Кабинка оказалась маленькой, как раз на одного человека. Стены были обиты коричневыми панелями из синтетического дерева. Пайпер закрыла дверь, повернулась и преклонила колени на специальную подушечку. Затем быстро привела себя в порядок, зачесала волосы за уши и только после этого вставила кредитную карточку в хромированное отверстие сбоку скамьи.
      Зажегся экран, в середине проступили и тут же погасли крупные буквы «Новый день». «День» начался с восхода раскаленного, желтого, как апельсин, солнца. Оно поднималось из необъятного океана, катились свежие искрящиеся волны, глубины кишели рыбами и прочей живностью. Поднимаясь над горизонтом, солнце обретало золотистый оттенок, пока не засияло на ослепительно чистом голубом небе, по которому летели над сияющим океаном тысячи птиц.
      Музыка, вначале звучащая приглушенно и как будто издалека, стала громче, завибрировала и ожила, могучие аккорды прославляли торжество жизни в ее неисчислимых формах.
      Вместе с музыкой набирал силу голос Джона Дона IX, прямого потомка святого главы «Церкви Единой Земли». Он цитировал Сонет номер десять:
      – Минует краткий сон, и мы пробудимся к жизни вечной… больше не будет смерти… Блажен и славен Творец… живая Земля… вечный цикл жизни, повторяющийся без конца… Аминь…
      Церемония шла к завершению, музыка стала тише. На экране продолжали мелькать сцены процветания и красоты мира. Пайпер, опустив глаза, заговорила.
      Ей казалось, что все мировые проблемы проистекают из одного: из жадности. Люди жаждали. Они никогда не удовлетворялись тем, что имели. Гигантские корпорации уничтожали природные ресурсы, оставляя после себя кучи отравленных отходов. Обычные люди утрачивали человеческие чувства и как заколдованные продолжали накапливать материальные блага. Никому не было дела до планеты, воздуха, воды и отравленной пищи; работа в этом направлении считалась бесцельной тратой денег и времени, драгоценного времени. Магнатам, пробившимся на верхушку питательной цепи, удалось убедить в этом всех. Средства массовой информации сделали свое дело. Они сыграли на человеческой слабости и добились того, что простые рабочие люди, задавленные ежедневными заботами, перестали тревожиться об экологии. Всем хотелось иметь больше! больше! больше!
      Люди действительно были слабы. Мало кто имел возможность противостоять тиранам от экономики, еще меньше нашлось людей, сохранивших силу воли и боевой дух. Слишком многие оказались втоптанными в грязь железобетонным сапогом мегакорпораций.
      Необходимо что-то предпринять. Прежде всего следовало лишить мегакорпорации их мощи. Людям надо было вновь обрести право распоряжаться собственными судьбами и судьбой мира, в котором они жили. От этого зависело будущее планеты и всего мегачеловечества!
      Слезы струились по лицу девушки; под конец Пайпер закричала и замолотила кулачками по подлокотникам молельного кресла.
      Это придало ей силы и энергии.
      Она делала все, что было в ее силах. Почти каждую ночь. Она молилась об одном: чтобы ее усилия, равно как и усилия сотен и тысяч таких же, как она, спасли истерзанную Землю.
      Когда девушка вышла из узенькой кабинки, церковь почти опустела. Вечерняя служба закончилась. Лишь несколько прихожан сидели на скамьях и таращились на огромный экран, на котором клубились белоснежные облака и накатывались на коричневый берег могучие синие волны. Время от времени появлялся вращающийся знак ин-янь, символизируя цикличную природу жизни.
      Пайпер соединила пальцы, изображая земной шар, после чего поклонилась и пошла к выходу.
      Священник в одеянии из четырех кардинальских цветов – белом, голубом, коричневом и зеленом – поджидал ее у дверей церкви. Его называли отец Джон, так же как и всех остальных служителей «Церкви Единой Земли». Пайпер не знала его настоящего имени, но это не играло никакой роли.
      Отец сложил руки в форме шара и поклонился. Девушка ответила тем же.
      – Сегодня вечером состоится особое собрание, – негромко произнес отец Джон.– Братья просят тебя прийти.
      Сообщение ее не удивило.
      Любой человек, обладающий какими-либо способностями, пользовался спросом в плексе Ньюарка. Слишком много появилось ненужных и никчемных людей. Они так и назывались: «Лишние люди». Особая встреча, на которую приглашал ее отец Джон, будет, вне всякого сомнения, очередным собранием «Нижней волны» – местной ячейки международной организации под названием «Зеленые-4800». «Нижняя волна» отчаянно нуждалась в декерах. Люди с опытом и образованием Пайпер ценились на вес золота. Девушка поклонилась и почтительно произнесла:
      – Простите меня, отец, но сегодня я прийти не смогу.
      – Надеюсь, что в сердце твоем ничего не изменилось.
      – Ну конечно же нет! – Пайпер едва не обиделась. – Просто я должна заняться другими делами.
      – Какие могут быть дела, если речь идет о спасении Земли?
      С этим было трудно спорить, тем более что отец Джон все равно бы ее не понял. Жизнь состоит из множества обязательств. Одно из них может быть основным, но и остальные нельзя игнорировать. Ей нужны деньги, хотя бы для того, чтобы есть и быть в состоянии продолжать свое дело.
      – Это очень трудно. – Пайпер поклонилась еще раз. – Разумеется, вы правы. Жаль, что не могу вам всего объяснить. Это моя вина. Только моя. Прошу вас, простите меня.
      Отец Джон задумался, потом кивнул:
      – Полагаю, мы можем рассчитывать на тебя в будущем?
      – Конечно. – Девушка склонила голову, стараясь скрыть свое раздражение. Похоже, отец Джон решил дать ей прочувствовать всю тяжесть ее проступка. Разумеется, ему не стоит рассчитывать на нее в будущем. Она проработала с «Нижней волной» более года. Пайпер обладала большим опытом антикорпоративной деятельности, чем любой другой человек в группе.
      К несчастью, она уже привыкла к подобным разговорам. Привыкла к тому, что люди говорят с ней требовательно и грубо. Привыкла общаться с чванливыми эгоистами, которые уверены в том, что, если что-то хорошо для них, оно же хорошо и для всего человечества. Она и на чайные церемонии ходила только для того, чтобы напомнить себе, что остались еще в мире элементарно воспитанные люди.
      – Додзе гомен кудасай(Извините, пожалуйста ( яп.).), – произнесла Пайпер извиняющимся тоном, поклонилась и сложила руки шаром. – Мне надо идти, отец. Всего доброго.
      Отец Джон поклонился и сложил руки шаром.
      – Доброй ночи.
      Снаружи было многолюдно. По тротуарам текли толпы народа. Узкая проезжая часть не справлялась с транспортным потоком. Сияющие неоновые и лазерные вывески на японском и других восточных языках карабкались по стенам домов, начинаясь от самого тротуара и заканчиваясь на высоте девятого-десятого этажей. Пайпер прошла квартал и остановилась на перекрестке Кастер-авеню.
      Неожиданно человек в яркой красной куртке якудзы Хонджовары ступил на проезжую часть дороги, оглушительно засвистел в свисток и раскинул руки, останавливая движение. Машины замерли. Поравнявшись с человеком в красно-черной куртке, некоторые прохожие принимались громко прославлять Хонджовару-гуми.
      – Домо аригато(Спасибо ( яп.).), – отвечал он, вежливо кланяясь в ответ на приветствия.
      Пайпер знала, что якудзы – свирепые и безжалостные бандиты, думающие, однако, о своем реноме.
      Хонджовара-гуми превратил этот район Сектора-6, Малую Азию, в один из самых безопасных уголков плекса. Бандиты взяли на себя охрану общественного порядка и не допускали преступлений в отношении простых горожан. Другие шайки и разрозненные преступники пересекали территорию района на собственный страх и риск.
      Пайпер прошла еще один квартал в направлении Хауторна и остановилась возле дверей буддийского храма «Святого Спасения», украшенных причудливой резьбой из синтетической древесины.
      Едва она приблизилась к входу, как перед ней неожиданно возник человек в красно-черной куртке. Он распахнул двери, поклонился и произнес:
      – Додзе(Пожалуйста ( яп.).)… позвольте я…
      Пайпер поклонилась в ответ:
      – Домо аригато годзаимас(Большое спасибо ( яп.).).
      Человек проскользнул в храм вслед за ней, распахнул внутренние двери, снова поклонился и сказал:
      – Додзе.
      – Домо аригато, – ответила девушка и переступила порог.
      Прислужник провел ее в небольшую комнатку, где ожидал буддийский монах. За приношение в десять нуенов монах сотворил ритуальную молитву, после чего прочел ей краткую лекцию о природе Будды как воплощении Христа. Лекцию Пайпер охотно бы пропустила, но решила не нарушать установленный порядок. С буддийским учением, даже в той форме, в какой оно преподносилось в бесхитростных сектах Ньюарка, у нее были проблемы. Дело в том, что Пайпер не верила в мистическое озарение. Большинство людей, с которыми ей приходилось встречаться, не следовали элементарным правилам повседневного существования. Предположить, что даже такое потрясение, как смерть, способно вызвать в их душах хоть какое-то просветление, было выше ее сил.
      Как бы то ни было, это являлось составной частью общей печали бытия. Учения буддизма и «Церкви Единой Земли» имели много общего. В частности, обе теории исходили из цикличности природы и жизни. Пайпер считала себя обязанной искать собственное озарение, не веря при этом до конца в правильность данной концепции. Возможно, истинная вера приходит только после озарения.
      Когда лекция закончилась, она вышла из комнатушки и прошла через скользнувшие в стороны прозрачные двери к святыне Шинто. Это обошлось ей в двадцать нуенов. Священники Шинто хорошо усвоили мирские обычаи, и общение с ними обходилось гораздо дороже, чем с буддистами. Монах исполнил весь положенный ритуал: постонал, повыл, пробормотал мантры, потряс погремушкой, помахал волшебными палочками, после чего позвенел колокольчиком, ударил в гонг и подул в свисток.
      За свои деньги Пайпер получила уверение в том, что местный ками(Ками – в японской мифологии – общее название божеств.) станет заботиться о ее судьбе. Кроме того, монах отогнал довлеющие над Пайпер злые силы. Вообще-то ей не верилось, что в такой дыре, как Ньюарк, может жить настоящий ками. Впрочем, в буддийские лекции она верила еще меньше.
      Снова оказавшись на улице, она отправилась на Уотсон-авеню. Там ее ждал Рико.
      – Все в порядке, чика? – спросил он, глядя куда-то вправо.
      – Да, – кивнула Пайпер. – Все хорошо.
      Она положила руку на его плечо и поцеловала в щеку. Большее проявление чувств оказалось бы неуместным. Рико предпочитал следить за происходящим и глазами и сознанием.
      – Не забывай о своих обязанностях, ладно? – сказал он, взглянув в боковую улочку на Чэдуик.
      – Хорошо, – кивнула Пайпер.
      – Как инструмент?
      Он имел в виду ее кибердеку, а не гитару. Гитары у Пайпер не было, да и вообще она не отличалась любовью к музыке. Зато ее родные не представляли без музыки своей жизни, чем, очевидно, и объяснялось полное равнодушие к ней со стороны Пайпер.
      – У меня был жучок.
      – Что? – нахмурился Рико.
      – Геометрически размножающийся вирус.
      – Вот как?
      Пайпер задумалась, пытаясь разгадать загадочное выражение лица Рико. Потом глубоко вздохнула и произнесла:
      – Такие жучки удваивают в памяти любую информацию, в том числе и о себе. Так продолжается, пока они не поглощают все свободное место. Так вот, один пробрался в мой операционный код и… принялся откладывать яйца. Поэтому со мной было невозможно связаться. Память оказалась полностью забита. Ничего не могла сделать. Пришлось подсоединиться к внешнему порту и все просканировать.
      Рико обернулся и посмотрел в сторону Хандертон-стрит.
      – Вот почему ты так медлила?
      – Да.
      По сути дела, на решение проблемы ушла целая неделя. Это было немного, учитывая, что одних бортовых кодов ей пришлось пересмотреть более чем на тысячу мегапульсов, не говоря уже о сорока гигапульсах сопутствующих кодов. Располагая всего двумя программами поддержки, она чудом уложилась в такой короткий срок.
      – Но ты же все исправила, так?
      – Да, все в порядке.
      Рико кивнул, и в этот момент из толпы выделились три типа в красно-черных куртках и остановились, глядя на них в упор. Один поклонился и спросил у Пайпер на беглом японском:
      – Этот человек вас беспокоит?
      Пайпер сморгнула. Вопрос был откровенно несправедливым и обидным. Только потом она сообразила, что Рико был единственным представителем европейской расы, единственным неазиатом на несколько ближайших кварталов. Тяжелый пистолет в кобуре на боку не облегчал его положения.
      Пайпер поклонилась и поспешно сказала:
      – Это мой телохранитель. Так решил шеф. Спасибо за внимание и заботу.
      – А, понимаю, – поклонился в ответ старший группы. – Простите за беспокойство.
      – Не волнуйтесь, все в порядке. Троица смешалась с толпой.
      – Что это было? – спросил Рико.
      – У людей Хонджовары сегодня много работы. Нам лучше уйти.
      – Не возражаю.
      На углу улицы они спустились по Лестнице в подземку. По узенькому коридору, по обеим сторонам которого стояли лотки и будочки, среди грохота, лязга и запаха машинного масла они вышли к стоянке такси и грузовиков у подземной трассы. Там уже стоял знакомый черно-серый фургон «лендровер» с Торвином и Шэнком.
      Их ожидала важная встреча.

      Сгоревшие руины старинного здания суда чернели напротив сияющей огнями двенадцатиэтажной башни, занятой департаментом полиции и сопутствующими службами различных корпораций. Куда бы ни посмотрел Рико, разрушение, пепел и грязь соседствовали с вызывающей роскошью. Наркоман, продавший за порцию зелья под названием «Лучше жизни» свои ноги, руку, глаз и ухо, валялся в коме на тротуаре, по которому гуляли хлыщи в сияющем неохроме и бриллиантах. Мимо брошенных проржавевших реликтов производства «Дженерал моторс» неслись навороченные черные лимузины и гудящие пластиковые вертушки.
      Высоко в небе застучал двигатель вертолета. Бортовые огни мерцали в дымном, удушливом мареве.
      Черт бы побрал все.
      Пора сосредоточиться, сказал себе Рико. Остальные члены команды уже заняли свои места, от него требовалась предельная собранность. Рико злился, что пришлось взять на дело Пайпер. Он психовал, даже когда ей приходилось выходить на улицу, где уже давно было небезопасно. Но она настояла на своем. Настояла на участии в рейде. Рико уважал мужественные поступки, особенно если их совершали женщины. Тем не менее он продолжал нервничать.
      На нем был длинный черный плащ, скрывающий тяжелый автомат на боку и запасные магазины на поясе. Он натянул воротник свитера до самого носа и поднял воротник плаща.
      Клуб находился сразу же за углом, в конце Спрингфилд-авеню. На фасаде здания красовалось написанное тусклыми золотыми буквами название: «Чимпира». Японское слово. Пайпер объяснила, что это шутка. В переводе оно означало «фальшивое золото». Там действительно собирались всякие лохи. С виду – круче некуда, а сними с них весь прикид, плюнуть хочется. Шутка же заключалась в том, что гомонящие на первом этаже фраера были всего-навсего ширмой.
      Главный вход охраняли тролли, за ними наблюдали якудзы. Присутствие «быков» говорило о том, что в заведение прибыли большие люди, шишки, обладающие реальной властью в плексе. В припаркованных вдоль тротуара машинах сидели профессионалы из разведки, федералы, агенты секретных служб и черт знает кто еще. Наружное наблюдение. Техники и слухачи. Смотрят, кто пришел, кто вышел. Федералы несколько лет угробили, пытаясь проникнуть в сердце организации, заправляющей плексом. Дохлый номер.
      Рико приблизился к черному тоннелю главного входа. Головорезы у дверей, в том числе и тролли, всячески старались спрятать лица: очки, шарфы, повязки, всевозможные маскарадные и театральные маски, некоторые из которых светились в темноте. Таков был их стиль. В «Чимпиру» с открытым лицом не ходят.
      В тени у входа стоял тип в широкополой шляпе и черном плаще. На нем была маска мумии из мультфильма. Многочисленные булавки и прочая мелочь, приколотая к полам широкого свободного плаща, никоим образом не вязались со стилем клуба «Чимпира». Они вообще не вязались ни с каким стилем. Разве что с оккультным.
      Маг-охранник.
      Едва Рико приблизился, один из троллей вытянул ручищу размерами с хорошую трубу и прорычал:
      – Чего надо?
      – По делу.
      – Полицейский?
      – Не смеши.
      – Какое дело?
      – Личное.
      Маг кивнул:
      – Двадцать кредов.
      Рико вручил ему государственную кредитку.
      Тролль радостно помахал ему вслед:
      – Желаю хорошо потащиться!
      Входной тоннель гремел под ногами. Вдоль обеих стен тянулись вывески, расписывающие все радости, которые может пожелать тело: черный кайф, наркоту, шлюх и прочее, хватило бы денег. В самом конце тоннеля стояли две биксы. Из одежды на них были только тяжелые золотые цепи, под которыми блестела гладкая, скользкая кожа. Когда Рико приблизился, биксы разулыбались и приветственно закивали головами.
      Он переступил порог клуба.
      «Добро пожаловать в «Чимпиру»! – вспыхнула надпись на лазерном дисплее.– Посетите салон Сим-чипа! Вы окажетесь на вершине чувственных радостей!»
      Музыка стала еще громче. Мигали и переливались радужные огни подсветки. Стены представляли собой цветные экраны, на которых возникали и тут же пропадали причудливые мозаичные узоры. Это был всего-навсего вестибюль.
      В середине помещения размещалась восьмиугольная стойка. Вокруг роились биксы с ослепительными волосами. Цвет волос менялся от красного к желтому и потом к зеленому, а сами волосы были скручены наподобие коротких толстых червей, торчащих из головы в разные стороны. Пять коридоров расходились из вестибюля в пяти разных направлениях. Рико выбрал самый правый. Коридор пульсировал красным светом, напоминая внутренность гигантской артерии. Под ноги Рико метнулась малиновая лягушка.
      В конце тоннеля топталась бикса в серебряном фартучке, рукавицах и соответствующих всему наряду сапогах. На талии, запястьях и шее болтались прошитые серебром ленточки. Глаза напоминали бездонные фиолетовые ямы, при этом девица сохраняла каменное выражение лица. Волосы, местами выбритые до самого скальпа, напоминали бледную взбитую пену. У нее была неплохая фигура, стройная и сильная. Бикса держала себя в форме. Рико старался не смотреть на ее тело. Слишком опасно.
      Биксу звали Рэвейдж. Он несколько раз видел ее раньше и был наслышан о ее похождениях. Она любила ходить по острию: была телохранителем, «торпедой» – выбивала денежки. Поговаривали, что она скользкая, как тефлон, и заводится с пол-оборота. Ходили также слухи, что Рэвейдж не нуждается в обычном оружии, поскольку имеет все необходимое под кожей, не исключено, что и имплантированный пистолет. У нее была невероятная реакция и отработанные движения. Какой вред может причинить ему это стройное гибкое тело? Рико мог об этом только гадать.
      Пистолета, во всяком случае, он не разглядел.
      Рэвейдж широко расставила ноги и вскинула голову. Фиолетовые ямы уставились прямо на него.
      Рико замешкался.
      – Пришел подергаться?
      – А ты как думаешь?
      – Думаю, что тебе пора на свалку, развалина.
      В тоне ее не было ни злобы, ни угрозы. Это, кстати, ничего не означало. Все, что она говорила, не означало ровным счетом ничего. Рико скользнул взглядом по выпуклым грудям, затем не удержался и посмотрел на ноги. Это и был его ответ. Рэвейдж сделала вид, что ничего не заметила.
      – Справишься? – презрительно бросила она.
      – В любое время, мучача.
      – Ладно, подожди, когда освобожусь.
      Она отвернулась и пошла, словно его здесь вообще не было. Рико обратил внимание на стягивающие ее тело ленты. Некоторые из застежек могли оказаться оптическими приборами. Рэвейдж с 360-градусным кибернетическим обзором. Выставленная на максимум и подвижная, как змея.
      Она провела его на низкий балкончик. Справа тянулись освещенные мягким неоновым светом ниши. Рэвейдж остановилась у пятой, и Рико в первый раз в жизни увидел Л. Кана. Он сидел за овальным столиком на полукруглом диванчике в глубине ниши. Тень скрывала большую часть его лица до тех пор, пока Рико не настроил на полумрак линзы «Джикку», которые служили ему глазами. Усилитель светового сигнала, совмещенный с подавителем блеска, позволил хорошо разглядеть лицо Л. Кана. Он походил на белого американца с примесью негритянской крови. Густая волна черных волос ниспадала на одну сторону его лба, над ушами свисали жиденькие косички. Тяжелые брови, мощный нос и широкий полный рот. Коричневый костюм, похоже, от Арманте. Узкий воротник пиджака плавно переходил в лежащие на плечах крупные волнообразные складки. Накидка скрывала руки выше локтей.
      – Ваш игрок, – произнесла Рэвейдж.
      Л. Кан посмотрел на Рико и жестом пригласил его сесть на полукруглый диванчик справа от себя. Рэвейдж заняла место напротив. Л. Кан постучал по клавишам на столе, и сорокасантиметровый лазерный дисплей с двумя обнаженными красотками тут же погас.
      – Интересное место для встречи, – заметил Л. Кан.
      – Вы бывали здесь раньше? – поинтересовался Рико.
      – Много раз.
      Место встречи Рико не волновало. Его тревожило другое: он хорошо знал, что за предложением работы часто скрываются ловушки и подставы, устроенные завистливыми и жадными людьми. Надо быть осторожным. «Чимпира» – лихое заведение на грани света и тьмы, но лучше встречаться здесь, чем в какой-нибудь заброшенной хибаре на окраине города, «Быки» не допускали убийств на своей территории. Полицейских сюда тоже не допускали.
      – Вам, кстати, не о чем волноваться, – сказал Рико. – Объясните ситуацию и гоните деньги. Риск я беру на себя.
      Л. Кан долго смотрел на него, потом заговорил медленным, тягучим голосом:
      – Я обязан соблюдать условия контрактов. Удовлетворять своих клиентов. Мы все рискуем, хотя и по-разному. Вас мне порекомендовал надежный источник. Поэтому я и трачу на вас свое время.
      – Я отнимаю ваше время? – спокойно уточнил Рико.
      – Я не знаю твоего имени. Это значит, что оно того и не стоит.
      От биксы вроде Рэвейдж это можно было стерпеть; в устах другого мужчины это звучало оскорбительно. Тон Л. Кана не позволял принять эту фразу за обычное замечание или за констатацию факта. Секунды две Рико колебался, затем наклонился к Л. Кану и плюнул ему в лицо.
      Л. Кан не пошевелился. Этого и не требовалось, поскольку в атаку пошла Рэвейдж. Рико не уловил первого движения, он только заметил, как она подалась вперед и опрокинула мешающий нападению стол.
      Успеет ли он вытащить из кобуры свой «хищник»? На решение отводилось не более доли секунды.
      Инстинкт и опыт подсказали ему правильный ответ. Когда кого-нибудь хотят разнести в клочья из пистолета, дистанцию не сближают, во всяком случае, в такой ситуации, как сейчас. А значит, Рэвейдж хотела разделаться с ним в рукопашной схватке.
      Рико молниеносно выбросил вперед правую руку и резко согнул кулак.
      Левая рука Рэвейдж превратилась в смертоносную когтистую лапу. Из-под ногтей выскочили бритвы. Такие удары наносятся по глазам или щекам, хотя чаще бьют сразу в горло.
      Лезвия застыли в двух сантиметрах от его лица. Рэвейдж могла располосовать его в клочья, но за это ей бы пришлось расплатиться зрелищем выпущенных на пол собственных внутренностей. Рико остановил выскочившие из правого предплечья изогнутые хромовые лезвия у самого паха твари.
      – Давай попробуй, – прохрипел он и улыбнулся.
      Фиолетовые ямы Рэвейдж не выражали ни тени эмоций.
      – Ничтожество, – равнодушно проворчала она себе под нос.
      Рико ждал. Мгновения растягивались до минут. Обойдется или произойдет двойное убийство? Иногда Рико казалось, что вся его жизнь состоит из подобных моментов. Сердце оглушительно стучало, но ужаса перед смертью он не испытывал. Как сказал один мудрец, «судьба человека – это судьба человека». Чему быть, того не миновать. Если ему суждено погибнуть, по крайней мере он умрет как мужчина.
      Неожиданно раздался хриплый, ворчливый голос:
      – Успокой свою сучку, или я тебя уложу, приятель.
      Краем глаза Рико увидел массивную фигуру, перегородившую вход в нишу. В мощных руках Шэнка поблескивал тяжелый израильский пулемет «ЛД-100». Красная точка лазерного прицела застыла на кончике носа Л. Кана.
      – Рэвейдж, – спокойно произнес Л. Кан.
      Секунда растянулась в бесконечность; потом Рэвейдж медленно, как откатывающаяся от берега волна, отступила. Лезвия втянулись под ногти. Едва слышно она прошептала:
      – В следующий раз я тебя попишу, старик.
      Рико не хотел слышать про следующий раз. Его это не интересовало. Сравнится он с Рэвейдж в скорости или нет, роли не играло. К тому времени его могут уложить тысячу раз. С ним мог случиться сердечный приступ от одного воспоминания о том, как быстро смертоносные лезвия оказались возле его лица. Если им будет суждено встретиться в следующий раз, он разнесет ее в клочья сразу же и желательно с большого расстояния.
      Л. Кан вытер лицо коричневым платком и сказал:
      – Похоже, мы квиты. Перейдем к делу.
      – Нам все еще есть о чем говорить?
      – Если бы нам было не о чем говорить, ты был бы покойником.
      – Не круто ли забираешь, приятель?
      – Я отвечаю за свои слова.
      Неожиданно внимание Рико привлекли две красные точки лазерного прицела, кружащиеся по его груди. Еще одна точка горела на боку Шэнка. Это не было отражение огоньков бара. Рико обвел взглядом помещение, пытаясь определить, где находятся стрелки. Усиленный микропроцессором инфракрасный видоискатель не мог найти нужных людей в переполненном клубе. Л. Кана страховали профессионалы. Трое как минимум.
      Где, черт побери, Пайпер, подумал Рико. Ему вдруг захотелось, чтобы ее защищали так же хорошо, как этого типа.