Лежа на голом матрасе, Монах повернул голову, пытаясь сообразить, что имела в виду Рысь. В темноте он ничего не увидел, но чувствовал, что она лежит рядом, положив голову ему на руку. Он ощущал вес ее гибкого сильного тела всем боком, до самой лодыжки. Нежное давление становилось сильнее, когда она делала вдох, и ослабевало на выдохе.
      Идти?
      Куда?..
      Затем он почувствовал, как Рысь приподнялась на локте и навалилась ему на грудь. Когда она забралась на него верхом, он вновь испытал возбуждение. Они только что занимались любовью в такой позиции, и Монах решил, что Рысь хочет повторить все еще раз. С ней он был готов заниматься этим вечно.
      – Монах, – нежно позвала она, щекоча его волосами. – Я тебе нравлюсь?
      – У-гу.
      – Ты бы хотел все время быть со мной?
      – Конечно.
      – Я рада. – Ее губы прикоснулись к его щеке. – Ты такой клевый. А оно получается, только когда ты этого хочешь.
      – Что?
      – Подыши со мной, глупенький. Это превратит тебя.
      – Превратит меня…
      Она закрыла его рот своим. Рысь сделала долгий-предолгий выдох, настолько долгий, что, когда ему захотелось вдохнуть, он просто втянул воздух, выходящий из ее легких. Они проделали это несколько раз. Это было дико и сексуально. Монах согласился бы дышать так всю жизнь. Ему захотелось и других вещей. Он принялся гладить руками ее бедра и стройную спину, затем ласкать волосы и плечи.
      Наконец они слились в едином порыве. Рысь принялась ерзать вперед и назад. Все это время она прижимала свой рот к его рту. Чем сильнее и быстрее они двигались, тем чаще и глубже дышали, перегоняя туда и обратно один и тот же воздух.
      Когда все закончилось, Монах испытал головокружение. Голова кружилась от возбуждения и любви.
      Казалось, что комната вращается вокруг него, потом стены начали наклоняться и раскачиваться вперед и назад. Темнота приобрела красноватый оттенок, словно Земля закрутилась в обратную сторону и опустившееся за горизонт солнце снова поднялось, наполнив комнату сиянием последних лучей огненного заката. Рысь засмеялась, и эхо разнесло смех по всей комнате. Она улыбнулась, и глаза ее вспыхнули красными искрами. Тело ее стало малиновым, как и все вокруг.
      Улыбнувшись, она склонилась к его лицу, пока их носы не коснулись, и прошептала:
      – Сделала тебя, сделала тебя!
      – А?.. Что? – Его голос тоже отдавался эхом от стен комнаты.
      – Пошли, пошли, пошли! – торопила Рысь. – Пора! Вставай!
      – Идти? Куда идти? Зачем?
      Рысь хохотала без перерыва. Затем она рывком подняла его на ноги. Пол накренился вперед, потом назад. Рысь схватила Монаха за талию и куда-то потащила. Со всех сторон доносилась какофония каркающих голосов и дикого хохота. Отовсюду выползали мерзкие красные хари, заглядывали ему в лицо и тут же растворялись.
      Рысь помогла ему спуститься по лестнице, затем долго вела его по длинному, окрашенному в красный цвет проходу.
      – Скорее! Скорее! Скорее! Монах! Монах! Время! Время! Время!
      Над ними хлопнула железная дверь. Рысь выволокла его наружу на широкий, окрашенный в красный цвет тротуар, рядом с которым находилось четырехполосное шоссе.
      Затем все вдруг стало нормальным, только красным, и на шоссе не было движения. Монах взглянул в сторону и увидел, что прямо на него несется фургон с горящими фарами и сверкающими огнями. До фургона оставалось около двух метров. Монах попытался крикнуть, но ничего не получилось. Кто-то оторвал его от земли и опустил в двух или трех метрах от того места, где он только что находился, только теперь он стоял лицом в другую сторону.
      Раздался пронзительный крик:
      – Монах! Быстро!
      Дверь фургона была открыта. Рысь буквально запихнула его внутрь. Водитель походил на человека, разве что был худой, как сама смерть. У двух разместившихся на заднем сиденье орков были огромные звериные клыки. Когда орки улыбались, глаза их вспыхивали ярким красным огнем.
      Рысь плюхнулась на сиденье рядом с Монахом. Завизжали шины, фургон с ревом понесся дальше.
      – Слышали об аварии на эстакаде? – прокричал один из орков. – Какой-то тип слетел с моста, разнес семь машин, у пятнадцати человек сорвал головы и только потом приземлился. И тут же врезался в цистерну с кислородом! Погибло столько машин, что до сих пор не могут определить, на какой ехал он сам.
      Рысь едва не переломилась от хохота.
      Фургон нырнул в узкий тоннель, потом вылетел в сияющую красными огнями ночь. Какой-то человек хотел перейти перед ними улицу, но вовремя отпрянул назад, на тротуар. Его «дипломат» ударился о бампер фургона и раскрылся. На ветровое стекло полетели компьютерные дискеты и какие-то листики. Фургон помчался дальше.
      – Лох! – крикнул водитель и улыбнулся. Глаза его горели красным огнем.
      Монах взглянул на Рысь, и она тут же схватила его за голову и впилась поцелуем в губы. Он снова ощутил ее горячее влажное дыхание. Свободной рукой Рысь сдавила его пах.
      – Такой клевый!.. – кричала она. Ночь сияла красными или почти красными стробоскопическими огнями.
      Фургон с визгом остановился. Рысь набросила на Монаха красного цвета куртку, натянула такую же на себя и вытащила его наружу.
      Дорога была запружена машинами и людьми. Откуда-то доносилась стрельба.
      – Вот эту! – крикнула Рысь, подтащив Монаха к толпе людей, затем швырнула его на тело распростертой на земле женщины в облегающей красной одежде. – Давай! Сделай это!
      – Что?..
      Она повалила Монаха на женщину, прижала его голову к лицу женщины, так что рты их соприкоснулись, а затем двумя пальцами зажала его ноздри. Монах изумленно крякнул и выдохнул… всего один раз.
      – Не так, Монах! – крикнула Рысь. – Не так.
      Неожиданно женщина дернулась и окаменела. Глаза ее широко раскрылись и зажглись зловещим красным огнем.
      – О черт! – воскликнул Монах.
      Женщина вцепилась ему в лицо. Она стонала и рычала, как вылезшее из могилы существо, решившее свести счеты с живыми.
      – Дьявол! – завопил Монах, отчаянно пытаясь вырваться из когтистых рук.
      Рысь рывком поставила его на ноги.
      – Слишком поздно, Монах! Теперь беги!
      Они побежали. Они перебежали через улицу, виляя между разбитыми машинами и перепрыгивая через тела, потом влетели в какую-то дверь и поднялись по лестнице. Монах оглянулся только один раз. Женщина, в которую он вдохнул, вскочила на ноги и металась из стороны в сторону. Затем набросилась на какого-то типа в красном камзоле и вырвала ему глаза.
      Монах широко открыл рот и заорал. Тип заорал тоже.
      Дверь с треском распахнулась. Монах заскочил внутрь и свалился на пол. Дверь захлопнулась. Он лежал на спине в крошечной однокомнатной квартире.
      Задыхаясь и стеная, Рысь опустилась рядом с ним на колени и отбросила с лица волосы.
      – О господи! Нельзя было так делать, клевый малыш! Она ведь была уже мертвой.
      – Мертвой? – задохнулся от ужаса Монах. Неожиданно Рысь взяла его лицо руками и посмотрела на него нежными красными глазами.
      – Монашек мой, ты устал? Наверное, устал. Тебя словно выжали. Иди сюда…
      Она прижалась губами к его рту и выдохнула. Монах почувствовал, как его тело задрожало от возбуждения. Когда она повторила это еще раз, он сделал глубокий вдох. Это было дико и сексуально. Он почувствовал себя… сексуально. Даже лучше, чем сексуально.
      Позже, когда они, обнаженные, лежали в объятиях друг друга, Рысь прошептала:
      – Ты все еще голоден?
      Монах как раз об этом подумал.
      – Не знаю.
      Рысь улыбнулась и прижалась еще теснее.
      – Ты такой клевый.
      – А ты красная, – сказал Монах. – Все красное.
      Рысь захихикала.
      – Конечно, красное.

      Дверь из переулка вела в узкий коридор, который заканчивался забитой вещами квадратной комнатой. Здесь были стулья, диван, кухонные принадлежности, тридео, гарнитур для симсенса, книги на дисках, чипы, несколько кибердек и какие-то штуковины – похоже, запасные части для кибердек. Маленькая комнатушка слева оказалась туалетом. Третья была спальней.
      В спальне чувствовался свой характер. Здесь, хоть и слабо, мерцала жизнь и ощущалась духовная сущность мира. Эту комнату надо изучать еще.
      Бандит вернулся в свое тело.
      – Ну как? – спросил Рико, стоя рядом с фургоном.
      – Нормально, – откликнулся Бандит. – Интересно.
      – Заметил какую-нибудь опасность?
      – Не похоже.
      Вернувшись из астрального путешествия, Бандит восседал, скрестив ноги, на заднем сиденье фургона Торвина среди инструментов и запчастей. Он ждал, пока Рико проинструктирует остальных членов группы. Забравшись в самое сердце Сектора-6 под названием Малая Азия, они, скорее всего, могли чувствовать себе в безопасности, но рисковать лишний разине хотелось. Док и Филли оставались на посту в фургоне. Остальные смогут сходить в туалет в маленькой квартирке, которую только что обследовал Бандит.
      Он вылез из фургона и проводил Рико, Пайпер, Шэнка, Торвина, Сурикова и Марену Фаррис в забитую хламом комнату.
      – Ты уверена, что там все в порядке? – спросил Рико.
      – За квартиру я спокойна, – ответила Пайпер. – Тип, который жил здесь раньше, получил хорошую временную подпитку. Квартира оплачена до конца месяца.
      – Что за тип?
      – Я его давно знаю.
      Фаррис и Суриков сели на противоположные края дивана. Шэнк помедлил, наблюдая, как они рассядутся. В комнату вошел Бандит.
      Пахло горелым. Стены были украшены лесными картинками. Из цветных горшков торчали какие-то высохшие растения. Комод, шкаф и маленький столик в углу были украшены декоративными пластинами, на столе лежали шкурки животных, кристаллы и небольшой барабан. На полу под сеткой от комаров валялись два спальных мешка. В изголовье под одним из мешков лежали наркотики – сильная и редкая дрянь, хранение которой преследовалось по закону, и книга – «Традиции шаманства» Артура Гаррета, изданная факультетом оккультных наук университета штата Калифорния.
      Ничего не представляло реальной ценности. Бандит из любопытства полистал книгу и бросил ее на мешок. По характеру комната напоминала медицинский кабинет, в котором шаман мог практиковать долгие погружения, но это впечатление было обманчиво.
      Лишнее доказательство – книга Гаррета.
      Зато в кладовке оказался настоящий сюрприз. Там Бандит почувствовал поток чистой энергии. Он нашел открытый черный пластиковый ящик длиной около метра. Внутри находилась флейта, большая, судя по всему, вырезанная из дерева и покрытая шаманскими символами. Бандит прикоснулся к ее поверхности. В астральном плане флейта была живым существом – видимая, реальная, теплая. Она излучала мягкую энергию. Как слабый, только что созданный источник.
      Странно…
      Казалось, флейта зовет его откуда-то издалека, тихо, так тихо, словно это он сам, вернее, та его часть, которую он давно позабыл в этой жизни, просила прийти и забрать ее.
      Он задумался…
      Он задумался о висящем на поясе мече. Бандит не расставался с ним всю жизнь. В молодые годы, когда он был не таким опытным и не владел приемами Енота, он хотел что-то иметь при себе для защиты. Вот уже много лет, как он не пользовался этим мечом. Наверное, и не доведется. Он понял, что насилие, которое можно причинить при помощи меча, не идет ни в какое сравнение с приемами Енота. Может быть, пришло время расстаться с этой частицей себя навсегда. Может быть, следует оставить этот меч взамен флейты, которая каким-то образом напоминала ему о молодости, о начальной поре его жизни, обретающей сейчас новую важность.
      Несомненно, это будет справедливый обмен.
      – Ты совершаешь ошибку, – сказала Фаррис.
      – Не сомневался, что ты так и скажешь, – ответил Суриков.
      – Так, как ты хочешь, все равно не получится.
      – А тебе-то что?
      – Ансел, ты же знаешь: я до сих пор живу твоими интересами. Мне не все равно, что с тобой будет.
      – И я должен этому верить? После того что произошло?
      – Да, да, ты должен мне верить. Я была не права, теперь я это понимаю. Я знаю, что это не оправдание, но ты не можешь вечно держать на меня зла. Что бы ты сам подумал на моем месте? Меня вытащили из собственной квартиры среди ночи люди, которых я никогда раньше не видела. Люди с оружием. Я знала, что ты на меня зол. Что еще я могла подумать?
      – Ты в самом деле решила, что я хочу тебя убить?
      – Я понимаю, что это не логично. Но я не могла рассуждать логично в те минуты. Скорее всего, я вообще ни о чем не думала. Не знаю. Я только боюсь, что ты сейчас совершаешь ту же ошибку – не думаешь. Ты чувствуешь, что тебя предали, и не я одна. Тебя переполняет гнев. Может быть, ты считаешь, что, уйдя в «Прометей инжениринг», ты им отомстишь?
      Суриков покачал головой:
      – Нет, совсем не то.
      – Я боюсь, что ты можешь ошибиться, дорогой. Ты же всю жизнь проработал на «Фучи». Я знаю, не всегда получалось так, как ты хотел, но ты был счастлив. А временами – очень счастлив. Если ты на минуту успокоишься, то поймешь, что в «Прометее» тебе не понравится по тем же причинам, по которым не нравилось в «Маас Интертехе».
      – По-твоему, мне следует вернуться в «Фучи»? Да ты спятила!
      Шэнк с кряхтением сел на пол и прислонился к стене, выходящей в переулок. Марена Фаррис времени зря не теряла. С той самой минуты, когда она попыталась прикончить своего муженька, эта экзотического вида дамочка только и делает, что грузит его и уговаривает вернуться в «Фучи». Баба, судя по всему, была не дурой, но проигрывала все время одну и ту же пластинку. О чем бы ни говорил Суриков, она переворачивала все так, что ему следовало возвращаться в Черные Башни. Шэнка это начало мало-помалу доставать. Он уже достаточно наслушался про «Фучи».
      Шэнк запрокинул голову и прикрыл глаза. Почти сутки, как он не смыкает глаз. Ничего особенного. Несколько лет назад в Боготе и Панама-Сити ему приходилось не спать много дольше. Хороший солдат всегда сумеет придавить пару минуток, когда выдастся возможность.
      Прилечь, правда, некуда, но Шэнка устраивал и пол. Покрытый ковром пол всегда лучше, чем кишащая жуками нора…
      Теперь если бы еще эта Марена заткнулась…
      Парадокс заключался в том, что, случись Марене добиться своего, их положение стало бы лучше. Торвин засек Бригаду специального назначения в Северном Колдуэлле, Сектор-20, и Рико заподозрил, что Бригаду наняли люди из «Фучи» для подстраховки всей операции. Возможно, это было сделано через Л. Кана. Если бы «Фучи» получили свое они бы с радостью дали им уйти, отозвали поддержку и забыли бы об этом деле.
      А если нет…
      У него будет возможность выспаться, когда все закончится, как бы оно ни закончилось.
      – Я хочу, чтобы ты осталась с Фаррис.
      Пайпер провела руками по груди Рико, потом по его плечам и положила голову на его грудь.
      – А вдруг что-нибудь пойдет не так? Вдруг тебе понадобится помощь?
      – Ты – декер, а не боец.
      – Я умею стрелять.
      – Если что-то пойдет не так, один ствол роли не сыграет. К тому же кто-то все равно должен наблюдать за Фаррис.
      – Никуда она не денется.
      – Это мы и должны обеспечить. Мы за нее отвечаем.
      Конечно, он будет настаивать на своем. Пайпер решила не спорить.
      Рико и его отряд были готовы спустя час. Проверив оружие и амуницию, они погрузились в фургон. Рико застегнул наручники на запястьях и щиколотках Фаррис.
      – Это чтобы вы не попали в неприятности, – объяснил он.
      – Прошу вас, не стоит идти на встречу, – сказала она. – Это ни к чему хорошему не приведет. Рико помедлил и произнес:
      – Все уже решено.
      Пайпер проводила его до дверей в переулок и там обняла в последний раз.
      – Будь, осторожен, jefe, – прошептала она.
      – Всегда, – улыбнулся Рико.
      После их отъезда Пайпер не осталось ничего другого, как сидеть в кресле, волноваться и ждать. У нее был автомат, но она надеялась, что он ей не пригодится. Как бы все ни сложилось, никто не придет освобождать Марену Фаррис, а сама Марена не производила впечатления человека, способного на решительные действия.
      Это только усугубляло чувство собственной ненужности. Сегодняшняя встреча не нуждалась в прикрытии со стороны декера. Можно подключиться и контролировать действия полиции, но полиция, скорее всего, не станет вмешиваться. Можно попытаться вклиниться в главный компьютер «Прометея» на случай, если они задумали их предать, но вряд ли ей удалось бы выяснить это через матрицу. Корпорации фиксировали все аспекты бытия, однако информация по незаконным или полулегальным операциям пряталась в массивы, защищенные «Красным кодом», или в изолированные от главного компьютера корпорации узлы.
      Оставалось лишь молиться и просить ками о снисхождении. Прежде чем она решила, с чего начать, Марена Фаррис произнесла:
      – Я знаю, что вы мне не поверите, но я очень благодарна вам за то, как вы со мной обращаетесь,
      Пайпер почувствовала раздражение. Трудно было смотреть на Фаррис и не раздражаться. Все в этой женщине выдавало корпоративную шлюху, рафинированную, избалованную, но все равно грязную. К тому же переразвитую до отвращения.
      – Я не нуждаюсь в вашей благодарности.
      – Рейдеров часто представляют настоящими преступниками, – продолжала Фаррис. – Я знаю, что среди них попадаются безжалостные убийцы. Но я вижу, что вы не такие.
      – Вы говорите так, словно мы оказали вам большую услугу.
      – Я же до сих пор жива, не так ли?
      – А мне-то с этого что?
      – Это может очень многое для вас означать. Смотря как будут развиваться события.
      – Какие события?
      – Сегодняшняя встреча с представителями «Прометея».
      – Что вам о ней известно?
      – Думаю, больше, чем вы подозреваете. – Фаррис на мгновение замолчала и откинула с лица волосы. Затем доверительно посмотрела на Пайпер, всем своим видом показывая, что хочет установить более тесные отношения.
      Пайпер ни на секунду не поверила ее взгляду. Точно так же не поверила она нежному и ласковому голосу, которым Фаррис произнесла:
      – Я ведь прекрасно вижу, как вы на меня смотрите. И понимаю, что вы мне не верите. Поэтому я стараюсь не говорить о важном. Между тем я не какой-то там заштатный психолог или напомаженная шлюха, как вы, может быть, решили. Я имела доступ к весьма важной информации. Я стою гораздо дороже живая, чем мертвая.
      – Никто не собирается вас убивать, – презрительно хмыкнула Пайпер.
      – Ваш мужчина мне это уже сказал.
      – Значит, так оно и есть.
      – Он хороший человек.
      – Лучший.
      – Хорошие люди сейчас редкость. Благородство ставит их в проигрышное положение. Им приходится быть настоящими мастерами своего дела, чтобы уцелеть.
      – Зачем вы мне это говорите? Корпоратка…
      Фаррис замолчала, потом вымученно улыбнулась.
      – Вы правы. Я работаю на корпорацию. И я ей не изменяю. Но если переговоры с «Прометеем» пройдут неудачно, не забудьте, что я вас предупреждала. Вас и вашего мужчину.
      -И?
      – На вашем месте я бы очень опасалась.
      Пайпер непроизвольно посмотрела на автомат в своих руках, затем перевела взгляд на Фаррис и спросила:
      – Чего я должна бояться?
      – Что вы на самом деле знаете о «Прометей инжениринг»?
      – Почти ничего. Расскажите.
      – Вам многое неизвестно, вот что я хотела сказать.
      Пайпер подняла автомат и наставила его на Фаррис. Автомат был заряжен «мягкими» пулями, но Фаррис не могла об этом знать.
      – А теперь рассказывайте мне все, что знаете. Все, что может представлять интерес.
      По лицу Фаррис пробежала тень, Она шумно сглотнула и с трудом произнесла:
      – Вы что, станете в меня стрелять, если я не расскажу?
      Фаррис только что призналась в том, что честно работает на корпорацию. Она служила у самого беспринципного хозяина и отравителя Земли, врага человечества. Пайпер не задумываясь ответила:
      – Выстрелю без малейшего колебания.
      – Вашему мужчине это не понравится.
      – Ему многое не нравится из того, что я делаю. Это мои проблемы. Ваша проблема состоит в том, чтобы пережить отрезок времени между сейчас и той минутой, когда он вернется.
      – Да, – сказала Фаррис. – Я понимаю.
      – Отлично. Теперь говорите.
      Фаррис заговорила.
      В фургоне Шэнк посмотрел на флейту, нахмурился и спросил:
      – Эй, Бандит! А где твой меч?
      – Это уже не мой меч, – спокойно ответил Бандит.
      – Как так? – опешил Шэнк.
      – Это больше не мой меч, – повторил Бандит.
      Шэнк задумался над его словами.

      Молл Уиллоу-Брук находился у самой реки Пассейик, в том самом месте, где Сектор-20 плекса Ньюарка граничил с трущобами Паттерсона.
      Молл имел три стратегических преимущества: здесь собирались как обыватели плекса, так и шишки из загородных корпораций, здесь перекрещивались сразу несколько шоссе, и, наконец, молл имел огромную автостоянку.
      К двум часам утра парковочная площадка 17Д в северо-западном секторе молла опустела. Остался лишь громадный лимузин «тойота-элита» и несколько седанов. Рико разглядел «тойоту» издалека и обратил внимание на номерные знаки. «Элит» в последнее время развелось множество, даже в плексе Ньюарка, но эта машина не принадлежала Л. Кану. Модель та же, а год другой.
      – Думаешь, получится? – спросил Шэнк.