Шэнк проводил Марену Фаррис в комнату в конце коридора на втором этаже. Она едва держалась на ногах. Следом за ними в комнату вошел Бандит. Шэнк подвел женщину к кровати, усадил ее и взглянул на шамана.
      – Я за ней присмотрю, – сказал Бандит.
      – Рико поручил это мне, – возразил Шэнк.
      Бандит поднес к лицу маску Сассакуса и прошептал заклинание. За последние несколько дней у него появилась возможность поэкспериментировать с маской и получше изучить ее возможности. Он уже научился пользоваться ее энергией.
      Вслух он произнес:
      – Ты, наверное, проголодался. Пойди перекуси.
      Шэнк крякнул и кивнул.
      – Это точно. Спасибо, приятель.
      – Не думай об этом.
      – О чем?
      – Так, шутка.
      Шэнк еще немного помедлил, потом взглянул на Бандита, свирепо усмехнулся и вышел. Бандит смотрел на маску, потом заметил, что Марена Фаррис повернулась к нему лицом. Маски она не видела. Ее мог видеть только Бандит.
      Женщина выглядела жутко расстроенной. Она закрыла лицо руками, поглаживая рот, глаза, щеки и брови. Затем старательно убрала с лица растрепавшиеся волосы. Глаза ее покраснели, лицо тоже.
      – Хотите сигарету? – спросил Бандит.
      Марена Фаррис покачала головой.
      Бандит вытащил сигарету из открытой пачки и прикурил от зажигалки, которую вытащил из кармана куртки. Он курил, не позволяя дыму попасть в легкие. Затягивался и выпускал дым изо рта. Он был практичным курильщиком. Он и курил только ради того, чтобы расположить к себе людей. Бандит давно заметил, что люди чувствуют себя гораздо свободнее, когда он демонстрирует какие-нибудь слабости. Это была единственная причина, по которой он курил. Чтобы казаться обычным.
      Курил он «Миллениум Редз». Самый распространенный сорт. Его можно достать где угодно.
      Затянувшись, он вышел в астрал и взглянул на Марену другими глазами.
      – У вас интересная аура.
      Марена Фаррис вежливо улыбнулась. Без энтузиазма и незаинтересованно. Даже несколько натянуто. Пыталась ли она его обмануть или улыбка отражала ее истинное состояние? В астральном плане она была цветовой бурей, кипящим котлом света и жизненной энергии. Бандит по опыту знал, что взбаламученная аура свидетельствует о столь же взбаламученных мыслях или эмоциях, а иногда о том и о другом одновременно.
      – Что со мной будет? – спросила Марена Фаррис.
      Интересно, что она имеет в виду, подумал Бандит. Сейчас? Завтра? В следующем году? Может быть, ее волновало, что произойдет, когда ее тело состарится и больше не сможет поддерживать биологический цикл?
      – Позвольте вас спросить… – Бандит сделал паузу и затянулся. – Вам гораздо больше лет, чем вы выглядите.
      Она изумленно на него посмотрела.
      – Что… вы имеете в виду?
      – А вы как думаете? – ответил он.
      – Это так, – медленно произнесла Марена. – Вы правы. Мне действительно намного больше лет, чем я выгляжу. Почему… вы спросили? И почему я вам отвечаю?
      – Вы хотите рассказать мне гораздо больше.
      – Да, хочу, – кивнула Марена. Она запнулась, попыталась улыбнуться, но вместо этого нахмурилась. – Не понимаю…
      – Здесь нечего понимать.
      – Нет, есть. Я уверена.
      – Вам просто хочется со мной поговорить.
      – Да, но это не все. Вы…
      – Нет.
      – Да. – Ее лицо исказила гримаса боли. Она попыталась вдохнуть, словно ей не хватало воздуха после долгой гонки. – Вы со мной что-то делаете. Прекратите! Прекратите, я вас умоляю! Мне больно!
      Невероятно.
      Бандит опустил маску.
      Марена Фаррис уронила голову на грудь. Волосы рассыпались по лицу, полностью скрыв его выражение. Но не ауру. Бандит снова взглянул на биксу, чтобы посмотреть, как она переменилась, однако понять что-либо оказалось почти невозможно. Некоторые аспекты смущали, не совпадали с целым и даже ему противоречили. Подобные несоответствия свидетельствовали об огромных потенциальных возможностях в области магии. Из нее мог бы получиться настоящий колдун, если бы она вовремя и серьезно начала заниматься оккультными науками.
      Кроме того, ее потенциал не был полностью латентен. Кое-что она уже умела делать на примитивном уровне. Неотточенно, грубо. Она обладала чувствительностью к заговорам и наваждениям, своего рода природной сопротивляемостью, и огромной силой воли.
      Бандит подумал, уж не является ли она харизматической личностью, сильным, удачливым человеком, обладающим тысячью свойств и особенностей, которым так завидуют простые смертные, не умея при этом их четко определить.
      Пожалуй, будет интересно провести с ней побольше времени. Бандит увидел огромную для себя пользу. Даже если ничего другого добиться не удастся, ее сопротивляемость поможет ему определить силу маски Сассакуса.
      Дверь в спальню открылась.
      Вошел Рико.
      – Я тебя искал, – сказал он. – Присядь, я хочу поговорить с нашей гостьей.
      Бандит нашел себе стул.
      Начиная разговор, Рико старался сохранять объективность.
      Марена Фаррис подняла голову и посмотрела ему в глаза. Она была готова расплакаться от усталости и от нервов. Это делало ее человечнее.
      По полученной из досье «Фучи» информации, ей было сорок три года. Самое большее, ей можно было дать двадцать пять лет. Она обладала внешностью, мгновенно притягивающей мужское внимание. Черты ее лица были чисты и безукоризненны, фигура – неправдоподобна. У нее были повадки элитной шлюхи и избалованной стервы, которая всегда добивается своего. Она начинала свою карьеру в «Фучи» обыкновенной девочкой для развлечений, что-то среднее между уличной потаскушкой и гейшей. Через несколько лет Марена рассталась с этой профессией. Корпорация дала ей образование, и она начала стремительное восхождение по служебной лестнице.
      Рико обратил внимание, как блестит в свете единственной лампы влажная кожа под ее глазами. Он понял, как надо с ней разговаривать. Благородный человек заглянул бы в себя в поисках жалости, снисхождения, понимания и сострадания. Рико не мог этого себе позволить.
      – Расскажите о себе.
      Она помолчала, словно не поняла, о чем он спрашивает, затем взглянула ему в глаза и отчетливо произнесла:
      – Пожалуйста, не убивайте меня.
      Рико стиснул зубы:
      – Для этого должны быть причины.
      – Живая я стою гораздо больше.
      О чем, черт побери, она говорит? Рико старался сохранить невозмутимый вид. Она что, думает, что ее похитили? Что кто-то собирается ее прикончить? Рико показалось, что он должен ей все объяснить, но вначале пусть расскажет всю правду.
      – Вы всегда начинаете с того, что пытаетесь спровадить человека на тот свет?
      – А что мне оставалось? – Слезы хлынули у нее из глаз. Марена застонала и огляделась, словно надеясь найти какую-нибудь поддержку. – Вы выдернули меня по его заказу. Для меня очевидно, что это он вас нанял. – Она замолчала, поглаживая пальцами бровь. Руки ее дрожали. – Мне до сих пор не верится, что все это произошло. Что я еще могу сказать? Я заплачу вам любые деньги, вдвое больше того, что предложил он, только выпустите меня отсюда.
      Рико терпеть не мог подобные игры, тем более с женщинами, которые выглядели так, словно их готовы были в следующую минуту прикончить. Ему казалось, что он весь вывалялся в грязи. Какая разница, что она работает на корпорацию. Она все равно остается женщиной. Если бы на карту не было поставлено так много… Рико стиснул зубы.
      – У вас есть деньги?
      Вопрос привлек ее внимание. Глаза Фаррис широко раскрылись. Она кивнула.
      – Да. У меня очень много денег. Мне… Мне все равно, сколько вы запросите. Только отпустите меня. Пожалуйста, отпустите меня.
      – Позже, – остановил ее Рико. – Мы поговорим о деньгах позже. Вначале я хочу кое-что выяснить.
      Она кивнула, словно на самом деле решила поделиться с ним чем-то важным.
      – Как вы догадались о наших намерениях? – спросил Рико,
      Фаррис низко склонила голову и уставилась на кровать. Казалось, сейчас она снова расплачется.
      – Я давно поняла, что Ансел меня ненавидит. Он может быть очень мстительным. Поэтому и вызвался…
      – Вызвался? На что?
      Фаррис внимательно посмотрела на Рико:
      – Вам не надо этого знать. Это сугубо корпоративные дела.
      Рико придвинулся к ней вплотную:
      – Я вам скажу, почему мне это надо. Потому, что мне чуть яйца не отстрелили, когда я вас выдергивал. И вы расскажете мне все. Слышите, все!
      – Умоляю вас! Я дала клятву!
      Примерно так и говорят в корпорациях.
      Рико пересел к ней на кровать. В ее глазах снова появился страх, но во вскинутом подбородке сквозил вызов. Она демонстрировала свою непокорность. Это тут же прошло, едва из рукава Рико выскользнула бритва и уперлась в ее горло.
      Фаррис окаменела, потом осторожно подалась назад и дрожащим голосом пролепетала:
      – Умоляю вас!
      Когда она задрожала, Рико убрал руку. Он с трудом понимал, что с ней происходит. С начала до конца – одно сплошное противоречие. С таким телом она могла безбедно жить, не прилагая к этому никаких усилий. Она же лезла вон из кожи, стараясь пробиться на самый верх. Она не походила на решительного человека, между тем несколько минут назад напала на свою охранницу, завладела оружием и едва не снесла голову собственному мужу. Какая, черт побери, между всем этим связь? Никакой. Абсолютно никакой. Суриков, похоже, ничего не понял. А Рико тем более.
      – Представьте, что вам угрожают, – сказал Рико. – И говорите.
      Какое-то время Фаррис пыталась успокоиться и прийти в себя. Если она играла, то это была великолепная игра. Каждое движение, каждый вздох были естественны и вызывали сочувствие – даже то, как она поджала губки, словно заставляя себя хотя бы казаться спокойной, в то время как сама вся дрожала.
      Рико не знал, верит он ей или нет.
      – Так чем вызвался заниматься ваш муж?
      – Это специальная программа, – слабым, лишенным выражения голосом проговорила Фаррис. – Он не обязан был ею заниматься. Он согласился, только чтобы избавиться от меня. Он многое делал назло мне.
      – Назло? Почему?
      – Потому что ничего не ладилось.
      – Что не ладилось?
      Она задумалась, потом шумно сглотнула и произнесла:
      – Наша любовь. Брак.
      По крайней мере это правда, подумал Рико. Уж после сегодняшнего случая их отношения точно осложнятся. Если, конечно, Суриков не возражает против того, чтобы в него время от времени палили в упор.
      – Расскажите о программе, которой пожелал заниматься ваш муж.
      – Это секрет.
      – Вы хотите, чтобы вам причинили страдания?
      Фаррис опустила голову и тихо сказала:
      – Программа предусматривала проникновение в компьютерную систему конкурентов «Фучи». Разведывательные службы давно этим занимаются… Они всегда занимались подобными делами. Проблема заключалась в том, что средний агент никогда не сумеет добраться до действительно ценной информации. Им не хватает квалификации. Каждый застревает на своем уровне. При помощи новой программы «Фучи» рассчитывала выйти на совершенно иной уровень добычи информации. Мы разработали особую схему переподготовки ученых и исследователей для работы в качестве агентов разведки. Вот в принципе и все.
      – Продолжайте.
      По лицу Фаррис промелькнула тень раздражения.
      – Программа была очень сложной. На ее разработку ушло пять лет. Я занималась ею с самого начала. Ансела раздражало, что я трачу на нее так много времени. Он собственник по натуре. Он требовал, чтобы я была с ним, как только он заканчивал свою работу. Моя работа его не интересовала. Я пыталась под него подстроиться, но ничего не получалось. А может, было уже поздно. Он начал меня ненавидеть. А потом и все, что хоть как-то связано со мной.
      – И вызвался добровольно участвовать в вашей программе?
      – Это была… это была попытка использовать против меня мою же собственную работу. Он чувствовал, что я его бросаю. Это была его месть. Он ведь знал, что я буду чувствовать.
      Рико пытался сообразить, насколько все это соответствовало истине. В досье Фаррис сообщалось только то, что она в течение пяти лет работает над специальным проектом.
      – Суриков – выдающийся биотехник. Вы хотите сказать, что они послали этого тихоню, кабинетного ученого, в которого вложено столько денег, в логово врага? Я вам не верю!
      – Квалификация Ансела идеально подходила для подобной роли. В этом и заключался смысл всей программы: посылать в лагерь врага технически подготовленных людей, способных правильно оценить ход эксперимента противника и толково передать его суть во всех деталях. – Фаррис замолчала и прикрыла глаза. – Ансел Суриков – классный специалист с безупречной репутацией. На «Фучи» работают много отличных ученых с великолепной репутацией. И никто из них не считается незаменимым.
      – Куда они его послали?
      – «Кьюз Нихон». Подразделение «Маас Интертех». Оно расположено в Нью-Джерси.
      – Как долго вы находитесь в отпуске?
      – Около… около трех лет.
      Это совпадало с данными ее досье.
      – Почему вы возмутились, когда к вам приставили охрану?
      – Во первых… они так и не объяснили мне, зачем это нужно. Я всегда была предана корпорации. Я до сих пор представляю для них огромную ценность, несмотря на то что уже три года нахожусь в отпуске.
      – Что в вас ценного?
      – Я хороший психолог.
      Все совпадало с досье «Фучи». Фаррис посылали в несколько университетов, она успешно защитилась по психологии. Поначалу Рико показалось странным, что «Фучи» выбросили на шлюху такие деньги, но потом его сомнения рассеялись. Пайпер рассказывала ему, что многие мегакорпы используют наиболее смышленых девочек для работы в качестве психоаналитиков, а иногда и разведчиков.
      Рико даже поежился при мысли о том, не сидит ли он рядом с существом столь же потенциально опасным, как ядовитый паук. Фаррис выглядела и говорила, как чрезвычайно огорченный и несчастный человек. Вместе с тем некоторые ее слова свидетельствовали о том, что за красивыми карими глазами четко работает натренированный мозг. Не могла же она в самом деле поверить, что ее муж пытался помочь в ее устранении? Здесь было несоответствие.
      – Все психологи «Фучи» имеют личные группы охраны?
      – Допускаю, что я – особый случай. Поступали сигналы, что кто-то пытается завербовать сотрудников службы безопасности «Фучи». Это вполне возможно. Позже, осмысливая все случившееся, я поняла, что речь могла идти об Анселе. Возможно, его раскрыли, и «Кьюз Нихон» подбирался ко мне, чтобы заставить Ансела работать на них.
      – Почему вас это так встревожило?
      – Вы просто не знаете Ансела.
      – Объясните.
      Рико показалось, что Фаррис на мгновение растерялась.
      – Ансел бурно реагирует на любое вмешательство. Здесь он не в своей тарелке, поэтому вы, может быть, этого не замечаете. Зато в корпоративном окружении, где он чувствует себя как дома, это чрезвычайно независимый в суждениях и нетерпимый к чужому мнению человек. Ансел убежден, что он должен проводить свои исследования только так, как сам считает нужным, и малейшее вмешательство в свою работу рассматривает как оскорбление. Такой же он и в личной жизни. Угрозу по отношению к своей жене он воспримет как оскорбление своего мужского достоинства. При этом не важно, что ему давно наплевать, жива я или нет. Для него важно то, что кто-то пытается навязать ему свою волю.
      – Как получилось, что от стремления поступить вам назло он пришел к желанию вас убить?
      – Полагаю, «Маас Интертех» вычислил, что он разведчик, и стал использовать его соответствующим образом. Ему начали подсовывать ложную информацию, ограничили доступ к настоящей работе. Он лишился возможности заниматься серьезным делом, и это его окончательно взбесило. Полагаю, он решил, что во всем виновата я, поскольку именно из-за меня он попал в такую ситуацию.
      – Значит, он хотел вам отомстить?
      – Разве это не очевидно?
      – Послушать вас, так он настоящий психопат.
      – Наверное, я плохо вам объяснила. – Фаррис помолчала и еще раз вытерла глаза. – Видите ли, стремление к личной власти – определяющая черта многих мужчин. Ансел очень уравновешенный человек. И великолепно работает в корпоративном окружении. Вопрос личной власти чрезвычайно его тревожит, но он не допускает неконтролируемых, импульсивных поступков. Временами он начинает требовать каких-либо новых уступок, при этом реально оценивает ситуацию и просит только то, что ему, скорее всего, дадут.
      – Уравновешенные люди не убивают своих жен.
      – Вы глубоко заблуждаетесь.
      – Вот как?
      – Уравновешенные люди временами способны на дикие выходки… Я рассказываю вам все, вместо того чтобы молчать и слушать.
      – Вам угрожают.
      – Да, я помню. – Фаррис убрала с лица волнистую прядь. Ее пальчики дрожали так слабо, что Рико мог этого и не заметить. – Страх является обычной реакцией на опасность, но вряд ли подсказывает разумное решение. – Она помолчала, потом сглотнула и сказала: – Я хочу с вами сотрудничать, потому что хочу видеть в вас своего союзника. Боюсь, мои слова покажутся вам неискренними. Тогда будем считать, что на данном этапе я сотрудничаю с вами по принуждению.
      «Данный этап» волновал Рико гораздо меньше, чем грозящие в будущем неприятности.
      С Мареной Фаррис у него будут проблемы.
      Черт, да она уже стала проблемой.
      – Она лгала? – тихо спросил Рико, когда они вышли из комнаты в холл второго этажа.
      – Да, – кивнул Бандит. – Она лгала.
      – Во всем?
      – Нет.
      Рико хотел знать точно, в чем Марена солгала, а где сказала правду. Бандит не знал, как объяснить. Умение отличать при помощи волшебства правду от лжи весьма существенно отличается от умения швыряться молниями и огненными шарами. Те либо летят, либо нет, в зависимости от конкретной ситуации. Определение истины дает, как правило, смешанный результат, поскольку люди частенько лгут и говорят правду одновременно.
      К тому же возникал вопрос: что следует считать в данном случае правдой? Объективную истину или искреннее убеждение объекта исследования в том, что он говорит правду? Лгала ли Марена Фаррис сама или пересказывала чужую ложь, которую по ошибке принимала за правду?
      – О чем она соврала? – спросил Рико.
      – Догадайся, – проворчал Бандит. Он не мульти-фазовый детектор лжи и терпеть не мог, когда его заставляли работать в этом режиме.
      Рико недовольно поморщился:
      – Ваша жена сказала, что вы добровольно вызвались участвовать в программе.
      Суриков нахмурился, потом несчастное выражение лица сменилось злобным.
      – Вызвался? Ничего подобного. Мне приказали участвовать в программе! У меня не оставалось никакого выбора.
      – Наверное, у них были рычаги давления на вас?
      – Рычаги? Конечно, у них были рычаги! Если бы я отказался, меня бы мигом заперли куда-нибудь в Антарктику просчитывать на компьютере миграции планктона.
      Суриков говорил так, словно для него это стало бы настоящей трагедией. В это Рико, кстати, верил. Ему приходилось сталкиваться с подобными людьми. Суриков вырос и сформировался внутри корпорации, ничего другого в своей жизни он не видел. Когда поступает команда – ее исполняют. Кто не выполняет команды – расхлебывает последствия невыполнения. Даже люди с серьезными эгоцентрическими замашками не хотят иметь пятен на своей репутации, поскольку прекрасно понимают, как это осложняет карьеру. А в корпорации не делают большой разницы между словами «карьера» и «жизнь».
      Если рушилось первое, рушилось и второе.
      – Вы сказали, что вас выдернули из «Фучи Мальтитроникс»!
      – Да какая разница? У меня не было выбора. Выдернули меня силой или выманили обещаниями, у меня все равно не оставалось выбора. Меня использовали. Суть одна.
      Разница между тем существовала. «Фучи» могла попытаться вернуть Сурикова, но не в любом случае. Л. Кан утверждал, что цель их операции – вернуть похищенного силой человека, и если это ложь, на чем настаивали как Суриков, так и его жена, то Рико имел полное право считать контракт расторгнутым.
      Неожиданно все стало проясняться.
      Если Рико суждено будет выбраться отсюда живым, он сделает одно интересное заявление. Расскажет о фиксерах, которые лгут. Л. Кану его заявление не понравится. А люди должны о них знать.
      – У вас есть выбор, – сказал Рико. – Или вы идете со своим мужем, или ждете, пока я смогу вас освободить.
      Марена Фаррис лежала в кровати и смотрела на него широко открытыми глазами, в которых застыли страх и надежда.
      – Это значит, что вы… отпустите меня?
      – Когда придет время.
      Фаррис обмякла, потом прикрыла рукой глаза.
      – Я не могу поверить, что вы не станете меня убивать. Но вы же так сказали, правда? Вы не собираетесь меня убивать?
      Рико стиснул зубы.
      – Я не убийца.
      Фаррис всхлипнула. Потом несколько раз тяжело вздохнула, не убирая руки с лица. Возможно, она плакала. Потом она подняла голову и вытерла слезы:
      – Куда вы отвезете Ансела?
      – Это еще не решено.
      – Вы собираетесь вернуть его «Фучи»?
      А что, если ей сказать, подумал Рико. Первым его побуждением было не говорить ничего. Ей не надо этого знать. Между тем она его удивляла. Только что хотела прикончить этого типа, а теперь беспокоится о его судьбе.
      Прежде чем он решил, что ей ответить, Фаррис произнесла:
      – Вы должны вернуть его корпорации «Фучи».
      – Почему?
      – Это лучшее место для таких, как Ансел. Правда. Я говорю это не потому, что там работаю. «Фучи» располагает лучшими возможностями для научных исследований. Программы специально подгоняются под таких специалистов, как Ансел. Не думаю, чтобы он был счастлив где-либо еще.
      – Это его проблемы, – сказал Рико. – Пусть решает. Ваши варианты я вам уже объяснил. Что вы выбираете?
      – Если вы не возвращаете Ансела «Фучи», то просто отпустите меня. Выбросьте в безопасном месте. Поближе к телекому.
      Правильно.
      – Она с вами не едет.
      – Нет? Почему?
      – Потому, что она так решила.
      Суриков нахмурился, затем выжидающе посмотрел на Рико.
      – У вас есть оружие, – тихо сказал он. – Вы можете ее заставить.
      Рико стиснул зубы:
      – Не думаю.
      – Это может оказаться вам очень выгодным.
      – Забудьте даже думать об этом.
      – Что ты решил насчет Марены Фаррис? – Пайпер вытащила соевый бутерброд из крошечной микроволновки и устроилась за крошечным кухонным столиком. Почему-то она была уверена, что в доме орков кухня должна занимать почти все место.
      Рико прожевал свой кусок и сказал:
      – Фаррис нам придется еще потерпеть.
      – Зачем, босс? – буркнул Шэнк.
      Рико посмотрел, как орк в один присест поглотил огромный бутерброд.
      – Затем, что мы пока не можем ее отпустить.
      – А если нагрянут люди из «Фучи», у нас будет заложник.
      Рико не любил это слово. Ему не нравилось, что Пайпер так сказала. В его планы никогда не входило брать заложников. Он бы с удовольствием отпустил Фаррис прямо сейчас. И отпустил бы, если бы не…
      – Корпорации всегда берут заложников, – продолжала Пайпер, пододвигая ему еще бутерброды. – Ничего страшного не произойдет, если и мы поступим так же. Они должны почувствовать, что значит жить в постоянном страхе смерти. Что значит, когда с тобой не считаются.
      – Мы не станем совершать над ней насилие.
      – Только в «Фучи» об этот никогда не узнают, jefe. В этом-то и суть.
      На самом деле все было сложнее.
      Ни Суриков, ни Фаррис не говорили полной правды. В чем-то они лгали. Вопрос заключался в том, достаточно ли правды он знает, чтобы не ошибиться в следующем шаге. Рико не мог отделаться от ощущения, что упускает какой-то важный момент, какую-то серьезную деталь этой головоломки, без которой он никак не может ясно увидеть всю картину. Может быть, у него уже начинается паранойя. Ему оставалось лишь продолжать переговоры с «Прометеем» о передаче им Сурикова. При этом его терзало ощущение, что Суриков и Фаррис не договаривают чего-то важного, что может по-новому осветить все происходящее.
      Отпустить Фаррис? Конечно – как только он убедится, что то, что она узнала, не причинит вреда ни ему, ни его людям, ни самому Сурикову. Придется ей потерпеть и помучиться, но в конце концов она будет делать это ради Сурикова. Теперь она ему обязана. При других обстоятельствах ее бы отдали под суд по обвинению в попытке убийства.
      – Этот рейд превращается в собачий кошмар, – проворчал Торвин. – Я не верю ни одной собаке, ни Сурикову, ни Фаррис.
      – Заткнись и жуй, – оборвал его Шэнк.
      – Пошел ты знаешь куда? Троглодит собачий.
      – Обрубок!
      – Если кто-то решил выйти из игры, – громко сказал Рико, – говорите сейчас. Мы будем по уши в дерьме, прежде чем это дело закончится.
      – А что, разве пока еще не по уши? – поинтересовался Шэнк.
      – Никто не собирается уходить. Мы остаемся с тобой, jefe. Ты это знаешь.
      – Конечно, – кивнул Шэнк. – Ясное дело, с тобой.
      Рико посмотрел на Торвина. Риггер думал, взять ли еще один соевый бутерброд или нет. Увидев краем глаза, что Рико на него смотрит, он пробурчал:
      – Упустить возможность нагреть корпорацию? Да кто же на такое согласится? Такое даже во сне собачьем не увидишь…
      Рико кивнул.
      Все высказались.

      Дом из коричневого камня на Тредуэлл-стрит напоминал укрепленный военный объект. Главный вход охраняли шестеро головорезов. Трое в открытую держали пулеметы.