Кордвейнер СМИТ
      ПОГРУЖЕНИЕ В МОРЕ МРАКА
      Высоко, о, как высоко они звенят в небе!
      Ярок, как ярок свет этих лун - близнецов Ксанаду,
      далекой Ксанаду прекрасной Ксанаду, полной наслаждений.
      Наслаждений чувств, тела, ума, души... Души?
      Кто знает, что такое душа?..
      Они стояли, обдуваемые нежным ветерком. Время от времени Маду извечным женским жестом поправляла свою серебристую короткую юбочку или такую же блузку без рукавов. Но ей не было холодно. Ее одежда вполне соответствовала мягкому климату Ксанаду.
      Она думала:
      "Хотела бы я знать, что ему нравится, этому Повелителю Содействия. Стар он или молод, белокурый или шатен, мудрый или безрассудный".
      Она не думала, красив он или безобразен, ибо все жители Ксанаду отличались физическим совершенством, а Маду была еще слишком молода, чтобы встретить кого-либо другого.
      Стоящий рядом с ней Лэри не думал о Повелителе Пространства. Перед его взором снова проходила видеозапись танцев, сложные па и чудесное безумие движений группы, блиставшей много лет тому назад на Прародине Человечества, группы, называвшейся "Баул-шоу".
      "Когда-нибудь, - подумал он, - о, возможно, когда-нибудь я смогу танцевать как они..."
      Куат же думал:
      "Почему они считают, что их обманывают? Повелитель появится здесь, на Ксанаду, впервые за время моего правления планетой. Герой битвы у Стайрон-4. Ну, она разразилась много месяцев тому назад... И если он действительно был ранен, у него оставалась масса времени, чтобы поправить свое здоровье. Нет, здесь что-то не так... они что-то знают или подозревают... Ну, мы найдем, чем его занять. К его услугам будут все виды развлечений, имеющиеся на Ксанаду - и особенно Маду. Нет, он не сможет пожаловаться, в противном же случае вынужден будет сбросить маску..."
      По мере приближения орнитоптера, надвигалась и их судьба.
      Он не знал, что станет их судьбой; он не собирался быть их судьбой и их судьба еще не была предрешена. Пассажир в снижающемся орнитоптере попытался усилием разума постичь это место, ощутить его. Это было тяжело, ужасно тяжело... казалось, между его разумом и разумом тех, кого он пытался понять, лежит толстая, подобная облаку, пелена. Не был ли причиной этого он сам, его мозг, не восстановившийся после войны? Или это было нечто большее, атмосфера планеты, которая сдерживала или мешала телепатии?
      Повелитель Пермасвари покачал головой. Он сомневался в себе, был в растерянности. Время битвы... время, оставляющее рубцы на оболочке мозга, зондирование Машин Страха... Насколько они повредили его мозг? Ну что же, возможно, здесь, на Ксанаду, он сможет отдохнуть и забыться.
      Выйдя из орнитоптера, Повелитель Пермасвари впал в замешательство. Он знал, что на Ксанаду нет солнца, но явно не ожидал встретить мягкий, не дающий тени свет, который окутал его.
      Две одинаковые луны висели, казалось, совсем рядом, их свет отражался миллионами зеркал. Чуть далее растянулись на многие ли белые песчаные пляжи, оканчивающиеся известковыми утесами, у подножия которых пенилось черное море. Черный, белый, серебристый - таковы были цвета Ксанаду.
      Куат быстро подошел к нему. Его опасения быстро исчезали при виде Повелителя Пространства. Гость явно выглядел больным и растерянным, и, соответственно, дружелюбие Куата возросло без каких-либо усилий с его стороны.
      - Добро пожаловать на Ксанаду, о, Повелитель Пермасвари. Ксанаду и все, что есть на ней, в вашем распоряжении.
      Традиционное приветствие звучало несколько необычно в его грубом голосе, привыкшем повелевать. Повелитель Пространства увидел перед собой высокого и плотного, довольно мускулистого мужчину. Его длинные рыжеватые волосы и борода, выкрашенные фуксином, сверкали в свете лун и зеркал.
      - Мне приятно, губернатор Куат, находиться на Ксанаду, и я возвращаю планету и ее содержимое вам, - ответил Повелитель Кемаль вин Пермасвари.
      Куат повернулся и указал на своих спутников:
      - Это Маду, моя дальняя родственница, находящаяся под моей опекой. А это Лэри, мой брат, сын четвертой жены моего отца - она утопилась в темном море.
      Повелитель Пространства поморщился от хохота Куата, но юноша, казалось, ничего не заметил.
      Кроткая Маду скрыла свое разочарование и приветствовала Повелителя с подобающей скромностью. Она ожидала увидеть сияющий облик, сверкающие доспехи или, возможно, просто ауру, говорившую: "Я - герой." Вместо этого перед ней стоял человек интеллигентного вида, усталый и выглядевший старше тридцати лет. Она удивилась: как этот человек мог быть героем Содействия, спасителем человеческой культуры в битве при Стайрон-4.
      Лэри, приветствовал Повелителя с большим уважением, поскольку, как мужчина, знал больше о битве, чем Маду. В своем мире грез Лэри, вслед за танцовщицами и легконогими бегунами, ставил на второе место интеллектуалов.
      Перед ним стоял человек, который рискнул противопоставить себя, свой ум, интеллект ужасным Машинам Страха и выиграл! Цена, которую он заплатил, была написана на его лице, но он выиграл! Лэри сложил ладони и поднял их ко лбу в почтительном приветствии.
      Повелитель сделал жест, покоривший Лэри навсегда. Он коснулся руки Лэри и сказал:
      - Мои друзья зовут меня Кемаль.
      И только затем он повернулся к Маду и Куату. Куат не заметил невольной оплошности. Повернувшись он направился, как казалось, к холму из желто-черно-полосатого меха. Затем Куат издал особый шипящий звук, и в одно мгновение холм распался, превратившись в четырех огромных кошек. Они были оседланы, но никакой сбруи не было видно, кроме колец, прикрепленных к седлам.
      Куат ответил на немой вопрос Кемаля:
      - Нет, конечно, ими не управляют. Это обычные кошки, отличающиеся только большими размерами. На Ксанаду нет квазилюдей! Я полагаю, что Ксанаду единственная планета в Содействии, где их нет, за исключением Ностралии, конечно. Но причины этого у Ксанаду и Ностралии разные. Мы наслаждаемся нашими чувствами... никакой чепухи, что тяжелая работа формирует характер, как считают Ностралианцы. Мы не верим в аскетизм и подобную чепуху. Наши неизмененные животные доставляют нам гораздо больше удовольствий. Всю грязную работу делают роботы.
      Кемаль кивнул. После всего, разве не за этим он прибыл сюда? Дать возможность своим ощущениям восстановить поврежденный мозг? Тем не менее, человек, без трепета противостоявший Машинам Страха, не знал, как обращаться с ездовой кошкой. Маду заметила его колебания.
      - Гризельда очень дружелюбна, - сказала она. - Подождите, немного, я почешу ей уши. Затем она ляжет и вы сможете сесть на нее.
      Кемаль уловил едва заметное выражение презрения в глазах Куата. Маду, заметив его нерешительность, уговорила огромную кошку опуститься на землю и улыбнулась Кемалю.
      При виде ее улыбки Кемаль почувствовал, как острая боль кольнула его; настолько она была прекрасна и невинна. Ее беззащитность заставила сжаться его сердце. Он вспомнил, как Повелительница Ру цитировала древнюю сагу: "Невинность беззащитна", и паутинка страха осела в его мозгу. Он отбросил ее и сел в седло.
      Он вспомнил эту прогулку тремя веками позже, когда лежал, умирая. Она была такая же захватывающая, как и его первый космический прыжок. Прыжок в ничто, и затем осознание того, что он путешествует, путешествует, путешествует бессознательно, не контролируя направление своего тела. И прежде, чем страх завладел им, он превратился в редкое, никогда ранее не испытанное наслаждение. Повелители и Повелительницы, собиравшиеся в Колоколе на старушке Земле во время кризиса, не узнали бы сейчас его, Повелителя Пермасвари, во всаднике с темными вьющимися волосами, развевающимися на ветру. Они бы не узнали мальчишеской улыбки на лице, которое привыкли видеть серьезным и озабоченным. Он весело захохотал и сжал коленями бока Гризельды, держась одной рукой за седельное кольцо, а другой махнув остальным.
      Казалось, Гризельда чувствовала, какое наслаждение он получает от ее длинных легких прыжков. Но неожиданно все изменилось. Орнитоптер, который доставил Повелителя Пространства на Ксанаду, взмыл в небо и полетел в сторону космопорта. Гризельда, отбросив чувство собственного достоинства, начала преследовать поднимающийся орнитоптер, пытаясь схватить его. Кемаль, чтобы избежать позорного падения, был вынужден взяться за кольцо двумя руками. Гризельда продолжала преследовать его до тех пор, пока тот не исчез из виду. Затем она села на землю, облизывая себя и, неумышленно, своего седока.
      Ее твердый и шершавый язык оказался не столь уж неприятным, но Кемаль невольно вздрогнул, когда его коснулся ее клык.
      При виде этого зрелища Куат громко захохотал. Лицо Маду - это было видно даже на расстоянии - выразило тревогу, но, когда Кемаль махнул ей рукой, она облегченно улыбнулась. Лэри, не сомневавшийся в могуществе героя битвы за Стайрон-4, мечтательно всматривался в далекий город. Гризельда была явно смущена тем, что поступила как несмышленый котенок, когда ей доверили благополучие такого выдающегося гостя.
      Издалека купола и башни города мерцали перламутром в мягком свете лун и зеркал.
      Кемаль почувствовал, что его ощущение нереальности усилилось. Город казался таким прекрасным и фантастическим, что у него появилась уверенность - он исчезнет, как только они приблизятся.
      Подъехав к городским стенам, Кемаль увидел, что, казавшаяся совершенной издалека, белизна города оказалась иллюзией.
      Мерцающие белые стены зданий были усеяны жемчужинами, образующими сложные геометрические узоры, цветы и листья, усиливающие красоту поразительной архитектуры. Ни в одном из миров, которые он посетил, Повелитель Кемаль не видел ничего подобного: дворец Филиппа на планете Драгоценных Камней по сравнению с этими зданиями был жалкой лачугой.
      Сады с фонтанами и с искусственными бассейнами разделяли дома. Цветущие кустарники создавали натуральный ландшафт. Внезапно Повелитель Пространства осознал еще один странный аспект планеты: на ней не было деревьев.
      При входе в город собаки облаяли их с безопасного расстояния; но на этот раз Гризельда удержалась от искушения. Теперь, в городе, она напустила на себя некое благородство, как будто хотела загладить свою оплошность.
      Гризельда направилась прямо к ступеням дворца. Повелитель Кемаль почувствовал ее напрягшийся круп, когда она готовилась преодолеть ступени и открытую дверь. К счастью, Куат первым был у ступеней и снова отдал ей команду свистящим шипением. Кемаль чувствовал ее явное стремление взлететь по ступеням, но все же она с неохотой повиновалась. Гризельда легла на живот, вытянув передние лапы; Кемаль спрыгнул с седла, сожалея о том, что прогулка окончена. Гризельда, казалось, чувствовала то же самое, и Кемаль протянул руку, чтобы погладить ее. Маду одобрительно улыбнулась.
      - Это верно. Когда вы станете друзьями с вашей кошкой, она будет охотно повиноваться вам.
      Куат буркнул:
      - У меня есть свой способ заставить их повиноваться, если они упрямятся.
      Повелитель Пространства заметил маленькую плеть с шипами за поясом Куата.
      - Куат, ты не будешь, - запротестовала Маду. - Ты никогда...
      - Ты не видела меня, - ответил он. И, видя ее опечаленное лицо, добавил. - До сегодняшнего дня я не нуждался в ней. Но думаю она мне еще пригодится.
      Кемаль заметил, что заверение Куата было не вполне искренним. Тень сомнения или удивления, казалось, появилась на светлом лице Маду.
      Повелитель Кемаль во второй раз ощутил страх за нее и снова усилием воли прогнал его. Невинность ее души - вот за что он боялся. Ее глаза напомнили ему Д'Ирену из далеких дней его юности, прежде чем он стал мудрым в делах человечества, прежде чем узнал, что квазилюди и истинные мужчины не должны быть вместе. У Д'Ирены была грация олененка, мягкий нежный рот, невинные глаза лани, которые она унаследовала от матери. Что стало с ней после того, как он покинул ее? Хранят ли ее глаза ту искренность, которую он видел в глазах Маду? Или она вышла замуж за какого-нибудь грубого самца и часть его грубости перешла к ней? С нежностью вспоминая ее, он надеялся, что она вышла за утонченного самца, давшего ей таких же нежных и грациозных оленят, какой она оставалась в его памяти. Он покачал головой. Машины Страха возбудили все виды необычных воспоминаний и чувств. С отсутствующим видом он продолжал ласкать огромную кошку.
      Слуги начали расседлывать животных. Повелитель Пространств с изумлением понял, что они были истинными людьми, а не квазилюдьми, исполняющими работу, и он вспомнил заявление Куата о наслаждении чувственностью животных. Было еще что-то, что-то... казалось, сейчас он припомнит... это напоминало ему усталость от бесплодных попыток поймать за хвост ускользающее животное, исчезающее за углом. Повелитель Пространства в сопровождении Куата, Маду и Лэри медленно шел сквозь лабиринт комнат и коридоров. Каждая казалась более удивительной, чем предыдущая. Только раз в жизни Повелитель Пространства видел что-либо подобное на видеоленте реконструкцию старой Колыбели Человечества, проводившуюся перед Радиаций-3. Стены были увешаны гобеленами и картинами, сюжеты для которых заимствованы с зеленых репродукций; кушетки, статуи, цветастые и теплые паласы были помещены сюда основателем Ксанаду, чудаком Ханом. Да, Ксанаду - это было возвращение к чувственным наслаждениям, к роскоши и красоте, к излишествам. Кемаль почувствовал себя расслабленным в этой сказочной атмосфере, но очарование исчезло, когда, войдя в главный зал, Куат бесцеремонно развалился на ближайшей кушетке. Располагаясь поудобнее, он небрежно махнул рукой остальным:
      - Садитесь, садитесь.
      Свечи ярко горели, а кушетки и низкие столики, казалось, приглашали гостей.
      - Мы рады видеть вас в нашем доме, - произнес он, - и надеемся, что сможем сделать все возможное, чтобы ваше пребывание здесь было запоминающимся.
      Кемаль осознал, что он уделил мало внимания юноше, так как был поглощен новыми впечатлениями, и (признался он себе) девушкой, Маду, которая очаровала его. Лэри был так же физически совершенен, как и Маду. Высокий, статный, мускулистый, загорелый юноша. И, подобно Маду, с выражением открытости, уязвимости. Кемалю показалось странным, как эти два существа могли остаться такими невинными под опекунством такого грубого человека, как Куат. Куат нарушил его задумчивость "Иди сюда, Джу-ди!" Маду тотчас же направилась к столику, с подносом цвета меди. На подносе стоял кувшин с двумя носиками из такого же материала и восемь маленьких одинаковых бокалов. Кувшин был накрыт крышкой.
      Куат небрежно проворчал:
      - Проследи, чтобы твой большой палец закрыл нужное отверстие.
      Ее тон был извиняющимся, но слегка презрительным, как показалось Кемалю.
      - Я проделываю это с детства. Неужели я могла сейчас все забыть?
      Кемалю Пермасвари казалось все последующие годы, что этот вечер был одним из поворотных моментов в его жизни. Казалось, он находился в стороне от происходивших событий; он был зрителем, наблюдающим не только за поступками других, но и своими; как-будто потеряв контроль над ними, словно во сне. Маду грациозно присела и большим пальцем левой руки закрыла одно из отверстий. Сияние свечей играло на тончайшем слое серебристой пудры, покрывавшей ее кожу. В тот момент, когда она разливала красноватую жидкость в четыре маленьких бокала, Кемаль заметил, что даже ногти на ее маленьких пальчиках были покрыты серебром. Куат поднял свой бокал. Правила вежливости предписывали, чтобы первый тост был за почетного гостя или, по крайней мере, за Содействие; но Куат руководствовался своими правилами "За наслаждение", произнес он и опустошил бокал одним глотком. Пока остальные, не спеша, потягивали напиток, Куат поднялся и налил себе второй бокал. И проглотил содержимое второго раньше, чем другие допили первый. Повелитель Кемаль наслаждался вкусом джу-ди. Совершенно непохожий на все то, что он пробовал прежде, ни сладкое и ни терпкое, он напоминал вкус граната, все же отличаясь от него. Потягивая напиток, он чувствовал, приятное ощущение проникающее во все клеточки тела. Когда бокал был пуст, он решил, что джу-ди был наиболее изысканным напитком, который он когда-либо пробовал. В отличие от алкоголя, одурманивающего мозг или чувственного удовлетворения от электрода джу-ди казалось обострял все ощущения. Все цвета стали ярче, тихая далекая музыка, звучание которой он едва осознавал, внезапно стала пронзительно прекрасной, ароматы неизвестных цветов опьяняли его. Его израненный мозг отверг Стайрон-4 и все, что давило его. Он чувствовал ощущение братства, даже по отношению к Куату; и внезапно ощутил, что находится у стены Даймони. Теперь он знал, что невозможно чувствовать или читать мысли обитателей этой планеты. Это было прямо связано с запретным барьером, который Куат воздвиг. Однако, барьер был несовершенен. Куат не мог просто скрыть свои мысли от него: для этого ему понадобилось воздвигнуть универсальный барьер. "И что, подумал Кемаль, - ты хочешь скрыть? Какие нарушения законов Содействия ты допустил, что тебе необходимо устанавливать универсальный барьер?"
      Куат, расслабившись, приятно улыбался.
      Впервые после битвы у Стайрон-4 Повелитель Кемаль чувствовал, что он действительно может полностью выздороветь. И впервые он действительно чем-то интересовался.
      Маду вернула его к действительности.
      - Вам понравился джу-ди?
      Кемаль кивнул, счастливый и все еще поглощенный той загадкой, с которой столкнулся.
      - Вы можете выпить второй бокал, - произнесла она, - но не более. После второго бокала теряются ощущения, и это, не очень приятно, не так ли?
      Она наполнила второй кубок Кемалю, Лэри и себе. Куат потянулся за кувшином, и она шутливо шлепнула его по руке.
      - Еще один и вы сможете налить себе случайно писанг. Он засмеялся. Я больше остальных мужчин и могу выпить больше, чем они. - Тогда позвольте налить мне, - сказала она. Маду повернулась к Повелителю Пространства с наигранным весельем (звучавшим не совсем искренне):
      - Мы прощаем ему все; но это действительно опасно, пить слишком много. Посмотрите, как устроен этот кувшин.
      Она сняла крышку. Кувшин состоял из двух частей.
      - В одной половине находится джу-ди; в другой - писанг, по вкусу похожий на джу-ди, но он смертелен. Один кубок убивает мгновенно.
      Кемаль невольно вздрогнул - это длилось меньше секунды.
      - Существует ли противоядие?
      - Нет.
      Лэри, все это время не проронивший ни слова, вступил в разговор.
      - В действительности это одно и то же. Джу-ди - очищенный писанг. Его изготавливают из плодов, растущих только здесь, на Ксанаду. Галактика знает, сколько людей погибло, отведав плоды или выпив бродящий, но не очищенный писанг, прежде чем был открыт секрет получения джу-ди.
      - Каждый из них по-своему ценен, - засмеялся Куат.
      Остатки доброго чувства, порожденного джу-ди, которые были еще у Повелителя Пространства по отношению к Куату, исчезли. Однако его интерес к двойственности кувшина возрос.
      - Но, если вы знаете, что писанг - яд, почему вы держите его в сосуде с джу-ди? И зачем вы вообще держите его в неочищенном виде?
      Маду согласно кивнула:
      - Я часто задавала подобный вопрос, и получала бессмысленные ответы.
      - Это волнение опасности, - сказал Лэри. - Не получаете ли вы большее наслаждение от джу-ди, зная, что существует шанс выпить писанг?
      - Я и говорю, - повторила Маду, - ответы бессмысленны. Здесь Куат решил вмешаться. Его речь была невнятна, но говорил он достаточно разумно:
      - Во-первых, это традиция. Давным-давно, при первом Хане и прежде, чем Ксанаду перешла под юрисдикцию Содействия, процветало беззаконие. Все сражались за управление планетой. Необходим был простой способ избавиться от них, прежде чем они могли узнать об этом. Говорят, что двойной кувшин был скопирован с древнего китайского кувшина, привезенного первым Ханом. Я не могу говорить об этом с уверенностью, но это стало у нас традицией. На Ксанаду вы не найдете ни одного кувшина, который содержал бы только джу-ди без писанга.
      Он кивнул с видом мудреца, который объяснил все, но Повелитель пространства не был полностью удовлетворен.
      - Хорошо, - произнес он. - Вы изготовляете кувшины традиционным способом, но почему, клянусь облаками Венеры, вы должны держать в них писанг?
      Ответ Куата был еще более невнятен, чем его предыдущая речь; эффект неумеренного возлияния сделал его чересчур возбужденным, и Повелитель Пространства решил последовать настоянию Маду не увлекаться чудесным напитком. На лице Куата появилась подозрительная улыбка, и он предостерегающе помахал рукой, обращаясь к Повелителю Кемалю.
      - Чужеземцы не должны задавать слишком много вопросов. Вокруг нас могут быть враги и мы должны быть настороже. Между прочим, применяя этот способ, мы казним преступников на Ксанаду, - он разразился смехом. - Они не знают заранее, что им дают. Это напоминает лотерею. Иногда я немного поддразниваю их. Сначала даю джу-ди, и они думают, что их отпустят на свободу. Затем я даю им второй бокал, и они, ничего не подозревая, выпивают его с радостью, так как после первого с ними ничего не случилось. Потом, когда наступает паралич - ха! Посмотрели бы вы на их лица!
      Скрытая неприязнь, которую Повелитель Пространства чувствовал к Куату, на мгновение овладела Кемалем. "Но, - подумал он, - человек опьянен." И затем: "Речь ли это настоящего мужчины?"
      - Нет, нет, Куат, не говорите так!
      Куат понял. Он одобряюще похлопал брата по коленке.
      - Нет, нет, конечно, нет. Я думаю, мне надо прилечь. Вы позаботитесь о госте, не так ли?
      Вставая, он пошатнулся, но походка его была тверда.
      Внезапно барьер слегка опустился. Он по-прежнему не мог читать мысли Куата, но Повелитель Пространства чувствовал, где-то на планете что-то злое, чужое, незаконное. Казалось, холод вытеснил из него теплоту джу-ди.
      Над белыми дюнами начинал свистеть.
      Далеко от города, защищенная древним кратером озера от темного моря, секретная лаборатория выглядела безобидным райским уголком. Внутри, противозаконно выращенные, гомункулы, еще не наделенные чувствами, шевелились в эмбиотической жидкости; снаружи - деревья, на которых росли ядовитые плоды, казалось, трепетали в ужасных предчувствиях.
      Маду вздохнула.
      - Я знала, что ему будет вреден последний кубок, но он бы все равно настоял на своем.
      Она повернулась к Лэри, забыв на мгновение о Повелителе Пространства, и ободряюще произнесла:
      - Конечно, он преувеличивал, рассказывая о том, как дразнит заключенных. Он был так добр к нам все эти годы... никто не может так хорошо относиться к нам и быть жестоким к другим, не так ли?
      В последующие годы Повелитель Пространства часто обращался к воспоминаниям.
      "О, Ксанаду, во всей галактике нет ничего похожего: солнечные дни и ночи, безлесые равнины, неожиданные удары грома и вспышки молний, без дождей - все это подчеркивало твое очарование. Гризельда. Единственное настоящее животное, которое я когда-либо видел... раскатистое мурлыканье; мягкий розовый нос с черными крапинками с одной стороны; глаза, которые, казалось, проникают в самую глубь моего существа. О, Гризельда, я надеюсь, ты все прыгаешь и скачешь где-то..."
      Но вернемся к рассказу: первые "дни" пребывания Повелителя Кемаля Пермасвари на Ксанаду прошли в бесконечных увеселениях. На следующий день после его прибытия должны были проводиться бега, в которых принимал участие Лэри. Элемент соперничества, возвращенный на Ксанаду, был частью сознательного возврата к простым играм, которое забыло индустриальное человечество.
      Веселая и пестрая толпа заполняла стадион. Почти все девушки были с распущенными развевающимися волосами; старые и молодые женщины - в типичных костюмах Ксанаду: коротких юбках и блузках. В большинстве миров старые женщины выглядели бы гротескными или, по крайней мере, смешными в этом костюме, а молодые казались похотливыми. Но на Ксанаду, где существовала первозданная невинность и культ тела, почти все женщины планеты, независимо от возраста, казалось, сохранили свои прекрасные гибкие фигуры; у них не было ложной скромности, чтобы привлекать внимание к своей полунаготе.
      Кожа большинства девушек и юношей была покрыта телесной пудрой, которую Повелитель Пространства впервые заметил на Маду; одни наносили пудру на одежду, другие на волосы или лоб. Некоторые пользовались бесцветной фосфоресцирующей пыльцой. "Из всех, - подумал Повелитель Пространства, - Маду выделяется своей красотой."
      Она была настолько возбуждена, что ее настроение передалось и Кемалю.
      Куат выглядел слишком спокойным.
      - Как вы можете быть таким равнодушным? - спросила Маду.
      - Ты же знаешь, мальчик выиграет. Кстати, лошадиные бега более возбуждающи.
      - Для тебя, может быть. Но не для меня.
      Повелитель Кемаль проявил интерес:
      - Я никогда не видел эти бега, - сказал он. - Что это такое? Все лошади бегут вместе, чтобы выявить, кто быстрее?
      Маду согласно кивнула.
      - Все они начинают гонку по сигналу и бегут по дорожкам. Та, которая придет первой к финишу, считается победителем. Он, - она игриво кивнула на Куата, - любит заключать пари, делать ставки на выигрыш своей лошади. Вот почему он предпочитает бега.
      - А вы не заключаете пари на людей?
      - О, нет. Это было бы унизительно.
      В этот день состоялось три забега, сужавшие круг соперников. Уже в самом начале стало ясно, что превосходство Лэри бесспорно. Если бы он не был превосходным бегуном, то легко можно было предположить, что другие специально давали возможность выиграть брату губернатора Ксанаду.
      Куат вышел в центр стадиона для участия в ритуале, заимствованном из Колыбели Человечества - возложение короны из золотых листьев на голову Лэри.
      После его ухода Повелитель Кемаль невольно прислушался к шепоту позади него, уловив слова: "...танец с эрои... старый губернатор будет обрадован... слишком плоха его мать..." Маду, казалось, не обращала внимание на разговоры.
      После празднеств губернатор и его спутники вернулись во дворец. Кемаль вспомнил любопытные фразы; особенно он был поражен наличием настоящего или будущего времени в фразе "старый губернатор будет (а не был бы) обрадован". Эта фраза засела в мозгу и тревожила, как заноза в больном пальце. Его разум только начал выздоравливать от ран, и он решил больше не рисковать...
      Когда Куат наслаждался вторым бокалом джу-ди, Повелитель Кемаль, как бы невзначай спросил его:
      - Как давно вы являетесь губернатором Ксанаду, Куат? Куат сверкнул глазами, почувствовав тревогу за внешне невинным вопросом. Вмешался Лэри:
      - Я был маленьким ребенком...
      Куат жестом заставил его замолчать.
      - Уже давно, - ответил он. - Разве это имеет какое-то значение?
      - Нет. Я просто поинтересовался, - сказал Повелитель Пространства, решив быть более настойчивым. - Я считал, что правление на Ксанаду передается по наследству, но сегодня я услышал кое-что, заставившее меня думать, что ваш отец - губернатор - все еще жив.
      И снова Лэри поспешил с ответом:
      - Но он жив. Он с эрои... вот почему моя мать... Куат нахмурился: Содействие не может вмешиваться в эти вопросы. Это регулируется местными обычаями Ксанаду, защищенными Статьей N_376984, раздел "а", параграф 34 "с" акта, согласно которому Ксанаду согласилась перейти под покровительство Содействия. Я могу заверить Повелителя, что это касается только внутренних вопросов автохтонного происхождения.
      Повелитель Кемаль кивнул в знак видимого согласия. Он чувствовал, что каким-то образом раскрыл еще одну малую часть тайны, которая заинтриговала и заинтересовала его впервые после событий на Стайрон-4.
      Только на четвертый "день" пребывания на Ксанаду, Повелитель Кемаль вместе с Маду и Лэри осуществили вылазку за стены города. К этому времени Повелитель Пространства был влюблен в Гризельду. Ему доставило огромное наслаждение, когда она замурлыкала от удовольствия и без команды опустилась на землю, приглашая его сесть в седло.
      Он увидел животных в новом свете. Кемаль мучительно осознавал, что квазилюди, модифицированные животные в человеческом облике, на самом деле были ни теми, ни другими. О, да, существовали квазилюди, обладавшие выдающимся интеллектом и силой, но... он прогнал эти мысли.
      Они мчались по равнинам, испытывая радостное возбуждение. Исхлестанная ветрами, безлесая, маленькая планета очаровывала своей дикой красотой. Черное море билось у подножия белых меловых утесов. Окидывая взглядом бесконечные песчаные дюны, Кемаль еще острее чувствовал необычность этой планеты. Почти на горизонте он увидел огромную птицу. Она медленно поднималась в небо, затем неожиданно вошла в пике и начала падать.
      Позднее, немного позднее, песня, написанная компьютером (когда он ввел в него данные о времени и месте), стала известна во всех Галактиках:
      Над черной горой
      Один в облаках
      Замер орел на мгновение.
      Ветер резкий пронесся,
      И грянул гром.
      Потоки дождя,
      Павшего наземь,
      Стали саваном для орла,
      Когда он упал на землю
      Со сломанными крыльями.
      И прибой у подножья скалы
      Был белый этой ночью,
      И яркие крылья упавшей птицы...
      Я слышал крик...
      То, что Повелитель Кемаль ввел эти факты в компьютер, выражая таким образом свои страдания, возможно, свидетельствует о глубине его чувств.
      Маду и Лэри, наблюдавшие за полетом птицы, были так ошеломлены ее падением, что их веселое и радостное настроение исчезло.
      - Но почему? - прошептала Маду. - Она летела так же свободно, как мы скакали. Мы прыгали, а она парила, одинаково свободные и счастливые. А сейчас...
      - А сейчас мы должны забыть это, - произнес Повелитель Пространства со знанием, рожденным из бесконечного терпения и осторожности, которые он желал бы не чувствовать.
      Но сам он не смог забыть. Отсюда и появились строки компьютера: "Над черной горой..."
      Перейдя на шаг, в глубокой задумчивости, они продвигались дальше, глубоко потрясенные смертью красоты, жизни.
      "Какая утрата, - думал Повелитель Пространства, - какая утрата красоты. Птица парила свободная, как мечта... Почему? Неожиданный поток воздуха? Или что-то более зловещее?"