Глава 10

Оранжевые всполохи проносились в ночном небе, усеянном звездами. Тяжелые клубы облаков поднимались из гигантских отверстий труб к мрачной луне. Наступила самая глухая часть ночи, когда Земля внимала черным холодным глубинам космоса и трепетала от их прикосновений, томясь в ожидании солнечного дня. В это время Земля вспоминала древние глухие эпохи, когда все живое умело охотилось, добывая себе пищу и пожирая друг друга.

Искусственные облака плыли над заводом, светясь натриевым светом в оранжевом тумане, прорезая темноту и превращая ее в мир разноцветного фейерверка. Они выхватывали из. мглы притихшие стрелы подъемных кранов, все в клубах дыма. Завод выглядел как огромный неуемный корабль, плывущий в неизвестность по черному океану ночи.

Тишину прорезал чей-то рев. Откуда-то возник нарастающий с каждой секундой грохот, пара огромных белых глаз смотрела сквозь тьму, тело покачивалось и извивалось, расшвыривая снег по чернеющей земле. Поезд летел сквозь оранжевый туман и отбивал дробь, как пулеметные очереди. Он пронесся сквозь парк и с торжествующим ревом исчез в темноте. Наступившая после этого тишина уже не казалась такой безмятежной, как раньше.

Прижавшись к влажной земле, зверь тихонько скулил. Он медленно поднял глаза к небу, и ему снова стало страшно.

Он чувствовал сзади себя близкую добычу. Неподалеку горели прожектора и были слышны мужские голоса, отдающие команды. Он знал, что стал теперь хищником. Сын Каина. Отверженный.

Но душу Стива леденил жуткий страх. Оранжевая мгла поднялась ему навстречу, и сердце его опять сжалось в комок. Зверь бросился в туман теперь это был его верный спутник, его сообщник. Человеческая суть исчезла, растворилась в растерзанной плоти и крови убиенных им. Прерывистое рыдание потрясло его, и он пролил горячие слезы по своей утерянной душе, по драгоценной звезде, которая покинула его, оставив ему злобную хищную пыль горячей пустыни.

Зверь поднял культи рук к слепнувшим глазам, и слезы с новой силой хлынули из провалившихся глазниц. Он уже не мог дотронуться до мягких ласковых цветов, ему оставалось лишь смиренно любоваться ими. Но хищницы внутри него не были расположены к таким думам, они скреблись и царапались, зовя его на запах теплой плоти, в жажде совсем других наслаждений. Он заплакал, как Колумб, вдруг увидевший в безбрежном океане миллионы солнц и потерявший ориентиры. Стив был ослеплен жаждой крови и разрушительной силой непрошеных гостей и деградировал со страшной скоростью. Он плакал о любви, которая когда-то жила в его сердце и превратилась в голодную страсть.

Он протяжно завыл, неотрывно глядя в небо, где в него впервые вселилось адское семя.

Кое-кто слышал этот крик и поджидал его.

В канаве на обочине дороги двое бродяг развели огонь. Пламя дрожало, и красные отсветы плясали на распухших небритых лицах. Три пустые бутылки из-под спирта валялись рядом, четвертую один из бродяг держал в дрожащей руке, тараща невидящие глаза на отблески огня. Второй делал слабые попытки приготовить какую-нибудь закуску. На костре неустойчиво громоздилась закопченная кастрюля, языки пламени неохотно облизывали ее. В ночном воздухе расплывался горячий аромат бобов с сосисками, соус переливался через край.

Тот, кто следил за пищей, упал на колени и потянулся к неясной фигуре в сумерках, приглашая незнакомца разделить их компанию. Фигура не пошевелилась, и бродяга с трудом сел.

Как хотите, пробормотал он, еле ворочая языком. А мы чертовски рады гостям.

Он потянулся за бутылкой к своему компаньону, но тот даже бровью не повел. Громко икая, бродяга встал на четвереньки и снова попытался дотянуться до вожделенного сосуда, но попал на горячие угли и, хрипло ругаясь от боли, откатился обратно. Лежа на земле, он потирал ноги и мрачно смотрел на небо.

Все вокруг затихло, только доски в костре время от времени шипели и потрескивали.

Как ты думаешь, что это люди ищут там, а, Джонни? заплетающимся языком выговорил бродяга, уставившись на звезды.

Джонни не слышал его, он уже отключился.

А я тебя спрашиваю, сукин ты сын, что они там ищут? продолжал бродяга, не замечая молчания своего приятеля. Ч-черта лысого они там ищут, а что еще там можно найти? Он с усилием ткнул нетвердой рукой в небо. Они, мать их, только пускают на ветер сумасшедшие деньги. Потому что ничего там не найдешь. Ничего, черт возьми. Мы единственные божие твари во всей Вселенной. Бродяга с огромным усилием поднялся на непослушные ноги. И пьем за это! выкрикнул он и повалился на землю.

Из окружавшей их темноты послышался шорох, похожий на тяжелое дыхание астматика. Бродяга прислушался и сел.

Эй, крикнул он в темноту. Ты, верно, услышал про выпивку? Я знаю, почему ты зашел на огонек. Твой нос ее за версту чует, он хрипло захохотал, довольный своей проницательностью. Ну давай, позвал он. Подходи поближе. У нас и пожрать найдется.

Но сумерки не отозвались на его приглашение, и бродяга потянулся помешать веткой еду. Он опрокинул кастрюлю, и половина бобов упала в костер, шипя на углях,

И как ты думаешь, что станет с теми, другими? таинственно спросил он.

Вопрос повис в ночном воздухе, бродяга потянулся и ухватил бутылку из рук своего компаньона. Он жадно приник к ней и пополз вокруг костра, пока не очутился на той стороне, откуда слышался шорох. Он протянул бутылку.

Не прячься, сказал он, со свистом выдыхая спиртные пары. Мы знаем, что ты здесь. Он поболтал остатки содержимого в бутылке. Давай, это согреет тебя.

Незнакомец по-прежнему молчал, только дыхание стало громче и тяжелее.

Бродяге не терпелось.

Не бойся, звал он. У нас тут ничего страшного. Он повернулся к костру, оставив бесплодные попытки. Пожалуйста, если не хочешь, можешь оставаться там, в холоде, где нечего есть. Раз тебе это больше нравится.

Он упал рядом с приятелем и, сделав жадный глоток, предложил ему бутылку. Тот не ответил.

Из темноты снова приближался поезд. Бродяга уставился в его сторону, завороженный мелькающими огнями. Когда поезд прошел, темнота напротив сгустилась и рядом с костром уселась какая-то тень. Бродяга, не глядя на гостя, принялся снова мешать бобы.

Ну что, созрел? спросил он.

Огонь угасал, и бобы не грелись. Капли уже не шипели на углях, и последние мерцающие огоньки вспыхивали между головешек. Незнакомец пристально посмотрел на красные искорки и издал страшный вздох.

Бродяга с усилием поднял голову, но в темноте невозможно было понять, кто пожаловал к их огоньку.

В-вот, еле ворочал языком гостеприимный хозяин. Хлебни, если замерз.

Тень протянула обрубок руки и вышибла у пьяного бутылку. Спирт пролился на огонь и ярко вспыхнул. Пьяный тупо поднял глаза и увидел по другую сторону костра чудовище с полуразвалившимся черепом. Алкоголь моментально выветрился у него из жил.

Мать родная! Он неловко дернулся и упал лицом в костер. Угли обожгли его небритую физиономию, он взвыл от боли и, барахтаясь, попытался вскочить. К чумазому лицу прилипли жареные бобы и залепили ему глаза. Пока он пытался отряхнуть горячую золу, его обожгло зловонное дыхание, Сокрушительный удар сзади свалил его с ног, он упал обратно в костер, пронзительно крича от боли.

Этот крик пробудил от дурмана второго бродягу. Он вскочил на ноги и пустился в пляс вокруг костра, как вождь африканского племени, вернувшийся с удачной охоты. Незнакомец одним ударом прихлопнул его как муху.

Мимо прогрохотал еще один поезд, разметая оранжевый туман, клубящийся над заводом. Колеса простучали на стыках рельсов, с упоением исполняя свой дорожный гимн, и исчезли в темноте.

Когда вдали затихли звуки, вокруг костра снова воцарилась тишина, нарушаемая только шумным лаканием и шипением крови на горячих углях.

Кровь не утолила дикой жажды. Чем больше жертв убивал зверь, тем ненасытнее становились клетки-хищницы. Наступал момент, когда изможденное тело не могло уже больше служить непрошеным гостям. Вспышки дикого зверства уже не успокаивали его. Он столкнулся с принципом антижизни, не знающим компромиссов, и понял это.

Астронавты сильно волновались в последнюю ночь, которую им предстояло провести в модуле. Эксперты отнесли это на счет переживаний по поводу успешного подъема и стыковки. Но специалисты в земной физиологии ошибались. Тут все было по-другому, и сознание быстро приобретало новые навыки.

Других астронавтов шторм миновал, и они беспокоились за жизнь Стива. Когда изредка кто-то из них заговаривал, другие поворачивались к нему в ожидании, боясь упустить что-то, что они хотели бы знать, но не были удостоены ответом. Чутьем они понимали, что находятся в чьей-то власти, но не могли разгадать, что овладело ими.

Разгадка близилась. В один из дней они сидели в модуле, глядя в иллюминаторы на заходящее солнце. Темно-синие тени протянулись к ним по пыльной поверхности планеты. Ночь бросила свой полог на небо, где в тонкой марсианской атмосфере медленно умирало далекое солнце. Это была смерть без горя, и никто не оплакивал ее.

Когда бледный солнечный диск закатился за зубчатую кромку горизонта, планета вздрогнула. Неизвестно откуда налетел ветер, морозный, как острый нож, и, не найдя ничего живого, довольствовался тем, что поднимал вихри и швырял в пустое небо тысячелетние песчинки. Вековая пыль покрывала эту землю, и астронавты чувствовали, как невидимая рука разрывает могилу, хранящую секрет планеты.

Они пребывали в нетерпеливом ожидании.

Неизвестный знал, что они здесь. Издалека, из безжизненного холода он чувствовал их теплые тела, слышал биение их сердец, вдыхал запах их страха. И, будто собака, почуявшая за дверью волка, трое исследователей с трудом передвигались по модулю.

В распоряжении незнакомца была вся планета, миллионы гектаров земли, но он различал взволнованную возню трех маленьких съежившихся комочков и кружил над ними, как хищная птица, застилая небо красными крыльями и сжимая свои жертвы кольцами страха.

Царапанье по обшивке корабля предвещало первый шквал песка, как мягко лижущий язык, пробующий на вкус, предупреждает о том, что за ним последуют зубы. За первым налетели новые шквалы, сильнее и настойчивее царапая обшивку модуля, будто пытаясь преодолеть сопротивление металла. Затем снаружи застучали когти, как бы нащупывая слабое место модуля.

Через иллюминаторы астронавты видели, как растущие на глазах облака застилают белое сияние звезд красным мраком. Песок яростно набрасывался на плотно пригнанные стекла, оседая в углах, как сугробы в пургу. Стив зачарованно наблюдал за происходящим. Песок отсвечивал в лучах освещенной кабины, и он вдруг уловил осмысленность этой круговерти частички струились поперек стекла, исследуя его поверхность. Это не было хаотичное движение.

Стив заметил, что песчинки подтянулись от краев к центру, образуя круглое красное пятно. Затем оттуда стали вытягиваться щупальца. Стив насчитал их пять штук будто огромная рука ощупывала стекло, и ее движение становилось все более неистовым по мере того, как росло ее разочарование. Затем неизвестный отнял руку от стекла и набросился на них всей своей массой так, что стекло задрожало под ударами. Раз за разом они ужесточались, словно росла его красная злоба.

Со всех сторон слышалась адская дробь. Чудовище атаковало их отовсюду, и корпус корабля с трудом защищал трех пленников.

Они в страхе сгрудились в центре модуля. Счетчик Гейгера на приборной доске словно сошел с ума. Астронавты были в осаде и не могли ничего сделать для своего спасения. Им оставалось только молиться, чтобы хрупкая конструкция выдержала атаку.

Характер ударов изменился. В рассеянном шуме появился ритм, координирующий усилия, бьющийся, как тяжелый пульс, со всех сторон. Корабль задрожал.

Астронавты не знали, от ударов или от чего-то другого, но образцы минералов, которые они собирали, с грохотом затряслись. Внутри больше ничего не изменилось. Астронавты лежали в подвесных койках около стены. Стив как зачарованный проводил взглядом фляжку, которая подъехала от вибрации к краю стола и опрокинулась на пол. Крышка отскочила, и на пол вылилось красное вещество. Но оно не растеклось, а образовало комок и стало пульсировать в ритме движений за бортом корабля.

Стив перепугался.

Это надо скорее выкинуть, крикнул он. Оно растет.

Желе, казалось, почуяло его страх, и стало более активным. Мягкая красная лапа шагнула в его направлении. Затем она поднялась и протянулась следующая. Желе явно направлялось к Стиву.

Майк отреагировал первым. Он схватил совок, который они использовали для сбора образцов минералов, и подставил его под желе.

Откройте люк! крикнул он. Но было поздно. Желе выпрыгнуло из совка на незащищенную кожу тыльной стороны его руки.

Боже мой! Оно жжется! закричал он. Дверь!

Мак Манус пытался открыть замок. Когда он распахнул дверь, Майк протиснулся в отсек, отчаянно тряся рукой и пытаясь сбросить желе. Оно освободилось и шлепнулось на пол. В одну секунду желе образовало щупальца и приняло оборонительную позу.

Смотри! заорал Стив. Через шов внешнего люка просочилось довольно большое количество такого же красного вещества.

Они захлопнули дверь отсека и тщательно заперли ее. На руке Майка не осталось следа, но он жаловался, что она горит, как от ожога кислотой. Стив наложил антисептическую повязку.

Барабанная дробь утихла, как будто хозяин планеты наблюдал за событиями в модуле. Затишье длилось несколько минут.

Потом пол ушел у них из-под ног, незнакомец снова атаковал иллюминаторы, и поперек стекол протянулись длинные линии. Щупальца становились все плотнее. Где-то на крыше раздался глухой удар, как будто лопнула обшивка. Их начало сжимать в модуле, как горошины в стручке.

Надо принести костюмы, скомандовал Мак Манус. Это чудовище обжигает кожу.

Они снова попытались открыть дверь. Внешний люк теперь уже был облеплен, и на крыше перекатывались волны барабанной дроби. Стив схватил костюмы и уже возвращался в кабину, когда с крыши ему на голову упал красный паук. Он швырнул в дверь костюмы и схватился за волосы. Они защитили голову от ожога, но когда он дотронулся до лепешки руками, ему пришлось отдернуть пальцы. На голове его была будто огромная раскаленная капля клея.

Стив старался избавиться от него, превозмогая боль, отдирал его руками, но комок продавливался сквозь пальцы. Наконец он швырнул его о стену, комок развалился, и Стив с ужасом увидел, что каждая из отдельных частей начинает жить собственной жизнью.

Его передернуло. Вернувшись в кабину, он без сил привалился к дверце люка, пытаясь восстановить дыхание. Стив чувствовал, что его руки облеплены паутиной.

Что мы будем делать? выдохнул он в отчаянии,

Готовиться к взлету! прокричал Мак Манус, беря на себя командование. Но в первую очередь наденьте костюмы.

Пока они говорили, снаружи снова раздался страшный треск, будто корабль стягивали ремнями. Они с трудом забрались в костюмы в тесной кабине. Готовиться к старту в костюмах было тяжело. Подготовка требовала свободы движений для тщательной проверки оборудования. Но у них оставался единственный шанс.

Стартовый отсчет секунд, казалось, длился вечность. Но они обязаны были все проверить. Одна ошибка и они навсегда останутся в марсианской пыли.

Майк отсчитывал показания приборов на своей панели. Стив смотрел на дверцу люка. Рукоятка замка медленно поворачивалась. Стив сполз с сиденья, взял один из образцов камней, которые они собирали, и заклинил стальную рукоятку. Вернувшись на место, он увидел, что усилие продолжает действовать, но крепление держится. На панели отозвалась серия глухих ударов, как будто кто-то бросался на дверь. Слышно было, как в тамбуре уже неистовствует красное желе.

Все было готово к отлету, им оставалось занять свои места. Желе еще не проникло за главную переборку, давление в кабине было нормальным. Опасность была в том, что шквалы шторма могли погнуть стыковочные узлы. Тогда они напрасно тратили время. Даже если модуль выйдет на орбиту, они не попадут обратно на главный корабль.

Три, два, один, ноль!

Мак Манус нажал кнопку старта, и моторы взревели. Вместо того чтобы подняться, модуль страшно задрожал.

Мы попали в адскую переделку! закричал астронавт в ужасе. Это чудовище не отпускает нас.

Стив повернулся, чтобы взглянуть в соседний иллюминатор. Снопы огня, вырывавшиеся из ракет, вязли в кровавой мгле, поднимая вихри блестящего песка. Сквозь хаос мрачно мерцали красные глаза, разглядывая сквозь иллюминаторы свою добычу. Сквозь шум моторов астронавты слышали бешеные удары, со всех сторон сотрясавшие корпус. Нити, идущие поперек окон и удерживающие корабль, на глазах становились толще.

Открой все клапаны, скомандовал Стив. К черту компьютер, переходи на ручное управление.

Ракеты взревели, и их толчком отбросило от поверхности, но потом зацепило снова, и модуль принялся вибрировать.

Нам конец! в ужасе закричал Мак Манус.

Но Стив видел борьбу, происходящую внизу,

Горючее до отказа, приказал он. Еще!

Там, где красные щупальца тянулись к невидимому основанию модуля, поднималось пламя. Когда огонь обжигал красных агрессоров, они затвердевали и падали на землю ярко-красными хлопьями. Оковы постепенно рассыпались, как старые гнилые канаты.

Одна сторона модуля освободилась, и он с угрожающей скоростью начал крениться набок. Спасла только великолепная реакция Мак Мануса. Он выключил ракеты на свободной стороне. Модуль потерял равновесие и качнулся обратно. Так раз за разом он все больше раскачивался, как маятник. С помощью серии искусных маневров Мак Манус пытался выровнять корабль, пока работающие на максимуме моторы боролись с липкой сетью.

В какой-то момент модуль тряхнуло так сильно, что Стиву показалось, будто им приходит конец, но буквально чудом Мак Манус выровнял его опять. Они наконец высвободились и почувствовали напряжение моторов, уносящих их вверх. Сквозь рев моторов пробивался звук раздираемой ткани, это была последняя отчаянная попытка хозяина планеты удержать корабль. Стив вскочил, ожидая увидеть открывающиеся просторы и раскинувшиеся звезды. С металлическим скрежетом они прошли через огромные облака, и в иллюминаторе в последний раз показались огромные, дрожащие от злобы красные языки оставшегося внизу тающего желе.

Они поднялись, чтобы снова встретиться с солнцем. Когда модуль оторвался от поверхности Марса, им вновь стал виден его небольшой белый диск. Свет падал на дальнюю часть планеты, и длинные тени от зубчатых гор свидетельствовали о наступающей ночи. Модуль начал ложиться на орбиту, и взглядам астронавтов предстало поле сражения. Они с содроганием увидели огромное красное пятно, застывшее в ожидании посреди неподвижной пустыни.

Вскоре возникла новая опасность. Красная лампочка на панели сигнализировала о том, что горючее на исходе. Уровень приближался к критическому, и было неизвестно, хватит ли его, чтобы долететь до главного корабля и провести стыковку. Полный форсаж, который они использовали, чтобы вырваться из плена и взлететь, стоил им потери топлива. Кроме того, они несли избыточный вес корпус модуля был облеплен обгоревшими хлопьями красной массы. Астронавты не могли определить его объем боковые камеры не работали. Должно быть, желе зацепило линзы, и на всех дисплеях была видна одна и та же бессмысленная красная круговерть.

Все трое с невероятным облегчением вздохнули, когда увидели на орбите главный корабль. Его гладкий серебристый корпус блестел на фоне бездонного черного космоса. Кошмарное сражение на красной планете еще было живо в их памяти, но чистый пустой мир далеких звезд уже ждал впереди.

Встреча оказалась нелегкой. Они доверились компьютеру, который изменил орбиту главного корабля. Было бы слишком рискованно делать это вручную, так как приходилось беречь каждую каплю горючего, нужного им для стыковки. Аварийная ситуация требовала быстрого пересчета запланированных параметров стыковки, и при внесении изменений могли произойти ошибки. Астронавты знали, что их шанс невелик, но выигранное сражение придало им сил.

Несмотря на трудности, их не оставляла уверенность, что некто, ответственный за их возвращение на Землю, держит их невидимой рукой. Путем искуснейшего маневрирования они поравнялись с главным кораблем. Горючее приближалось к нулю, но механизмы стыковки каким-то чудом оказались исправны. Не прошло и двух часов с момента их старта, как они уже были готовы перебраться в главный корабль и пуститься в обратный путь.

Для этого им надо было выйти из модуля так же, как они делали это на Марсе, пройти сквозь тамбур и через люк, который теперь вел на корабль. Никто из них не подумал о веществе, проникшем в тамбур во время их борьбы с красным штормом. С момента старта они не слышали оттуда ни звука и решили, что оно исчезло таким же таинственным образом, как и появилось.

Астронавты настолько увлеклись стыковкой, что забыли о своих костюмах. Только когда все было готово, сомнение закралось в их души. Наверное, им придется переправляться на корабль в защитной одежде вдруг в тамбуре остались частицы красного вещества. Они были уже научены горьким опытом.

Стив вынул камень, державший дверь, и начал открывать замок. За дверью стояла тишина, давление было нормальным, но дверь поддавалась с трудом, как будто ее заклеили снаружи. Может быть, во время схватки погнулась переборка? Неужели они прошли такие испытания, чтобы оказаться запертыми в модуле, когда до спасения оставался один шаг?