- Счастливо оставаться. Возможно, скоро увидимся. Если не удастся, то пошлю тебе телепатему. Видишь, вон там Земля? Странное это чувство - видеть заранее то место, куда летишь.
      Перелет на Землю в спасательной космической лодке даже и перелетом-то настоящим не назовешь. По прибытии на Землю Серый линзмен первым делом направился на Главную Базу, где его уже ждал новенький спидстер, изготовленный из немагнитных материалов. Следующие несколько дней ушли на испытания. Результаты оказались превосходными: спидстер практически неуловим. Его не могли обнаружить электромагнитные детекторы. Спидстер неразличим даже в телескоп в пределах прямой видимости. Его мог бы выдать отблеск обшивки - он показался бы наблюдателю крохотной звездочкой. Но изготовленное линзменом-химиком специальное черное покрытие поглощало девяносто девять целых и девяносто девять сотых процентов падающего света, поэтому спидстер оставался невидимым даже в луче прожектора.
      - Все в порядке, Ким? - поинтересовался адмирал Хейнес, сопровождавший Киннисона на последних этапах испытаний.
      - Лучше и быть не может. Огромное вам спасибо.
      - А ты сам не магнитный?
      - Нет. У меня даже в ботинках нет ни одного железного гвоздя.
      - В чем же дело? Я вижу, что ты встревожен. Нужно что-то, требующее больших расходов?
      - Вы попали в самую точку, адмирал. Дело даже не в больших расходах, а в том, что они могут оказаться напрасными.
      - Раз нужно, значит, нужно. А что ты задумал?
      - Ничего особенного. Как вы знаете, вокруг нас есть множество холодных планет. Они ни к чему не пригодны.
      - Таких планет тысячи, да что там тысячи - миллионы.
      - Медонцы установили на своей планете компенсаторы Бергенхольма и за несколько недель приплыли из туманности Лундмарка в нашу галактику. Почему бы нашим планетографам не подобрать парочку таких мертвых и никому не нужных планет, у которых в некоторых точках их орбит скорости совпадают по величине, но противоположны по направлению с точностью до одного-двух градусов?
      - Ты что-то задумал, сынок? Ладно, будь по-твоему. Такие пары планет стоит подобрать для нашей же пользы. У тебя есть еще что-нибудь?
      - Больше ничего. Чистого эфира, шеф!
      - Мягкой посадки, Киннисон!
      И изящный черный спидстер без видимых усилий взмыл в небо и устремился прочь от Земли.
      Через Боминджера, главаря наркомафии на планете Раделикс, Киннисон имел длительное и в высшей степени удовлетворившее его интервью с Преллином, региональным директором всей уцелевшей после разгрома наркомафии. Теперь Серому линзмену был известен точный адрес Преллина и название фирмы, под прикрытием которой тот действовал: Этан Д. Уэмблсон и сыновья, инкорпорейтед, Бронсека, Квадрант Восемь, Коминош, бульвар Дезали, 4627. Название фирмы сначала вызвало у Киннисона сильнейший шок - это был крупнейший торговый дом в галактике, обладавший безупречной репутацией.
      - Вот как искусно они маскируются, - размышлял Киннисон, а его спидстер тем временем глотал парсек за парсеком. До Бронсеки было недалеко - в пределах радиуса действия Линзы, и Киннисон счел за благо установить связь с кем-нибудь, кто мог бы сделать предварительные приготовления. О Бронсеке Киннисону приходилось слышать, но на самой планете он не бывал ни разу. Ему было известно, что по своим параметрам Бронсека напоминает Землю, но климат на ней теплее. Миллионы землян жили на Бронсеке, и планета им нравилась.
      Приближаясь к Бронсеке, Киннисон принял все меры предосторожности, равно как и при посещении Коминоша, столицы Бронсеки. Здание под номером 4627 по бульвару Дезали оказалось восьмиэтажной громадой, занимавшей целый квартал. Владела зданием семья Уэмблсонов, которая и занимала его целиком. Непрошеные гости внутрь здания не допускались. Прогулявшись мимо здания, Киннисон обнаружил, что почти вся внутренность здания - огромный цилиндр-окружена мыслезащитными экранами. Пользуясь эскалаторами в соседних зданиях, Киннисон попытался подняться и опуститься, но тщетно - экран был непроницаем. Под различными предлогами Киннисон посетил несколько десятков офисов по соседству со зданием Уэмблсонов, выбирая время своих визитов с таким расчетом, чтобы нужного ему человека приходилось ждать по часу и более.
      Но все усилия были напрасны: как он ни старался, ему не удалось обнаружить ни одного сколько-нибудь ценного факта. Размах деятельности фирмы "Этан Д. Уэмблсон и сыновья, инкорпорейтед" был поистине грандиозен, но вся деятельность протекала строго в рамках закона! В файлах, хранившихся в помещениях за пределами внутреннего цилиндра, были зарегистрированы сделки и операции, ни одна из которых не была связана даже с малейшим нарушением закона. Все сотрудники фирмы, как мужчины, так и женщины, были наняты в соответствии с существующим законодательством. Что же касается внутренних помещений, которые, судя по числу служащих, входивших в здание по утрам и покидавших его по окончании рабочего дня, были более обширными, чем наружные, то они оставались недостижимыми: мыслезащитные экраны не выключились ни на миг.
      Киннисон обследовал и записал на пленку разум нескольких десятков клерков, но не обнаружил ничего интересного. В деятельности этих сотрудников фирмы ничего странного или необычного не было. "Старик" - Говард Уэмблсон, приходившийся Этану кем-то вроде внука, - построил величественное здание, когда его жизнь оказалась под угрозой. Он редко покидал здание- и к его услугам внутри здания были роскошные покои.
      Многие из тех, кто входил в здание или выходил из него, имели мыслезащитные экраны, но тщательно изучив этих людей и проследив за их передвижениями, Киннисон пришел к выводу, что он напрасно теряет время.
      - Все без толку, - сообщил Киннисон линзмену на базе Галактического Патруля на Бронсеке. - С таким же успехом я мог бы попытаться незаметно втолкнуть булавку в ольгона. Должно быть, Говарда Уэмблсона предупредили, что он у меня на очереди, и его светлость держит ухо востро. Готов спорить, что наблюдателей у него теперь раз в десять больше, чем обычно. Думаю, что я сэкономлю немало времени, прибегнув к другой тактике. Я всегда считал, что справиться с астероидом легче, чем с планетой. Пусть они попробуют разубедить меня - им предстоит чертовски трудная задача. Мне уже пришлось выступать в роли пьяницы-докера. Теперь моя репутация будет похуже, однако ничего не поделаешь.
      - Но другие также предупреждены, - заметил Киннисону линзмен с Бронсеки, а они ничуть не лучше. Может быть, целесообразнее разворошить муравейник и в суматохе попытаться извлечь необходимые сведения?
      - Нет, - решительно возразил Киннисон. - Получить таким способом те сведения, за которыми я охочусь, невозможно. Вы совершенно правы, другие, конечно же, предупреждены, но они не стоят непосредственно у меня на пути к трону и поэтому не принимают грозящую им опасность так серьезно, как Преллин или Уэмблсон. Их тревога вскоре уляжется. Они просто не могут все время чего-то опасаться - это мешает им наслаждаться жизнью.
      - К сожалению, против использования Преллином мыслезащитных экранов ничего сделать нельзя, - продолжал Кинни-сон, отвечая сам себе на невысказанную мысль. Они не запрещены законом, равно/ как и блокировка детекторных лучей-шпионов. Каждый имеет право на невмешательство в личную жизнь. А сейчас один некстати заданный вопрос или один подозрительный шаг, и вся тщательно продуманная операция может пойти насмарку. Поэтому прошу вас и ваших коллег продолжать разработку намеченных нами линий, а я попытаюсь прибегнуть к другой тактике. Если мой план сработает, я вернусь и мы вскроем эту консервную банку так, как вам хочется, иначе говоря, накроем одним махом четыреста планетарных организаций, занимающихся наркобизнесом.
      Вот почему Киннисон отогнал свой новенький спидстер-невидимку на Землю на Главную Базу Галактического Патруля, а в солнечной системе Бронсеки появился еще один бродяга из числа тех, кого презрительно называют метеорными старателями.
      Странный народ эти бродяги, вечные странники в пустоте космического пространства. Но большинство метеорных старателей принадлежат к отбросам общества, - забулдыги и негодяи. В одних солнечных системах астероидов и метеоритов, а также другого космического мусора, больше, чем в нашей солнечной системе, в других меньше, но вряд ли существует хотя бы одна солнечная система, в которой астероидов, метеоритов, крупных и мелких, нет вообще. Огромные глыбы и глыбы поменьше состояли в основном из камня или железой и келевого сплава, но некоторые из фрагментов твердых пород, плававшие в космическом пространстве, отличались высоким содержанием платины, осмия и других драгоценных металлов, а время от времени счастливчики обнаруживали целые друзы алмазов и других драгоценных камней. Поэтому в поясах астероидов каждой солнечной системы неизменно можно обнаружить всеми презираемых, но в то же время отважных и стойких метеорных старателей, которые, ежесекундно рискуя жизнью, перебирались с одной глыбы на другую в надежде, что следующий фрагмент космического мусора окажется для них вожделенным Эльдорадо.
      Некоторые из метеорных старателей были попросту неудачниками. Но встречались среди них и преступники, бежавшие от правосудия своих планет, но недостаточно важные для того, чтобы быть объявленными Патрулем в галактический розыск. Некоторые из метеорных старателей по тем или иным причинам приверженности к наркотикам или непреодолимому пристрастию к спиртному утратили способность или желание к систематическому труду, которым зарабатывают пропитание их более ортодоксальные собратья. Среди метеорных старателей немало и авантюристов, у которых любовь к рискованным приключениям была в крови. Подобно лесорубам, в незапамятные времена обитавшим на Земле, они исступленно трудились на протяжении нескольких недель лишь для того, чтобы потом за несколько дней дикого разгула и еще более диких ночных оргий спустить все заработанное в самых гнусных притонах, которых пока хватало в каждой обитаемой солнечной системе.
      Но к какой бы категории они ни относились, у всех метеорных старателей было много общего. Все они жили одним днем, не строя планов на будущее. Все, как один, бесстрашные космические бродяги. Впрочем, особого выбора у них и не было: другие просто не выживали. Жизнь их полна опасностей, тягот и насилия. Все они люди низменных страстей, открыто предававшиеся всевозможным порокам, и все, как один, выражали во всеуслышание (даже если у них и были некоторые сомнения) полнейшее презрение к закону. "Там, где кончается атмосфера, кончается и закон", - таков был известный всей галактике девиз отпетой братии, и только один закон- право сильного, подкрепляемое портативным излучателем, властвовал на пользующихся дурной славой участках астероидных поясов.
      Прибывая для "разрядки" в злачные места и притоны цивилизованной части галактики, они приносили с собой особую атмосферу беззакония. Планетарная полиция смотрела на проделки метеорных старателей сквозь пальцы, в частности потому, что астероиды находились вне ее юрисдикции, поскольку каждый большой астероид считался отдельным миром и имел свое собственное правительство. Пусть метеорные старатели укокошат с дюжину таких же космических бродяг, как они сами, или кровососов, которые безжалостно вытягивают у них тяжким трудом заработанные деньги, что из того? Если бы кто-нибудь разом уничтожил всех этих бродяг, то Вселенная стала бы только лучше! А когда Галактическому Патрулю приходилось вмешиваться, чтобы утихомирить особенно разбушевавшихся бродяг, то на место происшествия прибывал не какой-нибудь там полицейский, а вооруженные до зубов подразделения, численностью от взвода до роты!
      Вот среди таких людей Киннисон решил испытать свой жребий, чтобы еще раз попытаться вступить в контакт с галактическим директором наркобизнеса.
      Глава 11
      КОСМИЧЕСКИЕ ГАНГСТЕРЫ
      Хотя Киннисон покинул Бронсеку, полностью отказавшись тем самым от выхода на высшее руководство наркобизнеса с этой стороны, Патруль отнюдь не прекратил наблюдение за Преллином-Уэмблсоном в Коминоше, босконским региональным директором сети наркобизнеса. Один за другим прибывали и исчезали линзмены, скромные, незаметные, но исполненные мрачной решимости. Они прибывали с Земли, Венеры, Манарканы, Боровы. Линзмены всех человеческих рас, к которым мог принадлежать таинственный линзмен, единственный, которого знали и с достаточным основанием боялись босконцы.
      Побывали на Бронсеке и линзмены из солнечных систем Ригеля, Посена и Ордовика. Побывали представители всех рас, наделенных сверхчувственным восприятием, побывали, чтобы испытать свою способность проникать сквозь преграды. Даже Ворсел с планеты Велантия несколько дней безуспешно пытался проникнуть своим могучим разумом сквозь мыслезащитные экраны Уэмблсонов, но был вынужден отступить.
      Продолжались ли коммерческие операции торгового дома Уэмблсонов, как обычно, или нет, сказать трудно, но Галактический Патруль был абсолютно уверен в трех вещах. Во-первых, хотя босконцы могли уничтожить за время наблюдения некоторые свои архивы, ничто не было вынесено из здания по воздуху, по суше или по какому-нибудь туннелю. Во-вторых, никто из цвильников не сомневался, что линзмены не отступят до тех пор, пока так или иначе не одержат верх. И, в-третьих, жизнь Преллина была отнюдь не безоблачной!
      А пока собратья-линзмены вели столь эффективную психическую атаку на гнездо цвильников, Киннисон по мере сил вживался в свою новую роль космического бродяги, метеорного старателя с астероидного пояса.
      Он не имел права допустить ни малейшей ошибки ни в чем. Он должен стать метеорным старателем до мозга костей, и он им станет! Прежде всего Киннисон с величайшей тщательностью выбрал себе подходящее оборудование. Оно должно соответствовать своему назначению и быть вполне надежным, но в то же время не привлекать внимания, чтобы не вызвать кривотолков.
      Его космическим кораблем стал неуклюжий, но мощный буксир с непропорционально большим герметичным шлюзом, основательно износившийся за несколько десятилетий тяжелой работы. Весь корпус в вмятинах, царапинах и ржавчине, но когда инженеры Галактического Патруля закончили переоборудование буксира, он, несмотря на неказистую внешность, превратился в великолепно оснащенный боевой корабль. Космическая обшивка, буры Сполдинга, излучатели Де Ляметра, захваты и прессоры - все превосходного качества и отвечало самым высоким стандартам. Но внешне на корабле лежала печать многолетней работы в крайне тяжелых условиях. Короче говоря, Киннисон превратился в преуспевающего метеорного старателя.
      Он подстриг волосы и усы ножницами, не уступавшими по внешнему виду всему кораблю, но тем не менее действовавшими вполне исправно. Выучил Киннисон и тарабарский жаргон, на котором разговаривали между собой метеорные старатели. В этот жаргон входили слова из нескольких сот планетных языков человеческих и почти человеческих рас. Под "почти человеческими" здесь имеются в виду расы АААААА по классификации, подразделяющей обитателей галактики на на шесть групп. В группу АААААА входят кис-лорододышащие, теплокровные, прямоходящие и имеющие голову, руки и ноги, более или менее напоминающие человеческие. Дело в том, что даже среди метеорных старателей каждый тянется к себе подобному. Теплокровный кислорододышаший никогда не встретит радушный прием в притоне, который содержит, например, какой-нибудь трокантер - холоднокровный, напоминающий по внешнему виду пресмыкающееся, избегающий всякого света и дышащий газовой смесью настолько холодной, что у человека наступает паралич, а по своему химическому составу смертельной.
      Прежде всего Киннисону пришлось научиться пить крепкие алкогольные напитки и принимать наркотики, а главное - создавать правдоподобную картину опьянения, поскольку на такой разум, каким он обладал, алкоголь и наркотики не действовали. Тионит для метеорного старателя слишком дорог.
      Оставались ад и в, героин, опий, нитроляб, бентлам. Киннисон остановил свой выбор на бентламе. Его легко достать повсюду в галактике, и действие его наиболее соответствовало характеру Киннисона. Прием бентлама не связан со сложными процедурами, действие достаточно сильное, но для организма он менее вреден, чем другие наркотики (разумеется, если со временем вы не становились наркоманом). Так Киннисон стал "бентламоманом".
      Бентлам, известный также под названиями бенни, травка, "спи-усни" и другими, представлял собой волокнистую влажную массу, напоминавшую по консистенции жевательный табак. Через своих друзей из Управления по борьбе с наркобизнесом Серый линзмен раздобыл партию чистейшего, первоклассного бентлама в оригинальной упаковке, поступившую от знаменитого торговца наркотиками.
      Проблема пьянства не требовала особых размышлений. Киннисону предстояло научиться пить все, что льется, как это делало большинство метеорных старателей.
      Холодно, расчетливо и бесстрастно, совершенно отстранение, словно он калибровал бюретку или анализировал неизвестный раствор, Киннисон приступил к решению стоявшей перед ним задачи. Свою "вместимость" Серый линзмен измерял так же, как емкость любого физического тела. Он бесстрастно отмечал действие каждой строго отмеренной порции высококачественного напитка, постепенно увеличивая дозу, равно как и действие бентлама, словно речь шла об изучении химической реакции, а сам он посторонний наблюдатель.
      И бентлам и спиртное вызывали у него глубокое отвращение. Всеми фибрами его существо восставало против вызываемых ими ощущений: потеря координации и контроля, преувеличенное представление о собственной особе, утрата истинных ценностей, галлюцинации. Тем не менее Киннисон упорно, шаг за шагом, осуществлял всю намеченную программу, даже ценой полной физической беспомощности, длившейся в зависимости от дозы более или менее долго. Но когда опыты завершились, Киннисон располагал полной информацией о своих возможностях как наркомана и алкоголика.
      Он научился точно определять, сколько активного вещества в принятой им порции дурмана, узнавать по вкусу крепость напитков и чистоту бентлама. Он знал с высокой точностью, сколько еще мог "принять на борт" и как долго будет длиться опьянение. Он открыл для себя то, что уже давно было известно другим: наркотик действует сильнее, если предварительно немного выпить, и что лучше бентламом "лакирнуть" поверх спиртного, чем наоборот. Киннисон даже определил, с какой скоростью возрастает от частой практики доза спиртного, после которой наступает опьянение. И только вооружившись такими знаниями, Киннисон приступил к работе в качестве метеорного старателя.
      Для обычного старателя вполне достаточно работать в астероидном поясе одной солнечной системы, но Серому линзмену совсем не улыбалось, чтобы кто-нибудь узнал, откуда появился новый метеорный старатель. Поэтому он перемещался с места на место в пяти астероидных поясах, шаг за шагом приближаясь к цели - солнечной системе Боровы.
      Добравшись наконец до этой солнечной системы, Киннисон придал своему видавшему виды космическому кораблику среднюю скорость астероидного пояса, простиравшегося как раз за орбитой четвертой планеты, нырнул между отдельными астероидами, пришвартовался к облюбованной глыбе и, включив Бергенхольм, приступил к работе. Прежде всего следовало "обустроиться": смонтировать на астероиде огромный герметический шлюз, снабженный продублированной системой контроля, в котором находились инструменты и нужное для работы оборудование. Киннисон облачился в скафандр, убедился, что портативный излучатель Де Ляметра сидит удобно - все метеорные старатели были вооружены, перекачал воздух из выходного шлюза в корпус корабля и открыл наружный люк. Метеорные старатели не работали внутри своих кораблей: слишком много времени уходило на протаскивание металла сквозь герметические входные шлюзы. К тому же каждая такая операция сопровождалась утечкой воздуха, а воздух был поистине драгоценен - не только в денежном выражении, хотя и это обстоятельство немаловажно, но и потому, что корабль таких скромных размеров, каким был буксир Киннисона, не мог нести слишком больших запасов воздуха.
      Смонтировав шлюз, Киннисон припал к экранам электромагнитных детекторов и, включив захват, поймал пролетавший мимо фрагмент металла. С ловкостью заправского профессионала Киннисон закрепил пойманный метеорит и принялся его анализировать. Семь целых девять десятых. Железо. Игра не стоит свеч. Крупным заготовителям такой метеор еще мог бы пригодиться - астероидные пояса уже давно служили поставщиками железа для сталелитейной и железоделательной промышленности, но для него, старателя-одиночки, в обломке космического металла не было ничего привлекательного. Отшвырнув пойманный было метеорит в сторону, Киннисон схватил захватом другой. Потом еще и еще один. И так час за часом, день за днем. Утомительный, однообразный труд до ломоты в спине метеорного старателя-одиночки. Но очень немногие метеорные старатели обладали физическими данными Серого линзмена или его выносливостью, и все до единого были неизмеримо ниже его по умственному развитию. А ведь именно разум решает в конечном счете все даже у метеорных старателей! После долгих неудачных попыток фортуна улыбнулась Киннисону, и ему удалось поймать несколько метеоритов с высоким содержанием драгоценных металлов - ничего особенного, но все-таки уже добыча.
      А затем в один из дней произошло событие, которое хотя и было предугадываемо, однако с математической точки зрения оставалось почти столь же маловероятным, как образование солнечной системы. Событие как нельзя лучше высветило жестокие законы джунглей, которые царили в астероидных поясах. Два различных космических корабля, промышлявших неподалеку друг от друга, схватили своими захватами один и тот же метеор! Но в выходном шлюзе чужого корабля находились двое старателей, и они схватились за оружие с проворством хорошо натренированных профессионалов-убийц, для которых убить человека ничего не стоит.
      Впоследствии, размышляя о произошедшем, Киннисон пришел к заключению: эти двое, очевидно, были космическими гангстерами, промышлявшими убийствами и разбоем. Настоящие метеорные старатели никогда не работают вдвоем на одном корабле, и они не спешили открывать огонь, столкновение не стало для них неожиданностью. Не исключено, что и яблоко раздора - злополучный метеор - был всего лишь приманкой.
      Киннисон не мог, следуя нормальным естественным наклонностям, тихо ретироваться, уступив гангстерам спорный метеор. Слух о происшествии распространился бы широко, и его заклеймили бы как труса и слабака. Не1, по неписаным законам метеорных старателей он должен убить любого более слабого, чем он сам, или быть убитым тем, кто сильнее. Не мог он и завладеть сознанием гангстеров достаточно быстро для того, чтобы предотвратить смертоубийство. С одним гангстером он еще, возможно, справился бы, но с двумя... Такое явно ему не по силам, ведь он не эрайзианин! Но все эти мысли пришли в голову Киннисону много позднее, а когда развертывались события, времени на размышления не оставалось. Вместо того чтобы размышлять, нужно действовать - и он действовал, автоматически и мгновенно.
      Руки Киннисона скользнули к потертым рукоятям излучателя Де Ляметра, высвободили его из кожаной кобуры и одним плавным движением, быстрым и изящным, перевели на бедро в удобное для открытия огня положение. Но как ни проворен был Киннисон, он все же чуть не опоздал! Четыре вспышки озарили кромешную тьму почти одновременно. Оба нападавших головореза упали замертво. Только теперь линзмен почувствовал, как конвульсивно сжалась какая-то мышца в плече, и заметил рану, услышал, как со свистом вырывается дыхание в опавшем скафандре. Жадно пытаясь схватить ртом воздух, которого уже не было в опустевшей оболочке, упрямо не позволял себе отключиться, он успел закрыть наружный люк шлюза и повернуть клапан в рабочее положение. Киннисон ни на миг не терял сознания и как только снова обрел власть над окаменевшими в судороге мышцами, снял скафандр и внимательно осмотрел себя в зеркало.
      Глаза, налитые кровью. Обильное кровотечение из носа. Из ушей тоже сочится кровь, но не так сильно. Барабанные перепонки целы - это позволило ему, сделав несколько глубоких вдохов, уравнять наружное и внутреннее давление. Судя по вкусу крови во рту, могло открыться и внутреннее кровотечение, но ничего серьезного Киннисон у себя не обнаружил. Он оставался без воздуха не так долго, чтобы это могло привести к тяжелым последствиям. По крайней мере, так хотелось думать.
      Обнажив плечо, он обработал рану мазью Зинсмастера от ожогов. Рана была обширной, но не тяжелой. Кость не задета - значит, заживет через две-три недели. Наконец, Киннисон осмотрел свой скафандр. Если бы у него был штатный скафандр члена Галактического Патруля, тогда бы, конечно, никаких проблем просто не возникло. Разумеется, у него имеется запасной скафандр, но все-таки лучше попытаться... Конечно, он заменит прожженный участок, и все будет в порядке.
      Киннисон натянул запасной скафандр, снова вошел в шлюз, нейтрализовал экраны и вышел наружу. Там он сделал то, что сделал бы на его месте любой метеорный старатель: он снял с обоих вздувшихся трупов их скафандры и столкнул тела в космическое пространство. Затем обыскал гангстерский корабль и перенес с него на свой помимо четырех тяжелых метеоров все мало-мальски стоящее, что он мог поднять, а его корабль вместить. Затем перевел гангстерский корабль в инерционный режим и, включив двигатели, предоставил на волю случая, ибо так поступил бы настоящий метеорный старатель. Любой из них не задумываясь и без всяких угрызений совести захватил бы чужой корабль со всем, что находится на борту. Но сами корабли подлежали обязательной регистрации, и поэтому оставаться на борту захваченного корабля опасно, разумеется, если в игру не включалась организованная преступность.
      С самым будничным видом Киннисон провел анализ того метеора, из-за которого произошла стычка. Его интересовало, не был ли метеор просто приманкой. Как показал химический анализ, метеор состоял из железа, и рыночная цена его равна нулю. По привычке Киннисон продолжал работать. Теперь у него уже накопилось достаточно металла, чтобы покутить даже в "Приюте старателей", известном своими высокими ценами, но о том, чтобы отправиться туда прежде, чем заживет плечо, нечего было и думать. А через несколько недель Киннисона снова поджидало сильнейшее потрясение.
      Однажды он внес в шлюзовую камеру метеор - огромный, более четырех футов в самом малом поперечнике. Он вырезал из метеора пробу для анализа, но едва погас луч Бергенхольма, Киннисон, перебрасывая с руки на руку еще не остывший образец, понял по его необыкновенной тяжести, что металл обладает поразительно высокой плотностью. С бьющимся сердцем он поместил образец в прибор для определения плотности, и сердце его едва не остановилось, когда он увидел, что стрелка прибора застыла всего лишь за два деления до конца шкалы!
      - Клянусь медными копытами Клоно и его рогами с алмазными наконечниками! присвистнул от удивления Киннисон. Несколько успокоившись, он принялся за более точные измерения массы метеорита.
      - Подумать только! У меня в руках около тридцати килограммов какого-то металла, значительно более плотного, чем чистая платина! Да это же свыше тридцати миллионов чистоганом, или я засидевшаяся в девичестве тетушка фонтема с Забриски. Что мне с ним делать?
      Неожиданная находка дала Серому линзмену передышку Она опрокинула все его расчеты. Было бы неразумно тащить метеор в такой притон, как "Приют старателей". Там не раз убивали и не раз еще убьют за тысячную долю стоимости такого метеора. К тому же, куда бы он ни заявился со своим сокровищем, неизбежно пойдет молва, а этого следовало избегать. Можно, конечно, вызвать корабль Галактического Патруля и сбыть с рук драгоценную диковину, но кто-нибудь мог заметить, и тогда легенда о метеорном старателе, на которую затрачено столько сил, развеялась бы как дым. Лучше всего зарыть метеор, решил Киннисон. Карты солнечной системы у него есть, и четвертая планета недалеко.
      Он отрезал от метеора кусок массой в несколько фунтов и, изготовил из него некое подобие самородка - небольшого метеора, запустил самодельный метеор, а затем взял курс на планету - слабо видневшийся диск примерно в пятнадцати градусах от солнца. У Киннисона в штурманском столе была крупномасштабная карта солнечной системы с подробными примечаниями. Борова IV необитаема, если не считать нескольких низших форм жизни и, разумеется, аванпостов. Холодная. Атмосфера разреженная - это хорошо, значит, не будет облаков. Без океанов. Без вулканической деятельности. Очень хорошо! Он, Киннисон, осмотрит планету с высоты примерно в один диаметр и первая же бросающаяся в глаза особенность рельефа станет вехой убежища.
      Киннисон облетел планету один раз по экватору, и внимание его привлекло необычное образование из пяти могучих пиков, выстроившихся полукругом, обращенным вогнутой стороной к северному полюсу планеты. Киннисон заложил еще один виток, но сколько он ни вглядывался, никаких других заметных ориентиров обнаружить так и не удалось. Тщательно осмотревшись и убедившись, что за ним никто не следует, Киннисон круто спикировал к средней горе.
      Гора оказалась потухшим вулканом. Дно кратера, имевшее в диаметре около ста миль, было покрыто застывшей лавой. В центре этой безжизненной пустыни глубоко внутрь уходил ствол. Именно туда и направил свое утлое суденышко линз-мен, и там, в самом центре нижней площадки, он выкопал яму и спрятал свое сокровище. Затем взлетел и, зависнув на высоте примерно в пятьдесят футов, работал двигателями до тех пор, пока расплавившаяся лава не обрела снова подвижность, и потоки ее не скрыли всякие следы его визита. Затем Киннисон взлетел в космическое пространство и, вызвав на связь Хейнеса, подробно сообщил ему обо всех событиях.
      - Мне привезти метеор с собой, когда я навещу вас, или вы предпочитаете, чтобы кто-нибудь из ваших офицеров забрал его пораньше? Метеор принадлежит Галактическому Патрулю.
      - Нет, Ким, метеор принадлежит только тебе.
      - Разве? Помнится мне, что по закону все находки и открытия, сделанные служащими Патруля, принадлежат Патрулю.
      - Ты слишком расширительно толкуешь закон. Научные открытия ученых при выполнении ими научных исследований по программам Галактического Патруля, действительно принадлежат Патрулю. Но ты забываешь, что ты Серый линзмен с правом свободного поиска и в качестве такового не отчитываешься ни перед кем во всей Вселенной. Даже закон об обязательном отчуждении в пользу Патруля десяти процентов стоимости найденного клада на тебя не распространяется. Кроме того, твой метеор не относится к категории кладов, так как, насколько известно, ты его первый владелец. Если настаиваешь, я могу, конечно, доложить Совету, но заранее знаю, каков будет ответ.