- Ни в коем случае! - возразил Киннисон без колебаний. - Хочешь, чтобы банда рыжих выдрала у меня всю шевелюру? День и вечер ты проведешь в обществе львиц, так что будь мужчиной! Что я хочу сказать - как только балаган закончится, мы все соберемся на борту "Неустрашимого" и полетим к Кловии, где приготовим для тебя снаряжение. До тех пор, сынок... - Киннисон протянул сыну руку.
      - Но мы увидимся в Холле! - воскликнул Кит. - Ты не можешь...
      - Да, я не могу пропустить твой старт, - усмехнулся Киннисон, - но мы не будем в запертой и экранированной комнате. Так что, сынок... я горжусь тобой!
      - И я тобой, папа, - и миллион "спасибо"! - Кит вышел; через несколько минут координатор последовал за ним.
      На "балагане", который был главным событием теллурианского года, присутствовали все Киннисоны. Затем "Неустрашимый" отправился обратно к Кловии. Закончились приготовления. Были выработаны планы, по необходимости гибкие и приспособленные к любым неожиданностям.
      Двое крупных, одетых в серое линзменов стояли на пустынном космодроме между двумя черными недетектируемыми скоростными кораблями. Киннисон-старший был уверен в себе и проявлял спокойствие, которое дают зрелость, опыт и власть. Кит - широкоплечий, с тонкой талией - был собран и напряжен; ему не терпелось схватиться врукопашную с врагами Цивилизации.
      - Помни, сын, - сказал Киннисон, когда они пожали руки, - мы, четверо стариков, прошедших через мясорубку, будем ждать от тебя сигнала каждую секунду. Если понадобится кто-нибудь из нас или все мы, не жди - давай сигнал.
      - Я знаю, папа... Спасибо. Четверо самых лучших. Один из вас может нанести удар раньше меня. Возможно, это будешь ты - с твоим опытом и знаниями; тысячи путей лежат перед нами. И помни, что если я понадоблюсь кому-либо из вас, то вы дайте сигнал.
      - Хорошо. Мы будем поддерживать контакт. Чистого эфира, Кит!
      - Чистого эфира, папа! - насколько многозначительным был этот обычный обмен пожеланиями счастливого пути!
      Несколько минут, пока его спидстер мчался через космос, Киннисон думал только о своем мальчике. Он точно знал, что тот чувствовал; он воскресил в памяти незабываемые моменты своего первого полета в космос в качестве Серого линзмена. Но у Кита есть нечто, о чем он, Кинни-сон, никогда ничего не знал; а у него была собственная работа, и он методично, как надлежало старому воину, принялся за нее.
      Глава 2
      ВОРСЕЛ И ПРАВИТЕЛИ ДЕЛЬГОНА
      Велантиец Ворсел, мужественный и выносливый долгожитель, как и все велантиицы, за двадцать теллурианских лет почти не изменился. Поскольку он был первым Носителем Линзы и единственным линзменом второго уровня в своей расе, прошедшие годы были для него полностью заняты.
      Ворсел решал различные технологические и административные проблемы, связанные с вхождением Велантии в систему Цивилизации. Он работал над многими задачами, которые, по мнению Галактического совета, соответствовали его личным талантам. В "свободное" время он рыскал по обеим галактикам и безжалостно убивал разбросанных повсюду правителей Дельгона.
      Однако Ворсел постоянно интересовался детьми Киннисона, особенно Китом и младшей дочерью, Констанс, обнаружив в девочке склад ума, удивительно похожий на его собственный. Когда пришел вызов Киннисона, он ответил на него. Сейчас Ворсел был в космосе - но не на "Неустрашимом", а на собственном корабле. И что это был за корабль! В команду "Велана" входили только существа его расы. На борту были велантийские атмосфера, температура и давление. Кроме того, "Велан" обладал прочностью и мощностью, достаточными для инерционного маневрирования с огромными ускорениями, которые велантиицы используют в своей обычной жизни. Ворсел любил свой корабль.
      Он добросовестно и небезуспешно работал с Киннисоном и другими представителями Цивилизации. Однако все знали, что он мог бы работать более эффективно в одиночку или с другими представителями своей расы. Поэтому, за исключением чрезвычайных ситуаций, он так и делал и собирался делать дальше.
      Находясь в глубоком космосе, Ворсел обвился, согласно велантийским представлениям о комфорте, запутанной серией восьмерок вокруг пары параллельных брусьев и расслабился, погрузившись в раздумья. Киннисон говорил о какой-то скрытой чертовщине. Недовольство, психозы, массовые истерии и - о, какое счастье! - галлюцинации. А также кое-какие революции и восстания, которые могли быть связаны с исчезновением многих весьма значительных лиц. Но Ворсел с Велантии ими не интересовался. Он знал, хотя никто этого не говорил, что такими явными проявлениями враждебной деятельности займется Киннисон. А сам он станет работать над тем, что гораздо больше ему по вкусу.
      Галлюцинации - вот излюбленная тема Ворсела. Он был рожден меж галлюцинаций и воспитан в их атмосфере. То, чего он не знал про галлюцинации, могло быть написано большими буквами на самой маленькой из его чешуек.
      Изолирован одну секцию своего составного разума от всех остальных и от контроля над физическим состоянием, Ворсел усилил ее чувствительность, чтобы узнать, какие галлюцигенные факторы существуют в космосе. Одновременно он приказал двум другим секциям разума наблюдать за той, которая приносилась в жертву ради изучения и анализа фантазий навязчивого мышления, которые могли быть обнаружены и исследованы.
      Затем, применив всю природную огромную чувствительность и кругозор, всю эрайзианскую сверхтренировку и полную мощь Линзы, Ворсел выслал рецепторы разума в космос. А потом, хотя такая мысль совершенно непостижима для любого теллурианского или подобного ему ума, он расслабился. День за днем, пока "Велан" хаотично носился по космическому пространству, Ворсел висел в блаженном бездействии на брусьях, и большую часть его разума занимала путаница неописуемых мыслей, погрузиться в которую - удовольствие для велантийца.
      Спустя некоторое время его внезапно пронзила острая мысль. Под ее влиянием длинное тело Ворсела судорожно напряглось, как будто он решил сблизить брусья. Правители! Парализующий тело и разум охотничий клич правителей Дельгона!
      Команда, конечно, еще не почувствовала его - и не почувствует. Иначе она оказалась бы совсем бесполезна в грядущем столкновении, потому что не смогла бы выдержать гибельное влияние. Ворсел был единственным велантийцем, который мог его выдержать.
      - Выставить все экраны! - вырвался у него мысленный приказ. Но тут же, даже до того, как приказ мог быть выполнен, отменил его. Надежно изолированная секция разума немедленно подсказала, что это был не обычный дельгонианский охотничий клич, а нечто гораздо большее.
      На непреодолимое принуждение, которое многим поколениям велантийцев довелось не раз испытать, накладывалось то, что он искал - галлюцинации! Защищать команду или, разве что самым незаметным образом, себя было бессмысленно. Все правители знали, что существовал по крайней мере один велантийский Носитель Линзы, который в умственном отношении превосходил их. И хотя они люто ненавидели этого линзмена, боялись его они еще больше.
      Поэтому, хотя велантиец - желанная добыча любого правителя, при первом же признаке неподчинения их приказам чудовища полностью перестают излучать, и немедленно убирают все нити широко расставленных умственных сетей под защиту надежно спрятанной и оборудованной недетектируемыми экранами пещеры.
      Ворсел позволил враждебному влиянию одержать верх не только над разумом всей команды, но и над незащищенными секциями своего собственного. И незаметно - так, что ни один пораженный мозг не мог осознать перемену, - все прежние понятия начали постепенно исчезать, реальность становилась иной.
      Преданность и дух товарищества ослабли. Семейные узы и патриотизм превратились в бессмыслицу. Все идеи Цивилизации и Галактического Патруля расплылись в тончайшую паутинку, были преданы забвению. И на смену мощным мотивам появилось то, что стало страстным сокровенным желанием велантийцев. Каждый член команды глядел на личный обзорный экран, материал которого был для него так же реален, как прочный металл корабля. Каждый видел на экране то, что больше всего хотел увидеть, сознательно или бессознательно. Возвышенное или низкое, благородное или эгоистичное, интеллектуальное или физическое, духовное или плотское - все это не имело особого значения для правителей. На экране отражалось лишь то, к чему каждая жертва стремилась в своих мечтах.
      Однако ни одна фантазия не могла стать реальностью даже для велантийцев. Это была всего лишь картина на экране, перемещенная из точно определенной точки в космосе. Реальность существовала на той планете и неудержимо притягивала - именно туда и должен лететь "Велан" на максимальной скорости. Пилоты без приказа направили корабль по нужному курсу, и каждый член команды наблюдал на своем воображаемом экране за полетом. Если бы все было иначе, если бы пилоты могли противостоять влиянию, команда уничтожила бы их мгновенно. Но все шло по плану.
      Ворсел, наблюдая, как пораженная часть его разума принимает галлюцинации за действительность, и откровенно восхищаясь совершенством происходящего, был доволен. Только плотный луч - анализатор индивидуальности мог обнаружить тот факт, что часть его разума и контроль за телом не затронуты. Он знал, что если не совершит ошибку, то ему ничто не грозит. А он не склонен ошибаться.
      Ни один человек или близкое к нему по разуму существо не в состоянии осознать природу разума велантийца. Теллурианец с трудом может заниматься одновременно несколькими делами, но ни одно из них не будет доведено до конца, так как все будет происходить как бы автоматически. Чтобы успешно выполнить оригинальную или сложную операцию, необходимо сосредоточить на ней все свое внимание, но одновременно можно сосредоточиться только на чем-то одном. Велантиец же в состоянии заниматься сразу полудюжиной совершенно не связанных вещей. Имея множество рук, пальцев и глаз, он способен выполнять параллельно бессчетное число независимых операций.
      Однако личность велантийца ни в коем случае нельзя отождествлять с той, которая была бы у человека с несколькими головами. Только одна личность охватывает все эти псевдоиндивидуальные участки мозга.
      Ворсел превзошел своих товарищей, он был уникален. Возможность изолировать некоторые участки разума, полностью отделять их от личности в целом, позволила ему стать единственным линзменом второго уровня в его расе.
      Поэтому Ворсел держался в стороне и наблюдал за происходящим. Более того, он сам создавал галлюцинации Предполагалось, что под принуждением правителей он неподвижно уставился на воображаемый экран, испытывая восторг, который нечего и пытаться описать. Насколько знала пораженная часть его разума, а следовательно, и правители, так оно и было. Однако в действительности его тело двигалось целеустремленно, управляемое только его неукротимой волей, двигалось, готовясь к посадке.
      Ворсел знал, что его противники сделали все, чтобы уменьшить риск до минимума. Он понимал, что правители не подпустят "Велан" с его мощным вооружением близко к пещере. Его задача состояла в том, чтобы корабль оказался не просто близко к пещере, а у самого входа.
      Космический корабль стремительно приближался к планете... включил инерцию... сравнялся со скоростью планеты... совершил посадку. Его люки открылись, команда стремительно выскочила наружу, взлетела и устремилась прочь. Тогда Ворсел, Великий мастер галлюцинаций, с радостью и усердием принялся за работу.
      Ворсел остался за пультом управления "Ведана", не присоединившись к околдованным велантийцам в их полете над незнакомой местностью. Огромный корабль легко взмыл в воздух и последовал за ними, но ни захваченная врагом часть разума Ворсела, ни кто-либо из его товарищей, ни один из правителей ни о чем не догадывались. Всем им казалось, что тело Ворсела летело без устали вместе со всеми, а "Велан" лежал на скалах далеко позади, неподвижный и покинутый. Они наблюдали, как он становится все меньше с увеличением разделявшего их расстояния, видели, как он наконец совсем скрылся за горизонтом.
      Это была очень" сложная задача, требующая такой точной ее синхронизации с влиянием самих дельгонцев, чтобы даже сами чудовища ничего не заметили. Ворсел, однако, был крупным специалистом. Он нисколько не сомневался в своей способности успешно выполнить задуманное, чувствуя непреодолимое и возбуждающее желание вступить в схватку с извечными врагами его расы.
      Летуны мчались вниз, и, когда в горном склоне стал виден замаскированный валунами вход, Ворсел приблизился к нему и выбросил мысленный экран, полностью накрывший все вокруг. Власть правителей исчезла. Велантийцы, поняв, что произошло, бросились в обратный путь, к кораблю. Они протиснулись через люки и заняли свои места. Тогда ворота пещеры закрылись, но экран монстров не мог выдержать натиск мощных батарей "Велана", он исчез. Барьеры, укрепления и значительная часть горного склона превратились в клубы пламени и пара или потекли расплавленными потоками. Велантийцы бросились в атаку через едкий дым и раскаленные докрасна обломки.
      Однако правители кое-чему научились. Пещера была не только хорошо замаскирована, но и защищена как физическими, так и мысленными средствами. Подступы перекрыты внутренними металлическими и силовыми барьерами и охранялись вооруженными, закованными в броню защитниками, которыми командовали правители. Они сражались с холодной яростью роботов, которыми в сущности и были. Тем не менее, невзирая на сопротивление, нападающие безжалостно рвались вперед. Тяжелые полуручные излучатели пылали, на всем ограниченном пространстве тоннеля шла рукопашная схватка. В дрожащем сиянии лучей, отражавшихся от экранов, пришельцы пробивались вперед через горячий и невыносимо пахнувший пар, который клубами поднимался от дымившихся стен. Защитники погибали на месте в одиночку и группами, а велантийцы двигались вперед над их горевшими и расчлененными телами.
      И наконец, открыт доступ в пещеру! К правителям, кто веками охотился на беззащитных велантийцев многих поколений, подвергал их изощренным пыткам и затем, подобно вампирам, высасывал из них жизненные силы, которые не могли сохраниться в их изувеченных телах.
      Ворсел и его команда отбросили свое оружие. Велантийцы используют против правителей Дельгона искусственное оружие только в тех случаях, когда нет другого выхода. Правители запугали велантийцев до того, что холодный ужас охватывал их при воспоминании о тысячах зверски замученных предков, страх проник в самые сокровенные жизненные центры биохимической стуктуры. Но сильнее страха, уничтожая и преодолевая его, в них клокотала глубокая и яростная ненависть, какой никогда не знал ни один человек. Такая ненависть может быть утолена только беспредельной жестокостью, когда врага разрывают на части, чувствуя, как его жизнь утекает из-под сжатых рук, терзающих когтей, сжимающегося кольцами тела и рубящего хвоста.
      Впрочем, лучше не вдаваться в подробности схватки. Здесь было почти сто дельгонцев, они становились безрассудно смелыми, когда их загоняли в угол. Их физическая структура была сходна с велантийской, поэтому многие из бойцов Ворсела погибли. Но на "Велане" было больше полутора тысяч, а пещера могла вместить меньше половины команды, так что велантийцев оставалось вполне достаточно для управления кораблем и его орудиями.
      Ворсел позаботился, чтобы командир врагов не был убит его подчиненными. Когда сражение закончилось, велантийцы приковали единственного уцелевшего правителя к его же дыбе и распяли до полной неподвижности. Затем, изо всех сил сдерживая непреодолимое желание немедленно использовать дыбу по ее чудовищному назначению, Ворсел убрал экран, обернул хвост пару раз вокруг удобного выступа и оказался перед босконцем нос к носу. Восемь причудливых стебельчатых глаз свернулись спиралью, когда он запустил анализирующий мысленный луч в экран чудовища.
      - Я мог бы использовать любую деталь адской машины, - злорадствовал Ворсел. Когда он прикасался к разным колесикам и рычагам, цепи слегка звенели, вспыхивали искры, растянутое тело правителя слабо дергалось - Однако не буду этого делать. Пока ты еще не сошел с ума, я заберу все твои знания.
      Лицом к лицу, глаза в глаза, разум против разума - молчаливая, без малейшего движения катастрофическая битва началась.
      Как мы уже знаем, Ворсел выследил и уничтожил многих правителей Дельгона. Он охотился на них, как на вредителей: убивал бомбами и лучами, когтями, зубами и хвостом. Но он не сражался с правителем - разум против разума больше двадцати теллурианских лет - с тех пор, как он и Надрек с Палейна VII захватили живыми вожаков тех, кто охотился на матриархат Элен и действовал против Цивилизации из пещеры на Лирейне II. Ворсел никогда не вступал в смертельно опасную интеллектуальную дуэль без мощной поддержки - рядом всегда находился Киннисон или другой Носитель Линзы.
      На этот раз Ворселу не нужна была помощь. Он не дрожал от нетерпения. Тело его было таким же твердым, как скала, на которой он расположился. Каждая клеточка и способность его мозга сосредоточились на том, чтобы подавить жажду мщения и слепую, неукротимую ярость велантийца, вдохнуть в него хоть немного милосердия и сострадания. Мысли Ворсела проникали через казавшиеся непробиваемыми защитные экраны правителя.
      Линза Ворсела разгоралась все ярче, наполняя мрачную пещеру мерцающим полихроматическим светом. Настороженно ожидая возможного подвоха и ответного удара, Ворсел выпускал один умственный разряд за другим. Он окружил разум чудовища обжигающим, сильно сжимающим полем. Он сжимал его безжалостно и со страшной силой.
      Правитель был побежден. Никогда раньше не встречавшийся с чужим разумом или жизненной силой, превосходящими его собственные, он знал, что потерпел полное поражение и понял, что наконец-то встретил полумифического велантийского линзмена, равного которому не было в его чудовищной расе. Правителя буквально парализовало от ужаса, кровь застыла в жилах - он был обречен на такую же мучительную смерть, которой сам предавал других. Он не заметил в мозге велантийца ни малейшего следа ужаса или страха смерти, что заставило его содрогнуться.
      Старая поговорка гласит, что храбрец умирает лишь один раз, а трус тысячи. Правитель во время смертельной схватки неоднократно был на краю гибели и тем не менее продолжал сражаться. Его разум был острым и мощным. На защиту своей осажденной личности он бросил все интеллектуальные ресурсы, все уловки и силу, имевшиеся в его распоряжении. Но тщетно. Безжалостный линзмен, невзирая ни на что, все глубже вторгался в его разум, проникал, сжимал, бил и резал, и постепенно разум правителя лишался поддержки.
      - Эта станция... этот штаб... а значит, и я... здесь, чтобы причинять ущерб... весь возможный ущерб... торговле... персоналу... Галактического Патруля... и Цивилизации... всеми способами... - признался правитель, запинаясь, когда напористость Ворсела стала невыносимой, но признаний было недостаточно.
      Ворсел решил захватить абсолютно все знания врага, и не хотел удовлетвориться меньшим. Поэтому он продолжал атаку до тех пор, пока защитные экраны правителя, больше не способные противостоять натиску, не исчезли полностью и обнажилась каждая извилина мозга и каждый фрагмент разума. Затем, не теряя времени на то, чтобы насладиться победой, Ворсел приступил к исследованию.
      Прошло время.
      Мчась через космос, на этот раз к определенной цели, Ворсел анализировал некоторые из фактов, о которых только что узнал. Он не был удивлен тем, что правитель ничего не знал о своих начальниках-босконцах, а также о том, что подчиняется приказам или что у него вообще есть начальники. Все это к тому времени было достаточно знакомо. Босконские психологи способные работники, и пытаться распутать все хитросплетения их подсознательных принуждение - пустая трата времени.
      Однако то, чем занимались правители Дельгона, вполне очевидно. Этот форпост, несомненно, вносил неразбериху в торговлю Цивилизации. Корабли нередко сбивались с курса и были вынуждены делать посадку на пустынной планете. Одни корабли были уничтожены, другие - обобраны и ограблены в духе пиратов старого времени, третьих снова отправляли в космос, и их корпуса, механизмы и грузы оставляли нетронутыми. Однако никто из пассажиров и команды не спасался невредимым, а каждый десятый умирал по вине правителей, о чем хорошо знал Ворсел.
      Сами правители не могли понять, почему им не удалось перебить всех, кто попадал к ним. Иначе их жажда активных действий просто не могла быть утолена. Правители знали только, что что-то ограничивает число погибших от их рук примерно десятью процентами.
      Ворсел усмехнулся при этой мысли, хотя он восхищался квалификацией психологов, способных наложить такое ограничение на их непокорные умы. Такова была работа босконских верхов - они распространяли хаос все шире.
      С остальными жертвами правители только "играли", но такая игра меньше нравилась правителям, чем пытки до смерти, хотя и мало чем отличалась от пыток. Ни одна из жертв не могла, пройдя испытания, сохранить воспоминание о том, что с ней произошло. Они не были полностью безумны - некоторые только частично. Однако все становились... другими - изменялись, трансформировались ужасным образом. Среди них не было двух похожих. Как оказалось, каждый правитель старался со всей своей сверхъестественной силой превзойти других в создании существа, которое никогда еще не встречалось ни на суше, ни на море, ни в глубинах космоса.
      Ворсел тщательно изучил деятельность правителей и многое другое. Он решил направиться к "Адской дыре в пространстве". Дельгон - планета правителей, которых он только что уничтожил - это не то место.
      Однако Ворсел знал, что на самом деле Адской дырой была пещера правителей, и он - их убийца, непревзойденный в обеих галактиках, - имел все необходимое для уничтожения любого числа "правителей. Можно считать, что с Адской дырой тоже покончено.
      И именно тогда к нему пришла четкая, кристально чистая мысль.
      - Ворсел! Это Кон. Что там происходит, старый ящер?
      Глава 3
      КИННИСОН ПИШЕТ КОСМИЧЕСКУЮ ОПЕРУ
      Все линзмены второго уровня располагали одними и теми же фактами и данными, на основе которых они могли строить теории и делать выводы. Каждый делился своими находками, опытом и выводами с остальными. Они обсудили в ходе широкого четырехстороннего обмена все аспекты босконской проблемы до мельчайших деталей. Тем не менее подход к решению проблемы и цель атаки, выбранная каждым в отдельности, были строго индивидуальны.
      Кимболл Киннисон имел бескомпромиссную натуру. В случае необходимости он мог использовать обходной путь, но при малейшей возможности предпочитал действовать прямолинейно. Простота и недвусмысленность подхода к решению проблем нравились ему гораздо больше, чем туманные, расплывчатые планы.
      Поэтому сейчас Киннисон направлялся на Антиган IV, сцену самого последнего и, очевидно, самого вопиющего из длинного ряда насильственных преступлений Он многого не знал. Просьба посетить Антиган и возглавить расследование предполагаемого убийства президента планеты пришла к нему по обычным каналам, а не через Линзу.
      Пока его скоростной катер - спидстер - мчался через космос, линзмен обдумывал широкие аспекты волны преступности. Она расходилась вширь и вдаль, и чем шире распространялась и становилась мощнее, тем отчетливее выделялся один важный факт: избирательность распространения. Солнечные системы Фралла, Велантии, Теллуса, Кловии и Палейна не были затронуты. На Фралле, Теллусе и Кловии полно Носителей Линзы. Велантия, Ригель, Палейн и большую часть времени Кловия служили рабочими штаб-квартирами линзменов второго уровня. Поэтому создавалось впечатление, что неприятности находятся примерно в обратной пропорциональности к числу линзменов и их способностям. Следовательно, это нечто боялось Носителей Линзы - особенно линзменов второго уровня.
      Когда Серый линзмен добрался до места, он узнал, что там произошло. Планета бурлила Повседневная деятельность на планете оказалась парализованной. Объявлено военное положение, на улицах нет никого, кроме групп вооруженных патрулей. Немногие прохожие шли, крадучись и прячась, поспешно пробегая, и их глаза, наполненные страхом, пытались глядеть сразу во всех направлениях.
      - Ладно, Уэйнрайт, рассказывайте, - приказал Киннисон, когда он под охраной офицеров Галактического Патруля был доставлен в бронированной машине в правительственную резиденцию. - Во всем происходящем слишком много неясного
      - Очень хорошо, сэр, - и Уэйнрайт начал рассказывать. - Уже несколько месяцев случались разные мелкие, но досадные происшествия. Затем число убийств, похищений и необъяснимых исчезновений стало расти. Полицейские силы все хуже справлялись с ситуацией. Начались обычные вопли о некомпетентности и коррупции, которые только сильнее запутывали следствие. По всей планете распространялись листовки, но откуда они берутся - никто не знал. Самые проницательные детективы не могли найти ни следа авторов, изготовителей или распространителей листовок. Это были обычные подрывные и подстрекательские лозунги: "Долой Патруль!", "Верните нам свободу!", но в условиях большой напряженности они эффективно подрывали мораль всего общества.
      - И вот это последнее. Целые две недели весь мир был буквально отправлен в нокаут заявлением, что в полночь тридцать четвертого дрила - думаю, вы знакомы с нашим календарем? - президент Ренвуд исчезнет. Нам был брошен вызов, сказал Уэйнрайт и замолчал.
      - Ну дальше. Я знаю, он исчез. Но как? Что вы сделали, чтобы предотвратить преступление? К чему вся секретность?
      - Если вы настаиваете, я вам, конечно, скажу, но предпочел бы не делать этого, - Уэйнрайт смущенно покраснел. - Вы не поверите, никто не поверит. Я и сам бы не поверил, если бы не видел все своими глазами. Потерпите немного, сэр, и вам расскажет обо всем вице-президент в присутствии министра финансов и остальных, кто находился в тот момент там.
      - Хм-м." Понятно... возможно, - ум Киннисона стремительно работал. - Так вот почему никто не сообщил мне подробности! Боялись, что не поверю, подумаю, что они были... - он остановился. "Следующим словом должно было быть "загипнотизированы", но не следует торопиться с выводами. Даже если это так, пока нет смысла обнародовать свою гипотезу" - размышлял Киннисон.
      - Нет, сэр, они не боялись. Они знали, что вы не поверите.
      Оказавшись в резиденции правительства, они отправились не в личные апартаменты президента, а в казначейство и дальше вниз, в самый глубокий и неприступный подвал планеты. Там высокопоставленные представители нации и поведали Киннисону как вслух, так и мысленно о произошедших событиях
      В тот черный день все дела были приостановлены. Никаких посетителей не впускали в резиденцию. Никому не было позволено приближаться к Ренвуду, кроме самых доверенных людей, в верности которых никто не сомневался. Воздушные и космические корабли заполонили небо. Всюду стояли солдаты, вооруженные ручным оружием или приставленные к тяжелым орудиям. За пять минут до полуночи Ренвуд вместе с четырьмя сотрудниками разведки вошел в подвал, который затем был заперт министром финансов. Все члены кабинета, а также вспомогательный отряд специально отобранных часовых, наблюдали, как они вошли туда. Тем не менее, когда казначей открыл подвал через пять минут после полуночи, никого из пятерых там не оказалось. Они пропали бесследно, и с тех пор о них ничего не известно.
      - И каждое слово тут - ПРАВДА! - бессознательно выкрикнули разумы всех собравшихся.
      На протяжении всего рассказа Киннисон обшаривал разум за разумом, пытаясь обнаружить следы хирургического вмешательства. Но ничего не нашел. Никакого гипноза. Все действительно случилось так, как они рассказывали. Киннисон был убежден в этом, его глаза затуманились от предчувствий, и он решил исследовать подвал. Осмотрел все детали его массивной конструкции миллиметр за миллиметром - бетон, неокарбосплав, сталь, источники тепла и близко расположенные вентиляционные отверстия, проверил сложную систему сигнализации. Все оказалось в полном порядке, все функционировало, ничто не было повреждено.
      Солнце этой системы, хотя и относительно небольшое, было необычайно горячим. Планета, четвертая по счету, находилась очень далеко от него. Труба, конечно труба... и ничто иное - только гиперпространственная труба. Киннисон сразу ссутулился, и неукротимый Серый линзмен постарел на глазах
      - Я знаю, что тут произошло, - голос Киннисона был мрачным и тихим, когда он обратился к продолжавшим спорить людям. - Знаю также, как все было сделано, но и только
      - КАК? - спросили его хором.
      - Это была гиперпространственная труба, - и Киннисон, насколько мог, попытался объяснить функционирование трубы, природа которой не могла быть понята нематематическим трехмерным разумом.
      - Но что с ней можно сделать! - едва слышно спросил министр финансов.
      - Ничего, - голос Киннисона звучал спокойно. - Это сделано раз и навсегда. Куда исчезает свет, когда выключают лампу? От него не остается следов. В двух галактиках сотни миллионов планет. Только в одной Вселенной - нашей собственной миллионы и миллионы галактик. А Вселенных бесконечно много -даже слишком много, они рядом друг с другом, как страницы в книге, только тоньше в гиперизмерении. Так что вы сами можете вычислить шанс найти президента Ренвуда или похитивших его босконцев - он так близок к нулю, что неотличим от него.
      Министр финансов был подавлен.
      - Вы хотите сказать, что от гиперпространственной трубы не существует никакой защиты? Что они могут продолжать делать с нами все, что захотят? Сэр, нация начинает сходить с ума - еще один такой случай, и мы станем планетой маньяков.
      - О нет, я этого не говорил, - напряжение сразу ослабло. - Я хотел только сказать, что мы ничем не можем быть полезны президенту и его помощникам. Трубу можно заметить и выстрелить в любого проходящего по ней, как только его станет видно. Вам нужна пара ригелианских или ордовикских линзменов. Я позабочусь об этом. Не думаю, что когда они прибудут сюда, все успокоится, - он не стал говорить об известном ему неприятном факте, что враг мог проникнуть в любое место на любую другую планету, не охраняемую линзменом, способным почувствовать неосязаемую структуру силовой сферы.
      Расстроенный, линзмен снова направился в космос. Это было ужасно - все происходит в его отсутствие, а когда он приходит, ему уже нечего делать. Как можно сражаться с тем, чего нельзя видеть, чувствовать или ощущать? Но не стоит бессильно грызть локти, надо найти какую-нибудь зацепку.