ГЛАВА ПЕРВАЯ

Мистер Вейнрайт вошел в гостиную, стараясь скрыть довольную улыбку: письмо, которое он сжимал в руке, доставляло ему явное удовольствие. Его дочь Чарити заметила на письме парламентский штемпель[1] и вздохнула огорченно. Предстояла еще одна поездка! Отец никогда не мог устоять против приглашения в благородное поместье. Только что они вернулись из Вуберн Эбби – имения графа Бедфорда. Чарити так хотелось провести остав весенние дни в своем скромном доме в Лондоне, заняться чем-нибудь, что позволило бы забыть на время о спиритических экспериментах отца, о потустороннем мире.

– Еще один визит, папа? – спросила она.

– И не совсем обычный визит, – ответил он, не скрывая возбуждения.

В шестьдесят лет, несмотря на седину, он все еще сохранял бодрость. Черные брови и здоровый цвет лица делали его моложе своих лет. Элегантность высокой стройной фигуры подчеркивал великолепного покроя сюртук тончайшего сукна. Мистер Вейнрайт уделял своей внешности особое внимание – и все из-за постоянных визитов к влиятельным особам. Нельзя же было выглядеть пугалом, если тебя приглашают герцоги и графы. Чарити не раздражала щеголеватость отца, так как это держало его в форме.

– Куда же на этот раз? – поинтересовалась она с притворным энтузиазмом.

– Угадай! – ответил он игриво. – А я посмотрю, обладаешь ли ты психологическим чутьем.

– Уж не Лонглит ли? – воскликнула она. Психологическое чутье здесь было не при чем – отец давно мечтал о приглашении в этот дом.

– Лучше!

– Не знала, что существует, дом, который интересует тебя больше, чем Лонглит.

– Если и есть такой, то это только Кифер Холл. Так как лорд Мертон не интересуется спиритизмом, я уж был совсем потерял надежду.

– И вот теперь получил приглашение, да? Ну, отец, ты становишься знаменитостью.

Она намеренно допустила это преувеличение и была вознаграждена сияющей улыбкой. На этот раз он не прятал ее за выражением ложной скромности.

– Должен признать, что моя известность понемногу растет. Если Бог наградил талантом, надо делиться этим даром с другими. Наверное, графиню заинтересовала моя последняя статья. Приглашение прислала графиня, но лорд Мертон конечно в курсе дела, без его одобрения она бы этого не сделала. Мой трактат о призраке в Редли Холл прочел весь свет, и он был одобрен. Ничто так не пленяет воображения, как таинственная смерть молодой красивой женщины. На леди Монтегью произвела большое впечатление моя работа с призраком темнокожего монаха в развалинах старого аббатства в Болье.

– Да, папа, помню Болье отлично. А что волнует обитателей Кифер Холла? Кто их беспокоит? Призрак рыцаря Нэгга?

В каждом деле есть свои звезды. Любители алмазов наизусть знают трагическую легенду о Кохиноре. Членам Клуба Завсегдатаев Скачек известны имена Голдолфин Барб, Биерли Терк и Дали Арабиан. Для тех же, кто увлекается потусторонним миром, самыми яркими звездами всегда были Зеленая Леди в Лонглите и Нэгт – призрак доблестного воина из Кифер Холла.

– Не думаю, – проговорил Вейнрайт, сосредоточенно перечитывая письмо. – Кажется, там появился новый призрак, это не знаменитый рыцарь и не поющая монахиня, о которых мы столько читали. Сочту за честь заняться новым пришельцем и разгадать загадку для графини, если это будет в моих силах. – Скромное «если это будет в моих силах» было сказано для формы. Когда мистер Вейнрайт брался за дело, касающееся призраков, он всегда выходил победителем.

Мистер Вейнрайт не претендовал на роль заклинателя, изгоняющего привидения или чего-то в этом роде. Просто он обладал даром настраиваться на волну духа и мог, войдя в дом, тут же объяснить владельцу, кто гремел дверьми или стонал по ночам, или выглядывал из темных углов, до смерти пугая обитателей имения. Казалось, он обладал способностью вступать в контакт с этими призраками, выяснять, чем они недовольны и обсуждать с ними вопросы с позиций разума, как если бы они были живыми людьми. Вейнрайт считал, что раз однажды они были людьми, то не должны были претерпеть духовные изменения, хотя их физическая оболочка и перешла на другой уровень существования. И ему всегда удавалось умиротворить призрак и даже снискать его расположение в пользу обитателей поместья.

Чарити удивляло, как часто возникали добрые отношения между хозяином дома и призраком. Как правило, люди не стремились отделаться от пришельца из потустороннего мира, просто хотели узнать, кто это и почему он явился именно к ним. Сама она не обладала талантом отца и никогда не видела призраков. Она даже где-то в секретных уголках души прятала сомнения, что они вообще существуют, это сомнение не развеяли некоторые действительно странные вещи, которые ей приходилось иногда наблюдать, работая с отцом. Но у нее не было ни малейшего сомнения, что он искренне верит в духов. Вся его жизнь вращалась вокруг этой страсти. Отец являлся основателем Общества по Изучению Перевоплощений. В периоды, свободные от посещения домов, куда его приглашали для установления личности духа, он копался в пыльных томах, изучая феномен от истоков, стараясь найти ему объяснение. Он познакомился с историей всех известных призраков Англии, и с многими из них был на короткой ноге, называя их по именам.

Обширные познания мистера Вейнрайта, естественно, вызывали к нему глубокое уважение клиентов.

– Опять старина Том разбушевался? – спрашивал он, например, леди Джон Муллинер, едва лакей вводил его в салон.

– Как вы узнали, что его зовут Том? И откуда вам известно, что он опять беспокоит нас? – пыталась выяснить хозяйка.

До визита к Муллинерам Чарити видела, как отец читал о Томе, призраке садовника из поместья Англемер. В 1763 году Тома застали в интимной сцене с дочерью владельца дома и застрелили на месте, попав в самое сердце. Зачем было леди Джон вызывать спирита, если бы призрак Тома опять не начал ее беспокоить?

– Чувствую интуитивно, – скромно отвечал мистер Вейнрайт.

В подобные минуты Чарити понимала, что отец мошенничает. Однако в другое время нельзя было не согласиться, что он действительно обладает таинственной силой. Часто он говорил о призраках то, что нигде не читал. И никто не мог поставить ему подобные сведения. Последующее изучение истории дома подтверждало его теории.

Однажды Чарити сопровождала его в поездке в Сент Мартин Прайори. Он прошел на чердак и сказал:

– Молодая женщина, несчастная в любви. Ее запирали здесь, но умерла она в другой комнате.

– Совершенно верно! – Сэр Гарольд Мортон воскликнул тогда. – Господи, помилуй, Вейнрайт, вы не могли нигде об этом прочитать, я сам узнал об этой истории только в прошлом месяце. Мисс Харли отравили в ее спальне. Мы недавно обнаружили ее дневник здесь, под полом, на чердаке. Когда я достал его, стали слышаться стоны, шаги по ночам. Эта комната находится под нашей спальней, моя жена очень встревожена.

– Должны быть еще письма, – сказал отец.

– Да! Мы нашли небольшую связку – шесть писем. Жена куда-то их убрала. Они представляют большую ценность.

– Ваш призрак хочет, чтобы вы вернули письма. Они от ее возлюбленного. Дух не обладает большой силой, он очень древний, конец семнадцатого века, как мне кажется.

– Письма датированы 1690 годом.

– Положите письма на место, и леди не будет вас беспокоить. Я попрошу ее не трогать конверты и не тревожить вас. Духи тоже не вечны, кроме того у них много работы в их мире.

Сэр Гарольд положил письма на место, и о призраке скоро забыли.

– Вы уверены, отец, что лорд Мертон одобряет ваш визит? – спросила Чарити. По опыту она знала, что негостеприимный хозяин может испортить им пребывание в доме.

_ Почему он может не одобрить? Его мать называет

дело «крайне неприятным, доставляющим массу хлопот». Она настаивает, чтобы я приехал как можно скорее. Похоже, что они сами побеспокоили духа. Часто духи не переносят, когда в доме производят перестановки, перестройки и тому подобное.

– Где находится этот Кифер Холл? – спросила Чарити, прикидывая, долгой ли будет поездка.

– В Хемпшире, всего шестьдесят миль отсюда. Ближайшая деревня – Истли – в двух-трех милях от Кифер Холла. Если выехать завтра утром, то к обеду доберемся до местной гостиницы, а к вечеру будем в имении и сможем осмотреть его.

Дочь ничего не возразила, хотя подумала, что раз Кифер Холл так близко, можно было бы пообедать там. Отец не любил начинать представление с прозаических вещей. Он бы не одобрил слова «представление», но с течением времени определенная театрализация неизменно сопровождала его работу. Мистер Вейнрайт обычно приезжал в своем черном экипаже с вензелем Общества по Изучению Перевоплощений, напоминавшим герб старинного благородного рода. Четверка ухоженных черных лошадей, отлично гармонировавших с каретой, усиливала впечатление внушительности.

Мистер Вейнрайт был одет в черный вечерний костюм, поверх которого была накинута черная пелерина на белой атласной подкладке, развевавшаяся за его спиной при быстрой ходьбе. В руке он держал черную трость с серебряным набалдашником, завершавшую облик мага, явившегося дать сеанс чудодейственного волшебства. Ему нравилось слышать за спиной возгласы изумления, когда он направлял серебряный набалдашник на угаданное место и важно изрекал:

– Здесь. Отсюда появляется призрак. Вас посещает недобрый дух, миледи, – жертва убийства!

Чарити знала, что самым удобным временем для охоты на духов были часы между одиннадцатью вечера и двумя ночи. Ей также не нужно было напоминать, что следует упаковать в саквояж необходимые вечерние туалеты. Отец не брал денег на работу. Он приезжал как гость, неизменно в сопровождении дочери. Такова была воля Мэри, и Чарити не могла отказать духу в столь несложной просьбе. Мэри была покойной женой Вейнрайта. После ее смерти десять лет тому назад он увлекся спиритизмом и с головой ушел в это занятие. Испытывая отчаяние от разлуки с женой, Вейнрайт начал посещать медиума[2], которому удавалось вызвать дух Мэри, или, во всяком случае, так ему казалось.

Не прошло и полгода, как отец Чарити оставил службу в Парламенте, занялся спиритизмом, отдавая ему все время.

Еще через год он сменил упряжку лошадей на теперешних, черной масти, и заказал портному черную накидку на белой шелковой подкладке. Будучи младшим сыном[3], Вейнрайт не получил в наследство поместья, которое приносило бы ему доход; у него был дом в Лондоне и некоторые средства, позволявшие не заботиться о хлебе насущном, изнуряя себя работой. Так что, открыв в себе особое дарование, он всецело отдался новому хобби.

Вечером Чарити достала справочник «Пэры Англии, Шотландии и Ирландии» и занялась родословной семейства Мертонов. Она обнаружила, что Кифер Холл – родовое имение – когда-то принадлежал Декастеланам. Кроме графини Мертон, урожденной леди Анны Кастерс, в семье было два сына: старший Джон (граф Мертон) и его младший брат Льюис (виконт Уинтон). Несложные арифметические подсчеты позволили определить возраст братьев – тридцать и девятнадцать лет соответственно. Упоминания об их женах в справочнике не содержалось. Учитывая это обстоятельство, она отобрала наряды с особой тщательностью.

– Как ты думаешь, папа, мне понадобится платье для верховой езды?

– На этот раз нет, дорогая. Но не забудь захватить новый вечерний наряд. Уверен, что придется присутствовать на вечере или приеме.

Отцу был хорошо известен этикет, и Чарити оставалось только повиноваться. В письме подобные сведения не содержались, но предвидение никогда его не подводило. Кроме дара общения с призраками, у него были и другие оккультные способности. Чарити была счастлива слышать, что будет присутствовать на приеме или балу.

В Лондоне они проводили так мало времени, что не было надежды найти хорошую партию в столице. Оставалось попытаться забросить невод в тех водах, куда влекла отца его страсть. Хотя мисс Вейнрайт нельзя было назвать несравненной, но и дурнушкой она не была. Вьющиеся каштановые волосы красиво обрамляли ее милое личико в форме сердца, особое очарование ему придавали голубые глаза, прямой носик и ровные зубки, сверкавшие белизной, когда она улыбалась. Стройная фигура и изящная манера, получившие особый лоск от частого общения с высокопоставленными особами, дополняли ее природные прелести. Несколькими обещающими знакомствами пришлось пожертвовать в угоду ненасытному влечению отца. Он не знал усталости в погоне за новыми духами и успевал завершить работу в очередном имении, прежде чем Чарити удавалось получить предложение руки и сердца. В скорости маневрирования она значительно уступала мистеру Вейнрайту.

На следующее утро они выехали в Кифер Холл.

Леди Мертон призналась сыновьям, что пригласила Вейнрайтов только перед их приездом. Она сидела в элегантном Голубом Салоне своего дома в обществе обоих молодых людей. Виконт Уинтон только что был отослан из Кембриджа[4] за непристойный перевод сатирических строк из Ювенала[5]. Поскольку это был уже третий случай, когда университет счел необходимым избавиться от его разлагающего влияния, молодой человек питал тайную надежду, что на этот раз ему не придется возвращаться в благопристойное заведение.

Молодого виконта угнетала необходимость читать книги, если это не была сатира, и обсуждать их с наставником, как того требовала программа университетских занятий. Душа его жаждала романтики и находила выход для бушевавших в сердце страстей в подражании несравненному лорду Байрону.[6]

– Что?! Ты пригласила этого старого шарлатана, которому кажется, что он умеет беседовать с призраками? – воскликнул лорд Мертон, не скрывая отвращения.

– Он не шарлатан, Джон, – ответила спокойно леди Мертон. – Напротив. Леди Монтегью отлично отзывается о его способностях.

– Леди Монтегью – старая склеротичка, ей нечего делать, так она вообразила, что видит призраков.

– Всем хорошо известно, что в Болье обитает призрак темнокожего монаха. Все видели его.

– Я его не видел, хотя бывал там десятки раз, – не унимался Мертон.

– Ты никогда ничего не замечаешь, – раздраженно ответила мать.

– Клянусь всеми святыми! Охотник за призраками! Этого еще не хватало! Вот уж будет потеха! Наконец-то мы взглянем на Нэгга, – воскликнул виконт Уинтон. Затем, вспомнив о своей роли, он обратился к Мертону с сардонической гримасой. – Не упусти случай, Джон. «Есть такие чудеса на свете, что… что…» – он замолчал: Шекспира Льюис знал гораздо хуже, чем Байрона.

– Осел! – вспылил Мертон. – И, ради Бога, сними с шеи эту идиотскую тряпку, ты похож на тренера с ипподрома.

Сыновья мало походили на мать. Леди – маленькая, некогда красивая блондинка – со временем увяла и превратилась в капризную раздражительную даму. Они же оба были высокие и темноволосые. Льюис был интереснее брата. В девятнадцать его наиболее яркой чертой были ясные большие голубые глаза, горевшие неземным светом и часто принимавшие мечтательное выражение. При взгляде на старшего можно было легко представить, как он будет выглядеть лет через десять, когда юношеская округлость лица уступит место твердой линии подбородка и более прямому очертанию носа и, когда, возможно, он сочтет нужным избегать лишней пестроты в одежде. Голубой в белых горох шелковый платок, небрежно повязанный вокруг шеи, никак не гармонировал с красным в золотую полоску жилетом. Короткому до талии сюртуку дорогого сукна придавали нелепый вид огромные медные пуговицы величиной с блюдце. Только молодость и гармоничное телосложение не давали ему выглядеть законченным шутом.

Никому никогда в голову не приходило упрекать Мертона в излишней погоне за модой. Если его мать что-то и не устраивало, так это то, что он проявлял слишком мало интереса к моде. Он решительно отверг новую модную стрижку под Брута[7], которая так шла Льюису, и зачесывал волосы назад; пользовался услугами лучших портных и заказывал сюртуки из лучшего сукна, но отвергал модную линию покроя. Мать также предпочла бы, чтобы светский сезон сын проводил в Лондоне в развлечениях и встречах с друзьями, вместо того, чтобы сидеть в деревне в Кифер Холле и заниматься своими угодьями в несколько тысяч акров. Лорд Мертон любил выезжать в Лондон в середине зимы, когда светская жизнь замирала, и столица ничего хорошего не сулила, кроме бесед со скучными политиками. Льюис тоже предпочел бы отправиться в Лондон на лето, но так как ожидался приезд знаменитого спирита, он решил, что это придаст определенный шарм жизни в имении и лето не будет полностью потеряно.

– Мне показалось, что кто-то опять прошел в холле. Тебя не беспокоят эти шаги, мама? – спросил Мертон. У Нэгга была досадная привычка шагать по Оружейной комнате и греметь оружием, что доставляло массу беспокойства обитателям особняка.

– Почему меня это должно беспокоить? – отрезала она. – Это происходит постоянно, сколько я себя помню в этом доме.

– Пол неровный. Надо заняться им. Если не Нэгг, то что заставило тебя пригласить этого Вейнрайта?

– Я тебе уже три раза говорила, Джон, что призрак повадился ходить в мою спальню. Уже месяц я не сплю ночами.

– Могу заверить, мама, что на самом деле беда совсем в другом: у нас очень старый дом, где все скрипит и скрежещет, и ветер воет в трубах.

– Да нет же, совсем не это! Кто-то подходит к окну ночью.

– Задерни портьеры, – сказал он твердо.

– Я их задергиваю, а она их открывает. И она… она иногда выходит из платяного шкафа, – в голосе леди Мертон звучало крайнее волнение.

Джон еле удержался, чтобы не сказать «помешалась, как заяц в марте». Последнее время мать стала, особенно мнительна и легко уязвима. Она сменила общество портнихи на постоянную компаньонку – мисс Монтис, которая раньше убирала комнаты наверху. Это говорило о том, что госпожа либо переживает приступ одиночества, либо чем-то очень напугана. Она стала также часто встречаться с Сент Джоном, местным священником. Несомненно что-то ее очень беспокоило. Конечно, надвигалась старость. Если уж ей захотелось пригласить спирита, пусть – большого вреда от этого не будет. Он, Мертон, намекнет ему, чтобы справился с призраком побыстрее, заплатит десять гиней, и дело с концом.

– Когда он явится? – спросил он. Сегодня к ночи, часов в одиннадцать.

– Одиннадцать?! Чертовски невежливо являться в гости в это время.

– Тебе необязательно их встречать, Джон. Я приму мистера Вейнрайта и его дочь, позабочусь, чтобы их хорошо устроили.

– Господи! Он путешествует со всем семейством? – удивился Джон.

– Только с дочерью.

– С дочерью? – заинтересовался Льюис

– Мисс Вейнрайт помогает ему в работе – ведет записи его находок, – объяснила леди Мертон.

– А затем папаша прописывает их в журналах на потеху публике, – проворчал Мертон, заранее не одобряя, что весь мир узнает о глупости его матери.

– Хорошенькая? – спросил Льюис.

– Леди Монтегью говорила, что она доброе создание.

Джентльмены обменялись многозначительным взглядом. Мертон перевел: «Уродина. Некрасивых девушек всегда называют добрыми созданиями».

В теории любая леди, хотя бы немного не дотягивающая до совершенства, не представляла интереса для Льюиса. На практике он был гораздо менее требователен.

– Жаль, – заметил он. – Сколько ей лет? Мертон предостерегающе посмотрел на него и покачал головой.

– Не собираешься же ты волочиться за каждой босячкой? Этого нам только не хватало – чтобы ты опозорил нашу семью из-за дочери какого-то шарлатана!

– К черту, Джон, ты несправедлив. Я питаю к этому делу чисто литературный интерес. Вспомни, какой бешеный успех имел Кольридж[8] с его призраком, явившимся в качестве гостя на свадьбу.

– О чем он говорит, тысяча чертей? – обратился Мертон к матери.

– О, это что-то о птице, кажется, альбатросе, и море. Подумай, как странно: кругом вода, а матросы умирают от жажды.

– Оба невежды, – пробурчал Льюис; его раздражала неосведомленность в литературе его семьи. – Ничего вы не понимаете. Это аллегория – о грехе и искуплении и очищении души. Альбатрос – символ. Интересно, предания о Нэгге – тоже аллегория? Надо будет поинтересоваться у мистера Вейнрайта. Мне кажется, что Нэгг…

– Пожалуйста, сделай так, чтобы он замолчал, – взмолилась леди Мертон, обращаясь к старшему сыну.

– Заткнись сейчас же, – цыкнул Мертон на брата. – У матери от тебя мигрень.

– Ну, что ж. Не буду беспокоить ваши недоразвитые умы литературными иллюзиями. Но за призраками погоняюсь с превеликим удовольствием.

Мертон поднялся.

– У нас много работы, Льюис, – поместье в десять тысяч акров не присматривает за собой само. Пора тебе начать учиться как распоряжаться хозяйством. Если не дается высшее образование, займись сельским хозяйством – недалек тот день, когда придется управлять собственным наделом. Мне хватает хлопот с Холлом. Съезди на восточный луг. Уоллис стрижет сегодня овец. Посмотри, не нужно ли послать к нему на помощь пару работников. И проследи заодно, чтобы очистили амбар для новой шерсти. Я буду у себя в конторе.

Льюис сразу помрачнел и процитировал:

– «Счастлив тот, кто… обрабатывает землю предков, погоняя быков, которых сам взрастил». Так, Джон? Завидую твоей непритязательности – тебе доступны простые радости.

– Ты пропустил лучшую часть этих строчек из Горация – «…свободен от корысти». И да будет тебе известно, что я выращиваю не быков, а овец.

– Какая разница? И те и другие отвратительно пахнут.

– Быков не нужно стричь.

Выбежав из дома, Льюис повеселел. Раз можно было исполнять хозяйственные обязанности, разъезжая верхом на лошади, жаловаться рано. Даже поэту нужен «здоровый дух в здоровом теле». Если сидеть постоянно согнувшись над книгой, крепкое тело не наживешь. Он захватил ружье, чтобы подстрелить парочку зайцев к обеду.

Леди Мертон осталась одна в гостиной. Волнения одолевали. Она понимала, что Джон не принимает ее страхов всерьез, но ведь она их не выдумала. Если бы он знал о ее прошлом! Там было достаточно событий, чтобы напугать любого смельчака. Теперь ее судьба вернулась к ней и не дает покоя. Нельзя было так поступать с Мег. Викарий сказал, что судьба дает ей шанс загладить грехи и предстать перед Создателем с чистым сердцем. Да, именно так следует к этому относиться – как к возможности исправить прошлое.

ГЛАВА ВТОРАЯ

Вейнрайты добрались до Истли к сумеркам и имели в запасе достаточно времени, чтобы прогуляться вокруг Кифер Холла и осмотреть его снаружи. Для охотника за духами это было очень важно. Издали старая готическая громада особняка четко выделялась на фоне мрачного серого неба. Мистер Вейнрайт с удовольствием обозревал стрельчатые окна, шпили, фантастические очертания водосточных труб и покатую ступенчатую крышу.

– На крыше вороны, – сказал он, указав на шесть выступов вдоль края крыши. – В Лонглите, когда улетят все лебеди, кончится история семейной ветви. Здесь в Кифер Холле существует легенда, что вороны кружатся над домом в знак удачи.

Птицы сидели неподвижно, как изваяния, пока Чарити разглядывала их. Окружавший дом парк темнел развесистыми ивами и вязами, отбрасывавшими длинные тени на траву. Девушка подумала, что старые странной формы трубы могут дымить в здании; комнаты будут темными и неприветливыми, а обитатели не найдут других тем для беседы, кроме призраков и подагры.

– Не удивлюсь, если у них еще сохранилась темница со скелетами, прикованными цепями, – подытожила она наблюдения.

– Эти принадлежности не обязательны для общения с духами, – ответил отец. – Хотя они придают определенный колорит, разумеется. Мы сейчас вернемся в Истли, прогуляемся по поселку, чтобы размять косточки, снимем комнату и переоденемся к вечеру. После обеда[9] поедем в Кифер Холл.

Вернувшись с прогулки в гостиницу, Чарити помылась и переоделась в голубое вечернее шелковое платье, отделанное по низу юбки и корсажу бельгийским кружевом. Для весеннего наряда ей бы хотелось что-нибудь посветлее. Этот шелк был темноватого оттенка, не небесно-голубого, а насыщенного темно-голубоватого тона, очень хорошо гармонировавшего с цветом ее глаз. Мистер Вейнрайт любил, чтобы его дочь выглядела несколько мрачно – это больше соответствовало роду их занятия. Ей, правда, удалось отстоять право не одеваться во все черное. В конце концов, она не была ни колдуньей, ни вдовой.

Мистер Вейнрайт облачился в свой обычный вечерний наряд черного цвета, однообразие которого нарушала лишь белая подкладка капюшона и серебряный набалдашник черной трости эбенового дерева. Он произвел ожидаемый эффект, когда черная карета, запряженная четырьмя черными лошадьми, лихо подкатила к парадной двери Кифер Холла.

Льюис, выбежавший навстречу гостям, был тут же потрясен представшим ему зрелищем. Оказалось, что прибывший джентльмен обладает вкусом и подобающим стилем. Вейнрайт своими черными бровями и развевающимся капюшоном внес дух таинственности и колдовства в их мрачный дом. Дочь тоже, к счастью, оказалась не той неуклюжей особой, какой он ее рисовал в своем воображении. Льюис был приятно удивлен ее внешностью – довольно хорошенькая и немного старше его – как раз то, что ему нравилось в женщинах. По его заключению, ей было двадцать с небольшим, на вид не злюка и с великолепной фигурой. Вот уж удивятся его дружки в Кембридже, когда узнают, что он завел интрижку с девицей старше себя.

– Добро пожаловать в Кифер Холл, – приветливо произнес юноша, проводя их в дом.

Вейнрайт представился и представил дочь.

– Леди Мертон ждет меня, полагаю, – сказал он.

– Мы все вас ждем. Если хотите снять накидку…

– Спасибо, предпочту оставить ее. Духи усопших приносят с собой прохладу.

– А! – Льюис одобрительно усмехнулся этой сентенции. – Проходите в гостиную, подкрепитесь стаканчиком вина, прежде чем приступите к работе.

– Отлично. Бокал кларета обостряет чувства. Спешить некуда. Лучшее время для встреч с потусторонним миром – полночь.

Льюис ловил каждое слово и мысленно представлял себя в капюшоне точно такого же покроя (хотя решил, что красная подкладка произведет более драматический эффект), изгоняющим призраков из замков прекрасных дам и пожинающим плоды победы в их будуарах.

Вскоре Вейнрайты были представлены элегантной и хорошенькой, но чем-то обеспокоенной немолодой даме, сжимавшей изящными пальцами кружевной носовой платок.

Вейнрайт склонился в учтивом поклоне и поднес к губам ее усеянную перстнями руку.

– Не волнуйтесь, леди Мертон, мы выясним, почему прошлые события нарушили ваш покой. Надеюсь, что вы ничем не спровоцировали недовольство предков, – сказал он.

Она издала возглас удивления и произнесла:

– Я так рада, что вы, наконец, здесь, мистер Вейнрайт.

Лорд Мертон уловил ее возглас и, прищурясь, стал рассматривать гостей. От него не укрылось, с какой надеждой мать смотрит на чудотворца.

«Что этот негодяй сказал ей?» – подумал он.

Чарити между тем обратила внимание на молчаливую неприязнь старшего сына и поняла, что им предстоит один из тех неприятных визитов, когда главный мужчина в доме не одобряет их вторжения. Она попыталась смягчить его раздражение.

– Какой у вас интересный дом, лорд Мертон, – начала она. – Фасад очень древний, не так ли? – К ее удовлетворению интерьер оказался модернизированным. Из камина времен Адама не просачивался дым, приятная мебель красного дерева блестела недавней полировкой. Два мягких дивана в дорогой тисненой обивке приглашали к откровенной беседе. За ними простиралась остальная часть гостиной, обставленной со всем блеском высокого стиля.

Мертон оказался не ворчливым занудой, чего Чарити втайне боялась, и повел себя с гостями вполне благопристойно.

– Да, вы правы, – отвечал он, – фасад и некоторые части западного крыла были возведены еще в пятнадцатом веке. Особняк значительно пострадал двумя веками позже. В 1600-х годах здесь были расквартированы войска Кромвеля[10]. Декастеланы поддерживали короля в Гражданской войне.

– Вам повезло, что хоть что-то уцелело.

– Благодаря реставрации Чарльза Второго на английском престоле. Наш, так сказать домашний призрак Нэгг, был одним из доблестных воинов, которые погибли здесь, защищая Кифер Холл. В Оружейной комнате хранятся желтый камзол и шлем, принадлежавшие, как принято считать, его убийце. Мне кажется, что необычная смерть Нэгга дала пищу для легенд о призраках в этом доме. Ведь вы на этих легендах строите свою теорию, если не ошибаюсь?

– Необычная и трагичная смерть, – добавила Чарити, не заостряя внимания на уклончивых неопределенных выражениях в его рассказе: так сказать, мне кажется и др. Все это свидетельствовало, что он сам в призраков не верит. Вслух она только сказала:

– Отец найдет подлинное объяснение происходящему.

Мертон смерил ее насмешливым взглядом. Чарити не вспылила, такая реакция ей не была свойственна, но и не стушевалась.

– Как я понимаю, наше приглашение в дом не вызывает у вас одобрения, милорд?

– Раз это нужно маман и развлекает ее…

Эта фраза сразу определила место Вейнрайта как мелкого актеришки в морализующей пьесе, выполняющего незавидную роль прислужника Сатаны.

– Лично я не доверяю рассказам о призраках, – добавил он твердо. – Вот уже тридцать лет живу в Кифер Холле и ни разу не видел ни одного духа и не слышал поющих монахинь.

– Некоторые не воспринимают пришельцев из прошлого, – ответила она, настойчиво не замечая его враждебного тона и не принимая оскорбление на свой счет. – Раз вы говорите о монахине, здесь должен был в старину где-то поблизости находиться монастырь.

– Да, вы правы. Кифер Холл стоит на развалинах Цистерцианского[11] монастыря. Своды постройки еще уцелели, но часовня, к сожалению, полностью разграблена Кромвелем. Считают, что постройка была уникальна. Белые стены испорчены, витражное стекло вынуто… простой черный крест… Мы не пользуемся ею.

Льюису, который сидел рядом, скоро наскучил экскурс в историю. Он считал пустой тратой времени исторические темы и поэтому предпочел воспользоваться редкой возможностью, чтобы расширить свои познания в более интересной для себя области.

– Расскажите нам что-нибудь из вашей практики охоты за призраками, мисс Вейнрайт. Я нахожу этот предмет восхитительным, – попросил он.

– Трудно выбрать, с чего начать. – Ей хотелось, чтобы лорд Уинтон предложил другую тему, так как хозяин дома не сводил с нее глаз, ехидно улыбаясь, готовый пробить брешь в любой стройной теории, которую она попыталась бы развить.

– Монахи и монахини появляются обычно в гораздо большей пропорции к существующему их количеству, чем простые смертные. В Обществе считают, что это объясняется притеснениями, которые они испытывали со стороны Генриха VIII.

– Что это за Общество? – поинтересовался Льюис.

– Общество Изучения Перевоплощений. Отец – один из его основателей.

Мертон открыто засмеялся.

– Как можно в него вступить? – поинтересовался Льюис.

Мертон вмешался:

– Надеюсь, что правила Общества менее строги, чем в Кембридже, иначе тебе долго не продержаться. Чарити вопросительно посмотрела на него. Но Льюис продолжал, откашлявшись:

– Об этом поговорим в другой раз. Вы ездите верхом, мисс Вейнрайт?

– Да, конечно, но я не привезла костюма для верховой езды.

– Наверное, у мамы найдется – вам подойдет по размеру.

Чарити удивилась, так как леди Мертон была на добрых шесть дюймов ниже ростом и на столько же шире.

– Не говори чушь, Льюис, – сказал брат. – В любом случае у мисс Вейнрайт не будет времени на это – они скоро разберутся с нашими призраками и уедут. Они приехали сюда не для тренировок в верховой езде и не для вербовки членов в Общество мистера Вейнрайта.

Чарити не впервые сталкивалась с резкой манерой противников спиритизма и знала, как ей противостоять.

– Вы совершенно правы, – сказала она серьезно. – На самом деле прием в члены Общества строго ограничен. Существует целая очередь желающих – больше ста человек.

Они допили кларет, и мистер Вейнрайт поднялся с места.

– Время начинать поиски, – объявил он с драматическими нотками в голосе.

– Я пойду с вами! – Льюис вскочил, горя нетерпением.

Леди Мертон возглавила процессию. Лорд Мертон остался стоять в стороне, с саркастической улыбкой глядя на остальных. Группа прошла к двери – он не тронулся с места. Чарити обернулась – не для того, чтобы пригласить его следовать за всеми, а просто из любопытства. Мертон окинул холодным оценивающим взглядом ее стройную фигуру, затем уложенные на макушке локоны.

«Глаза у нее неплохие, – подумал он. – Любопытно посмотреть, как этот позер Вейнрайт будет дурачить дам».

Он поставил бокал и вышел следом за остальными.

Льюис властно держал Чарити за локоть и допытывался, как вступить в Общество.

У лестницы мистер Вейнрайт остановился. Его тело приняло напряженное положение, как у охотничьего пса, почуявшего добычу. Он поднял трость и театральным жестом направил серебряный набалдашник в дальний конец коридора. Пелерина взметнулась от резкого движения руки, блеснув белым шелком подкладки.

– В этом направлении. Очень сильное присутствие. Молодой мужчина… чем-то разозлен. Вы не чувствуете веяние холода?

– Чувствую, – заявил Льюис. – Прямо арктический ветер. – Перед этим Чарити дала ему понять, что в Обществе особенно ценят восприимчивость к духам, умение настроиться на их волну.

– Там как раз обитает Нэгг, в Оружейной Комнате! – воскликнула леди Мертон. – Подумать только, что вы чувствуете его на таком расстоянии, мистер Вейнрайт.

Мертон посмотрел на дверь, откуда сквозь большую щель довольно сильно дуло, так сильно, что кашне Льюиса, брошенное им на кресло в прихожей, колыхалось.

– Надо перевесить дверь, – пробормотал Мертон. Леди Мертон повела всех по широкой лестнице в свою спальню. На верхней ступеньке Вейнрайт снова остановился, прислушался, поднял трость и направил набалдашник на запад.

– Молодая женщина, – сказал он. – Здесь любовная история.

Леди Мертон вскрикнула, потом нахмурилась.

– Но мои покои, в которых появился призрак, находятся в восточной стороне, мистер Вейнрайт.

Лорд Мертон закусил губу, чтобы не расхохотаться злорадным смехом. Метнул взгляд на мисс Вейнрайт, но она была спокойна, и безмятежная улыбка не покидала ее лица.

– Если отец говорит, что в западном крыле обитает призрак, значит это так, скоро вы в этом убедитесь, милорд, – уверенно сказала она.

Льюис был недоволен, что мисс Вейнрайт уделяет внимание не ему одному.

– Джон у нас толстокожий, его бесполезно убеждать. Он слона в клозете не заметит, не то что духа, – съязвил он.

– Странно, что этот призрак ни разу не явился мне, – я сплю в западном крыле, – ответил Мертон.

– Я видел ее раз десять, – парировал Льюис. – Седая леди, она часто появляется в коридоре.

– Это мисс Монтис, никаких сомнений, – ответил брат. – Стоит ли идти в мамину спальню? Мистер Вейнрайт не находит там ничего подозрительного.

– В самом деле. Мы скоро займемся молодой дамой и Нэгтом, – согласился Вейнрайт, и они пошли дальше в восточное крыло.

Чарити, твердо зная, что не увидит никакого призрака, посмотрела на спальню леди Мертон с иной точки зрения. Ей предстала очень элегантная комната, оклеенная восхитительными обоями с нанесенным вручную рисунком, изображавшим порхающих птиц и кусты роз. Пол покрывал светлый ковер с таким же орнаментом. Мягкое кресло было обито тканью того же узора и того же оттенка, что и обои на стене. Остальная мебель во французском стиле поражала изысканностью линий и отделки. Роскошная кровать под голубым балдахином и голубые драпри на окнах несколько утомляли излишней голубизной, хотя все было безупречно элегантно. Туалетный столик представлял целую выставку косметических баночек и флакончиков, их серебряные крышки гармонировали с оправой туалетного набора. Два роскошных букета роз, украшавших комнату, делали воздух в спальне несколько терпким.

Вейнрайт обвел комнату хмурым взглядом, подошел к окну, в котором, по словам хозяйки, появлялся дух, затем, выглянув на улицу, покачал головой и направился к платяному шкафу. Открыв дверку, загляну внутрь и снова покачал головой.

– Здесь нет призрака, миледи, – сказал он.

– Поищите в моей гостиной, примыкающей к спальне, – сказала леди Мертон и повела его в смежную комнату. – А, вы здесь, мисс Монтис! – воскликнула она, увидев компаньонку.

Высокая угловатая женщина средних лет поднялась с дивана при их появлении, настороженно разглядывая гостя. Скромный чепец скрывал ее седеющие, гладко зачесанные назад волосы, простое темно-серое платье выдавало в ней прислугу высшего ранга.

– Я подшивала вашу юбку, миледи, – сказала она, сделав реверанс.

– Познакомьтесь, моя компаньонка мисс Монтис, – представила леди Мертон. – А это джентльмен, которого я пригласила, чтобы он помог нам с призраком, мисс Монтис. И его дочь мисс Вейнрайт.

Между тем мистер Вейнрайт не сводил глаз с мисс Монтис. В ее присутствии он ничего не сказал, но когда они вышли, он спросил леди Мертон:

– Как давно эта женщина находится в доме?

– О, целую вечность. Когда я вышла замуж за лорда Мертона тридцать пять лет тому назад, она была уже здесь.

– А! Я думал, она у вас недавно. Советую расстаться с ней, она вам не подходит.

– Это невозможно! – с горячностью запротестовала леди Мертон. – Мисс Монтис старая испытанная служанка.

– Переведите ее в другую часть дома хотя бы.

– Вы не там ищете опасность, мистер Вейнрайт, – сказала леди Мертон холодно. – Я пригласила вас, чтобы вы помогли мне избавиться от призрака, а не для того, чтобы меняли заведенный в доме порядок.

Лорду Мертону импонировала мысль избавиться от мисс Монтис. Он уже обратил внимание, что каждый раз, когда мать оставалась наедине с компаньонкой, ее беспокойство возрастало, и впервые за вечер подумал, что, может быть, визит Вейнрайта все же принесет какую-то пользу, и сказал более дружелюбным тоном:

– А теперь не навестить ли нам Нэгга?

– Идите без меня, – заявила леди Мертон. – Я пойду спать. Благодарю, что сочли возможным приехать, мистер Вейнрайт. – Она подошли немного ближе и сказала вполголоса: – Завтра вернемся к тому… о чем вы сказали ранее.

– Непременно. – Спирит учтиво поклонился и вышел.

Остальные не сразу отправились в Оружейную комнату.

– Пока мы наверху, с вашего разрешения. Я бы хотел посмотреть ту часть коридора, где я чувствую сильное присутствие духа, – попросил Вейнрайт.

Мертон прикусил губу и повел всех в западное крыло. В середине длинного коридора Вейнрайт остановился.

– Да, вот здесь, именно в этом месте присутствие особенно сильное. Вы не ощущаете озноба? – Он плотнее закутался в накидку, перебросив конец через плечо, чтобы видна была шелковая подкладка.

Чарити задумалась. В коридоре было прохладнее, чем в будуаре леди Мертон, но это могло объясняться тем, что там жарко горел камин.

– Меня пробирает до костей, – сказал Льюис, поднимая воротник..

– Это старая часть дома, – заметил Мертон. – Странно, что вы говорите о присутствии женщины, сэр.

– Монахиня. Да, молодая монахиня, – не отступал Вейнрайт.

– Боюсь, что вы ошибаетесь, сэр, – сказал Мертон, не скрывая торжествующей улыбки. – Монахини жили в отдельном здании, в миле отсюда. К западу. На этой территории разрешалось находиться только мужчинам монахам. Здесь были их кельи.

– Ее убили в этой комнате, – сказал Вейнрайт, указывая набалдашником на дверь комнаты. – Можно туда войти, лорд Мертон?

– Но это моя спальня! Уверяю, что никаких призраков здесь нет.

– Чего ты боишься, Джон? – подзадоривал Льюис. Вейнрайт больше ничего не сказал, но так посмотрел, что Мертон открыл дверь.

– Ее убили вон там, – сказал Вейнрайт, указав на камин.

– Сожжена заживо! Сгорела в пламени, как Жанна Д'Арк! – воскликнул Льюис.

– Нет, ее застрелили, – Вейнрайт положил руку на грудь и показал место, куда прошла пуля.

– Но это и есть поющая монахиня! – сказал Льюис. – По преданию, у нее на корсаже монашеского одеяния было темное пятно. Странно, что это произошло у камина.

– Дом с тех пор, видимо, подвергся перестройке, – объяснил Вейнрайт.

– Вы правы, – неохотно признался Мертон. – Я уже упоминал, что когда-то вдоль этого коридора располагались монашеские кельи. Потом, когда строили дом, все переделали. Мы же не монахи, в конце концов.

Вейнрайт сказал:

– Скоро узнаем больше. А сейчас давайте перейдем к Нэггу. Не представляете, как давно я мечтал попасть в Кифер Холл, милорд. Благодарю, что пригласили меня.

– Вас пригласила леди Мертон. Не сомневаюсь, что вы изучили всю литературу о Кифер Холле, мистер Вейнрайт.

Чарити видела, что Мертон начинает злиться и недоволен сам собой. Отца он старался представить как мошенника.

– Я хорошо знаком с легендами и прочей литературой об английских призраках, – согласился Вейнрайт. – Но ни в одном источнике не говорится о том, что монахиня была умерщвлена именно в этом месте. Упоминается, что она часто появляется в монастырях.

– Да, так говорят, – подтвердил Мертон. До этого момента его привлекала в работе спирита только одна деталь: он предупредил мать, что надо соблюдать осторожность с мисс Монтис. Теперь он вернулся к этой теме и заметил:

– Совершенно согласен с вашим мнением, мистер Вейнрайт, что эта компаньонка не подходит леди Мертон.

– От нее можно ждать беды. Я бы не оставил ее в доме, но мое дело дать совет, остальное в ваших руках.

– Вы не почуяли присутствие призрака в комнате матери? – спросил Льюис. – Я хочу спросить, вы действительно не обнаружили его или просто хотели успокоить ее?

– Говорить неправду не в моих правилах, лорд Уинтон. Там действительно нет призрака.

– Зато в Оружейной комнате наверняка есть. Мертон повел всех на первый этаж в старую, обитую деревом комнату, которая была уже освещена и ждала гостей. На стенах висели мечи, старинные ружья, пистолеты и прочее вооружение, а также шлем, забрызганный кровью флаг. Среди реликвий старины можно было увидеть даже маленькую пушку. Тут же была коллекция военного обмундирования различных образцов, что напомнило Чарити бал-маскарад, на который пригласили слишком много джентльменов.

– Да! – Вейнрайт блаженно вздохнул. – Эта комната кишит призраками. Здесь их по меньшей мере два, милорд. Оба молодые. Один доблестный кавалер – наверное, Нэгг, другой – один из солдат Кромвеля. Они дерутся кинжалами из-за этого, – он указал на стол слева от камина.

Все пошли к столу посмотреть, из-за чего разгорелся поединок. На столе находились желтый камзол и круглый шлем, а также несколько старых пистолетов.

– Как странно! – заметил Льюис. – Слуги постоянно жалуются, что шлем и камзол валяются на полу.

Вейнрайт объяснил:

– Призрак роялиста не хочет, чтобы эти вещи хранились на столе. Он предпочитает, чтобы то, что напоминает о Кромвеле, было вообще вынесено из комнаты, или, по крайней мере, не выставлялось на обозрение как ценная реликвия.

– Это тоже часть истории Кифер Холла, – сказал Мертон. – Я не могу согласиться, чтобы их убрали.

– Хотя бы перенесите их на отдельный стол, – посоветовал Вейнрайт. – Пока вы этого не сделаете, в доме не будет покоя.

Льюис закрыл глаза и произнес:

– У меня такое чувство, будто Нэгг переживает, что реликвии Кромвеля лежат вперемежку с доспехами роялистов. – Из-под приспущенных век он косился на Вейнрайта, ожидая услышать одобрение.

– Это очевидный ответ, – согласился Вейнрайт. – И вполне логично было ожидать его.

– Меня лично удивляет ваш вывод, – сказал Мертон.

– Пока не нужно перекладывать вещи, – сказал Вейнрайт. – Духи могут покинуть комнату, а мне бы хотелось пообщаться с ними.

Мертон состроил ироническую гримасу:

– Не надейтесь, мистер Вейнрайт, что я буду что-либо менять в доме в угоду духу. А теперь, когда вы познакомились с «потусторонним населением» Кифер Холла, я хочу предложить вам подкрепиться, прежде чем вы отправитесь на покой.

– Спасибо. Вы идите в салон, я скоро присоединюсь к вам. Мне нужно переговорить с Чарльзом.

Льюис не понял:

– Что? Нашего дворецкого зовут Багот.

– Я говорю о ваших воинствующих призраках – сторонниках Парламента и стороннике Короля. Они родственники по крови. Братья или сводные братья, или двоюродные. Не шурины. Печально, когда в семье возникает вражда. Попытаюсь добиться примирения.

Льюис сравнил достоинства отца и дочери и сделал вывод в пользу сильного пола.

– Я останусь и помогу вам, сэр, – сказал он.

– Желаю удачи, – бросил Мертон и, предложив руку Чарити, спросил:

– Не составите ли мне компанию, мэм? У меня к вам есть дело.

У Чарити сжалось сердце. Она испугалась, что он хочет предложить им уехать немедленно. Это был бы удар для отца, не говоря уже о его карьере. Леди Мертон не захочет поддержать их, так как призрак в ее спальне не был обнаружен. Она отлично понимала, что Мертон не станет обсуждать призраков, так как не верит в них и считает ее отца шарлатаном. Но ей очень не хотелось уезжать. Нет, они еще пока не уедут. Отец велел привезти вечерние наряды, а он никогда не ошибался.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Слуги накрывали стол к чаю, когда Чарити и лорд Мертон вошли в Голубой салон. Две молоденькие служанки расставляли серебряные подносы к сервизам, блюдам с бутербродами, сладостями на столике около камина, рядом с диванами. В их присутствии Мертон вел обычный светский разговор, интересовался, как гости доехали, не утомила ли их дорога и прочими вещами.

Как только служанка вышла, вежливая улыбка исчезла, и он сказал откровенно:

– Мисс Вейнрайт, я не делаю секрета из своего глубокого убеждения, что ваш визит абсолютно бесполезен. Это не значит, будто я отрицаю, что мать чем-то обеспокоена. В последнее время она сама не своя. Надеюсь, что вы и ваш отец сможете помочь ей.

– Мы сделаем все, что в наших силах, милорд, – ответила девушка, проглотив оскорбление. – Но чем мы можем помочь, если ее проблемы, как вы утверждаете, не имеют спиритическую природу?

Мертон сделал нетерпеливый жест рукой.

– Сверхъестественных проблем вообще не существует, не считая религии, – добавил он.

– Если вам не доводилось наблюдать призраков, это еще не значит, что они не существуют, – возразила Чарити мягко.

– Ни один нормальный человек не наблюдал ничего подобного. Это абсурд. Призраки и гномы – создания воображения. Их выдумали, чтобы пугать детей и суеверных необразованных людей.

– В Общество по Изучению Перевоплощений входят несколько человек незаурядных способностей: например, профессор Оксфордского университета, епископ в отставке.

– Дряхлый, выживший из ума церковник, у которого на почве старости начались галлюцинации.

– Профессору только пятьдесят лет. Почему вы считаете, что вы один правы, а все остальные нет? Ваша собственная мать и виконт Уинтон верят в призраков.

– Мать сейчас находится в крайне нервозном состоянии. У нее, наверное, галлюцинации. А Льюис…

– Половина английской знати верит в духов. Вы можете верить или не верить, но никто не давал вам права называть это абсурдом.

Он смерил ее ироническим взглядом и спросил:

– Вы сами когда-нибудь видели призрак?

– Нет. И мир всегда представлялся мне абсолютно плоским, хотя земля круглая.

– Вы путаете науку с предрассудком, мэм.

– Наука тоже предрассудок, пока не получены точные доказательства обратного. Галилея судили как еретика, и он провел восемь лет в тюрьме.

Мертон не нашел, что ответить. Он не ожидал таких логичных аргументов от молодой леди.

– Покажите мне призрак, и я стану горячим сторонником спиритизма, – сказал он.

– Возможно, так и будет. Случались и не такие странные вещи. Ограниченные люди всегда считают, что если они чего-то не знают, значит этого не существует в природе. Посмотрите на электричество. Какая странная и замечательная вещь! Вся эта невидимая энергия берется из воздуха.

– Вас не для того пригласили сюда, чтобы обращать меня в вашу веру.

– Вы дали ясно понять, что вообще не приглашали нас.

– Я имею в виду приглашение в салон в данную минуту. Мне хотелось бы обсудить состояние матери с позиций разума. Мое личное убеждение состоит в том, что, чем больше окружающие будут говорить о призраках и подобных вещах, тем хуже для нее. При ее неустойчивой психике это может принести большой вред.

– Незаживающую душевную рану нельзя излечить как физическую, просто наложив на нее повязку. Ее нужно лечить долго и прежде всего выпустить изнутри гной.

– Именно так. Маман беспокоит призрак, значит нужно от него избавиться.

– Но мы для этого сюда и приехали, – ответила она, не понимая.

– Да, прекрасно. Но я сказал, что не верю в призраков. А так как маман верит, то простейшее решение – убедить ее в том, что призрак покинул дом, не так ли?

– Мой отец не шарлатан, милорд. Если просто притвориться, что духа больше нет, это не окажет никакого целебного воздействия. Если вас волнует состояние леди Мертон, надо найти причину и лечить ее соответственно. У вас есть какие-нибудь догадки, что может вызывать ее необычное беспокойство?

Он сокрушенно покачал головой.

– Ни малейшего понятия. Все началось так неожиданно, с месяц тому назад, когда мама вдруг стала жаловаться, что не спит ночью. Казалось, что она чем-то напугана. Именно тогда она приблизила к себе мисс Монтис – сделала ее своей компаньонкой. Это для служанки большое повышение. Я надеялся, что на этом мамины мигрени кончатся, но положение только ухудшилось. Вот так, – Мертон не продолжал.

Тогда заговорила Чарити:

– Когда отец упомянул молодую женщину и любовную интригу, ваша матушка заметно забеспокоилась. Я думаю, отец дал точное определение ее призрака…

Мертон нетерпеливо поморщился.

– Или того, что мы называем призраком, – добавила она.

– В доме нет молодых женщин, кроме служанок.

– Так как ваша матушка говорит о призраке женщины, значит эта женщина мертва. Она говорила о прошлом. Видимо, была какая-то женщина, с которой ее жизнь каким-то образом связана. В юности, например. Странно, что папа не сказал «молодая леди», – произнесла она задумчиво.

Мисс Вейнрайт производила впечатление разумной девушки, и Мертон решил изложить свою просьбу без обиняков.

– Мне хотелось бы, мисс Вейнрайт, чтобы ваш отец поскорее избавил нас от этого так называемого призрака. Сколько времени, по-вашему, это может занять?

– Это будет зависеть от обстоятельств, но обычно он работает быстро. Могу сказать с большой долей определенности, что призрак либо исчезнет, либо оставит в покое вашу матушку в течение недели.

– Нельзя ли ускорить этот процесс? За щедрое вознаграждение, разумеется. Я заплачу…

К изумлению Мертона, мисс Вейнрайт взорвалась. Ее обычно спокойное лицо вспыхнуло, а в голосе звучал неподдельный гнев:

– Лорд Мертон! Отец не берет плату за свои услуги! А предлагать взятку… это оскорбление! Он чувствует, что обязан делиться с людьми талантом, раз Бог наградил его; и делает это бескорыстно, по доброте сердечной. Нам это доставляет много неудобств – постоянно колесить по стране.

– Я бы не назвал это взяткой, – промолвил лорд Мертон виноватым голосом.

– Не знаю, как еще можно назвать ваше предложение. Если вы намекаете, что мы должны лгать леди Мертон и уверять ее, что призрак ушел, в то время как он находится в доме, то умоляю, не говорите ничего подобного отцу. Он будет глубоко оскорблен посягательством на его честное имя.

Мертон почувствовал, что попал в глупейшее положение. Он не сомневался сначала, что Вейнрайт с его черным экипажем, черными лошадьми и черным нарядом с развевающейся накидкой был не более, чем искусный шарлатан, зарабатывающий на жизнь тем, что дурачит доверчивых невежд. Теперь ему нечем было крыть. Гордость не позволяла произнести приличествующее случаю извинение. Оставался один выход – попытаться придать предложению более благопристойный вид.

– Видите ли, учитывая, что он не обнаружил призрака в комнате маман, вряд ли ему удастся найти с ним общий язык. А мне очень важно облегчить ее сердце как можно скорее.

Чарити задумалась, хотя все еще не остыла от приступа негодования. 33

– Если действительно хотите помочь ей, постарайтесь выяснить причину ее нервного состояния. Может быть, дело вовсе не в призраке, – предположила она. – Часто люди склонны сваливать вину на призраков… Это не означает, что призраков не существует, – добавила она резко. – Просто их могут видеть там, где их нет. Хотя леди Мертон утверждает, что сама видела призрак в своей комнате, и не один раз. Когда человеку кажется, он не утверждает так определенно, а говорит о неопределенной тени.

– Допускаю, что этого призрака специально создают, чтобы напугать ее, – сказал Мертон, внимательно следя за реакцией мисс Вейнрайт. Видя, что Чарити спокойно восприняла его подозрение, он продолжал: – Это очень легко сделать – можно спустить с крыши чучело в платье и тому подобное, чтобы оно маячило перед окном.

– Я обратила внимание, что крыши Кифер Холла очень покаты, милорд. Нужно обладать большим мастерством, чтобы проделать нечто подобное. А не могла она случайно принять за призраков воронов?

– Едва ли. Она к ним привыкла, их много вокруг дома. «Призрака» могли спустить из окна верхней комнаты. Над спальнями располагаются чердачные помещения и комнаты для прислуги. Сейчас сразу не припомню, что помещается над комнатой маман, утром посмотрю.

– А как насчет платяного шкафа? Там трудно спрятаться, она бы заметила сразу.

– Мисс Монтис сейчас выполняет роль шкафа, – бросил Мертон язвительно.

– Вы хотите сказать, что она принимает участие в этом маскараде.

– Не хочу обвинять, но не исключаю такой возможности. «Призрак» активизировался, когда мисс Монтис была произведена в компаньонки.

Чарити заметила:

– Отца интересуют настоящие призраки. Инсценировками он не занимается. Я бы утверждала слишком поспешно, что здесь не замешан призрак, хотя вы в них и не верите. В Обществе сейчас дискутируют возможность того, что появление призрака может быть связано с действиями электричества, – неуверенно произнесла она. – Иногда приходится принимать то, что мы не понимаем и не можем объяснить. «Многоточие недоверия», как называют это поэты-романтики.

– Это хорошо… для романов, мэм. Я предпочитаю добротные факты. Готов отказаться от неверия, если мистер Вейнрайт представит веское доказательство существования призрака. Пока этого нет, я буду придерживаться более правдоподобного объяснения, что кто-то намеренно пугает леди Мертон.

– Это ваше право, – согласилась она неохотно. – Но кому могла прийти в голову эта идея? У нее есть враги?

– Насколько мне известно, нет. Она ведет уединенную жизнь здесь, в деревне. Слуги любят ее. Но если кто-то затеял дурную игру, то это один из тех, кто живет в доме.

– Ее реакция на упоминание отцом молодой женщины наводит на мысль, что корень зла таится в ее прошлой жизни. Вы могли бы спросить ее.

– Если она хранила секрет добрых тридцать или более лет, то вряд ли она охотно поделится им со мной сейчас.

– Наверное, нет. Вероятно, это что-то такое, чего она стыдится. – Мертон настороженно посмотрел на нее при этих словах. – Никому не удавалось прожить абсолютно безгрешную жизнь, – добавила она. – Что бы это ни было – призрак из прошлого или сознание вины, лечение одно – искупить или загладить прошлый грех. Возможно, она расскажет мне – я посторонний человек, ничего не значу для нее. Часто незнакомым поверяют то, чего не скажут близким.

– Хотел бы, чтобы ваши старания увенчались успехом, – сказал Мертон заинтересованно. – Если вам удастся отлучить ее от мисс Монтис, это одно будет важным шагом в нужном направлении. – Он несколько расслабился и даже улыбнулся: – Вы правы, мисс Вейнрайт, она может вполне вам довериться. Извините, что приходится втягивать вас в семейные проблемы, да и поспорить с хозяином дома вам тоже пришлось по моей вине – очень неучтиво с моей стороны. Простите великодушно.

– Пустяки. Хороший поединок с неверующим всегда доставляет мне удовольствие. Буду рада помочь, – ответила Чарити. – Иногда во время визитов отца я чувствую себя не у дел. Он гоняется за призраками, а я скучаю от праздности. Моя работа занимает мало времени – небольшие записи и все.

Мертон присмотрелся к девушке и остался доволен тем, что увидел. Он не относился к категории любителей легкого флирта от нечего делать. В свое время у него были женщины, теперь он подыскивал подходящую жену. Но склонная к философским рассуждениям леди, которая годилась в подруги, – это было в новинку. Мертон чувствовал, что с мисс Вейнрайт можно по-доброму дружить она не флиртовала, не кокетничала и вообще не проявляла к нему личного интереса, равно как к его титулу или поместью. Ему нравилась ее независимая манера держаться, быстрая реакция и смелость в споре.

– Если вам хочется занять чем-нибудь полезным свободное время, не могли бы вы составить мне компанию в делах, не связанных с потусторонним миром? – спросил он.

Чарити приняла его слова как предложение дружбы и с радостью согласилась.

– Начнем с осмотра чердака над комнатой маман завтра утром. Заодно заглянем в шкаф для одежды. Но поскольку вы в гостях, мэм, вам не придется очень много работать. У нас в Кифер Холле отличная конюшня.

– Я не привезла костюма для верховой езды. – Неужели на этот раз отец не угадал?

– Ах да, припоминаю, Льюис упоминал об этом. Жаль. Не стану предлагать платье леди Мертон, но нельзя ли послать за вашим?

– Можно, и я бы так и поступила, если бы была уверена, что нам не придется убираться отсюда через два дня – как раз понадобится столько времени, чтобы доставить платье. У меня сложилось впечатление, что вы мечтаете видеть нас как можно дальше от вашего дома и как можно скорее, милорд.

Значит, я оказался негостеприимным хозяином. Умоляю простить меня. Подобно вам, у меня есть неприятная привычка говорить то, что думаю. Из-за нее я снискал дурную славу в Палате Лордов. Не хочу сказать, что ваш отец мошенник, но уверен, что он зря теряет время. Это не значит, что мы должны следовать его примеру. Пошлите за костюмом Я могу послать верхового, и он доставит его к завтрашнему вечеру. Если погода позволит, мы прогуляемся верхом послезавтра. Настойчивость молодого интересного лорда заставила Чарити вспыхнуть от удовольствия, но она постаралась ничем себя не выдать.

– Это будет восхитительная прогулка, милорд, но боюсь, что она может не состояться, даже если платье доставят вовремя. Отец не советовал брать костюм для верховой езды, сказал, что он не понадобится. А он… никогда… он редко ошибается, – сказала она.

Мертон еще не совсем понял, как ему следует отреагировать, когда послышались шаги и мелодичный голос Льюиса в коридоре.

– Клянусь Богом, мистер Вейнрайт, мне никогда не приходилось видеть ничего подобного. – Льюис и Вейнрайт вошли в салон и сели к столу пить чай. Чарити исполняла обязанности хозяйки – разливала чай, а Мертон предлагал бутерброды.

– Обнаружили кого-нибудь в Оружейной комнате, мистер Вейнрайт? – учтиво осведомился Мертон.

Льюис ответил вместо него:

– Это было просто потрясающее зрелище, Джон. Шлем вдруг ни с того, ни с сего начал двигаться по столу, потом сам упал на пол. И не пытайся утверждать, что стол покосился или пол неровный – с ними все в порядке. Я сбегал в детскую, принес несколько статуэток и поставил на стол – они не шелохнулись. Стол абсолютно ровный. Шлем столкнул Нэгт. Мистер Вейнрайт намеревается приструнить их обоих, пока находится в доме. Посмотрим, удастся ли ему умиротворить их.

Вейнрайт не скрывал удовольствия, пока Льюис рассказывал о его могуществе. Мертону он сказал:

– Что касается призрака вашей матушки, милорд, думаю, что его нет вовсе. Здесь что-то другое – что-то гложет ее сердце, но это не призрак. Могу посоветовать ей побеседовать со священником…

Мертон считал, что леди Мертон слишком часто беседует с викарием, и полагал, что эти беседы и влияние мисс Монтис – только половина беды.

– Жаль, – сказал, – но поскольку вы здесь, постарайтесь обратить в бегство всех духов, которые преследуют наш дом, если это в ваших силах.

– Хорошо. Молодая леди в вашей спальне меня чрезвычайно заинтересовала.

Мертон собирался что-то сказать, но сдержался.

– Я бы не отказался от общества молодой леди в моей спальне, мистер Вейнрайт, – сострил Льюис. – Если Джону она мешает, пришлите ее ко мне.

– Это прекрасный способ от нее избавиться вообще, – осадил его брат.

Вейнрайт задал Мертону несколько вопросов о призраке в его спальне, но пришел к убеждению, что тот не имеет ни малейшего представления об этой даме. Он попросил записи истории Кифер Холла и получил разрешение свободно пользоваться библиотекой.

Когда присутствующие кончили пить чай, был уже час ночи, и все пошли спать.

– Маман выделила вам покои королевы Елизаветы, мисс Вейнрайт, – важно сообщил Мертон, преподнося известие как большую честь.

– Как любезно с ее стороны, – устало отозвалась Чарити.

Чарити так часто спала в огромных кроватях, занимаемых ранее королевой Елизаветой, что у нее возникло сомнение, спала ли королева в собственной постели когда-нибудь. К ее удовольствию матрацы в Кифер Холле менялись гораздо позднее шестнадцатого века. Привычная к путешествиям, девушка быстро уснула. Ее сон был крепок, и ни один призрак не осмелился его нарушить. Только утром она узнала, что ночью призрак появлялся опять.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Обычно леди Мертон заставляла себя спускаться к завтраку и присутствовать за общим столом, когда в доме были гости. Но гости, которые поднимались в восемь утра, – это было слишком большой обузой, особенно после беспокойной ночи. Она подкрепилась тостами и чашечкой какао в десять в постели. В восемь тридцать джентльменам и мисс Вейнрайт подали яичницу с беконом в утреннюю гостиную. Все горели желанием взяться за работу и посмотреть, какие трофеи принесет этот день. Сразу после завтрака Вейнрайт извинился и направился в библиотеку, чтобы углубиться в историю Кифер Холла.

– Начнем экспертизу сейчас, мисс Вейнрайт? – спросил Мертон.

Льюис, сменивший шейный платок контрабандиста на приличный галстук и нарядный жилет на более будничный, подскочил от любопытства.

– О чем вы говорите? Что за экспертиза? Когда ты начал верить в духов, Джон? Ты же называл Вейнрайта шарлатаном! – Льюис бросил извиняющийся взгляд на Чарити. – Ты это специально придумал, чтобы побыть с мисс Вейнрайт.

– Перестань ворчать! Мы просто хотим осмотреть чердак.

– Мистер Вейнрайт не говорил, что там есть призраки, – не унимался Льюис. – Ты хочешь увести мисс Вейнрайт, чтобы она была только с тобой.

– Ничего ты не понимаешь. Я уверен, что мать кто-то пугает чучелом призрака, спуская его с чердака и раскачивая перед ее окном. Ее хотят запугать. Мы идем, чтобы посмотреть, не найдутся ли улики.

– Я пойду с вами, – заявил Льюис, бросив ревнивый взгляд на Чарити. Она сделала вид, что не замечает.

Льюиса нетрудно было переключить на мысль, что проблемы его матери объяснялись вполне земными причинами.

– Клянусь святыми, это можно легко сделать. У мисс Монтис когда-то было чучело, она его может прятать на чердаке.

– Вы допускаете, что это имеет отношение к мисс Монтис? – спросила Чарити.

– К кому же еще? Еще может быть Сабурин, – добавил он, нахмурясь. – Она очень злилась, когда мать отстранила ее от дел, помнишь, Джон? Ей хоть и семьдесят, но силенки у нее еще есть.

Мертон объяснил:

– Мисс Сабурин была маминой портнихой. Мать платит ей прекрасную пенсию. Сабурин была счастлива оставить работу. Живет она с дочерью в Истли, так что я не вижу, как она может участвовать в этом неблаговидном деле.

Они вышли в холл, поднялись на последний этаж и остановились на площадке.

– В комнате над маминой спальней никто не живет, – заметил Льюис. – Там свалена всевозможная рухлядь.

– Давайте все же заглянем туда, – не отступал Мертон, и они поднялись выше по узкой, не устланной ковром лестнице на чердак, мимо комнат прислуги, в ту часть здания, которая использовалась как кладовая. Комната над спальней леди Мертон оказалась такой, как описал ее Льюис. Она была забита стульями со сломанными ножками, старыми чемоданами, разбитыми диванами с торчащими пружинами и прочим хламом. Осторожно двигаясь между этими предметами, молодые люди подошли к окну.

– Следов нет, – подытожил Льюис.

– И не может быть, потому что на полу старый ковер, – заметила Чарити. – Странно, что в этой части лежит ковер, тогда как на остальной части пола на чердаке его нет.

Длинная ковровая дорожка вела от двери к окну.

– Это кусок ковра из коридора, ведущего в библиотеку, который ты не так давно сменил, – сказал Льюис брату.

– Его сюда положили, чтобы заглушать шаги, – сказал Мертон. – Я считаю, что это главное доказательство того, что мы на правильном пути. Теперь осмотрим окно.

Рама поднималась легко и бесшумно. Он провел пальцем по пазу – на пальце осталось масло. Посмотрели другое окно, рама двигалась туго, окно не было смазано.

– Теперь остается найти чучело, – сказал Мертон, и все начали внимательно осматривать пространство позади мебели, старые чемоданы.

Льюис наслаждался процедурой, вспоминая детство.

– Смотри, Джон! Мои первые брюки! – воскликнул он, вытянув их из чемодана. Из брюк вылетела стайка моли. – А вот мои оловянные солдатики. Я часто думал, куда они делись.

Не успели оглянуться, как Льюис принял позу Веллингтона[12] и взял на себя командование операцией. Тишину комнаты время от времени прорезывали звуки, имитирующие свист пуль. Позиции неприятеля в виде старой одежды в чемоданах яростно атаковывались.

Чарити забавляло это ребячество.

– Если ему попадется офицерский кивер, он непременно будет в нем щеголять целый день, – сказал Мертон с благодушной усмешкой.

Они тщательно осмотрели все закоулки, но ничего не нашли.

– Здесь ничего нет, – сказал Мертон, – но я уверен, что источник беспокойства маман находится в этой комнате. Иначе зачем было смазывать окно?

– Остался еще платяной шкаф, – сказала Чарити. Она была немного разочарована тем, что Мертон не послал верхового за ее костюмом. Теперь его вряд ли доставят к завтрашнему дню. Но напоминать ей не хотелось.

– Пусть Веллингтон остается здесь, а мы продолжим осмотр, – предложил Мертон, испытующе глядя на брата.

Однако от Льюиса было не просто отделаться. Он набил карманы солдатиками и отправился следом Они спустились вниз и приблизились к комнате леди Мертон.

– Гостиная маман слева, за ней комната мисс Монтис. Это не дает ей доступа к платяному шкафу. Он стоит в спальне маман у правой стены, к ней примыкает стена комнаты для гостей. – Мертон прошел вперед и открыл дверь.

Они вошли в светлую комнату, стены в которой были зеленых и золотистых тонов.

– Платяной шкаф – со стороны этой стены, – сказал Мертон, подходя к стене, где тоже стоял платяной шкаф. Он собирался заглянуть в него, как вдруг раздался голос мисс Монтис – она стояла позади них, хотя никто не заметил, как она вошла.

– Ее Светлость хочет поговорить с вами, мисс Вейнрайт, – сказала она, одновременно обводя взглядом комнату. На губах промелькнула ироническая улыбка.

Чарити вздрогнула от удивления.

– О, благодарю, мисс Монтис. Я не слыхала, как вы вошли. Буду счастлива побеседовать с леди Мертон, – ответила она и пошла за компаньонкой.

Она застала хозяйку дома в постели, плохо выглядевшей и на десять лет старше, чем вечером. Ее волосы были уже расчесаны, и она надела ночную кофту, но еще не наложила косметику на лицо.

– Мисс Вейнрайт, мило, что вы пришли, – приветствовала она девушку с печальной улыбкой. – Я много думала над словами вашего отца о том, что в моей спальне нет призрака.

– Он совершенно уверен, что в этой части дома нет призрака, мэм.

– Да, да, понимаю, но вы женщина, леди, и тоже имеете немалый опыт в этих делах. Уверена, что талант передается по наследству из поколения в поколение. Я ни на йоту не сомневаюсь в способностях вашего отца, дорогая. То, что я услыхала от него, как только он зашел в комнату, звучит очень убедительно, он обладает незаурядным даром проникновения в тайны потустороннего мира. Но в данном случае он ошибся. Этой ночью призрак опять являлся. Не к окну – он появился отсюда, – она указала на платяной шкаф.

– Как он выглядел? – спросила Чарити, глядя на мисс Монтис, которая встала позади леди Мертон и слушала очень внимательно.

– О, дорогая моя, в темноте трудно различить черты, знаете ли. Она – я имею в виду призрак – снова раздвинула портьеры, в комнату проник лунный свет. Я специально задернула их плотно перед тем, как лечь спать. Мисс Монтис может подтвердить. – Мисс Монтис уверенно кивнула в знак подтверждения. – При свете луны я увидела – как бы это лучше сказать? – бестелесный дух. Что-то вроде облака или дыма, выходящего из этого шкафа. Она открыла дверцу. Я всегда плотно закрываю их, особенно в последнее время.

Так как леди утверждала, что сама видела призрак, Чарити решила не возражать.

– Как вы думаете, кто это может быть? – спросила она.

Леди Мертон повернулась к мисс Монтис – у той виновато забегали глаза. По лицу старой леди пробежала тень.

– Мне шестьдесят лет, мисс Вейнрайт. Ни один человек не может прожить такой срок, не обидев кого-либо, хотя бы ненамеренно. Я думаю, что это дух кого-нибудь из тех, с кем я не совсем хорошо обошлась в прошлом. Как вам кажется?

– Это самый правдоподобный ответ, – согласилась Чарити. В присутствии мисс Монтис ей не хотелось обсуждать этот вопрос. – Возможно, если бы вам удалось загладить свою вину, призрак не беспокоил вас больше.

– Именно так и я думаю. Очень хочу исправить то, что совершила, а вы должны помочь мне избавиться от призрака. Я больше не в силах этого перенести – она меня доконает.

Чарити украдкой взглянула на мисс Монтис и была неприятно удивлена выражением крайнего удовлетворения на ее лице.

– Ну, опять за свое, полно, – сказала компаньонка. – Вы не должны себя утомлять, миледи. Вам лучше оставить ее сейчас, мисс Вейнрайт, вы же видите, что Ее Светлость не в состоянии спокойно говорить в данный момент.

– Мы поговорим подольше в следующий раз, – заверила Чарити.

Леди Мертон улыбнулась.

– Пошлите за викарием, мисс Монтис, – попросила она.

– Охотно. И, пожалуйста, мисс Вейнрайт, убедите Его Светлость выйти из соседней комнаты. Шум мешает Ее Светлости.

– Что Джон делает в Золотой комнате? Она ведь для гостей! – удивилась леди Мертон.

– Он показывал мне дом, мэм. Я попрошу, чтобы он провел меня по первому этажу, поскольку вам надо отдохнуть.

– Это хороший старый дом, но не очень счастливый, к сожалению, – сказала леди Мертон. – Акварели в Золотой комнате рисовала моя сестра, леди Холкрофт, когда приезжала, – в конце прошлого века это было. В пятой нише висит картина, изображающая тень; это поющая монахиня. Бесс, моя сестра, видела ее.

– Как интересно. В следующий раз рассмотрю ее внимательно. А теперь оставлю вас.

Они расстались, проникнувшись взаимной симпатией. У Чарити осталось тяжелое чувство, что мисс Монтис замышляет недоброе. Она поспешила в Золотую комнату, чтобы сообщить лорду Мертону свои наблюдения.

Когда Чарити вошла, Мертон поманил ее рукой к платяному шкафу. Она подошла на цыпочках, чтобы не слышно было в соседней комнате.

– Говорите потише. Мисс Монтис подслушивает из спальни, – прошептала она. В шкафу висели зимние платья леди Мертон – их для удобства перенесли сюда на лето.

– Потрогайте это, – прошептал Мертон. Чарити ощутила пальцами мягкую ворсистую ткань платья.

– Но оно мокрое! – удивилась она.

– В камине следы огня, – сообщил Льюис. – Мы думаем, что кто-то кипятит воду в этой комнате. В задней стенке шкафа мы обнаружили дыру, и такая же дыра в стене позади шкафа, и еще маленькое отверстие ведет прямо к маминому платяному шкафу. А на нос чайника надет чулок… чтобы направлять.

– Она видит призрак в виде пара! – сказала Чарити. – Этой ночью гостья опять приходила. Давайте спустимся вниз и все обсудим.

Они бесшумно спустились в Голубой салон.

– Леди Мертон просила, чтобы я избавила ее от призрака, – сказала Чарити. – Она призналась, что в прошлом совершила грех, но так как мисс Монтис прислушивалась к нашему разговору, я не могла расспрашивать о деталях. Надеюсь, что скоро представится возможность поговорить с ней наедине.

– Желаю удачи. Я уж неделю пытаюсь поговорить с ней тет-а-тет – попросить пособие на неделю вперед. Монтис сидит, как цербер[13], пальцем не дает матери пошевелить без ее ведома, – сказал Льюис.

– Это я улажу, – пообещал Мертон. – Возможно, сегодня вечером. Интересно выяснить, когда были выбиты дыры в шкафах и стенах.

– Монтис нельзя обвинять – она стара для таких шуток. Дыры здесь уже целую вечность. Я помню, как подглядывал, когда был ребенком, куда мать прячет подарки к дню рождения. Обычно она клала их под кровать.

– Так как мисс Монтис убирала верхние этажи, она знала об этом и воспользовалась при надобности, – сказал Мертон. – Сегодня же прикажу заделать отверстия. А заодно и забить гвоздями чердачное окно. – Он вышел в холл, чтобы отдать распоряжение дворецкому.

Вернувшись в салон, он сообщил, что вечером, когда леди Мертон будет беседовать со священником, дыры будут заделаны. Мисс Монтис обычно присутствует при встрече, которая происходит внизу.

– Что?! Сент Джон опять будет здесь? – захохотал Льюис. – Скоро мы услышим, что он переезжает в наш дом на постоянное жительство. Послушай, Джон, не кажется ли тебе, что Монтис с ним заодно?

Лорд Мертон указал взглядом на потолок.

– Давай попробуем поверить пока, что викарий тут не при чем, Льюис. Мамины приступы духомании ему обходятся дороже, чем всем остальным. Она рассчитывает на его поддержку. Сент Джон никогда нас не подводил, он отличный человек.

Льюис шепнул Чарити:

– Он наш кузен. Джон устроил его в местном приходе.

Когда все вопросы обговорили, Льюис предложил показать Чарити дом. Она согласилась, но в следующую минуту пожалела, заметив, что Мертон огорчился.

Настроение ее поднялось, когда Мертон крикнул Льюису вслед:

– Можешь сводить мисс Вейнрайт на конюшню. Выберите там лошадь для верховой езды для мисс Вейнрайт. – Затем обратился к Чарити. – Надеюсь, вы не рассердитесь – я позволил себе небольшую вольность – утром послал верхового за вашим костюмом, мэм. Если ничто не помешает, он к вечеру будет здесь.

«Значит, он не забыл!» – Такая оперативность доказывала, что ему очень хочется покататься с ней верхом.

Осмотр здания с Льюисом в качестве гида оказался мало информативным, как и ожидала Чарити. Он ничего не знал ни об архитектуре дома, ни о его садах. Когда она остановилась в восторге перед кустом роз, он сорвал цветок и небрежным тоном произнес:

– По-моему, это роза. Да, точно, укололся шипом. Черт бы их побрал. Не понимаю, зачем матери нужен полный сад шипов?

Чарити попробовала задать несколько вопросов о том, как они планировали ландшафт сада, но это тоже не вызвало ни должного понимания, ни интереса. Он сказал, правда, что когда казнили Карла Первого, родители посадили багряник, но он не имел представления, где дерево находится и как выглядит.

– В прошлые годы садом занимался некий Рептайл, или Рептон, или что-то в этом роде. Наверное, он срубил дерево. Он вообще сделал нечто непередаваемое с садом: провел ручей, рассадил деревья группами по три. Могу показать, где ловится форель.

От любителя поэзии можно было ожидать более увлекательной экскурсии по столь романтичному месту, но после появления мистера Вейнрайта Льюису даже поэзия показалась скучным занятием по сравнению со спиритизмом. Теперь он был поглощен одной мечтой – охотиться за призраками, накинув на себя черную развевающуюся пелерину на шелковой подкладке.

Единственное место в имении, которое вызывало обоюдный интерес, была конюшня. И она в самом деле была великолепна: стойла – всего двадцать – содержались отлично, в них стояли черные и вороные сильные лошади, поблескивая в солнечных лучах гладкими ухоженными крупами. Лошадьми занимались два конюха – один чистил коня, другой выводил двух на дорогу для упражнений. Чарити выбрала для себя гнедую кобылу по кличке Чаровница. Затем они наблюдали, как через парк к дому подъехала коляска викария, и решили вернуться и проследить, чтобы двери в платяных шкафах и стенах были плотно заделаны.

ГЛАВА ПЯТАЯ

Наблюдать за тем, как плотник заделывает дыры в шкафах и стенах, занимало Льюиса не больше, чем наблюдение за ростом травы.

– Давайте лучше посмотрим, чем занимается ваш отец, – предложил он Чарити.

Мистера Вейнрайта они отыскали в библиотеке, склонившегося над пожелтевшими листами документов, таящих историю Кифер Холла.

– Вы нашли еще призраков, сэр? – спросил Льюис.

– Интересный отчет о воронах, – ответил Вейнрайт. – Я, конечно, слышал о них раньше. Говорят, что они поселились в имении со времени казни Карла Первого.[14]

– Да? Так давно? – воскликнул Льюис. – Никогда бы не подумал, что вороны живут так долго.

– Речь идет не обо всех птицах, а о шести воронах, виконт Уинтон.

– А! Это те, которые сидят у нас на крыше!

Мистер Вейнрайт не любил, когда его драматизированные монологи прерывались аудиторией. Он нетерпеливо поморщился и продолжал:

– Птицы часто предвещают перемену, хорошую или плохую. В Лонглите говорят, что вся семья погибнет, если лебеди, которые живут у них на озерах, улетят.

– Да, я слышал эту старую басню – то есть… легенду… ещё когда был маленьким, – кивнул Льюис.

– В Редли Холле, где я проводил исследование в прошлом году, – вы не читали случайно мою статью? Нет? У меня есть копия в комнате, если заинтересуетесь, можете почитать. Так вот в Редли лебеди, летая вокруг дома, накликают смерть. В Редли Холле черные лебеди. Была когда-то такая теория, что если черные птицы ведут себя необычно, это приносит смерть в дом. Вороны в Кифер Холле опровергают эту теорию. То, что я нашел в этом отчете сэра Николаса Декастелана, вашего прадеда…

– Не верьте тому, что пишет дядя Николас. Пьяный или трезвый, он никогда в жизни не говорил правду.

– Неужели? – мистер Вейнрайт был шокирован бесцеремонностью суждений Льюиса. – Документы подтверждают, что вороны здесь всегда летали над домом в знак удачи – и этой традиции уже около двухсот лет. Они предсказывали победу в войнах, рождения, свадьбы. Они летали, когда роялисты захватили Марлборо в 1642 году. Ваш предок лорд Уитби Декастелан командовал полком в этом сражении. Затем в 1745 году, когда другой Декастелан принимал участие в победе Британии в Луисберге в Канаде. Несколько побед адмирала Нельсона тоже. Вести об этих победах доходили до Кифер Холла гораздо позже, но птицы узнавали их точное время. В день, когда это случалось, они уже все знали. Отчет занимает много страниц, там и события государственного значения, и семейные даты – рождения, бракосочетания, как я уже говорил. Ваша матушка должна знать, летали ли вороны в день ее свадьбы.

– Надо спросить у нее. – Льюиса больше интересовали призраки, чем птицы, и он повторил вопрос. – А новых духов вы нашли?

– Пока я ищу подтверждение, что Нэгг и конник Кромвеля родственники по крови. Должно же это где-то быть.

Льюис полистал книги, потом предложил:

– Может быть, мистер Вейнрайт, хотите заглянуть в секретные ящики или в потайную комнату? В нашей семье никогда не было рьяных католиков[15], в ней когда-то укрывались от солдат Кромвеля.

– Эти места я уже осмотрел, воспользовался любезным предложением леди Мертон чувствовать себя, как дома. Очень любопытные уголки, но призраков там нет.

– Как вы их нашли? Ведь мама не выходила из спальни до прибытия викария.

Вейнрайт загадочно улыбнулся.

– Мне не пришлось искать, виконт Уинтон, меня направила к ним интуиция. Что-то подсказало нужное место. В подобных делах я обладаю так называемым шестым чувством.

Чарити заподозрила, что отец успел заглянуть в план дома, так как на столе лежали три цилиндрических футляра, в которых обычно хранят планы архитектурных сооружений.

– Вот это да! – изумился Льюис. – Может, вы хотите взглянуть, мисс Вейнрайт?

– Не откажусь.

– Сейчас поздновато начинать осмотр – вернемся к этому после ланча. Вам, наверное, нужно освежиться, причесаться… Я не хочу сказать, что в этом есть необходимость… Пройтись щеточкой по вашим длинным ресницам или пуховочкой по атласным щечкам, – добавил он с глупым видом.

Чарити не стала ставить его в неловкое положение утверждением, что она никогда не расчесывает ресницы и не принимает косметических хитростей к коже лица.

– Руки немного запачкались, пойду помою их, – только и сказала она и бросилась в свои комнаты.

Викарий Сент Джон остался к ланчу. Чарити боялась, что это обострит обстановку, так как священники часто не одобряли спиритических занятий отца. К счастью, Сент Джон не проявил косности.

– В Ветхом Завете упоминаются призраки, – сказал он. – Например, явление Саула колдунье Эндор. Пророк Самуил материализовался после смерти. И, конечно, в средние века во время охоты на ведьм были известны появления духов.

Лорду Мертону не понравилось излишнее поощрение мании леди Мертон.

– Не ожидал таких взглядов от отца церкви, Сент Джон, – укоризненно заметил он.

Леди Мертон взвилась на дыбы:

– Уж не хочешь ли ты сказать, что я сошла с ума, Мертон? – вопрос прозвучал на очень высоких нотах. – Мне лучше знать, что я видела своими глазами.

– Надеюсь, что теперь призраки оставят тебя в покое, мама, – сказал он.

– Твоими устами бы да мед пить, – отозвалась она скептически.

– Вот увидите, – он покосился на мисс Монтис, которая сидела напротив. – Я принял кое-какие меры, и если призраки опять явятся, чтобы пугать тебя по ночам, я готом предпринять более решительные действия. А теперь не поговорить ли нам о более реальных проблемах? Как дела Сент Албан Фонда, отец?

– Несколько дам в нашем приходе решили устроить весеннюю ярмарку» Выручка пойдет на ремонт церковной башни – она совсем обветшала. Вы знаете, что я не оставляю также надежду собрать средства на случай чрезвычайных происшествий. Бывают ситуации, когда деньги нужно срочно, должен быть какой-то резерв. Вот недавно, как вам известно, произошел ужасный пожар, дом Дансонов сгорел дотла, К счастью все шестеро детей остались живы, но каково бедной вдове! Нужно начинать с нуля – строить заново дом и содержать детей. Хотелось бы иметь возможность оказать ей существенную помощь. Жаль, что в данный момент не могу этого сделать.

Викарий сокрушенно покачал головой. Казалось, скорбное настроение никогда не покидало его. Сам он был высокий и худой, как жердь, тонкие светлые волосы, бледно-голубые глаза, длинный нос и слабовольная линия подбородка дополняли впечатление исходившей от него мировой скорби.

– Ваше пожертвование пришлось очень кстати, – сказал он, обращаясь к Мертону. – Очень щедрый дар, ничего не могу сказать. Но если бы в момент катастрофы вы отсутствовали, например, находились бы в Лондоне… Вот почему так нужен резервный фонд.

После ланча викарий последовал за Вейнрайтом в библиотеку, чтобы взглянуть на документальные описания, относящиеся к призракам Кифер Холла. Лорд Мертон предложил леди Мертон проехаться в карете по свежему воздуху в надежде, что прогулка улучшит ее настроение.

– Да, мне как раз нужно съездить в деревню, у меня там небольшое дело, – согласилась она.

– Мисс Вейнрайт составит тебе компанию, – сказал Мертон, бросив многозначительный взгляд на Чарити.

Девушка поняла, что он хочет дать ей возможность поговорить с леди Мертон наедине.

– Буду счастлива сопровождать вас, мэм, – сразу отозвалась она.

Леди Мертон не выразила большого удовольствия.

– Мы будем очень рады вашему обществу, дорогая, но боюсь, вы соскучитесь. Я не собираюсь посещать магазины или что-то в этом роде. Мне нужно повидать моего поверенного, мистера Пенли.

Чарити поняла, что сказав «мы», леди Мертон имела в виду, что мисс Монтис едет с ней.

– Тем лучше, – бросил Льюис. – Сможем осмотреть наши тайники, как договорились, мисс Вейнрайт.

– Это вам больше понравится, – обрадовалась леди Мертон и вышла.

Мертон состроил гримасу за спиной удалявшейся в сторону двери мисс Монтис.

– Эта женщина хуже репейника, прицепится – не оторвешь. Интересно, что за дело у маман в деревне.

Льюис подсказал:

– Пожертвование для Сент Джона, наверное. Я знаю, что она дает ему много денег. Мне небось не дала пособие вперед, сказала, что карман пуст. Она уже несколько лет не покупает себе ничего – ни шляпки, ни платья. Зачем еще ей могут понадобиться деньги?

– Возможно, она и пожертвовала какую-то сумму для Дансонов, – сказал Мертон. – И все же вряд ли она захотела бы видеть поверенного из-за подобной мелочи.

Льюис помрачнел.

– Надеюсь, что она не собирается выложить мое наследство в пользу резервного фонда, о котором не перестает долдонить святой отец.

– Этого она не сделает, – успокоил Мертон. – Тем не менее этот визит к Пенли мне кажется странным. Надо поговорить с викарием о его фонде, пока он не уехал.

– Тогда мы пошли, – сказал Льюис, предложив Чарити руку.

Мертон бросил на своего брата неодобрительный взгляд.

– Ты взвесил шерсть после стрижки овец? И еще должен был договориться, чтобы ее отвезли в Истли. Сделал ты это?

– Что? Нет, конечно. Когда я мог это сделать? Все утро был занят.

– Шерсть – твоя обязанность, ты отвечаешь за этот участок работы.

– А мисс Вейнрайт? Черт с ней, с шерстью, Джон. Ведь мисс Вейнрайт у нас в гостях.

– Я могу сама себя занять, – сказала Чарити, чувствуя, что ее присутствие в доме становится в тягость. – Вообще-то я собиралась узнать, не нужна ли отцу. Вполне возможно, что ему требуется что-то переписать. – Она встала, чтобы пойти в библиотеку.

Мертон остановил ее.

– Нет, ни в коем случае. Вы ведь хотите посмотреть тайники. Буду счастлив показать их вам.

– Не хочу никого обременять, я привыкла развлекать себя сама.

– Боюсь, что мистера Вейнрайта я уже успел обидеть своим неверием в призраков. Будет бессовестно с моей стороны обидеть обоих гостей. Прошу вас, мисс Вейнрайт, разрешите мне проявить гостеприимство.

У Чарити возникло впечатление, что он ее немного дразнит, ей стало не по себе; правда, Мертон этого не заметил. Он сказал Льюису:

– Ну, чего ты ждешь? Тюки с шерстью сами до Истли не дойдут.

Льюису ничего не оставалось, как проглотить пилюлю, но он не унывал и решил, что поездку в Истли тоже можно превратить в развлечение.

– Подъеду к конторе Пентли и загляну в окно. Может, увижу, не отдают ли мое приданое Сент Джону.

– Это мистер Вейнрайт научил тебя видеть сквозь стены? – съязвил Мертон.

Он не обратил внимания на гневные огоньки в глазах девушки. Против его неверия в духов она не считала возможным возражать, но оскорблять подобным образом отца – это уже слишком, здесь она не могла промолчать.

– Виконт Уинтон говорил об окне, милорд, – резко сказала Чарити. – Это требует умения читать по губам, не так ли? К сожалению, это искусство не относится к достоинствам моего отца.

– Извините, – тут же сказал Мертон. – но признайтесь, мисс Вейнрайт, что представления вашего отца о жизни потустороннего мира – просто чепуха. Ни один здравомыслящий человек не может верить в эту чушь.

– Этим вы называете свою мать сумасшедшей тоже, – отметила она.

– Не совсем. Просто поддающейся внушению. Мы ведь убедились, что кто-то играет с ней в недобрую игру. Ваш отец здесь ни при чем, я его не обвиняю. Его не было, когда это началось. Но я боюсь, что его присутствие усугубит положение. А вот и Сент Джон! – воскликнул он, услыхав шаги в коридоре.

У Чарити не было времени, чтобы дать ему достойный ответ, но внутри у нее все кипело. Мертон подошел к двери.

– Можно вас на минуту, Сент Джон? – позвал он. Викарий вошел в салон робкой походкой, как-то бочком.

– Этот ваш Сент Албан Фонд, – начал Мертон, – как там идут дела? Кто распоряжается деньгами?

– Совет директоров, милорд.

– А вы президент совета?

– Ну да. Таков порядок.

– Кто казначей?

Сент Джон заморгал, не совсем понимая.

– Вы, милорд. Разве вы забыли, что когда фонд учреждался в прошлом году, вы любезно согласились взять на себя роль казначея? Сквайр Локхед – секретарь.

– А! Да-да, именно так. – Мертон слегка покраснел, но старался не выдать смущения. – Просто вылетело из головы – мы так редко собираемся.

– Все делается с минимумом формальностей. Вы заняты поместьем, я текущими делами прихода, теперь вот весенняя ярмарка, и так все время.

– Да-да, понимаю. Просто поинтересовался, поскольку зашел разговор за ланчем.

– Еще вопросы, милорд?

– Нет, это все. Благодарю, что уделяете нам время. Обязательно посещу ярмарку.

Викарий с поклоном удалился. Мертон повернулся к Льюису, который все еще оставался в салоне:

– Чертовски неудобно получилось. Говорил тебе, что Сент Джон невиновен.

– Я никогда не утверждал обратного, – пожал плечами Льюис. – Просто предположил, что мама хочет отдать ему мою долю. – Он счел нужным объяснить свои подозрения Чарити. – Так как в семье нет дочери, мама по завещанию оставила свои деньги мне. Десять тысяч фунтов. Мертон и так богат, как набоб. Но я подумал, что она могла пожалеть Сент Джона, так как он наш кузен и беден, как церковная крыса. Вот я и боюсь, не собирается ли она изменить завещание.

– Ты намекал, что он здесь крутится, чтобы вытянуть из нее деньги для фонда, – сказал Мертон.

Чарити решила разрядить обстановку, пока братья не подрались.

– Викарий не похож ни на вас, ни на леди Мертон.

– Он не кузен по крови, – объяснил Льюис. – Сент Джоны усыновили его при рождении. Хотя не исключено, что он кровный родственник: кузен Алджернон совершал немало подвигов по части женского пола в свое время.

– Возможно, но непохоже, – сказал Мертон. – Викарий родился где-то недалеко от Кифер Холла. Сент Джоны уже были в летах и бездетны. Они вырастили его как джентльмена и как собственного сына. Он учился в университете, получил хорошее образование, но, к сожалению, не получил наследства.

Чарити внимательно слушала, пытаясь разобраться в странном родстве.

– Я подумала, лорд Мертон, поскольку он жил поблизости, то, возможно, знает, что может беспокоить леди Мертон. Не поэтому ли она избрала его на роль доверенного лица?

– Как Сент Джон может знать? Он не намного старше меня?

– Неужели? Он выглядит гораздо старше вас.

– Нет. На самом деле кузен моложе, чем выглядит. Его старит шаркающая походка.

– Сент Джон, конечно, переживет мать, – сказал Льюис. – И если эти визиты будут продолжаться, он меня нагреет на пару тысяч как минимум. Ладно, я пошел. Повтори, пожалуйста, Джон, что мне нужно сделать? Ах, да, чертова шерсть. И подсмотреть, чем занимается мама.

Он вышел. По его беззаботному насвистыванию Чарити поняла, что его не особенно расстроила перспектива поделиться наследством с Сент Джоном.

– Пойдем осматривать тайники? – спросил Мертон и взял Чарити за локоть, чтобы провести ее по дому.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

– Нам нужны будут лампы? – спросила Чарити.

– Сразу видно, что у вас есть опыт в этих делах, – ответил Мертон. – Полагаю, что тайники вроде наших для вас не новость и особого удовольствия не доставят, мисс Вейнрайт. Я уже много лет не спускался в подземное помещение, в «папскую берлогу», как мы называем потайную комнату. Туда ведет потайная лестница.

– Лестница! Это что-то новое, по крайней мере. Куда она ведет? – Чарити с интересом наблюдала, как искусно длинные пальцы Мертона управлялись с фитилем керосиновой лампы. Красиво выделанный перстень с большим изумрудом блеснул на левой руке, когда он поднял светильник.

– Не скажу, это сюрприз, – ответил он. – Боюсь, правда, что вы будете разочарованы. На самом деле это очень неинтересная лестница.

– Вы не цените прелестей жизни, предоставленных вам судьбой, лорд Мертон. Секретная лестница, тайное подземелье… а вы не только не спускаетесь туда годами, но еще называете неинтересными. Вы просто пресыщены.

– Вы мыслите языком поэтов-романтиков, мисс Вейнрайт, смею заметить. О себе могу сказать старой пословицей – «больному желтухой все кажется желтым».

– Вы угадываете мои мысли, милорд. Я собиралась сказать, что если бы у меня в доме были такие тайники, я бы бегала вверх и вниз по десять раз на день.

– Когда я был ребенком, я вел себя как ребенок, – усмехнулся Мертон. – Теперь ребячество уже забыто, у меня достаточно взрослых дел. Вот видите, я все же обидел вас невольным намеком.

Чарити с удивлением отметила про себя, что он оказался более разговорчив, чем она предполагала. Она решила немного подзадорить его.

– Умение получать удовольствие от безобидных развлечений не умирает с возрастом, милорд. Всем нам нужна разрядка время от времени.

– Управление имением такого размера оставляет совсем мало времени для разрядки. Если уж выдается свободная минута, я нахожу более интересное занятие, чем бегать по лестницам.

– Если и сейчас вы предпочитаете заняться более интересным для вас делом, я найду дорогу одна.

– Господь с вами, мисс Вейнрайт! Я вовсе не это имел в виду. В обществе прекрасной леди любое дело приобретает особую привлекательность. Заметьте, мэм, это комплимент, в компенсацию за предыдущую неучтивость. – От него, однако, не укрылось, что ни его неучтивость, ни комплимент не произвели на нее ожидаемого впечатления. – В моей спартанской жизни это целое событие, – добавил он.

– Странно, почему мужчины говорят о спартанцах так, словно они являли образец мужественности. На самом деле их намного превосходили в этом более цивилизованные, не отказывавшие себе в удовольствиях афиняне. Жизнь спартанца так бедна воображением.

Мертон повел ее к утренней гостиной, а затем к потайной лестнице.

– Вижу, что вы хорошо подкованы для дискуссии на любую тему, – ответил он, улыбаясь. – Не совсем обычное умение для молодой леди. Интересно, как это объяснить?

Она нахмурилась.

– Я живу среди людей, которые часто обсуждают самые разные темы и нередко ведут споры. В этом нет ничего странного. Любопытно, с какими молодыми леди вам приходилось иметь дело, если они не имеют собственного мнения или не могут его отстоять.

– Возможно, они имеют и мнение, и способность защитить его, но не делают этого в обществе потенциальной выгодной партии.

Чарити почувствовала, что ей недостает опыта в искусстве флирта. Мать ее умерла, когда она была почти ребенком; ее никогда не представляли в свете, и у нее не было подруги, с которой она могла обсуждать такой важный вопрос, как замужество. Неужели она ведет себя не так, как следует? Наверное, именно поэтому ее поклонники так никогда и не решались сделать ей предложение. Она спросила:

– А как они ведут себя в подобных ситуациях?

– Они со всем соглашаются. Они улыбаются. Они расточают комплименты, делают тонкие намеки. А вы даже не пользуетесь возможностью узнать истинные размеры моих владений.

– Они мне известны. Перед приездом сюда я заглянула в Книгу Пэров.

Мертон поперхнулся. Он закашлялся, потом расхохотался и долго не мог успокоиться.

– Один – ноль. Очень предусмотрительно с вашей стороны.

– Тогда почему вы смеетесь надо мной? – спросила Чарити серьезно.

– Ничто так не развлекает, как правда. Я смеюсь не над вами, а над тем лицемерием, которое принято в отношениях между мужчиной и женщиной.

– Отлично знаю, что вы смеялись надо мной, однако давайте не будем портить удовольствия от экскурсии.

– Вижу, что вас нетрудно будет развлечь, мисс Вейнрайт. В вашем распоряжении все сырые погреба и пыльные чердаки. Можете наслаждаться, сколько заблагорассудится.

– Только не погреба! Я боюсь крыс.

– Должен предупредить, что в тайном переходе есть летучие мыши.

Чарити почувствовала озноб.

– Вы хотите запугать меня! Я не боюсь пауков, но летучие мыши! Брр!

– Вот мы и пришли, – сказал он, ставя на пол лампу. Затем приподнял край ковра в углу утренней гостиной. – Папская берлога! В прежнее время над ней стоял шкафчик, чтобы скрыть вход. Его убирали, когда нужно было выпустить затворника или проведать его.

Отличное место для призрака! Никаких усилий – просто забыть убрать шкаф, и бедолага погребен заживо.

Он нащупал в углублении кольцо и поднял крышку. Открылось квадратное отверстие прямоугольной формы, не более пяти футов в длину и в ширину. Углубление тоже было не более пяти футов высоты. Стоять в этом погребе мог только очень невысокий человек. Внизу находилась скамейка, встроенная в одну из стенок норы.

Чарити заглянула внутрь: пол покрывал толстый слой пыли, в углу валялся оловянный солдатик.

– Виконт Уинтон наведывался сюда, – заметила она. – Это не лучший вариант «папской норы», милорд. В Редли Холле этот тайник заполнен пауками и черными тараканами, а уж о паутине и говорить не приходится.

Мертон между тем приглядывался к куче на полу, которая напоминала опилки.

– Вы несправедливы, мэм, у нас зато живут термиты, вон там, извольте присмотреться повнимательнее. Черт, надо распорядиться, чтобы опрыскали хлоридом от тараканов. Ну, что, двинемся дальше, к piece de resistance*.

– Да, пожалуйста.

Мертон опустил крышку, положил на место ковер, взял лампу, и они вернулись в Голубую гостиную.

– Почему мы сразу не пошли к главной достопримечательности, раз уж все равно были в этой комнате? – удивилась Чарити.

– Глупый вопрос. Никто не начинает с piece de resistance[16]. Это обычно оставляют на десерт. Мы, спартанцы, едим сначала нижнюю часть торта, а потом уж крем и прочее, но все равно съедаем свою долю полностью. – Он скользнул взглядом по ее лицу и задержался на губах.

– Пожалуйста, не смотрите на меня так! А то я начинаю чувствовать себя куском торта на тарелке.

– Нет, вы верхняя часть торта, крем со сливками, самая лакомая часть, – прошептал он, зная, что девушка смутится.

Чарити чувствовала, что заливается краской.

– Хотите угадаю, что вы думаете? – продолжал провоцировать Мертон. – Вы решаете, нужно ли дать отпор в угоду правилам приличия. Отвечу сразу – не нужно.

– Вы ведете себя непозволительно, лорд Мертон, – сказала она, поджав губы.

– Совсем непозволительно. Это будет позже, когда мы покончим с нижней частью торта.

После этой вступительной речи он прошел в дальний угол комнаты, наименее освещенный, и стал внимательно рассматривать стенной шкаф. Открыл нижние дверцы – это был буфет – встал на колени и вынул запыленные чашки и книги, хранившиеся там.

– Придется встать на четвереньки, если хотите, заползти внутрь, – объяснил он. Чарити с сожалением посмотрела на свое красивое платье. – В Редли Холле все организовано намного лучше, не сомневаюсь, – предупредил упрек Мертон, продолжая шарить рукой по задней стенке. – Как, черт возьми, эта штука работает? – бормотал он скорее для себя.

– Вы хотите сказать, что не знаете, как открыть дверь? Ну, уж, не пристало вам так пренебрежительно относиться к своим сокровищам. Вы беспечны, как cavalier.

– Происхожу из древнего рода Cavaliers[17]. Чарити укоризненно посмотрела на него за неудачную шутку.

– Над нижними дверками – ящик. Там может быть ключ к разгадке.

– Выньте его, – сказал он.

Когда она потянула на себя ящик, Мертон вскрикнул от боли:

– Подождите, пока я уберу руку!

– Вы сами велели его вынуть! Мертон потер прищемленные пальцы.

– Готово! – воскликнул он. – Вход открыт – дверь идет вниз, когда ящик выдвигают. Теперь я все вспомнил.

– Не понимаю, как можно было забыть, – сказала девушка, опускаясь на колени, чтобы, заглянуть внутрь. – Смотрите, сколько там пыли! Я испорчу платье.

– В Редли Холле нет пыли? – Мертон уже заползал через проем в маленькое помещение, где находились ступени, ведущие наверх. Чарити протянула ему лампу. Он сказал:

– Хорошо, что вы не боитесь пауков. Чарити вползла вслед за ним.

– Куда ведет лестница? – спросила она.

– На чердак.

– И все? Просто чердак? Я думала, что в спальню. В старину лорды часто делали такие приспособления, чтобы посещать леди… Я не имею в виду их жен.

Мертон усмехнулся:

– Декастеланы не занимались подобными вещами. Она покосилась на него:

– Льюис упоминал кузена Алджернона…

– Кузен Алджернон был исключением, которое не опровергает правила. В действительности в нашем роду таких исключений предостаточно. Как во французской грамматике – больше исключений, чем правил.

– Звучит вполне во французском стиле.

Они начали подниматься по лестнице. Мертон шел впереди, высоко держа лампу.

– Не могу поверить, что здесь нет ни одной потайной двери в спальню, – сказала Чарити, остановившись на первой площадке и осматривая стены. Ничего напоминающего дверь она не обнаружила.

– Я же говорю, что лестница ведет только на чердак, причем на недостроенную часть чердака. Там еще нет пола, только перекрытия. А под ними действительно потолок одной из спален, сделанный из оштукатуренных тонких досок; очень хрупкий, не выдерживает веса человека, как я обнаружил в юности.

– Для чего тогда нужен этот потайной ход?

– Не представляю. Возможно, и была какая-то цель. А, может быть, просто скрывали здесь ценности. При нашествии Кромвеля сюда, наверное, снесли серебро и золотые вещи. Значит, тайник свою функцию выполняет, не так ли?

– В чисто утилитарном смысле – да. В ваших глазах это оправдывает его назначение. Однако для воображения и эмоций здесь простора нет. Не от чего волосам встать дыбом или дрожи пробежать по спине.

Боковым зрением Мертон уловил легкое движение.

– Если вам не терпится испытать дрожь, могу предложить это…

Чарити посмотрела по направлению его взгляда и увидела маленьких летучих мышей, свисающих с балок. Ее крик пронзил тишину.

– Мыши! – завизжала она и закрыла ладонями голову, опасаясь за свои волосы. Одна из летучих мышей проснулась от шума и расправила крылья. Так как Чарити продолжала кричать и прятаться за спину Мертона, он покровительственно обнял ее, прижал к себе и искал, куда бы поставить лампу, чтобы освободить вторую руку. Чарити обхватила его за талию руками и прижалась лицом к плечу.

– Спокойно! – приказал молодой человек. – Мыши спали, а вы разбудили их криком. Черт, теперь эта тварь летит к нам, – он нарочно лгал, про себя посмеиваясь над ее испугом.

– Остановите ее! О, нет, не убивайте, давайте лучше уйдем отсюда!

Чарити подняла голову и увидела, что Мертон едва сдерживает смех. Повернув голову в тот угол, где висели летучие мыши, девушка различила в темноте три неподвижных комка. Вдруг она осознала, что все еще крепко держится за талию Мертона, стоя на темной безлюдной лестнице. Его лицо было совсем близко. Она совсем забыла о летучих мышах. Свободной рукой Мертон нежно прижимал ее к себе, лампа в другой руке бросала таинственные тени вокруг. Чарити почувствовала на щеке его дыхание. Так с минуту они стояли неподвижно, сознавая близость друг друга. Когда рука Мертона прижала ее крепче, Чарити поняла, что ситуация принимает неблагопристойный вид, и опустила руки.

– Они опять заснули, – сказала она.

– Жаль. Вы не дали мне возможности выступить в героической роли истребителя чудовищ. Если хотите, можем подискутировать, необходимо ли истреблять летучих мышей. Или пойдем на чердак?

Чарити неловко откашлялась.

– Я действительно должна найти отца и узнать, не нужны ли ему мои услуги.

– Мне не понять вас, мисс Вейнрайт, – сказал Мертон, недоуменно качая головой. – Вы не боитесь сражаться с призраками и чуть не падаете в обморок при виде безобидной летучей мыши.

– Это две совершенно разные вещи. Вы отрицаете саму возможность существования призраков, в то время

как сотни людей утверждают, что видели их. У вас нет воображения. У меня его, наверное, слишком много. Я вообразила, как летучая мышь вцепится мне в волосы.

– Это предубеждение. Летучие мыши не вьют гнёзда из женских волос.

– Нет, вьют. Все это знают.

– Мне это неизвестно. Но я, разумеется, не все, – поспешил добавить он.

– Я хотела сказать, что они отвратительные грязные создания, независимо от того, вьют они гнезда в волосах или нет, – почти крикнула Чарити и бросилась вниз по лестнице. Сбежав вниз, она проворно выползла из шкафа.

Пока Мертон ставил на место книги и вазы, Чарити сокрушалась об испорченном платье.

– Не беспокойтесь, вам его почистят, – заверил Мертон.

Девушка поспешила в свою комнату. Переодеваясь и приводя себя в порядок, она анализировала поведение лорда Мертона. Теперь ей стало ясно, что он вовсе не был чрезмерно поглощен работой. Напротив, был не прочь пофлиртовать при всяком удобном случае. Но каковы его намерения? Визит в Кифер Холл оказался интереснее, чем она предполагала.

Когда Чарити снова сошла вниз, никого из членов семьи она там не встретила. У прислуги узнала, что мистер Вейнрайт пошел осматривать монастырские помещения. Неожиданно в задней части дома девушка увидела его – он проходил под крытой аркадой, окружавшей мощеный квадратный дворик. Наружная стена представляла собой десять изящных каменных арок в норманнском стиле.

– А, вот ты где! – обрадовался мистер Вейнрайт, увидев дочь. Прекрасное место. Поющая монахиня уютно чувствует себя здесь. Она и та леди, которую убили в комнате лорда Мертона, – одно и то же лицо. Я пытался найти ответ на вопрос, почему это произошло. Теперь мне уже кажется, что есть определенная связь между этой леди, Нэггом и солдатом Кромвеля. Любовный треугольник скорее всего. Это затруднит примирение Нэгга с его противником. Зовут его Карл, между прочим, но он называл себя Вальтером – не хотел носить имя короля, которого глубоко презирал.

– Ты нашел эти сведения в библиотеке, папа? – Она вдруг подумала, что он прочитал об этой истории в семейных хрониках, но попытается позднее выдать ее за собственное открытие. Такие маленькие хитрости не были ему чужды.

– Нет, но продолжу поиски. Хотелось бы еще раз побывать в спальне лорда Мертона. Леди Мертон разрешила делать все, что необходимо для моего исследования.

– Я бы сначала спросила разрешения у лорда Мертона, папа, – возразила дочь.

– Он куда-то поскакал верхом, недавно видел его. Я ему крикнул, но он не услышал. Я не задержусь в его комнате надолго, просто посмотрю. Что в этом такого? Он же сам приводил нас в спальню вчера.

– Лучше подожди, пока лорд Мертон вернется.

– Но я не собираюсь там ничего трогать. Пойдем вместе, Чарити. Ты сделаешь кое-какие записи. Иногда я не могу воспроизвести точные слова говорящего, а мне нужны точные факты.

Чарити сделала еще одну попытку отговорить его, но видя, что он начинает злиться, уступила. Так как Мертона не было дома, они сочли излишним постучать в дверь. Мистер Вейнрайт просто открыл ее и вошел, Чарити следовала за ним. Оба оказались лицом к лицу с лордом Мертоном, который в этот момент переодевался. Он был без рубашки, Чарити предстали его красивые широкие плечи и покрытая черными волосами атлетическая грудь. Лакей подавал ему чистую рубашку. Мертон уставился на них широко открытыми от удивления глазами.

– Что это значит? – спросил он сердито.

– Я был уверен, что вы уехали, милорд, – начал оправдываться Вейнрайт. – Я видел, как вы… это, наверное, был виконт Уинтон.

Чарити поспешно ретировалась. Уже в конце коридора у лестницы она услыхала гневную тираду лорда Мертона.

– И вы решили пошарить в моей комнате, не успел я отъехать! Это не невыносимо!

– Я ищу поющую монахиню, ничего больше, – виновато объяснял мистер Вейнрайт, пятясь к двери. Поищу в другое время.

– Прошу исключить эту комнату из вашей охоты за ведьмами, сэр. Она закрыта для вас в любое время!

– За призраками, милорд! – поправил Вейнрайт.

– Убирайтесь.

Вейнрайт закрыл за собой дверь и подошел к Чарити.

– Я же говорила, что надо спросить разрешения, – упрекнула она отца. Краска стыда залила ее щеки. Она подумала, что этот эпизод вызовет у лорда Мертона отвращение к ней. Он мог подумать, что отец и она – пара любопытных простолюдинов, если не хуже. Им не везло. Сначала отец промахнулся с призраком в спальне леди Мертон, теперь вызвал отвращение лорда Мертона. Самое лучшее было тотчас же уехать, не дожидаясь, когда хозяева их выгонят. Она решила намекнуть об этом отцу.

– Нет, он вовсе не хочет, чтобы мы уезжали, – не согласился Вейнрайт. – Лорд Мертон просто вспыльчив, он был очень удивлен, но не зол.

– Он же велел тебе убираться!

– Да, но я чувствовал, что он тут же пожалел, что произнес эти слова. Я готов объяснить свой поступок, но извиняться не намерен. Это Мертон должен извиняться. Ну, да ладно. С Оружейной комнатой еще много работы.

Передвигаясь на длинных ногах, как на ходулях, навстречу им по лестнице спешил Багот.

– Мистер Вейнрайт! Мистер Вейнрайт, скорее! В Оружейной комнате творится нечто невообразимое. Я услыхал громкий звук падающего предмета и заглянул туда. Стол с доспехами опрокинут. Это Нэгг. В комнате никого не было, когда это случилось.

– Бежим! – Вейнрайт издал боевой клич и бросился в Оружейную комнату. Чарити побежала за ним.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

То, что они увидели в Оружейной комнате, полностью соответствовало описанию дворецкого. Маленький столик, на котором обычно лежали пистолеты, шлем и камзол, был опрокинут, вещи разбросаны по всей комнате.

– Неужели вы ничего не чувствуете? – воскликнул Вейнрайт. – Эта комната просто пропитана враждой двух кровных родственников! Их гнев бьет через край.

Чарити, немедленно уходи отсюда – тебе опасно здесь находиться. Багот, опросите слуг и убедитесь, что никого в комнате не было, когда стол опрокинули. Пока оставьте меня одного. Попытаюсь вступить в контакт с духами. – Он закрыл глаза и впал в состояние, похожее на транс.

Багот поспешил исполнить распоряжение спирита, а Чарити оказалась предоставленной самой себе. Ей захотелось уйти подальше из дома, чтобы не встречать Мертона. Она направилась к аркадам, там в уединении можно было поразмыслить о случившемся. Мертон не может оказаться настолько грубым, чтобы выпроводить их из дома до наступления следующего утра. Она надеялась, что костюм для верховой узды уже доставлен и можно будет забрать его с собой. Иначе пришлось бы ждать несколько дней, пока его доставят обратно, а ей очень хотелось покататься верхом. В Лондоне нельзя было ехать на лошади слишком быстро. Жаль, что не удастся поскакать на просторах Кифер Холла с Мертоном. Как он, должно быть, презирает ее!

Чарити с грустью смотрела на раскинувшиеся вокруг обширные поля, по которым ей не суждено было покататься. От аркады начинались сады, спускавшиеся террасами вниз, за ними начинались угодья Кифер Холла. Они казались сшитым из лоскутов гигантским одеялом. Местами это были светло-зеленые поля, местами – темно-зеленые. Посевы уже начинали давать всходы под ласковым весенним солнцем. На дальнем краю можно было разглядеть пасущихся на лугу овец, хотя издалека они были непохожи на овец – возможно, потому что их остригли. Они напоминали маленькие розовые утесы, разница была в том, что эти утесы двигались. Всадник на гнедом коне разъезжал по западному краю поля. Вот он поскакал к дому, и она узнала виконта Уинтона.

Несмотря на внешнее сходство, он было полной противоположностью старшему брату. Вот уж кому не надо было напоминать о развлечениях. К жизни Льюис относился легко, даже слишком легко. Мертон всегда ворчал на него. Их скорее можно было принять за отца и сына, чем за братьев. В Книге Пэров было написано, что их отец умер лет двенадцать назад, теперешнему лорду Мертону было восемнадцать лет, меньше, чем Льюису сейчас. Ему пришлось взвалить на свои плечи ответственность за обширное хозяйство. Этим, возможно, объяснялось некоторое высокомерие в его отношении к людям.

Вскоре Льюис вышел из конюшни, где оставил лошадь, и увидел Чарити. Он тут же подошел к ней.

– Мой брат – отвратительный хозяин – оставил вас скучать одну. Он собирался показать вам тайный ход.

– Он исполнил обещание, и я вовсе не скучаю.

– У вас кислый вид. Что случилось?

– Ваш брат и мой отец повздорили, – сказала Чарити и рассказала о неудачном походе в спальню Мертона.

– Чепуха! На Джона непохоже, чтобы он делал из мухи слона. Я поговорю с ним.

– Нет, не нужно, прошу вас. Я вижу, что наш визит ему чем-то не нравится, и это не только из-за его неверия в призраков.

– К черту! Дом кишит ими. Как можно не верить в очевидное? Я ему докажу.

– Может быть, последнее посещение Нэггом Оружейной комнаты убедит его, – сказала она, хотя сама не верила в то, что говорила.

Льюис встрепенулся.

– Что? Нэгг опять наведывался?

– Да, и на этот раз был очень агрессивен – даже опрокинул стол.

– Тысяча чертей! Пойдем посмотрим! – он схватил ее за руку и потащил к дому. Чарити едва поспевала за ним.

Вейнрайт уже завершил общение с призраками. Лорд Мертон тоже находился в Оружейной комнате вместе с Баготом. Чарити с опаской смотрела на Мертона, ожидая издевательской ухмылки. К ее величайшему удивлению он мирно беседовал с Вейнрайтом.

– Раз Багот утверждает, что в комнате никого не было, значит поработал Нэгг, – сказал Мертон миролюбиво. Увидев вошедших Чарити и Льюиса, он смутился. Это было видно по его неуверенной улыбке и не столь резкому, как обычно, движению головы.

– А, Льюис! Тебе интересно будет посмотреть на это, – он указал на опрокинутый стол и разбросанные доспехи. – Мистер Вейнрайт предлагает пока оставить все как есть и последить, не заберут ли призраки каждый свое снаряжение. Тогда они будут лежать отдельно, а не в куче. Мистер Вейнрайт считает, что Нэгг наведет порядок. Он запрет комнату, чтобы никто не вошел и не помешал… Я имею в виду живого человека. Если это случится, я поверю, что у нас водятся призраки. – Мертон избегал смотреть на Чарити, но чувствовал, что она внимательно слушает.

– Окно тоже нужно плотно закрыть, – объяснял Вейнрайт. Мертону это показалось излишней предосторожностью. Ему не хотелось вешать замки на оконные рамы, чтобы убедиться в существовании несуществующих призраков.

– Замков не нужно, – ответил Вейнрайт на мысли Мертона. – Достаточно замазки. Ее можно будет легко удалить, не останется и следа.

Мертон легко согласился:

– Хорошо. Багот, присмотрите, пожалуйста, чтобы все было сделано.

– Конечно, Ваша Светлость. – Багот неохотно вышел.

– Это ли не замечательный образец работы бестелесных духов, мистер Вейнрайт? – продолжал Мертон. – Не сомневаюсь, что вы напишите трактат об этом событии для Общества Призраков.

– Оно называется Общество по Изучению Перевоплощений, – поправил его Вейрайт. – Помимо призраков существуют другие бестелесные существа. Я переписываюсь с господином Шмидтом из Берлина – он проводит интереснейшие исследования явления, которое называет полтергейстом. Это означает «шумные духи». Они замечательны тем, что не принимают материальной оболочки, а заявляют о себе при помощи шумов. Его очень заинтересует сегодняшнее происшествие. Но я считаю, что в Кифер Холле мы имеем дело с традиционными призраками. Могу утверждать это, потому что сегодня днем мне удалось мельком увидеть Карла. Лучше назовем его Вальтером, это сторонник Кромвеля. Довольно интересный парень, но косолапит. – Все смотрели на него, словно не верили своим ушам.

Наконец, терпение Мертона истощилось.

– Предлагаю выпить по бокалу шерри, чтобы отпраздновать это событие, – сказал он и повел всех в Голубой Салон. Вейнрайт остался в надежде еще пообщаться с духами.

Так как дворецкий был занят укреплением окон, Мертон сам разлил вино и поднес по бокалу каждому из присутствующих.

Когда все удобно устроились в креслах, он обратился к Чарити:

– Я извинился перед мистером Вейнрайтом за свое неучтивое поведение днем, мэм, и теперь хочу извиниться перед вами. Вы застали меня врасплох полуодетым, я не ожидал посетителей.

– Господи, Джон! Неужели они застали тебя без брюк? Мисс Вейнрайт мне не говорила об этом. Немудрено, что ты взорвался.

Мертон заскрежетал зубами. Ему не понравилось, что мисс Вейнрайт поделилась с Льюисом.

– Брюки были на месте. Я менял рубашку – запачкался в переходе.

– Подумаешь – был без рубашки! Ну и что же? Это не повод для оскорблений, – сказал Льюис хмуро. – Тебя нужно проучить, чтобы умел сдерживаться.

– Я же извинился, – сказал Мертон. Чарити вступилась за него.

– Все в порядке, милорд. Вас можно понять. Чувствую, что сама должна извиниться. Я говорила отцу, чтобы он не входил к вам, не спросив разрешения.

В душе Мертон был вполне согласен с ней, но желая уладить конфликт, сказал:

– Я, конечно, виноват больше вас. Афинянин не повел бы себя столь грубо.

Льюис не понял.

– Что? При чем тут афиняне?

– Не при чем, просто пришлось к слову. Ты все сделал с шерстью?

– Разумеется. Заехал к Пенли тоже – наплел, что хочу приобрести консоли[18]. Он, конечно, не поверил, знает, что у меня нет ни гроша. Однако, должен сказать, Джон, что он был очень обеспокоен. Просил тебя заехать. Мне Пенли ничего не сказал, но я понял, что мама замышляет что-то неразумное, вроде того, чтобы отдать мои деньги благотворительному фонду.

– Обязательно навещу его в ближайшее время.

– Он просил сделать это срочно, сказал, что дело очень серьезное и не терпит отлагательств. Собирался сразу сообщить, но тут история с Нэггом… Совсем вылетело из головы.

Мертона охватила тревога. Посмотрев на часы, он сказал: – До обеда успею повидать его, – затем обратился к Льюису. – Полагаю, что это «серьезное и срочное» дело заслуживало того, чтобы отдать ему предпочтение перед перевернутыми столами и разбушевавшимися духами, Льюис. Маман вернулась?

– Нет, еще. Я немного последил за ними – они свернули к церкви. Не сомневаюсь, что она спешила сообщить Сент Джону радостную весть, что он получит мои деньги.

Мертон тут же приказал подать коня и поскакал в Истли. Чарити надеялась, что Льюис предложит прогуляться, но он казался очень расстроенным и был поглощен своими мыслями.

– Это уж ни в какие ворота не лезет, – бормотал он себе под нос.

– Лорд Мертон выяснит, в чем дело, еще рано волноваться, – успокаивала его Чарити.

– Я не об этом – меня возмущает поведение Мертона по отношению к вам и вашему отцу. Это не человек, а варвар. Хотя я не сомневаюсь, что он постарается сберечь мое наследство. Когда речь идет о деньгах или земле, он всегда делает, как нужно, – этого у него не отнять. А знаете, он все же не верит в Нэгга. Просто хотел загладить вину. Бедный Джон! У него нет ни капли воображения.

– Я это давно понял. – В душе Чарити была благодарна Мертону, что он постарался смягчить инцидент и умиротворить отца.

– Вам случайно не удалось заметить поющую монахиню в аркадах, мисс Вейнрайт?

– Нет, я не умею видеть призраков.

– Как она может выглядеть?

– В описаниях, которые мне попадались, ее представляют высокой стройной блондинкой. Она обычно появляется в светлом легком платье с темным пятном на груди.

– Я, пожалуй, сбегаю туда, вдруг она там.

К облегчению Чарити Льюис не пригласил ее сопровождать его. Она вышла прогуляться по парку и привести в порядок свои впечатления. По дороге сосчитала воронов на крыше – их было четыре. Еще несколько птиц летали поблизости, но вид их не предсказывал удачу. Или это все выдумки? Слухи о воронах и ночных визитах в Кифер Холле, казалось, не имели никакой связи с призраками. Кто-то пытался воспользоваться состоянием леди Мертон, и Чарити твердо решила застать ее одну и узнать, какой грех пришлого не дает ей покоя. Она знала, что за неправильные поступки приходилось расплачиваться деньгами еще в средние века, когда странствующие монахи продавали индульгенции. Ей казалось, что леди Мертон тоже надеется, что заплатив большую сумму, она получит прощение. Если она готова заплатить десять тысяч фунтов, значит грех был не малый.

Скорее всего, это был грех на любовной почве. Знатные дамы очень редко совершают иные проступки, такие как кражи или убийства. Может быть, леди Мертон изменила мужу? Эта мысль потянула ниточку дальше – уж не является ли один из сыновей внебрачным отпрыском? Если мисс Монтис известно это, то понятно, как ей удалось взять в руки бедную женщину. Но тогда зачем ей понадобился призрак? Причина ее влияния и так была очень веской. Возможно, мисс Монтис не имела доказательств, тогда страх служил ей хорошую службу.

Чарити решила, что посвятит Мертона в свои догадки, хотя рискует перенести еще один взрыв его буйного нрава – ему наверняка не понравится версия его незаконного появления на свет. Она улыбнулась: а после вспышки последует извинение. Мертон так не любит извиняться! Она поискала Льюиса, вернувшись к аркадам, но тот уже ушел.

Чтобы не терять зря времени, Чарити пошла в галерею полюбоваться картинами и портретами и посмотреть, отличаются ли Льюис или Мертон от предков. Братья были так похожи, что трудно было предположить, что у них разные отцы. Черные волосы, темные глаза, прямой, длинноватый нос и упрямый подбородок – эти черты, очевидно, передавались из поколения в поколение. С пятнадцатого века джентльмены этого рода носили одежду, выдающую их политические пристрастия: дублеты[19] с разрезами, из которых при ходьбе была видна подкладка, развевающееся короткое платье, высокие ботинки на пряжках. Муж леди Мертон уже сменил этот наряд на строгий черный сюртук. Все мужчины были похожи друг на друга. Внешность их жен менялась, но мужчины застыли в своей схожести, словно специально вылепленные восковые фигуры.

Была и другая возможность – например, леди Мертон могла иметь связь с братом мужа или кузеном. Уж не с Алджерноном ли? Если даже так было, она вряд ли признается незнакомому человеку. «Но попытаться вызвать ее на откровенный разговор все же нужно, – подумала Чарити, – если, конечно, удастся избавиться от присутствия мисс Монтис на какое-то время».

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Лорд Мертон не сделал попытки переменить тему разговора, когда за обедом мистер Вейнрайт оседлал любимого конька. Чтобы загладить свою вину перед гостем, он позволил ему занять внимание присутствующих рассказом о своих спиритических исследованиях в Редли Холле, месте, которое Мертон глубоко невзлюбил, хотя никогда там не был.

Леди Мертон волновала одна единственная тема, она не могла говорить ни о чем другом.

– Но, мистер Вейнрайт, с моим призраком вам не повезло, не так ли?

– Я собираюсь предпринять еще одну попытку, мэм. Успех с Нэггом и Карлом окрыляет и вселяет надежду. Возможно, упустил из виду какую-нибудь делать. Или может случиться, что поющая монахиня из спальни лорда Мертона так свободно чувствует себя в доме, что гуляет и по верхним этажам. В вашей комнате ее не было, когда я заходил, но это не значит, что время от времени она туда не заглядывает.

– Мой дух – не поющая монахиня. Постарайтесь узнать, кто это, прежде чем завершите работу в доме.

Как ни странно, ее резкий тон вызвал неодобрение Мертона: ему послышался в словах матери намек на скорый отъезд гостей. Он посмотрел на Чарити, сидевшую на другом конце стола, – она в крайнем смущении разглядывала суп в тарелке.

– Надеюсь, мистер Вейнрайт не собирается покинуть нас в ближайшее время? У него еще очень много работы. Надо разобраться с неприятным оборотом дел в Оружейной комнате, – сказал Мертон. Льюис ухмыльнулся:

– Заодно не забудь о призраках в твоей собственной спальне, Джон; не удивлюсь, если ты ее увидишь, наконец, – ты ведь уже поверил в призраков, не так ли?

– Никому не удалось пока убедительно доказать, что духов не существует, – ответил он уклончиво.

– Не духов и леших, я говорю о привидениях, но ты в них не веришь, – он тут же поправил оплошность. – Я не хочу, конечно, приравнять привидения к домовым или лешим, или другим персонажам сказок.

Вейнрайт не обиделся на слова Мертона и сказал:

– Молодой человек по имени Кристофер Хокен проводит интересную работу с лепречанами[20] в Ирландии. Мы в Обществе считали, что они относятся к сказочным героям.

Мисс Монтис не принимала участия в разговоре, леди Мертон тоже почти весь обед молчала и думала о чем-то своем. Это было видно по ее отсутствующему взгляду.

Чарити рассчитывала, что сможет поговорить с ней после обеда, но когда они перешли в гостиную, мисс Монтис последовала за ними. Позднее, после портвейна, к ним присоединились джентльмены. Беседовали о всяких незначительных вещах. Леди Мертон вдруг предложила мисс Вейнрайт прогуляться в Истли, а также взять лошадь, когда ей нужно, и покататься верхом. Мертон и Льюис подберут ей хорошую лошадку. Когда джентльмены присоединились к ним в гостиной, леди Мертон сослалась на мигрень и захотела подняться в свою комнату. Мисс Монтис пошла за ней, словно они были связаны одной цепью.

Лишенная возможности поговорить с леди Мертон, Чарити надеялась, что хотя бы лорд Мертон уделит ей немного внимания. Но в этот момент отец, не очень озабоченный интересами живых людей, попросил дочь пойти с ним в библиотеку и записать под диктовку некоторые данные.

– Там нам будет слышно, если что-то произойдет в Оружейной комнате, – объяснил он. – Я переложил шлем и желтый камзол на другой стол. Посмотрим, устроит ли это Нэгга или он будет настаивать, чтобы их вообще убрали из комнаты. Это вполне может случиться.

Мертон поморщился, но не возразил по поводу перспективы убрать из комнаты исторические реликвии в угоду привидениям. Как и мать, он казался рассеянным и озабоченным. Чарити очень хотелось узнать, что сказал Пенли. Поработав около часа (духи вели себя тихо), она вернулась в Голубой салон. Лорд Мертон сидел у камина, погруженный в размышления – в руках не было ни книги, ни журнала.

– Вас уже освободили! – он поднялся ей навстречу.

– Где виконт Уинтон? – спросила она.

Лорд Мертон воспринял вопрос как нежелание оставаться наедине с ним и обиделся. Чарити пожалела, что спросила.

– Где-то здесь. Он вам очень нужен? Можно попросить Багота…

– О, нет, он мне вовсе не нужен, просто поинтересовалась, – Мертон пригласил ее сесть в кресло. – Я надеялась, что смогу поговорить с леди Мертон, но мисс Монтис не отходит ни на шаг, – сокрушенно пожаловалась она.

– Я говорил с Пенли. Случилось то, чего боялся Льюис. Мама планирует изменить завещание и передать половину состояния в Сент Албани Фонд. Не знаю, как лучше поступить. Поскольку речь идет только о половине состояния, я не уверен, могу ли взять на себя смелость отговаривать ее. В конце концов, это ее деньги. В двадцать один год Льюис станет обладателем солидного имения. Ему эти деньги особенно не нужны. Я уверен, даже могу побиться об заклад, что он их промотает. Может быть, Сент Джон потратит их с большей пользой.

– Вы говорили с леди Мертон об этом?

– Да, вскользь. Она меня резко оборвала, заявив, что только рассматривает возможность подобного шага, еще ничего не решено. Но если она примет решение, то мне не удастся ее остановить. Больше я ничего не могу сделать.

Чарити сочла этот момент подходящим, чтобы изложить свои рассуждения.

– Не обижайтесь, лорд Мертон, но… – начала она.

– Пора оставить формальности – можете называть меня просто Мертон.

– Как угодно. Но я хочу сказать другое. Вам наверняка известно, что такое индульгенция.

– Индульгенция? Вы католичка, папистка, мэм!

– Нет. Я имею в виду старые времена, когда можно было получить отпущение грехов, купив индульгенцию.

– А, понимаю вашу мысль: маман хочет искупить грех и избавиться от геенны огненной, заплатив деньги церкви?

– Вы угадали? А что это может быть за грех?

– Клянусь, не знаю. Давайте изменим сократовский метод вопросов и ответов. Если что-нибудь знаете, умоляю, расскажите.

– Сократ? Я всегда полагала, что это метод отца – так он заставляет противников соглашаться с его мыслями в Обществе. Ну, ладно, продолжу. Я убеждена, что когда леди сходит со стези добродетели, в этом всегда повинен или замешан джентльмен. Мне просто пришло на ум – это не утверждение, а предположение – что, если леди Мертон когда-то нарушила супружескую верность?

Мертон был неприятно удивлен этим предположением, но ответил вежливо:

– Отец любил женщин, чего скрывать, но о маман никогда ничего подобного я не слыхал. Думаю, что это маловероятно.

– Но вряд ли она переживает чувство вины из-за неверности супруга – это неестественно.

– Не спорю. Однако, если ваше предположение правильно, согласитесь, что пять тысяч фунтов – цена слишком высокая за один адюльтер.

– Это зависит от того, насколько серьезна была измена, – хитро заметила она. – Если были последствия, – я имею в виду серьезные последствия,… ребенок, например, то…

– Господь с вами! Неужели вы думаете, что она хочет под прикрытием фонда передать деньги этому ребенку? – он задумался. – Это не только смешно, но просто невероятно. Мама никогда не уезжала далеко от дома. Факт рождения ребенка она вряд ли могла скрыть от отца, а он бы не потерпел подобного в доме.

– Мы не знаем, что именно произошло. В то время вы были еще ребенком, а может быть, вас и вовсе не было – еще не родились. К этому именно сводится моя мысль – один из вас – виконт Уинтон или вы можете

оказаться незаконным ребенком, то есть отцом одного из вас был не лорд Мертон, хотя вам об этом неизвестно. Он смотрел на нее, не в силах произнести ни слова, словно громом пораженный. Наконец, пришел в себя и бросил в сердцах:

– Вы сошли с ума!

– Пожалуйста, не надо горячиться, лорд Мертон, я только высказала предположение и ничего не утверждаю.

– Если бы вам довелось видеть моего отца, вы бы поняли, что то, о чем вы говорите, абсолютно невозможно.

– Вы имеете в виду внешнее сходство между вами? Я видела его – на портрете, в галерее. Да, фамильное сходство просто удивительное. Но у него был брат или кузен, например, Алджернон… Они все очень похожи… Ваша матушка упоминала, что вышла замуж тридцать пять лет тому назад,… а вам тридцать. Что-то долго ее муж медлил с ребенком. А ей, наверное, очень хотелось иметь сына, наследника титула и тому подобное.

– Так хотелось сына, что она предоставила эту работу другому мужчине? Это просто дико. Вы явно не там ищете, мисс Вейнрайт, – сказал он ледяным тоном. – Маман помешана на правилах приличия. Если и были отклонения, то только со стороны отца. Если бы вы сказали, что он где-то скрывает незаконного ребенка, я бы еще мог поверить.

Чарити этот вариант не приходил в голову, но она не отбросила его.

– Возможно. Предположите, например, что ваш отец просил леди Мертон позаботиться о ребенке, а, она этого не сделала. Ребенок умер от нужды. Теперь она раскаивается и дает деньги в благотворительный фонд для поддержки других нуждающихся детей.

– Вы забываете, что ее «привидение» не отец, упрекающий ее за забывчивость. Это женщина.

– Это может быть мать ребенка. Есть у вас кто-нибудь из пожилых родственников, которые могут быть в курсе этих давних событий?

– Никого, кто бы жил поблизости. Да мне бы и не хотелось будоражить знакомых неприятными слухами. Старые слуги более надежный сосуд – они не выдадут тайны… Багот… он очень давно служит в семье… образец надежности и преданности… Ладно, это я возьму на себя, мэм.

Он позвал Багота в гостиную. Это был седой высокий пожилой человек с залысинами на лбу. Он очень удивился, когда ему предложили сесть, заморгал красными веками и попросил разрешения остаться стоять.

– Ну, пожалуйста, Багот, присядьте, – настаивал Мертон, – у меня заболит шея, придется слишком задирать голову.

Багот сел на уголок стула, чувствовалось, что он очень напряжен и что ему легче было бы стоять.

– Вам мой вопрос покажется странным, – начал Мертон, – но я хотел вас спросить о давних делах в Кифер Холле, когда родители только поженились. В те дни вы выполняли обязанности младшего лакея, если не ошибаюсь?

– Именно так, милорд. Я и родился в этом поместье, а в десять лет уже начал помогать по дому – во дворе, в основном, или в кухне.

– Тогда вам, должно быть, хорошо известно, что происходило в доме. Не можете ли сказать, Багот, в то время, когда лорд и леди Мертон были молодыми, не было ли в доме какого-нибудь скандала… сплетен… Ну, вы меня понимаете, надеюсь.

– Сплетен не было, – он замолчал, не желая говорить неприятные вещи. – То есть не больше, чем в других домах.

– У родителей вспыльчивые характеры. Они никогда не ссорились? Не стесняйтесь, Багот. Я помню, что иногда они говорили на высоких нотах, в детской было прекрасно слышно.

– Но все ссоры кончились до вашего рождения, – воскликнул Багот.

Чарити насторожилась.

– Они ссорились из-за папиных любовных интрижек? – спросил Мертон.

– Или виновницей была леди Мертон? – вмешалась Чарити. Мертон недовольно посмотрел на нее.

Багот от волнения облизал губы – у него пересохло во рту.

– Ее Светлость часто ссорились с Его Светлостью в те дни. Это все из-за Мег – она работала на молочной ферме и жила на территории поместья. Его Светлость питал к ней нежные чувства. Она была очень хороша собой, блондинка с голубыми глазами. Своевольная девчонка! Когда однажды Ее Светлость поехали навестить мать, Его Светлость повысил Мег в должности, и она стала горничной верхнего этажа. Вашей матушке это очень не понравилось, когда она вернулась. Скоро стало очевидно, что кто-то… – он неуверенно покосился на Чарити.

– Можете при ней говорить, Багот, – Мертон горел от нетерпения.

– Ну, в общем, Мег забеременела. Она не была замужем. Когда ее положение нельзя уже было скрыть, Ее Светлость потребовали, чтобы Его Светлость убрали ее из дома. Они долго ссорились из-за этого. Вообще-то Ее Светлость не разговаривали с ним несколько месяцев. Когда стало подходить время родов, Ее Светлость начали угрожать, что уедут из Кифер Холла, если Мег останется в доме. У вашего папеньки не было выхода, пришлось распрощаться с Мег. Он отослал ее в приют для вдов – в то время он был открыт. Сделал это тайно, Ее Светлость ничего не знали, конечно. Пригласили повитуху. Мег умерла при родах.

– Что стало с ребенком? – спросил Мертон.

– Он тоже умер. Они оба похоронены в конце семейного кладбища в Кифер Холле.

– Кого считали отцом ребенка?

– Некоторые говорили, что Его Светлость, но у Мег было много ухажеров.

– Не больше одного знатного лорда, так я думаю, – сказал Мертон. – Зачем ей было принимать ухаживания конюхов и лакеев, если у нее был высокий покровитель в лице отца?

– Никто не знает. Возможно, она была уже в положении, когда Его Светлость обратили на нее внимание, – сказал Багот. – Малышка Мег не упустила бы случая улучшить свое положение. Боевая была девчонка. Взяла себе в привычку покрикивать на служанок в кухне, много о себе возомнила, получив покровительство Его Светлости.

Мертон печально покачал головой.

– За свое короткое царствование в доме она поплатилась жизнью, не будем уж упрекать ее. Спасибо, Багот. Это все пока.

Казалось, старый слуга почувствовал облегчение от того, что теперь можно подняться со стула и продолжить свои дела. Перед уходом он спросил: Налить вина, милорд?

– Будьте так добры.

Багот налил им обоим вина. Чарити не терпелось остаться наедине с Мертоном и обсудить то, что они услышали.

Когда слуга был уже у двери, Мертон спросил:

– Как была фамилия Мег, Багот? Я закажу букет на ее могилу.

Багот вздрогнул.

– Монтис. Она была сестрой мисс Монтис. Если хотите знать мое мнение, обеих давно надо было выпроводить из дома, – он поклонился и вышел.

– Вот оно что! – воскликнула Чарити. – Мисс Монтис осуществляет месть за смерть сестры!

– Я должен поговорить с маман. Теперь, когда мне все известно, я попытаюсь убедить ее что ее большой вины в случившемся нет. Я ей скажу, что Мег не выбросили на улицу, что она была под присмотром и ей оказывалась нужная медицинская помощь. Мама не должна винить себя в смерти этой девушки. Она, конечно, очень разозлится, что отец скрыл от нее факты, но это лучше, чем сознание вины, которое сводит ее в могилу.

Он пошел в комнату леди Мертон, а Чарити осталась ждать его возвращения в гостиной, где вскоре к ней присоединился Льюис. Он был очень возбужден, но пытался скрыть это и на ее вопрос: «что случилось?» притворно зевнул в ладонь.

– Ничего. Просто читал поэзию. Что нового у вас? Она вкратце передала рассказ Багота.

– Клянусь всеми святыми, я чувствовал, что старая карга Монтис затевает пакость. Надеюсь, что Джон не станет церемониться и велит ей укладывать вещи. Не хотите ли сыграть в карты, чтобы скоротать время?

Мертон вернулся через полчаса, недовольный.

– Маман отказывается отпускать Монтис, – сообщил он. – Когда я пригрозил, что уволю ее сам, она заявила, что уйдет вместе с Монтис в пансионат для вдов.

– А вы передали ей рассказ Багота? – нетерпеливо спросила Чарити.

– Разумеется Она ничего не отрицает, даже кое-что добавила. Она сказала, что умирала от зависти к Мег, так как первое время у нее не было детей. По ее словам, Мег была необычайно красива и смела, даже издевалась над маман. Не на словах, а делами: то не выполняла вовремя приказание, то нарочно путала распоряжения или не выполняла вовсе. Ребенок родился в тот день, когда маман добилась, чтобы ее убрали из дома.

– Но насчет пансионата Багот, похоже, ошибается. Маман говорит, что в то время там не было вакансий – об этом знали Алджернон и его жена – да-да, именно тот самый Алджернон. Они находились там несколько месяцев – тайно, не знаю, почему. Поэтому слуги ничего не знали. Что-то связанное с его дуэлью, может, лечил раны. Причину дуэли нетрудно угадать. Вроде, убил кого-то из слуг и вынужден был скрываться от правосудия. Может быть, жена этого убитого была от него беременна и там родила. Во всяком случае, маман уверена, что Мег просто выбросили на улицу. Ей сообщили, что она родила ребенка в открытом поле, никто не помогал ей, из-за этого и мать, и ребенок погибли. Можно не сомневаться, что мисс Монтис не дает остыть угрызениям ее совести.

– На маму такая жестокость не похожа, – заметил Льюис.

– Она была очень зла на Мег, – сказала Чарити. – Ни одна леди не потерпит, чтобы над ней издевались в собственном доме.

– Неудивительно, что Мег преследует ее – она тоже имеет повод для мести, – сказал Льюис.

Мертон окинул его скептическим взглядом.

– Для меня новость, что привидения кипятят чайники на огне и пробивают дыры в стенах.

– Джон, ты меня просто удивляешь, – накинулся на него Льюис. – За обедом ты вроде уже верил в призраков. Лучше определись раз и навсегда – или ты веришь или нет. А вот и мистер Вейнрайт! Теперь ты уже вынужден будешь поверить.

Мистер Вейнрайт присоединился к компании молодых людей, и разговоры перешел на Нэгга и прочие сверхъестественные вещи. Вскоре подали чай, а после чая наступило время ложиться спать.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

В ту ночь в Кифер Холл привидения наведывались дважды. Одно не было обнаружено до наступления утра; второе произвело такой шум, что те, кто спали в западном крыле, не сомкнули глаз всю ночь.

Лорд Мертон не мог уснуть из-за отказа матери расстаться с мисс Монтис и подобрать другую компаньонку. Он понимал, что иметь подле себя постоянное напоминание о прошлых печальных событиях чревато серьезными последствиями для здоровья леди Мертон. Ему не впервой было сталкиваться с чудаками. У него был кузен, который мечтал переехать в Италию, но так как этому помешала война, он сменил английское имя Джозеф Декастелан на итальянское Джузеппе Мертони, построил итальянскую виллу на берегу Темзы, заполнил ее итальянскими слугами, перешел на итальянскую кухню, приобрел гондолу и читал только на итальянском. В течение десяти лет он и словом не обмолвился со своей говорящей на английском семьей и не жалел об этом.

Какой бы глупой ни казалась эта причуда, она основывалась на реальной жизни. Одержимость Вейнрайта не имела под собой почвы. Однако Мертон понимал, что происшествию в Оружейной комнате действительно невозможно было найти иное объяснение, чем то, которое давал Вейнрайт. Что же это могло быть – привидения или «шумные призраки», о которых говорил спирит?

Многие люди, во всех отношениях здоровые и нормальные, верили в их существование, Монтегью, например. Не придя к определенным выводам, лорд Мертон долго вертелся с боку на бок и, наконец, решил оставить сложные вопросы на утро и заснуть с более приятными мыслями – о мисс Вейнрайт.

В ее неброской красоте не было ничего такого, что пленило бы мужское сердце с первого взгляда. Но чем больше времени он проводил в ее обществе, тем сильнее чувствовал, что ее ненавязчивое очарование таит большую опасность. Она была не кокетка, но старалась играть с ним, как кошка с мышкой, или казаться более обходительной, чем была на самом деле. Напротив, часто высказывала отнюдь не лестные суждения, рискуя вызвать его гнев. Все это приводило его к мысли, что она не та леди, возможность женитьбы на которой может серьезно рассматривать человек его положения. У нее не было особых талантов, не было больших связей. Она не получила приличного наследства, так как ее отец, к несчастью, не был старшим сыном в семье.

И все же ей нельзя было отказать в привлекательности: живые лучистые глаза и обворожительная улыбка, кошачья грация в движениях. Мертон мечтал прокатиться с ней верхом – костюм уже доставили и отослали в ее комнату. Он повезет ее через лесок к ручью, где в детстве ловил головастиков. Уже, наверное, распустились колокольчики. Прекрасное место для… Веки сомкнулись, он заснул счастливым сном.

Не прошло и получаса, как Мертона разбудил низкий грудной голос, напевавший где-то поблизости. Он открыл глаза – на лицо ему падал лунный свет. Это было очень странно, так как лакей всегда задергивал на ночь шторы. Потом послышалось пение, но Мертон не мог сразу понять, что это за звуки. Он сел в кровати и оглядел комнату – у двери освещенная лунным светом стояла женщина в светлой одежде в накинутой на голову шали. Он протер глаза – ему показалось, что это мисс Вейнрайт. Что ей нужно в его комнате? Не может быть, что она – девушка того сорта, которые…

– Мисс Вейнрайт, что случилось? – спросил он. Женщина сделала шаг вперед. На корсаже платья он заметил темное пятно. Изящным движением руки она прикрыла пятно и издала протяжный стон: затем рука снова поднялась и указала на камин.

– Там! Там он нанес мне смертельный удар. Там я упала, почувствовала, как жизнь покидает меня. О, пожалей меня, ты, неверующий!

Ее платье колыхнулось, и она исчезла. Мертон был так потрясен, что не мог шевельнуться. Боже праведный! Это же поющая монахиня! Наконец-то он увидел ее. Холодный пот выступил на его лбу. Но следующая мысль подстегнула его к действию.

К черту привидения! Это очередная штучка Вейнрайтов! Этот призрак не больше, чем мистификация с его дочерью в главной роли! Это их мелочная месть за его неверие. Ну, нет, он не позволит делать из себя дурака в собственном доме. Мертон вскочил с постели, бросился за ней и успел заметить, как подол юбки мелькнул за поворотом лестницы. Он мчался по коридору, глухо шлепая босыми ногами по ковру. Шум, который он издавал, не был настолько громким, чтобы разбудить спавших в этом крыле. Когда Мертон добежал до лестницы, то увидел женщину, убегающую в сторону парадной двери. Перепрыгивая через две ступеньки, полетел он вниз по лестнице, споткнулся и загромыхал по последнему пролету так, что можно было переполошить весь дом. Докатившись до нижней площадки, он огласил холл проклятиями. Из открытой входной двери на него потянуло сквозняком. Женщина исчезла, но он поклялся, что в дом она больше не войдет.

Мертон с трудом поднялся и, хромая, доковылял до двери, чтобы запереть ее. Схватив черную трость из тех, что хранились на китайской высокой подставке, он направился назад в спальню. В это время в холле появился Багот в роскошном синем атласном халате с лампой в руке. Мертон узнал старый халат отца.

– Милорд! – воскликнул Багот, бросаясь к нему. Ночной колпак чуть не свалился у него с головы и висел на левом ухе.

В этот же момент с лестницы слетел Льюис в еще более шикарном халате темно-вишневого цвета, перевязанном черным кушаком с кистями. Он выглядел подозрительно бодрым, словно не ложился спать. Мертон подумал, что он в сговоре с Вейнрайтами. Оглашая воздух ругательствами, он двинулся на брата.

Чарити, услышав шум, подумала, что отец проводит ночной эксперимент.

Девушка зажгла лампу, накинула халатик из синей шерсти и на цыпочках вышла в коридор. Дверь комнаты отца была заперта. Она постучала и, не получив ответа, приоткрыла дверь. Мистер Вейнрайт мирно спал. Не разбудить ли его? Может быть, Нэгг опять разбушевался – отцу будет интересно узнать об этом. Она потрясла его за плечо.

– Папа, вставай, внизу происходит что-то необычное.

Мистер Вейнрайт проснулся и сел в постели.

– Что, что? Призраки опять взялись за дело? Отлично, сейчас спущусь.

Чарити вышла в коридор, заметила свет внизу лестницы, услышала голоса. Голос лорда Мертона звучал на самых негодующих нотах. Что могло случиться? Она быстро спустилась вниз. Мертон был без халата, в белой ночной рубашке, доходившей ему до колен.

Девушка заколебалась, не зная, прилично ли ей спуститься вниз, но любопытство взяло верх, и она стала спускаться по лестнице.

К ее великому удивлению Мертон указал на нее пальцем и завопил:

– Так вам удалось проникнуть в дом несмотря на замки?! Видит Бог, я не могу вышвырнуть вас ночью на улицу, как вы того заслуживаете, но вам придется убраться отсюда с первыми лучами солнца, мисс Вейнрайт, вместе с вашим папашей. Я мог вообще сломать себе шею!

Он стал неуклюже двигать шеей, чтобы убедиться, что она не сломана, издал вопль от боли и принялся растирать шею ладонью.

Чарити обидели незаслуженные нападки, и она ответила, гордо вскинув голову:

– Вам не придется ждать утра, милорд. Я уеду сейчас же, вместе с отцом. Багот, будьте добры, распорядитесь, чтобы подали наш экипаж.

С этими словами она повернулась и пошла наверх.

– Может быть, позвать доктора, милорд? – спросил Багот.

Мертон подошел к лестнице, опираясь на палку, и крикнул вслед Чарити:

– Сейчас же спуститесь вниз! Льюис подошел к брату:

– Послушай, Джон, ты не смеешь так грубо обращаться с мисс Вейнрайт.

Чарити остановилась – она вся кипела негодованием, повернулась и стала спускаться.

– Не имею ни малейшего представления, милорд, о чем вы говорите. Я не выходила из дому, поэтому мне не нужно было проникать сюда, как вы изволили выразиться. Я услышала ваши крики и пришла посмотреть, не нужна ли помощь. И я не привыкла, чтобы мною помыкали, как служанкой!

– Вы хотите сказать, что не заходили в мою спальню пять минут назад?

Чарити не верила своим ушам.

– Милорд! Вы слишком много себе позволяете. Как вы смеете?!

Льюис вскипел:

– Послушай, Джон! Ты делаешь что-то не то. Мертон стал соображать, что мисс Вейнрайт не могла успеть за такое короткое время вернуться в дом, подняться к себе, переодеться и спуститься вниз. Он опять выставил себя в смешном свете.

– В моей комнате была женщина. Багот смущенно кашлянул:

– Ваша Светлость, расскажите, что случилось. Вам удобнее будет в гостиной, – сказал он и, взяв Мертона под локоть, повел в Голубой салон. – Немного вина не помешает. Я дам вам пальто – накиньте, пока я схожу наверх и принесу халат.

Он повел Мертона в салон. Ошарашенный Льюис и все еще негодующая Чарити замыкали шествие. Багот усадил Мертона на диван, зажег несколько светильников и налил всем вина. Затем принес длинное дорожное пальто и накинул его Мертону на плечи, прикрыв полами его голые ноги.

– Не нужно ли позвать доктора, Ваша Светлость? – Мертону было неловко сознаться, что его ушиб не настолько серьезен, чтобы вызывать врача. Кроме того, он надеялся, что, если мисс Вейнрайт будет думать, что он жестоко страдает, это смягчит ее гнев. С другой стороны, ему не улыбалось отдать себя в лапы костоправов.

– Потерплю до утра, Багот. Там видно будет, – нашел он выход из положения.

Багот отправился за одеждой лорда Мертона и в дверях столкнулся с мистером Вейнрайтом, который был уже в рубашке и брюках и на ходу натягивал сюртук.

– Опять Нэгг? – с порога спросил он, оглядывая гостиную, вероятно, в надежде увидеть призрак.

– Кто-то был в моей комнате, – сказала Мертон. – Женщина – светлое платье и пятно на корсаже.

– Поющая монахиня! Я говорил, что она в вашей спальне! – воскликнул Вейнрайт возбужденно.

– Это была не монахиня… Это была живая женщина. Я гнался за ней по лестнице, она выскочила через парадную дверь, – упорствовал Мертон.

Вейнрайт вышел в прихожую, осмотрел дверь, подошел к лестнице и, вернувшись, спросил:

– Вы не будете против, если я побеседую с ней?

– Милости просим, но я думаю, что она уже на полпути в Истли.

– Нет, нет, милорд. Так далеко они никогда не убегают. Я имел в виду попросить разрешения пройти в вашу комнату и там поговорить с монахиней. Мертон в отчаянии развел руками.

– Почему же нет, видит Бог, сегодня мне уже не уснуть.

Вейнрайт бросился наверх, глаза его горели фанатичным блеском.

– Тебе следует извиниться перед мисс Вейнрайт, Джон, – сказал Льюис.

Мертон покраснел до корней волос и обратился к Чарити:

– Я сильно ушиб голову: все было так неожиданно. Представляете – просыпаюсь от пения и вижу незнакомую женщину чуть ли не у самой постели…

Чарити не успокоило это полуизвинение:

– Буду рада уехать, если не нужна здесь, – гордо заявила она.

– Вы нужны мне, – бросил Мертон резко. – Это прозвучало так двусмысленно, что Чарити испуганно взглянула на него, пытаясь понять истинное значение его слов, но, смутившись, отвернулась.

Льюис продолжал настаивать на своем:

– Это не извинение, Джон.

– Сам знаю, – огрызнулся Мертон. – Я действительно сожалею о случившемся, мисс Вейнрайт. Умоляю: забудьте мою вспышку и неучтивые слова. Я не хочу, чтобы вы уехали, не закончив работу здесь.

– Это звучало как приказ, как требование. И как вам взбрело в голову обвинить меня в том, что я тайком пробралась в вашу спальню?! Ничего подобного со мной не случалось. Уеду, как только начнет светать.

Мертон дерзнул улыбнуться:

– Не думаю, что материализация поющей монахини позволит вашему отцу уехать.

Чарити знала, что он прав. Она решила не обострять обстановку и, гордо отбросив ниспадавшие на плечи локоны, согласилась:

– Да, все это кажется очень странным. Очень похоже на поющую монахиню.

– Привидения не выбегают из дома через дверь, – заметил Мертон. – Спросите у отца.

– Вы считаете, что это могла быть мисс Монтис? – спросила Чарити. Она уже забыла об обиде, ею овладело любопытство, а одновременно сердиться и испытывать любопытство она не умела.

Мертоном владели более определенные чувства, он ухватился за свою мысль, как собака за кость.

– Возможно, и Монтис. Она зла на меня за то, что я хочу ее разлучить с маман.

– Но возможно ли, Джон, что это была она? Монтис уже стара, чтобы носиться по лестницам с такой прытью, – заметил Льюис.

– Да, она была больше похожа на молодую женщину, поэтому-то я и принял ее за мисс Вейнрайт… – поймав сердитый взгляд Чарити, он перевел разговор на другое. – К сожалению, мне не удалось разглядеть лица – на голове была накидка, закрывающая часть лица. Она – или кто-то еще – раздвинула портьеры – луна освещала ее всю. Это было ужасное зрелище. Я тоже сначала решил, что это поющая монахиня, но потом разум вернулся ко мне. – Он посмотрел на Льюиса с некоторым подозрением, заметив у того на ногах чулки и туфли.

– Старушка Монтис подговорила кого-нибудь из слуг сыграть с тобой эту шутку, можешь поверить, – продолжал Льюис. – Или нужно согласиться, что это была монахиня.

– Завтра допрошу слуг, – решил Мертон. Льюис покачал головой:

– Я бы не стал этого делать, Джон, пойдут ненужные сплетни. Лучше забыть на время, если, конечно, все снова не повторится.

Мертон бросил на него проницательный взгляд.

– Не сомневаюсь, что ты позаботишься, чтобы этого больше не случилось, Льюис. Тебя не смущает, что я чуть не сломал шею?

Льюис с невинным видом широко раскрыл глаза.

– Уж не хочешь ли ты сказать, что я…

– Я тебя вычислил. Сна у тебя не было ни в одном глазу, когда ты спустился вниз. Хоть бы догадался растрепать шевелюру и снять чулки и туфли.

Чарити посмотрела на ноги Льюиса и увидела, что он не разувался.

– Так вот чем вы занимались после обеда! Какое же привидение вы изображали?

– Не понимаю, о чем вы говорите, – запротестовал Льюис, пытаясь принять обиженный вид. Но тут Мертон расхохотался, и Льюис сказал:

– Ты заслужил. А теперь прошу меня извинить – нужно проводить Милли до дому. Милли Доссон, дочь старого лорда Неда Доссона. Я подбил ее на этот трюк, она такая заводная, всегда что-нибудь придумывает.

– Такая шуточка могла вас обоих довести до виселицы, если бы Мертон сломал шею, – заметила Чарити.

Льюис встал и направился к двери.

– Никто не ожидал, что ты побежишь за ней, Джон. Мы думали, что ты упадешь в обморок. И кому могла прийти в голову мысль, что ты заподозришь мисс Вейнрайт? – добавил он уже у двери.

– Что касается мисс Вейнрайт, то она начинает привыкать к оскорблениям в этом доме, – сказала Чарити строго.

– В Редли Холле с ней обращались намного лучше, – съязвил Мертон.

– Разумеется. И в Болье тоже.

– Теперь придется отменить прогулку верхом – боюсь, что у меня вывих лодыжки, придется посидеть в кресле несколько дней.

– Я знала, что прогулка не состоится. Папа предупреждал, чтобы я не брала с собой костюма для верховой езды. Он никогда не ошибается.

– Жаль, что зря гонял лакея.

– Я говорила, что это будет напрасная трата времени, но некоторые люди умеют слушать только себя. Кого позвать, чтобы помочь вам подняться по лестнице, милорд? Багота или парочку парней посильнее?

– Не беспокойтесь. Если не трудно, поставьте около меня вино и бокал, я посижу один и подумаю, как отомстить Льюису. Пусть мистер Вейнрайт спокойно насладится общением с привидением в моей спальне.

– Не валяйте дурака. Вы устали, и вам нужно отдохнуть.

– Чертовски болит лодыжка, не говоря уже о шее. – Мертон следил за лицом девушки, надеясь найти сочувствие. Не получив его, добавил:

– А мое самолюбие! Какой удар!

– Если вас так волнует ваше самолюбие, не нужно было нестись за ней по лестнице. Подумали бы о гордости. А как, кстати, насчет моей гордости? Ведь вас же никто не выгонял из дома.

– Я уже извинился. Надеюсь, что это снимает с меня вину.

– Вовсе нет, милорд.

– Чтобы загладить проступок, дам в вашу честь званый ужин. Это удовлетворит ваше ущемленное самолюбие?

– Я бы не хотела доставлять вам излишние хлопоты, но папа советовал захватить вечернее платье, поэтому бесполезно возражать. А теперь предоставлю вас вашему вину и укорам совести.

Она поднялась, поставила на столик возле его кресла графин с вином и бокал и, заметив, что он улыбается, сказала сердито:

– В данной ситуации было бы приличнее не улыбаться ехидно, а раскаяться в содеянном, милорд.

– Я улыбаюсь не с намерением посмеяться над вами, Чарити. Пожалуйста, не сердитесь, что я называю вас по имени. Я делаю это для того, чтобы напомнить о вашем христианском долге[21]. В Библии говорится: «Милосердная душа не ожесточается и долго не держит зла».

– Да, но пословица говорит, что «милосердие должно начинаться дома». Раз меня никто не жалеет, пожалею себя сама и пойду спать. Спокойной ночи, Мертон.

– Расставание так печально и так сладостно.

– Аu contraire[22]. Расставание – большое удовольствие. И запомните, сэр, вы не Ромео и новая встреча не сулит вам сладостных ощущений. – С этими словами она вышла.

– Это нужно было предполагать. Ромео был просто осел, – крикнул он ей вслед.

У лестницы Чарити догнало эхо от его хохота. Она тоже позволила себе хихикнуть в унисон ему. Девушка испытывала мстительное удовольствие от сознания, что Мертону снова пришлось выставить себя в глупом свете и извиниться. Этого он просто терпеть не мог. Еще парочка подобных эпизодов, и он перестанет смотреть на всех свысока и станет обычным человеком.

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

Когда на следующее утро Чарити спустилась к завтраку, Мертон и Льюис уже сидели вместе за столом, беседуя как ни в чем не бывало. Девушке понравилась незлопамятность хозяина дома. С помощью трости он попытался встать ей навстречу. Чарити приветливо улыбнулась и сделала знак рукой, чтобы тот оставался на месте. Темные круги под глазами свидетельствовали о том, что он не спал всю ночь.

– Доброе утро, Мертон. Вы сегодня неважно выглядите. Надеюсь, что лодыжка не очень мучила вас ночью? – сказала она.

– Доброе утро, Чарити. Благодарю вас, спал прекрасно – заснул, как только коснулся головой подушки – в три часа. Поющая монахиня, как утверждает мистер Вейнрайт, проявляла большую активность в моей спальни. Он настаивает, что она оттуда не выходила. Опять проделки Льюиса. Но, похоже, что в доме было другое привидение этой ночью.

– Не может быть!

– Я не шучу. По крайней мере, маман утверждает, что ее опять посещал призрак.

– Но вы же забили и замазали окно на чердаке над ее комнатой и заделали дыры в шкафах и стене.

– Предполагаю, что призрак явился прямо из комнаты мисс Монтис на этот раз.

– В виде белого голубя, – вставил Льюис, поднимая глаза от тарелки с яичницей.

Мертон не любил, когда его прерывали, но подавил раздражение и продолжал:

– Я услышал мамин испуганный крик – это случилось, когда я собирался лечь спать, и бросился в ее комнату: открыл дверь – птица полетела прямо на меня. Испугался страшно. Немудрено, что маман так визжала. Она говорит, что это душа Мег прилетала, чтобы мстить ей. Какое гнусное изобретение, – закончил он мрачно.

– А не могла птица залететь в комнату днем, когда окно было открыто? – спросила Чарити.

– Маловероятно. Голуби не страдают бессонницей. Почему он должен был спать днем и начать летать в третьем часу ночи?

– Голубя могли напоить снотворным, – предположил Льюис. – Лауданумом, скорее всего.

Чарити считала, что это объяснение кажется вполне правдоподобным.

– Отец сразу почувствовал, что этой женщине, мисс Монтис, нельзя доверять.

– Легко сказать… избавиться от нее гораздо сложнее, – ответил Мертон. – Маман к ней привязана, а, может быть, ее держит еще что-то. Этот голубь… как раз после разговора с Пенли. Она не приняла окончательного решения насчет пяти тысяч фунтов. Сегодняшнее событие имело целью подтолкнуть ее.

– Мои пять тысяч! – огорченно пробормотал Льюис.

– Вы подозреваете, что между мисс Монтис и Сент Джоном есть договоренность? – спросила Чарити.

– Не берусь утверждать. Скорее мисс Монтис хочет заполучить деньги для себя. Мне кажется, что она пытается убедить маман отдать деньги ей, а не в фонд. Она ведь сестра Мег и ближайшая из живущих родственников. Своего рода посмертное наследство.

– Ваша матушка упоминала что-то об этой возможности?

– Нет, она была слишком расстроена, чтобы хладнокровно рассуждать. Мисс Монтис напоила ее успокоительным средством и предложила перейти в другую спальню. Еще бы, ее не устраивает, что комната стала недоступна для привидений.

– Понятно, а в какую комнату? Ее неплохо было бы осмотреть.

– Пока не знаю, но узнаю позднее. Ну, ладно, давайте поговорим о более приятных вещах. Жаль, что не сможем покататься верхом – уж больно хороший день. Я так ждал этой возможности.

Чарити подумала, что больная нога не помеха для прогулки в экипаже, но Мертон не предложил этого, а она не хотела принуждать его.

– Я сумею развлечься, – сказала девушка. – Схожу на кладбище – мне хочется посмотреть на могилу Мег Монтис. Как вы считаете, нужно положить цветы?

Мертон надеялся, что Чарити проведет утро с ним – можно было посидеть в саду или в солярии, поболтать. Он недовольно нахмурился. Не успев дать ответ насчет цветов, он услышал, как Льюис воспользовался ситуацией.

– Я покажу вам могилу, мисс Вейнрайт. И другие места. Джон говорил, что у нас есть собственный отшельник? И грот, и многое другое.

– Отшельник! Как странно! – воскликнула Чарити.

– А в Редли Холле нет отшельника, mjm? – язвительно спросил Мертон.

– Нет. Но у них есть часовня.

– У нас тоже есть часовня, – похвалился Льюис. – Если ее можно назвать часовней. Внутри она похожа на большой амбар. Солдаты Кромвеля растащили витражи, картины, статуи. Теперь это просто голая комната с выбеленными стенами. Ее считают лучшим образцом подобных сооружений в Англии. – Мертон счел нужным добавить эту немаловажную деталь. – Многие другие домашние часовни уже неоднократно восстанавливались. Наша стоит как новая – выдающийся памятник того времени.

– Джон всегда находит оправдания, чтобы не заниматься ее реставрацией, – добавил Льюис. – У нас конюшня содержится лучше, чем церковь.

– Сюда часто приезжают историки – специально посмотреть на нее – и умоляют не трогать здание, – сказал Мертон.

– По правде сказать, мы, Мертоны, никогда не были фанатиками веры, – добавил Льюис, чтобы объяснить строгий, чисто пуританский вид часовни.

Чарити без особого энтузиазма согласилась посмотреть часовню.

– Тогда кончайте завтрак и пойдем. Жаль, что ты не сможешь пойти с нами, Джон. Могу помочь добраться до конторы, пока мы не ушли.

– Спасибо, обойдусь – пойду в сад, почитаю стихи.

У Льюиса глаза чуть не вылезли из орбит, он посмотрел на брата так, словно видел перед собой зебру или иное экзотическое животное.

– Стихи! Лучше займись шишкой на лбу. С каких это пор ты стал интересоваться поэзией? Пойду принесу тебе «Ежемесячник фермера», будет полезнее. Вы уже готовы, мисс Вейнрайт?

– Нет, я только что начала завтрак, – ответила она, продолжая жевать яичницу с беконом. – Какие стихи вы будете читать, Мертон? – поинтересовалась она. – Вы любите Байрона или более старших по возрасту поэтов?

Мертон помедлил с ответом, не желая показаться скучным, но и не будучи уверен, что Байрон ей не покажется слишком вольным.

– Джон ни разу в жизни не купил книжки стихов, – вмешался Льюис. У него что-то с головой – от старости. Держу пари, что он даже не слыхал о Байроне.

– Как ни странно, я очень люблю Байрона и знаком с ним лично, – возразил Мертон, но видя, что на Чарити это не произвело впечатления, добавил: – Но сегодня, пожалуй, почитаю Саути.

Чарити опять не прореагировала.

– А каких поэтов вы любите, Чарити? – спросил Мертон.

– Я не очень увлекаюсь поэзией, – ответила девушка. – Предпочитаю романы. Люблю, чтобы был захватывающий сюжет, а не просто описание цветов или природы.

– Абсолютно с вами солидарен, – поспешил заверить Льюис, опережая Мертона.

– Но Байрон не только дает описание моря, деревьев и прочего, но и внутреннего мира людей. Советую почитать, вам должно понравиться, мисс… Чарити, – сказал он и дерзко посмотрел на брата, словно говоря, «Если тебе можно называть ее по имени, то и я не хуже».

– Когда все зарифмовано, трудно понять сюжет, – сказала она.

Льюис напустил на себя важность:

– Клянусь, вы правы. Я как раз недавно читал последний роман Фанни Берни. – Он не читал его на самом деле, но знал, что у леди Мертон этот роман есть и она не откажется дать его почитать Чарити, если той захочется.

– Фанни Берни я люблю! – воскликнула Чарити. – И Марию Эджворт, и миссис Рэдклифф.

– Клянусь всеми святыми, у нас совершенно одинаковые вкусы. Пойдемте же на кладбище.

Чарити закончила есть, поднялась, пожелала Мертону хорошо провести время, и они с Льюисом вышли, болтая о книгах.

– Попозже я покажу вам библиотеку. А сегодня днем мы… – были последние слова, услышанные Мертоном.

«Наверное Льюис предлагает ей покататься верхом: поедут к ручью, будут наслаждаться природой, колокольчиками», – с горечью подумал Мертон. А он вынужден сидеть в одиночестве с мучительной болью в лодыжке.

Когда слуга вошел, чтобы налить ему еще чая, он сказал:

– Пошли за костоправом, пусть перевяжет ногу, чтобы я мог ходить. И сесть на лошадь.

– Слушаюсь, милорд.

Пока доктор осматривал и ощупывал распухшую ногу Мертона, Чарити и Льюис не спеша направлялись на семейное кладбище. Стоял ясный и теплый день, солнце щедро золотило верхушки деревьев. Небольшое кладбище живописно располагалось среди кустарников и плакучих ив. Дикие цветы росли меж надгробий, привнося крупицу жизни в царство смерти. Впечатляющие фигуры мраморных ангелов и кресты украшали последнее пристанище лордов Мертонов, на могилах младших членов семьи – дочерей, сыновей – стояли памятники меньших размеров.

– Это наша церковь, – Льюис указал на приземистую постройку из серого камня в норманнском стиле. А в этом маленьком доме около нее живет Сент Джон, – он указал на домик в конце кладбища. – У Мег на могиле нет скульптуры – просто плоская плита. Странно, что ее вообще здесь похоронили, наверное, из-за сына, все же видно, это был сын нашего отца. Говорят, они лежат вместе.

Они отыскали могилу, на камне было написано «Маргарет Элизабет Монтис, 1767—1784 и новорожденный сын Роджер».

– Ей было всего семнадцать лет, когда она умерла, – задумчиво сказала Чарити. – Такая молодая, совсем еще не успела пожить.

– Не говоря уже о Роджере, – добавил Льюис. – Об этой могиле рассказывают странные вещи. Я слыхал от Муффала, нашего сторожа. Он говорит, что ребенка в могиле нет.

– Откуда сторож знает? Он что: выкапывал гроб из могилы и заглядывал туда?

– Может быть и так, но скорее всего, ему сказал об этом человек, который хоронил Мег. Я слышал об этом уже давно и с тех пор не могу забыть.

– Если это правда, то у Мег вообще не могло быть ребенка.

Конечно, он был, она же умерла от родов.

– Вы уверены? – Девушка пристально смотрела на Льюиса, пока до него не дошла ее мысль. – Или это был просто повод для убийства?

– Господь с вами, Чарити! Уж не хотите ли вы сказать, что мама прикончила ее?

– Не знаю. Не исключаю этой возможности.

– Чепуха. Джон говорил с матерью. Она сказала, что у Мег был огромный живот, перед родами она была, как бочка. Не подушками же она себя обкладывала? Отец знал, в чем дело.

– Мог и не знать, если с приездом леди Мертон прекратил навещать Мег. Я имею в виду интимные визиты.

– Понимаю, к чему вы клоните – хотите сказать, что она симулировала беременность, чтобы вытянуть из отца деньги? Но что, если бы ребенок не родился в положенный срок? Муффал действительно вел себя немного странно, темнил, старался напугать меня.

– Этот сторож еще работает у вас?

– Конечно работает. Куда он денется? Могу спросить у него, но он откажется от своих слов, однако я помню все, что он говорил. Назвал это святотатством. Я, помню, все надеялся, что молния ударит в могилу и разворотит ее.

– Где можно найти этого Муффала?

– В роще. Он выходит с наступлением темноты – сторожит Кифер Холл от браконьеров. Но идти туда опасно, он может принять нас за них и запросто подстрелит.

– А днем?

– У Муффала маленький домик вниз по течению ручья. Не знаю, зачем Джон держит его – он живет за счет наших фазанов и зайцев. Но зато никто лучше него не очистит парк от кротов. Недавно вывел всех крыс у нас в подвале, вообще прекрасно истребляет крыс, где бы они ни завелись.

– Давайте зайдем к нему.

– Джон снимет с меня стружку за то, что повел вас к Муффалу – он, видите ли, пьет. Может, сегодня не успел приложиться к бутылке – все-таки еще утро.

Они пошли с кладбища через луг к ручью.

– Если бы я знал, что придется идти так далеко, можно было бы поехать верхом. Хотел показать вам отшельника. Он живет в пещере и ни с кем не разговаривает. Одному только Богу известно, как он умудряется выжить.

– Я думаю, существует обычай, когда хозяйка дома снабжает отшельника пищей, а он взамен молится за благополучие семьи, – объяснила Чарити. – Он также действует в качестве своего рода консультанта по вопросам религии.

– Словом, натуральный нахлебник. Мы также отдаем в стирку его белье. Меня всегда удивляло, как ему удается сохранять свою робу такой чистой. Он носит белое. Что касается молитв, то Сент Джон отмаливает все наши грехи. Мама его фактически содержит.

Они дошли до ивовой рощицы.

– Здесь живет Муффал, – Льюис показал на домишко слева, сколоченный из некрашеных досок и покрытый толем, размером около десяти квадратных футов. В незастекленном окне висели три заячьих тушки.

– Как он живет здесь зимой? Ведь можно замерзнуть, – удивилась Чарити.

– Это его летняя резиденция. На зиму Муффал переселяется в приют для бедняков в Истли. Сейчас он, возможно, сидит у ручья с удочкой. Вы удивитесь, но в этом ручье водится очень крупная рыба. – Он сложил ладони рупором и крикнул: – Есть кто дома? Муффал! Алло! Это Уинтон. Вы дома? – Повернувшись к Чарити, он сказал тихо: – В дом я вас не поведу, там воняет тухлятиной. Как он только выдерживает этот запах? – Он снова сложил ладони и крикнул.

Второй зов оказался более успешным. Из-за угла показался грязный и оборванный человек в старомодном ветхом пальто и невообразимом головном уборе, с удочкой в правой руке.

– Доброго здравия, милорд, – он растянул губы в улыбке, обнажив несколько оставшихся гнилых зубов. – Сегодня добрый клев.

– Добрый день, Муффал. Хочу задать тебе один вопрос. – Он подошел ближе, Чарити осталась за его спиной. – Помнишь, ты мне рассказал о могиле Мег Монтис?

– Ага. Мег и ее младенца.

– Ты сказал: в могиле нет ребенка, а на камне написано, что он там похоронен.

– Камни могут врать не хуже людей.

– Так ты утверждаешь, что в могиле ребенка нет?

– Там только Мег и черви, милорд.

– А откуда тебе это известно?

– Все это знают. Мег лежит там одна, впервые одна с того дня, как она уложила волосы в прическу и стала носить юбку ниже колен. Ха-ха!

– И все же, откуда ты знаешь? Кто сказал? Разве ты видел, как ее клали в гроб?

Муффал приподнял шляпу и почесал голову.

– Это было так давно, я уже не припомню когда, но точно это знаю – она лежит здесь одна. А ведь была такая красотка.

Чарити толкнула Льюиса локтем и прошептала.

– Спросите его, была ли она enceinte[23]. Льюис подошел еще ближе.

– Был у Мег ребенок вообще, Муффал?

– Был. Судя по тому, как она кричала в ту ночь, она рожала. Хорошо помню. Мы все видели, как она круглеет день ото дня.

– Так где же она рожала? – спросил Льюис.

– Если хотите знать точно, спросите старого Неда, он хоть и молчит, но много знает

– Ты говоришь об отшельнике?

– О нем Нед Карбери его звали, пока он не удалился в пещеру. Хороший парень был Нед, но книги его сгубили. Шибко читать любил. Да, в те дни здесь всякое происходило. Нед был конюхом при главном доме. Бегал за Мег, пока Его Светлость не положил на нее глаз. Очень скоро его произвели в отшельники, он поимел с этого много выгод.

По лугу промчался кролик. Муффал бросил удочку.

– Это все, милорд? Пойду пульну в ушастого. – Льюис отпустил Муффала.

– Говорил вам, что ребенок там не похоронен – не был и не будет… – сказал он Чарити.

– Надо поговорить с Недом, – предложила она.

– Нед не говорит. Не хочет. Только молится. В хорошую погоду сидит на солнышке и читает книги.

Чарити многозначительно посмотрела на Льюиса.

– Очень удобный отшельник – дал обет молчания.

– Не знаю, давал ли он обет. Он вообще-то больше отшельник-любитель, не настоящий святой.

– Его произвели в отшельники в виде компенсации за то, что отняли у него возлюбленную.

– Похоже, что так. Жалкая плата, но если он любил книги…

– Надо обязательно поговорить с Недом, – сказала Чарити твердо.

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

Чарити огляделась округ – ее восхищенному взгляду предстала первозданная красота лугов, мирно журчащего ручья, старого парка. Казалось странным, что где-то поблизости может быть пещера отшельника: ей тут не было места.

Льюис угадал ее сомнения и указал в сторону противоположной, восточной части поместья. Им предстояло вернуться к Кифер Холлу и дойти до восточной границы имения.

Проходя мимо Холла, Чарити снова испытала восторг при виде его надежных каменных стен и стрельчатых окон. Ей вдруг показалось, что в окне одной из спален промелькнула чья-то голова, хотя трудно было ручаться наверняка.

– Чье это окно? – поинтересовалась Чарити.

– Это восточное крыло. Сейчас им пользуются только мама и мисс Монтис. Мама сначала хотела поселить вас там – это вроде женской половины, а мы с Джоном спим в западном крыле. Но так как вы приехали с отцом, она сочла возможным выделить вам комнаты королевы Елизаветы.

– За нами кто-то наблюдал, – сказала девушка. Кифер Холл стоял на небольшом возвышении, из окон верхних этажей, очевидно, нетрудно было разглядеть и кладбище, и реку, и даже хижину Муффала. По крайней мере мисс Монтис – Чарити не сомневалась, что это была она – увидит, куда они направляются, и догадается об их намерениях.

– Это, наверное, Джон забрался наверх, чтобы наблюдать за нами. Я заметил, что он называет вас по имени. На него это похоже. Извините, что назвал вас

Чарити за завтраком. Я позволил себе эту фамильярность, чтобы позлить Джона. Обычно он официально ведет себя с гостями, которых мама приглашает без его согласия. Берегитесь, мисс Вейнрайт, а то он еще сделает вам предложение.

– О, не беспокойтесь, это маловероятно, – успокоила его Чарити, скрывая улыбку. – После нагоняя, который он устроил мне вчера, мне скорее грозит получить приказ убираться восвояси.

– Да, уж тут он свалял большого дурака. Так ему и надо – строит из себя Бог знает что – не подступись. Я просто хотел подшутить над ним. Откуда мне было знать, что он бросится догонять Милли и повредит себе лодыжку? Но обычно все выходит не так, как хочется – думаешь позабавиться, а попадаешь впросак. Мы подходим к часовне, хотите заглянуть?

Они заглянули в пустое помещение часовни. Чарити пожалела, что такое красивое снаружи готическое здание совершенно оголено изнутри.

– Нед живет там, в лесу, чуть дальше, – сказал Льюис, указывая на рощу из вековых дубов, между которыми вилась тропинка. – Он часто загорает на берегу ручья, что течет через лес с этой стороны. Уткнется в книгу, но иногда не читает, а сидит просто так – можно подумать, что дремлет, но так как он все же святой человек, то, видно, размышляет, сколько ангелов могут разместиться на кончике иглы, или о чем-нибудь столь же важном.

Они прошли еще с четверть мили по лесу. Среди деревьев было прохладно и сыровато, но сквозь листву там и сям пробивались лучи солнца, освещая полевые цветы. Прошлогодние листья покрывали тропинку толстым ковром. По деревьям сновали белки, бойко переговариваясь на своем языке. Над их головами бдительная галка предупреждала обитателей леса о вторжении посторонних. У ручья Льюис свернул в сторону, и они прошли еще ярдов двести.

– Здесь, – объявил Льюис и указал на каменный грот в скале. Около него не было статуй или иных признаков, которые указывали бы на то, что он обитаем. Грот был неглубоким, у его входа смело прыгали белки.

– Не может быть, чтобы он жил здесь! – воскликнула Чарити. – Где его пещера?

– На самом Деле это не совсем пещера, просто мы

привыкли говорить, что отшельник живет в пещере. Действительно, похоже, но это все-таки дом – вон там у грота. Место очень подходящее: отшельник сочетается с пещерой, как ветчина с горчицей.

У скалы примостился приятный маленький каменный домик – совсем крошечный – один этаж и не больше двух комнат. Тем не менее, выглядел он вполне современно, но был скорее похож на жилище арендатора, нежели отшельника.

– Отец построил его специально для Неда. Попробую постучать, может быть, он дома.

Льюис легонько постучал, ответа не последовало, постучал снова. Потрогал дверь, но она оказалась запертой.

– Странно, что он запирает дверь в таком нелюдимом месте, – удивилась Чарити.

– Из-за браконьеров, да и не только. Муффал, например, крадет все, что плохо лежит. Попробуем поискать у ручья.

Там, греясь, на высокой скале сидел отшельник. Своими длинными седыми волосами и строгим, почти суровым лицом он был похож на мраморное изваяние. Лицо, однако, уже успело покрыться бронзовым загаром и поражало глубоко посаженными голубыми глазами. На нем была белоснежная роба, рядом, прислоненный к скале, стоял посох, напоминающий пастушью палку.

Льюис окликнул Неда, тот вскочил в испуге, словно услышал выстрел. Чарити неприятно поразил его свирепый взгляд. Подойдя ближе, они увидели, что глаза его налиты кровью.

– Убирайтесь домой, бездельники! – воскликнул отшельник, указав пальцем на Холл. У него был вид разгневанного божества.

– Разреши задать только один вопрос, – попросил Льюис. Отшельник окинул его подозрительным взглядом. – Хочу спросить о Мег и ее ребенке.

Отшельник больше не произнес ни слова, взял посох и направился к дому быстрым шагом. Пока он сидел, Чарити думала, что он высокий и сутулый, но когда Нед встал во весь рост, то оказался вовсе невысоким и хрупким.

Льюис пожал плечами.

– Я предупреждал, что он будет молчать. Натуральное изваяние. Бесполезно настаивать.

– Он же говорил, даже цитировал Шекспира. Вас это не удивляет?

– Что? О чем вы говорите?

– Эти слова – «домой, бездельники»! – из «Юлия Цезаря» Шекспира, если не ошибаюсь. Я ожидала, что он процитирует Библию.

– Я их плохо различаю, – признался Льюис. – Нед, возможно, тоже их путает.

– Но откуда ему знать Шекспира? Ведь он был простой конюх, перед тем как стал отшельником. С тех пор ему было положено читать проповеди и священные тексты. Вы заметили, какие красные у него веки?

– Молился до полуночи или истязал себя для святости, – бросил Льюис.

– Или пил, – добавила Чарити, хотя знала, что чтение допоздна может привести к покраснению век.

Они повернули к дому и благополучно выбрались из леса. В Голубом салоне их поджидал Мертон – нога была забинтована и покоилась на низкой скамеечке. Один ботинок был заменен на удобную комнатную туфлю. Услышав шаги, он быстро взял томик стихов, который часом раньше сменил на «Ежемесячник фермера».

– Вы пропустили самое интересное, – сказал Мертон. – Нэгг наведывался ночью, несмотря на заколоченные окна и запертые двери. Поневоле начнешь верить в привидения.

– Особенно если они решили доставить удовольствие мистеру Вейнрайту, – добавил Льюис, широко улыбаясь.

Чарити, казалось, не удивили ни сообщение Мертона, ни острота его младшего брата.

– Отцу удалось выяснить родственные отношения между Нэггом и Вальтером? – спросила она.

– Они сводные братья, у них одна мать, – сказал Мертон. – Отец Нэгга был за короля и государство, а Вальтер разделял симпатии своего отца – был сыном одного из сторонников Кромвеля. Сводные братья сошлись в поединке и оба погибли здесь, в Кифер Холле, но они не убивали друг друга.

– А поющая монахиня? – спросила Чарити. – Папа предполагает, что между всеми ними есть связь.

– Они все были местными жителями, это единственное, что может их объединять. Сейчас ваш отец как раз занимается этой дамой наверху, пытаясь разгадать ее историю. Будет весьма любопытно узнать, что она делала в келье монаха. Но хватит об этом. Расскажите лучше, чем вы занимались.

– Мисс Вейнрайт предположила, что наша мать убила Мег, – сообщил Льюис.

– Неужели? – Мертон был потрясен. – Мисс Вейнрайт бесконечно изобретательна. Вам недостаточно моего незаконного рождения? – спросил он, теряя самообладание. – Теперь вы на мать приклеили ярлык убийцы!

– Я просто высказала предположение – одно из многих.

– Все из-за того, что, говорят, будто в могиле Мег ребенка нет, – объяснил Льюис.

– Это что-то новое! – воскликнул Мертон. – На плите написано, что там лежат двое – мать и сын.

– Я ей говорил, что мама не могла убить ее, – сказал Льюис. – Что касается могилы – то Мег там похоронена, это точно. Разве Муффал никогда ничего тебе не рассказывал, Джон?

– Не припомню, чтобы вел откровенные разговоры с Муффалом.

– А зря. Он кладезь информации. Мне он давно уже сообщил, что в могиле ребенка нет. Старина Нед, отшельник, мог бы подтвердить, но ты ведь знаешь – он отказывается говорить.

– Хотя не против иногда процитировать Шекспира, – добавила Чарити. – И еще мне кажется, что он слишком много пьет – глаза красные, как у рака.

– Неда не нужно было беспокоить, Льюис, – упрекнул Мертон. – Наш отшельник не просто приманка для гостей – он по-настоящему святой человек.

Льюис не стал спорить.

– Тебе известно, что в отшельники его произвел отец, когда украл у него Мег?

– Это тоже плод фантазии Муффала? – язвительно спросил Мертон.

– Да, слышал от Муффала, – согласился Льюис.

– Муффал просто сплетник. Выдумывает небылицы, чтобы натравить людей друг на друга. Я не хочу, чтобы ты вступал с ним в разговоры.

– Почему вы держите его в поместье, если он вам так не нравится, Мертон? – спросила Чарити.

– Он живет здесь с рождения.

Девушка знала, что в благородных домах Англии поддерживалась давняя традиция – не изгонять слуг, если их пребывание в доме освящено временем, как бы бессмысленно или даже опасно оно ни было. В Болье лорд Монтегью держал известного уголовного преступника только потому, что тот родился в имении.

– Кроме того, он делает очень полезную работу, очищая сад от кротов.

– И крыс отлично ловит, – добавил Льюис. – Очистил от них подвал в один день. Послушай, Джон, Оружейная комната открыта сейчас? Хочу посмотреть, как ведет себя Нэгг.

– Открыта. Я разрешил мистеру Вейнрайту положить вызывающие раздор предметы в комод в углу комнаты. Если Нэпу это покажется недостаточным, прикажу убрать их в другую комнату.

– Не переноси их в свою спальню, – посоветовал Льюис. – Хочу сказать, что это может не понравиться монахине. Она, должно быть, ненавидела Кромвеля и его приспешников: они разграбили ее часовню.

Он вышел, а Чарити пересела на его место ближе к Мертону. Тот настроился на более интимный разговор.

Чарити сказала:

– Кто-то наблюдал за нами из окна спальни. Похоже, что мисс Монтис.

– Возможно. Очень сожалею, что мы не смогли прогуляться верхом сегодня – я так этого ждал.

– Да, – сказала она нетерпеливо. – Надеюсь, что мисс Монтис наверху?

– Она не спускалась в гостиную. Думаю, что завтра мы сможем покататься – нога перевязана и меньше болит.

– Нет, кататься верхом нам не придется. Надо было слушать отца. Где ваша мать, Мертон?

Мертон понял, что гостья не расположена к интимной беседе и не успокоится, пока не обсудит эпизод со слежкой из окна…

– Сейчас у мамы Сент Джон, успокаивает ее, она очень напугана птицей. Хочу перевести ее в другую комнату до наступления ночи. Уверен, что голубя подсадила Монтис. С меня этого достаточно. Деньги лучше отдать Сент Джону, чем ей. Я пригласил кузена остаться на ланч. Заведу разговор о фонде, если у меня возникнет впечатление, что у него честные намерения, отдам ему половину состояния матери.

Чарити решила побыть с Мертоном, чтобы скрасить его одиночество. Увидев на столе книгу стихов, она сказала:

– Вижу, что вы наслаждались стихами, Мертон. Я, признаться, удивлена. В вас трудно угадать любителя поэзии.

Он не знал, принять ли ее слова за оскорбление или похвалу. Но так как Чарити призналась раньше, что не очень увлекается поэзией, Мертон решил, что она не имела в виду осудить его.

– Стихи, знаете ли, успокаивают, когда приходится сидеть без дела, как мне сегодня. А, интересно, Чарити, каким человеком я кажусь вам? – он постарался придать вопросу более личное звучание.

– Очень практичным, приземленным. Чувствуется по порядку в доме, что вы хороший хозяин, умеете управлять большим имением.

Хотя в этой оценке не было места романтике, Мертона она устроила, и он воспринял ее как похвалу. Он гордился своими незаурядными способностями управляющего. Если бы собеседником Мертона был джентльмен, то он бы завел речь об овцеводстве и земледелии. Но в обществе привлекательной молодой леди, он просто сказал:

– Меня все считают знающим управляющим.

– Для джентльменов с небогатым воображением это типично, – сказала Чарити, не подумав.

Мертон спросил холодно:

– А что вы думаете о себе самой, Чарити? Наверное, гордитесь своим богатым воображением? С такими способностями вам полагалось бы быть поэтической натурой или, по крайней мере, любить поэзию.

– Я считаю поэзию не очень умным занятием. Сами цветы очень люблю, и они мне доставляют истинное удовольствие, но превращать их в создания, способные чувствовать, – это выше моего понимания. Я по натуре большая зануда, могу быстро наскучить. Во мне нет ни поэтичности, ни музыкальности, ни художественных способностей. Я даже не знаю, как ко мне могут относиться люди. С тех пор, как я себя помню, мы все время разъезжаем и нигде не задерживаемся подолгу. Я даже не могу понять, верю ли в привидения. Но папа действительно обладает редким и необычным даром, даже не знаю, как его точно назвать.

– Мне кажется, это дар проникать в суть событий, логика, если хотите, интуиция. Он может дать объяснение любому факту. Например, мы, Декастеланы, всегда были роялистами. В Оружейной комнате хранится множество доспехов, которыми пользовались наши предки при защите монархии. Тот желтый камзол и круглый шлем, которые вы видели, не вяжутся с нашей коллекцией. Это навело вашего отца на мысль, что причина неприятностей – в них. Отсюда недалеко до следующего логического вывода – призрак кромвелианца живет в Холле.

– Да-а-а, – неохотно согласилась Чарити. – Но стол ведь был кем-то опрокинут. В доме случались и другие, не менее странные события. В других домах тоже происходят подобные вещи. Я хочу найти им объяснение.

– Если увижу привидение, настоящее, своими глазами, может быть, перестану категорически отрицать существование нематериального мира. Пока же остаюсь Фомой неверующим. Однако, чтобы доставить удовольствие вашему отцу и не омрачать его пребывания в доме, согласен притвориться колеблющимся.

– Иными словами, лицемером, – сказала девушка неодобрительно.

Прежде чем Мертон успел возразить, вошел Льюис, они испугались, увидев мертвенную бледность его лица.

– Послушай, Джон! Не ты ли говорил, что перенес камзол и шлем в комод?

– Да, сам положил их туда. В чем дело?

– Они снова лежат на столе. Багот уверяет, что к комнате никто не приближался. Мистер Вейнрайт занят наверху, так что с него снимается всякое подозрение.

– Черт возьми! – выругался Мертон и взялся за трость. Чарити ехидно осведомилась:

– Уж не пошатнулся ли устойчивый фундамент вашей веры, милорд? – и засмеялась.

Из Оружейной комнаты донесся звук падающего предмета. Войдя туда, они увидели, что камзол и шлем снова лежат на полу.

– Надо сказать отцу, – воскликнула Чарити и побежала наверх.

Мертон в недоумении уставился на сброшенные на пол доспехи. Обвинять Льюиса было бессмысленно. Даже если он и переложил их из комода на стол, то свалились они в его отсутствие. Льюис хотел поднять вещи, но Мертон остановил его.

– Оставь, как есть. Пусть Вейнрайт разбирается. Начинаю верить, что есть много чудес на свете, которым в моей философии нет места.

– Похоже на то, – согласился Льюис, – тем более, что ты никогда не отличался слишком глубокой философией.

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

За завтраком мистер Вейнрайт оживленно комментировал события в Оружейной комнате.

– Теперь, когда я знаю о родственных отношениях между Нэггом и Вальтером, постараюсь отыскать в библиотеке подтверждение моей теории. С Нэггом мне удалось вступить в контакт. Его присутствие сильнее. Он на три года старше Вальтера и сын от первого брака. Отец Нэгга был рыцарем барона Мертона, известного в те дни как барон Декастелан. Отец Вальтера занимал в обществе гораздо более скромное положение. В архивах его могут не упоминать вовсе, но, если повезет, может где-нибудь проскользнуть строчка о втором браке знатной дамы, жены рыцаря, после смерти первого мужа. Приходится удивляться, какие подчас мелкие детали находят отражение в документах тех времен.

Леди Мертон слушала без особого внимания, даже с некоторым нетерпением.

– Вы еще не осмотрели мою спальню, мистер Вейнрайт, и не дали объяснения ночному событию, – напомнила она ему.

– Мне не приходилось слышать, чтобы душа человека когда-либо перевоплощалась в птицу, – объяснил он. – Могу сказать только одно: поскольку это был белый голубь, и если он действительно представлял душу усопшего, то это душа, которой отпущены все земные грехи, это добрый и невинный дух, а не мстительный и злопамятный. А как вы думаете, Сент Джон? Викарий откашлялся и произнес:

– Совершенно правильно, сэр. Но вы забываете об одном, главном, духе, который может принять облик птицы, – Святом Духе. Я имею в виду третьего члена Святой Троицы, которого обычно изображают в виде белого голубя.

– Вы хотите сказать, что на меня снизошел Святой Дух? – воскликнула леди Мертон, побелев и задрожав всем телом.

– Дорогая леди, поверьте, я не имел в виду ничего подобного, – начал уверять ее Сент Джон. – Налейте Ее Светлости бокал вина, – распорядился он.

Терпению Мертона пришел конец, и он взорвался:

– Вы говорите сущую чушь! – бросил он резко. – Сначала выдумали призраков, теперь этих божественных вестников. Представить только – Святой Дух летает по комнатам ночью, бьет крыльями… Брррр… Это святотатство и ничего больше.

Сент Джон сложил руки, словно для молитвы.

– Вы меня неправильно поняли, милорд. Я совсем не то имел в виду. Это был чисто теоретический спор. Обычно же призраков вряд ли можно назвать святотатством. Например, Фоме неверующему явился образ Иисуса Христа, если припоминаете. Не говоря уже о Самуиле, которого я упоминал на днях. У меня нет сомнений, что Ее Светлость посетил обычный дух, невинный и безвредный.

– Надеюсь, отец, вы не проповедуете эту чушь в церкви? – спросил он.

– Согласен, что в проповедях о таких вещах лучше не говорить, чтобы не вносить смуту в неразвитые умы прихожан. Они неправильно поймут. Но это не значит, что мы не можем обсуждать призраков или должны закрывать глаза на очевидные факты.

– Только этим и занимаемся в последнее время, – сказал Мертон. – Злополучный голубь проник в комнату матери вполне земным, хотя и неизвестно каким способом, – добавил он, выразительно посмотрев на мисс Монтис, которая проигнорировала замечание. За столом она редко принимала участие в разговоре.

Вейнрайт нахмурился.

– В Кифер Холле, насколько мне известно, голубятни нет. Я ни разу не видел голубей около дома. Они боятся воронов, которые живут у вас на крыше, и не залетают сюда. Голуби могут доставлять массу хлопот – драчливые птицы.

– В окрестностях нет недостатка в голубях. Сегодня на ночь переведу маму в западное крыло и осмотрю спальню перед сном. А на ночь предлагаю ей запереть дверь на ключ. Посмотрим, сможет ли голубь пролететь сквозь запертую дверь.

– Я проделаю этот эксперимент, чтобы убедить тебя, что это был дух, – заявила леди Мертон, упрямо вскинув подбородок.

Льюис присоединился к разговору, дождавшись подходящей паузы:

– Вполне допускаю, что дух может перевоплотиться в птицу. Хочу сказать, что он слетает прямо с небес на крыльях и все такое прочее. Ваше Общество, мистер Вейнрайт должно заняться этим вопросом. Вот вы сказали, что духи не принимают образа птиц, но здесь вы ошиблись. Вспомните «Старого моряка» Кольриджа. Кем еще мог быть альбатрос, если не духом?

– Ты же сам говорил, что это символ, а теперь превращаешь его в духа! Сам не знаешь, что говоришь, – налетел на брата Мертон.

– Я мог ошибиться в первый раз. Кольридж очень глубокий поэт, его не сразу понимаешь. После завтрака перечитаю эту вещь.

– Лучше тебе бросить поэзию, Льюис. Занятие поэзией не идет тебе на пользу. Чересчур богатое воображение – это уже болезнь.

Он поймал взгляд Чарити, сидящей по другую сторону стола, и усмехнулся. Девушка не могла дождаться конца ланча: Мертон вел себя агрессивно, разве что не обозвал мисс Монтис аферистской, а Сент Джона – мошенником. В довершение всего, он совсем не обращал на нее внимания.

Мертон сознавал, что ведет себя вызывающе, но не собирался менять тон. Внутри у него все кипело, потому что он пытался, но никак не мог найти рационального объяснения событиям в Оружейной комнате. Допустить существование призраков означало навсегда потерять душевное равновесие.

Как объяснить феномен Нэгга и Вальтера, – Мертон пока не знал, а что касается птицы, то он более верил в ее духовную природу, чем в поющую монахиню. За всем этим стоял не потусторонний мир, а реальный мир интриг, в основании которого – он не сомневался – лежали корыстные цели: заполучить состояние его матери. Мертон по натуре был активным человеком, любил проявлять инициативу и доводил дело до конца. На этот раз его попытки улучшить положение натолкнулись на твердое сопротивление леди Мертон, не желавшей выпутаться из сетей, которые ей расставила мисс Монтис. Его угнетало сознание собственного бессилия.

Мертон решил, однако, что лучше расстаться с Сент Джоном мирно, и пригласил его в кабинет, чтобы поговорить об Албан Фонде.

– Маман сообщила, что собирается передать в фонд половину состояния, – начал он. – Хотелось бы больше узнать о том, как вы планируется распорядиться деньгами.

Сент Джон недоверчиво посмотрел на собеседника.

– Назначение фонда – чрезвычайные ситуации, бедствия, катастрофы. Деньги нужны для помощи пострадавшим. Как раз на этой неделе я передал пятьдесят фунтов семье Халперинов. Они живут не в вашем поместье. Халперин – мелкий служащий, клерк, работает в Истли, а живет недалеко от меня. Чтобы ездить на работу, ему нужна лошадь – его лошадь сдохла недавно. Если Халперин не будет работать, то не сможет содержать семью: в семье у него пятеро ребятишек. Я решил, что церковь обязана проявить милосердие и помочь ему приобрести лошадь.

– Разумеется.

– У Халперина есть знакомый, который согласен продать неплохую кобылу за пятьдесят фунтов. Банк не даст ему кредита: дом почти весь заложен. На лошадь находился другой покупатель. Именно для таких экстренных нужд создается наш фонд. Он не только имеет большую ценность для населения, но просто необходим.

– В принципе согласен, но пять тысяч фунтов слишком большая сумма, чтобы растратить ее на мелкие нужды прихожан.

– Мы ее вложим под проценты, будем получать доход. Я веду счет каждому пенни, милорд. Можете не бояться – я не присвою денег. Есть у меня задумка потратить часть на стипендии для способных юношей. Для нас стыдно, даже позорно, не дать возможности талантливому ребенку получить хорошее образование, чтобы он впоследствии вызволил семью из бедности, – добавил Сент Джон, надеясь, что этот проект заинтересует лорда Мертона.

Я сам получил образование благодаря щедрости покойного лорда Мертона. Если бы не он и не ваша щедрость в то время, когда мне разрешили взять приход Сент Албан, я был бы сейчас чернорабочим. Поэтому мне, больше чем кому бы то ни было, известна ценность милосердия: иногда требуется совсем немного – небольшая финансовая поддержка, чтобы поставить человека на ноги, дать ему возможность занять достойное место в обществе.

Мертону эти рассуждения были известны, он слышал их не впервые. В честности и порядочности Сент Джона он не сомневался. Просто ему казалось, что такое солидное пожертвование достойно более значительного проекта. Однако думать над этим было некогда. Он боялся, что пока беседует с Сент Джоном, Чарити и Льюис изобретут новое занятие, а ему не хотелось оставлять их надолго одних.

– Вернемся к этому вопросу позднее. – Мертон встал, помогая себе тростью. – Еще одна просьба к вам: мне не хотелось бы, чтобы вы поощряли мать в погоне за призраками.

Сент Джон стукнул себя по лбу.

– Как же это я не подумал, что она может неправильно понять, что я молился о Святом Духе?! Очень сожалею, что так вышло. А что касается моих проповедей, то не волнуйтесь – я не собираюсь проповедовать эти идеи. В разговоре с Ее Светлостью я всячески старался ее успокоить, а не сгущать краски. Просто выслушиваю вашу матушку и читаю Священное Писание, насколько мои знания позволяют извлечь из памяти нужное место.

Мертон тем временем уже направлялся к двери. Гость шел рядом.

– Очень хорошо, вы правильно делаете, – сказал он, выглянув в коридор: ему хотелось увидеть Чарити.

Они прошли в Голубой Салон. Там Мертон застал Льюиса, но Чарити не было.

– Где мисс Вейнрайт? – спросил он.

– С отцом в библиотеке – просматривают документы, чтобы узнать что-нибудь о Вальтере.

– Льюис, я еще не могу сесть на лошадь. Придется

тебе объехать все службы и присмотреть, чтобы все было в порядке.

– Что я должен осматривать и за чем присматривать? – недовольно спросил Льюис.

– Есть больные овцы, вода затопляет иногда ячменное поле. Боюсь, что придется делать запруду. Именно этим нужно заниматься, а не водить мисс Вейнрайт по всяким сторожам и отшельникам.

Льюис спросил тихо:

– Как ты думаешь, Джон, Мег могли убить?

– Не пори чепухи.

– Но если в могиле и в самом деле нет ребенка…

– Не понимаю, почему ты слушаешь всякие басни. Да и кого ты слушаешь? Что может знать этот оборванец? Ребенок был похоронен вместе с Мег. Мальчик. Роджер. Если уж так стоит вопрос, можно вскрыть могилу, чтобы прекратить досужие сплетни.

– Узнал что-нибудь от Сент Джона? Удалось ему вытянуть у матери мои деньги?

– Боюсь, что пять тысяч для тебя потеряны. Утешайся тем, что они пойдут на добрые дела. Сент Джон дал пятьдесят фунтов Халперину на лошадь. У меня нет причин не доверять кузену.

– Это правда. Я слышал, что у парня пала лошадь от старости – и видел его на лошади, которую хотел продать Джим Гендерсон, – Льюис был явно расстроен.

– Чем же ты недоволен?

– Просто… Ну, видишь ли, я думал, что главный казначей фонда – ты. Сент Джон может подписывать чеки без твоего ведома?

– Обычно он не беспокоит меня из-за мелких сумм. Но естественно, моего согласия спросят, если потребуются большие расходы. Меня же беспокоит, что у Сент Джона нет достаточного размаха, дальше сиюминутных нужд его фантазия не простирается.

– Тем более удивительно, что он так жаждет заполучить мои пять тысяч фунтов.

В библиотеке Вейнрайт трудился над пыльными пожелтевшими архивами времен Кромвеля. Чарити просматривала небольшую пачку документов, которые были связаны вылинявшей голубой лентой. Они были похожи на женские дневники или личные письма. Чернила выгорели не меньше ленты, но почерк можно было разобрать. «Дневник Маргарет Декастелан» – было написано на титульном листе. Чарити поднесла его к окну, чтобы лучше видеть, и углубилась в чтение, с трудом разбирая непривычное правописание и устаревшие слова.

Дама сообщала об обычных ежедневных делах и событиях. Не устоявшийся стиль говорил о том, что леди была молода: новая зеленая накидка и сбор луговых цветов преподносились на одной странице с угрозой вторжения Круглоголовых[24]. Маргарет писала, что они едят оловянными вилками, так как серебро закопали, чтобы оно не досталось неприятелю. Это обстоятельство, однако, не мешало семье приглашать гостей к обеду: «Семнадцать гостей будет за обеденным столом, ни одного интересного человека», – сетовала леди Декастелан.

Да Маргарет писала, что она и еще несколько местных женщин переселились в другой дом, дом тетушки Мэри, захватив с собой драгоценности, ценные картины и маленькие статуэтки. Среди этих леди упоминалась некая Дама Сидвел, вдова, которую они захватили с собой, несмотря на то, что ее покойный муж и сын примкнули к Кромвелю. Сделали они это, «потому что два брата Дамы Сидвел и ее старший сын Нэгг такие отважные воины и им очень доверяет папа». Так появилось имя Нэгга.

Чарити читала с удвоенным интересом. Известия о вторжении неприятеля в Кифер Холл занимали много места. «Большие потери, убиты двадцать девять из людей папы, одиннадцать ранены, но поместье мы пока удерживаем». Раненые воины доставлялись к тете Мэри, где за ними ухаживали.

«Оба брата герцогини искалечены – один потерял руку, другой – глаз. Запасы кончаются. Невыносимо думать, что наш дом пропитан кровью и смертью. Прошлой ночью спала не более трех часов. Но грех жаловаться, пока папа жив».

Чарити прервала чтение, чтобы дать отдохнуть глазам. Что пережила эта юная леди! Из роскошной жизни попасть в такую ужасную обстановку. В их импровизированном лазарете не было даже врача. Уход за ранеными лег на плечи изнеженных женщин. Чарити продолжила чтение. Среди прочего, сообщалось, что некая миссис Литлмор «в десять утра родила ребенка, девочку. Ее назовут Мэри в честь тетушки, которая поддерживает и дает силу нам всем, несмотря на возраст».

Чарити подумала, что героический подвиг этих женщин заслуживал большего внимания, чем упоминание вскользь в частном дневнике. Сколько лет было тете Мэри? Кто она? Фамилия не упоминалась. На следующей странице бедняжка Дама Сидвел потеряла обоих сыновей. «Карлу, который теперь называет себя Вальтер, чтобы не носить имя ненавистного ему короля, было только шестнадцать. До нас дошли слухи, что Нэгг, его сводный брат, не хотел, чтобы брата хоронили в снаряжении солдат Кромвеля и снял с него камзол и шлем, заменив их на форму роялистов. В это трудно поверить». Неужели из-за камзола и шлема братья враждовали столетия?! «Нэгг умер как герой, защищая отца».

Чарити растрогалась. Пришлось прервать чтение и вытереть глаза. «Папа, почитай здесь», – она протянула дневник отцу. Вейнрайт стал жадно листать тетрадь, но почему-то не с начала, а с конца, словно знал, где содержатся главные сведения. Неужели он читал дневник раньше, когда еще не знал ни имен призраков, ни об их родстве? Неужели он опять мошенничает?

Но, с другой стороны, разве он не заявил категорически, что в спальне леди Мертон призрака нет? И, конечно, его там нет. Если бы ее отец был просто шарлатаном, что ему стоило выдумать привидение? Это было в его интересах.

– Чрезвычайно интересно! – воскликнул он, приподняв бровь, что делало его похожим на сатира. – Покажу леди Мертон. Перепиши это место, Чарити. Мертон рассердится, если мы вынесем дневник из библиотеки. У меня много свидетелей, которые могут подтвердить, что я установил родство призраков, прежде чем прочел о нем в документах. Если удастся скоро завершить здесь работу, к июню смогу отослать статью в ежеквартальный выпуск журнала Общества. К сожалению, в июньский выпуск он вряд ли попадет, но в сентябрьский – наверняка.

– Если бы теперь удалось разгадать загадку пою щей монахини, меня бы в ближайшем январе избрали президентом Общества, при условии, конечно, что Хаусмана не пригласят в Лонглит за это время. Может

быть, леди Мертон напишет письмо леди Бат. Зеленая Леди, которая не дает покоя на верхнем этаже Лонглита, считается леди Луизой Картрес, женой второго виконта Веймута. Но эта легенда меня не устраивает. В ней чего-то не хватает. Если любовника леди Луизы убили, почему бродит не его дух, а ее? Мне кажется, что я смог бы ответить на этот вопрос.

Вейнрайт только скользнул взглядом по дневнику, прежде чем отправиться к леди Мертон. Чарити еще раз подумала, что отец уже читал его. Теперь, разгадав историю Нэгга, он вплотную займется поющей монахиней и тоже быстро с ней справится. В начале следующей недели они уедут, еще один едва начавшийся роман окончится, не придя к завершению. Всегда одно и то же, но на этот раз ее задело глубже, чем обычно, и не только ум, но и сердце. Будет нелегко расстаться с Кифер Холлом, с Джоном. Чарити была уверена, что он тоже неравнодушен к ней, хотя бы немного. Надо что-то предпринять, пока не поздно.

Чарити подошла к окну, размышляя, что бы такое сделать, чтобы продлить визит. Из лесу выходил Сент Джон. Навещал отшельника, старика Неда? Два святых человека должны иногда встречаться. Все же ей показалось странным, что Сент Джон оглядывается по сторонам. Почему он ведет себя так осторожно? Почему боится, что его могут увидеть? Вот он бочком проскользнул в конюшню и вскоре выехал в своей карете.

Чарити быстро забыла об этом инциденте. Переписывать ей нужно было немного. Она взялась за работу, чтобы закончить ее к обеду.

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

Леди Мертон не проявила большого интереса к истории отношений Нэгга и Вальтера.

– Как интересно, мистер Вейнрайт. Да, разумеется, я разрешаю вашей дочери скопировать дневник, но предупредите ее, пожалуйста, быть осторожнее. Бумага, наверное, высохла и может легко порваться.

Она едва взглянула на страницы, где речь шла о сводных братьях.

Ее больше занимало перемещение в Гобеленовую комнату – мрачное помещение, увешанное сплошь фламандскими драпировками. Эту комнату выбрал для нее Мертон, главным образом, из-за ее полной изоляции. В ней было только одно окно, через которое трудно было забраться в комнату снаружи. Замок нельзя было открыть большим медным ключом, подходившим к большей части дверей в доме. Но самым главным достоинством комнаты было ее расположение – как раз напротив спальни Мертона: так ему легче будет справиться со злоумышленником, если он осмелится предпринять следующую попытку запугать леди Мертон.

– Благодарю, миледи, вы очень добры. Попрошу дочь сейчас же приступить к работе, – сказал Вейнрайт.

Мертон слышал их разговор и огорчился, что его надежде провести с Чарити день не суждено сбыться. Он тщательно осмотрел Гобеленовую комнату – все шкафы, углы и стены, чтобы убедиться, что мисс Монтис еще не успела подсадить усыпленную птицу. Закончив осмотр, он запер дверь и положил единственный отпиравший ее ключ к себе в карман. Он решил, что отдаст его матери перед сном и не отойдет от двери, пока та ее не запрет. Мисс Монтис останется в своей комнате в восточном крыле.

Она отнеслась к этой акции Мертона, как относилась к прочим его нападкам, – со спокойным достоинством, но в ее потухших голубых глазах вспыхивали искры гнева.

Остаток дня Мертон провел в кабинете, просматривая счета. Предстоящая необходимость расстаться с пятью тысячами фунтов его не радовала. «В крайнем случае, если уж это неизбежно, – думал он, – деньги должны пойти на благородное дело, которое будет носить имя матери. Стипендиальный Фонд имени леди Мертон – это звучит неплохо. Кроме того, необходимость его очевидна. Поговорю с Сент Джоном об открытии такого фонда».

Ему вдруг захотелось просмотреть счета, которые он подписывал как казначей Албан Фонда. Не следовало позволять Сент Джону единолично распоряжаться деньгами и подписывать документы, это опасно. Не то чтобы Сент Джон мог поддаться соблазну – в конце концов он был членом семьи, – но случись что-нибудь, фонд потеряет доверие прихожан. Мертон перерыл ящик, но не нашел решения совета о назначении его казначеем. «Чертовски странно», – подумал он, так как хорошо помнил, что Сент Джон в свое время дал ему копию. Неважно, он зайдет в церковь и проверит документы, большой срочности нет. Сент Джон не собирается умирать в ближайшее время.

Чарити оделась к обеду с особой тщательностью. Она выбрала новое шелковое платье цвета молодой листвы, которое ей очень шло, но его декольте было излишне смелым для скромного семейного обеда в сельской местности. Однако, если накинуть шаль, то это придаст наряду необходимую сдержанность. Чарити поискала свою светлую шотландскую шаль, но не нашла, хотя помнила, что принесла ее в комнату прошлым вечером. Сегодня она ее не надевала. Девушка решила посмотреть в гостиной на всякий случай, иначе оставалось предположить, что ее украл кто-то из слуг. Неприятная ситуация. Сообщать о случившемся не хотелось; с другой стороны, нужно было предупредить хозяйку о том, что в доме есть нечестный человек. Она наденет белую шаль и как бы невзначай упомянет, что не может найти цветную. Если шаль не найдется, леди Мертон займется другим вопросом.

Мертон старался оказать максимум внимания и любезности гостям за столом, чтобы загладить неблагоприятное впечатление от своего поведения за ланчем. Он, казалось, был приятно удивлен, что Вейнрайту удалось найти сведения, подтверждающие его интуитивную догадку о кровном родстве двух заклятых врагов. В глубине души Мертон, как и Чарити, не сомневался, что Вейнрайт прочел дневник до того, как высказал данное сенсационное предположение.

– Потрясающе! – восклицал он, – у вас, мистер Вейнрайт, действительно незаурядный дар охотника за привидениями. Обязательно порекомендую вас знакомым, если с ними случится нечто подобное.

– Вы, конечно, знакомы с маркизой Бат? – оживился Вейнрайт.

– Разумеется. Надеюсь, что вы побывали уже в их имении Лонглит и познакомились с Зеленой Леди?

– К сожалению, еще нет. Но мне очень хотелось бы, как вы понимаете. Если вас не затруднит, не могли бы вы упомянуть мое имя, когда будете писать лорду Бату?

– Вообще-то мы не переписываемся, но осенью я

увижу его в Палате Лордов и обязательно расскажу о ваших замечательных открытиях в Кифер Холле. Вейнрайт огорчился:

– Это нескоро. Письмо бы не помешало в любом случае. На следующей неделе я свободен; думаю, что к этому времени удастся раскрыть загадку поющей монахини. В конце следующей недели я мог бы заняться Зеленой Леди. Первая половина уйдет на то, чтобы написать очерк о работе в вашем доме, пока события свежи в памяти.

– А как насчет моего призрака? – спросила леди Мертон.

Вейнрайт печально покачал головой – ему не хотелось обижать хозяйку Холла, повторяя лишний раз, что ее преследует не призрак, а больное воображение.

После обеда дамы перешли в Голубой салон. Чарити думала, что леди Мертон под благовидным предлогом удалится, когда джентльмены к ним присоединятся после бокала вина, но та осталась. Видно, ее несколько пугала Гобеленовая комната, стены которой были украшены сценами сражений и охоты на диких зверей.

– Не сыграть ли нам в вист, мистер Вейнрайт? – предложила она. – Можно организовать один столик, а Льюису поручим развлекать мисс Вейнрайт.

– С большим удовольствием, – отозвался Вейнрайт.

Мертон не без разочарования понял, что мать включила его в число четырех игроков. Мисс Монтис и она сама были азартными игроками и не откажут себе в этом удовольствии. Он многозначительно взглянул на Чарити, но она спрятала огорчение за вежливой улыбкой.

– Сегодня что-то не хочется играть в карты, мама, – попробовал отказаться Мертон. – Эта лодыжка…

– Ничего с твоей лодыжкой не случится, ты же будешь сидеть за столом. Поставим скамеечку под ногу. Льюис, попроси Багота принести маленькую скамеечку.

Мертон сделал еще одну попытку увильнуть, предложив вместо себя Льюиса, последний однако поспешил его разочаровать.

– Ненавижу вист! Вот в фаро я бы сыграл.

– Не спорьте. Принеси карты, Льюис, и найди Багота – пусть принесет скамеечку для Джона, – распорядилась леди Мертон.

Мертон повиновался: было бы непочтительно отказаться, когда гость выразил желание принять участие в игре, тем более, что Мертон собирался обсудить с Вейнрайтом один план. Он его вынашивал уже два дня.

Мисс Монтис, когда расставляли стулья для игроков, распорядилась, чтобы стол придвинули ближе к камину.

– Ее Светлость сядет спиной к камину, Багот. Сейчас принесу ее любимую подушечку – так ей будет удобнее, – сказала она. Наконец приготовления были окончены. Мертон нехотя занял место за карточным столом, а Льюис и Чарити пересели на диван. Льюис выразил интерес к дневнику, и Чарити принесла ему переписанную ею копию, чтобы лишний раз не тревожить ветхий оригинал. Они горячо обсуждали события давних лет, склонившись над страницами и почти касаясь головами, что отвлекало внимание Мертона от игры. В этот вечер в вист ему не везло.

Леди Мертон, сидевшая лицом к окну, вдруг заметила мелькнувшую в темноте с внешней стороны дома неясную фигуру. Не в силах произнести ни слова от страха, она указала рукой на окно и упала в обморок. Мисс Монтис захлопотала над ней и пыталась убедить джентльменов, что леди Мертон нужно перенести на диван. Но ее никто не слушал. Все бросились к окну, желая лучше рассмотреть привидение, даже Мертон, забыв о трости, поскакал на одной ноге, предоставив мать заботам Чарити.

Чарити, взглянув в окно при возгласе леди Мертон, успела заметить, что вызвало испуг пожилой дамы. В темноте мелькнула фигура женщины в светлом с младенцем на руках. Секунда – и привидение растворилось в темноте.

– Помогите же! О, лорд Мертон, помогите перенести Ее Светлость! – запричитала мисс Монтис.

Мертон оглянулся на леди Мертон: она начинала приходить в себя.

– Льюис, помоги дамам, – распорядился он, – а я должен догнать этот с позволения сказать, призрак. Брось мне палку.

– Я с вами, милорд, – поспешил присоединиться Вейнрайт.

Такие события были ему по душе. Он пожалел, что оставил наверху пелерину, воображая, как эффектно выглядел бы в ней, но бежать за ней – значило отстать от Мертона, а он не мог этого допустить. Они вышли вместе, Мертон довольно быстро передвигался с помощью палки.

– По-моему, маме лучше, – сказал Льюис. – Да, определенно лучше, вам не кажется, Чарити? Мисс Монтис, принесите, пожалуйста, нюхательную соль и веер. – Отдав это распоряжение, он счел свой долг выполненным и побежал догонять мужчин.

Мисс Монтис вынула коробку с нюхательной солью из кармана и поднесла к лицу леди Мертон. Чарити налила ей вина.

– Это Мег! О, я знаю, это Мег! – простонала леди Мертон. – Вот что вышло из моего переселения. Не нужно было слушаться Джона. О-о-о!

– Он хотел сделать как лучше, – сказала мисс Монтис, бросив недружелюбный взгляд на Чарити. «Понимай как хочешь», – казалось, говорил этот взгляд.

– Позовите Багота, я должна лечь, – прошептала леди Мертон, ослабев от перенесенного потрясения.

– Ключ лорд Мертон носит в кармане, – торжествующе объявила мисс Монтис.

– В мою спальню, мисс Монтис. Мне нужно лечь, не могу даже сидеть. Мисс Вейнрайт, передайте извинения вашему отцу. Не хотелось бы оставлять вас одну, но…

– Не беспокойтесь, мэм, я найду, чем заняться. Сейчас позову Багота.

Чарити вышла в коридор и увидела Багота – он стоял у открытой двери, всматриваясь в темноту.

– Они побежали догонять призрак, – сказал слуга, – хоть бы Его Светлость не повредил ногу еще больше

– Зайдите к леди Мертон, Багот, она зовет вас, – сказала Чарити и выскользнула в темноту.

Ей не пришлось бежать далеко – навстречу шел отец.

– Не мог поспеть за молодыми, – признался он огорченно, – даже Мертон с его больной ногой оставил меня далеко позади. Но им не удастся никого поймать. Поймать призрак на открытом месте, да еще при ветре, совершенно невозможно. Пойдем в дом, Чарити. Как чувствует себя леди Мертон?

– Она пошла в свою спальню, папа. Просила передать извинения.

– Нет необходимости, вполне ее понимаю. Пойдем, Чарити, стаканчик вина не помешает. Возьму его с собой в библиотеку – хочу записать случившееся.

– Да, конечно, делай как хочешь, только не выходи из дома.

Когда отец удалился, Чарити снова выскользнула из комнаты и побежала в том направлении, где скрылись Льюис и Мертон. Минуты через две они появились – она услышала их голоса, они что-то взволнованно и громко обсуждали.

– Будь благоразумен, Джон. Конечно, Чарити не виновата, – урезонивал брата Льюис.

Чарити остановилась и прислушалась, недоумевая, каким образом ее могут считать замешанной в этом деле.

– Я видел на ней эту шаль – вчера вечером она надевала ее к обеду, – ответил Мертон мрачно.

– Она помогает отцу, цель вполне ясна – хотят получить приглашение в Лонглит. Ни минуты не сомневаюсь, что они оба читали дневник до того, как Вейнрайт объявил о родстве Нэгга и Вальтера.

Чарити чуть не задохнулась от негодования. Так вот какое мнение он о ней составил.

– Это был призрак Мег, – заявил Льюис уверенно.

– Не строй из себя осла. Это не привидение. Слышал, как она топала, удирая от нас? Если бы не проклятая лодыжка, я бы ее догнал. Ты слышал когда-нибудь, чтобы привидения держали фонари в руке?

– Я не видел фонаря, – не сдавался Льюис.

– Откуда же тогда шел свет, который падал на сверток? Эта кукла в тряпках должна была изображать младенца, на нее падал свет, чтобы можно было в темноте разглядеть. А потом свет исчез, когда она увидела, что мы бросились к окну, – фонарь погасили.

Мертон увидел Чарити и подошел к ней.

– Надеюсь, вы узнаете свою шаль, мэм? – сказал он, протягивая ее пропавшую шотландскую шаль.

– Разумеется, узнаю. Ее выкрали из моей спальни, – ответила девушка ледяным тоном. – Где вы ее нашли?

– Ее обронило привидение. Может быть, соблаговолите объяснить, как она попала в руки аферистки, которая сыграла роль Мег сегодня?

– Не имею ни малейшего представления; искала ее вечером, чтобы надеть к обеду, но не нашла. Я подумала, что ее украл кто-то из слуг.

– Когда у гостя пропадает вещь, принято ставить в известность хозяйку дома, чтобы предотвратить дальнейшие неприятности. Почему вы не сказали маман?

– Не хотела причинять ей лишних огорчений, у нее их и так достаточно. Я вскользь упомянула, что не могла найти шаль, но она не придала значения.

– Ну вот теперь она нашлась и при крайне подозрительных обстоятельствах.

– Эти обстоятельства не имеют ко мне ни малейшего отношения.

– Я тебе говорил, что мисс Вейнрайт не имеет к этому отношения, – вставил Льюис.

Мертон продолжал молча смотреть на нее.

– Мертон, неужели вы допускаете мысль, что я могу быть связана с этим грязным делом? – сказала она, не в силах сдержать негодование.

– Конечно нет, – сказал он сухо. Его настораживал факт кражи, но он не собирался пока выяснять обстоятельства. – Как маман? – спросил он, переводя разговор на другую тему.

– Пришла в себя. Мисс Монтис отвела ее в спальню, ее старую спальню, у них не было ключа от Гобеленовой комнаты.

– Господи! Как это я раньше не догадался! Именно для этого Монтис устроила сегодняшний спектакль – ей нужно было вернуть мать на прежнее место, там удобнее держать ее в страхе. Надо перевести ее в Гобеленовую комнату.

– Но зачем ей понадобилась моя шаль? – недоумевала Чарити. – Почему она хочет втянуть меня в свои интриги?

– Мне абсолютно ясно, – сказал Льюис. – Потому что мистер Вейнрайт отказывается признать, что в маминой спальне есть привидение. Монтис не устраивает ваш отец, который сводит на нет ее колоссальные усилия доказать обратное. Поэтому она хочет дискредитировать вас обоих в глазах нашей семьи.

– Похоже, что ты прав, – согласился Мертон. Его не нужно было долго убеждать в невиновности Чарити.

– Да, это правдоподобное объяснение, – сказала Чарити. – Ваша матушка убеждена, что это была Мег.

– Интересно все же, кто сыграл ее роль? Льюис, не ты ли случайно организовал представление с отпрыском Доссона в главной роли, как раньше?

– Ну, что ты, даю честное слово. А ты точно уверен насчет фонаря, Джон?

– Абсолютно уверен, что призраком даже и не пахнет.

– Ты прав, это не призрак. Девица смылась в лес, я видел, – сказал Льюис. – Теперь ее не найти. Определенно блондинка. Я видел волосы. Когда шаль упала, волосы ее распустились на ветру – совсем светлые. Куда она бежала? В лесу негде укрыться, там, кроме пещеры, ничего нет.

Чарити вдруг осенило.

– Сколько лет Неду? – спросила она.

– Что? – Льюис не понял, почему ее это интересует.

– Он старый, не знаю точно возраст. Зачем вам знать?

– Он вовсе не старый, где-то пятьдесят с небольшим, – пояснил Мертон. – К тому же он хорошо сохранился, ему даже пятидесяти не дашь – крепкий и подвижный. Я видел, как он носится по лесу – быстрее зайца.

– И волосы у него белые и длинные, – добавила Чарити. – В темноте или при лунном свете можно принять за блондина. Роста он небольшого, в широком платье вполне может сойти за женщину.

Льюис захохотал.

– Остается сказать, что он прячет младенца в пещере, – язвительно заметил он.

– Младенца фактически никто не видел, – сказал Мертон. – Мы все видели существо неопределенного пола, державшее на руках что-то, завернутое в одеяло или в шаль Чарити. Остальное – дело воображения. Что если наведаться к старине Неду?

– Непонятно только, зачем он это сделал? – сказала Чарити.

– Каким-то образом он замешан, – предположил Льюис. – Не забывайте, что Мег была его подружкой до того, когда отец обратил на нее внимание и отнял ее у Неда. Наверное, он не забыл обиды и держит на всех нас зло.

– Скоро выясним, – сказал Мертон, – проводим Чарити и пойдем в пещеру. Вижу, что Багот оставил дверь открытой, – добавил он, сделав всем знак говорить тише.

– Это я виноват, я плохо закрыл ее, чтобы было виднее.

Мертон вдруг осознал, что Чарити находилась одна в темноте до их появления, и сделал ей выговор.

– Я не уходила далеко, – оправдывалась она, – мне бы хотелось пойти с вами к Неду, под вашей защитой мне нечего бояться.

– Категорически запрещаю, – заявил Мертон, и взяв ее под руку, повел в дом.

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

– Что может случиться с мисс Вейнрайт, если мы будем рядом? – возразил Льюис. – Ты становишься похож на отца, Джон, – тот тоже ничего никому не разрешал.

– Чего бояться, действительно? – настаивала Чарити.

Мертон сдался, ему не хотелось показаться слишком жестким перед Чарити, хотя в душе он понимал, что ночная прогулка через лес сопряжена со всякого рода опасностями. Сквозь густые деревья не было видно неба, шелест листвы наводил ужас, крики лесных обитателей, потревоженных вторжением человека, вызывали ощущение незащищенности. Чарити в знак благодарности за разрешение сопровождать джентльменов в обитель отшельника предложила Мертону опереться на ее руку, но по мере их продвижения вперед все чаще хваталась за его рукав, ища защиты от пугавших ее теней и шорохов.

Льюис шел впереди.

– Сейчас придем, еще один поворот. Уже слышно, как журчит ручей. Надо подобраться без шума, – прошептал он.

Путешественники вышли на небольшую открытую площадку, где стоял дом Неда. Окна не были освещены, камин не топился – ни облачка дыма не выходило из трубы. Они бесшумно приблизились к дому.

– Он уже спит, – шепнул Льюис. – Тем лучше, меньше масла уйдет на лампы. Вы были правы, Чарити, Нед слишком много пьет.

– Постучи в дверь, – распорядился Мертон. Льюис легонько постучал.

– Если он спит, то не услышит, – сказал Мертон и забарабанил в дверь палкой. Ответа не последовало.

Он, недолго думая, разбил палкой окно, звон стекла разнесся далеко по лесу.

– Мертон, что вы делаете? Какая необходимость? – испуганно воскликнула Чарити.

– Иначе мы не сможем войти. Льюис, вынь осколки и полезай внутрь, откроешь нам дверь.

– Не знаю, право… Как-то неловко…

– Дом – это крепость, и все такое, – бормотала Чарити в нерешительности.

– Насколько мне известно, этот дом принадлежит мне, – заявил Мертон.

Льюис осторожно удалил из рамы остатки разбитого стекла, но все еще не решался влезть внутрь. Он громко позвал:

– Нед, Нед, ты дома? – Не получив ответа, просунул в окно голову и позвал еще раз. Никого. Льюис влез внутрь и открыл дверь.

Мертон, двигаясь на ощупь в темноте, нашел лампу; Льюис покрутил фитиль и зажег ее.

Их изумленным взорам предстала элегантная комната, великолепно обставленная в стиле барокко. На окнах висели роскошные парчовые портьеры; подкладка из простого хлопка скрывала их от любопытных глаз с наружной стороны дома. У окна стоял мягкий диван, обитый тисненым бархатом, на столике около него – початая бутылка кларета из лучших запасов Мертона и бокалы. Пол покрывал изысканный персидский ковер, вдоль стен расположились изящные столики, – на каждом дорогая лампа, на стенах – знакомые Мертону картины.

– Это полотно Каналетто, я помню, висело в наших Золотых Покоях для гостей! – воскликнул он.

На одном из столиков Льюис увидел прекрасную вазу Веджвудского[25] фарфора.

– Она раньше стояла в моей комнате. Мама сказала, что ее разбили слуги!

Мертон прошел в смежную комнату, ведя Чарити за руку. Спальня тоже являла образец изысканного вкуса – широкая постель под атласным пологом, парчовые портьеры, письменный стол и туалетный столик – все атрибуты жилища джентльмена.

– Смотрите, это серебряный туалетный набор отца! Ну, это уж слишком! – воскликнул Льюис. – Заберу домой. Он рассовал по карманам две щетки для волос и расческу в серебряной оправе.

– Не понимаю, как все это оказалось здесь. Без согласия маман этого не могло произойти, – сказал Мертон. В углу спальни он заметил ящик своего лучшего кларета. На столике около кровати стояла пустая бутылка. Он сердито стиснул зубы. – Не обошлось без Багота, из слуг только он имеет доступ в винный погреб.

– Если так живут все отшельники, я не прочь занять это место, – сказал Льюис. – Ни следа власяницы[26], ни подставки для молитв, ни распятия, ни картин на библейские сюжеты. Живет в праздной роскоши, питание получает с господского стола. Интересно, кто у него тут убирает?

– Судя по толстому слою пыли – никто, – ответила Чарити.

Льюис взял в руки книгу, лежавшую на комоде.

– Ни одной священной книги в доме, даже Библии не видно. Это Шекспир. Представьте – старина Нед читает Шекспира. Старый плут.

– Говорила же вам, что он цитировал Шекспира, – напомнила Чарити.

– Вопрос в том, где его носит среди ночи, – недоумевал Мертон.

Чарити сказала:

– Если это действительно он играл роль Мег, то должен был встретиться с тем, кто его послал, и доложить о результатах. Он же не единственный участник.

– Опять вездесущая мисс Монтис! – прорычал Льюис.

Чарити вспомнила;

– Обратили внимание, что когда Багот готовил столик для виста, мисс Монтис настояла, чтобы леди Мертон села спиной к камину? Она сказала, что Ее Светлости нужно прогреть спину. Но это значило поместить ее лицом к окну, где появилось привидение.

– Надо отдать ей справедливость – Монтис умеет устроить свои замыслы как нельзя лучше.

– Теперь мне припоминается еще одна деталь» на которую я вначале не обратила внимания, – добавила Чарити. – Я видела, как Сент Джон выходил из леса сегодня. Это было после ланча, когда он ушел из Холла. Он как-то боязливо озирался, подходя к конюшне. Может быть, Сент Джон тоже участвует в заговоре, Мертон?

– Сент Джон время от времени навещает Неда, – заметил Льюис. – Вряд ли Монтис нужно столько помощников. Она сговорилась с Недом. Ну и идиоты же мы: бьем здесь окна, а эта парочка замышляет очередную гадость. Рано или поздно он должен прийти домой. Подождем здесь.

– С меня достаточно. Недом займусь завтра, – заявил Мертон решительно.

– Ладно. Можем еще встретить его на обратном пути. Смотрите во все глаза, – посоветовал Льюис.

Они погасили лампу и вышли. В знак протеста Льюис прихватил пару бутылок кларета.

– Пусть скажет спасибо, если не получит одной из этих бутылок по голове, – пробурчал он.

Трое молодых людей, вышедших из дома отшельника, представляли живописное зрелище: один хромал, опираясь на палку, у другого карманы были набиты щетками и бутылками; все были возбуждены и соблюдать тишину не могли. Но добрались до Кифер Холла без особых приключений, не обнаружив следов Неда ни по пути, ни около дома. Мертон, войдя в дом, тут же бросился наверх, потом снова спустился в гостиную и объявил, что перевел мать в Гобеленовую комнату и она заперла дверь на ключ. Монтис, как обычно, избегала смотреть ему в глаза. Она не отходила от леди Мертон, поэтому не имела возможности встретиться с Недом.

– Значит надо ждать его прихода, – сказал Льюис, выгружая из карманов трофеи.

– Ей придется спуститься вниз, чтобы открыть ему дверь, – сказал Мертон.

– Не исключено, что Монтис будет говорить с ним из окна своей спальни, – добавила Чарити. – Было бы неплохо покараулить около дома.

– Вы правы, – согласился Мертон, и они оба посмотрели на Льюиса.

– Понимаю. Мне как всегда достается самая грязная работа, – пожаловался тот. Откупорив бутылку кларета, Льюис заявил: – Я пошел. Не забудьте сообщить, если Нед явится через дверь. Мне вовсе не улыбается просидеть всю ночь в кустах.

– Возьмите одеяло, – посоветовала Чарити.

– Нет уж, спасибо, но на чем сидеть захвачу. – Он взял скамеечку Мертона. Чарити открыла ему дверь и вернулась к Мертону.

– С этого дивана видна лестница в холле, – сказала Чарити. – Если сидеть в темноте, мисс Монтис не заметит нас.

– Вам незачем жертвовать сном, – сказал Мертон из вежливости, хотя ему очень хотелось побыть с Чарити наедине.

– Я все равно не смогу уснуть, когда происходят такие таинственные события. Лучше закутаюсь в шаль, которую я, кстати, не давала Неду, и устроюсь поудобнее.

– Теперь у вас еще один козырь против меня. Еще раз прошу меня простить. – Мертон открыл вторую бутылку кларета в ожидании дальнейших действий со стороны неприятеля.

– Давайте погасим свет, – предложила Чарити.

– Пока не нужно. Холл освещен. Багот еще не запер двери на ночь. Монтис будет ждать, пока все лягут спать. А вот и Багот. Багот, на минутку, пожалуйста, – Багот подошел.

– Я только что был в замке у Неда и нашел там это, – он указал на кларет. – Ключ от погреба есть только у меня и у вас. Я ему вина не давал. Как оно могло там очутиться?

Багот заморгал от смущения.

– Ну как же, милорд, вы же знаете, что мы всегда снабжали отшельника всем необходимым – с того дня, когда ваш отец умер.

– Это отличное вино не относится к предметам первой необходимости, скорее наоборот. Это роскошь. Отшельник, посвятивший жизнь смиренным молитвам, по-моему, может легко обойтись без изысканного вина, без картины Каналетто и без серебряного туалетного набора. Это уже переходит все границы.

– Его Светлость приказывали удовлетворять все его просьбы, в пределах разумного, конечно.

– Но он уже перешел за эти пределы! Багот не знал, что ему делать.

– Я говорил Ее Светлости, что вы не захотите расстаться с Каналетто, – хотя три года вы о картине не вспоминали.

Чарити тихонько хихикнула, Мертон сделал вид, что не заметил этого.

– Значит эти вещи перешли к Неду с ведома леди Мертон?

– Я бы никогда не осмелился снабжать его предметами роскоши, принадлежащими вам, по своему усмотрению, милорд.

– Понятно. Нед когда-нибудь бывает около дома? Может быть, беседует с кем-нибудь?

– Никогда. Он не выходит из леса. У нас заведено, что Джемми, дворовый мальчик, относит ему еду, а от Неда приносит письменные распоряжения.

– Распоряжения?! Что он себе позволяет, черт побери?!

– Извините, надо было сказать «просьбы». Если он просит что-то не совсем обычное, я обсуждаю с Ее Светлостью. Например, он много лет читает книги из вашей библиотеки. Нед большой любитель чтения. Но заметьте, он всегда аккуратно возвращает книги.

Чарити очень внимательно слушала.

– Неужели у него хватило нахальства попросить серебряный набор покойного лорда Мертона? – спросила она, когда Багот кончил говорить.

– О, нет. Этот набор ему подарили Ее Светлость. Старый Нед намекнул, что хотел бы иметь сувенир на память. Я думаю, он имел в виду часы Его Светлости, но Ваша Светлость – он поклонился Мертону – уже взяли их себе.

– И не жалею – прекрасные часы, – произнес Мертон, доставая старые отцовские часы из кармана.

– Итак, все эти годы Старый Нед жил припеваючи, в роскоши, на полном содержании, ничего не делая, – сделала вывод Чарити. – Потеряв Мег, он выиграл гораздо больше, чем если бы женился на ней. Это несправедливо.

– Куда уж. Но в будущем его рацион ограничится пищей, которую едят слуги, и вином, которое пьют слуги. Пусть оставит вещи, необходимые для скромного уюта. Но жить, как лорд, он не будет.

– Вы хотите сказать, что позволите ему остаться в имении? – удивилась Чарити.

Мертон не ожидал такого вопроса.

– Я не могу нарушать приказ отца. Он заключил сделку со Старым Недом. Слово сдержал, и естественно, что я, как его наследник, должен сделать то же самое. Старый Нед всегда жил с нами, сколько я себя помню.

– Конечно. Это главный козырь, – сказала она уклончиво.

– Что-нибудь еще, милорд? – спросил Багот.

– Да. Принесите, пожалуйста, чай и бутерброд для мисс Вейнрайт.

Багот, поклонившись, вышел.

– Ваша матушка очень щедра, раз содержит Неда в такой роскоши, – сказала Чарити. – И все потому, что ее мучают угрызения совести.

– Возможно. А так как она удовлетворяет все его капризы, он решил воспользоваться ее уступчивостью. Мне только непонятно, зачем он пошел на риск. Уж не надоела ли ему такая жизнь?

– Его подбила на это мисс Монтис. Ей-то жилось не так легко, ведь она была всего лишь старшей служанкой прежде, чем стала компаньонкой.

– Верно. Но сейчас ей не приходится жаловаться на жизнь. Что она выигрывает, если их заговор удастся? Большее влияние на маман? Упоминание в ее завещании? – в голосе Мертона звучали нотки сомнения.

– Но ведь она старше леди Мертон, не так ли? Почему она должна быть заинтересована в завещании… если только не… – она замолчала и ждала, когда до Мертона дойдет смысл недосказанной фразы.

– Боже Праведный! Вы намекаете, что, если мисс Монтис будет упомянута в завещании, маман наверняка умрет раньше нее?

– Вполне возможно. А леди Мертон уже беседовала с Пенли. Мертон, неужели она изменила завещание?

Мертон быстро поставил недопитый бокал, вышел поспешно из гостиной и через минуту постучал в дверь Гобеленовой комнаты.

ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ

– Мисс Монтис, это вы? – послышался за дверью голос леди Мертон.

– Это Джон. Открой, мама.

Леди Мертон встала с постели, где искала утешение в чтении псалмов, и открыла дверь. – Пока никаких птиц, слава Богу, – сказала она, пытаясь улыбнуться, но в темных глазах застыл страх, и печать беспокойства легла на лицо, – оно казалось изможденным и усталым.

Сердце Мертона сжалось от жалости, потом волна негодования охватила его, возникло еще более острое желание вывести на чистую воду мошенников, которые приносят столько зла. Он заботливо отвел мать в постель, стараясь говорить спокойно и не выдать бушевавших в нем чувств.

– Вот и отлично, – порадовался он, укрывая ее одеялом. Пододвинул к кровати стул и сел около нее. – Мама, мне нужно знать, скажи откровенно, ты вносила изменения в завещание, когда ездила в Истли позавчера?

– Нет, дорогой. Я же говорила тебе. Просто советовалась насчет пяти тысяч фунтов для фонда. Ты знаешь, что все мое состояние наследует Льюис. Если отнять пять тысяч до того, как я умру, он получает все остальное. Почему ты спрашиваешь?

– Мама, послушай меня внимательно: ты не должна завещать мисс Монтис ничего – ни одного пенса, даже заколки для волос, – ничего. Понимаешь?

Леди Мертон нежно улыбнулась, видя волнение сына.

– Я и не собираюсь, милый. В этом нет смысла – она на пять лет старше меня. Если исключить несчастный случай, то я должна пережить ее.

Его беспокоила именно возможность несчастного случая.

– Обещай, что ни под каким предлогом не изменишь завещания.

Мысль об убийстве не приходила леди Мертон в голову. Она думала только о том, что Мертон волнуется за наследство брата.

– Обещаю, – сказала она. Мертон вздохнул с облегчением.

– Теперь второе дело. Касается Старого Неда, мама. Ты не находишь, что потворствуешь его неразумным прихотям, позволяя жить на широкую ногу. Неоправданное расточительство.

– Старый Нед молится, чтобы Господь отпустил мои грехи. Ты ведь знаешь, что перед смертью твой отец распорядился, чтобы я заботилась о нем.

– Хочешь, расскажу, как он тебя благодарит за доброту и щедрость? Да, я все расскажу, ты должна знать. Это Нед сегодня изображал призрак Мег у окна и напугал тебя до смерти.

– Не говори чепухи! Нед никогда не выходит из леса. И зачем ему заниматься такими вещами? Он вполне доволен жизнью – читает и молится, не работает. Я думаю, что слухи о наших привидениях дошли до деревни, и ребята решили подшутить. Привидение было похоже на Мег. Обычно, когда я ее вижу в окне, она более туманна и раскачивается, словно висит в воздухе.

Мертон подумал про себя, что та Мег больше напоминает куклу, спущенную на веревке из окна. Но убеждать мать было бесполезно.

– Ты неправа, мама. Нед выходит из леса. Я был у него сегодня, после того как так называемое привидение скрылось в лесу. Однако дома его не было. Это он устроил маскарад перед окном.

Леди Мертон снисходительно улыбнулась.

– Знаю, что ты не веришь в призраки, Джон. Если бы у тебя был мой опыт, ты не отрицал бы их с такой уверенностью.

– Твой опыт или твоя совесть, мама? – спросил он мягко.

– Сказать по правде, я вовсе не чувствую себя виноватой в… ну, во многом. Ты имеешь в виду Мег? Да, моя совесть неспокойна в основном из-за Мег. Связанные с ней события были кошмаром моей жизни, я стараюсь забыть о них. Но в последнее время они вдруг ожили и опять преследуют меня. Ты не можешь себе представить, что это такое.

Ночные кошмары не идут ни в какое сравнение с этим ужасом, а я знаю, что такое ночной кошмар, испытала их предостаточно. Для тебя не секрет, что мы с твоим отцом не очень ладили. Я как-то застала его, когда он целовал Мег, а она была такая хорошенькая. Беленькая, пухленькая, с ямочками. Даже беременная она не утратила привлекательности. Я сказала: пусть выбирает – Мег или я. У него не было выбора – он вынужден был убрать ее из дома. Ей оставалось еще два месяца до родов, но мои истерики, необходимость уйти из дома сделали свое дело – она родила в ту самую ночь – одна, в канаве. Я виновата в смерти ее и ребенка, фактически убила их обоих – ребенка твоего отца. Я убила их.

– Ошибаешься, мама. Она была не одна – ее устроили в приют для вдов – позвали врача. В этом ты не можешь себя винить.

– Нет, нет, ты все перепутал. В приюте в эту ночь тоже были роды, но это была другая женщина, не Мег. Я говорила, что Алджернон, твой кузен, был там с женой. Точнее он был там не с женой, а с другой женщиной, которая похоронила мужа за год до того. Семья отослала ее в Шотландию, чтобы скрыть позор, но она хотела родить в Англии. Алджернон просил твоего отца устроить ее в пансионат, чтобы не знала его жена. Я не видела эту женщину – муж считал, что мне не подобает видеться с ней. Она отдала ребенка на усыновление и вернулась в Лондон. Этим ребенком был Сент Джон. Отец устроил все очень тонко. Сент Джоны не имели своих детей, были уже в летах. Твой отец привязался к ребенку, платил за его образование. Я всегда помогала ему, поэтому и попросила отдать ему приход.

– Ты хочешь сказать, что Сент Джон наш кровный родственник? Почему я об этом не знал?

– Я редко говорю об этом периоде моей жизни. И потом, Сент Джон – он знает правду – очень болезненно относится к своему незаконному рождению. Он считает, что священнику лучше было бы быть бедным сиротой, чем побочным сыном джентльмена. Мы придумали версию, что его подбросили к нашей двери в корзине.

Мертон задумался.

– Ты говоришь, он родился, когда вы выпроводили Мег из дома?

– Немного позднее, дорогой, недели через две. Я не знала тогда, что Мег умерла. Твой отец не сообщил мне, мы никогда о ней не говорили после ее ухода. Уже через несколько лет я узнала от слуг. Первое время не верила – они всегда делают из мухи слона. Пустяка достаточно, чтобы сделать из него трагедию. Не хотела даже слушать их. Тогда я была беременна тобой, твой отец был счастлив. Но потом, когда призрак начал преследовать меня, я решила, что нужно сделать над собой усилие и загладить тот грех. Спросила мисс Монтис, правда ли, что Мег и ребенок умерли. Она подтвердила – не очень охотно, правда. Она меня не винит, ты заблуждаешься, думая, что она хочет отомстить.

Мертон слушал с глубоким сомнением. Все подстроенное Монтис не свидетельствовало о ее добрых чувствах.

– Не знаю, что бы я делала без нее эти месяцы, – продолжала леди Мертон. – Она и Сент Джон придавали мне силы. Я, видишь ли, не хочу беспокоить тебя лишний раз и отрывать от многочисленных обязанностей. Тебе и без меня хватает проблем. Пять тысяч не такая уж большая цена за душевное спокойствие. Не то чтобы прощение можно было купить за деньги, но Сент Джон говорит, что милосердие искупает многие грехи. Может быть, Сент Албан Фонд спасет жизнь какой-нибудь бедной матери и ее ребенку и загладит мою вину перед Мег. В надежде на это я нахожу утешение.

– Полагаю, что Сент Джон сможет разумно распорядиться деньгами, – ответил сын.

– Он замечательный человек, такое утешение для меня. Если у тебя нет больше ко мне вопросов, я, пожалуй, посплю. Поговоришь – и становится легче.

– Я запру дверь.

Старая леди снисходительно улыбнулась, словно решив не замечать его странностей, но все же прислушалась и успокоилась только, когда щелкнул замок. Спустившись вниз, Мертон увидел рядом с Чарити Вейнрайта, и это его немного огорчило.

– Я рассказывала папе о странных событиях вечера, Мертон, – сказала она. – Надеюсь, что вы не против? Папа умеет хранить молчание. Что сказала леди Мертон?

– Она еще не изменила завещания и обещала этого не делать, – ответил он.

Вейнрайт, потягивая из бокала кларет, приготовился пофилософствовать об интересующих всех делах.

– Это не моя область, – признался он, что, однако, не помешало ему высказать свое мнение, и он продолжал: – Но я чувствую, что меня это косвенно тоже касается, так как шутники изображают фальшивых, но все же призраков Это очень опасно для нашего дела, потому что подрывает веру и портит репутацию духов.

– Именно так, вполне с вами согласен, – поддержал его Мертон.

– Скажи ему, папа, что говорил мне, – настаивала Чарити.

– Меня это, правда, не касается, как и тебя, дочка, но должен заметить, что не одобряю прогулок ночью в темном лесу и визитов ко всяким чудаковатым старцам. Однако, если лорду Мертону угодно выслушать мое мнение, то скажу следующее. Первое. Этот ваш отшельник прекрасно устроился за вашей спиной. К чему ему раскачивать лодку? Монтис тоже получила теплое местечко. Единственный, кто выигрывает, кто получал деньги, – это Сент Джон. Я имею в виду деньги для Сент Албан Фонда. В подобных делах всегда надо искать материальные причины. Что вы знаете о викарии? Это не первый негодяй, прикрывающийся рясой священника.

– Он мой кузен, – сказал Мертон и объяснил происхождение Сент Джона.

Вейнрайт заставил себя выслушать, не прерывая рассказчика, наслаждаясь отличным вином. Когда Мертон кончил, он снова вышел на сцену – свое излюбленное место.

– Итак, факты, которым вы располагаете, дают два случая родов примерно в одно и то же время. Леди Мертон не знает о смерти Мег и ее младенца. Кто может подтвердить, что они действительно умерли?

– На кладбище есть могила с их именами и датой смерти, – напомнил Мертон.

– Ах, да. Могила. Но ведь ходят слухи, ставящие под сомнение факт, что в могиле лежат останки ребенка. А что, если ребенок не умер? Моя мысль проста: ваш отец придумал историю с любовницей Алджернона, чтобы скрыть, что он устроил в пансион Мег. Он хотел сына. Законного у него не было – он согласился на незаконного. Лучше, чем ничего. Вы упомянули, что между уходом из дома Мег и приездом вашего кузена в пансионат с дамой, которая должна была родить, разница в две недели. Возможно, Мег находилась все это время там в ожидании родов. Когда Мег умерла в родах, ваш отец решил сказать, что ребенок тоже умер и что мать и младенец похоронены вместе. Затем он уговорил Сент Джонов усыновить ребенка. Сент Джон, викарий, каким-то образом узнал семейную тайну и решил утвердить себя в правах наследства.

Мертону эта версия не пришлась по душе, но чем больше он думал о прошлом, тем больше убеждался, что Вейнрайт может быть прав. Об этом же свидетельствовали странные слухи, что ребенка в могиле нет.

– Как мог Сент Джон узнать секрет? – спросил он. – Маман утверждает, что он считает себя внебрачным сыном Алджернона.

– Кто же еще, как не сестра Мег, мог сказать ему? – ответил Вейнрайт вопросом на вопрос. – Можете не сомневаться, что ей известна вся правда. Не удивлюсь, если она находилась в пансионате и ухаживала за сестрой. Но учтите: вам она правды не скажет.

– Багот может быть в курсе, – сказал Мертон и направился в холл, чтобы поговорить с дворецким.

Скоро он вернулся в салон, возбужденный до предела.

– Вы были правы, мистер Вейнрайт. Мисс Монтис действительно помогала сестре при родах. Он упомянул еще более странную деталь: повитуха говорила кому-то, что роженица была в маске во время родов, ей так и не удалось разглядеть ее лица. В пансионате шептались, что леди не хотела, чтобы ее узнали. Но вряд ли местная повитуха могла узнать лондонскую кокотку.

– Ага! – воскликнул Вейнрайт. – Но она наверняка знала в лицо Мег Монтис!

Чарити молча сидела, силясь представить рожающую женщину в маске. В этом было что-то неестественное.

– Эта женщина в маске умерла при родах? Что сказал Багот?

– Нет, – ответил Мертон. – О родах было сказано, что они были очень тяжелыми. Возможно, она умерла после ухода акушерки.

– Так вот как все было сделано, – заметил Вейнрайт многозначительно. – Мег не рожала в ту ночь, когда ваша матушка выставила ее из дома. Ее устроили в хорошее место, где она и находилась до срока. Ваш отец нанял Алджернона и его даму для небольшой инсценировки, что давало ему отличную возможность навещать Мег. Все было сделано, чтобы провести леди Мертон. Дама Алджернона вовсе не была в положении. Мег умерла после ухода повитухи, но ребенок остался жив, его держали в пансионате под видом побочного отпрыска вашего кузена. Затем ваш отец устроил так, чтобы могильщик сказал всем, что ребенок был похоронен с Мег. Вот и все. Слуги придумали, что беспомощная Мег умерла в канаве, они мастера сгущать краски. Но кто-то, кто производил захоронение, проболтался, что ребенка в могиле нет. Теперь уже виновника трудно найти, но кто-то из слуг должен знать.

– Очень интересная гипотеза, мистер Вейнрайт. Над ней надо подумать – ночью лучше всего, – сказал Мертон, почувствовав впервые подлинное уважение к спириту.

– Ну, Чарити, пора нам лечь спать. Схожу только в Оружейную комнату, посмотрю, все ли в порядке. Сейчас вернусь.

Мертон был рад побыть с Чарити наедине.

– У вашего отца светлая голова, он может быть просто мудрым, когда рассуждает о реальном, а не потустороннем мире.

– Вы допускаете, что он прав?

– Можно проверить – есть, правда, только один способ.

– Вы хотите сказать: спросить мисс Монтис?

– Нет. Я собираюсь вскрыть могилу и посмотреть, кто… или что… лежит в гробу рядом с Мег.

– На это нужно разрешение властей.

– Разумеется. Я не собираюсь делать из этого тайны. Напротив, придам максимальную огласку предприятию. К сожалению, кузену Алджернону вопроса не задашь, его уже нет в живых, а маман не знает имени той дамы. Мне кажется, что она была актрисой из Лондона. Алджернон имел много знакомых среди актеров.

Чарити горестно вздохнула.

– Мне жаль вашу бедную матушку. Должно быть, замужество с лордом Мертоном было для нее тяжелым испытанием.

Мертон взглянул на нее с беспокойством.

– Все это было давно. С того времени Мертоны изменились, мы стали лучше. Но призраки из прошлого не оставляют нас в покое.

– Хорошо, что есть мой отец – он поможет разобраться с ними. И еще заставит вас поверить в их существование, Мертон.

– На меня производит большее впечатление его здравый смысл. Он распутал эту темную историю с похвальной быстротой и проницательностью. Не исключаю даже, что его версия реальна.

Их разговор был прерван звуком приближающихся шагов.

– В Оружейной комнате спокойно, – доложил Вейнрайт. – Пойдем наверх, Чарити, – нехорошо утомлять хозяина.

Мертон предпочел бы, чтобы Чарити продолжала его «утомлять», но вежливо пожелал гостям спокойной ночи и проводил их до двери грустным взглядом.

ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ

На следующее утро лорд Мертон спустился к завтраку с намерением обсудить результаты ночных размышлений и стратегию будущих совместных действий. Накануне вечером он уже успел частично посвятить Вейнрайта в свои планы, когда заходил в его комнату по другому делу. Когда Мертон вошел в утреннюю гостиную, ему сразу бросилось в глаза, что Чарити и Льюис сидят рядышком, почти касаясь склоненными головами. Они поспешно отодвинулись и с виноватым видом посмотрели на него – от них не укрылось его неудовольствие. Чарити испугалась, что Мертон не разрешит ей участвовать в намечаемой операции по разоблачению мошенников.

– Вы сказали им? – спросил Мертон Вейнрайта.

– Да, это я сделал в первую очередь. Они согласны, что план удачен: негодяи попадут в собственную ловушку! – Вейнрайт засмеялся. – Один призрак ловит другого. Буду счастлив внести свою лепту. Нужно будет разжечь такой костер, чтобы было больше дыма, – ветер разгонит запах, и огонь будет не так заметен.

– Сомневаюсь, что запах до него долетит вообще. Нужно будет подождать, пока он выйдет из дома, наш святой отец. Если повезет, то не понадобится проводить эксгумацию останков Мег, но на всякий случай я заручусь всеми необходимыми санкциями.

После завтрака Чарити прошла за Мертоном в кабинет.

– Я хочу быть Мег, – сказала она.

– Исключено. Мег будет представлять Льюис.

– Он слишком высокий и большой, никто не поверит, что это женщина.

– В темноте никто не разглядит. К тому же он не будет подходить близко.

– Я уговорю отца, если вас именно это смущает. Он не будет против.

– Я сам буду против. Неизвестно, что может случиться. Я несу ответственность за все и буду распоряжаться сам, – сказал Мертон более резко, чем намеревался. Но подвергать опасности молодую девушку – этого он допустить не мог. Если с Чарити что-то произойдет…

– Вы останетесь в Кифер Холле.

– Мертон, как вы можете быть таким безжалостным! Разрешите хотя бы пойти с вами на кладбище.

Мертон заколебался, она поняла это и продолжала просить еще более настойчиво:

– Ну, пожалуйста, тысячу раз пожалуйста, – не унималась Чарити.

– Ну, хорошо, – сдался Мертон наконец. – Но вы должны оставаться в стороне. Я не хочу, чтобы с вами что-нибудь случилось.

Девушка признательно улыбнулась.

– Наконец-то вы сказали приятную вещь, Мертон.

– В самом деле! Я и не заметил.

– Пока вы не изменили мнение, я уйду, а вы подумайте и согласитесь, чтобы я была Мег, мне так хочется сыграть ее. Я получу истинное удовольствие.

– Вы просили только разрешения принять участие в походе на кладбище!

– С такими несговорчивыми джентльменами надо действовать по-умному. Уинтон предложил хороший метод – просить больше, чем хочется.

– Позволю себе заметить, мисс Вейнрайт, что вы настойчивая женщина и умеете добиваться своего.

– Спасибо, принимаю комплимент, – сказала она и, сделав реверанс, выбежала из комнаты.

Мертон смотрел ей вслед, нерешительно потирая подбородок. Итак, она и Льюис нашли общий язык, у них складываются довольно близкие отношения. Это может вызвать нежелательные затруднения.

В десять Мертон съездил в Истли, чтобы получить официальное разрешение на эксгумацию останков Мег Монтис и ее младенца.

К полудню все домочадцы были посвящены в план, когда собрались в Голубом Салоне. Леди Мертон была посвящена в замысел раньше. Она тут же послала за Сент Джоном, который примчался и прямо с порога заявил протест.

– Неужели вы не можете урезонить Мертона, мистер Вейнрайт? – сказал он, надеясь приобрести союзника. – Одному Богу известно, каких еще приведений это может накликать в дом!

– Вряд ли появятся новые духи, – произнес Вейнрайт задумчиво. – Мег с младенцем итак уже терроризируют дом, хотя мне не удается пока вступить с ней в контакт. Может быть, они так скорее успокоятся. Все будет сделано в рамках приличий, преподобный отец, не волнуйтесь.

– Обещаю, – подтвердил Мертон. – Только посмотрим и зароем. Договорюсь, чтобы копали завтра поздно вечером, когда станет темно и все будут уже в постели. Около полуночи.

– Как интересно! Я обязательно приду. Не отговаривай, Мертон, не откажусь ни за какие коврижки.

– Это не публичное зрелище, Льюис, – настаивал брат. – Будут только рабочие, которым придется копать, я и посторонний свидетель, назначенный магистратом. Я предложил мистера Вейнрайта, они согласились.

– Рад оказать услугу, – поклонился Вейнрайт. – Никогда нельзя знать – в таких случаях могут происходить сверхъестественные вещи. Потревожить могилу – это не простое дело. Викарий тоже может пригодиться, – предложил он, глядя на Сент Джона.

– Я не приму участия в этом святотатстве, это значило бы дать добро вашему ужасному замыслу, – ответил Сент Джон. – Еще раз твердо заявляю, что я решительно протестую. Право же, Мертон, можно проявить элементарное уважение к желаниям вашей матери.

Мертон улыбнулся:

– Мама хочет, чтобы прошлое оставило ее в покое. Именно для ее спокойствия все это и делается.

– Что вы докажете, даже если останков ребенка в могиле не окажется? – спросил Сент Джон. – Это только подтвердит, что ребенок похоронен в другом месте. Или вы хотите перекопать все кладбище?

– Не согласен с вами, – сказал Мертон. – Надпись на плите утверждает, что сын похоронен вместе с матерью. Если младенца там не окажется, это будет означать, что он не был похоронен. Мы должны исходить из убеждения, что труп ребенка не оставили поверх могилы. Иными словами, это будет доказывать, что сын Мег не умер.

– Конечно умер! – воскликнула мисс Монтис. – Я присутствовала при родах. В моих руках это создание испустило последний вздох. Я нашла Мег на лугу, совершенно одну, – поспешно добавила она.

– Если это так, то он лежит в могиле с матерью. Тогда их перезахоронят и дело с концом.

– А если нет? – спросила леди Мертон.

– Тогда придется принять меры, мама, – Мертон посмотрел пристально на викария, затем перевел взгляд на мисс Монтис и снова обратился к матери: – Пожалуйста, не беспокойся. А сейчас прошу меня извинить, надо поговорить с рабочими и выяснить, кто завтра вечером будет свободен. Пойдем, Льюис.

Братья поднялись, поклонились и вместе вышли. Когда они отошли от двери на значительное расстояние, Льюис сказал:

– Возьму лошадь, спрячусь за конюшней и посмотрю, куда пойдет Сент Джон.

– Лучше иди пешком, – посоветовал Мертон. – Если он не пойдет сразу к Неду, посмотри, куда направится, и иди в лес – последи за Недом. Если они встретятся или передадут записку, дай знать.

– Мне только наблюдать или остановить Сент Джона?

– Только наблюдай. Важен сам факт, что они поддерживают связь. И потом, Льюис, как понять, что ты инструктировал мисс Вейнрайт, как подъехать ко мне? – он сердито посмотрел на брата.

– Ну и что же, Джон? Почему ей не пойти с нами? Ты ничего не разрешаешь. Становишься как отец, всеми командуешь…

– Отец бы дал тебе хорошую затрещину за наглость. Давай, выметайся отсюда и берись за дело, негодяй.

Вейнрайт тоже вскоре вышел из гостиной вместе с дочерью.

– Лорд Мертон разрешил зайти в его комнату, может быть, удастся вызвать на разговор поющую монахиню, – объяснил он остальным.

Они не пошли наверх сразу же, а заглянули к Баготу, который согласился взять на себя роль наблюдателя. Как они и подозревали, леди Мертон вышла почти вслед за ними и поднялась наверх. Мисс Монтис осталась в гостиной наедине с Сент Джоном. Все шло по плану.

– Как ты думаешь, выйдет что-нибудь из этой затеи? – спросила Чарити отца.

– Если мы на правильном пути, должно получиться. Что бы ты сделала на месте мисс Монтис или Сент Джона, если бы тебе грозило разоблачение? Ты бы постаралась положить в могилу скелет ребенка, так?

– Но как? Где найти его?

– Трудно, но не невозможно. Где-то поблизости, наверное, были захоронены младенцы.

Багот откашлялся:

– Можно для этого использовать кости животного. В поместье часто хоронят собак. В темноте не разберешься – никто не будет рассматривать кучу костей, завернутых в сгнившие тряпки.

– Как это ужасно звучит! – испуганно воскликнула Чарити.

– Да. Но не так ужасно, как то, что они делают с бедной леди Мертон. Я знал с самого начала, что в ее комнате не было никакого призрака – мы это докажем. Пока же моя репутация под вопросом. Напишу для Общества статью, чтобы они приняли к сведению возможность подделок.

Чарити сказала:

– Пойду наверх, займусь изготовлением парика. Боюсь, что придется пожертвовать круглой шляпой – нужна форма, чтобы приделать к ней волосы. Мертон сказал, что у вас есть желтая шерсть, Багот.

Старый слуга подал ей моток шерсти, спрятанной в чайнике.

– В детской есть кукла – возьмите вместо ребенка, – добавил он.

– Не забудь запереть дверь, Чарити, – предупредил Вейнрайт. – А то мисс Монтис разнюхает наш секрет. Сидит, наверное, как на иголках, бедняжка. Пусть это будет ей уроком. Пойду к поющей монахине.

Чарити предостерегающе посмотрела на него:

– Мертон действительно дал мне разрешение, дорогая, был крайне любезен.

Они пошли наверх вместе, продолжая обсуждать план. Вейнрайт, как Чарити и ожидала, не очень противился ее участию.

– Если Мертон считает, что опасности нет, я не против, – сказал он без особого интереса.

Присутствие мисс Монтис за ланчем не давало возможности обсудить детали; но после ланча Вейнрайты и братья Декастеланы удалились в сад под благовидным предлогом. Они прогуливались по освещенным весенним солнцем аллеям, окруженным тополями, затем спустились к фонтану.

– Сент Джон не пошел сразу к Старому Неду, Джон, – сказал Льюис. – Уехал домой на двуколке, а потом вернулся пешком. Они сидели в доме около часа.

Мертон сказал:

– Я видел, как Сент Джон обходил кладбище, – наверное, искал, где бы стащить кости ребенка. Но не думаю, что он на это решится, – слишком заметно.

Вейнрайт спросил:

– Как вы думаете, Мертон, что они будут делать, когда вы их разоблачите?

– Сент Джону придется поменять род занятий – он не годится на роль священника. С его образованием он найдет другую приличную работу, например, преподавание. Что касается мисс Монтис, то пусть решает маман, но под этой крышей она не останется.

– Очень рад это слышать. Если помните, я сразу сказал, что у нее нехорошие помыслы, – напомнил Вейнрайт.

– Это я помню, – кивнул Мертон и подумал, что Вейнрайт умный человек, когда не садится на своего любимого конька.

– А Старый Нед? – спросил Льюис. – Без нашего отшельника Кифер Холл много потеряет.

– Может быть, он станет настоящим отшельником, – предположил Мертон. – Надо подождать – мы не знаем, в какой степени он замешан в этом деле. Но мои картины вернутся на их старое место в доме, а винный погреб я запру надежно. Мой лучший кларет! Еще чего?

– Сдается мне, Мертон, что это вас волнует больше всего остального, – насмешливо заметила Чарити.

– Отнюдь. Больше всего меня бесит то, что они сделали с маман.

Сад благоухал весенними ароматами и казался самым неподходящим местом для обсуждения мрачных событий Кифер Холла. Мистер Вейнрайт вскоре почувствовал, что в нем проснулся непреодолимый охотничий азарт и повернулся, чтобы взглянуть на аркады.

– Слышали? – спросил он, поднося ладонь к уху.

– Я ничего не слышал, думаю, что Чарити и Льюис слышали не больше меня, – ответил Мертон.

– Неужели никто не слышал жалобного пения? Оттуда, со стороны аркад? Поющая монахиня! Я должен пойти посмотреть.

– Я с вами, – заявил Льюис, и они удалились вместе.

Мертон предложил Чарити руку.

– Наконец-то мы одни, – сказал он с улыбкой. Они дошли до аллеи и направились к фонтану.

– Спасибо, что вы великодушно разрешили папа осмотреть вашу спальню, – сказала девушка.

– Если там действительно орудует призрак, то уж лучше избавиться от него, пока вы… не уехали.

– Мы скоро уедем. Когда леди Мертон убедится, что в ее комнате привидения нет, оставаться дольше станет бессмысленно.

– Но вы забываете о поющей монахине, мэм.

– Вы же в нее не верите. И нас пригласили не из-за нее.

– Разве вы забыли, что я обещал званый вечер?

– Вы еще не скоро сможете танцевать, – напомнила Чарити.

– Совершенно верно, лодыжка еще болит. Придется вам задержаться еще на несколько недель.

– Мы редко гостим так долго, – сказала она огорченно.

– Надеюсь, что мистер Вейнрайт не станет вас торопить на этот раз – я собираюсь сказать ему одно волшебное слово.

Чарити почувствовала, как ее сердце бешено забилось.

– Что это за слово, Мертон? – спросила она чуть слышно.

– Я посылал верхового к лорду Бату в Лонглит с письмом, так как ваш отец выразил желание побывать в этом имении. Упомянул о пребывании в Кифер Холле, восторженно отозвался о его талантах. Лонглит недалеко отсюда. Будет обидно не поехать прямиком в Уилтшир, находясь на полпути туда.

Чарити чуть не заплакала от досады.

– Очень любезно с вашей стороны, – сказала она. – Отец будет в восторге, он давно мечтает о Лонглите.

– Но вы, Чарити, разделяете страсть отца к этому бродяжническому образу жизни?

– Честно говоря, мне эта жизнь начинает надоедать. Не успеем приехать домой, как снова нужно куда-то отправляться.

– Может быть, пришла пора начать более оседлую жизнь? – сказал Мертон, наблюдая за ее реакцией.

Девушка печально покачала головой.

– Пока в Англии есть хоть один призрак, отец не угомонится, с ним бесполезно об этом говорить.

– Попробую уговорить его, – сказал Мертон.

– О, нет, прошу вас. Отец этим живет. Если лишить его возможности гоняться за привидениями, он зачахнет от тоски.

– Но я не имею в виду, что мистер Вейнрайт тоже должен изменить стиль жизни. Я говорил только о вас. Если ему нравится, пусть ездит, сколько хочет.

Чарити однако не привлекала жизнь в одиночестве, со служанкой и экономкой в качестве собеседниц. У нее никогда не было достаточно времени, чтобы расширить круг близких друзей. Кроме членов Общества и их домочадцев они почти ни с кем не общались. Теперь она снова теряла потенциального parti[27] из-за хобби отца. Предстояло ехать в Лонглит и ловить там Зеленую Леди. А лорд Мертон найдет себе тем временем невесту среди девушек своего круга.

Чарити задумчиво наблюдала, как рассыпались во все стороны брызги от фонтана. В капельках отражались лучи солнца, они сияли на лету, как бриллианты, пока не падали в бассейн.

– В Редли Холле не было такого прелестного фонтана, – сказала Чарити грустно. Она присела на край бассейна и опустила пальцы в воду; ее единственным желанием было остаться навсегда в Кифер Холле, с Мертоном.

ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ

Обед прошел невесело. Леди Мертон бросала сердитые взгляды на сына. Заявление Вейнрайта, что ему удалось разгадать тайну поющей монахини, не вызвало у нее никакого интереса.

– Это была любовная история, – начал Вейнрайт. – На месте спальни лорда Мертона некогда находилась монашеская келья мужского корпуса монастыря. Монахиня проникала к своему возлюбленному по веревочной лестнице, которую тот спускал для нее глубокой ночью. Боюсь, что леди была, как бы это лучше выразиться, не очень строгих правил. Семья отправила ее в монастырь за разбитное поведение. Она увидела Брата Френсиса – так звали ее избранника, – когда тот работал в саду. Ей удалось склонить его к свиданию ночью, после того как все другие послушницы и послушники легли спать. Такая хитрая и опытная девица может соблазнить кого угодно, даже самого ангела. С наступлением холодов свидания были перенесены в его келью.

Настоятельница женского монастыря – он находился тут же поблизости – однажды делала обход келий рано утром и увидела пустую кровать. Она уведомила старшего настоятеля, тот вызвал отца монахини. Это была местная семья. Отец установил за дочерью слежку, заметил ее и проник за ней в келью. Выхватив кинжал, он бросился на Брата Френсиса, но дочь загородила его собой в надежде, что отец не причинит ей вреда. Однако она не рассчитала, и сталь вонзилась ей в сердце. Отсюда кровавое пятно на корсаже призрака. Брату Френсису пришлось перенести тяжелое наказание. Историю замяли, чтобы отец монахини не попал под суд за убийство.

Вейнрайту потребовалось немало времени, чтобы представить отчет о монахине в столь драматическом свете. Холодный прием аудитории его разочаровал.

– В самом деле? – равнодушно спросила леди Мертон и тут же предложила гостю еще рагу.

Один Льюис слушал с искренним интересом, стараясь не пропустить ни слова.

– Кто была эта леди? – спросил он.

– Монахиню звали Филомела[28]. Фамилию не удалось обнаружить. Филомела, конечно, звучит поэтично для соловья. Помните, у Спенсера, если не ошибаюсь: «И песня Филомелы слезы у тебя исторгает». Ваша незадачливая Филомела была известна в монастыре своим чарующим голосом. С того времени ее надрывная мелодия звучит в этих стенах.

– Странно, как это стены до сих пор не размыло от слез. Чего она хочет? – спросил Льюис.

Вейнрайт загадочно улыбнулся.

– Привидения плачут сухими слезами. В них нет физической субстанции. Единственное, что нужно Филомеле, это право оставаться здесь и ждать возвращения Брата Френсиса.

– Ей придется долго ждать, – засмеялся Льюис.

– Ей никто не мешает, – сказала леди Мертон. – Никто не гонит ее отсюда – мы ее не ощущаем.

Вейнрайт подождал, пока замечания, нарушающие его рассказ, прекратятся.

– Днем она обходит помещения бывшего монастыря, напевая свою печальную мелодию, а ночью возвращается в комнату лорда Мертона, которая для нее все еще остается кельей Брата Френсиса. Призраки часто не замечают переделок, которым подвергались места их обитания. Она не злой и не вредный призрак. Ее сила угасает. Еще лет сто, и вы от нее избавитесь. Конечно, после того, как она поведала мне свою историю, я бросился в библиотеку и попытался найти документы подтверждающие это. Но, увы! Ничего не удалось обнаружить.

Изобретательность и фантазия Вейнрайта произвели на Мертона сильное впечатление.

– Очень интересно, – сказал он. – И Филомела сегодня днем была почему-то особенно активна. Обычно с ними это случается в полночь. Любопытно, чем это объясняется.

– Наступает полнолуние, – объяснил Вейнрайт. – В полнолуние призраки ведут себя намного активнее. Конечно, их любимое время полночь. Сегодня в полночь, полагаю, все ваши духи придут в движение.

Мисс Монтис хотела что-то сказать – это случалось редко: обычно за столом она молчала.

– Слово «лунатик» происходит от французского «1а lime», – сказала она, презрительно усмехаясь объяснению Вейнрайта. Она хотела сделать намек на то, что спирит вел себя, как лунатик, занимаясь хождением по опасным местам при свете луны, но сатира не относилась к ее дарованиям.

Вейнрайт снисходительно проглотил язвительное замечание и углубился в рассуждения о влиянии луны на потусторонний мир.

После обеда леди перешли в Голубой салон. Как Чарити и предполагала, леди Мертон и мисс Монтис удалились, как только к ним присоединились мужчины. Леди Мертон, приложив пальцы к вискам, пожаловалась на мигрень.

– Я дам вам немного лауданума, – сказала мисс Монтис.

Когда они вышли, Мертон сказал:

– Этот лауданум даст ей уверенность, что ближайшие несколько часов маман будет крепко спать и не позовет компаньонку. Как я понимаю, мисс Монтис будет в это время вне пределов досягаемости.

– Когда мы выйдем? – спросил Льюис нетерпеливо.

– Не скоро, не раньше, чем через несколько часов. Сыграем в вист, чтобы скоротать время? Монтис наверняка не спустит с нас глаз. В одиннадцать все отправимся спать.

Они сыграли несколько партий в вист. Каждый думал о другом. Багот забежал в половине одиннадцатого сообщить, что мисс Монтис только что спустилась в кухню выпить чашечку какао. Как бы между прочим спросила, чем заняты остальные.

В одиннадцать они закончили игру и довольно шумно удалились каждый в свою спальню, все кроме Льюиса. Вскоре Льюис постучал к Мертону и сообщил, что Монтис проскользнула через кухонную дверь и направляется к Сент Джону.

– А Нед? – спросил Мертон.

– Он не появлялся. Вероятно, пошел раньше. У меня все готово. Пойдем?

– Постучи к Чарити и Вейнрайту.

Четверо заговорщиков встретились в Голубом салоне, не зажигая света. Все были одеты в темное.

– Выйдем через библиотеку на случай, если они поставили кого-нибудь наблюдать за домом, – сказал Мертон. – Там густые деревья, нас не будет видно.

Все сделали так, как он предложил. Сквозь густые облака пробивался слабый свет луны. Видно было, как с земли поднимается туман. Чарити вдруг охватило чувство нереальности происходящего, все было похоже на волшебную сказку. Мертон вытянул откуда-то из-за дерева мешок с сырой шерстью и коробку с лучинами, припасенные ранее. Чарити и Льюис тоже взяли узлы и, убедившись, что никто не наблюдает, направились к кладбищу, стараясь держаться ближе к шелестевшим на ветру деревьям.

Чарити предложила Мертону руку под предлогом, что он хромал, но в действительности нога уже не болела и он шел почти свободно. Она видела, что Мертон сможет танцевать гораздо раньше, чем через две недели. Или он хотел воспользоваться тем же предлогом, чтобы дольше задержать ее в Кифер Холле? Когда же его рука крепко сжала ее пальцы, Мертон и вовсе забыл о хромоте. Посмотрев на небо, освещенное луной, он произнес:

– Слишком прекрасная ночь, чтобы тратить ее на погоню за призраками.

– Только не говорите таких кощунственных вещей при папа, он вас в лучшем случае не поймет. Для него нет в мире занятия более достойного и захватывающего, чем гоняться за призраками.

Мертон пристально посмотрел на девушку.

– Нам не обязательно жить его жизнью, Чарити. У нас могут быть свои интересы. – Он замолчал, только крепче сжал ее пальцы.

Вскоре они достигли кладбища. В лунном свете оно производило зловещее впечатление. Белые монументы стояли, как призраки на страже покоя давно почивших членов семьи Мертонов. Развесистый вяз чернел на фоне серебристого неба. В таком месте нетрудно было поверить в призраков. Где-то вдали слышался жалобный вой собаки, от которого по спине пробегали мурашки. Сплошная изгородь тисового дерева обеспечивала надежное укрытие заговорщикам и естественные кулисы, за которыми Льюис перевоплотился в привидение Мег Монтис.

– Куклу захватили? – спросил он Чарити. Девушка отдала ему узел: старую куклу, которую

она отыскала в детской и завернула в льняное одеяло.

– Этот чертов парик с волосами из шерсти не хочет развеваться на ветру, как настоящие волосы, – пожаловался Льюис.

– Ничего, не обращайте внимания; только привяжите его покрепче, чтобы он не слетел в самый ответственный момент. Издалека вас все равно не разглядят, – успокоила его Чарити.

– Как это вы женщины передвигаетесь в широких юбках? Я в них обязательно запутаюсь и не смогу пробежать и шага.

Мертон разложил у нижней части могилы сырую шерсть, замаскировал ее куском дерева и молча вглядывался в дом викария. В одиннадцать тридцать дверь открылась, и три фигуры бесшумно выскользнули, направившись к кладбищу.

– Кто третий? Это не Нед, – озабоченно прошептал Льюис.

– Он самый, просто переоделся в брюки. Белая роба слишком приметна, – объяснил Мертон.

Трое злоумышленников – викарий, мисс Монтис и Старый Нед – оглядывались по сторонам по мере приближения к кладбищу. Мужчины несли лопаты. Мертон рассчитывал, что мисс Монтис должна нести узел с костями какого-нибудь давно умершего животного, которые они решили подложить в могилу Мег. Но ничего похожего на узел в руках у нее не было.

Мертон недоумевал, как заговорщики намеревались скрыть от тех, кто будет эксгумировать останки, что могила была только что вскрыта. Правда, всегда оставалась возможность свалить вину на кого-нибудь другого. Или они собирались, напротив, выкрасть останки ребенка из другой могилы? Это было умнее, чем подсовывать кости животного, которые можно легко отличить от человеческих. Опередив официальных эксгуматоров, злоумышленники запутали бы дело так, что никто не докопался бы до истины.

Мертон разжег огонь, загородив его спиной, и подпалил огарки свечей, скрытые в сырой шерсти. Из вяло тлеющего костра стал подниматься дым. Три фигуры продолжали идти, направляясь к могиле Мег. Первой заметила дым мисс Монтис. Она остановилась и указала на него своим спутникам, спросив в испуге:

– Что это значит?

Фигура с длинными светлыми волосами в женской ночной рубашке, которая была ей немного маловата, медленно и плавно поднялась за дымовой завесой и, баюкая ребенка на руках, издала низкий жалобный стон, от которого у Чарити волосы встали дыбом, хотя она знала, что это всего лишь Льюис.

Призрачное видение протянуло руку в сторону священника и произнесло срывающимся фальцетом:

– Сын мой, остановись, не тревожь мой покой, не то будешь целую вечность страдать, как страдаю я, твоя бедная мать. – Священник выронил лопату и смотрел перед собой безумными глазами, открыв от потрясения рот.

Видение продолжало, протянув руку в сторону Неда:

– Нед, если любишь меня и нашего сына, останови его, не дай свершиться святотатству.

Первым очнулся Нед.

– Мегги, это в самом деле ты? – произнес он хрипло.

– Замолчи, дурак! – шикнула на него мисс Монтис. – Это все шуточки проклятого охотника за духами. Откуда им знать правду?

– Ив самом деле, откуда? – произнес Сент Джон срывающимся от волнения голосом.

Нед забормотал, трясясь от страха:

– Мне страшно, сынок. Игра не стоит свеч. Все эти годы мы неплохо жили, дурача Мертонов. Вчера я не должен был тревожить Мег, изображая ее призрак. Но сегодня хочу взглянуть на нее в последний раз.

Нед стал приближаться к Льюису, а тот старался отступить как можно дальше, прячась за густым дымом. Скоро его фигура скрылась за тисовой изгородью.

Мертон шепнул Вейнрайту:

– Уведите Чарити домой. Я скоро приду. – И он выступил вперед навстречу заговорщикам. – Мои дорогие, – приветствовал их он, – теперь вам придется сделать откровенное признание: у меня есть три свидетеля, которые слышали ваш разговор и подтвердят каждое слово. Может быть, пройдем в дом викария и обсудим ваши шансы на успех?

Льюис, переодевшись, присоединился к Вейнрайтам, неся в руке длинную ночную рубашку и женскую шляпу с пришитыми к ней длинными светлыми шерстяными нитями. Он надрывно кашлял от дыма, его глаза слезились.

– Пресвятая Дева, сработало, как часы. Я совсем не мог говорить из-за дыма, но это оказалось кстати, придало голосу потусторонний оттенок. Вейнрайт, вы гений.

Давайте подойдем к дому викария и подглядим в окно, как они выкручиваются.

– Не нужно, Мертон справится сам, – ответил Вейнрайт. – Он встретит нас в Холле.

– Это на него похоже – всегда снимает сливки. Тогда я затушу огонь, – неохотно согласился Льюис и затоптал тлеющую шерсть.

Чарити несколько иначе истолковала желание Мертона завершить операцию единолично: не хотел выставлять напоказ неблаговидные семейные дела, стремился уберечь репутацию семьи от бесцеремонного языка Льюиса.

– Я не ослышалась, Нед в самом деле называл Сент Джона сыном?! – спросила она.

– Именно так он его назвал, – ответил Вейнрайт. – Вчера Мертон заходил ко мне, мы долго беседовали. Леди Мертон как-то выразила удивление, что Мег родила слишком быстро, она винила себя за то, что очень жестоко обошлась с девушкой и вызвала преждевременные роды. Считала себя убийцей их обоих. Хотя все говорили, что живот у Мег был очень большой. Мертон проанализировал факты и пришел к выводу, что Мег уже была беременна, когда сошлась с отцом.

– А так как тогда она встречалась с Недом, то он и был виновником ее положения, – добавил Льюис. – Но они решили сделать вид, что виноват отец, им это было выгодно. Старый Нед немало погрел руки на своем же грехе, а Мег надеялась, что лорд Мертон обеспечит безбедную жизнь ей и ребенку.

– Что он и сделал, по крайней мере, для сына.

– Я бы не удивился, если бы эта потаскушка продолжала крутить любовь с Недом и в его паломничестве. Мы еще хорошо отделались – одним отпрыском. Их могло быть гораздо больше, если бы она осталась жива.

– Значит, Сент Джон сын Мег и Неда, а не лорда Мертона, – сказал Вейнрайт.

– Ты хочешь сказать, что Старый Нед настоящий отец Сент Джона? – переспросила Чарити, с трудом воспринимая неожиданный поворот событий.

– Разумеется, – подтвердил Вейнрайт. – Но покойный лорд Мертон этого не знал, поэтому уговорил кузена Алджернона усыновить ребенка – хотел, чтобы сын был рядом.

– И вот благодарность! – негодовал Льюис. – Клянусь, их надо повесить, и даже это недостаточно строгое наказание для негодяев. Лучше их четвертовать!

Вся компания вернулась в Голубой салон и продолжала обсуждать событие за бокалом вина. Часом позже к ним присоединился Мертон, очень озабоченный. Он не выглядел победителем.

– Пренеприятное дело, – сказал Мертон принимая от Чарити бокал вина. – Хорошо, что с ним покончено. Заставил Сент Джона изложить письменно действительные факты, все трое подписались, признав свою вину. Завтра дам почитать письмо леди Мертон. Постараюсь, чтобы ей не пришлось больше встречаться ни с одним из них.

– Надеюсь, Джон, что ты не позволишь им отделаться легким испугом, – сказал Льюис.

– Не очень легким, – ответил Мертон. – Они потеряли тепленькие местечки здесь. Сент Албан Фонд будет прикрыт. Теперь я уверен, что Сент Джон намеревался вытянуть из маман все десять тысяч фунтов, то есть все ее состояние, да и твое тоже, Льюис. Этого ему бы хватило, чтобы оставить приход, переселиться в Лондон и жить там в полном достатке. У него никогда не было призвания служить богу, это была идея отца. Теперь Сент Джон переедет в Лондон и подберет себе место по вкусу – с его образованием это нетрудно; а его родная тетка мисс Монтис будет вести хозяйство.

– А Старый Нед? – спросил Льюис.

– Нед останется на прежнем месте, но на гораздо более скромных условиях.

– Его тоже надо выгнать, Джон. Мы пришли к мысли, что они с Мег собирались продолжать свои встречи, поэтому он и просил оставить ему тот дом в лесу.

– Может быть, сначала так и было. Что теперь об этом говорить? После тридцати лет одинокой жизни он должен был привыкнуть к этому. Да и отец обещал, видишь ли…

– Но отец не знал правды, они провели его. Видно было, что Мертону неловко проявлять столь неуместную щедрость, он был в явном замешательстве.

– Сент Джон уже пожилой человек, Льюис. Куда он пойдет? Что он может делать? Он нам не помешает. В той игре кузен оказался заложником, его положение не очень завидное.

Вейнрайт отпил немного кларета и спросил:

– Интересно, что подтолкнуло этих негодяев к такой активности в последнее время? Все эти годы они довольствовались своим положением, почему сейчас им захотелось протянуть руку за большей долей, чем им была отпущена? Что-то все-таки должно было повлиять на их решение.

– Мне кажется, что этот план они начали вынашивать давно, – ответил Мертон. – Сент Джон учредил Сент Албан Фонд примерно полгода назад: у него тогда уже была мысль заставить маман пожертвовать фонду ее состояние, а сам он хотел ведать распределением денег. Я посмотрел вчера бумагу, которую имел глупость подписать: Сент Джон как президент имел право распоряжаться деньгами фактически единолично. Моя подпись для погашения чека не требовалась.

– Я сразу почувствовал, что этот фонд авантюрная затея, – сказал Льюис.

Мертон продолжал:

– Все началось с ухода мисс Сабурин. Тогда-то идея засела в мозгу у кого-то из них. Монтис знала, что маман испытывала угрызения совести. Она использовала эту ее слабость, чтобы втереться в доверие и стать компаньонкой. С тех пор постоянно подогревала чувство вины в душе несчастной женщины. Затем эта авантюристка удачно воспользовалась семейными поверьями о призраках, посещающих Кифер Холл, и добавила к ним еще один. Дух Мег мог довести укоры совести до мании, до болезни. А сделать это было так просто – спустить с чердака чучело на веревке или подпустить пару через дырку в шкафу.

– А птица?

– Это уже от безвыходного положения, когда остальные пути были отрезаны. Монтис спрятала ее в комнате днем, а ночью раздвинула портьеры и выпустила. Она же стащила вашу шаль, Чарити. Ей не давало покоя упорство мистера Вейнрайта, не находившего призрака в комнате леди Мертон. Она решила очернить вас в моих глазах в надежде, что я отошлю вас из дома.

Вейнрайт сокрушенно покачал головой.

– Отвратительная женщина – я это сразу почувствовал, как только переступил порог.

– И не ошиблись. Я понял, что вы обладаете способностью понимать людей с первой встречи. Живых людей, я имею в виду, – сказал Мертон.

– И мертвых тоже, – добавил уязвленный Вейнрайт.

– У папы много талантов, – улыбаясь ранимости отца, сказала Чарити. – Он еще в Лондоне сказал, чтобы я не брала с собой костюм для верховой езды, и костюм действительно не понадобился.

– Но отец также советовал взять вечернее платье, не так ли? – язвительно заметил Мертон. – Здесь он тоже угадал. Завтра мы исправим нашу оплошность в том, что недостаточно хорошо развлекали вас, и организуем небольшой раут.

Вейнрайт был равнодушен к вечеринкам.

– Очень любезно с вашей стороны, Мертон, но вовсе не обязательно устраивать прием. Мы очень скоро уедем. За вами последнее слово – все зависит от того, что вы решите делать с Нэггом и Вальтером. Если хотите, чтобы баталии в Оружейной комнате прекратились, то придется убрать желтый камзол и круглый шлем. Они оскорбляют патриотические чувства вашей роялистской семьи. Если вы считаете, что эти вещи придают особую пикантность вашему дому – все лучшие дома имеют свои привидения, – тогда предлагаю постелить толстый мягкий ковер под столом, на котором они лежат, чтобы сохранить шлем от дальнейших повреждений.

– Это оптимальный вариант, – сказал Мертон. – Нам будет не хватать Нэгга и Вальтера, если они нас покинут.

– У вас останется поющая монахиня, – напомнил Вейнрайт. – Она еще будет с вами некоторое время. Может быть, мне удастся еще раз переговорить с ней и узнать о судьбе Брата Френсиса. Но вижу, что вы утомлены, Мертон. Скоро уже утро. Пожелаем спокойной ночи. Пойдем, Чарити.

Чарити встала и сделала прощальный реверанс. Мертону не хотелось выказывать особые знаки внимания девушке на людях. Он поклонился и сказал:

– A demain[29]. Если повезет, завтра будет ответ от лорда Бата.

ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ

На следующее утро леди Мертон выглядела помолодевшей и оживленной. До завтрака Мертон успел показать ей письмо и объяснить, что произошло. Она даже спустилась к общему столу, чего не случалось последние несколько месяцев. Тщательно напомаженная и нарумяненная она казалась на добрых десять лет моложе той напуганной и изможденной женщины, которая встретила Вейнрайтов в Кифер Холле в день их приезда.

Леди Мертон с обожанием смотрела на мистера Вейнрайта.

– Джон рассказал, что это вы придумали такой удачный план. Я знала с самого начала, что вы принесете мне избавление от душевных мук. Помните, мистер Вейнрайт, как вы посмотрели мне в глаза и уверенно сказали: «Не бойтесь, леди Мертон, мы выясним, что вас беспокоит, и устраним причину. Вам не в чем себя винить». Я, конечно, тоже была в чем-то виновата – сурово обошлась с Мег, но все потому, что эта девчонка издевалась надо мной. Она не имела права так со мной обращаться, была такой дерзкой, я этого не заслужила. Но как вы все узнали?

Вейнрайт напустил на себя важность и сказал авторитетным тоном:

– Вы были окружены определенной аурой, излучали большую печаль, чем требовала ситуация. Мне трудно объяснить, как меня осеняет догадка. Эти природный дар. Мертон подтвердит, что я раскусил мисс Монтис с первого взгляда. – Избытком скромности он не отличался и никогда не упускал случая себя похвалить. Оба старались не вспоминать тот период, когда леди Мертон выражала недовольство гостем.

– Так оно и было, мама, – сказал Мертон, улыбнувшись впервые за эти дни. Сейчас не время было вспоминать, как он неделями тщетно уговаривал мать избавиться от своей компаньонки. – Мистер Вейнрайт, если память мне не изменяет, утверждал также, что в твоей спальне нет призрака.

– Призраки были в моем воображении, но теперь они исчезли. Нужно отпраздновать это событие. Мы устроим вечер и не отпустим вас, мистер Вейнрайт, пока не отметим счастливое решение загадки злого призрака Кифер Холла.

После завтрака гость поступил в распоряжение хозяйки дома, продолжавшей изливать на него восхищение. Они обсуждали свои впечатления от призраков в Кифер Холле. Спирит был рад случаю проверить реакцию аудитории на то, что собирался довести до сведения Общества и описать в журнале. Их беседа была прервана появлением Багота, вручившего мистеру Вейнрайту письмо.

– Что бы это значило? – удивился тот, вскрывая конверт. Он пробежал глазами текст и лицо его осветилось невыразимым блаженством. – Это от маркизы Бат, – объявил Вейнрайт, сияя от удовольствия. – Маркиза приглашает нас заехать в Лонглит на следующей неделе. Как она узнала, что я в Кифер Холле? Леди Монтегью! Я упомянул в письме к ней, что вы пригласили меня, леди Мертон. Маркиза знала где меня найти. Очень мило с ее стороны. – Вейнрайт дочитал письмо до конца. – О, нет, это не леди Монтегью. Благодарить надо вас, Мертон.

– Я написал Батам письмо, – сознался лорд Мертон. – Так как вы оказали нам неоценимую услугу, я взял на себя смелость порекомендовать вас. Надеюсь, вы не в обиде. – После неоднократных намеков Вейнрайта жест Мертона вряд ли можно было назвать личной инициативой.

– У меня масса дел, – сказал Вейнрайт, – но отказать в этой просьбе я не могу. Зеленая Леди их преследует. Наступает новолуние, она станет еще активнее.

Мертон понял, что маркиза не обошла его комплиментами в письме и решил тут же написать и поблагодарить ее.

– Так вам удобнее отправиться туда прямо из Кифер Холла. Вы на полпути к Лонглиту, – воскликнула леди Мертон. – Не вижу смысла возвращаться в Лондон. Проведете уик-энд здесь, а на следующей неделе поедете в Лонглит.

– Боюсь, что дочке это не понравится. – Он вопросительно взглянул на Чарити, но не заметил и тени огорчения; напротив, глаза ее светились радостью. – Она всегда с нетерпением ждет возможности вернуться домой к друзьям. Но, может быть, она простит мне в последний раз. Лонглит! Я мечтал заняться Зеленой Леди!

Вейнрайт выглянул в окно.

– Вот один ворон уже летает перед окнами.

– Они все летают время от времени, – отозвалась леди Мертон. – Но это ничего не значит. Вот когда они все одновременно начнут летать над домом, как ошалелые, тогда жди хороших вестей.

– Вот и другой к нему присоединился, – воскликнул Льюис. – Еще один! Господи, что это может означать? Мама, ты случайно не ждешь ребенка? Ну, конечно, нет, я шучу.

– Они объявляют о моем выздоровлении, – сказала леди Мертон, когда еще одна птица присоединилась к товаркам. – Я действительно словно заново родилась. Они летали так, когда ты родился, Льюис. В тот день птицы кружились над домом, как безумные.

– Прошу извинить меня, мэм, я должен выйти и посмотреть на это редкое явление, – сказал спирит. Льюис последовал за Вейнрайтом, чтобы узнать, как записаться в Общество, его также интересовало, какой портной шил ему накидку.

– Давайте все выйдем, – предложила леди Мертон. Мертон помог дамам подняться, и все отправились посмотреть на кружащих над домом воронов.

Чарити и Мертон несколько отстали от остальных, затем свернули к задней части дома и остановились под старой яблоней.

Чарити сказала:

– Спасибо, что написали леди Бат, папа так счастлив.

– Редли Холл пожинает лавры, Кифер Холл вообще не в счет, но Лонглит!… Вообще-то я написал лорду Бату, но на эту приманку, я говорю о призраках, клюют обычно леди…

– Вы считаете это чепухой, правда, Мертон?

– Увидеть – значит поверить. Я не видел еще ни одного призрака.

– Но вы же слышали, что происходило в Оружейной комнате, и видели результаты.

– Я видел также девицу с фермы, которую Льюис послал в мою комнату и Старого Неда, завернутого в вашу шаль, и знаю, что Монтис спускала чучело на веревке, чтобы попугать маман. Все это говорит о том, что духами можно управлять, они вовсе не сверхъестественные существа.

– Оружейная комната была заперта, а вещи летели на пол.

– Возможно… Но у Багота есть ключ, – при этих словах он пригнулся, так как пара воронов пролетела над его головой, почти задев крыльями. – Вот если бы сейчас объявили о помолвке в семье или о рождении ребенка, я, пожалуй, поверил бы в сверхъестественные силы. Так как маман вдова, вороны должны предсказывать судьбу.

– Или что на них нападает коршун, – добавила Чарити, вернув его с высот на землю.

– Нет, нет. Проза исключается, нам предстоит романтическое событие. – Он взял обе ее руки в свои и повернул девушку лицом к себе. – Если вы хотите убедить меня в реальности легенд о призраках, воронах и тому подобном, в этом доме должна немедленно состояться свадьба.

Девушка видела, как в глазах его плясали озорные огоньки.

– Какая неудачная шутка, Мертон.

Ворон уселся на ветке яблони и «одобрительно» каркнул.

– Вы не успели повесить шляпу на крючок, как снова должны отправляться в дорогу. Неужели не устали колесить по деревням? Если бы вы были помолвлены, вам было бы неприлично оставаться в Кифер Холле, пока отец ловит призраков в Лонглите. Другое дело свадьба…

Чарити игриво взглянула на него из-под опущенных ресниц.

– Но Льюис еще не сделал мне предложения, сказала она.

– Негодница!

– И естественно, что я не могла бы принять предложение без разрешения отца.

– Я говорил с ним вчера, для этого и ходил в его комнату. Он выразил бурный восторг по поводу возможности сбыть вас с рук, после чего мы перешли к обсуждению других дел.

– Восторг?! Да я была для него послушной рабыней все годы. Отец действительно выразил радость?

– Нет. Он сомневается, что вы захотите отказаться от жизни, полной приключений и захватывающей охоты за привидениями, а также милых вашему сердцу обязанностей его секретаря. Но Мистер Вейнрайт дал разрешение задать этот вопрос рам.

– Мне и в самом деле трудно сделать выбор, – сказала она, изображая нерешительность.

– Чарити! Не вы ли говорили, что вам надоели бесконечные поездки?

– Да… Но жить с тираном… Неизвестно, что лучше.

– Вы же знаете секретный прием, как управлять тираном, – сказал Мертон, крепко прижимая ее к себе. – Надо только попросить больше, чем вы хотите получить. – Он прижался губами к ее губам, чтобы не дать ей возможности возразить. Ворон каркнул еще раз и присоединился к остальным птицам, описывавшим над домом стремительные круги. Но Чарити и Мертон забыли о них и обо всем на свете. Ее руки обвились вокруг его талии. Этот робкий жест придал Мертону решительности. Он так страстно сжал ее в объятиях, что голова у нее закружилась, а от долгого горячего поцелуя она чуть не задохнулась. Волна счастья, не испытанного ранее, захлестнула ее. С ним пришло ощущение покоя – наконец-то у нее будет своя жизнь, свой дом с человеком, которого она полюбила.

После долгих объятий Мертон отпустил ее, но все еще вглядывался в ее глаза, не смея поверить, что это обворожительное создание к нему неравнодушно.

– Только что вы убедили меня, что есть вещи, трудно поддающиеся пониманию. Я слышал, как звенели небесные колокольчики.

– Не небесные. Это были колокола нашей церкви. Разве сегодня есть служба?

– Нет. Наверное, звонари упражняются. Но зачем вы так немилосердно вернули меня на землю, моя прелесть? Это прозаическая роль всегда принадлежала мне, разве не я обычно лишал все события их тайны и романтики?

– Только тайны. Я слишком дочь своего отца, чтобы меня можно было лишить романтического взгляда на жизнь. – Девушка поискала глазами воронов. Они перестали летать и сели на крышу Холла.

– Смотрите, Мертон! Птицы вернулись в гнездо.

– Они выполнили свою миссию. В следующий раз вороны совершат чудеса пилотажа перед рождением нашего первенца. Мы постараемся, чтобы они кружили над нами каждый год.

– Каждый год! Вы просите больше, чем вам действительно нужно.

– Мне нужны только вы. – Он посмотрел вверх на сидящих на крыше птиц. – Но вы же не захотите разрушить легенду, Чарити.

– В эту легенду вы все-таки верите, не так ли?

– Конечно, – сказал Мертон уверенно. – В Кифер Холле она всегда находила подтверждение.

1

Пэры и члены Парламента имели право посылать корреспонденцию бесплатно, поставив на конверте подпись или, позднее, штемпель (здесь и далее примечания переводчика)

2

Медиум у спиритов – посредник между реальным и потусторонним миром

3

По английскому закону поместье и титул наследуются старшим сыном в семье

4

Старинный элитарный университет в Англии

5

Ювенал, Децим Юний – римский поэт-сатирик I в. н. э.

6

Джордж Гордон Байрон (1788—1824) – известный английский поэт-романтик

7

Легендарный первый консул Рима I в. до н. э.

8

Кольридж С. Т. (1772—1834) – английский поэт-романтик. В его лирических балладах причудливо переплетаются правда и вымысел

9

Обед в Англии обычно вечерняя трапеза – 7-8 часов вечера. Некоторые категории населения обедают днем

10

Кромвель Оливер (1599—1658) – предводитель парламентской оппозиции в Гражданской войне в Англии первой половины XVII в.

11

Цистерцианец – монах, примыкавший к бенедиктинскому ордену

12

Артур Велсли Веллингтон (1769—1852) – английский генерал и государственный деятель, герой битвы при Ватерлоо (1815), где была одержана победа над Наполеоном

13

Цербер – в греч. мифологии многоголовый пес с хвостом и гривою из змей, охраняющий выход из ада

14

Карл Первый – король Англии – был казнен в 1649 году

15

Комнаты в состоятельных домах, где укрывались католические священники во времена преследований католиков.

16

Piece de resistance (франц.) – главное блюдо в трапезе

17

Игра слов. Cavalier (англ.) означает одновременно «беспечный легкомысленный человек» и «роялист». Второе значение обычно пишется с большой буквы

18

Ценные бумаги

19

Род камзола XIV—XVII веков

20

Домовой(ирланд.)

21

Имя Чарити в английском языке созвучно слову «милосердие»

22

Аu contraire (франц.) – напротив

23

enceinte (франц) – беременна

24

Прозвище пуритан по их кругло остриженным головам. Здесь: войска Кромвеля

25

Тип фарфора и фаянса компании «Веджвуд», основанной в 1757 г. Дж. Веджвудом (Англия). Особенно славится фарфор с белым рельефом в виде камеи

26

Власяница – грубая волосяная одежда, которую носили на голом теле отшельники, монахи в знак смирения.

27

parti (франц) – претендент на руку и сердце

28

Филомела – (поэт) соловей

29

A demain (франц.) – до завтра.