Глава 1

Молодость, как это ни прискорбно, нельзя было вернуть. Блудный сын возвратился домой слишком поздно. Да, паршивое дело. Нельзя вычеркнуть из жизни двадцать лет, проведенных вдали от гор Джорджии. Эти двадцать лет он с гордостью носил форму морского пехотинца. И вот только теперь он понял, что за эти годы разучился, как прежде, всем существом радоваться жизни. Запах осенних листьев уже не звал его на подвиги и приключения, как в детстве.

Вернуть былую остроту ощущений мог сейчас только он – мощный олень, горделиво стоявший в тени деревьев, четким силуэтом выделяясь на фоне ярко-красной листвы. Его большие темные глаза были мирными, он не подозревал об опасности. Эта картина заставила Макса Темплтона понять, какие изменения произошли в нем за последние двадцать лет. Большую часть своей жизни Макс убивал. А теперь он больше не хочет убивать, даже этого оленя.

Он совсем запутался и чувствовал себя нелепо. Последние шесть лет ему в голову начали приходить довольно странные мысли. Вернувшись из Морского Корпуса, он испытывал болезненное чувство ненужности.

Он ушел в отставку, надеясь найти в себе что-то новое. Но сейчас он просто не был уверен, что сделанное открытие его радует.

Получалось, что он вернулся к тем представлениям о жизни, которые оставил двадцать лет назад. Раньше он выстрелил бы без всякого сомнения. Он собирался убить оленя. Но сам все еще продолжал лежать в овраге, припав к земле, приложив к плечу мощное охотничье ружье. Его большие пальцы держали оружие без особых усилий, а указательный касался курка. Секунды шли. Он не стрелял. Он начал молча ругаться. Он ворчал про себя:

– Вы слышали о майоре Темплтоне? Большой несгибаемый любитель оружия. Двадцатилетний, а не сорокалетний, как сейчас. Настоящий знаток своего дела. Он думал, что сможет уволиться и жить как цивилизованный человек. Да, это его и подвело. Теперь он дома, исходит слюной от вида овсянки. И все время повторяет: «Бэмби, Бэмби». – Макс отвел взгляд от прицела. «Уходи, черт тебя побери! – сказал он мысленно оленю. – А я буду делать вид, что очень заинтересовался картиной поля и ручья».

Олень не уходил, но в лесу появился кто-то еще. Какое-то животное выскочило из подлеска и перепрыгнуло через глубокий сырой овраг. Это было что-то мохнатое, отбрасывавшее комья грязи сильными задними лапами. Макс вздрогнул и выстрелил в сторону леса. Олень мгновенно испарился. Макс вскочил и одним тренированным движением перепрыгнул через склон оврага. На бегу он передернул затвор, заряжая ружье.

Кот, выглядевший необычнее всех, каких ему доводилось когда-либо встречать, прыгнул прямо грудью вперед, тараща круглые глаза. Потом повернулся и бросился в густые лавровые заросли.

Макс стоял, открыв рот от удивления. Затем сработала старая тренировка, и он вспомнил детали. Кот был слишком крупным для домашнего, а вместо хвоста у него торчал маленький обрубок. Но зверь не был похож и на рыжую рысь, которая водилась в этих местах. Одно объединяло: он был полосатый, как будто кто-то нарисовал серые полосы на оранжевом фоне.

И еще на нем был широкий ошейник со вставкой из горного хрусталя, а левая задняя лапа была заметно короче остальных. Не всегда имеет смысл запоминать детали.

«Майора Темплтона нашли в лесу, зовущим: «кис, кис, сюда» и хватающимся за горный хрусталь».

Его подбородок стал вновь жестким, и Макс двинулся за необычным неуклюжим трехфутовым котом, старающимся бесшумно пробраться через заросли лавра. Он, возможно, придурковатый, но все же не сумасшедший.

И, не теряя достоинства, Макс не стал упускать случая.

Бетти Квинт выбралась из пещеры и сощурилась от яркого полуденного света. Она присела на каблуках своих шнурованных ботинок и счистила грязь с комбинезона, потом поправила козырек кепки. Прикрыв от солнца глаза рукой в перчатке, она смотрела на яркие лучи, пробивающиеся сквозь кроны деревьев. Хорошо. Сейчас не больше пяти часов. Она потеряла счет времени и боялась, что придется идти домой в сумерках.

– Расслабься, барышня, ты спасена, – сказала она себе шутливо.

Звук выстрела внезапно разорвал тишину. В доли секунды, пока ее сердце ушло в пятки, она слышала: «з-и-и-и-и», а затем грохот среди леса. Кусочки гранита осыпались с потолка пещеры. Ее мать за бутылкой Бри или шампанского в загородном клубе говорила, что раздумье – это очень утомительная штука.

Бетти на полную мощность включила механизм защиты и бросилась назад в пещеру. Дрожа, она продвинулась на двадцать футов вглубь, спряталась в кромешной темноте и устремила взгляд на выход.

Она слышала, как кто-то бежал по лесу и, похоже, приближался к ней очень быстро. Может, охотник гнался за дичью или какое-то животное захотело поймать белку, и все белки подняли шум.

Внезапно она со злостью подумала, что это ее земля. Первое, что она сделала, когда приехала сюда, это установила таблички, запрещающие охоту в ее владениях. Это цивилизованная территория. Это был ее дом.

А может, кто-то охотился на Фокса По?

Бетти задохнулась и начала приближаться к выходу из пещеры.

– Фокс, Фокс…

Большие лапы, показавшиеся в проломе, принадлежали Фоксу По. Он вбежал в пещеру и, не останавливаясь, пролетел двадцать футов, пока не столкнулся с Бетти.

– Хороший, хороший кот, – произнесла Бетти с облегчением. Она старалась удержать, успокоить животное. Но Фокс По рванулся от нее и бросился в глубь пещеры.

– Фокс, – позвала Бетти в страхе и услышала отчетливый трехлапый бег кота. Узкий вход в пещеру открывал небольшое углубление, и несколько прорытых туннелей отходило от него в разные стороны.

Бетти вновь обернулась лицом ко входу, услышав шаги. Это была тяжелая, медленная походка двуногого осторожного существа. У нее застыла кровь в жилах. Может, Фокс По был прав. Не надо задавать вопросов. Лучше спрятаться в туннеле.

Когда она торопливо отползла на четвереньках к темному коридору, вход в пещеру закрыла тень. Бетти нырнула за обнажившуюся породу и в ужасе уставилась на темный силуэт. Если это охотник, один из местных мужчин, он, возможно, извинится за то, что испугал ее, нарушил запрет на охоту. Ей ведь совсем не нравилась идея встречи в лесу с вооруженным мужчиной, который к тому же стреляет во все, что движется.

«Ты не видишь входа в пещеру, – заклинала она эту тень. – Ты не хочешь идти дальше. Ты уходишь. Уходи!»

Незнакомец наклонился над входом, заполняя его собой. Бетти во все глаза смотрела на совершенно спокойного человека с великолепным мускулистым лицом. Он был наполовину освещен солнцем, и она увидела камуфляжную форму цвета хаки и яркой зелени на его сильной руке, лежавшей на колене. На нем были горные ботинки, камуфляжные брюки, рубашка хаки укрывала его мощные плечи и спортивную грудь.

Когда лучи солнца осветили его лицо, она увидела, что оно тоже окрашено в маскировочные цвета. Она не могла разглядеть его черты и выражение лица, но по тому, с какой силой он держал свое огромное ружье в одной руке, Бетти почему-то решила, что он несчастлив.

– Я видел, как ты вошел туда, – сказал он низким голосом, медленно произнося слова. Они эхом разбегались по пещере. – И если ты, маленький собачий хвост, думаешь, что я тебе позволю уйти, ты ошибаешься.

Бетти прижалась к стене. Он разговаривает с Фоксом или с ней? Она затаила дыхание, отползла глубже в пещеру и постаралась стать незаметной, прижавшись к полу. Мужчина лег на живот и протиснулся в узкий проход, держа ружье перед собой. Бетти смотрела, как он, слившись с темнотой, растворился в ней, стал ею. Она слышала свои короткие, отрывистые вздохи и боялась, что мужчина тоже их слышит.

Держась за стену пещеры, она медленно двигалась к основному туннелю. Ее преследователь издавал тихие шаркающие звуки, и Бетти решила, что он встал на ноги. На нем было что-то, что издавало металлическое звяканье. Бетти нырнула в основной туннель и прижалась к холодной восточной стене. Она молила: «Только бы он не нашел фонарь!»

Он нашел его. Бетти почти опрокинулась, споткнувшись о камень, когда ползла вниз по тропке. Лучи света от фонаря хлынули в туннель. Она ступала по черным прямоугольникам из деревянных перекладин. Внутри еще меньшего туннеля она свернулась калачиком.

Бетти ненавидела этот боковой туннель. Она решила когда-то, что надо жить и давать жить другим, то есть летучим мышам, которые устраивали здесь свои гнезда. И теперь эти неблагодарные твари начали пищать изо всех сил, выдавая ее. Она слышала предательское хлопанье крыльев: это летучие мыши срывались со своих боковых карнизов. К тому же пол был противно скользким из-за отсутствия у ее «квартирантов» хороших манер.

Но Бетти сразу забыла про мышей, когда ровные, медленные шаги направились из основного туннеля в ее сторону. Блики от фонаря плясали на стенах. Она уперлась руками и коленями в омерзительный пол и попробовала углубиться в шахту, черную и холодную. Она уже бывала здесь и знала, что бояться нечего. Да и вообще она, не была трусливой.

Но, правда и то, что ее никогда не выслеживал в пещере никакой Рэмбо. Бетти закусила нижнюю губу, чтобы приглушить звук своего отрывистого дыхания. Позади нее на стене плясали огни от фонаря.

Бетти забыла внешние приличия и поползла в следующее отверстие, в больший туннель, свободный от летучих мышей. Она взглянула через плечо и увидела, как свет скользит по тому месту, где она только что была. Мыши в суете хлопали перепончатыми крыльями, им вторили приглушенные проклятия. Некоторые, видимо, приняли смерть камикадзе, врезавшись в мужчину, заслонившего им выход. Бетти встала на ноги и выпрямилась, шаря в темноте в поисках следующего отверстия. Она хотела выбраться из туннелей, и один должен был, возможно, вести назад в пещеру. Там она сможет удрать и скрыться.

Но тут Бетти снова услышала уверенные торопливые шаги у себя за спиной. Волосы на затылке у нее встали дыбом. Она пыталась подумать, что же делать дальше, и поняла, что была совершенно не подготовлена к такому обороту событий.

Она посещала многочисленные курсы рукопашного боя в престижном колледже. Но с тех пор ей пришлось только один раз использовать «кунг-фy», когда кто-то попытался занять ее место на балете.

Однако семья Квинт была сделана из упругого материала первопроходцев, и Бетти вдруг стало невыносимо стыдно, что она мечется в темноте, как испуганная крыса. Фейерверк! Надо выстрелить фейерверком.

Она остановилась, сунула руку в бездонные карманы своего комбинезона и достала упаковку аккуратно завернутых так называемых «дамских пальчиков». Она брала их с собой всякий раз, когда приходила работать в пещере, на тот случай, что кто-то, более опасный, чем летучие мыши, посетит ее укрытие. Зубы Бетти стучали от страха, она достала из другого кармана зажигалку и подожгла запал.

Тяжелые шаги вошли в туннель. Свет коснулся ее ботинок. Бетти повернулась и пустила ракету прямо между ног Рэмбо.

Небольшая война не наделала бы такого шума и суматохи. Незнакомец подпрыгнул и шлепнулся с громким стуком на пол. Его голова ударилась о поперечную балку. Он выронил фонарик, и луч света убежал в другую сторону. Бетти быстро повернулась и побежала, ударяясь о стены, скользя на сыром каменном полу.

К ее ужасу он побежал за ней. Она добралась до центральной пещеры и увидела бледный свет выхода на другой стороне. Свобода!

Но в этот самый момент Фокс По тоже решил вырваться из своего убежища. Он проскочил между ног Бетти и скрылся, а она, споткнувшись о кота, осталась лежать. Падение не было болезненным, потому что она упала на плантацию любовно выращенных ею восточных грибов, росших на мягкой подстилке из перегноя и лошадиного навоза.

Ощущение неудобства пришло позже, когда широкое мужское колено уперлось в ее зад, а сильная рука ухватила за воротник. Упав щекой в вонючий перегной и мятые грибы, задыхаясь, она разразилась гневом.

– Отпустите меня! Отпустите меня, черт возьми!

– Малыш, ты играешь в опасные игры, – сказал он. – Когда я расскажу твоему отцу, чем ты тут занимаешься, он, возможно, надерет тебе задницу.

– Это моя пещера. Это моя земля.

– Брось трепаться. Чем это ты там занимался? Что прятал?

– Вы меня что… арестовали? Отпустите! Он не делал ей больно, но его пальцы крепко сжали ее шею.

– Я пришел сюда за зверем. Я не ожидал, что найду здесь еще что-то. Что ты здесь выращиваешь, малыш? Только не ври. Это не принесет тебе пользы.

Бетти не обратила внимания на слова своего мучителя. Она обдумывала варианты выхода из этого странного положения. Она подозревала, что Рэмбо не станет слушать болтовню простушки. Он думал, что она – несовершеннолетний преступник. И было неясно, считал ли он ее женщиной или мужчиной. А Бетти не собиралась просвещать его. По крайней мере, он разговаривал с ней по-отечески. Она была несколько успокоена этим, но не до конца.

Ее упорное молчание было лучшим поведением. Бетти сцепила зубы, отказываясь с ним разговаривать.

Минутой позже он раздраженно вздохнул.

– Хорошо, вот как мы поступим дальше. Тебе это не понравится, но зато мне облегчит жизнь.

Она услышала непонятные звуки, потом до нее дошло, что он снимал веревку со своего ремня. Минутой позже он уже перевязал ее правую руку и посильнее обмотал веревкой.

– Нет! – громко завизжала она, – Не смейте!

Он с трудом защищался от ее руки, однако, прихватив и другую, свел их вместе за спиной и стянул веревкой.

– Порядок, малыш, пойдем навстречу солнечному свету. – Он встал, схватил сзади ее за комбинезон и, осторожно вытащив Бетти из грибов, переложил на гранитный пол. Она была так взбешена, что перестала реагировать на происходящее. Когда он толкнул ее перед собой, как большой тюк с багажом, она попыталась пнуть его в колено.

– Я запомню это, малыш, – уверил он ее. Когда они добрались до узкой тропки к выходу, мужчина приостановился.

– На животе, – скомандовал он, как будто у нее был выбор. Он осторожно наклонил ее к полу. – Ползи. Я сразу за тобой.

Униженная, она понимала, что ее зад поднимается всякий раз к небу, когда она подтягивает ноги. Бетти извивалась на гладких, покатых камнях. Ее мучитель полз так близко, что касался руками ее бедер и ног. Бетти вытолкнула себя из пещеры на выгоревшую траву и подстилку из листьев. Испуганная, злая, задыхающаяся, она повернулась и уставилась на своего преследователя. Он казался громадным. На одном из его крепких плечей висело ружье. Мгновенное осознание того, как мала и беззащитна она в сравнении с ним, заставило Бетти броситься в самооборону.

С диким криком ярости она подняла обутую в ботинок ногу и ударила его в плечо. Он не издал ни звука, но, мгновенно обернувшись, наклонился, взял ее за ноги, и Бетти упала на спину. Он поставил одну ногу ей на живот, затем медленно стал склоняться над ней, пока его разрисованный нос не оказался в дюйме от носа Бетти, измазанного грязью. Взгляд его глаз, напряженный, ставший более заметным из-за камуфляжной разрисовки, был полон хорошо контролируемой злости.

– Я вырву тебе ноздри одними ногтями, – прошептал он сквозь сцепленные зубы. А потом его угрозы стали действительно красочными.

Бетти смотрела на него, а он продолжал шептать о том, как изомнет, разобьет, растопчет различные части ее тела и внутренности. Из некоторых его признаний стало совершенно очевидно, что он считает ее представителем мужского пола. Но ни один мужчина никогда не разговаривал с ней в такой яростной, страшной манере. Ее чувство собственного достоинства восстало.

– За кого вы меня принимаете? – она обернулась к нему, уперлась затылком в землю и столкнула кепи. – Я женщина, вы, идиот! Вы издеваетесь и пугаете женщину! Вы, видно, так понимаете галантность. Вы вторглись в мои владения. Вы стреляли в меня, преследовали меня в моей пещере, а потом издевались надо мной. Вы большой мерзкий ублюдок!

Он застыл. Потом присел на корточки и стал разглядывать ее с непередаваемым выражением лица. Его взгляд скользил по ее свободной серой рубашке и простому комбинезону. Он приблизился и расстегнул лямку на одной стороне комбинезона, потом отодвинул это в сторону и внимательно осмотрел ее грудь.

– О, не надо! – сказала она в ужасе. Он отдернул руку.

– Вы меня неправильно поняли. – Он застегнул лямку и даже застонал от отвращения. – Я просто хотел быть наверняка уверенным, что вы женщина. Но вы не просто женщина, а мина с бюстом.

– Очень смешно.

Он наклонился и вытер грязь с ее лица.

– Я, видимо, старею. Черт, да вы очень женственны. – Он пристально посмотрел на ее черные, до плеч волосы. Потом, бормоча обвинения в свой адрес, задыхаясь, перевернул ее на живот и быстро освободил руки.

Бетти облегченно вздохнула. Она повернулась, опираясь на одну руку, приподнялась, а другой влепила ему пощечину.

Он даже не вздрогнул.

– Ладно. Я это заслужил.

Бетти отошла от него на несколько футов.

– Кто дал вам право хватать кого-то, кто занимается своим личным делом? – зло потребовала она ответа.

У него были светло-зеленые глаза. Они в упор смотрели на нее.

– Ни у кого нет причин сидеть в этой пещере. Я думал, что вы мальчишка, прячущий наркотики. Почему вы не вышли, когда я позвал?

– Не могу представить, куда делись мои манеры. Я всегда отзываюсь, когда меня зовут незнакомые мужчины в военном камуфляже с большим ружьем на плече. Почему вы в меня стреляли?

– Я в вас не стрелял. Я целился в оленя.

– Олень в десять футов высотой.

– Какой-то странный кот с хвостом-обрубком пробежал почти по мне, и меня подвела реакция. Я случайно выстрелил и пошел выслеживать этого кота.

– Это мое любимое животное!

Он дважды вздохнул, потом начал оправдываться.

– Успокойтесь. Я не планировал делать из него коврик. Я просто хотел его получше рассмотреть.

Подняв грязную руку, он указал на нее, стараясь придать словам больше веса.

– Я бы никогда не стрелял там, где это представляет опасность. Я думал, что на этой земле никого нет.

– Как это никого нет? Это моя земля. И везде поставлены знаки, запрещающие охоту.

– Я пришел с юга. Там нет знаков.

– Но… но там нет дороги на десять миль, по крайней мере, Вот почему я не думала, что кто-то нарушит мой запрет с той стороны.

Он пожал плечами. Ружье качнулось на тугих мускулах его спины.

– Я люблю ходить пешком, – сказал он просто.

Он откашлялся.

– Вы можете выдвигать против меня любые обвинения. Я должен извиниться и делаю это искренне. Вы примете мое раскаяние?

Его честность подкупила ее. А то, как его взгляд скользил по ее лицу и телу, просто сбило с толку. Бетти провела рукой в перчатке по лицу, думая, что выглядит ужасно.

– Предполагается, я должна улыбнуться и сказать: а, чепуха, Рэмбо, ты ничего не сделал.

– Вам надо признать, были смягчающие мою вину обстоятельства. – Его глаза светились восхищением, пока он продолжал изучать ее. – Вы были чертовски ловкой в этой пещере. Очень находчивой.

Бетти обнаружила, что украсила свою щеку пометом летучих мышей. Она вытерла руку о комбинезон. У него прекрасные зеленые глаза, она просто не могла не думать об этом. А его волосы – наконец, она их увидела – были каштановыми с легким оттенком миндаля. И никакой камуфляж в мире не мог скрыть совершенное мужественное тело.

– Кто вы? – спросила она.

– Где вы живете? – продолжил он.

– Кто вы? – повторила она.

– Вы так и не приняли мои искренние извинения.

– Я не принимаю извинения от безымянных незнакомцев.

– Макс Темплтон. Я предлагаю пожать друг другу руки, но сомневаюсь, что вы согласитесь на это.

– Вы правы. Вы здешний?

– Последнее время, да.

Хорошо. Тогда местная тюрьма будет для вас почти родным домом.

– Вы делаете процесс извинения для меня все труднее.

– Вы вторглись в мое владение и напали на меня.

– Не забудьте про ответственность за судебно-наказуемый проступок – использование огнестрельного оружия.

– Вы не принимаете это всерьез?

– Вы выпустили несколько зарядов фейерверка мне между ног. Я так расстроен, что не могу рассуждать здраво.

– Вы совсем не похожи на расстроенного.

– Вы, кстати, тоже. Давайте пойдем выпьем пива и познакомимся. Я плачу. Если будет пена, это облегчит мою вину.

Она тяжело опустилась на землю. Новый темный страх закрался в ее душу. Страх, что между ними зарождается какое-то чувство.

Воображение и безрассудство в поведении создают опасное сочетание. Она знала это из прошлого опыта.

– Вам бы лучше прогуляться назад, – сказала она ему. – Назад, туда, откуда пришли. И больше не гуляйте по моей земле.

– Что вы делаете в пещере?

– Выращиваю грибы, – она с упреком взглянула на него. – Обычные съедобные грибы.

– У вас кусочки от грибов на рубашке. Она опустила глаза на свою серую рубашку и вздрогнула.

Она раздавила так много грибов, столько работы впустую.

– Прекрасно.

– Я заплачу за нанесенный ущерб. Эта пещера зовется «Убежище Квинта». Давно, в начале далекого девятнадцатого века, житель этих мест по имени Вильям Квинт добывал здесь золото. А потом он делал контрабандный спирт.

– Я знаю. Я его внучка. И теперь владелица этой пещеры.

– Вы имеете в виду… – он взглянул на север. – Вы купили эту вот землю и дом Квинта?

– Верно.

– Здесь в округе не было никого с фамилией Квинт уже в течение пятидесяти лет. Дом принадлежал семье Гибсонов, как я слышал в последний раз. И ни один из них здесь тоже не жил.

– Да, он был пуст несколько лет. Я купила это место у Гибсонов.

– Должно быть, дом в ужасном состоянии.

– Не в худшем, чем мои нервы в данный момент.

– Вы выглядите спокойной. Я поражен и приношу извинения. Правда. Я бы проводил вас домой и узнал, почему вы так любите грибы. – Он обезоруживающе взглянул на нее и улыбнулся. – Я живу к северу, сразу за горой. Мы практически соседи.

– Я могу дойти сама. Мне только одолеть гребень горы. И если я вас вновь увижу на своей земле, я позову шерифа.

– Ваш фонарик все еще горит внутри пещеры. Подождите.

Он снял с плеча ружье, положил его на траву у ее ног, как воин, отдающий свой меч, и скользнул в пещеру.

– Сейчас вернусь.

Бетти рассеянно стащила перчатки, вытерла шапочкой лицо. Так он считает, что она держится очень спокойно? У нее дрожали руки, а мозг был сплошным знаком вопроса.

«Макс Темплтон. Макс». Она произнесла шепотом его имя. Он был здешним. Она снова его увидит. От этой мысли Бетти возбужденно задрожала, хотя и чувствовала от этого страх.

Ее внимание привлекло гортанное жалобное «мяу». Бетти взглянула на высокий ствол засохшего дерева. Там сидел Фокс По, настороженно на них поглядывая.

– Иди сюда, малыш. Все в порядке.

Прирученный кот соскочил с дерева и побежал к ней, пользуясь обрубком так же умело, как и остальными лапами.

Он подполз к ее коленям и свернулся клубком, обвив своим телом ноги Бетти. Вдруг его уши поднялись: он услышал голос Макса Темплтона.

– Все в порядке, Фокс, – заверила его Бетти, поворачивая голову. – Я надеюсь, во всяком случае.

Макс Темплтон наполовину вылез из пещеры, потом заметил Фокса и приостановился. Его глаза испытующе рассматривали животное.

– Осторожный кот, – сказал он хрипловато. – Наполовину рыжая рысь, наполовину бесхвостая кошка. Результат очень странного романа.

Внимание Бетти вновь обратилось к новому знакомому. Он, должно быть, футов шесть ростом, а значит, выше ее почти на целую голову. Краска на его лице уже начала стираться. Стал заметен твердый подбородок и чувствительные губы. У него был прямой, тонкий нос и очень большие глаза. Это было на редкость утонченное лицо, оттеняемое жесткостью мощного красивого тела. Довольно редкое и опасное сочетание.

Бетти вернула Фокса По на землю и поднялась. Макс Темплтон тоже встал, и она обнаружила, что была права: он оказался на шесть дюймов выше ее.

– Мисс Квинт, – сказал он вежливо, – ваша пещера в безопасности, ваш странный кот спасен, с вами все в порядке. Может быть, теперь вы примете мои извинения? Он умел так официально выражаться! У него была смешная поза: прямая спина, подбородок вверх. В речи чувствовался легкий акцент южанина, проведшего много лет вдали от дома. Голос не был таким мелодичным, как у нее, с интонациями побережья Атлантики, но не был также грубым и гнусавым, каким говорили здесь коренные жители.

– Пожалуйста, примите мои извинения, – повторил он, глядя на нее с любопытством. – С вами все в порядке?

Она смущенно кивнула.

– Это, по-видимому, была одна из моих жизненных неудач. Цепь совпадений и путаница. Я принимаю ваши извинения.

– Означает ли это, что я узнаю ваше имя?

– Бетти.

– Прекрасно. До этого я не был знаком ни с одной Бетти.

– Ни с одной моложе восьмидесяти лет, по крайней мере. Теперь это имя не в моде.

– Вас назвали в честь какой-то родственницы?

– Нет. Мой отец настоял, чтобы меня звали, как Бетти Рабл из романа «Кремни».

– Я думаю, мне бы понравился ваш отец. А как зовут этого зверя?

– Фокс По. Это от французской фразы – foux pas,[1] которая означает…

– Я знаю, – он с легким упреком взглянул не нее, – Да, мисс, я немного знаю французский.

– Извините. Я просто хотела…

– Судить о книге по ее обложке.

Она неуклюже отвернулась, чувствуя себя, как подросток, испытывающий волнение от пристального внимания взрослых.

– Извините. До свидания. Встреча с вами обогатила меня интересным опытом.

– Я думаю, сейчас не время говорить, что вы выглядите великолепно в грязном комбинезоне и что вы прелестны, несмотря на следы летучих мышей на щеке. И что мне бы хотелось пригласить вас завтра вечером на ужин.

– Да, вы правы, не время.

– Неподходящее время. Я сделаю это позже. – Он поднял свое ружье и закинул ремень за плечо. – Ну что ж, до моего джипа идти очень далеко. Если вы измените свое мнение обо мне, вы сможете найти меня в Вебстер Спрингс.

– Я приняла ваши извинения. Я не заберу свои слова обратно. – И все же она не смогла удержаться от вопроса: – Вы работаете в городе?

– В здании суда. Неполный день. С понедельника до пятницы, с девяти до часу. – Он благодарно кивнул, а глаза его были нежными и проницательными, когда он внимательно рассматривал ее с головы до ног. – А где я могу найти вас?

– В доме старого Колтона. Справа от площади.

– Вы купили один дом в городе, а другой за городом?

– Я превращаю дом Колтона в ресторан. Моя профессия – поставщик провизии. И сейчас я расширила свое дело.

– Как интересно. Я увижу вас снова и, надеюсь, очень скоро.

Она начала подозревать, что это, действительно, произойдет очень скоро, и во рту у нее пересохло. Макс кивнул ей.

– До свидания, Бетти. Аи revoir, Фокс По. Улыбаясь, он двинулся в чащу.

– А чем вы занимаетесь? – окликнула его Бетти. Он остановился, окаймленный золотистой листвой тополей. Таким и запечатлелся в ее сердце навсегда.

Макс улыбнулся. Широко, ободряюще и неотразимо, несмотря на злодейски разрисованное лицо.

– Я мировой судья.

Он повернулся и, насвистывая, направился к лесу, а Бетти смотрела ему вслед, совершенно сбитая с толку.

Глава 2

– Он, действительно, мировой судья, – говорила ей Грейс Ларсон, пока они наблюдали, как рабочие устанавливали коптильню из нержавеющей стали в нишу кухонной стены.

Грейс, опрятная и чистенькая, в узких джинсах с блестящим ремнем и в кашемировом свитере, была женой мэра. Она была также главой Торговой палаты и владелицей магазина готовой одежды по соседству с рестораном Бетти.

– Законодательный орган штата сменил все несколько лет назад, – продолжала Грейс. – Сейчас это называется «магистрат», но это то же самое, что «мировой судья». Макса выбрали в прошлом месяце. Его отец в этом местечке был мировым судьей более сорока лет. – Грейс застенчиво расправила седой завиток и улыбнулась. – Бертрам Темплтон был легендой, вот что я скажу.

Джинсы и рубашка Бетти уже покрылись слоем пыли, и она, отряхивая ее, подняла в воздух огромное облако.

– Хорошая или плохая легенда?

– Это зависит от твоего отношения к данному предмету. Если бы ты была мужем одной из подружек Бертрама, то сказала бы, что он плохая легенда.

Бетти застыла и уставилась на Грейс.

– Ты мне говоришь о «городском распутнике?»

– Нет, милая. Мы говорим о «городском Ромео». Бертрам никогда не крал сердца тех, кто этого не хотел.

– Он обманывал свою жену, мать Макса?

– О нет. Она умерла, когда Макс был еще ребенком. Говорят, она была единственной, кого Бертрам действительно любил – он не женился почти до сорока лет, а когда она умерла, больше никогда не женился. Это, правда, не мешало ему хорошо проводить время. – Грейс улыбнулась. – Прежде чем выйти замуж, я имела с ним всего несколько свиданий. Но их трудно было забыть.

– Тогда почему…

– Он не собирался жениться. Я собиралась.

– Так получается, что Макс вырос под наблюдением стареющего плейбоя в роли отца.

– Ах. Макс протоптал к местным девицам довольно широкую дорожку, хотя и не был похож на своего отца. Окончив среднюю школу, он пошел в морской флот и, мне кажется, мы нечасто встречали его после этого. Только иногда он приезжал к Бертраму. Прошлой зимой он приехал на похороны отца и спустя несколько месяцев вернулся сюда навсегда.

Грейс придвинулась ближе, чтоб их не услышали рабочие.

– Бертраму было уже за восемьдесят. Но он умер в седле. Ты понимаешь, что я имею в виду.

Бетти выдавила улыбку:

– А я знаю эту лошадку? Грейс кивнула:

– Кони Джин Браун.

– Еще не старая маленькая леди, которая держит магазин йогуртов!

– Она самая. Спасибо небесам, ее муж не расстроился. Я думаю, он даже несколько горд за Кони Джин. Она стала сексуальным объектом старейшего гражданина города.

Бетти шлепнулась на стойку, бросив в сторону щетку. Она уже не могла смеяться.

– Грейс, я приехала сюда, чтобы обустроиться навсегда, чтобы жить там, где люди все еще верят в традиционные ценности. Если Бертрам Темплтон и его похождения – это просто эксцентричные сплетни, тогда мне повезет. Это великолепная история.

Грейс тоже рассмеялась:

– Сейчас она покажется тебе еще лучше. Ты знаешь, чем занимался Бертрам после службы? Слышала когда-нибудь о «Свадебном бюро!»

– Гмм. Я припоминаю статью в одном из журналов Атланты о довольно странном предприятии.

– Да, это именно то. Его организовал Бертрам, – улыбнулась Грейс, – и Макс просто возобновил его.

Бетти скрестила руки на груди и с ухмылкой уставилась на Грейс.

– Ты хочешь сказать, что он организует брачные церемонии? Он женит людей?

Грейс рассмеялась.

– Да, милая. Ты так удивилась, как будто он женит их на себе. – Она игриво подняла бровь. – Мы называем это «свадебное ателье», а не церковь. Если Макс Темплтон похож на своего отца, то его свадьбы не похожи ни на что, виденное вами раньше. Ты знаешь, как женятся в его заведении?

Бетти посмотрела на нее широко открытыми глазами.

– Как?

– Они женятся в маскарадных костюмах. Я имею в виду, если хотят. За это особая плата. Гражданская война, индейцы, первопроходцы – есть даже доспехи, которые сделал один сварщик. Кучера наряжают рыцарем. Если Макс делает все, как его отец, женитьба становится очень большой шуткой.

– Это же ужасно.

– Я тоже иногда так думаю, – Грейс взглянула на нее с любопытством. – Но ты, похоже, по-настоящему расстроилась.

– Я думаю, что свадьба должна проходить с достоинством. Я думаю, замужество слишком важная вещь, чтобы шутить. – Бетти заколебалась, но потом продолжала мягче, делая признание. – Я современная женщина, но не понимаю тех, кто не признает институт законного супружества обязательным. Поверь, это очень серьезно. Я верю в супружество. Я думаю, что это самый приятный и подходящий образ жизни.

Грейс согласно похлопала ее по руке.

– Милая, ты найдешь себе здесь доброго парня, который мгновенно женится на тебе. Тебе ведь только тридцать. У тебя еще осталось несколько приятных лет впереди.

– Что ж, спасибо!

– Только не увлекайся Максом Темплтоном, если не хочешь просто хорошо проводить время.

– Я уже устала просто хорошо проводить время. Не так уж это и хорошо.

Бетти едва сдержала тяжелый вздох. Тут появился посыльный.

– Подарок для мисс Квинт, – объявил он, стоя в дверном проеме открытой веранды ресторана.

Бетти уставилась на корзину с красной ручкой, которую держал парень.

Корзина была аккуратно обернута в цветную фольгу и заполнена грибами.

– От кого это? – спросила она, хотя ответ был ей уже известен.

– Здесь есть карточка, мадам.

После того как мальчик ушел, она поставила корзину на стол и прочитала записку.

«Не держите меня в неизвестности, – было написано крупным, ровным почерком. – Я должен вам обед». Внизу стояла, конечно же, подпись Макса и номер телефона. Грейс заглянула через ее плечо.

– О Господи! – прошептала она с благоговением. – Макс Темплтон заинтересовался тобой. Легенда вновь жива.

Молодая пара была хорошо одета, совсем как Скарлетт и Ретт, подумал Макс.

Он сделал им скидку на цену за костюмы, потому что им было всего лишь по двадцать одному году, и, взглянув на старый спортивный автомобиль парня, Макс понял, что они были небогаты.

Но бизнес есть бизнес. Он не хотел работать более трех вечеров в неделю и к тому же по субботам, а поэтому надо было придерживаться старых расценок. Макс возобновил работу фирмы всего две недели назад, не делая никаких объявлений, кроме заметки в газете «Вебстер Спрингс». Однако все мгновенно об этом узнали.

Скарлетт и Ретт были парой, назначенной на 6 часов; в 6.45 у него будет тридцатилетняя пара, которая уже женилась, потом дважды разводилась, и оба раза они заказывали кортеж у его отца, а теперь они женились в третий раз. Они выбрали средневековые костюмы – платье а la комлот для нее, доспехи для него.

В 7.30 у него будет пара, пожелавшая самое простое оформление – никаких костюмов, один круг свадебного марша под орган и брачное удостоверение с золотым обрезом. В 8.30 у него еще одно простое торжество, за исключением того, что эта пара хотела заснять все видеокамерой, так что ему нужно было выкроить время, чтоб установить оборудование.

После этого он пожелает Норме спокойной ночи, пойдет в свой обветшалый дом на горе выше конторы и проверит автоответчик: не было ли звонка от восхитительной Бетти Квинт. Эта мысль заставила его задрожать от нетерпения.

Макс на секунду сошел со своего устланного ковром возвышения и посмотрел на орган. Норма Бишоп уставилась на него сквозь свои бифокальные линзы с непроницаемым выражением лица. Макс наклонился к ней и прошептал на ухо:

– Жми на газ.

– Я играла свадебный марш на органе, когда ты еще сосал палец. Так что иди туда, откуда пришел. И поправь галстук.

Улыбаясь, Макс шагнул на возвышение. Он поправил черный узкий галстук, который надевал с выходным костюмом. Традиция Темплтонов – черные ботинки, черные брюки, смокинг, накрахмаленная белая рубашка и тонкий, как шнурок, галстук. Это был вид деревенского судьи, так говорил всегда его отец. Дамам это нравилось.

Скарлетт и Ретт прошли почти половину дорожки между рядами резных деревянных стульев, только некоторые из которых были заняты друзьями и близкими. Широкая юбка Скарлетт задела стул, и ее пришлось отцеплять. Макс отметил для себя, что надо немного расширить проход.

Двойные двери свадебного «бюро» немного открылись, и Бетти Квинт протиснулась в них. Она тихо опустилась на стул в последнем ряду и стала рассматривать происходящее широко открытыми глазами.

«У нее серые глаза, – мгновенно отметил Макс. Выпрямившись, он с удовольствием и удивлением рассматривал ее. – Глаза цвета олова со свинцом».

С момента их встречи два дня назад она сменила свою грибную одежду на нежно-серые слаксы и серо-голубой исландский свитер. Без комбинезона она была еще стройней, а формы у нее были волшебными.

Ее волосы были почти черными с оттенком каштанового, они ровно падали на плечи, завиваясь на концах. У Бетти было очень необычное лицо, худенькое и серьезное, но оно смягчалось широкими, полными губами, а большие серые глаза были обрамлены черными ресницами.

Эти глаза смотрели на Макса с сочувствием, с насмешкой и с капелькой отвращения. Она бегло, но внимательно осмотрела его, и все волосы на его теле встали дыбом. Замечательный эффект, если вспомнить о количестве волос, которыми он был покрыт. Он, конечно, знал, что Бетти старалась испепелить его взглядом, а не возвеличить.

Он кивнул ей, она ответила натянутой улыбкой. Когда Скарлетт и Ретт заканчивали обходить торжественный круг, Макс мысленно припомнил всю собранную им сегодня информацию о Бетти Квинт. Городские лавочники говорили, что она была открытой, деловой и очень милой. Она приехала сюда месяц назад, купила старый семейный дом и пятьдесят акров лугов и лесов, прилегающих к усадьбе.

Она выросла в Атланте. Ее отец, Джон Квинт, оставил Вебстер Спрингс еще молодым человеком и добился успеха, работая на рынке недвижимости.

Бетти была дипломированным специалистом по общественному питанию и собиралась расширять свое дело, открыв в городе ресторан, где будут подаваться копчености. Она была на восемь лет моложе его, она была одинока и жила одна – если не считать диковинного кота – в своем полуразвалившемся «новом» доме.

Макс оторвал от нее взгляд, когда Скарлетт и Ретт достигли конца дорожки и остановились, крепко держась за руки. Их юные лица сияли от всего вместе: предвкушения счастья и неловкости. Норма сыграла последний аккорд свадебного марша, потом села, опустив черные руки на колени, обтянутые голубым шерстяным платьем, и с сомнением в лице взглянула на Макса.

Макс женил эту пару в стиле, принятом в официальном мире, используя обычные в данном случае выражения. При этом он вставлял цитаты из восточной философии, которые узнал, побывав в Японии. Говоря о необходимости жить в гармонии и процветании, он с трудом подавлял зевоту. Он гордился своим умом. Заменив цветы лотоса на цветы кизила, он придал цитате несколько южный оттенок.

Пара обменялась кольцами, они сквозь слезы улыбнулись друг другу и потом целовались добрых пять минут, после того как их объявили мужем и женой. Макс посмотрел поверх их голов на Бетти и увидел задумчивое, открытое выражение ее лица. Она смотрела на Скарлетт и Ретта, склонив голову и грустно улыбаясь.

Ее сентиментальное отношение к происходящему озадачило Макса. Он решил, что она, видимо, уже была замужем однажды и теперь находилась во власти грустных воспоминаний. Или, может быть, ей стало грустно смотреть на молодых, со свежими лицами людей, которые с радостью двигались навстречу семейной жизни, но, возможно, скоро пожалеют об этом.

Когда пара уже спускалась по ступенькам под аккомпанемент Нормы, Бетти Квинт встала и открыла для них двери, потом отошла в сторону и улыбнулась им, пока молодые выходили в зал ожидания.

Макс с минуту смотрел на нее, потом собрал все свое самообладание.

– Ожидается еще прием в честь молодоженов, – сказал он друзьям новобрачной пары. – Прошу вас, пройдите за женихом и невестой в Послешоковую… в гостиную. Пока гости вставали и уходили, он продолжал смотреть на Бетти Квинт. Он настолько увлекся ею, что даже почти назвал гостиную домашним названием Послешоковая банкетная.

– Прекрасная работа, – обратилась к Максу Норма. Она подняла свое тучное тело с органной лавки и озорно взглянула на Бетти Квинт. – Давай входи, Бетти. Ты хочешь заказать такое же торжество?

Макс с восхищением наблюдал, как Бетти смахнула слезу, выпрямилась и снова стала спокойной. Она улыбнулась Норме.

– Я просто невинная зрительница. Я хотела сама посмотреть на все это. Надеюсь, вы ничего не имеете против. – Она стрельнула глазами в сторону Макса. – Я посчитала, что корзина с грибами служит чем-то вроде приглашения.

– Рад видеть вас здесь.

Макс кивнул ей и шагнул вниз с возвышения, а она пошла ему навстречу по длинному проходу. В этом что-то было: мужчина встречает женщину на свадебной дорожке; он чувствовал, что она предназначена ему, и понял, что у него нет сил отвести взгляд от этих темно-серых глаз.

– Так что же вы думаете? – спросил он прямо.

Она остановилась и окинула его напряженным испытующим взглядом, будто хотела прочесть его мысли.

– Я думаю, что вы не принимаете свою должность всерьез. Вы помогаете людям превратить в шутку очень ответственный момент в их жизни. – Она бросила взгляд на Норму. – Извините, миссис Бишоп. Не напомните ли, когда мне придется возобновлять свою лицензию на заседании городского совета.

Норма, служившая в городском совете уже два десятка лет, рассеяла ее волнения, грациозно махнув рукой.

– Такая свадьба ведь не для всех. Брак есть брак. Те, кто собираются жениться, все равно женится. Они становятся мужем и женой независимо от того, как проходит свадебная церемония.

– Верно, – добавил Макс, чувствуя себя немного раздраженным.

«Свадебное бюро» долгое время было местной традицией. Представитель Торговой палаты попросил его возобновить работу. Это привлекает туристов, которые приезжают, чтобы сфотографироваться перед старым аккуратным домиком в викторианском стиле с красной неоновой надписью «Женитесь» над крыльцом и стоящими над водой дубами.

– Вам, может быть, будет интересно узнать, что владелец этого учреждения не я, а Норма, – сказал он Бетти Квинт. – Мой отец завещал его ей.

– Если вы хотите увидеть что-то действительно необычное, побудьте здесь до полуночи, и вы увидите бракосочетание в полночь, – добавила Норма. – Иногда жених спотыкается о доспехи.

Макс подошел ближе к Бетти и слегка наклонился, пытаясь проникнуть в ее мысли. Ему никогда не было так трудно удержать почву под ногами.

– Почему бы вам не остаться и не посмотреть. У меня сегодня еще три церемонии, но я закончу к девяти. Потом мы сможем сходить поужинать.

Цвет лица Бетти Квинт был нежным, как ирландская сметана, гнев на коже проявлялся сразу.

– Нет, спасибо. Я только хотела, чтобы вы знали, что корзина с грибами – прекрасный жест, что ваши извинения определенно приняты и инцидент исчерпан.

Макс шагнул еще ближе.

– Тогда почему бы вам со мной не поужинать?

Норма поднялась со скамейки и дипломатично сказала:

– Я лучше пойду позабочусь, чтобы Скарлетт и Ретт не выбились из расписания. Ты поторопись в гостиную, Максимилиан, И давай поскорее подпишем их свидетельство о браке.

– Да, мадам. Я буду там через минуту.

– Рада была видеть вас, миссис Бишоп, – сказала Бетти вежливо. – Я хотела бы зайти, когда у вас будет больше времени. Я слышала, вы продаете несколько милых больших стеганых одеял.

– Я буду рада. Рада вашему приходу. Я всегда здесь. Наверху. – Норма вышла из «бюро» проворной, решительной походкой, размахивая крупными руками.

– Какая милая дама, – заметила Бетти. Она шагнула в сторону Макса. – Она, похоже, с вами в хороших отношениях. Это заметно.

– Норма – душа этого дома. Она ведет журнал с расписанием, придумывает костюмы, командует мной, как сержант в полевом лагере. Когда я рос, то дружил с ее сыном, и мы вместе пошли на флот. Он был убит во Вьетнаме. Мы с ней как-то «усыновили» друг друга после этого!

Макс взглянул на Бетти.

– Ну, хватит болтать. Вы прекрасно пахнете. Очень остро.

– Я готовила соус для копчения.

– Ммм. Я костлявый мужчина. – Он позволил себе бросить взгляд на ее грудь. Я коптился ветками шкори[2]

– Должно быть, было больно.

Дыхание Бетти участилось. Максу нравилось, как вздрагивали ее ноздри, когда она вздыхала. Бетти нахмурилась.

– Мой ресторан скоро откроется. В нем будут подавать копченых цыплят, свинину и говядину: отбивными и резаными, на бутербродах и на тарелках. Можно будет покупать все в ресторане или заказывать на дом. Приходите в первый же день. Будет бесплатная презентация.

– Я люблю бесплатные угощения.

– Еще бы.

Макс горестно вздохнул:

– Вы меня недооцениваете.

– Нет, с тех пор как вы ввалились в мою пещеру и ткнули меня лицом в грибы и в помет летучих мышей…

– Я признаю, что это довольно неподходящий способ знакомиться с женщинами. Но вы не похожи на других встречавшихся мне женщин.

– Да? Это потому, что я не ношу кожаное белье и татуировок «череп и кости» на запястье?

Он рассмеялся, ему нравилось, что она не отводит от него взгляда, даже когда сердится.

– Нет, причины совсем другие: во-первых, вы штатский человек, во-вторых, вы отказываетесь со мной обедать – женщины никогда так со мной не обходились, в-третьих, вчера вы были чертовски злы, но не испуганы. Я знал несколько милых воинственных женщин, но их учили этому. А у вас все это получилось естественно. Это очень привлекает.

– Я хотела бы задать вам личный вопрос.

– Гмм. Полный вперед.

– Почему вы избегаете надежных и проверенных путей в жизни? Я знаю, что вы уволились из флота в ранге майора. Это ведь очень неразумно с точки зрения карьеры. Мне так кажется.

Лицо Бетти пылало от досады. Максу хотелось до него слегка дотронуться и почувствовать жар ее эмоций кончиками пальцев. Ему хотелось пригласить ее на обед, а потом в постель. Смешно, она была здесь новенькой, но он внезапно понял, что она та, к которой он стремился, возвращаясь на родину.

– Мне хотелось знать, что еще я могу сделать со своей жизнью. Понять, могу ли я стать штатским. Вы ведь тоже хотели заняться чем-то новым? Зачем же иначе оставлять яркие огни Атланты и ехать в маленький туристский городок в горах?

– Я хотела найти что-то непорочное, доброе и традиционное в жизни.

– Милейший план. Я поддерживаю его. Вся моя карьера основывалась на традиции, и я теперь думаю, что надо быть осторожным, чтобы не позволить традиционности сделать мою дорогу в будущее узкой и однобокой.

– Я думаю, вы говорите о традициях, имея в виду правила. Я же говорю о ценностях.

– В данный момент меня не волнует, о чем мы говорим. Я рад, что вы пришли ко мне. – Он уступил желанию коснуться ее, взять ее руку в свои. Его пальцы слегка сжались, и он почувствовал ее кожу под свитером. Это прикосновение обожгло Макса, заставило привлечь девушку к себе и прошептать, прежде чем поцеловать:

– Давайте сформируем новые традиции. Бетти посмотрела на свои руки, но не отодвинулась. Ее глаза горели возмущением, хотя она говорила вежливым, покровительственным голосом.

– Вы планируете включить меня в свой гарем?

На мгновение удивившись, он слабо улыбнулся.

– Слухи о моем гареме сильно преувеличены. Фактически, если проверите в округе, – а вы это, очевидно, уже начали делать – вы обнаружите, что за последние шесть месяцев я был довольно пассивен.

– Вы нарушаете традиции своего отца, мистер Темплтон.

Он неожиданно обнял ее и посмотрел в широко открытые глаза.

– У моего отца были ошибки, но он был хорошим человеком, – Она уперлась руками в его плечи и попыталась отодвинуться.

– Он, должно быть, был очень хорошим. Он сделал счастливыми многих женщин. И некоторые в тот момент были замужем за другими мужчинами.

– Совращать замужних женщин – не мой стиль. Есть множество свободных. Но я признаю, что хочу обязательно сделать женщину счастливой. В этом я согласен с отцом. Я бы только не хотел возрождать семейную легенду. От этого страдает репутация.

– А мне бы не хотелось тратить попусту ваше время.

– С вами я не трачу его попусту. Как насчет бесплатного угощения? – Он поцеловал ее, прежде чем она смогла ответить. Его рот прикоснулся к ее губам осторожно, уговаривая. То, что он хотел сделать провоцирующим, дразнящим, стало внезапным открытием. Вкус ее губ и ее запах остановили его игривость.

Бетти издала горлом свирепый звук и заколотила кулаками по его черному смокингу, пытаясь освободиться. Но в то же время ее тело начало слабеть.

Ее груди прижались к его торсу, спина прогнулась. Он услышал тихий испуганный вскрик, ее рот стал податливым под его губами. Когда он продвинул язык, она поймала его кончиками губ, потом застонала, пораженная, и открыла губы, позволяя ему внедриться глубже.

Он скользил руками по ее плечам и талии, а губы по-прежнему ласкали. Она задрожала и уже сама продолжила интимное исследование. Ее язык был бесстрашным и безумным, как и желание, охватившее их.

Бурные аплодисменты, раздавшиеся от двери в гостиную, разрушили чары. Макс повернул голову, неодобрительно хмурясь. Скарлетт, Ретт, все их друзья и Норма стояли в дверях. Норма округлила глаза, будто застала детскую парочку, игравшую в неподобающие игры.

Бетти Квинт, подогнув колени, беспомощно повисла на руках Макса. Собрав все свои силы, она пыталась овладеть собой, еле сдерживаясь, чтобы не застонать. Еще не веря до конца в случившееся, она сбросила свои руки с шеи Макса, а затем с силой и яростью оторвалась сама.

Макс тоже ослабил объятия. Бетти выскользнула из его рук и шлепнулась на крестец, оказавшись почти сидящей на его черных туфлях. Ее свитер во время этого спуска задрался почти до шеи. Макс, изучая ее обнаженное тело, наклонился чтобы помочь поправить свитер. Бетти рванулась от него с безумным взглядом. Ее лицо пылало, как осенние кленовые листья.

Аудитория издавала одобрительные возгласы. Макс еще сильнее нахмурился и кивнул Норме, чтобы закрыла дверь, а сам протянул Бетти руку. Но Бетти вскочила на ноги, одернула свитер и сказала так тихо, чтоб слышал только он:

– Только ступите на порог моего ресторана, и я выйду к вам с ножом для разделки туш.

– Вы сейчас слишком расстроены.

– А вы не на флоте. И я не военный объект, который вы во что бы то ни стало должны взять. Я не интересуюсь мужчинами, которые берут все, что хотят, не считаясь с обстоятельствами. Идите и развлекайтесь с кем-нибудь еще.

– Я не развлекался. Поправьте оперение и присядьте. Давайте поговорим. Между нами что-то произошло, и это меня тоже потрясло.

– Бразелтоны уже здесь, – позвала Норма из-за двери. – Тебе надо помочь мне приготовить доспехи.

Бетти деланно рассмеялась и покачала головой:

– Остаться здесь и поговорить с вами? Я была бы или сумасшедшей или безумной. Я ни то, ни другое.

Макс вскочил и с вызовом посмотрел на нее:

– По тому, как вы целовались со мной, мне показалось, что вы от чего-то без ума.

– Не от вас. – Она изящно повернулась и вышла в парадные двери. Скарлетт и Ретт стояли, держась за руки, но расстояние между ними было достаточно, чтобы Бетти смогла пройти.

Она, возможно, будет страдать какое-то время. Ведь так уж случилось, что старый дом Квинтов был ужасающим приютом. Ей бывало в нем не по себе. Если бы можно было не пускать опоссума ночью в спальню!

Бетти выглянула из-под одеяла с электроподогревом. В мрачном свете ночи опоссум быстро пробежал по стене. Это было смешное и в то же время уродливое животное, и оно так торопилось, будто стыдилось своего появления ее будуаре. Со своего места в ногах у Бетти Фокс По настороженно приподнял голову. Шерсть его встала дыбом, когда он увидел незванного гостя.

Когда-то Фокса лишили когтей, отрубили лапу и кастрировали. Это сделал предыдущий хозяин – он же подбросил кота на порог Общества охраны животных в Атланте с раненой задней лапой – Фокс По был тогда довольно невоспитанным. Теперь же Фокс По боготворил свою новую хозяйку и всегда старался показать свою преданность. Когда опоссум почти исчез, кот зевнул. Бетти уселась на больших подушках, обтянутых белым шелком, и прислушалась, как шепчет октябрьский ветер, заставляя дом отзываться таинственными тихими звуками. Дом скрипел и пах старым деревом и свежим кедром, который она жгла в камине перед ужином. В одном из углов комнаты светился электрообогреватель. Запахи и звуки казались очень уютными, и когда Бетти закрыла глаза, то представила, как переделает это место, каким будет дом.

Не будет козел для пилки дров, и мусорных баков наверху, и грязи на площадке два на шесть перед парадным крыльцом. Большая гостиная внизу будет полна вещей из традиционного быта ранней Америки, а просторная кухня станет царством гурманов, а не пустым каркасом, устланным потрескавшимся линолеумом и оклеенным пожелтевшими обоями. И опоссум не сможет больше вбегать невидимыми путями к ней в спальню.

Поменять свое милое жилье в Атланте на этот дом было импульсивным решением. Отец критиковал Бетти за то, что чувства у нее опережают здравый смысл, а мама говорила: «Прекрасно, дорогая», урвав минуту между своими общественными занятиями. Это было привычно для Бетти. Она никогда не рассчитывала на поддержку родителей.

Бетти натянула одеяло до самого носа и нахмурилась от неприятных мыслей. Она научилась заботиться о себе с малых лет. Иногда она ужасно проводила время. Макс Темплтон очень ошибался, если думал, что она для него простая задача.

Бетти старалась изгнать его из своей памяти, хотя при воспоминании о его горячих, все умеющих губах в нижней части тела все опускалось. Она не желала мечтать о его поцелуях, или объятиях, или о смуглом напористом теле под черным смокингом.

Она всегда считала моряков неумолимыми, прямолинейными, не умеющими шутить. Как мог веселый распутник Макс Темплтон быть мужчиной, который, по словам Грейс, ушел во Вьетнам сержантом, а вернулся лейтенантом, победив и получив на поле боя офицерское звание за спасение от засады своего взвода.

Вспоминая его холодную, беспощадную силу, когда он тащил ее из пещеры, она поняла, что в нем было нечто большее, чем казалось на первый взгляд. Бетти сонно поморщилась. Она много себе нафантазировала. На сегодня хватит. Вряд ли все это можно выдержать.

Она уже почти задремала, когда услышала звуки мотора со стороны узкой грунтовой дороги. Бетти вылезла из постели и подбежала к окну. Серебристый диск месяца осветил приближение джипа. Он ехал слишком быстро, поднимая клубы пыли. Проехав по дороге между лугом и лесом, он остановился в нескольких футах от вечнозеленых деревьев перед дорожкой к крыльцу.

Бетти с ужасом наблюдала, как высокая неясная фигура вылезла из джипа и направилась к крыльцу. Затем она накинула теплый халат поверх пижамы и побежала вниз по лестнице, потому что гость громко барабанил во входную дверь.

Она включила освещение на крыльце и откинула белое стеганое одеяло, прикрывавшее окно возле двери. Макс Темплтон. Конечно же, он.

Глава 3

На нем были высокие горные ботинки, свободные простые брюки и шерстяное пончо ярких цветов: желтого, белого и красного.

Бетти с подозрением открыла дверь и нахмурилась, глядя на Макса:

– Не говорите мне ничего. Вы примеряете на себя костюм мексиканского бандита для очередного свадебного торжества. А вид у вас ничего.

Он пригладил рукой взъерошенные темные волосы и ответил ей мрачным взглядом. Сейчас на его лице были заметны морщины, в чертах проступала зрелость. Все это усиливалось его напряженным выражением. Но она не заметила и капли игривости.

– Шериф ищет трех мужчин, ограбивших Ральфа.

– Ральфа? Круглосуточный магазин на верхнем перекрестке?

– Да. Помощник шерифа патрулировал неподалеку и засек их машину в этом направлении. Она свернула к югу в нескольких ярдах от вашей дороги, и все трое ушли в лес.

Бетти поглубже запахнулась в халат.

– Так их еще не поймали?

– Нет.

– А как вы…

– Я играл в карты с ночным диспетчером в конторе шерифа, когда пришел вызов.

Он посмотрел с крыльца на высокие окна гостиной, которые были плохо обшиты.

– Вам нужны новые окна с другими замками. Эти слишком непрочные.

– Я знаю и собираюсь их заменить.

– Я сейчас вернусь. – Он подошел к джипу, достал что-то большое и объемное с переднего сиденья и принес на крыльцо. Это был спальный мешок. – У вас есть кушетка?

– Подождите-ка…

– Не говорите, чтоб я вернулся домой. Я лягу спать на крыльце и заставлю вас испытывать чувство вины. Впустите меня. Здесь очень ветрено.

– Откуда мне знать, может, вы передо мной разыгрываете спектакль?

Он снисходительно рассмеялся.

– У меня есть масса прекрасных способов, с помощью которых я могу заманить ничего не подозревающих женщин в свои объятия. Хотите проверить меня, позвоните шерифу.

– Хорошо. Я так и сделаю!

Она продолжала держать дверь, улыбаясь, но сцепив зубы. Но его глаза были усталыми, мысли, как и волосы, были в беспорядке. Макс выглядел измотанным и совсем не притворялся.

– Входите.

– О, спасибо, спасибо. – Пока он закрывал входную дверь, она подошла к стоявшему на стопке кулинарных книг телефону. Все это лежало на тяжелом красного дерева столе. Это был практически единственный предмет мебели в комнате нижнего этажа. Она зажгла лампочку и позвонила в контору шерифа, где кто-то, назвавшийся Рей Джей, сказал ей, что трое вооруженных людей ограбили магазин и были замечены неподалеку от ее частного владения.

– Макс Темплтон у вас? – спросил Рей Джей.

– У-гмм, да.

– Я позвоню, если будут новости.

– Спасибо. – Почувствовав себя виноватой, Бетти положила трубку и медленно повернулась к Максу. Он прислонился к прогнувшейся раме двери в гостиную и смотрел на нее. Выражение его лица не было ни самодовольным, ни упрекающим. Бетти кивнула ему.

– Простите меня.

– Прощаю.

– Как вы видите, у меня совсем нет мебели.

Он потер носком ботинка по потрескавшемуся дубовому полу.

– Прекрасный результат. Похоже, здесь проехала кавалерия.

– По меньшей мере, дважды.

– Твердый, холодный пол. Хорошо, что у меня есть надувной матрас.

– Макс, вы не обязаны ради меня…

– Я ведь не прошу ничего взамен, не так ли? – Они обменялись угрюмыми, настороженными взглядами. Ее инстинкты советовали ей не замечать вспыхнувшее в ней пламя желания. Он может быть галантным, когда захочет. Он просто не тот тип мужчины, который она может себе позволить. Однако от его взгляда у нее слабеют колени.

– Как насчет чашки горячего шоколада и капельки виски? – спросила она.

– Вы собираетесь пить сами?

– Да. Горячий шоколад, а не виски. Мне нужна ясная голова.

– Тогда я буду пить девственный шоколад.

– Я никогда не слышала, чтобы его так называли.

– У меня всегда был богатый язык.

– Я знаю. Вы продемонстрировали мне его вчера.

– На флоте можно научиться массе интересных вещей, в том числе и умению общаться с людьми.

– Что вы делали – учили взвод мычать и хрипеть?

– Я был умным офицером. Командовал группой по борьбе с терроризмом. – Он слегка поклонился. – Надеюсь, я произвел достаточное впечатление.

– Если честно, то да.

– Значит ли это смягчение вашего сердца, что я могу без страха посещать ваш ресторан?

– И не пытайтесь. Вам не повезет. – Бетти указала на его спальный мешок. – Не теряйте времени и надуйте свой матрас. А я принесу горячий шоколад.

– У меня была сабля такая же острая, как и ваш язык.

Бетти сделала реверанс.

– Спасибо. – На кухне она была так напряжена и не в себе, что чуть не уронила две кружки, которые достала из ящика буфета. Там был спартанский набор керамической посуды.

Стоя возле раковины под неярким светом электрической лампы, висевшей в центре потолка, она наполнила чашки и поставила их в микроволновую печь. Мойка, микроволновая печь и маленький, взятый напрокат холодильник – вот что составляло обстановку ее кухни.

– Здесь совсем не тесно, – сказал, останавливаясь в дверях, Макс.

Бетти подпрыгнула.

– Вы подошли неслышно.

– И принес с собой палку, – добавил он. Он сбросил пончо, и она увидела, что на нем был свободный черный пуловер и брюки. Она вновь восхитилась его широкоплечим стройным телом. Оно было создано, чтобы устрашать врагов и завоевывать друзей. Никакой здравомыслящий террорист не хотел бы иметь такого врага. И ни одна женщина не упустила бы возможности сделать его своим другом. Макс отвел руку за спину и достал большой автоматический пистолет.

– А вот моя палка.

– Не могу припомнить, чтобы видела что-то большее.

– О, вы, должно быть, говорите это всем парням, – Он прошел по большой кухне к желтой облупившейся двери со вставленными в верхние секции стеклами. Потом включил свет на заднем крыльце и выглянул, держа, будто случайно, пистолет в руках.

Бетти следила за ним, как зачарованная, Он был так не похож на мужчин, которых она знала. От него исходила жизненная сила; он смотрел тяжелым, опасным взглядом, но когда выключил свет и, повернувшись, подмигнул ей, его лицо вновь поразило ее строгостью линий. А его глаза, эти светло-зеленые глаза, светились безграничной чувственностью.

– Микроволновая печь уже зазвенела, – сказал он ей.

– О! – Почувствовав себя глупо, Бетти повернулась и достала чашки, налила в них воды и насыпала быстрорастворимого горячего шоколада из бумажного пакетика. Потом все размешала общей ложкой.

– Ничего особенного. Если я найду другую ложку, я дам вам попользоваться.

– Почему вы так живете?

Бетти чуть не сказала ему правду. Вложив большую часть своих денег в будущую суперзвезду поп-музыки, она была сейчас практически разорена.

Но ей не нужно быть слишком откровенной в разговорах о своем прошлом, потому что слегка улыбнулась и сказала:

– Я хотела бы заключить несколько контрактов для переделки дома. Поэтому, пока проект не готов, нет смысла перевозить вещи.

– Зачем же вы выехали так рано?

– Мне очень хотелось быстрее открыть ресторан в городе. У меня очень много работы по доставке и заготовке продуктов. Все расписано по часам на две недели вперед. Я хочу успеть открыть ресторан вовремя.

– Какую работу вы выполняете?

– Все, от семейных ужинов до общих вечеринок. Как придется. Копчености – это случайно получилось. Я устраивала частные пикники для богачей и знаменитостей, тех, кто живет на озере Ланир, и еще я организовывала банкеты для крупных политиков штата.

– У вас большой персонал?

– Никакого. – Она подала ему чашку. – Сейчас у меня вообще ничего нет. Но я могу организовать доставку продуктов сама, конечно, не для огромного количества людей. Что касается копченостей, то с ними нет проблем: вы их достаете и укладываете на тарелки. Мне не нужно много помощников, чтобы приготовить закуски.

– А как насчет ресторана?

– Я наняла для этого менеджера. Энди Парселз. Вы знаете его?

– Так вы уговорили Энди уйти из закусочной «Гамбургер»? Он был там шеф-поваром все время, сколько я помню.

– Он получил приличное жалование, раньше у него не было ни медицинской страховки, ни пенсии, теперь будет. К тому же ему нравится моя репутация. Он знает, что я собираюсь здесь остаться навсегда.

– Гмм. С населением Вебстер Спрингс?

– Неподалеку много туристских маршрутов. Ведь рядом горы и озеро Ланир.

Бетти отхлебнула шоколаду и гордо взглянула на Макса.

– Люди будут приезжать из Атланты, чтобы посидеть в моем ресторане. Я собираюсь готовить и продавать лучшие копчености в этой части страны. А если и не придут в ресторан, то, по крайней мере, купят мой соус, который я тоже буду готовить. Вообще-то я собираюсь стать известной в стране.

Макс оглянулся по сторонам и положил оружие перед собой. Он взял свою чашку, и она скрылась в его ладонях, сразу став крошечной.

– У вас, должно быть, чертовски хороший рецепт соуса.

– Именно так. Нет ничего похожего на него. Этот рецепт хранился семьей Квинт в течение двух поколений. Мой дедушка Вильям передал его отцу. Отец очень гордился своим соусом и угощал им друзей и соседей. И он передал рецепт мне в день моего совершеннолетия. Когда вы попробуете мой соус, вы поймете, что не встречали ничего подобного.

– Боюсь, нет. Мой дед знал лучший в мире рецепт. Я это помню. Тогда я был еще ребенком. Люди упрашивали моего деда приготовить этот соус.

– Хвастун, хвастун, хвастун, – мягко подразнила Бетти.

– Не волнуйтесь. Рецепт был потерян со смертью деда. Вы спасены.

– О, мой Бог, – она произнесла это совершенно бесстрастно. – Я могу расслабиться.

Их прервали шаги Фокса, бегущего по лестнице. Несколько секунд спустя Фокс По ворвался в кухню и с любопытством уставился на Макса, помахивая хвостом-обрубком.

– Привет, мутант, – сказал тот ласково. Бетти наклонилась и погладила Фокса По по голове.

– Не обращай на него внимания, дорогой. Прежде чем говорить, он не думает.

– Где вы взяли это чудовище – в магазине комнатных животных, что в зоне радиации?

– Моя мать входит в совет директоров Общества охраны животных в Атланте. Я часто работала в этом Обществе. Когда владелец Фокса подбросил его туда, раненного и несчастного, я взяла его себе.

– Если я правильно понял, ваша семья – это голубая кровь Атланты?

Бетти встала, улыбаясь с издевкой.

– Я голубокровная только со стороны матери. По другой линии я Квинт, как вы уже знаете. Первопроходцы. Нувориши. Мой отец нажил состояние, продавая янки недвижимость.

– Черт. Прохвост с Юга продавал свой дом политическим авантюристам с Севера!

Она не могла не рассмеяться.

– Не совсем так. Он джентльмен с Юга с головой, хорошо работающей в бизнесе. И только так. Я это унаследовала, если можно так выразиться.

– Как же вам жилось полукровкой: голубая кровь и нувориш?

– О, как обычно. Каникулы в Европе, сезонные билеты в оперу, уик-энды в теннисном клубе. Я встречалась с мальчиками, у которых к имени добавлялись римские цифры.

– Мальчики с именами вроде Шедли Бисквит IV, – сказал коварный Макс.

– Ну, они не были такими помпезными. Он закинул ногу за ногу и оценивающе разглядывал ее из-под полуприкрытых век. От этого Бетти почувствовала себя ужасно неловко и притворилась, будто рассматривает кружку. Макс слегка усмехнулся.

– Тогда почему же вы не выполнили своего предназначения и не вышли замуж за Шедли до сих пор?

– Большинство этих Шедли были скучными и недалекими. – Она сделала из чашки глоток, подняла на него настороженные глаза и сказала решительно: – Я увлеклась свободомыслящим музыкантом. А может, он меня завлек. Я не уверена в том, как это получилось.

– Гмм. Вы вышли за него?

– О нет. Мы были слишком хладнокровными, чтобы вступать в брак. По крайней мере, он вел себя так. У нас было… соглашение, ясно? К несчастью, я понимала, что однажды нам придется пожениться, а он ждал, когда появится контракт на запись и он уедет в Лос-Анджелес.

– Один?

– О, он звал меня с собой. Но я устала быть прислугой у знаменитости. Я начала чувствовать себя ничтожной и бесполезной.

Бетти старалась контролировать свои эмоции, но чувство обиды вновь захватило ее. Оно обратилось теперь против Макса с его легкомыслием.

– Я провела много лет, убеждая себя, что замужество не имеет значения. Знаете, у меня ничего не вышло. Брак имеет значение, по крайней мере, для меня.

Бетти огорченно покачала головой и подняла глаза к небу.

– Ах. Я изливаю душу перед человеком, который превратил бракосочетание в шутку! – Она опустила упрямый взгляд на Макса, требуя от него таким образом возражения. Но он не поддался.

– А это и есть шутка.

– Почему?

– Потому что половина браков превращается в конце концов в развод. Потому что многие люди женятся от одиночества, потому что так удобнее заниматься сексом или оттого, что родители заставили их поверить, что с ними что-то неладно, если они не хотят заводить семью.

– Вы же не станете утверждать, что никогда не любили женщину так, что вам хотелось провести с ней всю оставшуюся жизнь.

– Вы правы. Но я могу утверждать, что никогда не думал серьезно о женитьбе. Я живу в настоящем. А женитьба основывается на фантазиях о будущем.

– Полагаю, очень многие женщины оставляли вас, а?

Макс холодно ухмыльнулся.

– На флоте я менял базу каждые два-три года. Поэтому много раз расставался, хотел того или нет.

– Но вы не похожи на мужчину с разбитым сердцем.

– Жаль, что не угодил. – Он допил свой горячий шоколад и обошел вокруг Бетти, чтобы поставить на стол кружку. – А разве у вас разбитое сердце? Вечная любовь заставила бы вас поехать за ним в Лос-Анджелес. Может, вы не любили его так, как говорите? Бетти выпрямилась от уязвленного чувства собственного достоинства. Он, конечно же, ошибался.

– Не распространяйте на меня свои циничные взгляды.

– Что, начинаете защищаться? Это верный признак внутренней неразберихи. Вы не уверены в себе? И не хотите признавать мою правоту?

– Не имеет значения, что вы думаете о причинах, заставивших меня поступить так. Я приехала сюда, чтобы начать новую жизнь, я хочу постоянства. И я не собираюсь тратить время на мужчин, которые постоянства не хотят.

Она наклонилась и поставила чашку.

– Я постоянна, надежна и никуда отсюда не собираюсь.

– Хорошо. Я с интересом послушаю все сплетни о ваших романах. Однажды я расскажу своим внукам, что знал вас, когда вы были молоды. И добавлю, что вы нисколько не изменились. Я думаю, вам будет, что сказать, чтобы создать о себе такое мнение.

Макс был очень спокоен. Может быть, был зол, а может, продумывал свой следующий шаг. Его пристальное молчаливое внимание, с которым он разглядывал ее тело, заставило Бетти бороться с искушением не обращать внимания на горькую смесь раскаяния и обиды, закипавшую в груди.

– Поживем – увидим, – тихо добавил Макс.

Бетти попыталась засмеяться. Но получился раздраженный, высокий, мучительный звук, и она мысленно пнула себя за это. Она покачала головой и печально взглянула на Макса.

– Почему бы нам не сказать друг другу правду и не стать друзьями? Я имею в виду, просто друзьями. Тогда мы не сможем разочаровать друг друга.

Его мрачное лицо просветлело от изумления и новых идей.

– Так вы надеялись на что-то другое с моей стороны? На что же? Мне страшно не хотелось бы вас разочаровывать.

Она подняла обе руки.

– О нет. Вам не вовлечь меня в словесную игру.

– Я уже сделал это. Но расслабьтесь. Давайте дружить. – Он приблизился к ней на несколько шагов и поднял правую руку. Его глаза светились радостью. – Пожмем друг другу руки?

Вы изворотливее скользкой змеи.

А вы своими образными выражениями похожи на вымуштрованного сержанта. Чего вы боитесь – простого рукопожатия?

Бетти дружелюбно протянула руку. Они обменялись рукопожатием. Убирая руку, Макс провел пальцами по ее ладони. Бетти молча послала ему проклятие, потому что это движение заставило ее нервно дышать, а всю кожу окатило жаром. Бетти отвернулась, надеясь, что Макс не поймет ее реакции.

– Еще горячего шоколада? – прошептала она.

– Нет, спасибо. Мне надо надуть воздушный матрас. – Он поднялся и оказался так близко, что его чресла почти касались ее бедер. От него пахло смесью кожи, шерсти и свежего осеннего ветра. Запах был таким мужским, таким зовущим.

Бетти смотрела на чашки и не двигалась.

– Я принесу вам несколько одеял. О, здесь много поленьев, если вы захотите зажечь огонь и спать у камина.

– Спасибо. – Его теплое дыхание ласкало ее щеку. – Вы слишком любезны с человеком, доставившим вам столько неудобств.

– Вы не доставляете мне никаких неудобств, – сказала она, сцепив зубы, когда он вышел из кухни.

Оставшись одна, Бетти отвернулась от двери и закрыла лицо руками. Ей казалось, что все ее тело горит.

Спустя несколько часов Бетти проснулась, услышав у себя над ухом голос Макса и почувствовав его руку на своем плече. Она догадалась, что произошло что-то чрезвычайное, и спустя секунду поняла, что Макс был в ее спальне, а она лежала в постели. Она приподнялась и попыталась отодвинуться.

– Шшш, малышка, – прошептал он осторожно, успокаивая ее. – В вашем подвале кто-то или что-то. Я хочу, чтобы вы оделись и оставались у телефона. Я собираюсь проверить подвал.

– Но их ведь было трое. Что, если… Он жестко рассмеялся.

– Если их трое, то лучше им там не быть.

Бетти потерла глаза и внимательно посмотрела на Макса. Да, он говорил серьезно.

– Послушайте, я не хочу неприятностей. Я имею в виду, что, если вас побьют или подстрелят в моем подвале, я буду обязана хорошо с вами обращаться.

– Именно так. Как насчет прощальной нежности уходящему воину? – Он наклонился к ней и коснулся ее губ крепким, нежным поцелуем. Потом провел по ее губам пальцем. – Теперь я умру сравнительно счастливым.

После этого он вышел из комнаты и спустился в холл. Он шел так осторожно, что его горные ботинки не издавали почти ни звука на скрипящем деревянном полу.

Бетти выбралась из постели и начала копаться в высокой плетеной корзинке, где хранила кое-какую одежду. Надев розовый мятый халат поверх пижамы, она засунула ноги в мокасины и пошлепала вниз.

Фокс По сидел на нижней ступеньке, внимательно и с любопытством прислушиваясь. Бетти рассеянно погладила полосатую голову кота и поспешила дальше. Она была рассудительным человеком, не стремившимся к приключениям, конечно, за исключением приключений, касающихся мужчин. Но больше она не потратит ни года из своей жизни на эти иллюзии. Даже если Макс Темплтон заполнил ее жизнь и дом и отчасти даже стал ее защитником.

Когда Бетти подбежала к телефону и напряженно прислушалась, пытаясь уловить хоть какие-то звуки из подвала, ей вдруг пришло в голову, что ее музыкант никогда не предлагал ей своей защиты от каких-нибудь других опасностей, спасая только от виброфонов на Великом Смертельном концерте.

Стояла полная тишина, и нервы Бетти были напряжены до предела. Она держалась, сколько могла, потом с перекошенным от стреха ртом на цыпочках двинулась на кухню и подошла к черному ходу. Она открыла потрескавшуюся дверь на заднее крыльцо и посмотрела налево, где виднелся полуоткрытый вход в подвал.

Бетти вернулась на кухню, пошарила в ящиках стола и вынула из деревянного футляра разделочный нож. Как всякий настоящий повар, она хранила нож идеально заточенным. С ножом в руках, напоминавшим маленький меч, она вышла и направилась в погреб. Кровь стучала у нее в ушах, когда Бетти остановилась на верхней ступеньке.

– Макс, – тихо позвала она, глядя вниз. – Макс, – снова повторила она и минуту ждала ответа, но ответа не последовало. Чем же он занимается? Почему не включил свет? «Позвони шерифу», – говорил ей обычный здравомыслящий внутренний голос». Она продвигалась в глубь темного подвала, с замиранием сердца делая один шаг в минуту. Холодная пугающая чернота проема заставляла ее дрожать. Спустившись на нижнюю ступеньку, она взяла нож двумя руками, держа его перед собой, будто собираясь в темноте распознать размеры врага.

«Самурай Бетти», – подумала она, попробовав для эксперимента ткнуть ножом воздух.

Кровь застыла в жилах, когда с глиняной стены у нее за спиной посыпались куски штукатурки. Она хотела обернуться, но крепкая рука обхватила ее шею, а другая стиснула обе руки так больно, что Бетти выронила нож.

– О, Макс, ты кретин! – сказала она с облегчением и досадой. – Прекрати.

– Заткнись! – Это был голос не Макса. Внезапный ужас выбросил адреналин в кровь Бетти. Она ударила державшего ее локтями по ребрам, а ногами забарабанила по щиколоткам противника. И тут зажегся свет. Перед ней и незнакомцем появился Макс. На его лице играла улыбка волка, поймавшего овцу. Он уперся дулом ружья в лицо стоявшего позади Бетти человека.

– Раз, два…

– Хорошо, парень, хорошо.

Бетти с облегчением почувствовала свободу. Макс взял ее за плечо и толкнул к выходу. Слегка ударившись о противоположную глиняную стену, она обернулась и оцепенело уставилась на разворачивающуюся сцену.

Макс прижал смуглого грабителя к другой стене. Джинсы и простой пиджак мужчины были в грязи и обрывках листьев, а теннисные тапочки промокли. «Он или бежал по лесу, или только что проснулся», – сделала Бетти предположительное заключение.

Парень скосил глаза на автоматический пистолет у себя под носом. Руки он держал за спиной, прижав их к стене.

– Где двое твоих друзей? – тихо спросил Макс.

– Я их не знаю. Клянусь. Мы разделились. Не убивайте меня.

– Тогда не делай даже неверного вздоха.

– Я вообще не дышу. Бетти подала голос:

– У меня есть веревка.

– Хорошо, – холодно усмехнулся Макс, не отводя взгляда от перепуганного пленника. – Давайте его повесим.

Бетти не верила в то, что сказала потом, но Макс спровоцировал в ней головокружительное желание дразнить.

– Гмм, не надо этого делать. Я сейчас приведу добермана.

Пленник задохнулся от ужаса.

– Нет, леди, пожалуйста. Я не собирался причинять вам вред. Я хотел проскочить у вас за спиной вверх по лестнице.

Макс немного сильнее прижал ствол к верхней губе мужчины.

– Ах, он так жалобно выглядит, детка. Может, я его просто свяжу.

– О, давай, – Она повернулась и подняла оброненный разделочный нож. – Как жаль, я даже не успела резнуть его разочек. – Она грустно взглянула на нож. – Может, у меня есть еще шанс?

Злоумышленник застонал.

– Пожалуйста, леди.

О, расслабься. Я не отрежу ничего важного.

– Я уговорю ее не делать этого. Лучше сиди смирно, – сказал ему Макс. – Садись, быстро.

Колени мужчины подогнулись, и он с мертвенно-бледным лицом скользнул на пол подвала. Бетти взяла протянутое Максом оружие и прицелилась в голову мужчины, мило улыбаясь своему спасителю, пока тот доставал связку капроновой веревки из ящика в кладовке подвала. Макс умело связал пленнику руки и ноги.

– Ты быстро управился с этим теленком, – заметила Бетти грубоватым тоном.

Макс понимающе подмигнул ей.

– Давай нагреем утюг.

Они оставили вконец запуганного пленника в подвале и пошли в дом, где Бетти позвонила шерифу, пока Макс обошел все комнаты, проверяя, все ли спокойно. Через пятнадцать минут лужайка перед ее крыльцом заполнилась помощниками шерифа, полицейскими из соседнего округа.

Двое других подозреваемых в ограблении были уже пойманы. А третий, безумно счастливый, что остался цел, был извлечен из подвала Бетти и увезен.

После многочисленных расспросов, поздравлений и громкого гогота все убрались. Остались только Бетти и, конечно, Макс.

Они сели на ступеньки крыльца, завернувшись в одеяла. Из-за леса над лугом занималась заря. Мирная красота осеннего утра и томительное продолжение испуга заставляли обоих испытывать смущение. Бетти закуталась в свое одеяло, дрожа от холода и нервного напряжения.

– Я никогда так себя не вела ни с кем, – пробормотала она. – Я имею в виду… прошедшую ночь.

Она повернулась к Максу, все ее чувства смешались. Теперь между ними была какая-то связь, хотела она этого или нет. Она пыталась бороться с искушением. Макс был самым необычным, самым восхитительным мужчиной из всех, кого она знала. Но он так не подходил к ее стилю жизни. Она рисовала себе другую тропу.

Рядом, касаясь бедром и ногой ее тела, сидел «друг» Макс. Он смотрел на нее со спокойной радостью, отчего Бетти чувствовала себя еще более неуютно.

– Нам хорошо вместе, – сказал он своим низким голосом. – Я никогда не встречал такую женщину, как ты.

Бетти так ужасно хотелось поцеловать его, что желание пульсировала в ее горле.

– Разве может тигр лишиться своих когтей? – спросила она тихим, уставшим голосом.

Он насмешливо взглянул на нее, а потом (как ей показалось, его глаза потемнели) сказал:

– Другими словами, честны ли мои намерения?

– Я знаю, как некрасиво звучит мой вопрос. Я не жду, что каждый встретившийся мне мужчина должен давать письменные гарантии, что он намерен жениться. – Она отчаянно взглянула в его лицо. – Но с тобой, мне кажется, у меня не будет возможности отступить. Я потеряю голову так быстро, что не увижу огня, пока он не сожжет меня. Здесь мне нужны гарантии.

Макс поднял руку и коснулся ее подбородка.

– Я бы мог солгать тебе, но не могу. Я не могу себя представить женатым. Наблюдая, как счастливо жил мой отец одиноким, насмотревшись, как многие мои друзья по Морскому Корпусу страдали от одного развода до другого, я пришел к выводу, что роль института семьи сильно преувеличена.

Он остановился и посмотрел Бетти в глаза.

– Я могу не верить в брак, но не имею ничего против любви.

– А если ты захочешь детей?

– Моя карьера не дала мне шансов пустить корни, и я понимаю, что спустя годы я просто потерял к этому интерес, забыл о возможности иметь семью. Я не собираюсь заводить детей.

В ней поселилась холодная, тяжелая горечь разочарования.

– Спасибо за откровенность.

– Прими мою честность. Прими меня таким. – Он склонился к ней и добавил: – Давай войдем в дом. Я сделаю нам по чашке горячего шоколада, я отнесу тебя в постель. Я раздену тебя и разденусь сам, и мы сплетемся под твоим электроодеялом. Я обещаю: у тебя не будет возражений против того, что я стану делать, что ты будешь чувствовать.

В какой-то момент ее влечение возобладало, она прижалась к Максу и подняла губы ему навстречу, наслаждаясь бурей чувств, вспыхнувшей в ее теле во время поцелуя. Но в душе нарастал крик протеста. Бетти коснулась губами кончика его носа, потом подбородка, щеки и век. Макс тяжело вздохнул и, приблизившись к ней, закрыл глаза. В ней вспыхнул пожар желания, но, превозмогая себя, она отодвинулась.

– Я не могу, Макс. Я не могу. Я знаю, чего хочу от жизни, так же, как и ты. И ни один из нас не хочет идти на компромисс. – Она проглотила комок в горле и жалобно сказала: – Я уехала сюда, чтобы забыть об одной ошибке. Я не совершу другую.

Взволнованные глаза Макса смотрели на нее. Внезапно она заметила, что в них засветились насмешливые огоньки.

– Ты считаешь себя той женщиной, которая сможет изменить мое отношение к женитьбе.

Бетти выдавила легкую улыбку.

– Когда-то я так думала. Но ошибалась. Теперь я не так настойчива.

Макс нахмурился. Он был напряжен, зол. Порывистым движением он схватил Бетти в охапку и неистово начал целовать ее, пока она не стала задыхаться и у нее не распухли губы. Держа ее почти на весу, он продолжал целовать ее стоя, потом подхватил на руки и понес.

Зацепившись за лестничные перила, одеяло, в которое была завернута Бетти, упало на землю, оставив ее беззащитной. Она поцеловала Макса, изумляясь все возрастающей в ней страсти. Но здравый смысл уже начал возвращаться к ней, и Бетти отрицательно затрясла головой. Чуть не плача, она отстранилась от Макса, вырвалась и прижалась к деревянной балюстраде позади ступеней.

– Ты так настойчива, что даже не представляешь, – сказал он хрипло.

Он бросил свое одеяло на перила крыльца и пошел в дом. Бетти несколько раз глубоко вдохнула свежего утреннего воздуха и дрожащей рукой дотронулась до губ. Когда через минуту Макс вернулся, на нем было шерстяное пончо, а в руках спальный мешок.

Он молча прошел мимо нее, но остановился на нижней ступеньке. В его взгляде, который он бросил на Бетти, не было злости: в нем читалась грусть.

– Я подожду, – сказал он тихо.

Бетти смотрела, как он садился в джип. Он приложил руку ко лбу, салютуя ей. Она в ответ тоже подняла руку, но так и не смогла заставить себя махнуть на прощание.

Глава 4

Вечные ценности… Макс пребывал в мрачном, самокритичном настроении. Он искал истинные ценности. Нанеся последний слой смолы на древко флажка, он опустился на колени и кисточкой смазал внутреннюю поверхность круглого отверстия для древка, закрепленного в небольшом углублении.

Со склона его двора было видно, как солнце садится за вершины деревьев и дальних гор, смешиваясь красно-желтыми лучами с прозрачностью неба. Воздух был приятно прохладным, и пахло древесным дымом из трубы домика Нормы, спрятавшегося среди деревьев у начала дороги.

Вообще-то Макс любил свои владения. Больше всего в Вебстер Спрингс ему нравилось, что уже в двух милях от города казалось, что города нет и в помине.

Но этим вечером его мысли были далеко – с Бетти Квинт. Одиночество тяжким камнем легло на сердце. Он никогда не испытывал такой жажды человеческого присутствия и никогда еще так сильно не хотел женщину.

– Распрямись. Брось хандрить, – приказал он себе через силу. – Ты был честен с собой и с ней. Она тоже была честна с тобой.

Он вымыл руки под шлангом, лежавшим неподалеку, вытер их краем рубашки и пошел к джипу, оставленному под яблоней.

Достав из джипа аккуратно скрученный флаг, который подарили ему друзья, когда он увольнялся из Корпуса, Макс вернулся к подготовленному отверстию. Надев флаг на древко, он надежно укрепил его. Затем поднял на несколько футов и остановился, спокойно наблюдая, как вечерний ветер развевает звездно-полосатый флаг на фоне красного неба.

Макс не жалел о своем решении уйти из флота, потому что начал смотреть на себя критически и обнаружил грубого морского пехотинца, в жизни у которого нет ничего постоянного и значимого, за исключением Корпуса. Но Макс гордился своей карьерой. Он верил в необходимость своей работы для своей страны. И верит до сих пор.

Он вернулся к действительности и отдал честь флагу. Потом, заметив, что солнце уже исчезло и скоро появится ярко-оранжевая луна, быстро опустил флаг.

Слегка свернув полотнище, Макс перенес его через лужайку к деревянной лавке возле виноградной лозы. Присев на скамейку, он начал скручивать флаг. Внезапно ему пришла мысль: неужели Бетти считает его банальным и сентиментальным.

«Нет, леди просто верит в традиционные ценности, – напомнил он себе. – Дом и очаг. Бог, страна и замужество. Брак».

Он откинулся и закрыл глаза, мрачно улыбаясь. Он не боялся очень многих вещей, но брак не входил в их число. Он видел, как женитьба ломала столько сильных мужчин. Между прочим, она сломала и его отца, потому что ни одна женщина не смогла заменить ему мать Макса. Отец не однажды говорил ему это.

Но что, если он не перестанет хотеть Бетти Квинт? Как он сможет, встречая ее в городе, отказаться от мысли овладеть ею любыми путями – честно или нечестно. Макс застонал от мучительного разочарования и потер лоб. Он встретил ее всего четыре дня назад и теперь сидит, борется с самолюбием, либидо и глубокой, все усиливающейся мыслью, что не простит себе, если потеряет Бетти. Это было хуже, чем женитьба.

Бетти проверяла банковский баланс. Боясь ошибиться, она проверила снова. Банковская машинка терпеливо выдала следующий лист, пока она сжимала руль мини-фургона. Бетти взяла новый счет и быстро смяла, потому что в нем было то же, что и в первом.

Спустя минуту она медленно засунула бумажку в кожаный кошелек, бормоча себе под нос:

– Вот ты и получила за свою глупость, Бетти Беле.

Мужчина в грузовом автомобиле для перевозки крупнорогатого скота нетерпеливо посигналил. Она махнула ему и быстро убрала фургон с пути на основной улице.

Подъехав к красивому старому одноэтажному дому, в котором помещались дамская лавка, лавка ремесленников и кафе, Бетти поставила локоть на окно и подперла голову кулаком. Она устала, и у нее не было никаких планов. Ей хотелось сейчас очутиться в другом месте. Она подъехала к городской площади, миновала здание городского совета, который был теперь центром искусств и музеем скалолазания, и выехала на боковую улицу к реставрированному викторианской эпохи коттеджу, покрашенному в голубой цвет.

Бетти остановилась на минуту у тротуара и понаблюдала, как рабочие устанавливают вывеску на стойках перед входом в ресторан. Это была красивая деревянная вывеска голубого цвета, как и здание. В центре большими ровными белыми буквами было написано: Ресторан «У Бетти"».

Она рассмеялась, несмотря на ком в горле. Нельзя было придумать ничего более простого, и ей это нравилось. Это звучало дружески и непретенциозно, хотя дом выглядел довольно официально. Такого сочетания она и хотела. Здесь не было небрежности, как в других подобных ресторанах. Ее ресторан был домашним, располагающим.

Она развернулась и въехала на аллею, укрытую тенью орешника. «Эти деревья принесут удачу», – так думала она, когда покупала дом. Ее копчености будут пахнуть орешником. Но удача улетела, как только банковский компьютер посчитал оставшиеся у нее деньги.

Ее чуть не затошнило, когда она припарковалась возле вновь устроенной свалки отбросов и села возле корзин и ведер, подсчитывая свои финансы.

Бетти вновь вспомнила Макса Темплтона. За последние несколько дней с ней это происходило так часто. Хотелось бы ей увидеть, как он изумится, когда узнает, сколько у нее денег. Посочувствует или беспощадно рассмеется.

Бедная богатая девочка! Она потратила много лет, теряя время и деньги с пробивавшимся к успеху музыкантом, а теперь она пробивается одна в бизнесе, и постепенно ее счет в банке тает.

«Нет, Макс посочувствует, – грустно рассуждала она. – Он, возможно, даже предложит свое сильное плечо, внимательное ухо и множество других частей тела. А этому она упорно сопротивляется».

Бетти сжала зубы и начала делать кое-какие подсчеты. Она поедет на склад, который арендует в Атланте, соберет свою мебель, увезенную из прежней квартиры, и продаст ее.

Единственное, чего она не станет делать, так это просить в долг у родителей. Ведь отец напомнит, что она попала в такое положение потому, что потратила пять лет на жизнь подружки и спонсора Слоуна Ричардса, бедного гения-музыканта.

Сейчас, без чьей-либо помощи, она собирается восстановить чувство собственного достоинства.

Бетти полезла в коробку за сиденьем пассажира, достала бутылку густого красного соуса для копченостей и грустно взглянула на самодельную бело-голубую наклейку «Соус для копченостей от Бетти». Простое название. Непередаваемый вкус. Это ключ к финансовому успеху.

Мужчины… Кому они нужны? Например, Макс Темплтон. Кому он нужен? Она рассеянно сунула бутылку назад и вздохнула. Некоторые вопросы лучше оставить без ответа.

Каждый год в октябре Торговая палата устраивала благотворительную акцию и обед с танцами. Осматривая большую простоватую комнату местного винного завода, Бетти чувствовала себя ближе к дому, чем на любом подобном празднестве в Атланте.

Прошла неделя с той ночи чувственности в ее доме с Максом. И Бетти пообещала себе, что сегодня вечером даже не взглянет на него. Но она знала, что Макс был приглашен, и все время поглядывала на двустворчатую дверь в дальнем конце комнаты, откуда появлялись люди.

Несмотря на то, что она себя постоянно упрекала, ее сердце учащенно билось от ожидания. Она заставила себя изучить обстановку.

Эта винодельня, затерявшаяся среди пышных горных долин, вряд ли была похожа на свой оригинал во Франции. Основное здание походило на двухэтажную деревенскую гостиницу. Здесь было много камня и вручную обработанного дерева.

Комната была полна примитивного антиквариата, а стены завешены одеялами. Деревянный пол устилали овальные ковры, а огромный камин украшали тыквы и кукурузные початки.

Трио бородатых мужчин расположилось в одном углу, наигрывая народные мелодии на цимбалах, скрипке и гитаре. Банкетные столики были сервированы самодельными керамическими кубками и оловянной посудой. В центре каждого столика стояла изящная свеча.

Бетти покрутила свой стакан с мускатом и посмотрела сквозь стекло на сидящих за столиками знакомых. Мужчины были в красивых костюмах, а женщины в очень милых платьях, но она знала, что в ее прежних кругах они стали бы объектом вежливых насмешек. В том обществе ни один мужчина не считался хорошо одетым, если у него не было, по крайней мере, одного сшитого по заказу смокинга, и ни одна женщина под угрозой смерти не надела бы платье, купленное в универмаге.

– Милая компашка, верно, – прошептал ей на ухо ее кавалер.

Бетти повернулась к Джею Стайнбергу. Она знала его с тех пор, когда они оба были толстощекими детишками, носили штаны на подтяжках в закрытой частной школе. Джей был высоким, худым и по-своему привлекательным. У него были густые черные волосы, и, несмотря на свое элитарное происхождение, он ходил с дырой между передними зубами.

На нем прекрасно сидел костюм от Армани, шелковый галстук и дорогие наручные часы. Он был уже совладельцем одной архитектурной фирмы в Атланте.

– Они все так милы, – сказала Бетти, немного нахмурившись. Она старалась припомнить, всегда ли и раньше Джей был снисходительным.

– О нет, я не хочу их унизить. Так восхитительно сидеть и наблюдать, как живет деревенский средний класс.

Она склонилась к его уху и прошептала:

– О да! Если ты приглядишься, то узнаешь, как они делают странные, озадачивающие нас вещи, – например, обедают, смеются, разговаривают, наслаждаются друг другом.

Джей прыснул и прижался губами к ее щеке.

– Бетти, ты ворчунья. Я проехал весь этот путь из Атланты, чтобы быть твоим спутником на этом вечере. Ты, по крайней мере, могла бы позволить себе наслаждаться моим чувством юмора.

Бетти отодвинулась, отхлебнула вина и пожелала, чтобы к нему пришел хороший аппетит, и тогда он смог бы занять свой рот. Ее взгляд не отрывался от дверей в другом конце комнаты.

Прямо на нее смотрит Макс. Он также разглядывал и Джея. Макс не выглядел особенно счастливым, а было от чего: его руку держала рыжая красавица в облегающем черном платье.

Макс лениво отвернул борт пиджака и достал из кармана жилета золотые часы. Шитый на заказ или нет, но его черный в полоску костюм прекрасно подходил к его великолепной фигуре. Черный узкий галстук, видимо, был «торговой маркой» его фирмы, и сейчас он не мог без него обойтись.

Бетти понимала, что ей следует отвернуться, просто кивнуть, притворяясь, что случайно увидела его. Но единственное, что она могла делать – это смотреть на него. Похоже, что у Макса были те же проблемы с ней. Рыжая, которую, как теперь припоминала Бетти, она видела за прилавком булочной в городе, тянула его за руку и показывала на столик, за которым им махали люди. Макс прищурился, положил часы назад в жилетный карман, учтиво улыбнулся Бетти и повел свою даму к столику.

– Наконец появился мужчина с чувством стиля, а она просто потрясающа, – прокомментировал Джей, вытягивая шею.

Бетти вертела салфетку и передвигала вилки. Когда она нервничала, то всегда успокаивала себя каким-нибудь занятием. Однажды, поругавшись со Слоуном, она вымыла все окна в только что купленном школьном автобусе, на котором решила перевозить заказанные обеды. Теперь она принялась чистить свой нож.

Джей знал ее слишком хорошо.

– О, Бетти, я так жесток, – извинился он. – Прости меня.

– За то, что ты восхитился рыженькой? – Она коснулась его руки. – Давай, вперед. Я ведь была той, кто познакомил тебя с твоей первой серьезной подругой, помнишь?

– Ты прелесть. Ты знаешь эту рыженькую?

– Нет, – Бетти отложила нож. Она не собиралась приближаться к Максу и его спутнице, даже ради Джея.

Джей взглянул на Макса.

– Ее друг похож на Клинта Иствуда, когда тот в дурном настроении. Я полагаю, мне лучше оставить свои мысли об отлове этой девицы.

– Я бы на твоем месте замерла в их присутствии. Я знаю этого Клина, он из тех, кто свернет тебе нос, если ты сделаешь шаг к его леди.

– Ох! Похоже, ты испытываешь за него гордость.

– Что-то вроде этого.

Когда принесли креветки, Бетти уткнулась в тарелку. Но невидимые магниты влекли ее к Максу. Наконец, она не смогла больше сопротивляться и подняла глаза. Макс потягивал вино из бокала, повернув голову к Грейс Ларсон и ее мужу Эрни, бывшему мэром города. Бетти почувствовала горечь разочарования: она зря думала, что Макс будет на нее смотреть. Она мысленно обругала себя и заставила снова повернуться к Джею.

– Ты, дурачок, поцелуй меня, – приказала она.

Креветка застыла, не добравшись до его рта.

– Что?

– Поцелуй меня по-настоящему, в губы.

– Мы хотим, чтобы кто-то начал ревновать?

– Нет, мы пытаемся вернуть меня к действительности.

– Бетти Беле, это не поднимет бодрость духа, – он начал осторожно подразнивать ее, – А ты не пухлая девятилетняя девочка, которая хочет доказать, что уже достаточно выросла, чтобы идти на свидание, хотя бы с таким же девятилетним толстячком.

– Но ведь ты должен угождать мне, как делал раньше. Ты ведь мой друг.

– Хорошо. Открой рот. Я собираюсь скормить тебе мою креветку, дорогая.

– О, замечательная мысль! Улыбаясь, он вложил креветку в ее губы, взял в ладони ее лицо и поцеловал, прежде, чем Бетти закончила жевать. Затем он опустил руки и удовлетворенно улыбнулся.

– А теперь ты представишь меня этой рыженькой?

– Нет, но спасибо за креветку, – Бетти тоскливо вздохнула и посмотрела на Макса. Но его больше не было за столом. Он шел к ней, осторожно двигаясь между столиками, ведомый своим шестым чувством. Он не сделал ни одного неверного движения, несмотря на то, что всю дорогу не отрывал от нее взгляда. Она не могла сказать, был ли он зол, весел или просто взволнован. Она знала только одно: ее тело застыло от страха и возбуждения. Макс подошел к столику и положил руку на спинку ее стула с такой силой, что Бетти затряслась вместе со стулом.

– Как вам вечер, Бетти?

– Прекрасно. А вам?

– Ужасный.

Она смотрела на него, стараясь уловить запах его одеколона. Она не могла понять, дрожал ли этот воздух между ними, или ее нервы были напряжены до предела.

Соблюдение этикета заставило ее обернуться к Джею.

– Джей, позволь представить тебе Макса Темплтона, мирового судью в этом городе. – Она повернулась теперь к Максу. – Макс, я хотела бы познакомить тебя с Джеем Стайнбергом, моим старым и очень близким другом из Атланты.

– Мне, действительно, очень приятно, – сказал Джей и поднялся, подавая руку.

– Мне тоже достаточно приятно, – подвел итог знакомства Макс, произнося это подозрительно натянуто.

Они пожали друг другу руки. Макс глянул на Бетти.

– Мне хотелось бы обсудить с тобой одно дело. Ты не возражаешь против того, чтобы выйти отсюда всего лишь на минуту?

«Неприятности», – предупредил здравый смысл.

«Иди», – толкало все остальное.

– Конечно, нет. Извини, я на минуточку, Джей.

– Пожалуйста. Было приятно познакомиться, мистер Темплтон.

– Мне тоже было приятно познакомиться, мистер Стайнберг. – Макс улыбнулся ему. – Я приведу Бетти через минуту.

Он взял ее за руку и повел к боковой двери так быстро, что юбка ее красно-коричневого с черным платья из легкого шелка развевалась, облегая ноги.

Они вошли в пустынный коридор и остановились под вбитым в стену канделябром, бросавшим слабый свет.

Они стояли лицом к лицу, и напряженность взгляда Макса отражала его чувства.

– Момент, – предупреждающе прошептал он.

Бетти почувствовала, что она в его власти, ее, как магнитом, тянуло к его телу.

– Что ты хотел обсудить?

– Только одно: если ты хочешь целоваться на людях, иди ко мне. – Он обнял ее за талию так, что она оказалась стоящей на носочках, покачиваясь и держась для поддержки за его плечи.

– Макс… Макс, – говорила она, доведенная до отчаяния, отрицательно качая головой.

– Я люблю твой голос. Произнеси мое имя еще раз.

– Максимилиан, не надо.

– Чертовски приятный голос. – Он поцеловал ее, прижимая к мягким одеялам на стене. Бетти боролась со своим смущением до тех пор, пока его настойчивый, ласковый рот не заставил ее присоединиться к таинству поцелуя.

Бетти простила себе, что сдалась. Макс так умел ласкать кончиком языка верхнюю губу, что ни одна женщина не устояла бы.

Она затрепетала, и теплая, сладкая боль возникла в низу живота. Бетти никогда не встречала такой первобытной силы: он не обращался с ней грубо, но в его объятиях хотелось бороться и хотелось, чтобы он тоже боролся. Она скользнула руками вниз по его телу, и он отодвинулся, позволяя ей обнять себя.

В нем было столько нежности! Движения его языка были осторожными и чуткими. Руки знали, где ласкать ее спину, они иногда задерживались наверху, где он сжимал ее плечи и нежную шею. Он заманивал, а не принуждал ее.

Ошеломленная, Бетти обхватила его талию и, к своему ужасу, поняла, что прижимается к нему бедрами все ближе. Макс был такой большой, сильный. Его чресла, когда он обнял ее, были тверды, как камень. Он самым соблазнительным образом касался нижней части ее тела.

Она откинула голову и посмотрела на него нетвердым взглядом. Он двигался в медленном, постоянном ритме, это заставило ее прикусить нижнюю губу, чтобы не застонать.

– Мы сейчас вернемся в зал, сядем с нашими добропорядочными спутниками, как будто ничего не произошло, – мягко приказал он.

Его низкий голос терпеливо уговаривал ее. При этом он продолжал мучить ее легкими ласкающими движениями своего тела.

– Думаю, мы станцуем два-три танца после аукциона, очень вежливо попрощаемся и уйдем в конце вечера с нашими спутниками.

Он помолчал, потом озорно изогнул черную бровь.

– Затем мы скажем каждому из них какую-нибудь вежливую причину, по которой им надо идти домой, а после этого встретимся у тебя.

Он провел руками по ее спине и положил ладони ей на плечи, осторожно лаская пальцами нежную кожу под сережками с топазами, и снова крепко обнял.

– И тогда мы закончим то, что начали здесь. Мы будем повторять и повторять это всю ночь. И всякий раз тебе будет очень нравиться. Мы будем делать это до тех пор, пока у тебя останется энергии лишь на то, чтобы положить голову мне на плечо и уснуть.

У Бетти вырвался тяжкий, долгий вздох. Картины, которые она себе только что представила, так взволновали ее, что у нее ослабли колени. Она опасалась, что не выстоит без его силы и страсти.

Эта мысль вернула ее на землю. Она должна выстоять одна, особенно без Макса.

Бетти понимала, что, когда она поцеловала Макса в ответ, это дало ей только временную отсрочку. Она только попробовала прекрасное угощение – всего лишь кусочек – для проголодавшейся женщины.

– Твоя… спутница, – сказала она медленно шевеля губами, – она будет сегодня в твоей постели. Если не я, так она разделит с тобой ложе.

– Нет, – он почти свирепо взглянул на нее. – В моей постели не было никого с тех пор, как я тебя встретил. И никого, кроме тебя, не будет сегодня.

– Макс, не надо…

– Похоже, тебя расстроила мысль, что кто-нибудь, кроме тебя, может оказаться в моей постели. Но тебе не хочется слышать, что я из-за тебя не зову в постель никого другого. Разве ты не поверишь, что я способен быть верным, что я разборчив в связях? Меня не интересуют все женщины вокруг. Я хочу тебя, только тебя.

– Сейчас, ты хочешь сказать. Сегодня ночью, а если мы будем счастливы до тех пор, пока нам будет нравиться общество друг друга в интересной обстановке?

– Разве мы не можем начать просто с вечера, малышка? Ты, действительно, хочешь здесь в коридоре спланировать всю оставшуюся жизнь?

Бетти подняла руки ему на плечи и слегка сжала их.

– Нет, я не собираюсь планировать всю оставшуюся жизнь, – сказала она, немного успокоившись. – Но я не хочу лгать самой себе.

Она поймала его взгляд, и он увидел в ее глазах сожаление и ранимость.

– Я уже знаю, что могла бы… любить тебя. Я знаю также, на что буду надеяться, если поступлю так. Я знаю, что тебе этого не захочется. У меня такое предчувствие, что со временем я испытаю не только наслаждение, но и боль. Так уже было.

– С музыкантом? – сказал он уныло.

– Да.

– Но мы же могли бы…

– Нет, не могли бы.

– А я предсказываю, что ты сможешь. Ты передумаешь. Потому что мы нужны друг другу, а все остальное образуется.

Бетти подняла голову и с мукой взглянула Максу в глаза.

– О, как это все само образуется? Что, ты и Хью Хернер поменяетесь клетками мозга. Даже он уже женился.

Макс отодвинулся от нее и поднял руку, чтобы поправить ее растрепавшиеся волосы. Он слегка улыбнулся.

– Спасибо, что уделила мне минуту на обсуждение небольшого дела, Бетти. Я не буду больше отрывать тебя от обеда. Я хотел бы предложить тебе, прежде чем ты вернешься к мистеру Стайнбергу, загляни в дамский туалет и проверь губную помаду.

– Мне это не нужно. Она вся у тебя на лице.

– И, правда. Ты тигрица! – он засунул руку под пиджак и достал носовой платок. – Я с нетерпением буду ждать очередного обсуждения дел с тобой. Это будет очень скоро.

Когда Бетти вернулась на свое место, Джей лукаво спросил:

– У тебя нелады с законом?

– Ничего такого, о чем надо волноваться. Она проследила, как Макс через переполненный зал пробирался к своему столику.

– Я думаю, для тебя будет безопасней выкинуть мечты о рыжей на сегодняшнюю ночь. Я уверена, что Макс тебя ей представит.

– О? И что заставило тебя так перемениться?

– Пусть это тебя не волнует.

Джей радостно засмеялся и слегка стукнул кулаком по столу.

После обеда начался аукцион, где плотный, розоволицый Эрни Ларсон исполнял обязанности ведущего. Перед каждым лотом человек, выставлявший что-либо, выходил и описывал то, что жертвовал на благотворительность. Предлагались различные ремесленные изделия, картины, книги, мебель, одежда, драгоценности и продукты.

Тогда же Эрни представил рыженькую как совладелицу булочной «Медовый вкус». Ее звали Энн. Она подошла к микрофону, широко улыбнулась, а потом голосом, сладким, как пирог с орехом пекан, сказала, что она жертвует сертификат в пятьдесят долларов на покупку продукции своей булочной. – Какие будут предложения? – рявкнул Эрни. Бетти увидела, как Макс начал поднимать руку. Он считал, что настоящий джентльмен должен купить пожертвование своей спутницы. Несмотря на его упорные заверения в коридоре, он был мужчиной, который мог бы, если хотел, менять женщин каждую неделю. А он, возможно, хотел.

Она не собиралась забывать об этом.

Джей вскочил на ноги:

– Двести долларов.

Все обернулись и уставились на него. Бетти видела, как Макс опустил руку, понимающе посмотрел на Джея и улыбнулся. Он поймал ее взгляд и поднял бровь, шутливо бросая вызов. «Это займет моего спутника».

Теперь-то, конечно, потому что Энн смотрела на Джея с восхищением, прижав руки к груди. После такого шокирующего предложения никто не захотел предлагать больше двухсот долларов за пятидесятидолларовый сертификат.

Эрни стукнул молоточком по столу:

– Продано.

Энн не сводила глаз с Джея все время, пока двигалась к своему столику. Он послал ей поцелуй и, счастливо улыбаясь, уселся.

– Ловко. Какой я ловкий!

– Я собиралась просить тебя купить мое пожертвование, распутник.

– Ах, осел. Я просто потратил большую часть сумасшедших денег, но я совершу все же храбрую попытку. А зачем?

– Потому что я подозреваю, что Макс Темплтон…

– Следующий лот, – произнес Эрни. – Самый новый член Торговой палаты, владелица ресторана, который вскоре откроется на Спенсер Стрит. Бетти Квинт, прошу вас! Бетти отодвинула назад стул и вздохнула. В другом конце комнаты Макс слегка приподнялся и повернул стул, чтобы сидеть лицом к микрофону, потом сел с самоуверенностью дилера в искусстве, который может потратить миллионы на покупку Пикассо, «Вот несчастье, – пробормотала она. – Меня сейчас продадут человеку, который хочет иметь рабыню-любовницу, по совместительству продающую копчености».

Подойдя к микрофону, Бетти радостно улыбнулась, стараясь не глядеть в сторону Макса, Он сидел в каких-нибудь десяти-двенадцати футах от нее.

– Добрый вечер, – мило поздоровалась она с аудиторией. – Мой ресторан откроется примерно через две недели. Я готовлю лучше, чем придумываю названия. Он будет называться «У Бетти».

Она остановилась, сцепив перед собой руки. Ладони были уже влажными.

– Моя специальность – копчености. Я уже шесть лет занималась доставкой и приготовлением такого рода пищи и теперь собираюсь открыть ресторан. Сегодня я предлагаю на аукцион обед с копченостями на двадцать персон. Все, что нужно сделать победителю, это сказать, куда и когда доставить обед, и я все организую. Спасибо.

– Хорошо, – прогремел Эрни, взмахнув молоточком. – Я хочу предложить…

– Сотня долларов, – выкрикнул из дальнего угла Джей.

– Сто десять, – подхватил другой мужчина. Бетти взглянула на второго и сжалась. Клеймор Перкинс откинулся на стуле и ухмылялся ей сквозь сигаретный дым. Клеймор был владельцем местного ломбарда и магазина «Сэконд Хэнд», где на вельвете выставлял свою коллекцию портретов Элвиса Пресли. Клеймор не раз уже пытался назначить ей свидание и стал злиться после нескольких дипломатичных отказов.

– Сто двадцать, – отозвался Джей, но на этот раз без особого энтузиазма.

– Сто тридцать, – немедленно сказал Клеймор, дымя свисающей с губы сигаретой. – Я знаю, как вкусен ваш соус.

– Сто тридцать пять, – пробурчал Джей.

– Сто пятьдесят, – прервал Клеймор. Джей покачал головой и с извиняющимся видом взглянул на Бетти. Ее ужас нарастал так же быстро, как и разочарование Максом. Отсутствие у него интереса задело ее чувства, и она упрекнула себя за беспочвенные надежды.

– Кто больше? – спросил Эрни, оглядывая комнату.

Бетти перестала глядеть на Макса, но уже сцепила зубы. Она ругала себя за глупую уверенность, что он совершит красивый жест и выкупит ее лот. «Ты не женщина его судьбы, моя дорогая. И разве ты хочешь, чтобы он, в конце концов, бросил тебя одну?»

– Сто пятьдесят – раз, – сказал Эрни, поднимая молоток. – Сто пятьдесят – два.

Бетти прикусила внутреннюю сторону щеки. Она даже больше не заговорит с Максимилианом Темплтоном.

– Что? Что такое, Макс? – У нее пересохло во рту, и она обернулась к Максу. Он поднял руку ладонью вперед, широко расставив пальцы. Понимающая, хитрая улыбка играла у него на лице, и он изучал ее прищуренными глазами.

– Пятьсот, – негромко сказал он, но голос был таким густым, низким, что слышно было на весь зал.

Все онемели от изумления. Бетти проницательно посмотрела на Макса. Его самодовольная улыбка стала еще шире. Он не только купил ее время и внимание, он дал ей почувствовать себя неловко только для того, чтобы показать свое превосходство.

– Клеймор, вы продолжаете? – спросил Эрни.

Клеймор разочарованно качнул головой.

– Нет.

– Продано, – ударил молоточком Эрни. – Обед на двадцать персон Максу Темплтону. Спасибо, Макс. Спасибо, Бетти.

Она, как на деревянных ногах, повернулась и кивнула Эрни.

– Мне было приятно это сделать. – Потом она отошла от микрофона и вернулась на свое место, не глядя в сторону Макса. Она старалась не сжимать руки в кулаки.

– Позже, малышка, – сказал он с вызовом, когда она пронеслась мимо. – Я уже исхожу слюной.

Макс заглянул к ней в понедельник, когда Бетти вешала кружевные занавески на окна в основном зале ресторана.

– Вон судья идет, – объявил Энди Парселз. Она взглянула ему через плечо, стоя на стремянке. Макс остановился в проеме двойных дверей центрального входа в дом. Его руки были засунуты в карманы симпатичных серых брюк. От начищенных ботинок до белой ветровки и белой крахмальной рубашки он был одет, как член сельского магистрата после окончания работы. И, конечно, на нем был его узкий галстук.

– Спасибо, Энди! – рассеянно сказала Бетти своему менеджеру. Для него это был сигнал исчезнуть.

Энди пошел назад на кухню, где распаковывал посуду и кастрюли с горшками. Он был маленьким, круглым, с носом-луковицей, с копной всклокоченных седых волос. Одеждой Энди походил на мелкого мошенника: поношенные джинсы, белая Т-образная рубашка с пачкой сигарет, торчащей из кармана, черные ботинки и черный пиджак. Трудно было поверить, что он отец семи детей и дьякон в одной из местных церквей. Но все именно так и было.

Энди также был непревзойденным мастером по организации ресторанов. Он уже собрал надежный, обученный штат кухонных рабочих и официантов. Бетти знала, что высокая зарплата, назначенная ею, помогла Энди найти таких людей. Но эти люди хотели еще и работать с Энди, заслужившим прекрасную репутацию в бытность шеф-поваром закусочной «Гамбургер».

– Тебе повезло, что ты его нашла, – прокомментировал Макс, приближаясь к Бетти. – Не могу поверить, что он согласился работать на женщину.

– Он был несговорчив. Когда мы вели переговоры, он поехал на один мой вызов по обслуживанию на дому и посмотрел, как я работаю. Я думаю, на него произвело впечатление, как я перевозила и перетаскивала продукты и выполняла заказ. Он сказал, что я не сноб.

Длинная полоса кружева свисала с левого плеча Бетти. Она перекинула ее другой конец на правое плечо, плотно обвив вокруг шеи, и стояла, как примадонна, упершись рукой в бедро.

– А тебя пугают женщины, стоящие у власти?

Макс стал возле ее стремянки и лукаво посмотрел на Бетти.

– Только если они повышают тариф на элетроэнергию… Ах, ты имеешь в виду, у власти?

– Очень остроумно, Максимилиан.

– Я это одобряю. Мне нравится новый порядок. Существует несколько игр, – он притворно вздохнул, – или, по крайней мере, забав, которые отличаются друг от друга…

Она воспользовалась его речью, чтобы спуститься со стремянки, сворачивая штору, которая полностью задрапировла ее Т-образную рубашку с длинными рукавами. Потом, чтобы скрыть смущение в его присутствии и подражая его бравости и легкости обращения, она засунула руки в карманы джинсов.

Манера, с какой Макс рассматривал дюйм за дюймом ее тело, действовала ей на нервы. Она раскачивалась вперед-назад, пялясь на него с той небрежностью и безразличием, на какую только была способна.

– Жаль, что я пропустила танцы в субботу вечером. Моему спутнику пришлось уехать рано. Ему предстоял длинный путь назад в Атланту.

– Бедный парень. А потом ему пришлось вновь вернуться сюда той же длинной дорогой в воскресенье, чтобы провести весь день с Энн.

– Он что? Что сделал?

– Гмм. Я видел, как они вместе завтракали в кафе.

Она собрала все самообладание.

– Ну что же, прекрасно. Они насладились обществом друг друга.

– Ты, Бетт, трусиха. Тебе надо было остаться в субботу вечером и потанцевать со мной.

– Я не трусиха, я порядочная женщина. Спасибо за комплимент. Я знаю, как избежать проблем. Я не танцую с мужчинами неискренними и подтасовывающими факты.

Он отмел ее обвинения, лениво махнув рукой.

– Я здесь, чтобы заказать и составить расписание моих обедов. Вместо одного обеда на двадцать человек, я хотел бы сделать обеды на двоих. Ты и я.

– Нет, так дело не пойдет.

– За пятьсот долларов должно пойти.

– Ты мог назвать не более двухсот долларов, и я была бы в твоем распоряжении.

Клеймор Перкинс не так экстравагантен, если не принимать во внимание фотографии Элвиса.

– Итак, ты в моем полном распоряжении. Мне это очень нравится.

Она нетерпеливо дернулась.

– Когда ты хочешь свой обед? Я занята несколько следующих суббот. Я не сделала многих поставок, потому что была занята рестораном, но все скоро изменится. Люди в это время года часто устраивают пикники. Наши горы так прекрасны. А когда устраивают пикники, приглашают всех своих друзей.

– Ты занимаешься доставкой среди недели?

– Разумеется.

– Тебя нужно предупреждать заранее?

– Если группа небольшая, за день.

– Тогда я могу иметь тебя в своем распоряжении завтра?

Бетти немного задумалась. Ей надо будет поехать к родителям в Атланту и к вечеру вернуться со своим автобусом, а потом целый день готовить еду. Что ж, она все равно собиралась перегонять автобус на этой неделе. Надо выполнить заказ Макса как можно быстрее.

– Завтра – это хорошо. Ты что, можешь собрать девятнадцать друзей вместе в такой короткий срок? И в округе найдутся девятнадцать человек, которые смогут прийти к тебе?

– Я просто напишу список моих старых подружек. Выбери из первых пятидесяти и напиши имена. – Он хитро улыбнулся ее невозмутимому лицу. – В действительности, я собираюсь отдать свой приз двум пожилым людям, которые женятся завтра вечером. Я хочу, чтобы ты обязательно обслужила их стол.

Ее удивленный взгляд заставил Макса вздохнуть.

– Поняла? Я не такой уж болван. Они немолоды и небогаты. Вдова и вдовец женятся во второй раз. Приглашены друзья из центра пожилых, и они собирались заказать только дешевые пирожные и пунш. Если ты организуешь закуски, я – свадебный торт.

– Хорошо. – Она была удивлена и еще раз чуть не потеряла равновесие. – В котором часу?

– В семь.

– Хорошо. – В присутствии Макса ее чувства и мысли всегда были в смятении. Сейчас ей хотелось просто смотреть на него и таять от очарования. Он взглянул на нее сверху вниз мрачными, взволноваными глазами. Ни один из них не сдвинулся с места, но Бетти казалось, что они приблизились. Спустя несколько секунд она поняла, что ее губы раскрылись и что она, зачарованная, действительно двинулась к нему.

– Встретимся в шесть, – пробормотала она, потонув в его взгляде. – Ты прекрасный парень, Максимилиан. Всегда полон неожиданностей.

– Я могу быть ужасно хорошим. Лучше, чем в твоих диких снах.

– И такой скромный.

– Встретимся сегодня в шесть.

Когда Макс вышел, Бетти стряхнула его гипнотизм и пошла к застекленной двери веранды, чтобы еще раз взглянуть на него. Макс спустился по ступенькам и, не оглядываясь, двинулся по дорожке, но когда он вышел на улицу, где припарковал свой джип, он повернулся и заметил ее в дверях.

– Ты прекрасна в джинсах и кружевах, – хрипло выкрикнул он.

Бетти коснулась висевшей на груди занавески. Когда Макс уехал, она тяжело и тоскливо вздохнула, сожалея, что не осталась с ним на танцах на вечере Торговой палаты, где могла позволить себе маленькое удовольствие.

Макс шагал по небольшому фойе перед комнатой регистрации. Его длинный черный пиджак слегка оттопыривался над руками, засунутыми в карманы брюк. Из зала вышла Норма, расстегивая пуговицы белого свитера, который она надела поверх довольно значительного бюста и синего платья. Она считала это платье с нежным сердечком, вышитым чуть ниже шелкового воротника, своей формой.

– В зале прохладно. Я включила отопление, чтобы наши старики не тряслись, – заметила она, с любопытством разглядывая Макса. – Что с тобой, сынок?

– Я просто удивляюсь, где же эта королева копченых окорочков? Уже 6.15. Как она собирается накрыть стол на двадцать человек до 7 часов?

– На тебя это не похоже. Не суетись. Он остановился и нахмурился.

– Я знаю. Черт побери. Я веду себя, как дурак.

– Ты беспокоишься о закуске или о Бетти?

– Я не беспокоюсь о ней, я…

– Я слышала, что она намерена найти мужа и считает тебя и твои холостяцкие замашки совершенно ненужными.

Раздосадованный, он застенчиво помахал пальцем перед Нормой.

– Нехорошо слушать сплетни. Особенно правдивые.

– Но что ты собирается делать с этой правдой?

– Изменить ее мнение на этот счет. Норма сложила руки на груди.

– Ты собираешься обольстить ее? Даже если на лбу у нее написано: «вход запрещен»?

– У нее не написано.

– Если она хочет иметь семью, а ты – нет, ты должен оставить ее. Или измени свое отношение к женитьбе, и тогда не кончишь, как твой отец.

– Отец не нуждался в свидетельстве о браке, чтобы быть счастливым.

– А он не был счастливым. Он разыгрывал грандиозный спектакль, куда бы ни пришел. Он говорил, как много у него подружек, но чаще он был одинок. И он не раз говорил мне, что завидует женатым людям. И жалел, что у него только один ребенок, что у него нет внуков.

Макс с недоверием уставился на нее.

– Нет. Он бы женился еще раз, если бы чувствовал такое.

Норма покачала головой.

– Он слишком долго ждал. Никто бы не вышел за него. У него была слишком дурная репутация. Посмотри, многие леди приглашают бродячего кота поесть, но ни одна не оставляет его у себя дома.

Макс изучающе посмотрел в ее серьезные, честные глаза, и его удивление переросло в горькое сочувствие к отцу и его одиночеству.

Итак, папа не был таким уж беззаботным, каким хотел казаться. Макс заскрипел зубами. Но это не значит, что, женившись, он будет счастливее.

«Копчености от Бетти» было выведено большими темно-бордовыми буквами сбоку.

Бетти посигналила Максу и поставила автобус на стоянку. Макс пересек лужайку большими сердитыми шагами и подошел к стоянке в тот момент, когда Бетти открывала дверцу.

– Ты выглядишь взволнованным, – прокомментировала она, разглядывая его с места водителя. Она была спокойной, подтянутой и очень привлекательной в узких черных брюках, золотистом свитере и с черно-золотистыми гребнями, поднимающими волосы кверху.

– Ты опоздала, – грубо заявил он.

Она отодвинулась, видимо, озадаченная. – Я сказала, в шесть.

– Сейчас шесть двадцать.

– Времени больше чем достаточно.

– Но ты даже не одета для работы.

– Я надену поверх моей одежды большой белый передник шеф-повара. Что должен носить человек, раздающий закуски? Комбинезон, шляпку и именной значок:

«Привет, я Бетти. Насладитесь свиными окорочками»?

– Хорошо, хорошо. Извини.

Он взобрался на нижнюю ступеньку и заглянул в автобус. Интерьер поразил его. Задняя половина автобуса была превращена в настоящую кухню. На окнах в передней части висела ситцевые занавески. Позади сиденья водителя помещалась маленькая кабинка со столом, покрытым клетчатой скатертью. Обстановка была теплой и располагающей.

– Я в первый раз вижу вагон-ресторан, где готовят обеды, – сказал Макс.

Бетти тронула выключатель, и автобус наполнился ярким светом, шедшим из флуоресцентной лампы, укрепленной на потолке.

– Освободите путь, майор, – сказала она резко. – Мне надо работать.

– Так, теперь ты паникуешь, что не хватит времени.

– Нет, я выполняла эту работу много лет, я профессионал. Я знаю точно, сколько времени мне требуется, чтобы накрыть на стол.

Бетти нажала рычаг под сиденьем и откинула кресло. Посмотрев на Макса, она нахмурилась.

– Почему ты на меня злишься?

– Я думаю, ты должна быть более пунктуальной.

– А я думаю, что ты встал сегодня не с той ноги. Ты просто не в духе.

Макс указал пальцем в сторону дома.

– Придержи язык. Давай я помогу тебе что-нибудь отнести.

Бетти медленно поднялась, упершись руками в бедра, и бросила на него взгляд, не сулящий ничего хорошего.

– Я все это сделаю сама. Проваливай!

Макс поднялся по ступенькам и стал напротив нее. Она отвернулась, молча бросая ему вызов. Ее взгляд был злым и пренебрежительным.

– Я потратил пятьсот долларов. Я купил твои услуги, – прорычал Макс сквозь сцепленные зубы. – Я здесь командую.

Он стоял так близко, что мог чувствовать запах розы, исходивший от ее волос, и видеть темно-серые тени, подчеркивавшие ее серые глаза. Теперь эти серые глаза стали чернее тучи.

– Это мой корабль, и я здесь капитан. А ты сейчас будешь выброшен за борт.

– Почему ты отказываешься от моей помощи?

– Потому что ты не предлагаешь, а приказываешь. А я не люблю чужие капризы. Вот почему предпочитаю быть сама себе хозяйкой.

– Я думаю, тебе просто черт знает как не хочется быть рядом со мной, и ты оттягивала поездку до последней минуты.

Она заколебалась и, взглянув ему в глаза, тихо сказала:

– Ты прав.

После этих слов повисла напряженная тишина. Спустившись с подножки автобуса, Макс, наконец выдавил:

– Могла бы выразиться и более дипломатично.

– Всякий раз, когда я бываю рядом с тобой, мне кажется, что я иду по канату. Я боюсь упасть. А тебе нравится заставлять меня испытывать такое. Почему я должна хотеть быть рядом с тобой при таких обстоятельствах?

– Позволь себе упасть. Я тебя поймаю.

– Пожалуйста, давай оставим этот разговор. Мне надо работать.

Макс посмотрел на Бетти, но она не сдвинулась с места. В нем боролись элементарные инстинкты – желание и чувство уважения. Но твердое, все сметающее на своем пути решение как можно скорей затащить ее к себе в постель, возобладало. Его уже не волновало, как он это сделает. Ему не нужно бракосочетание – ему нужна она: она нужна ему больше, чем хотелось бы признать в эту минуту.

– Я уйду, если ты согласишься выполнить одну мою просьбу, – сказал он, – Я хочу, чтобы ты организовала обед у меня дома, после того как здесь закончится свадебный банкет. Я хочу, чтобы ты со мной поужинала. Она согласно кивнула.

– Хорошо. Если на этой свадьбе будет не более восемнадцати человек. Тогда останется два обеда. Но если будет двадцать, я Смогу предложить тебе только корочку хлеба.

– Прекрасно. Положи побольше соуса на мою корочку. – Он покачал головой. – Не будет больше восемнадцати человек.

– Откуда ты знаешь?

– Потому что я позвонил невесте и спросил у нее.

– Ты и вправду любишь планировать свои действия, верно?

– Я планирую каждую возможность и пытаюсь защититься от оппонента, чтобы не оказаться безоружным.

– Но если твоя операция провалится?

– Тогда обратимся к плану Б.

– Что это за план?

Он мило улыбнулся и приложил ладонь ко лбу, отдавая честь доблестному противнику, потом повернулся и покинул автобус. Пока он и сам ничего не знал о плане Б, но тот должен был родиться.

Бетти вошла в зал только на минуту, когда закончила в другой комнате свои приготовления. Ирма Брайсон, семидесяти девяти лет, и Лоренс Кент, семидесяти пяти лет, сочетались браком. Шла тихая, милая церемония. Это привело Бетти в еще большее смятение. Взглянув на худенькую Ирму с букетом гвоздик на темно-вишневом платье и дородного Лоренса, прижимавшего руку Ирмы к пиджаку своего старого голубого костюма, она наполнилась чувством мучительного счастья. А посмотрев, как Макс уважительно и торжественно обращается с этой пожилой парой, она смутилась от нахлынувшей нежности. Как может он с такой глубокой потребностью и способностью защищать отказываться от возможности построить свою семью.

Бетти покинула зал и вошла в банкетную комнату. На длинном столе были аккуратно расставлены блюда с горячей закуской. У одной из стен стоял стол. Красивые стулья с высокими спинками выстроились у противоположной стены. Гладкий сосновый пол был устлан прекрасными старинными коврами.

Белые стенные канделябры с матовыми стеклами посылали свет вверх, а с потолка свешивалась хрустальная люстра с подвесками, напоминавшими капли росы.

Комната была полна старомодного достоинства. Макс добавил в нее современные удобства. Существует ли золотая середина, где и они могли бы найти понимание? Бетти подошла к сервировочному столу и бесцельно ткнула вилкой в кастрюлю с копчеными цыплятами.

Она увидела бутыль для пунша, которая стояла на отдельном столике вместе с подносами. Рядом с бутылью возвышался великолепный двухэтажный торт, украшенный розочками из крема и надписью: «Ирма и Лоренс – Много счастья».

Торт выбирал Макс, и Бетти восхитилась его щедростью и вкусом.

– Прекрасно пахнет, – окликнул ее осанистый джентльмен, входя в комнату. – Ирма и Лоренс только что закончили давать свои обещания. И теперь мы можем поднять шум.

– Поднять шум? Как это? Заинтересованная Бетти смотрела, как он достает гигантскую коробку и ставит ее на маленький столик в углу комнаты. Достав магнитофон, он вставил кассету, которую вынул из обувной коробки. Когда он нажал кнопку, послышалась музыка часов Биг Бен. – Бенни Гудмен,[3] – закричал громко джентльмен, пощелкивая пальцами и отбивая ритм. Он сдвинул коврики и потащил их к дальней стене.

Стройная, красивая женщина с голубоватыми седыми волосами вплыла в комнату, держа перед собой большой бумажный мешок.

– Я принесла пунш.

Люсиль Клуни достала из мешка молочные бидончики. Из них она налила в бутыль светло-розовый пунш.

– «Виноградный сюрприз», – с улыбкой обратилась Люсиль к Бетти. – Я делаю его только раз в году, но очень горжусь его известностью. Я уверена, вы уже слышали о моем «Виноградном сюрпризе».

Бетти колебалась. Но потом решив, что это невинная ложь, которая принесет старушке радость, кивнула.

– Мне говорили, что этот пунш бесподобен.

Люсиль хихикнула и сунула пустой бидон под стол. Через несколько секунд комната начала наполняться людьми. Впереди всех шла Норма. За ней шагал Макс, держа под руки двух пожилых высоких леди.

Он сразу взглянул на Бетти. Волны желания вспыхнули в ее теле, когда его взгляд коснулся ее и восхищенно оглядел с головы до ног. Ведя дам к стульям, он заботливо сократил шаг, подстраиваясь под их темп, но доведя своих спутниц до места, круто повернулся и пошел сквозь толпу к сервировочному столу Бетти.

Она обнаружила, что с силой сжимает длинную ложку, чтобы не тряслись руки. Черные ботинки Макса издавали на деревянном полу тяжелые решительные звуки, его широкоплечее тело под франтоватым костюмом двигалось с очаровательной грацией. Бетти вдруг пришло в голову, что он больше похож на элегантного разбойника со старого Запада, чем на сельского судью.

Макс остановился прямо перед столом и, наконец, отвел глаза от Бетти, взглянув на длинные ряды подносов.

– Тебе удалось успеть, – признал он. – Извини, что сомневался в этом.

Его восхищение согрело ей душу. Она расслабилась до угрожающей степени. Она хотела его, как солнце хочет светить, но она не могла, не должна позволить, чтобы это чувство завладело ею. Однако она могла бы улыбаться ему и получать удовольствие от его комплиментов.

– Поешь чего-нибудь, – предложила Бетти. – Сэндвичи с ребрышками и отбивной курятиной, а еще рагу по-ганноверски, кофе, охлажденный чай.

– Я свое возьму позже.

– Это угощение за счет фирмы.

Он слегка качнул головой, смеясь зелеными глазами, так притягивавшими ее. Но за этим весельем скрывалось что-то другое – отчаянная попытка разделить с ней тайну его необузданной страсти, которая будет принадлежать ей, если только она согласится.

Их напряженное молчаливое общение было нарушено внезапным появлением еще около дюжины гостей, которые не присутствовали на бракосочетании. Ирма и Лоренс позировали в углу другу-фотографу. Они пожали руки вновь прибывшим и пригласили их пройти.

Макс медленно повернулся и с тревогой взглянул на вошедших. Бетти прикрыла рукой улыбку.

– Твои планы провалились. Мы должны принять тридцать человек. Хорошо, что я всегда привожу лишнюю еду.

Она наклонилась и стала проверять готовые подносы, заполненные салатом из шинкованной капусты и печеными бобами.

– Они меня сейчас обчистят.

Люди выстроились у края стола, и первый уже наполнял пластиковую тарелку нарезанными на кусочки пикулями.

Некоторые старики выглядели болезненно; не было здесь богатых, о чем говорила чистая, но довольно поношенная одежда. Но, похоже, все предвкушали чудесную вечеринку, и у всех блестели глаза, когда они смотрели на закуски.

Макс почти неслышно что-то пробурчал, но потом перегнулся через стол и прошептал Бетти на ухо:

– Я хочу, чтобы эта компания хорошо пообедала и повеселилась. – Он выглядел разочарованным, но настроенным решительно. – Так что используй всю еду, что у тебя есть. Не оставляй ничего для нас. Ты избежала перестрелки, во всяком случае, сегодня вечером. Так что расслабься и веселись.

Бетти от удивления разинула рот. Ее мучительное состояние дополнилось разочарованием. И она поняла, что с нетерпением ждала этого обеда, хотя и противилась.

– Я… ну что ж… как тебе бифштекс? – ляпнула она.

Он все понял и изумился. Потом приподнял бровь.

– Язык проглотишь!

– Ты кое-что понимаешь. В холодильнике в автобусе есть еще две-три кости.

– Я лучше съем жареной картошки, она не так далеко.

– Я запасусь мясом, а ты картошкой.

Как тебе мой план?

– Фантастика.

Он посмотрел на нее с таким довольным выражением, что Бетти села и глупо улыбнулась ему.

Однако Макс был озадачен.

– Ты изменила отношение ко мне. Почему?

Она быстро убрала улыбку и сделала безразличное лицо. Потом, пожав плечами, сказала:

– Ты настоящий мужчина. Я не хочу, чтобы ты остался голодным.

Он немного помолчал, потом ответил:

– Ты милая леди. Я не хочу, чтобы рядом со мной ты чувствовала себя неуютно. Я действительно хотел бы стать твоим другом.

Он говорил без малейшего намека на издевку. Бетти была так тронута, что чувства нахлынули на нее, как весенний ливень. «Я искала тебя всю жизнь», – сказала она ему молча.

Она опустила глаза в кастрюлю с бисквитами, стоявшую под столом, и сделала вид, что пристально рассматривает их.

– Это меня устроит.

– Хорошо.

Люди начали ходить вдоль стола, самостоятельно себя обслуживая. Они уже мурлыкали об аромате деликатесов и, попробовав несколько кусочков, бурно выражали восхищение.

Бетти встала.

– Теперь мне пора работать, тихо сказала она Максу, хотя ей ужасно не хотелось заканчивать беседу.

– Ты работай. А я буду смотреть на тебя. Он потянулся за куском, но морщинистая улыбающаяся леди прервала его, шлепнув по мощному плечу.

– Ты не против потанцевать, мальчик? Кто-то сделал звук магнитофона громче.

Матрона подмигнула Бетти:

– Можно мне его у вас украсть?

– Я вам разрешаю, – сказала та приятным голосом.

Женщина взглянула на Макса.

– А ты можешь шевелить ногами под эту старую музыку?

Макс поднялся и с насмешливым вызовом взглянул на даму.

– Я сын Бертрама Темплтона. Я могу затанцевать вас до дыр в подметках.

Она захихикала и ткнула в него костлявым пальцем.

– Ты так же хорош, как и твой отец. Но теперь давай танцевать. Я стара для всего другого. Пошли.

Макс рассмеялся и подал ей руку. Бетти повернулась к цепочке людей и занялась накладыванием еды. «Он сын своего отца. Не забывай этого», – напомнила она себе.

С едой было покончено уже через час, и только птичий аппетит нескольких гостей позволил Бетти растянуть свои запасы на всех. И теперь она слушала восхищенные комплименты этих людей, но к тому времени, когда они закончили есть, она была совершенно изнурена.

Она не так много работала, чтобы устать. Нет, она была измотана постоянным внутренним напряжением от присутствия Макса. Прежде чем начать уборку, Бетти решила посмотреть на то, как танцует Макс. Он двигался с изяществом, которое не скрывало его мускулатуры. Он часто смеялся, громко и раскатисто, заглушая музыку.

А когда он снял свой пиджак, Бетти взглянула вокруг и заметила, что в присутствии красивого мужчины возраст забывается. Все дамы улыбались и строили глазки. Многие даже надели очки, чтобы лучше его рассмотреть.

– Милая, ты уже взмокла, ты заслужила награду, – сказала уже знакомая ей маленькая леди, подавая пунш.

Бетти оторвала взгляд от Макса и улыбнулась Люсиль, державшей стакан «Виноградного сюрприза».

– О, спасибо.

Она взяла чашку, скрывая нежелание пить. Прострадав все время обучения в колледже от своей излишней упитанности, она соблюдала диету, чтобы не толстеть. Но эти южные пуншевые напитки, казалось, состояли из чего-то еще, кроме сахара и воды. Они ей понравились.

Бетти сделала глоток. Напиток имел приятную резкость, чем и отличался от всех других пуншей. Она с любопытством взглянула на Люсиль. – Сок лимона? Люсиль громко рассмеялась. Бетти сделала второй глоток. Напиток был прекрасным. Слегка сладковатым. Можно допить, не испытывая вины. Она поднесла чашку к губам и допила содержимое.

Внезапно ей показалось, что слишком жарко. Еще немного пунша ее охладит. Она дотянулась до бутылки, налила еще чашечку и села на стул возле стола с пуншем. Она сделала несколько больших глотков, пока смотрела на танцующих. Вдруг она поймала себя на том, что начала глупо улыбаться и притопывать в такт музыке. Музыка джаз-оркестра была дивной. Боже, ей никогда не было так хорошо. Она решила купить целую коллекцию пластинок Бенни Гудмена.

Пропади ты пропадом! Ее чашка снова была пуста. Эта посуда такая маленькая. Она дотянулась до бутылки и снова плеснула пунша, потом откинула голову и опрокинула чашку одним глотком. И тут же наполнила чашку вновь.

Четыре чашки пунша за пять минут. Боже, она превратится в поросенка. Бетти швырнула пустую чашку на стол и посмотрела на Макса, отплясывавшего с дамой в два раза старше любой бабушки. Бетти позволила своему взгляду коснуться всех частей его тела. Она вздохнула от восхищения.

Внезапно вся ее кровь бросилась в одно место. Она пульсировала, вызывая боль в сосудах. Почему она его отвергала? Она не могла даже вспомнить. Она захотела просить, упрашивать Макса потанцевать с ней. Ей хотелось прижаться к нему и скользнуть руками по его длинной мускулистой спине, потом вниз по холмикам между бедер и коснуться крестца.

Бетти с трудом проглотила слюну. Она схватит его! Но потом, оказавшись в нежных объятиях этого мускулистого, крепкого тела, она почувствует радость и обовьется руками вокруг его шеи. Там будет так тепло и уютно!

Она разжигала себя, продолжая фантазировать. Она коснется руками сильных, стройных бедер, чтобы приблизить его к себе, так приблизить… Она закрыла глаза и постаралась представить, какую почувствует упругость, какую радость. Разве есть над чем смеяться, если она превратит фантазию в реальность? Она прямо сейчас встанет и подойдет к нему…

Бетти резко открыла глаза. От этих мыслей можно вообще потерять голову. Что с ней происходит? Она должна начинать собирать подносы и кастрюли. Да. Вот так-так! В желудке творится что-то странное.

– Никаких поблажек, – строго приказала она себе. – Работать! Вставай и вперед! Никто бы теперь не смог назвать ее неуклюжей маленькой толстушкой. Бетти, смутившись, потерла лоб. Никто уже многие годы и не называл ее так.

Она положила руки на стол и поднялась на ноги. Но случилась странная вещь. Ее колени пытались поцеловать друг друга. Будто кто-то вытащил все кости из ее скелета. Уставившись на бутыль с розовым пуншем, Бетти припомнила ощущения, испытанные раз или два в колледже. Вечера университетского клуба! Бетти задохнулась.

– Я пьяна, – громко сказала она. Ужас ситуации немного ее отрезвил. Сердце дико билось, пока она оглядывалась, пытаясь понять, видел ли это кто-нибудь, но все танцевали. Ей было больно смотреть на них, так что она быстро отвела взгляд, усиленно моргая.

«Репутация. Все пропало. Не теряй голову. Выйди на улицу и спрячься в автобусе. Иди… ноги. Улыбайся. Не столкнуться бы. Перестань улыбаться. Постарайся не шататься».

Ей удалось выйти из банкетной, не столкнувшись ни с чем. В фойе она подошла к входной двери и взялась за дверную ручку. Было ужасно сложно все это делать.

– Бетти? Ты в порядке?

По холлу перед залом для бракосочетаний шла Норма. Теперь она остановилась, Бетти качнулась.

– А что было в этом пунше?

– Ты разве не знаешь? – Норма всплеснула руками.

– О нет. Дела плохи. Не можешь ли ты… – не можешь ли ты открыть мне дверь?

– Подожди. Я приведу Макса.

– О' кей.

Норма поспешила в банкетную, а Бетти крутила дверную ручку до тех пор пока не повернула. Она нашла выход на веранду и спустилась по ступенькам на лужайку. Прохладный ночной воздух несколько прояснил ей голову. Бетти оглядела лужайку, взглянула в ночное небо, наслаждаясь красотой звезд.

Потом услышала на веранде тяжелые шаги. Теперь шаги стали тише. Она с трудом повернулась в их сторону. Макс пробежал через лужайку и подхватил ее под руку. Он был большой, теплый и уютный.

– Земля для небожителя, – сказал он торжественно. – Ты уже приземлилась?

Она вцепилась в его рубашку. Внезапно Бетти почувствовала страх и глупость положения. Но это можно было сказать Максу. Она должна что-то сказать Максу.

– Мне так стыдно.

– Сколько чашек пунша ты выпила? Она медленно подняла руку.

– Посчитай пальцы. Я думаю, четыре. – Она схватила его за плечи и постаралась потрясти. – Я не знала, Максимилиан! Я не знала. Все так быстро произошло. Взлет! Падение!

– Ты выпила четыре чашки пунша одну за другой?

– Это был хороший пунш!

– О, детка, – сказал он сочувственно и крепко прижал ее к себе. Она зарылась лицом у него на груди и захныкала. Он пригладил ее волосы.

– Этот пунш – местная традиция. Все об этом знают.

– Кроме меня.

– Я думал, что тебе кто-нибудь сказал. Он готовится с самогоном. В нем очень много тщательно очищенного самогона.

– Ах-х!

– Радуйся. Я думаю, ты установила рекорд. Я не припомню, чтобы кто-то выпил так много и так быстро и еще мог идти. Крепкая леди ты, однако.

Когда он закончил, ее колени окончательно подогнулись.

– Пока, – серьезно произнесла она, соскальзывая вдоль его тела на землю.

Усмехнувшись, он быстро наклонился и подхватил ее.

– Расслабься. Я позабочусь о тебе.

– О'кей, – она прижалась к его груди. – Хороший старый морской пехотинец.

Она откинула голову, схватилась за его узкий галстук и несколько раз дернула.

– Не позволяй никому видеть меня такой. Не надо. Я боюсь. Что они подумают? Моя работа! Моя репутация, – она с ударением произносила всякое слово, при этом дергая его за галстук.

– Отпусти мой галстук. Положи руки на колено. Да, вот так. Спасибо.

– Спрячь меня.

Макс засмеялся.

– Ты не возражаешь, если я отнесу тебя к себе домой и побуду с тобой?

Она шлепнула его по плечу.

– Вперед. Нет проблем. – Он, конечно, издевался, но ведь она могла надеяться на него, не так ли?

Глава 5

Чертовски глупо придерживаться кодекса чести. Макс вспомнил все случаи, когда он отказался воспользоваться женщиной, принявшей несколько больше своих возможностей.

Это не была самоотверженность: ложась в постель с женщиной, он хотел, чтобы она помнила его до малейшей детали и он утром мог чувствовать себя настоящим мужчиной. Отказаться от безрассудно предложенного иногда было очень трудно, но он никогда не жалел, что поступал так, и получал особые утренние благодарности от смущенных женщин в пеньюарах.

Но все они не были Бетти Квинт. И теперь, когда круглые, крепкие бедра Бетти прижимались к его чреслам, а спина нежно ласкала его бок, он сомневался, что его честь сможет принять вызов.

Макс потерся щекой о ее пахнущие розовым маслом волосы и положил руку на спинку кушетки, чтоб теснее прижаться к ней плечом.

Возбуждение стало мучительным. Он положил уставшие ноги на черный кофейный столик в восточном стиле и немного вытянулся, страшно желая снять свой черный костюм и надеть уютные хлопчатобумажные штаны и длинную футболку.

Видимо, она не знала, какую грандиозную боль ему причиняла. Она громко похрустывала картофельными чипсами, потом вздохнула:

– Ммм…

Этот чувственный звук заставил Макса в страхе открыть глаза. Он понюхал ее волосы.

– Ну как, вкусный обед? А мне можно попробовать?

Она вытянула босую ногу на подушку гладкой черной кушетки и тихонько икнула.

– Люблю эту еду. Люблю это место. Ты, Максимилиан, один сполошной сюрприз. Ты превратил этот милый старый деревенский дом в прелестное убежище воина-самурая.

Она уложила голову ему на плечо и рассмеялась.

– Теперь тебе нужна гейша.

– О, лучше бы я воспользовался тобой вместо гейши. Ты женщина-самурай.

Она свирепо зарычала:

– Я сильная. Дайте мне острый меч, и я оставлю разрушительный след повсюду. Вы даже не поверите.

– Я не могу представить, что ты родилась с серебряной ложкой во рту. Такие женщины хотят, чтобы их баловали. А ты, похоже, не боишься трудной работы.

Бетти хрустнула следующим чипсом и с жаром закивала головой.

– Когда мне исполнилось восемнадцать, мои родителей вытолкнули меня из гнезда и сказали, что я могу или лететь, или упасть и разбиться.

Макс наклонил голову, с изумлением взглянув на нее.

– Почему?

– Потому что они не хотели, чтоб я стала похожей на моих друзей – ленивой, раздражительной маленькой дебютанткой, не имеющей никакого представления о реальном мире, – она снова икнула. – Я должна признать, что двигалась тогда именно в этом направлении.

– Ну, не казни себя. Когда я был подростком, я воровал автомобили.

– Как интересно! А ты ни разу не попался?

– Нет. Сын Нормы и я часто угоняли автомобили, если можно было, просто ради развлечения. Мы катались и бросали их потом на пустынной окраинной улице. Мы чертовски преуспели в нашем маленьком хобби, однако стали приближаться к неприятностям. Думаю, многие считали, что когда-нибудь мы закончим в тюрьме. Все вздохнули с облегчением, когда мы пошли в морскую пехоту.

Она раскудахталась в преувеличенном упреке:

– Похоже, ты гордишься этим. А ты хотел бы, чтобы твои дети воровали автомобили?

Макс усмехнулся:

– Только в том случае, если бы они преуспели в этом так же, как я.

– Плохо! Ты такой плохой, Максимилиан, – она печально вздохнула. – Ты так здорово развлекался. А я такая скучная и нормальная.

– Спасибо, что отнесла меня к ненормальным, – запротестовал он мрачным тоном.

Бетти рассмеялась милым, мягким смехом и засунула в рот очередные чипсы. Крошки посыпались ей на подбородок и испачкали свитер. Макс боролся с искушением губами собрать хлопья, упавшие ей на грудь.

– Вот неряха, – весело произнесла Бетти, собирая осыпавшиеся крошки себе в рот.

Макс обожал эту простоту общения.

– Никаких манер. Мне это в людях нравится.

– Что? Никаких манер? Меня учила этикету мисс Луиза Винегрет. У меня манеры высший класс, Максимилиан.

Она подняла голову, чтобы видеть его. Макс смотрел на ее полуприкрытые глаза и розовые щеки. В уютном свете напольной лампы ее полные, широкие губы манили его хитрой улыбкой, которая была одновременно насмешливой и провоцирующей. Если бы он поцеловал ее прямо сейчас, она бы, возможно, рассмеялась… но поцеловала бы его в ответ.

Пока Бетти перебирала возможные варианты развития событий, Макс ласково смахнул крошку от чипса с ее губы.

– Я рад, что ты здесь. Мой дом сегодня ожил.

– Это сказочный старый дом, Максимилиан. Твой отец оставил его тебе?

– Да, вместе с горой мебели, которая десятилетиями служила семье. Большая ее часть хранится на чердаке. Тебе бы она, возможно, понравилась, но мой вкус склоняется к другому.

Он указал рукой на стены, увешанные яркими японскими ксилогравюрами. Большая их часть изображала сражения и воинов, но на нескольких были одетые в странные костюмы актеры или традиционные восточные пейзажи. Мебели было мало, и она казалась совсем простой: все было белым, черным, блестящим.

– Я собирал эту мебель и картины много лет, – сказал Макс, – но хранил все это на складе до тех пор, пока у меня не появился постоянный дом.

Он кивнул в сторону большого неяркого гобелена на стене напротив кушетки.

– Мне нравятся линии этой абстракции. Они кажутся одновременно мирными и агрессивными. Все зависит от твоей точки зрения.

– Мне они кажутся мирными.

Бетти взяла последний чипс из пачки на коленях, поднесла его ко рту с медленной грацией неуверенной руки, а потом положила на язык. Он исчез между губ совершенно беззвучно.

Макс заговорил с ней низким, успокаивающим тоном, отчего на ее лице зажглась улыбка «поцелуй меня».

– Прекрасно, – прошептал он зачарованно. – Я рад, что тебе нравится моя обстановка.

Она моргнула испуганно, будто поняла, что попала на территорию противника.

– О, я плохая, я такая плохая. Я, кажется, испытываю судьбу. Кажется, я сойду с ума.

– Ммм, Бетти, ничего не произойдет, пока ты не…

– Убери это, – она сунула ему чипсы, – иначе я буду жевать, пока не сьем все.

Макс был возмущен, но все же не сдержал смеха. По крайней мере, она не думала ни о каких других искушениях. Хорошо. Тогда она испытает их, подкравшиеся незаметно.

– Бетти, Бетти, – мягко упрекал он, откладывая коробку с чипсами в сторону. – Почему ты так боишься доставить себе удовольствие?

Она икнула, потом повернулась к нему лицом и коснулась лбом его подбородка.

– Ты не понимаешь, – пробормотала она. – У тебя нет такой монограммы, как у меня.

– Монограммы?

Она опустила руки на его колено. Он сомневался в том, что она понимала, что делает: пальцы одной руки бродили по его бедру. Он решил насладиться этой пыткой, благородно промолчав.

– Моя монограмма, – повторила она, потом вздохнула. – У моих родителей ужасные представления о смешном. Мое промежуточное имя… Беле.[4]

– Вот как? Беле… Квинт, – он застонал, а потом рассмеялся. – Так твои инициалы «B.B.Q.»?[5]

– Прекрати. Прекрати. Я вижу, что ты смеешься. Я чувствую, как движется твоя челюсть.

Макс поднял руку к ее черным блестящим волосам и игриво дернул за одну из прядей, свисавших на лоб, потом убрал локон с ее лица.

– Расслабься. Бетти Беле, – он вынул из ее волос гребень и швырнул на пыльный серый ковер перед кушеткой. Потом пробежал жесткими пальцами по ее виску и рассыпавшимся локонам. – Расслабься. Я слушаю тебя.

– Ммм. Макс. Нет. О, Макс. О, черт! – она немного повернулась в его сторону, и ее рука умышленно продвинулась дальше по бедру. – Прекрасно.

– Говори, – приказал он. Его голос уже дрожал от вожделения, и он, не отрываясь, смотрел на ее руку.

– Да, толстенькое пузо – это я. Теперь это смешно, но когда я была ребенком, это имя наводило на меня ужас. Я была, я бы сказала, коротковата для своего веса, – Бетти откашлялась и упрямо продолжила. – О, давай будем говорить начистоту. Я была толстой, как кит. Когда бы мои родители ни везли меня на каникулы к океану, я испытывала острое желание присоединиться к своему стаду.

Макс закусил губу и боролся с собой, чтобы вслух не рассмеяться.

– Детка, если это тебя утешит, я скажу, что сейчас ты выглядишь фантастически. Не из-за чего было плакать. У тебя чертовски красивое тело, оно вовсе не похоже на желе.

Бетти крепко обхватила его бедро.

– У меня теперь прекрасные «плавники».

Макс заставил себя глубоко вздохнуть. Его голос стал похож на скрип.

– Надеюсь, ты помнишь, как выйти на воздух. Это может очень пригодиться, когда мы оба окажемся в глубоком омуте.

Она вновь спокойно сложила руки.

– Итак, как бы там ни было, я была толстухой, – она говорила скорее игриво, чем грустно. – А мои инициалы – BBQ. Я страдала от ужасных кличек: «Худое ребро». «Поросячье брюхо», – «Бетти – толстый живот». Стоило мне в детстве с кем-нибудь поссориться, как я слышала все эти эпитеты.

Макс слегка наклонился и с сочувствием погладил ее волосы.

– Если бы нам обоим было по десять лет, я бы пошел завтра на игровую площадку и поставил бы синяк под глазом твоему обидчику.

Ее тихий смех был таким мучительно-приятным.

– Где ж ты был, когда я в тебе так нуждалась?

– Ждал. Просто ждал встречи с тобой. – Они оба немного помолчали. Она обнимала и ласкала руками его бедро, почти не касаясь, но именно поэтому волны возбуждения туманили его разум.

– Макс, я похудела только в колледже. Я начала заниматься спортом и правильно питаться, и с тех пор у меня нет проблем. Но прошло много времени, прежде чем я начала любить свое тело, – она колебалась, но потом тихо добавила. – Я думаю, что именно поэтому была так ранима, когда встретила своего музыканта, Слоуна Ричардса. Я все еще чувствовала себя дворняжкой, а он научил меня ощущать себя красавицей. Это была моя мечта, и она стала реальностью.

Максу не понравилась тоска в ее голосе, когда она заговорила про музыканта Слоуна Ричардса. Он запомнил это имя, чтобы потом что-нибудь узнать.

– Посмотри на меня, – приказал он.

– Я запуталась, – она подняла голову, хмурясь. Макс коснулся ее подбородка, глядя в прищуренные глаза.

– Забудь музыканта. Ты научилась у него тому, что тебе было нужно, больше он тебе не нужен. Ты прекрасна. Верь этому!

Ее лицо смягчилось.

– Я уже забыла его, – Бетти говорила почти не дыша. – А теперь я хотела бы узнать, чему могу научиться у тебя.

Она убрала сдерживавшую ее руку и поцеловала его. Ее язык вошел в него, как медленная, ленивая река, заполняя все его существо эротической энергией. Честь была на время забыта, когда он прижал ее к себе, придерживая за голову, побуждая продолжать. Они оба задрожали, когда Бетти начала ласкать его рот быстрыми порывистыми движениями языка.

Макс чувствовал, как в нем закипают первобытные желания Адама, но заставил себя сдерживаться.

Эта женщина была, как никто другой, раем и адом. Ее поцелуи были непристойны, но из горла вырывались сладкие, страстные звуки. Ее рука дрожала на его чреслах. Но потом она медленно двинулась, касаясь его тела, пытаясь протиснуться под ремень брюк. Под этими движениями ее нежной руки его член отвердел.

«Честь!» Она смеялась над ним. Рот Бетти был сладок, он вытеснял все мысли, он пах виноградным соком, и Макс подумал о «Виноградном сюрпризе», черт бы побрал его и такое количество самогона в нем.

«Она пьяна, – со свирепостью напомнил он себе. – Ты не можешь позволить ей сделать что-то, о чем завтра она будет сожалеть».

О, но еще минута, и он позволит. Он резко отодвинулся от Бетти, от ее зовущих губ и взял ее руку в свои для самозащиты.

– Мы не хотим заниматься этим сегодня, – сказал он строго, но про себя отметил, что говорит не совсем уверенно.

Ее глаза наполнились слезами разочарования.

– Но некоторые части нашего тела наверняка хотят этого.

– В тех частях нет мозгов. Что случилось с тобой? Ты же была настроена держаться от меня подальше?

Она покраснела от стыда, грустно нахмурилась и вообще выглядела смущенной.

– Я знаю. Я вела себя безответственно. Он нежно встряхнул ее.

– Ты не безответственная. Ты живое существо. Я не хочу оттолкнуть тебя, но я не хочу проснуться завтра утром и слушать, как ты скажешь, что все, что мы делали, было ошибкой.

– Я… я знаю, что ты не прав в отношении меня, – она закрыла глаза, делая очевидные мучительные попытки мыслить четко. Когда она вновь взглянула на него, на ее нижних ресницах дрожали слезы. – Но ты такой обольстительный. Зачем тебе быть таким обольстительным, ты, осел?

Это сочетание разочарования и откровенности чуть не увлекло его.

– Ничем не могу себе помочь, – грубо бросил Макс. Он глубоко вздохнул, пытаясь справиться с собственным смущением и укорами совести.

Было бы легко преодолеть разделявшую их преграду. Все, что нужно было сделать ему – изменить свое мнение о супружестве, все, что ему нужно было сделать – сказать ей, что, да, однажды он, может быть, захочет подписать документ, вручающий его жизнь другому человеку. Не надо говорить даже, что он вручит свою жизнь именно ей. Она будет удовлетворена, если узнает, что в принципе он не против женитьбы.

Он уже хотел сказать, что изменил свое мнение, но его сознание выжгло эти слова раньше, чем они вылетели из глотки. Это ложь. Если бы он сказал, что передумал, он солгал бы и себе, и ей. А она этого не заслужила. Он хотел, чтобы она имела все самое лучшее в жизни, по крайней мере, то, что она считала лучшим. Он хотел видеть ее счастливой. Ему еще никогда так сильно не хотелось защитить чьи-то идеалы от варварства своих потребностей.

Макс отвернулся от Бетти, убрал ноги с кофейного столика, и саркастически улыбнулся.

«Черт возьми это достоинство, – сказал он себе. – Зачем тебе такие страдания?»

Он взялся за голову и уперся взглядом в пол. Бетти медленно повернулась, держась за спинку кушетки до тех пор, пока не заняла прежнего положения лицом к противоположной стене.

– Я чувствую себя, как после пытки, – жалобно прошептала она.

– Это только начало. Ты была готова пойти до конца, детка. Это не было пыткой.

– Тогда зачем же ты все испортил, Джек Николсон с улыбкой дьявола на лице?

– Потому что я думаю, размышляю над своей жизнью.

– Не надо. Это тоже болезненно.

– Я не должен был уходить из флота. Там было легче делать выбор.

– Какой выбор?

– Только правильный.

Он встал, расстроившись от самоанализа, давшего все те же ответы, что и всегда. Он потерял способность перешагивать через обещания. О, он был уступчив в мелочах, в повседневной жизни, но не мог уступить по-крупному. В течение двух десятилетий он был в первых рядах, он встречался с человеческим сумасшествием, и он больше не верил в рай. Счастье для него будет в том, что он сможет видеть, трогать и пользоваться этим каждый день, не спрашивая, будет ли это завтра или нет.

Макс со злостью повернулся к Бетти.

– «Иди в комнату для гостей», – сказал паук мухе, – он старался не замечать ее жалостливого, тоскливого взгляда. – Утром ты сможешь унести свое похмелье в автобус с копченостями и уехать домой. Как твой мутант проживет без тебя одну ночь?

Вздохнув, она покорилась.

– Да. У него много еды и воды. Есть и свежий песок в коробке.

– Ах. Чего еще надо животному? – Он натянуто улыбнулся, думая о других возможных ответах на этот вопрос и глядя на нее сверху вниз.

Она встала на ноги и тут же качнулась в сторону. Макс поймал ее за руку и прижал к себе. Бетти подняла свои большие серебристые глаза и почти растворила его с трудом сдерживаемые эмоции мучительной страстью, которую Макс прочитал в этих глазах.

– Мне нравится куриный салат. А тебе нравится куриный салат?

– Нет. Я ел однажды консервированный куриный салат во Вьетнаме и чуть не умер от пищевого отравления.

– О!

– Ты хочешь сказать, что все еще голодна? Ты сьела два бутерброда с ореховым маслом, и желе, и почти полпачки картофельных чипсов.

Она моргала, как сова.

– Я люблю читать такие большие семейные хроники, где один сюжет переплетается с другим.

– Очень хорошо, – протянул он.

Не было смысла искать логику в их беседе. Бетти была искренней, внушающей любовь, но слишком быстро теряла силы.

– Пойдем и ляжем в постель, и я расскажу тебе на ночь хорошую сказку.

– Я просто стараюсь найти, что же у нас общего. Ты любишь читать?

– Очень, – пошутил он. – «Горилла сражается».

Она рассмеялась:

– Тебе нравятся гориллы. Нам надо сходить в зоопарк в Атланте.

– Я читаю газеты и журналы. Текущие новости и события.

Ее глаза были полны отчаяния.

– А как насчет этого сегодняшнего события? – Она почти повисла на нем, обвив его шею руками и целуя.

Макс отшатнулся от нее, еле сдержав стон.

– Черт возьми! Мы это уже обсудили. У тебя сейчас такие глаза! Я тебя прощаю. Но не ввергни меня в пропасть.

– А может, я не хочу больше слушаться здравого рассудка, – она ухватилась за подол его рубашки. – Может, я так одинока, что не выношу своей собственной компании. А может быть, я сойду с ума, если не избавлюсь от тебя. Тебе надо сделать что-то, Максимилиан.

От «короткого замыкания» он вспыхнул.

– Ты сама попросила об этом, – зло выдавил он. Он так быстро подхватил ее, что Бетти завизжала. Крепко прижимая к груди, он понес ее через гостиную и малый коридор, где пинком открыл дверь в комнату для гостей.

– Макс, Макс. Я использую возможность и пожалею утром, – шептала она прерывисто, пока он пересекал комнату, уставленную все еще приятной, настоящей старинной мебелью, оставленной здесь его отцом. – Ты нужен мне сегодня ночью.

Почти не дыша, что даже причиняло ему боль. Макс уложил Бетти на двуспальную кровать, потом выдернул из-под нее одеяло и простыню и заботливо укрыл.

Деревянная кровать поскрипывала при каждом его движении. Было очень темно, но когда его пальцы нащупали кнопки ее брюк, он легко справился с ними и через несколько секунд уже сорвал с нее одежду.

Макс бросил эти ненужные вещи на пол позади себя и вновь нашел ее тело. Бетти задыхалась, но не от возмущения, а от удовольствия. От прикосновений к ее прекрасному телу у него закружилась голова, он заскрипел зубами от возбуждения и, встав перед ней на колени, положил руки на ее бедра.

Стоны, издаваемые Бетти, казались ему еще эротичнее оттого, что он ее не видел. Он мог ее только чувствовать. Когда он скользнул пальцами по внутренней поверхности ее бедер, он понял, что ее тело сильно возбуждено. Бетти потянулась к нему, неистово сжимая его колени и руку, ласкавшую ее плоть.

– Макс, я хочу поцеловать тебя, – закричала она. – Не оставайся там, пожалуйста. Не так далеко. Ляг рядом.

Он весь дрожал от страшного, мучительного желания. Он лег, шумно вздохнув при встрече с ее дикими, изголодавшимися губами. Ее тело прогнулось и тоже дрожало; он слышал свои собственные хриплые стоны, исходившие глубоко из горла, потому что ласковые касания ее лона разбудили в нем нежную и сильную страсть. Такую страсть он не мог уже успокоить в собственном теле.

– Ты мне нужен, я хочу тебя, – жалобно звала Бетти. Потом все ее тело напряглось, она вздрогнула и тихо застонала, постепенно утихая. Макс почувствовал на руке ее нежную влагу и склонил свою несчастную голову ей на плечо.

Бетти, расслабившись, успокоилась. Ее руки поднялись в темноте и обхватили его голову, взьерошив волосы и одновременно их лаская, а из усталых уст слышались неясные нежные звуки.

– Макс, о Макс, – это были первые слова, которые она смогла произнести, и они были полны обожания.

У него даже ком застрял в горле.

– Ты уже спишь, – шептал он, будто хотел загипнотизировать ее.

– Макс…

Ее руки любовно ласкали его, и эти ласки болью отдавались в сердце. Ему хотелось забыть про честь и взять Бетти сразу, так быстро, как только он сможет раздеться.

Но, подумав о ее реакции завтра утром, когда все, что она будет помнить, это пьяное совокупление с человеком, которого она с таким упорством избегала, Макс оторвался от нее и встал возле кровати, потом быстро схватил одеяло и набросил на Бетти. Так ему, по крайней мере, удастся сохранить их дружбу и надежду на страстную любовь когда-нибудь. И это произойдет благодаря не пьяному безрассудству, а трезвому рассудку и сердцу – ее сердцу.

– Макс… почему? – грустно спросила Бетти, но ее голос был вялым от сознания неизбежного отказа.

Он наклонился над ней, убрал со лба рассыпавшиеся волосы и тихо прошептал ласковые слова. Она же вздохнула от удовольствия, от ощущения его трогательной заботы.

– Спокойной ночи, – нежно прошептал Макс.

– Почему? – настаивала Бетти, но даже это послание утихло раньше, чем она успела его закончить.

Он слушал ее глубокое, ровное дыхание. Потом очень осторожно коснулся ее губ, шепча в ответ:

– Потому что, к несчастью для нас обоих, я люблю тебя.

Бетти знала, что как только откроет глаза, в ее голове поселится реальность и она содрогнется даже от того, что вспомнит. Минуту она размышляла, потом глубоко вздохнула и окончательно отогнала сон.

Голова гудела. Бетти подняла ее от подушки и увидела, что лежит в старой уютной комнате, обставленной мебелью викторианской эпохи.

Тонкая белая занавеска на восточном окне позволила узкому лучу солнца заигрывать с ней. Взгляд Бетти коснулся черных брюк, аккуратно висевших на стуле. Ее черные кожаные туфли стояли рядом. Они блестели. Это значит, что Макс их почистил.

С трудом проглотив слюну, она положила голову назад на подушку и закрыла лицо руками. Макс был самым потрясающим мужчиной в мире.

Она оделась и пригладила волосы. Ее гребни лежали на ночном столике, который своей формой напоминал лапу с когтями. Там же была расческа, по виду мужская, должно быть, Макса. А еще стакан воды и бутылочка с аспирином. На листке из тетради она нашла записку: «Доброе утро. Ванная внизу в холле, сразу направо». Почерк был ровным и сильным.

Бетти сделала попытку причесаться и выпила две таблетки аспирина. Войдя в холл, она остановилась, вытянув шею, и прислушалась. Ее интересовали звуки из спальни и кухни. Обе комнаты были в другом конце дома. Она услышала стук кастрюль и почувствовала запах пищи.

Бетти поспешила в ванную, закрыла дверь и, дрожа, прислонилась к ней. Когда же она, наконец, взглянула на себя в большое квадратное зеркало над тумбой с раковиной, то увидела в своих глазах упрек и муку.

Она умывалась холодной водой и разговаривала сама с собой суровым шепотом. Когда через некоторое время она вошла в кухню, то чувствовала себя если не лучше, то уверенней.

Макс стоял спиной к двери. Его кухня была чистой, строгой, без ненужных украшений, но все же симпатичной. Старая белая мебель и потертый кафельный пол были тщательно вычищены. Обеденный стол в центре комнаты был уставлен голубыми керамическими тарелками на белых салфетках.

Глядя на стоявшего у плиты Макса, Бетти ухватилась за дверную ручку. Колени ее ослабли. Он выглядел таким сильным, уверенным в себе. Начиная с ровной, широкой спины и кончая крепкими бедрами и длинными, сильными ногами, он был человеком недюжинной как физической, так и душевной силы. Он был одет в коричневые вельветовые брюки и белую мягкую рубашку. Его темные каштановые волосы отражали лучи солнца, пробивавшиеся из-под края занавески.

Бетти собрала все мужество и попыталась говорить нормальным тоном:

– Доброе утро.

Он круто повернулся и посмотрел на нее. Сначала он показался ей озабоченным, но потом его лицо просветлело, хотя было похоже, что он только притворяется.

– Хорошо спала?

– Да, спасибо. – Вежливый обмен фразами не имел ничего общего с настоящим диалогом. В воздухе повисли вопросы. Кухня казалась неправдоподобно спокойной и тихой, как будто вся энергия была поглощена напряженным состоянием обоих.

У Бетти слезы подступили к горлу, и она внезапно поняла, что не сможет продолжать обычную болтовню. Она резко, почти бегом бросилась через комнату в его объятия.

Дрожа и плача, она взглянула на Макса.

– Я использовала тебя и причинила тебе боль, мне очень жаль.

– Если так приятно быть использованным и испытывать боль…

– То, что ты сделал, было в высшей степени бескорыстно.

– Поверь мне, если бы ты смогла прочитать мои тайные мысли…

– Я никогда больше не коснусь тебя. Я клянусь.

Беседа замерла на мертвой точке. От удивления и страха его глаза потемнели. Мускулистые руки осторожно сжимали ее плечи.

– Если ты стараешься не причинить мне боль, то ты сейчас ужасно ошибаешься.

– Ничего не изменилось, – сказала она устало, – за исключением того факта, что теперь я знаю, что не могу в достаточной мере управлять ситуацией.

– Но теперь тебе надо также знать, что ты можешь расслабиться. Что я не сделаю ничего, что могло бы повредить твоему отношению ко мне.

– Это последнее, что я хотела бы сделать, – причинить боль тебе или себе.

– Хорошо. Тогда мы можем…

– Я хочу, чтобы ты сделал для меня кое-что. Но это будет более бескорыстным, чем то, что ты сделал сегодня ночью. Я прошу об этом потому, что не вижу другого пути, не знаю, как можно было бы уберечься от издевательств друг над другом.

Слезы текли по ее щекам, пока она искала ответа в его глазах.

– Я слушаю, – сказал он острожно.

– Найди кого-нибудь другого. Как можно скорей.

Макс медленно поднес ее руки к груди. Он держал их там, прижимая скорее зло, чем осторожно. Сквозь ладони она чувствовала быстрое, мощное биение его сердца.

– Ты не сделала бы больнее, даже если бы старалась, – сказал он низким, хриплым голосом.

– Думаешь, мне было легко это сказать? – она отрицательно качнула головой. – Нет.

– Будут какие-то предложения относительно кандидатуры на твое место? – его голос был едким. – Можешь кого-то в городе порекомендовать? Или ты думаешь, что я так неразборчив, что подойдет любая достаточно привлекательная интеллигентная женщина?

Она вырвала руки, потом резко вытерла мокрое лицо.

– Тебе нужна женщина, которая не хочет того, чего хочу я.

Макс опустил руки. Он холодно изучал ее.

– Если ты хочешь порвать с тем, что уже есть между нами, что мы могли бы иметь только потому, что я не предлагаю тебе фальшивую гарантию в форме свидетельства о браке, тогда у нас не будет того, на что я так надеялся.

– Это не фальшивая гарантия, – прошептала Бетти, – нет, если двое верят в нее.

– Я верю в тебя и себя, в нас вместе каждый день, каждую ночь делающих друг друга счастливыми, делящих все, что можно разделить.

– Кроме будущего.

– У будущего нет гарантий. Не только в замужестве, но и во всем остальном. Я видел людей застреленных, зарезанных, взорванных. Они думали, что у них есть будущее. Они жили ради будущего. Они ошибались.

– Больше никаких игр, Макс. Давай прекратим притворяться, что оба хотим компромисса. Найди кого-нибудь еще. Я больше не позволю себе остаться с тобой наедине. С этим покончено.

– Нет. С этого момента правила будут жестче. Прошлая ночь была для тебя отсрочкой. В следующий раз не надейся на самопожертвование с моей стороны.

– Следующего раза не будет.

Уже произнося эти слова, она почувствовала внутри себя щупальца страха – страха, потому что глубоко в душе она уже знала, что они не остановятся, пока один из них не потеряет все.

Глава 6

Когда Макс опускал свой флаг, отмечая таким образом конец дня, он увидел поднимавшийся на гору черный лимузин. Макс остановился, озадаченный. В Вебстер Спрингс лимузины были такой же диковинкой, что и динозавры. По дороге к дому в нем возникло предчувствие беды, что окончательно испортило настроение, бывшее и без того мрачным. Спустя немного времени автомобиль показался на вершине холма, отражая лучи заходящего солнца, отчего его черные бока стали кроваво-красными. Макс, хмурясь, двинулся навстречу.

Лимузин остановился у края лужайки. Шофер вылез из машины и молча кивнул. Пассажир открыл заднюю дверцу раньше, чем шофер успел к нему подойти, и Макс сразу узнал приехавшего по его белой гриве.

Т. С. Аудубон. Он, видимо, специально рассчитал так, чтобы его приезд пришелся на момент, когда будет заходить солнце. Аудубон любил порисоваться.

Он вынес свое высокое элегантное худое тело из лимузина и озарил Макса ослепительной улыбкой.

– Майор, рад, что вы дома, – произнес он аристократическим тоном с акцентом побережья Вирджинии и протянул руку.

Макс сердечно пожал ее, и, обменявшись проницательными, оценивающими взглядами, они вновь почувствовали уважение друг к другу.

– Никакого стиля, как обычно, – сказал Макс Аудобону, указывая на безупречный черный костюм: двубортный пиджак отличного покроя, без сомнения, стоил уйму денег.

Аудубон рассмеялся.

– А ты теперь носишь на себе флаг? Я восхищен твоим патриотизмом, но он не идет к спортивному костюму.

Криво улыбнувшись, Макс сдернул флаг с плеча.

– Это не новая форма. Я теперь гражданский, телом и душой. Я скрылся от славы.

– Ах, майор. Ты, может, и ушел из морской пехоты, но никогда не скрывался. Мы с тобой одинаковы – мы провели так много лет в сражениях с тьмой, что теперь с трудом можем оценить свет. – Аудубон задумчиво пожал плечами. – Мы уже слишком стары, чтобы менять свои дороги, которые выбрали в молодые годы.

Макс удивленно приподнял бровь. Аудубон был ненамного старше его, хотя и был уже совсем седым. Они познакомились во Вьетнаме. Аудубон тоже служил в армии, но не в морской пехоте. Аудубона взяли на военную службу из колледжа; он был идеалистом, а потому и философом. Но он также был и воином, и первоклассным сержантом. За глаза его называли Эшли Уилкс,[6] но делали это из симпатии к нему.

Аудубон не растерял своих идеалов, своей цепкости и любви к приключениям. За эти годы их с Максом дороги пересекались не раз.

– Давай я угадаю, – осторожно начал Макс. – Ты был здесь по соседству и решил заглянуть на чашку чая.

– Именно так. Но я и вправду ненадолго. Я должен вернуться в Вирджинию к полуночи.

– Дела или удовольствия?

– Разве можно теперь найти разницу? Но она прекрасна, так что…

Макс засмеялся.

– Я не хочу, приятель, чтобы ты пропустил жаркое свидание. Заходи, выпьем по глотку.

Аудубон не выдавал настоящую причину своего визита до тех пор, пока не оказался возле камина в гостиной Макса со стаканом коньяка в руке. Макс расположился на диване с другим стаканом.

– За отставку! – сказал он Аудубону, слегка приподымая стакан и делая глоток. Аудубон мило улыбнулся. Он стоял у огня, скрестив ноги в красивых ботинках. Из-под широких белых бровей смотрели умные, терпеливые глаза.

– Ты же знаешь, эта жизнь не для тебя, – наконец произнес он.

– Ты ошибаешься.

– У меня есть отличное предложение. Эта работа создана для тебя. Подумай об этом, майор: экзотические места, экзотические женщины, интрига, напряженная жизнь…

– Джунгли, оружие и возможность собрать свое разорванное на куски тело в каком-нибудь богом забытом месте.

– Разве ты не слышал? Я расширил свои услуги. Я не только спасаю людей, я делаю все возможное, чтобы их не надо было спасать. Дуглас Кинсад, например. Он мне и хороший друг, и клиент. У него были мелкие неприятности с проектом в Шотландии несколько месяцев назад, и я послал туда команду моих людей.

Макс сухо усмехнулся.

– Нет, Аудубон. Я не представляю себя в роли телохранителя богачей и знаменитостей. И кроме того, я подозреваю, что эти командировки не так уж безобидны.

– Ну, если ты раскис, я наверняка смогу найти для тебя совершенно безопасные приятные маленькие задания.

Смеясь, Макс чокнулся с гостем.

– Ты шутишь. Не стоит втягивать меня в это. Я не буду работать на тебя. Я двадцать последних лет выполнял свою работу, чтобы сделать мир лучше, безопаснее. Доказательство этому – мои медали и шрамы.

Лицо Аудубона помрачнело.

– Ты уже отказался от возможности быть пассивным зрителем. Этого не вернешь. Не старайся.

– Кстати, о шрамах. Как там Кайл Сапрайз?

Раздражение исказило патрицианские черты Аудубона.

– Он удачно женился и счастлив. И ушел в отставку. Черт бы его побрал!

Макс весело позлорадствовал:

– Рад это слышать. А его брат?

– Он тоже женат. И скоро станет отцом. И тоже ушел в отставку. Черт бы его побрал!

Макс сел, сдерживаясь, чтобы снова не засмеяться.

Аудубон не привык терять лучших агентов, и тот факт, что они покинули его организацию по такой земной причине, как женитьба, видимо, сильно выводил его из себя.

Макс подумал о Бетти, и ему расхотелось смеяться. Он бы ее наверняка осчастливил, если бы уехал из города и начал работать на Аудубона. Один из них заслужил счастье в этом местечке, и это должна быть она.

– О, нет, – мрачно сказал Аудубон.

– Что?

– У тебя такое лицо! Как только я упомянул про женитьбу Кайла и Джопарда, твои глаза засветились восторгом и сентиментальностью. Не говори мне. Ты этого не сделаешь!

– Жениться? Нет, конечно. – Макс допил одним глотком остатки коньяка. – Только не я. Никогда.

– Кто она? Просто ради любопытства.

– Не суй нос не в свое дело, старик. Она не представляет угрозы. Я уже обрисовал ей горькие холодные факты. И она уже сказала мне, что я могу сделать с этими фактами. Так что расслабься.

Аудубон поставил стакан на камин. Хитро улыбаясь, он сунул руку во внутренний карман пиджака, подошел к кофейному столику и положил свою визитную карточку. Она повторяла форму бутылки шампанского. На ней был только телефонный номер. – Работай там, где можешь принести больше пользы, – посоветовал он ровным уверенным тоном. – Я терпеть не могу быть циником, но должен заметить, что не последнюю роль здесь играет и куча денег, которые тебе будут платить.

– У меня хорошая пенсия. У меня есть сбережения. Мне платят небольшое жалованье в магистрате…

– Но наверняка, если ты хочешь завоевать любовь леди, не женясь на ней при этом, конечно, тебе надо сорить деньгами.

Макс нахмурился, думая о привилегированном положении Бетти. Он никогда не считал его преградой, но, возможно, эта преграда существовала. Кроме того, многие ли могут вложить тысячи долларов в новое дело и купить при этом в одно и то же время дом и пятьдесят акров земли.

– На твоем лице я вижу следы размышлений. Подумай о моем предложении, – сказал Аудубон. – Я всегда найду место среди моих людей для человека такого калибра, как ты. Ты мог бы сделать выбор среди интересных, не стоит говорить, что и благородных занятий. Ты действительно мог бы сделать мир немного лучше, майор. Макс медленно взял карточку.

– Или никогда не увидеть уже существующее добро.

– В этом мире больше зла, чем добра. Поверь мне. Спокойной ночи, Макс.

Макс проводил гостя до крыльца. Аудубон подошел к своему лимузину и скрылся в той же манере, что и приехал. Макс прислонился к столбам на крыльце и слепо уставился в темноту, думая о Бетти, и добродетели, лежавшей вне его досягаемости.

Она знала, что Макс появится. Так и произошло. После обеда в день открытия ресторана он медленной походкой вошел в главный зал. За день до этого он прислал ей большой букет.

Бетти заставила себя направить все свое внимание на семью туристов. Все пятеро сидели в Т-образных рубашках с надписью «Я берегу опавшие листья в Вебстер Спрингс». Она не должна смотреть на Макса. Зал оказался наполовину заполнен, что было довольно неожиданно для полудня, когда все обычно пребывают в состоянии хандры. Бетти не видела Макса почти две недели. Она уже отчаялась увидеть его. Но она ужаснулась, когда через минуту обнаружила его рядом. «В следующий раз не будет тебе спасения», – предупреждал он.

Макс заговорил с администратором – миловидной маленькой женщиной, которая была еще и кассиром в зале. Та кивнула, улыбнулась и повела его к столику возле семьи туристов.

– Он попросил столик в твоем отделе, – весело сообщила она Бетти.

Бетти кивнула и вежливо продолжала обслуживать семью, все время выбивая нервную дробь своими теннисными туфельками. Вытерев потные ладони о голубой передник, она, наконец, заставила себя двинуться в сторону Макса с приветливой улыбкой на лице.

Макс откинулся на спинку стула и продолжал улыбаться ей, ничего при этом не говоря. Бетти была полна противоречивых чувств, в горле першило, и она тоже не могла сказать ни слова. Она остановилась у его стола и посмотрела на Макса.

Его улыбка стала еще шире. Он медленно придвинулся к столу, ни на секунду не сводя с нее дразнящего взгляда. Обычные отношения мужчины и женщины превратились в потрясающее событие. Они пожирали друг друга голодными глазами, но им хотелось не копченостей. Бетти была такой несчастной последние две недели, и теперь она испытывала потрясение. Время для нее остановилось. Это было ужасно, просто ужасно.

Она кивнула.

– Привет.

Он оперся подбородком на руку.

– Привет.

– Рада видеть тебя.

– Рад видеть тебя.

– У меня к ленчу была огромная толпа. Не могу поверить, что такое творилось в день открытия. Энди тоже не ожидал. У нас не хватает официантов. Так что я тоже обслуживаю столики.

– Понятно.

Вновь воцарилась молчание. Ей хотелось усесться на стул напротив него и придвинуться к нему так близко, чтобы можно было пересчитать лучики в его зеленых глазах. Абсолютно благоразумное желание, ничего не скажешь.

– Спасибо за цветы.

– Пожалуйста. Мне нравится, когда ты собираешь волосы в хвостик. И еще мне нравятся твои сережки. Тебе идет серебро.

– Они принадлежали когда-то моей бабушке Квинт.

– Она могла купить их у моего дедушки. Он очень долгое время держал единственный универмаг в Вебстер Спрингс. Он умер, когда мне было около двенадцати лет. Он был моряком в отставке, и у него была деревянная нога.

– Ты меня разыгрываешь.

– Нет. У него было прозвище Стампи.

– Стампи Темплтон, – мрачно повторила Бетти. – Он, возможно, покупал самогон у моего деда Колтона Квинта.

Рот Макса искривился в насмешливой улыбке.

– Возможно. Я никогда не знал твоего деда.

– Я тоже. Он умер до моего рождения.

– Как я уже однажды говорил тебе, мой дед готовил прекрасный соус. Это было… о, более двадцати пяти лет назад. Но его вкус я ощущаю до сих пор.

– Мне бы надо укоротить тебе язык.

– О? При народе? Может, ты позаботишься таким образом обо мне позже?

Она отступила от стола и достала записную книжку, потом подчеркнуто медленно начала:

– Загляните в меню, мистер. Я не могу стоять весь день. У вас, должно быть, письменное приглашение, или вы просто пришли поглазеть?

– Глазеть – это моя специальность. Но у меня есть желание съесть цыпленка. Удиви меня. И кофе.

– Иду сейчас же.

– Эй, официантка, – сказал он нежно, когда она уже отвернулась. – Уделите мне особое внимание. Я оставлю вам большие чаевые.

– Хорошо. Я смогу воспользоваться этими деньгами.

– Я смогу воспользоваться вашим вниманием.

– А мы вместе не можем?

Бетти заспешила на кухню, вконец расстроившись. Он не шутил, но и она тоже не шутила.

Боги, видимо, определили, что этот день будет необычным. Пока она была на кухне, уклоняясь то от Энди, то от других официанток, вновь пришла администраторша и подала ей визитную карточку.

– Я только что усадила Фрэнка Вернера из «Гуди Фудз». Он хочет знать, есть ли у вас время поговорить с ним. Бетти скривилась при виде карточки. – Скажите мистеру Вернеру, что его завтрак за счет фирмы. Но я не смогу поговорить с ним, пока не обслужу клиентов.

– О'кей.

Энди посмотрел на нее с беспокойством.

– Разве «Гуди Фудз» не крупная компания? Я имею в виду – в национальных масштабах?

– Да, одна из крупнейших.

– Ты же не продашь рецепт своего соуса кучке напыщенных ничтожеств, верно? Он останется твоим секретом, верно?

Она рассмеялась. Даже Энди не знал, как готовится соус. Она делала его сама в огромных на 5 галлонов[7] бидонах.

– Энди, этот соус для копченостей – собственность семьи Квинт. Он никогда не будет принадлежать кому-то еще.

Энди вновь принялся размешивать салат из шинкованной капусты, облегченно вдохнув. В зале Макс сидел и смотрел на Бетти. Он рассматривал ее с головы до ног, пока она несла ему большую кружку с кофе. Увидев Фрэнка, Бетти приветливо махнула ему. Он ответил ей тем же. Макс взглянул на Фрэнка, потом посмотрел на нее, испуганно изогнув брови.

Присутствие Макса вместе с нервозностью первого дня работы и приезд Фрэнка… У нее от всего этого голова пошла кругом.

Поставив перед Максом кофе, Бетти наклонилась и прошептала: – Он за моим соусом.

Макс вновь, прищурившись, взглянул на Фрэнка Вернера, а потом на нее.

– Я надеюсь, ты имеешь в виду кулинарные секреты?

– Он вице-президент по новым продуктам в корпорации «Гуди Фудз» в Атланте. Он ходит за мной уже несколько лет и просит продать рецепт. Каждые шесть месяцев он звонит или шлет записки. Теперь он выследил меня на людях.

– Я мог бы уладить это, и он уже не захотел бы появляться в Вебстер Спрингс.

– Каким образом?

Макс загадочно улыбнулся. – Я бы выдал ему билет с ускорением. Или его автомобиль был бы конфискован за какое-нибудь неизвестное нарушение. – Он вздохнул. – Но, конечно, я просто судья из местного магистрата. Я не могу контролировать, как мой друг по рыбалке, шериф, выгоняет из города подозрительных личностей. Бетти хотелось расцеловать его. – Максимилиан, мне многие говорили, что ты дотошный, честный судья. Тем более спасибо за предложение поставить под угрозу свою репутацию, чтобы помочь мне.

– О, ты опять расспрашивала обо мне своих знакомых, верно?

– Пей кофе, – резко оборвала она. – И прикуси язык.

Минуту спустя она принесла тарелку с цыплятами, салатом из шинкованной капусты, блюдо с брунвикским рагу и корзинку с бисквитами.

– Все за счет заведения, милый нарушитель спокойствия. Приготовься испытать экстаз.

Он посмотрел на нее с заговорщицким видом.

– Я подожду. Когда-нибудь я его испытаю. Если ты, конечно, решишься.

– Ухожу поболтать с представителем «Гуди».

– Свой очередной комментарий я приберегу, иначе ты меня ударишь.

Смеясь, она отошла и присела за столик Фрэнка. Он польстил ее самолюбию, похвалив оформление ресторана, восхитился ленчем. Все это время она вежливо кивала, стараясь сдержаться и не повернуться, чтобы увидеть впечатление Макса от ленча. Ей хотелось, чтобы он похвалил. Бетти чувствовала себя сейчас, как школьница в ожидании своего первого поцелуя.

Френк закончил завтрак и достал из кармана пиджака стопку бумаг. Подав ей листки, он глядел с надеждой, пока Бетти изучала цифры.

– Что вы по этому поводу думаете?

– Это лучше, чем раньше, Фрэнк. Я могу быть богатой.

– Скажите только слово, Бетти.

Она опустила бумаги.

– Но если я буду заниматься этим сама, то смогу стать еще богаче.

Счастливая улыбка исчезла.

– Думаю, что мы с вами увидимся еще месяцев через шесть.

– Буду рада, Фрэнк. Вы всегда можете бесплатно поесть в моем ресторане.

– Бетти, дайте хоть намек. Назовите один из ингредиентов вашего соуса. Что делает его неповторимым?

– Мед лишенных любви пчел.

– Правда?

– Нет, конечно.

Он тихо застонал.

Она перегнулась через покрытый клетчатой скатертью стол и коснулась его руки.

– Извините… за изголодавшихся по любви пчел…

Бетти оглянулась на Макса. Его стол и тарелка были пусты.

– Извините меня, Фрэнк, – быстро сказала она и пошла к стойке кассира.

– Макс Темплтон ушел?

– Минуту назад.

– Он что-нибудь сказал?

– Нет. Но выглядел несколько озадаченно. Будто пытался решить проблему, и у него это не получалось.

– Он не сказал, понравилась ему еда или нет?

– Нет, но он забрал с собой всех цыплят.

Он завернул их в салфетку.

– Ух.

Бетти была в растерянности.

– Эй, он оставил тебе пять долларов на чай. И это, – окликнула ее кассирша и передала Бетти сложенную в несколько раз салфетку.

«Для Бетти. Личное», – было написано сверху.

Она так быстро развернула послание, что едва не разорвала бумагу. А когда прочитала записку, у нее чуть не подогнулись колени.

Она выиграла перестрелку, но он с этим оружием наверняка выиграет войну.

Макс засунул руку в очередной ящик, а потом вытащил ее вместе с облаком густой пыли, поднявшейся тут же в воздух. Пыль распространялась в резком свете голой лампочки, свисавшей с потолка на чердаке. Макс заметил, что за крошечными восьмиугольными окнами царит темнота. Удивившись, он взглянул на циферблат и обнаружил, что провел на чердаке около шести часов.

Коробки, которые раньше ровно стояли у стены, были разбросаны вокруг, беспорядочно громоздились на укрытой чехлами мебели, хранившейся на чердаке. С открытыми крышками и створками они напоминали Максу уродливые комнатные цветы, названия которых он не помнил.

Но эти цветы не раскрыли ему своей тайны. Он сердито повернулся к продавленному старому дивану и достал пожелтевшие гербовые бумаги из ящика, стоявшего у него между ног. Похоже, эту коробку не открывали несколько десятилетий. Он открыл крышку ящика и заглянул внутрь.

– Эврика!

Коробка была наполнена книгами, и верхняя серая запыленная обложка гласила: «Любимые рецепты». Надпись была сделана от руки черными чернилами. Макс быстро листал книжку, изучая исписанные клочки бумаги и вырезки из газет, вложенные между страниц. Он подозревал, что это был почерк деда. Бабушка Темплтон умерла задолго до рождения Макса. Кроме того, дед любил готовить, и Макс припоминал, что его манипуляции на кухне – особенно с соусом для копчения – были предметом уважительного подразнивания всей семьи.

Коробка была забита кулинарными книгами. Макс терпеливо просматривал страницу за страницей. Он нашел несколько рецептов соуса, но все они были простыми и обычными. Ни в одном не упоминались грибы. Он был так занят, что не услышал звука подъезжающего автомобиля. Наконец до него дошло, что в доме гость. Нахмурившись, он стряхнул пыль с джинсов и футболки и поспешил вниз по узкой лестнице над кухней.

Бетти ждала его на ступеньках крыльца, гордо подняв подбородок и глядя на Макса холодными глазами. Она была все еще в теннисных туфлях, голубой блузе и с белой лентой в волосах. Он так этим восхищался днем в ресторане. Она пришла к нему не сразу после работы, потому что на поводке, украшенном горным хрусталем, с независимым видом шествовал Фокс По.

– О да, это же наш красавец из джунглей, – сухо сказал Макс, шутливо кланяясь своему опасному знакомцу.

Это поддразнивание, однако, не сняло напряжения.

Бетти уставилась на него уничтожающим взглядом.

– Я говорила, что больше никогда не останусь наедине с тобой. Я привела его именно поэтому. От Фокса По мало пользы в определенном смысле, но поверь мне, он большое препятствие для нахалов.

– Ты видимо, получила мою записку.

– Да. И я пришла сюда, как ты и предполагал, сказать, что тебе не узнать рецепта моего соуса, каким бы хитрым ты ни был. Так что прекрати пугать меня тем, что знаешь мой секретный ингридиент. Тебе это не удастся.

Он сделал шаг влево и картинно протянул руку в сторону гостиной.

– Мой скромный дом к вашим услугам, прекрасная леди. Пожалуйста, вносите внутрь свое подозрение и этого ужасно уродливого кота.

– Ап, котенок!

Фокс По навострил свои короткие уши и поднялся на три ноги. По двери полз паук. Неуловимым движением лишенной когтей передней лапы он схватил паука и мгновенно отправил в рот.

Макс вопросительно взглянул на кота, изображая обиду.

– Это был мой обед.

Бетти даже не улыбнулась. Она ввела Фокса По в дом и подошла к дивану. Как только она села, кот улеглся у нее ног, уложив лапы и голову ей на колени. На его физиономии застыло одно из тех маниакальных выражений, которые бывают только у котов.

Макс подумал, что Бетти очень любит это эксцентричное животное. Но потом он вспомнил, что Бетти, как он заметил с самого начала, ко всему миру и населяющим его людям и животным относилась с добротой. Если эта доброта не распространялась на него, значит, это была его вина. Он утомленно потер лоб и уселся в кресло.

– Ленч многое прояснил, – сказал он ей. – Я не ел таких вкусных копченостей с тех пор, как их делал мой дед. Больше того, они были так хороши, что я воспрял духом. Они разбудили грубые, но достаточно острые воспоминания о грибах.

– Ты несешь околесицу!

– Ты и мой дед прекрасно подошли бы друг другу. Он выращивал грибы в погребе. Почему ты не выращиваешь их в подвале? Зачем тебе пещера?

– Мне нравятся пещеры, – сказала она с жаром, однако скрипела при этом зубами. – Я люблю грибы. А тебя я в данный момент не люблю очень сильно.

– Что ты делаешь с грибами? Их нет в соусе, или, если бы они были, они так прекрасно изрублены, что их нельзя обнаружить.

– Я не собираюсь удостаивать ответом эти предположения.

– Гмм. Интересная тактика обороны.

– Я отказываюсь отвечать из-за того, что это может раскрыть мой секрет. Вот уж не думала, что ты унизишься до запугивания. Чего ты хочешь? Запугивать меня до тех пор, пока я, вконец потеряв голову, не упаду в твои объятия?

– Неплохой план. Но если серьезно, детка, я просто пытаюсь понять, разобраться, почему твой соус будит мои детские воспоминания.

Она предупреждающе подняла палец.

– Если ты хочешь сказать, что рецепт твоего деда и мой – одинаковы, то ты ошибаешься.

– Откуда в тебе такая уверенность? Вебстер Спрингс очень маленький городок, а пятьдесят лет назад он был еще меньше. Наши деды, вполне возможно, были друзьями.

– Нет. Не такими уж хорошими, чтобы делиться фамильным рецептом Квинтов.

– Пойдем к Норме. Ей тогда было меньше двадцати. Возможно, она что-нибудь вспомнит.

– Хорошо.

Они встали. Макс хмуро посмотрел на Бетти, на ее блестящие от гнева глаза. В них был страх. Это заставило его почувствовать укоры совести.

– Я не стараюсь сделать тебе больно, детка. Но, честно говоря, я хочу быть с тобой, и если у меня только один путь добиться этого, я его использую.

Ее глаза от удивления вздрогнули. И прежде чем она их отвела, он увидел в них смущение и нежность.

– Пойдем навестим Норму, – пробормотала она, усиленно рассматривая Фокса По, чтобы не глядеть на Макса.

Максу захотелось обнять ее и пообещать, что он не навредит ни ей, ни ее глупому секрету приготовления соуса. Расстроенный, он хлопнул ладонью по колену и откашлялся.

– У Нормы два длиннохвостых попугая. Твой мутант-кот их случайно не съест, как ты думаешь?

Бетти чуть не засмеялась.

– Если они не будут издавать паучьи звуки.

– А какие звуки издают пауки?

– О, дружище. Ты будешь иметь честь слушать мое потрясающее подражание пауку. И при условии, что ты будешь это делать, мы идем.

– Ты восхитительная женщина. Полна секретов. Я собираюсь узнать все.

– Ты восхитительный мужчина. Полный…

– Побереги комплименты. Пошли, Бетти Беле.

Он указал на входную дверь.

– А может, я собиралась сказать не комплимент, – произнесла она с плутовской улыбкой.

Максу понравилась эта улыбка, но не обращая внимания на ее причину, он рассмеялся:

– Я и не подозревал что-то подобное.

Сидя перед камином в своих апартаментах рядом с залом бракосочетаний, Норма куталась в плед. Она настороженно поглядывала на Фокса По, лежавшего под клеткой с попугаями и дергавшего усами. Бетти поплотнее завернулась в широкую шерстяную шаль и села на краешек кресла. Она снова взглянула на Макса, стоявшего, облокотившись на камин и протянув одну руку к огню, а другую засунув за пояс джинсов.

Они с Бетти, полные уважения, ожидали, когда Норма ответит на их вопрос. Норма думала. Бетти встретилась глазами с Максом, и он слегка покачал головой. Она догадалась, что Норме не хотелось возвращаться в свое прошлое.

Бетти перевела взгляд на фотографию, стоявшую на каминной полке. С фотографии смотрел красивый молодой человек, одетый в морскую форму. Это был сын Нормы. Лучший друг Макса. Связь между Максом и Нормой не могла быть более очевидной. Он положил большую, крепкую руку на спинку стула Нормы с нежностью, заставившей Бетти отвести глаза, чтобы скрыть слезы.

Он сегодня уже расстроил ее и может вновь так поступить, прежде чем она уйдет домой вечером. Но она все-таки хочет его. Больше, чем когда-либо. Она осознавала, как борется ее порядочность и жалость с нахальством и необузданными желаниями.

– Они разругались, – мрачно объявила Норма.

Она перестала раскачиваться и твердо взглянула в глаза Бетти.

– Твой дедушка и Макса. Да, я это точно помню. Они были друзьями, но из-за чего-то поссорились. Я знаю это вот по какой причине. Старый мистер Квинт позволял народу ездить по проселочной дороге, пролегавшей по его земле. Это был кратчайший путь с магистрали до города.

Бетти была сбита с толку.

– Какая дорога?

– Я помню ее, – вступил в разговор Макс. – Она еще сохранялась, когда я был ребенком. Но лес разросся, и теперь ее нет.

Он с любопытством взглянул на Норму.

– Что общего у этой дороги и наших дедов?

– Старый мистер Квинт закрыл дорогу. Забросал ее деревьями. Все на него злились и не понимали, зачем он это сделал. Все, что он сказал, так это-то, что во всем виноват Темплтон. Мистер Квинт больше так и не открыл дорогу, поэтому, я думаю, что они с мистером Темплтоном не помирились.

Бетти и Макс обменялись понимающими взглядами. Макс сел на скамеечку у ног Нормы и пристально посмотрел в ее серьезное темное лицо.

– Ты слышала что-нибудь о соусе для копчения, который готовил мой дедушка?

– Моя мама говорила об этом. Она клялась, что достанет у него рецепт. Каждое лето она выращивала много овощей, и твой дедушка менял четверть кувшина соуса на ее овощи.

– Он хоть раз намекнул о составе соуса?

– Никогда, об этом говорила мама. Он говорил, что охраняет этот рецепт, как ничто другое.

Макс вздохнул и запустил руку в волосы.

– Ну что ж, я думаю, вот где загадка. Если он так волновался, что кто-то украдет его рецепт, он, видимо, никогда его не записывал.

Бетти облегченно вздохнула и решила быть великодушной в момент победы.

– Возможно, это был не тот рецепт, который сделал известным моего деда.

Норма озадаченно взглянула на нее.

– Твой дед не был известен изготовлением соуса. Во всяком случае, я об этом не слыхала. Дед Макса всегда выставлял свой соус на суд местечка и всегда выигрывал первое место. Как ты думаешь, твой дед выставил бы соус, если бы он у него был?

Бетти еще сильнее закуталась в шаль, с трудом ища объяснений.

– Ну, возможно, он был скромным. Макс изумленно прорычал:

– Или он был первым вором. Бетти вздернула подбородок.

– Значит, ты считаешь…

– О, только не заводись. Я не хотел никого так ужасно оскорбить. Путь Америки основан на воровстве торговых идей и секретов, Бетти Беле. – Он издевательски улыбался. – Нет закона о наказании за переписывание кулинарных рецептов. Или за называние рецепта своим. Или за передачу его детям и внукам. Так что один из них мог бы и продать его. И заработать кучу денег. А?

– Макс, ты выдвигаешь обвинения, которые не соответствуют истине и не могут быть подтверждены, даже если это и правда. Рецепт моей семьи не был украден. – Она дернула коленями и вытянула одну ногу вперед, случайно ударив Фокса По по ребрам. Испугавшись, Фокс вскочил и врезался в подставку, на которой стояла клетка с попугаями.

Попугаи запищали. Норма завизжала. Подставка зашаталась. Макс подскочил и схватил ее, прежде чем она упала. Бетти сорвалась со своего места, чтобы удержать Фокса По, но он увернулся от нее и наткнулся на Макса. Макс отчаянно пытался устоять на ногах, оттолкнув в сторону двадцатифунтового кота.

Увидев, как уши Фокса злобно поднялись, Бетти задохнулась. Она вцепилась в шкуру кота, схватив его за шиворот. Но он вырвался и, встав на дыбы, вонзил свои не ядовитые уже, но все еще опасные зубы в крестец Макса.

Повиснув на Максе, Фокс По издавал угрожающее рычание, не разжимая сведенных челюстей. Макс же оставался очень спокоен. Ему было бы трудно увернуться от зубов перепуганного хищника в ограниченном пространстве между клеткой с попугаями, скамеечкой и камином, и потому он остался на месте, стараясь сохранять достоинство. Бетти, совершенно одуревшая от ужаса, дергала Фокса за ошейник, пытаясь разжать намертво стиснутые челюсти.

– Фокс По не укусит, – с отчаянием в голосе заверяла она Макса. – Только стой спокойно. Он не любит мужчин, и его можно понять. Наверно, это воспоминания о его первом владельце.

На лице у Макса заходили желваки. Он медленно процедил сквозь зубы:

– Будь так добра, оторви будущую кошачью шубку от моей спины.

Бетти удалось, наконец, разжать челюсти Фокса По и оттащить его, все еще продолжающего рычать, в угол комнаты. Став на колени и обняв кота за шею, она пыталась успокоить животное, с зубов которого свисали куски джинсов. Заметив это, Бетти испуганно перевела взгляд на крестец Макса.

– Ты ранен? – с опаской произнесла она.

Похоже, Макс был не в восторге от происшествия. Он опустил клетку, потер рукой бедро и сердито нахмурился.

– Так на какое же количество симпатии я могу теперь рассчитывать? Сколько это стоит?

– Я зашью дырки на твоих джинсах и куплю бутылку средства для растирания.

– А растирать ты будешь сама?

– Нет.

Норма, до сих пор наблюдавшая за всем этим в полном молчании, вдруг разразилась громким хохотом, задыхаясь от брызнувших слез.

Бетти, держа Фокса По за ошейник, не могла унять собственную дрожь.

– Я думаю, будет лучше, если сейчас я отведу Фокса домой. Спокойной ночи, Норма. Спасибо за информацию.

В ответ Норма смогла только махнуть рукой на прощание, продолжая давиться от смеха и пристукивая в такт по подлокотнику кресла-качалки.

Макс проследовал за Бетти вниз, а потом и на улицу. В полном молчании они дошли до ее фургона. Макс не то чтобы хромал, но с осторожностью наступал на укушенную ногу. Бетти закусила губу от огорчения и неудержимого желания рассмеяться. Фокс По, удерживаемый хозяйкой на поводке, воинственно вышагивал рядом.

Когда они добрались до фургона, Бетти посадила кота на переднее сиденье и поспешно захлопнула дверцу.

– Мне жаль, Макс. Правда. Вглядываясь в его лицо при тусклом свете фонаря над крыльцом, она старалась прочитать его выражение. Макс смотрел на нее со смесью раздражения, удивления и злости. Подняв руку, он взял ее за подбородок.

– Ты, конечно, понимаешь, что это означает начало войны.

У Бетти перехватило дыхание, когда горячая мозолистая ладонь заставила ее вновь потерять рассудок. Она отступила назад.

– О чем ты говоришь? Я в осаде уже несколько недель.

– Ну что ж. Спокойной ночи, красотка. Хорошенько отдохни. Тебе скоро понадобятся силы.

Она встряхнула головой от отвращения.

– Пустые угрозы.

Бетти приказала себе не волноваться. И продолжала повторять это, уже придя домой. И все-таки она волновалась.

Прихрамывая, держа руки за спиной, Макс бродил по чердаку. Боже, какой странный вечер. Жизнь с Бетти, видимо, всегда будет полна сюрпризов. Красивая простушка с котом-мутантом.

Макс споткнулся и вдруг начал смеяться, представив, как он выглядел с кастрированным трехногим котом, висящим на его заднице. Молча оглядев чердак, он послал к чёрту глупые занятия: не будет он больше рыться в кулинарных книгах. Он цеплялся за соломинку. Не правда ли, смешно, когда такой мужчина, как он, использует соус для копчёностей, чтобы принудить даму к близости. Неважно, что это вежливое принуждение.

Макс сел на диванчик и рассеянно уставился на книги, остававшиеся в коробке. Ему так недоставало Бетти, он хотел, чтобы у него хватило мужества уговорить ее снова зайти к нему выпить стаканчик. Он должен был воспользоваться своей раной, чтобы заставить ее испытывать вину. Макс даже застонал от досады на себя.

Вдруг его взгляд упал на запыленную книгу, которая заметно отличалась от других. Присмотревшись, он нахмурился. Старая библия. Зачем ее упаковали вместе с кулинарными книгами? Он поднял толстый черный том и с неожиданной робостью раскрыл его. Детские воспоминания о полумраке церкви, запахе свечей приятно согрели его душу. Макс тут же решил отнести библию вниз и привести ее в порядок. Возможно, он даже немного почитает. Странные вещи случаются иногда.

Между страницами библии лежало несколько пожелтевших от времени листков. На них стояли даты рождения, смерти и свадеб членов семьи. Макс удивился и обрадовался, что обнаружил их. Читая имена, он переворачивал страницу за страницей.

Сильно потертый на сгибах тетрадный лист был аккуратно засунут под корешок библии. Макс вынул его и осторожно развернул. Он читал рецепт почти полдюжины раз, не веря глазам. Потом медленно закрыл библию и, обращаясь к небесам, торжественно отсалютовал. Кто-то там наверху поддерживал его… и Бетти, кажется, тоже.

Глава 7

Прислонившись к дверям веранды ресторана, Бетти поправляла складки розового тюля и серебристого искусственного шелка, украшавших ее передник феи, и просто так взмахнула волшебной палочкой. Она поймала себя на мысли, что ждет появления Макса. Где он был сегодня? Во что был одет, о чем думал, что говорил? Смотрел ли он сейчас на вечернюю звезду, как делала она?

Бетти опустила палочку. Она обожала этого мужчину. Он постоянно заполнял ее мысли, мешая ей сосредоточиться на работе, из-за чего она плохо спала по ночам и вела долгие монологи с Фоксом По о последствиях слепой безрассудной любви.

Позади нее открылась дверь, и несколько пар остановились в холле. Они улыбались, обсуждая ее костюм. Бетти вгляделась в бодрые, удовлетворенные физиономии и пришла к выводу, что обед им понравился. Она лениво проводила их взглядом через лужайку до места парковки. Может, когда-нибудь Макс зайдет пообедать. Ругая себя за то, что так сильно хочет увидеть его, Бетти одернула лиф из цехиновых блесток и попыталась рассмотреть, что происходит в конце улицы. Со своего места на веранде она видела всего в двадцати ярдах. На площади праздновали Хэллоуин.[8] Было темно, вот-вот на город опустится ночь. Только что пропали тени от домов. Погода была прекрасной – совсем тепло, небо полно звезд. Легкий вечерний бриз трепал покрасневшие листья кизила. Эти деревья окружали парк, находившийся в центре площади.

Торговцы, обычно закрывавшие свои магазины к половине седьмого, не ушли до сих пор. Они ждали местных детишек, чтобы угостить их и позабавить. Центр городка был закрыт для транспорта, и уже вверх по улицам спешили одетые в маскарадные костюмы дети, а их родители, сидя на скамейках вдоль обочин дорог, наблюдали.

От этой картины у Бетти запершило в горле, потому что она почувствовала, как сильно любит все в Вебстер Спрингс, так сильно, что иногда ей хотелось раствориться в нем. Он был таким уродливым и все же таким совершенным. Родители с гордостью наблюдали, как восторженно шли их дети. Вскоре они подойдут к магазинам и ресторанам на боковых улицах, и Бетти с нетерпением ждала их.

Из аккуратного соседнего домика вышла Грейс и радостно помахала Бетти.

Гирлянды лампочек и кукурузные початки украшали вход в ее магазин. На Грейс был костюм королевы пчел – корона и антенна-усики.

– Ты выглядишь великолепно, – окликнула ее Бетти.

– Ты тоже выглядишь привлекательно, – отозвалась Грейс. – Ты вся сверкаешь.

Бетти покачала головой. Блестки посыпались с ее волос.

– Я переборщила. Я уже чешусь. И не хочу идти назад в ресторан. Там повсюду рассыпана эта «пыль феи». И теперь мне придется остаться здесь вместе с едой.

Она указала на пол, где стояла высокая плетеная корзина, полная домашнего печенья в пакетах из черной фольги. Корзина была украшена крошечными белыми огоньками. Бетти подперла прозрачную дверь веранды, чтобы та не закрывалась, и повесила гирлянды над дверью, на столбиках, вдоль дорожки и даже на вывеске перед домом.

Грейс рассмеялась.

– Милая, что ты собираешься делать с этими огоньками? Привлечь ночных мотыльков? – Она хлопнула себя по круглому пчелиному брюшку и сама же ответила на свой вопрос: – Да, красивых мотыльков! Пошли и сюда какого-нибудь красавчика.

Грейс повернулась, ее жало зашевелилось, и она вошла в свой магазинчик. Бетти печально улыбнулась. Мотылек. Она взмахнула своей палочкой.

Знакомый джип вынырнул из переулка и остановился возле ее дома на обочине. Она чуть не уронила палочку. Будь осторожна в желаниях. Иначе однажды получишь то, чего хочешь.

Макс вытащил из джипа свои длинные ноги и встал с рассчитанной самоуверенностью – нельзя было не заметить его чисто сексуальную привлекательность. На нем были штаны из поддельной оленьей кожи, куртка и енотовая шапочка. Он смотрел на нее с тем же удивлением, что и она на него. Он стоял неподвижно, освещаемый уличным фонарем в викторианском стиле.

Бетти смущенно глядела на него. Она расправила беспокойными пальцами платье, и тут вдруг поняла, что нельзя было вырядиться более смешно, чем это сделала она: самодельный костюм феи с тюлевыми накидками и блестками, покрывающими лицо так густо, будто это была маска из сияющих веснушек.

Макс медленно приложил руку к сердцу и важно вздохнул, охваченный благоговением. Его дразнящая манера только усилила напряжение, Бетти дрожала от восторга. Он повернулся, достал у себя из-за спины хвост енота и помахал им. Она решила тоже свалять дурака и махнула ему своей палочкой.

– Ты можешь оставить свой бесполезный самоконтроль, – окликнул он Бетти. – Тебе не удастся переключить меня. Да тебе бы этого и не захотелось, если б ты знала, что у меня в голове.

Она рассмеялась, хотя ее грудь охватило отчаяние. Им надо прекратить дразнить и провоцировать друг друга.

– Познакомься с моим другом, – произнес Макс.

Он подошел к сиденью пассажира и поднял на руки ребенка. Две маленькие ножки вылезли из-под накидки оруженосца. Одна нога была в хлопчатобумажной штанине и теннисной туфельке. Другая была замотана в объемистый по виду сверток из белых бинтов.

Озадаченная Бетти в полном молчании смотрела, как Макс нес по дорожке незнакомого мальчика. Он осторожно держал ребенка на одной мощной руке. Мальчик размахивал мешком для подарков и смотрел на Бетти через немного съехавшую маску оруженосца. У него от удивления не закрывался рот.

– Ты кто? – спросил он Бетти.

– Я фея-повариха. Добро пожаловать в мой дом. – Она взмахнула палочкой и высыпала горсть блесток из потайного кармана своей юбки в воздух.

Макс поднялся по ступеням, и Бетти немного отодвинулась, переводя взгляд с ребенка на Макса. Он глядел на нее одобрительно, и она не могла отвести от него глаз.

Макс посадил перед ней ребенка, потом взял мальчика под локоть, слегка поддерживая его.

– Это Кристофер. Он живет с бабушкой, а ей сегодня нездоровится. Так что мы с ним сегодня – одна компания.

Бетти опустилась перед мальчиком на колени.

– Вы очень красивая компания.

– Макс научил меня, как надо пукать, чтоб было громко.

– Да? – Бетти откинула голову. – Я уверена, он чудесно пукает.

– Да-а. Давай разок, Макс! Вперед! Покажи ей!

– Не думаю, что девчонки это любят. Бетти возмущенно фыркнула:

– Что за ерунда. Я была лучшей пукальщицей в начальной школе.

Они с Максом обменялись понимающими улыбками. Он сдвинул на затылок шапку и рассмеялся:

– Я должен был знать это!

– Я хочу послушать, как ты пукаешь. Ну, пожалуйста, – сказал ей Кристофер.

Все еще хохоча, Макс тронул мальчика за плечо.

– Не думаю, что нам стоит подбадривать ее. Она, возможно, все время тут это делала. Может, позже получится. О'кей? И, кроме того, у нас впереди еще столько угощений.

– О да. О'кей! – Мальчик усмехнулся, и Макс сделал то же самое.

Бетти зарделась. Разве это тот же мужчина, который говорит, что ему не нужна семья? То, как он осторожно, неторопливо возился с мальчиком, помогло ей понять, что этот уволенный в запас майор морской пехоты может стать майором детских игрушек.

– Шутка или угощение, – смущенно сказал Кристофер, протягивая свой мешочек.

– Угощение. – Бетти забралась в плетеную корзину и достала три блестящих черных пакетика. – Вот для вас два домашних печенья с шоколадом.

Она положила их в сумку Кристофера.

– Помнишь, чему я тебя учил? – подсказал Макс, трогая мальчика за руку.

– Спасибо, мадам.

По какой-то глупой причине у нее слезы подступили к горлу.

– Пожалуйста, Кристофер, – Бетти встала и протянула третий пакет Максу. – Ты тоже получишь угощение, прекрасный воин.

Он улыбнулся, но выражение его лица обещало Бетти совсем другие угощения. Они смотрели друг на друга, не замечая ничего вокруг. Кристофер дергал Макса за брюки из оленьих шкур. Наконец, Бетти посмотрела вниз. Кристофер очень старался, гримасничая и кивая головой. Он хотел добиться внимания Макса.

– О, прости меня, – грустно сказал Макс. Он взглянул на пакет с печеньем, потом на Бетти. – Большое спасибо, фея-повариха.

Кристофер кивнул, видимо, удовлетворенный. Она хотела смеяться, хохотать, даже поплакать немного и идти за этими двумя до конца их путешествия. Насладиться обществом Макса и Кристофера – вот ее личный подарок на праздник Хэллоуин. Но она заставила свои чувства немного остыть и весело улыбнулась:

– Пожалуйста, прекрасный воин. Возле пожарной стоянки на площади вдруг завыла сирена.

– Пожар! – возбужденно завизжал Кристофер. Макс подошел к краю веранды и увидел, что три городские пожарные машины выехали со стоянки. Они медленно проехали по площади, а потом прибавили скорость и скрылись из виду.

– Они двинулись на юг, – заметил Макс. Он пожал плечами. – Возможно, какой-нибудь костер. Кто-нибудь жег хлам на заднем дворе и что-нибудь загорелось.

Дверь в дом внезапно распахнулась. Бетти резко повернулась навстречу влетевшему Энди. Он махал ей рукой.

– Только что позвонил шериф. Горит ваш дом.

Минуту Бетти в ужасе смотрела на него, не веря услышанному. Потом повернулась к Максу, без колебания зная, что он поможет.

– Мой кот! Фокс По в доме.

– Поехали! – Макс поднял Кристофера и передал его Энди. – Ты не позаботишься, чтобы этот оруженосец доиграл до конца в «Шутку или угощение»?

– Конечно, – Энди поднял маску и кивнул ему. – Привет, Кристофер.

– А потом отведи его к бабушке, – добавила Бетти.

Ее мозг окончательно окостенел. Она похлопала мальчика по руке и выбежала с веранды. Она миновала пол-лужайки, когда ее догнал Макс. Подбежав к джипу, он открыл перед ней дверь и засунул ее внутрь. – Не переживай, детка. Ничего не случится с твоим мутантом.

Она спокойно кивнула, но крепче обхватила себя руками. Она может лишиться Фокса По и своего домика. Своего дома. Ночь вдруг стала полна опасности, очень близкой и настоящей.

Когда они с Максом приехали, языки пламени вырывались уже из окон верхнего этажа. Пожарные стояли на лужайке, и длинные фонтаны воды били из шлангов, которые держали мужчины со спокойными лицами и ртами, полными жевательного табака, Оглядев толпу за спиной пожарников, она обнаружила, что большинство ее соседей пришли посмотреть спектакль.

Ужас охватил Бетти, когда Макс вел джип через колонну автомобилей и пожарных машин. Она распахнула дверцу и выскочила на ходу, почти ничего не слыша, не обращая внимания на настойчивый призыв Макса подождать и его торопливые ругательства, когда она его не послушалась.

Бетти пробиралась между различными машинами, потом сквозь толпу, ее розовые балетные тапочки предательски хлюпали по мокрой траве. Когда толпа уже кончилась, она ступила в холодную лужу и упала.

Несколько человек помогли ей встать, но дальше не пустили.

Бетти стонала, вырываясь, пытаясь взглянуть на свой дом. Входная дверь была открыта! Оттуда выбежали два пожарника, держа в руках топоры. Они покачали головами и приказали другим отойти.

– Вы видели моего кота? – крикнула им Бетти.

Рев пламени не позволил им услышать вопроса. Бетти ждала, когда ее соседи отвернутся. Когда это произошло, она рванулась вперед. Но далеко не убежала.

Большая, сильная рука схватила ее за запястье. Она почувствовала себя крошечным малышом на конце прочного поводка. Она резко, зло обернулась.

– Отпусти! Я пойду в дом!

– Ты никуда не пойдешь, – приказал Макс, сердито хмурясь. Он сбросил енотовую шапку. В свете пламени его лицо было суровым и озабоченным. Он помахал у нее перед носом пальцем.

– Твоя жизнь Дороже жизни кота. Сиди здесь. Я пойду.

Теперь ее грудь разрывалась от различных страхов.

– Нет, нет, Макс! Я могу позвать его. Если он прячется внизу, он придет ко мне. Я не хочу, чтобы ты шел туда.

Он поднял ее и толкнул в объятия толстого старого фермера и его такой же толстой жены.

– Держите ее как угодно, хоть за уши.

– Ну, ну, мисс Бетти. Вам надо успокоиться.

– Макс, не ходи туда! Макс! – она безуспешно боролась, не отрывая взгляда от Макса, пока он бежал сквозь струи воды, свет прожекторов и пламя. Он успел нырнуть в дым, вылетавший из входной двери, пока полдюжины пожарных бежали за ним, крича и размахивая руками.

Они, по несчастью, последовали за ним в дом. В ту же минуту с громким стуком упал верхний этаж, выбросив в воздух столб огня. Искры, дым и пламя рванулись во все стороны. Нижний этаж задрожал. Из дома выскочили пожарные. Макса не было. Бетти царапала державшие ее руки. – Макс! Выходи! Макс. Пол второго этажа обвалился с одной стороны. Балки падали в бывшую кухню. Окна кухни вылетели, и оттуда повалил дым. Горящее дерево зловеще шипело, посылая клубы дыма в воздух, когда пожарники растаскивали бревна.

В горле у Бетти першило. Она беззвучно кричала, видя, что остатки ее дома начали падать вправо, как детский кукольный домик, сбитый играющей рукой. Но она не думала о доме. Она не думала о Фоксе По. Она думала о Максе. Теперь ее удерживали несколько человек, она дико боролась, пытаясь освободиться.

Дом застонал, когда тысячи гвоздей разорвали бревна. Нижний этаж развалился. Крыльцо взорвалось с оглушительным треском. Завизжала жестяная крыша.

Бетти соскользнула на землю и закрыла лицо руками.

– Макс, я люблю тебя. Я люблю тебя.

– Посмотрите, – завопил кто-то. – Вот он. Она вскочила на ноги и чуть ли не вскарабкалась на спину стоящего впереди мужчины. Макс, пошатываясь, шел по заднему двору. С его плеча свешивалась голова Фокса По.

Все забыли о Бетти и побежали к Максу. Смеясь и плача, она почти не заметила, что дважды упала, пока, обезумев, неслась к нему.

Макс опустился на землю и поднял Фокса По за лапы. Голова кота безжизненно висела, сам он был совсем бесчувственным. Макс шлепнул кота по спине, и тот вдруг начал кашлять. Бетти пробилась через окружавшую их толпу и упала перед ними на колени.

Она не могла говорить. Все, что она могла делать, это рыдать и истерически смеяться, ощупывая Фокса По и Макса. Он был покрыт копотью, от черных обрывков его рубашки и брюк шел дым.

Он еще задыхался, хватая ртом воздух, И, наконец, смог проговорить – Я пахну… как… плохая копченая… курица.

– Ты пахнешь чудесно, – она взяла его лицо в свои руки и поцеловала.

Фокс По кашлял все сильнее и начал беспомощно трясти головой. Бетти озабоченно постучала несколько раз по спине бедного животного. Фокс По сделал несколько глубоких вздохов и вдруг начал подергиваться.

– Ну-ну! – Макс снял Фокса с плеча. Бетти, скрестив ноги, села рядом с ним, и они вытянули кота у себя на коленях.

Пожарник принес бутылку с кислородом и надел на морду Фокса По маску. Через несколько секунд, после тяжелых вздохов, кот поднял голову и грозно зашипел.

– Живой и все такой же милый, – заметил Макс.

Одной рукой Бетти счищала грязь с подпаленной шерсти кота, а другой она обняла Макса за талию и прижалась к нему. Он быстро обхватил ее плечи и так крепко обнял, что ей показалось, что без кислородной маски ей тоже не обойтись. Но она даже не пискнула.

– Как тебе удалось выбраться из дома?

– Я что, зря служил двадцать лет в морской пехоте? – сказал он важно. – Я учился использовать в трудной ситуации любую возможность. У меня прекрасная реакция на опасность. Я уже не говорю об удивительной образованности и физическом совершенстве.

– Так как тебе удалось выбраться из дома? – спросил любопытный свидетель этой сцены.

– Черный ход оказался открытым.

Люди загоготали и зааплодировали. Бетти склонила голову Максу на плечо и закрыла глаза. Она чувствовала, как его рука пожимала ее плечо, а сама она нежно, благодарно поглаживала его спину.

Главный пожарный пробился сквозь толпу и опустился рядом с ними на колени. Бетти устало улыбнулась ему.

– Спасибо. Я знаю, что вы и ваши люди сделали все возможное.

Он кивнул:

– Я и впрямь очень сожалею. Похоже, огонь начался в верхних комнатах.

– Я оставила включенным электрообогреватель. Но это ведь была самая совершенная и безопасная модель.

– Электропроводка в доме была очень старой, нет даже смысла говорить о том, что случилось. Но, видно, обогреватель вызвал перегрузку в сети.

– Все же вам надо поточней разобраться в этом, – перебил его Макс.

Бетти смотрела на дымящиеся развалины того, что еще недавно было мечтой о доме. До нее начало доходить: она смотрела на разрушение наследия семьи Квинт. Она была почти разорена и теперь лишилась дома со всем имуществом.

– Я только на прошлой неделе перевезла мебель, – пробормотала она.

– Детка? А страховка? – спросил Макс. Бетти мрачно посмотрела на него.

– Не покупай дешевый страховой полис у маленькой компании, Максимилиан.

– Что ты такое говоришь?

– Моя страховая компания объявила о банкротстве в прошлом месяце. Я не нашла времени купить новый полис.

– О, детка, мне очень жаль.

Макс закрыл глаза. Когда он снова открыл их, в них была симпатия и озадаченность. Бетти могла себе представить, что он сейчас скажет. Почему дешевая страховка? И почему она не начинала реконструкцию дома, ведь говорила, что собирается это делать?

Главный пожарный грустно покачал головой и ушел. Люди потянулись к своим машинам. Пожарные жевали табак и сплевывали, поливая дымящиеся развалины.

Бетти испытывала муки контузии, она погладила кота по голове и взглянула на Макса. Его глаза были для нее убежищем.

– Спасибо небесам, что ты жив, – наконец прошептала она. – Я только из-за этого волновалась в тот момент. Я не хочу сейчас говорить о доме.

Он привлек ее голову к себе и поцеловал.

– Ты не хотела бы пожить несколько дней в моей комнате для гостей? В моей гостевой комнате еще никогда не жила прекрасная, испачканная грязью розовая фея. И у меня никогда не гостил кот-мутант. Он, кстати, грызет сейчас спасшую его руку.

Бетти опустила глаза. Фокс По слегка покусывал пальцы Макса. Потом любовно лизнул его ладонь и потерся головой о колени.

– Он от тебя без ума. Теперь, наверно, он будет повсюду ходить за тобой. Я не думаю, что его воинственное отношение к тебе сохранится.

– Ты очень уж уверена, – осторожно заметил Макс.

Бетти подняла голову и встретила ищущий взгляд зеленых глаз.

– Потому что я знаю точно, что он должен сейчас чувствовать.

Макс взглянул на маленькие часы со стрелками, стоявшие на каминной полке. Три часа ночи. Он обхватил голову руками, чувствуя груз вечерних событий – не пожар, а произведенное этим пожаром на Бетти впечатление; Он никогда до этого не испытывал такой радости и нежности. Последние несколько часов он лез из кожи, чтобы она почувствовала себя лучше.

Но он не был уверен, что справился с этим делом. По его настоянию Бетти съела сэндвич и выпила стаканчик коньяка. Она позволила себе поплакать в его теплых объятьях, когда они сидели в темноте на кушетке. Она не хотела разговаривать, отвечать на вопросы, которые ему так не терпелось задать. Хотя она знала, что он ждет ответов.

Когда Макс упомянул, что она должна позвонить родителям, Бетти отрицательно замотала головой. Они были в Европе. Ее мама не обратит внимания, а отец прочитает лекцию о пользовании электрообогревателями. Бетти сказала с легкой улыбкой, что ее родители будут своим сочувствием только действовать на нервы.

Итак, Максу оставалось предложить лишь молчаливую поддержку. Он нашел в своей душе что-то такое, что считал навсегда утраченным. Он обнаружил желание принимать ее молчание, ее загадочность. Он обнаружил в себе веру в нее и был благодарен ей за это.

– Макс? – ее тихий голос шел из холла. Он быстро повернулся и взглянул на Бетти. Она стояла там с его большим белым полотенцем в руках. Ее волосы были еще мокрыми. Они прилипли к шее и лицу и вились черными блестящими прядями. Она выглядела растрепанной и очень беззащитной.

Под глазами обозначились темные круги, но она улыбалась, оглядывая себя. На ней был его серый спортивный костюм. Блуза свисала почти до колен, а брюки были такими широкими и длинными, что лежали большими складками у ее ног.

– Я утонула. Я могла бы поместиться в них четыре раза.

– Я позвоню Норме и спрошу, что она может…

– Нет, – ее взгляд обезоруживал его. – Мне нравится это. Прекрасный костюм. Она опять изучающе взглянула на Макса. – Ты выглядишь измученным. Иди и ты прими душ.

Макс кивнул, радуясь заботе, стараясь скрыть лицо, чтобы она не поняла, как ему хочется принять душ вместе с ней. Он поднялся и подошел к Бетти. Они прошли в холл, и он проводил ее в комнату для гостей, где в центре кровати похрапывал Фокс По.

Максу не хотелось думать о своей одинокой постели, но он не был уверен в том, как Бетти отреагирует, если он предложит спать вместе. Он сомневался, что она поверит словам об удобстве и близости живого существа. А именно об этом он и мечтал.

Он коснулся губами ее лба, потом резко отодвинулся.

– Спокойной ночи, детка. Добрых снов.

Бетти начала что-то говорить, задохнулась и просто кивнула в ответ. Макс не мог понять загадочный блеск ее глаз, но он был таким провоцирующим, что его нынешнее эмоциональное состояние не позволяло ему задерживаться здесь. Он подмигнул ей дружески и вышел из комнаты.

Через полчаса Макс вылез из-под душа, который делал попеременно то холодным, то горячим. Он хотел заставить свое тело расслабиться, хотя каждый нерв, каждая клетка мозга были полны Бетти. Ему хватило бы, если бы он мог просто обнять ее. Макс с удивлением отметил появление в себе такого желания, почти не веря, что ему под силу подобное отношение к женщине.

Вытирая волосы, он чувствовал прохладу. Натянув пижамные брюки и толстую голубую куртку, он вошел в холл и открыл дверь в спальню.

Макс споткнулся в темноте, пристально глядя на кровать. На секунду ему показалось, что свет и тень играют с ним злую шутку.

На его постели, свернувшись калачиком на одной половине, под его красным, цвета бургундского, одеялом спала Бетти. Она сложила обе руки под подбородком. Макс уронил полотенце и тихонько сел возле нее. На кровати лежал плотный японский матрас, подо всем этим располагалась платформа из красного дерева, и все же кровать казалась низкой для него.

Макс стал на колени и коснулся щеки Бетти тыльной стороной ладони. «В следующий раз не будет никаких поблажек», – когда-то предупредил он ее. Но сейчас он нежно сказал:

– Бетти Беле, ты не ошиблась кроватью? Все зависит от того, зачем ты сюда пришла.

Она вздрогнула и открыла глаза, радостно улыбаясь Максу, потом приподнялась и коснулась пальцами его подбородка.

– Я знаю, что ты устал, но ты ведь не станешь возражать, если я посплю с тобой? Я просто хочу быть поближе к тебе.

Лишь спустя минуту он смог ответить:

– Нет проблем.

Макс попытался пошире улыбнуться и крепко обнял Бетти. Затем стащил куртку и забрался в постель рядом с ней.

Бетти повернулась к нему лицом и положила ладони ему на грудь.

– Я так устала. Я с трудом открываю глаза.

– Я тоже. – Макс испытывал умиротворенность от ее прикосновений. Он ощутил, как в нем медленно нарастает возбуждение. Он положил голову на подушку и неторопливо привлек Бетти к себе, сознавая, что такую прекрасную дружбу и такой уют редко удается разделить в постели. Потом он почувствовал упругий член, обжигающий его живот. Но постепенно возбуждение стало проходить. Он никогда не будет слишком усталым, чтобы хотеть Бетти. Но сейчас ожидание само по себе уже было сладким удовлетворением.

Она спрятала лицо у него на груди. Чувствуя необыкновенную легкость от полного доверия, они улеглись в уютном, удобном объятии. Их ноги сплелись, а руки лежали свободно, обнимая друг друга, лица касались.

– О, Макс, – прошептала она голосом, полным умиротворения. – Ты был сегодня великолепен. Я никогда этого не забуду.

Он поцеловал ее волосы, усмехнувшись.

– А я тебе этого и не позволю.

Бетти на цыпочках возвращалась в спальню после того, как взглянула на Фокса По. Она остановилась у окна всего в нескольких шагах от большого японского матраса. Ее взгляд обратился к звездам. Первые признаки восхода солнца окрасили горизонт и осветили белые простые занавески на окнах. Она с тревогой наблюдала за спящим Максом.

Она была так слаба, так хотела спать, что уснула, как только его руки обняли ее, и лишь теперь она поняла, как использовала его. Бетти вспомнила его тело, вспомнила его отвердевший член, прижимавшийся к ее бедрам, когда она беззаботно прислонилась к Максу, используя его для собственного удобства.

Ему нужно было большее. Она думала, что он об этом скажет. Вместо этого Макс вздохнул так счастливо, что она уснула блаженным сном. Этот мужчина был ни на кого не похож. Он был с ней честен, и она должна быть честна с собой. Она принадлежала ему так, как никому и никогда.

Макс, спавший на спине, похоже, обнаружил, что Бетти покинула постель. Он потянулся и сонно пошарил рукой, ища ее. Нежность и желание согрели ее кровь. Смеясь, она сбросила огромный спортивный костюм, опустилась на кровать и скользнула под покрывало.

Бетти устроилась поближе к Максу, но не касалась его тела. Она медленно положила руки на его обнаженные плечи. Тихий стон полупроснувшегося от удовольствия человека вырвался из его горла.

Бетти задрожала от ожидания и приблизила к Максу свое тело, чтобы дотянуться до его полураскрытых губ. Он сонно обнял ее и прижал к себе.

Его тело напряглось. Мгновенно проснувшись, он приподнялся на одном локте.

– Макс, – прошептала Бетти, лаская покрытые волосами мышцы его груди. – Не надо раскаиваться, Макс. Мы так нужны друг другу.

Над ней склонилось большое мощное, мужественное тело. Оно было мягким и пахло возбуждающе. Он был взъерошен, и ей вдруг захотелось пригладить эти волосы, а потом вновь взлохматить. Его глаза были припухшими от сна, но не сонными. Ее дыхание участилось, когда она увидела, каким откровенным взглядом он изучал ее.

– Я сделаю все возможное, чтобы ты была счастливее, чем когда-либо, – пообещал он низким смущенным голосом.

– Я отвечу тебе тем же.

Он слегка откинул простыню, и она задрожала, когда кончики его пальцев коснулись ее груди.

Постепенно усиливая возбуждение, он снова потянул простыню. Его взгляд ласкал ее, пробуждая реальные ощущения на коже и в самой глубине ее существа. Ее спина инстинктивно прогнулась, ноги сплелись с его ногами, а грудь стремилась насладиться его ласками.

Стаскивая простыню все ниже, Макс обвел пальцем вокруг пупка, потом нежно нажал суставом на углубление. Волны острого желания затопили Бетти. Она изо всех сил вцепилась в плечи Макса, когда он, ладонью поглаживая ее живот, начал касаться сверхчувствительной кожи. Потом его рука продвинулась вверх.

– Прекрасные ребрышки, как я и подозревал, – пошутил он хриплым голосом. – Я хотел бы посмотреть, что под ними.

Бетти застонала, когда его рука начала ласкать ее грудь. Похоже, что воздух гудел от предвкушения. Жар их тел смешивался с ароматом возбуждения. Ничто уже не могло оторвать их от занятия любовью – ни застенчивые игры, ни воздержание.

Когда Макс обхватил руками ее спину, самообладание покинуло его, и из его груди вырвался прерывистый и нервный вздох. Бетти держала его лицо в своих руках, когда он вдавил ее в постель и их губы встретились в сладком, но неистовом поиске удовлетворения. Пальцы Бетти пробегали по его плечам и спине, изучая упругие мышцы. Потом она подняла руки к его затылку, гладя его темные блестящие волосы. Они были, как короткая драгоценная шкурка норки, плавно переходившая в жесткую поросль на его теле. Бетти продолжала свои исследования, наслаждаясь изменчивыми формами, углами и кожей, которых она касалась.

Кончики пальцев бродили по подбородку, влюбляясь в силу его опытного, изобретательного рта, ласкавшего ее губы. Она обняла его тяжелые плечи и скользнула по рукам, останавливаясь на маленьких круглых углублениях. Они ее озадачили.

– Шрамы от шрапнели, – торопливо прошептал Макс. – Из Вьетнама. Они незаметны на коже, можно обнаружить только на ощупь.

Тихий, мучительный протест вырвался у нее из горла:

– Они прекрасны. Прекрасны; Я совсем не обращаю на них внимания. – Она поцеловала его и почувствовала, что награждена улыбкой.

Он провел рукой по ее позвоночнику и бедрам, любовно сжимая ее круглые ягодицы, Потом скользнул пальцами по внутренней поверхности бедер, подразнивая ее.

Бетти прогнулась, ища твердую плоскость его живота, и натолкнулась на крепкий стержень его члена под тонкой тканью пижамы. Подсунув руки между телами, она подергала шнурок его брюк. Он был завязан тугим узлом.

– Макс, что ты с ним сделал? – спросила она с тревогой. – Это что, устройство против вторжения?

Хрипло рассмеявшись, он сел и развязал узел.

– Я старался оградить тебя от военной тайны.

Он поднял руки, пояс пижамы свободно сполз, открывая пупок и волосистую полосу живота под ним. Бетти тоже села и обняла его за талию, опуская ладони все ниже и ниже.

Она откинула голову назад, чтобы видеть выражение его лица.

– Я, возможно, снижу уровень твоей обороны, майор.

Он взял ее голову руками, нежно поглаживая большими пальцами ее щеки.

– Я сдаюсь.

Дрожа от любви и вожделения, Бетти сняла пижаму с его бедер. Она изучала его не дыша, потому что не могла найти слов, чтобы высказать ему свои чувства. Вместо того чтобы мяукать комплименты, она наклонилась и поцеловала его стройное тело.

– Ты великодушный… победитель, – постарался пошутить он, но слова превратились в глубокий вздох.

Бетти погладила его бедра.

– Ляг и позволь мне продемонстрировать свое великодушие.

Макс лег на спину и стал наблюдать за ней в напряженном молчании. Бетти дышала, как и он, часто и отрывисто. Став перед ним на колени, она стащила с него тонкую хлопчатобумажную пижаму.

Взглянув на левую ногу Макса, Бетти чуть не закричала. Она закусила губу, чтобы не расплакаться. Погладив кончиками пальцев его многочисленные шрамы, она потрогала место, где когда-то был маленький палец. Макс прочистил горло и пробормотал:

– А этот поросенок пошел на рынок.

Бетти неуверенно засмеялась, потом наклонилась и коснулась губами зарубцевавшейся кожи.

– Бедняжка!

Его голос стал неровным, дрожащим журчанием, таким же нежным, как и соблазняющим.

– А ты знаешь, как ты потрясающе выглядишь, сидя вот так обнаженной?

Она услышала, как сама издала звук удовольствия, похожий на трель. Это так напомнило им пение птицы, что они рассмеялись низким тихим смехом. Но минутой позже эта шутка вызвала грусть. Макс протянул обе руки, и Бетти порывисто прижалась к нему, почти легла сверху, дрожа всем телом, на этот раз в унисон с его торопливым бормотанием об испытываемом наслаждении.

Теперь каждый поцелуй был медленным и проникающим. Он воспламенял сердца, а руки заставляли содрогаться от мучительного наслаждения, проникая все глубже, дальше, в неизведанные места. Он ласкал поверхность ее бедер и ягодиц, а потом нежными неторопливыми пальцами проник в нее. Его легкие, почти дразнящие касания довели ее до состояния ошеломляющего блаженства.

– Ты заставляешь меня чувствовать себя совершенством, – сказала Бетти, глядя на него голодным, пьяным от вожделения взглядом. – Или что отдельные мои части совершенны, по крайней мере.

Макс вздрогнул и хрипло засмеялся. Его бедра терлись о ее живот, нежно нажимая на самые чувствительные места, отчего ее тело трепетало.

– Все части твоего тела просто фантастически прекрасны. Мои части от них без ума. А все вместе они…

– Чувствуют вот так, – Бетти скользнула на него легко и быстро, произнося его имя. Его тело выгнулось навстречу ей, и руки вонзились в ее ягодицы. Откинув голову, он закрыл ей глаза и шутливо выругался таким нежным тоном, как будто читал любовный стих. Потом, извиняясь, взглянул на нее. Бетти улыбнулась и покачала головой.

– Извинение принято, – прошептала она. – Хорошо сказано, майор.

Его глаза заблестели. Он обхватил ее сильными руками. Одним быстрым движением Он опрокинул ее на спину. Их тела мгновенно слились, толчок был глубоким и пронзительным. Требовательная боль внутри живота начала перерастать в бурю, которую нельзя было дальше выносить. Бетти крепко сжала плечо Макса и прошептала:

– Унеси нас, Макс. Унеси отсюда.

Он целовал ее до тех пор, пока оба не задохнулись, потеряв контроль над собой и возможность делать что-то еще, кроме быстрых, сладких толчков, приближающих к достижению цели.

Глава 8

В своем приюте Бетти чувствовала себя хорошо. Уже через несколько дней, проведенных вместе с Максом, она поняла, что нуждается в нем все сильнее.

Макс же никогда не был так счастлив оттого, что магистрат в Вебстер Спрингс работает только половину дня. Он все утро изнемогал в ожидании, когда сможет воплотить свои фантазии обо всех возможных наслаждениях с Бетти.

– Где моя женщина? – бодро воскликнул Макс, входя в дом и закрывая за собой дверь.

Бетти вскочила с постели навстречу ему и улыбнулась. Она была почти полностью скрыта под огромным ворохом одежды. Все, что он мог видеть, – это голова, руки и голые ноги.

– Я только что получила это из Атланты. Посмотри! У меня снова есть одежда. Ты можешь отнести наряд Дейзи Мае назад в костюмерную.

– Черт! Это был мой самый любимый наряд. И какие замечательные аксессуары! Например, чего стоит один белый винчестер для отца невесты.

Откуда-то из-под груды одежды она, запинаясь, пропищала:

– Я от него отказываюсь навсегда.

Он направился к ней, лукаво улыбаясь и подсчитывая про себя, сколько времени ему понадобится, чтобы затащить ее в постель.

– Детка, я рад, что ты хранила одежду в Атланте, и я знаю, что ты травмирована этим пожаром. Но ты не должна из-за этого таскать на себе все свои пожитки. Я дам тебе место в шкафу. Ты похожа сейчас на тетку с третичным «кумм».[9]

– Что? На кого я похожа? – Бетти уронила одежду на пол. На ней были только черные прозрачные трусики.

Макс бросился к ней и подхватил на руки.

– Теперь ты похожа на женщину, которую сейчас поцелуют, приласкают…

– Я знаю, у тебя есть один пунктик. – Смеясь, она развязала его галстук-шнурок, расстегнула ворот рубашки и прижалась губами к его шее. Ее голос стал хриплым и серьезным. – Я уже думала, что ты никогда не придешь.

Его трясло, пока он нес Бетти в постель. А там он заставил задрожать и ее. Как было здорово дома! Как было здорово знать, что дом – это Бетти. Войдя глубоко в ее тело, все сильнее сжимая ее и теряя контроль над собой от стонущих звуков ее голоса, Макс понял, что без нее его дом уже не будет для него прежним. Это была единственная трезвая мысль.

Какое-то время они лежали в полной тишине, и вдруг она ощутила, как изменилось его настроение. Подняв голову с его плеча, она убрала влажные волосы с его виска и радостно улыбнулась ему.

– О чем ты так упорно думаешь?

Макс коснулся рукой ее лица и внимательно посмотрел в серые влюбленные глаза, полные губы, отмечая неординарную красоту этих несовершенных черт.

– Ты неповторимая, восхитительная. Вот о чем я думаю.

– У тебя прекрасный вкус.

– Ты ужасно добра сегодня. И ты такая бледная. Как ты себя чувствуешь?

Она лениво пригладила спутанные темные волосы у него на груди, положила туда руку и оперлась на нее подбородком.

– Я все время думаю о своем доме. И пытаюсь решить, что же делать дальше.

– Ну, это просто. Теперь ты будешь жить со мной.

– Но не дома, – она подняла голову и нежно посмотрела на него. – Я уже жила так с другими, Макс. Это не мой стиль.

– А я думал, что мы уже решили эту проблему. Дело ведь не в отсутствии уважения, заботы или обязательств. У нас все это есть, верно?

– Да, да, есть. Я не говорила, что собираюсь сейчас расстаться с тобой, – она мгновение колебалась, будто бы борясь с каким-то внутренним решением, потом пристально посмотрела на него. – Я… гммм. Я должна быть честной… чёрт. Но я не хочу… Однако я должна быть с тобой честной.

Она на секунду прижалась головой к его груди, и он ощутил, как напряглось ее тело: ноги вытянулись, прижавшись к его ногам, и вся она словно окаменела.

– Ну, тогда скажи мне, – мягко предложил Макс, поглаживая ее спину.

Бетти посмотрела ему в глаза и кивнула.

– Я все еще намерена выйти замуж и иметь семью. Я дам тебе время, но я не откажусь от своей мечты, – она приложила палец к его губам, предупреждая возможные возражения. – Это не угроза, Макс, – это факт, просто факт.

Она убрала руку, ожидая ответа. Его охватило смущение вперемешку с горьковато-сладким разочарованием.

– Я не прошу тебя отказываться от чего-либо. Я думаю, нам хорошо вместе, и мы это уладим.

– Нет.

«Нет». Бетти встала и пошла к груде одежды. Найдя поблескивающую серебром кофточку и на ходу надевая ее, она снова направилась к Максу. Он натянул одеяло и сел, наблюдая, как просвечивает ее тело сквозь тонкую материю. Бетти шла, подняв голову и расправив плечи.

Она остановилась возле кровати и посмотрела на Макса с грустью и чувством собственного достоинства. От этой смеси мурашки побежали у него по позвоночнику.

– Я люблю тебя, – произнесла она так, будто ей больно было говорить это. – Я очень сильно люблю тебя.

Макс прерывисто вздохнул.

– Я тоже люблю тебя. Я никого еще так не любил. Ты веришь мне и моим словам?

Она кивнула.

– Вот поэтому-то все происходящее так ранит. И делает жизнь фантастической. И такой пугающей.

– И такой простой.

Он вынул руки из-под одеяла. Она преклонила перед ним колени и положила на них его руки.

– Давай подождем, – прошептал он. – Давай жить друг для друга каждый день.

– Хорошо. Как сейчас. Я придумаю что-нибудь, чтобы быть с тобой. Вот чего ты от меня добился, Макс. Абсолютная преданность.

– Это взаимно, – пробормотал он, поднося к губам ее руки и целуя их. – Я не твой хлюпик-музыкант.

– Я поняла это много недель назад, – согласилась Бетти с легким кивком и умиротворенной улыбкой. – И не говори так больше. Он не мой, и я не обвиняю его. Я не хочу обвинять его. Я даже не хочу вспоминать о нем. Я просто хочу помнить о том, что пообещала себе, расставаясь с ним.

Макс посадил Бетти рядом с собой, обнимая вполне по-хозяйски. Он смотрел в ее покрасневшее, полное сожаления лицо, понимая, что ему придется разобраться в своих противоречивых чувствах относительно женитьбы. И сделать это ради Бетти. Такая задача страшно пугала его.

– А ты знаешь, как сильно я люблю тебя? – спросил он озорным голосом.

Затравленные, но лукавые глаза Бетти заблестели.

– Покажи.

Он показал. Доверие и тайна объединяли их.

Но немного спустя она взглянула на него с нескрываемым вызовом. Он ответил ей тем же взглядом.

Бетти не понравилось, как Макс улыбался ей, когда она наконец позволила ему вести автобус. Он посмеивался, как будто знал какой-то секрет, но ее пытливый взгляд только заставил его рассмеяться еще сильнее.

– Боже, этот соус пахнет так хорошо! И солнце такое яркое. И я с тобой! Какая великолепная суббота!

Он шлепнул себя по груди, обтянутой простой фланелевой рубашкой. Кожаные подтяжки натянулись на красивом торсе, когда он лишь слегка выпрямился. На нем были коричневые вельветовые брюки и мягкие кожаные горные ботинки.

– Я готов к обслуживанию, – объявил он. Бетти взглянула не совсем любезно.

– Ты кажешься домашним и уютным.

«Если домашность и уют выглядели когда-нибудь так непостижимо», – добавила она про себя. Все ее мечты лежали на ладони его загорелой руки. И нельзя было найти для него достойных похвал.

Макс оглядел автобус и принюхался.

– Пахнет действительно фантастически. Я думаю, соус готов.

– Все сделано, – Бетти открыла холодильник и указала на ровные ряды бутылей. – Когда мы приедем в сельский клуб, то просто уложим ребрышки на мой портативный гриль и будем поливать их соусом.

Он поднял руки и с притворным ужасом посмотрел на них.

– У меня вся кожа в порезах. Я еще никогда не проводил канун уик-энда, шинкуя капусту. Кажется, я расправился с тысячей кочанов.

Бетти откашлялась и бесцеремонно заправила в джинсы свой яркий свитер. Потом подошла к Максу и покровительственно похлопала его по груди.

– Как я заметила, ты легко вышел из строя, делая салат из капусты. На самом же деле ты потратил довольно много времени на другие проблемы.

– Я не мог ничего с собой сделать. Зрелище, когда ты месила тесто для бисквитов, было слишком соблазняющим.

Он поднял ее, подхватив под локти, и крепко поцеловал. Когда он поставил ее на место, Бетти, улыбаясь, прижалась к нему.

«Тебе надо признать, Бетти Беле: каким бы независимым он ни был, ты до блаженства счастлива с ним».

– Спасибо, что помог мне, – пробормотала она, обнимая его.

Макс обвил ее руками, прижимая к себе.

– Такое количество счастья должно быть незаконным. Или, по крайней мере, аморальным.

– Возможно, ты не будешь таким бодрым к концу этого дня.

– Мы вернемся домой и не спеша примем горячую ванну.

– Гмм, – она отвернулась от него и сделала вид, что проверяет продукты, аккуратно расположенные вдоль стены. Она чувствовала, что Макс смотрит на нее. – Да?

– Если здесь так много работы, почему бы тебе не нанять пару человек? Ты говорила, что брала раньше помощников.

– Я стараюсь упростить все операции, рационализировать весь процесс, чтобы коэффициент полезного действия был более высоким.

«И у меня сейчас нет денег, чтобы нанимать кого-нибудь».

Она выпрямилась и игриво отдала ему честь.

– Вы одобряете, майор?

– Я просто не понимаю. С теми деньгами, что ты зарабатываешь…

Она подошла к нему и оборвала поток вопросов медленным, дразнящим поцелуем.

– Единственная проблема, дорогой сэр, это то, что мы опаздываем на очень хорошо оплаченную работу. Так что пора двигаться.

Она обняла его за плечи и взмахнула ресницами.

– Ты поведешь вместо меня этот старый автобус? Совсем немного. Я вот что скажу: даже не знаю, как я без тебя управлялась.

В его глазах заплясали искры изумления.

– О… ух! Мне кажется, стальная магнолия хочет прикинуться увядшей лилией. Но я тебя раскусил.

– Ах, какое оскорбление!

Он слегка шлепнул ее по ягодицам, сделал шаг назад и поклонился.

– Я поведу ваш автобус, мисс Бетти. Я буду преданно защищать ваш соус. И даже не стану говорить, что стоило бы посвятить меня в эту тайну.

Она рассмеялась, чувствуя однако укоры совести. Она могла бы довериться Максу. Очень неправильно не говорить ему об этом. Но в его улыбке было что-то загадочное, что-то ее беспокоило. Бетти подмигнула ему.

– Если будешь хорошим, может быть, я когда-нибудь открою тебе рецепт.

«В качестве свадебного подарка», – добавила она про себя.

Что заставляло ее так работать? Ведя автобус сквозь темноту к дому, Макс иногда оглядывался назад. Бетти, совершенно измотанная, спала. Она свернулась калачиком на одном из диванчиков в маленьком закутке за его сиденьем.

Ей надо нанять для этой работы, по крайней мере, двух официантов. Даже при его помощи работа была непосильна. Они обслужили четыреста человек. Макс был бы счастлив, если бы больше никогда не увидел тарелок с копченостями.

Но, с другой стороны, ему было весело. И ему нравилось чувство партнерства. Ему нравилось даже, когда она откровенно игнорировала его приказы. Она мягко давала ему понять, что его армейские навыки общения хотя бы немного надо приспособить к штатским.

Макс выпрямился на сиденье водителя и нахмурился. Несколько гостей, заинтересовавшись подобным бизнесом, подходили к нему и Бетти, спрашивая о распорядке работы и ценах. Все были уверены, что они с Бетти женаты. Она вежливо объясняла, что это не так.

Макс почувствовал раскаяние. Он вцепился в руль. Было ли это оттого, что он ненавидел ситуацию, делавшую Бетти несчастной, что он просто предпочитал обходить стороной предмет их разногласий? Или это был неуловимый сдвиг в его отношении к женитьбе? Не так ли? Но согласиться на это? Ему? Никогда!

Бетти потянулась, зевнула и села. Она перебралась на сиденье рядом с ним и обняла его за шею. Ее сонный соблазняющий шепот щекотал ему ухо.

– Водитель, ты когда-нибудь «подпрыгиваешь» с пассажирами?

Он сразу успокоился, увлекаясь предложенной игрой. Это было его настоящее, и оно было чертовски приятным. Вся любовь мира принадлежала ему, прямо здесь, прямо сейчас.

– Мадам, это зависит от билета, который вы купили. Вы хотите всю дорогу?

– О да!

Они вместе понимающе улыбнулись. Она поцеловала его в щеку.

– Давай я тебя сменю. Я поведу, а ты отдохни.

– Ты выбрала подходящее время. Мы в миле от моего дома.

– О, Макс! Извини. Я не хотела…

– Шшш… Ты заслужила сон. День был такой длинный.

– Как замечательно, что ты был рядом со мной. Не из-за помощи, а потому что мы были вместе. Со мной такого еще не случалось.

Она опустила голову на его плечо, и через секунду Макс понял, что она дремлет. Ее руки тихо лежали на его груди, открытые и беззащитные. Ее дыхание ласкало ему щеку.

Макс, сцепив зубы, рванул фургон. Он не мог не думать о Бетти Темплтон. Как прекрасно звучит это имя!

Бетти сидела за столом в полупустом крошечном кабинете в задней части ресторана. Уткнувшись в экран компьютера, она изучала доходы от операций за первые три недели и была очень довольна. Прибыли первое время не будет, но она и не ожидала ее. Дело шло лучше, чем она планировала. Ее надежды оправдались.

Она положила голову на руки. Добавив немного денег, она могла бы разливать соус в бутылки и продавать отдельно. Бетти вздохнула и выключила компьютер. Денег не будет еще долгое, долгое время. Сейчас ей надо радоваться, что она может продавать соус с прилавка у кассы ресторана.

За открытой дверью Бетти услышала торопливые шаги. Она увидела, как в комнату вошли три возбужденные официантки.

– Вам надо выйти в ресторан, – сказала одна из них.

– Вас спрашивает мужчина. И он только что купил весь запас бутылочного соуса! Пятьдесят бутылок!

– И у него есть шофер. Он забрал соус и унес!

– Его лимузин припаркован на улице.

– Он съел копченую свинину и оставил мне десять долларов чаевых.

Бетти вскочила на ноги.

– Не могу ждать. Мне не терпится увидеть этого клиента, который вас так поразил.

Официантки пошли вслед за ней через задний коридор и кухню.

– Он такой симпатичный! И у него такой необычный вид!

– Он весь седой! Серебристые волосы! Но он совсем не старый.

Энди уставился на них из-за сервировочной стойки.

– Он показался мне иностранцем.

– Он не иностранец. Он южанин. Окончательно заинтригованная, Бетти остановилась возле кассы. Человека, который ее ожидал, нужно было рассмотреть как следует. Из-за седых волос он был похож на элегантного поэта. Но впечатление изменилось, когда она увидела суровое лицо. Не многие мужчины могли себе позволить надеть двубортный серый пиджак и при этом не выглядеть постными. Этот европейский костюм подчеркивал его фигуру, а она была совсем не постной.

– Я могу вам чем-нибудь помочь? – вежливо осведомилась Бетти, останавливаясь перед незнакомцем.

Он располагающе улыбнулся, но глаза под суровыми белыми бровями были жестокими, и от этого Бетти даже поежилась.

– Мисс Квинт, я очень рад с вами познакомиться. Меня зовут Т. С. Аудубон. Я старый друг Макса Темплтона.

– А, – она улыбнулась и пожала большую, но изящную руку, которую он ей протянул. – Если вы ищете Макса, он…

– О нет. Сегодня я приехал для того, чтобы встретиться с вами. И поговорить с вами о Максе. Если быть точным, о его карьере и вашем к этому отношении.

Совершенно сбитая с толку, Бетти молча изучала посетителя. В груди поселился холодок опасности. Этот человек, видимо, знал очень многое о ней и Максе и, похоже, не был рад этому.

Она вздернула подбородок.

– Пожалуйста, в мой кабинет, – она указала в сторону задней части ресторана, продолжая рассматривать посетителя. – Это звучит интригующе.

Загадочный мистер Т. С. Аудубон слегка улыбался.

– Я подозреваю, что вы будете слегка разочарованы, когда услышите, что я вам скажу.

Было совсем не похоже на Бетти так поздно задерживаться в ресторане. Макс знал, что она очень увлечена работой, но она была уверена в Энди и обычно оставляла ресторан уже к шести часам вечера. Он беспокоился о ней и не мог сосредоточиться на свадебной церемонии. Все вместе было утомительно. Невеста и жених были в собственных костюмах. В честь Дня Благодарения,[10] прошедшего на прошлой неделе, оба изображали пилигримов. В зале собрались несколько пар друзей и родственники. Некоторые из них тоже были в костюмах пилигримов, другие – в костюмах индейцев. И никто не надел костюма турка, что разочаровало Макса. Хотя бы один турок должен был быть.

После церемонии Норма повела всех в гостиную на свадебный пирог. Макс появился ненадолго, чтобы подписать брачное удостоверение, потом выскользнул на веранду, где в холоде и темноте остался поджидать Бетти, глядя неотрывно на дорогу.

Немного позже к нему присоединилась Норма.

– Я слышала, о чем сейчас говорили, – начала она. – В городе видели странного незнакомца. Часто ли в Вебстер Спрингс приезжают на лимузине?

Макс резко повернулся, вперившись в нее взглядом.

– И что?

– Седовласый, но моложавый. Высокий. Красив и хорошо одет. Он завтракал в ресторане Бетти.

Макс остолбенел.

– Черт его побери! Норма кивнула, соглашаясь.

– Это змея Аудубон. Он собирается доставить тебе кучу неприятностей, сынок.

– Если уже не сделал это.

Фургончик проскочил по дороге и повернул на шоссе к дому. По высоте фар Макс определил, что это фургон Бетти. Он миновал место парковки возле зала бракосочетаний и поехал вверх на гору. Макс взглянул на Норму.

– Если ты сможешь закончить здесь одна, я поеду домой.

Она сжала его руку.

– Иди туда сразу же и поговори с Бетти. Не позволяй Аудубону разорвать ваши отношения. Он не выносит мысли, что останется единственным одиноким стариком, когда все вокруг счастливы.

Макс не согласился с такой трактовкой поступков Аудубона. Тому не грозили в ближайшее время старость и одиночество. Но он был, однако, намерен любой ценой защищать свое детище и подключать к этому нужных ему людей.

Макс поцеловал Норму в щеку, добежал от веранды к машине и направился к дому. Он обнаружил Бетти, сидящей на кровати в комнате для гостей. Перед ней растянулся Фокс По, которого в задумчивости она гладила по животу. Она взглянула на Макса и улыбнулась.

Макс остановился в дверях, засмотревшись на удивительно теплую, домашнюю сцену.

– Привет Ты работала дольше, чем я ожидал.

– Я была в магазине Грейс. В том доме над магазином есть небольшая квартирка. Грейс использует ее как склад, но там все равно еще много места. Это будет очень удобно. Она сдаст мне квартиру в обмен на бесплатные обеды в моем ресторане. И…

– Я знаю, что сегодня к тебе приезжал Аудубон.

Улыбка сползла с ее лица. Комната для гостей была освещена только старой напольной лампой в углу, что помогало Бетти скрывать свои эмоции. Но появившееся в ее глазах напряжение уже нельзя было скрыть. Приблизившись к кровати, Макс заметил, что глаза Бетти припухли. Она плакала.

– Не надо, – сказала она жестко, когда он протянул к ней руку. Она отвернулась, чтобы длинные темные волосы скрыли ее лицо, выражение которого она хотела спрятать от Макса.

Макс стоял среди пугающей тишины, его рука повисла в воздухе. Наконец он догадался опустить ее. Затем подошел к стулу в углу комнаты и сел.

– Скажи мне, что он тебе говорил.

– Что он знает тебя почти двадцать лет, и что ты нигде не задерживался больше трех лет.

– Мой Корпус решал все это за меня, детка.

– Но ты всегда говорил Аудубону, что тебе это нравится… что ты не сможешь жить в одном месте.

– Я много чего говорил, когда был моложе.

– Ты говорил это во время последнего назначения, как раз перед тем, как уйти в отставку. Ты служил тогда на Среднем Востоке. Ты говорил, что похож на акулу, что тебе нужно продолжать движение, иначе – смерть.

– Мужчина говорит много всякой чепухи, когда не о чем больше говорить. Аудубон служил в дополнительных войсках. В то время он был военным консультантом. Вот почему мы многие годы соприкасались с ним по службе. Но он не знает меня так, как ему бы хотелось.

– И я тоже, – она запустила руки в волосы и устало рассмеялась. – Аудубон многое рассказал мне о твоей работе, когда ты был командиром отряда по борьбе с терроризмом.

Я и сам тебе об этом рассказывал. Я никогда не скрывал, что убивал людей, выполняя свои обязанности. И что несколько раз чуть не убили меня.

– Я знаю. Я понимаю. Но… – она взмахнула рукой, ища слово, – я никогда не видела разницу между той и этой твоей жизнью.

Они совсем не отличаются. Интрига, опасность, возбуждение.

Она взглянула на него в страшном замешательстве.

– Как ты можешь быть счастлив здесь? Аудубон сказал, что это невозможно. Что если ты и доволен сейчас своей жизнью, то это лишь вопрос времени.

– Кому ты собираешься верить: мне или незнакомцу, преследующему корыстные цели? – Макс встал, злой и уязвленный. – Я считаю твое недоверие чертовски обидным. Я не могу принять такое отношение к себе.

– Это не недоверие, – она несчастно покачала головой, ища в его лице ответ. – Я не думаю, что ты хочешь ввести меня в заблуждение относительно будущего. Мне кажется, ты обманываешь себя. Ты отказываешься заглядывать вперед потому, что не хочешь терять свободу выбора.

– А кто хочет? Ты? Как ты можешь знать, чего захочешь через много лет?

– Я знаю, что хочу семью, надежный дом и мужа, жаждущего разделить со мной остаток жизни. Я знаю, что хочу начать такую жизнь здесь, и как можно скорее.

Макс начал заводиться. В нем, как темная гроза, закипала злость.

– Кусок бумаги, говорящий, что ты замужем, – это все, что сделает тебя счастливой? Хорошо, черт возьми, давай достанем его. Давай поженимся.

– Прекрати! – из ее горла вырвался крик боли и злости. Она закрыла лицо руками. Фокс По соскочил с кровати, видимо, озадаченный странным звуком, и рванул из комнаты.

Макс остановился, не отрывая взгляда от сжавшейся, жалкой фигурки Бетти. Он впился ногтями в собственные ладони. Он так боялся потерять ее, что слепо пошел по неверному пути, пытаясь удержать всеми возможными средствами.

– Я преследовал тебя, но, в конце концов, ты сама решила прийти ко мне в постель. Я не давал обещаний, которые не смог бы выполнить.

– А я и не говорила, что ты мне что-то обещал, – она произнесла это, как безумная, и тут же горько рассмеялась. Смех быстро умолк. – Но больше я не буду дурой.

Бетти подняла голову и мрачно взглянула на Макса.

– Я собираюсь прекратить эти отношения, пока они не убили нас обоих. Я думала, что смогу принять твои правила игры. Но я не могу. Я слишком сильно люблю тебя.

– Тебе не удастся это сделать. Ты знаешь, что это невозможно.

– Посмотришь, что я сделаю. Я уезжаю в город.

– Не слишком-то торопись, – он ненавидел себя за то, что собирался сделать, но он был доведен до отчаяния. – Мы партнеры. Хочешь ты этого или нет.

Она округлила глаза.

– Что ты имеешь в виду?

– Я имею в виду, что если ты уйдешь из этого дома, я пошлю рецепт твоего соуса для копченостей в «Гуди Фудз».

Не веря своим ушам, она прикрыла рот рукой и в ужасе уставилась на него.

– Ты не можешь знать этого рецепта. Макс подошел к стулу и присел на край.

Наклонившись вперед, он смотрел на нее не моргая, прищурив глаза.

– Мой дед был моряком. Он, должно быть, научился обрабатывать основной ингредиент соуса где-то на востоке. Он привез домой множество необычных грибов и выращивал их в погребе. В его записках говорится, что когда грибы вырастут, их нужно положить в бочонок с водой и дать забродить. Приготовленный на основе этого сока обычный соевый соус и используется в соусе для копченостей.

По ошеломленному виду Бетти Макс мог понять, что он не ошибся. Он почувствовал себя неловко, обнаружив в ее глазах испуг.

– Я могу перечислить оставшиеся ингредиенты, – сказал он хрипло. – Если ты, конечно, хочешь. Но они самые обычные: мед, кетчуп, несколько трав…

– Хорошо. Что теперь? – она закрыла глаза, глубоко вздохнула и взглянула на него взволнованно и решительно. – Ты же не продашь рецепт.

– Откуда ты можешь это знать?

– Потому что я знаю тебя. Ты не способен причинить мне боль таким способом.

Он опустил голову, борясь со стыдом и все же испытывая гордость оттого, что она верила ему. Но ее вера, однако, может ослабить его позицию.

– Я не хочу подорвать твой бизнес, – он поднял бровь. – Все, что я хочу, – это иметь мощное влияние на твою жизнь.

– Понятно.

– Мы будем партнерами, – повторил он. – Я буду честен. Сколько процентов своего бизнеса ты продашь за эти деньги?

– Я не хочу иметь патнером человека, использующего шантаж.

– Послушай, детка. Я знаю, что тебе деньги не нужны. Но у тебя нет выбора.

– Будут еще какие-то условия? – Ты останешься здесь жить.

– Нет.

– Ты можешь расположиться в комнате для гостей.

Он сам чуть не задохнулся от этих слов.

Бетти выглядела ошеломленной.

– Это будет просто ужасно, Макс.

– Все же лучше, чем если ты уедешь.

– Это не поможет, Макс. Это не решит наших проблем.

– Я буду стараться, – он встал и прошел мимо нее. Потом протянул руку. – Договорились?

По ее лицу текли слезы, на шее пульсировала жилка. Она потрясла его руку.

– Договорились. Пятьдесят на пятьдесят.

– Это более чем честно.

– Это единственное соглашение, которого ты от меня добился.

Макс посмотрел на нее совсем не как победитель.

– Сегодня ночью мне будет тебя не хватать.

Он не мог сказать ничего больше – в горле застрял ком. Он вышел из комнаты и осторожно закрыл за собой дверь.

Глава 9

– Я понравился твоей маме.

Макс сделал это заявление, встретившись с Бетти в холле следующим вечером.

Это был ужасный день. Он начался с завтрака, прошедшего в напряженном молчании, потом был такой же ленч в ресторане, куда он заехал, чтобы передать ей чек на двадцать пять тысяч долларов, и теперь этот вечер. Они провели последние несколько часов, старательно избегая друг друга.

Бетти остановилась и взглянула на него. Она пыталась не замечать, что на нем был только сильно распахнутый на груди белый халат. Она плотнее запахнула свой халат, надетый на пижаму.

– Ты разговаривал с моей мамой? Когда?

– Когда ты принимала душ. Она позвонила. И пригласила меня в этот уик-энд на вечер. Я признался, что ты даже не упоминала о нем.

– Я не собиралась на него идти.

– А теперь пойдешь. Я ей это сказал.

– Это такая нудная формальность, Макс. Мать и отец проводят его всегда в связи с Днем Благодарения. Ты наверняка не захочешь потратить время на такой вечер. Ты будешь там связан по рукам и ногам во взятом напрокат смокинге.

– Конечно, это скучно. Но раз уж у меня есть очень удобный смокинг, даже два, я в общем-то не против.

Она опустила глаза и пробурчала:

– Мне кажется, я вновь сужу о книге по ее обложке.

Макс принял ее извинение великодушным кивком.

– Кстати, твоя мама очаровательна. Несколько разговорчива, но я говорю это как комплимент. Мне казалось, что я разговариваю с колибри.

– Радуйся, что она – колибри с прогрессивными взглядами. Я даже не знаю, как попытаться объяснить наше совместное проживание здесь. Я надеюсь, они с папой не спросят.

– О, я объяснил. Я сказал, что мы любим друг друга и живем в незаконном браке, но сейчас в грехе у нас временный перерыв.

Когда она посмотрела на него вопросительно, Макс улыбнулся виноватой улыбкой.

– Я сказал, что ты была здесь в гостях. Это все, что я сказал.

– А это и есть правда. Я, действительно, здесь гость.

Она вернулась к прежней теме.

– Мы съездим в родовой дом моих нуворишей-родителей, если ты настаиваешь. Я позаимствую у кого-нибудь платье.

– Тпру! – он взял ее за руку.

Даже через халат и пижаму эта близость вызвала у Бетти потоки чувств и независимых от ее разума желаний. Макс шагнул ближе, не сводя взгляда с ее губ.

– Ты позаимствуешь платье? Зачем?

– Там, где висели мои парадные платья, дымятся головешки.

– Тогда почему бы не купить новое? Я думал, что ты – женщина, способная стать причиной разорения любого богача с кредитной карточкой.

Бетти драматически прижала руки к груди.

– Что, купить парадное платье ценой разорения? Какая идея!

– Бетти, у тебя проблемы с финансами?

– Мы – деловые партнеры. Финансы в бизнесе – это твоя забота. Я слежу за работой ресторана. Там все в порядке.

– А личные деньги?

– На то они и личные.

Она попыталась выдернуть руку Он держал ее до тех пор, пока не поцеловал Это была легкая, нежная забота. Но Бетти осталась по-прежнему растерянной и дрожащей.

– Спокойной ночи, Макс, – сказала она, глотая слезы.

– Спокойной ночи, – он чувствовал себя не лучше.

Макс передал ключи от джипа слуге и подошел к задней дверце. В другое время он непременно обратил бы внимание на величественное довоенное здание, возвышавшееся перед ним, или на огромные дубы и прекрасные сады вокруг.

Но было невозможно отвести глаза от Бетти. Она оперлась на его руку и с царственным видом вышла из машины. Ее платье блестело, как жидкое золото. Оно держалось на плечах, обнажая белую прелесть ее шеи и спины. Рукава заканчивались тугими манжетами на запястьях, подчеркивая изящность ее рук. В покрое юбки было достаточно той красоты, которую одобрили бы папа и мама, а разрез с одной стороны открывал ее ножку, что вызывало совсем иное одобрение со стороны Макса.

Маленькие гроздья бриллиантов украшали мочки ее ушей, а такой же формы подвеска сияла на груди, привлекая тем самым внимание к краю декольте, где угадывалось легкое подразнивающее расхождение.

Макс так наслаждался этим зрелищем, что даже не подумал обратить внимание на Фокса По. Бетти дернула за поводок и тихо позвала своего полосатого друга. Кот прыгнул с заднего сиденья и понесся по дороге.

– Мой джип никогда не удостаивался такой чести, – сказал Макс, закрывая дверцу. – Мне следовало бы сфотографировать тебя и твоего салонного кота рядом с джипом.

– Лесть.

– Нет. Ты выглядишь потрясающе, детка. Ее щеки вспыхнули от комплимента, хотя она старательно отвела взгляд. Последние несколько дней были настоящим адом для них обоих. Возможно, этот вечер ослабит напряженность, возникшую между ними. Макс молча направился туда, где должен был располагаться оркестр для танцев, убедиться, что появилась причина, по которой ему можно будет обнимать Бетти. Может быть, им удастся избавиться от мук, на которые они друг друга обрекли.

Он грубо одернул себя: мучения, на которые он ее обрек. Мучения, которые с каждым днем становились все более невыносимыми.

Через мраморный холл они вошли в большой зал, охраняемый лакеями. Фокс По шел рядом с Бетти, стремясь вырваться вперед и кидаясь в сторону очередного лакея.

Макс деланно рассмеялся.

– Я чувствую себя, как экскурсовод в зоопарке.

– Ты очень устал. Ты в порядке?

– Разве можно быть в порядке после двух бессонных ночей? Нет, черт возьми! прошептал он в сторону. А, ты?

Она чуть заметно улыбнулась.

– Нет, черт возьми.

– Ты не сделала мне комплимента по поводу моего внешнего вида. Я страшно этим огорчен.

– Я думала, что намекнула, когда ты вошел вечером в гостиную. Я не сводила с тебя глаз и заикалась. Тебе это ни о чем не говорило?

– Я решил, что ты стараешься не задохнуться от моего одеколона.

Бетти рассмеялась впервые за все эти дни

– Ты великолепно выглядишь в смокинге, майор.

Он согнул руку в локте, и Бетти оперлась на нее. Они обменялись заговорщическими взглядами, пока лакеи открывали перед ни ми старинные двери.

Во взгляде Бетти было сожаление и любовь. Они были вместе, неважно, как: эти узы нельзя было разорвать. И, как он понимал, нельзя будет.

В груди Макса зажглась гордость за нее, гордость за себя, принадлежавшего ей.

«Но ты ведь не принадлежишь ей, – напомнил он себе. – Во всяком случае, никто об этом не знает».

И нельзя было сказать, что он клялся принадлежать ей всю жизнь, а она не клялась ему.

Неужели все, что ему нужно для полного счастья, это одна печать и обещание? Он начинал верить, что сможет это сделать.

Отец Бетти похитил Макса для допроса. Они курили сигары в библиотеке, и Бетти не сомневалась, что ее отец пытается определить, есть ли у Макса деньги или, по крайней мере, амбиции их делать, или нет. По этому критерию отец оценивал большинство мужчин. Бедный Слоун, чье богемное отношение к крупным финансам бесило ее отца. Она не была уверена, что отец когда-нибудь простит ей то, что она потратила свои деньги на карьеру Слоуна, Она уже перестала ждать, что он поймет ее поступок, и решила никогда не просить у отца помощи – финансовой или любой другой. Его помощь всегда сопровождалась нравоучениями.

У Слоуна был теперь выгодный контракт на запись диска, и он купался в деньгах. Бетти пожала плечами. Она не скучала по Слоуну, но ощущала горькую иронию судьбы. Незаметно ее мысли перенеслись к Максу. У него не было корыстных целей в отношениях с ней. Он не был похож на Слоуна. Он представлял совсем другой тип мужчин.

Устроившись в тихом уголке, Бетти потягивала шампанское и рассматривала толпы народа, заполнявшие бальный зал. Она заметила мать, мелькавшую то тут, то там в черном гофрированном платье. Макс верно охарактеризовал ее. Она была похожа на колибри, когда порхала от одного гостя к другому, вкушая мед их восхищения.

Она была любящей матерью, милой мамой. Но она была и навсегда осталась целиком поглощенной собой. Она не могла даже ненадолго вникнуть в чьи-либо проблемы, кроме своих собственных. Бетти давным-давно научилась заботиться о себе сама.

А еще был ее отец. Красивый, серьезный, напористый. Он сам взобрался на высшую ступень социальной и экономической лестницы и теперь наслаждался, глядя презрительно вниз. Он решил, что никто ему не простит, если его ребенок не достигнет того же, что и он сам. Бедненькая богатая толстушка! Как часто он называл ее так, считая, что, унизив, заставит самоутверждаться.

Бетти допила остатки шампанского и хитро улыбнулась сама себе. Что ж, отец был прав. Она уверена, что сможет добиться всего, чего хочет от жизни. Она не позволит никому унижать ее. Она так уверена в себе, что разрывает самые дорогие отношения. Бетти закрыла глаза, думая о Максе.

– Пчелка, мой Бог, я снова тебя вижу!

Бетти вздрогнула, услышав знакомый голос, и повернулась лицом к его обладателю. Его смокинг отличался более широким покроем, что было типично для Западного побережья, галстук потрясающего цвета – темный шартрез, в мочке левого уха поблескивала его любимая серьга с рубиновой вставкой в форме гитары. Слоун Ричардс всегда был колоритной фигурой.

И он был красив. Он обаятельно улыбался ей из-под копны каштановых волос. На щеках играли ямочки, ребячливые голубые глаза сияли от радости. Она должна была задохнуться и быть совершенно очарованной. Несколько месяцев назад она и была бы.

– Ты что, «заяц» на этом вечере? Я не просила родителей приглашать тебя, – сказала она холодно.

Улыбка сползла с его лица. Он выглядел ужасно расстроенным – грустный щенок, которого только что наказали за то, что он изгрыз туфлю.

– Я прилетел с побережья, чтобы увидеться с тобой, – сказал он тихо. – Я знал про ежегодный вечер. И решил, что это лучшая возможность.

В его глазах была такая искренность. Но ее это не удивило. А вот боль удивила.

Она поднялась на носочки и поцеловала его в щеку. Они стояли на расстоянии, рассматривая друг друга в гнетущей тишине. Она не знала, о чем с ним говорить. Как это она могла считать их долгие беседы о нем, о его музыке и его мечтах такими восхитительными?

– Я полагаю, дела у тебя идут хорошо? – вежливо спросила она.

– Да… Нет… Альбом расходится прекрасно. Но я скучаю по тебе. Мы не могли бы пойти куда-нибудь и поговорить?

Бетти кивнула. Они спустились в холл, украшенный броским французским антиквариатом эпохи какого-то Людовика. Она никак не могла вспомнить, какого Людовика так любила ее мать.

Слоун коснулся ее рук. Она быстро убрала их за спину. Выражение его лица стало еще более озабоченным.

– Я хочу выяснить наши отношения, Пчелка.

– Нам нечего выяснять. Мы уже попрощались друг с другом.

– Но я был с тобой гадок.

– Да, был.

– После того, как ты ждала все эти годы, пока я «вырасту», после всего хорошего, что у нас было, и любви, после того, как ты потратила все свои деньги, чтобы помочь мне.

– Извинения и благодарность приняты. Ты хочешь попросить меня о помощи? Как ты понял, я разорилась. И теперь я гораздо умнее.

– А я богат. И тоже гораздо умнее, – он положил руки на ее предплечья и пристально посмотрел в глаза. – Я здесь не для того, чтобы просить тебя о помощи. Я приехал, чтобы узнать, можем ли мы начать все сначала. Я хочу, чтобы ты поехала со мной в Лос-Анджелес.

– Ты и раньше предлагал мне это.

– Это было почти грубо, недостойно. Что-то вроде «будь моей подружкой, эй!?»

– Да, именно это ты и говорил.

– Пчелка, я увидел свет. Это холодный, безжалостный мир. Это сумасшествие. Мне это не подходит. Мне нужна стабильность в жизни, – он глубоко вздохнул. – Я хочу, чтобы там кто-то был рядом со мной. Мне нужна ты.

– Я была с тобой много лет. Ты сам перешагнул через меня.

Он обнял ее за плечи.

– Так больше не будет. У меня честные намерения. Я прошу тебя выйти за меня замуж.

Бетти была ошеломлена. Не обрадована, как поняла сразу же. Она была просто изумлена. Они расстались больше года назад, ни разу не разговаривали даже по телефону. А теперь он появляется на приеме у родителей и предлагает замужество.

– Я ждала этого предложения пять лет, – напомнила она. – Но теперь несколько поздновато.

– О, я знаю, тебе нужно время, чтобы перестроиться. Я собираюсь пробыть здесь неделю. Почему бы нам не сбежать с этого вечера и не отправиться, например, ко мне в отель…

– Извините, – перебил его другой мужской голос, – но я могу поклясться, что вы ударяете за моей дамой.

Бетти даже задохнулась от неожиданности. Она забыла, как неслышно может ходить Макс. Не то чтобы она желала что-то скрыть… Макс прислонился к стене в нескольких ярдах от них, сложив руки на груди и скрестив ноги. Он казался абсолютно спокойным. Только прищуренный злой взгляд, которым он одарил Слоуна, выдавал его истинное настроение.

Слоун переводил озадаченный взгляд с Макса на Бетти.

– Это верно, Пчелка?

– Верно.

– Он имеет для тебя значение?

– Да.

– Больше, чем я когда-то?

– Я вообще-то не обязана рассказывать тебе о своей жизни.

Слоун нахмурился.

– Я могу посоревноваться.

– Ты даже не в игре больше.

Макс приблизился и стал по другую сторону от Бетти, улыбаясь без намека на теплоту.

– Вы, должно быть, Слоун Ричардс? Бетти торопливо представила их друг другу. Она никогда до этого не видела, как Слоун ревнует. Но она и не давала ему повода делать это.

Он пожевал нижнюю губу и выдавил:

– Пчелка, я знаю, что мне многое нужно исправить. Я все еще люблю тебя, Пчелка. Я хочу жениться на тебе. В церкви, с цветами, тортом, медовым месяцем, со всем на свете. Я хочу, чтобы у нас были дети. Я хочу, чтобы ты преуспела в своем бизнесе. Ты можешь открыть в Лос-Анджелесе большой ресторан с копченостями. Я помогу тебе. Бетти покачала головой. Она чувствовала на себе взгляд Макса. Почему не он делает это страстное предложение? Слушать его из уст Слоуна было для нее невыносимо: это напоминало злую шутку.

– Я позвоню тебе, – вяло ответила она Слоуну. – Мы позавтракаем вместе. Сейчас не время и не место для…

– Спокойной ночи, мистер Ричардс, – Макс взял ее за руку. Он не сжимал, но держал ее крепко.

Слоун упрямо покачал головой. В нем было какое-то болезненное одиночество. Бетти импульсивно приблизилась к нему и коснулась его руки.

– Мы поговорим позже. Где ты остановился?

– В Риц-Карлтон, – он ошеломленно указал на Макса. – Пчелка, ведь ты же не серьезно увлечена этим прямолинейным типом.

Ты ведь свободна, верно?

– Я не занята, – сказала она зло. – А тебе лучше прекратить болтать. Уходи.

Макс холодно усмехнулся.

– Последуйте ее совету, мистер Ричардс.

Слоун смотрел на Бетти, указывая на Макса.

– Он такой старый, Пчелка.

– Старый? – угрожающе взглянул на него Макс, сардонически улыбаясь. – В апреле мне будет тридцать девять. Но, конечно, если бы мой «фаворит» был при последнем издыхании, я бы расстраивался. Однако… – Он лукаво взглянул на Бетти. – А сколько лет вы бреетесь!

Бетти почувствовала приближение головной боли. Она покорно взглянула на Макса.

– Слоуну двадцать шесть. Макс секунду смотрел на нее.

– Грабитель из люльки. Слоун трагически застонал:

– Пчелка, ты должна дать мне шанс. Бетти рассвирепела:

– Все эти годы я ждала, что ты достигнешь моей зрелости. Но сейчас до меня доходит, что я ненамного старше тебя. Ты должен был повзрослеть гораздо раньше.

– Я теперь повзрослел, – он схватил ее руку и поцеловал. – Мы позавтракаем, как ты говорила. О'кей?

– Ленч. Хорошо.

– Никакого ленча, – влез Макс. – Это пустая трата времени.

Слоун испепеляюще взглянул на него.

– Не слишком-то разгоняйся, дедушка. Макс заскрипел зубами.

– Смотри, я тебе сейчас поддам.

– Спокойной ночи, Слоун, – быстро сказала Бетти.

Но Слоун был неумолим.

– Пчелка, послушай. Я знаю, что совершал ошибки. Я пользовался твоими деньгами. Черт, я фактически разорил тебя. Но ты знаешь, я сделал это ради хорошей цели. И посмотри теперь на меня, – он развел руками. – Я добился успеха потому, что ты любила и поддерживала меня в борьбе.

Ее унижение было ужасным. Макс узнал ее финансовый секрет. Он знал, что она была дурой, что теперь из-за этого вынуждена биться, что она нуждается в его помощи больше, чем хотела бы ему показать. Его пальцы впились в ее руку, и Бетти с достоинством посмотрела на Макса. Его лицо было маской гнева.

– Я думаю, нам с тобой надо поговорить без этого чудо-мальчика.

– Да, – она качнула головой.

– Скажи мне, Пчелка…

– Спокойной ночи, – сказал Макс голосом, полным нескрываемой угрозы.

Бетти позволила ему проводить себя из холла. Его шаг был широким и торопливым.

– Сюда, – резко сказала она, показывая на боковой холл. – Пойдем в зимний сад.

Когда они вошли в комнату, причудливо уставленную кадками и горшками с цветами и растениями, Макс повернулся к Бетти. На его лице ходили желваки, ее обдало зеленым холодом колючих глаз.

– Почему ты не сказала мне, что разорена?

– Мне не хотелось объяснять причины.

– Так вот как, по-твоему, надо обращаться с теми, кого любишь – скрывать от них свои секреты.

– Мои ошибки – мое личное дело. Я сама с ними справлюсь.

– Ужасное поведение для женщины, которая стремится выйти замуж, жить общей жизнью с мужем и доверять ему.

– Ты не хочешь быть кандидатом в мои мужья, так почему ты злишься, что я обхожусь с тобой не как с женихом?

– Но ты считаешь подходящей кандидатурой этого перезрелого подростка?

– Я совершила ошибку, – сказала она сквозь зубы. – Я с ней справилась.

– Нет, если ты с этой ошибкой собираешься завтракать.

– Ленч не говорит о наличии романтических увлечений.

– Я прошу тебя больше с ним не встречаться.

– У тебя нет на это прав.

Они посмотрели друг на друга с вызовом Она ужасно себя чувствовала из-за того, что Макс ревновал; она не испытывала радости оттого, что появление Слоуна причинило ему боль.

Макс с гордостью выпрямился. – Я не думаю, что ты хотела подразнить меня присутствием другого мужчины, но именно так сейчас получилось.

Бетти испуганно отшатнулась от него. Она была так удивлена, что почти потеряла способность рассуждать.

– Ты думаешь, что я заставляю тебя жениться на мне? – она сжала кулаки. – Расслабься, майор. Я слишком горда и самоуверена, чтобы играть в такие игры. Я хочу, чтобы мужчина сделал мне предложение по собственной воле.

– Так Слоун, возможно, еще ждет в холле.

Его слова обожгли ее. Она уговаривала себя, что он не хотел ее оскорбить, но боль была слишком сильна.

– Я надеюсь на это, – тихо ответила она. – Я хотела бы поговорить с ним.

– Я ухожу. Перестань рисоваться и пойдем со мной.

– Или?

Он кисло улыбнулся.

– Или я уйду один.

– Что? Ты не угрожаешь продать мой рецепт «Гуди Фудз»? Не угрожаешь забрать свои деньги? Не угрожаешь прекратить наши дальнейшие отношения? Извини, я забыла, – она издевательски улыбнулась. – Ты не веришь в возможность будущего.

Бетти прижала дрожащие пальцы к уголкам глаз, удерживая слезы.

– Давай, Макс, угрожай.

Он посмотрел на нее с несчастным видом.

– Не мой стиль, детка. Ты должна бы знать, что я не угрожаю. А теперь пойдем. Поехали домой.

Его мучительная честность почти сломила ее.

– Макс, иди без меня, – произнесла она измученным голосом. – Ты разве еще не понял? Это не мой дом, это твой дом…

– Не знал, что ты так рассуждаешь.

– Но я так считаю. Я так боюсь дальше оставаться с тобой потому, что однажды все равно тебя потеряю. И уже не смогу полюбить ни одного мужчину, потому что не найду достойного тебя.

– Я причиняю тебе боль, – сказал он хрипло. – Но я не хочу сложностей. Я хочу, чтобы мы были счастливы всегда. И я хочу разделить с тобой все. Мы не могли бы найти золотую середину?

– Мы ее нашли совсем ненадолго. И это было так прекрасно, что больше я рисковать не могу. – Она крепко обхватила себя руками, как будто боялась упасть. – Иди. Пожалуйста, иди. Это не имеет ничего общего со Слоуном и его сегодняшним появлением. С этого момента мы с тобой просто друзья. Они молчали, секунды проходили в холодном отчаянии. Наконец, как человек, только что вышедший из забытья, он встряхнул головой.

– Я буду ждать. Входная дверь будет незаперта.

Бетти, ничего не замечая вокруг, повернулась, едва сдерживая себя, чтобы не броситься за ним вслед.

– Я останусь у родителей на пару дней. Он приблизился к ней и положил обе руки ей на плечи.

– Еще не все кончено, детка.

Бетти задрожала, когда он нежно поцеловал ее волосы. Она слушала звуки его удаляющихся шагов. Они были медленные, приглушенные, но уверенные. Он всегда думал, что говорил.

Макс сгорбился на кушетке, разглаживая руками шарф Бетти. Она должна вернуться хотя бы для того, чтобы забрать одежду. Прошло всего два дня. Он медленно поднял глаза к темному окну рядом с камином. Его глаза покраснели от недосыпания, а голова гудела.

Холодный дождь бил в окно. Макс издевательски усмехнулся, представив эту драматическую сцену со стороны: темная ночь, пустой дом, мрачное настроение и он сам, предающийся самоанализу.

Как же было хорошо оставаться независимым и жить сегодняшним днем! Он бы так прекрасно себя чувствовал.

Макс уставился на телефон, стоящий на кофейном столике. Телефон заставил его задуматься. Он ждал уже два дня. Бетти молчала. Чувствуя себя неуютно, он схватил трубку и набрал номер родителей Бетти.

Ответила мама. Макс учтиво попытался завязать дружескую беседу, прежде чем попросить к телефону Бетти. Но на этот раз мама не была расположена к долгим разговорам. Сладким голосом, едва сдерживая радость, Эмили Квинт объяснила, что Бетти уехала на неделю в Лос-Анджелес в гости к другу.

Макс не стал докучать ей расспросами о личности друга. Он знал. И она знала, что он это знает. Макс поблагодарил и повесил трубку. Потом откинулся на кушетку и закрыл глаза. Упавший шарфик шелестел прощальные слова.

Закатное солнце в Лос-Анджелесе было похоже на раскаленный красный шар в облаках смога.

– Подумать только, этот вид принадлежит мне! – воскликнул Слоун. Стоя на балконе своего маленького домика в испанском стиле, он, раскинув руки, любовался лежавшим перед ним городом.

– А ты знаешь, сколько мне пришлось заплатить за этот вид?

Бетти сидела в кресле за стеклянным столиком и пила сухое вино.

– Слишком много.

Слоун засмеялся.

– Верно. Но это стоило того.

Он легким шагом, засунув руки в карманы белых брюк, приблизился к столу. На нем был бесформенный розовый пиджак с закатанными до локтей рукавами. На розовой футболке под пиджаком виднелось название его группы: «Игра наизусть».

– Так чем ты хочешь заняться сегодня вечером, Пчелка? Пройдемся еще по каким-нибудь клубам? А как насчет обеда у «Спадо»? – он покачивался на каблуках своих белых легких туфель. – Или, может, мы просто останемся здесь и перенесем твои чемоданы из комнаты для гостей в комнату хозяина? Что ты на это скажешь? Бетти рассмеялась.

– Нет, спасибо. Мне нравится комната для гостей.

– Пчелка, в чем дело? – нахмурившись, он сел напротив нее на стол и потер рукой подбородок. – Мы «дружим» уже три дня. Мы снова познакомились. Когда же мы сделаем наши отношения более крепкими?

– Я никогда не говорила, что собираюсь это делать. Я просто хотела увидеть тебя в твоей привычной среде обитания. И все, чего я хочу, так это то, чтобы мы были друзьями.

– Но я думал…

– Я хотела преподать себе урок, Спарки.

– Спарки? Ты в первый раз назвала меня моим прозвищем. Я люблю его.

– Ты всегда был для меня Спарки. Даже сейчас, когда ты стал суперзвездой и твои портреты на обложке «Ролинг Стоун». И когда женщины кидаются навстречу твоему лимузину, я думаю о тебе как о Спарки.

– Зачем все усложнять? Что ты имела в виду, когда сказала, что хочешь преподать себе урок?

– Мы с тобой знали вместе хорошие времена. Я помню это без всякой злости на тебя. И я хочу теперь научиться наслаждаться одним днем, Спарки.

– Но ведь надо думать о будущем. Замужество, дети, – он патетически поднял руки, – Я готов.

– Хорошо. Я желаю тебе удачи. Пусть тебе повезет и ты найдешь хорошую женщину, – она грустно улыбнулась ему. – А мне надо ехать домой и разобраться в собственной жизни.

Он сразу сник, как розовый шарик, из которого выпустили воздух.

– Я что-то в этом роде и ожидал, – сказал он угрюмо. – Ты возвращаешься к этому старому морскому пехотинцу.

– Я собираюсь вернуться, чтобы быть ближе к нему. Да, это так. Потому что я надеюсь на наше общее счастливое будущее и хочу, чтобы и он почувствовал это.

Бетти подошла к Слоуну и поцеловала его в лоб.

– Спасибо, ты подтвердил, что в прошлом я многое делала правильно.

– Ты была самой лучшей. И ты останешься лучшей, – он посмотрел на нее сквозь слезы. – Пчелка, ты позволишь дать тебе денег? Я стольким тебе обязан!

Она покачала головой.

– Не надо портить подарок любви. Я, действительно, не сожалею ни о чем, что делала для тебя.

Слоун грустно улыбнулся.

– Но у меня такое чувство, что я просто разогревал публику перед настоящим концертом. Твоим и этого преданного моряка.

– Я не знаю, действительно ли он преданный, но думаю, что мне пора лететь домой и встретиться с ним.

Я хотел бы посвятить тебе свой альбом. Бетти было так приятно услышать это, что она даже задохнулась. Слоун встал. Они крепко обнялись. – Спарки. Да? Только не пиши мои инициалы.

Сегодня у Макса было не слишком много работы, и он закончил на час раньше. Выйдя из магистрата, он медленно поехал домой. Мысли витали где-то далеко. Дождь хлестал по стеклам машины. Только сложная дорога заставляла его ненадолго отвлекаться от беспрестанных мыслей о Бетти.

Итак, она была со Слоуном в солнечном Лос-Анджелесе. Но она не была в постели Слоуна. Макс в этом не сомневался. Это был не ее стиль. Он верил в это. Впервые за многие годы вера оказалась неожиданным бризом в пустыне.

Но, однако, думая о Бетти, зная, что больше им не делить дни и ночи, по крайней мере, в ближайшее время, он испытывал дикие муки. Он заставлял себя думать о трех свадьбах, назначенных на сегодняшний вечер. Все они были костюмированные.

Дворец бракосочетаний начинал терять для Макса свою привлекательность. Ему уже не казалось забавным «играть» одну за другой свадьбы. Потому что каждая свадьба напоминала ему о проблемах, стоящих между ним и Бетти. Ему не нравилось смотреть на пары и задумываться (чего он раньше никогда не делал), ждет ли их более полная, счастливая жизнь, чем та, которую предпочел он для себя.

Все сильнее запутываясь в противоречивых мыслях, Макс припарковал джип у черного входа, потому что так было ближе к входной двери. Он, успев намокнуть, вбежал в дом и сразу же направился в спальню.

Мокрый, изнуренный и расстроенный, Макс, не раздеваясь, растянулся на японском матрасе и сразу же уснул.

Он проснулся от оглушительного взрыва. Вокруг ревело пламя.

Глава 10

Когда самолет, на котором Бетти возвращалась из Лос-Анджелеса, приземлился в аэропорту, шел дождь. Но уже на пути к дому в разрывах облаков показалось сапфировое небо. Солнце неприветливо светило в окна мерседеса, который она на время взяла у матери. Ее мама шутливо грозилась привязать к заднему бамперу машины Фокса По. Огромный кот с самобытным характером был не слишком желанным гостем в доме, переполненном дорогими безделушками.

Фокс По вернется в Вебстер Спрингс сразу же, как только она устроит свою новую квартиру над магазином Грейс.

Погруженная в эти мысли, Бетти включила обогреватель и поплотней запахнула темно-зеленый жакет, надетый поверх спортивного покроя платья. Она не была готова к перемене климата, знойный Лос-Анджелес и северные температуры Джорджии. Но больше она дрожала от ожидания.

Бетти собиралась стать той женщиной, которая изменит отношение Максимилиана Темплтона к женитьбе и семейной жизни. Возможно, на это потребуется много времени, но она добьется своего. Такая уверенность всего несколько дней назад заставила бы ее посчитать себя дурой, но Слоун помог ей вновь поверить в свои возможности. Она не ошиблась, вложив в Слоуна так много, но вот брак с этим юношей стал бы огромной ошибкой. А теперь она знала, что сможет принять все, что бы ни произошло с нею и Максом.

Она собиралась доказать Максу, что его скептическое отношение к их общему счастливому будущему не устоит перед ее темпераментом, чувством собственного достоинства и любовью.

Покрытые лесом горы остались позади, когда дорога поползла вверх в Вебстер Спрингс. Бетти облегченно вздохнула. Дом. Макс. Оба эти слова значили для нее одно и то же.

Сейчас Макс уже должен закончить свою работу в здании суда. Она остановится возле его дома и увидит его. Они поговорят. Она объяснит все про Слоуна и свою поездку в Лос-Анджелес. Она пообещает, что не будет вспоминать о прошлом, если он перестанет размышлять о будущем.

Может быть, после этого Макс поедет с ней в город и поможет устроиться в новой квартире. А потом они отпразднуют новый виток в своих отношениях чем-нибудь копченым и бутылкой хорошего муската. Бетти улыбнулась, представив, чем еще они могли бы отпраздновать свою встречу.

Ее улыбка превратилась в гримасу ужаса, когда она свернула на шоссе под домом Макса. На горе дымился обугленный остов дома. Вернее того, что от него осталось. Яблони в саду обгорели. Древко флага казалось тонким черным прутиком. Вся лужайка превратилась в жуткую кучу грязи со следами пожарных машин. Повсюду валялись обломки мебели.

Бетти хотелось закричать, позвать Макса. Она остановила мерседес на посыпанной гравием площадке у Дворца бракосочетаний. Выскочив из автомобиля, она бросилась искать Норму. Заведение казалось холодным и безлюдным. Надпись «Женитесь» выглядела уныло.

Бетти забарабанила в дверь. Норма должна быть вместе с Максом. В больнице? В морге? Быстрее ветра Бетти рванулась назад к автомобилю. Она изо всех сил старалась ехать по городу медленно и осторожно, но, добравшись только до площади, она уже дважды въехала на бордюр и разбила о почтовый ящик зеркало заднего вида с правой стороны. Поглощенная дорогой, Бетти совсем забыла о спидометре.

Дорожный патруль шерифа выскочил из переулка и, включив мигалку, последовал за ней, но так и не сумел догнать до самого маленького госпиталя в горах к востоку от города.

Бетти припарковала машину, въехав одним колесом на крыльцо приемной. Она уже распахнула дверь, когда помощник шерифа, сурово приказывая остановиться, бросился вслед за ней. Она ворвалась в приемную и чуть не столкнулась с санитарами, заляпанными грязью и покрытыми копотью. Бетти с испугом быстро взглянула на них и метнулась к окну регистратора.

– Макс Темплтон! – выпалила она удивленной молодой женщине за стеклом. – Он здесь?

– Мадам, у вас проблемы? – произнес помощник шерифа, настигший, наконец, свою жертву.

Бетти вцепилась в стойку перед окошечком регистратуры.

– Макс Темплтон здесь?

Один из санитаров беспокойно моргнул:

– Д-да, мадам.

– О, мой Бог! – Бетти, ничего не видя перед собой, повернулась и направилась к дверям лечебного отделения. – Макс!

Санитары посмотрели на нее с любопытством и подошли поближе. Помощник шерифа, крепко держа Бетти за руку, говорил какие-то общие слова, но они имели для нее то же значение, что и жужжание мухи. Пытаясь оторваться от него, Бетти бросилась вперед, толкнув своего преследователя. Потеряв равновесие, он упал на санитаров, и все трое мужчин врезались в охладитель воды, который рухнул на пол с грохотом, разнесшимся по всем этажам.

Воспользовавшись минутным замешательством пострадавших, Бетти успела проскочить в дверь лечебного отделения и оказалась лицом к лицу с персоналом травмпункта, в растерянности взиравшим на нее из-за своих аппаратов. Наконец, немного придя в себя, к ней обратилась нянька.

– Сюда нельзя, мадам, – сказала она, качая головой.

– Я хочу видеть Макса Темплтона.

– Вам придется подождать снаружи, мадам.

Бетти ловко увернулась от старушки, пронеслась мимо стеклянных шкафов с индивидуальными повязками и бросилась в дальний угол, закрытый ширмами. У себя за спиной она слышала возмущенные крики Они ее догоняли.

Они его спрятали. Макс, должно быть, мертв. Ее трясло от ужаса, пока она бежала от одной ширмы к другой. Кровати за первыми тремя были пусты. Перед четвертой помощник шерифа снова схватил ее. Бетти двинула его локтем по ребрам, и их обоих по инерции занесло за последнюю ширму.

Бетти ударилась о стену. Задыхаясь от бега и ужаса, она взглянула на кровать. Глубокий стон облегчения вырвался из ее груди:

– Макс!

Он выглядел ужасно – в синяках, грязный, с лицом, заклеенным пластырем. Вся его одежда была изорвана в клочья. Макс полулежал на приподнятой подушке. Сквозь марлевую повязку на его левой руке проступала кровь. Он уставился на нее, не скрывая удивления. Бетти склонилась над ним.

– Что случилось? Ты в порядке? – ее руки блуждали по его телу, ощупывая голову, живот, грудь. – Мой Бог, Макс, с тобой все нормально?

– Он в порядке, – прорычал помощник шерифа. – А вот вы арестованы.

Макс, наконец, отвел взгляд от Бетти и увидел у нее за спиной маленькую армию полицейских, санитаров и нянечек. Он понимающе кивнул им, указывая на Бетти.

– Она не всегда такая. Иногда она еще хуже.

Бетти, совершенно ослабев, прижалась головой к его плечу и взяла его здоровую руку в свои.

– Я думала, что ты… а ты, нет. Нет. Помощник шерифа деликатно кашлянул.

– Это гмм, ваша дама, судья?

Да – ответила Бетти. – Хочет он этого или нет.

Она почувствовала, как пальцы Макса сжали ее руку.

– Она со мной. Я сам позабочусь, если она снова взбесится.

Бетти посмотрела на зрителей.

– Я прошу прощения, – сказала она дрожащим голосом. – Я просто, я не знала ничего, кроме того, что дом сгорел, – она посмотрела на Макса. – Твой дом.

Нам с тобой не везет с недвижимостью Неосторожно шевельнув раненой рукой, Макс помощрился. Его усталые, покрасневшие глаза ласкали ее лицо. Он молчал, как будто в первый раз глядя на нее теплым, радостным взглядом. Этот взгляд заставил Бетти крепче прижаться к нему и с нежностью погладить по ввалившейся потемневшей щеке.

Присутствующие при этой сцене начали тихо расходиться, осторожно перешептываясь.

Бетти бессильно опустилась на стул рядом с кроватью Макса. Она не могла говорить. Покачивая головой в горько-сладком оцепенении, она, наконец, смогла произнести:

– Что случилось?

– Наша подвальная крыса решила отомстить.

Она откашлялась.

– Тот человек, которого мы поймали у меня в погребе? Грабитель?

Макс кивнул, болезненно поморщившись.

– Он вышел под залог до суда. Не знаю, имел ли он отношение к пожару в твоем доме, но он определенно нанес визит мне. Он подстроил что-то в газопроводе.

Бетти стало дурно.

– Он хотел убить тебя?

– Если честно, нет. Этот глупый ублюдок просто хотел сжечь мой дом. Он не знал, что я был внутри, – Макс закрыл глаза и хитро улыбнулся. – Зато теперь знает.

– Ты его сам схватил?

– Когда произошел взрыв, я спал на втором этаже. Дом почти провалился. Я проснулся в спальне, полной дыма. Половина этажа уже рухнула. Я бросился к окну и рукой разбил стекло. И тут увидел, как наш друг торопится к лесу за домом. Ну, я и отправился за ним.

Бетти всхлипнула и посмотрела на окровавленные бинты.

– Ты сильно ранен?

– Мне сделали несколько дюжин швов. Ничего серьезного.

– О, ничего серьезного, – поразилась она. – Ты не… где сейчас этот малый? Могу я увидеть его? И мне можно взять бейсбольную биту на свидание с ним?

– Слишком поздно. Он наверху. В хирургии. Ему скрепляют челюсть и выпрямляют нос, – Макс вдруг посерьезнел. – Был момент, когда я хотел убить его. Я мог легко это сделать. Но не сделал.

Он попробовал задорно улыбнуться, Бетти так любила эту улыбку. Но улыбка получилась грустной.

– Я становлюсь мягкотелым и сентиментальным.

Бетти всхлипнула и поцеловала его.

– Ты не мягкотелый. И мне ты нравишься сентиментальным.

Внезапно охрипшим голосом Макс прошептал:

– Хорошо. Но я чертовски хочу обнять тебя покрепче как можно скорее.

Она расплакалась и осторожно обняла его, положив голову ему на плечо.

– Я видела, что дом сгорел. А обстановка? Пожарники спасли что-нибудь?

– Нет, – ответил он мрачно – Включая и то, что осталось от твоей одежды.

– Максимилиан, может быть, над нами висит какое-нибудь проклятие?

– Похоже, что так.

Но в это время его здоровая рука так нежно гладила ее волосы, что было ясно он не думал сейчас о неудачах.

– Ты ведь вернулась.

– Я здесь живу, как ты знаешь.

Из груди Макса вырвался глубокий вздох.

– Но ты навсегда?

– Навсегда. Я ездила в Калифорнию, чтобы обрести уверенность в себе, – Бетти постучала пальцами по его грязной влажной рубашке. – И это все, чем я там занималась. Ты соображаешь, майор?

– Я соображаю, – прошептал он.

– А где Норма?

– Я попросил ее купить мне одежду. Только теперь размеры его потерь начали доходить до Бетти. Она снова тихо заплакала и еще крепче прижалась к Максу.

– Мне очень жаль, любимый.

– Мы оба теперь бездомные и раздетые. А я к тому же и безджипный. Эта чертова машина стояла слишком близко к дому.

– Скажи, пожалуйста, какую ты получишь страховку?

– Джип будет оплачен. А дом, ну, отчасти.

– Макс!

– Мой отец застраховал его на двадцать тысяч долларов. А я не нашел времени поменять полис. А ты знаешь, что такое двадцать тысяч долларов сегодня?

– Прекрасная двухместная кабинка?

– Верно.

Они оба замолчали.

– И таким образом, мы в одной лодке, – наконец сказала она.

– А эта лодка, похоже, быстро тонет, черт бы ее побрал, – продолжил Макс.

Бетти почувствовала острый укол разочарования. Разве он не видит возможности для них обоих вместе строить новый дом и новую жизнь? Она прикусила губу и молча поклялась себе любить его таким, какой он есть, надеясь на лучшее.

Она выпрямилась, продолжая нежно перебирать пальцами его волосы.

– Давай жить настоящим, майор.

Он взглянул на нее с грустным сомнением.

– Не верю, что это говоришь ты.

– Мы залижем твои раны, а потом понесем наши уставшие задницы в тихую, уютную гостиницу, открывшуюся на прошлой неделе.

– Бетти…

– Я слышала, что в комнатах есть ванная и горячая вода.

Он коснулся здоровой рукой ее волос поглаживая затылок и крепче прижимая к себе, чтобы лучше рассмотреть ее лицо.

У Бетти перехватило горло.

– Что случилось, Макс? Ничего, – с трудом произнес он. Я не собираюсь задаваться лишними вопросами. Я просто чертовски рад, что ты вернулась. Я люблю тебя. Все, чего я сейчас хочу это остаться с тобой наедине и не думать ни о чем.

Бетти кивнула, пряча свое разочарование.

Ему было больно, но меньше всего причиняли страдания физические раны. Макс почти не замечал своих ушибов, боли во всем теле, ноющей руки. Влюбленным взглядом он смотрел на спящую Бетти Мягкий свет ночника над кроватью отбрасывал блики на ее черные волосы и оттенял золотистый цвет кожи. Никогда еще он не видел ее такой красивой.

В его душе росло чувство мучительной горечи. Что может он сейчас дать этой восхитительной женщине? Как это будет выглядеть, если он теперь вдруг предложит ей провести с ним остаток жизни? Это было бы просто отвратительно, будто ему больше нечего терять и он делает предложение от безвыходности.

Нет, нельзя в такой ситуации показывать, что тигр обломал свои когти. Он должен сделать предложение, когда снова будет в силе, при деньгах, или когда она будет уверена, что он искренне этого хочет.

Макс прищурившись, посмотрел на ночной столик. Там лежал его бумажник. Единственное, что он смог спасти, из всего своего добра. В бумажнике была карточка Аудубона. Макс поморщился. Судьба забавно играет нами, сокращая варианты выбора. Бетти сонно пошевелилась, повернувшись в кольце его рук, и уткнулась лицом ему в грудь. Потом вытянулась, прикоснувшись к нему всем обнаженным телом, и Макс судорожно вздохнул. Она, похоже, чувствовала, что он смотрит на нее.

Немного отодвинувшись, Бетти посмотрела Максу в глаза.

– Ты в порядке?

– Да. Наслаждаюсь открывающимся видом, – заверил он.

Ее взволнованный пристальный взгляд говорил, что ответ ее не удовлетворил. Весь вечер она суетилась вокруг него, расчесывала ему волосы, пока он отмокал в горячей ванне, занимавшей угол комнаты. Она засовывала огромные куски пиццы ему в рот, когда он уже лежал в постели, Она втирала в его тело смягчающую подогретую мазь, а потом смягчала его душу нежными сладкими поцелуями.

Теперь Бетти перевернулась на спину, но не отодвинулась от Макса. Она медленно провела кончиками пальцев по его лицу, очерчивая темные круги под глазами.

– Не думай сегодня о случившемся, – нежно сказала она. – Все будет в порядке. Постарайся уснуть.

Он поцеловал кончик ее носа. Бетти изобразила удивление.

– Я и не знала, что выразила приглашение.

– Ты ведь не можешь видеть блеск собственных глаз. Это, определенно, приглашение.

Легким, осторожным движением он пробрался туда, где она была самой нежной и влажной.

– Тебе бы увидеть сейчас свои глаза, – озорно добавил он.

Бетти затрепетала, выгибаясь под его рукой. Ее лицо лучилось признательностью, поразившей его. Ее губы почти беззвучно зашевелились. Займись со мной любовью.

Его рот коснулся ее губ, заглушая неясные звуки, и произнес те же слова. Завтра наступит так скоро. Они не могут терять время. Он молился, чтобы и она это поняла.

Было смешно чувствовать себя такой счастливой. У нее не было дома, мебели и одежды. Все, что у нее осталось, лежало в чемодане в машине ее матери.

Бетти отпила апельсинового сока и улыбнулась сидящему рядом Максу Лучи солнца пробивались через кружевные занавески ресторана, в обеденном зале было тепло и приятно. Чуть больше часа назад Энди уехал на весь день, и сейчас они с Максом были в доме одни. Они пожарили себе яичницу и оладьи на большой промышленной плите. Эту кухню нельзя было назвать романтическим местом, но и она казалась милой после проведенной ими нежной, но бурной ночи.

Макс улыбнулся Бетти в ответ, но в лице его читалась какая-то обреченность. Его левая рука была плотно забинтована, и он уложил ее на стол. Мрачные мысли не покидали его, пока единственная работающая рука боролась с оладьями.

– Не хочешь, чтобы я помогла? – спросила Бетти. – Я могу нарезать оладьи на маленькие кусочки.

Он сухо усмехнулся.

Не надо. Я не собираюсь потом разыскивать их с микроскопом.

Бетти грустно посмотрела на него.

– Твоя самостоятельность очень кстати. Я, возможно, упал, но не умер, – его тон стал издевательским. Он с раздражением вонзил нож в оладьи. – Хочешь услышать и другие крылатые выражения?

Бетти медленно поставила свой сок на стол.

– Макс, я хочу, чтобы ты забрал свои деньги из моего бизнеса. Мы как-нибудь выкрутимся. Мы останемся партнерами…

– Нет. Я не беспомощный инвалид. Тебе эти деньги нужны для производства соуса. Я сам способен нести свой собственный вес. У тебя и так было много проблем со Слоуном Ричардсом. Я не хочу составить ему компанию.

– Но ведь это совсем иная ситуация, – сказала она с воодушевлением. – Макс, в чем, собственно, дело? Почему ты так со мной разговариваешь?

– Я хочу сделать для тебя все возможное. Потому что я люблю тебя.

Его мрачный вид потряс Бетти.

– Ты же знаешь: если двое любят друг друга, иногда один из них несет на себе и свой вес, и вес любимого. И оба знают, что в этом нет ничего унизительного, – она повертела салфетку и аккуратно сложила ее. – Я не собираюсь прибрать тебя к рукам с помощью застежки на кошельке.

Макс бросил свой нож и отодвинулся от стола. Он посмотрел на нее тяжелым взглядом.

– Я не говорил, что ты пытаешься надавить на меня.

– Но ты, кажется, сильно злишься и не хочешь принять мою помощь, – ее сердце готово было вырваться из груди. – Ты что, после вчерашнего чувствуешь какую-то зависимость от меня? Я думала, тебе нравится, когда тебя любят и о тебе заботятся. Значит, я ошибалась? Ты стараешься убедить меня, чтобы я оставила свои надежды стать когда-нибудь счастливой вместе с тобой.

– Мы отошли от темы. Я говорил о деньгах.

Бетти сковал страх. Она почти не дышала.

– Нет, – прошептала она. – Это что-то другое. Почему ты не расскажешь мне? Объясни, о чем мы, в действительности, говорим?

– Когда ты утром принимала душ, я позвонил Аудубону. Его не было, но он очень скоро позвонит.

Бетти схватилась за край стола.

– Ты же не собираешься…? Ты не.?

– Работа на Аудубона принесет дьявольски много денег. Да и работа не грязная. Защита людей, помощь в трудных ситуациях, возможно, спасение чьих-то жизней – это благородно. Я чувствую, что оставляю здешний магистрат ненапрасно.

– Тебе нужны деньги, а не слава?

– Да. Но я не бросаю тебя и этот город.

Я обязательно вернусь. Я собираюсь построить здесь новый дом – чертовски хороший дом.

Бетти, едва сдерживая дрожь, встала и уперлась руками в стол. Собрав все свои силы, чтобы не броситься к Максу, она тихо произнесла:

– Я думаю, что ты не вернешься. Я думаю, ты просто нашел причину, чтобы сбежать.

– Нет, детка, – он тоже встал, схватив ее одной рукой. Его грустный взгляд говорил, что он не хочет причинять ей боль. – Я знаю, сейчас ты не веришь, что я вернусь…

– И как долго ты собираешься упражнять свою гордость?

– Я не знаю. Это зависит от контракта, который мне предложит Аудубон. Несколько месяцев, год…

– И все это время я не буду видеть тебя?

– Нет-нет, конечно, мы будем видеться. Я постараюсь приезжать при каждом удобном случае.

– Но Аудубон дал понять, что он очень требователен и ждет от тебя полной самоотдачи.

– Да, это верно. Вот почему он так много платит. Его предложения очень прибыльны.

– Большую часть времени ты будешь на краю света, за тысячи миль от Вебстер Спрингс, – продолжала защищаться Бетти.

– Что значит расстояние, если я захочу увидеть тебя, – не сдавался Макс.

– У тебя и здесь достойная работа. Люди тебя ценят, и ты им нужен. Таким людям, как маленький Кристофер. Таким, как пожилая чета, у которой благодаря твоей щедрости получилась прекрасная свадьба. «Таким, как я, – молча подумала она, – которые поникнут и увянут, если ты уедешь».

– Посмотри на это иначе, – сказал он ей, и его голос прозвучал жестко. – Я хочу вложить средства в наше общее дело. И для этого мне нужно много денег.

– Когда ты ждешь звонка от Аудубона? – спросила она резко.

– Не знаю. Я оставил номер телефона Нормы, потому что буду у нее, – Макс слегка улыбнулся, с волнением вглядываясь в лицо Бетти. – Вчерашнее недоразумение нарушило мое расписание. У меня куча свадеб.

Бетти жалобно посмотрела на него и ничего не сказала. Его рука сжала ей запястье.

– Иди сюда, детка.

Но только он сам сдвинулся с места, огибая стол и притягивая ее к себе. Бетти стояла неподвижно, в молчаливом отчаянии, держась холодными пальцами за его талию. Она пыталась понять, почему любовь может таить в себе такие страшные сюрпризы.

– Ты думаешь совсем не о том, – прошептал Макс ей на ухо. – Я люблю тебя. Я тебя не бросаю. Дай мне возможность доказать это.

– У меня нет выбора.

Он крепче обнял ее, раненой рукой нежно лаская ее спину; она сжала руки в кулаки, но не убрала голову с его плеча. Ярость, смущение и любовь боролись в ней, и она не знала, что победит.

– Обо всем этом мы еще поговорим, – уверил он ее грубовато, но в его голосе она уловила несчастные нотки.

– Потом. Сейчас я… мне надо подумать. И пора открывать ресторан. Я знаю, что у тебя тоже есть дела – встретиться с людьми… – она замолчала, мучительно пытаясь собраться с мыслями. По разным местам поездить. О да. Он, определенно, собирался попутешествовать.

Они обменялись взглядами, полными страдания. Макс покачал головой.

– Бетти…

– Не надо, прошу тебя. Я приду к тебе вечером. Не говори сейчас ничего.

Он с трудом проглотил комок, грустно и разочарованно кивнул.

– Я пойду к шерифу, попрошу на время машину.

– Возьми лучше мерседес. Я уже пригнала свой автобус.

– Мерседес – это не мой стиль, детка, – он медленно поцеловал ее, закрыл глаза и потерся лбом о ее лоб. – Увидимся позже.

Бетти смотрела, как уходит Макс, а потом почти упала на стул. Будущее стало настоящим. И оно было пустым.

Эта пара, последняя у Макса на сегодняшний вечер, была и самой молодой: обоим было по двадцать с небольшим. Невеста оказалась милой пышной булочкой с испуганными глазами. Жених отличался развязностью завсегдатая субботних вечеринок, но улыбкой напоминал бойскаута. Они сперва собирались надеть костюмы, но торопливо отказались, когда Норма упомянула, что самая дешевая костюмированная свадьба стоит пятьдесят девять долларов девяносто пять центов.

Когда Макс посмотрел на Норму, она перевела взгляд на парочку и покачала головой. Обречены с самого начала, как бы говорила она.

Макс молча согласился. Но какого черта? Он переженил уже уйму пар, выглядевших такими же безнадежными. А несчастья, к которым они неслись, его не касались. Ему хватает своих собственных проблем.

Макс поправил длинный пиджак своего черного костюма и хлопнул в ладоши, как обычно, хотя его левая рука висела, плотно перебинтованная. Он был готов начинать свои обычные разглагольствования. Отчаянным усилием воли он заставил себя не думать сейчас о Бетти.

Но Бетти не знала об этом. Одна половинка двустворчатой двери в конце зала открылась, и она проскользнула внутрь. На ней были новые теннисные туфли, новые джинсы, футболка и серый свитер, а волосы она собрала на затылке в хвостик. Бетти выглядела усталой и поникшей. Максу невыносимо захотелось забыть обо всем на свете и отнести ее в их тихую комнату в гостинице.

Он встретился с ней взглядом, когда она устраивалась в заднем ряду. Глаза ее показались ему бездонными. Кроме него и Нормы, она была единственным зрителем на этом бракосочетании. Макс старался скрыть свою злость. Ничего не скажешь, очень торжественная атмосфера для свадьбы. Где благоговение, радость, восторг?

Задняя дверь вновь открылась. В зал, удивленно оглядываясь, вошел Аудубон. Заметив Бетти, он кивнул ей, на что та угрожающе выпрямилась. Аудубон снял невидимую соринку с летней куртки, которая вместе с черными брюками и белым свитером составляла его костюм. Он сел между возвышением и Бетти и, немного нахмурившись, перевел взгляд с нее на Макса.

Макс молча выругался. Аудубон не стал звонить, он прилетел из Вирджинии, чтобы договориться обо всем лично. Скорее всего, у него в лимузине уже лежит контракт, который остается только подписать, Он не из тех, кто упускает свой шанс, когда победа уже у него в руках.

– Почему вы здесь? – торжественно-требовательно выговорил он наконец, сердито глядя на молодых.

Они дружно подскочили. Жених от смущения покраснел.

– Вы считаете, что нам не следует быть здесь?

– Я этого не знаю. Зачем вы женитесь?

– П-потому ч-то мы л-любим друг друга.

– Этого недостаточно, – резко ответил ей Макс. – Вы и должны тем или иным образом любить друг друга. Вы должны быть готовы любить друг друга даже тогда, когда один из вас уже не сможет этого делать.

– У нас все это есть, – защищался жених.

– Расскажите мне что-нибудь еще! Вы оба похожи на людей, у которых нет лишних десяти центов. Разве так начинают супружескую жизнь? У вас есть жилье?

– Прекрати, Макс! – резко произнесла Бетти.

– Неважно, что у вас немного денег и нет приличного жилья или хорошей работы. Если вы, действительно, хотите заботиться друг о друге до конца жизни, хотите все разделить пополам, вы сумеете создать настоящую семью.

– Я работаю на газозаправке на седьмом скоростном шоссе, – ответил ей жених. – И я только что купил двуспальный трейлер.

Макс покачал головой.

– Но если ты потеряешь работу? Как ты рассчитаешься с кредитом?

– Я найду другую работу. Невеста вдруг повернулась к Максу и гордо подняла голову.

– Я смогу выплачивать наш долг. Днем я работаю в закусочной «Гамбургер», а ночью подрабатываю в прачечной.

Бетти захлопала в ладоши.

– Вам будет хорошо вместе.

– А что, если он захочет дать ей больше, чем способен, и ему придется поступить так, что ей будет больно? – вслух произнес Макс.

Злость исчезла с лица Бетти:

– Мы все еще говорим о деньгах, или мы говорим о преданности, терпимости и обещаниях, основанных на взаимном доверии?

– Мы говорим о деньгах. Все остальное он может дать сейчас, все, потому что он никогда не перестанет любить ее.

– А если она верит в будущее больше, чем в прошлое? Если она верит ему так, как никому до сих пор не верила, потому что он всегда был честен с ней.

Жених и невеста посмотрели друг на друга, совсем не понимая, о чем идет речь.

– Чего? – спросил жених.

В дальнем конце зала Аудубон прислонился к спинке стоящего впереди стула, опершись подбородком на руку. Он был ужасно сердит.

– Чшш, дети. Мы здесь всего лишь зрители.

Макс продолжал не отрываясь смотреть на Бетти.

– Он не всегда был честен. Он позволил ей думать, что зарабатывать деньги он хочет больше, чем остаться с ней. Он считал, что деньги позволят ему заставить ее больше верить в его чувства.

– Он думал, что она не догадывалась об истинных мотивах его решения?

Макс утвердительно кивнул.

– Значит, он ошибался, да?

– Вне всякого сомнения.

– Ты думаешь, он останется с ней?

– Вне всякого сомнения.

– Ты думаешь, она поверит ему, если он скажет, что в будущем видит себя супругом и отцом?

– О, больше всего на свете она хочет верить этому.

– Как ты думаешь, она выйдет за него замуж?

– При первой же возможности.

Он схватил ее и прижал к своей груди.

– Тогда они точно должны пожениться. Жених и невеста с надеждой посмотрели на них.

– И мы тоже?

– И вы тоже.

Он вздохнул, когда Бетти счастливо рассмеялась и поцеловала его в шею. Норма вскрикнула от радости. Аудубон встал с преувеличенным достоинством. Печальная улыбка тронула его губы.

– Мне кажется, – сухо сказал он, – я не должен удивляться.

Крепко прижавшись друг к другу в темноте ночи, они, наконец, успокоились. Всякий раз их попытки быть серьезными и обсудить будущее прерывались настоящим, и они снова и снова занимались любовью.

– Нам негде жить, – напомнил он ей. – И почти не в чем выйти на люди.

– Не говоря уже о единственной зубной щетке.

– Не пора ли тебе купить для себя розовую?

– Мы соберем все наши финансы и купим голубую.

– О'кей! Я счастлив.

– Ты чувствуешь себя счастливым? Очень счастливым? О, Максимилиан!

– Да перестань же, наконец, меня провоцировать. Убери руки и полежи спокойно. Ты можешь быть серьезной? Скажи, какую свадьбу ты хочешь?

– А почему бы не в военном стиле? Мне хочется увидеть тебя в военной форме. И мы могли бы пригласить твоих друзей по Корпусу.

– Мне нравится эта идея, – серьезно ответил Макс. – Я буду величественным, вот увидишь. И я сделаю все, чтобы наша свадьба не была похожа ни на одну из тех, в которых до сих пор мне приходилось участвовать. Поверь, для меня это совсем не шутка.

Бетти поцеловала его.

– Но ты же не позволишь мне выглядеть мрачной и консервативной, чтобы соответствовать твоему величию, майор?

– Ты можешь надеть наряд Дейзи Мае. Они оба рассмеялись.

– Я так не считаю, – сказала Бетти.-Скорее я позволю Фоксу По быть моим пажом. Это оживит церемонию.

Теперь уже он помешал продолжению их беседы. Бетти счастливо вздохнула, когда он снова принялся ласкать ее. И как это мужчина может проделывать такие вещи всего одной здоровой рукой?

– Наконец-то я могу рассчитывать на такое внимание, – прошептала Бетти, когда Макс нежно приник к ней.

– Я гарантирую, что ты его получишь. И всю мою любовь в придачу.

Бетти провела кончиком пальца по его губам, зная, что он улыбнется, раньше, чем почувствовала это.

Прижавшись к Максу, Бетти поцеловала его. И вдруг совершенно ясно она поняла, что в этих объятиях ее будущее полно спокойствия и счастья.

1

foux pas (фр). – ложный шаг

2

Вид североамериканского орешника.

3

Известный американский кларнетист, руководитель джаз-оркестра

4

Belle (фр. разг.) – животик, брюшко, пузо

5

BBQ (би-би-кью) – произношение инициалов Бетти совпадает по звучанию со словом, обозначающим вид копченостей

6

Персонаж романа М. Митчелл «Унесенные ветром»

7

галлон – единица емкости (в США 1 ггал. жидкости равен 3,785 л)

8

Хэллоуин (хэлло'уин) – праздник, отмечаемый в канун Дня всех святых – 31 октября

9

Речь идет об одной из наиболее низких оценок уровня интеллектуального развития в американской системе тестов

10

День Благодарения отмечается в четвертый четверг ноября. Праздник связан с историей первых американских поселенцев (нач. XVII в.), оставшихся в живых после долгого, тяжелого путешествия. Отмечается ежегодно с 60-х гг. XIX в. по решению А. Линкольна