Питер сидел в номере за столиком напротив Стеллы. Он едва сдерживался от радостного возбуждения. Вот уже два часа он выигрывал. Стопка монет, стоявшая перед ним, выросла в целую горку.
      В отличие от игорных притонов Лондона у них не было ящичка для карт, такой маленькой машинки с пружиной, из которой выскакивала следующая карта. Поэтому карты раздавал Джервис, доставая их из-под колоды. Питер и Стелла делали ставки на выпавшую карту.
      В перерывах Джервис лениво полировал носовым платком свой дуэльный пистолет, наводя блеск на длинный ствол. Питер пообещал себе, что купит такое же прекрасное оружие, когда заживет как настоящий джентльмен… Если папа не затащит его обратно домой.
      Домой, где мама погладит его по голове и поцелует. Домой, где они с братьями будут сражаться мечами, сделанными из палок, куда иногда будет заходить миссис Кэти и приносить сладости.
      Отогнав мысли о доме, мальчуган положил монету на середину обшарпанного стола.
      – Ставлю гинею на пики.
      – Жадина, – проворчала Стелла. – У меня осталось несколько шиллингов. Ставлю все на черви.
      – Готовы? – спросил Джервис.
      Стелла лениво помахала рукой. Питер подался вперед, облокотившись на стол.
      Джервис в последний раз любовно вытер пистолет. Затем торжественно выложил карту и поднял руку.
      Дама пик.
      Питер шумно выдохнул. Он сгреб монеты в свою кучу. Его выигрыш теперь во много раз покрывал стоимость тех дурацких часов, которые он проиграл накануне.
      – Я богач! Я богач!
      – А я проигралась дочиста. – Стелла улыбнулась, показывая мелкие белые зубы. – Наконец-то время немного вздремнуть, дорогой Питер. Помнишь?
      Радостное настроение исчезло как лопнувший пузырь. Когда они приехали сюда, Стелла захотела, чтобы они все втроем легли на кровать. Им надо отдохнуть, сказала она, от утомительной поездки. Широко зевая, Джервис с ней согласился.
      Питер запротестовал, говоря, что он спал днем только когда был младенцем. Кроме того, ему хотелось научиться играть в фараон, как все блестящие повесы Лондона. Он сказал, что они с Джервисом могут спать, а он пойдет в пивную и найдет там себе партнера.
      Было видно, что Стелла страшно недовольна. Они с Джервисом отошли в дальний угол и начали шептаться. Затем Стелла снова заулыбалась, а Джервис предложил сыграть несколько партий при условии, что Питер обещает потом отдохнуть.
      Сейчас Питер пожалел о сделке. Затолкав монеты в карман штанов, он пробормотал:
      – Я не устал.
      Стелла положила руку на его колено.
      – Дорогой, джентльмен никогда не отказывается от своих слов.
      Несколько монет выкатились на стол. Ему не нравилось, как она трогает его. Совсем не так, как мать или миссис Кэти. Их объятия лишь смущали его. А от этого он чувствовал себя как-то странно, ему было жарко и… противно.
      Мальчик отстранился и схватил катившееся пенни.
      – Я голоден.
      – Ужин будет по крайней мере через час или два, – сказала, поднимаясь, Стелла. – А тем временем…
      – И я хочу пить. Пойду попрошу у хозяина еще имбирного пива. – Питер направился к двери.
      Стелла быстро преградила ему дорогу:
      – Послушай-ка, щенок…
      – Спрячь свои коготки, киска, – сказал Джервис. – Парень может сделать пару глотков моего эля. Может, это сделает его сговорчивее.
      Они со Стеллой тайком переглянулись. Он наполнил кружку, стоявшую на подносе возле кровати, а Стелла снова заулыбалась.
      – Пей на здоровье, – сказал Джервис.
      Питер посмотрел на темную жидкость. Пахло мокрой овечьей шерстью.
      – Папа снова меня выпорет за то, что я пью вино.
      – Папа не узнает, – сказал, хлопая Питера по спине, Джервис. – Если хочешь быть джентльменом, ты должен научиться пить так, как пьют настоящие повесы.
      Питер храбро поднял кружку и отхлебнул. От горечи эля он захлебнулся. И невольно выплюнул жидкость.
      – А-ах! – разозлился Джервис, глядя на свой забрызганный желтый жилет и голубые панталоны. – Поганый ублюдок! Посмотри, что ты наделал. Портной содрал с меня большие деньги за этот костюм.
      Его гнев испугал мальчика. Мама и папа никогда не обзывали его плохими словами.
      – П-простите.
      – Ничего, мой ягненочек, – погладила Стелла лацкан сюртука Джервиса. – Твоя одежда высохнет. Ты все равно собирался ее снять, пока мы немного вздремнем, помнишь? Может, нам сейчас и раздеться?
      – А, да, – оживился Джервис. – Давай, мальчик. Снимай штаны.
      Питер от потрясения не мог пошевельнуться. Раздеться? Перед Стеллой? Какие странные эти лондонцы – спят днем.
      И вдруг он понял. Они затевали что-то плохое. Да, не такая уж он деревенщина. Он догадался, чего они хотели.
      Они хотели украсть выигранные им деньги, когда он заснет.
      Джервис остался лишь в панталонах и рубашке. Стелла налила ему еще кружку эля.
      В панике Питер посмотрел на дверь. Он бегает быстрее, чем эти горожане.
      А вдруг они скажут хозяину, что он украл деньги? Его могут бросить в тюрьму на всю жизнь. Его затошнило. Он жалел, что согласился ехать с незнакомыми людьми.
      Питер расправил плечи. Два вора не одолеют лейтенанта Питера Аллена Гаппи. У него возник собственный план.
 
      – И это весь ваш блестящий план? – прошептала Кэтрин. – Постучать в дверь и притвориться хозяином?
      Она сердито смотрела на Берка, отвечавшего таким же взглядом. Они стояли лицом к лицу в темном коридоре гостиницы. Кэтрин чувствовала затхлый запах отбросов и эля.
      И неотразимое ощущение присутствия мужчины. Несмотря на то что она беспокоилась о Питере, тепло разливалось по ее телу. Прошло более недели после того страстного поцелуя в хижине, но воспоминание о нем с удивительной ясностью всплывало в памяти. Хотелось снова встать на цыпочки и всем телом прижаться к нему. Хотелось погрузиться в опьяняющее состояние от сознания, что она нужна мужчине. Хотелось…
      Кэтрин оборвала эти невольные мысли. Она хотела привезти домой Питера, живого и здорового, и это все.
      – Иногда самые простые планы оказываются самыми лучшими, – тихо заметил Берк, – И если у вас нет лучшего предложения, поступим по-моему.
      – Нам следовало обратиться к закону. Если сэр Джервис Пендлтон хотя бы наполовину таков, каким вы его описываете, то в ситуацию должны вмешаться местные власти.
      – Джервису всегда удается выскользнуть из самого неприятного положения. – Лицо Берка стало суровым. – Немногие знают о тайной стороне его жизни – ему по вкусу мальчики.
      Кэтрин уставилась на Гришема. Затем, поняв, она пришла в ужас.
      – Вы не можете иметь в виду… конечно, он не будет… с Питером.
      – Не будет, если я вмешаюсь. – Берк неожиданно ласково погладил ее щеку. – А теперь держитесь сзади. Обещаете?
      Она смогла лишь кивнуть.
      Он легким шагом прошел по коридору, остановился у двери и прислушался. Высокий, атлетически сложенный, в прекрасном сюртуке, обтягивающем широкие плечи, он имел вид человека, готового, к действию. Темный локон спускался полумесяцем на его лоб, делая Берка похожим на пирата.
      Кэтрин подошла к нему.
      – Вы слышите Питера? – шепотом спросила она.
      Приложив палец к губам, он покачал головой. Его взгляд был полон решимости. Между ними возникла какая-то связь, и это впечатление поколебало ее веру в их несовместимость. Он мог бы провести день в обычных пустых бесцельных занятиях, а вместо этого вызвался спасать сбежавшего мальчишку. Сознание этого грело ее сердце.
      Кэтрин, протиснулась к двери и прижала ухо к деревянной панели. Изнутри смутно доносились то тихие, то громкие голоса. Но шум из пивной не позволял разобрать слова.
      Берк постучал в дверь. Никто не ответил. В конце коридора послышался скребущий звук, и Кэтрин вздрогнула, когда всего лишь в футе от нее темная тень крысы шмыгнула в нору под плинтусом.
      Берк постучал громче.
      – Это Вустер, – крикнул он. – Вам посылка. Может, очень ценная. Откройте!
      Перекрывая шум, доносившийся из пивной, раздался приглушенный звук выстрела. Затем женский крик.
      – Боже! – вырвалось у Кэтрин. – Питер!
      – Оставайтесь здесь! – С этими словами Берк распахнул дверь и вбежал внутрь.
      Кэтрин на мгновение замешкалась, но страх за Питера оказался сильнее опасения за свою жизнь.
      Она вошла в тесную комнату. Скользнула взглядом по кровати под выцветшим красным пологом, разбросанной по ней одежде, игральным картам на круглом столе, валявшейся на полу пивной кружке.
      И затем увидела Питера.
      В его дрожащих руках был дымящийся длинноствольный пистолет. Перед ним мужчина в одном нижнем белье поддерживал полураздетую женщину. Темное пятно расплывалось на оборках ее рубашки, и что-то капало на пол.
      – Господи, он застрелил меня! – кричала она. – Я умираю.
      – Черт, ты испачкаешь меня.
      Кэтрин застыла в изумлении. Сердце ее бешено колотилось. Она заморгала, чтобы убедиться, что ей не чудится эта женщина.
      Это была мисс Стелла Секстон. Шлюха, которую Берк подарил Альфреду.
      – Милорд! – взвыла Стелла, протягивая к нему руки. – Вы пришли, чтобы спасти меня.
      Берк схватил с умывальника полотенце и наклонился осмотреть рану.
      – Это не кровь. Это эль. И к тому же дрянной.
      – Не может быть. – У женщины затрепетали ноздри. – Ну, я могла уронить свою кружку. Во всем виновата эта маленькая тварь.
      Питер, с полными слез глазами, осторожно вышел вперед:
      – Я не собирался стрелять. Честно. Только хотел припугнуть вас…
      – Бешеный! – взвизгнула Стелла. – Не подходи ко мне, страшилище! Ты опять выстрелишь в меня!
      – Ради Бога, неужели вы не видите, как напуган ребенок? – Берк встряхнул ее, – И он больше не выстрелит. В пистолете только один заряд.
      У Питера опустились плечи и губы дрожали. Кэтрин обняла его за плечи. Он повернул к ней свое веснушчатое лицо.
      – Это вышло случайно, миссис Кэти. Я ужасно сожалею.
      – Я знаю, – тихо сказала она. – Дай мне пистолет.
      Шмыгая носом, мальчик отдал оружие. Его тяжесть удивила Кэтрин. Она осторожно положила пистолет рядом с собой.
      Стелла поднесла руку ко лбу.
      – О, кажется, я потеряю сознание.
      – Тогда вам лучше сесть, – сказал Берк.
      Он подвел ее к кровати. Там она ухватилась за него и принялась стонать, ее груди, словно круглые дыни, почти вываливались из выреза рубашки. Ярость и отвращение охватили Кэтрин. Помнил ли Берк, как целовал Стеллу на глазах у толпы?
      – Вы такой герой, милорд, – с придыханием говорила Стелла. – Какое чудо привело вас ко мне снова?
      – Я искал Питера, – сухо ответил Берк, – а не вас.
      – Этого маленького негодяя? – Она выпятила губу. – Подумать только, наброситься на меня. И это после всего, что я для него сделала.
      – А что именно вы сделали?
      – Мы подвезли его, вот что. И я позволила ему выиграть у меня все деньги. Вот благодарность за мою доброту.
      – Понятно. – Острый взгляд Берка скользнул по человеку с голой грудью. – А вы, Джервис? Вы так одеты для занятий добрыми делами?
      Джервис снял рубашку со спинки стула.
      – Я просто переодевался. И это вас не касается.
      – Меня касается то, что я застаю вас в ту минуту, когда вы пытаетесь развратить невинного мальчика.
      Джервис рассмеялся:
      – Хотите его для себя, Торнуолд? А я все эти годы думал, что вы интересуетесь только прекрасным полом. Знай я о ваших прочих пристрастиях, предоставил бы вам любое количество мальчиков…
      Берк размахнулся и ударил Джервиса кулаком в лицо. Тот отлетел назад, круша по пути столик и стулья, и с грохотом свалился на пол бесформенной грудой, осыпанный, словно снегом, игральными картами. Кровь сочилась из разбитых губ.
      Кэтрин стояла широко раскрыв глаза. Все произошло так быстро. Ей доставляло жгучее удовольствие видеть это грязное животное поверженным. Питер восхищенно присвистнул.
      Джервис со стоном сел. Держась за челюсть, он выплюнул на пол маленький белый предмет. Затем дотронулся кончиком языка до пустоты, где еще недавно находился его передний зуб.
      – Будь ты проклят, Торнуолд, ты ишуродовал мне рот…
      – Нет, это вы будьте прокляты! – двинулась на Джервиса Кэтрин. – Вы заслуживаете даже большего за свои непристойные инсинуации.
      – Какой дьявол прошил вас?..
      – Уж конечно, не дьявол; кажется, это вы в союзе с дьяволом. – Она передала пистолет Берку, с интересом наблюдавшему за ней. – Я позабочусь, чтобы это стало известно властям.
      Джервис неуклюже встал на ноги, подол рубашки болтался вокруг его ног.
      – Давайте, сообщайте. А мне придетша шкажать, что мальчишка мошенник, выманил у нас деньги, украл мой пиштолет и штрелял в бежашитную леди.
      – Джентльмен не стал бы выставлять себя на посмешище, – отрезала Кэтрин.
      – Но мы все же не настаиваем на обвинениях, – сказал Берк, затыкая за пояс пистолет. – Мы уезжаем.
      – Вы отпускаете их? – изумилась Кэтрин. – Это что – воровской закон чести?
      – Да, – ответил он. – Мы, распутники, держимся друг за друга.
      Она понимала, что несправедлива к нему, ибо показания сэра Джервиса в суде превратят это дело в обычный побег из дома. Но она была слишком зла, чтобы отказаться от своих слов.
      Стелла вскочила и прильнула к Берку.
      – Милорд, может быть, вы позволите мне заплатить вам за помощь.
      Волна ярости захлестнула Кэтрин. Она подняла с пола полупенсовик и швырнула в Стеллу. Монета, отскочив, провалилась в темную ложбинку между грудей, женщина вскрикнула от удивления.
      – Вот, – сказала Кэтрин, – это все, чего вы стоите.
      Берк взял ее за плечо. Его глаза блестели, но губы были сурово сжаты.
      – Думаю, мы злоупотребляем гостеприимством.
      Они двинулись к дверям, за ними не отставая, как утенок за матерью, семенил Питер.
      – Пошлушайте! – крикнул им вслед Джервис. – Мой пиштолет…
      – Я присоединю его к своей коллекции, – сказал Берк, закрывая дверь, с тем чтобы не слышать последнего шепелявого проклятия Джервиса.
      Возле конюшни Питер остановился и, опустив голову, стал ковырять землю носком сапога. Послеполуденное солнце освещало его трогательно тонкую согнутую шею.
      Кэтрин тревожилась, что в гостинице произошло что-то еще и мальчику стыдно признаться в этом. Она крепко прижала его к себе.
      – Ты уверен, что с тобой все в порядке? Они не… заставляли тебя делать что-нибудь, чего бы тебе не хотелось?
      По его голубым глазам было видно, что он смутился.
      – Они хотели, чтобы я лег спать. Но днем я никогда не сплю.
      Берк присел на корточки.
      – Есть такие взрослые, которым нравится делать детям больно. Никогда не позволяй трогать тебя там, где тебе неприятно.
      – О! – Питер свел брови, осмысливая совет. – Миссис Кэти?
      – Да?
      – Я боюсь возвращаться домой, – сказал он, еще ниже опуская плечи. – Папа запрет меня в комнате до конца жизни.
      Вдыхая его детский запах, Кэтрин снова думала о своем решении. Поскольку она не могла иметь детей, ей очень хотелось поскорее открыть свою школу.
      – Ты не должен беспокоиться, Питер, – сказала она, переходя на местный язык, язык ее юности. – Родители тебя очень любят. Помнишь притчу о блудном сыне? Отец устроил пир в честь возвращения своего сына.
      Питер не перестал хмуриться.
      – Но я так плохо вел себя.
      – Настоящий джентльмен не боится признавать свои ошибки, – сказал Берк, вставая и хлопая мальчика по спине.
      Они понимающе, как мужчина с мужчиной, переглянулись.
      – Ладно, – сказал Питер. – Я поеду домой.
      Когда Берк помогал Кэтрин взбираться на лошадь, она не удержалась, чтобы не заметить:
      – Как приятно, что вам представился случай возобновить знакомство с мисс Стеллой Секстой.
      Легкий румянец окрасил его щеки. Он с подозрением посмотрел на нее:
      – Откуда вы узнали, что это она?
      Кэтрин была готова откусить свой язык. Слишком поздно она вспомнила, что Стелла не назвала своего имени. Но может быть, ему пора узнать правду или хотя бы часть правды.
      – В ту ночь я была там. – Наклонившись, Кэтрин тихо заговорила, чтобы не услышал Питер: – Я приехала в Лондон, чтобы сообщить Альфреду… э… сделать мужу сюрприз. Но я не застала его проводящим дома тихий, вечер, а, заглянув в одну из комнат, стала свидетельницей отвратительной сцены. Не стоит и говорить, что я поспешила уйти.
      Желваки заходили на скулах Гришема.
      – Альфред никогда не говорил мне об этом.
      – Я его просила. Ситуация была такова, что ни одна респектабельная дама не пожелала бы в ней оказаться.
      Берк накрыл ладонью ее руку, державшую повод.
      – Мне очень жаль, Кэтрин. Это была ошибка. Я никогда не желал причинить вам боль.
      Ошибка. Трагедия, сделавшая ее бесплодной. Она никогда не смогла бы поделиться своим тайным горем с человеком, подобным Берку.
      Но нежность и тепло его прикосновения тронули ее. Она пыталась вернуть свой праведный гнев.
      – Возможно, вам бы хотелось вернуться к ней. Мисс Секстон, вы и сэр Джервис составили бы веселую троицу.
      Он сжал челюсти. Затем в его глазах загорелся знакомый огонек.
      – Я теперь предпочитаю быть вдвоем. Один на один.
      Жаркая волна поднималась из глубины ее тела. Она с такой силой натянула поводья, что лошадь повернула в сторону.
      – Просто проводите меня домой.
      – Как пожелаете. – Он отошел от нее и подсадил Питера в седло.
      Кэтрин, прищурившись, смотрела на заходящее солнце и старалась не думать о своем безрассудном влечении к Берку Гришему. Бал. Она должна помнить о своих обязанностях. Гости начнут прибывать на это торжество, на котором Пруденс и Присцилла будут представлены местному высшему обществу, в восемь часов. И что еще более важно, это походило на сигнал к началу охоты на женихов. Лорена никогда не простит ей, если Берк не пригласит Присциллу на первый танец.
      Кэтрин вздернула подбородок. Пусть ругается эта женщина. Если бы не сообразительность Берка, они не успели бы вовремя найти Питера. Дрожь пробежала по ее спине, когда она представила, что мальчика могли лишить невинности таким гнусным образом.
      Питер сидел на черном жеребце впереди Берка. Оборачиваясь, он с обожанием смотрел на своего спасителя.
      – Никогда не видел, чтобы одним ударом сбивали с ног.
      Берк рассмеялся и пошевелил пальцами, сжимавшими поводья.
      – Не советую делать это самому. Рука у меня чертовски болит.
      – А не могли бы вы научить меня драться? Пожалуйста!
      – Этому за один день не научишься. Я много часов тренировался на ринге клуба «Джентльмен Джексон».
      – Когда-нибудь я тоже стану джентльменом. Буду драться на дуэли. Буду играть в карты и стану богатым…
      – Полегче, разбойник. Я выигрывал время от времени, но и проиграл черт знает сколько. Игра – это как большая ваза с конфетами. Если съешь слишком много, кончится тем, что у тебя заболит живот. – Берк подмигнул Кэтрин. – Кроме того, не будешь настороже – миссис Кэти бросит твою колоду в камин.
      Кэтрин вцепилась ногтями в повод. Однажды она так и сделала. Это произошло, когда Альфред проигрался в пух и прах.
      Но как Берк мог об этом узнать? Если только Альфред не рассказал ему.
      Ей стало нехорошо от мысли, что их семейные ссоры во всех подробностях известны человеку, с которым в то время она даже не была знакома. Ей было больно думать, что Альфред доверял свои беды и горести приятелю, отказываясь делиться сокровенными мыслями с женой.
      Кэтрин разжала пальцы. Возможно, она придала слишком большое значение случайному замечанию. Ведь даже с матерью Альфред не делился всеми подробностями семейной жизни.
      Питер доверчиво прильнул к Берку и засыпал вопросами о жизни высшего света. Кэтрин удивило, как граф умело подчеркивал опасности беспутной жизни. Странно. Она думала о нем как о хищнике, которого заботит только удовлетворение потребности в развлечениях. Теперь под внешностью распутника разглядела человека, с большой добротой относящегося к впечатлительному ребенку. Был ли он по-прежнему полуночным ястребом, каким она видела его четыре года назад?
      Или он изменился?
      Кэтрин вдруг поняла, как ничтожно мало она знала о Берке Гришеме. Он был наследником маркиза Уэстхейвена, и ему принадлежало имение в Корнуолле. И если не считать единственного раза, когда она видела его в Лондоне, жизнь Гришема оставалась для нее тайной.
      Наблюдая, как Берк разговаривает с Питером, она думала, не хочет ли он иметь собственного сына. Конечно, хочет! Все мужчины хотят иметь наследника. И здоровую женщину, которая могла бы удовлетворить их отцовские амбиции.
      Острая боль одиночества охватила ее. Однако, глядя на Берка, она чувствовала, как что-то оживает внутри и становится теплее на сердце. Это, безусловно, всего лишь дружба, убеждала себя Кэтрин.
      Она была слишком рассудительной женщиной, чтобы полюбить негодяя.

      Где же она, черт побери?
      Берк, укрывшись в нише, обвел взглядом бальный зал, высокие позолоченные колонны, расписной потолок, хрустальные люстры с горящими свечами. Спустившись по лестнице в западном крыле, которой редко пользовались, он незамеченным вошел в заполненный гостями зал через дверь рядом с оркестром. Музыканты наигрывали какую-то сельскую мелодию, а Пруденс и Присцилла танцевали, хотя Берк не мог отличить одну хихикающую девицу от другой.
      Да он и не пытался.
      В зале было жарко и душно. Он никогда не любил такие празднества. Берк предпочитал испытывать судьбу в игорных заведениях, обедать в клубе с приятелями, наслаждаться чувственными объятиями очередной милашки.
      Так он проводил время до тех пор, пока французская пуля навсегда не изменила его жизнь и, погрузив в темноту, не показала свет, такой чистый и сияющий от наполнявшей его любви, что даже теперь у Берка сжималось горло от мучительного ощущения потери.
      Драгоценные воспоминания он хранил в самом потаенном уголке души и отнюдь не собирался предаваться этому безумию. Ему необходимо было найти одну женщину.
      Где же, черт побери, Кэтрин?
      Зал простирался перед ним как оживший гобелен – дамы в платьях всех цветов радуги, мужчины в вечерних черных костюмах с белыми галстуками. В поисках места для лучшего обзора Берк прошел вдоль стен зала. Дамы смотрели на него и перешептывались, прикрываясь веерами. Дебютантки таращили глаза с нескрываемым восхищением. Привыкший к сплетням и домыслам, он ни на кого не обращал внимания.
      От группы дам отделилась одна леди и медленно пробиралась через толпу к главному входу, где стояла Лорена, встречая запоздалых гостей.
      Скоро начнется охота, с сарказмом подумал Гришем. Через несколько минут мадам Бонапарт набросится на него и возьмет в плен. Такова была цена за его пребывание в этом доме в качестве гостя.
      За возможность оставаться рядом с Кэтрин Сноу. Узнать ее тайны. Отдать дань своему наваждению.
      Где же она?
      Остановившись перед занавешенной нишей, в которой на пьедестале стояла греческая ваза, Берк снова оглядел зал, но напрасно. Расставаясь с ней в конюшне после того, как они благополучно доставили Питера домой, Берк снова вырвал у нее обещание танцевать с ним. Прелесть ее нерешительной улыбки запечатлелась в его памяти.
      Кэтрин начинала лучше относиться к нему, это он заметил.
      Берк одевался к балу с непривычной быстротой, отдавая приказания Троттеру так резко, что из-за неправильно завязанного галстука довел несчастного камердинера до отчаяния.
      У него стеснило дыхание и вспотели ладони, как у юнца, готовившегося к свиданию со своей первой девушкой.
      Желать вдову своего лучшего друга, смерть которого тяжелым камнем лежала на совести Берка, было бесчестно.
      Альфред поручил ему заботиться о ней, а не разбивать сердце.
      Добиваясь Кэтрин, Гришем затеял опасную игру. Ставки были высоки даже для него, риск причинить Кэтрин еще большие страдания – слишком велик. Из его страстного увлечения никогда ничего не выйдет. Ничего!
      И все же Берк не мог сдержать желания продолжить эту игру. Еще совсем немного. Просто чтобы узнать, действительно ли она к нему неравнодушна. Он продал бы свою черную душу за еще одну ее улыбку.
      Занавес за спиной чуть заметно колыхнулся, и Берк оглянулся. В щелочке между алых складок блестел светлый глаз.
      Удивленный, Берк раздвинул занавеси.
      В узкой нише прятался кузен Альфреда, Фабиан. Испуганно вскрикнув, он забился еще дальше в угол. У него в ногах, как всегда, сидела Леди и помахивала золотистым хвостом.
      – Выходите и присоединяйтесь к гостям, – предложил Берк.
      Фабиан затряс головой.
      – Не могу, – прошептал он. – М-меня увидит тетя Лорена.
      – Так вы тоже избегаете ее?
      – Она хочет сегодня объявить о моей помолвке с м-мисс Пруденс. А я н-не хочу на ней жениться.
      Берк почувствовал родственную душу. Они оба были целью замыслов Лорены. Хозяина имения, Фабиана Сноу, уже довели до того, что он прятался по закоулкам.
      У Берка мелькнула догадка, и он спросил:
      – Вы выбрали в жены другую женщину?
      Щеки Фабиана вспыхнули, и он кивнул.
      – Н-но она слишком красива для меня.
      Господи, он, должно быть, имеет в виду девчонку, с которой целовался в винном погребе. Берк видел хорошенькую горничную, когда та приносила ему воду для умывания; она казалась веселой и простой, хотя и слишком кокетливой. Однако немного лоска, и девица могла оказаться именно; той женщиной, которая вытащила бы Фабиана из его раковины.
      – Вы уже просили эту девушку выйти за вас?
      Растрепанные волосы не позволяли видеть выражение лица Сноу – Фабиан наклонился, чтобы погладить собаку.
      – Я-я не мог. Сначала я должен покорить ее сердце.
      Странная тоска овладела душой Берка. Какая очаровательная наивность думать, что сердце можно уговорить и покорить, что любовь приносит покой, а не тревогу.
      – Если вы не возражаете против небольшого совета, – сказал он, – я бы не ждал слишком долго. Ее может увести другой.
      Фабиан вскинул голову и со злобой посмотрел на Берка. Губы сжались. Гришем не успел понять значение этого взгляда, как Фабиан посмотрел в зал. И его лицо мгновенно изменилось. Злоба исчезла так же быстро, как и появилась.
      – Тетя Лорена! – Он рывком задернул занавес.
      Берк повернулся, чтобы поздороваться с хозяйкой, которая устремилась к нему, как генерал навстречу битве. Лиловое атласное платье обтягивало ее огромную грудь и подчеркивало ширину плеч. На голове колыхались пурпурные перья. За ней семенила женщина с лошадиным лицом и выступающими вперед зубами.
      – Милорд, – сказала Лорена, протягивая затянутые в перчатки руки. – А вот и вы наконец. Я не ошибаюсь, вы только что с кем-то разговаривали? – Она с подозрением посмотрела на драпировку.
      – Только сам с собой. Вы же знаете, насколько я эксцентричен. – Он взял ее под руку и отвел от места, где прятался Фабиан.
      Лорена похлопала сложенным веером по его руке и улыбнулась:
      – Вы еще смеете дразнить меня после того, как исчезли на целый день. Кэтрин говорит, что утащила вас в какую-то глупую погоню.
      Черт бы побрал его несообразительность. Он должен был догадаться, что Лорена отругает Кэтрин за отсутствие.
      – «Утащила» – едва ли подходящее слово. – Берк постарался защитить Кэтрин. – Я предложил вашей невестке свою помощь в поисках сбежавшего мальчика. Я был уверен, что такая великодушная женщина, как вы, одобрит подобное проявление милосердия.
      – Хм… Мне пришлось предоставить честь лейтенанту Галбрейту, а не вам открыть танцы с моей дорогой Присциллой. Она была весьма разочарована.
      – Я попытаюсь искупить вину, – не подумав ответил Гришем.
      – Вы будете прекрасной парой. – Сделав это смелое заявление, Лорена повернулась к стоявшей позади женщине: – Ваше сиятельство, разрешите представить мою дорогую соседку, леди Боуфорт. Миледи, наш уважаемый гость, Берк Гришем, граф Торнуолд.
      – Наследник Уэстхейвена. – Леди Боуфорт поднесла к глазам лорнет и оглядела Берка с головы до ног, как лошадь на ярмарке. – Да вы просто копия Родерика Гришема. Он был красив как смертный грех. Дамы с ума от него сходили. – Она шумно вздохнула. – Ах, неужели это было тридцать пять лет назад?
      Берку было душно. Сохраняя вежливость, он сказал:
      – Не могу знать, миледи.
      Она издала звук, похожий на лошадиное ржание. Это заменяло смех.
      – Черт возьми, молодым не интересны воспоминания стариков. Когда увидишь своего отца, передай ему привет от меня.
      – Как пожелаете.
      Берк не видел старика десять лет, с тех пор как достиг совершеннолетия и получил право владения наследством, оставленным бабушкой. Для отца Берк всегда был лишь неудачником, доставлявшим горькое разочарование, жалким трусом. До сих пор воспоминания причиняли боль.
      Леди Боуфорт продолжала болтать, а внимание Берка привлек человек, направлявшийся к ним. Это был тот самый мужчина, которого он встретил в «Лисе и гончей». Как его звали?
      Ньюберри. Эзикиел Ньюберри… Человек, заявивший, что обожает Лорену.
      Странно, но при виде Ньюберри глаза Лорены остекленели, как будто она увидела привидение. Щеки покрылись смертельной бледностью. Женщина задрожала всем своим необъятным телом как в лихорадке. Толстые губы шевелились, но она не могла произнести ни слова.
      Берк нахмурился. Неужели Лорена знала этого человека?