Лето близилось к концу. Кэтрин чувствовала, что стоит на пороге новой жизни. Она сидела на каменной скамье в розовой беседке и с наслаждением вдыхала прохладный сентябрьский воздух. Несколько лет назад это место служило ей убежищем после ссор с Альфредом. Но теперь оно вызывало более приятные воспоминания.
      Здесь на мягкой траве под платаном они с Берком поцеловались. Это произошло во время бала, в туже ночь он впервые пришел к ней в постель и разбудил чувства, дремавшие в ее сердце.
      Она с улыбкой на губах размышляла о любви, которая теперь была взаимной. Для человека, который вел себя как равнодушный, пресыщенный джентльмен, Берк оказался нежным и внимательным любовником. Скоро он будет больше чем любовником. Он будет ее мужем.
      Кэтрин вдохнула аромат запоздало цветущих роз, вьющихся по решетчатой стене беседки. Порыв ветра занес лепесток на ее раскрытую ладонь. И она добавила его к лежавшим, у нее на коленях розовым, алым и кремовым лепесткам, казавшимся еще ярче на медовом фоне платья.
      Посреди ночи она проснулась в объятиях Берка. Он спал. Глядя в полутьме на любимое лицо, она почувствовала, как в душе растет надежда и отступают сомнения. Почему она сопротивлялась единственному человеку, который мог дать ей счастье? Даже если случится, что она не сможет родить ребенка, она приложит все усилия, чтобы заполнить его жизнь так, чтобы он никогда не ощущал потери. Она откроет школу, и дети смогут удовлетворить его потребность в отцовстве. Она посвятит ему каждую минуту своей жизни и сделает счастливым.
      Ей не терпелось сообщить Берку о своем решении, и она беспокойно заерзала на скамье. С этого возвышенного места Кэтрин видела болота. Она ждала появления его черного коня. Берк уехал, когда струившийся в окна солнечный свет, разбудил ее. Уехал на поиски стрелявшего.
      Кэтрин не позволяла мрачным подозрениям затмить ее радость. Все утро она провела в состоянии блаженства. Оно сохранялось и во время завтрака, когда она сообщила семье, что скоро они с Берком уедут в Корнуолл. Оно продолжалось, несмотря на туманные оскорбления Лорены, намекавшей на ночь, проведенную с графом. И потом, пока Кэтрин укладывала свои немногочисленные вещи. Сейчас она ждала его, погружаясь в мечты. Представляя, как они зимним вечером сидят у камина, танцуют на балу, целуются прямо во время стрижки овец. Нельзя сказать, что она что-нибудь знала об овцах. Но сможет научиться. Она собиралась участвовать во всех делах своего мужа.
      Звук приближающихся шагов нарушил ее мечты. Кэтрин повернулась и увидела Родерика Гришема, выходящего на лужайку.
      – Я хотел поговорить с вами, миссис Сноу.
      В нем все, начиная с ледяного взгляда серых глаз и кончая носками начищенных башмаков, дышало агрессией. Этот надменный аристократ будет ее свекром. Почему-то эта мысль не вызывала у Кэтрин ни малейшего беспокойства.
      Находясь на вершине счастья, она безмятежно улыбнулась:
      – Добрый день, милорд. Прекрасная погода, не правда ли?
      Она хотела встать, чтобы сделать почтительный реверанс, но он жестом остановил ее.
      – Можете обойтись без церемоний. Но я все же спрошу, как вы себя чувствуете.
      – Сегодня мне намного лучше. Свежий воздух лечит.
      Заложив руки за спину, маркиз пристально разглядывал Кэтрин.
      – Уверен, вы знаете, почему я хочу поговорить с вами.
      Решив, что не позволит ему запугать себя, Кэтрин посмотрела ему в глаза.
      – А я уверена, что не знаю.
      Он сжал губы.
      – Я пришел сюда, чтобы попросить вас подумать о своей помолвке с моим сыном. Ваша дерзость еще больше убеждает меня, что вы неподходящая для него женщина.
      Безмятежность исчезла с ее лица.
      – Берк убежден в обратном.
      – Он только хочет позлить меня.
      – Пожалуйста, признайтесь, что он слишком умен для этого.
      Родерик расхаживая взад и вперед, не спуская с нее глаз.
      – Вы очень красивая женщина, миссис Сноу.
      – Благодарю вас.
      – Однако, если быть откровенным, прежняя жизнь плохо подготовила вас для роли графини Торнуолд. Поэтому я посоветовал сыну не брать вас в жены.
      Прежние сомнения закрались в ее душу. Но она отогнала их.
      – Почему вы не посетили Берка, когда он выздоравливал после Ватерлоо?
      Маркиз замедлил шаг и настороженно взглянул на Кэтрин:
      – Прошло более месяца, прежде чем я узнал о его ранении. Кажется, Берк запретил сообщать мне об этом. К тому времени когда он вернулся в свое имение и я наконец-то все узнал, он был уже вполне здоров. И посещать его не имело смысла.
      – Почему? Он же ваш сын.
      Родерик нахмурился:
      – Я здесь не для того, чтобы оправдываться перед вами. Это не имеет никакого отношения к его намерению жениться.
      Кэтрин сжала в руке горсть лепестков, и воздух наполнился их нежным ароматом.
      – Позвольте с вами не согласиться, – тихо сказала Кэтрин. – Это доказывает, что все эти годы вы пренебрегали Берком. Вы не имеете права ожидать от него, что он последует вашему совету.
      – Права! Если бы Берк вел себя как деловой человек, а не как никчемный повеса, я бы гордился своим родством с ним.
      – Вы все еще вините его за смерть Колина, не так ли?
      Родерик мгновенно повернулся к ней. Лицо его покраснело.
      – Колин? Как вы смеете говорить о нем?! Вы ничего об этом не знаете.
      Кэтрин не дрогнула при виде его ярости.
      – Я знаю, что вы назвали семилетнего мальчика трусом. Если Берк, став взрослым, пил и играл, то только потому, что хотел забыть о боли, причиненной жестокостью отца.
      Родерик стоял как статуя, высеченная из камня. Даже порыв ветра не шевельнул ни одного волоска на его седой голове. Молчание становилось таким тяжелым, что, казалось, прижимало к земле даже опавшие с платана листья. Внезапно маркиз провел ладонью по своему лицу.
      – Вы даже не можете представить, что значит потерять сына.
      У Кэтрин сжалось сердце.
      – Но если вы можете, почему же прогнали своего единственного оставшегося в живых сына?
      Родерик снова заходил по лужайке, затем остановился.
      – Прогнал его? Я хочу быть его советчиком, но он каждый раз отталкивает меня. Он должен понять, что его долг заключить достойный брак с леди, принадлежащей к его классу.
      Кэтрин больше не могла терпеть оскорблений. Она встала, рассыпав розовые лепестки по траве.
      – В таком случае будьте добры обратиться со своими заботами к Берку, когда он вернется. Мне больше нечего вам сказать.
      Но маркиз преградил ей дорогу:
      – За огорчение, которое принесет вам разрыв этой помолвки, я готов предложить сумму в пять тысяч фунтов.
      Его предложение, словно пулей, пронзило ее грудь. Родерик Гришем считал ее не кем иным, как охотницей за деньгами.
      Его мнение не должно было бы иметь значения. Но имело.
      Он пристально наблюдал за Кэтрин.
      – Вы выставляете напоказ свои чувства, миссис Сноу. Это едва ли присуще леди, каковой вы себя считаете.
      – Заниматься подкупом едва ли достойно благородного джентльмена, каковым вы себя считаете. Я отказываюсь от ваших денег!
      Высоко подняв голову, Кэтрин прошла мимо и направилась по выложенной плитами аллее к дому. Он быстро догнал ее, встал перед ней, преграждая дорогу.
      – Если вас не устраивают пять тысяч, – сказал он, – я могу увеличить сумму…
      – Кажется, вы не понимаете. Я всем сердцем люблю вашего сына. Вы не смогли бы заставить меня отказаться от него, даже если бы предложили мне бриллианты из королевской короны.
      Маркиз опустил седеющие брови. Он долго и задумчиво смотрел на Кэтрин.
      – Вы вынуждаете меня коснуться деликатной темы. Вы не можете иметь ребенка.
      Тошнота подступила к горлу Кэтрин. Она с трудом проглотила комок, но во рту остался горький привкус.
      – Берк сказал, что для него это не имеет значения.
      – Для всех состоятельных и знатных мужчин наследник имеет большое значение. Берк это очень быстро поймет, как только огонь юношеской страсти уступит место осознанию своего супружеского долга. Особенно если принять во внимание перемену, которая произошла в его жизни.
      – Перемену?
      Суровое выражение лица Родерика смягчилось.
      – В этом году Берк впервые достаточно много времени провел в своем имении. Он проявил глубокий интерес к ведению собственных дел. Он уже увеличил доходы по имению за счет продажи шерсти. Поэтому сейчас более чем когда-либо он захочет иметь наследника.
      Берк действительно переменился. Все его шутки по поводу разведения овец оказались правдой..
      Кэтрин скрестила руки в безнадежной попытке отгородиться от жестокой правды. У него будет цель улучшать свои земли – создавать наследство для своих детей.
      Господи! Она позволила себе поддаться искушению романтических мечтаний. Но маркиз был прав. Когда-нибудь отсутствие сына станет пустотой в жизни Берка. Как бы он ни клялся в обратном, как бы она ни старалась заполнить эту пустоту, со временем он пожалеет, что выбрал такую жену.
      – Вы его действительно любите, – с неожиданной добротой во взгляде сказал Гришем-старший и положил руки ей на плечи. – Я приехал сюда совершенно уверенным, что вам нужен мой сын только ради денег и положения. Приношу извинения за то, что так сурово судил о… и огорчил вас. Если ваши чувства к Берку искренни, то вы не обречете его на бездетный брак.
 
      – Ох! – Лорена сморщилась от боли. Повернувшись на табурете, она выхватила из рук Марты головную щетку. – Дуреха! Ты отправишься скрести горшки в судомойне, если не научишься причесывать как следует.
      Горничная поджала розовые губки.
      – Простите, мэм. Я очень стараюсь.
      В ее карих глазах не было и намека на уважение. Лорена замечала такой же вызывающе смелый взгляд у Кэтрин.
      Кэтрин, которая утром уезжает. Она встала с постели и за завтраком объявила об этом семье. Лорена до сих пор не могла прийти в себя от шока, негодование кипело в ее душе.
      Она вскочила с табурета и швырнула серебряной щеткой в Марту, попав прямо в лицо.
      – Наглая девчонка!
      Горничная пошатнулась. Губы дрожали, но она высоко подняла голову.
      – Вам бы не следовало делать этого. У меня останется след. И мне придется рассказать, откуда он появился.
      – Не угрожай мне, плебейка. Кому ты можешь рассказать?
      – Мне, – раздался у двери голос. – Она может р-расска-зать мне.
      Лорена оглянулась: в будуар входил Фабиан. Как и всегда, за ним по пятам следовала длинноухая собака. Он подошел к Марте, осторожно отвел ее руку и осмотрел красневшую щеку.
      Повернувшись на каблуках своих высоких сапог, он обратился к Лорене:
      – Вам не следовало бить ее. Я-я требую извинений.
      В его тоне звучали суровые нотки, никогда не слышанные Лореной прежде. Он стоял расправив плечи и, несмотря на потрепанный деревенский твидовый костюм и неумело завязанный галстук, имел вид человека, с которым необходимо считаться. И что еще более странно, держал руку Марты так, как будто они были влюбленными.
      «Так вот как обстоят дела», – подумала Лорена, пошатнувшись от нанесенного ей второго за этот день удара.
      Ничего удивительного, что его не интересовала Пруденс. Эта вульгарная девчонка задирала юбки перед хозяином Сноу-Мэнор. Даже такой идиот, как Фабиан, был бы околдован свежестью и теплом женской плоти.
      Лорена постаралась скрыть раздражение. Для начала надо умиротворить его. Фабиан, сам того не подозревая, мог своим желанием разрушить ее замысел.
      – Ты совершенно прав, племянник, – сказала она, изображая раскаяние, и обратилась к Марте: – Я совершила ужасную ошибку. Прости меня, Марта.
      Недоверчиво глядя на хозяйку, горничная низко присела:
      – Да, мэм.
      – А теперь беги, милая. Нам с мистером Сноу надо поговорить.
 
      Тихий настойчивый стук в дверь спальни отвлек Кэтрин, стоявшую на коленях перед дорожным сундуком. Она взглянула на дверь. Берк. Должно быть, он наконец вернулся.
      Ее сердце радостно дрогнуло и затем стремительно рухнуло вниз. Наступило время сказать ему все.
      Она медленно разогнула пальцы, выронив в сундук нижнюю юбку, и с трудом поднялась. Мешала колющая боль в боку. Кэтрин только однажды присела, чтобы написать письмо, а все остальное время беспокойно раскладывала и перекладывала свои вещи.
      Запыхавшись, она подошла к двери и открыла ее. Как она и надеялась и боялась, на пороге, заполняя широкими плечами и всей внушительной фигурой дверной проем, стоял Берк. Золотой луч послеполуденного солнца освещал его.
      Белозубая улыбка блеснула на его смуглом лице.
      – Ты хорошо выглядишь, слава Богу.
      – Мне лучше. – Она не сдержалась и добавила: – Сейчас.
      Он наклонился, чтобы поцеловать ее. Его губы были нежными и твердыми, с незабываемым вкусом и запахом. Усталость Кэтрин исчезла от нахлынувшего чувства любви, такого острого, что к глазам подступали слезы. Она упивалась этой драгоценной минутой, тем чувством полного удовлетворения, которое испытывала лишь в его объятиях.
      Обнимая его за талию, она наткнулась на холодный металлический предмет. Отпрянув, ахнула:
      – Дуэльный пистолет Джервиса! Зачем ты его взял?
      Берк вынул из-за пояса длинноствольный пистолет и положил на туалетный столик.
      – Надо быть во всеоружии, когда имеешь дело с такими крысами, как Эзикиел Ньюберри.
      – Ты нашел его?
      Берк поморщился и закрыл дверь.
      – Нет. Но хозяин трактира в Уэст-Скрафтоне думает, что человек, судя по описанию, похожий на Ньюберри, возможно, вчера покупал провизию в пабе.
      – Возможно?
      – Время было обеденное, народу много, поэтому он не может с уверенностью утверждать это. – Берк снял перчатки и бросил рядом с пистолетом. – Ублюдок все еще жив.
      Кэтрин дотронулась до его сжатого кулака:
      – Не мучайся из-за этого. Ньюберри наверняка докинул Йоркшир, как ты ему и велел. Сейчас он, наверное, уже в Лондоне.
      Берк медленно разжал пальцы. Когда он погладил ее лицо, она прижалась щекой к его ладони. От него пахло ветром, кожей седла и непередаваемым мужским запахом. Вопреки голосу разума она и телом и душой рвалась к нему.
      Гришем взял ее за подбородок и пристально посмотрел в глаза.
      – Пока я ездил, у меня было достаточно времени для раздумий. Я вспомнил кое-что, что могло бы заинтересовать тебя.
      – Еще одно воспоминание Альфреда? – Кэтрин покачала головой, все ее прежние сомнения были пустяком по сравнению с тем, что она должна была сказать. – Теперь это не имеет для меня значения.
      – Я говорю не об Альфреде. Я хотел рассказать тебе о Великане Керне.
      – О… ком?
      Он подвел ее к кровати и усадил рядом с собой.
      – Великан Керн – это древнее кельтское изображение человека, вырезанное в торфе на меловом холме в Девоне. Огромная фигура обнаженного мужчины ярко белеет на фоне зеленой травы.
      Кэтрин улыбнулась.
      – И какое отношение имеет древний рисунок ко мне?
      Берком владело какое-то странное волнение.
      – Его создали много веков назад как бога плодородия. – Берк положил руку на ее живот. – Говорят, что он помогает бесплодным женщинам.
      Кэтрин была ошеломлена. В его глазах светились нежность и надежда, пробуждавшие в ней самые заветные и тайные мечты.