Глава 17

Спускаясь по черной лестнице, Алисия сохраняла внешнее спокойствие. Ее шаги гулко отдавались в узкой шахте. На каждой площадке горели светильники для слуг, но, к счастью, лестница была пустынна.

Не в силах более сдерживаться, она присела на деревянные ступени, закрыла лицо ладонями и дала волю слезам. Она не могла понять себя. Как можно желать мужчину, который пользовался слабостями других? Как могла страсть к нему перебороть ее ненависть к азартной игре?

Она не собиралась открывать Дрейку правду. Почти никто не знал истинную причину смерти ее отца. Мысль о том, чтобы скрыть шокирующую истину, принадлежала лорду Хейлстоку, и, убитая горем, Алисия позволила ему взять дело в свои руки, разобраться в бумагах отца и заплатить разорительные долги. Самоубийство объяснили крупным ограблением. Если люди о чем-то и шептались, Алисия об этом не слышала. Она была занята заботами о матери — та сошла с ума от горя — и утешала Джеральда, которому было всего лишь тринадцать лет.

Алисия не знала, сколько времени она проплакала, когда дверь наверху вдруг щелкнула и открылась. Послышались тяжелые шаги — кто-то спускался по лестнице. Дрейк?

Она тут же вскочила и стала утирать слезы — нельзя было показывать мужу свою слабость. Однако по лестнице спускался вовсе не Дрейк. Вскоре она увидела сухощавого великана; кожаная повязка на глазу придавала ему немного зловещий вид. «Дворецкий», — вспомнила Алисия. Этот человек провожал ее к кабинету Дрейка, когда она приходила к нему в первый раз.

Она отвернулась, ожидая, когда дворецкий пройдет мимо. Однако он остановился в двух шагах от нее. Она повернулась к нему и увидела; что он смотрит на нее с сожалением.

— Уайлдер не говорил, что довел вас до слез.

Смахнув украдкой последние слезинки, Алисия заставила себя улыбнуться.

— Вы разговаривали с ним?

— Да. Этот трус приказал мне найти вас и отвести к вашему брату.

Алисия приободрилась, услышав слова порицания в адрес Дрейка.

— Спасибо, мистер…

— Макаллистер, — сказал великан. — Фергус Макаллистер. — Шагнув к Алисии, он неловко погладил се по плечу. — Не сердитесь на вашего мужа. У него доброе сердце, поверьте. Мать хорошо его воспитала.

Хотя Алисия сомневалась в том, что у Дрейка вообще есть сердце, она тем не менее спросила:

— Вы знали его мать?

— Да. Мы познакомились в Эдинбурге очень давно, когда она была бедной актрисой и ей было очень трудно содержать маленького ребенка.

Фергус стал спускаться по лестнице, и Алисия, держась за перила, последовала за ним.

— Дрейк родился в Шотландии? Он никогда мне не говорил об этом.

— Это неудивительно, — хмыкнул Макаллистер. — Парень привык держать язык за зубами.

— Он говорит без акцента.

— Да. Когда его мать умерла, мы приехали в Лондон, и здесь он узнал, что собой представляют аристократы.

— Сколько ему было тогда лет?

— Десять, миледи. И у него не было никого во всем свете, если не считать меня. Это были тяжелые времена для него. — Макаллистер внимательно посмотрел на собеседницу. — Потребуется терпение, чтобы заслужить его любовь.

Алисия нахмурилась. «Неужели дворецкий полагает, что мне нужна любовь Дрейка?» — подумала она.

Ей следовало бы обидеться на Макаллистера, но она понимала: этот человек знал Дрейка с детских лет, поэтому имел некоторые права… Алисия решила воспользоваться столь редкой возможностью и узнать какие-нибудь подробности о детстве мужа.

— Пожалуйста, расскажите мне о матери Дрейка. И о его отце.

Внезапно остановившись, дворецкий обернулся и сверкнул на Алисию своим единственным глазом — было очевидно, что ее просьба очень ему не понравилась.

— Не мне об этом рассказывать, миледи. Вы должны расспросить своего мужа.

Макаллистер открыл дверь и вошел в коридор. Поджав губы, Алисия последовала за ним. Почему дворецкий так рассердился? Может, из-за того, что она упомянула об отце Дрейка?

Вероятно, ей следовало проявить больше такта. В конце концов, Дрейк рожден вне брака. Он мог даже не знать своего отца.

«Да, конечно же, у него было очень тяжелое детство, — думала Алисия. — И все же это не дает ему права… Не дает ему права быть таким негодяем! И я больше не позволю ему ничего подобного…»

Однако Алисия прекрасно знала: едва лишь Дрейк прикоснется к ней — она тут же забудет обо всем на свете…

В конце коридора дворецкий открыл еще одну дверь, и они вошли в просторную кухню, в которой витали чудеснейшие ароматы. Высокие колонны подпирали потолок, освещали же кухню огромные масляные лампы. Между столами расхаживал шеф-повар в белом халате, отдававший распоряжения своим помощникам — те что-то резали, чистили и месили. В центре же стоял самый большой стол — на нем находились серебряные тарелки с блестящими куполообразными крышками.

Алисия повернулась к Макаллистеру:

— Мой брат здесь?

— Нет, но еще будет время увидеть графа. А сейчас вам нужно выпить чашечку чаю.

Заинтригованная, Алисия последовала за дворецким в другой зал — там за одним из столов сидели слуги; они ужинали и при этом смеялись и весело болтали. Заметив Алисию, один из них замолчал — и тотчас же воцарилась тишина.

— Это миссис Уайлдер, сестра лорда Брокуэя, — проговорил Фергус Макаллистер. — Поклонитесь леди.

Слуги тут же вскочили из-за стола и принялись убирать посуду. Когда поднялась девушка в чепце, Алисия обратила внимание на се огромный живот. «Неужели Дрейк нанял беременную прислугу?» — подумала она.

— Оставайтесь на месте, пожалуйста, — сказала Алисия. — Я не хочу, чтобы вы прерывали из-за меня свой ужин.

Какое-то время слуги молча смотрели на Алисию.

— Мы уже закончили, миледи, — сказал, наконец, мужчина, сидевший во главе стола. — Так что вы нам не помешали. — Дородный, с лысеющей головой, он был единственный, кто остался сидеть.

Внезапно, резко оттолкнувшись, мужчина отодвинулся от стола, вернее — отъехал от него в кресле на колесах. Алисия с любопытством наблюдала, как он передвигался в кресле, ловко вращая руками огромные колеса. Остановившись перед ней, он приложил руку к своему простенькому сюртуку и в поклоне склонил голову:

— Миледи, меня зовут Лазарус Чивер. Мы все очень рады познакомиться с женщиной, укротившей нашего Уайлдера. — Алисия смутилась:

— О… спасибо. Хотя боюсь, что он еще не укрощен.

Стоявшие за креслом горничные тихонько захихикали. Алисия еще больше смутилась. Раньше она никогда не разговаривала столь фамильярно с незнакомыми людьми. Очевидно, на нее подействовало знакомство с Дрейком. Макаллистер откашлялся.

— Чивер регистрирует здесь счета, — пояснил он. — Иногда все еще воображает себя трагическим актером.

— Вы были актером? — спросила Алисия у Чивера. Тот кивнул:

— Да, я был предан сцене всей душой, пока в один роковой вечер энергичный выпад шпаги не сбросил меня с подмостков. — Он вскинул руку и изобразил удар шпагой. — В результате я потерял не только ноги, но и возможность зарабатывать на жизнь. Кому нужен калека? Никому, кроме, многоуважаемого Дрейка Уайлдера.

— Храни Господь мистера Уайлдера, — прошептала беременная служанка. Взглянув на нее, Макаллистер с улыбкой проговорил:

— Что ж, расскажи свою историю. Миледи будет интересно послушать. — Служанка поклонилась Алисии.

— Получилось так, что… Видите ли, мой прежний хозяин обошелся со мной дурно, а потом выгнал меня на улицу, и только мистер Уайлдер согласился дать мне место.

Веснушчатый слуга взял девушку за руку.

— Т-теперь т-ты в б-б-безопасности, — сказал он заикаясь. — Т-ты с нами.

Служанка застенчиво улыбнулась заике, и тот потупился, а щеки его порозовели.

Две хихикающие девушки оказались сиротами, сестрами, не выдержавшими мерзостей работного дома и сбежавшими оттуда. Пока они с восторгом и восхищением говорили о Дрейке, Алисия лишь вежливо улыбалась. Однако она едва справлялась с потоком обрушившихся, на нее чувств. Выходит, Дрейк давал работу всем этим отчаявшимся людям, которые иначе умерли бы от голода. Мошенник, сбивший Джеральда с пути истинного, выступает в роли филантропа! Неужели подобное может совмещаться в одном человеке?

— А теперь ступайте, — распорядился Макаллистер. — И принесите миледи чай.

Слуги тут же удалились, оставив Алисию наедине с дворецким. Опустившись на первый попавшийся стул, она в задумчивости пробормотала:

— Так кто же он?..

— Вы о чем, миледи?

Взглянув на сидящего напротив Макаллистера, Алисия пояснила:

— Я говорю о муже. Он — словно два разных человека. Один — безжалостный игрок, другой — щедрый благодетель, который помог Чиверу и всем остальным несчастным. И не только тем, кто работает здесь, в игорном доме, например, Китти, наша горничная, глухая. А Чокерс, он тоже дворецкий, вечно пьян. Можно вспомнить и нашего кучера, из-за которого я опоздала на свадьбу.

— Кучер? Это Большой Билл. Был хорошим боксером в свое время, пока ему не выбили мозги. — Макаллистер постучал пальцем по голове. Затем, упершись локтями в стол, спросил: — А вы помните миссис Нейтс?

Алисия насторожилась.

— А что было с ней?

— Это самая страшная из всех историй, — сказал Макаллистер. — Уайлдер нашел ее избитой до полусмерти. Многие из проезжавших не обращали внимания на несчастную — она лежала в канаве. А он привез ее домой, пригласил доктора и ухаживал за ней целый месяц, пока она не поправилась.

Алисия была ошеломлена. Выходит, женщина из Уайтчепелс, избитая мужем… Дрейк говорил, что она на некоторое время лишилась разума. Значит, это и была миссис Нейтс…

В подобное трудно было поверить. Но зачем Макаллистеру лгать? Конечно же, он говорит правду.

Она вдруг поняла: дерзкая экономка, возможно, смотрит на Дрейка как на своего спасителя, а потому испытывает к нему собственнические чувства.

Потрясенная своей собственной ревностью, Алисия пыталась убедить себя в том, что ей безразлично, есть ли у Дрейка любовница. Однако ей не удалось обмануть себя. Если он осмелится целовать и ласкать другую женщину, если он посмеет…

Дав волю своему гневу, она заявила:

— Если Дрейк так любит помогать людям, почему он в таком случае поощряет желание моего брата играть?

— Играть? — Макаллистер покачал головой. — Хозяин ничего не сказал вам?

— Он только говорил о том, что Джеральд занимает здесь… какую-то должность. Не сомневаюсь, Джеральд — крупье. Но если мой брат возьмет в руки кости или колоду карт, он непременно втянется в игру.

— Нет, граф здесь вовсе не для того, чтобы предаваться игре. Он здесь для того, чтобы спасать глупцов от разорения.

— Не понимаю…

— Он должен наблюдать за столами и следить, чтобы никто не делал ставки, превышающие его возможности. Вам следует знать: хозяин не хочет, чтобы появлялись жены, не имеющие ни пенса, и умирали от голода детишки.

Алисия недоверчиво уставилась на Макаллистера.

— Но ведь Дрейк наверняка хотел, чтобы моя семья умерла от голода. Он даже мог лишить нас крыши над головой. И вынудил меня выйти за него замуж.

— Да, верно, — кивнул Макаллистер. — Временами хозяин бывает жестоким. Но все же он добрый человек. И со временем он вас полюбит.

Любовь… Уже второй раз дворецкий употребляет это слово, совершенно неуместное в данном случае. Он явно не учитывал того, что она, Алисия, была ступенькой для вхождения Дрейка в высшее общество. Дрейк хотел иметь благородную жену, и ничто не могло его остановить на пути к этой цели. И если здесь нельзя играть, когда ставки превышают возможности, то это означает только одно: Дрейк хладнокровно и расчетливо сделал Джеральда нищим, чтобы жениться на его сестре. От этой мысли Алисию бросило в дрожь.

Так почему же она испытывает такое томление? Почему ей так хочется снова оказаться в его объятиях, ощутить на себе тяжесть его тела? Почему ей хочется услышать его слова о любви?

Что ж, если верить Макаллистеру, то Дрейк предложил ее брату достойную роль. Он дал Джеральду шанс вернуть себе доброе имя. И она не может игнорировать тот факт, что хотя бы часть своих неправедных доходов муж направляет на помощь нуждающимся.

Может быть, Дрейк вовсе не безжалостный игрок? Но какое он имел право вмешиваться в чужую жизнь? И почему он завлек к игорному столу ее брата? Алисия раз за разом задавала себе эти вопросы, однако ответов не находила, и ей хотелось кричать от отчаяния.

Что ж, слава Богу, что у Дрейка есть элементарная порядочность. И все же он оказывает слишком большое влияние на Джеральда.

Алисия содрогнулась, представив себе брата за игорным столом. Если он кончит так же, как папа…

Появился веснушчатый слуга с подносом. Поставив его на стол, он молча поклонился и ушел. Макаллистер потянулся к фарфоровому чайнику. Налив чашку чаю, протянул ее Алисии:

— Прошу вас, миледи.

— Спасибо, — кивнула она.

Алисия взяла чашку и попыталась вежливо улыбнуться. Но тут же почувствовала, что ее душат слезы.

Макаллистер протянул ей платочек, который вытащил из кармана.

— Не плачьте, милая… Я не хотел вас огорчить. — Казалось, он не на шутку встревожился. Алисия невольно улыбнулась.

— Вы были очень добры ко мне, — сказала она. — Просто я не знаю… что со мной сегодня происходит.

Однако она прекрасно знала: виновник ее слез — Дрейк Уайлдер.

Женщины не допускались в те комнаты игорного дома, где джентльмены обедали, делали ставки и пили. Поэтому Фергус Макаллистер пригласил Джеральда в зал для слуг, где его уже ждала сестра.

— Эли, клянусь, я не дотрагивался ни до костей, ни до карт, — в смущении пробормотал Джеральд. — И вообще, слишком занят… Ведь мне надо внимательно следить за игроками и не позволять им делать ставки, которые превышают их финансовые возможности. Я уже удержал лорда Уидерспуна и не позволил ему поставить на карту приданое его сестры.

— Это дело хорошее и доброе, но пусть этим занимается кто-нибудь другой. Я не могу одобрить твое пребывание здесь… — У Алисии перехватило горло, она умолкла на несколько секунд. — Неужели ты не понимаешь, почему я не одобряю этого?

Джеральд отвернулся, и Алисия увидела, как дернулся его кадык. Затем он снова повернулся к сестре и решительно сказал:

— Я не такой, как папа. И я должен остаться здесь, Эли. Разве ты не понимаешь? Я должен удержать других, чтобы они не разорили свои семьи, как это сделал я.

Алисия с улыбкой посмотрела на брата. Она вынуждена была признать, что он прав. Вероятно, и Дрейк был прав, когда говорил, что Джеральд должен принять решение самостоятельно.

Но только почему… почему он должен утверждать свою независимость именно здесь, и этом игорном притоне?

Алисия в задумчивости расхаживала по спальне. Сара оставила ей приглашение сегодня днем, но Алисия никого не хотела видеть. Она хотела разобраться в себе, разобраться в своих чувствах к Дрейку.

Он не был аристократом и, разумеется, не мог получить соответствующее воспитание. Осиротев в десять лет, Дрейк вырос под суровой опекой Фергуса Макаллистера. Времена были тяжелые, как сказал Макаллистер. Вероятно, Дрейк испытывал лишения, которые ей трудно даже представить. Ведь у нее все-таки были мама, Джеральд и миссис Молсуорт. У нее была крыша над головой, и она знала, что такое любовь близких.

Если бы она вышла замуж за аристократа, то вела бы совсем другую жизнь. Но гарантировал бы подобный брак счастье? Алисия вынуждена была признать, что не гарантировал бы. У Сары получилась блестящая партия, однако она была несчастна из-за влечения герцога к любовнице.

А у папы — свои слабости. Конечно, он обожал маму, но не мог одолеть свою страсть к азартным играм. И в конечном итоге карты его погубили.

Опустившись в кресло, Алисия тяжко вздохнула. Ее девичьи мечты о прекрасном принце были всего лишь мечтами. А мужем стал Дрейк. И этот факт не изменишь.

А хочет ли она изменить его?

Странный вопрос. Конечно, не очень-то приятно быть замужем за игроком. Тем более — за владельцем игорного дома. И все же Дрейк демонстрировал удивительную порядочность. Он мог быть щедрым по отношению к тем, кто оказался в беде, и добрым — вот даже Пет, вернул ее брату. И он хорошо относился к ее безумной матери.

И еще он мог быть обольстительным. Мог заставить свою жену сгорать от страсти.

При мысли об этом на Алисию нахлынула волна томительного желания. Ей захотелось прижаться к Дрейку и ощутить жар его тела.

И, конечно же, ей хотелось узнать побольше о его прошлом, хотелось знать все его самые сокровенные мысли и чувства.