ГЛАВА 1

Нике. Триш. День первый

Все человеческие города, в которых мне довелось побывать, шумны, грязны, вонючи и напоминают муравейники. Там, где есть люди, обязательно найдется мусорная куча, базар с назойливыми торговцами, пара-тройка храмов да с десяток борделей. Люди вообще в своей массе коллективные создания и обожают шум и гам своих грубо слепленных городов. Вряд ли в нашей Галактике найдется другая раса, способная жить в такой неразберихе. Ну, может, только гоблины, но и они предпочитают устраивать свои бесконечные сражения на чистом воздухе, своевременно уничтожая отходы и сжигая покойников или просто переселяясь в другое место. Или взять, к примеру, эльфов: прожив в Вендревилле, главном городе Меона, несколько месяцев, я так и не поняла, где они хранят мусор и что они с ним делают. И ни одного нормального кабака: вместо того чтобы пить сорокаградусные напитки, которые, как всем известно, очень полезны для внутренней дезинфекции, они балуются вином, правда неплохим, но разве им обманешь душу?

Да и голова наутро от него становится чересчур чувствительной к любым звукам, а особенно к их тягучим завываниям, гордо именуемым песнями. С моей точки зрения, если в музыке нет барабанов, то это просто вой, и убедить меня в обратном у них так и не получилось. Да и плясать всю ночь у костра на трезвую голову мне не нравилось, если не считать того случая, когда я добавила в их яблочный сок немного дрожжей и, позаимствовав из местной лаборатории змеевик, соорудила перегонный аппарат. В ту памятную ночь моим прыжкам через костер могла бы позавидовать антилопа, а хитрое приспособление, которое Яша собрал из подручных средств, найденных в той же лаборатории, помогло транслировать какофонический концерт, устроенный нами, на пол-Меона. Стоит также упомянуть, что хозяин змеевика и кучи железок — местное светило алхимии — оказался очень обидчивым эльфом, так что последующие несколько дней нам пришлось ходить, покрывшись зелеными пятнами от подсыпанного в пищу порошка, что нас тогда по юношескому максимализму совершенно не смутило, а лишь добавило остроты впечатлений. Возвращаясь домой, я прихватила с собой чудо-порошок и опробовала его на отце, бабушке, нескольких преподавателях и даже на любимом тритоне нашего главного экзотехника.

Или взять гномов. Мы с братом как-то затеяли научный спор с Глорном на тему: имеет ли право человек, век которого столь недолог по сравнению с его братьями по разуму, населяющими нашу Галактику, прожить его в бесконечной череде удовольствий, и не является ли крайним проявлением жестокости заставлять двух молодых людей изучать сплавы и их составляющие вместо того, чтобы поощрить их искреннюю тягу к разного рода проказам. Зря мы это, конечно, сделали. Воспользовавшись правом сильнейшего и даже не снизойдя до логических объяснений, он заставил нас выдраить всю восточную часть нижнего отсека. Ну не подлость ли? Особенно если учесть, что площадь его не меньше трехсот квадратных метров и там находятся реактор, мини-кузница и система поддержки жизнедеятельности всего корабля. А самое обидное в этой ситуации то, что папа встал на сторону этого бородатого садиста и, когда мы, потратив кучу времени на чистку этих авгиевых конюшен, наконец, усталые и потные, закончили адскую работу, всыпал нам по первое число.

Кстати, разрешите представиться: Виктория Мария Зенолейн эн`Вито. Я чистокровный человек, мне двадцать три года по стандартному галактическому времени, рост сто семьдесят три, вес шестьдесят два, и это при втором размере бюста. Я очень рыжая, конопатая и зеленоглазая. Еще стоит упомянуть две вещи: во-первых, я терпеть не могу свое имя. Поэтому после долгих раздумий, лет этак в пять, я настояла на том, чтобы все звали меня просто Нике, а если кто назовет меня иначе, я не отзываюсь. Да и правду сказать, ну какая из меня победа, в самом деле! Ну и, во-вторых, где-то рядом бродит моя мужская ипостась, и зовут ее Яков Амари Зенолейн, или просто Яша. Это мой брат-близнец. Приставка эн`Вито передается в нашей семье только по женской линии и досталась мне по наследству от бабушки — на данный момент главного аналитика нашего дурдома, официально называющегося «МЕжпланетная Служба поддержания РавновеСИЯ срединной галактики Млечный Путь № 42», сокращенно МЕССИЯ-42. Цифры в названии обозначают номер модификации нашего корабля, на котором наше сообщество блатных и нищих и обитает. А корабль этот, надо сказать, необычен до чрезвычайности: свыше десяти тысяч душ, из которых лишь около шести — люди, населяют трансформирующийся автономный модуль, первая модификация которого, по слухам, была создана самим Гермесом Блистательным.

Но в то время наша, ныне наполовину одушевленная, МЕССИЯ была мертвым куском железа, способным лишь на то, чтобы не затеряться при вхождении в нуль-пространство, — и таскавшим за собой на отдельной платформе кучу громоздкого топлива, норовившего взорваться в самый неподходящий момент. С тех пор прошло много времени, и сегодня наш дом обладает всеми удобствами, возможными в век высокотехнологичной цивилизации, в сочетании с достижениями лучших магических умов современности.

Академия, обучающая особо талантливую молодежь, считается самым престижным учебным заведением нашей Галактики. Наши маги считаются самыми крутыми, спецназ самым отмороженным, а тюрьма для особо извращенных типов — самой неприступной.

Мы с братом обретались в этом городке уже пару часов, и за все это время я ни разу не присела. Феб, так он назывался, принадлежал небольшой человеческой империи ан, находящейся в южном полушарии Триша, одной из планет Капеллы в созвездии Возничего. Это было чисто человеческое поселение, в чем у меня не было ни малейшего сомнения: запах тухлой рыбы сбивал на лету комаров. Никакой эльф без марлевой повязки больше двух часов здесь бы не выжил. А нагромождение различных построек, возведенных по плану какого-то безумного архитектора, если вообще по плану, вызвало бы у любого нормального гнома устойчивую шизофрению с маниакальным разрушительным направлением и желание снести здесь все к гномьей бабушке. Феб считался портом, и что здесь было действительно прекрасным, так это огромная, неспешно перекатывающая волны река. Приютившийся на правом берегу городишко, по местным понятиям довольно крупный, казался бородавкой на нежном теле томной красавицы и вызывал искреннее желание немедленно поменять место жительства. Несмотря на эти незначительные неудобства, я получала большое наслаждение от прогулки. Постоянное нахождение внутри даже такой благоустроенной малышки, как наша «сорок вторая», было способно вызвать клаустрофобию даже у такого невосприимчивого существа, как гоблин.

Вот почему любому жителю МЕССИИ полагалось два стандартных месяца проводить на живых планетах, наслаждаясь естественными радостями, такими, как свежий воздух, городская вонь или туманное мерцание звезд на небе. Из-за этого закона нас постоянно отправляли в разные места с самого детства, причиняя множество неприятностей несчастным созданиям, подвернувшимся нам на пути. Мы с братом не просто родились на базе, как называют корабль активные агенты, мы — коренные жители уже во втором поколении и чувствуем себя в космосе гораздо увереннее, чем на земле. Однако приходится поступаться привычками ради своего будущего, рисующегося мне совершенно однозначно: Нике и Яков Зенолейны станут самыми знаменитыми агентами в истории Галактики и обязательно превзойдут Людвигу и Ричарда с той же фамилией, приходящихся нам родителями.

На данный момент мы должны доказать папеньке, волею судеб являющегося Командором «сорок второй», что выросли из ползунков и можем сами отвечать за свои поступки. Ровно месяц назад мы закончили Академию по специальностям: я — «Цивилизации. Нравы и обычаи их обитателей», а мой братец — «Предотвращение катастроф» и, воспротивившись желанию высокопоставленных родственников приковать нас к бумажной работе, пытались найти подходящий случай показать себя в деле. Долго ждать не пришлось: очень кстати нам подвернулось досье одного уникального типа, просидевшего в нашей тюрьме почти пятьдесят лет. Некто Галар, начавший свою карьеру именно в этом городе, закончил ее морем крови, горой трупов и долгим сроком в тюрьме для особо опасных преступников, обладающих необычными способностями. Дело все в том, что Галар — очень одаренный и начисто лишенный моральных комплексов черный маг, сумевший так истончить ткань бытия в этом мире, что нашей службе потребовалось приложить немало усилий для приведения его в порядок. Дядька отсидел свой срок, и потянуло старичка в родные пенаты, по местам боевой славы. Все бы ничего, но вот с Триша сразу поступил сигнал о всплеске магической активности, что было весьма странно, потому что, кроме огромного срока, к нашему подопечному было применено психокодирование в особо извращенной форме. Его мозг полностью запечатали и удалили не только сознательные импульсы, но и полностью ту его часть, что отвечала за генерацию лучистой энергии, являющейся основой оккультизма. После такой операции бывший маг теряет сам смысл существования и может сойти с ума. Но только не наш дедушка. Вместо того чтобы, откинувшись, заниматься выращиванием кактусов на тихой планете, специально предназначенной для бывших заключенных, он решил навестить родные места.

Конечно, случается, что невинный с виду, боящийся крови физик-теоретик может доставить неприятностей больше, чем какой-нибудь придурок с аккумулятором в мозгу, но только не в нашем случае. Я не поленилась просмотреть материалы из досье пятидесятилетней давности, и это надолго отбило у меня аппетит — там были описаны такие ужасы, что волосы вставали дыбом. Галар создавал сверхчеловека и в качестве подопытных образцов использовал всякого, кто попадался под руку. Особенно досталось эльфам — наверное, к ним у него был особый счет. А когда он понял, что своими силами светлую мечту не реализовать, то устроил небольшой местный апокалипсис, кликнув себе в помощь одного из демонов нижней вселенной. Вот такая грустная история. Но это прошлое, сейчас же мы с братом пытались отыскать следы милого дедушки. Эта благая цель и привела нас в город, ничем особым не отличающийся от тысячи таких же мрачных городишек, разбросанных по великому множеству звездных систем.

Вокруг меня бурлила жизнь. Огромные, по здешним понятиям, баржи и маленькие вертлявые суденышки, почтенные, с толстыми кошельками купцы, священники в разноцветных капюшонах, таинственные личности со шрамами, мужчины и женщины — все вместе это сливалось в однородную массу и создавало впечатление незыблемости и постоянства. Купив у торговки с лотка леденец в форме забавной птички о двух головах, я пробиралась сквозь толпу спешащего по своим делам люда.

С переносом нам повезло, а это большая редкость. Нуль-переход может закинуть вас куда ему будет угодно в пределах трех-четырех километров от намеченной цели, а особую трудность представляло то, что наша переброска была, мягко говоря, несанкционированной. Приняв решение, мы долго не раздумывали и, захватив необходимый для выживания минимум, сами себе устроили небольшое путешествие, поэтому, когда мы пришли в себя в кустиках, приблизительно в километре от западных ворот, то восприняли это как знак судьбы. Ведь нас запросто могло выкинуть в центре города, посередине реки или даже в стратосфере, что было бы уже совсем неприятно. План, разработанный еще дома, был прост — смыться с базы, внедриться в толпу аборигенов и найти свидетельства местонахождения нашего подопечного.

И вот теперь я пробираюсь по Фебу, стараясь обнаружить что-нибудь необычное, способное навести на мысль о том, где может находиться старый проходимец. Со второго взгляда, после того как прошла эйфория от гуляния на (не совсем) свежем воздухе под теплыми лучами солнца, меня что-то начало настораживать. Не сразу, но до меня стало доходить, что вокруг как-то подозрительно много людей в полном боевом облачении с красными нашивками стражи на рукавах. Для обычного города, будь он даже торговым центром империи, металла было многовато. Свой меч я оставила в гостинице и без него чувствовала себя неуютно. Не успокаивала даже кинжальная россыпь, спрятанная в разных потайных местах. Одно из главных правил агента — умение слиться с окружающей средой, а здесь вооружена была только стража. Всем остальным предписывалось зачехлять мечи при въезде в город, что нам очень доходчиво объяснили сегодня с утра у западных ворот. Содрав при этом пару серебряных монет, наверное, в качестве платы за лекцию. Теперь несуразности бросались в глаза одна за другой: один храм в центре — раз (в досье не говорилось, что местное население доросло до единоверия), отсутствие гоблинов — два (а этих можно встретить везде, им нипочем никакие ароматы) и, наконец, убогое и безлюдное здание городской администрации — все это вступало в противоречие с откормленными мордами стражи и шикарной стеной дворца наместника на берегу широченной реки, да еще со рвом вокруг. Плюс непонятная тоска в глазах текущих мимо людей… В общем, у меня возникли вопросы.

Помотавшись по местным библиотекам и архивам, заглянув в храм и слегка перекусив фирменным блюдом в нашей гостинице — большая рыбина, жаренная на угольях с большим количеством сладковатых корешков, — я со спокойной совестью завалилась на кровать, намереваясь соснуть часа четыре (перемещения в пространстве меня всегда выматывали), но тут с меня содрали одеяло. По комнате носился мой братец и поспешно скидывал наши вещи в походные мешки.

— Вставай, Нике, мы сматываемся!

— Ты никого не убил? — довольно спокойно поинтересовалась я, натягивая одежду и хватая меч со стойки. Я ненавижу, когда меня будят, но мы находились в боевых условиях и это немного сглаживало ситуацию.

— Если ты будешь копаться, то убьют нас. Там оказалась засада! Я-то подумал, что это наконец-то любовь, а она… — Он сокрушенно махнул рукой.

Ничего не попишешь, у моего братца не реже двух раз в год случаются приступы влюбленности, начались они у него с пятнадцати лет. Каждый раз это протекает бурно, с признаниями, песнями возле каюты избранницы и безудержным сексом, после которого мне приходится отпаивать его сливками. А так как в нынешнем году норму он еще не выполнил, рецидива стоило ожидать. Нет, я его не осуждаю, у меня тоже есть маленькие недостатки, но в данный момент я рассвирепела.

— Ты что, сдурел, менять планы только из-за того, что получил по физиономии?! Или у нас муж волшебником оказался? — С остальными Яшка справился бы одной левой: он уже два года подряд чемпион Академии по найтлингу. А это говорит само за себя.

— Мужа? Да не родился еще тот муж! — Это он правду говорил. Братец у меня обаятельный и очень профессиональный лапшист. — Это была гвардия Верховного жреца. И представь себе — в ней, оказывается, сплошь женщины!!! И эти стервы совсем не шутили.

— Жреца? Ничего не понимаю, местные священники не женятся!

— Неужели запреты кому-то мешали заводить детей? У Верховного жреца оказалась дочь. — Он повернулся ко мне, и я наконец-то рассмотрела, что лицо у него действительно немного помято, да и костюмчик слегка испачкан.

— Хи-хи, — не удержалась я, несмотря на его зверскую гримасу. Но тут забарабанили в дверь, и смех застрял у меня в горле.

— А ну открывайте немедленно! Именем наместника! Вы арестованы!

— Так… А чего это надобно от нас страже? — протянул Яшка. Тут уж я забегала по комнате. Интересно, как они меня вычислили?

— Вот не думала, что они так быстро хватятся!

— Ты чего-то сперла? — В голосе братца прозвучало торжество или мне послышалось? Пришла моя очередь строить ему зверскую физиономию.

— Позаимствовала, чтобы внимательно изучить! Это единственная интересная штуковина, подвернувшаяся мне за все утро, и учти — отдавать ее я так просто не собираюсь! — Должна же я иметь небольшой сувенир на память об этом городке. Слово-то какое нашел, сперла. Давай-ка лучше уйдем через крышу!

Не обращая внимания на трещавшую дверь, мы быстро покинули негостеприимную гостиницу через окно и, незаметно проскользнув прямо под носом у двух стоявших возле дверей амбалов, потрусили в сторону ближайших ворот.

Добрались до цели мы на удивление гладко, но перед самыми воротами нас нагнал конный патруль. Пришлось прорываться с боем, и, разбив парочку длинных носов, мы таки вырвались из города, обзаведясь при этом парой отличных лошадок, ранее бывших на казенном довольствии. Но это были цветочки, ягодки начались, когда подоспели основные силы. С городских стен послышались крики, мимо просвистело несколько стрел, и вслед за нами выскочил отряд хорошо вооруженных конников. Пришлось поднажать. Нет, это какое-то проклятие — если в округе есть хоть одна яма, мы обязательно в нее вляпаемся, а тут подвернулось целых две. Ну откуда мне было знать, что эта штука представляет для них такую ценность? И интересно бы посмотреть на девчонку, сумевшую отразить натиск моего братца, пусть даже ей для этого пришлось звать на помощь.

Петляли мы по округе часа два, почти сразу свернув с главной дороги на узкую боковую тропку. Оторвались мы с трудом. Кругом был лес, и мы, с трудом продравшись между густо растущими хвойными гигантами, внезапно выскочили на весьма широкую дорогу, на которой могла уместиться и телега. С наслаждением свалившись со спотыкающегося скакуна, я со страхом ощупала свои ноги и то, к чему они примыкают. Задница оказалась стертой в кровь, и мысленно я высекла себя за глупое пренебрежение лошадиным тренажером, входившим в обязательную программу подготовки. Пытаясь собрать разъезжающиеся ноги, я полезла в рюкзак с намерением намазать стертую попу чудосредством, захваченным из дома, но сделать это мне не дали. Яшка коршуном налетел на меня и устроил допрос с пристрастием.

— А ну-ка давай показывай. — Пришлось достать из-за пазухи.

— Ладно, держи, она мне всю кожу стерла.

Вещь, из-за которой разгорелся весь сыр-бор, представляла собой отшлифованный булыжник, перевитый вкраплениями золотистого металла. Эта паутинка постоянно меняла размер, и поэтому казалось, что по камню ползает какое-то длинное многосуставчатое насекомое. Выглядело очень красиво.

— Что это? — выдохнул с восхищением брат, рассматривая мою добычу.

— Если бы ты перед отъездом удосужился заглянуть в книгу по истории Триша, то понял бы, — сказала я, глядя на него с превосходством. Мне иногда нравится поддразнивать его, давая понять, что я начитаннее, чем он. На самом деле это неправда, но забавно смотреть, как он начинает оправдываться, хотя иногда это бывает опасно — можно схлопотать по башке. — Это Невидящее Око, местный артефакт, единственная вещь, оставшаяся от той эпохи и попавшая мне на глаза. Кроме, конечно, дворца наместника. А эта штука стояла в храме. И таблички «руками не трогать» там прибито не было. Кстати, ты обратил внимание, что нам пока попадаются только люди? И это в мире, славящемся своим разнообразием!

— Ммм… — промычал он с глубокомысленным видом, рассматривая мой трофей. — Дочь Верховного жреца не совсем человек. — Я от удивления открыла рот. — Слишком уж раскосые у нее глаза, да и зрачки какие-то странные, что-то в них словно мерцает…

— Ну ты даешь! Где же она тебе подвернулась?

— Как где, в его доме, конечно! Такой пестренький домик, этажа на три, чуть левее того дворца, украсть который тебе не удалось.

— Чего ты туда полез? — спросила я, с трудом удерживаясь, чтобы не огрызнуться.

— За информацией. Не одна же ты у нас делом занимаешься.

— Ну и… — подбодрила я брата.

— Ну и ничего! Все рукописи свежие, на стенах цветочки намалеваны, даже в молельне ни одной человеческой статуи нет, все осьминоги какие-то да жабы с выпученными глазами. А бог солнца — в виде диска. Фантазии у людей — ноль.

— Не отвлекайся, — сказала я, направляя его в нужное русло.

— В молельне были какие-то книги, но рассмотреть их поближе я не успел. Вошла она. — Мне показалось, что в его голосе звучали нотки восхищения. — Не знаю, что она подумала, но ты бы видела, какие искры у нее из глаз посыпались! А какая у нее грудь! — Тут братец закатил глаза и сладострастно зачмокал.

— С чего ты решил, что она его дочь? — прервала я его сладостные воспоминания.

— Она сама так и сказала. Убери, говорит, свои грязные руки, скотина, от дочери жреца Ирелии, пока гнев солнцеподобного не испепелил тебя. — Ага, судя по всему, лицезрением бюста братец не ограничился.

— Какое деликатное воспитание, я бы на ее месте гнева ждать не стала, а лично оторвала бы тебе не только руки, но и дурную голову как абсолютно ненужную тебе часть тела.

— Спасибо за сочувствие, дорогая. А кто просил тебя хватать чужие вещи без спроса? Ты умудрилась настроить против нас светскую власть, и теперь в глазах закона мы просто воры. А ты знаешь, что здесь делают с ворами? Их варят в кипятке… по частям! — Он меня достал.

— А что здесь делают с настырными ухажерами?

Не знаю, чем бы закончилась наша перепалка, но тут Яшка заорал диким голосом и отбросил в сторону артефакт, которым размахивал у меня перед носом. Перчатка на руке дымилась, а само Око сияло ярко-белым цветом. Тут из леса выкатился оборванный человек и рухнул прямо мне под ноги. Следом за ним выскочили два огромных пса с злыми мордами, а за ними их хозяева, закованные в броню, с копьями наперевес. Наше раздражение нашло выход. Братец от возбуждения издал боевой клич Зенолейнов, напоминающий вой самца павиана во время брачных игр, и саданул кулаком по морде ближайшего коня. Тот встал на дыбы и скинул всадника. Я же без долгих раздумий воткнула меч в зубастую пасть пса, норовившего вцепиться в скорчившегося у моих ног парня, и, крутанувшись юлой, увернулась от нацеленного на меня копья. Не подумайте, что мы такие уж драчуны, просто денек выдался тяжелый, а дать себя зарезать или загрызть мы не могли. Ну просто из принципа! Над нами стала бы потешаться вся база, а папенька… Ну нет, об этом лучше даже и не думать.

Тело действовало само, вспоминая намертво вбитые уроки военного дела. Яша тоже времени зря не терял, и через несколько минут мы имели на руках два собачьих трупа и один человечий. Дядька, свалившись с лошади, треснулся головой о торчавшую из земли корягу. Второй всадник поспешно развернул коня и удрал обратно в лес. Для полного счастья нам только не хватало мокрого дела. К воровству припишут еще убийство и уничтожение редкого вида животных. Нет, скорее всего, дадут медаль, решила я, рассмотрев милого песика поближе.

У зверюги во рту ничего, кроме зубов, не оказалось, не было даже языка, а в широко раскрытых глазах застыла обжигающая ненависть. Такое создание не могло появиться в результате естественного отбора. Чувствовалась чья-то ужасно черная и ужасно вредная рука.

— …!!!! — Когда Яшка матерится, уши сворачиваются даже у опытных гоблинов. Подскочив к нему, я увидела, что он стащил шлем с незадачливого покойника, и от увиденного меня затошнило. Парень был мертв уже давно, так что неудачное падение ничего не меняло в его судьбе. Из голого черепа торчали пучки волос, а от лица остались ошметки полусгнившей плоти. Пустые глазницы внезапно сверкнули огнем, и братец, размахнувшись, поспешил отрубить голову у пытавшегося подняться трупа. Отбежав в сторонку, я с натугой избавилась от не до конца переваренной рыбины и, отстегнув с пояса фляжку, попыталась избавиться от мерзкого вкуса во рту, сделав хороший глоток абсента, так кстати захваченного с собой. Полынная водка вернула мне трезвость мышления и тут мне в голову пришла мысль, поразившая своей простотой: а ведь мы опять вляпались во что-то по-настоящему серьезное.

ГЛАВА 2

База. Два дня назад. Местонахождение — в двух парсеках от Сириуса

По комнате широкими шагами взад-вперед ходил высокий худой человек, вытирая полотенцем мокрые волосы. Облегающая темно-синяя майка вырисовывала рельефные мускулы тренированного тела, а плавность движений выдавала опасного бойца. У стены, следя за ним глазами, стояли навытяжку двое, парень и девушка, со свежими нашивками выпускников Академии на рукавах. В комнате пахло табаком и мятой. Большой черный стол, заваленный всевозможными бумагами и картами, загораживал собою единственный в комнате чахлый цветок. На одной стене висела неплохая коллекция холодного оружия, в которой выделялся здоровенный эспадон с мощной крестовиной, подмигивающий двумя изумрудными глазками выгнувшегося на рукояти дракона. Противоположная стена была полностью скрыта книжными полками.

Книги стояли в совершенном беспорядке: рядом с толстенными фолиантами по практической магии, переплетенными в блестящую кожу, были зеленоватые журналы «Современная алхимия», а учебная литература по теории относительности и навигационные справочники звездных трасс совершенно не гармонировали с «Кулинарными предпочтениями восточных силифидов». Конечно, любую информацию можно было вытащить из информационной системы корабля, но настоящей магией обладает лишь живая книга, созданная разумным существом, вложившим в нее часть своей души и таланта. А некоторые из них обладали такой силой, что справиться с ними могли только магистры высших ступеней магии, чувствовавшие себя здесь так же комфортно, как и специалисты, занимающиеся материальной стороной мира. Ясновидение и телепсихия соседствовали здесь с нейтринной астрофизикой и изучением гравитационных полей.

Будучи вот уже пять лет высшим чином в «МЕжпланетной Службе поддержки РавновеСИЯ», Ричард Зенолейн имел поистине огромную власть, но еще большим было уважение, которое питали к нему жители огромного корабля, ласково называемого ими МЕССИЕЙ или «сорок второй». Фактически подчиняясь Высшему Совету Межпланетного Содружества, Командор тем не менее нес личную ответственность за сохранение хрупкого равновесия в Галактике и слыл жестким и справедливым командиром. Когда в незапамятные времена произошло разделение вселенных, в каждой из них была создана служба, призванная следить за прочностью невидимой грани, не позволяющей ввергнуть мир в первичный хаос, и Ричард, по собственному опыту знавший, к чему может привести внедрение чуждой реальности, относился к своим обязанностям слегка фанатично. Проблема была в том, что еще до вступления в должность во время одного из прорывов он потерял жену, фактически перешедшую в один из нижних миров, и до сих пор переживал это довольно болезненно.

Срединный мир, или, как его еще называли, действующая Вселенная, был удивительным местом, населенным самыми разнообразными существами. И разумных среди них было предостаточно. Различаясь не только внешним видом и физиологией, они обустраивали планеты, руководствуясь своими вкусами, моральными принципами и внутренними побуждениями. Объединяло их только одно — всех устраивало существующее положение вещей и никто не желал переходить под власть Анубиса или Саваофа, властителей ближайших вселенных. Не всегда сосуществование проходило мирно, но внутренними делами Вселенной занимались другие службы, «сорок вторая» же вмешивалась лишь в критических ситуациях. Так что, решаясь вызвать огненную элементаль, жительницу магмообразной планеты нижнего яруса, или пытаясь завести дружбу с приятным существом, обещающим вам рай, стоило прежде подумать, не грозит ли за это долгий срок в тюрьме.

Первое правило для любого жителя МЕССИИ-42 гласит: прежде чем сунуть нос в открытую дверь, удостоверься, не ведет ли она к апокалипсису. А если уж вышла необходимость это сделать, позаботься, по крайней мере, о том, чтобы прежде получить должное образование в выбранной области. Для этого на корабле была создана знаменитая Академия, отбиравшая себе слушателей по всей Галактике. Имея двух ректоров — один отвечал за точные и гуманитарные науки, а второй был магистром магии высшей ступени, — она выгодно отличалась от обычных учебных заведений на сопредельных мирах и пользовалась там определенной славой. Из нее выходили лучшие секретные агенты, историки, политики, маги, и даже среднего троечника, сумевшего ее закончить, ждало обеспеченное будущее, пусть он и не сумел пройти отбор для получения работы на базе. «Сорок вторая» была одним из немногих мест, где магия и наука сплелись настолько тесно, что иногда невозможно было понять, где собственно магия, а где наука. Здесь вас могли научить варить философский камень из ингредиентов, полученных в химической лаборатории, здесь вы уясняли себе, что магнетизм, оказывается, не только раздел физики, но и обозначает отношения между существами и телами природы на основе нервной энергии. А изучая светские законы, вы понимали, что за проведение обряда, открывающего точечные порталы в соседние вселенные, можно запросто схлопотать пожизненное заключение в тюрьме специального режима, находящейся тоже здесь. Для этого был выделен добрый кусок левого отсека, охраняемый строже, чем золотой запас столицы Объединенных Миров, находящейся на планетах системы Альдебаран.

Занимаясь специфической работой, жители МЕССИИ, наряду с Академией, гордились также полным отсутствием этнических разногласий на своем корабле. Проводя жизнь в постоянном дрейфе от одной звездной системы к другой и видя самые разнообразные цивилизации, они умудрились создать свою, отличную от всех. И хотя люди имели здесь самую большую общину, это не мешало им находить общий язык с эльфами, гоблинами, кентаврами, гномами и еще тринадцатью расами, представители которых также считали «сорок вторую» своим домом. Отношение к любому жителю определялось только его личными качествами. Полный стандартный набор кислорододышащих разумных существ с отдаленных краев Галактики делал одно общее дело: ловцы, агенты, тюремщики, операторы, аналитики, ученые разных мастей и, конечно, маги, колдуны, ведьмы, телепаты и медиумы занимались поддержкой равновесия на более чем трехстах обитаемых мирах.

МЕССИЯ как космический корабль имела свои особенности. Совсем недавно, например, бортовой компьютер во всеуслышание женским голосом заявил, что подцепил одушевленность (можно подумать, это заразная болезнь), так что теперь является равноправным партнером и просит обращаться с ним соответственно его полу и рангу. Пришлось срочно вносить его в классификацию как информационное существо с правом присутствия на расширенных совещаниях. Эта мера позволила на какое-то время прекратить несанкционированные симфонические концерты, являющиеся несомненной страстью «сорок второй». Впрочем, несмотря на свои мелкие недостатки, эта надежная и верная посудина, способная почти мгновенно перемещаться из одной точки Вселенной в другую, представлявшая собой полностью автономную систему, которая обеспечивала проживавшие в ней десять тысяч душ провиантом и энергией, была силой, с которой считались все.

Итак, в данный момент Командор, или, иначе говоря, начальник базы, а по совместительству директор тюрьмы, Ричард Зенолейн нервно расхаживал по комнате. Вообще-то он был человеком выдержанным и степенным, что, впрочем, плохо согласовывалось с его биографией, недавно изданной отдельной книгой и напоминающей фантастический боевик. Но это было в юности, а сейчас, глядя на две рыжие головы с опущенными долу глазами, Ричард Зенолейн изволил гневаться.

— Только благодаря отличным оценкам вас не вышибли из Академии. Трое преподавателей отказались вести занятия, один спился. Два раза Академию тушили. — Остановившись, он осуждающе уставился на парня.

— Не надо на нас всех собак вешать! — вскинулся тот. Надо сказать, парень и девушка, несмотря на вполне естественное различие в росте, весе и длине волос, явно были близнецами. Более того, черты их довольно подвижных и в обычное время улыбчивых мордашек были юными копиями отчитывающего их злого дяди. Вот только волосы у юного поколения полыхали пожаром, а в зеленых глазах плясали чертики, Командор же был черноволос, кареглаз и выше парня почти на голову.

— Что?! А кто всучил старику Слику редкую породу драконообразных для зоологического уголка? И куда при этом девалась моя любимая саламандра?! — Командор сжал руку в кулак и помахал им сначала перед парнем, а потом перед девушкой.

— Папа! Это было три года назад! — вскричала девчонка, по-прежнему стоя навытяжку.

— Ха! — издал нежный отец. — Да такого экземпляра больше нигде не достанешь! Это же был перламутровый драконит, их в неволе штук пять на всю Галактику! — На это юному поколению ответить было нечего, и Командор продолжил: — Имейте характер сознаваться в своих проступках! Или вот ты, юная дева, зачем устроила перед выпускными экзаменами эту дурацкую фотоэкспозицию? Было достаточно обратиться с информацией в деканат!

Юная дева встряхнула рыжей гривой и с вызовом уставилась на отца.

— Ты сам нас учил, что ябедничать нехорошо! И потом, — у нее хватило совести слегка покраснеть, что, впрочем, на фоне ярко-рыжих волос было не так уж и заметно, — материал был получен не совсем законно. Нет, я не взламывала его каюту! — Девушка упрямо вскинула голову, отвечая на укоризненный взгляд отца. — Дверь была открыта! Почти…

— Да, — поддержал ее брат, — мы просто пришли с ним поговорить…

Обсуждаемый случай, произошедший около месяца назад, до сих пор был головной болью Командора. В один прекрасный день, а точнее, накануне выпускного экзамена, все стены перед деканатом оказались обклеены фотографиями, на которых были зафиксированы произведения одного очень уважаемого в преподавательских кругах доктора эзотеризма, автора кучи научных трудов по бестиарию действующей Вселенной, высокочтимого Корнелиуса. Под огромной, метровой надписью — «Тайные пристрастия беспристрастного джентльмена» — были помещены трехмерные проекции, вызвавшие переполох по всей «сорок второй». Дядечка имел милое, безобидное хобби — писал художественные полотна, отличавшиеся редкостным реализмом. На них он изображал своих коллег, подвергающихся изощреннейшим пыткам, какие только мог представить себе его хорошо развитый мозг. Сам Ричард был там изображен без рук, с вывернутыми наружу кишками и тучей парящих над ним насекомых. И все бы ничего, если бы маэстро не работал в жанре одушевленной живописи: его творения издавали звуки, двигались и воняли. Доказательством авторства являлась прямая трансляция из каюты Корнелиуса, демонстрирующая оригиналы. Успех выставки превзошел все ожидания. Скандал потряс Академию, накрыв своим крылом и всех остальных жителей МЕССИИ.

Тут же были введены экстренные меры по проверке психического здоровья как учителей, так и студентов, молодежь под шумок организовала профсоюз и потребовала присутствия своих членов при обсуждении важных вопросов, касающихся образования, некоторые горячие головы ратовали за пересмотр программы обучения и снижение пороговых нагрузок. Старший ректор Эстер, однако, положила конец студенческой вольнице, пообещав лично превратить каждого возмущающегося в земляного червяка, а все знали, что она слов на ветер не бросает.

— А может быть, дело в том, что он поставил вам неуды по бестиарию срединных миров? — гаркнул Командор.

— Но мы же его сдали!!! — В голосах звучала неподдельная обида, но Ричард хорошо знал своих отпрысков, а потому не обратил на это никакого внимания.

— Но уже другому преподавателю! — На это возразить было нечего, и, украдкой посмотрев на брата, девушка незаметно ему подмигнула. — Вот я и говорю, детишечки, — продолжал воспитательный момент Командор, — несмотря на ваши отличные аттестаты, не видать вам оперативной работы как своих ушей. И то, что вы мои дети, вам не поможет.

— Мог бы и не предупреждать, — пробурчал парень, багровея.

— Для начала пойдете к Саре, в аналитический отдел. У нее как раз запарка, — решительным тоном проговорил папа, а для верности еще раз помахал кулаком перед двумя конопатыми носами.

Представив себе, как они старятся под ворчание собственной бабушки, известной как довольно строгая начальница, занимаясь тем, что перебирают бумаги, читая о чужих приключениях, вместо того чтобы иметь свои собственные…

— Нет… Не надо!! — в один голос вскричали близнецы.

— Молчать! Поразговаривайте тут у меня, живо пайки заключенным будете носить всю оставшуюся жизнь. Все, стажеры, свободны! И чтобы завтра же прибыли в аналитический отдел!

Когда дверь чуть не разлетелась и за ней послышались совершенно не сдерживаемые ругательства, Командор позволил себе довольно улыбнуться и через потайную дверь, замаскированную книжным шкафом, вошел в небольшую комнату, где перед несколькими мониторами сидела седая женщина с усталым лицом, на котором светились ярко-зеленые глаза. На экранах были видны разные места корабля, а также кабинет Командора, где минуту назад находились близнецы. Щелкнув тумблером, женщина переключилась на коридор, по которому они шагали, оживленно переговариваясь. Женщина увеличила звук, в комнате раздались знакомые уже голоса.

— И чего он привязался с этой дурацкой ящерицей? — возмущалась девушка. — Да у него этой мерзости целый аквариум, а он нам из-за детской выходки собирается испортить жизнь!

Кинув полотенце на спинку дивана, Командор наклонился к экрану и довольно улыбнулся:

— Ну что, Сара, хороша парочка?

Сарувилла, бабушка близнецов, была матерью Людвиги, бывшей жены Командора, и имела прозвище «железная дама» за удивительно твердый характер. По кораблю ходили слухи, что у нее в голове компьютер вместо мозгов, и она не спешила их опровергать.

— Но Ричард! — укоризненно покачала головой госпожа главный аналитик. — Не слишком ли сильно ты на них наехал? Операция была выполнена прекрасно. А этот Корнелиус оказался жутким типом. Представляешь, как он изобразил меня? — Дама мило покраснела. — Фу, мерзость какая. Те твари, которых он изучал всю жизнь, поселились в его воображении.

— Но как он проходил психологическое сканирование? Это ведь обязательная процедура. — Сам

Командор был обязан проходить полный медицинский осмотр дважды в месяц.

— Обязательная для активных агентов, — пояснила Сара. — После возвращения это одна из процедур карантина. Ну ты ведь знаешь… Что же до постоянных жителей, то от них прохождения сканирования раньше не требовалось… до этого случая.

— Из них получатся отличные агенты, — задумчиво проговорил Командор, возвращаясь мыслями к своим детям. — С мозгами у них все в порядке, в меня, наверно. А с темпераментом — это к твоей дочери. Мои саламандры по сравнению с ней всегда выглядели несколько бледновато. — Ричард вздохнул, с грустью глядя на большой портрет полуобнаженной рыжеволосой женщины, занимавший почетное место в углу. Благодаря искусной подсветке она казалась живой и призывно улыбалась каждому, кто смотрел на нее. — Да… она всегда была слишком упрямой.

— Людвига умела обуздывать свою натуру, именно поэтому она и стала лучшей. — Голос Сары звучал спокойно, словно речь шла не о ее дочери и она просто констатировала факт. — Ее рекорд, 25 арестов, так пока никто и не превзошел, даже ты! — По лицу Сары скользнула горькая гримаса, скользнула и исчезла. Уже немало прошло лет с тех пор, как ее дочь не вернулась с задания.

— Я вовремя понял, к чему это может привести! Нельзя всю жизнь бездумно скакать по мирам и махать мечом! — Лицо Командора потемнело. — Мне до сих пор ее не хватает, — вздохнул он и устало опустился на небольшой кожаный диванчик, смахнув на пол лежавшие на нем бумаги.

— Не тебе одному, — пожала плечами Сара. — Никто не виноват, что так случилось. Это был ее выбор.

Запечатав Эрвил, она навсегда осталась с той стороны, но дух Балтазара не смог распространиться дальше. Ты же связывался с ней недавно через оракула. С ней все в порядке…

— Ага! Неплохо она там устроилась. Если так пойдет, то скоро весь нижний ярус будет под ее шпилькой. Вот только иметь такую жену меня не устраивает! Пусть теперь Балтазар с ней справляется, а мне бы юное поколение воспитать. Хотя… Я готов на многое, чтобы вытащить ее оттуда…

Тут Командор немного слукавил. Вытащить Людвигу с нижнего яруса, тем более так тесно прилегающего к срединному миру, как тот, на котором она оказалась, было возможно, просто для этого надо было нарушить определенные законы, гарантом которых являлся именно он. И на их нарушение Ричард никогда бы не пошел.

— Да ладно тебе, — позволила себе улыбнуться «железная дама». — Это великий подвиг, и я горжусь своей девочкой. Как будто я не знаю о дриаде с Белеса и почему ваше благородие так часто стали туда наведываться! — Оставив наконец в покое клавиатуру, она подошла к веренице бутылок на маленьком столике и налила себе ярко-красной шипящей жидкости в высокий бокал на ножке. С наслаждением отхлебнув, она продолжила: — Конечно, я постараюсь, чтобы моих внуков не постигло то, что выпало на ее долю. Они умны, но немного самонадеянны.

Эта характеристика близнецов не совсем соответствовала действительности. Ни одна заварушка, ни одно мало-мальски интересное событие не проходило без участия этих двух совершенно неуемных созданий. Им все было интересно: любую загадку они воспринимали как вызов им лично и любое противодействие — как объявление войны.

— В них слишком много энергии, — заметил Командор, нисколько не смутившись упоминанием о дриаде. — Надо ее излишек направить в мирное русло. Давай сначала устроим для них что-нибудь простенькое.

— Средние века, романтика, пара стычек, куча интересных впечатлений и свежий воздух, — закивала Сара. — Им это понравится. Только все надо сделать так, чтобы они не догадались. У тебя есть что-нибудь на примете?

— Как насчет Триша? — тут же предложил Ричард. Судя по всему, он над этим уже думал.

— Галара имеешь в виду? — Бабушка совсем не удивилась. Последний месяц зять только и делал, что требовал информацию об освободившихся заключенных.

— Он на прошлой неделе туда вернулся. Вот тут у меня его досье. — Ричард щелкнул дистанционным пультом, и на мониторах появилось морщинистое, довольно неприятное лицо старика лет восьмидесяти. — Вряд ли он на что-то способен после психокодирования, но проследить за ним не помешает.

— Согласна, — сказала Сара. — По правде говоря, я так и не поняла, почему он решил вернуться. У нас очень неплохие условия для престарелых преступников, но это было его право. Подсуну им пару отчетов о проказах милого дедушки, пусть знают, какие на свете бывают мерзавцы.

Триш, как уже было сказано выше, был одной из множества планет, вращающихся вокруг Капеллы в звездной системе Возничего. По иронии судьбы, находясь рядом с источником огромной силы — а в том месте сходилось три магических луча, — впервые внимание Службы эта планета привлекла лишь около пятидесяти лет назад из-за Галара. До той поры, несмотря на бурную и довольно жестокую тамошнюю жизнь, эксперты и аналитики МЕССИИ считали ее совершенно безобидной. Межгалактическая полиция первая забила тревогу: в Совет обратились эльфы с жалобой на геноцид против их народа на Трише.

Когда к делу подключилась «сорок вторая», история уже успела зайти так далеко, что планета покрылась братскими могилами. После экспериментов сумасшедшего колдуна пришлось посылать бригаду чистильщиков. С них семь потов сошло, прежде чем перебили всех монстров. Опыты Галара с нечеловеческими расами привели в ужас Совет и чуть не вызвали новое противостояние между людьми и остальными расами. Положение спасло лишь то, что колдун использовал людей в своих опытах не меньше, чем всех остальных. Этнические отношения были одним из самых больных вопросов во Вселенной. Специальная конституция, подписанная двадцатью шестью основными видами, регулировала почти всё, но иногда все-таки происходили инциденты, подобные тому, с чем пришлось столкнуться на Трише.

— Ты уверена, что там безопасно? — Командор волновался, прекрасно зная своих детишек, умудряющихся находить неприятности на пустом месте.

— Ну… — протянула бабушка, — где сейчас безопасно? — Вопрос был риторический и Ричарда не успокоил, поэтому она продолжила: — Не беспокойся, с их подготовкой им ничего не грозит. Добавим жучков к уже имеющимся, поставим в известность активного агента… К тому же недавно оттуда вернулась инспекция по контролю за магической активностью. Там нет ни малейших отклонений.

— Ну и ладушки, — кивнул Командор. — Тогда так и сделаем. Если я их хорошо знаю, аналитической работой они прозанимаются от силы дня полтора. Предупреди ребят на пункте переброски, чтобы не волновались и сделали вид, что ничего не видят. Да… и проследи, чтобы они прошли медобследование и…

— Да не беспокойся ты так, я все устрою. — Сара успокаивающе похлопала зятя по плечу. — Ну, устроят они небольшую войну, в первый раз, что ли? Все равно выйдут сухими из воды… — Ричард усмехнулся, вспомнив проделки близнецов.

— Да я за Триш беспокоюсь, — шутливо сказал он. — А кстати, этот любитель подглядывать, как там его звали, Корнелиус, куда девался? Он же вроде был крупным специалистом по нежити.

— Я приказала проследить за ним, надо просто поднять отчеты. Так… минуточку… — Сара пощелкала кнопками, по экрану побежали строчки на всеобщем. — Сначала система Васат, потом Арктур и Эракис. Скорее всего, там он и осел. Если я не ошибаюсь, там есть людская колония, хотя эта система и принадлежит темным эльфам.

— Уточни, там ли он. А теперь давай займемся Ревилем. Подтвердился ли сигнал о некроманте? — перешел на официальный тон мессир Командор.

Дети детьми, но работы, как всегда, было невпроворот.

ГЛАВА 3

Марк. Рождение

Огромный пульсирующий шар чрезвычайно мерзкого цвета надвигался сверху неотвратимо, как смерть. Находясь в центре черной воронки, я наблюдал, как в стенах, сжимающихся вокруг, мелькают искаженные в муке лица и, ограниченный светящейся пентаграммой, выложенной на мозаичном полу, чувствовал бессильную ярость. Единственный раздававшийся звук — пробирающий до костей металлический скрежет — не давал сосредоточиться, делая тщетными все попытки мыслить здраво. Тело сотрясалось от разрядов боли, и, пытаясь заслониться от приближающегося шара, я вдруг обнаружил, что у меня вместо рук крылья, а вместо пальцев — острые кинжалы. Некогда белоснежное оперение покрылось пятнами крови, и сквозь него просвечивали чешуйчатые участки зеленоватого тела.

Стенки вот-вот должны были сомкнуться — страшная клетка готовилась проглотить очередную жертву. Мозг, лихорадочно искавший выход из западни, свело судорогой, и я, с яростным криком попытавшись выцарапать из себя этот ужас, не рассчитав силы, снес себе половину черепа. Все виденное тут же побледнело и стало рассыпаться на глазах. Картины с бешеной скоростью сменяли одна другую, и я больше не успевал реагировать на них. Кошмарная тварь с тысячью глаз хватает меня щупальцами, но в последний момент превращается в здоровенного амбала с плеткой в руке, и я, согнувшись от нестерпимой боли, натыкаюсь на грустный и нестерпимо ласковый женский взгляд, постепенно наливающийся огнем и голодом. Огромный стол, заваленный книгами и смутно знакомыми безделушками, яркий свет режет глаза. Блеск металла, жар огня и прохлада ветра поют мне сотней голосов, постепенно вытесняемые предсмертным хрипом. Кто-то шарит в пространстве, протягивая ко мне бесплотные руки, и, чувствуя на шее стягивающуюся удавку, я понимаю, что еще немного — и боль и ненависть вытеснят из моей души все светлое, что еще в ней осталось. И тут, оттеснив в сторону сплав муки и наслаждения, меня пронзила весьма необычная в данной ситуации мысль: а какого черта я здесь делаю? И кто, собственно, я такой? Не говоря уже о том, что я даже не могу вспомнить свое имя. Это замкнуло круг, черный шар забвения, натужно застонав, лопнул, разбрызгивая остатки галлюцинаций, и наконец, поглотил меня полностью.

Первое, что я увидел в реальном мире, была чья-то рука, тыкающая мне под нос клочок не слишком чистой, отвратительно воняющей тряпки. Отмахнувшись от мерзостного запаха, я угодил по плечу человеку женского пола, владелице настырной конечности. Девушка, на голове которой пылало пламя, вид имела озабоченный и не обращала на огонь никакого внимания. Перепугавшись за нее, я заорал как бешеный, за что без лишних разговоров получил по физиономии. Удар у незнакомки поставлен был неплохо — щеку словно обожгло, но боль помогла прийти в себя. Реальность перестала расплываться, взгляд сфокусировался, и я сообразил, что принял за пламя всего лишь необычный цвет волос. Приподнявшись на локтях и оглядевшись, я обнаружил, что нахожусь на заросшей лесной дороге, сейчас день и никакой черноты в округе не наблюдается. Звон в голове унялся, но одна проблема по-прежнему требовала решения. Пошарив вокруг, я нащупал важную вещь и, не задумываясь, сунул ее в карман. Но что-то продолжало приближаться, в воздухе отчетливо запахло мускусом.

— Надо уходить, — прохрипел я, не узнавая собственного голоса. — Опасно… здесь… оставаться.

— Ну надо же, а мы-то думали здесь открыть вечер неожиданных встреч. Вот незадача, здесь, оказывается, опасно.

В поле зрения появился здоровый детина с окровавленным мечом под мышкой и с таким же пламенем на голове, как и у девицы. Он сердито на меня посмотрел. Неподалеку лежали два мертвых грима. Их пасти даже в мертвом состоянии вызывали дрожь.

— Опасно… оно приближается, надо спуститься ниже. — Я попытался встать, но у меня это плохо получалось. Тело ныло и отказывалось повиноваться. Но, кажется, что-то в моем голосе их все-таки встревожило, потому что, положив предварительно меч на землю, незнакомец поднял меня и посадил в седло стоявшего тут же коня.

— Нике, надо бы его привязать, а то свалится. Дерьмово ты выглядишь, парень, — обратился он ко мне, успокаивая перебиравшую ногами лошадку.

— Не надо, я не… упаду. — Я не мог допустить, чтобы меня связывали. Никогда больше. Эта мысль мне показалась необычайно важной, но тут меня затошнило, и мир снова стал расплываться. Однако в то время как тело силилось удержаться на коне, мозг лихорадочно пытался определить того, кто приближался. Этот кто-то очень хотел есть, я ощущал его голод просто физически и чуть не пропустил то, что мне старался втолковать усадивший меня на коня парень.

— Ну и ладно, тогда пеняй на себя, — бурчал он, продолжая тем не менее свои старания устроить меня поудобнее. — Нике, чего ты там чешешься? — рявкнул он на девушку.

— Куда-то камень запропастился, — отозвалась та, ползая в том месте, где я только что лежал. — Куда ты его выбросил?

— Да здесь он должен быть, я его просто с руки скинул, — ответил парень.

Конь нервно переступал копытами, заставляя меня плотнее вжаться в седло. Чудище продолжало неторопливо приближаться, передвигаясь под землей так же просто, как мы по поверхности. Я оглянулся на рыжих, совершенно невозмутимо ползавших по траве, и удивился: как они могут чувствовать себя спокойно рядом с этим монстром?

— Смотри, как я руку обжег, а от перчатки так вообще ничего не осталось, — продолжал парень, демонстрируя сестре ладонь.

— Ч-ерт! Ты представляешь, что будет, если мы его не найдем? — Мускусный запах стал сводить меня с ума.

— Надо уходить, оно приближается! — заорал я во всю глотку. Но было уже поздно. Воздух вокруг сгустился и потемнел, а с неба, чистого всего какое-то мгновение назад, в землю ударила молния.

— Твою!… — выругался парень. — Ладно, Нике, плюнь! Сопрешь что-нибудь еще. — Он торопливо подхватил сестру под мышки и усадил на коня. То, что это были брат с сестрой, сомнения не вызывало. Оба были рыжие, невысокие и очень похожие друг на друга. Только у парня была косая сажень в плечах, а девчонка… Она выглядела очень изящной…

Все-таки мы попытались уйти, хотя я и знал, что это бесполезно. Мы удалялись от опасного места со всей возможной скоростью, но мне становилось все хуже и хуже. Чужое сознание накатывало волнами, заставляя морщиться от боли. Мир расплывался и складывался в жуткую мозаику. Голос в голове нашептывал непонятные слова, и земля застонала от боли, когда ОН стал выбираться на поверхность. Лошади захрапели и заметались из стороны в сторону. Не успел я опомниться, как снова оказался на земле. Мои спутники повытаскивали мечи, и тут из-под земли, выкидывая веером щупальца, показалось огромное существо, напоминавшее паука.

— Это Арах, — слово выплыло откуда-то из подсознания, — слуга Шилоса. Держитесь подальше от жвал — они ядовитые!

— Как скажешь, шеф! — прокричал парень, отрубая приблизившееся щупальце.

Чудовище зашипело и выстрелило паутиной, мгновенно накрывшей их обоих. Силы были неравны, но тут у меня в голове как будто что-то щелкнуло. Не сознавая, что делаю, я выхватил подобранный мною предмет из кармана и выставил его перед собой. Он полыхал в моих руках маленьким солнцем. Срывавшиеся с моих губ слова были древними как мир и сливались с раскатами грома над головой:

— Энтенно терра Арахо! Арахо квин порее! — Арах втянул щупальца и замер на месте. Медленно поворачивая огромной головой, он пытался разобраться в ощущении дискомфорта, поразившего его. — Энтенно эрвигентум!

Вырвавшийся из камня мощный луч света вонзился прямо в центр его тела. Промахнуться было невозможно, но отдача была столь сильна, что меня отбросило на пару метров. Чудом не выпустив камень из рук, я старался не отводить луч от брюха зверя. Раздался визг, чудище с такой быстротой рвануло обратно под землю, что только камни полетели в разные стороны. Звон наконец-то исчез окончательно, и я со спокойной совестью рухнул на землю с целью тут же умереть — сил не осталось даже на то, чтобы заставлять легкие дышать. Но сквозь окутавшую меня слабость в мой затуманенный мозг пробилась мысль, что мирно помереть мне не позволят. С каждым судорожным вдохом в меня втекала энергия, которой окружающие спешили со мной поделиться. Мягкая и тягучая — от деревьев, неодобрительно смотревших на мои усилия и в то же время с готовностью делившихся со мной своей вечностью. Колючая и прохладная — от летнего ветерка, напевавшего быструю песенку о том, как здорово быть ураганом и летать над бескрайней водой. От жучка, доверчиво уткнувшегося мне в ладонь, и, наконец, остаток чистой энергии от сверкнувшего напоследок камня, превратившегося в обычный булыжник.

Вокруг лежали вывороченные с корнем небольшие деревца и кусты. Одна из куч земли зашевелилась, и из нее, чертыхаясь и отплевываясь, показались две рыжие головы.

— Яшка! Я хочу домой, к маме, — заныла девчонка.

— Обязательно, дорогая. Лет через восемьдесят, раньше в ад тебя все равно не пустят. — Этот ответ меня слегка озадачил, но любая попытка сосредоточиться вызывала тошноту.

Он помог ей подняться и, отряхивая то, что осталось от куртки, подошел ко мне.

— Ты живой? — Парень нагнулся и стал усаживать меня, прислонив к ближайшему дереву. Я судорожно кивнул, и тут его взгляд упал на выроненный мною предмет, и он присвистнул от удивления:

— Ну надо же! Вор у вора… Нике, смотри, как вовремя тебя обокрали. — С осторожностью, обернув руку тряпкой, он поднял выроненный мною при падении камень.

— Сильная, оказывается, штука, — проговорила девчонка. Она бросила уважительный взгляд на камень и повернулась ко мне. — Ты знаешь, что это такое? — Не дождавшись моего ответа, она прыгнула в сторону, хватая под уздцы единственную не успевшую удрать лошадь.

— Ну и из какого же подземелья ты выполз? — спросил парень.

— Почему это из подземелья? — оскорбился я, хотя, в сущности, какая была разница, все равно я не помнил, откуда взялся.

— Ха! Видел бы ты себя — еще чуть-чуть, и будешь просвечивать. Тебя как зовут?

Обычный вопрос застал меня врасплох.

— Вот черт, Нике, кинь мне свою фляжку, быстро! — Одной рукой парень приподнял меня за плечи, а другой поднес ко рту небольшую емкость с жидкостью. — Давай-ка глотни. Блин! Никогда не видел, чтобы кто-нибудь так белел, хотя вроде бы дальше некуда.

Я отхлебнул и закашлялся, из глаз потекли слезы и даже волосы на голове зашевелились — жидкий огонь, попав мне в горло, превратил мои внутренности в раскаленную печь, а добравшись до желудка, вызвал там атомную войну.

— Это… что? — Удивительно, как я вообще смог говорить.

— Абсент, конечно, — фыркнула Нике. — Очень полезная штука. Венец эволюции человечества: если внутрь — мозги прочищает, а хочешь, сверху облейся — для дезинфекции. На, закуси. — Она сунула мне в руку кусок хлеба с сыром. Впившись в него зубами, я даже заурчал от удовольствия, никогда раньше я не ел такой вкуснятины. Огненная вода, остыв, вызвала зверский аппетит и обострила все двадцать четыре чувства, ну или сколько их там у меня было. Мир стал весело покачиваться, из-за дерева выглянул премиленький зеленый чертенок и, усмехнувшись, показал мне язык. Мои рыжие знакомцы заплясали вокруг хороводом, а лошадь хитро подмигнула.

— Ты вообще можешь что-нибудь объяснить, не падая при этом в обморок? — спросил парень. Я с усилием заставил себя сосредоточиться. Звуки расплывались в воздухе, с трудом складываясь в слова; как ни странно, мозги заработали лучше, а отхлебнув еще разок, я понял, что отсутствие памяти — это еще не конец света.

Мой рассказ произвел впечатление. Нике вытащила из своего бездонного мешка странный плоский предмет величиной с ладонь и, ткнув брата в бок, что-то ему показала.

— Яш, кажись, мы вытянули козырную карту. Смотри, сканер сгорел! Ты помнишь, чтобы эта штука когда-нибудь ломалась? — Потряся коробку, она пощелкала кнопками и со вздохом кинула бесполезную вещицу обратно в мешок. — Черт! А может, я его просто не зарядила… или взяла бракованный? — Она задумчиво подергала себя за челку. — Но все равно, это просто замечательно — встретить в первый же день парня, применяющего магию высшего порядка и даже не понимающего, что он делает. Эй, чудик! — Девушка тряхнула меня. — Ты хоть понимаешь, что делал?

— Н-не-е-а-а… — Земля качнулась, язык тоже не слушался, поэтому я отрицательно помотал головой, давая понять, что я тут вообще ни при чем.

— Э, да ты надрался! — Рыжая отобрала фляжку, к которой я присосался снова, и почему-то пощупала мне лоб. — Яш, ты не знаешь, какая температура для эльфов нормальная? А то он слишком горячий какой-то.

— П-почему у э… эльфов? — вмешался я.

Нике без объяснений опять полезла в мешок, достала оттуда плоскую штуковину и сунула мне под нос. Из маленького зеркала на меня глянула худая скуластая физиономия с сильно раскосыми прозрачными глазами. Волосы у незнакомца были белые, а взгляд туманный.

— Эт-то… кто? — удивился я. Отражение в ответ задвигало губами и усмехнулось.

— Ты, голубь, ты, — вздохнула одна из роившихся вокруг девчонок.

— А где… эльф-ф-ф? — Действительно, откуда ему здесь взяться?

Мне тут же повернули голову вбок и продемонстрировали в зеркале мое же ухо, отличавшееся крайней заостренностью.

— Ух ты! — восхитился я и схватил себя за ухо.

— Клиент созрел, — заметила Нике. — Яшка, сажай его обратно на коня, идти он все равно не сможет. Мне всегда было интересно проверить, как их порода реагирует на нормальные напитки. Оказывается, не очень…

— Опыт нельзя считать чистым, — хмыкнул в ответ Яша. — Может, у него это от истощения — это же чистый доходяга. Вот бы на Энлиле проверить… — мечтательно протянул он.

— Нет уж, — возразила сестра. — Этого монстра лучше не трогать. Давай лучше подумаем, что будем делать дальше. А заодно придумаем имя этому длинноухому, а то у меня такое чувство, что он с нами надолго.

— Поговорим об этом по пути, а то вдруг это чудо-юдо решит вернуться? — Меня снова подняли и усадили на совсем не обрадовавшееся этому животное.

— Н-не в-вернется, — захихикал я. — Он… сейчас о-очень занят, у него в брюхе дырка! — Эта мысль показалась мне смешной, и, вцепившись руками в гриву, я застонал от смеха. Яшка, повернувшись к сестре, повертел рукой возле виска — странный жест, значения которого я не понял, но показавшийся мне выражением недоверия. Поэтому, когда мы через несколько минут двинулись в путь, я решил не говорить им о пяти всадниках, что находились в полукилометре южнее нас. Все равно ударной волной их здорово накрыло, да и я, надо признаться, приложил к этому руку. Поэтому, не чувствуя никакой опасности и слегка успокоившись, я с чистой совестью задремал, покачиваясь в седле и уткнувшись в шею приятно пахнувшей жизнью животинки.

Надо отметить, что первая встреча с близнецами научила меня некоторым вещам, о которых я никогда не забываю. Во-первых — никогда больше не пью из личной фляги Нике. Как мне потом объяснили, наличие там абсента, от коего я чуть не помер, это моя большая удача. Обычно она такого туда намешивает — ну просто караул. И самое главное — это был первый и последний раз, когда я слепо последовал за этой парочкой.

Далеко на севере, внутри горы, с боку на бок перевернулось огромное существо. Острые, как бритва, когти непроизвольно выдвинулись из передних лап, крылья напряглись, из-под низко опущенного века блеснул ярко-оранжевый кошачий глаз. В окружающем мире что-то изменилось, и это его очень обеспокоило. Сам-то он ничего не боялся, да и не существовало в Галактике силы, способной причинить вред взрослому дракону, обладающему мудростью всех своих предков. О себе он не тревожился, гораздо больше его волновала безопасность предмета, находящегося прямо возле его носа. Довольно крупный перламутровый шар лежал в центре ямки, наполненной кипящей огненной жидкостью, в которой специалист без труда узнал бы лаву. Не первый день дракон силой своей магии удерживал вулкан от извержения, заставляя его выбрасывать необходимую для яйца энергию маленькими порциями, и уже начинал понемногу уставать. Пока еще незаметно, совсем чуть-чуть, но чешуйчатый покров гиганта утратил блеск, тело, лишенное свободы движений, мало-помалу теряло гибкость, а когти, некогда крошившие камень в пыль, начинали тупиться. Но дракон не сомневался — жертва того стоила, и сейчас с радостью наблюдал за тем, как его сын, зачатый более двухсот лет назад во время звездного танца, начал двигаться внутри своей необходимой темницы и задавать глупые вопросы. Маленькие дракончики созревали очень медленно. Сначала формировалось тельце, постепенно превращаясь в совершенный организм, не подверженный болезням и старости. Но это было не самое главное. Знания и внутренняя сила — вот что делало дракона драконом. Передача знаний — ответственный и долгий процесс. Именно поэтому много лет назад была выбрана эта планета. Здесь было все, что нужно: едва не вспыхнувший вулкан, силовые линии, густые и мощные, и покой. И вот когда процесс был почти завершен, в окружавшем планету поле стали появляться небольшие вихревые возмущения. Это очень не понравилось старому дракону. А сегодняшний всплеск заставил его поежиться от нахлынувшего предчувствия. Нежно мурлыкнув, он облизал драгоценное яйцо длинным, раздвоенным на кончике языком. Что бы ни случилось, он сумеет защитить своего малыша.

ГЛАВА 4

Яков. Триш. День первый

Двигались мы так быстро, как только могли. Во время неразберихи, случившейся с нами в последнее время, мы потеряли всякую ориентацию и двигались теперь по едва заметной тропинке, которая петляла среди огромных деревьев, росших так густо, что дневной свет почти не проникал до земли. На единственной оставшейся лошади ехал, точнее, спал странный доходяга, а мы с сестрицей были достаточно тренированны, чтобы выдержать пеший переход и в более тяжелых условиях. Захваченный из дома компас помогал мало — на севере оставался Феб, а что нас ждало на юге, было неизвестно, но что ничего хорошего — это точно.

Этот мир удивил меня с самого начала. Очнувшись в кустах с серебристыми листьями и уставившись на желтоватый шар Капеллы, находящийся в высшей точке своей траектории, я испытал то чувство, которое моя сестра называет «предчувствие событий» и которое не раз помогало мне в самых экстремальных ситуациях. Все началось на Сильверии, планете, заселенной призраками, оказавшимися трехмерной проекцией материальных существ с прилегающих вселенных. Но когда мы с Нике удрали из-под купола — а нам было тогда лет по десять, и, насмотревшись приключенческих роликов из жизни активных агентов, мы мечтали об открытиях и подвигах, — этого еще никто не знал. Сильверия — место суровое и необорудованное для существования человеческого вида, с нее очень хорошо просматривается черная дыра, которая считалась ранее остатком массивной звезды, погаснувшей давным-давно и выкинутой из своего скопления вследствие гравитационных процессов.

Мы с Нике были там вместе с однокурсниками на практическом занятии по устройству Галактики, но, вместо того чтобы заниматься работой и штудировать термоядерные процессы, решили, что такое древнее место обязательно должно хранить тайны исчезнувших цивилизаций, и, позаимствовав скафандры, отправились на их поиски. Вот тогда я впервые ощутил странный холодок в основании черепа и покалывание иголочек в подушечках пальцев. Не обратив на это никакого внимания, мы ввязались в историю, закончившуюся для нас грандиозной поркой, а для штукарей с МЕССИИ — открытием. Оказалось, что черная дыра есть не что иное, как естественный туннель в соседнюю реальность. Тогда эта холодная заноза, пронзившая мое тело ледяной стрелой в момент нападения льдистого призрака (представьте себе сгусток серебристого тумана около метра в диаметре, со страшным комплексом неполноценности) и увеличившая скорость восприятия в несколько десятков раз, позволила нам с Нике выбраться из той заварушки живыми и относительно целыми. И вот сейчас мягкая прохладная лапа опять толкала меня в спину и не давала расслабиться напряженным мускулам. Нападение дохлого мужика с копьем наперевес сразу все поставило на свои места, и я с облегчением понял, что и на сей раз халявы не будет. Это успокоило, и дальнейшее развитие событий воспринималось мною уже спокойнее, к тому же и испугаться-то никто не успел: наш новый знакомый оказался крепким орешком и справился с пауком-переростком одной левой. Правда, Викуся сильно расстроилась по поводу порванного кафтана, но женщины вообще склонны поднимать шум по пустякам.

Доставалось нам в детстве довольно часто. Отец, словно компенсируя отдаленность маменьки, старался вовсю, а бабуля, отличаясь крайним занудством и повышенным интеллектом, от него не отставала. Но жизнь полна удивительных вещей, а человеческий век, к сожалению, не так долог, как у множества других рас. Чистые млекопитающие, доминирующими представителями коих являемся мы и кентавры, благодаря достижениям медицины и лекарского искусства продлили срок своей жизни до двухсот лет, но, похоже, это предел. Цивилизация лишила людей неудобств преклонного возраста, донимавших наших предков, таких, как немощность тела и преждевременный маразм, но в своей сути это не так уж много меняет. Приходится спешить жить. Существование огромного количества полукровок, не столь большого, чтобы выделять их в отдельную ветвь, но все же достаточного, говорило о том, что полуэнергетические расы — эльфы, гномы и прочие, не так уж и далеко ушли от нас по эволюционной лестнице. Осознание данного факта приводило многих в дикую ярость, добавляющую напряжения.

Этническое противостояние существовало всегда и порой принимало широкие масштабы, как случилось на этой планете пятьдесят лет назад. Всегда найдется кто-то, кто решил перестроить мир под себя и отказывается мириться с ограниченностью существования. Нашелся он и на Трише. Ничего не поделаешь, проблема создания сверхчеловека, способного покорить всех и вся и вознести своего создателя на пьедестал всемогущества, не давала спокойно спать множеству черных колдунов, и, к сожалению, около восьмидесяти процентов из них, согласно статистике, принадлежит к человеческому роду.

Среди прочих безумных прожектов в Галактике также набирала популярность идея о разделении звездных скоплений по расовому признаку, и существование такого места, как МЕССИЯ-42, не давало спокойно спать многим из экстремистских лидеров. Должность папеньки, звучавшая гордо — Командор, на самом деле предусматривала, помимо непосредственного руководства кораблем, искусство плести интриги и лавировать между Советом Объединенных Миров и Высшим магическим конклавом, которым он фактически подчинялся. Великие мира сего, внешне жившие в полном согласии, не упускали случая, чтобы не вставить друг другу шпильку, и очень часто нашей организации приходилось выбирать между молотом и наковальней. Лично я никогда не был в системе Альдебаран, выбранной Советом в качестве столицы, но вот главу Конклава, постоянно проживающего на МЕССИИ, знал очень хорошо. Эльф-полукровка Энлиль уже больше двадцати лет являлся одним из советников Командора и перешел к папеньке по наследству от старика Ромуальдо, занимавшего этот пост до него. Весьма таинственная личность, отличающаяся вредным, въедливым характером. Опасный тип. Мне не нравилось, что отец держит его у себя под боком.

Лес все больше густел, но тропинка не пропадала, продолжая уводить нас все дальше в чащу. Приходилось двигаться вперед, так как в город нам путь был заказан — слишком уж мы засветились там, притом не столько благодаря нашей яркой внешности, сколько тем, что умудрились за пару часов наступить на две мозоли сразу — светскую и духовную. И это, заметьте, совсем того не желая. Портреты наши, скорее всего, развешаны по всем тавернам, и за рыжие скальпы назначена награда. Интересно, сколько за них пообещали? Надеюсь, немало — бедолагам, рискнувшим на нас поохотиться, можно лишь посочувствовать. Моя сестрица в явном недосыпе, а в таком состоянии она опаснее горгоны Медузы. Согласно уставу активных агентов, нарушенному нами уже раз двадцать, при встрече с искусственно созданными полудемоническими существами мы должны были сообщить об этом местным жителям, но одним нарушением больше, одним меньше — в нашем случае несущественно. А сообщать о вылезшей из земли страшилке мы вообще не обязаны: похоже, он самый что ни на есть естественный. Привет от матушки природы.

Странен мир, создавший такой кошмар. Перед отъездом надо было получше изучить местную флору и фауну, а то лично я ограничился лишь последним отчетом да Галаровой биографией. Да… Самая большая наша проблема состоит в том, что мы, кажется, застряли здесь наглухо. Санкции на пребывание здесь у нас нет, то есть, проще говоря, надают нам по шеям по возвращении домой. Или заставят мыть общественные сортиры всю оставшуюся жизнь. Так что нет у нас другого выхода, кроме как вернуться со щитом. Вот бы откопать что-нибудь интересненькое, чтобы все про нас на время забыли, а потом вспомнили и погладили по головке. Ха! Конечно! Еще и леденец дадут! Короче, вляпались мы со всей силы по самые уши.

В голове моей внезапно забрезжил огонек. Прокручивая мысленно прочитанный материал, я вдруг понял, что, кроме Галара, не встретил там ни единого упоминания об эволюционных волшебниках на этой планете. Этот термин, в классификации по Мартелю, означает наличие способностей к магии в расах, изначально к ней неприспособленных и пришедших к этому в процессе долгих мутаций, да и то избирательно. К ним относятся, среди прочих, и люди, занимающие доминирующее положение в империи ан, торговым центром которой и является наш разлюбезный Триш. Эльфы же, к примеру, прирожденные волшебники, умеют преобразовывать мысленную энергию в физическую с того самого момента, когда осознали себя разумным сообществом, а было это в незапамятные времена, человечества тогда еще и в проекте не было. По некоторым из их легенд, содержащим процента два правды, они появились из первичной материи, раздраженной пением Великого Хаоса и как перворожденные идеальные создания.

Красивые сказки, не более. Человечество тоже считало себя пупом Земли, пока не ухитрилось так испоганить родную колыбель, что единственным способом выживания стала Первая галактическая интервенция. Представляете себе облом наших предков, когда на своих допотопных космических кораблях они вышли в космос и обнаружили, что он уже занят! И везде сплошная мифология! Но самое интересное во всем этом было то, что Объединенные Миры умудрились прохлопать зарождение человеческой цивилизации почти в центре Галактики, так что появление новой, молодой, агрессивной и быстро размножающейся расы оказалось для них большим сюрпризом! Интересное было время, полное приключений и подвигов… Не то что сейчас.

Передел сфер влияния прошел, как это ни удивительно, без глобального кровопролития, и за пару тысяч лет нам удалось прийти к соглашению по многим вопросам совместного проживания почти со всеми расами. Исключение составляют отдельные особи, но это уже нюансы. Даже в крепкой семье бывают ссоры с битьем посуды и взаимными оскорблениями, а тут… Так о чем это я… А, так вот: для эльфов жить в единении с окружающим миром — органическая часть их сущности и способ выживания. Человечество силу мысли осознало совсем недавно, и способность использовать ее проявляется далеко не у всех. Например, бабуля, происходящая из сильной семьи волшебников, оказалась к магии совершенно неспособной. И никаких способностей никому из своих потомков не передала: и Людвига, и мы с Нике — самые обычные человечки и использовать лучистую энергию мозга не умеем. Почему так происходит — вопрос к генетикам. На МЕССИИ существует целый отдел, занимающийся проблемой направленного лучистого воздействия и пытающийся поставить всю эту оккультную галиматью на научную основу. Успехи, конечно, есть, вот только нам, простым смертным, от этого никакой пользы. Умения нам никакие физические законы не прибавят. Кстати, Михаил, наш лучший друг и однокашник, после получения диплома напросился именно туда и гордится этим по праву — он единственный гоблин, получивший собственную лабораторию, за всю историю МЕССИИ.

Сам по себе талант не является редкостью. Среди всех рас Галактики существует бесчисленное количество магов типа лямбда или дельта. Это многочисленные лекари, метеорологи, пространственники, заклинатели стихий, медиумы и телепаты. Магов типа гамма уже меньше. Они более универсальны, чем первые, и обладают более сильной способностью концентрировать энергию. Бета, великих магистров, глав школ и различных направлений, вообще единицы, а вот маги альфа — абсолюты — рождаются раз в поколение (я имею в виду человеческое). Способностей лишить можно, но для этого подозреваемый в нарушении кодекса равновесия должен быть обвинен по двум пунктам — разрыв реальности и сознательный геноцид, после чего собирается совет из десятка магистров и проводится ритуал закупоривания. Гуманнее убивать… Бывший маг — это ходячий труп со смертью в глазах и без смысла существования. Вот почему решение Галара вернуться на родину я считаю полным дебилизмом.

Итак, если верить комиссии, здесь все в норме. Создание двигающихся зомби подразумевает гамма-воздействие, причем как минимум коричневого оттенка, а всплеск на таком уровне засекается на раз. Но взять нашего эльфа — вполне приличное колдовство. Да… Что-то комиссия схалтурила. Есть вероятность, что чистить сортиры мы будем в компании. Кто там был председателем? Кажется, Аргус. Худощавый тип с вечно помятым и небритым лицом, специализирующийся на психометрии. Очень странно — у него репутация занудного педанта, как он мог недосмотреть?

Тут мои мысли опять переключились на другое.

— Нике, что надо сделать, чтобы лишить человека памяти?

— Ударить по голове чем-нибудь тяжелым, но если ты имеешь в виду нашего спутника, то он не человек.

— Фрр! В чем разница? В ушах? — Для меня действительно не было разницы — в генетике я был не силен.

— У них череп крепче! — огрызнулась Нике и, посмотрев на меня искоса, добавила еще одну шпильку: — Если бы ты лучше учил происхождение и генетические особенности различных рас, а не скатал у меня ответы на экзамене, то не спрашивал бы ерунду! — Прочитав по моему лицу, что сейчас огребет, она прекратила выделываться. — Число и форма хромосом у нас с ними одинаковы, а вот окраска в щелочном растворе чуть светлее у эльфов.

— И что?

— Они дольше живут, лучше видят и слышат, но в то же время размножаются намного медленнее, поэтому даже на чисто эльфийских планетах, например на Меоне, население не превышает миллиона. В лучшие времена на Трише их популяция достигала двадцати тысяч, но…

— Знаю, знаю! — Вспоминать то, что я видел на кассетах, не хотелось. Наш спецназ скрупулезно зафиксировал все необходимое для вынесения обвинительного приговора. Парень я крепкий и, находясь с младенчества в той круговерти, что царит на нашем корабле, покрылся нечувствительной коркой, но заснятое вызвало у меня рвотные позывы: тела без голов, продолжающие двигаться, сросшиеся вместе человек и эльф, маленькие эльфята, присоединенные к странным приборам… Одним словом, Галар заслужил все, что с ним сделали. — Почему они не обратились за помощью к своим собратьям на других планетах? У них же есть свои способы связи.

— Похоже, Галар сумел закуклить информационный канал… — Сестрица, как всегда, демонстрировала необыкновенную осведомленность.

— Понятно. А что ты еще про них знаешь? — Время лучше проходит в разговорах, особенно когда пробираешься по бескрайнему лесу.

— Жизнь в их общинах меняется медленно, и очень редко встретишь эльфа-одиночку. — Общеизвестные вещи она могла и не повторять, но женщины обожают звучание собственного голоса, и эта особенность не зависит от расовой принадлежности. — Они обожают веселые сборища, танцы и музыку, — продолжала Нике. — И еще есть светлые эльфы, темные, лесные, озерные и даже морские всадники. И простым ударом по голове памяти их лишить нельзя — это уж точно! — Тут надо отметить, что светлая порода, отличающаяся общительностью и любопытством, была представлена на «сорок второй» во множестве, после нас, людей, они были четвертыми по численности. Темные, редко покидающие свои сумеречные планеты, освещаемые, как правило, красными карликами, бывали у нас реже, но все же бывали. Находясь у нас, они не вылазили из библиотеки и постоянно экспериментировали с магией защиты.

— А что ты думаешь насчет смешанных браков?

— Даже между темными и светлыми это редкость. — Увидав на моем лице недоверие, Нике поняла, о чем я думаю. — Если имеешь в виду Энлиля, то там была какая-то романтическая история. А что касается людей, то полукровки обычно результат насилия. Эльфы считают нас почти обезьянами, и эротических фантазий мы у них не вызываем. — Сестрица вздохнула и покосилась на меня. В последнее время я стал замечать за ней некоторые странности, но она вовремя сменила разговор. — А твоя знакомая из храма, кто она? — Мне сразу вспомнились вытянутые вертикально зрачки и довольно хищная усмешка на красивых губах.

— В ней было что-то кошачье. Не знаю… Надо отдать ей должное — она первая девушка, отхлеставшая меня по физиономии. А мне-то казалось, я неотразим… Эх! Жизнь полна разочарований.

— Кобель!

Если вы считаете, что иметь сестру-близнеца — неземное удовольствие, значит, вы недалекий и глупый человек. С самого детства Нике отличалась взрывоопасным умом, старающимся докопаться до сути всех происходящих вокруг нее событий. Проблемы при этом возникали у меня. Она начитана до безобразия, но на веру ничего не принимает. Если в книге написано, что розовые шихканские саламандры могут спариваться не только со своим видом, но и с малым каменным драконитом, то ей это нужно обязательно проверить. На практике оказалось, что брачные периоды данных видов не совпадают, и утверждение, приведенное в книге, гипотетическое. В результате мы имели пожар в зоологическом уголке, сердечный приступ у добряка смотрителя, а я лично — очередную порку от папаши за то, что согласился стащить саламандру для опыта.

Так в размышлениях и разговорах мы не заметили, как уперлись в высоченный забор, торчащий прямо посередине леса. Насторожившись, мы тут же разделились, и я, оставив больного на сестру, отправился на разведку. Меры предосторожности оказались излишними — за забором находился настоящий трактир с весьма интересной вывеской. «Последний приют» — прибил на столбе какой-то шутник. Довольно двусмысленно, вам не кажется? Последние полчаса мне спину сверлил чей-то внимательный взгляд, но инстинкты об опасности предупреждать не торопились, и пугать без надобности сестрицу я не хотел — при повышении уровня адреналина она склонна к неадекватным поступкам, а сейчас маленькая ядерная война нам была ни к чему. Войдя в ворота, я довольно ухмыльнулся, увидев в небольшой будке мирно дремлющего бородача. Картина поражала своей умиротворенностью, а валявшиеся рядом с арбалетом пустые кувшины вызывали легкую зависть и бурчание в животе. Сон охранника сморил надолго — до полного протрезвления, и я, просвистев условленную трель, дал понять Нике, что вход свободен. Охрана, конечно, была — пристальный взгляд по-прежнему буравил спину, но вид лошадей под навесом, мирно пережевывающих траву, и веселый свет в окне заставили меня рискнуть: надвигалась ночь, а находиться в лесу, по которому шляются зомби, зубы на волчьих ножках и недобитый паук, что-то не хотелось. Место напоминало штаб-квартиру какого-нибудь тайного общества, например, специализирующегося на изъятии кошельков у зазевавшихся прохожих, но нас это не смутило. Пожав плечами, Нике вошла внутрь, доверив мне заниматься эльфом и нашим единственным средством передвижения.

Я осторожно снял с лошади нашего знакомца, потихоньку приходящего в себя, и прислонил его к стеночке. Парень шатался, но стоял. Если честно, то выглядел он очень паршиво: на скуле кровоподтек, волосы сбиты в колтун, одет в лохмотья, весь бледный до синевы. В таком состоянии я еще эльфов не видел.

Обычно они другие — ухоженные и слегка высокомерные. А этому досталось сильно.

— Ну ты как? Двигаться можешь? — спросил я. Он посмотрел на меня мутными глазами и прохрипел:

— Голова… уммммм… — Тут он бросился за угол — откуда только прыть взялась, — и его вырвало. — Она сейчас треснет, — простонал он, покачиваясь. Если не считать ушей, он ничем не отличался от перепившего человека. Амнезия амнезией, но это явное похмелье, и это от двух глотков абсента. Может, для них он яд?

— Ничего, сейчас выпьешь чаю… Правда, лучше бы пива, но вдруг ты совсем копыта откинешь… — успокаивающее проговорил я, быстренько расседлывая окосевшую от усталости лошадку.

— У меня нет копыт… — Эльф посмотрел удивленно на меня и протянул вперед руки, демонстрируя отсутствие копыт. Рукава грязной рубашки задрались, и я увидел багровые, слегка поджившие шрамы, опоясывающие запястья.

— Что это у тебя? — Я без лишних слов попытался завернуть рукав повыше, но ветхая ткань рубашонки не выдержала такого обращения и, издав тоскливый звук, треснула, оставив у меня в кулаке добрый кусок рукава. От неожиданности я обомлел. На нем не было живого места, вся спина и грудь были покрыты едва поджившими красными разводами, перемежающимися бледными, давно зажившими. Кто-то сильно развлекался с ним довольно долгое время. У парня в глазах зажегся дикий огонек безумия, он резко отшатнулся. В воздухе запахло озоном. Медлить было нельзя, недолго думая, я стащил с себя плащ, закутал в него эльфа, прижал к себе и стал успокаивать как ребенка.

— Все в порядке… — медленно, чтобы до него дошло, говорил я. — Мы друзья… все хорошо… — Он перестал вырываться и потихоньку начал приходить в себя. Действительно, нам только на постоялом дворе землетрясения не хватало! На что способны маги защищаясь, мы с Нике знали на практике. Хорошо хоть она оставила Око у себя, а то он сгоряча колдонул бы меня запросто куда подальше…

— Хочу есть, — сообщил он, отодвинулся и, развернувшись на сто восемьдесят градусов, пошел к трактиру. «А где спасибо!» — мысленно вскричал я, и он тут же обернулся и кивнул:

— Спасибо. — И снова чуть не упал. Из трактира выскочил, матерясь, мужик с окровавленным лицом. Натолкнувшись на эльфа, он окаменел, на его лице отразилось крайнее удивление.

— Ты!!! Попался! — зарычал он и схватился за нож, висящий на поясе.

Да что это творится, господа! Избитого и едва держащегося на ногах парня сначала травят собаками, а потом без всяких объяснений пытаются зарезать! В голове моей помутилось. Академический психиатр считает, что у меня гипертрофированное чувство защитника слабых и обиженных. Даже пытался прописывать мне какие-то таблетки. Особенно после того, как я загремел в госпиталь с сотрясением мозга и переломанными ребрами после драки с шестью добела разозленными гоблинами, пытавшимися запинать своего более мелкого собрата. Мишка отличался от них наличием золотых мозгов, чувством юмора и романтическим характером. Если бы не подоспевшая Нике, кинувшая акустическую гранату, которую она всегда предусмотрительно таскает в косметичке, так легко я бы не отделался. В госпитале я провалялся месяца три, но сотрясение даром не прошло — с тех пор меня иногда замыкает. Тот же зануда психиатр называет это комплексом берсерка. Могу сказать одно: если вы довели меня до такого состояния — бегите и как можно быстрее, ибо останетесь без всех выступающих частей тела. И вот сейчас сквозь ослепившую и оглушившую меня ярость до меня с великим трудом дошли слова:

— Отпусти его, брат. Он и так уже почти мертвец. Я вижу в нем порчу. — Пелена, застлавшая глаза, рассеялась, я разжал руки и отбросил от себя почти задохнувшегося мерзавца, который отлетел на пару метров. Там мужик вскочил на ноги и с места развил неплохую спринтерскую скорость, а я с удивлением обнаружил, что хватка у едва держащегося на ногах эльфа каменная. Потирая плечо, онемевшее от такого обращения, я повернулся к нему:

— Он тебя узнал, это было видно по его лицу! Эльф покачал головой:

— Я не помню его, ничего не помню. — В голосе его звучала обреченность и покорность судьбе, а такие чувства мне совершенно непонятны. — Прошлое — серый туман с движущимися в нем тенями… — продолжал эльф, отвечая на невысказанный вопрос. — А может, я просто не хочу помнить? — Он вздохнул. — Пошли, может, твоя сестра уже перестала махать кулаками и раздобыла чего-нибудь съестного.

Действительно, пора было передохнуть. Денек выдался тяжелый, и ради жареного мяса, кувшина с чем-нибудь перебродившим и удобной постели я вполне был в состоянии сдержать темперамент и постараться некоторое время не нарываться на неприятности.

ГЛАВА 5

Сарувилла. База. День первый

Сара, полное имя Сарувилла эн`Вито, очень редко вспоминала, что принадлежит к одному из самых древних человеческих кланов волшебников, проживающих на Лемурии. В ее семье, специализировавшейся на магии превращений, малышка Сара была самым сильным разочарованием. Родня считала ее уродом, так как она не обладала никакими способностями к использованию силы своего мозга. Когда девочке исполнилось шестнадцать и стало ясно, что период созревания не принес перемен, глава семьи, досточтимый Витовий ар`Сато, решил, что пора поступить согласно традиции, действовавшей на Лемурии уже около двух тысячелетий, а именно избавиться от бесполезного существа, неспособного само о себе позаботиться. После умерщвления органы ее тела должны были пойти на приготовление различных алхимических препаратов и послужить на пользу семье. Нет, вы не подумайте, что папа был извращением или кровавым маньяком, просто на Лемурии взрослые особи могли выжить только будучи магами. Во времена первой интервенции пять громоздких железных монстров, которые их обитатели гордо именовали космическими кораблями, с трудом доковыляв до Проксимы, маленького красного карлика, одного из компонентов ближайшей к старине Солнцу тройной звездной системы Альфа Центавра, с облегчением рассыпались на одной из планет, лишив людей надежды на дальнейшее продвижение в глубь Галактики.

Условия, с которыми пришлось столкнуться путешественникам, нимало не совпадали с обычной средой обитания, и если бы не способность человечества к быстрой мутации, им пришлось бы очень туго. За первые сто лет снизив численность с полутора миллионов на каждый корабль до ста пятидесяти тысяч, они организовали пять семейств и приобрели странные, с точки зрения древнего человека, способности. Планета, заселенная огромными ящерицами и покрытая хищными деревьями, была непригодна для жизни. Наука перестала развиваться из-за отсутствия необходимых компонентов, но отсутствие в земной коре полезных минералов с излишком компенсировалось наличием мощных силовых линий, опоясывавших планету вдоль и поперек. Левитация давала возможность передвигаться в довольно разреженной атмосфере, а магия трансформации снабжала едой, жильем и даже воздухом.

Через некоторое время, научившись открывать порталы, они обнаружили густозаселенный космос, но, привыкнув к тому времени к своей новой родине, на новую интервенцию не отважились. Тем не менее они заслужили уважение среди разумных рас Галактики и приобрели репутацию мощных колдунов-нейтралов. Все жители были гамма, по Мартелю, и то, что на планете постоянно имелось не менее двух бета, заставляло и Совет, и Конклав проявлять сдержанность при общении с вздорными и высокомерными Сариными земляками.

Генетический отбор на планете был строжайшим, и девчонку спасло лишь то, что как раз в этот момент их планета привлекла внимание инспекторов «МЕжпланетной Службы поддержания РавновеСИЯ». Слухи о недопустимом поведении ар`Ревекков, ради наживы связавшихся с жителями одного из нижних миров, ходили давно, вот почему, когда бордовая растительность стала жухнуть на глазах, с неба посыпались кровь и зола, а по долинам стали бродить жуткие, пожиравшие все подряд монстры, Витовий, тогдашний глава дома ар`Сато, сразу сообразил, что барьер междумирья пополз по швам, и быстренько эвакуировал свое семейство в подземный бункер, предусмотрительно подготовленный как раз для такого случая. Сару с собой не взяли, оставив ей ритуальный кинжал и небольшой запас воздуха. Даже сейчас, спустя почти четыре десятка лет, имея двух внуков и должность главного аналитика МЕССИИ-42, Сара прекрасно помнила ужас одиночества, пережитый ею тогда, и, как никто другой, понимала принципы Кодекса равновесия, на которых и строилось само существование действующей Вселенной. «Добро и зло — субъективные понятия, зависящие от среды обитания и морального кодекса жителей…» Взрослые жители Тритона подвергались ритуальному суициду в момент вхождения младшего поколения в стадию юношества, а клан Витовия на Лемурии благополучно существовал и поныне. Что до ар`Ревекков, то они были стерты с лица планеты так вовремя прибывшим десантом. Великих семейств после того случая на планете осталось четыре. Уцелевшие члены проклятого рода перешли в другие кланы, и имя Ревекков на Лемурии звучит теперь как проклятие.

Отсутствие магических способностей Сарувилла восполнила логическим мышлением и познаниями в психологии, развитыми Академией. Ныне госпожа главный аналитик могла с точностью до семидесяти процентов спрогнозировать развитие событий без всякой магии. Ее опасались и недолюбливали, но уважали. В юности она прославилась тем, что ей удалось обыграть в покер самого Оори Пять Тузов, маленького лепрекона — короля мухлевщиков, сумевшего обчистить все казино системы Альдебаран, а это что-то да значило. Предыдущий Командор МЕССИИ Ромуальдо Ливен вовремя заметил способности девушки и направил их в мирное русло, доверив ей аналитический отдел, чему потом не мог нарадоваться. За время своего руководства Сарувилла сумела предотвратить множество прорывов, организовала разветвленную агентурную сеть, разбросанную по всей Галактике, и мастерски научилась управлять всеми, будь это человек, призрак, эльф или кентавр. Единственным, чего она не смогла предвидеть, стали действия ее собственной дочери.

Защита экранов, издревле поставленных для того, чтобы отгородить срединные миры от верхних и нижних ярусов, была одной из задач, решаемых на базе. Пятнадцать лет назад дочь Сары Людвига, пытаясь запечатать Эрвил, одну из эльфийских планет, была вынуждена остаться на одном из нижних миров, принадлежащем племени человекообразных демонов — вириллов, один из которых, Балтазар, и стал новым зятем Сары. Впрочем, госпожа главный аналитик, зная свою девочку, всегда подозревала, что вина Балтазара не так велика, как думал Ричард, первый зять, занимавший ныне пост Командора, и иногда задумывалась над тем, что станет с нижним ярусом, когда очередной муж ей надоест.

Сейчас лицо Людвиги плясало перед Сарой в огне, который горел в стоявшей перед ней жаровне. Госпожа главный аналитик сидела, удобно развалясь в кресле, и обменивалась с блудной дочерью последними новостями.

— Ты стала слишком мнительной, — говорила Сара. — Заро парень неплохой, хоть и демон, а агенты ничего не сообщают, прямо затишье какое-то…

— Ага, перед бурей, — проворчала Людвига, посасывая через трубочку что-то зеленое и пузырящееся. — Загадочный он какой-то последнее время, и рожа виноватая. Как там близнецы поживают?

— Мы их с Ричардом на Гриш отправили, за Галаром проследить. А то в бой рвутся, а сами еще совсем зеленые.

— Галар… Это не тот товарищ, который уничтожил там почти все нечеловеческие расы несколько десятков лет назад? Он же вроде как еще сидит.

— Он самый, — кивнула Сара. Такой способ связи был очень удобен и позволял им обмениваться информацией в любое время. Яша с Викусей вообще считали, что иметь виртуальную маменьку очень удобно, и были совсем не против, чтобы и строгая бабуля тоже перешла в это качество. — Только он вышел уже.

— Ну, не знаю… Может, стоило все-таки их еще подержать на базе, пусть бы бумажки поперекладывали или поднатаскались в махании мечом? — проявила обеспокоенность маменька.

— Хм! Попробуй их удержи! Вспомни себя в этом возрасте: долго ли ты могла усидеть на одном месте? Хорошо, что еще удалось их в нужное место отправить, я вовремя состряпала отчетик, будто бы на Трише опять проблемы начались, и спрятала в кабинетный сейф, вот они и попались… дурачки.

Людвига понимающе улыбнулась.

— Они что же, еще не знают про тройной тайник в сейфе?

— У них же еще нет твоего опыта, дорогая, — польстила Сара дочери. На самом деле в сейфе давным-давно не было никакого тайника, все секретные документы записывались сразу на кристалл, стилизованный под рубин и вмонтированный в перстень, носимый мадам на безымянном пальце. А вот устройство для считывания стояло на самом видном месте кабинета и представляло собой самую обычную пепельницу, в которую она сейчас как раз и стряхивала пепел.

— А все-таки, вдруг что? — продолжала беспокоиться Людвига.

— Да мы на них датчиков нацепляли целую `уйму, мальчики в операторской каждое движение отслеживают. Да и что может произойти? Там недавно комиссия была — тихо все, никакого запаха магии, а уж о вторжениях и говорить нечего, — отмахнулась Сара. А зря. Не успела она это произнести, как хлопнула дверь и в комнату влетел взъерошенный мужик в белом халате.

— Привет, Сара!.. Людвига, привет! — затормозил он, увидев знакомое лицо. — Мадам аналитик, разрешите доложить! — Мужик вытянулся в струнку и состроил официальное лицо. Сара прекрасно поняла намек.

— Ладно, Лю, свяжемся завтра… Людвига кивнула:

— Пока, ма, и тебе пока, Гошенька. Ты по-прежнему главные глаза базы? Надеюсь, ничего кошмарного не произошло? — Ярко-зеленые глаза — отличительная черта всех эн`Вито — уставились на начальника операторского отдела.

— Н-нет, нет, все в порядке. Ежедневная рутина, — выдавил Гоша и для вящей убедительности махнул рукой. Врать он не умел никогда. Сара быстро нажала кнопку перед жаровней. Пламя зашипело и погасло. Лишнего дочери знать было неположено.

— Ну? — Сара повернулась к сотруднику. Доброй воркующей старушки больше не было. Улыбка исчезла, в глазах загорелись опасные огоньки.

— Рыжие пропали с экранов! — Мужик как будто всхлипнул. — А это просто невозможно — я сам устанавливал технику, и это первый сбой за все существование базы!

— Как пропали?! А ну пошли! — Сара выскочила в коридор, на ходу щелкнула пальцами, закрывая двери простейшим направленным заклинанием, наложенным на ноготь. Не будучи магом, она виртуозно использовала различные М-приспособления, изготавливаемые специально по ее заказу. Кабинет ее представлял собой мини-крепость, а засов был настоящим произведением искусства: две переплетенные одна с другой гидры мало того что никого не впускали, так еще и запросто могли перекусить неосторожно проходящего слишком близко сотрудника. После упорного труда, применив метод научного тыка, близнецы обнаружили, что неподкупные стражи обожают шоколадный пломбир с жареными орешками, и так обкормили их этим лакомством, что бедные змеи до сих пор разговаривали сиплыми голосами.

Сара, не снижая скорости, влетела в операторскую. Огромное помещение длиной несколько десятков метров было доверху заставлено новейшей техникой. Тут были странные конструкции, наполовину состоявшие из органики, разнообразные провода, непонятные железки, куча дисплеев и несчетное число разумных существ. Люди преобладали, но наметанный глаз мог выхватить из этой невообразимой кучи эльфа, гнома, кентавра и даже пару гоблинов. Каждый из присутствующих здесь был упакован в специальный костюм, напоминавший скафандр и утыканный множеством проводков. С помощью специального заклинания операторы (или ведуны) — а именно так назывались сидевшие существа в скафандрах — вводились в транс, позволявший им созерцать места, удаленные на множество парсеков и отмеченные специальными маячками. Это снабжало базу оперативной информацией из всех представляющих интерес мест. Был еще маленький зал, на двести кресел, следивший за особо важными персонами, к которым Сара относила магов альфа и бета (то есть весь Конклав), пятьдесят лиц Совета, составлявших малый круг, ну и за личностями, требовавшими пристального внимания, такими, к примеру, как внуки. Пару маячков вживили близнецам еще в юном возрасте, естественно, таким образом, что они об этом и не подозревали. Пойти на этот крайний шаг Ричарда побудила экскурсия на Меон, во время которой, несмотря на полную невозможность потеряться, Яша и Виктория умудрились это сделать, устроив среди эльфов ужасный переполох. Ну а потом влипли в очередную историю, чуть не вызвавшую политический скандал. Это была последняя капля, с тех пор ежевечерне на стол Командора ложился отчет о том, как провели день неугомонные отпрыски.

— Вот, смотри! — Георгий подтащил Сару к одному из дисплеев. По экрану бежали полосы, изображение отсутствовало. Сидевший в скафандре человек откинул шлем и прижал к носу носовой платок, быстро намокающий кровью. К человеку тут же подскочил молодой кентавр, серый в яблоках парень лет тридцати, дежурный целитель, и захлопотал возле него.

— Я пытался настроиться по новой, — всхлипнул молодой абсолютно лысый парень. — Не получилось…

— Прокрутите запись! — приказала мадам аналитик, проигнорировав оператора и его страдания.

Перемотав пленку, Георгий нажал на клавиши, на экране показался человеческий город в типичном для Триша стиле: невысокие постройки, оранжевое светило над головой и толпы аборигенов

— Здесь пока все в порядке, — пробормотал Гоша, снова тыча в клавиши толстыми волосатыми пальцами. «И как он умудряется попадать в нужные буквы», — некстати мелькнуло в голове у Сары, но тут изображение опять появилось, и на экране высветилась лесная дорога. Объекты стояли на месте, друг против друга, и разговаривали. Экран разделился на две части, позволяя наблюдать за братом и за сестрой одновременно. Внезапно Яша закричал, из леса выскочили всадники с копьями наперевес в сопровождении двух крупных животных, похожих на собак. Камера переместилась, показав на земле еще одно действующее лицо, лежавшее без сознания.

— Эльф, — сказала Сара. — Увеличить изображение и пропустить через базу данных. — Один из ассистентов кинулся исполнять приказание, а события тем временем развивались с необычайной скоростью.

Голый череп на месте головы одного из всадников, ошарашенные глаза эльфа, признающегося в амнезии, выползающее из земли чудовище, раскидывающее вокруг себя комья земли, и, наконец, ослепительно-белая вспышка, затопившая экран. Изображение исчезло, сменившись рябью.

— Что это? — Сара ткнула пальцем в экран.

— Не знаю, — глухо ответил оператор, очумело потряхивая головой. — Я впервые такое вижу. И ведомые у меня никогда не пропадали, и кровь из носа после приема никогда не шла! — Из боковой двери выехали автоматические носилки, кентавр, бережно уложив на них потерпевшего, набрал код доставки. Носилки уехали в госпиталь; повернувшись к Саре, парень доложил:

— У оператора отмечено резкое повышение давления. При трансе изменение физического состояния у ведущего наблюдается крайне редко благодаря встроенной системе отключения. Почувствовав опасное излучение, оборудование должно было просто вырубиться. — Кентавр развел руками, давая понять, что за технику он ответственности не несет, и, развернувшись, поскакал к пульту связи с госпиталем докладывать своему непосредственному начальству.

— Мощность зафиксировали? — поинтересовалась Сара, с трудом оторвавшись от бегущих по экрану полосок.

— Все измерили и передали для анализа по цепочке. — Георгий помахал кому-то рукой. Подскочила девчонка в веселеньком полосатом комбинезоне. — Ну и что?

— Очень сильный разряд направленного магического луча, прибор зашкалило. — Девчонка по-детски всплеснула руками. — Даже если близнецы в порядке, все маяки повыбивало напрочь, — захлебываясь, докладывала она. — Магистр Эстер сейчас пытается найти аналогию. Единственный факт — это то, что на Трише действует маг, по шкале характеризуемый как супермозг.

Последовала пауза. Все думали об одном и том же, слова были излишни. Маги типа супермозг в действующей Вселенной были редкостью чрезвычайной. Никто не знал предела их способностям, но стоило лишь вспомнить имена Анубис, Мардук, Мерлин, Саваоф и Люцифер, как перед глазами вставали великие дела, не всегда праведные, совершенные грозными властелинами и непонятыми странниками, для которых жизнь не ограничивалась существованием в одной

Вселенной и каждый шаг которых менял саму основу бытия.

— …!!!!! — Мадам аналитик вспомнила весь богатый лексикон, знание которого интеллигентные личности обнаруживают у себя только в момент глубочайшего стресса. — Командор в курсе? — закончив, повернулась она к Георгию.

— М-мы-ы… еще не докладывали, — запинаясь, выдавил из себя тот, пойдя красными пятнами. — Ч-что делать-то будем? — Он с усилием взял себя в руки, поменяв при этом цвет лица на ровный розовый.

— Доложу сама, — вздохнула Сара. — Значит, так. Подключитесь к нашим агентам на Трише. Докладывать о результатах каждые полчаса. Полный отчет о последней инспекции и вообще всю информацию о планете. Справку о существовавших когда-либо магах типа супермозг. — Помолчав секунду, она добавила: — Быстро.

Георгий, обрадовавшись точным указаниям, ринулся исполнять, а Сарувилла, достав из кармана миниатюрный видеофон, предназначенный для экстренной связи с определенными жителями МЕССИИ, настроилась на Ейхо, верховного целителя. Это был тоже кентавр, но в его черной шерсти поблескивала седина, а умное лицо с острой бородкой выражало крайнюю озабоченность.

— ЧП на операторском участке? — спросил он, забыв поздороваться. Когда главный аналитик связывается таким образом, не до сантиментов.

— Ты сталкивался с потерей памяти у эльфов? — ответила Сара вопросом на вопрос. И не дав ему ответить, продолжила: — Подбери полную информацию по этому вопросу и через полчаса подгребай к Командору, У нас большие проблемы.

Затем она связалась с худой женщиной, приветственно кивнувшей ей и тут же к кому-то отвернувшейся. Послышался резкий стук, магистр Эстер повернулась обратно и кивнула еще раз:

— Мы пытаемся просканировать пленку с самого начала, — предугадав вопрос, быстро проговорила она. — Результаты будут через двадцать минут.

— Советую обратить внимание на город, — также скороговоркой сказала Сара. — При просмотре у меня сложилось странное впечатление полной закупорки информационного канала. Вероятность постороннего воздействия — сорок пять процентов.

Эстер кивнула и отключилась. Следующим был смуглый эльф с забранными в хвост черными волосами и шрамом на лице. Он появился на экране в окружении зеленых молний и, не успев ничего сказать, прервал связь. Глава Высшего Конклава магов Энлиль вошел в М-портал и, выйдя из него, минуту спустя перезвонил.

— Все знаю. — Он всегда отличался лаконичностью. — Я у Эстер.

— Через полчаса у Командора, — торопливо скомандовала Сара. — Ситуация Ч.

Тряхнув головой, эльф снова отключился.

— Так… — выдохнула седовласая дама, доставая из кармана пузырек с успокоительным — железный характер иногда требовал химической подпитки, — и, вытряхнув на ладонь розоватую пастилку, задумчиво сунула ее в рот. Затем потерла грудь напротив сердца и пошла радовать зятя последними новостями.

ГЛАВА 6

Нике. Трактир

Внутри было весело, шумно и тепло. Народец пил что-то из больших деревянных кружек и смачно чавкал, поедая жареное мясо. Под ложечкой нестерпимо засосало. Боже, как же хотелось есть. Впрочем, хотелось и еще много чего, но прежде всего поесть, вымыться и поспать часиков пятнадцать. Стояло лето, но к вечеру похолодало, небо заволокло тучами, и мечта о теплой постели последние полчаса просто сводила меня с ума. Выглядела я весьма живописно: на боку кафтанчика здоровенная дыра, брюки нуждаются в чистке, а рыжие патлы в шампуни и расческе, но, как говорил мудрец, «красоту испортить трудно», — и я вошла в зал с гордо поднятой головой. Трактир появился как дар небес в ответ на мои мольбы, и упускать шанс выспаться в теплом месте на нормальной постели наше семейство не собиралось.

К тому же с нами был больной, и чувство интернационального долга, с детства вдолбленное в неокрепшие юные души любимым папочкой, повелевало позаботиться об убогом и разместить его в комфортабельных условиях. «Человечество, — вещал он при каждом удобном случае, — как доминирующая раса галактического содружества должно показывать пример добрососедских отношений… Поэтому не смейте драться с гоблинами (с гномами, карликами… и так далее, в зависимости от того, с кем у нас с Яшей на тот момент вышли этнические разногласия), а старайтесь найти мирный способ решения проблемы». Надо отметить — изворачиваться, дабы выжить, наша порода за сотни лет жизни на необъятных просторах Галактики научилась виртуозно. А что было делать бедным человечкам, явившимся к шапочному разбору, когда самые лакомые места для проживания уже разобрали более древние соседи? Нашим предкам приходилось изворачиваться, лгать, льстить и обманывать, но все это они проделывали так тонко, что ныне, занимая ведущие посты и удобно обустроившись на пригодных для проживания планетах, мы могли позволить себе борьбу за межрасовое равенство, доброту и взаимопонимание. «Ах, разрешите нам оставить у вас своих женщин и детей, пока мы подыщем свободный уголок где-нибудь на задворках Галактики. Мы обернемся быстро — за сотню-другую лет». Растроганные аборигены, которые в сто лет только-только выходили из подросткового возраста, соглашались.

После чего временные гости принимались активно размножаться на отведенном им участке и через сотню лет сгоняли хозяев в резервацию. Прелестный романтический способ экспансии… Так случилось и с Тришем. Когда-то эта планета была поделена между семьями светлых лесных эльфов, гномами, гоблинами и небольшой популяцией горных великанов. А что мы видим сейчас? Единственный эльф, попавшийся нам на пути, болен, слаб и нуждается в помощи. Эльфы, надо сказать, одна из самых сообразительных пород, и так лоханулись лишь единичные кланы. Отличаясь небольшой, по сравнению с людьми, численностью, они все-таки сумели сохранить большинство своих планет и сейчас могли себе позволить гавкать на нас свысока. С некоторых пор, а точнее, последние пять дней, я стала противоэльфийски настроенной девушкой, и, вернувшись на МЕССИЮ, первое, что сделаю, — это организую партию по борьбе с ними, которую сама же и возглавлю. Но все это будет потом, а пока парень, встреченный нами в лесу, нуждался в уходе и к тому же именно он спас нас от экзотического паука, а за добро надо платить добром… иногда.

Внутри было очень мило: камин, небольшие деревянные столы с грубыми табуретами, слева лестница на второй этаж, а прямо передо мной, в глубине довольно большого помещения, прилавок, заменяющий раздаточную стойку. Между столами носилась маленькая худая девчонка, таская полные кружки и убирая пустые. Народец при моем появлении замер, но тут же вернулся к более интересному занятию — набиванию желудков. Каждый из присутствовавших здесь мог победить на конкурсе «бандитская внешность месяца», настолько живописные физиономии меня окружали. Ребята, что заглянули в «Последний приют», были мечтой стражи, гнавшей нас как зайцев по пересеченной местности. В правом углу весьма пестрая компания кидала на стол кубики. Один из сидевших, взглянув на меня и коротко хохотнув, стал что-то втолковывать своим товарищам. Трактирщика видно не было, и, подойдя к стойке, я с нетерпением постучала по ней кулаком. Развитие событий не заставило себя ждать.

— Ну что ты, красавица, стучишь? — На меня пахнуло перегаром. — Ух, какой ножичек к спине прицепила, оттяпаешь себе косу ненароком! — И на мою задницу легла здоровая лапища. У… Ненавижу, когда лапают без спроса. Медленно повернув голову, я увидела стоявшего рядом того самого детину, что ухмыльнулся, когда я входила. Похоже, мальчикам стало скучно без женского общества, и они решили исправить это недоразумение обычным для них способом — снять первую подвернувшуюся им под руку девку. Сожалею, ребята, но на этот раз вам явно не повезло… Товарищи моего смелого друга уставились на нас во все глаза, в зале воцарилась тишина. Народ, перестав жевать, с любопытством ждал моей реакции. Ха! Ну я вам сейчас покажу кузькину мать!

— Если… ты… сейчас же… не уберешь… вонючую лапу… я ее… тебе… оторву… к чертовой бабушке, — как можно доходчивее, чуть ли не по слогам прошипела я.

Детина не внял и придвинулся еще ближе.

— Уй! Конечно, оторвешь, а нам рука и ни к чему. — Внезапно, ни с того ни с сего меня стало подташнивать, в голове зазвенели переливчатые бубенцы. — Пошли наверх, цаца! — Его голос приобрел тонкую сексуальность одного моего знакомого типа. На секунду мне даже показалось, что это он стоит рядом со мной, на отвратительную грязную рожу как будто наложилась язвительная усмешка красиво изогнутых губ одного моего хорошего знакомого. — У меня есть кое-что очень интересное для тебя. Я знаю, что нравится таким рыжулькам! — Иллюзия была настолько полной, что на какое-то мгновение я замерла от неожиданности, чем противник и воспользовался. Потная рука скользнула под кафтанчик и сжала левую грудь. Это привело меня в чувство. Встряхнувшись и прикусив до крови губу (боль помогает сосредоточиться), я перешла к действию. Все было очень просто. Для начала я резко дернула головой назад и попала мерзавцу точно в нос, сзади раздался крик боли, вогнавший меня в раж. Теперь надо было, крутанувшись на каблуке, перехватить наглую руку поудобнее. Мне вспомнилось, как на тренировках я ломала деревяшки куда потолще, чем эта. Кряк! Все — засранец ровненько отдыхает в уголке, а что он свалился на стол к своим приятелям и разлил все пиво, так это их личная проблема.

Тошнота прошла, морок рассеялся, и в трактир вернулись естественные звуки. Народ, сочтя инцидент исчерпанным, вернулся к своим делам. Собутыльники покалеченного захохотали и стали поднимать своего приятеля. Парень встал, вытащил из-за пазухи нож и, держа его в уцелевшей правой руке, молча пошел на меня. На сей раз он получил по зубам. Меч вытаскивать не хотелось, несмотря на душившую меня злость, я сообразила, что против всей банды, собравшейся здесь, мы с братцем не потянем. Придется применять запрещенное оружие, и это станет похоронным маршем всех наших надежд. Да и какой он мне противник, если я даже против Яши выстаиваю целых два раунда, а он как-никак последние два года ходил в чемпионах Академии по найтлингу.

— Эй, в чем дело? — рыкнули сзади. Услышав, что любимый трактир вот-вот разнесут на составляющие, наконец-то появился хозяин.

— Я… я ее сейчас урою, эту суку! — заорал мой ухажер, хлюпая разбитым носом. — Смотри, Борода, что она со мной сделала!

— Заткнись, Барри! По заслугам и почет! Нечего мне клиентов отбивать! — заворчал дядька. — И вы все! — накинулся он на приятелей увечного. — Развели тут игорный зал! Я ведь предупреждал, чтобы без шума! — И он аккуратненько положил на стойку здоровенную секиру о двух лезвиях. У папеньки такая в коллекции есть, и весит она почти как я.

— Ну извиняй, Борода!

— Погорячились!

— Все, все! Заканчиваем, — зашумели игроки, быстренько убирая кубики с глаз долой.

— Это Барри на лошадь спорил, что любая телка с ним без всяких разговоров пойдет, — загудел басом один из них. — Извиняй, девка, он хвастался, будто у него амулетик есть заговоренный. Вот и нарвался. Говорили же ему — гнилое это колдунство, а он туда же… спорить…

Амулетик? Я шагнула вперед и схватила ноющего Барри за ворот. На шее действительно что-то болталось, я дернула, мне на руку скользнула старая вытертая медалька на зеленоватой цепочке. Повернув больше не сопротивляющегося мужика спиной к себе, я добавила пинок для ускорения. Под гогот своих знакомцев, матерясь во весь голос, моя несостоявшаяся любовь выскочила на улицу. Снаружи раздался шум, но я, не обращая на него внимания, повернулась обратно к стойке.

— Чего угодно госпоже? — спросил трактирщик, обнажив в ухмылке хорошо отточенные частым употреблением зубы. Борода у него и впрямь была знатная — почти по пояс, заплетенная тонкими косичками. Кроме бороды, он имел также широченные плечи и маленький рост. Короче, передо мной стоял типичный гном, только те гномы, которых я знала, бороды стригли ровно и с секирами не играли. Они все больше кудесники — изобретатели и очень здорово умеют мастерить разные полезные штуки, совмещая в своих поделках высокотехнологичность с М-мастерством. Например, у всех людей на МЕССИИ в мочку правого уха вживлено специальное устройство, позволяющее понимать почти все основные языки Содружества. Их изобретение. Или вот заколки для волос, они просто чудо: не теряются и при необходимости, стоит только произнести код активации, попросту говоря — заклинание, тут же разворачиваются во вполне серьезные метательные ножи, сбалансированные специально под мою руку.

— Нас трое, и мы голодные… — Достав из кармана золотую монетку, я пустила ее волчком в его сторону. — Нам нужно также две лошади, продуктов на два дня и комнату переночевать.

— Лошадей не продам, — буркнул он, ловко поймав оплату. — Комнату пожалуйста, и жратву сейчас принесут. Дора! — крикнул он девчонке, одновременно протягивая мне деревянную кружку.

Я уселась за свободный столик и сделала маленький глоток — неизвестное пойло оказалось весьма неплохим темным пивом с едва уловимым запахом еловых шишек. Необычно, но очень ничего. Навестив перед отъездом госпиталь, разумеется, тайно, мы с Яшей прошли полный курс адаптации и теперь могли есть и пить что угодно.

Входная дверь снова хлопнула, вошел Яша с нашим новым знакомым. Братец был зол, как тысяча чертей, физиономия его полыхала костром, а съежившийся эльф кутался в его плащ. Тяжело дыша, Яшка сел на скамейку, а я пошла к стойке, чтобы взять еще две кружки пива. Пока он в таком состоянии, спрашивать его, что случилось, бесполезно — можно попасть под горячую руку. Подойдя к стойке, я натолкнулась на удивленный взгляд нашего хозяина.

— Эт-то ваш друг? — спросил он, показывая глазами на эльфа. Я кивнула.

— Я думаю, наверху вам будет гораздо удобнее, — зашептал мне на ухо трактирщик. — Еду вам принесут прямо туда.

— Для нашего друга лучше бульон и крепко заваренный чай, — уточнила я.

— Как прикажете… Только ведите себя тихо, хорошо?

Перестраховка не повредит. Я вернулась к столу. Братец уже успел выдуть мою кружку и стал принимать свой обычный цвет.

— Значит, так, поднимаемся и тихонечко идем к лестнице, — скомандовала я. — Комната готова, еда там. — Все-таки они молодцы, никаких восклицаний типа «а почему не здесь?» не послышалось. Оба как по команде поднялись и пошли наверх. Обведя взглядом трактир, я обнаружила, что все старательно отводят глаза и делают вид, будто ничего не видят. Такое положение вещей меня устраивало. Повернувшись к трактирщику и ткнув пальцем вверх: мол, не тормози с едой, я пошла следом.

Наверху уже стояла девчонка, которая тут же отвела нас в комнату. Присмотревшись, я поняла, что она старше, чем показалось сначала. Это была маленькая женщина, худая, темноволосая, с густыми сросшимися бровями, явно полукровка с большой примесью гномьей крови. С доброжелательной улыбкой она отперла нам дверь и побежала обратно вниз, что было понятно: другой обслуги я не видела и работы у нее было выше головы.

Комната была небольшая, зато лежбище в углу было знатное: покрытая шкурами кровать могла вместить не только нас троих, но и еще столько же.

— Ну и где же еда? — возмутился братец, увидев пустой стол. Я, сбросив походный рюкзачок на пол и вытащив из-за пояса кинжал, стала справа от двери.

Братец среагировал правильно и, пихнув эльфа в угол, стал с другой стороны.

— Подожди, сейчас принесут. Трактирщик, как увидел тебя, — кивнула я эльфу, — даже заикаться стал. Только надо быть настороже, что-то мне это все не очень нравится. А что там у вас произошло?

— Чтой-то меня это стало доставать, — пробурчал братец. Переговаривались мы шепотом, и это мешало ему проявить темперамент. — Здесь что, охота на эльфов открыта? Кто первый зарежет, тому приз?

— А точнее, триста золотых. За каждого живого, а за мертвого пятьдесят, — послышалось из-за двери. Она со скрипом приоткрылась, в щелочку просунулась голова хозяина. — Не волнуйтесь, один я. — Показался поднос, заваленный едой. — И очень странно, что вы об этом не знаете. — Хозяин шлепнул поднос на стол и с подозрением уставился на нас.

Смысл его слов дошел до меня не сразу, но когда дошел, у меня мгновенно пропал аппетит.

— Мы не местные и в вашей стране совсем недавно, — выдавила я из себя истинную правду. — Так… а ну стой! — Я ухватила за плащ попытавшегося выйти из комнаты эльфа. — Чего это ты удумал? Яшка, держи его!

Истерика длилась недолго, втроем мы быстро замотали эльфа в два плаща и уложили на шкуру.

— Со мной опасно! Вы и так много сделали, а тот человек обязательно приведет своих друзей, — пробормотал эльф, пытаясь высвободиться. Нет, он мне определенно начал нравиться, у парня не возникло даже мысли, что мы можем продать его за триста целковых. Да и вообще блондины моя страсть… ну, после брюнетов, конечно… или рыжих. Я посмотрела на братца.

— Какой человек?

— Да выскочил какой-то, стал размахивать ножом. Я его чуть не задушил, — торопливо объяснил Яшка.

— Это Барри, шулер по профессии, — вмешался в разговор трактирщик. — Пару лет назад хорошие деньги в Фебе снимал, пока все казино не прикрыли. Давно в этих местах его не было, а вчера явился… и сразу мне не понравился. Туманный он какой-то… Да и парням надоел до чертиков. Не беспокойтесь насчет него, ребята, Дора за ним присмотрит.

— А почему ты нас отправил наверх? Хочешь сам заработать деньжат? — с подозрением спросил братец. Косички на бороде трактирщика встали дыбом.

— Я пиво кровью не разбавляю! У меня другой способ зарабатывать! — возмутился он.

— Молчать! — закричала я. — Так, все сели и заткнулись. — Яша тут же уселся. Когда дело доходит до раскапывания истины, он всегда полагается на меня. Эльф на кровати затих. Гном поморщился и тоже сел.

— Кое-что ясно и так, например, о роде деятельности ваших постояльцев не буду даже спрашивать, не мое это дело. Но почему вы не удивились, увидев меня, и так остро среагировали на нашего блондинистого друга? Да и народец что-то уж больно старательно глаза отводил…

Гном слегка поерзал на табурете и, с вызовом глядя на меня, признался:

— Наши люди засекли вас еще на входе в город. — Он с ухмылкой погладил свою бороду. — Слишком уж вы заметные, а последнее время в Фебе мало интересных приезжих. А уж когда вы выкатились из города с сопровождением, грех было не проследить.

Замечательно! Узнай папа, как нас просто вычислили, зудел бы целую неделю. И в самом деле позор, ну что мне стоило выкраситься перед отъездом в нейтральный цвет — в седой, например, или электрик…

— Удирали вы здорово, а потом наши отстали, но сообщение о появлении в лесу двух рыжих чудиков доставили. Про эльфа в донесении ничего не было.

— Ясно… — Ухитрившись не покраснеть и с завистью наблюдая, как Яша запихнул себе в рот половину ножки неизвестной мне дичи, я стала дальше вытягивать информацию. — Что с эльфами не так?

— … Ну, — протянул он, покосившись в сторону кровати. Эльф успокоился и с любопытством прислушивался к разговору. — Есть одно предсказание, из новых, будто появится некто Элверт, из рода Лари. Дана будет ему сила великая, ибо он правая рука Шилоса, и цель его будет — месть смертным людям за ту резню, что устроили они почти полвека назад. Вот власти и лютуют. Кого поймают, сразу в острог. Только не могут они в неволе, мрут очень. — В его голосе прозвучала озабоченность.

Яшка, с трудом дожевав ножку, по-моему, даже с костями, подошел к кровати и освободил связанного, сунув ему в руку пиалу с желтоватой жидкостью.

— Выпей, енту болтовню необходимо запить…

— Почему все-таки вы решили нас не выдавать? — Сомнения в доброжелательности трактирщика у меня оставались. Триста золотых — немалая сумма. — Внизу куча народу, и уж кое-кто, наверно, обратил внимание на нашу компанию. Да и Барри — этот-то молчать не станет…

— Пустые разговоры. — Борода поднялся, давая понять, что пора заканчивать. — Не выдам, потому что причина есть, а внизу, конечно, обратили внимание, но это все наши, местные из Приречья, они хоть и шебутные, но безобидные. С властями у них у самих споры разные, и светиться им не с руки. Так что расслабьтесь, а то выглядите вы паршиво. Особенно вот он. — Трактирщик мотнул головой в сторону эльфа, прихлебывающего бульон.

— Ладно… — Яша решил внести свою лепту в разговор. — А что вы можете сказать по поводу огромной твари в виде паука со щупальцами, с огромной скоростью передвигающегося под землей? А также придурков без кожи на голове и саблезубых собак? — Черт, братец всегда отличался невоздержанностью и вывалил все основные новости. Гном от таких известий выпучил глаза и подпрыгнул на месте.

— Где вы такое видели?

— В лесу, пару часов назад, — объяснила я.

— Как… как же вы спаслись? — Дядька выглядел испуганным не на шутку. И я его не винила, мне самой все еще было не по себе от мысли, что где-то рядом бродят такие твари. Я даже собиралась предложить вернуться завтра туда и провести более полную зачистку местности.

— У нас есть пара козырей в рукаве. — Мне показалось, что мой ответ попахивал самодовольством. Но Борода был не таким уж простым товарищем.

— Знаю я ваши козыри, — вздохнул он, поймав мой взгляд, брошенный в сторону эльфа. — Все началось, когда эльфы ушли в северные леса. Раньше, при них, слуги Шил оса никогда не баловали, а теперь всякой чертовщины навалом. По одному никто не ходит — опасно. А вы уверены, что эта тварь не последовала за вами?

С кровати послышался смешок.

— Не беспокойтесь, ему сейчас не до того, — поспешила я успокоить трактирщика, пока мои спутники не распустили языки и не выложили всю имеющуюся у нас информацию.

Недоверчиво покачав головой, хозяин поднялся.

— Третьего дня пятерых эльфов взяли на северной границе: то ли разведка, то ли просто зазевались. Хотят показательную казнь устроить. А чтобы народ не возникал, накачивают пропагандой через край, вспомнили историю с отравлением семейства наместника… ну и так далее. Да там все равно никто не вякнул бы— совсем людишек запугали. Нет чтобы лес очистить от монстров да за колдунами расплодившимися приглядывать. А… — Он махнул рукой и низко поклонился в сторону кровати. — Я буду рассказывать внукам, как в моем доме пил пиво сам Элверт! — В его голосе слышалось благоговение.

— Стоп… Полегче на поворотах, — притормозила я его. — Почему ты решил, что это Элверт? Тут рот его растянулся в усмешке.

— А там, в предсказании-то, было еще о двух духах огня в подчинении у мстителя. Так что попали вы, ребята, наглухо. Придется соответствовать. — Он чуть не хихикал от удовольствия, паразит. — Ладно, нечего здесь сопли разводить, ешьте, отдыхайте, — сказал трактирщик, уходя. — В конце коридора есть ванная. Утром поговорим. Лошадей постараюсь достать. Все. — И он хлопнул дверью.

ГЛАВА 7

Большой Ревущий Медведь. Отрывки из дневника

Я так и знал, что они что-нибудь отчебучат. Не прошло и суток, а МЕССИЯ гудела как раздраженный улей, обсуждая их очередную выходку. В тот день, сидя у себя в лаборатории, я мог бы прозевать и конец света: закончив рисовать схему магических потоков в теле гоблина и пытаясь сопоставить ее с такими же графиками, но созданными на основе физиологии эльфа и человека, я начал улавливать скрытый смысл в разбросанных линиях и точках. Предчувствие открытия полностью поглотило меня. Получалось, что центр, в котором зарождается первоначальный импульс, как я и предполагал ранее, находится в мозгу любого вида, а именно в подкорке переднего мозга, где обычно располагаются отростки нервных клеток. На этом сходство заканчивалось. У всех подопытных импульсы передавались к разным органам: у большинства людей — к органам зрения и осязания, то есть магическое изменение они могли производить только с предметами, которые можно увидеть или потрогать. У нас и у гоблинов это было как-то связано с органами речи. А вот у эльфов — с обонянием и слухом. Обратно потоки шли через речь, зрение и осязание, причем у разных особей одного и того же вида по-разному. Исключения попадались на каждом шагу, не считая того, что зародыши данного вида нервных клеток имелись у всех без исключения тестируемых особей. Материала катастрофически не хватало: из моей расы принимать участие в эксперименте никто не согласился, так что схему пришлось рисовать с себя. С эльфами и людьми подсуетились близнецы. Вспомнив, на какие уловки им при этом приходилось идти, я улыбнулся.

Но все равно опытного материала не хватало. Сканирование потоков производилось специальным прибором моего изобретения, улучшенная модель которого ждала испытаний и отличалась более компактным видом — имела форму браслета с выдвигающимися антеннами по бокам и дисплеем в середине. На него я возлагал определенные надежды, намереваясь увеличить коллекцию графиков и набрать необходимое количество нужных образцов. Весь фокус состоял в том, что этот прибор позволял уловить любой, даже самый слабый магический поток на расстоянии полутора стандартных метров и переносил полученную информацию на тонкие углеродные палочки, сохраняющие информацию точнее любого имеющегося средства записи. Старая модель была очень громоздкой, занимала много места и при работе издавала лязгающий звук, отпугивая все живое, находившееся поблизости.

Пересканировав ручные графики в электронный вид, я занялся более тщательным анализом, но замигавшая на столе красная лампочка прервала мою работу на самом интересном месте. Это была прямая связь с рубкой управления, и хотя я как раз начал входить в азарт, пришлось прерваться. Командор не любил повторять дважды свои приказы, ослушника ждали казни египетские… или, в крайнем случае, общественно полезные работы на неопределенный срок. Отключив приборы и оставив на столе научный беспорядок, я бросился на зов. Если б я знал, что ждет меня впереди и как нескоро я вернусь к милым сердцу будням ученого, я бы закрылся изнутри, запаял дверь в лабораторию и постарался закончить свои исследования во что бы то ни стало. Но, с другой стороны, удивительная возможность оказаться в центре исторических событий была бы утеряна безвозвратно, и я никогда не собрал бы столь интересный научный материал. Вот так… Любая палка есть о двух концах. Нет, не так. У всех палок по два конца. А в сущности какая на… разница. Все равно это личные записки и их никто никогда не прочитает.

Итак, не успел я выйти из своей уютной лаборатории, как столкнулся с Ди, летящей с кипой папок в нужном мне направлении. Дивная Лань Среди Черных Камней — таково ее полное имя, она тоже гоблин, но в отличие от меня ей очень идет светло-зеленый цвет кожи, и совершенно очаровательно смотрятся маленькие рожки, прикрытые гривой ярко-салатовых волос. Она работает в операционном зале ведуном, а точнее тем, кто ведет активных агентов, следит за их действиями и вовремя сообщает все новости начальству. И вот эта степенная и полная достоинства девушка из рода Бурана Большая Дубина летела теперь по коридору, ничего не видя и не слыша.

— Привет, Мисшель, — поздоровалась она, наткнувшись на меня и уронив на пол разнокалиберные папки. Наши женщины меньше ростом, чем люди, но обладают развитой мускулатурой и способны причинить своему избраннику множество неприятностей. Любимое оружие моей маменьки — деревянная колотушка — виртуозно выбивало дробь на голове отца, особенно когда тот являлся в нашу уютную пещеру без добычи, и это всегда вдохновляло его на подвиги. И еще стоит отметить, что в отличие от людей чудо-клипсы, изобретенные Глорном, нам, гоблинам, не подходят, поэтому языки приходится учить самостоятельно, что накладывает отпечаток на произношение. Это и есть одна из причин нашей малой численности на базе, хотя не самая главная. Вот и Ди говорила не совсем правильно.

Я помог ей собрать папки и поинтересовался:

— Что произойти? Война?

Тут к месту будет заметить, что мы очень воинственный народ. При слове «война» или «битва» у любого нормального гоблина замирает сердце от предвкушения возможности разбить парочку черепов и увенчать себя бессмертной славой, хотя бы в глазах собственной жены. Вот и я поспешил блеснуть перед дамой.

— Твоя еще не знать? — удивилась она, кокетливым жестом откинув назад волосы и открыв миленькие острые ушки. — Твои друзья исчезнуть с экрана! Совсем пропасть! Гоша стать лысый, рвать волосы, а Командора совещаться вместе с семь! — выплескивала Ди совершенно невероятные новости. Исчезли с экрана? Так они, оказывается, были подключены! Вот уж новость так новость… Хотя, конечно, если хорошо подумать, то вполне логично, давно было пора. Слишком уж мои друзья непоседливые.

Дружу с рыжими я очень давно. Однажды в юности мы прошли древний обряд побратимства, выпив кровь друг друга. Мне при этом было хоть бы что, а вот мои новоявленные родственники долго мучились животами и некоторое время оттенок кожи имели весьма необычный для людей — бледно-зеленый с бордовыми разводами вокруг глаз. Пережито нами было много: эти совершенно неуемные создания вечно выплескивали из себя идеи, часто весьма глупые, и творили совершенно несусветные вещи. Над ними висел рок — неприятности притягивались к ним с силой магнита, но, обладая веселым, неунывающим характером, большинство их они просто не замечали. В лице Якова Амари я имел верного надежного брата, готового ради меня на все, а Никуся навсегда останется моим идеалом настоящей гоблинши — быстрой, разрушительной и веселой.

Очнувшись от воспоминаний, я заставил себя вслушаться в верещание Ди.

— Там полный шухер, произойти всплеск энергии. Триш счастливый! Супермозг — большая редкость. — Я обомлел.

Когда-то, еще на третьем курсе Академии, пришлось мне готовить реферат по теме «Магические

классификации разумных существ». Литературы в данной области написано очень много, и проблема состояла только в том, чтобы не переписать бездумно одну из книг, а высказать свое мнение. Перечитав толстенный справочник Мартеля, в его конце я натолкнулся на очень интересную сноску, объясняющую всплеск энергии около десяти тысяч лет назад возле звезды класса G, являющейся родиной человечества. Что-то, а скорее кто-то прикрыл возникшую там жизнь непроницаемой магической пеленой, говоря проще, навел сильнейший морок. Причем сделал это так круто, что, когда не так давно людишки высунули свой длинный нос в открытый космос, все разумное сообщество испытало настоящий шок и долго отказывалось верить собственным глазам. Мартель считал, что к данному феномену приложил руку маг класса супермозг, заинтриговав меня этим термином чрезвычайно. Перечитав справочник еще раз, я окончательно понял, что, кроме классической классификации и описания магических школ, я там больше ничего не найду.

Это меня настолько заинтриговало, что подвигло на дальнейшие поиски. И именно тогда я узнал, что изредка на планетах рождаются личности, способные к удивительным трансформациям физического мира, буквально перекраивающие реальность под себя. Называли их по-разному: боги, демиурги, создатели, великие странники, но везде было одно и тоже. Сначала рождение, сопровождавшееся предсказаниями на планетарном уровне, затем, так сказать, выкукливание — обучение, взросление, созревание — самый важный момент в становлении любого мага. От гармоничности протекания процесса и от внешней среды зависят его будущие моральные принципы и духовное здоровье: путь (свет — тьма, хаос — равновесие), цель (власть, познание мира, создание или разрушение) и многое другое. Затем идет сам процесс существования, обычно очень короткий и заканчивающийся катастрофами.

Я полагаю, что к процессу создания из хаоса бесконечной пирамиды вселенных руку приложили маги именно такого класса, хотя ученые сочинили теорию Большого Взрыва, являющуюся на данный момент общепризнанной. Каждый из тех, о ком я веду речь, был огромной головной болью для Содружества, особенно в процессе формирования. Многие из них придерживались Великого Закона Равновесия, но даже в этом случае вольно или невольно они меняли существующую реальность под себя, и ткань мироздания не раз трещала по швам, не выдерживая их пыла. Наш срединный ярус слишком для них тесен. В общем, я веду к тому, что регистрация супера ставила нашу организацию в состояние ЧН — «чрезвычайной нестабильности» и грозила большими переменами.

Все эти мысли пронеслись у меня в голове с быстротой молнии, и только тут до меня дошло полностью, что сказала Ди.

— Рыжие пропали на Трише? — От волнения я перестал изображать приятного кавалера и говорить на межгалактическом с акцентом. Выпендрежа мои соотечественники не любили, и, говоря правильно, я рисковал получить от дамы полный от ворот поворот. К счастью, она была настолько возбуждена, что не обратила на мой просчет никакого внимания.

— Да, пропасть! — закивала Ди.

Подхватив гоблиншу одной рукой, а второй зажав под мышкой собранные с пола папки, я развил скорость, близкую к звуковой.

В приемной Командора толпилась целая толпа разнообразных существ. Шум и гвалт оглушили прямо с порога. Прислонив Ди к стеночке и бросив на пол ее дурацкую макулатуру, я без стука ворвался в кабинет, где вокруг огромного черного стола сидели семеро.

Любое общество строится вокруг определенных личностей, а не наоборот, что бы кто ни думал. Руководящий состав на МЕССИИ во времена всех сорока двух модификаций подбирался очень тщательно, и каждый, кто занимал один из семи ключевых постов, был настоящим профессионалом и неординарным существом. Нынешняя команда считается одной из самых сильных. Итак, руководящий состав базы:

Магистр Эстер, человек, очень сильная магисса, ректор Академии, автор трудов «Трансформация материальности» и «Тысяча способов защиты». Худая, высокая, одевается в черное, большая любительница шоколада. Маг класса бета с уклоном в магнетизм. Местная жительница в третьем поколении.

Глорн Великий, гордость гномьего племени, кряжистый мужичок с аккуратно подстриженной бородкой. Заправляет всеми научными изысканиями на «сорок второй», а значит, он мое непосредственное начальство. Имеет дьявольский нюх на полезность любого изобретения, что дает мне некоторую надежду на правильность выбранного пути. Его хобби — вживление микрочипов в живую материю, а цель жизни — создание биоробота с магическими способностями.

Прибыл на МЕССИЮ в юном возрасте из планетного скопления Порциона.

Виланий, светлый эльф, второй ректор Академиии. На сегодняшний день самый старый житель Безвременья, недавно было с помпой отмечено его двухсот-семидесятипятилетие. Отвечает за гуманитарное образование нашей молодежи. Глава департамента по межрасовым связям и большой гуманист. Обожает симфоническую музыку. Постоянно проживает на Ме-оне.

Глава Магического Конклава магистр Энлиль, помесь светлого и темного эльфа. Маг класса альфа, а учитывая, что на сегодняшний день таких на всю Галактику зарегистрировано всего одиннадцать, можно считать, что МЕССИИ сильно повезло. При вынесении обвинительного заключения отвечает за проведение подавляющих ритуалов. Смуглый, на лице косой шрам от угла рта до уха. Самая загадочная личность на корабле — о его прошлом нам, рядовым жителям, ничего не известно. Нрав тяжелый и злопамятный. Я стараюсь держаться от него подальше, особенно после того как четверо суток простоял у него в кабинете в виде каменной статуи — тело потом месяц чесалось. Слабости и хобби не известны.

Ейхо, кентавр, верховный целитель. Вороной брюнет. Глава реабилитационного центра, изумительный хирург и большой специалист по вирусам. Наш госпиталь в мировом сообществе пользуется славой лучшего лечебного заведения. Чем только ни прельщают Ейхо, пытаясь заманить в частную клинику, но для целителя такого уровня любое ограничение смерти подобно. Поэтому он будет жить здесь всегда, и только смерть разлучит нас. Аминь… Единственная слабость, после медицины — женские особи любого вида.

Госпожа главный аналитик — Сарувилла, человек. Логическое мышление, доведенное до совершенства. Железная женщина, способная пожертвовать всем ради поддержания РавновеСИЯ. Ходят слухи, что нисхождение дочери на нижний ярус было просчитано ею заранее, но так как это был единственный способ заштопать прореху, она пошла на это не моргнув и глазом. Похоже на правду… У нее две страсти: внуки и старинные артефакты, но даже сейчас, когда рыжие вляпались в очередную проблему, эта баба выглядит спокойнее всех остальных и невозмутима как обычно.

И, наконец, тот, кто может удержать всю эту разномастную банду в подчинении, — Командор. Знаю его с самого детства: когда близнецы притащили меня на «сорок вторую», он в какой-то мере заменил мне отца, научив есть жареное мясо и определив в начальную школу. Справедливости ради надо отметить, что ремнем мне от него доставалось не меньше, чем его разлюбезным детишкам, чему я чрезвычайно рад, ибо лишь благодаря этому из меня что-то вышло. Беспристрастно описать его все равно не смогу, поэтому пытаться больше не буду. Единственное, что могу сказать, — мужик он суровый и непослушания не приемлет. Жаль рыжих… Попадет им на этот раз неслабо… Курит крепкие сигары. Увлечение — кулинария.

В кабинете Командора, просторном помещении с круглым столом посередине (намек на какую-то древнюю человеческую легенду), стоял дым коромыслом, высшие сановники по-простецки ругались и покрикивали друг на друга. Было накурено, по полу раскиданы бумажки, на огромном экране, закрывавшем сейчас одну стену, прокручивался сюжет, но на него никто не обращал внимания. Когда я ворвался в кабинет, все дружно замолчали и уставились на меня.

— Скажи-ка нам, юноша, — прошелестел Энлиль, — а не говорили ли тебе Яков с Викторией о своих планах на Трише? — От этого голоса у собеседника Энлиля по телу ползли мурашки и возникало желание покаяться в краже туалетной бумаги из общественного туалета двадцать лет назад, которую к тому же он и не совершал. Но я толстокожий туповатый гоблин, а потому, подскочив к столу, так ударил по нему кулаком, что он чуть не перевернулся.

— Как вы их отпустили без меня? Кто там за ними присматривает? Вы же знаете, что они ходячая катастрофа и постоянно вляпываются во всякое дерьмо! — Кажется, у меня пошел из ушей пар. Близнецы — моя семья, они ближе мне моих многочисленных родственников, оставшихся на Уруке, и сейчас проснувшийся во мне дух древних воителей требовал крови. Сказать, что я рисковал, это не сказать ничего: любой из присутствующих мог изменить мою жизнь легким щелчком пальцев, но поступить иначе я не мог. Чувство вины грозило перелиться через край, ведь они действительно пытались мне что-то рассказать, а Нике даже выпросила один из новых сканеров. Но вместо того чтобы поинтересоваться, что такое они затеяли, я так увлекся своей работой, что отмахнулся от них как от назойливых мух. Мне первому из гоблинского племени доверили отдельную лабораторию, и я горел желанием доказать всем, что мы способны делать не только гадости.

Ейхо подал мне стакан воды. Выпив, я слегка отдышался и попробовал рассуждать здраво. С момента их исчезновения прошло не более суток, так что уйти далеко от Феба, а именно этот город упоминал Яков как первоначальную точку своего путешествия, они не могли. Нужно срочно собирать манатки и лететь на выручку. Пробраться в пункт переброски не составит большого труда — раз это удалось им, получится и у меня. И не забыть захватить с собой карту, паек и…

Тут я остановился и зажал рот обеими руками. Сам того не замечая, я выбалтывал все это вслух. Слушали меня внимательно, но, судя по разочарованным лицам, ничего интересного я не сказал.

— Вы отпустите меня на Триш? — еле сдерживая ярость, прорычал я. Подмешивать в воду и пищу всякую гадость, влияющую на физическое состояние, я считаю верхом подлости. Это святое! — Или мне обойтись без вашего разрешения?

— Какая молодежь пошла нетерпеливая, — проворчал Глорн. — И никакого уважения к авторитетам. Ты, паренек, прямо сейчас заскочи к Ейхо, как раз есть повод протестировать одну новую разработку.

Кентавр кивнул.

— Препарат экспериментальный, — сказал он, — поэтому, будь добр, по возвращении представить отчет.

— И захвати с собой свой аппарат для сканирования магических потоков. Вроде это ты утверждал, что у любого разумного существа такие существуют? — улыбнулся Виланий. — Я думаю, никто не возражает против альтернативного исследования феномена? — с той же улыбкой обратился он к остальным.

— Уже около сотни агентов посланы на Триш. Целесообразно ли посылать еще одного, неподготовленного? К тому же всем известна репутация гоблинов на планетах Содружества. Его появление там могут воспринять неадекватно, — сочла своим долгом напомнить Эстер.

— На Трише гоблинов иногда принимают на службу странствующие воины в качестве оруженосцев. Я думаю, такая легенда для него сойдет, — сказала Сара. Выглядела она совершенно спокойной, но, судя по расширенным зрачкам, спокойствие давалось ей с трудом.

— И кто же будет этим странствующим? — спросил полушепотом Энлиль.

— Я, — сказал, поднимаясь, Командор.

— Я против, вам нельзя покидать корабль, предлагаю отправить Медведя одного, — запротестовала Сара. — Концентрация М-излучения, которую мы имеем в данный момент возле Капеллы, по всем законам должна получить резонансный отклик. Вероятность мощного прорыва — девяносто восемь процентов. В таких условиях Командор не может покинуть свой пост.

Нервы у тетки действительно были железные.

— Прошу учесть, что в случае возникновения экстраординарной ситуации со мной можно установить пси-контакт и у нас достаточно специалистов, способных выдернуть меня по точечному порталу. На время операции я снимаю с себя обязанности Командора в связи с невозможностью действовать беспристрастно. — Ричард умеет быть настойчивым, когда хочет, и никто из присутствующих спорить с ним не рискнул. Сара неодобрительно поджала губы и отвернулась, демонстрируя свое несогласие. Командор продолжал:

— Признаю свою косвенную вину за происшедшее, но прошу учесть, что предвидеть такое развитие событий было невозможно в принципе. Вместо себя предлагаю Вилания. Кто за его кандидатуру, прошу голосовать. — Пошушукавшись, присутствовавшие стали поднимать руки. — Вот и хорошо. — Командор со вздохом повернулся ко мне. — Давай, сынок, подбери челюсть и бегом. На сборы даю два часа.

Я выскочил из кабинета как ошпаренный. Нужно было срочно бежать в госпиталь, собрать оборудование, опечатать лабораторию, и на все про все два часа стандартного времени. Кто мог знать, что все так закрутится?

— Мисшель? Может твоя пригласить меня на свидание? — Передо мной замаячило светло-зеленое видение. Уж не съела ли она чего, раньше на все мои поползновения у нее был один ответ — оплеуха. — Твоя такой сильный. Ди нравится сильный гоблин. — Не совсем вежливо отодвинув девушку моей мечты в сторону, мысленно я взял себе на заметку новый способ ухаживания: хочешь женщину — бей ее дубиной по голове или потаскай минуты две под мышкой.

ГЛАВА 8

Феб. День второй

Планета Триш великолепно подходила для проживания человеческой расы, почти ничем не отличаясь от старушки Земли. Желтая звезда класса G, по всем параметрам являясь близнецом Солнца, насчитывала около десятка спутников, на один из которых и наткнулся корабль древних переселенцев. Ослабевшие от долгого путешествия люди вызвали у аборигенов острую жалость, и они, потеснившись, пустили к себе небольшую колонию, расплодившуюся за неполную тысячу лет до пяти миллионов человек. Выстроив с десяток крупных городов и сотни две помельче, люди заняли все самые лучшие районы, оттеснив эльфов в северные леса, гномов в горы, и начали успешно перестраивать планету под себя. Контакт с остальными кораблями был потерян, и лишь спустя несколько столетий удалось наладить более-менее устойчивую связь с другими представителями своей расы. Ныне на Трише находились две империи — ан на севере и Зивейн на юге, которые и поделили почти всю планету между собой. Имелись также пара независимых королевств, несколько баронетств и свободная республика Берн, собравшая на маленьком пятачке возле Эрнейских гор самых отъявленных головорезов со всех окраин. Жители этого мира в большинстве своем знать не знали ни о какой Галактике и считали свой дом центром мироздания. Официальная религия была проста до безобразия и перешла к деградирующему (с этой точки зрения) населению от небольшого племени великанов, проживающих в северных горах. В центре ее были: хороший парень-дракон Олвей, живущий в одной из многочисленных пещер, и плохой — его младший брательник, паук Шилос, поселившийся под землей и делающий всяческие пакости своему родственничку. Священники обладали определенным весом в обществе и всеми силами старались укрепить свою власть. Короче, жизнь текла спокойно и неторопливо, и если бы не Галар, отчудивший неслыханное пятьдесят лет назад и заваливший окрестности горами трупов, в Галактике никто и внимания не обратил бы на Триш. Но что случилось, то случилось, время шло, и сейчас о том, что произошло когда-то, среди людей помнило только старшее поколение.

Феб, имея удобное местоположение на судоходной реке, чувствовал себя торговой столицей империи ан и являлся перевалочной базой для самых разных товаров: с юга везли вино, пряности, табак, вывозили ценные шкурки огромных жаб («Наши ткани не намокают и не пригорают»), а также мед, древесный уголь и мерцающие голубыми звездочками живые камни — лереи. С севера суда везли лес и, конечно, посван — серебристый мох, растущий в пещерах Эрнейских гор, один из важнейших компонентов для парфюмерного и фармацевтического производства. Это был довольно большой, по местным меркам, город тысяч в десять населения, огороженный здоровенной стеной, воздвигнутой явно не без участия гномов. Экономика не ограничивалась торговлей — слава о мастерстве местных кузнецов и портных расходилась по всему Тришу. Соленая и копченая рыба подавалась на стол самого императора, а вкус местной наливки, производимой по особому рецепту, надолго оставался в памяти настоящего ценителя. Короче, народ был трудолюбив, зажиточен и предприимчив, и все бы хорошо, если бы не одно но…

Городом управлял наместник Аргус Сентровер, приходившийся императору троюродным дядей. И вот два года назад этот еще не старый, довольно образованный и сильный человек пережил страшную трагедию: его жена, леди Милена, добрейшее создание, и трое сыновей-погодков умерли мучительной смертью, отравившись самым безжалостным ядом этого мира, по иронии судьбы изготавливаемым из того же серебристого мха. Невинное растение, веками применяемое эльфами для лечения порезов, при смешивании с молоком оказалось ядом для людей, так и не сумевших придумать противоядия. В малых дозах посван применялся для увеличения мужской силы, а при смешивании с арникой горной, он приобретал цвет шоколада и использовался для изготовления румян, красок для волос и слабительного. Все эти качества не спасли несчастный мох от массовых репрессий. Весь ужас заключался в том, что смерть не наступала моментально и на третьи сутки приходило долгожданное облегчение. Отравленные умирали со счастливой улыбкой на губах, ибо прекращение боли есть наивысшее чувственное удовольствие любого человеческого существа. Посван был объявлен вне закона.

Массовые казни, последовавшие за гибелью семьи наместника — казнены были почти вся прислуга, дворцовые повара, стража, аптекари и купцы, — не принесли ему облегчения, а отсутствие смысла в убийстве трех детей, не причинивших никому никакого зла, наполнило его сердце жестокостью. Его святейшество Йорик второй, попытавшийся умилостивить сраженного горем отца, тоже попал под раздачу, так что теперь верховным священником был Нерий третий. Йорик же исчез в неизвестном направлении, а может, давно уже сгнил в казематах, что было более вероятно. Нерий, не отличавшийся высокими моральными принципами, как его предшественник, тут же направил энергию уничтожения в нужное ему русло. Непонятно, чем ему не угодили аборигены, но у парня были явные фашистские задатки. Так появилось на свет якобы древнее предсказание о мстителе за нечеловеческие расы — и охота началась. Эльфы первыми почуяли, чем это грозит, и быстренько ушли еще глубже на север. И очень вовремя — все не люди в одно мгновение оказались вне закона. Но иногда слишком безрассудные головы задавались вопросом: кто же все-таки отравил семью наместника? А семьи, потерявшие в то время родственников или друзей, возненавидели Аргуса лютой ненавистью.

С самого утра на улицах Феба происходило что-то странное: количество стражи, и прежде немалое, увеличилось почти вдвое. На главной площади, прямо перед храмом Олвея, сооружали что-то деревянное, а слухи, бродившие по улицам, отличались редким разнообразием. Одни считали, что власти, собравшись с духом, решили покончить с гильдией контрабандистов, другие — что в город прибывает сам император, третьи клялись, что ночью по улицам возили в клетке дьявола. Все три версии не сулили горожанам ничего хорошего, поэтому народ старался поскорее припрятать все нелегальное и, на всякий случай, легальное. Обменные конторы были закрыты. Большинство лавочек, торговавших тканями, посудой и более-менее ценной чепухой, тоже. Порт, правда, работал как обычно, но это и не удивительно, ведь контрабандисты им не пользовались. Весь товар обычно разгружался ниже или выше по реке, а затем тайными тропами переправлялся по назначению.

Лес, простирающийся к югу от города, с давних времен считался проклятым. Из-за чего все началось, никто уже и не помнил, но до сих пор детей пугали страшными сказками о медведях-оборотнях или исчезнувших грибниках. Взрослые к месту и не к месту вспоминали крестьянскую семью, исчезнувшую с одного из хуторов пару лет назад, оставив на месте нетронутое хозяйство. А с приходом весны вытаявшие трупы на обочине дороги лишь подогревали воображение обывателей. Неоднократно, особенно после появления на дороге очередного мертвеца, городская стража прочесывала лес вдоль и поперек, но натыкалась лишь на погасшие кострища да на волчьи стаи, расплодившиеся в великом множестве. Но все это не пугало любителей незаконного заработка. Знающие люди поговаривали, что кострища да мертвецы — это просто побочный эффект увеличивающихся пошлин на ввоз.

Около двенадцати часов пополудни трактир «Зеленый петух», выгодно расположившийся между портом и рынком, был полон. Народ собрался, чтобы обсудить последние новости. «Зеленый петух» был одним из немногих мест, где варили пиво по старинным рецептам гномов и подавали его с тонко порезанной и засоленной определенным образом кабаньей кожей. Экзотическое кушанье называлось шмярк и обладало способностью вызывать жажду, благодаря чему посетители в трактире не переводились. Народец, опасавшийся болтать на улице, быстро опрокидывал в себя по паре стаканов и шепотом делился с соседями информацией.

— Я сам видел! — убеждала своих соседей потертая личность в пыльном халате. — Иду я домой, а они его везут. А рука возьми да и высунься, зеленая вся и с когтями! Я так перепугался, что сам чуть не позеленел.

— Ха! Да тебе после того, что ты вчера выпил, не только руки должны мерещиться! — пихнул его под бок сосед.

— А может, это твоя жена маникюр сделала? — поинтересовался второй. Кругом захохотали.

— Я вам точно говорю! В городе самого Ерша видели, ему тут один хмырь деньги должен за товар, очень большие. Вот он и сунулся, — слышалось рядом.

При упоминании известного имени в помещении на минуту повисла тишина. Ерш, таинственный глава гильдии контрабандистов, ухитрявшийся всегда выходить из многочисленных переделок живым и невредимым и державший в строгом подчинении своих многочисленных соратников, являлся национальным героем. Трактирщик махнул помощнику, разносившему стаканы, и тот удвоил усилия. Людишки опять зашептали:

— А виселица-то пятиместная, я лично столбики посчитал… Говорят, лазутчиков взяли, ну, этих… из лесных.

— Чего они сунулись? Не к добру все это…

Народ волновался… Сооружение виселицы напоминало о событиях двухгодичной давности, но правду знали немногие. Одним из этих счастливчиков был хозяин благословенного заведения многоуважаемый Хипа Одноглазка, имеющий самое непосредственное отношение к контрабандистам и, более того, связанный с одним из предводителей семейными узами.

А случилось вчера вот что. Из храма светоносного Олвея воры украли главную реликвию — правый глаз божества, которым, по преданию, бог отказался смотреть на мерзость материального мира и собственноручно вырвал его из глазницы. На этом он не успокоился, в других храмах Триша хранились правая рука, печень, язык и волосы светоносного. А еще поговаривали, будто далеко на юге, среди бескрайних песков, существует святилище, где хранится его детородный орган. Зачем Олвей разобрал себя на запчасти, было известно, но вот как он существовал в разобранном состоянии, никто не знал. Впрочем, согласно догматам бог был весел, жизнелюбив и вел непримиримую войну с Шилосом, своим младшим братом. Наглость воров не знала предела: был полдень и в храме находилось довольно много народу. Правда, его святейшество отсутствовал, но весь младший состав находился неподалеку, в трапезной. Храмовая гвардия несла службу по обыкновению, да и молящихся было немало. Отсутствие реликвии заметили почти сразу и, так как каждая магическая вещь имеет свой звук, вызвали слышащего. Осквернителей выследили быстро, но численное преимущество городской страже не помогло. Мерзавцам удалось покинуть гостиницу и, оторвавшись возле ворот, удрать из города. Судя по всему, без черной магии здесь явно не обошлось, иначе этот факт объяснить было невозможно. Страже наверняка отвели глаза, а любое колдовство, как известно, от Шилоса.

Дальше происходили совсем уж невероятные вещи. Посланный в погоню отряд вернулся через несколько часов в весьма потрепанном виде. Дело было ночью, но храм, подсвеченный огнями, встретил их в полной готовности. Сам его святейшество Нерий с нетерпением расхаживал около стилизованного изображения своего патрона, пытающегося испепелить младшего родственника. Дракон выглядел жалко и напоминал облезшую змею, страдающую огненной отрыжкой, а тонкие ножки паука вызывали у любого нормального прихожанина одно желание — прихлопнуть его тапкой, чтоб не мучился, сердечный, от дистрофии. Команда, состоявшая из пяти служителей рангом пониже, настороженно следила за Нерием — в таком настроении, как сейчас, он был опасен для окружающих. К тому же ходили слухи, что вроде воры забрались даже в его дом, и это привело его в бешенство. Маленького, толстенького и с виду совершенно безобидного настоятеля боялись больше, чем наместника, императора, главного дознавателя или всех их, вместе взятых. Многие предпочли бы оказаться в одной пещере с разъяренным троллем, чтобы только не наблюдать очередную приближающуюся истерику. Лишь один священник, изможденный человек с крючковатым носом, завернутый в оранжевое одеяние, в то время как все остальные были в красном, с любопытством следил за этими нервными перемещениями. И вот гром грянул. Вместо воров и реликвии стражники привезли три странных предмета в мешках и невероятную историю. Мужики, неоднократно попадавшие в переделки, имевшие награды за доблесть и много повидавшие в жизни, имели бледный вид и трясущиеся конечности. А в мешках находилось такое!! — Ваша милость, это просто невероятно! Мы уже почти настигли их, но тут земля затряслась, с совершенно чистого неба полетели молнии, поднялся ветер и сдул нас с коней, — докладывал вытянувшийся по стойке смирно сержант. — Песня демонов до сих пор звучит у нас в ушах. Мы потеряли сознание, а когда очнулись, их уже не было, только огромная дыра в земле. Да вот это. — Он с отвращением кивнул в сторону мешков.

— А Око! Где оно? — завизжал, не выдержав, Нерий. — Вас посылали не грибы собирать, а доставить священную реликвию. — Нерий подбежал к одному из мешков и в ярости пнул его ногой. Холстина треснула, и оттуда вывалился черный хвост. — Так… — протянул Нерий совершенно спокойно и дернул мешок. Существо, лежавшее там, было гораздо больше волка, в раскрытых красных глазах застыла ненависть, а ощерившаяся пасть была полна острых, растущих в два ряда зубов. Зверь был фактически разрублен пополам, но даже в мертвом состоянии повергал в панику.

— Не может быть… — оторопело прошептал настоятель. — А ну-ка развяжите остальные!

Во втором мешке оказался такой же зверь, только в пасть у него было забито копье, а вот в третьем лежал человеческий труп в железных доспехах. Забрало было откинуто, и окружающие смогли сразу увидеть отсутствие на лице кожи и застывшую идиотскую ухмылку.

— Ну надо же — темный охотник! Выходит, слухи были правдивы… Это действительно происходит! — воскликнул один из священников, оказавшийся ближе всех к трупу.

— Так… — зашипел побагровевший еще больше Нерий. — Откуда в лесу взялась этакая пакость? Вы же там неоднократно устраиваете рейды, так откуда они там взялись? — Если бы взглядом можно было поджигать, от сержанта давно остались бы одни головешки.

— Нам никогда раньше не попадалось ничего подобного, это в первый раз. Да и сейчас они нападали не на нас, а на воров. Мои люди говорят, — голос сержанта понизился до шепота, — что это все проклятие… А мы не обучены воевать с демонами. — По щеке сержанта медленно ползла вниз капля пота, а ведь в храме было довольно прохладно. — У двоих из моих людей сломаны ребра — дерево на них упало, один до сих пор в полуоглохшем состоянии…

Его святейшество топнул ногой, но тут раздался спокойный и слегка гнусавый голос человека в оранжевом:

— Не дави на парнишку, Нери. Лучше спроси, где второй охотник?

— Второй? — Все повернулись к невозмутимому священнику.

— Темный охотник и грим всегда ходят парой. — Губы оранжевого раздвинулись в странной усмешке. — У нас два трупа гримов. Сразу возникает вопрос: где второй охотник?

— Не было второго! — вскричал сержант. — Зато мы поймали двух лошадей, судя по сбруе, одна из них его. — Он мотнул головой в сторону трупа.

— Ладно, сержант. Забирайте людей и идите в казарму, до завтра вы свободны, — махнул рукой Нерий. — Вполне возможно, что наместник решит выслушать ваш доклад лично, но это все завтра. Лошадей загоните в конюшню, раненых к целителям.

После ухода стражников разговор между служителями культа пошел более откровенный:

— Через неделю в город должна прибыть императорская проверка. Как же это все некстати… — простонал настоятель, плюхнувшись в мягкое кресло и кивнув своим подчиненным. Все чинно расселись по скамейкам, кроме оранжевого, натянувшего на руки перчатки и разглядывающего пасть грима через увеличительное стекло. — Ну что ты там выглядел, Дан? — обратился к нему Нерий.

— Созданы недавно, трупы совсем свежие. Убиты весьма профессионально, стрела попала прямо в глаз, — доложил тот, переключаясь на охотника. Сняв с него железный нагрудник, он обнажил кусок ссохшейся плоти и предусмотрительно отскочил в сторону. Рука трупа дернулась, кулак в железной перчатке рассек воздух там, где секунду назад находилась голова человека, и с грохотом упал обратно на мозаичный пол.

— Замечательно! — непонятно чему обрадовался Дан и схватил волнообразно изогнутый нож. Точным ударом он отсек руку, выставившую в непотребном жесте палец, и, засунув дергающуюся конечность в мешок, стал невозмутимо снимать с трупа доспехи.

— Совершенный свежак, — продолжал он излагать свои наблюдения. — Максимум двенадцать часов. Надо проверить кладбища, найти разрытую могилу. Обряд должен был проводиться где-то поблизости.

— Займешься этим с утра, — кивнул патрон, — а сейчас кликни служек. Пусть уберут здесь все, а эту дрянь сожгут. И предупреди, что, если начнут болтать, станут такими же.

Дан кивнул и выскользнул за дверь. Неслышно появившиеся подростки лет пятнадцати шустро навели порядок и так же тихо удалились. Вернувшись, оранжевый собрал все железо в мешок и присоединился к своим товарищам.

— Ладно, а что там с эльфами, нашли нужного? На сей раз поднялся самый пожилой из присутствующих.

— Да, светлейший, — кивнул он. — Правда, пришлось применить пятую ступень… Нерий махнул рукой:

— Мне не нужны подробности, главное — результат. Для церемонии все готово?

— Да, осталось дождаться нужного положения луны, и можно действовать.

Впервые светлейший соизволил растянуть рот в улыбке.

— Это послезавтра. Ну что ж, надеюсь, все знают свои обязанности. — Присутствующие закивали, — Помните, наше будущее зависит от слаженности действий. — В глазах священника засверкали фанатичные огоньки. Окружающие неотрывно, словно под гипнозом, смотрели на вскочившего со своего места настоятеля. — Через сутки каждый из вас будет обладать огромной властью! Именно мы составим костяк нового мира, и я надеюсь, что каждый из вас сработает строго по плану. — Резко затормозив перед подставкой со свечами, он махнул рукой. — На этом все. Все свободны, кроме Дана.

Священнослужители, кланяясь, стали исчезать за дверью. Оранжевый, не дожидаясь разрешения, бесцеремонно плюхнулся на скамью. Нерий плотно прикрыл дверь за последним и сел рядом с ним.

— Ну что? Ты ведь не все рассказал? Давай выкладывай!

— Очевидцы упоминали цвет волос… Рыжий цвет наводит на неприятные воспоминания. — Порывшись в небольшом мешке, висевшем на поясе, он достал оттуда листок бумаги и протянул его Нерию. — Вот держи, врага надо знать в лицо.

С фотографии на Нерия смотрели две улыбающиеся веснушчатые мордочки. Его святейшество злобно прошипел:

— Так вот, значит, кто проник в мой дом. Он видел Ирелию… Он должен умереть…

— Парень — просто ангел по сравнению со своей сестрой. Вот кого надо уничтожить в первую очередь. — Дан вытащил из кошелька тонкую скрученную трубочку и, подойдя к свечке, прикурил. — Никак не могу отвыкнуть от сигарет. Ты уже придумал отвлекающий маневр?

— Разумеется. На послезавтра назначена казнь четверых эльфов. Виселицы уже строят. Это должно помочь. — Нерий, машинально отвечая, продолжал рассматривать любительский снимок, сделанный на какой-то вечеринке. На заднем плане виднелись надутые воздушные шарики и огромный белоснежный торт. — Так это кусочек твоей прошлой жизни? Очень мило…

Оранжевый бесцеремонно стряхнул пепел прямо на пол.

— Все может перемениться, особенно послезавтра. Они обменялись заговорщицкими взглядами.

— Ладно, пошли спать. Завтра надо будет провести огромную подготовительную работу. И приглядывай за остальными, нам не нужны сбои перед финишем. — Его святейшество не забыл, что является главным в компании, и решил напоследок слегка покомандовать.

Через минуту комната опустела. А еще через мгновение тяжелая скамейка отодвинулась, и из открывшегося отверстия показалась чумазая физиономия двенадцатилетнего мальчишки, одетого в хламиду храмового служки.

Вот что было на самом деле, и вряд ли кто-то из собравшихся в трактире «Зеленый петух» мог об этом знать. И уж точно никто не знал, что с самого утра, как только открылись ворота, из города выехал одинокий всадник. Его не пугала возможность нарваться на темного охотника или попасть на глаза стражникам, отправившимся в очередной рейд. Было кое-что поважнее.

ГЛАВА 9

Марк

Я проснулся в холодном поту. Сковывавшая тело усталость бледнела перед приснившимся мне кошмаром. Я снова стоял в центре сужающейся воронки, и тысячи мертвых глаз смотрели на меня с укоризной. Я с трудом вырвался из объятий сна, чувствуя на языке солоноватый вкус крови. Пощупав пальцем прокушенную губу и решив, что для одной ночи ран достаточно, я тихонько вылез из-под мохнатой шкуры. Рядом, подложив ладошку под щеку, по-детски сопела моя новая знакомая. Нике… Странное имя для девушки, не женское. Напоминает шипение капельки воды на угольях, таких же ярко-красных, как ее шевелюра. Девчонка чмокнула губами и улыбнулась во сне, ей, в отличие от меня, снилось что-то очень приятное. Яши в комнате не было, еще до того, как мы заснули, он пошел вниз вливаться в коллектив и, судя по всему, делал это до сих пор. Очень хорошо, мне было необходимо побыть одному и попытаться проанализировать ситуацию. Холодная вода из кувшина, вылитая на голову, стряхнула остатки сна. Проведя рукой по стриженой голове, я невольно усмехнулся: вчера, после того как меня отмыли в бочке, Нике не смогла расчесать сбитые в воронье гнездо волосы. Пришлось состричь. Шрамы обнаружились даже под белым ежиком волос, правда, в отличие от остальных, это были бледные, хорошо зажившие рубцы. Выглядел я очень живописно — наш хитрый хозяин, заглянувший к нам попозже, чуть не помер со смеха, впервые увидев стриженного почти налысо эльфа.

Эльфа? Зеркало отразило незнакомое лицо, красивое в своей асимметричности, но чужое, неправильное… Я не помню даже своей внешности… Беспомощность шевельнулась в груди, мягко пробежала по жилам и громыхнула в затылке, заставив поморщиться от боли и голода. На столе обнаружилось холодное мясо, оставшееся после ужина. Я быстро съел его и, устроившись возле небольшого окошка, задумался.

Чувствовал я себя вполне сносно: шрамы подживали на глазах, голова не гудела, звездочки в глазах отсутствовали, недели две спокойной жизни — и я смог бы восстановиться полностью. Но вот с памятью дело было совсем худо. Казалось, моя сознательная жизнь началась в тот момент, когда я очнулся на той самой поляне, то есть несколько часов назад. При попытках вспомнить, что же со мной было до встречи с рыжими близнецами, окружающий мир расплывался и начинал терять очертания, и это меня пугало — выйдя из небытия, я совсем не торопился обратно. Здесь мне нравилось гораздо больше. Запахи, звуки, цвета… приятнее, чем сидеть в глазастой воронке. Да и рановато… Что-то мне говорило, что есть у меня какая-то подспудная цель, сверхзадача… Вечный вопрос «зачем я живу?» не давал покоя.

Ладно, не будем напрягаться, сказал я себе, а попытаемся систематизировать те знания, что сидят в моей черепной коробке. Итак, что же я знал? Я знал, где я, как называется этот мир, как зовут моих спутников. Хоть они и звучали не так, как остальные встречающиеся нам люди, но их мелодия была чистой и приятной. Мне нравилась их чужеродность и загадочность. Они плохо вписывались в окружающий мир и, судя по всему, были здесь такими же странниками, как и я. От них веяло безграничными просторами и необузданной энергией без тормозов. Нике в их тандеме являла собой движущую силу, а Яша был способен протаранить любое препятствие, возникшее у него на пути. К тому же, надо отметить, рыжая девчонка, щедро усыпанная веснушками, радовала глаз с чисто эстетической точки зрения… Приятная парочка…

Так… Что еще? Я знаю, кто такие Шилос, Олвей и Элверт, и точно уверен, что это все не я. Хотя при звуках последнего имени что-то во мне напрягалось. Как ни странно, когда я сказал об этом, рыжие отнеслись к моему сообщению спокойно.

— У тебя все равно имени нет, — сказал Яша. — Так почему не Элверт?

— Оно мне не нравится, какое-то чересчур чистенькое и сладенькое. Может, оно и подошло бы какому-нибудь холеному эльфу, но я пока не чувствую себя ни эльфом, ни кем бы то ни было еще. Я парень без расовой принадлежности и желаю такое же имя— без всякого намека на мой статут как индивидуума, — заявил я.

— Правильно, — кивнула Нике. — Мне мое тоже не нравится, вот я и придумала сокращение. Ну и как ты желаешь называться?

Я ненадолго задумался. Имя — очень важный аспект в жизни любого мага, а то, что я маг, не вызывало сомнений: мир вокруг переливался насыщенными красками, не замечаемыми моими спутниками. Солнечный свет смешивался с голубоватыми лучами энергетических линий, Око на прикосновение отзывалось музыкой живого существа, а шумовой фон информационного поля сбивал с толку и мешал сосредоточиться. Имя — это не просто набор звуков, это идентификационный код, этакий ярлычок, налепленный на лоб и влияющий на то, как окружающий мир будет к тебе относиться. Без имени тебя не существует — ты вне оболочки, тебя просто нет.

— Мрак… — внезапно вырвалось у меня. — Я хочу, чтобы меня звали Мрак.

Почему я это сказал, до сих пор не могу понять— слово прозвучало в воздухе и затренькало сотнями бубенчиков, соглашаясь со мной. Во взгляде Нике промелькнуло уважение, Яшка же по-прежнему сосредоточенно жевал, не забывая прихлебывать вонючую жидкость из деревянной кружки.

— Это ты круто придумал, колоритно, — качнула головой Нике, — но знаешь, местный народец не поймет… Давай лучше пока мы будем звать тебя Марком, для конспирации, а как выберемся отсюда, можешь и Мраком зваться. Красиво и коротко. МММарк, Мрррак, — произнесла она, словно пробуя слова на вкус.

Я бы назвался и горшком, если бы она захотела, но поправка мне понравилась. На том и порешили. Так что теперь я с именем. Больше ничего у меня нет, кроме шрамов, конечно. Нике, увидев эту красоту на моем теле, так закусила губу, что прокусила ее до крови, а глаза из зеленых стали почти черными. Мне сразу захотелось что-нибудь разбить или кого-нибудь покалечить. Волна красного бешенства захлестнула меня, затмевая сознание, но, к счастью, я довольно быстро взял себя в руки в самом буквальном смысле — вцепившись в собственное запястье, сумел отвлечься от дурацких мыслей, в результате получив четыре царапины. Близнецы замерли, а увидев свежую кровь, очень забавно переполошились.

— Что с тобой? Ты в порядке? — наперебой заговорили они. Я не знал, что отвечать, но отметил про себя, что, похоже, помимо того, что у меня нет прошлого, я еще и подвержен приступам трудно сдерживаемой ярости. А вдруг я опасен для окружающих? Эта мысль не принесла облегчения. Не дождавшись ответа, Нике намазала меня пахучим кремом из зеленой коробочки, затем обняла и чмокнула в щеку.

— Эй! Не расстраивайся. Мы ребята крепкие, и если тебе захочется побиться в истерике или начать себя жалеть, не стесняйся — мы справимся. Ну, если ты, конечно, не вздумаешь лупить нас сфокусированным лазерным лучом как бедную экзотическую зверушку.

Нехотя высвободившись из ее объятий и стараясь не расплескать заново ярость, перекатывающуюся внутри меня, я надел чистую рубаху, пожертвованную Яшей и болтавшуюся на мне как на вешалке — он в плечах шире и намного упитаннее. Близнецы носились со мной как с писаной торбой: кормили, одевали, били за меня вражеские морды, а когда я напрямую спросил их, чего, в сущности, им от меня надо и не проще ли было бы бросить меня в том лесу и отдать гримам, Яша посмотрел на меня как на больного, а Нике фыркнула и разразилась целой речью.

Так я узнал, что они, оказывается, вообще не с Триша и являются полномочными представителями некой крупной организации, находящейся в странном месте, называемом космическим модулем нового поколения. И послали их, чтобы проследить за крупным уголовным авторитетом по имени Галар. При звуках этого имени я чуть было опять не потерял над собой контроль, но в то же время был уверен, что слышу его впервые. Именно тогда я понял также, что чувствую, когда мне говорят неправду. Излучаемая Нике музыка при небольших увеличениях с ее стороны чуточку меняла тональность и приобретала запах горячего железа. Не думаю, что она врала, но единственное я понял твердо — никто и никуда их не посылал. Затем она объяснила, что я первый попавшийся им интересный парень, все остальные сплошь мудаки (это слово я не понял) и идиоты. Особенно цветистые выражения она употребила, когда описывала стражу, непонятно почему погнавшуюся за ними, так что пришлось бежать из города. Досталось и Олвею, в храме которого она позаимствовала временно генератор, из которого я качал энергию для того, чтобы прогнать Арахната. Своей в тот момент мне не хватило бы даже на то, чтобы зажечь свечу.

— Так это прибор? — изумилась Нике. — Никогда не видела ничего подобного! — Мне так понравилось выражение ее лица, что захотелось сказать еще что-нибудь этакое.

— Да нет, — сказал я, удержавшись. — Это лерей, правда, не совсем обычный. Обычно такие маленькие и голубые — детеныши. А этот — древний и чрезвычайно мудрый экземпляр, родоначальник. Сам не знаю, как мне удалось направить его энергию в нужном направлении. Это получилось чисто инстинктивно…

— Ни фига себе инстинкты! — воскликнул Яша. — До сих пор я был уверен, что к ним относятся две вещи — еда и секс, а тут оказывается, что магия тоже из этой области!

— Заткнись! — цыкнула на него сестра и отвесила ему подзатыльник. — Тебе лишь бы брюхо набить! — Она снова повернулась ко мне. — А эти существа, что гнались за тобой? Собаки-переростки и ожившие мумии? Много их здесь водится или это так… штучные экземпляры?

Пришлось объяснять, что такое темная охота. Все очень просто: берешь свежий труп разумного существа, умершего не своей смертью. Из людей лучше брать священников или магов, а лучше всего они получаются из эльфов. Снимаешь с них кожу и опускаешь вместе с сопровождающим в специальный раствор. Для сопровождающего подстреливаешь парочку волков или медведей, одомашненные животные не подходят. Лучше, конечно, волки, а здесь они как раз водятся в изобилии.

Не успел я перейти к описанию раствора и соответственно ритуала энвольтования, как меня перебили:

— Все, все! Мы уже поняли, что ты большой специалист по изготовлению всяких гадостей! — воскликнул Яшка. — Меня сейчас стошнит от таких подробностей. И где ты был, когда мы три раза бестиарий пересдавали?

— Это не гадости, а полудемонические существа, — сказал я, обидевшись, что меня так грубо перебили. — И, что самое главное, их используют для уничтожения кого-то конкретного. В раствор обязательно добавляют волосы и слюну жертвы, а так как у вас их пока взять не могли… Вы ведь на планете меньше суток? А весь процесс занимает часов тридцать, не считая выкапывания трупов…

— Значит, на тебя какой-то колдун открыл сезон охоты? А до этого ты каким-то образом поплевал ему в котел, — тут же сделала вывод его сестрица. — Интересно, как долго они за тобой гнались? В состоянии ты был дерьмовом, да и сейчас, ты, конечно, извини, но марафон не потянешь. Надо с утра вернуться на то место и все там рассмотреть, может, тут замешан наш подопечный… Слушай, а откуда ты это все знаешь?

Хороший вопрос, жаль, что ответа у меня не было… В моей голове царила такая каша, что понять, откуда всплыли знания по изготовлению простейших кадавров, было невозможно. Но и этот осколок знаний стал для них потрясением.

— Академические преподы вдалбливают студентам основные М-термины и приемы, для общего развития, наверное. Но с нами этот фокус не прошел… Мы с ней, — Яша мотнул головой в сторону сестры, — полные бездари, и для меня все термины — набор звуков и лишены всяческого смысла. Это Мишка у нас спец. Графики разные чертит да с приборчиком бегает. Наносит магические потоки в телах разных существ на единую карту… Пытается доказать теорию о вседоступности магии. Он считает, что любой разумный с рождения обладает М-способностями, только в нашем обществе их не умеют развивать. На базе его серьезно не воспринимают. И добровольцев для опытов приходилось отлавливать специально, — добавил он с ухмылкой.

Нике захохотала:

— Ага! Особенно было весело, когда мы устроили несчастный случай самому Энлилю. Будто бы на него статуя свалилась. Пока он в бессознательном состоянии валялся, Мишель его и просканировал… Только никому не говори, а то он нас так колдонет — света белого не взвидим.

Интересно было бы поболтать с образованным парнем, таким, как их друг Мишель, вот только непонятно, что тут нужно доказывать? Звучат не только люди, но и предметы. Везде разлита музыка, сливающаяся в мощный магический поток.

Сквозь мутное оконце с трудом просматривался двор, освещенный тусклым фонарем. Шел дождь, и, наблюдая за перемещениями водяных капель по стеклу, я понял, в чем различие между физическим стуком и басистым рокотом, раздававшимся внутри моего черепа. Вода — одна из семи великих стихий мироздания, и как первооснова она звучала чистым и мощным басом. Шалея от древнейшей музыки, я все глубже и глубже погружался в нее, и мир вокруг раскрылся, словно бутон цветка. Я стал всем, оставаясь при этом индивидуальностью: вот я лошадь, дремлю, стоя под навесом рядом с гостиницей, и мне снится жеребенок, скачущий по пестрящему цветами лугу. Миг — и я уже волк, взбудораженный запахом жертвы, рядом со мной волчица, и мы знаем, что, если не добудем сейчас еды, выводок, оставшийся в уютной пещере, недавно обнаруженной мною, останется голодным. Новое усилие — и я в центре грозы, я — молния, что ударила в старый колодец возле разрушенного дома, я — ручей: бегу, стараясь быстрее соединиться со своими братьями в огромной реке. Сила переполняла меня, мир был прекрасен, и я был его хозяином. Я — рыба, я —лодка, я — кусок камня из стены. Я…

«Помоги…» Шепот расколол мою вселенную на мелкие осколки, заставив очнуться. Я находился в теле крупного голубя, смотревшего на простирающийся внизу город с верхушки высокого дерева, растущего около городской стены. Сосредоточившись, Я-голубь без труда определил источник. «Пожалуйста…» — снова раздалось в голове. Голос шептал, умолял и приказывал. Он был слаб, но настойчив, и это подвигло меня к действию. Я-мышь пробежала темным туннелем и оказалась в низенькой комнате без окошек. Там кто-то находился. Еще миг, и он — это я. Тут же меня выгнуло от знакомого ощущения безысходности, судорогой пробежала боль, цепь на шее натянулась, перекрывая кислород. «Помоги… брат…» — громыхнуло во мне, и, дернувшись со всей силы, я снова оказался в собственном теле возле окна. От моментального перемещения мир перевернулся вверх тормашками, и я с грохотом свалился на пол. Как раз в этот момент открылась дверь и в комнату влетел Яшка, принеся с собой убойный запах пива.

— Что случилось? Ты живой? Почему не спишь? — прошептал он, зыркнув в сторону кровати, на которой тихо посапывала сестра.

— Вс-с-е… — просипел я, с трудом шевеля сведенными судорогой губами. — Все-е-е в порядке.

— Твою мать… — выругался он сквозь зубы. — С тобой инфаркт схватить можно. Чего тебе не спится по ночам? — Он стянул с себя сапоги, снял брюки и, оставшись в длинной рубашке, подошел ко мне, шлепая босыми ногами по полу. — Утрись. — Он протянул мне полотенце. — У тебя кровь на лице.

Пока я приходил в себя, он успел нырнуть под шкуры и, умащиваясь там поудобнее, спросил:

— Ну что на сей раз? — Он широко зевнул, полежал немного с закрытыми глазами, потом заговорил снова: — Надеюсь, никакой кошмар не приближается сейчас под землей? А то выспаться уж больно хочется… Спокойной…

Выспаться я ему не дал, сказав:

— Мне надо в город… Срочно.

Он рывком сел на постели, потом, тяжело вздохнув, перебрался за стол. Кажется, мое заявление утвердило его в мысли, что мозги у меня явно набекрень. Повертев пальцем у виска, он отвернулся к окну.

— У тебя явная склонность к суициду. — Его энергичная натура требовала выхода, но мир отделался только разбитым кувшином, хлопнувшимся на пол от сотрясения стола, когда он ударил кулаком по столешнице. — Почему? Зачем тебе это надо? Ты же слышал, там сейчас очередной геноцид против твоей расы. Хочешь, чтобы тебя за компанию повесили?

— Меня позвали… — Ну не мог я объяснить ему свои ощущения. Я и сам не понимал их. Было чувство, что меня позвал очень близкий родственник. — Там нужна моя помощь. Пойми, я должен понять, что во мне не так, а это шанс…

— Твой шанс — это обыскать лес в том месте, где мы тебя нашли, — попробовал втолковать он мне. — Да и как тебя могли позвать?

— Не спрашивай, просто поверь… Я там нужен. Очень нужен…

— Черт!!! Эти твои магические штучки! Шантажист! Ты знаешь, что мы не можем бросить тебя, но…

— Ша, хлопцы, — раздалось с кровати. — Что происходит? Какого черта вам не спится? — Заспанная мордочка Нике вопросительно смотрела на нас одним проснувшимся глазом.

— Ничего особенного, дорогая, — елейным голосом сделавшего пакость человека пропел ей брат. — Спи, завтра тяжелый день. — Он с такой яростью уставился на меня, словно хотел провертеть во мне дырку. Я сделал невинную физиономию. — Мы завтра возвращаемся в Феб, — внезапно сказал Яша.

Нике потерла второй глаз кулачком.

— Ладно, — на удивление легко согласилась она. — Если на спасательную операцию, то я согласна. Вешать эльфов — кощунство какое! Да нам этого в жизни Виланий не простит. — Тут она не удержалась и зевнула. — Но только не говори, что тебя не посещала идея спасти ту нятерку, — сказала она, глядя на брата. — Кстати, я тут слышала, что тебя вроде позвали? — Ее взгляд обратился на меня, и я понял, что ее сонный вид обманчив — мозги у нее работают преотлично. — Кто бы это мог быть? — продолжала Нике. — Там, в городе, есть еще один маг, которому нужна помощь?

Мне стало неловко: день был действительно тяжелый, а я среди ночи всех переполошил. Но мне было необходимо уговорить их пойти со мной. В одиночку шансов у меня добраться до места не было никаких. Да, я маг… И отсутствие памяти еще полбеды, с этим можно при желании справиться. Хуже было то, что внутри меня сидело нечто… Та сила, что переполняла меня пять минут назад, могла снова вырваться наружу в любой момент, и справиться с этим самостоятельно в следующий раз я не смогу: уж больно это сладко — чувствовать себя хозяином мира… Помощь была нужна как воздух. Пришлось соврать.

— Арахнат остался голодным, и к тому же он ранен. Боюсь, что освобождение негативной энергии, которое произойдет во время казни, может его привлечь.

И вполне возможно, что не одного его… Эти твари чувствительны к истончению энергобалансов. — Промелькнувшая в аурах близнецов нотка доверия дала мне понять, что причину я придумал убедительную, другое дело, что сам я чувствовал себя при этом пре-погано. Вот уж не знал, что врать друзьям так стыдно…

— А, да ладно! — Нике махнула рукой. Майка, в которой она спала, слегка сползла, и меня бросило в жар. Наверное, я извращенец…` Или всех эльфов привлекают человеческие женщины? А может, я все-таки не совсем эльф? Странная мысль…

— Это все замечательно, но ты-то чем можешь помочь? Ты пока полный доходяга. — Меня, ощутившего власть над миром, такое отношение задело, но я сдержал желание поразить их суперпуперволшебством и скромненько потупился.

— Мои силы растут, и я уже кое-что могу. — Скользнув мысленно в обломки кувшина, я поднапрягся и через мгновение продемонстрировал им целый. — Вот! Может, это пригодится? Только не спрашивайте как, — сказал я близнецам, которые смотрели на меня пораскрывав рты. — Я сам не знаю, как это получается… — Вторая ложь далась уже легче — сказывался опыт.

Ну в самом деле, должны же быть у меня секреты.

ГЛАВА 10

Виланий. А в это время…

Виланий стоял нахмурившись перед старинным зеркалом и с напряжением в него всматривался. Его красивое лицо выглядело усталым, лоб пересекала морщина, глаза покраснели: работа с пространственным искажателем вытягивает очень много энергии, особенно когда пытаешься отыскать «то, не знаешь что» и в качестве ориентира используешь маловразумительные отчеты постоянных агентов, прижившихся там, куда они засланы, и не видящих смысла в своей работе. Гладкая поверхность зеркала словно подернулась изморозью, и внутри заклубились густые облака, пронзаемые тут и там толстенными раскормленными молниями. Осторожно, как бы нехотя, стало проступать изображение человеческого города, стоящего на берегу широкой, но изрядно заросшей реки. «Идиоты, — подумал магистр. — Сразу видно, что всех эльфов прогнали. Еще лет двадцать, и бедняжка полностью уйдет под землю». «Бедняжка» текла неторопливо, огибая приютившееся на правом берегу поселение и не обращая на него никакого внимания. Эльф нетерпеливо постучал по стеклу. Прибор есть прибор, и если он начинает глючить, самое надежное средство — физическое воздействие. Как ни странно, зеркало послушалось и, перевернув изображение, приблизило город. Гроза осталась сверху, а внизу стали угадываться очертания домов.

Зеркало, подарок матери, пресветлой хранительницы Великого леса, старшей жрицы Невидимой Пустоши, Простирающейся За Гранью, вывезенное с Меона много лет тому назад, заслуживало того, чтобы рассказать о нем отдельно. Эльфийская цивилизация, в процессе своего развития достигшая необычайного единения со своими планетами, считающимися у эльфов чем-то вроде высших существ, была большой мастерицей на всяческие селекционные штучки. Темно-зеленая, теплая на ощупь рама являла собой изогнутые ветви необычного растения, имеющего короткий мощный ствол с небольшой впадинкой на верхушке. Ствол и ветви, опушенные мелкими серебристыми листочками, больше напоминавшими иголки, при прикосновении издавали мелодичный звон. Росло это чудо в здоровенной глиняной кадке, расписанной эльфийскими рунами, и очень любило свежий навоз на завтрак. Самое главное, ради чего и выращивались эдварры, или пространственные искажатели (а именно так их классифицировал справочник «Особенности светло-эльфийской флоры»), находилось в центре перекрестья ветвей и представляло собой зеркалоподобный цветок, обладающий весьма необычными свойствами — по желанию своего хозяина он показывал любое место, отдаленное на приличное расстояние.

Чрезвычайная редкость растений, выращиваемых не одно столетие, не позволяла экспортировать их за пределы Меона, и данный экземпляр можно было с уверенностью назвать артефактным. В отличие от операторского центра МЕССИИ, сплошь заставленного приборами и увитого километрами проводов, здесь все зависело от искусства мага и его осведомленности о месте поиска. И вот сейчас как раз с вторым условием у Вилания и возникали проблемы. Эдварр мысленно заскулил, как напроказивший щенок, ментально уловив недовольство хозяина, и зазвенел иголками, демонстрируя готовность исполнить любой каприз. Эльф вздохнул поглубже и попытался сосредоточиться. Он вспоминал, как пятьдесят лет назад приезжал на Триш в составе расширенной делегации. Пробыл он там недолго и в основном общался с лесными эльфами, но примерно представлял местонахождение Феба, а именно этот город и был предметом поиска. В его обязанности тогда входило посещение дома Лари, главенствующей семьи светлого рода, и он, просидев всю командировку в изрядно потрепанном форте, выдержавшем штурм армии, которая состояла из результатов экспериментов старины Галара, досыта насмотрелся на трогательное единение различных рас, сплотившихся перед лицом общей опасности.

Словно отвечая на мысли хозяина, зеркало эдварра заструилось серебром, и на экране отобразились развалины, поросшие мхом и увитые ползущей растительностью. Покинутый форт являл собой печальное зрелище. Нахмурившись, Виланий резко провел рукой перед глазами, стирая изображение, и напел мантру, очищающую сознание. Достигнув нужной глубины концентрации, он спроецировал образ искажателю, и ранее уже мелькнувший город наконец обрел очертания, развернувшись в широкую панораму с высоты нескольких метров. Настраивая четкость изображения, Виланий прокручивал в голове сегодняшнее совещание у Командора, закончившееся для него весьма печально: согласившись временно исполнять обязанности руководителя «сорок второй», он взвалил на свои плечи все проблемы, связанные с этой должностью. А их, как всегда, хватало: в ряде миров набирало силу движение «все против всех», или сокращенно ВПВ. Его неуловимые пока лидеры проповедовали необходимость полной изоляции всех рас, населяющих Вселенную, и, судя по донесениям, использовали для достижения своих целей запрещенные средства.

Считая смешение культур непоправимым грехом, они призывали к уничтожению полукровок, называя их уродами и неполноценными личностями. Ледовые великаны Сириуса грозились свернуть часть пространства вокруг своего светила в случае отказа в предоставлении им двух голосов в Высшем Совете. В отношениях гномов с эльфами наметилась очередная конфронтация (младший сын Велтигора Величественного, председателя сообщества свободных гномов, при всех назвал Двалля орАттава, наследного принца темно-эльфийской семьи из созвездия Волопаса, надменной скотиной. В ответ вельможный эльф вырвал из бороды гнома изрядный клок волос, нанеся тому смертельное оскорбление. Закончилось все грандиозной потасовкой). К этому надо было добавить непроверенные слухи с Ревиля о создании там новой некромантической секты, а этот вид магии был запрещен конвенцией № 55 от 1015 года по современному летосчислению.

По правде говоря, только секта была напрямую связана с должностными обязанностями Командора, но отслеживать приходилось все заслуживающие внимания новости. Ведь никогда не знаешь, кто и когда предпримет очередную попытку прорыва. Проблемы росли, словно снежный ком, катящийся с горы. А так как ни один светлый эльф по доброй воле не согласится заниматься административной работой долгое время, оставался один выход — найти двух рыжих сорванцов побыстрее и вернуть сбежавшего Ричарда, давно — это Виланий знал точно — мечтающего о полноценном отпуске. Свысока поглядывая на молодую энергичную расу людей, эльфы отлично умели направлять излишки человеческой агрессивности в нужное русло. Недаром последние шесть командоров базы были людьми… А Виланию, вместо того чтобы бдеть на страже, ужасно хотелось дописать трактат «Потерянные племена и их роль в современном мире», ну и еще слетать на Меон на традиционный праздник восхождения второго солнца, случающегося раз в сто сорок лет.

Ректор самой прогрессивной Академии Галактики, Виланий никогда не признался бы в своем недоверии к техническим штучкам, изготовленным из холодных металлов, не имеющим ауры и ломающимся в самый неподходящий момент, что не мешало ему пользоваться нуль-переходами (действовавшими надежнее магических порталов), клипсами-переводчиками и разными мелочами, упрощающими быт работающего на благо Великого Равновесия эльфа. И сейчас, настраиваясь на Феб, город, в котором предположительно была зафиксирована вспышка, классифицированная как супер, он был уверен, что сумеет сделать это быстрее, чем Гоша со своими ведунами.

— Ну вот, — сказал он, со вздохом вытирая лоб зеленым шелковым платком. — Похоже, получилось…

Город в отражении приобретал четкость. Среди клубов тумана можно было разобрать дома и витиеватую вязь улиц. Кое-где горели фонари, а в одном месте огней было так много, что можно было рассмотреть огромный, стоявший на возвышенности замок.

— Скажи, Виль, почему люди всегда стремятся к монументальности? И по высоте построенного здания можно определить ранг правителя. — К зеркалу подошел смуглый эльф со шрамом на лице.

Энлиль, живое воплощение кошмаров ВПВ, отличался экзотической внешностью, сочетая черные волосы и смуглость кожи с пронзительно-яркими голубыми глазами.

— Ты не прав, этим грешат не только люди. — Виланий подвинулся, давая коллеге больший обзор.

Полукровка Энлиль был в возрасте первого перехода, как назывался промежуток между ста и ста тридцатью годами, обладал редкими способностями мага класса альфа, был язвителен, нетерпелив и имел редкий талант охотника за колдунами. Он мог ощутить черное воздействие в течение полугода после его применения. Выбранный пятнадцать лет назад главой Конклава и будучи главным магическим экспертом базы, он втайне завидовал светлому Виланию, отличавшемуся веселым нравом, добрым сердцем, неистощимыми этнографическими познаниями и многочисленным семейством на Меоне, к которому он мотался при каждом удобном случае. Светлый напоминал ему эльфов древности, веселых беспечных созданий, радующихся каждому прожитому мгновенью. Сам Энлиль разучился смеяться в тот момент, когда его родная планета Крион, наскочив на огромный метеорит, в одночасье превратилась в голый безжизненный камень. Никакое колдовство, никакая наука не смогли предотвратить трагедию. Население, более пятисот тысяч, погибло вместе с ней, сознательно отказавшись покинуть место катастрофы. Для эльфов ощущение ментальной связи со своей планетой необходимо как кислород. И чем ты старше, тем эта связь сильнее. Взрослые настолько срослись с лесами, деревьями, птицами, с ветрами и разливами рек, со своим темно-красным небом над головой, что сама мысль об отсутствии всего этого убила многих уже до катастрофы. Спасти удалось только самых юных, но лишь немногие из них сумели прижиться в других общинах. Кто-то стал наемником, меняя нравственность на звонкую монету, кто-то обозлился на всех и стал отшельником, а кто-то сошел с ума, потеряв смысл жизни. Энлилю в этом смысле повезло больше, его спасла часть светлой крови, текущая в его венах. Пройдя ад, он оставил позади прошлое и научился использовать боль в сердце как рычаг для управления сознанием. Но, как ни странно, новость о появлении сигнала «супермозг» на одной из самых захудалых планет содружества вызвала настоящую бурю в его душе. Почему не раньше, не на Крионе? Почему это должно было произойти сейчас? Наблюдая за приближающимся городом, он с трудом сдерживал ярость, и стоявший рядом Виланий это почувствовал.

— С тобой все в порядке? — спросил он. — Ты сегодня очень сильно фонишь.

Применение магии подразумевало использование определенных М-полей, еще не до конца изученных современной наукой и подчиняющихся, как любое магнитное или электрическое, своим законам. Первое правило, гласившее: «Любое магическое действие вызывает ответное противодействие», подтверждало закон сохранения энергии. Его использование вызывало резонансные колебания, ощущаемые любой настроенной на прием особью. Или, если говорить попросту, любой волшебник, в зависимости от силы и опыта, мог ощущать присутствие другого в момент колдовства, и чем неопытней был маг, тем сильнее было эхо. Энлиль фонил едва заметно, но ощутимо, и это удивляло, потому что раньше за ним такой небрежности не наблюдалось. Он вообще отличался редкостной бесшумностью, двигаясь плавной скользящей походкой, едва касаясь пола. На МЕССИИ его за глаза называли «призраком» за умение оказываться всегда там, где он больше всего нужен. Только сильное потрясение могло вывести его из себя. «Что-то с ним творится не то… Интересно, что это он так разволновался», — думал Виланий, пристально глядя на расстроенного друга.

— Я очень хотел бы оказаться сейчас там. От меня там было бы больше пользы, чем от кучки дилетантов, даже если они вооружены этими последними достижениями «техники». — В хриплом голосе сквозил сарказм и несвойственная эльфам страстность. Виланий в ответ только хмыкнул. В своей нелюбви к научным новинкам он явно был не одинок.

— Не расстраивайся, все еще только начинается. Из древних легенд можно заключить, что появление такой силы всегда сопровождается огромными разрушениями и катастрофами. В этом отношении Сара права — нам надо быть начеку. Возможно учащение несанкционированных прорывов с ближайших измерений. Так что на твою долю работы хватит, еще и надоест.

— Ты так говоришь, как будто при тебе такое уже случалось, — ухмыльнулся Энлиль, немедленно установив непробиваемую пси-защиту.

Они находились в дальнем родстве: отец полукровки Энлиля приходился матери Вилания семиюродным внучатым племянником, который попал на Крион с археологической экспедицией много лет назад. Любовная история, произошедшая там, вызвала большой шум, что не помешало всем на Меоне предаться скорби и каждый род телепортировать на мертвую планету охапки цветов.

Потерять самообладание настолько, чтобы это стало заметно окружающим, было не в стиле Энлиля. Всеми силами стараясь поддерживать репутацию холодного, беспощадного и сурового парня, он почти не притворялся. На ряде планет его знали под кличкой Дзинга, что в вольном переводе с языка мелких чертей дагонов означало «Невидимая смерть». Но этот факт из своей биографии Энлиль предпочитал скрывать, утаивая также и причину возникновения шрама, вызывающего у Ейхо профессиональный интерес (у эльфов порезы и ушибы заживают на удивление быстро и без рубцевания ткани). Полное досье на каждого жителя «сорок второй» хранилось в особом записывающем кристалле, доступном для чтения только на уровне Командора, а их на памяти Энлиля сменилось уже двое. При Ромуальдо, предшественнике Ричарда, Энлиль, начиная трудовую деятельность на посту главы Конклава, был очень благодарен за предоставленную ему возможность постоянно поселиться на МЕССИИ, если, конечно, чувство, им испытываемое, можно было так назвать. Никакое досье не могло дать ответа, что хранится в глубоком туннеле души полутемного эльфа.

Изображение в зеркале перемещалось, высвечивая приземистые дома, закрытые лавки и группы вооруженных людей, попадавшиеся довольно часто.

— Слишком много стражи, — профессионально отметил Энлиль. — А ты не можешь наложить на изображение энергетическую сетку?

Виланий кивнул, и город окрасился синим цветом с ярко-голубыми прожилками. Оба эльфа удивленно охнули: такое количество силовых линий можно было наблюдать только на полигоне, предназначенном для тренировки адептов. В естественных же условиях энергия представляла собой более размытую субстанцию. Слегка поменяв обзор, так, чтобы можно было охватить взглядом весь город сразу, Виланий схватился за голову: в одном месте, прямо в центре, синева сгустилась до черноты, демонстрируя сильнейший выброс первозданной силы.

— Такого пятьдесят лет назад не было, — выдавил он. — Тогда составлялись подробные энергокарты Триша, вон на столе валяются, и там ничего подобного не зафиксировано.

— Виль, хочешь не хочешь, а мне туда надо смотаться. — Страстность полукровки выплеснулась через край; повернувшись к светлому, он вцепился тому в рубаху. — Ты же читал последний доклад Аргуса: отсутствие магической активности сразу должно было нас заинтересовать. Там творится что-то неладное. И уже очень давно…

— О чем ты? — Виланий отодвинулся, пытаясь вырваться из железной хватки смуглых пальцев. — Не ты же тогда председательствовал в суде, и ритуал подавления проводил не ты. Тебя тогда здесь еще не было, а я был! В той истории много грязи и белых пятен. Я был на планете во время зачистки и застал парочку его изобретений в полуживом состоянии. С тех пор у меня устойчивое отвращение к мясу и, боюсь, на всю жизнь. Между нами говоря, там действительно было что-то странное. Галар на суде выглядел невинной овечкой, заливался слезами и пытался покончить с собой. Представляешь? Черный маг с муками совести— это очень необычно.. Энлиль титаническим усилием взял себя в руки.

— Извини, просто я считаю себя слегка виноватым в том, что случилось, — сказал он покаянным тоном. — Я сделал глупость и, боюсь, непоправимую.

Схватив одну из карт Феба, он стал быстрыми штрихами накладывать изображение линий на город, покрывая кусок синтетического пергамента синими разводами.

— И поэтому, — уже спокойнее продолжал он, — я прошу дать мне санкцию на посещение Феба. Если это проделки этого супера, только я сумею вовремя вызвать весь Конклав для его нейтрализации.

Виланий недоверчиво хмыкнул: что-то в поведении Энлиля наводило на мысль о личных мотивах, но в душу друг другу у эльфов лезть не принято, а чернота в центре зеркала внушала очень нехорошие предчувствия.

Внезапно в комнату ворвался Гоша, еще более взъерошенный, чем обычно.

— Господа! Мы в полном дерьме!

Оба эльфа от неожиданности подпрыгнули.

— Что еще случилось? — Виланий быстро взял себя в руки.

— Сильнейший прорыв в районе малой Центавры. Два оператора сгорели прямо у меня на глазах, это… это… — Не дослушав, Виланий кинулся к стоявшему в углу агрегату, мигавшему разноцветными огоньками.

Разбив стекло, он нажал красную кнопку. По кораблю, находившемуся в режиме отдыха, прокатился сигнал тревоги. Запускалась программа подготовки нуль-перехода, тюремный корпус перешел на режим усиленной охраны, а студиозусы и юное поколение срочно по специально зафиксированному для такой ситуации М-порталу эвакуировались в специальное общежитие, находившееся в районе Спики, — им принимать участие в спецоперациях было не положено. Все действия на такой случай давным-давно были разработаны аналитиками, и сейчас все происходило строго по плану. Огромная искусственная планета неторопливо встряхивалась, как огромное животное, меняясь на глазах. Одевшись в броню, свернув атмосферу и закачиваясь необходимой энергией от ближайшего светила, она быстро превращалась в огромный космический корабль. Все жители автоматически становились хорошо отлаженными боевыми единицами. Каждый знал свое место, был специалистом в выбранной им области и мог выполнить работу с закрытыми глазами. Буран Большая Дубина, глава активного корпуса, подгонял своих головорезов зычным голосом, втайне радуясь случаю хорошенько подраться — после восстановления прорехи по эту сторону всякий раз оставался добрый кусок иномирья с желающими свежей плоти монстрами, и вот тут его жаждущая битвы душа отрывалась по полной программе. Полный прорыв с нижнего яруса — это самое неприятное, что могло произойти в действующей Вселенной. Время от времени тот или иной демон прорывался на поверхность, что и произошло на Эрвиле, но точечные прорывы были не так опасны, как разрыв самой ткани бытия. Полчища демонов уничтожали все живое на своем пути и превращали подобие цивилизации, существовавшее в мирах, в ад. Однажды произошел прорыв с верхнего яруса, но и рай при близком рассмотрении живым существам не понравился. Они хотели просто жить, размножаться, растить детей, и никто не спешил в потусторонний мир раньше срока.

— Надо дать знать Командору! — сказал Энлиль, поворачивая Вилания к себе лицом. — Он лучше разбирается в военных действиях, чем все остальные на базе, вместе взятые. Что-то мне говорит, что это события одной цепи. Ну так как насчет санкции?

Виланий кивнул:

— Действуй, только будь осторожен! Мне кажется, что на Трише сейчас может быть опаснее всего. Постоянно держи со мной связь, не вздумай ставить блокировку. Мне будет необходима вся информация, которую ты сможешь добыть. Да, — крикнул он в спину убегающему главе Высшего Магического Конклава, магистру класса альфа Энлилю, — тебе придется открывать портал, мы не можем сейчас тратить энергию на нуль-переходы.

— Он давно уже открыт, — донеслось в ответ, и Виланий остался в обществе Гоши, испуганно смотрящего на своего нового Командора.

— До старта осталось десять минут, — раздался мелодичный женский голос. — Просьба экипажу занять свои места и пристегнуться.

Гоша выбежал за дверь, а эльф подошел к селекторной связи.

— Шестерку… то есть пятерку, — поправился он, — срочно ко мне. Остальным — приятного перехода.

Он подошел к круглому столу со стоявшими вокруг креслами и, усевшись, пристегнулся. До старта оставалось чуть больше девяти минут.

ГЛАВА 11

Мишка. Отрывки из дневника

Ненавижу нуль-переходы! О боже! Какой болван решил, что они безопасны? Уже прошло больше часа, а меня все еще тошнит, в боку колет, а в глазах плавают красные мухи. Несмотря на статистику, утверждающую, что лучше помучиться часок от мигрени, чем если тебя располовинит при сбое М-портала, я все-таки предпочитаю мгновенную смерть медленной агонии. Как-то, не поленившись порыться в архиве, я обнаружил, что двадцать три процента смертельных случаев среди магов — неудачные перемещения в пространстве, пятнадцать процентов — встреча с нежелательными существами, тринадцать — козни завистников, ну и так далее на страницу мелким почерком. Зато гениальные ученые, путешественники и странствующие лицедеи, сумевшие дожить до глубоких седин, обычно к концу жизни сходят с ума. И я подозреваю, что не последнюю роль здесь играет огромное количество сделанных ими нуль-переходов… Оооооо!

Так, кажется, полегчало. Удобно устроившись на спальном мешке, я с удовольствием наблюдал за суетой Командора. Пока я лежал в отключке, он успел разобрать прихваченное с базы оборудование и сложить костер, над которым в небольшом котелке уже вовсю булькало… да это кофе!!! Мигрень прошла сразу. Ради того, как люди готовят пищу, я готов жить с ними всю жизнь. У меня дома кулинарным изыском считается кусок полуобгоревшего мяса, а то, что старший Зенолейн вытворяет с пригоршней жиров, белков и углеводов, всегда приводит меня в телячий восторг. Одним большим хлюпом высосав котелок до дна, я с наслаждением осмотрелся.

Мы находились на небольшой полянке, окруженной со всех сторон мощными деревьями, ярко-зеленая крона которых терялась в заоблачных высотах. Справа, нарушая гармонию девственного леса, на длинном, вкопанном в землю стержне поворачивалась в разные стороны улавливающая антенна, считывая из окружающего мира всю представляющую интерес информацию — от температурных режимов и до движения тепловых сгустков (иначе говоря, движущихся теплокровных объектов). Командор сидел рядом с портативным анализатором, снабженным искусственным интеллектом десятого поколения, и, одним глазом просматривая бегущую по монитору информацию, начищал специальной тряпочкой любимый двуручник, прихваченный из настенной коллекции. Здорово у него это получалось, очень профессионально. Руки мягко летали по длиннющему лезвию вверх-вниз, лаская металл, как любимую домашнюю зверушку. Мне стало стыдно. Несмотря на принадлежность к расе воинов, я с трудом мог отличить эспадон от шпаги, а боевой лук от охотничьего. Вот если вам потребуется доказать формулу правдоподобия или просчитать зависимость гравитационного поля от геомагнитного, тогда милости прошу, всегда пожалуйста.

Собираться пришлось в ужасной спешке, и из оборудования я успел захватить только специальный компас собственного изобретения (единственная стрелка должна по идее показывать в сторону существа, обладающего наибольшим магическим излучением), портативный сканер (считывает магический фон, крепится на руку кожаными ремешками), электронную записную книжку, пару диктофонов и аптечку. Полевые испытания компаса проведены не были. На базе он всегда указывал на Энлиля, что еще не являлось свидетельством его безупречного действия. Сейчас стрелка показывала в северо-восточном направлении. Вот сканер был довольно надежен, и демонстрировал он полное безразличие.

Так… И где мы находимся? Жуя бутерброд с сыром, я изучал мелькавшие на мониторе анализатора данные.

Судя по ним, мы находились намного южнее Феба. Огромная река, на берегу которой и находился город, текла с северных гор и терялась где-то на юге. Вокруг нас был лес, плавно переходивший в болото на востоке. Даже двигаясь по прямой, пешком на путь до города могло уйти дня два — еще один минус нуль-переходов: одна и та же программа может забросить вас куда угодно. Нужно было срочно подумать о транспорте.

— Интересно… — Я не заметил, как Командор подошел и наклонился через мое плечо. — Обрати внимание, здесь какие-то развалины. Совсем недалеко… Вот здесь. — Он ткнул пальцем в едва заметную точку на нарисованной устройством карте.

— Да, действительно. Это совсем рядом. Буквально пара часов быстрым ходом. Интересно, что делают люди в непроходимой чаще? Так… а это что у нас такое? — Судя по всему, с запада к постройкам двигался довольно крупный отряд.

— Да, сынок, кажется, здесь очень оживленно. Давай двигайся. Установи здесь маяк и не забудь, что ты мой оруженосец. — Я с опаской покосился на здоровенный меч. — Не бойся, малыша я буду носить сам. Тебе же достанется оборудование.

Вы представляете, так называть здоровенный кусок металла, пусть и острый. Он и к Яшке так ласково никогда не обращался, самое нежное, что я от него слышал, — это рыжий оболтус. Вечная проблема отцов и детей, мой мне в десять лет дал подзатыльник и выпроводил добывать мамонта.

Дожевав хлеб, я споро принялся за дело. Быстро прорыв круговую канаву диаметром около пяти метров, мы установили в центре маяк. Пока Ричард программировал его, я потушил костер, свернул антенну и запаковал все это в мешки. Оборудование стандартного образца весило мало и занимало много места только в разобранном виде. На все про все ушло часа два, затем мы двинулись по направлению к обнаруженному жилью. На базе меня вырядили в живописный костюм — дурацкие штаны до колен, в которых я ощущал себя карликом-переростком, и колючий камзол с множеством карманов. Для полного счастья не хватало дудочки, и можно писать картину «Гоблин — властелин лесов», хорошо хоть меня никто из родственников не видит — всю жизнь смеялись бы.

Вообще-то мы, гоблины, предпочитаем каменистые, горные местности. И хоть мое полное имя звучит как Большой Ревущий Медведь, а это лесное чудовище, на самом деле лес за свою недолгую жизнь вживую я видел впервые. Из-под ног выскочила кудлатая зверушка и весело оскалилась на меня: ну вот, даже нашим меньшим братьям и то весело. Не скажу, что от своей первой прогулки по лесу я был в полном восторге. Через пару минут я ухитрился натереть ногу, занозить все, что можно, колючками и стукнуться головой о специально подставленную деревом ветку. Вне всяких сомнений — с их стороны это был гнусный заговор. Эти огромные, покрытые листьями штуки быстро раскусили мою беспомощность и решили испортить мне жизнь во что бы то ни стало. Но ничего, я выносливый, большой и сильный. Я выдержу. Командор легко шагал впереди, не замечая никаких неудобств, я же пыхтел следом, топая как слон.

Вскоре мы действительно вышли к развалинам. Судя по их живописному виду, здесь когда-то находился огромный каменный дом, от которого сейчас остались осколки былого величия: полуобвалившаяся каменная ограда, остатки стен, увитые плющом, виднеющиеся кое-где камни, бывшие прежде широкой мощеной дорогой, — все пришло в запустение и демонстрировало окончательную победу времени.

— Чую, здесь кто-то есть, иначе анализатор не зафиксировал бы это место, — прошептал Командор и заставил меня спрятаться в траве. Среди камней что-то мелькнуло, и показалась огромная морщинистая физиономия.

— Тролль! О, черт, только их здесь не хватало, — простонал Ричард. Кто бы мог подумать, что он расист? Но я его не винил. Тролли были неприятными существами, наверное, еще более неприятными, чем мои многочисленные родственники.

— Грых, крдык вах, — прокаркал здоровяк, обращаясь к кому-то за своей спиной.

Перед отъездом в лаборатории Ейхо мне установили пару штучек, изобретенных специально для существ с ускоренным превращением веществ в организме до конечного продукта. Поясню. Метаболизм у гоблинов столь могуч, что их организм расщепляет любой инородный предмет, попавший внутрь, за считанные дни. Вот почему постоянный имплантант мне решили заменить обновляющейся программой, сделанной в форме фиолетовой таблетки, и снабдили меня целым пузырьком с этими самыми таблетками. Они должны были помочь мне понимать речь любого разумного существа. Глотать раз в день после еды. Это новое изобретение, ребята в госпитале запищали от радости, когда Ейхо подсунул им меня в качестве подопытного кролика. Но, кажется, у них ничего не вышло. Понимал тролля я с трудом. Хотя, может, это вообще не язык, а кашель?

Но тут из-за тролльей спины показалось существо, заставившее меня сильнее вжаться в землю. Мысленно я возблагодарил Драхаха, верховного гоблинского бога-воина, за то, что у Ричарда хватило мозгов подойти к развалинам против ветра. Из легенд я знал, что эти твари имеют очень тонкий нюх. Лярва, низший подвид Великого Дракона, встречалась крайне редко, в основном на планетах, вращающихся вокруг звезд класса G. Обладая мощным телом, покрытым чешуей, змеиной головой и ядовитым дыханием, троллю она была по колено и выглядела рядом с ним комнатной собачкой. И действительно, на ее шее острыми иглами блестел ошейник, а поводок был намотан на кулак великана.

— Чертово создание, — к своему удивлению разобрал я. — Двигайся, Грых, а то когда хозяин вернется, нам будет полный крдык. — Поводок дернулся так, что голова животного чуть не слетела с шеи. — Как ты мог его упустить? Теперь хозяин будет очень недоволен. Если Могучий, Сильный и Страшный его не вернет, хозяин рассердится. Нехорошо… Могучий лучше уйдет… Он умный, он спрячется… — И тролль, таща за собой не сопротивляющегося повизгивающего звереныша, скрылся за кучей камней с другой стороны поляны.

Повернув голову, я заметил, что Командора рядом уже нет. Только тень скользнула по траве. Кто бы мог подумать, что люди умеют так двигаться? Подхватив мешки, я пополз следом и, лишь ткнувшись носом в булыжник, наконец осмелился приподняться. Внезапно на меня пахнуло сероводородом и в спину уткнулось что-то холодное.

— Хляр, хляр, хляр, — нежно промурлыкало сзади.

Медленно повернув голову, я наткнулся на взгляд вертикальных зрачков. Тонкий раздвоенный язык ласково лизнул меня в щеку. А она довольно симпатичная, промелькнуло у меня в голове, но это была последняя осознанная мысль. Рядом просвистела огромная дубинка, которая запросто пробила бы мне череп, не успей я вовремя отшатнуться. Зарычав от ярости и войдя в боевой режим, я бросился на тролля, вдвое превосходившего меня ростом. Меня до сих пор удивляет, как мало надо цивилизованному существу, чтобы вернуться в первобытное состояние. Моя мамочка могла бы мной гордиться. Минуты две я доблестно сопротивлялся, но один из ударов достиг своей цели, и я оказался на земле в полубессознательном состоянии. Я уже слышал свист дубины, грозившей превратить мой череп в яичницу, но тут подоспела неожиданная помощь: симпатяшка Грых накинулась сзади на своего хозяина и вцепилась острыми, торчащими в разные стороны зубами тому в загривок. Тролль выронил палку, оказавшуюся с меня ростом, и попытался оторвать от себя взбесившееся животное. Тут как раз подоспел Командор и раздавил у него под носом склянку с серебристой жидкостью. Воздух сотряс вопль, и через пару минут перед нами стояла прелестная статуя из зеленого пористого камня.

Хотя голова у меня тверже камня, на темечке вспухала огромная шишка. Под глазом наливался синяк (на самом деле у нас ушибы не синеют, а чернеют, потому правильно было бы сказать черняк), а моя подружка лярва чисто по-человечески жалобно поскуливала, качая на весу лапку. Подойдя к ней, я нежно погладил ее по гребню.

— Спасибо, ты меня спасла. — Грых подняла на меня глаза, большие с красными белками (почему-то я сразу решил, что это девочка), и доверчиво протянула мне лапу. Осторожно дотронувшись до мощной трехпалой конечности, я сразу понял, что перелома нет. Наряду с выбранной специальностью, каждый учащийся нашей Академии должен был пройти обязательный курс медицины и научиться оказывать первую помощь любому существу стандартного образца: кислорододышащему и с твердым скелетом. Это значит, что я могу сделать искусственное дыхание, вправить при надобности вывих и наложить шину на переломанную кость. Никогда не думал, что эти знания мне понадобятся. Вытащив из мешка эластичный бинт, я осторожно, стараясь не причинить боли, сделал перевязку. Наклонив змеиную голову набок, лярва благодарно хрюкнула и, подпрыгивая на трех ногах, обдала статую своего бывшего хозяина струей мочи. А может, это все-таки мальчик?

Выполнив свой гражданский долг и заведя полезное знакомство среди местной фауны, я выпрямился во весь рост и попытался понять, куда делось мое непосредственное начальство. Кругом было тихо и благостно: солнышко светило, птички пели, тухлыми яйцами пахло. Живи да радуйся. Вот только шишка саднила.

— Эй, оруженосец, подь сюды! — послышался голос Командора откуда-то из-под земли. Моя новая подружка бойко затрусила в развалины, я двинулся следом.

Около полуразвалившейся стены прямо в земле виднелось отверстие, вниз вели ступеньки. Спускаться пришлось недолго: лестница вывела в полукруглое помещение с дверью в противоположной стене. Возле нее суетился Ричард. Тухлыми яйцами запахло еще сильнее, в углу находилось лежбище тролля — куча веток и камней. Там же валялись остатки костей со следами острых зубов. Грых, схватив косточку, подбежала ко мне и положила ее у моих ног. Растроганный, я почесал животинку за ухом, поглядывая при этом на то, как Командор лихо вскрывает замок. Это напомнило мне о Нике с ее способностью проникать в закрытые помещения: вскрыть деканат ей было раз плюнуть. Наверняка папочкина школа. А еще она может так вытащить у тебя из кармана носовой платок, что и не заметишь, пока чихнуть не захочется. Да! Гены пальцем не раздавишь.

— Мишель, хватит мух ловить, что там со сканером? — Я взглянул на свою правую руку и вздрогнул от неожиданности. Стрелка сдвинулась с белого цвета и неотвратимо приближалась к пурпурному сектору. Без долгих слов я подскочил к Ричарду, уже успевшему открыть дверь, и потащил его в сторону. И как раз вовремя. Поскрипывая, дверь открылась, и оттуда вырвался сгусток огня, оплавивший каменный пол там, где только что стоял Командор. Раньше сканер так себя не вел. Пурпурный сектор означает применение огненной магии, а ею баловаться на базе можно было только на специальных полигонах. И нам, простым смертным, путь туда был заказан.

— Черт! — выругался трепыхающийся Ричард. — Да отпусти ты меня! Лучше посмотри, что твой сканер еще показывает. — Стрелка вернулась в нейтральное положение, но продолжала тихонько подергиваться.

— Не знаю, я раньше такого не наблюдал. Я его еще не во всех ситуациях протестировал, только в тех, что смог найти, — попытался я оправдаться. — Но пока не вижу ничего смертельного. Может, стоило воспользоваться ключом? — Я продемонстрировал ему ключ, который притащила и положила у моих ног моя ядовитая подружка.

Услышав в моем голосе нотки порицания, Ричард сверкнул на меня глазами и двинулся внутрь.

— Не умничай, а фиксируй фон. Судя по всему, твоя штука работает и весьма неплохо. Как только что заметишь, дай знать.

Показался длинный коридор, ведущий все ниже и ниже. Прошло минут пять, прежде чем мы снова уперлись в дверь, но уже из резного дерева. Стрелка на сканере перевернулась и уперлась в зеленый фон.

— Иллюзия! — вскрикнул я. — Это не то, чем кажется!

Командор вынул из висящих справа на поясе ножен кинжал и осторожно дотронулся до двери. От укола во все стороны пошли круги, как от камня, брошенного в воду.

— Замечательно… — проворчал он себе под нос. — Мне это начинает надоедать. Ну-ка, Мишка, отойди.

Отступив на несколько шагов, он достал из кармана переливающийся кристалл, в котором я узнал нейтрализатор последнего образца, и нажал на выступающую кнопочку. Такой прибор вырубал действие любого колдовства на расстоянии до трех метров. После этого его выкидывали на свалку, больше одного раза использовать его было невозможно — перегорал.

В воздухе отчетливо запахло озоном, по двери прошла рябь, но вид ее не изменился: все та же тяжелая деревяшка с вырезанной на ней головой и расходящимися от нее лучами.

— Зачем понадобилось накладывать иллюзию, как две капли похожую на оригинал? — спросил я почесывавшего затылок Ричарда.

— Наверное, под иллюзией было скрыто что-то еще… Видать, здесь живут большие затейники, — ответствовал он и подергал ручку.

Дверь плавно отворилась, и мы оказались в большой круглой комнате, уставленной книжными полками. Сама собой зажглась под потолком люстра, освещая вырезанную на полу пентаграмму и стоящую в ее центре жаровню с кучкой пепла. В комнате неуловимо пахло сандалом и разложением. Сбоку находился стол, накрытый красным бархатом, с кучей сваленных на нем безделушек, среди которых сразу бросались в глаза огромные песочные часы и изогнутое лезвие жертвенного ножа. Стены, также затянутые красным бархатом, говорили об отсутствии вкуса у того, кто проектировал эту конуру. Но тут сквозняком бархат приподняло, и за ним обнаружилась еще одна дверь, приведшая нас в совершенно другой мир. Таким оборудованием, какое находилось там, не побрезговал бы воспользоваться и Ейхо. Мини-операционная сияла профессиональной чистотой. В специальных самоочищающихся контейнерах плавал инструмент, яркие лампы зажглись сами собой, а под потолком тихо зажужжала вентиляция.

— Что-то мне все это очень не нравится, — пробубнил себе под нос Командор. Ну а кому это понравится? Здесь явно попахивало контрабандой. Но это не наше дело. За исполнением межпланетного закона следила совсем другая организация, и к нам это отношения не имело.

— По-моему, мы что-то пропустили, — сказал Командор. Он подошел ко мне и, приподняв мою руку, посмотрел на сканер. Стрелка подрагивала на белой половине. — Пройдись вдоль стен, здесь еще должны быть помещения. Нутром чую.

Я привык доверять нутру Командора и поэтому послушно простукал стену по периметру, в то время как он пытался вскрыть обнаруженный им сейф, замаскированный стоящей на нем безобразной статуей зайца-переростка. И точно — одна из книжных полок сдалась под моим натиском и, скрипнув, приоткрыла отверстие, откуда на меня пахнуло сыростью. Сканер молчал, и я, собравшись с духом, протиснулся в щель. Фонарик высветил в глубине прохода металлическую решетку, а подойдя поближе, я обнаружил, что попал в самое настоящее пыточное царство. По стенам висели хлысты, цепи, крюки. В углу находилось сооружение, отдаленно напоминавшее камин с идущим вверх дымоходом. Рядом на небольшом столике лежали острые и колющие предметы, от одного взгляда на которые меня пробирала дрожь. Чуть поодаль стояло кресло с защелками для рук и ног, явно не предназначенное для троллей: размерчик маловат. Слева в углу за железной решеткой находилось подобие кровати, туалет типа сортир и закрепленная в стене цепь, заканчивающаяся ошейником. Все место было пропитано флюидами страха и боли. Не выдержав, я выскочил из страшной комнаты как ошпаренный и, заикаясь, доложил шефу результаты разведки.

Командор, который к тому времени набил сумку документами и предметами из вскрытого сейфа, скомандовал отход, и мы, выскочив на воздух, скоренько чесанули в лес. Зеленый монумент тролля уже слегка оплыл по краям. Еще немного, и парень вернется в свое естественное состояние, вот только злости в нем будет раза в два больше. Моя свежеиспеченная подружка Грых потрусила следом за нами.

ГЛАВА 12

Нике. День второй

Впереди послышался шум реки. Наш проводник, тот самый бородач, который сладко сопел в обнимку с пустым кувшином возле ворот «Последнего приюта», заставил всех спешиться. Город с этого места был виден как на ладони. Возле ворот маячили хмурые лица неудовлетворенных жизнью стражников, собирающих с проезжающих въездную пошлину. Мимо таких живоглотов трудно проникнуть в Феб незаметно. Придется ждать смены караула, когда у ворот появится прикормленная контрабандистами смена. Все это объяснил нам Хруст, как звали бородача, удобно устраиваясь на предусмотрительно прихваченном одеяле. Чувствуется, что вся процедура отработана до мелочей… Ничего не поделаешь — не мы первые, не мы и последние. Ребятам после нас здесь жить и работать, так что не стоит ждать от них, что бросятся на штурм хорошо укрепленного города, даже ради таких прекрасных глаз, как мои.

Глубоко вздохнув, я приступила к неприятной процедуре — стала напяливать дурацкий черный парик на свою чудную шевелюру. Марку было в этом плане легче, не надо было скручивать волосы в пучок. Проблему же с ушами и глазами решили просто: на глаза повязали черную повязку — будет изображать слепого, голову замотали рваным платком и сверху натянули капюшон. Выглядел он больным, немощным и заразным, и если не вздумает высовываться, вряд ли кто обратит на него внимание. Братец смотрелся гораздо живописнее: грязные волосы, кровавый рубец на шее и пара кинжалов за поясом. Мою же неземную красоту пришлось замазать грязью. Какой кошмар! Когда все закончится, целый день буду в горячей ванне отмокать.

Сегодня с утра все завертелось очень быстро. Солнце выстрелило по голове как из пушки. У меня бывают приступы лени, и сегодня был как раз один из них. Поднявшись в дурном настроении с кровати и буркнув на Яшку, благоухающего за версту пивом («Вот паразит! Не мог меня позвать…»), я побрела по коридору с целью утонуть в бочке с холодной водой. Не скажу, что это помогло, но по крайней мере левый глаз открылся. Протерев замызганное зеркало, я достала мешочек с косметикой и с грехом пополам сделала себе лицо. Недавно один товарищ, имевший на меня определенные виды (впрочем, как и я на него), попытался вогнать меня в комплекс неполноценности, сказав, что человеческие самки имеют резкий запах, особенно во время цикла. И добавил, что может учуять меня за полсотни метров… Как будто я дичь какая-то…

Не на ту напал! Нас такими гадостями не проймешь. Хотя определенное чувство дискомфорта я все-таки ощутила. Обозвать меня самкой! Вот засранец. Надеюсь, один из предметов, брошенных мной в ответ, достиг цели и расквасил негоднику нос. Представив его красивую физиономию в столь плачевном состоянии, я улыбнулась и, волевым усилием прогнав дурацкие мысли из головы, заметила, что автоматически кручу в пальцах обретенный вчера медальон. Обычная позолоченная бляшка с грубым изображением женской головки в центре казалась теплой на ощупь. Как странно, сегодня она выглядела совсем обычно, но вчера мне показалось, что… Надо показать Марку. Раз он у нас юный гений — пусть соответствует. А может, и не такой уж он и юный, у этих эльфов не поймешь никогда…

Вместо того чтобы вернуться в комнату, я спустилась вниз. Очень хотелось есть, да и кое-какая информация не была бы лишней. В зале, кроме Доры, никого не было: девушка домывала пол. Увидев меня, она улыбнулась, бросила тряпку в ведро и подошла к стойке.

— Может, чаю хотите, чайник только что вскипел? — спросила она и, не дожидаясь ответа, скрылась за боковой дверью.

Оооо! Чай — ответ на мои молитвы… С баранками… Помотав головой, я напомнила себе, что иду на разведку и расслабляться раньше времени не стоит. Вдруг они тут вместо благородного растения заваривают веник, ведь сколько миров — столько вкусов.

Двинувшись следом, я оказалась на кухне, поразившей меня своей чистотой.

— Дора, а где все? Тихо очень, а вчера народу порядочно было. — Примостившись возле небольшого столика, я взяла большую глиняную кружку. Чай пах мятой, с детства моим самым любимым запахом, и гормоны, с утра донимавшие, начали потихоньку успокаиваться.

Девушка странно покосилась на меня и уселась рядом.

— Кто на улице, кто спит еще… — охотно пояснила она. — Вчера ваш братец изволил всех напоить до полусмерти, так что кто послабже, еще не спустился. — Ясненько, вливался в коллектив… Это делать он умеет хорошо.

— Хм… Надеюсь, он вел себя прилично? — Вопрос поставлен был правильно. Перепив, он способен на разные гадости, умудряясь вмешивать в них и меня.

— Обошлось без драки, — обрадовала меня Дора. Потом, слегка помявшись, решилась задать вопрос: — А вы правда видели Араха так близко отсюда? Папа говорит, что вы единственные, кто остался жив после встречи с этим чудовищем. — Ее волнение показалось мне смешным.

— А кто тогда рассказал, что они вообще существуют? — хмыкнула я, дуя на крутой кипяток. — А это правда, что у вас эльфов вешают? — в ответ спросила я. Это навело меня на некоторые размышления. Может, стоит применить столь экзотический опыт на МЕССИИ, есть там двое, по которым петля плачет.

— И не только их, — взахлеб, спеша высказаться, пока ее внимательно слушают, затараторила Дора. — Два года назад в Фебе что-то произошло, мы тогда там трактир держали. «Зеленый петух» называется, может, видели? — Я кивнула. Красочная вывеска, изображающая больную ощипанную птицу с зеленой кожей и одной ногой, попалась мне на глаза где-то в районе порта. — В одну ночь пришлось срочно сматываться оттуда. Говорят, в других городах все по-другому: там уважают всех, к какой бы расе ты ни относился… Многие наши перебрались в Аксельм. Но папа говорит, что мы должны оставаться здесь, — чирикала она, выкладывая мне на тарелку яичницу. — Здесь тоже неплохо, только посплетничать не с кем, кругом одни мужчины. — Бедная девочка. Стараясь не перебить поток словоизвержения, я поддакивала в нужные моменты и упоительно чавкала: крошка готовила великолепно.

— Дора, — ухитрилась я таки вставить фразу, — у тебя случайно не найдется краски для волос? Нам с братцем надо слиться с местностью, а то уж больно мы яркие.

Вообще-то об этом стоило подумать раньше. Дома можно было подобрать любой необходимый реквизит, но в спешке мы про это забыли.

Девушка утвердительно кивнула:

— Все есть: и краска, и парики, даже накладные шрамы и деревянные конечности. Папа очень предусмотрительный… Ой, а вот и он! — пискнула она.

— Кыш, чертовка. Метешь языком как помелом, — проворчал гном, шлепнув болтливую дщерь по турнюру. Девчонка, покраснев, выскочила за дверь.

— Нам надо поговорить. — Борода подошел и, налив себе чаю, уселся рядом. — Ваши приятели наверху?

— А где же еще? Всю ночь дергались, спать не давали. Зато сейчас хоть из пушки пали… — Тут в голове у меня мелькнула одна мысль, требующая немедленной проверки. — Мне тоже надо с вами поговорить. Если я правильно вычислила вашу профессию, то у вас в городе должен быть свой человек, не так ли? — Гном нахмурился.

— А вы умная девушка… Что вы задумали? Зачем интересуетесь тем, что вас не касается? Это может повредить вам.

Ой, как страшно, будто я раньше с разбойниками не сталкивалась.

— Мне может повредить совсем другое… — Решившись, я объяснила причину любопытства. Узнав, что мы собираемся вернуться в город, да еще за компанию с эльфом, он вздохнул.

— Я так и знал…

— Вот только не надо рассказывать новые сказки про предсказания и прочую чушь, — вежливо попросила я. — Просто у нас там дело…

Гном усмехнулся в свою знаменитую бороду.

— Какая неромантическая девушка, — хмыкнул он и снова посерьезнел. — Я не знаю, что происходит. — Голос его прозвучал хрипло. — Сегодня, еще темно было, приехал посыльный от брата моей покойной жены. Она, знаешь ли, была человеком. — Он в раздумье пожевал губами. Получился забавный звук, вроде чмока, но мне почему-то смешно не было. — Так вот, этот парень — надежный такой парень, все зовут его Одноглазым — сейчас заправляет в «Зеленом петухе» вместо меня. Нам-то с дочей пришлось поменять место жительства… В городе происходят разные непонятки. Затевается нехорошее дело, а народец, вместо того чтобы взбунтоваться — мы же всегда с эльфами чуть ли не в родстве жили, — ходит как в воду опущенный. Да и последнюю партию посвана стража перехватила прямо на перегрузе. Хорошо, хоть ребята умудрились удрать… — Дядька наконец-то встретил родственную душу — меня.

За двадцать минут беседы я узнала полный политический и экономический расклад ситуации. Овдовевший наместник, подзуживаемый верховным священником странного драконьего культа, пытался настроить людей против остальных рас, изначально населявших эту планету. Народец не поддавался, но на стороне наместника была стража, многочисленная и хорошо вооруженная, а до императора было далеко и жаловаться пока никто не рисковал. Кто посмелее, подались за город — к лесным братьям, промышлявшим контрабандой и мелкими грабежами, остальные же только чесали языками, ведя себя при этом тише воды ниже травы… Власти, неоднократно прочесывавшие лес, обнаружить затерянный в чаще трактир не могли по причине нахождения в штате разбойничков местного лесовика, профессионально запутывающего дорогу. На вопрос, как же мы оказались здесь, Борода ответил, что благодаря эльфу. На них простенькое лесное колдовство не действует.

После разговора Борода пообещал дать нам проводника и свести в городе с парой-тройкой нужных людей. А также похоронить нашу троицу с большими почестями в приятном живописном месте. Я же дала слово, что по возвращении на базу непременно вышлю ему партию арбалетов с разрывными стрелами. По льготной цене. И, разумеется, так, чтобы никто об этом не узнал. Расстались мы друзьями: дядька так растрогался, что чуть не удочерил меня.

Выйдя на улицу, я обнаружила, что в отличие от дома там довольно оживленно. Вчерашние постояльцы занимались тем, что седлали лошадей, чистили доспехи и оружие. Их было даже больше, чем накануне.

Увидев меня, они прокричали мне что-то приветственное, а один из них, довольно высокий и чернявый — вчера я его не видела — подошел поближе.

— Ребята мне рассказали, как ты вчера лихо расправилась с ухажером. Ты всегда такая пылкая, цыпочка?

Как же мне надоели сильные и крутые мужчины, с некоторых пор у меня на них аллергия и чесотка по всему телу. Хотя цыпочка, наверно, немного вежливей, чем самка…

Я состроила зверскую рожу, но подумала, что драться сейчас не в моих интересах, и решила подавить мерзавца интеллектом. Это мне тоже не удалось, так как чья-то рука сзади взяла меня за плечо, приподняла и отодвинула в сторону. В поле зрения оказался Марк, одетый в новую одежду. И выглядевший более-менее сносно, по крайней мере, не так бледно, как вчера.

— Ее зовут Нике… И, кстати, ночью я почувствовал смерть недалеко отсюда. Что вы сделали с Барри? — Так-так, у нашего доходяги прорезались зубки. Похоже, он умеет не только склеивать разбитые кувшины.

— Он нарушил кодекс, — помрачнев, ответил чернявый. — Он напал, дважды… в зоне безопасности. Напал на гостей… И открыл наше существование постороннему человеку.

Вторая фраза мне не понравилась.

— А мы тоже посторонние? — спросила я этак небрежно.

— Ха-ха-ха, — заржал он как конь. — Ну какие же вы посторонние! Мои люди вас пасли с самого утра, еще до того, как вы покинули город. — Наверное, на моей физиономии выросли бородавки. Только это могло вызвать такой дружный смех. — Ситуация усложняется, приходится смотреть в оба, — пояснил чернявый, отсмеявшись. — Правда, из города вас вышло двое. Откуда взялся этот? — Он мотнул головой в сторону эльфа. Смех прекратился, и сейчас передо мной стоял воин, готовый в любой момент вытащить меч. Его взгляд мне не понравился, но тут наконец-то вышел Яшка.

— Сандр, хватит выделываться, лучше скажи, нет ли у тебя лишней кольчуги. — Братец с чернявым обменялись рукопожатиями. Интересно, когда они успели закорешиться? Поймав мой удивленный взгляд, Яшка пожал плечами.

— Ты вечером сразу заснула, ну а я с ребятами пивка попил. Общение, знаешь ли, объединяет. А Сандр оказался здесь лучшим игроком в покер… Кстати… — тут он слегка замялся, — я ему проиграл твою каму… Так как насчет кольчуги?

От возмущения я замерла. В нашей семье все чем-нибудь увлекаются: бабушка запищала бы от удовольствия, притащи мы ей Невидящее Око, папаня собирает разных зверюшек и обожает печь торты. Моя страсть — кинжалы. Стилеты, пробиватели кольчуг, куттары, кортики, ангристы, даги. С широкими клинками, с разбрасывающими клинками, с клинками треугольной формы, с клинками в форме листка, с желобками для стока крови. Да я никому пальцем не разрешала дотронуться до моих драгоценностей, а он… этот… проиграл каму? Широкий клинок с рукоятью из нефрита, специально сделанного шероховатым для более удобной притирки с рукой. Замечательно подходящий для моей левой руки, в то время как ножны из зеленой кожи гармонируют с цветом глаз. И к тому же это был подарок… Братец, почуяв, что пахнет жареным, юркнул обратно в трактир, а Сандр, еще не понимающий, что мне захотелось крови, с улыбкой повернулся ко мне.

— Да никаких проблем… А ты, цыпочка, — последнее слово он произнес чуть ли не по слогам, — не расстраивайся. Мы тебе вместо твоего, ножичка пилку для ногтей подберем…

Лучше бы он промолчал. То, что произошло дальше, напомнило мне учебный фильм по практической магии. Сандра приподняло в воздух и отшвырнуло к забору. Рядом со мной что-то сдавленно охнуло, и, обернувшись, я увидела, как Марк, держась руками за виски, сползает по стеночке, а из прокушенной губы течет струйка крови — кажется, о ментальной отдаче ему ничего известно не было. В воздухе зазвенел металл, в мгновение ока мы оказались окружены двумя дюжинами хмурых людей, тыкающих в нас хорошо отточенным железом. Не знаю, чем бы все закончилось, если бы не Сандр. Мужик оказался крепким: отряхнувшись по-собачьи, он поднялся и так рявкнул на своих товарищей, что не осталось никакого сомнения, кто в компании главный.

— Значит, правда, — морщась, протянул он, потирая затылок и с удивлением рассматривая Марка как неведомую и опасную зверушку.

Эльф пришел в себя довольно быстро, даже чересчур быстро для новичка, и с вызовом уставился на Сандра. В воздухе отчетливо запахло дракой. Из трактира выскочил Яшка вместе с хозяином, который тут же вклинился между нами.

— Какого черта вы здесь устраиваете! — Голосок у Бороды был знатный. От его рева жалобно зазвенели стекла в окнах и захрапели лошади. — Не смей задирать моего компаньона!

Судя по всему, эти слова Сандра очень удивили. — Компаньона? — переспросил он. — Какого компаньона?

— Малышка отныне полноправный член команды, и, кроме того, она с сегодняшнего дня мой экономический советник. У нее, в отличие от вас, голова варит совсем неплохо!

Так ему! Увидав на лице разбойничьего командира безмерное удивление, я поняла, что пора идти ва-банк, и выступила вперед.

— Мой брат никогда не умел играть в карты, и он не имел права ставить на кон мою вещь. — Взглядом я попыталась испепелить Яшку. — Но с ним я разберусь сама… Позже… А вот тебе я предлагаю сыграть в очень простую игру. — Продемонстрировав ему серебряную монетку, я подкинула ее пару раз на ладони. — Если выпадет орел — ты возвращаешь мне каму, а решка…

— Если выпадет решка, ты отдашь мне тот стилет, что у тебя за голенищем сапога.

Тут я его резко зауважала. Этот кинжал заметить было невозможно, и его слова говорили о том, что он признал во мне профессионала. Кто мог ожидать в такой глуши столь изысканный комплимент. Но делать было нечего: уважение — это хорошо, но с дорогой для себя вещью я расставаться не собиралась.

Сунув монетку ему в руку, я кивнула. За полетом обычного кусочка серебра с любопытством наблюдали все присутствующие. И когда монетка коснулась земли, по двору прошел вздох. Выпал орел, в чем я и не сомневалась. С улыбкой он протянул мне мою драгоценность, которую я тут же прицепила справа к поясу. Инцидент можно было считать исчерпанным, но народ почему-то не расходился.

— Я хотел бы пригласить тебя в «Пересмешник», поужинать. — Сандр прямо-таки лучился галантностью. — В любое удобное для тебя время. Дай знать в «Зеленом петухе» хозяину, как надумаешь. — И совсем другим тоном он рявкнул в окружающую нас толпу: — А ну быстро закончили седлать лошадей, обормоты, через пару минут трогаемся!

Кругом все засуетились, а один из парней, вот этот самый Хруст, подошел к нам.

— Борода приказал провести вас в город. Так что поторопитесь, мы выезжаем сразу за первой группой.

Нам выделили трех лошадок, достаточно смирных, чтобы не упасть с них на первом же повороте, и по виду довольно выносливых. Яшка, чувствуя свою вину, занялся приготовлениями, а у меня оставалась еще пара дел.

Первым на очереди был Марк.

— Признайся, монетку перехватил ты? Эльф задумчиво посмотрел в небо.

— Почему ты так решила?

— А мне, как и Яше, никогда не везло в азартные игры. Я делала ставку на хорошее воспитание и интеллигентность этого разбойничьего вожака.

— Не понял, — удивился он.

— Правильная речь, чистые ногти, аккуратно подстриженная борода и армейская выправка, — пояснила я. — Да он как минимум младший сын какого-нибудь дворянчика. А то, что нас не прирезали перед трактиром, говорит о том, что здравый смысл не сумел убить в нем задатки приличного человека. Так что спасибо. — Подойдя, я погладила его по руке и прошептала на ухо: — У тебя здорово получилось. Скажи, а что бы выпало на самом деле?

— Не знаю, — также тихо прошептал он в ответ и улыбнулся, чем очень меня порадовал — улыбка ему чрезвычайно шла.

— И еще, — я немного повысила голос, — резко энергию выбрасывать из себя нельзя, можно вообще отключиться. Когда будешь делать это следующий раз, попытайся нащупать силовую линию и восстанавливайся из нее. А пока вот держи! — Я протянула ему Око. — С ним у тебя получается гораздо лучше.

Камень я ему отдала вполне сознательно: парень был еще довольно слаб для боевой магии, а силовое прикрытие могло понадобиться в любой момент. Ну а его забобоны придется потерпеть. В конце концов, он все-таки пытался меня защитить, а это не так уж и плохо.

Поговорив с Марком, я вошла в трактир и немножко пошепталась с Дорой, успевшей собрать для меня мешок с кучей различных специфических предметов, специально созданных для изменения внешности. Впереди оставалась самая тяжелая часть. Надо было придумать, как проникнуть в укрепленный замок наместника.

ГЛАВА 13

Яшка. День второй

Со мной не разговаривали. Всю дорогу до Феба Нике дулась и даже не смотрела в мою сторону. Ну что ж… Она имела право, хотя мне и было слегка обидно — кусок железа оказался ей дороже родного брата! Да у нее этим барахлом дома забита целая комната! Правда, этот кинжал я уже раньше где-то видел… Но вот где? Да и Марк тоже хорош… Защитник, мать его… Чуть все не испортил! Додумался, дери его за ногу, демонстрировать способности на без пяти минут союзниках! Хорошо еще, что Сандр парень отходчивый. Хотя, конечно, судьба Барри заставляет задуматься, так ли это. Перед отъездом кое-кто из вчерашних собутыльников успел мне нашептать на ухо о трагических событиях сегодняшней ночи… Порча, значит… Уж не знаю, кто его испортил, но со слов информатора, бедолага искренне раскаялся в своем поведении и, не выдержав мук совести, украл на конюшне лошадиную сбрую, пошел в лес и повесился. Хм… Весьма и весьма сомнительно… Помню я его рожу, такие не знают ничего о совести и за жизнь цепляются всеми когтями… Но, что самое странное, мимо как раз проходил Сандр. И наш знакомец, желая облегчить муки совести, исповедовался бравому разбойнику в своих прегрешениях… Оказывается, Барри был доверенным лицом некоего пожилого господина, прибывшего недавно из Аксельма, столицы империи ан, где мы и находились. Этот господин заинтересован в установлении нелегальных торговых контактов и готов был обменять крупную партию лереев на посван, являющийся здесь для людей чем-то вроде пыльцы дерева исс для эльфов. От нее у них крепко сносит крышу, ну то есть буквально… Происходит странная реакция, и что-то там внутри у них взрывается. Бах! И нет головы… (Место, где растет исс — блуждающий астероид, кочующий по галактике, подчиняясь только своим законам, огорожен сторожевыми маяками и охраной, состоящей исключительно из гоблинов. На них почему-то пыльца совершенно не действует). Так вот, этот дядька, назвав необходимые пароли, без труда прибарахлился, несмотря на то что Сандр — парнишка с принципами и с сомнительными личностями предпочитает не связываться. Но тут на уговоры поддался… То ли любопытство сыграло свою роль, то ли куш был слишком жирный, не знаю. Все закончилось, как только доблестный разбойник получил деньги. Старичок дал маху, расплатившись сразу за все, не получив фактически и половины. Барри пора было убирать… Мы подвернулись весьма кстати. Вся эта картина сложилась у меня в голове из разрозненных кусочков информации, и я думаю, что она недалека от истины. Марка Барри видел на маленькой глянцевой картинке, лежавшей в бумажнике господина, — как истинный вор он не мог не проверить личность своего нанимателя. Но самое странное в этом деле то, что, по словам Барри, этот господин ненавидел Марка лютой ненавистью и умудрился заразить этим чувством и его. «Это дьявол! — кричал несчастный со слезами на глазах, цепляясь за петлю. — Его надо уничтожить!» Но Сандр, не будучи суеверным, решил, что тот просто набивает себе цену. М-да… Я не такой наивный, чтобы поверить в романтические бредни про зону безопасности. Здесь замешаны очень крупные деньги.

Покосившись на Марка, я решил, что на дьявола он мало похож: те черные, покрыты шерстью и на лбу имеют небольшие наросты, похожие на рога (на самом деле это особый орган, отвечающий за пространственное искривление и позволяющий им без труда перемещаться на большие расстояния). Так что насчет дьявола Барри, сомнений нет, погорячился, но странностей у Марка и без этого предостаточно: амнезия, ночные бодрствования, странные видения, а еще (какой кошмар!) он, оказывается, чует смерть…

Лошади осторожно ступали по едва заметной тропинке среди густо растущих деревьев. То, что вчера мы вышли к «Последнему приюту», просто чудо. Дорогу назад мы без Хруста ни за что не нашли бы, у меня вообще плохо с определением на местности, и без компаса я как без рук. А он последнее время крутится как сумасшедший и отказывается функционировать.

Тут мои мысли приняли более приятное направление. Я вспомнил девушку, встреченную вчера в доме Верховного жреца. Глубокие переливающиеся глаза, мечущие искры, поразили меня сильнее, чем я думал. Мысленно я дал себе слово обязательно разузнать о красавице, а слова, данного себе самому, я никогда не нарушаю. К тому же этим можно было заняться прямо сейчас.

— Слушай, Хруст, — прервал я нашего проводника, рассказывающего очередной неприличный анекдот Нике, — ты из Триша?

— Не-е… — протянул тот. — Я с севера, с гор. Вся моя семья осталась там: брат, маленькая сестричка и мать. Отец-то помер, уже давно… А на жизнь надо как-то зарабатывать. Вот я и пошел с Сандром, когда он позвал. — Это было неожиданно и интересно… Сестрица тут же навострила ушки.

— Так Сандр не из столицы? А мне показалось, что за его плечами самое малое пажеский корпус…

— И не только, — загадочно ответствовал Хруст. — Только он все равно из наших, его предки пришли туда с первой экспедицией. Все их семейство до сих пор пользуется уважением, а отец может собрать в любой момент до пятисот мечей под свое знамя. В общем, мы соседи… — Тут он замялся, испугавшись, что ляпнул что-то лишнее. И замолчал.

Сестру это не устраивало, но все ее обычное умение вытаскивать из людей информацию ей на этот раз не помогло. Парень был готов болтать о чем угодно, но только не об этом. Когда она наконец отстала от него, я возобновил свои расспросы.

— Ну, меня не интересует твое прошлое и все эти ваши тайны королевского двора. Лучше скажи, дружок, почему у вас только один храм в таком большом городе, как Феб? Вы что, все верите в этого идиотского бога, похожего на дракона?

И вот тут Хруст меня удивил по-настоящему.

— Почему идиотского? — обиделся он. — Олвей на самом деле существует. Его логово именно в северных горах. Правда, еще дальше на север от моей деревни, но…

— Олвей существует. — Марк впервые за всю дорогу соизволил открыть рот. До этого он ехал полностью отрешенный от внешнего мира. Такого молчаливого эльфа я встречал впервые. Обычно они более общительны. — Как и Шилос. Этот мир очень древний, и здесь много загадок.

— Откуда ты знаешь? — Моя сестрица просто исходила любопытством. — Ты же ничего не помнишь.

— Я не помню того, что касается меня самого, — объяснил он, — а в остальном моя голова забита всяческой информацией под завязку. Трудно объяснить. Я думаю о чем-то, и все тут же всплывает из подсознания. И получается, что я это знаю…

Какое-то время мы ехали молча, думая каждый о своем. Я, например, думал о драконах. Если и существовали в нашей Галактике создания более загадочные, чем они, то их до сих пор не встретили. Драконы — самое странное племя нашего мира. Они запросто могут пересекать безвоздушные пространства, перемещаясь от планеты к планете. Могут питаться энергией звезд и принимать ванны в их раскаленных недрах. Некоторые ученые даже считают, что барьер между ярусами не представляет для них никакой трудности. Доказать это невозможно, потому что они никогда не вступают в контакт с другими расами. Однако на всех обитаемых планетах можно выслушать целый букет легенд, сказаний, песен или сказок про эти существа. Да если бы наши узнали, что один из них облюбовал Триш — завтра же здесь бы была половина МЕССИИ.

— Если Олвей — дракон, то кто тогда Шилос? — Сестрица всегда умела задавать правильные вопросы.

— Он из ассуров, и они с Олвеем совсем не враги. Я думаю, что между ними есть что-то вроде договоренности — Олвей не лезет в дела ассура, а тот в дела дракона. И им глубоко наплевать на копошащихся на этой планете людишек, эльфов, гномов и остальных. — Привлекательное, но очень бледное лицо эльфа исказилось от ярости. — Им все равно, что происходит в окружающем их мире, главное, чтобы их не трогали!

Ничего себе, нам только ассуров здесь не хватало! Великие скитальцы, или ассуры, представляли собой немногочисленное блуждающее племя весьма необычных существ, способных принимать любое обличье по своему желанию. В естественном состоянии они имеют вид черного облака, на первый взгляд состоящего из пылевой взвеси, а на самом деле из миллиарда микроскопических насекомых, что относит их к существам ройного типа. Обладая высоким уровнем интеллекта и хорошо развитыми М-способностями, они предпочитают одиночество и редко селятся группами. На моей памяти только однажды один из них посетил МЕССИЮ, но истинного облика не демонстрировал, так что, если бы не отец, я бы об этом и не узнал. Нике дернула поводья, подъехала вплотную к Марку и, приобняв его за плечи, что-то зашептала ему на ухо. Это выглядело… несколько интимно, и Хруст, ткнув меня под бок, выразительно кивнул в их сторону, состроив при этом уморительную гримасу.

— Известное дело… и чего это баб обычно на убогих тянет? — прошептал он мне на ухо.

Мне его шепот не понравился, не его это дело, на кого тянет мою сестру, что я ему тут же и сказал, а для верности помахал у него перед носом кулаком. Хруст ошибку тут же осознал и затараторил с удвоенной скоростью:

— Немудреное дело — дракон, у нас тут в лучшие времена кто только ни шлялся по дорогам: эльфов было много, да и сам Борода, между нами говоря, гном типичный. Его предки до сих пор в наших горах металлы разные добывают. А вот женился на местной и теперь и не думает назад возвращаться — его из города турнули, так он перевалочную базу организовал. Мужик — кремень, но против Сандра хиловат будет. Слишком сердобольный.

— Ага, — тут же откликнулась Нике, — Барри твой разлюбезный начальник лично на сук подвешивал или кого из корешков попросил? Кто у вас штатный палач, не ты ли?

Сестрицу я знал как облупленную и понял, что неосторожные слова проводника были ею услышаны. Но я решил ей не мешать, меня тоже покоробило такое отношение к человеческой жизни. Одно дело — честный бой, а другое — хладнокровное убийство, пусть и отъявленной сволочи. Да и вообще, мне сегодня лучше не отсвечивать — кинжал простят мне еще не скоро. А что делать, если в карты мне не везет с самого детства. Мои мысли были прерваны криком и руганью — Хруст с Нике громко выясняли отношения. Зевнув, я подъехал к Марку. Общение с сестрицей повлияло на него благотворно, и на хмурой ранее физиономии гуляла слабая улыбка. Ничего, парнишка, если она за тебя возьмется как следует, научишься не только улыбаться, но и ругаться матом. А если некоторые думают, что эльфы этого не умеют и в их языке нет никаких ругательных слов, то вот что я вам скажу. Недавно я сам был свидетелем, как один эльф из самой верхушки нашей базы так матерился на гоблинском языке, что некоторые обороты из его лексикона я потом даже записал в блокнотик, специально заведенный для мудрых мыслей. И, судя по всему, его до такого непотребного состояния довела именно моя сестрица. О, кажется, я вспомнил, где раньше видел каму! Нет, не может быть… Я явно что-то путаю…

Крики слегка поутихли, оказалось, что мы прибыли на место. Отсюда город был виден как на ладони, точнее, восточные ворота. Тут меня снова одолели сомнения по поводу нашей авантюры. Весь мой опыт кричал о том, что в город возвращаться нельзя, и все-таки я туда шел. Ради чего? Ради прекрасных глаз таинственной незнакомки или чтобы спасти пару-тройку эльфов, совершенно мне не знакомых? Проще было вернуться на место, где мы встретили Араха, и попытаться обыскать там лес. Я думаю, найти логово, где держали Марка, не составило бы большого труда, вполне возможно, что именно там мы отыскали бы ответы на множество вопросов, которых с каждым часом становилось все больше и больше.

Мои размышления о смысле жизни прервал Хруст, заставивший нас спешиться. Местное светило, оранжево сверкающее над головой, клонилось к закату, а в сумерках в город проникнуть было намного легче — капитан новой смены караула, со слов Хруста, был мужем троюродной сестры одного из ребят Сандровой группировки. И это позволяло нам пронести разные колюще-режущие предметы, запрещенные к ввозу, без всяких нареканий со стороны властей. Да и изменение внешности требовало времени. Из меня получился отличный бродяга: симпатичный мерзавец, готовый в любой момент дать сдачи, но не настолько опасный, чтобы его можно было сразу кинуть в тюрьму. Нике превратилась в жгучую брюнетку — на это ей понадобилась целая пригоршня чего-то очень грязного, так как веснушки замазываться никак не желали. Папаня нас ни за что бы не узнал, если б увидел. А из Марка получился вполне приличный слепец с черной повязкой на глазах. В руку мы ему сунули палку, закутали в серый порванный плащ с капюшоном и сказали сильно не высовываться. От возмущения его передернуло, но усилием воли он сдержался и промолчал. Хрусту менять ничего не надо было. Ирония судьбы — мы, никому не причинившие вреда, пробирались в город замаскированные с головы до пят, а один из местных бандитов готов был войти туда при свете дня с высоко поднятой головой.

Тут Нике достала из сумки карту города.

— И нечего на меня так смотреть, — огрызнулась она, глядя на меня, хотя, видит бог, вид у меня был самый невинный. — Взяла во временное пользование.

— Это же карта Бороды! — воскликнул Хруст. — Она у него в кабинете висела! Нике сердито фыркнула:

— Хруст, перестань меня напрягать, верну я ему карту, позже.

Я придвинулся ближе. С первого взгляда домик наместника был совершенно неприступен: высокая стена высотой метра в три окружала его по периметру, там и сям торчали башенки, слева дом огибала река, а главный вход хорошо простреливался со всех сторон.

— А может, бомбочкой долбануть? — пробурчала Нике, оценив неприступность замка. — Снести все к едрене фене — и вся недолга.

Я наморщил лоб и почесал в затылке для ускорения мыслительного процесса. То, что она захватила с базы запрещенное оружие, меня не удивляло, у меня самого в карманах было припрятано кое-что про запас, но все это выдавало нас с головой и сделало бы дома персонами нон грата. Если сейчас мы еще могли надеяться, что отделаемся хорошей поркой, то после фейерверка сразу могли бы менять пункт приписки.

— Там должны быть потайные ходы. Один из них, скорее всего, здесь. — Я ткнул в карту пальцем. Это было, удобное место — с одной стороны вплотную примыкала река, и в случае необходимости можно было уйти по воде. — Наверно, там и лодка спрятана. И, кроме всего, есть же канализация.

— Я через отстойники не полезу, — рявкнула сестрица.

Не успел я ей ответить, как Хруст шикнул на нас и мотнул головой в сторону дороги. По ней двигалась небольшая, хорошо организованная армия, человек этак пятьсот. Впереди скакали закованные в броню всадники, числом пятьдесят, не меньше. В середине повозки с припасами, и завершали процессию колонны пехоты, бодро шагающей в ногу.

— …!! — выругался Хруст. — Они вызвали подкрепление из столицы! Плохо дело… Может, вернемся? — В голосе бравого проводника звучали просительные нотки. — Это же профи. Они сейчас такой шмон наведут в городе — ни чихнуть ни пернуть.

Рядом тихо ойкнула сестрица.

— Яша! Скажи, ты это тоже видишь?

Во главе отряда, рядом со знаменосцем и мужиком при командирских регалиях (плюмаж на железном колпаке у него был самый большой) ехал — кто бы вы думали? — наш родной папаша. Это был не просто шок, из головы моментально вылетели все сколько-нибудь связные мысли. Такое состояние у меня иногда бывает во время похмелья — хочешь подумать о чем-нибудь, а в голове полная пустота. Дальше сюрпризы посыпались как из рога изобилия: справа от него на коренастом пони ехал Мишель собственной персоной. Маленькая лошадка отличалась недюжинной выносливостью: кроме гоблина, ей еще пришлось тащить на себе целую кучу разных мешков и свертков. Инстинктивно я пригнулся, хоть и понимал, что отсюда нас увидеть невозможно.

— Это ваш родственник? — шепотом поинтересовался Марк.

— П-п-почему ты так думаешь? — Нике от волнения слегка потряхивало.

Эльф положил ей одну руку на затылок, а другой стал водить вдоль позвоночника.

— Расслабься… Вот так, дыши глубже… Скорее всего — это ваш отец. Я прав?

— М-м-мур… — Сестрица от удовольствия зажмурилась. — У меня с утра голова побаливала… Марк, ты просто волшебник.

— Кто? Отец? Так вы все сочинили? — Хруст был зол не на шутку. — Вас приняли как родных, а у вас, оказывается, отец в регулярных имперских войсках!

Без предупреждения я схватил его за шиворот и тряханул со всей силы.

— Не дури, парнишка! Он последний, кого мы здесь ожидали увидеть. И он тоже не местный, как и мы. Посмотри, кто у него в оруженосцах? Что-то у вас здесь гоблины не сильно тусуются среди людей. — И я повернул его голову в сторону шествовавшей своим путем колонны.

Мишка как раз показался во всей своей красе — здоровенный, с зеленоватой кожей и асимметричным лицом.

— Вы про этого друга рассказывали? Очень интересно. — Марк с интересом уставился на дорогу.

Мне становилось с каждой минутой все яснее, что произошло что-то неординарное. Командору не так просто было оставить свое место, как может показаться. Обладая фактически огромной властью, он был рабом МЕССИИ в большей степени, чем все мы, простые смертные. И то, что он сейчас находился здесь, означало только одно — Триш из зачуханной третьесортной планетки внезапно превратился в важный объект. Настолько важный, что удостоился внимания самого Командора.

— Интересно, а он знает, что в городе уже построены виселицы? Если нет, то его ждет неприятный сюрприз, — заметила Нике, быстро уничтожая все следы привала. — И ты знаешь, Марк, ты мне так и не сказал, кто зовет тебя в город и зачем, но сейчас я не пропущу затевающееся там шоу ни за что на свете.

Мысленно я с ней согласился. Вечеринка грозила приятными неожиданностями.

ГЛАВА 14

Феб. Ночь третьего дня

Закончился еще один день, но даже темнота не смогла остудить страсти, бурлившие в портовом городе. Рассказывают, что название города — Феб — пошло от имени его основателя — Фебюссона Живодера, который вошел в историю империи ан как человек, познавший смысл жизни в полной мере. Он сумел построить город, повесить всех своих врагов и родить сына, ставшего родоначальником длинной цепи поколений, оборвавшейся два года назад убийством малолетнего наследника. Впрочем, действующий наместник, приходящийся старине Живодеру восемь раз правнуком, был мужчиной в самом соку и не терял надежду на пополнение генеалогического древа.

В третьем часу после захода солнца Его превосходительство губернатор Приречья, — князь северных земель, императорский наместник и просто троюродный дядя юного императора Аргус Сентровер сидел за шикарно накрытым столом в доме Его Святейшества Нерия третьего. Доблестный вельможа занимался тем, что пускал слюни, поедая глазами сидевшую напротив девушку, но это занятие отнюдь не мешало ему отдавать должное дивному жареному поросенку, беззащитно лежавшему перед ним на золотом блюде. Да и вино у священника к столу подавали недурственное… Девушка была стройна, темноволоса и довольно мила, если бы не одно но… Огромные мерцающие глаза кошачьего разреза производили странное гипнотическое действие на лиц противоположного пола.

Своей матери Ирелия не помнила, но зато всегда рядом был заботливый отец, готовый выполнить малейший каприз ненаглядного дитяти. Ее обучали языкам, истории, танцам и пению. Образование было лучшее из возможных при сложившихся обстоятельствах. А они были таковы, что в дом пускали исключительно женщин. Единственным мужчиной в доме был сам Нерий, все же остальные — прислуга, начиная с кухарок и уборщиц, хорошо вымуштрованная охрана и даже приходящий трубочист — были бабами. До поры до времени девчушку это устраивало, но вот пришла пора созревания, и вместе с физическими изменениями, вполне обычными и ничем не примечательными, стали происходить перемены, невидимые глазу. Сначала обострился слух. Нет, она не стала слышать ультразвук или еще что-нибудь в этом роде, но, находясь рядом с человеком, слышала стук его сердца и шум тока крови в венах. Затем что-то случилось со зрением, и теперь, скосив глаза определенным образом, она могла рассмотреть внутреннее строение любого живого существа, находившегося рядом. Поначалу ее это забавляло, но, поделившись своими открытиями с отцом, она была чрезвычайно удивлена его бурной реакцией. Нерий разразился воплями, забегал по дому как сумасшедший и приставил к дочери усиленную охрану.

В следующий раз Ирелия поступила умнее. Когда она поняла, что может каким-то образом проникать в мысли окружающих, папаша об этом не узнал, хотя и был единственным человеком, в чью голову она не смогла залезть. У девушки появился неистощимый источник информации о мире за стенами дома, и однажды, набравшись храбрости, она рискнула удрать, внушив перед этим охране, что мирно спит в своей комнате.

Внешний мир привел ее в ужас. Это оказалось грязное, вонючее место, полное волосатых назойливых существ, очень бурно на нее реагировавших. Чудом вернувшись домой здоровой и невредимой, с тех пор она и не помышляла о путешествиях, удовлетворившись существующим положением вещей. Поэтому, когда пару лет назад Нерий, бывший тогда вторым в церковной иерархии, нарушил все свои запреты и решил вывести дочь, которой только что исполнилось восемнадцать, в свет, представив ее наместнику и его семье, она разбушевалась, наотрез отказываясь куда-то идти. Ирелия топала ногами, швыряла посудой и даже разбила любимую папочкину вазу с изображением пучеглазого страшилища. Ничто не помогло — ее запаковали в корсет, соорудили из волос башню, навесили кучу лереев и в закрытой карете отволокли в большой каменный дом.

Как ни странно, все прошло совсем не плохо. Супруга наместника, очаровательное, добрейшее создание, встретила бедную сиротку с распростертыми объятиями, а Ирелия, вернувшись домой и отмывшись от грязных мыслей ее мужа, сумела быстро вернуть себе душевное равновесие. Спустя некоторое время произошли события, черной страницей вписанные в историю Феба: Аргус овдовел, а Нерий повысил свой статус до Его Святейшества.

Девчонка тем временем научилась контролировать свою способность читать мысли и почти не реагировала на Сентровера, который стал регулярно появляться в их доме после смерти жены. Но сегодня она с большим трудом сдерживала гримасу отвращения: по всем признакам, этот напыщенный индюк собирался сделать ей предложение. Пытаясь отвлечься от масляных взглядов, бросаемых на нее, она вспоминала недавнего вора, забравшегося в дом и улизнувшего из-под носа доблестных телохранительниц. В его мыслях она не обнаружила ничего грязного: кроме искреннего восхищения ее красотой, там ничего не было, и ей это понравилось.

— Ирелия, звезда моя, — напыщенно произнесли рядом. Повернув голову, она обнаружила своего поклонника стоящим перед ней на коленях. — Прими от меня этот скромный дар как небольшое дополнение к обожающему тебя сердцу и…

Но тут его прервали. В дом ворвались стражники из числа личной охраны Аргуса. Воспользовавшись случаем, девушка, закрыв лицо салфеткой, тут же скрылась в соседней комнате, а Нерий вскочил и замахал руками.

— Как это понимать?! — заорал он. — Какого Шилоса вы сюда врываетесь?! Аргус, что все это значит?

Его превосходительство поднялся с колен, швырнул подарок на стол (весьма недурственное ожерелье) и грозно уставился на нарушителей спокойствия. Старший, с капитанскими нашивками, вытянулся по стойке смирно и стал бойко докладывать:

— В замке сработала сигнализация. Кто-то проник в подземелье. Все камеры взломаны, четыре охранника выведены из строя, заключенные исчезли. И еще… — Капитан замялся.

— Не тяни кота за хвост, солдат, — рявкнул наместник, пристегивая к поясу меч, временно снятый перед обедом. В высшем обществе считалось дурным тоном садиться за стол вооруженным.

— Лопнула канализация. В подвале сейчас стоит такая вонища, что больше пяти минут там никто не выдерживает. Поэтому точно доложить о произошедшем не представляется возможным.

— Хи-хи-хи, — послышалось сзади. Лицо наместника от удивления перекосилось — за все время знакомства он никогда не видел Нерия смеющимся.

— Я очень рад, что тебе это кажется смешным, — процедил он сквозь зубы. — Может, поделишься со мной своими мыслями?

Утерев слезы, священник хрюкнул от полноты чувств.

— Извини, но теперь ты станешь посмешищем всего города. Тебя будут называть Вонючка Аргус и… А что скажет император!

— Заткнись! — Посуда на столе жалобно зазвенела от удара здоровенного кулака по столешнице, несколько бутылок с вином перевернулись, пачкая белоснежную скатерть. — Ты знал, что возможны диверсии, потому и перевел чертову четверку в храмовую тюрьму! И теперь из-за твоего молчания мой дом превратился в сортир! И ты еще смеешь смеяться! Да я тебя… — Наместник пошел пятнами, глаза закатились, он покачнулся и рухнул на пол.

— Ирелия! — закричал священник. Солдаты бросились на помощь, но, похоже, было уже поздно. Изо рта наместника пошла пена, конечности судорожно подергивались. — Ирелия! Сюда, быстрее!

Девушка выскочила и кинулась к лежавшему на полу человеку. При ее появлении стражники мгновенно обо всем забыли и вытаращились на сладостное видение. Ирелия опустилась на колени перед наместником, положила ему ладонь на лоб, а второй рукой стала постукивать по его грудной клетке. Спустя некоторое время судороги прекратились, бордово-красное лицо стало бледнеть, приобретая более естественный цвет. Девушка, бледная как полотно, поднялась и, молча поклонившись отцу, пошла к выходу.

— Кто это? — прохрипел капитан, дернувшись следом за ней. Это было его последнее в жизни движение — из-за его спины выросла мускулистая женская фигура с кинжалом в руке и тренированным движением резанула его по горлу. Две ее подруги так же профессионально расправились с остальными двумя солдатами. В глубине дома послышался вскрик — и все стихло.

Нерий брезгливо покосился на сочащиеся кровью трупы и повелительно взмахнул рукой:

— Падаль убрать. А этому, — он с презрением посмотрел на пытающегося подняться Аргуса, — вытереть слюни и никуда не отпускать, пока я не вернусь.

Раздав указания, полненький священник скрылся за той же дверью, куда ушла его дочь.

Ее он обнаружил в спальне забившейся в угол и молча глотающей слезы. Отшатнувшись от его руки, она попыталась вжаться в стену.

— Ты сделала доброе дело сегодня, дочь моя… — Но договорить ему не удалось.

— Ты заставил меня спасти убийцу и убил ни в чем не повинных людей, я почувствовала их смерть! — Речь Ирелии была бессвязной, но папаша замечательно уловил основную мысль.

— Ты почувствовала! Что это значит? — Он схватил дочь за плечи и потряс, словно надеясь вытрясти из нее ответ. — Каким еще уродством ты обладаешь? — В наполненных слезами глазах зажглось не свойственное девушке ранее упрямство. Нерий пришел в бешенство. — Что? Сопротивление? Ну ладно…

Крепко держа сопротивляющуюся дочь за руку, он вытащил ее в коридор и, открыв какую-то дверь, втолкнул внутрь. Проскрежетал ключ. Помещение, где оказалась Ирелия, было часовней. В центре мрачного помещения без окон находился треугольный алтарь, заставленный засушенными растениями и уродливыми фигурками. Именно здесь накануне чуть было не поймали вора.

В голове Ирелии пели демоны, и такого ужаса, как сейчас, она никогда ранее не испытывала. Одно дело читать в мыслях людей воспоминания о совершенных убийствах, и совсем другое — прочувствовать то, что ощущает умирающий человек. А сейчас ее заперли и оставили наедине с этим ужасом! Момент ухода трех молодых, полных сил людей она ощутила во всех нюансах и теперь тщетно пыталась взять себя в руки. Черная бездна безумия подмигнула ей слепым глазом, и когда сзади чья-то рука зажала ей рот, она потеряла сознание. Первый раз в жизни…

— Эй, ты жива? — Очнувшись от гадкого запаха и открыв глаза, Ирелия увидела над собой грязного вида девицу с засаленными черными патлами, тыкающую ей под нос что-то чрезвычайно омерзительное. — Как все-таки здорово, что я прихватила из дома такое универсальное средство, — воскликнула девица, снова ткнув ей под нос тампон. — Кто бы мог подумать, что самым популярным зельем на этой планете будет обычный нашатырь!

Расчихавшись, Ирелия не сразу заметила в часовне еще двоих. Только через несколько минут, вытерев слезы, она обратила внимание на изможденного парня с палкой в руке, стоявшего возле полки с книгами и задумчиво изучавшего надписи на корешках. Вскоре обнаружился еще один. Он сидел в кресле и смотрел на нее телячьими глазами. Этого она узнала довольно быстро: можно изменить внешность, но как изменишь окраску мыслей? Вчерашний вор вел себя совершенно правильно, то есть был абсолютно невменяем. Что же до девушки и второго мужчины, то их мысли были для нее закрыты. Такое было только с отцом Ирелии, и она удивилась.

— Кто вы? Здесь нельзя находиться, вас убьют, — проговорила Ирелия, вцепившись в руку темноволосой девицы. — Они только что убили троих лишь потому, что я попалась им на глаза.

— Интересно, что же в тебе такое, из-за чего убивают людей? — поинтересовалась брюнетка, предварительно толкнув брата в кресло — а что это был брат, сомнения не вызывало, — и вылив на него воду из кувшина, очень кстати стоявшего на маленьком резном столике.

— У нее ярко выраженные свойства суккубы. — Не отрываясь от книг, изрек бледный. — Скорее всего — это была мать? Ведь так? — Он наконец-то повернулся, и Ирелия поняла, что это не человек.

— Вы… вы ведь эльф? — робко проговорила она и подошла поближе. Капющон плаща был опущен, и необычная форма ушей бросалась в глаза.

Изяществу его поклона мог бы позавидовать любой столичный ловелас.

— Разрешите представиться, Марк, светлый эльф. А это мои друзья, Нике и Яков, духи огня. А как ваше имя?

Девчонка, представленная как Нике, громко фыркнула:

— Ты ему больше верь, он тебе такого наплетет! Эльфы вообще любят прикалываться, все, что они говорят, надо делить на восемь. Ну да с ним все ясно, а вот что это творится с Яшкой? Что-то я не припомню у него такой буйной реакции на противоположный пол.

— Я Ирелия, дочь верховного жреца. И сколько я себя помню, это обычная реакция мужчин на меня. А насчет суккубы… я не знаю. Моя мать умерла при родах…

Со стороны Марка послышался шум — огромная книга свалилась с полки на пол. Все замерли, но снаружи было тихо, и Нике зашипела, как рассерженная кошка:

— Пошли отсюда, пока с боем прорываться не пришлось. Мадам покажет нам, где здесь подземелье. А ты, Марк, лучше бы подумал, что делать с братцем моим. — Она бросила осуждающий взгляд на Яшку. Выглядел тот совершенно уморительно: вода стекала с волос черными струйками, оставляя дорожки на лице и на шее. Стоя рядом с Ирелией, он пытался читать ей стихи, но слова давались ему с трудом, и звуки, им издаваемые, были похожи скорее на рычание самца павиана во время брачных игр.

— А! Вы, наверное, ищете тех четверых эльфов, которых должны завтра повесить? — спросила Ирелия, ловко уворачиваясь от назойливого ухажера.

— Ты знаешь, где они? Мы решили, что стоит поспрашивать у того напыщенного индюка, который тебя сюда втолкнул. Уж он-то должен знать — все-таки шишка местного масштаба. И почему четверо? Их же пятеро было. — Нике в это время была занята тем, что странным образом пыталась изогнуть обычную шпильку для волос.

— Я знаю только то, о чем говорил Аргус, — немного помявшись, сказала Ирелия. — Я подслушала… Их перевели в храмовую тюрьму сегодня, и Аргус обвинял моего отца в том, что тот все знал. А потом… потом… они убили этих троих… — Ирелия, не выдержав, зарыдала в голос. Яша кинулся ее успокаивать, а его сестра, поковыряв в замке изогнутой штуковиной, открыла дверь.

— Храм так храм, нам без разницы. Слушай, нежное создание, пошли с нами, мы тебя спрячем в одном миленьком трактире, там тебя сам черт не найдет. Отсидишься какое-то время, а то твой папочка уж больно крут на расправу. — Попытавшись безрезультатно оторвать брата от Ирелии, она растерянно посмотрела на Марка. — Я его раньше таким не видела, что это с ним?

— Обычная реакция на суккубу, — ответил тот, запихивая книги в мешок. Похоже, он начинал входить во вкус профессии вора и взломщика. — Дай-ка мне тот медальон… Ну тот, что отобрала вчера у Барри…

Брови Нике удивленно поползли вверх, но она молча достала из кармана цепочку с золотистым кругляшом и протянула эльфу.

— Здесь наложено простейшее заклинание приворота, — объяснил тот, держа цепочку правой рукой и пропуская ее через переплетенные особым способом пальцы левой. Внутри круга возникло голубоватое свечение, быстро исчезнувшее. Поморгав, Ирелия решила, что ей это почудилось. — Вот если поменять полюса и утолщить основание, получится замечательный антиприворот…

— А я — то думала, что это такое? Хотела спросить, да постоянно забывала. — Нике с удовольствием наблюдала за манипуляциями Марка. — От нее звук такой странный… как перезвон колокольчиков.

— Магия всегда звучит… Хотя ты же вроде говорила, что не имеешь никаких способностей? — Физиономия эльфа была воплощением простодушия, но мелкие бесенята, сидевшие в глубине глаз, говорили о том, что он не так прост.

— Не издевайся… — пробурчала Нике и повесила цепочку на шею Ирелии.

Взгляд Яшки тут же прояснился, и он со злостью уставился на сестру.

— Ты зачем меня облила? — Яшка сдернул со своей головы черный парик, под которым засияла знакомая рыжая шевелюра. — И в голове гудит… как с перепоя. Объясните, в конце концов, что здесь творится! — сердито потребовал он, не забывая при этом говорить шепотом. Затем уставился на дочь жреца. — Ну так как, пойдешь с нами? Я еще не рассказал самое интересное — как охотился на грифонов… А может, это они охотились на меня?

Дочь жреца с удивлением пощупала бляшку на шее.

— Подумать только… свобода… Только давайте сначала заглянем в папочкин кабинет — я знаю, как открыть сейф за картиной. Не могу же я покинуть отчий дом без средств к существованию! — С этими словами Ирелия скользнула за дверь.

Близнецы переглянулись и, пожав плечами, последовали за ней. Марк подождал, пока все вышли, потом подошел к алтарю и начертил рукой в воздухе какую-то фигуру. Линии зажглись слабым зеленоватым светом, а он, завершив рисунок, плюнул в самый его центр. Зашипев, линии растаяли, а в воздухе сильно запахло лавандой.

— Умерла родами, говоришь? — прошептал эльф себе под нос. — И это суккуба-то! Ну ладно, это тебе небольшой сюрприз. — Прозрачные глаза Марка налились кровью, а от улыбки повеяло холодом. Однако через минуту он присоединился к своим спутникам и был, как обычно, бледен и спокоен.

Когда через двадцать минут его святейшество обнаружил в часовне вместо дочери огромную змею, свернувшуюся кольцами и едва помещавшуюся там, крик его был слышен за два квартала от дома. Но еще громче он кричал, обнаружив исчезновение старинных книг и совершенно пустой сейф.

ГЛАВА 15

Мишка. Отрывки из дневника

В такой ситуации, как сейчас, я оказался впервые, и не скажу, чтобы мне это доставляло удовольствие. Сидеть в железной клетке в подвале, даже если она оборудована туалетом типа сортир, столом и масляной лампой, меня не прельщает. Не все гоблины, знаете ли, обожают жить в грязи и ютиться в пещерах или землянках. Я вполне цивилизованное существо, и мне иногда нужна ванна, да и одежду почистить не мешало бы. Заточение было преподнесено как забота обо мне, и действительно, город оказался каким-то очень странным. Представляете, я тут единственный гоблин! Раньше я думал, что нашего брата не встретишь только на планетах со среднегодовой температурой ниже минус двадцати. Ну не любим мы холод. Радовало только одно — то, что Командор оставил мне свою сумку с бумагами, вытащенными из тайника.

Пытаясь удрать от оживающего тролля, мы налетели на группу вооруженных людей, оказавшихся разведкой элитного отряда имперских войск, командовал которым барон Эдер, светловолосый здоровяк, поразивший меня чрезвычайно вежливым обращением. Император, а если говорить точнее, имперская служба безопасности, обеспокоилась слухами о непотребствах, творящихся возле одного из важнейших городов империи. Появление разного рода чудовищ, с недавних пор встречающихся в этих местах, а также достоверная информация о разрытых могилах на кладбищах, о странных огнях, звуках и исчезновении людей очень сильно встревожили власть, трепетно относящуюся к любому насильственному изменению естественного хода вещей. События пятидесятилетней давности так всех перепугали, что теперь чиновники предпочитали перестраховаться. Вот господина барона со товарищи и послали разобраться с проблемой. Полномочия при этом предоставили ему самые широкие.

Весельчак Эдер с улыбкой намекнул, что относит нас к разряду именно таких проблем, и если мы хотим остаться живыми и здоровыми, то нам лучше поехать с ним и вести себя тише воды, ниже травы. После небольшого дружеского спора Командор дал слово не размахивать мечом направо и налево и признал себя личным пленником господина барона. А затем, как ни в чем не бывало, весь путь до города они проехали, обсуждая различные карточные игры и зависимость выпадения нужного числа при игре в кости от положения светил в небе, направления ветра и подергиваний мышц лица. Наша первоначальная легенда показалась Эдеру очень правдоподобной, особенно когда мы предъявили часть добычи из развалин. Хорошо еще, что Ричарду хватило мозгов не показывать бумаги из тайника, а барону благородства его не обыскивать.

Тут еще надо добавить, что моя подружка Грых, учуяв появление чужих гораздо раньше нас, скрылась в неизвестном направлении, что, по правде говоря, меня особо не расстроило. У нас и без нее проблем хватало. Странность нашего положения заключалась в том, что разведка, посланная по нашим следам, обнаружила на месте развалин воронку глубиной около двух метров. От странной комнаты ничего не осталось, наш рассказ был сочтен ложью, и по приезде в город меня изолировали в этой дурацкой клетке. Помещение находилось под казармами и выполняло функцию камеры предварительного заключения. Судя по всему, здесь держали мелких правонарушителей до внесения ими небольшой денежной суммы в фонд бедствующей стражи. Сейчас, когда здесь разместили имперский отряд, барон счел целесообразным сделать из меня заложника. Командора разоружили (свой драгоценный эспадой он оставил здесь) и дали ему относительную свободу передвижения. Зря они это, конечно, сделали. Знай они, какого хищника оставляют на свободе… Ну да ладно, это их проблема. А передо мной стоит задача спасти себя от скуки. Вот поэтому я от нечего делать и сунул свой здоровенный носище в стопку документов.

Вначале меня постигло сильное разочарование— я с большим трудом понимал смысл написанного. В пяти толстенных тетрадях, обшитых красной кожей, гномья клинопись переходила в эльфийскую вязь, а всеобщий был так густо пересыпан разного рода специфическими терминами, что смысл улавливался с трудом. Не помогли даже сразу две фиолетовые таблетки, принятые в качестве дополнительного стимула. Описание химических опытов, граничащих с алхимией, странные графики, формулы, медицинский сленг и даже стихи — все это представляло собой редкостную мешанину. Писавший был либо гений, либо… Хотя скорее гений. До сих пор мне не встречалось настолько разносторонне талантливой личности. Дело двигалось туго, пока в середине второй тетради я не наткнулся на рисунок, при виде которого по моему позвоночнику побежали ледяные мурашки. В полный страничный лист в мельчайших подробностях был изображен продольный срез головного мозга взрослого эльфа. Почему взрослого? Там внизу была надпись. На следующем листе был тот же самый срез, но ребенка. Затем на всеобщем языке шли пояснения, от которых мурашки превратились в слонов, а волосы стали дыбом. Полное описание процесса трепанации.

Отложив бумаги в сторону, я попытался собраться с мыслями. Некстати вспомнилась чистенькая белоснежная комната, сверкающая металлом медицинских инструментов, и ржавый ошейник, прикованный к стене. С трудом обуздав разыгравшееся воображение, я вернулся к тетрадям. И тут меня прервали. Загремел засов, и на пороге появились три добрых молодца, принесшие мне еду.

Не знаю, что им там наговорили, но вели себя они странно. Поднос с миской и кувшином просунули через прутья, причем двое с обнаженными тесаками стояли и прикрывали третьего. Напрягать ребят я не стал, вел себя смирно — не рычал и на стенки не бросался. Вид у них был очень серьезный, и когда один из них, молодой вихрастый парень, вдруг подмигнул, я подумал, что это обман зрения. Организованно удалившись, они снова оставили меня одного. Понюхав бурду в миске, я с отвращением скривился. Редкостная гадость, как раз в духе моей третьей тетушки Смешливой Лисы, поменявшей уже трех мужей из-за своего неумения готовить. Если учесть, что неприхотливость гоблинов в еде вошла в поговорку, можно представить себе, как здорово это у нее получается.

Не успел я вытряхнуть серо-зеленую массу в туалет, как снова раздался скрежет и ко мне ввалился тот самый вихрастый парнишка. Усевшись на пол и отхлебнув из принесенного с собой кувшинчика, он стал рассматривать меня с таким видом, как будто решал, стоит меня есть сырым или лучше сначала слегка прокоптить на медленном огне.

— Тебе привет, — наконец открыл он рот. Я пожал плечами и, не обращая на него внимания, опять придвинул к себе тетрадку. Она была занимательнее каких-то дурацких приветов.

— Эй, чудик зеленый, тебя что, это совсем не интересует? — Выдержка ему изменила на второй минуте молчания.

Я понял, что вряд ли мне удастся продолжить чтение, поэтому демонстративно потянулся и зевнул во весь рот, стараясь показать во всей красе свои клыки, приспособленные природой для разрывания сырого мяса. Это заставило моего посетителя слегка поежиться.

— Ну почему же, конечно, любопытно. Но я по своей натуре пацифист и надеюсь, что мне не придется вытряхивать из тебя информацию.

Мои родичи считают меня неповоротливым увальнем и относятся ко мне как к инвалиду, но произвести впечатление на неподготовленного человека для меня проще пареной репы. Войдя в боевой ритм, я молниеносно переместился к решетке и, протянув руку, ухватил вихрастого за шиворот. От неожиданности он выронил кувшин, тут же разбившийся, и подавился жидкостью, которую только что отхлебнул.

— Вот это да! — восхитился он, откашлявшись. — А рыжие говорили, что ты неповоротливый. — Упоминание о близнецах заставило меня выпустить его воротник.

— Они ничего не натворили особо извращенного? — Мои слова почему-то его сильно рассмешили.

— Натворили, но пока еще не очень много. Мелочи… Раскурочили домик нашего любимого правителя и загадили реку нечистотами. Но ночь длинная, так что у них еще все впереди. — Парень заржал как лошадь.

— В этом есть что-то смешное? — не понял я его юмора. Он стер с лица ухмылку и нахмурился. Мелкие морщинки, собравшиеся под его глазами, тут же добавили ему лет двадцать. «А ведь он намного старше, чем кажется», — мелькнула у меня мысль.

— Наш город болен. Даже воздух здесь пропитан ядом страха и ненависти. Два года я ждал благоприятного случая, чтобы вырвать этот гнойник с корнем. Но тут вваливаются твои друзья, как слоны в посудную лавку, и делают за меня всю работу. — Он немного помолчал. — Да! Я считаю это смешным! — Он приблизился настолько, насколько позволяла решетка. — Я не знаю, откуда взялась ваша компания, но вы как свежий ветер в этом отстойнике. — По его лицу прошла рябь, и передо мной опять стоял двадцатилетний мальчишка.

— Кто ты? — с трудом выдавил я, уже догадываясь о правде. Сканер лежал на столе, и вряд ли его стрелка находилась в нейтральном положении. Незнакомец вздохнул.

— Уже два года я никто. Так… Просто стражник. За некоторые ошибки приходится очень дорого платить, и не всегда тебе самому. — И он стал рассказывать.

Картинка с его слов вырисовывалась жуткая. Около двух лет назад, после убийства семьи, губернатор Аргус Сентровер устроил геноцид в одном отдельно взятом городе. Данной ситуации сильно поспособствовал нынешний глава ордена Олвея, Его Святейшество Нерий третий, имеющий над губернатором странную власть. За короткий срок ему удалось полностью подчинить больное воображение Аргуса и установить в городе свой порядок. Отныне все расы, кроме людей, конечно, были здесь персонами нон грата. Но, как ни странно, первыми пострадали как раз люди. Эльфы в городе и так не жили, предпочитая леса. Они просто ушли еще дальше на север. Гномы, лучшие кузнецы и сапожники империи, с легкостью перебрались в другие города. А гоблины просто снялись с места за одни сутки и испарились в неизвестном направлении. Экономика города была подорвана мгновенно и надолго: изделия из металла подорожали сразу раза в три, дичь из лесов ушла вслед за эльфами, и хуже всего было то, что практически сразу в округе стали появляться разные монстрообразные чудики, причем не все из них были безобидными.

Жители окрестных деревень, снабжающие город продовольствием, стали жаловаться. Многие предпочли свернуть хозяйство и перекочевать под охрану высоких стен. Гильдия контрабандистов переживала свой расцвет — ровно половина товара на рынок попадала в обход закона. Казна пустела не по дням, а по часам. А тут при прочесывании леса стража чудом умудрилась задержать пятерых эльфов, неизвестно за каким бесом сунувшихся на запретную для них территорию. В любое другое время их бы по-тихому прирезали где-нибудь в подвале, предварительно выбив всю необходимую информацию, но сейчас властям необходимо было срочно поднять свой авторитет. Поэтому назначили публичную казнь. И вот тут на сцене появляются близнецы.

— Я сразу понял, что происходит что-то странное. Никто в империи не стал бы воровать священную реликвию храма — нет таких дураков. Это не просто преступление — это кощунство. И на голову осквернителя сразу падает проклятье Олвея и верховного священника. Его судьбе не позавидует и прокаженный. Но… — Тут он перевел дух и устало вытер капли пота со лба. По его лицу опять прошла рябь, увеличивающая его возраст. — Но они ушли от погони, а в город явился барон Эдер со своими молодцами. На площади стоят четыре виселицы, только четыре… Мне все это очень не нравится.

Парень начал частить и задыхаться. Меня это напрягло, и, подскочив к мешкам, сложенным в углу, я достал медицинскую аптечку, смоделированную на человека. От древнего предмета осталось только название. Теперь это было устройство, надеваемое на правую кисть и оказывающее первую помощь в зависимости от состояния человека. Анализы и впрыскивание нужных лекарств происходило почти мгновенно.

— Ты человек?

Мой вопрос его удивил.

— Да, по крайней мере я им был до последнего времени, — кивнул он.

Больше ни о чем не спрашивая, я схватил его за руку и натянул на нее аптечку. Устройство зажужжало, и через некоторое время загорелся зеленый огонек, что означало завершение процедуры. Парень сразу стал выглядеть получше — лицо порозовело и дыхание выровнялось. Он с удивлением стащил с руки прибор.

— Прогресс… Я так и понял, что вы оттуда. Пятьдесят лет назад ваши коллеги уже побывали здесь. Они явились как раз для того, чтобы остановить скатывание этого мира в ад. Почему же вы всегда являетесь в последний момент? — В его голосе звучали обвинительные нотки.

Я почему-то разозлился — он не имел права стоять здесь и нести чушь, у меня есть чем заняться, вместо того чтобы выслушивать жалобы этого ненормального.

— Мы не скорая помощь! В Галактике сотни миров, и у каждого из них свои проблемы. Все имеют право на самостоятельное развитие! — Кажется, я разозлился не на шутку. — И резолюцию о невмешательстве еще никто не отменял. — Тут я понял, что оправдываюсь, и это открытие мне не понравилось. — Мы приехали за близнецами. На данный момент нас больше ничего не интересует, — уже более спокойно добавил я. — И если у вас нет точной информации о присутствии на вашей планете черного колдуна и о какой-либо проблеме, связанной с равновесием, можете меня больше не напрягать. Мы пас…

Я пожал плечами и вернулся к столу. Стрелка на сканере действительно подергивалась, но в пределах нормы. Никакого опасного воздействия. Парень стоял возле решетки и лыбился во весь рот. От его улыбки меня передернуло.

— Ты, кажется, не понял… Там только четыре виселицы, одной не хватает, — повторил он шепотом. — Куда девали пятого эльфа? Как ты думаешь? Есть, знаешь ли, один древний обряд. Очень, очень древний… Для вызова одного могущественного демона нижнего яруса. И, насколько мне помнится, там необходима жертва…

Ну, этим-то меня не возьмешь. Один из профилирующих предметов, изучаемых каждым жителем Безвременья, — «Теория черных влияний». В наши головы напихали столько информации в этой области, что каждый из нас без запинки может, проснувшись ночью, оттарабанить весь список высших разумных существ астрального мира в любой последовательности и с любой буквы. А их, между прочим, семьдесят два. Так вот, могу вам сказать как специалист — вызвать демона не так уж и просто.

Во-первых, их всего семь, и это очень занятые и могущественные существа. Нижний ярус подчиняется своим законам, и его правителям совсем не нравится, когда их пытаются оторвать от дел. Во-вторых, подготовка к церемонии — процесс долгий и болезненный. И единственным жертвоприношением здесь не отделаешься. Нужно учесть кучу дополнительных факторов — от положения звезд и до направления ветра. Конечно, время от времени делаются попытки, но вызывают не демонов, а, например, тех же астральных жителей. Или элементалов, в крайнем случае виррилов или полубесов. И иногда попытки заканчиваются весьма необычно: вызванные становятся достойными жителями нашего мира. Но это бывает редко. С демоном возникают большие трудности. Для подготовки церемонии требуются месяцы, а если еще учесть, что подчинить его фактически невозможно, то сам факт вызова становится бессмысленным.

Наверное, парень понял по моему лицу, что я ему не верю, поэтому зачастил:

— Это длится уже два года. Точечный контакт с Беллиаром был установлен в шестой день шестого месяца. Завтра… точнее, уже сегодня — годовщина. Тогда были принесены первые жертвы. Они умирали три дня. Момент их смерти положил начало отсчету подготовительной работы.

Вот это мне уже не понравилось. Товарищ оказался хорошо подкован в теории.

— Так… Очень мило… И кто же были жертвы? — спросил я, не найдя ничего умнее. Если это правда, ну то, что он говорит, то Триш, Капелла, да и вообще вся Галактика находятся в полной заднице.

— Жена наместника и его дети. — Бамц! Его ответ вызвал эффект разорвавшейся бомбы. Кажется, мы вляпались. Вот дерьмо! Интересно, а Командор в курсе?

— Так кто же ты такой? — Но он опять оставил мой вопрос без точного ответа. Я попробовал зайти с другой стороны. — Ты говорил, что в курсе местонахождения рыжих. Почему же ты обратился ко мне, а не к ним? Или хотя бы к Командору? Ну, к тому длинному, что приехал со мной, — пояснил я в ответ на немой вопрос.

Но тут нас прервали. По ступенькам вниз спустились трое солдат из отряда барона и, загремев ключами, стали отпирать мою клетку. Я быстренько смахнул разложенные по столу бумаги обратно в мешок, схватил эспадон Командора и двинулся вверх по лестнице. Оказалось, что ночь подошла к концу и темнота уже начала таять, заменяясь молочно-белым туманом. У меня было предчувствие, что грядущий день запомнится мне на всю жизнь. На всю оставшуюся…

ГЛАВА 16

Феб. Ночь третьего дня (продолжение)

Храм находился в центре города и издали бросался в глаза благодаря песочному цвету стен и ярко-красному орнаменту, бегущему по фасаду. Днем со стороны казалось, что здание переливается на солнце перламутром, а стрельчатые окна и бронзовые фигурки дополняли картину и делали ее незабываемой. На фоне остальных домов, одноцветных, в основном построенных из серого камня, он смотрелся очень живописно. Однако ночью это впечатление исчезало, приобретая соленый привкус страха. Прохожим мерещились острые клыки, появлявшиеся невесть откуда у смешных рожиц идолов. Они выпучивали глаза, в которых светилось подобие жизни, и пытались ухватить зазевавшегося колючими щупальцами. Подсветка из газовых рожков усиливала впечатление, доводя до кошмара. Горожане старались после заката солнца не появляться в этих местах: да и что хорошего здесь можно было увидеть? Либо примерещится какая-нибудь жуть, либо попадешь в лапы патрулю, а тот сдерет три шкуры за нарушение тишины и спокойствия. Лучше держаться от дурного места подальше — целее будешь.

Но сегодня народ старался держаться отсюда подальше даже днем. Стук молотков на площади сводил с ума женщин и мужчин, а детей выгнал с улиц в душную темноту домов. Запах свежеспиленного дерева заглушил все эмоции и впервые стал выбывать отвращение.

Вечером, когда прибыл вооруженный отряд имперской гвардии, город вымер окончательно. Трактиры опустели, лавочки и магазины закрылись пораньше, в районе порта активность снижалась, быстро устремляясь к нулю. А четыре виселицы в центре площади, возведенные по приказу наместника и благословленные в полдень их святейшеством Нерием третьим, хоть и успокоили слегка народ, понявший, что повальных казней не будет, но особой радости не вызвали. Достойные горожане предпочитали развлекаться в кабаках, и зрелище умирающей плоти их не вдохновляло.

Впрочем, для троицы, пробиравшейся по темным улицам, отсутствие зевак было как раз кстати. Профессионально обходя вооруженные посты, растыканные там и сям, группа целеустремленно двигалась к храму, и, судя по всему, помыслы у них были самые недобрые. Скользнув в тень при виде пяти закованных в броню фигур, стоящих как раз возле парадных дверей храма, один из них неловко повернул голову, и скользнувший вниз капюшон обнажил коротко стриженную, почти лысую голову с торчащими острыми ушами. Глаза у парня посверкивали красноватыми отблесками и видели в темноте как днем. Шедший следом за ним споткнулся о камень и буркнул себе под нос что-то непотребное.

— Шшшш, — прошипел эльф. — Что вы топаете как слоны! А еще хвастались, что получили соответствующее образование!

— Нике, ты представляешь? Этот доходяга нас учить будет, — пробурчал матерившийся своему более мелкому товарищу и без всяких усилий, уцепившись за особо мерзостную фигурку, взобрался на небольшой козырек, выполняющий также функцию балкончика с цветочными горшками. — Давайте сюда, здесь окно приоткрыто… — прошептал он и втянул наверх свою сестрицу. Марк, быстро оглянувшись и не обнаружив ничего опасного, залез последним. Никто из них не заметил, как неподалеку от стены отделилась полупрозрачная фигура и последовала за ними. Лишь стражники слегка поежились, почувствовав легкий порыв ветра, и еще плотнее запахнулись в форменные плащи.

В приоткрытую форточку запихнули девчонку как самую мелкую из троицы, и затем, когда она открыла окно, все оказались в темной, заставленной мебелью комнате. Яша сразу же споткнулся о какую-то скамейку и запрыгал на одной ноге, потирая ушибленную коленку.

— Вот черт! Темно как в… — Он снова выругался и, сунув руку в один из своих многочисленных карманов, вытащил карандаш-фонарик. Тонкий лучик света высветил высокий расписной потолок, множество скамеек и небольшую кафедру в левом углу.

— Похоже на помещение для лекций… — прошептала Нике, доставая второй фонарик и засовывая его за ухо. Затем она извлекла связку отмычек и занялась своим любимым делом — взламыванием запертого замка.

— Здесь воняет, — внезапно подал голос Марк. Близнецы с удивлением уставились на него.

— Чем?

— Магией, — пояснил он. — Мерзостный запах. Все им пропитано, поэтому давайте-ка я пойду вперед: я и вижу в темноте без проблем, и смогу разобраться, если что не так. Что-то мне говорит, что здесь будет все не так просто, как в замке наместника. — И без лишних слов, отодвинув близнецов в сторону, он скользнул в мрак длинного коридора.

По вскоре обнаруженной крутой лестнице они спустились в огромный зал с увеличенным подобием алтаря, виденного ими в доме преподобного Нерия.

— Это здесь я Око свистнула… — Нике кивнула в ту сторону.

— Кто мог знать, что твои клептоманские замашки могут спасти нам жизнь, — хмыкнул брат. — Больше никогда и пытаться не буду подавить твои инстинкты.

— Инстинкты вообще подавлять нельзя, — со знанием дела подтвердил Марк, отдергивая тяжелую портьеру, за которой обнаружилась еще одна лестница, ведущая вниз.

Выставив вперед левую руку с зажатым в ней Оком, которое медленно наливалось голубым светом, эльф стал медленно спускаться по ступеням. Воздух вокруг него потрескивал, и шлейф разноцветных искр, подымаясь с пола, делал его худую фигуру похожей на разноцветную елку. Лестница оказалась длинной и спустя пятнадцать минут плавно перешла в пахнувший сыростью коридор. Каменные ступени сменились утоптанной землей, слева и справа стали появляться двери, но Марк уверенно шел вперед, пока не остановился перед одной из них.

— Я чувствую за ней звук, схожий с моим, — прошептал он еле слышно, — но здесь что-то не так.

Око, сиявшее густым синим светом, издало тонкий нежный перезвон, соглашаясь с хозяином. Вытащив из кармана кусок мела, Марк нарисовал на дереве круг со странными закорючками внутри. Искорки, окутывающие его, на мгновение стали ярче, а затем, треснув в последний раз, совсем погасли. Пришлось снова зажигать фонарики, так как все сразу погрузилось в непроглядную тьму. Отступив на шаг, Марк полюбовался на свое художество и с горделивым видом обернулся к застывшим в удивлении спутникам.

— Ваш выход, миледи. Надеюсь, у вас найдется подходящая отмычка?

— Круто, — выдохнул Яша. — Это ты чего тут такое делал?

— Нейтрализовал защитное заклинание, — пояснил Марк и слегка подвинулся, пропуская вперед Нике. — Скорее всего, против воров. Даже удивительно, как вы сумели удрать из города, вас должны были выследить в течение часа.

— Вак и выло, — проговорила Нике — говорить мешал зажатый в губах фонарик.

— Просто мы оказались проворнее, — пояснил ее брат. — Так вот почему здесь нет охраны! Они просто понимают, что никто далеко не уйдет… — протянул Яша и задумчиво добавил: — Но после всего, что произошло, здесь народу должно быть, что грязи. А мы пока не видели ни одного служителя, даже самого завалящего!

— Это был направленный луч, ведущий к кому-то наверх. Если бы мы открыли дверь сразу, через мгновенье здесь была бы куча народу. Это тебя устраивает? — В искусственном свете фонариков его посверкивающие красным глаза выглядели как у сиамской кошки.

— Местная сигнализация, — понимающе прошептал в ответ Яшка. И тут в замке отчетливо щелкнуло, и дверь стала открываться. Изнутри донесся стон, и ему пришлось сделать над собой усилие, чтобы не броситься внутрь. — Но все равно, никакая сигнализация не заменит человека. Что-то дерьмовое у меня предчувствие…

— У меня тоже… — В тоне Нике звучала озабоченность. — Здесь много чего не складывается. С самого начала… Ну ладно… Пофилософствуем попозже. А сейчас все чисто? Можно заходить?

Эльф с шумом втянул воздух и замер, прислушиваясь.

— Ничего не чувствую. Эх! Была не была! — И он шагнул в дверь.

Внутри помещение было перегорожено надвое железной решеткой, за которой находились четыре чумазые фигуры. Замка на решетке видно не было, железные штыри, вырастая из пола, врастали в потолок сплошным полотном. Яшка кинулся было вперед, но эльф перехватил его.

— Стоять! Всем стоять! — Яша упал, еще раз подивившись силе, скрытой в тщедушных с виду руках. — Это не то, чем кажется!

— Черт! У меня и так уже все ноги в синяках, а тут еще ты со своими выходками! — Тут за решеткой опять послышался стон, и два лица с характерным разрезом глаз повернулись в сторону вошедших.

— Это не просто решетка, — пояснил Марк, осторожно подходя поближе. От возбуждения его аккуратный носик подергивался, как у собаки, почуявшей аромат свежей косточки. — Очень сильная штука, одностороннего действия. Если с этой стороны дотронешься — разнесет на мелкие кусочки.

— С чего ты взял? — В голосе Нике звучал здоровый скепсис человека, далекого от всяких магических вывертов.

— А черт его знает, — махнул тот рукой. — Я сам не понимаю, откуда у меня в голове что берется. Там такая мешанина… Короче, надо искать ключ, очень жаль, но твои здесь не подойдут. — Судя по тону, Марк действительно сожалел.

— Нам отсюда не выйти, — прошелестел один из запертых. Его лицо кровавой маской смотрело на них без всякого выражения. — Лучше дайте нам кинжал, брат. Дети леса не должны быть развлечением для грязной толпы.

Его слова задели Нике за живое.

— Слушай, остроухий! Мы, между прочим, часть этой толпы! И вообще, лучше помолчи, за умного сойдешь, раз уж красоту тебе подпортили… — Ее гневная тирада не произвела на эльфа никакого впечатления.

— Дай кинжал, брат! — В его голосе слышалась мольба.

— Вы рассказывали, что попали на планету с помощью портала… Расскажите в общих чертах теорию, — потребовал Марк, не обращая внимания на страдальца.

— Любая живая и неживая материя состоит из энергетических волн, — наперебой затараторили близнецы. — Пользуясь направленным лучом, их можно переслать в любую точку пространства. Главное — зафиксировать точку выхода и иметь мощный источник энергии…

Яша вдруг умолк и резко дернул Марка за рукав.

— Слушай, ты давай только не дури! Не вздумай нам тут устраивать показательные выступления по открытию мини-порталов. Развеешь нас всех на атомы!

— Да ну тебя, — надулся эльф. — Такую идею на корню рубишь. А если энергию перекачать в другое место? — выдвинул он новую идею.

Яшка снова протестующее замахал руками:

— И куда ты ее денешь?

В этот момент послышался резкий металлический звук, и воздух в помещении ощутимо завибрировал. Железные штыри медленно разошлись в разные стороны, открывая проход.

— Так, говоришь, ключа не найду? — послышалось из угла. Нике стояла на коленях и ковырялась отверткой во внутренностях прибора, обнаруженного под половой дощечкой. — Обычная механика… Ничего сложного… Так… сейчас поставим предохранитель… — Снова раздался щелчок, и штыри замерли в раскрытом положении. — Все! — Она подпрыгнула на месте. — Так же просто, как испортить канализацию.

Зрелище, представшее перед ними, было душераздирающим. Двое пленников лежали без сознания, один баюкал у груди переломанную руку, и эльф, просивший кинжал, выглядел в этой компании чуть ли не здоровяком. Марк кинулся к нему и, приподняв за остатки рубашки, спросил:

— Где пятый? — От волнения его била дрожь. — Где младший сын?

Нике и Яшка, осматривавшие остальных, с удивлением на него покосились: в таком состоянии они видели его впервые. Отчаяние, озабоченность, печаль — да, но только не страсть, столь несвойственная эльфам, а именно она звучала сейчас в голосе Марка. Переглянувшись, они решили не вмешиваться. Операция, инициатором которой являлся их экстравагантный друг, делала неожиданный поворот. Но за неполные двое суток они уже попривыкли к странностям Марка, поэтому и теперь не очень удивились.

— Они… его… забрали… — прохрипел полузадушенный эльф. Марк слегка ослабил хватку. — Еще вчера… днем. Они пытались вычислить его среди нас, но потом пришел оранжевый, и мы не смогли помешать… — Он кивнул в сторону своих друзей. — Он пришел как раз, когда добрались до меня.

— Один мертв, у другого перебиты руки в локтях и сильно разбита голова, а вот этот отделался простым переломом и сотрясением мозга. Судя по всему, всех сильно пытали, — доложил Яша. — И зачем, спрашивается, они выстроили четыре виселицы, если можно обойтись и тремя?

— Они могут повесить и труп, — отшвырнув соплеменника, прорычал Марк. — Вся эта комедия с казнью — чистой воды фарс! Им нужен был младший сын главы дома Лари. Именно с ним у меня был контакт прошлой ночью. И если мы его не найдем, может произойти нечто ужасное! — В его глазах загорелись огоньки безумия, в комнате резко запахло озоном. Именно этот запах стоял в воздухе после того, как Арахнат покинул место битвы, поспешно удирая с дыркой в животе. Нике, подскочив к эльфу, схватила его за плащ.

— Марк! Перестань! Давай вытащим живых. А потом подумаем, куда могли деть твоего таинственного собеседника. — Ее голос подействовал на эльфа успокаивающе. Дыхание его стало не таким шумным, он на мгновение уткнулся лицом в ее волосы, но тут же отдернулся.

— Сними этот парик, он тебе не идет… — Говорил ли он это с иронией или серьезно, по невозмутимому лицу понять было невозможно.

Нике, решив взять руководство вечеринкой на себя, скомандовала:

— Яшка, потащишь бессознательного, Марк, держи Око наготове. Дерьмовое у меня предчувствие…

— Мы не можем оставить здесь нашего друга, — возмутился разговорчивый. — Он должен быть похоронен в лесу…

Нике подскочила к нему и точным движением отправила его в полный нокаут.

— Яшка, потащишь двух, весят они немного — справишься.

Ее брат без лишних разговоров взвалил на плечи два тела, на каждое по одному, и, крякнув, доложил:

— Тяжеловато, но терпимо. Ну что, двинулись?

Подхватив третьего за здоровую руку, Нике потащила его к выходу, и троица удалилась тем же путем, что и пришла. Возвращение в трактир «Зеленый петух», где их дожидались Хруст и Ирелия, прошло почти без происшествий. Единственным, что несколько их обескуражило, были неподвижные тела на лестнице, ведущей в основной зал. Четыре человека в красных сутанах, вооруженные арбалетами, профессионально выведенные из строя, не представляли опасности. Без сознания валялась и охрана перед главным входом. Однако наши друзья, решив, что сейчас не время разбираться со столь своевременной эпидемией, сбивающей людей с ног, оставили обсуждение задачки на потом.

Полупрозрачная фигура скользнула в раскуроченную темницу и склонилась над трупом.

— Эти ребята — чистая катастрофа, — пробормотало существо себе под нос. И, проделав пассы руками, прошептало старинную фразу ухода эльфов: — Пусть путь к свету будет для тебя короче мысли и да пребудет с тобой милость Великого Строителя. — Затем, достав из кармана бутылочку с какой-то жидкостью, неизвестный обрызгал мертвеца. Плоть стала таять на глазах, и через мгновение от нее остались только въевшиеся кровавые пятна на полу. Так же беззвучно неизвестный, вытащив вставленный Нике предохранитель, опустил решетку на место и, произнеся заклинание, навел иллюзию присутствия в камере четырех тел. После этого Энлиль, глава Высшего Конклава магов, вышел из состояния невидимости и покинул помещение, прихватив с собой забытую Нике отвертку.

ГЛАВА 17

Нике

События закручивались со скоростью света. Наше невинное поначалу приключение принимало странный, мрачноватый оборот. Это напомнило мне зыбучие пески, виденные когда-то на одной далекой планетке, где наш курс проходил практические занятия по выживанию. Я видела там огромную ящерицу, в пылу погони за более мелким собратом потерявшую бдительность и увязшую в песке по самую пасть. Свой приз, мелкую зеленую тварюгу, она дожевывала, медленно погружаясь в сыпучую бездну. Ей даже не хватило мозгов попытаться вырваться. У нас же мозги есть, но вырваться мы тоже не пытались, что говорит о полном их отупении. Трупы стали возникать из воздуха пачками, а мертвый эльф в камере вообще ввел меня в депрессию. Его светлые, слипшиеся от крови волосы вызвали неприятные ассоциации, как будто я увидела лежащего передо мной старого знакомого. Знакомого, помочь которому я не успела… или просто не смогла. Ведь появись мы на этом чертовом Трише на два дня раньше да приглядись получше к этому городку в тот — первый день, не пришлось бы сейчас мучиться от сознания упущенной возможности. Наверное, вот так и отец живет всю жизнь с сознанием упущенного безвозвратно момента. Влага, готовая выплеснуться из глаз, придала мне злости. Раскисать я не имела права. К тому времени, когда мы добрались до «Зеленого петуха», у меня из ушей уже валил пар.

В трактире мы застали благостную картину — Хруст учил Ирку играть в карты. С моим медальончиком на шее она получила возможность общаться с противоположным полом не боясь, что ее сразу изнасилуют, и, как ни странно, очень быстро к этому привыкла. Наверное, все-таки та часть ее сущности, что не являлась человеком, была крепким орешком. Любая девчонка из моего племени схватила бы стойкую клаустрофобию или боязнь открытого пространства, ну или, на худой конец, склонность к суициду.

Хозяин «Зеленого петуха» внешне очень походил на свою племянницу Дору — такой же невысокий и чернявый. Притворяясь законопослушным, он виртуозно вел дела, обеспечивая безопасное убежище для своих лесных друзей, превративших трактир в надежную конспиративную квартиру. Привычный ко всему, трактирщик, увидев раненых, без лишних разговоров приволок воды, чистых тряпок и бутылек с вонючей жидкостью в качестве антисептического средства. Ирелия, припахав Хруста, все-таки слегка попавшего под ее влияние, тут же занялась перевязками и делала это так умело, что у меня появилась возможность перевести дыхание и содрать с себя опротивевший парик. Волосы под ним превратились в воронье гнездо, а бессонная ночь и темные подземелья вымотали меня до предела. Прощай, неземная красота! А впрочем, ради кого здесь выделываться? Пара-тройка эльфов, слишком сильно избитых, чтобы обращать внимание на кого-то кроме себя, мой братец, видевший меня и в более непотребном виде, полусуккуба и два контрабандиста. Одноглазый срочно закрыл заведение после прибытия в город вооруженного отряда, так что, когда раненые стали стонать, дополнительных проблем это не создало. Нокаутированный мною очнулся почти сразу, и сейчас при виде его физиономии, изрядно помятой, угрызения совести стали терзать меня с новой силой.

Собрав волю в кулак, я подавила их в зародыше и напомнила себе, что иначе наша прогулка в храм могла затянуться на пару лет, так как эльфы отличаются крайней неуступчивостью в вопросах проведения разного рода обрядов. Вопреки ожиданиям, меня не то что не обматерили, но даже не обратили на меня никакого внимания. Парень во все глаза уставился на Марка и даже попытался бухнуться перед ним на колени, что при его состоянии не составило бы ему труда, но братец оказался рядом и тут же подхватил бедолагу за пояс.

— Я… я не узнал, — заикался эльф, пытаясь смахнуть заливавшую глаза кровь, что потекла из раны на лбу. — Кано Элверт ол раэн, — перешел он на эльфийский. — Утулиэн аурэ! Йаур дурамдал о лах… — Кажется, легенда о своеобразном эльфийском спасителе была в этом мире очень популярна.

— Ласто бет ламмен, — загнул ему в ответ Марк. — Меня зовут М-а-р-к. Повторяю для слабослышащих — Марк. Другого имени не было и не будет! Лучше скажите, какого лешего вы приперлись в этот проклятый город? — От такого обращения у бедняги совсем съехала крыша. Не дожидаясь его ответа, я отвернулась от этой парочки и подошла к столу, возле которого хлопотала жреческая дочка. Малышка вызывала у меня противоречивые чувства: с одной стороны, мне не нравилось, что братец, которого я считала, и не без оснований, своей собственностью, при виде ее начинал захлебываться слюной и тяжело дышать, а с другой — то, как она ограбила родного отца в момент обретения свободы, вызвало оторопь и дало понять, что противник она достойный.

Мне всегда нравилось больше общаться со стервами, чем с домашними кошечками. Сейчас она занималась тем, что ловко сдирала одежду с тяжело раненного эльфа, до сих пор не пришедшего в себя. Выглядел эльф еще паршивее, чем Марк в момент нашей с ним встречи — у того, по крайней мере, все кости были тогда целы. Простой перевязкой здесь было не обойтись, было ясно, что без квалифицированной медицинской помощи парень точно даст дуба, причем в самое ближайшее время. И тут Ирелия меня удивила еще раз: одну руку она положила несчастному на лоб, другой стала постукивать его по грудной клетке. Через пару секунд такого массажа по белому, до синевы, телу эльфа пробежала волна дрожи. Висящие плетьми руки, переломанные в локтях, дернулись и со щелчком встали на место, трупная синева потихоньку отступала. Сначала она ушла с губ, затем, со второй волной, — и со всего тела. Глядя на отрешенное лицо Ирелии, я почувствовала, как, поддаваясь странному ритму, отбиваемому маленьким кулачком, снова погружаюсь в странное состояние — в голове все громче и громче звенели колокольчики, пока их звон не превратился в набатный гул. Тело раненого дернулось, как от электрошока, он закашлялся и открыл глаза — и в тот же миг Ирелия сползла на пол.

— Все… — прошептала она, — больше не могу… Это уже второй за день… Никогда не думала, что могу так устать. — У нее из носа потекла кровь, и малышка потеряла сознание.

Мы с Яшкой бросились к ней, но Марк, отстранив нас, успел первым. Широко открыв ей рот, он прижался к нему своими губами, и в воздухе опять разлился запах озона, преследующий меня последние два дня. Интересно, а какие на вкус у него губы? Ой! Я точно переутомилась, что только не лезет в голову с недосыпа! И чего меня вечно тянет не туда?

Наш друг тем временем сумел вернуть краску на лицо девушки и уступил место моему брату, заквохтавшему вокруг нее растревоженной курицей.

— Ей надо поспать, — сказал мне Марк, подойдя. — Судя по всему, у нее полное истощение сил. Суккубы очень часто обладают целительским даром, но вряд ли рядом с ней был кто-то, кто мог ее научить пользоваться силовыми линиями. — Он устало улыбнулся мне и повернулся к чудесно исцеленному. — Как ты себя чувствуешь?

Вопрос был интересный. Как можно себя чувствовать, вернувшись с того света? Надо будет позже у него спросить, успел ли он увидеть границу и каково это — быть почти мертвым?

Передо мной лежал совсем юный эльф, не старше нас с Яшей, по их меркам совсем подросток. Его взгляд еще не успел припорошиться пылью времени, а пережитое придало ему оттенок человечности. Кстати, во взгляде Марка я тоже ни разу не видела гордыни или высокомерия — отличительных эльфийских черт, и мне в нем это нравилось. В их расе любому, кто не достиг тридцати лет, что считается у них возрастом совершеннолетия, не разрешается участвовать в военных операциях. Разве что в качестве…

— Ты паж младшего сына? — спросила я Марка, забинтовывая голову третьего раненого. Марк утвердительно кивнул, судорожно поправляя порванную рубаху. — Марк, а как этот младший сын смог связаться с тобой? Телепатия? — На этот вопрос ясного ответа я не получила. Наш друг опять ушел в полную несознанку: мол, не помню и все… и глаза сразу стали жалобные, как у брошенной собаки. Прикусив свой длинный язык, я подавила желание тесно прижаться к нему и постараться убедить, что потеря памяти — не самое страшное в жизни. Главное — не потерять голову.

Хозяин принес чай, и Яша, закутав свою пассию в плед, присоединился к нашей теплой компании, рассевшейся вокруг маленького столика. Необходимо было обговорить дальнейшие действия.

Первым начал братец. Хрустя куском сахара, он вопросительно уставился на Марка:

— Итак, что дальше?

— Угу, — поддержала я его, — где искать пятого?

Эльфы благоразумно молчали. Признав в нашем стриженом друге своего вождя, они старались вести себя тихо, грязной толпой нас с Яшей больше не обзывали и были просто паиньками. Хруст и трактирщик пожали плечами: дескать, не знают. Ирелия могла бы помочь, но толку от нее сейчас не было никакого. Интересно, а кого она еще сегодня лечила? И тут я заметила, что все как-то странно смотрят мне за спину, а Яша, так тот вообще стал похож на спелую морковку, сравнявшись цветом лица с волосами. Медленно повернувшись, я одной рукой поставила кружку, а другой полезла в пояс, где было спрятано тонкое шило на бамбуковой рукояти, способное пробить кольчугу, но вытащить его я не успела. При виде того, кто стоял позади меня, рука моя сама разжалась и взлетела к губам, из которых вылетело «Ой».

— Ну привет, детишечки! — Знакомый голос звучал спокойно, и это был первый признак того, что сейчас нас будут бить, причем, возможно, даже эспадоном.

Передо мной стоял Ричард Зенолейн, наш отец и непосредственное начальство.

Выглядел он, как всегда, франтовато, вся эта средневековщина не оставила на его внешности никакого следа. Форменный черный мундир сменился зеленоватым камзолом, ничем не отличавшимся по покрою от одежки, в которой был Хруст. Только на папеньке он выглядел щеголевато, а на контрабандисте висел мешком, был мятый и весь в пятнах, что и не удивительно — другого-то у него не было.

Мягкой кошачьей походкой папенька подошел ко мне — я, как назло, была к нему ближе всех — и, схватив за шиворот, точно котенка, приподнял над стулом.

— Ну что, доча, — прошипел он с веселой улыбочкой, — представь меня своему другу. Вон тому. — Его бровь дернулась в сторону Марка, спокойно попивающего чаек.

— Как ты вошел? — дернулся трактирщик. Наивный! Мои способности по проникновению в закрытые помещения — сотая часть того, что умеет этот старый волкодав. Братец наконец-то пришел в себя и попытался вставить свои пять копеек:

— Батя! Нам не нужна здесь нянька, зачем ты приперся?! — За что тут же схлопотал по физиономии. Бить без предупреждения — это тоже семейная черта.

— А вы знаете, детишечки, что я за вами всю ночь мотаюсь, вместо того чтобы пить вино в компании господина барона? И очень расстроен тем, что у вас вместо мозгов опилки! Вы меня просто разочаровываете! — Мою рубашку отпустили, и я со всего маха шлепнулась на пол, ушибив попу. С боевым кличем я подкатилась папеньке под ноги и со всей силы дернула его за плащ. Яшка навалился сзади, но через мгновение нас раскидали по углам как кутят. Стол мы опрокинули, но чайник хозяин успел спасти, вовремя отскочив к стеночке. Вот так всегда! Нам еще ни разу не удалось его завалить — ни вдвоем, ни поодиночке. Почесывая ушибленные места — я задницу, а братец челюсть, — мы смогли наконец-то обнять нашего горячо любимого папу. При ближайшем рассмотрении я увидела, что, несмотря на щегольской вид, лицо у него усталое, поспать этой ночью ему тоже вряд ли удалось.

— Мы видели вас с Мишелем возле ворот, — сообщила я после минуты взаимных похлопываний. — Только не хотели вас во все это впутывать…

— Вы впутали нас, когда наткнулись на этого товарища, с которым я мечтаю познакомиться. — Отец подошел к Марку, не сдвинувшемуся с места и спокойно смотревшему на него снизу вверх.

— Меня зовут Ричард, и я отец этих двух рыжих идиотов. А кто вы?

— Марк. Так меня назвала ваша дочь, и мне нравится… — Из его слов было непонятно, ему нравится имя или я. — Зачем я вам нужен?

— Ребята пропали с радаров, когда повстречали тебя в лесу. Приборы зафиксировали при этом вспышку энергии, равную которой по силе не излучает ни один маг современности. Так кто же ты такой, Марк?

Я почувствовала себя действительно полной идиоткой. Ну конечно же все это было подстроено! И отчет в сейфе, и вживленные маячки… И когда они только успели?

— Папа, вы с бабулей все подстроили! — дошло до Яши. — Это что, типа выпускной экзамен? Дескать, смогут ли эти придурки действовать самостоятельно? — Голос братца задрожал от переполнявшей его обиды. Да и я чувствовала себя не лучшим образом. Узнать, что тебе не доверяют самые близкие люди, не очень приятно.

— Это обычная процедура! — заорал на нас отец, оторвав взгляд от эльфа. — Любой активный агент должен пройти проверку в реальных условиях на живом деле! И все было бы хорошо…

— Если бы не подвернулся я? — По-моему, Марк чувствовал себя дерьмово. — Вы это хотели сказать? Какой-то там прибор показал, что я опасен? Да я за этих двух горло перегрызу, если бы не они, меня уже не один раз убили бы! — Эльфа трясло, шрам, пересекавший его голову, вздулся, а глаза подернулись пеленой. Я быстренько влезла в пояс и достала то, что уже дважды выручило меня в этом мире — драгоценный пузырек с нашатырем. Парня трясло все больше, он свалился на пол и его стало выгибать как при эпилепсии. Папа с Яшей прижали его к полу и удерживали, а я, разжав ему зубы, засунула между ними длинную рукоять одной из своих игрушек, предварительно обмотав острый конец носовым платком. Приступ длился недолго, через пару минут Марк затих и отключился.

— Папа, что это с ним? — Кажется, я все-таки заревела. — У эльфов же никогда не бывает эпилепсии!

Отец нахмурился, пощупал у Марка пульс и, завернув рубашку, осмотрел шрамы, покрываюшие его тело.

— Его надо срочно на базу, Ейхо должен разобраться. Он что-нибудь рассказывал о себе?

— Да он даже не помнил, как его зовут, мы его подобрали в совершенно непотребном состоянии, — решил освободить меня от необходимости говорить мой брат.

Я и в самом деле говорить не могла, единственный выход для меня в таком состоянии — действовать. Захотелось что-нибудь разбить, прыгнуть со скалы или, на худой конец, напиться до потери сознания. Вместо всего этого я закутала Марка в очередной плед, вспомнив, как ранее Яша так же хлопотал вокруг Ирелии, и постаралась через силу улыбнуться. С детства лучше этого лекарства я не знала, перед ним отступает любая депрессия, беда или боль. Надо только дать понять, что ты сильнее их, и тогда все само собой проходит. Братец в это время рассказывал о наших последних приключениях, остановившись на том, как мы разнесли канализацию в небольшом домике наместника. В этот момент Ирка очнулась и сонно пробормотала:

— Его от этого удар хватил… Пришлось лечить… Яшка сразу заткнулся и кинулся к своей зазнобе. Папаня удивленно на меня покосился, но я только пожала плечами. На данный момент меня заботило совсем другое.

— Как мы доставим его на базу? Ты где-то зафиксировал портал?

Но тут вылез эльф, ранее мной побитый. Похоже, он был старшим в этой компании и считал себя вправе все время встревать.

— Его нельзя увозить с планеты, он старший сын дома Лари и должен принять судьбу, предназначенную ему с рождения.

— Откуда вы взяли, что он старший сын? Насколько я знаю, сын тот погиб во времена этого чертового маньяка Галара. — Папенька подготовился к путешествию гораздо лучше нас. А может, быть в курсе всех событий входит в его обязанности как Командора? — Без должной медицинской помощи он может умереть или, еще того хуже, сойти с ума. А вы знаете что-нибудь страшнее, чем сумасшедший маг такой силы?

— Он не сумасшедший, он айна. — Насколько я поняла, это было какое-то местное определение болезни Марка, потому что мой переводчик повторил это слово буквально. Мне снова захотелось закатить этому паразиту оплеуху.

— Слушай, длинноухий, вместо того, чтобы здесь выделываться как уж на сковородке, лучше бы подумал, где искать младшего, которого вы так чудесно потеряли! — Эльф дернулся от моих слов как от пощечины и с яростью посмотрел на меня.

— Вэн! Ты не понимаешь, о чем говоришь! Младший сын поехал искать брата, это была его судьба и его долг! А наш долг погибнуть, спасая членов семьи короля Элвенира ол`Лари! — Я беспомощно посмотрела на отца, но тут Марк пошевелился и схватил меня за руку.

— Надо… его… вытащить, — проговорил он, задыхаясь. — Я только что видел, где он. Для обряда нужна жертва… — Я осторожно вытерла пот у него со лба, что тоже было необычно, ведь эльфы никогда не потеют, и тут закрытая дверь трактира содрогнулась от ударов.

— Открывайте немедленно, сэр Ричард, я знаю, что вы там! — Барабанивший был очень настойчив, но встречаться с кем то бы ни было не входило в наши планы. Отец и один из эльфов подхватили под руки Марка, Яша схватил в охапку Ирелию, еще до конца не пришедшую в себя, и мы быстро двинулись к запасному выходу, ведомые нашим дорогим одноглазым трактирщиком.

Все было бесполезно — у черного хода нас поджидал хорошо вооруженный отряд, и соотношение сил было явно не в нашу пользу. Поместив раненых в центр, наше семейство заняло круговую оборону и приготовилось продать жизни подороже, но тут из-за спин вооруженных до зубов имперских гвардейцев высунулась знакомая зеленая фигура и, растолкав всех, попыталась обнять всех нас одновременно. Никогда я не была так рада видеть его корявенькое и до боли родное лицо.

— Мишка, черт зеленый, откуда ты здесь взялся? — Мы с Яшей повисли на нем с двух сторон, а тот лишь счастливо щурился, не забывая при этом загораживать нас своей широченной спиной от солдат. Те, как ни странно, нападать не спешили, а выступивший вперед высокий блондин официально обратился к нашему отцу:

— Сэр Ричард, события принимают весьма странный оборот, я думаю, что пока мы не привлекли внимания, нам лучше вернуться в это пошарпанное здание. Нам ведь есть о чем поговорить, не так ли?

Командор кивнул. У нас действительно выхода другого не было, сила была на их стороне, а Марк, наше тайное оружие, соображал пока совсем плохо. Пришлось вернуться обратно. Отряд, состоявший из пятнадцати человек, разместился в центральном помещении, и хозяин ринулся поить вояк пивом, в то время как мы вернулись в прежнюю комнату.

Затем последовал рассказ… Сначала говорил барон Эдер. С его слов выходило, что уже пять лет, как торговый город Феб стал вызывать определенную озабоченность у имперских спецслужб. Поначалу ничего серьезного не было — мизерное уменьшение товарооборота, недопоступление налогов в казну… Все это можно было объяснить. Плохой год, неурожай, да мало ли что может случиться. В службе безопасности взяли это на заметку, но своевременное прибытие в столицу Аргуса с богатыми подарками для императора, бывшего тогда восторженным мальчишкой, свело на нет намерение некоторых чиновников послать в город проверяющего с особыми полномочиями. К тому же жена наместника, Милена Сентровер, была родной дочерью главы налогового ведомства страны, так что благодаря усилиям заботливого папеньки шум смолк на ранней стадии. Продолжение последовало через три года: смерть дочери и внуков свела в могилу и налогового министра, а вспыхнувшая затем в этом районе антиэльфийская истерия обеспокоила службу безопасности до крайности.

— Однако действовать открыто мы не могли, — пояснил барон, заметив, что мы смотрим на него вопросительно. — Убитый горем Аргус имел право на компенсацию, к тому же были представлены доказательства причастности эльфийского сообщества к этому убийству…

— Мы никогда не убиваем детей! — прокричал один из эльфов, стукнув кулаком по столу. — Мы не имеем никакого отношения к убийству Милены, прабабка которой была лесным эльфом!

— Это я виновата… — вдруг всхлипнула Ирелия. — Но я правда не хотела! Милена была единственным человеком, относившимся ко мне по-человечески… — Теперь она уже рыдала в голос и понять ее было почти невозможно. Я принесла ей воды, и через некоторое время она смогла продолжать.

— Я чувствую не только где болит и умею перенаправлять потоки энергии в протоплазме, но и слышу мысли… Вот только с отцом не получалось, с Марком да вот с ней… — Ирелия кивнула в мою сторону. Это меня удивило: я с детства не отличалась никакими магическими талантами, а тут вдруг оказалось, что у меня стоит ментальная блокировка. А ведь прежде тесты ничего такого не показывали…

— Так вот, — продолжала Ирелия, всхлипывая, — это Аргус сам убил жену и детей… Он… хотел жениться на мне-э-э-э… — И она завыла.

Марк поднялся с кресла и, подойдя к девушке, погладил ее по голове.

— Твой отец — страшный человек. Ты не должна винить себя в том, что не могла изменить… — Ирелия уткнулась Марку в рубашку, и на груди у него стало расплываться мокрое пятно. — Успокойся, единственное, что я могу сказать тебе точно, — суккубы не умирают родами. Это противоречит их природе… — Эти слова, сказанные не по теме, моментально остановили истерику. Глаза Ирелии в один миг высохли, и она твердым голосом продолжила:

— Это он убил Милену и малышей. Два года подряд Нерий скармливал ему меня малыми дозами, приглашая на ужин раз в неделю. Девяносто пять раз я была вынуждена выслушивать его кровавые мысли и грязные признания, зная, что могу в любой момент остановить его черное сердце. А сегодня я была вынуждена вытащить его с того света… Мне очень жаль, но я страшная трусиха…

Господин барон смотрел на эту сцену с открытым ртом.

— Вы наполовину суккуба? Я думал, что их никого не осталось… — Тут он был, конечно, не прав. В нашей Галактике существовало несколько закрытых для посещения планет, заселенных этой таинственной и малоизученной расой. Иногда также встречались изолированные поселения на крупных разнорасовых планетах. Теперь, после встречи с Ирелией, я поняла, почему они так не любят общество.

Эдер покачал головой и заговорил снова:

— Именно тогда возникла идея внедрить своего человека в местную оппозицию, и от него стали поступать самые неутешительные сведения. Наряду с эльфами эту территорию стали покидать и остальные народности, и, что уж совсем странно, живущие здесь люди все воспринимали как само собой разумеющееся.

— Нет не все! — возмутился Хруст.

— Юноша, вы родились в этом городе? — со вздохом спросил его барон.

— Нет…

— Вот в этом-то все и дело, — сказал Эдер. — Все, кто возмущался, были либо помесью разных рас, либо не местные. Прибавьте еще ходячих мертвецов, вырезающих целые деревни, странные огни и целую кучу прочих безобразий, творящихся в округе. Сложив все это вместе, вы получите закономерный результат — направление сюда проверяющего именно с теми самыми — особыми — полномочиями. И этот проверяющий я… — Эдер перевел дыхание и, вытащив из кармана серебряную с насечками фляжку, сделал хороший глоток. Занюхав жидкость ладонью, он передал фляжку отцу и снова заговорил:

— Короче, проведя исследование и благодаря единственному разумному существу в вашей компании, — он кивнул в сторону Мишеля, — я пришел к выводу, что в данном городе уже в течение двух лет идет подготовка к обряду прорыва в один из нижних миров, и, кажется, мы все попали сюда в самый последний момент.

— Со мной связался странный парень без возраста и понарассказал такое! — перебил его Мишка. — Я так и не понял, кто это мог быть…

Барон усмехнулся.

— Вот это как раз и не загадка. Скорее всего это Йорик, предшественник преподобного Нерия…

— Скажите, барон, — голос Командора был вежлив и холоден, как хорошо закаленная сталь, — вы в каком году заканчивали Академию?

— Я изделие пятьсот тридцать пятого выпуска, — усмехнулся блондин, — факультет международной психологии. Тогда все только про ваши похождения в мирах и говорили. Вы были моим кумиром, и когда мои ребята наткнулись на вас в лесу, я понял, что дело еще хуже, чем представляли в столице. Но возникает вопрос — где? И можем ли мы все остановить?

— Можем. — Марк уже совсем очухался и понял, что пришло его время. — Я могу показать, где ведется подготовка. У вас есть карта города? — Эдер тут же вытащил из планшета листок бумаги. Марк пару секунд разглядывал рисунок, потом ткнул в него пальцем. — Вот здесь.

— Но ведь это дом жреца! — удивилась я, увидев, куда он показывает. — Мы же там уже были!

— Мы были в доме, но не в подвальных помещениях, — пояснил Марк, подняв на меня свои грустные глаза. — Я уверен на сто процентов, что младший сын находится именно там. Я был в нем во время приступа. — Он устало потер лоб. — Не стану скрывать, я сам еще многого не понимаю из того, что со мной происходит. И уж поверьте, — он обращался к своим соплеменникам, смотревшим на него во все глаза, — если я когда-то и был кем-то другим, то тот другой давно мертв. Поэтому спасение младшего сына — ваша единственная надежда. И еще одно. — Марк перевел взгляд на Эдера, потом на моего отца. — Надо торопиться. Благоприятное время для вызова — полдень. Так что у нас с вами в запасе часа четыре, не больше.

Тут я не выдержала. Отойдя потихоньку в сторону, я устроилась на диванчике и тут же провалилась в сон. Должна же я встретить конец света, не падая при этом в обморок от недосыпа.

ГЛАВА 18

Марк. Момент истины

Я чувствовал себя не познавшей радости цветения маленькой веточкой, оторванной порывом ветра от материнского ствола. Целый день, а затем всю ночь, прилагая огромные усилия, мой разум инстинктивно нащупывал дорогу среди энергетических нитей, сплетающихся вокруг меня в странный узор. Оглушающий скрежет, постепенно заменяя гармонию, вытеснял остатки сознания, и когда в «Зеленом петухе» мое тело не выдержало напряжения, я, наблюдая сверху за его конвульсиями, как ни странно, почувствовал облегчение. Плоть была слаба, но дух… о, мой дух был всесилен! Понятие «чудо» перестало существовать. Боль, терзавшая плечи и голову, исчезла. А зловоние этого грязного города, сводившее с ума больной мозг, мгновенно растворилось в стихийно возникшем свежем аромате фиалок, наверное, самом любимом в моей прошлой, забытой жизни.

Мир принадлежал мне, и был он прекрасен. Я вытянул вверх миллионы рук, покрывшихся корой, глаза всех живых тварей даровали мне необычайное разнообразие картин внешнего мира. Я осязал и обонял настолько тонко, что перестал различать отдельные кусочки мозаики, сложившейся под конец в величественное и совершенное полотно. Облака высоко над головой тихо напевали грустные песни, и глубоко внизу билось алое раскаленное сердце.

«Привет», — ласково шепнули мне на ухо, и я понял, что это голос самой планеты, матери всех живущих на ней, огромного разумного существа, обладающего неограниченным запасом нежности по отношению ко всем своим детям. Потянувшись к ней и став частью этой грандиозной мистерии, я познал радость рождения и своевременность смерти. Я стал частью мира, а мир стал мной. И длилось это вечно…

Внезапно сквозь окутывающую меня эйфорию откуда-то снизу чистой нотой прозвучал чуждый этому миру звук. Тонкая нежная нотка звенящих колокольчиков нарушала целостность и вызывала странные, щемящие душу воспоминания. Опустив голову, я заметил далеко внизу несколько крошечных копошащихся фигурок. Звук шел от одной из них, и я, приблизившись к ним, испытал то, что можно назвать шоковой терапией: на полу обшарпанной, смутно знакомой комнаты лежало мое тело, а рядом с ним суетилась та, что звучала нежнее шепота летнего ветерка. И тут я познал еще одно чувство, ранее мною не испытанное, — стыд. Воздух накалился, заставляя краснеть самые дальние отголоски моей души, а Вселенная моментально съежилась до капли слезы, блеснувшей в уголке глаза маленькой рыжей девчонки.

Я уже собирался вернуться обратно в свое тело, пусть и не совсем здоровое, зато такое родное, когда до меня вдруг донесся до боли знакомый шепот:

— По… мо… ги… — Виновато оглянувшись на моих друзей и решив еще немного побыть без сознания, я поднялся над трактиром, с усилием сдерживая свое суперэго и стараясь не скатываться снова по дорожке, ведущей к божественности или, вернее будет сказать, безумию, осмотрелся вокруг. Зова больше не было, но однажды прозвучав, он оставил светящийся след в информационном поле, признаться, довольно разреженном. Было очевидно, что народец здесь очень прост в своих желаниях и особыми проблемами, вроде смысла жизни, себя не утруждал. Нырнув в подвернувшегося так кстати воробья, который дремал под стрехой трактира, я, заработав крыльями, отправился по подтаявшим следам, стараясь успеть, пока они не исчезли окончательно.

Подлетев к зданию, в котором мы сегодня уже были — дому Верховного жреца, ничем не отличавшемуся от соседних строений, кроме своей величины (а он по сравнению с ними казался просто громадиной) и забора, специально вознесенного на такую высоту, чтобы посторонние не могли узнать, что творится за ним, я заметил, как след ушел в землю под огромным старым деревом, наверняка ровесником, а то и постарше самого Феба. Почтительно приветствовав великана и попросив у него заранее прощение, я нырнул в твердое тело, моментально окутавшее меня своей нежностью, пронесся по нему и вылетел через корни глубоко под землей. Неясная тревога, охватившая меня, еще когда, войдя в темницу, я не нашел там того, ради кого заявился в этот паршивый городишко, усилилась. Гул в голове становился все мучительнее, в окружающей темноте мне почудились горящие голодным огнем глаза, постоянно преследующие меня во сне.

Собрав силы в комок, я швырнул свое сознание еще глубже и, продравшись сквозь каменную кладку, оказался в пустой, совершенно черной комнате. Именно черной, так решил я, хотя в царившей здесь темноте я не различал цветов — отказало даже мое эльфийское инфракрасное зрение. Впрочем, это лишь доказывало отсутствие в этом помещении теплокровных живых существ, а вовсе не отсутствие самой жизни вообще. То, что мне до сих пор встречалась лишь органическая жизнь, отнюдь не исключало иного. Чернота вокруг внезапно пошевелилась и приняла форму воронки, в которую меня стало засасывать. Дернувшись, я понял, что увяз основательно — еще мгновение, и я, полностью растворившись, стал бы частью этой живой черноты.

От ярости и страха я закричал, но кричать было нечем, ибо в этом месте не было ничего, во что можно было бы переместиться. Сам смысл материи переродился здесь в бесконечность, а сквозь приближающиеся стенки воронки мне злобно улыбались глаза неведомого этой Галактике существа. Кошмар сбывался, но тут внезапно где-то в мегамилях от меня раздался скрип открывающейся двери. В комнату ворвался слабый лучик света, но и его оказалось достаточно, чтобы тьма отступила, съежилась и моментально растеклась по стенам, принимая форму комнаты. В помещение, шаркая ногами, вошел человек, закутанный в рясу. В его руке, — о, счастье, — дрожал нежный огонек свечи. Это был совсем молодой парень. Он чуть ли не бегом пересек комнату по диагонали и остановился возле небольшого уступа, замеченного мною ранее. Швырнув шевелившийся сверток на уступ (из него послышалось сдавленное мяуканье), он развернулся и галопом поскакал обратно к двери. Больше я не раздумывал — нырнул в него, моментально окунувшись в мысли и чувства этого донельзя перепуганного существа, и с облегчением выскользнул за дверь страшной комнаты, пытаясь понять, кто же мне подвернулся. Его-меня отправили отнести сверток, зная, что это опасно. А все потому, что он-я недостаточно низко поклонился Его святейшеству! Нехорошо получилось, конечно, да еще суп сегодня был пересоленный, и пить хочется ужасно, и еще эти чертовы критические дни у Линды…

Тут я не выдержал и оттеснил личность человека в сторону, загнав ее глубоко в подкорку. Мне хотелось смеяться. И как люди только умудряются думать столь примитивным аппаратом! Это трудно себе представить, поневоле задумаешься, разумные ли они существа. Кто бы мог подумать — столько мыслишек, оказывается, вертятся одновременно в этом аппарате, которым люди пытаются думать. Неудивительно, что на их планетах нет никакого порядка — они просто физически не могут сосредоточиться на чем-то одном! Как только я выскочил из комнаты, дверь за мной тут же заперли. Две здоровенные тетки, одетые по последнему слову военной моды, задвинули засов и встали на караул по обе стороны двери. Такое почтительное отношение к странному черному помещению меня насторожило, но, стараясь не дергать лицевыми мышцами, я пошел по коридору и очутился в большой пятиугольной комнате, задрапированной черной тканью.

В отличие от виденного ранее этот цвет был самым обыкновенным, да и света здесь хватало. Можно сказать, здесь был даже его избыток — бесчисленные свечи в самых разнообразных подсвечниках не оставляли для тени ни единого уголка. Посередине находился алтарь такой же пятиугольной формы, как и сама комната. Подойдя поближе, я потрогал постамент и обнаружил, что он странным образом может вращаться в любую сторону и в каждый луч вставлены железные защелки. Все это напоминало… но вот что?

Все, пора заканчивать с воспоминаниями, тем более находясь в чужом теле, сразу отреагировавшем на мою растерянность. Пульс участился, дыхание стало перехватывать, и меня вышвырнуло наружу. Парнишка свалился на алтарь, тут же поехавший против часовой стрелки, и очумело помотал головой. Из боковой двери выскочил пожилой дядька в оранжевой сутане, схватил его за шиворот и, ругаясь, потащил из комнаты. Святотатство? Как интересно…

Ладно, хватит отвлекаться, необходимо найти этого младшего сына, будь он трижды неладен. Все-таки между нами существует какая-то связь, не зря же я как оголтелый кидаюсь на его зов о помощи… И, похоже, ему грозят крупные неприятности — вчерашний зов был гораздо мощнее, чем сегодняшний слабый шепоток. Не потеряй я так кстати сознание, ничего и не услышал бы. Плоть ограничивает сознание и не дает нужной быстроты реакции. Но сейчас, пережив момент божественности и побывав на шаг от смерти, я ощущал необычайную легкость мысли и был способен на многое, например, все-таки отыскать его в этом переплетении коридоров.

Поймав последний отблеск следа, я стремительно пролетел сквозь три комнаты, не оглядываясь и не обращая внимания на людей, попадающихся мне на пути. Было такое чувство, что надо торопиться — времени оставалось мало, звавший меня постепенно погружался в туман, и, боясь потерять своего таинственного собеседника, я на полной скорости влетел в его тело. Такой реакции, как раньше, не было, парень был практически при смерти и, будучи связанным по рукам и ногам, прореагировал на мое появление весьма слабо. По сравнению с теми, кого мы вытащили из храмовой темницы, он был, не считая пары-тройки уже подживавших шрамов, почти цел. Он уходил сам, по своей воле; от такого равнодушия к жизни меня охватил гнев, прокатившийся по венам эльфа волной огня и выдернувший его буквально с порога. Его тело выгнулось, и он закашлялся, восстанавливая дыхание.

— Ты пришел? — обдало меня его мыслью, еще весьма слабой. Я не ответил, пытаясь освободиться от злости, все еще переполняющей меня. Когда умирает человек, он изо всех сил сопротивляется этому, его инстинкты отказываются поверить в наступление конца, и, осознавая свою изначальную смертность, он проживает отпущенный ему недолгий век гораздо насыщеннее, чем любой из моих так называемых соплеменников. Бывают, конечно, исключения, но такой простой мозг, как у них, имеет право на сбой. Но когда перестает бороться такая совершенная машина, как та, в которой я сейчас находился… Нет, это просто вызывает ярость.

— Почему?! — проревел я, продолжая насильно накачивать его легкие воздухом.

— Неужели ты не понимаешь? Через пять часов моей кровью откроют портал в самый темный ярус нижней вселенной! — прошептал он в ответ. — Я не желаю стать привратником для того, кто полезет оттуда…

Это многое объяснило. А я — то думал, что он нужен местным властям в качестве заложника. Вынырнув из тела и зависнув над ним, я внимательно изучил его лицо, рассмотрев в первый раз. Это оказался эльф, только-только вошедший в зрелый возраст, лет ему было не больше пятидесяти. Нежное лицо с чуть вздернутым носом и твердым подбородком. Только ненормальный сумел бы найти внешнее сходство между моим изломанным телом, лежащим сейчас без сознания в трактире, и этим красавчиком, не потерявшим элегантность даже перед лицом смерти.

— Ты серебристое облако моей мечты, — прошептал парень традиционную фразу признания, заставив меня улыбнуться. Меньше всего я походил на юную эльфийскую деву, любующуюся луной в обществе блестящего кавалера.

— Ты маг? — задал я глупый вопрос. То, как он лихо вышел со мной на связь, подразумевало довольно сильные способности. Однако его рассказ меня удивил.

— Это началось месяц назад… — стал объяснять он. — До этого все было как обычно. — «Обычно» для нашего вида означает всякие мелочи, например, умение разговаривать с животными. — А месяца полтора назад у меня стали появляться видения. В первый раз это случилось на празднике фруктов. Как рассказывали, я внезапно упал на землю, стал кричать, обхватив голову руками… Но я ничего этого не помню. Боль была такая сильная, что просто сводила с ума. Мне мерещились тени в окружающей меня темноте и усмехающиеся, налитые кровью, глаза. Очнувшись, я обнаружил вокруг выжженную землю и перепуганных родственников. Потом приступы стали повторяться чаще, а видения становились четче.

— Ты видел только глаза или еще что-нибудь? — Схожесть кошмаров меня заинтересовала.

— Они искали тебя… — вздохнул он. — Мама всегда считала, что ты жив, а когда я заболел, пригласила лучших мудрецов с Меона, и они сказали, что это ты…

— Что я? — не понял я.

— Зовешь на помощь… — Кажется, парень снова стал отъезжать. Однажды связавшись со смертью, от нее так просто не избавишься. Требовались более решительные меры. Истончившись в струну, я стал перекачивать в него энергию находящегося на поверхности дерева. Великан был рад помочь, и вдвоем мы накрепко перекрыли дверь ухода, в которую пытался выскользнуть мой так называемый братец. Он тут же почувствовал себя лучше и продолжил рассказ, зачастив так, будто боялся не успеть:

— Человек в теле эльфа. Живой, но видевший смерть. Святой и сумасшедший. Айна, впитавший в себя всю силу мира… Познавший семь стихий и отказавшийся от мудрости…

— Эй, парнишка, хватит стихи сочинять, я уже все понял. Вот только если я такой страшный, чего ж ты за мной приперся?

Он помолчал, и в его молчании была грусть. Потом он снова заговорил:

— Ты — старший сын, и тебе нужна моя помощь… — Это был ответ истинного эльфа, и я почувствовал себя неловко. И именно сейчас я точно понял, что не являюсь его братом в полном смысле этого слова… А если и являюсь, то только частично. Но мог ли я сказать ему об этом?

— Здесь есть люди, они помогут, — прошептал я ему. — Продержись немного, и мы тебя вытащим…..

Он улыбнулся мне одними губами, вид у него был печальный.

— Уйти из жизни не так уж и легко, — вздохнул он. — Не думаю, что смогу решиться второй раз. Если ты поймешь, что ничего нельзя сделать, убей меня… — попросил он еле слышно. — Пожалуйста…

— Можешь на меня рассчитывать, но сейчас дай слово, что продержишься до нашего появления и перестанешь в одиночестве заниматься суицидом. — А может, стоит обзавестись родственничками? Наверняка неплохо быть наследным принцем.

— Обещаю, — прошептал он мне в ответ, и я со спокойной совестью выскользнул наружу, решив еще немножко осмотреться.

Камера, маленькая сырая комнатушка с железной дверью, охранялась тремя стражниками, занятыми игрой в карты. Штатные топоры, которые положено было держать под рукой, кучей лежали в углу, пуговицы на мундирах были расстегнуты, и, судя по количеству стоявших рядом пустых кувшинов, ночь для этой троицы прошла удачно. С осоловелым видом они лениво хлопали по столу ладонями и не ожидали от охраняемого пленника никаких неожиданностей. С трудом сдержав подступившую комком злость, я проскользнул дальше и в боковой комнате наткнулся на виденного ранее священника в оранжевой сутане, изо всех сил хлеставшего по физиономии парнишку, сослужившего мне невольную службу, предоставив свое тело. Экзекуция проводилась в тишине и с полнейшей невозмутимостью: обычная рутинная работа, вот только кончик загнутого книзу носа слегка подрагивал. Несчастный служка боялся пошевелиться, несмотря на разбитую губу и наливающиеся вокруг глаз кровоподтеки. В невозмутимости священника было порочное наслаждение, он занимался своим делом с такой тщательностью, с какой Нике чистила свои многочисленные кинжалы. Не выдержав этого изуверства, я скользнул в тело оранжевого и перехватил контроль над его руками.

Надо сказать, что чем сложнее предмет, в который переселяешься, тем труднее происходит слияние. Общаясь с растениями и животными, я чувствовал в них искреннее желание помочь и старался действовать осторожно: не пугать и не причинять вреда. Неодушевленные предметы встречали меня прохладой и податливостью. В разумных же существах до этого момента я успел побывать трижды. Но сейчас я столкнулся с холодной яростью, злостью и отпором такой силы, что от неожиданности вылетел из оранжевого с неплохой скоростью. Священник отскочил в угол и рявкнул на избитую жертву:

— Пшел отсюда! И чтобы я больше никогда тебя не видел!

Парнишка испарился в мгновение ока, а дядька, вытащив из кармана круглую штуковину, с волнением на нее уставился. Затем, затравленно оглядевшись, выскочил вслед за ним. Такое его поведение меня насторожило, и, решив посмотреть, что же будет дальше, я постарался не отставать. Пробежав по коридору, он свернул в сторону и, одолев рывком ведущую вверх лестницу, оказался в богато отделанной комнате с камином в углу. Перед ним в удобном кресле сидел Его святейшество Нерий и задумчиво смотрел на огонь.

— Нерий, включай разрядник! — заорал он. — Быстрее, подробности потом!

Толстенький священник неожиданно прытко подскочил к шкафу и, распахнув створки, обнажил черный бок мигающего огоньками прибора. Я подлетел поближе, намереваясь рассмотреть все подробности, но тут мое Я пронзила острая боль, вырвавшиеся из странного прибора лучи закружили меня в воздухе, и через мгновение я очнулся в собственном теле, закутанном в плед.

Слабость навалилась с новой силой, а в нос ударило зловоние, после моих экспериментов с фиалками показавшееся просто нестерпимым. Прошло не больше двадцати минут реального времени, но я ощущал себя старше на несколько веков. Очень трудно падать с небес на грешную землю, в буквальном смысле… Однако надо торопиться. Вцепившись в руку сидевшей рядом Нике, я попытался говорить членораздельно.

— Надо, его… вытащить. — С первого раза получилось плохо. Язык отказывался повиноваться, и, с силой втянув в себя воздух, я попытался еще раз. — Я знаю, где надо его искать.

Получилось еще хуже, к тому же все так завертелось, что слушать меня было некому. К тому моменту, как мне удалось привлечь внимание, времени осталось совсем мало. Ночь закончилась, небо стряхнуло прозрачность и оделось в бирюзовые одежды, на востоке торжественно поднималась Капелла. Пришел новый день, но что он нес с собой? Если мы собирались его пережить, необходимо было объединить усилия и увеличить скорость. Подготовка к ритуалу подходила к концу, и, по моему мнению, лучше всего было ударить за час до вызова. Именно в этот момент силы, участвующие в действе, примут исходное положение, но апогея еще не достигнут. И если в этот момент вырвать жертву и разобраться с чернотой, чуть не поглотившей меня, мы имеем шанс остановить прорыв еще до его начала. Еще мне не давал покоя странный прибор, сумевший обнаружить мое присутствие. Круглая же штука в руке оранжевого типа как две капли воды была похожа на часы на запястье у Мишеля.

Ситуация прояснилась, когда заговорила Ирелия. Нерий, отец девушки (впрочем, его отцовство вызывало у меня большие сомнения — суккуба всегда выбирает безупречного партнера для спаривания, а толстенький с садистскими замашками священник под образ идеального партнера не подходил), использовал дочь для того, чтобы заставить Аргуса создать точечный портал для связи с нижним ярусом. А то, что для этого он собственноручно отравил жену и детей, как раз объяснялось очень просто. Приворотная сила суккубы обладает в юном возрасте огромной силой, заставляющей лиц противоположного пола других растерять голову, а при постоянном, строго вымеренном общении полностью подавляет. Вот только их святейшество не учел, что дети рано или поздно вырастают, и делать ручную зверушку из суккубы опасное удовольствие. Через пару лет девочка и без моей помощи научилась бы контролировать свою силу, а постоянное ощущение зла в окружающих ее особях могло вызвать желание избавиться от них любой ценой. Удивительно, как малышка после всего пережитого смогла сохранить желание помогать и исцелять. В такой ситуации искренний интерес, проявляемый к ней моим рыжим другом, был как нельзя кстати. Любовь — лучшее лекарство от стрессов, и это одно из ее противоречий, так как она сама по себе уже стресс. Барон схватился за голову:

— О черт! Мне только вторжения здесь не хватало. Детка, мне нужен подробный план дома, а от тебя, — он кивнул мне, — я жду полного рассказа о подземелье, как его найти, сколько там охраны и где точно держат наследного принца дома Лари. А то нам для полного счастья не хватало только дипломатического разрыва с эльфами.

Я честно попытался вспомнить все, что видел, рассказал о двух дамах, трех охранниках у камеры, юном служке и товарище в оранжевой сутане, которого описал с полнейшими подробностями.

— Стоп! — воскликнул Яша, оторвавшись от дочери жреца. — Какой такой оранжевый? Я здесь таких не видел, они же все в красном.

— Есть один такой, — вспомнила Ирелия, уже полностью пришедшая в себя, но все еще бледная. — Его отец один раз приводил, правда, меня заперли в противоположном крыле дома, но я все-таки подслушивала… Секунды две, не больше. У него в голове все перевернуто, мысли какие-то квадратные, что ли… Трудно объяснить, но, по-моему, он психически болен.

— Болен, значит, — проворчал Эдер. — Мессир Ричард, я надеюсь на вашу помощь в этом деле. Ваши знания как специалиста по улаживанию таких деликатных вопросов будут для нас неоценимым подспорьем.

Отец моих рыжих товарищей согласно кивнул, и дело завертелось. Теперь я точно знаю, что энергичность у Зенолейнов — родовое качество.

ГЛАВА 19

Яшка

Я смотрел на высокий забор, опоясывавший дом Верховного жреца, и вовсю ворочал извилинами. За неполные два часа Эдер на пару с батей развили бурную деятельность, эвакуировав население целого квартала, расставив имперский корпус по периметру и предприняв попытку проникнуть внутрь, закончившуюся полной неудачей. Дом, в котором я успел побывать без особых усилий уже дважды, превратился в неприступную крепость, огороженную непробиваемым полем непонятного происхождения. Что только мы ни пробовали: делали подкоп, перелазили через ограду, Марк попытался пробить ее разрядом, но только всех перепугал и поджег крышу стоявшего поблизости дома. Пришлось ему срочно вызывать дождик, он и вызвал, да такой, что мы все чуть не утонули. У парня явные проблемы с чувством меры, он никак не может правильно рассчитать силу воздействия, перебарщивая процентов этак на тысячу. Мощности у него хватает, а вот знаний и ума, похоже, не очень…

Местное светило неумолимо двигалось к зениту, время поджимало, а мы, армия полных идиотов, все еще не знали, что делать. К моим ногам упал очередной труп голубя, с размаху налетевшего на невидимую преграду, и тут мое терпение лопнуло. Ткнув локтем сидевшую рядом сестренку, я выдвинул еще одну пришедшую в голову идею.

— У тебя ведь остался XVB-21? — Вопрос прозвучал скорее как утверждение. У Нике всегда припрятана в рукавах пара-тройка сюрпризов, и любимые акустические глушители были среди них. — Давай шандарахнем…

— Ага, — кивнула она, меланхолично жуя зеленую травинку и глядя на меня опухшими со сна глазами. Ее способность засыпать в любое время и при любых обстоятельствах всегда вызывала у меня легкую зависть. — И помрем глухими… Ты считаешь это хорошей идеей?

Да, мозги у нее явно не проснулись.

— Нет, — терпеливо объяснил я. — Попросим нашего мага-недоучку телепортировать эксвэшку за стену и там его активировать. Хуже все равно не будет…

В глазах у Нике замелькали красноватые веселые искорки — верный признак того, что идея пришлась ей по вкусу.

— О, да ты еще что-то кумекаешь! — Она хихикнула и потрепала меня по плечу. — А я — то думала, что после встречи с прекрасной суккубой серое вещество из головы у тебя плавно перетекло в одно место пониже пояса! — Нике тут же отпрыгнула, уходя из зоны удара.

Я не обиделся, Ирелия на самом деле произвела на меня огромное впечатление, и я надеялся, что сумею завоевать красотку. Сейчас девушка моей мечты вместе с бароном, отцом, Мишкой, Марком, тройкой эльфов, Сандром и еще несколькими неизвестными мне личностями держали большой военный совет в лавчонке неподалеку, переименованной на время боевых действий в штаб. Сандр, появившийся весьма неожиданно в сопровождении полусотни молодцов разбойничьего вида и обменявшись с Эдером крепкими рукопожатиями, дал понять, что получил известие о приближении с севера отряда эльфийских лучников, снаряженного на выручку своему ненаглядному принцу. Не эльфы, а тормоза; если бы наша доблестная троица не замутила воду, они успели бы как раз к похоронам.

Сестрица помчалась к штабу, а я следом за ней, стараясь не отставать. Доблестные разбойники, оказавшиеся на самом деле хорошо подготовленным отрядом глубокой имперской разведки, занимались тем, что наводили на обмундирование последний лоск, не забывая передавать по кругу глиняные кувшины. Некоторые из них дружески мне кивали, вспоминая нашу совместную попойку прошлой ночью.

Сестрица, нырнув в штаб, вернулась с гоблином и бритым эльфом, который повязал на голову что-то вроде банданы и стал выглядеть еще живописнее. Мишель в ответ на наше предложение справедливо заметил, что в случае удачи Их Величество Большой И Ужасный Командор сотрет нас в порошок, ибо в случае неудачи стирать в порошок будет нечего. Мы, со своей стороны, поинтересовались, до чего конкретно досовещались штабные крысы, занятые пустым сотрясением воздуха вместо того, чтобы спасать мир? Сами мы на совете не присутствовали по причине кровной обиды — оказывается, наше путешествие на Триш было целиком и полностью спланировано дражайшими родственниками. Более того: не доверяя нам, в нас вживили маячки, а когда они перестали посылать сигнал, вся вельможная семейка встала на уши. Короче, мы обиделись…

Новости не порадовали: маяк, установленный отцом и Мишелем в лесу по прибытии и призванный обеспечить связь с «сорок второй», не подавал признаков жизни, а нуль-переход можно было открыть, только установив надежную связь с принимающей стороной. В штабе царило уныние, и интересных идей никто не выдвигал, пришлось брать ответственность на себя. Марк ответственность взять согласился, но сказал, что боится перестараться — он запросто мог телепнуть заряд не на два метра, а на противоположную сторону планеты. Нике его успокоила:

— У меня их три штуки осталось, так что можешь спокойно пристреляться. — Тем временем она достала из различных частей туалета эксвэшки и, собрав из запчастей что-то вроде мини-ежиков, сунула их Марку. (Про три штуки она, как мне кажется, соврала. Мне показалось, их у нее было около десятка) — Смотри, для активации достаточно сжать верхушку посильнее, так что постарайся держать их нежно.

Эльф подошел к стене и положил руку на поле, тут же окутавшее его руку сеткой электрических разрядов.

— Так… — протянул он. — Кирпичная стена шириной приблизительно в метр и до дома около пятнадцати, суммарно это шестнадцать-семнадцать метров. Давайте я сначала попробую камешками.

Я провел на земле линию, отсчитал семнадцать шагов и замер, изображая мишень. Обстреливали меня минут пять: сначала галька разлеталась в разные стороны или просто исчезала в вышине, но постепенно стала ложиться все кучнее, пока меня не засыпало по колено. Выбравшись, я вернулся к нашей компании, занявшей исходную позицию. Марк лег на землю, положив на живот первого ежика, а Миша замер со странным приборчиком в руках — пропустить такое действо, не зафиксировав для потомства, он просто не мог. Эльф закрыл глаза и судорожно вздохнул, а я предусмотрительно заткнул уши пальцами: доверяй, но рассчитывай только на себя — девиз Зенолейнов, не раз спасавший нам жизнь в различных ситуациях. Боялся я напрасно. Первый заряд испарился без последствий, не знаю, где он сработал, во всяком случае, про него мы никогда больше не слышали. А вот второй попал прямо в яблочко: раздался свист, и поле, на которое я опирался, исчезло.

— На штурм! — заорала нежная сестренка и первая вскарабкалась на трехметровую стену, используя в качестве трамплина мою многодумную голову. Дернувшись вслед за ней, я успел заметить, как Марк, вставая, ошарашенно трясет головой, ужасно удивленный собственным успехом.

Голос у Нике звонкий, а когда надо, так и пронзительный, так что, взлетев следом за ней на стену, я не сомневался, что штурм действительно начался. По ту сторону земля оказалась усыпана катающимися по ней вопящими стражниками. Было их много — яблоку упасть негде. То-то с утра я не видел никого из их братии. На сочувствие, хотя я и знал последствия акустической бомбочки, времени не оставалось: Капелла почти вошла в зенит. Влетев на полном ходу в дом, я побежал за целеустремленно рвавшейся вперед Викусей. До Нерия я хотел добраться первым, имея к нему небольшой личный счетец. Мне, знаете ли, очень не нравится, когда из людей с детства выращивают рабов, даже если это суккубы. Вот так мы с ней и влетели бок о бок в комнату, подробно описанную Марком и являющуюся кабинетом Верховного жреца. Дверь, замаскированная висевшим гобеленом, заставила нас притормозить и дождаться гоблина, несшегося следом — большого специалиста по снесению препятствий. Марк тоже не отставал и, пнув на пороге одного из стражников (не ожидал я от него такой жестокости), ринулся к шкафу. Прибор там отсутствовал, но зато стоял целый ящик со странного рода поделками, которые он и вывернул на пол. В одной кругляшке Мишка опознал пропавший у него полгода тому назад сканер и, зарычав на неизвестного вора, со всей дури ломанул плечом несчастную дверку. Среди своих сородичей наш Медведь считается мелким экземпляром, но это не умаляет силы разъярившегося гоблина. Дерево, жалобно скрипнув, дало трещину посередине, и, толканув ее еще пару раз, мы открыли проход в уходивший под землю туннель.

— Черт! — выругалась сестрица. — Я фонарик оставила в сумке. Марк, можешь соорудить факел, не спалив при этом полдома?

Тот, немного подумав, плюнул себе на руку и сотворил ослепительно яркий шарик, тут же заживший собственной жизнью и бодро устремившийся вниз. Мы потрусили следом. Внезапно пол тряхнуло, и с потолка посыпались мелкие камушки.

— Быстрее! — закричал Марк. — Они решили начать ритуал раньше времени!

Удвоив скорость, мы выкатились в широкий коридор и напоролись на знаменитую женскую стражу. Бабы дрались как звери, попавшие в капкан. Их было около десятка, и если бы не подоспевшая подмога, нам пришлось бы туго. Оставив гвардейцев выполнять свои непосредственные обязанности, мы все-таки прорвались в пятиугольный зал, и я замер от охватившего меня ужаса.

На алтаре лежал привязанный эльф. В теле бедняги уже торчало два ножа — по одному в каждой ладони, и в данный момент стоявший около пленника Нерий сосредоточенно протыкал ему правую ступню. Света в комнате не было, и если бы не метавшийся в разные стороны шарик Марка, я не смог бы разглядеть и собственного носа. Стон, донесшийся с алтаря, вывел меня из ступора, и я бросился вперед. В глазах, как обычно в таких ситуациях, помутилось — мне хотелось порвать мерзавца на части, но внезапно я увяз в черной субстанции, упавшей на плечи со стены и полностью меня обездвижившей. Рядом бесновался гоблин и материлась Нике, с губ которой срывались самые грязные выражения. Очутившись в таком же положении, как и я, они тоже не желали мириться с тем, что разворачивалось перед нами. Толстенький священник, закончив тем временем с правой ногой, проткнул левую и, тяжело вздохнув, как работяга после двенадцати часов работы, обратил внимание на нас.

— Очень рад наконец-то с вами познакомиться, — ощерился он в издевательской улыбке. — Моему другу ваше присутствие доставит двойное удовольствие, он очень хотел заняться рыжими лично. Он на вас очень обижен…

— Ах ты козел! — вызверилась сестрица. — Да знаешь где мы видели твоего друга? — Дальше шло перечисление мест, поражавшее знанием географии.

— О! — удивился Нерий. — Крошка, ты плохо воспитана. Придется мне сначала поучить тебя вежливости. — И он, подойдя к Нике, отвесил ей пощечину. — Запомни, дева… я говорю — ты слушаешь. — Зашипев, Нике плюнула и попала мерзавцу в глаз. Я был горд — метко плеваться научил ее я.

Проморгавшись, священник залепил ей еще раз и предусмотрительно отскочил после этого в сторону.

— Какой характер… Пожалуй, я оставлю тебя себе, будет интересно обломать столь норовистую кобылку. — Он вернулся к алтарю. — Ничего, малыш, потерпи немного, осталась всего пара минут. — Толстяк потрепал эльфа по голой груди запачканными пальцами. Присмотревшись внимательнее, я понял, что это кровь. — А тобой, — он ткнул пальцем в сторону странно притихшего Марка, — я займусь лично… попозже. Шутка со змеей, знаешь ли, мне очень не понравилась. И, кстати, не скажете, где моя девочка? — вежливо поинтересовался он. — Молчите? Ну и ладно… Потом вы все мне расскажете… Даже то, чего не было.

Во мне бурлила злость, и, не обращая внимания на его болтовню, я пытался вырваться, но вместо этого застревал все больше и больше. Мягкая, липкая чернота обволакивала тело и, самое страшное, мысли. Перед глазами плыли круги, и лишь жгучая ярость наполняла меня адреналином, не давая потерять сознание. Нерий поднял над головой последний нож, встав в классическую позу жертвователя, описанную во всех учебниках по черной магии (мы с сестрой добыли как-то в библиотеке запрещенную книгу и, не понимая слов, вдоволь налюбовались красочными иллюстрациями). Капелла вошла в зенит, и нож стал неотвратимо опускаться — вместе с державшим его жрецом. Что-то изменилось в его облике, пока до меня не дошло — прямо в центре лба у него торчала ярко-зеленая рукоять стилета. Мертвая туша свалилась на распятую жертву, и ритуальный нож вместо сердца вонзился эльфу в бок. Портал был завершен, противоположная стена засветилась густо-черным светом — я никогда раньше такого не видел, — и из развернувшегося пространства стала вываливаться чуждая нашему миру субстанция — нечто студенистое и чрезмерно вонючее. Если так выглядит демон, то не мудрено, что они обладают столь мерзким характером, наверняка парнишку замучил комплекс неполноценности.

Поднялся ветер, эльфа на алтаре выгнуло от боли, и я почувствовал, что сжимающие меня путы ослабли. Ветер сбивал с ног, но я, преодолевая его, пополз вперед, стараясь добраться до алтаря быстрее, чем рассекающие пол трещины. Из-за моей спины ударил луч света, впечатывая монстра обратно в портал. Тварь сопротивлялась, завывая дурным голосом. От этого крика внутри у меня все перевернулось, захотелось бежать отсюда сломя голову, и не сделал я этого исключительно из чувства противоречия. Земля под ногами ходила ходуном, свет и тьма, смешиваясь, создавали жуткую картину. Я дополз… Очутившись возле ног несчастного, я обнаружил, что ножи с такой силой раздробили его ступни, что застряли в тягучем веществе алтаря. Делать было нечего, пришлось их выдирать, разворотив ноги эльфа еще больше. Подняв голову, я обнаружил, что руками занимается отец, неизвестно как оказавшийся здесь, и, столкнув труп священника, мы сдернули безвольное тело жертвы на пол. И очень вовремя, так как на то место, где оно лежало, свалился огромный камень с потолка, который точно добил бы несчастного. Обернувшись, я обнаружил источник света, так не понравившегося демону: Марк, сжимая одной рукой Око, вторую вытянул вперед. Из середины ладони и бил яркий луч. На сей раз он себя не ограничивал и использовал свою недюжинную силу на полную катушку. «Может, он и в самом деле супер…» — мелькнула мысль. Тем временем отец, не обращая ни на что внимания, бинтовал эльфа, не забыв вколоть ему витаминный комплекс специальным пистолетиком. С потолка начали падать камни и комья земли, демон издал оглушительный вопль, меня долбануло камнем по голове — и внезапно все закончилось.

Я осторожно огляделся. На стенах одна за другой вспыхивали газовые лампы. От светящегося портала остались одни трещины. Марк ничком лежал на земле, Мишель поднимался, стряхивая с себя мелкие камушки, а вот на том месте, где лежала сестрица, возвышался целый курган: обвалившийся потолок накрыл ее, погребя под собой. Вскрикнув на два голоса, отец и Мишка бросились откапывать рыжульку. В отличие от них я подошел неспешно, уверенный, что с ней ничего не случилось. Считайте это седьмым чувством…

Вы не поверите, кого мы раскопали первым, — магистра Энлиля, главу Конклава, одного из одиннадцати альфа и опаснейшего парня «МЕжпланетной Службы». Он медленно поднял залитое кровью лицо, — один из камней, падая, рассек ему бровь, — и внизу, под ним блеснул рыжий локон. Тут-то я наконец и вспомнил, где видел раньше ту самую каму с зеленой нефритовой рукоятью — она была неотъемлемой частью гардероба полукровки, постоянно висела у него на поясе с правой стороны, а с левой обычно висел тот самый стилет, рукоять которого я сподобился наблюдать во лбу незадачливого священника. Мишка, рыкнув, без церемоний дернул магистра вверх, вытащив наружу и его, и ту драгоценную особу, в которую он вцепился мертвой хваткой. Сестрица была жива-живехонька и пережила завал без особого ущерба для здоровья. Первое, что она выдала, отплевавшись от пыли, забившей ей рот, было:

— Ни за что!

Похоже, это был ответ на заданный ранее вопрос.

— Кхм, — многозначительно кашлянул я, оттаскивая отца в сторону и строя гримасы Мишке. — Здесь все в порядке, давайте займемся остальными.

Сестрица, вырвавшись из объятий Энлиля, подскочила на месте и ринулась к лежавшему без сознания Марку.

— Марчик, Марчик, — повторяла она, тряся его за грудки, — ты живой? — Марк сел и очумело потряс головой.

— Н-н-нет. Я ничего не чувствую. — Он всхлипнул.

— И неудивительно, коллега, — сказал Энлиль, присаживаясь на корточки около него. — Вы сожгли все силовые линии в округе, а может, еще дальше. Я, знаете, тоже ничего не чувствую.

— Так это вы телепортировали заряд за стену? — спросил Марк. Так вот, оказывается, почему он тогда так удивился.

— Я прибыл ночью и успел прикрыть вашу компанию во время путешествия в храм. — Виноватое выражение, мелькнувшее на его лице, стерлось, и, аккуратно промокнув носовым платком бровь, он стал прежним эльфом, излучающим спокойную силу и уверенность в том, что Вселенная крутится вокруг него.

«Ну ничего, — со злорадством подумал я, — сестрица еще устроит тебе сладкую жизнь». Очень уж трогательно он прижимал ее к себе под завалом.

В комнату ввалились отряды во главе с Сандром и эльфами, и тут пол под нами вдруг начал проседать. Схватив всех уцелевших, мы ринулись наверх. В медленно проваливающейся под землю комнате остался только с недоумением смотрящий в потолок труп Нерия, так и не успевшего понять, почему он потерпел неудачу.

На улице был полный ажур: кругом валялись трупы оказавших сопротивление идиотов, вся женская стража была уничтожена, множество домов в округе развалилось. Особняк священника грозил провалиться под землю в любой момент. А звезда по имени Капелла весело сияла на небосклоне, и чириканье стайки бордовых птичек позволяло думать, что жизнь продолжается и порванная ткань бытия успешно заштопана.

Ирелия суетилась вокруг двух десятков раненых, но я с облегчением обнаружил, что неестественная бледность на прелестном личике отсутствует, и готов был поклясться, что она мне обрадовалась.

— Он умер, — отвечая на ее вопросительный взгляд, выдавил я. Все-таки она считала его своим отцом, и я не знал, как она отреагирует на известие о его смерти.

Она немного помолчала, а потом брезгливо передернула плечами:

— Странно, но я не испытываю по этому поводу никаких чувств. Словно умер человек, совершенно мне неизвестный.

Тут меня в сторону оттеснили эльфы, притащившие еле дышащего младшего сына.

Положив руку ему на кровоточащий бок, Ирелия зажмурилась… но ничего не произошло.

— Я… у меня не получается… — растерянно прошептала она, пробуя еще раз. — Я чувствую, где у него травма и что надо делать, чтобы ее залечить, но… чего-то не хватает.

Я успокаивающе дотронулся до ее плеча; невинный жест, вызвавший во мне массу положительных эмоций.

— Марк перестарался и выкачал всю магию в округе. Что нас и спасло.

Я стал торопливо рассказывать ей о нашем приключении, ничего, не преувеличивая, но на самом правдивом месте — когда я изображал в лицах, как одной левой разбирался с ее подружками из бабского легиона, — меня безжалостно перебили.

— Младший сын будет в порядке? — оттеснил меня в сторону старший из эльфийской тройки. Этот парень меня здорово достал, но, сдержавшись, я покинул мини-госпиталь и присоединился к остальным в штабе. Барон Эдер, слегка помятый, но непобежденный, жал руку моему отцу и рассыпался в благодарностях за столь слаженную работу нашей команды. Пробравшись к Нике, сидевшей в углу рядом с Мишелем, я наклонился к ее уху.

— Ордена еще не раздавали?

Она подняла ко мне лицо с наливающимся синяком под глазом — результатом разговора с Нерием — и улыбнулась:

— Ага, папенька скоро начнет, ты как раз вовремя.

— Ты лучше расскажи ему, в какой мы заднице оказались, — процедил гоблин, задумчиво рассматривая сбитые костяшки кулака.

— Лиль… то есть Энлиль, — поправилась она, смутившись, — покинул базу при ситуации «Полный П» (разговорное обозначение полного прорыва, если кто не понял), — а так как Марк слегка поиграл с энергетическими линиями, то мы не сможем не то что открыть портал, но даже связаться с «сорок второй». И все это на неопределенное время.

Высказать свою точку зрения я не успел по причине зубодробительного свиста, оглушившего всю честную компанию. Кто-то наткнулся на третью акустическую бомбу, благополучно забытую нами возле стены.

ГЛАВА 1

Энлиль

После изгнания демона наша пестрая компания обнаружила, что намертво застряла на этой планете. Энергетическая система восстанавливаться не спешила, и возвращение на «сорок вторую» откладывалось на неопределенный срок. Привыкнув за неполные сто лет смотреть на мир сквозь призму двойного восприятия (физического и психического), я с удивлением обнаружил, что старые навыки не пропали и школа «Ночной смерти» пригодилась сейчас, как никогда. «Дзерех этон де венуро от» (что в переводе означает «Смысл жизни в победе») — говаривал старенький кривоногий дагон Эбу, с воодушевлением лупя палкой юного эльфа, не сумевшего в очередной раз пройти до конца полигон темных охотников, что было не так уж и просто. Многие поопытнее меня умудрялись терять там конечности, напоровшись на вертушку (напоминающее здоровенное колесо кошмарное изобретение с сотней острых лезвий по периметру и рудиментарным мозгом в центре. Кроме желания убивать, никаких эмоций у этой твари замечено не было), а то теряли и рассудок, заслушавшись сладкоголосым пением в комнате, питающейся активной протоплазмой. Сумевших пройти этот ад больше ничем уже было не испугать, и они как специалисты ценились на вес золота. Я помню, как выбравшихся оттуда целыми счастливчиков уносили на носилках в госпиталь и как приканчивали покалеченных. А еще помню я дикий ужас в глазах Эбу, когда однажды, выбравшись оттуда, я, вместо того чтобы свалиться замертво, обломал об него свою новую шпагу. Давно это было, но навыки, намертво вбитые учителем Эбу, сделали свое дело — гильдия убийц, потеряв Дзингу, лишилась одного из своих лучших рабов.

На учителей мне везло всегда: после Эбу был Стенвел (тоже полукровка, плод насилия человека над светлоэльфийской девой), довольно сильный стихийный колдун, единственный, кто мог похвастаться тем, что остался в живых после встречи со мной. Не думайте, что мне стало его жалко, просто парень оказался для меня полезным — пора было менять сферу деятельности, и обнаруженный им у меня магический дар (я и не подозревал о нем) оказался как нельзя кстати. К тому времени мне до одури надоело скакать по мирам во славу гильдии убийц и заниматься ликвидациями по приказу кучки стариков, любивших загребать жар чужими (в том числе и моими) руками. Достав из закромов памяти свое настоящее, пропахшее нафталином имя, я без всякой жалости покончил с Дзингой, прирезав заодно и всех, кто мог знать его в лицо. И вот сейчас, спустя столько лет, я с благодарностью вспоминал настойчивость дагона, прирезанного мною в первую очередь… Маги в сущности народ мягкотелый, к путешествиям и активному образу жизни не приспособленный. Я же как будто окунулся в романтические дни моей юности, наслаждаясь постоянным ощущением опасности.

Ричард, Командор без командорства, страдал от отсутствия новостей с МЕССИИ. Мне их тоже не хватало, оставалось надеяться на профессионализм Вилания и на его способность справиться с прорывом, задуманным для того, чтобы отвлечь внимание нашей службы от Триша (в этом я почти не сомневался).

В городе после того памятного дня мы пробыли недолго. Назавтра, как только улеглись первые страсти, барон Эдер с виноватой улыбочкой попросил нас покинуть Феб и переехать в любое другое место. От взрыва заряда XVB-21, оружия, применение которого против мирного населения запрещено альдебаранской конвенцией, покалечилась масса народа, хозяева разрушенных ударной волной домов требовали возмещения ущерба. Людишки, демонстрировавшие накануне крайнюю флегматичность и пофигизм, вдруг стали на удивление энергичными. Человечество как раса вызывает у меня чувство омерзения, ничего не могу с этим поделать: примитивные эмонии и простые предсказуемые поступки — вот его отличие от древних уважаемых родов. Живя сегодняшним днем и не заглядывая далее чем на десять лет вперед, люди неспособны в полной мере осознать величие бытия, наполненного вкусом побед. Да, я не люблю человечество как расу, но это не мешает мне относиться с уважением к некоторым его представителям. Вот и тогда Командор доказал, что по праву заслужил место, занимаемое им в нашей организации. Мило улыбнувшись в ответ, он пожал плечами и сказал:

— Конечно, конечно… Мы как раз обсуждали, чем можно заняться у вас на планете специалистам нашего класса. Застряли мы здесь надолго, надо подумать о будущем. И ты знаешь, барон… я решил, что лучше всего мне подойдет место одного из советников императора. Может, отдел внутренних расследований… — Эдер при этих словах заметно побледнел. Было видно, что он не сомневается в возможностях Ричарда и как бывший выпускник Академии понимает, что Командором становятся не просто так.

Я в это время занимался тем, что разглядывал нож, вытащенный Ирелией из бока спасенного с жертвенного алтаря эльфийского молокососа, но отложил его в сторону и с интересом стал прислушиваться к разговору, размышляя о том, воспользуется ли Зенолейн моими профессиональными услугами или предпочтет убить нахала самостоятельно. Как глава службы, он имел доступ к секретным файлам и был в курсе моей бурной биографии. Его осведомленность меня не смущала, парень он не из болтливых.

Как ни жаль, дело обошлось без жертв.

— Ричард, не обижайся, — запинаясь, пробормотал барончик, — ты можешь стать кем угодно, хоть императором, но сейчас тебе и твоим людям лучше пока уехать. Ты пойми, надо, чтобы все успокоилось, а вы живое напоминание о произошедших событиях. Пока все не придет в норму, я возьму обязанности наместника на себя, хотя, поверь, я тоже с радостью смылся бы отсюда.

Поняв, что разговор затягивается и кровопролития ждать не приходится, я вернулся к изучению ножа. На самом деле это была дага, полупрофессионалы всегда предпочитают их, хотя, по правде говоря, размер и форма клинка значения не имеют. Главное — это те заклятия или, лучше сказать, та часть психической энергии, которую маг переносит на неодушевленный предмет, придавая ему те или иные свойства. Куда больший интерес вызывало навершие, изображавшее некое отвратное создание с широко открытым ртом, где торчали множество клыков и ярко-красный камень вместо языка. Выпиленное из кости неизвестного мне животного, оно казалось живым и наводило на некоторые размышления. Прежде подобный реализм встретился мне только один раз.

Перехватив рукоять поудобнее, я с удовольствием вспомнил точный бросок, отправивший Нерия прямиком на нижний ярус, место, куда он так стремился попасть при жизни. Может, он и остался бы в живых, но, увидев, как он лупит по щекам Викторию, я не сдержался — рука дернулась сама. Случилось так, что накануне ее неожиданного побега с базы, подстроенного ее родственничками, мы сильно поругались. Точнее, ругалась она, а я пытался увернуться от летавших вокруг предметов различной тяжести и ругал себя последними словами за несдержанность. Надо же мне было влюбиться в юную девицу, да еще из столь презираемой мной человеческой расы. У эльфов возвышенные чувства к дамам часто носят характер прелестной игры, и бурные романы нам несвойственны. Когда приходит время заводить детей, для продолжения рода избираются наиболее генетически подходящие особи. Будь живы мои родители и узнай они о моей противоестественной привязанности, схватились бы за голову. Хотя в свое время сами вызвали изрядный переполох, но одно дело браки темных и светлых, и совсем другое… С нашей точки зрения это полное извращение. Но что поделаешь, если рядом с ней я чувствую, как годы осыпаются с меня невесомой шелухой, теряя свою значимость, а события прошлого превращаются в пустой сон. Пустота, образовавшаяся в душе после гибели Криона, казалась уже не такой безысходной, и боль в сердце немного слабела.

— …двести золотых монет, — донеслось до меня, — каждому двух коней…

— Зачем двух? — возопил барон.

— На случай их преждевременной кончины, — невозмутимо парировал Ричард. — И седла не забудь. Так… двухнедельный запас провианта, — продолжал он, — и императорский указ о свободном перемещении по стране…

— Слушай, — устало вздохнул прижатый к стене барон, — на данный момент могу дать только бумагу за своей подписью. Если устроит — бери.

— Ладно, — милостиво кивнул Командор. — А также все добытое в честном бою и личные вещи, принадлежащие членам моего отряда…

— Да забирайте… — махнул рукой дуралей.

Бамц! Ловушка захлопнулась, и, мысленно поаплодировав дальновидности Ричарда, я тенью выскользнул на улицу. У меня появилась кое-какая идея, но для начала мне требовался напарник… точнее, напарница.

Нике я отыскал на кухне, в одиночестве впихивающей в себя очередной кусок мясного пирога — первый признак надвигающейся депрессии. Она в таком состоянии способна на что угодно.

— Ты почему одна? — поинтересовался я, придвигая к себе блюдо с пирогом.

Она нервно передернула плечами и попыталась объяснить с полным ртом:

— Икому… ме… мужна. — Затем, дожевав, перевела: — Никому не нужна, все меня бросили: Яшка увивается вокруг своей новой пассии, Мишка застрял в библиотеке этого идиотского Нерия, Марка уволокли эльфы — наверно, хотят съесть живьем. Кругом пустота, грусть и печаль… Объемся и лопну… и пусть вам всем будет хуже. — С этими словами она попыталась вырвать у меня блюдо, но, потерпев неудачу, придвинула к себе тарелку с колбасками.

— Приятного аппетита, — промурлыкал я нежным голосом.

Она обвиняюще ткнула ложкой в моем направлении:

— Тебе чего-то надо…

— Угу, — кивнул я и, усевшись рядом, поведал ей свой план, с удовольствием наблюдая, как с каждым словом все ярче загораются ее зеленые глаза.

— Ты мне предлагаешь долю? — Прискорбно, когда тебе не доверяет любимое существо, но тут уж ничего не поделаешь.

— Разумеется… Скажем, десять процентов добычи. Не… Не надо… Поставь тарелку на стол… двадцать!

— Пятьдесят! Жалкий скряга! А не устраивает, можешь пригласить Яшку или Марка, я представляю, какая из вас получится чудесная компания.

Боюсь, скорченная непроизвольно гримаса сыграла против меня: если к ее брату я относился равнодушно, то несуразный бритый эльф вызывал у меня абсолютно негативные эмоции. Во-первых, я сильно сомневался в его принадлежности к эльфийской расе. Нет, физически у него все было в порядке — слегка заостренные уши, прозрачные с красноватым отблеском глаза, и когда у него отрастут волосы, он ничем не будет отличаться от остальных, но было одно но… У эльфов не бывает амнезии и эпилепсии, мы не потеем, и шрамы у нас заживают без рубцов… Почти всегда. А он был покрыт ими как татуировкой. У меня самого есть отметина на лице. Событие, оставившее след на моей внешности, было крайне неприятным и опасным: я тогда чудом выжил и восстанавливался довольно долго. Наш же друг, несмотря на обилие шрамов, был здоров и относительно весел. Самыми старыми, судя по всему, были шрамы на черепе, хорошо видные сквозь светлый ежик, милостиво оставленный нежной ручкой Нике. (Подозреваю, она специально так коротко его подстригла: ей всегда хотелось посмотреть, как выглядят лысые эльфы.)

Возможно, они и были причиной потери памяти… Хм… это вряд ли… Во-вторых, мне не нравилась его неуправляемая сила. Неподконтрольные всплески энергии очень опасны. Вот и сейчас, вместо того чтобы проделать ювелирную операцию по заделке портала, он сжег всю энергетику в округе… И, наконец, в-третьих, хотя я и собирался взять его в ученики, мне не нравились плотоядные взгляды, бросаемые им на рыжульку, которую в глубине души я уже считал своей собственностью (ни одна человеческая дева не сможет устоять перед обаянием темного эльфа). А то, что она дрыгается, сделает победу еще слаще… Задатки у Марка весьма недурственные, но вчера у него что-то вышло только благодаря везению. Демон, не получивший должной жертвы, не смог завершить полную переброску и представлял собой легкую мишень. Сделай Нерий все по правилам, история получила бы другое продолжение…

— Ладно… вымогательница, — будто нехотя проворчал я. — Пошли, у нас мало времени, твой отец скоро высосет все соки из барона, и нам придется покинуть столь гостеприимный город.

— Нас вышвыривают? — тихо спросила она, уткнувшись мне в плечо.

— Не вешай нос, — прошептал я ей на ухо, вдохнув пряный аромат ее волос. Тогда, на базе, я ей сказал комплимент и не понимаю, отчего она так взбеленилась. Резкий запах человеческих самок — самое привлекательное, что у них есть. Это светлые любуются глазами, мы же, темные, привыкнув к инфракрасному излучению, можем видеть и носом, образно выражаясь. Рыжая пахла медом, мятой и молодостью, сводя меня с ума. — Зато этот городишко теперь на века запомнит день, когда семейка Зенолейн удостоила его своим посещением. Про вас будут слагать песни, сочинят легенду и наверняка создадут новый культ. «День великого бума» навсегда войдет в историю этой планеты.

Перспектива стать легендой ее немного развеселила, а так как все необходимое снаряжение у меня было с собой, мы, покинув трактир, подались в центр города. На площади догорали виселицы, подожженные вошедшими в раж людьми, парадные ворота храма были опечатаны, и скандирующая лозунги толпа горела желанием что-нибудь разнести. Однако гвардейцы знали свою службу крепко, так что кроме лозунгов обыватели ни на что больше не решались, заглушая криками страх, еще вчера не позволявший им высунуть нос из своих нор.

— Как мы проберемся? — спросила притиснутая ко мне Нике, пытаясь одной рукой поглубже натянуть капюшон, скрывающий цвет волос. Вспомнив черный парик, сожженный ею вчера на костре, я снисходительно улыбнулся.

— Да никаких проблем, просто постарайся не отставать.

В школе убийц учили психическому подавлению противника; этот способ был хорош при общении как с разумными существами, так и с жаждущим крови зверем, имя которому толпа. Не спеша проталкиваясь вперед, мы довольно скоро добрались до того самого окна и залезли в него. Внутри в храме ничего не изменилось, не считая отсутствия магической сети, так поздно замеченной Марком. Мне тогда пришлось изрядно попотеть, оттягивая систему сигнализации на себя и прикрывая их дурацкую вылазку. Миновав парадный зал с алтарем, мы спустились в подвал. Вчера, краем сознания, я отметил осторожное прощупывание, исходившее из глубин коридора, но, не имея времени, не смог вплотную этим заняться. И сейчас пришло время удовлетворить свое любопытство. Почему-то я был уверен, что неизвестный артефакт по-прежнему находится на своем месте, и не собирался упускать такую добычу.

— Это ты уложил священников на лестнице прошлой ночью, — прошептала рыжуля, старательно прикрывая мне спину. Все-таки она была профессионалом и свои пятьдесят процентов зарабатывала честно. — Почему ты прятался?

— А почему ты удрала с базы тайком? — ответил я вопросом на вопрос.

— Хотелось доказать некоторым надменным товарищам, между прочим, один противный эльф к ним тоже относится, что мы с Яшей уже не дети и на кое-что способны, — пробурчала она. — И не уходи от ответа… Или я не поверю, что слова, которые ты мне говорил, когда нас завалило, чистая правда…

— Я бросил все, наплевал на свои обязанности во время сильнейшего кризиса нашей службы и кинулся за тобой, и после всего этого ты мне все еще не веришь? — Я в самом деле был обижен. — Да, я присматривал за вами с того самого момента, как вы вошли в дом наместника. — Не выдержав, я спросил: — А зачем ты ему канализацию снесла?

— План такой был… отвлекающий маневр, — туманно пояснила она.

Мы миновали памятную камеру и двинулись в глубь коридора. За дверями, во множестве натыканными там и сям, находилась всякая чепуха: то это были маленькие, но довольно комфортабельные кельи, показывающие, что служители драконьего культа не чурались мирских удовольствий, то хозяйственные помещения, заполненные ведрами, метлами и котлами с отмокающим бельем, от которых уже попахивало гнильцой. За одной из дверей обнаружилась мини-электростанция, за другой архив, состоявший из сваленных в кучу бумаг, уже слегка объеденных крысами. Короче, обычный подвал с множеством закоулков. Наконец, обыскав все, что можно было, и почти отчаявшись, в самом конце коридора мы уткнулись в массивную, обитую железом дверь с кучей замков. Раньше у нее наверняка была М-защита, на косяке была вырезана руна огня, и любого, не имеющего в кармане определенного талисмана, ждало сожжение на месте. Сейчас же хватило надежного набора отмычек, спрятанных на поясе моей спутницы.

— Холера! — выругалась она, разворачивая инструмент. — Где-то отвертку посеяла.

— Держи! — Я протянул ей драгоценную отвертку, нащупав ее в кармане. — Ты ее в камере забыла.

Через пару минут мы оказались в странной комнате. А еще через мгновенье я понял, что мои опасения подтверждаются. Свет фонарей высветил настоящую художественную галерею, автором которой мог быть только один человек — доктор эзотеризма бывший преподаватель бестиария срединных миров Корнелиус.

— …! — прошипела рядом разъяренной кошкой Нике, оторвав меня от созерцания лика демона, так и не сумевшего проникнуть в наш мир прошлой ночью.

— Надо собрать все это и сжечь, — сказал я, стряхивая оцепенение. — Но ничего не скажешь, у парня большой талант.

— Ты считаешь это талантом?! — Старательно отворачиваясь от полотен, Нике сдирала их с подставок и сваливала в кучу в центре комнаты. — И чего ты в этом отстойнике пытался отыскать? Эту дебильную мазню?

Действительно, картины были хороши, но не они привлекли меня сюда. Доверив ей разбираться с живописью, я стал методично обшаривать комнату. Тайник отыскался в углу под врытой в земляной пол мраморной женской фигурой, из грудей которой вылезали две оплетающие ее зеленые змеи. Вытащив на поверхность маленький сундучок длиной в две ладони и высотой в три, я подвинулся, уступив место Нике. Нехотя скрипнув, замок поддался в умелых руках, и нашим взорам явилось содержимое, разбитое на три части специальными перегородками.

— Ого! — восхищенно воскликнула рыжулька. — Мне пойдет бриллиантовое колье, как ты думаешь?

В этом все женщины мира одинаковы, теряя последние остатки разума при виде блестящих штучек. Главное, чтобы они стоили дорого. Бесцеремонно отодвинув девушку в сторону, я вывалил дурацкие камни прямо на пол, заставив ее возмущенно ойкнуть.

— Не может быть! — закричал я, тряся пустой ящик. Я был зол не на шутку. — Здесь должен быть еще один тайник! Где же он это спрятал… — Проверено уже было все: земля разрыта, статуи выворочены, полотна мазней вниз валялись на полу.

— Может, ты ищешь это? — Ее голос источал яд и розы. Вскрыв двойное дно, Нике держала в руках нечто завернутое в блестящую ткань.

— Давно я говорил, что обожаю тебя? — Благоговейно приняв из ее рук предмет, я обнял ее за талию и попытался поцеловать, за что получил ощутимый тычок под ребра.

— Лжец, — пробурчала она, нагнувшись и собирая рассыпавшиеся камни.

Я же, развернув ткань, замер в восхищении, глядя на старинную реликвию темных эльфов «Оро ведь эрверун» — лицевую маску прародителя рода О`Вей, одного из могущественнейших кланов, к которому принадлежу и я по материнской линии. Аккуратно спиленная с черепа после его смерти, маска тысячелетия хранилась в святом месте в запредельной глубине Криона, являясь предметом поклонения и погибнув вместе с моей несчастной родиной.

В голове щелкнуло.

— Э-э-эт-т-того не может быть… — Горе и ненависть скрутили мое тело физической болью. Научившись за многие годы держать чувства на замке и не давая воли тягостным воспоминаниям, сейчас я получил по полной программе. Перед глазами проносились лица отца и матери, давно забытых знакомых, друзей и соседей. Мы, дети, тоже чувствовали приближение беды, но, повинуясь воле взрослых, покинули планету буквально за неделю до катастрофы. И, насколько я помнил, реликвия находилась тогда на своем месте. Взрослые провели обряд, позволивший юному поколению прервать пуповину, соединяющую любого эльфа с его родиной. Только благодаря этому крионский род О`Вей не вымер окончательно.

— Лиль! — Я очнулся оттого, что Нике, озабоченно глядя на меня огромными испуганными глазами, трясла меня за плечи. — Лиль, не пугай меня, что с тобой? — Я вцепился в ее руку, как в спасительный якорь, соединяющий меня с реальностью.

— Я думал… — с трудом выдавливая из себя слова, сказал я, — …эта вещь погибла с Крионом. Она должна была погибнуть… Она никогда не покидала храма…

— Вы сунули нос немного не туда, господин магистр, — раздался сзади приглушенный знакомый голос. — Положите маску на пол… только очень прошу вас, медленно и так, чтобы я видел ваши руки… — Осторожно повернув голову, я увидел вырисовывающуюся в дверном проеме слегка сутулую фигуру Корнелиуса. В руке он держал минианнигилятор.

Зная по опыту, на что способна такая игрушка, я осторожно опустил драгоценную находку на пол и заложил руки за голову, демонстрируя смирение. Рядом, с поднятыми вверх руками, замерла Нике. Наш старый знакомый горестно покачал головой:

— Очень жаль, что все сорвалось… А какой был план! И все из-за двух рыжих идиотов…

— Откуда у тебя «Оро вель эрверун»? — прошептал я еле слышно, внутренне входя в состояние «хвахх» — боевой концентрации.

— Господин магистр меня поражает, — захихикал мерзавец. — Неужели вас никогда не удивляла внезапная гибель вашей несчастной родины? Или вы удовлетворились официальной версией?

— Она не была внезапной. — Слова Корнелиуса задели меня за живое, официальная версия действительно никогда не вызывала у меня сомнений. Первое время мои уцелевшие сородичи были вынуждены заниматься исключительно проблемой собственного выживания, да и позже никогда не поднимали эту тему ни в разговорах, ни в мемуарах.

— Я так и знал! — со смешком сказал Корнелиус. — Простота — признак гениальности. Зачем заметать следы, если можно просто уничтожить всех свидетелей, а те, что уцелеют, по самому складу своего ума не станут сомневаться в том, что это было стихийное бедствие. А потом можно спокойно забрать все, что нужно. Вы, эльфы, в этом отношении до ужаса примитивны. Для нейтрализации воли достаточно прервать ментальный канал с прародиной. — Корнелиус визгливо рассмеялся, излучатель запрыгал в его руках. Парень был на пределе. — Все было бы намного проще, не вмешайся вы вчера в процесс. Теперь смертей будет гораздо больше… Гибель Криона — это только начало…

Толкнув Нике в сторону, я прыгнул следом, уходя с траектории выстрела, и недрогнувшей рукой послал жертвенный нож, с утра лично заточенный мною, прямо в лоб создавшего его человека. Одна из старых уловок старины Дзинги сработала: раньше я всегда прятал оружие в волосах, маскируя под эльфийское украшение. Вот и сейчас прикрепил его чисто машинально… Дурацкая статуя оплыла от попавшего на нее антивещества, дага с характерным хрустом приняла жертву, и душа мерзкого человечка покинула убогую оболочку. Старые инстинкты действовали безотказно — раньше я всегда, если позволяли обстоятельства, убивал выстрелом в лоб (у некоторых видов лобная кость абсолютно непробиваема, но на таких есть свои уловки).

— Лиль, — прошептала Нике, сжимая в руках подаренную мной каму, — что он имел в виду? — Ее глаза в полумраке казались огромными.

Подавив внутреннюю дрожь, я притянул ее к себе.

— Не знаю, детка… Теперь я уже ни в чем не уверен. Он был прав: сама мысль о Крионе повергала меня всегда в состояние, близкое к каталепсии. Эльф без родины — только тень, без жизни и воли. — С трудом поднявшись и чувствуя на плечах тяжесть всех своих ста двадцати лет, я понял, что у меня появилась цель и я не успокоюсь, пока не докопаюсь до всех нюансов той страшной катастрофы. Маска, снова бережно завернутая в ткань, была вещественным доказательством существования страшной загадки, унесшей жизни всех моих земляков. В голове стал вырисовываться план действий.

— Так. Я передумал! Давай-ка отвлекись от ерунды и помоги мне упаковать всю эту мазню, захватим ее с собой.

— Ты что, совсем опупел от переживаний, зачем тебе эта мерзость? Решил картинную галерею открыть? — пробурчала рыжая, пытаясь выковырять алмазы, вплавленные выстрелом в статую.

— Дева! — повысил я голос. — Не перечь старшим, а то стукну.

Обещано — сделано, звонкий звук шлепка разнесся по помещению.

— Черт эльфийский! — прошипела Нике, почесывая ягодицу. — Зачем тебе это надо?

— Информация… Мне нужно знать все об этом человеке: чем дышал, как сдвинулся. Его фантазии, страхи и желания могут дать ответ на вопрос о его связях и знакомых. Каждое слово, им выболтанное, требует доказательств. И вот тебе мой совет на будущее, как более опытного и пожившего: если вздумаешь кого-то замочить, делай это сразу, без лишней болтовни.

— Может, не стоило его так сразу убивать? — задумчиво проговорила Нике и принялась за работу, старательно отворачивая голову от полотен. — Пробил бы ему что-нибудь менее необходимое, чем голова…

— Он целился в тебя, — роясь в куче картин, объяснил я. — А ты мне нравишься больше в живом виде… Ты не видела такой мрачный пейзаж с черепами на заднем плане? Я обратил на него внимание боковым зрением…

— Совсем сбрендил, — ответствовало нежное создание. — Я их с закрытыми глазами срывала, мне ночные кошмары не нужны.

Искомое обнаружилось в самом низу, когда все остальное было уже упаковано. Вглядевшись внимательнее в сюжет, я обомлел: память меня не подводила — на ней был изображен главный зал подземного храма Криона, полный мертвых тел темных эльфов. Их лица были искажены предсмертной мукой, вместо глаз пустые глазницы с кровавой дорожкой, а на заднем плане чья-то зловещая тень. Быстро скатывая полотно в трубку, я почувствовал, что задыхаюсь среди этих стен, однако оставалось еще одно дело. Подойдя к лежащему в луже крови трупу, я поднял аннигилятор, который валялся рядом с ним. Почти полностью заряженная батарея, удобно подстраивающаяся под руку рукоять… Смертельное оружие, созданное специально для галактической полиции и являющееся неотъемлемым атрибутом армейской формы. Где-то внутри должен быть вплавлен молекулярный номер, определяющий владельца. Запрятав подальше игрушку, способную превратить любой твердый предмет в дурно пахнущую лужу, я приступил к самому неприятному — обыску тела. Связка ключей, три носовых платка — парень боялся насморка, горсть серебряной мелочи в местной валюте — это было все, что я обнаружил в карманах. Амулет на цепочке в виде знака вечности, пара колец и… ага, вот самое интересное: под стелькой сапога обнаружился сложенный конвертик с листком бумаги внутри. Затем я отрезал с головы Корнелиуса прядь заляпанных кровью волос (в людях слишком много жидкости) и отодрал с большого пальца ноготь.

— Не знала, что ваше благородие увлекается некромантией… — протянула внимательно наблюдавшая за моими действиями Нике. — Не боишься, что придется самого себя судить? Или надеешься на снисхождение Конклава?

— Перестань… Смерть — один из способов познания жизни. Любой альфа рано или поздно вкушает сей запретный плод, хотя бы ради того, чтобы усовершенствовать свои методы защиты. — Протерев рукоятку кинжала особой тряпочкой, стирающей не только отпечатки пальцев, но и ауру убийцы, и рассовав добычу по карманам, я скомандовал отход.

— Хорошо, — согласилась Нике, вручая мне увесистый сундучок. — Может, все-таки подожжем этот гадюшник?

— Откуда в столь юном существе такие злобные порывы? — горестно покачал я головой. — И не думай, что картины потащу тоже я. Одна рука должна быть свободна для отражения возможного нападения, так что, дева, бери добычу и сваливаем отсюда. — Подождав, пока девушка выкатится в коридор, я нагнулся к удивленно смотревшему в потолок Корнелиусу и тихонько прошептал: «До скорой встречи, приятель. В следующий раз, уж поверь, ты будешь менее агрессивен и более болтлив».

Дневной свет вдохнул каплю радости в затопленную тьмой душу, и, не обращая внимания на поднявшийся вокруг нас ропоток и косые взгляды, мы проследовали к «Зеленому петуху». Командор не подвел: оседланные кони уже нетерпеливо били копытами, и кругом суетились люди, закрепляя на телеге множество различных свертков. Из трактира, увидав нас, выскочил Ричард. Он схватил меня за рукав и оттащил в сторону.

— Мы получили официальное приглашение от дома Лари. Отряд светлых прибыл к северным воротам, и наша тройка эльфов потащила раненого принца к своим.

— А Марк? — Что-то давно мне не попадался на глаза этот чудак.

— Он где-то здесь с Мишелем, эти двое притащили откуда-то кучу книг и сейчас пытаются их упаковать. Я вижу, и вы с добычей… Что это у тебя? — Подозвав Нике, я продемонстрировал ему одно из полотен.

— Корнелиус, — выдохнул он. — Вот зараза! В этом городе что, съезд маньяков? Он еще жив?

— Конечно, нет, — вмешалась Нике. — Могу я получить свою долю?

— Тебе нужна эта мазня? Девочка, ты не заболела? — Ричард озабоченно пощупал лоб ненаглядного чада.

— Папа, ты совсем сбрендил. Это личная добыча господина магистра, он давно искал идею для оформления кабинета и решил, что портрет одного из семи демонов с личным автографом будет замечательно смотреться у него над рабочим столом. Меня интересует содержимое чудесной коробочки, выглядывающей у него из-под мышки.

Пришлось отдать половину. Ничего не поделаешь— уговор есть уговор. Нике сгребла разноцветные искры в кошель и, мило показав мне язык, кинулась к появившемуся в дверях брату.

— Ты уверен, что тебе это надо? — пробурчал Командор, проследив мой взгляд. — Она необузданный эгоистичный ребенок и способна доставить кучу неприятностей.

— Зато у тебя будут красивые внуки, — неловко пошутил я. — Только представь — рыжие эльфята…

— Не смешно…

— Не смешно, — согласился я. Чего уж тут смешного.

Хмуро посверлив меня глазами — чуть не до дырки, — он вздохнул:

— Черт с тобой! Только не говори, что тебя не предупреждали. — Решив, что выполнил свой отцовский долг, Ричард перешел к более важным вещам. — Прежде чем присоединиться к лесным, хотелось бы смотаться на место моей высадки. Не нравится мне отсутствие сигнала. Сам знаешь, аппаратура у нас надежная, странно, что сигнал пропал. Может, просто все настройки сбились.

— Поедем вдвоем? — предложил я. Ни одной возможностью связаться с базой пренебрегать не стоило.

— Да, так будет лучше. Нагоним их по дороге, у меня вот карта имеется — думаю, часов за шесть обернемся.

Погрузив добычу на одну из двух выделенных мне лошадок, я оседлал вторую и без сожаления покинул Феб, оказавшийся суетливым, никчемным городишком. Надеюсь, что судьба меня сюда больше никогда не занесет.

ГЛАВА 2

Командор

Мне здесь нравилось. Было чудесно почувствовать кожей ритм настоящей жизни… с привкусом крови и страха. Гул адреналина в ушах сводил с ума, а сладость победы заставляла острее почувствовать радость существования. Можно заставить барса есть пресную кашу, но разве от этого ему перестанет сниться ночами сырая сочная плоть? Вот так и я. Около десяти лет являясь главой «МЕжпланетной Службы поддержания РавновеСИЯ» и фактически занимаясь административной работой с элементами дипломатии, я всегда мечтал снова оказаться в центре событий, с надежным другом, защищающим спину, и с эспадоном в руках. Иногда, не выдержав, я отправлялся на полигон и там вдоволь отводил душу на несчастных проекциях или миражах, способных перекусить пополам или оттяпать конечность не моргнув и глазом. После таких упражнений мозоли на ладонях сходили неделями и боль в натруженных мышцах позволяла не видеть снов в течение месяца. Потом все начиналось сначала…

В другое время я с удовольствием приехал бы сюда на месячишко, прихватив с собой Светану, одну мою хорошую подругу, обожающую непроходимые леса и неожиданные встречи, но пока ситуация не располагала к приятному времяпрепровождению. Отсутствие связи с базой нервировало и не давало в полной мере насладиться создавшейся ситуацией. Когда мы с Энлилем отыскали полянку, где была установлена аппаратура, то обнаружили там мини-катаклизм с полным изменением пространственно-временной структуры и перепрограммированной точкой выхода. При взрыве капсула искривления свернула часть поляны листом Мебиуса, породив замкнутую петлю, в которую мы с эльфом чуть не угодили. Со стороны все выглядело совершенно невинно, но седьмое чувство, не раз спасавшее мне жизнь, не подвело и сейчас. Дернув за шиворот хмурого, как всегда, магистра, я выдернул его из западни в самый последний момент, краем глаза уловив странное розоватое мерцание, словно изморозь покрывавшее землю вокруг маяка. Что-то с ним происходило неладное: всю дорогу он думал о чем-то своем и на все мои старания его разговорить отвечал короткими «да» или «нет». А то и вовсе отмалчивался. Надо будет расспросить Викторию о причинах такого странного поведения одного из лучших, в прошлом, наемных убийц Галактики, являющегося ныне одним из одиннадцати альфа. О его первой профессии никто, кроме меня, не знал. Парень хорошо умел заметать следы, и лишь благодаря обязательной процедуре, обязывающей каждого высшего чиновника оставлять слепок своей личности в специально закодированном участке мозга «сорок второй», к которому имеет доступ только Командор, я был в курсе его похождений. Даже Виланий, который, временно меня заменяя, получил полный набор обязанностей и проблем, не сможет ознакомиться с этими данными. Для того чтобы стать полномочным Командором, необходимо объявить прежнего мертвым на основании данных генетического анализа, затем получить одобрение Высшего Галактического Совета на новую кандидатуру… А это все изрядный геморрой… Да и заставить светлого эльфа всю жизнь просидеть на космическом корабле, пусть даже таком комфортабельном, как наш, трудновато.

— Черт! — От злости я всадил кулак в ствол ближайшего дерева. — Этого не может быть!

Энлиль, помассировав плечо, за которое я ухватился, оттаскивая его, осторожно приблизился к странному мерцанию и кинул туда камушек. Ничего не произошло — тот просто растворился в воздухе, как будто его и не было, отправившись в вечное странствие. Энлиль крякнул.

— Да… Кто-то славно поработал. Капсуль просто так из строя не выведешь и палкой не разобьешь… Я тебе сказал спасибо?

— Надо установить заграждение, а то вляпается еще кто-нибудь… У тебя есть мысли по этому поводу? — проигнорировав его вежливость, поинтересовался я. Лучше не давать темному эльфу повод считать себя обязанным тебе чем-то. Их благодарность может свести в могилу и более крепкого типа, чем я.

Ухмыльнувшись, Энлиль достал из кармана два гравитационных увеличителя, один акустический взрыватель, с десяток шариков, начиненных ядовитым газом, и один аннигилятор.

— Все это я незаметно изъял у твоей дочери… Кроме аннигилятора — он принадлежал Корнелиусу. Мне показалось, что так будет безопаснее для окружающих…

— Вот засранка! — Все предметы были из списка запрещенных к использованию в мирах среднего уровня развития — таких, как этот. — Придется по возвращении посадить ее в карцер недельки на две, раз не умеет выполнять инструкции и приказания.

— Сначала надо вернуться, — резонно заметил Энлиль. — Мне все это очень не нравится, слишком много совпадений… Я думаю, гравитационный увеличитель— то, что надо. Определим высоту аномалии и накроем ее сверху. И не ругай девочку, Ричард, если бы не ее погремушки, вчера нам бы пришлось гораздо хуже…

Применение увеличителя привело к тому, что поляна исчезла с карты Триша, окончательно похоронив в глубокой яме нашу надежду на скорое возвращение. Над головой издевательски застрекотала черно-белая птица с длинным хвостом и, резко взмахнув крыльями, взлетела с насиженного места. Вслед за ней всполошились и остальные, более мелкие пернатые обыватели, предупреждая о появлении посторонних. Где-то рядом из-под земли раздался вой, и от ямы стремительно пошли трещины, выворачивая по пути комья земли. Последствием нашего взрыва такая реакция быть не могла — гравитационный увеличитель, несмотря на свое громкое название, весьма безобидная в умелых руках вещь.

Искривление пространства, конечно, никуда не исчезло, но провалилось на глубину, достаточную, чтобы не причинить вреда неосторожному путнику. Лошади стали биться, пытаясь сорваться с привязи и убежать подальше от страшного места. Энлилеву мерину, серому с белой бляшкой на лбу, это удалось, и, испуганно ржа, бедная лошадка кинулась наутек. Моему коню повезло гораздо меньше — трещина до него добралась первой, выскочившее оттуда толстенное щупальце молниеносно обмоталось вокруг крупа несчастного животного и рывком утащило под землю. Раздался дикий крик, из-под земли ударил фонтан крови. Земля под ногами начала оседать, справа от нас, натужно ухнув, повалилось вывороченное с корнями дерево. Увернувшись от грозившей прибить меня ветки, я крутанулся в сторону и полоснул одно из щупалец эспадоном. Мышцы рук свело судорогой, возникло ощущение, будто я пытаюсь перерубить стальной канат толщиной в метр, но усилия себя оправдали — на яростно извивающемся отростке выступила зеленая дымящаяся кровь. Воздух разорвал чудовищный визг, и из ямы стало медленно подыматься нечто…

Позже я пытался отыскать аналог встреченного чудовища в различных энциклопедиях, обращался к специалистам по нежити, к экзобиологам, перерыл гору литературы, но никто так и не смог объяснить природу странного создания, которое уставилось на меня тогда совершенно разумным взглядом множества мелких овальных глазок, усеивающих всю свободную поверхность головы, не занятую ртом, щупальцами и странными беловатыми шишечками, назначение которых стало ясно уже в следующую секунду. С характерным звуком одна из них лопнула, выплюнув кружево паутины. Чудище промазало — паутина задела мой правый сапог, намертво к нему прилипнув. Несмотря на свою ужасающую внешность, а смесь паука с осьминогом не назовешь эталоном красоты, вид это существо имело весьма болезненный и двигалось неуклюжими рывками, несколькими щупальцами прикрывая нижнюю часть тела и почесывая спину, сверкавшую розовыми пятнами. Мне стало неудобно: несчастный монстр сделал себе уютную норку под землей, а тут его дом взрывают, роняют сверху зудящую, причиняющую неудобства штуку да еще, сопротивляясь справедливому гневу, пытаются отрезать одну из рук. Еще немного — и я бы так расчувствовался, что пал бы на колени и попытался отмолить грехи единственным правильным способом — отдав себя на съедение мудрому и справедливому Араху…

Слово выплыло из подсознания; безвольно опустив руки, я ждал решения Великого, но тут мимо меня пронеслась темная смазанная тень и, по дороге долбанув меня по затылку, вывела из состояния ступора. Давненько меня так профессионально не гипнотизировали… Энлиль, а это был он, с ходу кинув в монстра очередной усилитель, не останавливаясь, забросал его арсеналом, экспроприированным у моей ненаглядной дочурки. Последним в ход пошел аннигилятор.

Агония была долгой. Не дождавшись ее окончания, мы покинули место боя, оставляя за собой дергающийся полутруп, поваленные деревья и странно шепчущуюся на разные голоса тишину.

Затормозил я, лишь когда уверился, что снова слышу птичье пение. Шлепнувшись на пахнущую жизнью траву, я минут пять приходил в себя, вслушиваясь в шорох и треск — это неутомимый эльф шарил по кустам, надеясь отыскать следы счастливо удравшей коняшки. Мерин отыскался быстро; разумное животное, решив, не дожидаясь нас, вознаградить себя за перенесенный ужас, мирно щипало травку метрах в трехстах севернее. Достав аптечку из мешка, висевшего у меня на поясе (хорошо, что не приторочил к седлу), я нацепил на руку браслет, настроенный на людей, и через несколько минут почувствовал готовность к новым подвигам. Впрыснутые инъекции сняли постгипнотический синдром и успокоили расшатавшиеся нервы, позволив оценить сложившуюся ситуацию без истерики.

— Л иль, ты случайно не в курсе, что это была за хрень?

Эльф покачал головой. Расседлав мерина, он обтирал его своим плащом, нашептывая ему на ухо что-то успокоительное. Их порода всегда хорошо умела ладить с разного вида животными, и мой напарник не был исключением. Гораздо хуже у него получалось ладить с разумными тварями.

— Ричард, у меня такое чувство, что кто-то специально заманил нас на эту планету и теперь устраивает нам проверку на выживание… И знаешь, мне все это очень не нравится.

Я позавидовал его сдержанности, сам я был очень… нет, не просто очень, а чрезвычайно зол.

— Еще немного, и эта тварь заставила бы меня сделать из себя бефстроганов и подать ей на золотом блюде… Как ты думаешь, она была разумна?

Голубые глаза вспыхнули.

— О да, вполне. Она и мне пыталась напеть песенку, но ей было трудно сосредоточиться, дырка в брюхе мешала… да еще кусок свернувшейся поляны на спине. — Эльф оставил мерина и, подойдя, сел рядом со мной. Я протянул ему аптечку, но он отрицательно помотал головой. — Кто-то до нас ее слегка потрепал. Интересно, кто? — Немного помолчав, Энлиль тихо спросил: — Что будем делать, Командор?

— Жить, Энлиль, что же еще… Рано или поздно все разрешится: или наши пришлют экспедицию, или система восстановится… Что-нибудь да будет…

Эльф кивнул, задумчиво глядя в небо.

— Вы, люди, поражаете своей живучестью и умением приспосабливаться. Для вас перемена места обитания является приятной игрой, сулящей встречу с новым миром. Скажи, ты когда-нибудь видишь во сне Землю?

Такая смена темы разговора меня крайне удивила, зная его биографию, я, естественно, знал и о том, что наложило отпечаток на всю его жизнь. Когда-то в юности, во время моих странствий, мне как-то попался еще один темный эльф, в отличие от нашего чистокровный, тоже переживший трагедию Криона. Это был мрачный, ушедший в себя тип, живший отшельником на берегу очень красивого озера. Знакомство наше длилось недолго. Попытавшись меня убить, он пересек барьер, отделяющий нашу реальность от нижнего яруса, и присоединился к своим погибшим родственникам. Я тогда был молод, и мне не хватило выдержки понять этот столь странный способ самоубийства. Позже я узнал, что Дренг, так его звали, мог раздавить меня одним мизинцем, имея множество спортивных наград по универсальному фехтованию.

— Никогда, — честно признался я. — Мне вообще ничего не снится.

— И ты не пытался узнать, что сейчас там? Живет на Земле кто-нибудь, или теперь это мертвый кусок камня…

— Эй, Л иль, да что с тобой происходит? Об этом все известно, написано множество трудов, и мне нет смысла все проверять самостоятельно. На это, знаешь ли, и жизни не хватит…

— Жизни… — Он смотрел перед собой невидящими глазами. — Корнелиус перед смертью намекнул на неестественную гибель Криона… Вроде бы катастрофа была подстроена для уничтожения свидетелей.

— Свидетелей чего? — не понял я, завороженно наблюдая за тем, как эльф бережно достает из-за пазухи какой-то завернутый в тряпицу предмет. Аккуратно развернув, он с благоговением уставился на кусок отбеленного временем черепа со странными раскосыми глазницами. Память услужливо представила мне перечень темноэльфийских артефактов, и слово само сорвалось с моего языка: — «Оро вель эрверун»! Не может быть!

Во время ритуала инаугурации происходит прямое подключение сознания выбранного претендента к базе данных, хранящей множество разнообразной информации, собранной со дня основания нашей организации, а это произошло за много лет до зарождения человечества как разумной белковой жизни. Кое-что из полученных знаний, самое необходимое, записывалось напрямую в подкорку головного мозга, и список наиболее мощных магических пульсаров был малой толикой того, что хранилось в моей башке. Форма, цель, история — все, связанное с вещью, лежавшей на коленях у эльфа, тут же услужливо всплыло и наполнило меня удивлением. В древних человеческих хрониках встречались упоминания о катастрофах, вызванных попаданием метеоритов. Каждый раз они приводили к массовым разрывам экосферы и меняли облик планеты, но ни один не сумел ее уничтожить, предоставив загубить родину нам самим.

Для меня, как существа с ограниченным сроком жизни, события тех лет были историей, а для Энлиля являются частью его биографии. Эльфы трогательно относятся к своим планетам, общаясь с ними на ментальном уровне и считая их высшими существами. Они могут спокойно путешествовать из мира в мир, оседая в других местах, но их связь с родиной никогда не ослабевает. Например, Виланий в любой момент может сказать, какая погода в его ненаглядном Вендревилле, не сверяясь с метеопрогнозом, который там час и какая из трех лун взойдет там сегодня ночью. А если еще учесть смешанную наполовину кровь, текущую в жилах Энлиля, то невольно приходишь к мысли, какой, должно быть, клубок противоречий таится в его душе, разрывая ее на части.

Что я знал об «Оро вель эрверун»? Только официальные данные да скупые выводы экспертов МЕССИИ. Весьма мощный артефакт, первое упоминание о котором встречается в древних эльфийских манускриптах, относящихся к временам, отстоящим от нас более чем на миллион лет, связывался с последней войной светлых с темными и представлял собой огромную ценность для темного рода О`Вей. Две расы, идентичные на генетическом уровне, кардинально различались системой моральных ценностей. Согласно преданиям, светлые, вставшие во времена разделения хаоса на сторону света, воплощали в нашем мире солнечный свет, в то время как темные, избравшие путь тьмы, получили в награду от своей покровительницы темную кожу и волосы цвета вороньего крыла. Других физиологических различий между ними не наблюдалось. Но вот развитие их цивилизаций шло различными путями. Строгая иерархия темных напоминала разделение на касты в одной из старинных человеческих религий. Каждая из семей занимала свое положение и специализировалась на определенном виде деятельности. Правители, ученые, ремесленники и воины впитывали знания клана с молоком матери и не помышляли о другой доле.

Слово правителя для них было свято и воспринималось как божественное откровение. Все остальные расы они считали несовершенными и относились к ним с презрением, время от времени развязывая небольшие, но кровавые войны. Правда, последние пару тысячелетий они слегка присмирели и стали более спокойными, вызывая этим опасения у остальных галактических народов — ведь, как известно, горбатого может исправить только могила. Общество же светлых можно было назвать «разумной анархией», подразумевая под этим крайнее свободолюбие этих непоседливых веселых созданий, превращающихся при желании в опасных соперников. Каждая семья имела своего вождя, обычно самого старого и мудрого, и не ограничивала себя в выборе привязанностей и желаний. Обе расы, идя разными путями, сумели создать мощные цивилизации, занимавшие одни из первых мест по уровню развития науки и магии.

Последняя война между ними, самая кровавая, закончилась созданием целого веера мощных магических пульсаров, способных уничтожить любого противника каждой из воюющих сторон. Осознание вероятности полного взаимоистребления побудило их наконец взяться за ум и наладить некое подобие мирных отношений. Однако сам факт, что ныне в нашей Галактике имелся всего один полукровка, говорило о крепости барьера, разделившего их в давние времена. «Оро вель эрверун», согласно официальным данным, обладал уникальными свойствами генератора эмоций, и, словно подтверждая это, Энлиль тихо произнес:

— Я до сих пор помню, какой необычайный покой охватил меня в подземном храме. Меня привела туда мать… Отца не пустили… Даже тогда, за считанные месяцы до катастрофы, они не смогли преодолеть дурацкие предрассудки и так и не простили отцу и матери их чувства… — Грусть, звучавшая в голосе Энлиля, заставила меня вспомнить о его отношении к моей дочери. О браках людей с эльфами пока что было не слыхать, многие из темных эльфов до сих пор смотрели на нас скорее как на животных, отрицая наличие у нас души, дающей возможность разумным существам после смерти перемещаться между ярусами в поисках нового перерождения. Вслух же я сказал совсем другое, решив дать им разобраться между собой самим.

— Может, они передали реликвию на другую планету? До катастрофы… Энлиль покачал головой:

— Думаешь, я об этом не подумал? Тогда почему об этом никто не знал? И это не объясняет, каким образом маска оказалась на этой планете, у ненормального человека, родившегося уже после катастрофы…

— Задачка… Если то, что ты говорил, правда и гибель планеты не была случайностью, то, получается, кто-то обладает способностью менять траектории небесных тел, а любое магическое излучение такой силы наша служба зафиксировала бы непременно. Значит, ученый… — Мои рассуждения заставили его сосредоточиться на проблеме, отвлекая от мыслей о самоубийстве — то, что именно об этом он думал, читалось на его лице. Торжествующая улыбка Дренга до сих пор мелькала порой в моих снах, не давая мне покоя, и я боялся, что рано или поздно Энлиль вот так же сорвется и начнет искать смерти больше, чем чего бы то ни было другого.

— Но зачем ученому артефакт, он все равно не смог бы им воспользоваться!

— Может, это археологическая находка? — сказал я. — Или его притащили сюда космические стервятники, хватающие все, что плохо лежит? Тебе не кажется, что верить Корнелиусу рановато, надо сначала во всем тщательно разобраться?

— У меня плохое предчувствие, Командор, — задумчиво глядя в, небо, пробурчал эльф. — Слишком много совпадений и странных встреч за последние несколько дней. Кто-то начал атаку по всем правилам, и этот кто-то чрезвычайно опасен.

Подсознательно я был согласен с ним, многое не складывалось, но реальных доказательств не было, а предчувствия к делу не подошьешь. Присутствие тайны, не более того… За последнее время нам пришлось столкнуться с таким количеством тайн, что будь их одной больше, одной меньше, это ничего пока не решало. Сейчас меня больше волновало то, что мы не можем вернуться на базу.

— Лиль, если это артефакт, то запас энергии в нем должен быть неограниченным. Может, ты попытаешься подключиться?

Он посмотрел на меня тем особенным взглядом, какой так хорошо получается у эльфов — презрительно-насмешливым, заставляющим человека почувствовать себя полным ничтожеством.

— Я пытался, не получается, — сказал Энлиль сердито — ему явно не нравилось вспоминать свои неудачи. — Наверное, потому что я лишь наполовину темный. — Он небрежно завернул череп и засунул обратно за пазуху. — Ну что, Командор, проверим, подохла ли зверушка? Мне бы хотелось взять образцы. Если это неизвестный вид, назовем его твоим именем — паук Ричарда, нормально звучит?

— Я не гордый, и эту честь можешь оставить себе. Открытие новых видов тараканов не входит в область моих интересов.

Эльф улыбнулся одними губами и плавно поднялся на ноги. Я тоже, кряхтя, встал, демонстрируя готовность пострадать во имя науки.

Привязав мерина к дереву, мы осторожно пошли к бывшей полянке, от которой не осталось и следа.

Место агонии чудовища выглядело как иллюстрация к познавательному фильму о полном прорыве: поваленные деревья с торчащими корнями, развороченный грунт, а посередине из глубокой ямины торчало подергивающееся щупальце. Эльф достал из многочисленных карманов пробирку и полез добывать генетический материал, я же, обойдя обвал по периметру, наткнулся на чудом сохранившийся фрагмент передатчика с заряженной батареей. Находка была как нельзя кстати, я, обрадовавшись, начал упаковывать ее в мешок, когда послышался треск и на краю кратера, чуть в него не ввалившись, остановился долговязый смуглый человек, ведущий под уздцы черного норовистого коня.

— Ничего себе заявочки, — задумчиво присвистнул Сандр. — Ну вы, парни, даете! Никто пока не мог похвастаться, что замочил Араха… и остался при этом жив…

Договорить он не успел, сзади него бесшумно возник эльф — я не видел, как он успел туда переместиться — и, схватив предводителя контрабандистов за волосы, резким движением приставил к его горлу стилет. Да уж, иметь в команде выпускника школы «Ночной смерти» очень полезно.

— О… тпу… сти… — просипел не ожидавший нападения Сандр. Я перекинул мешок за спину и не спеша направился к ним. Энлиль вопросительно посмотрел на меня, ожидая указаний. Не сомневайтесь, он без раздумий перерезал бы горло человеку, кивни я утвердительно. Пришлось его разочаровать.

— Мой друг сейчас слегка ослабит хватку, а ты быстро… — я поправился, — очень быстро поведаешь нам свою историю. И, надеюсь, она будет правдивой…

Парень судорожно сглотнул, стилет на мгновение коснулся его горла и слегка отодвинулся, оставляя на шее длинную кровоточащую царапину.

— Я подал в отставку, — зачастил Сандр, поняв что мы шутить не собираемся. — Эдер сказал, что, поскольку Аргус свергнут, в моих услугах он больше не нуждается, а если я снова займусь незаконной торговлей, он будет расценивать это как измену императору. Меня это, естественно, не устраивает, и я решил предложить свои услуги вам… К тому ж у меня в той стороне родственники. Ну откуда я знал, что вы такие крутые парни и раздавить Аргуса для вас пара пустяков?

Эльф бросил на меня задумчивый взгляд, было видно, что он не верит ни одному слову чернявого бандита, но кинжал все-таки спрятал и шевелюру его отпустил.

— Если хочешь быть незаметным — помойся, я чуял тебя всю дорогу, — презрительно проворчал он и снова полез в яму.

Сандр потер порез и, ухмыльнувшись, крикнул ему вслед:

— Ты мне тоже нравишься! — затем повернулся ко мне. — Если вам не нужны телохранители, возьмите меня как гида. Никто лучше меня не ориентируется в северных лесах.

Я его разочаровал.

— Да у нас, помимо эльфов, таких гидов целый отряд, не забыл? Лучше скажи честно, Эдер решил приставить тебя к нам в качестве шпиона? Только не повторяй дурацкую сказочку про отставку — специалистов твоего уровня не увольняют — их тихо ликвидируют.

Парень не смутился; продемонстрировав мне все тридцать два зуба в очередной ухмылке, он кивнул.

— Мне приказано проследить, сумеете ли вы вернуться на базу, а если нет, то не спускать с вас глаз. Ну что, возьмете меня гидом?

Его наглость мне понравилась. Прикинув все за и против, я решил зачислить его в команду временным сотрудником, подумав, что иметь в штате профессионального разведчика не так уж и плохо, а насчет того, что Эдер хочет знать каждый наш шаг, так это мы еще посмотрим. Мы тоже не пальцем деланные…

— Ладно, — сказал я, кивком головы подтвердив согласие. — Вести себя будешь тише воды ниже травы и сливать хозяину строго отмеренную информацию, а если замечу что, спущу на тебя своих ребят. Мы все слегка сдвинутые, поэтому умирать будешь долго… — Мой безразличный тон его пронял, стерев идиотскую ухмылку и посерьезнев, он со вздохом буркнул:

— Понял уже.

— Звать меня будешь Командор, — решил я сразу прояснить ситуацию. — Мы не родственники и не друзья, поэтому о фамильярности между нами речи быть не может. И еще, мне нужна информация о развалинах, которые еще недавно находились пару километров севернее. Чей это был дом, почему развалился и кто его взорвал два дня назад.

Парень вытянулся во фрунт и начал бодро докладывать:

— Местное население считает эти места проклятыми. Именно здесь Галар имел резиденцию пятьдесят лет назад, мои ребята, те, что из местных, никогда не совались сюда, боялись. Я же провел разведку, наткнулся в развалинах на тролье гнездо, особей эдак в пять, и решил, что дальнейшее изучение объекта нецелесообразно.

Пять особей… Интересно, мы видели только одного, не слишком крупного. Надо сказать, тролли, обладая иммунитетом против магии, отличаются каменной шкурой и мерзким характером, что делает их практически неуязвимыми противниками.

Вернулся Энлиль и сгрузил на землю свою добычу: помимо образцов крови и паутины он умудрился выломать пару острых зубов, взять соскоб с кожи и отрезать часть щупальца, покрытого тонкими зеленоватыми иголками.

— Ох, — выдохнул новоявленный гид, слегка отодвигаясь от генетического материала. — Зачем вам все это надо, ребята?

Достав специальные мешки, позволяющие хранить протоплазму и остальные скоропортящиеся материалы сколь угодно долго и являющиеся неотъемлемой частью нашего снаряжения, мы быстро упаковали все богатство и решили покинуть надоевшую поляну. Все, что можно было, мы здесь уже развалили, и впереди нас ждало много интересного.

ГЛАВА 3

Левендел, видящий рода Лари

За более чем триста лет жизни я повидал многое: рождение и смерть следовали непрекращающейся чередой. Не однажды мне приходилось оплакивать рано ушедших друзей и радоваться юной поросли, приходящей им на смену. Но никогда ранее я не думал, что буду благодарить смертных, явившихся проклятием нашей планеты и ввергнувших ее в водоворот нескончаемых волнений. И никогда ранее я не испытывал столь жгучей ненависти к одной конкретной личности…

Прошло больше месяца с тех пор, как младший сын в компании своего вэя и трех пажей удрал из форта. За это время Элвенир ол`Лари и его пресветлая супруга тысячу раз пережили смерть, мысленно прощаясь с последним из своих отпрысков, единственной надеждой на продолжение рода. Теплившаяся надежда на обычную отлучку парня, отличавшегося крайней независимостью нрава и свободолюбием, исчезла после получения сообщения от стражей южной границы. Те прислали весть с одним из властителей небес Эуминдесом — ручным орлом принца, чья тень на земле рождает ночь, а взмах крыльев рождает ветер. Днем с седьмого на восьмое второго месяца из трех, наполненных летними мелодиями упоения и расцвета, принц пересек границу, направившись в сторону республики Берн в сопровождении троих. Печаль поселилась в доме правителей, надеявшихся на выздоровление принца, подвергавшегося в последнее полугодие странным приступам головной боли. Много пережил род ол`Лари за свою историю, многое познал Элвенир, потерявший старшего сына, похищенного пятьдесят лет назад. Пятилетнего младенца, только-только прошедшего церемонию посвящения и наложившего на себя имя Элверт, похитили из священной рощи, где играли эльфийские дети. Тогда пропал не только принц, тот день вошел в историю нашей семьи, ибо познали мы горе и ярость.

Приступы у младшего сына начались внезапно и также внезапно кончились. Ни один из приглашенных целителей не смог понять природу странных видений, а принц не желал ни с кем их обсуждать, мешая лечению. Ничто не могло смягчить упрямство парня — ни слезы матери, ни гнев отца. Впрочем, с отцом разговор все-таки был, и случилось так, что я стал невольным его свидетелем, о чем не догадывалась ни одна из сторон, в нем участвовавшая. Было это за три дня до внезапного побега мальчика, в тот час, когда день уже закончился, а ночь еще не вступила в свои права, нехотя зажигая звезды на небосклоне. Я, как видящий, общался со своим коллегой из семьи ол`Вени, живущей по ту сторону Эрнейских гор, в местах более северных, чем наши, и отделенных от нас высокой каменистой грядой. Я, как обычно, для усиления сигнала пользовался присутствием камня мудрости, лежащего в саду правителей и являющегося осколком первичного вещества.

Теплый шершавый камень очищал сознание и помогал добиться той чистоты сигнала, что позволяет не просто услышать собеседника, но и почувствовать его эмоции. Обменивались мы последними новостями, в том числе и странными слухами о необычных явлениях, наблюдаемых в горах охотниками, и о внезапном закрытии небольшого шахтерского поселка, находящегося на одном из плато прямо в центре перевала. Люди, работавшие там, внезапно снялись со своих мест, покинув плохонькие, но все же свои дома, побросав добро и работу. Такое поведение не было свойственно смертным, но первоначальная теория — о болезни, поразившей жителей, — не подтвердилась, о чем я и спешил оповестить коллегу. Он же в ответ поведал мне историю о ярком пламени, вырвавшемся из камней и спалившем стадо горных антилоп прямо на глазах у охотника. Со вздохом он сказал, что благодаря феномену семья ол`Вени не знает недостатка в жареном мясе, но поголовье животных резко уменьшилось, ибо уцелевшие покинули северные склоны гор. Внезапно я услышал крик, вырвавший меня из состояния сосредоточенности. За кустами, огораживающими камень мудрости, кричали друг на друга наш правитель и его сын Айден. Замерев от неожиданности, я скрыл свое присутствие, отчего меня до сих пор мучает стыд, ибо услышанное не предназначалось для моих ушей.

— Я запрещаю! — надрывался Элвенир. — Ты не можешь поступать вопреки разуму и моей воле. Твоя жизнь принадлежит семье, и твои видения ничего в этом не меняют.

— Отец, ему нужна помощь. — Голос принца был тих, но тверд. — Я уверен, не будь между нами кровной связи, он не смог бы связаться со мной, а потому прошу тебя послать спасательный отряд.

— Куда?! Куда, глупый мальчишка, ты собираешься послать отряд? — Король сумел взять себя в руки и сбавил тон. Лишь слабое подрагивание голоса выдавало напряжение, испытываемое им. — Ты же слышал, что говорили целители — все, что ты видишь, — родовая память и не более того. Твой брат мертв, и никакая сила не способна вернуть его нам.

Больше я ничего не слышал, так как отец с сыном удалились, унося с собой горечь спора и подернутые дымкой гнева мысли. Мы, видящие, чувствуем эмоциональное состояние окружающих, будь то эльфы, люди, деревья или животные. Мой дар нередок среди лесных эльфов, каждый второй рождается с его зачатками, но только единицы могут выдержать лавину чужих переживаний, не потеряв при этом своих собственных. Дети с усиленным защитным механизмом становятся видящими семьи и занимают это место до тех пор, пока не наступит момент привыкания — первый шаг к равнодушию. Предчувствуя наступление этого, видящий готовит себе смену и удаляется в добровольное отшельничество в горы. Обычно года одиночества среди камней хватает, чтобы притупить способности до уровня общения с животными. Возвращаясь, мы проживаем другую жизнь — жизнь обычных эльфов.

Тот разговор произвел на меня большое впечатление, заставив задуматься о причинах болезни принца. Считалось, что приступы покинули Айдена и здоровье вернулось к нему, но то, что я услышал, заставило меня в этом усомниться. Поднявшаяся через три дня паника подтвердила мои худшие опасения — видения толкнули парнишку на глупый, опрометчивый поступок, поставив существование королевской семьи на грань исчезновения. Меня тут же вызвал король и предложил присоединиться к отряду, посланному в погоню. Моими глазами он смог бы видеть все происходящее и, придя к согласию, мы провели необходимый ритуал, объединивший наш разум в одно связанное невидимыми нитями целое. Все, что видел я, моментально возникало в голове короля, позволяя ему лично координировать движение посланного за беглецом мобильного отряда в двадцать лучников. Больше форт выделить не мог.

Двигались мы так быстро, как могли, проскочив республику Берн тремя суточными переходами. Тренированные бойцы в отличие от меня мало нуждались в отдыхе и освобождали меня от дежурств во время привалов, но все же через две недели я чувствовал себя измотанным до крайности. К концу пятнадцатого дня мы ступили на территорию Аргуса Сентровера, получившего неблагозвучное прозвище у своих подданных — Живодер. В тот же день на одном из хуторов, встретившихся нам по пути к Фебу, мы узнали новости, приведшие моих товарищей в ярость: младшего сына держали в заточении и собирались прилюдно казнить. Многие из нас в тот день познали горький вкус ярости, и мне пришлось приложить немало усилий, успокаивая разбушевавшихся. Вымещать злость на невинных крестьянах было недостойно древнейшего и благороднейшего рода.

И вот впереди городские стены. Светило медленно подходило к зениту, когда все и произошло: сначала исчезла связь с королевской семьей. А потом мир потряс невидимый взрыв и, утратив ментальный контакт с окружающим миром, я потерял сознание.

Очнувшись опустошенным и слепым, я с трудом понял, что произошло. Первой осознанной мыслью было — смертные сотворили что-то страшное и ввергли нашу планету в состояние первичного хаоса. Затем, с трудом заставив себя думать, я обнаружил истончение энергетических линий в окружающем меня пространстве до нулевой отметки — нечто высосало в мгновение ока все соки планеты. Разведчик, посланный в Феб, вернулся с необычными, но радостными новостями, и самая главная из них была та, что младший сын жив. В городе же творилось непонятно что, и только прибывший следом вэй принца сумел прояснить ситуацию. В телохранители к принцам всегда выбирались самые опытные и сильные воины, и Дронил полностью соответствовал этим требованиям — в стрельбе из лука не было ему равных, а владению топором, столь не свойственным для эльфов оружием, он учился у самого Велинго Дубоцвета, гномьего старосты с западного эрнейского склона.

За сто восемьдесят лет Дронил сумел приобрести опыт и ту неповторимую хватку, что делает эльфов опасными противниками, а заплетенные обычно в четыре косы волосы говорили о четырех великих победах, одержанных им во благо семьи. Сейчас от щегольского вида Дронила не осталось и следа, передо мной стоял исхудавший и избитый парень со спутанными волосами, без своего любимого топора, рассказывающий ужасные вещи. Схватили их сразу после пересечения границы, и, будучи ответственным за безопасность Айдена, вэй знал, что пощады от короля ждать ему не приходится. Трое суток пятеро эльфов провели в застенках, подвергаемые унижениям и пыткам, унесшим жизнь одного из пажей. На четвертый день, вычислив каким-то образом принца, его перевели в другую тюрьму, а троих оставшихся вытащила из камеры странная компания, состоявшая из одного эльфа и двух людей. Лицо вэя, приходящегося мне, кстати, двоюродным братом по материнской линии, при описании незнакомца приняло восторженно-благоговейное выражение, и мне пришлось приложить немало усилий, чтобы заставить его говорить членораздельно.

— Это все правда, Левендел! — вскричал он, и я в очередной раз прочувствовал свою ущербность, не имея возможности оценить эмоциональную окраску рассказа. — Айден видел в видениях брата, и тот пришел ему на помощь. Познавший боль, слабость и одиночество возродился полным сил и обрел непобедимых друзей. — Дронил немного помолчал, потом добавил менее восторженным тоном, потирая синяк на скуле: — Правда, слегка сумасшедших, но тут уж ничего не поделаешь. В аду других не держат.

Говорил он долго, но трудна для понимания была его речь. Младший сын, подвергнутый ритуалу крови, до сих пор находился в руках смертных и был все еще без сознания, когда Дронил рискнул его оставить. Судя по всему, рассудок окончательно повредился не только у него, но и у моего двоюродного братца, уверовавшего в воскресение давно пропавшего старшего сына, уже оплаканного Элверта. «Это точно он, — убеждал меня возбужденный телохранитель. — Именно он сумел остановить прорыв, выгнав демона из нашего мира. Его сила привлекла лордов равновесия, и они собираются забрать его с собой! Мы не можем это позволить, ибо жизнь старшего сына принадлежит ол`Лари…» Никогда прежде я не видел сурового воина в столь неустойчивом состоянии. Он заламывал руки, порывался тащить меня куда-то, просил связаться с королевской семьей и очень огорчился, узнав, что это невозможно. В конце концов я, оставив отряд за городскими стенами, решил сам проверить самочувствие принца и поближе посмотреть на самозванца, посмевшего задурить ему голову. Захватив с собой трех воинов для охраны младшего сына и замотав лицо повязкой, ибо вонь человеческих городов давно вошла в поговорку, я вошел в городские ворота.

Поведение людей сразу показалось весьма странным. На улицах царили тишина и запустение, и лишь в каком-нибудь окне шевелились порой задернутые шторы да мелькало чье-то бледное лицо. Все изменилось ближе к центру. Нам стали попадаться группы хорошо вооруженных людей, державшихся за уши и кричавших на разные голоса. Чем дальше мы шли, тем больше становилось кричащих и стонущих солдат, у многих носом шла кровь, а кто-то лежал на земле недвижимо. Мне подумалось, что, возможно, прорыв демона все же прошел удачно и это начало тотального изменения реальности. В ответ на мой молчаливый вопрос двоюродный брат недоуменно пожал плечами.

— Странная болезнь поразила достойных мужей… Перед моим уходом все было нормально.

Пройдя сквозь толпу, Дронил решительно подвел нас к покосившемуся домишке и толкнул дверь. Младшего сына, без сознания, мы нашли в обществе юной молодой девы, тоже державшейся за уши, но в отличие от остальных вид имевшей скорее озадаченный. Бросившись к Айдену, лежавшему на скамейке, я обнаружил на его теле множественные ранения: кисти и ступни были пробиты насквозь острыми предметами, а кровавая повязка, закрывавшая бок, говорила о наличии еще одной раны. Девушка, в последний раз тряхнув головой, решительно встала между мной и моим принцем.

— Его сейчас нельзя трогать, он спит, — сказала она. Голос ее, хотя и весьма мелодичный, показался мне несколько громким.

— Дева! Я должен знать, что с принцем, — вскричал я, на что получил обнадеживающий ответ.

— Жить будет… если не помрет, — проворчала девушка, и я в удивлении замер, поймав себя на мысли, что считаю ее красивой. Черные волосы, черные глаза, правильные черты лица, маленькие ушки — все необычно сплеталось, даря ощущение гармонии и чистоты. Дверь сзади хлопнула, я резко обернулся и встретился глазами с существом, носившим на голове рыжее пламя.

— Ирка, ты в порядке? — закричал парень диким голосом, вытирая рукавом (о ужас!) текущую из носа кровь.

Плавной, струящейся походкой девушка подошла к рыжему и резко хлопнула его ладонью по лбу. Раздался звонкий металлический звук, парень затряс головой и бухнулся перед ней на колени.

— Богиня, — простонал он, пытаясь поймать губами край длинного белого одеяния. Затем его плечи странно задергались, и он, дрожа всем телом, повалился на пол. Раздался странный хлюпающий звук, и вдруг я понял, что это просто смех. Рыжего корежило и ломало, слезы текли по грязному лицу, оставляя на нем светлые дорожки. Девица на это безобразие смотрела весьма благосклонно.

— Признайся, Яш, это ваших рук дело? — почему-то спросила она, игнорируя наше присутствие. Парень заржал еще громче и с трудом поднялся на ноги.

— Я сбежал! — радостно закричал он. — Надеюсь, Нике тоже сбежала. Если бы папаша нас поймал, ты бы меня больше не увидела — он очень скор на расправу. — Рукавом он стер с лица лишнюю влагу (теперь рукав был не просто грязный, а в мокрых разводах). — А как это у тебя получилось? Ну, вроде магия в этом мире вся кончилась, а голова у меня сразу прошла…

Девушка нахмурила брови и сделала ему глазами знак: мол, мы не одни, и я понял, что хватит изображать немую статую.

— Я видящий Левендел, — официально представился я, — и хотел бы узнать, каково состояние принца…

Закончить мне не дали. Дверь снова хлопнула, и на пороге появился светлый эльф самой необычной наружности, какую только можно себе представить. Вначале я даже не понял, что это эльф. Завязанный на голове ярко-красный платок закрывал волосы и уши, и, лишь увидев его точеный профиль, кого-то мне сразу напомнивший, я определил его принадлежность к моей расе.

— Ирэл! — заорал он (здесь что, никто не умеет просто разговаривать?). — Медалька еще работает или сдохла?

Дронил бесцеремонно пихнул меня в бок и, поклонившись вошедшему, сказал:

— Мой принц, разреши представить тебе видящего нашего дома. Его зовут Левендел.

Не успел вэй договорить, как эльф резко развернулся и, подойдя ко мне вплотную, уставился на меня своими странными, меняющими цвет глазами. От неожиданности у меня перехватило дыхание, и перед глазами встало лицо королевы — незнакомец был как две капли воды похож на нее. Несмотря на шрамы, выглядывающие из-под платка и ворота рубахи, несмотря на чрезмерную истощенность и бледность, сомнений не оставалось — это был старший сын, пропавший почти пятьдесят лет назад. Не отрывая взгляда от его глаз, я медленно опустился на колени и произнес традиционную формулу верности:

— Мои жизнь и знания принадлежат семье. Воспользуйся ими разумно, мой принц.

Айден громко застонал, приходя в себя, и Элверт, таково было родовое имя старшего сына, коротко кивнув мне, бросился к брату. Возле того уже крутилась девушка, махая руками и что-то не очень внятно говоря.

— Медалька действует, — разобрал я с трудом, подбежав к ней. — В ней есть энергия. Мало, правда, но если тянуть потихоньку… Хватает на защитную пелену и еще чуть-чуть на раненого. Конечно, получается не так быстро, как раньше, но он еще не помер. — На лбу у девушки выступили капельки пота, и, с видимым усилием оторвавшись от Айдена, который стал выглядеть много лучше, она в изнеможении упала на стоявший рядом табурет. Рыжий парень бесцеремонно хлопнул принца по плечу, заставив меня вздрогнуть от негодования, — никто не имеет права дотрагиваться до члена королевской семьи, а особенно смертные.

— Вот это да! — воскликнул он. — Так ты умудрился из куска железа артефакт соорудить? Ну, Марк, ты и силен, зараза…

Трудно передать ощущение, испытанное мной, когда я услышал этот набор звуков: М — А — Р — К. Повеяло чем-то темным, ветер пошевелил мои волосы, и в голове сложилась картина всасывающей воронки, полной вытаращенных в муке глаз. Я помотал головой, пытаясь стряхнуть наваждение, и с тревогой осмотрелся. Ощущение, что на меня смотрят, не проходило. Элверт, почувствовав мое состояние, повернулся ко мне и с веселой злостью в голосе посоветовал:

— Сдерживай себя, видящий! Нет ничего хуже небрежности… И я бы на твоем месте сказал спасибо Ирелии. Только благодаря ей вы не потеряли этого молокососа окончательно. — Не дожидаясь моей реакции, он повернулся к смотревшему на него во все глаза младшему сыну. — Повторяю еще раз — твоя идея дурацкая. Ты подверг опасности не только свой род, но и множество ни в чем не повинных людей. Все закончилось благополучно только по случайному стечению обстоятельств!

— Марк, не напрягай парня, ему и так досталось, — прервал его рыжий, опять нарушая правила приличия. — Лучше скажи, ты не видел, куда убежала Нике?

— Бежала она быстро, — сказал, поворачиваясь к нему, Элверт, — но меня больше волнует тот странный смуглый хмырь. Откуда он взялся и кто он такой?

— Энлиль? О, братец… Могу посоветовать только одно — держись от него подальше. Только моей сестрице, обожающей ядовитых гадов, мог понравиться сплав василиска, горгоны и штопора. И старайся не обращать внимания на его выходки — темные эльфы отличаются крайним упрямством, а этот экземпляр в особенности — наверное, сказалась его светлая половина. И если учесть, что именно он является сильнейшим магом нашей Галактики… — Рыжий склонил ей к самому уху принца и зашептал. При желании мне не стоило бы труда расслышать его слова, но обилие полученной информации ввергло меня в состояние ступора. Присутствие на планете темного эльфа, да еще где-то поблизости, потрясло меня окончательно. Автоматически я, провожаемый удивленным взглядом Дронила, подошел к девушке и, прижав руку к сердцу, поклонился ей в пояс.

— Благодарю тебя, дева… Отныне ты желанная гостья в доме Лари.

Это был первый раз, когда я поблагодарил смертного. Первый за триста с лишним лет жизни…

На следующий день мы отправились в обратный путь. Раненого принца уложили в повозку, выделенную бароном Эдером, грубым здоровяком с солдафонскими замашками. Айден, вопреки мне, пригласил с собой всю прелестную компанию, в которой лишь одна целительница производила благоприятное впечатление. У рыжего парня оказалась сестра, такая же рыжая и еще более невыносимая. Элверт, отринувший свое родовое имя и отзывающийся только на чуждое эльфийскому уху имя Марк, носился за ней как собачка, заставляя мое сердце сжиматься от негодования. И все это не считая гоблина, бородатого человека, называющего себя Хрустом, руководителя «МЕжпланетной Службы поддержания РавновеСИЯ» и смуглого эльфа, являющегося сильнейшим колдуном Галактики.

Как только мы выехали на северный тракт, более длинную и более опасную дорогу, чем лесные тропы, по которым мы пробирались сюда, как Командор и Энлиль нас покинули, отправившись по своим делам. Нагнали они нас только к вечеру, приведя с собой черноволосого худощавого смертного, назвавшегося Сандром и встреченного рыжим парнем с энтузиазмом. Последней к нам присоединилась лярва, внезапно выскочившая из кустов и бросившаяся на грудь гоблину.

— Грых, лапочка! — завопил тот. — Как я рад тебя видеть!

Оставалось только со вздохом покориться неизбежному: путь домой вряд ли будет усеян розами, учитывая тяжелое состояние Айдена, невозможность передвигаться тайно и столь разномастное общество. Самое интересное состояло в том, что ребята из моего отряда, вначале настороженно косившиеся на незнакомцев, на третьи сутки с удовольствием уплетали запеченного кабана, приготовленного Командором, и весело хохотали над анекдотами рыжих близнецов. Анекдоты, с моей точки зрения, были несмешные и плоские, но общество смеялось и просило еще. Привожу пример: «Поймали мелкие демоны во время одного из прорывов эльфа и решили его завербовать. Говорят ему: „Обратись ко злу, иначе смерть тебе“. А эльф и отвечает: „Ладно, обращусь. Ведите козла!“ Смеялись все. Особенно эльфы…

Несмотря на царившую в отряде дружескую обстановку, чувствовал я себя прескверно. Оба принца были больны, и если младший очень медленно, но все-таки шел на поправку, то самочувствие Марка, страдающего обширной амнезией и отказывающегося признавать себя наследным сыном Элвенира ол`Лари, сильно удручало. Раньше я не слышал, чтобы эльфы болели столь странной болезнью. Эта проблема, похоже, волновала не одного меня. Очень часто я ловил странные взгляды, бросаемые на него Энлилем и гоблином, с самого начала путешествия уткнувшимися в потрепанного вида книги и тетради в красной коже. Эти двое, весьма странная парочка, вели себя тише воды ниже травы, переговаривались странным научным языком и огорошили нас к середине пути.

В тот день мы сделали привал на краю небольшой кудрявой рощицы, наполненной светом и теплом. Стащив с телеги котел, наполнили его водой из протекавшего поблизости ручья, и, оставив кашеварить Дро-нила (была его очередь), все разбрелись по своим делам: кто охранял периметр лагеря, кто охотился. Сандр с Хрустом присоединились к группе разведчиков, Ирелия хлопотала возле Айдена. В этот момент ко мне подошел Ричард и тихонько отозвал в сторону: — Левендел, у наших ребят возникли кое-какие идеи, я хочу, чтобы ты выслушал и высказал свое мнение. Это касается Марка и его… — тут он запнулся, — необычности.

Конечно, я пошел с ним. Причина появления на планете специалистов уровня МЕССИИ меня очень волновала, а полуправдивые объяснения вызывали настороженность. Я прекрасно помнил операцию по поимке Галара и зачистку местности специалистами этой службы. Да если бы они узнали о ритуале прорыва, здесь находились бы толпы специалистов, а не пятеро, трое из которых молодые стажеры. Лучше бы я не ходил… Почти неделю я был счастлив, представляя воссоединение королевской семьи, но информация, выданная тихим равнодушным голосом смуглого эльфа, навсегда убила эту робкую надежду. Каждое слово, произнесенное им тогда, навсегда останется во мне, свернувшись болью в сердце.

— Волею случая в наши руки попали дневники Галара, невесть как пропущенные нашими предшественниками пятьдесят лет назад, — начал Энлиль, показывая на стопку лежавших перед ним на траве тетрадей. — Не будем останавливаться на том, как это получилось, хочу отметить только необычайную эрудированность и хватку моего юного коллеги, сумевшего понять ценность хранящейся в них информации. — Он кивнул в сторону гоблина. — Многое из того, что мы там вычитали, представляет немалый интерес для самых разных специалистов, и я могу с уверенностью сказать, что этот человек являлся и, возможно, является гением в полном смысле этого слова. За одно исследование зависимости скорости свертывания крови эльфов от силы желания умереть я бы лично оторвал мерзавцу голову, но речь сейчас пойдет не об этом… Марк, ты однажды рассказывал о странных видениях, посещающих тебя во сне, — ты тогда видел себя ребенком на коленях у человеческой женщины.

Бледный, как мел, эльф кивнул стриженой головой.

— А еще однажды ты говорил, что не сомневаешься в том, что Айден приходится тебе братом, но ты ему не брат…

Марк снова кивнул. Тонкая улыбка скользнула по бесстрастному лицу Энлиля.

— Так вот, все это не противоречит тому, что мы вычитали в одной из тетрадей, являющейся дневником медицинского эксперимента. И лучше я вам зачитаю, так будет надежнее. — Он взял тетрадь в красной кожаной обложке и стал медленно читать вслух:

«Утро седьмого дня. Я умертвил человеческих детенышей, не считая целесообразным дальнейшее поддержание жизни в бесполезном для меня генетическом материале. Одного из кадавров также пришлось усыпить — началось отторжение пересаженного материала». Дальше идут медицинские термины, мало мне понятные, — пробормотал Энлиль. — Их лучше Ейхо объяснит… Что-то о гиперфункциях, гипофункциях… Ага, вот: «…идея совместимости отдельных биологических структур головного мозга людей и эльфов давно занимала меня, и вот наконец я близок к цели, а именно к созданию идеального существа… День сорок второй. Существо демонстрирует неплохие результаты— его магические показатели резко возросли, а способность к поглощению информационного потока просто поражает. Это настоящий прорыв экспериментальной нейрохирургии. Очень жаль, что увидеть, чем закончится эксперимент, мне не суждено, придется законсервировать оборудование. Тяжело будет уничтожать с таким трудом созданный биоматериал, но выхода другого нет…» На этом текст обрывается, не хватает нескольких страниц, но вывод напрашивается сам собой…

— Не-е-ет!!! — вдруг закричал старший сын. — Нет! — повторил он и, сорвавшись с места, кинулся в глубь леса. Нике, рыжая девчонка, бросилась за ним. Энлиль все с той же невозмутимостью проводил ее взглядом и заключил:

— Я считаю, что Марк — один из чудом выживших объектов генетических экспериментов. Это объясняет его амнезию, способности «супермозга», приступы эпилепсии и некоторые мелкие странности.

Тут я не выдержал:

— Вы хотите сказать, что Элверт… то есть Марк, — поправился я, — на самом деле результат чудовищного эксперимента?! Надо быть твердо уверенным, чтобы выдвигать такую немыслимую теорию!

— Я уверен на девяносто девять процентов, — холодно глядя на меня, произнес Энлиль, — и готов отвечать за каждое свое слово. Часть в этом парне — это принц, похищенный пятьдесят лет назад. И часть — неизвестный генетический, — тут его голос все-таки дрогнул, — материал. И затеял я этот разговор только для того, чтобы вы все поняли, как важно доставить его на «сорок вторую»: черная всасывающая воронка, снящаяся ему каждую ночь, может однажды сомкнуться, и тогда… То, что он сжег энергетические линии, — просто невероятная удача.

Командор, достав из кармана носовой платок и вытерев пот со лба, буркнул:

— Дерьмо! — Мгновение он молчал, потом разразился целой очередью замысловатых ругательств. Большинство из этих ругательств, произнесенных его ровным хриплым голосом, я раньше не слышал. — Энлиль, — сказал он затем, и по лицу его было видно, что он с трудом сдерживает гнев, — ты что, не мог все это преподнести как-нибудь поделикатнее? — Выдержка изменила Ричарду, он закричал: — Да ты представляешь, что он теперь может выкинуть! И как он себя чувствует!

— Это пройдет, — спокойно ответил Энлиль. — Зато он будет стараться постоянно себя контролировать.

В конце концов, его можно считать родоначальником новой ветви на великом древе разума.

— Иногда мне кажется, что ты не живой, а только слабая тень эльфа, лишенная души и сердца, — прошептал Командор, сжимая и разжимая огромные кулаки.

— Ты не ошибаешься, босс, — без тени улыбки ответил маг. — Я труп и есть, я умер уже очень давно, просто разложение тела слегка затянулось. — Резко поднявшись, он направился в сторону, противоположную той, куда убежали Марк и Нике.

Руководитель МЕССИИ растерянно посмотрел на меня.

В тот день я познал ненависть…

К концу первой недели, когда мы достигли наконец границы республики Берн, страсти слегка улеглись. Кроме нас шестерых, включая Марка, о том разговоре никто не узнал, и странная холодность в отношениях между членами этой маленькой группы очень удивляла остальных, особенно Хруста и Сандра. Нике все время проводила с странно тихим и задумчивым Марком, демонстративно игнорируя Энлиля. Гоблин, чувствуя себя виноватым, держался отдельно от всех, общаясь только с Яковом и своей ручной лярвой. Меня же одолевали проблемы более насущные: переход по землям республики был чреват неожиданными и неприятными встречами. А принц Айден все еще не мог передвигаться самостоятельно, поэтому сойти с тракта мы по-прежнему не могли. Неприятности не заставили себя ждать…

ГЛАВА 4

Сандр

В том, чем я занимаюсь, куча преимуществ: постоянные путешествия, встречи с новыми людьми. Да и работа на свежем воздухе очень укрепляет организм. Но иногда мне кажется, что зря мамаша в свое время не настояла на том, чтобы отправить меня послушником в кафедральный храм нашей доблестной империи. Вот такая грустная мысль посетила меня сегодня, когда наш отряд попал в засаду, устроенную регулярной бандой республики Берн во главе со своим президентом. Ветрило мужик крутой и просто так на дело не подписывается, а количество спущенных на нас «псов» говорило о его великом уважении к нашей небольшой дружеской компании. Короче, не успели мы опомниться, как оказались окружены стеной хорошо вооруженных пехотинцев, защищенных от стрел железными щитами, что сразу лишило нас главного преимущества — меткости длинноухих спутников. Это они классно придумали, ничего не скажешь. Но, несмотря на это, эльфийские парни были решительно настроены смертью доказать свою преданность королевской семье, и если бы не многомудрый Командор, искренне мной уважаемый, мое перемещение на верхний ярус уже состоялось бы. Сидел бы я на облачке, почесывал себе задницу, попивая сорокаградусную амброзию… А вокруг ангелы, и все сплошь бабы… Не жизнь, а красота! И тут всунулся он, с диким криком кинувшись к горилоподобному президенту, который восседал на покачивавшемся под ним мерине. От такой наглости все просто обалдели.

— Сашка, паразит, какими судьбами! — Ветрило рявкнул на своих подчиненных, те скоренько опустили арбалеты и пропустили нашего самоубийцу к телу вожака.

От— удивления зануда Левендел чуть не подавился собственным языком, Энлиль, успевший принять позу «кто звал смерть?», демонстративно зевнув, вытащил пилку для ногтей, а эльфы плотнее встали вокруг драгоценной телеги с Айденом внутри и Марком снаружи. Президент снял свою упитанную тушу с лошадки (облегченный вздох животного слышали все), и оба мужика обнялись, крепко, до треска в ребрах.

— Рад тебя видеть, Длинный! — Нежный голос Ветрила тембром соперничал с грохотом падающих с гор камней.

Рыжие близнецы, радостно взвизгнув, ринулись вслед за папашей:

— Дядя Алекс!

— А! — загрохотал толстяк, обхватывая обоих и прижимая к своей необъятной груди. — Рыжие щенки! А ну сознавайтесь, негодники, кто мне тогда насыпал в ботинки самовозгорающейся пыльцы! — и он шутливо попытался пальцами-сосисками схватить их за уши.

Я насторожился. Судьба и работа неоднократно сводили меня с этим человеком, и, уж поверьте мне, более скользкого типа трудно себе представить. Его полнота обманчиво скрывает стальные мышцы и хитрый жестокий ум, отнюдь не заплывший жиром. Уже одно то, что он держит в повиновении мерзавцев различных мастей, готовых идти за него в огонь и воду, говорит о его неординарности. Сейчас он был настроен миролюбиво, однако лично меня это не успокаивало. В прошлую нашу встречу он поклялся лично снять скальп с вашего покорного слуги, если «еще раз увидит мою хитрую рожу» — цитирую дословно, — и у меня были основания доверять его слову. Оставалось только надеяться, что с тех пор я изрядно изменился (к лучшему, конечно) и он не узнает в заматерелом воине худого щупленького паренька, из рукава которого при хорошей встряске выпало четыре туза, при том, что на столе до этого им был разложен пиковый покер.

Надо сказать, я ожидал чего-то подобного: последние два дня отличались редким однообразием, выпадая из общего потока событий, произошедших за последний месяц. Лесистая местность потихоньку сменялась предгорьем, и через два-три дня мы ступили бы на нейтральную территорию Эрнейских гор, ну а там и до эльфов недалеко.

За дни, проведенные в дороге, у меня было время поразмыслить о своей непутевой жизни и выстроить стройную цепочку событий, имеющих ко мне прямое отношение. Все началось с того, что от связного в Фебе поступила необычная информация о появлении серьезного заказчика, согласного скупить большую партию посвана по довольно высокой цене. Не такая уж это была и редкость: запрещенные препараты всегда ценились среди людей, особенно если из них можно было соорудить нечто, хорошо затуманивающее мозги. Загвоздка состояла совсем в другом. Покупатель назвался Ершом и назвал один из редчайших паролей контрабандистов, придуманный на экстраординарный случай. А Ерш, чтоб вы знали, мое кодовое имя, к большому удивлению ставшее очень популярным среди населения.

Незатейливые головы придумали целый образ собирательного плана, воспев неуловимого и удачливого контрабандиста, дерзко обдуривающего власть и имеющего разветвленную агентурную сеть не только по всей империи, но и за ее границами. Народу нужны герои — только этим можно все объяснить. Каких только подвигов мне ни приписывали: грандиозную перевозку винно-водочных напитков таинственными подземными тропами, монопольную продажу посвана в аптечные киоски, похищение золотой статуи нашего дражайшего Аргуса Сентровера из казны города Феба, и так далее… Кое-что из этого, конечно, правда. Мхом приторговывал, не спорю, но в пределах… Золотой статуи в глаза не видел, и вообще казна города на редкость пустое место, кроме медных слитков весом около полутонны, там ничего не было.

Мне стало интересно посмотреть на лже-Ерша, но еще больше захотелось узнать, откуда у него секретные имперские коды, доступные ограниченному кругу людей. Все это вывело меня на Барри, закончившего жизнь, суча ногами в стремлении дотянуться до недостижимого. Сказочку он тогда рассказал не ахти какую, но требовавшую проверки. С его слов, один из высоких чинов имперской безопасности хотел приобрести партию посвана по цене ниже рыночной и в кратчайшие сроки. Расплачиваться покупатель готов был лереями… Вопросов не было. Посван я ему доставил сразу, но не весь.

Мы тоже не пальцем деланы, и на честное слово я не верил никогда и родной мамочке. Проблемы возникли сразу после получения предоплаты: резко упала добыча, и посван перестал поступать в Феб. Спасибо провидению, все закрутилось очень вовремя. Барри теперь претензий предъявить не сможет, а его заказчик испарился, будто его и не было. Часть полученного я потратил, чтобы расплатиться с боевыми друзьями (центр нас наличкой не слишком баловал), а собранные лереи зашил в пояс как заначку на черный день. Распоряжение Эдера я воспринял с энтузиазмом: оставшись вместо наместника (не думаю, чтобы Сентровер смог выполнять в будущем обязанности губернатора, без головы это очень затруднительно), барон вряд ли потерпел бы дальнейшую противозаконную деятельность в пределах своей вотчины. Пришлось поменять сферу деятельности.

Пока ничего полезного для своей родины я сделать не смог. В самом начале нашего путешествия ко мне подошел Энлиль и дал понять, что лично открутит мне голову, если я начну заниматься самодеятельностью. Любое сообщение, посланное мной, должно получить вначале одобрение Командора. Знаете, ему я поверил сразу. В его глазах плескалось полное равнодушие к моей жизни, и было понятно без слов — открутит и глазом не моргнет Из всей компании его я считаю самым опасным. Не знаю, какой он маг, хотя все говорят, что он уровень альфы, но то, что он убийца — уж поверьте специалисту. Надеюсь, в тот момент, когда он затеет открытую разборку с Марком, я буду находиться на другой стороне планеты. В последнее время эти двое так выразительно друг от друга отворачивались, что я начал бояться за экологию местности — достаточно было одной искры из глаз рыжей бестии, косящей под обычную девушку, чтобы в нашей экспедиции разразилась настоящая война. К Ирелии приставать тоже не стоило, там пасся ее увалень братец. Вот и оставалось мне всю дорогу резаться в карты с Хрустом на маленький интерес: щелчки да монетки (лиловая шишка на лбу у бедняги стала хронически черной).

И вот в этот момент мы нарвались на передовой отряд «псов». Точнее, они нас специально поджидали, так Ветрило сказал Ричарду, насладившись первыми минутами встречи.

— Я тебя здесь с утра дожидаюсь, уж очень хотелось повидаться со старым корешком, — басил он, закатывая от счастья маленькие черные глазки, — Мне двенадцать дней как весточку прислали с почтовым вороном. Все как есть расписали: и про тебя, и про этих юных стервецов, и про банду эльфов. Кстати, что это за зоопарк, — кивнул он в сторону Энлиля, — чтой-то я раньше такой масти не видел?

— Энлиль! — позвал Командор эльфа, пропустившего оскорбление мимо ушей (одно из которых слегка дернулось, уж я — то заметил!). — Разреши мне представить тебе моего старого школьного товарища, с которым мы двадцать пять лет назад…

— Тридцать, — прервал его Ветрило. — В этом году уже тридцать стукнуло. Короче, мы с ним вместе учились, потом выпускались и первые дела вместе обстряпывали.

— Да, да, — подтвердил Командор. — В общем, это мой старый друг Александер фон Дюк. А это Энлиль, мой друг и советник, — представил он полукровку.

— Советник, значит, — протянул Ветрило. — Ну-ну… Надеюсь, ты не откажешься погостить у меня недельку-другую. Попьем джина, повспоминаем былое, да и ребятишкам твоим будет интересно. — И, не дослушав ответа, он вразвалочку направился к эльфам, не спешившим опускать луки и недоверчиво поглядывавшим на расслабившихся «псов». Президент, игнорируя зверские взгляды, подошел к лежавшему в повозке Айдену и по всей форме предложил принцу почтить его дом высочайшим присутствием, дабы не стать преградой для встречи двух старинных друзей. Мальчишка, правильно оценив ситуацию, согласился. Действительно, может быть, они с Командором и друзья, но никто не рискнет отказаться от приглашения самого президента, высказанного в окружении полутора сотен его отборных бойцов.

Вот так мы и оказались в знаменитой Северной Цитадели, не слишком изменившейся за последние десять лет, то есть за время моего в ней отсутствия. Крепость как крепость, ничего необычного, если не считать того, что вместо свечей для освещения здесь в подвале имелась крошечная электростанция, водопровод прилично работал и (о чудо!) за то время, пока я здесь не был, была произведена модернизация канализационной системы. Одной стеной крепость упиралась в скалистый бок горы (пик Эрнейской гряды находился чуть севернее, но и здесь можно было наткнуться на приличные возвышенности, причем появлялись они внезапно, и, выйдя из леса, можно было сразу оказаться в каменном царстве). Внутри она представляла собой целую вереницу туннелей и проходов, частично выдолбленных в камне, а снаружи — полукруглую толстенную стену, упиравшуюся в ту же гору. Говорят, что в случае крайней необходимости можно было пройти выдолбленными в скалистой породе ходами чуть ли не до эльфийских владений, чему я не верил, ибо доказательств этому не было. Ни разу за столетия своего существования Цитадель не проигрывала сражений, и ее доблестным защитникам не приходилось проверять это утверждение на собственной шкуре.

С первых же шагов мне показалось, будто я вернулся в свое прошлое, на десять лет назад. Все здесь навевало воспоминания о давно минувших днях: вот под той аркой мы как-то подрались с Бледным Даем. Дуэль была, конечно, из-за женщины, одной очень миленькой бляди шестнадцати лет. Дрались на ножах, у вашего покорного слуги до сих пор не хватает одного верхнего клыка, выбитого тогда костяной рукоятью. Двор по-прежнему полон лошадиного дерьма, а серые каменные стены древней постройки еще больше заросли плющом. Вот он, запах свободы! Как мне все-таки его не хватало! Может, плюнуть на Эдера, Командора, императора и всех остальных, приползти к Ветрилу, покаяться, показать ему тот старинный фокус с тузами… Авось простит…

Встретили нас приветливо, коней тут же передали в руки конюхов и с поклонами развели по комнатам. Вот тут-то я и подумал, что творится что-то неладное. Мне это крыло замка было ой как хорошо знакомо. Каждый покой — мини-тюрьма, с одним выходом и решетками на окнах. Обычно мы сюда высокие посольства стран-соседей селили, чтобы в случае разлада отношений ликвидировать их по-тихому. Без шума. Послы джина местного розлива накушаются, охрану свою многочисленную выставят и храпака. Вот тут-то и появляется смерть их неминучая, из тайного хода. Нас с Хрустом поселили в светло-зеленой комнате с огромным лежбищем под таким же зеленым пологом и пошлыми картинами на стенах. Насколько я помню, тайный ход в зеленом покое совмещен с туалетной. Где у нас тут удобства? Ух ты, кое-что все-таки здесь изменилось! Над дыркой в полу кокетливо стоял прилаженный стул с дыркой, для вящего удовольствия иноземных послов. Растет Ветрило, ничего не скажешь…

Так… Насколько мне помнится, надо надавить на этот вот канделябр… Небольшая тумбочка вместе со стоявшим на ней тазиком для умывания тут же отъехала в сторону, открыв нашему взору темный узкий проход. Хруст от удивления хрюкнул, а я быстро нажал снова, ставя стену на место. Черные мысли роем вились в голове, услужливо рисуя тягостные картины. Я воочию увидел, как меня с гиканьем сажают на кол (молодецкая забава пыточных мастеров), после чего в голове начал вырисовываться план дальнейших действий.

В дверь осторожно постучали. Открыв, мы увидели прислужника с огромным подносом, уставленным различной снедью. Были тут и две запотевшие бутылки.

— Небольшая закусь перед банкетом, — умудрившись поклониться с этакой тяжестью, сказал он и с размаха шлепнул ношу на круглый столик. — Торжество назначено на шесть часов. — Прислужник развернулся и неторопливо удалился, искоса бросив на нас слегка глумливый взгляд. А может, мне просто уже стала мерещиться всякая дребедень?

Заперев дверь, я все быстренько растолковал Хрусту. Парень он с мозгами, что в нашем контрабандно-разведывательном деле не редкость, идиоты у нас долго не живут, и тот, быстро войдя в образ прикрывающего, принялся без зазрения совести уплетать принесенную на двоих снедь. Ну а я, для надежности подперев дверь в туалетную стоявшей там шваброй, нырнул в тайный лаз.

За последние десять лет я слегка заматерел, стал пошире в плечах, но все же протиснулся и через некоторое время смог выпрямиться во весь рост. За всю историю существования замка его неоднократно перестраивали, и каждый из новых хозяев вносил свои улучшения, но все они были солидарны в одном, вследствие чего сеть потайных ходов ширилась и росла, опутывая замок паутиной не хуже Араховой.

Через какое-то время я убедился, что память действует весьма избирательно, а потому, когда второй раз умудрился повернуть не в том месте и опять уперся в комнаты женского батальона спасения (или просто шлюх, если говорить прямо), остановился, злой как черт, чтобы сосредоточиться. И в этот же миг до меня донесся рыкающий бас, ориентируясь на который я таки добрался до покоев президента. Заглянув в дырочку, замаскированную с наружной стороны пушистым ковром, я увидел сидящих друг против друга Командора и нашего хозяина. Помню я эту комнатку, ой как хорошо помню! Именно здесь в прошлый раз из меня лепили котлету, до сих пор на погоду бок ноет.

Рожи у всех собеседников были очень серьезные, и радостных «а помнишь?» не звучало, наоборот, в голосе президента сквозили раздраженные нотки. Прислушавшись к их разговору, я понял, что мое беспокойство было небезосновательным, и от усердия затаил дыхание.

— Ты собираешься рискнуть жизнью своих детей из-за какого-то неизвестного тебе эльфеныша? — рычал Ветрило. — Оставь его, и можете прямо сейчас двигаться дальше. Из вашей компании мне больше никто не нужен…

— Черта с два! — ответствовал Командор, складывая дулю под носом у толстяка. — Я, в отличие от тебя, своими спутниками не торгую! Забыл, как продал меня энианскому королю за мешок пресноводного чыгра? Близнецы до сих пор удивляются, почему это любимый дядя Алекс перестал навещать их более десяти лет назад…

Президент треснул кулаком по подлокотнику кресла:

— Дурень! Я же вас всех тут положу, благо места в подвале для захорона хватит на всех! Ну, может, и не всех, — секунду помолчав, поправился он. — Рыжая твоя очень ничего получилась. Оставлю ее для личного пользования… И ту, вторую тоже…

Тут Командор не выдержал и бросился на президента, но откуда-то из темного угла в то же мгновение вырвался яркий белый луч, ударил ему прямо в грудь и отбросил к стене. Видать, здорово приложило, так как Ричард застонал от боли. Обзор закрылся, но приблизившийся разговор стал отчетливее.

— Не может быть, — хрипело возле моего уха. — Галар…

— И тебе привет, Ричард. Давно не виделись… — Ответивший Командору голос старчески дребезжал, но было в нем столько злобы, что меня пробрал озноб. Послышался звук разрываемой рубашки, запахло паленым, Ричард застонал громче. — Как все кстати совпало, не правда ли? — щебетал дедуля. — Теперь я смогу повторить эксперимент. Мне всегда было интересно, как реагируют взрослые особи на процесс слияния… И как долго проживет экспериментальный образец, если часть твоего мозга пересадить в голову того чернявого ублюдка…

— А почему не его ко мне? — через силу спросил Командор. — Что за дискриминация?

— Извини, дружок, но человеческий материал всегда подыхал на срединной стадии эксперимента. — В голосе старика слышалось искреннее сожаление. — Эльфы гораздо живучее. Вот только работать придется на старом оборудовании, не удалось собрать необходимое количество посвана, знаешь ли… А без него никак… Поэтому не обессудь, но ты будешь в полном сознании. До конца операции… до самого

конца.

Я прикусил себе язык, стараясь не ойкнуть, и рефлективно схватился за пояс с зашитыми в нем лереями, полученными в качестве предоплаты. Так вот что за колючая рыбка водится в нашем озере. А ведь посван я ему все-таки поставил…

— А что делать с эльфийским принцем? — прогрохотал Ветрило чуть ли не у меня под ухом. — С Айденом?

— Мне ли тебя учить, внучек, — сладко замурлыкал невидимый дедуля. — Или ты опасаешься мести этих нелюдей?

— Как все запущено, — пробормотал Командор, но слушать их приятственный разговор дальше мне уже было недосуг.

Я ветром пролетел по туннелю и на сей раз попал сразу точно по назначению. Обозрев комнату через глазок и увидев необходимого мне товарища, я, помолившись, чтобы он не прикончил меня сразу, нажал на выступающий рычажок. Насчет его профессии я не ошибся: какой он к лешему маг — профессиональный убийца высшей категории! И совершенно не удивлюсь, если окажется, что он выпускник «Ночной смерти». Порадовавшись своей догадливости, я осторожно отодвинул голову от вонзившегося вплотную к шее кинжала с выгнутой рукоятью.

— Шшшш! — прошипел я, делая ему знак вести себя тише. — Разговор есть, длинноухий, кажется, у нас проблемы…

Энлиль выдернул меня из лаза, как пробку из бутылки, и, прислонив к стеночке, приблизил свои кошачьи глаза прямо к моему носу. Чего он там захотел унюхать? Старательно дыхнув на него чесноком, — одну колбаску с подноса я успел сжевать, — я быстренько изложил ему свои сомнения и, почувствовав, что хватка разжалась, с облегчением перевел дух. Смуглый посуровел и еще больше нахмурился.

— Значит, говоришь, им был нужен Марк? — Ничего подобного я не говорил, да и не слышал, но не думаю, что он сделал неправильный вывод. — Не считай нас дилетантами, парень. Командор сразу понял, что дело нечисто, и подал мне знак. Левендела я уже предупредил, а на тебе близнецы. Скажи им, чтобы были готовы к неожиданностям и не занимались самодеятельностью. От этого зависит жизнь их отца. Запомнил? А Нике передай, — он слегка замялся, — пусть отвлечет на себя как можно больше самц… человеков-мужчин. Она это умеет… Ну, двигай давай, судя по всему, у нас мало времени. — И меня впихнули обратно в лаз.

Пришлось выполнять. Угроза Ветрила похоронить всех в подвале до сих пор звучала в ушах, и я не сомневался, что для меня исключения не сделают.

В комнате рыжих вовсю шла игра в карты, и в тот момент, когда я, покрытый пылью, вывалился из повернувшейся вокруг своей оси тумбочки, на меня уставились четыре пары глаз: две зеленые, черная гоблинская и голубая эльфийская. Кинжалами в меня не бросались, но в глаз чуть не дали, особенно после моего заявления о пленении их папани злобным президентом. Но Нике больше всего почему-то разозлилась на Энлиля:

— Он все еще считает нас малыми детьми! Ну почему мы все узнаем в последнюю очередь? Левендела он, видите ли, предупредил, а нам нельзя даже носа высунуть… Он самое эгоистичное и самолюбивое создание из всех, кого я встречала в жизни, — едва слышно шипела она, вынужденно соблюдая тишину. — Еще и самцов ему отвлекай… Что я, самцеведка? — Ее носик задрался подпотолок, а из глаз сыпались настоящие искры. Не девка — чистый огонь!

— Не злись на него, — устало произнес Марк, задумчиво вытаскивая одежду из мешка. — Он тебя любит, но чувство долга у темных эльфов в крови, а на нем висит большая ответственность.

— А то я не знаю, — отмахнулась рыжая. — Но ты-то чего его защищаешь? Уж тебя-то, по-моему, он не просто не любит, а терпеть не может!

— Ты не права… Но если б он счел нужным, прирезал бы меня и глазом не моргнул, что правда, то правда… Вот! Я думаю, для нашего спектакля это подойдет в самый раз. — Он вытащил лоскут сверкающей ткани.

Очень жаль, что я не смог их дослушать, хотя и очень хотелось, с детства обожаю чужие тайны, особенно про любовь. Но очень уж мне не понравилась острозубая ухмылка гоблина, да и время бежало к шести, вряд ли Ветрило после пленения Командора будет тянуть кота за хвост и откладывать финальную сцену. Его страсть к театральным эффектам еще десять лет назад позволила мне покинуть замок относительно живым. Будь я на его месте, не размусоливал бы насчет школьных товарищей, а перерезал бы всех тихонько и схоронил под деревьями, чтобы воздух в моем жилище не портили. А того, кто нужен, использовал бы по назначению. Интересно, а зачем ему Марк? В качестве музейного экспоната или заспиртует его в колбе с надписью «эльф мутированный, экспериментальный образец»?

Не успел я задвинуть очередную тумбочку на место, как услышал возмущенный голос Хруста, обращенный в сторону двери.

— Да сколько можно там сидеть, вылазь быстро! А то там счас все без нас выпьют.

Рядом раздался дружный смех нескольких человек, и один особо гнусавый предложил:

— А может, он провалился давно, давайте дверь высадим и проверим.

Я позвенел тазиком, изображая омовение рук, и поспешил присоединиться к компании, пришедшей сопроводить нас на банкет. По нашивкам определил сразу — «псы» из средней стаи, не мелкие шавки, но и не из крупняка. Четверо рослых парней весело уставились на меня, сверкая глазищами, но от шуток воздержались после того, как я без предупреждения закатал в ухо выразившему мысль о том, что я провалился. Задел, понимаешь, профессиональную гордость, зараза. Парень рухнул как подкошенный, а я незаметно спрятал кастет в карман, от греха подальше. Народ здесь, несмотря на свою внешнюю суровость, простой и уважает демонстрацию силы. Меня зауважали… да так, что позвали подкрепление, боясь по дороге в пиршественную залу упустить такого ценного кадра, как я. Не обращая больше на них внимания, мы с Хрустом демонстративно нацепили перевязь и двинулись вниз по коридору.

Привели нас в небольшой круглый зальчик с небольшим же возвышением в углу, на котором красовался Ветрило, сидя на шикарном табурете ручной работы. Столы, выставленные полукругом, ломились от яств, а количество вооруженных людей превосходило все мыслимые рамки. Со вздохом почесав в затылке, я понял, что спасти нас может только чудо, и, решив подкрепиться перед преждевременной кончиной, без спроса вцепился зубами в зажаренную ногу. Мясо истекало соком, и от наслаждения я пропустил момент появления рыжих со товарищи. Только мертвая тишина, воцарившаяся вокруг, дала понять, что происходит что-то из ряда вон выходящее. Я поднял глаза и обомлел: гоблин как гоблин, да и эльф с Яшей особого интереса не вызывали. Но вот Нике… Прозрачное короткое платье переливалось при искусственном освещении всеми цветами радуги, но главное не это… А то, что под ним у нее ничего не было!! Нехватка женского пола — бич республики, а особенно такого… Поглазеть на этакое чудо собралась чуть ли не половина замка, я увидел, как у окружающих меня парней слюна закапала на подбородок. Плотность населения в помещении повысилась раза в два. Хлопцы стекались чуть не со всей Цитадели, но Нике это совершенно не смущало. Уцепившись за гоблина (с ним в паре она выглядела еще более живописно), плавной походкой она подошла к Ветрилу. Окружающие его телохранители от неожиданности расступились, и малышка, пододвинув матерого «пса» нежной ручкой, шлепнулась рядом с Александер фон Дюком.

— Дядя Алекс, — замурлыкало сверкающее создание, — надеюсь, ты в такой глуши не разучился ухаживать за женщинами?

Вот это, я понимаю, самодеятельность! Придя в себя и с трудом проглотив застрявший в горле кусок, я мысленно поаплодировал находчивости моих спутников. Лучшего отвлекающего маневра трудно представить.

Не хватало только эльфов и Ирелии, но тут дверь хлопнула, и в сопровождении небольшой армии вошел Энлиль, нежно придерживая ее за локоток. Пара из них вышла отменная: оба высокие, темноволосые и элегантные. К Ветрилу подскочил один из прибывших молодцов и что-то зашептал ему на ухо; лицо президента недовольно скривилось, но он сделал над собой усилие и радостно заулыбался вошедшим.

— Прошу прощения за опоздание, — поклонился смуглый, не выпуская локоть спутницы. — Я пытался уговорить эльфов тоже прийти, но ничего не вышло. Айден не совсем здоров, а его охрана наотрез отказалась покидать своего принца. Придется нам развлекаться без них.

В голове сразу нарисовалась картина, как «псы» старались выманить светлых и какими словами посылали их разъяренные эльфы. Ругаться они горазды не хуже гоблинов, просто очень трудно их разозлить, а безопасность их ненаглядного принца верный повод, чтобы они вышли из себя. Ветрило нахмурился и отдал какое-то распоряжение стоявшему рядом вожаку с мохнатой нашивкой на плече. Тот кивнул, но выйти не успел. То, что происходило дальше, мне трудно описать, так как последним, что я запомнил, был звонкий голос Ирелии, сорвавшей с себя тонкую цепочку и бросившей ее на пол:

— Всем лечь на пол! — Дальше ее голос странно расплылся. — Все-е-е-ем спа-ать…

Счастье… Огромное всепоглощающее счастье охватило все мое существо. Волосы на теле во всех местах, от ног до головы, встали дыбом, любое желание, выраженное небесным созданием, воспринималось как высший закон. Я готов был целовать каждый след маленьких прелестных ножек, и пол, на который она попросила меня лечь, показался мне мягче пуховой перины. Потом я заснул…

Так резко меня еще ни разу не будили. Подскочив в луже, — меня, как оказалось, полили водой из кувшина, — я никак не мог унять бешено колотившееся сердце, а вкус железа во рту заставил прибегнуть к старому испытанному средству. Достав фляжку, наполненную старинным целебным зельем (две трети самогона на треть рябиновой настойки), приготовленным по рецепту моей матушки, я сделал большой глоток. Кругом стоял молодецкий храп: на столах прямо в бадейках с салатами, на полу и даже в обнимку с чахлым фикусом спали матерые «псы». Спали так, будто укушались самогона по самую маковку. А недалече от меня, все еще с кувшином наперевес, маячила зеленая фигура гоблина, порыкивающего от смеха.

— Ты напоминать снулого ывира, — прокомментировал он мой облезлый вид и, аккуратно поставив посудину на пол, взвалил на плечо сладко сопящего Хруста. — Ты идтить за мной, тебя ждать. — Не дожидаясь моего ответа, он потрусил к дверям.

Дернувшись было за ним, я резко затормозил, уткнувшись взглядом в огромную фигуру, занимавшуюся музыкальным храпом и выводившую носом нечто среднее между бравурным маршем и романтическим завыванием. Осторожно переступая через тела, я подошел к Ветрилу, не миновавшему общей участи, опустился на колени и повернул каблук его правого сапога. Подошва отошла в сторону, мне на ладонь вывалилась квадратная железка с выпуклым изображением. Засунув добычу в карман, я кинулся догонять Мишеля.

Вихрем мы пронеслись по запутанным тихим коридорам, направляясь в президентское крыло. Миновав знакомую комнату, где я видел Командора в последний раз, мы оказались перед вытертой деревянной дверью, возле которой столпилась вся компания во главе с эльфом-полукровкой. Ах нет, не вся… Ирелия отсутствовала. Очень жаль, мне так хотелось с ней пообщаться…

Вид у всех был кислый. Энлиль, задумчиво поманив меня пальцем, спросил:

— Сандр, не знаешь ли ты второго хода? Надо бы обойти это препятствие.

— Неужели вас остановит какая-то ветхая дверь? — не удержался я, чтобы не подпустить шпильку. — Долбаните ее чем-нибудь, вы же большие специалисты по взрывам! Или на крайняк стукните по ней ломиком, вдруг поможет…

Яков дернулся, словно хотел меня схватить, но между нами вклинилась успевшая переодеться Нике.

— Сандр, я понимаю, ты вправе сердиться, — сказала она. — Мы должны были тебя обязательно предупредить насчет Ирки, просто времени не было. Но ты пойми, где-то там наш отец один на один с маньяком, одним из самых страшных в Галактике. Помоги, пожалуйста…

Женщины… Почему они не могут быть такими ласковыми всегда, а не только тогда, когда им от нас что-то нужно… Я наклонился к ее уху и едва слышно прошептал:

— А как насчет свидания, цыпочка? Только ты и я… и твое шикарное платье…

Меня резко оторвали от мягкого податливого тела и врезали по голове тумака — Яшка все-таки дотянулся. Перед глазами поплыло, но тут рыжая, вытащив из кармана пузырек, ткнула мне под нос что-то ужасно вонючее. Слезы, хлынувшие из моих глаз, прогнали боль, в голове прояснилось. Громко, чтобы все слышали, Нике произнесла:

— Почему бы и нет, я думаю, ты знаешь, как развлечь девушку, — и хитро так мне подмигнула. Ухмыльнувшись в ответ, я вытащил из кармана заветную железку и вставил ее в небольшую вмятину на двери. Раздался щелчок, и стена провалилась вниз.

— У Ветрила одна нога короче другой, только не все об этом знают, — объяснил я. — Обувь ему тачают в Фебе, только поэтому я и знаю, что в правом сапоге у него тайник. А за этой дверью находится казна республики. Это всем известно.

Но меня уже не слушали, все дружно протолкались в дверь и ошеломленно застыли у порога. Это была хорошо оборудованная операционная со столом, лампами и полным набором инструментов. На столе без сознания лежал Командор без рубашки. Над ним возвышалась тощая фигура в белом врачебном халате. От безвольного тела шло множество проводков, присоединенных к различным мигающим и попискивающим устройствам.

— Стоять! — повелительно скомандовал старик при нашем появлении. — Если вы не хотите, чтобы у вашего папочки произошло защемление сердечной мышцы, советую не дергаться и изложить свои просьбы с того места, где стоите. — Для убедительности он нажал на один из тумблеров. Тело Ричарда выгнулось в судороге. Рядом со мной послышалось тихое «ох» и на каменный пол упал кем-то выроненный кинжал. Сняв одной рукой повязку, оставлявшую открытыми только глаза и лоб, дедуля явил нам полностью свое неприятное морщинистое лицо с пышными кустистыми бровями.

— Очень интересно, — произнес он, глядя на Марка. — Ну-ка выйди вперед… Да, я к тебе обращаюсь, опытный образец номер двенадцать. И не рыпайся, а то наслышан я про твои художества.

Марк точно сомнамбула сделал несколько шагов вперед, по его щеке ползла капля пота, а в глазах застыла отрешенность. Затем, на мгновение очнувшись, он вытащил из кармана какой-то сверкающий предмет и быстро сунул его Энлилю. После этого все закрутилось с невообразимой скоростью. Сверкание перешло в нестерпимый для глаз блеск, и из него вырвался луч, отбросивший старика от Командора. Двое вскрикнули одновременно — старик, сдавленно, и я, во всю глотку. Пояс, в котором были зашиты сэкономленные лереи, вдруг раскалился и обжег мне кожу на животе. Марк потерял сознание, а Ричард, наоборот, пришел в себя и матерился. Близнецы кинулись к отцу, Энлиль перерезал глотку оглушенному старику, а я, отшвырнув пояс, без сил опустился на пол. Суматошный нынче выдался денек.

Если вы спросите меня, сдержала ли Виктория обещание и состоялось ли свидание, то могу сказать что да, состоялась. Но если вы неделикатно поинтересуетесь его результатами, то получите от меня хорошего тумака, так как его последствия выветривались из меня неделю, а воспоминания о нем живы среди лесных эльфов по сию пору. Мерзавка умудрилась меня перепить! А ведь я считаюсь большим специалистом по этой части. Что же до тайны странной сонной болезни, поразившей не знающих поражений воинов, то мне все разъяснил позже Мишель, открыв секрет скромницы Ирелии, которую с тех пор я обхожу за три версты.

ГЛАВА 5

Айден

Переход через горы занял пять дней и прошел на удивление легко. Погода стояла отменная и даже на перевале не испортилась — желтое светило поглядывало сверху снисходительно и за тучи прятаться не торопилось. Вымощенная мелким щебнем дорога шириной в одну повозку серпантином вилась вокруг отвесных скал, но сюрпризов не преподносила. Издревле в этих местах столовалась шайка снеговеев, холодных горных элементалов, промышляющих теплом прохожих, но сейчас ласки Капеллы хватало на всех и ни одного сизого носа в пределах видимости не наблюдалось. Так что мы как раз поспевали к началу праздника солнцеворота, полного веселья, игрищ и всенощных посиделок возле костров.

Пока мы ехали, раны на моих руках и ногах потихоньку затягивались благодаря леди Ирелии, владеющей великим даром целительства. Но душевные раны заживать не торопились. Сверкающие ворота, отделяющие наш мир от переходного туннеля, что ведет в иные ярусы, по-прежнему бередили мой ум, заставляя лежать ночью без сна, с напряжением вглядываясь в усыпанное звездами, такое близкое горное небо. Эта боль была в сто раз сильнее, чем муки, перенесенные в Фебе, — боль эльфа, оказавшегося на краю великой тайны смерти и так не вкусившего ее плода. Жизнь людей протекает быстро и сверкает на ветру подобно полету бабочки, мы же, являясь одной из самых долгоживущих рас Галактики, научились с небрежением принимать этот великий дар и частенько расходуем его на всякие ничего не значащие мелочи. Прожив на свете малую толику отпущенного мне природой, я привык ощущать себя чуть ли не вечным и, столкнувшись с моментом перехода, оказался не готов принять его с гордо поднятой головой. Боль, смерть, потеря близких — все это месяц назад было для меня пустыми, ничего не значащими словами. Ринувшись спасать брата, я не задумывался, к чему может привести моя попытка, и все-таки отважился окунуться в новый мир, наполненный ароматом смерти и битв.

С братцем, надо сказать, мне крупно повезло, хотя он скорее походит на разбойника с большой дороги, нежели на эльфа знатного рода. Вполне возможно, что он как раз и то и другое — Левендел пересказал мне то, что сообщил ему Энлиль, — об эксперименте, жертвой которого стал Элверт, превратившийся теперь в Марка. Но как бы там ни было, половина в этом существе принадлежит моему брату, и я очень рад, что он оказался рядом в самый трудный для меня период жизни. Всю дорогу от Цитадели он ехал, мрачно уставившись перед собой, не замечая окружающих его красот и наполняя мое сердце неизбывной тоской. Неразрывная нить, связывающая наши судьбы, возникла в момент моего рождения. Ведь не зря я видел все те видения, что подвигли меня нарушить приказание отца и ринуться спасать неведомого брата, попавшего в беду. Откуда я мог знать, что ранее ему подвернутся два невыносимых рыжих создания, а его невероятные способности поднимут на ноги одну из могущественнейших организаций, легендарную МЕССИЮ.

Каких только баек я ни наслушался о ней в раннем возрасте: на мою няньку, маленькую лесовичку, приставленную ко мне для обучения элементарным премудростям, спустившиеся с неба могучие воины, с ног до головы покрытые непробиваемой броней, произвели большое впечатление. Во времена первого пришествия Галара она, молодая и непоседливая, бегала со своими ровесниками смотреть, как они прочесывали северные леса, и с тех пор бредила теми воспоминаниями. «Это были гоблины, все до единого! — помнится, рассказывала она. — Но не мелкие зеленоватые хмыри из восточного округа, а здоровенные мускулистые создания, одной рукой способные уложить зомби. Я видела, как они зачистили целую деревню, жители которой выпили отравленной воды из реки и превратились в алкающих крови демонов. А их было всего пятеро!» Сбивчивые эмоциональные воспоминания няньки сделали свое черное дело, наряду с гоблинами мне начали сниться феи, кентавры, ходячие мертвецы и прочая галиматья. И вот теперь, умостившись рядом со мной на повозке, сидит один из «здоровенных мускулистых созданий», увлеченно читая какую-то книжку в зеленом переплете, хрумкает наливным красным яблочком и выглядит совершенно безобидно. Рядом с нами трусит здоровенная лярва, умильно поглядывая на огрызок в его руке. Смуглый эльф, — на него всю дорогу с опаской поглядывал мой вэй, — был живым опровержением утверждения о беспричинной кровожадности темных родов, а Командор оказался удивительно интеллигентным человеком, досконально знающим историю и обычаи моей семьи. Всю дорогу он выспрашивал у меня, как мы готовим то или иное блюдо, а один из рецептов записал в книжечку, болтающуюся у него на поясе.

По мере приближения к дому природа менялась, говоря о приближении эльфийских мест: корявые, погнутые ветрами и болезнями стволы деревьев выпрямлялись, бурая листва наливалась светящимися сочными красками, и вот, спустившись с гор, мы радостно приветствовали огромного тысячелетнего лиственного великана, охраняющего вход на наши земли. С его вершины величественно спустился Эуминдес — орел-оборотень, хозяин небес и лесов. Ударившись о землю, он перекинулся волком и бросился мне на грудь. Искренняя радость старинного друга доставила мне исключительное удовольствие и вызвала чувство горечи, напомнив о том, сколько тяжелых переживаний причинило мое внезапное исчезновение дражайшим родителям, а в особенности пресветлой матери.

Мои грустные размышления были грубо прерваны раздавшимся слева утробным рычанием, и на повозку вскочила лярва, попытавшаяся с разбегу проглотить Эуминдеса. Я взвыл от боли в раненой ноге, на которую зеленая тварюга навалилась всей своей тяжестью, и повел себя неподобающим для лесного принца образом, припомнив все ругательства, услышанные мною за время путешествия. Выбор был очень богатый, и шагающие по бокам Дронил с Левенделом от удивления выпучили глаза: по их мнению, наследному эльфийскому принцу не подобало вести себя как простому смертному человеку. Волк с невероятной скоростью отрастил перья и долбанул лярву по носу вылезшим из морды клювом. Волосато-чешуйчатый ком скатился с повозки, устроив в плавно двигающихся рядах лучников полный переполох. Гоблин отшвырнул книгу в сторону, стукнув ею меня по лбу, и ринулся в гущу схватки разнимать драчунов, а мерин, всю дорогу флегматично тянувший мою повозку, попытался перейти в галоп.

— Грых, хварх кровынт ха! — Язык горных троллей в переводе не нуждался, вот только удивляло наличие способностей полиглота у гоблина, спокойно вмешивающегося в любой разговор. Орел, полностью закончив превращение, взлетел на дерево, а Мишель ухитрился ухватить лярву за хвост и поднять в воздух, так что теперь она, беспомощная, жалобно повизгивая, выпрашивала прощение за свое непотребное поведение. Орел же громко клекотал, зовя подмогу. Через мгновение деревья облепили орлы-оборотни, хищно поглядывавшие вниз. Ко мне на повозку на место гоблина плюхнулся Яков. Подмигнув Ирелии, массирующей мою помятую ногу, он обратился ко мне:

— Что, запахло родными местами? — Девушка благосклонно улыбнулась ему, не прекращая мягких круговых движений. За время нашего путешествия она умудрилась залечить мне бок и ладонь, а рассказ юного пажа, почти до смерти замученного в Фебе, вызывал искреннее восхищение ее даром.

— Да, — выдохнул я, — наконец-то… К вечеру должны добраться до форта… Никогда не думал, что можно соскучиться даже по знакомым с детства запахам… А ты разве не хочешь поскорее вернуться домой?

— Ты забыл, что я человек, — хмыкнул он, задумчиво вертя в руках оставленную гоблином книгу. — Мы не зависим так сильно от своего местоположения в пространстве. Да и к тому же, какой толк скучать по тому, куда пока что не попасть. Ну надо же! — воскликнул он, разобрав наконец надпись на книжной обложке. — «Экспериментальная биохимия», эк его занесло! Мишель, ты что, совсем сбрендил — такой мурой мозги забивать?

Гоблин отпустил свою ручную зверушку, напоследок ласково наподдав ей ногой, и присоединился к нашей беседе, шагая рядом.

— Я ее из библиотеки Нерия надыбал, — сбиваясь на гоблинский акцент, сказал он, вытащил из кармана пузырек и сунул в рот фиолетовую таблетку, выполняющую, как он мне объяснил, функцию универсального переводчика. — Он вообще дядька из образованных — Марк еще в первый заход у него пару книжек по магии прихватил. Ну а я остальное прибрал, все равно людишки на растопку для каминов порастаскивали бы, а так, глядишь, один из гоблинов чуть умнее станет. Прости, Ири, — спохватился он, виновато хлопая глазами.

— Ничего, — не останавливаясь, промурлыкала Ирелия. — Мне почему-то все равно. Странное чувство, вроде отец…

— Да какой он тебе отец! — возмутился Яков. — Энлиль говорит, что ты чистокровная, а он в этом специалист.

Сам магистр в это время ехал чуть поодаль, рядом с его сестрой, что-то ему втолковывавшей. Упрямо качая головой, он в чем-то с ней не соглашался, оставалось только догадываться о причинах такой несговорчивости, ведь последние пару дней он спешил выполнить любой ее каприз и смотрел в ее сторону изрядно поглупевшими глазами. Марк все еще спал во второй телеге, зарывшись с головой в солому, и никакой шум не смог его разбудить. После посещения Северной Цитадели он вообще выглядел помятым и сонным, иногда кричал от грезившихся ему кошмаров. Могу сказать вам с полной уверенностью — он первый светлый эльф, утверждающий, что ему снится что-то неприятное. Свои путешествия во сне мы умеем контролировать с детства, а произвольное шатание по астралу свойственно скорее людям, чем нам. Но тут уж ничего не поделаешь… в нем много противоречивого, остается только надеяться, что мои высоконравственные, гордящиеся родословной родители не станут обращать внимание на мелкие недостатки вновь обретенного сына. Это вернуло меня к терзающим с самого Феба мыслям: как отец воспримет появление старшего сына и как отнесется к моему самовольному бегству?

Птичий гам, спровоцированный разобиженным Эуминдесом, внезапно смолк, окружившие меня лучники остановились, отдавая честь выехавшему на поляну на горячем гнедом жеребце эльфу. Элвениру не так давно стукнуло триста восемнадцать лет, силы его были в самом расцвете, и ему ничего не стоило встать затемно и встретить блудного сына на самой окраине своих владений.

— Айден! — Не обращая внимания на коленопреклоненно приветствовавших его подданных, он ринулся ко мне и попытался сжать в объятиях. К сожалению, это благое дело получилось у него лишь частично по причине забинтованности некоторых частей тела у любимого отпрыска, но огонь любви, горевший в его глазах, был для меня дороже всяких объятий. Я физически ощутил связь, протянувшуюся между нами, и только сейчас понял, что лишь из боязни за мою судьбу он не пускал меня в мой авантюрный поход.

— Прости меня, отец! — были первые слова, вырвавшиеся из моих уст.

Он сжал мне здоровую руку и вопросительно посмотрел на бинты. Я, коротко рассказав ему о самом главном, а именно о встрече с братом, и представив гостей, попросил вэя растолкать до сих пор не проснувшегося Марка.

Их первое свидание вышло несколько скомканным, сонный братец мало походил на эльфа: короткий ежик волос с запутавшимися в нем соломинками и синяки под глазами придавали ему вид сельчанина. Вряд ли отцу, мечтавшему о достойном наследнике, мой сюрприз оказался по душе, но надо отдать ему должное — приветственно протянув руку Марку, он с истинно королевским достоинством произнес:

— Приветствую тебя на земле лесных эльфов, Элверт. Твое возвращение — истинное чудо, и я счастлив увидеть того, кого мы давно оплакали.

Вот тут Марк учудил такое, что с ходу перечеркнуло мои надежды на избавление от звания наследника. Хмуро посмотрев на родителя, он сдул одну особенно назойливую соломинку с носа и пробурчал:

— И правильно сделали, что оплакали. Ваш драгоценный Элверт давно сдох под наркозом. А я — Марк, и прошу ваше величество это запомнить. — Его хмурый взгляд был способен заморозить любого, но

только не отца.

— Не знаю, что ты имеешь в виду, — благодушно заметил он, — но никто и не собирается сразу признавать тебя старшим сыном королевской семьи. По закону, ты должен сначала пройти посвящение у святой рощи. И уже тогда, если она тебя примет, конечно, ты получишь все права наследного принца. Только каким бы ни было решение, для меня ты навсегда останешься моим первенцем. Айден мог и не представлять тебя мне так официально. Среди тысяч и тысяч я узнал бы твои глаза — они у тебя точь-в-точь как у моей возлюбленной супруги, а твоей матери, Элерии. — Сказав это, отец с таким чувством прижал братца к груди, что я вздохнул с облегчением — по крайней мере бедняга обрел семью. Я знал своего отца: как бы ни сложилась дальше судьба Марка, у него всегда будет место, куда он сможет вернуться, — его родной дом.

После этого отец рассыпался в благодарностях Командору и его людям, особенно досталось рыжим близнецам. Папенька вспомнил сделанное пятьдесят лет назад пророчество о духах огня, которые должны вернуть наследника в родные пенаты. Затем мы продолжили путешествие и через пару часов въехали в форт.

Мне рассказывали, что еще накануне моего рождения лесные эльфы не нуждались в каменных укреплениях, и каменной стены, выстроенной позже специально нанятыми гномами, тогда не было. Многие, в том числе видящий Левендел, вспоминают те дни с ностальгической грустью, а некоторые, как моя мать, считают, что и из серого камня можно сделать красоту. Именно благодаря ей суровая каменная стена мало похожа на убогое серое сооружение, окружающее Феб или Цитадель. Вся она, увитая плющом, напоминает скорее мягкий зеленый ковер, а яркие разноцветные цветы изображают на нем разнообразные картины из нашей истории и жизни. Вот сценка из саги о переселении племен, вот встреча двух древних правителей, положившая начало братанию племен, а вот… Ого! Они успели создать картинку обо мне: вместо огромного оленя, который был изображен на этом месте, когда я уезжал, красовался юноша, покидающий родной дом и провожаемый машущей ему платком женщиной. За столь живописной стеной находились около двух сотен домов, часть из которых были сооружены на деревьях, бьющие из земли животворные ключи и бесчисленное множество цветов. Королевский дворец отличался от остальных строений только цветом ярко-синей крыши. Возле него нас встречала светлая королева, и без моего представления признавшая в Марке своего сына.

Праздник в честь нашего возвращения, плавно перешедший в солнцеворот, отмечаемый нашей общиной с особым воодушевлением, затянулся на неделю. Я не мог принимать участие во всех действах и игрищах, но с большим удовольствием наблюдал за остальными. Только одно сидело в моем сердце печальной занозой — смерть старинного друга, без колебаний пустившегося со мной в путь. Он отдал за меня жизнь, и отныне его имя навечно вписано в родовую память рода ол`Лари.

Позже отец заставил меня подробнейшим образом рассказать ему всю историю, и мне пришлось делать это снова и снова, пока король не решил, что информации в моем изложении ему мало. Тщательнейшим образом были допрошены все, особенно видящий Левендел, связь с которым внезапно прервалась, повергнув королевское семейство в изрядное беспокойство. Но так как одновременно иссяк и поддерживающий общину древний источник силы и все эльфы оказались при скудном магическом пайке, ему пришлось поверить свидетельствам очевидцев о том, что Марк обладает необычайными способностями. Единственный источник энергии сохранился в камне мудрости, родовом артефакте нашего рода, но его мощность, как и всяческого артефакта, была ограничена и восстанавливалась довольно долго. Командор, с которым Элвенир быстро нашел общий язык, обнаружив огромное количество общих знакомых, быстро освоился в королевском доме, коротая вечера за кружкой нашего лучшего летнего эля, сваренного к празднику. Его детям благородного напитка оказалось мало, и они соорудили странный агрегат, выпросив у гнома, работающего у нас кузнечным мастером (у лесных эльфов всегда возникали трудности при общении с мертвым металлом — наша вотчина живая материя, поэтому всегда приходится приглашать кого-нибудь из ближайших северных племен), необходимые запчасти.

Жидкость, с гордостью продемонстрированная ими в кульминационный момент праздника — свадебного танца трех решивших соединить свои судьбы в этом году пар, оказалась прозрачнее горного ручья и ядовитее укуса венты, маленького зверька, выпускающего смертельный коготь только при крайней опасности (обычно она безобидна и ласкова, многие держат ее у нас в качестве домашнего животного). Молодежь, и я в том числе, рискнули отведать предложенного напитка и проснулись лишь к вечеру следующего дня с ужасной головной болью. С тех пор я ничего не принимаю из нежных ручек Виктории, как бы аппетитно и невинно ни выглядело угощение. Энлиль с Марком, кстати, от угощения отказались, что наводит на весьма интересные размышления (что же она умудрилась им подсунуть в свое время?). А наличие в нашей компании гоблина, гордо тянущего на поводке здоровенную ящерицу, улыбающуюся во весь рот двойным рядом зубов, вызвало настоящий переполох. Мишель с удовольствием играл роль туповатого вояки, пока один из старейшин не застукал его в разгар праздника в местном архиве с увлечением перерисовывающим в свою тетрадь формулу универсальной трансформации жидких субстанций. Энлиль все свободное от Нике время посвящал Марку, пытаясь научить его основам магии. Он оказался довольно профессиональным учителем, и через пару дней мой братец, пользуясь своим Оком, под присмотром магистра уже умел создать плазменный сгусток, не рискуя при этом сжечь половину форта. А однажды они на пару устроили грандиозный фейерверк.

То была прекрасная неделя, наполненная радостью, смехом и любовью. Мною и Марком занялись лучшие целители нашего рода, и к концу недели я уже мог самостоятельно двигаться, а шрамы Марка почти сошли. Остались только самые старые рубцы под волосами, но они лечению не поддавались, так же, как и его продолжающиеся ночные кошмары. Он спал мало, и всегда рядом с ним кто-нибудь дежурил, частенько он наносил себе во сне новые раны, а проснувшись, рассказывал странные непостижимые вещи. О чуждых мирах, то раскаленных до жидкого состояния, то мерцающих голубыми кристаллами холода. Катастрофы, разрушения и смерть виделись ему за гранью действительности, и помочь ему справиться с кошмарами целители были бессильны. Оставалось надеяться на мудрость священной рощи, только она могла помочь ему запечатать сводящий его с ума участок головного мозга, неведомо от кого ему доставшийся: от эльфийского младенца Элверта или от неведомого человеческого ребенка. Правда, после этого он мог потерять свой магический дар, но бедняга дошел до такого состояния, что готов был пойти и на это.

Роща, находившаяся к юго-западу от форта, представляла собой кусочек первозданного мира. Все растения, деревья, кусты и цветы, рожденные некогда Тришем, нашли здесь для себя уютное местечко: южные стреки, растущие только в засушливых пустынях, огромные ярко-фиолетовые кросы, лиственные деревья, покрытые серебристо-зеленой листвой, хвойные великаны и тонкие нежные авентусы, гордость любой человеческой оранжереи. Наполненная птичьим пением и благоуханием божественных ароматов, роща была местом, где любой из нас мог соединиться сознанием с самой сутью планеты — ее душой. Трудно передать словами восторг, испытываемый в момент слияния. Радость, чувство покоя и невероятное наслаждение. Что бы там ни говорили другие расы и какие бы фантастические теории ни выдвигали, но только мы, эльфы, знаем наверняка, что любое небесное тело, от огромных ярких звезд и до комет-одиночек, является таким же разумным, как и мы, существом.

В тот день кроме меня, отца и матери Марка сопровождала только группа старейшин нашего рода, шестеро эльфов — четыре женщины и двое мужчин. Именно они отвечали за ритуал и обладали необходимыми знаниями для его проведения. Все остальные остались в форте: людей и гоблинов роща не приняла бы, они попросту не смогли бы переступить ее границу, Энлиль, будучи наполовину темным, рисковал получить сильнейшие ментальные ожоги, а жители наконец-то занялись повседневными делами. Праздники праздниками, но работы всегда хватало.

Марка обрядили в белый балахон и отвели в самый центр к находящемуся там роднику. Произошедшие затем события объяснению не поддаются. Все было в порядке, пока Марк, повинуясь указаниям старейшин, не стал совершать ритуальное омовение. Вода не давалась ему в руки, играя в свою, понятную только ей игру. Братец, разозлившись, с разбега прыгнул в самый центр.

— Ой, ой, ой! — заорал он, ударившись ногами о каменистое дно. Вода плавно расступилась, причем так ловко, что на Марке не осталось и капли. Стоя в центре правильного круга, он растерянно оглядывался, наверное, считая происходящее частью неведомого ему действа.

Элерия кинулась к сыну, а старшая из женщин, Лиана, покачала головой:

— Такого я за всю свою жизнь ни разу не видела. Мальчика не то чтобы не принимают, его просто игнорируют. — Впервые я слышал удивление в голосе этой почти семисотлетней эльфы. Высокая, стройная Лиана всегда была для меня символом невозмутимости, и никогда раньше на ее лице я не видел таких откровенных эмоций. Я хорошо помнил свои чувства, когда меня впервые купали в роднике. Сверкающая разноцветной радугой вода окутала меня блестящей дымкой, наполняя детское сознание прекрасными картинами окружающего большого и удивительного мира. Такой реакции, как сейчас, тогда не было.

Отец повернулся к озадаченным старейшинам:

— Что это значит? Как можно игнорировать того, кто переступил черту?

Хроники хранят множество историй о любопытных смертных, переступавших запретную грань. Многих из них влекли рассказы о хранящихся здесь сокровищах (они не понимают, что сама роща является нашим сокровищем), кого-то целебные растения. Все они натыкались на невидимую преграду, и ни один из них не смог пройти вглубь дальше, чем на два шага. Со звуком, напоминающим плевок, святыня избавляется от неприятных созданий, свободно пропуская многочисленное зверье и птиц.

Пошептавшись, старейшины посмотрели на короля.

— Мы не знаем, — сказали они в один голос.

— Элвенир, ты не волнуйся, мы постараемся понять, в чем дело… Правда, проблема усложняется практическим обесточиванием М-полей… А может, это и есть основная причина. — Кроавель, седой эльф с глазами, засыпанными пылью веков, ободряюще сжал отцу руку. Остальные успокаивали мать и приводили в порядок Марка, получившего новые синяки.

Вот незадача! В глубине сердца я ожидал чего-нибудь необычного с самого начала. Парень, способный за один присест осушить все магические колодцы планеты, вряд ли успокоится и будет тихо жить как наследник короля маленького эльфийского племени. «Супермозг» — кажется, такое определение дал ему Командор, и Энлиль при этом согласно кивнул, добавив, что из парня через пару сотен лет выйдет толк, если к тому времени он еще будет жив.

Наша кавалькада двинулась к выходу из рощи, и та в самый последний момент преподнесла еще один сюрприз: прямо перед Марком опустился голубь, державший в клюве редчайший даже для этих мест цветок. Нежно-серебристый с малиновыми искорками веч-ноцвет, удивительнейшее растение нашего мира, из бутона которого, согласно нашим легендам, и появился первый лесной эльф, обладал огромным количеством полезных свойств и одаривал владельца властью над собственными желаниями. Голубь с почтением положил искрящийся цветок возле ног брата и, клюнув в руку сунувшегося было Кроавеля, подождал, пока он не нагнется за ним сам. Затем, весело курлыкнув, растаял в воздухе. Цветок, почувствовав тепло хозяина, начал раскрываться, разворачивая все новые и новые лепестки. В воздухе разлился мелодичный звон, немыслимые звуки сливались в единую музыку. Такое чудо я видел в первый раз и, не выдержав, благоговейно опустился на колени. Рядом со мной опускались старейшины, а также король с королевой. Лиана, прижав руку к сердцу, прерывающимся голосом произнесла:

— Прими этот дар, о великий! Наша матерь считает тебя равным и благословляет свое детище на долгую жизнь, полную божественных свершений.

В глазах Марка отразился малиновый перезвон, разлитый в воздухе, и под его взглядом цветок свернулся обратно, превратившись в маленький серебристый бутон на длинном темно-зеленом стебле. Грустно посмотрев на наши склоненные головы, он тихо произнес:

— Дач будет так…

И я понял, что в этот момент он потерял семью, а я лишился с такими трудностями обретенного брата.

ГЛАВА 6

Марк

Две недели спокойной жизни заставили меня расслабиться и в какой-то мере примириться с самим собой. После посещения мною их ненаглядной рощи эльфы перестали мне докучать, но зато я теперь частенько ловил на себе их благоговейные взгляды и поэтому старался поменьше показываться на улице. Даже мать моей эльфийской половины перестала носиться со мной как с писаной торбой, но при встрече пыталась бухнуться на колени. Когда это попытался проделать и Айден, я надавал щенку по ушам и предупредил, что если еще раз попробует, положу его на колено и выпорю Мишкиным ремнем, специально у него попрошу. Парень в ответ хмыкнул и обрадовано сказал:

— А все-таки ты, Марк, гад изрядный! Тебя теперь ждут все приключения мира, а мне придется прожить вечность, следя за тем, как уварился сезонный эль, правильно ли отцвели в году травы, и выслушивая новости, принесенные Эуминдесом. Ая-то думал взвалить на тебя эти обязанности, а самому отпроситься на МЕССИЮ, в Академию. Я ведь тоже не без способностей…

Я его с облегчением обнял и, хлопнув по спине, дал слово, что выпрошу его у отца на пару десятков лет для получения образования. Было приятно сознавать, что у меня остался хотя бы брат.

Все свободное время, а его оказалось у меня очень много, я теперь посвящал учебе, пытаясь обуздать недюжинную, прущую из меня силушку. Энлиль, отобрав у меня Око, для безопасности, вбивал в мою несчастную голову формулы трансгрессии, количественные измерения свернутого пространства и уравнения зависимости силы заклинания от различных параметров, начиная от местоположения и направления ветра и заканчивая цветом волос мага. Оказалось, что магическая наука, как и все прочие, состоит из множества теорем и аксиом. Популярно, с ехидцей, объяснив мне, какой я профан, он мало-помалу открыл передо мной удивительный мир, о существовании которого я лишь догадывался. Он объяснил мне мои астральные путешествия, слияние с планетой, ощущение всемогущества. Раскритиковав то, как я запечатал портал, в ответ на мое искреннее возмущение и вопрос, какого демона он не сделал это сам, он ехидно ухмыльнулся и заявил:

— Я всего лишь альфа, мой друг. После такого действа я бы скончался на месте от переутомления, ты же только поинтересовался, что произошло с миром и куда девалась энергия, которую ты только что черпал. Для запечатывания портала такой мощности необходимы усилия трех-четырех специалистов моего уровня.

Ты же мог это сделать, не нарушая планетный баланс, такую ошибку может оправдать лишь крайнее невежество. Но я не считаю тебя пропащим экземпляром, поэтому и пытаюсь тебе это объяснить.

После того как меня так вежливо макнули в чан с дерьмом, ничего не оставалось, как взяться за гранит наук серьезно. К тому же я заметил еще одну вещь, которая прибавила мне желания зазубривать до полного изнеможения тяжело усваиваемую информацию: по ночам вместо мертвых глаз, кусков разложившейся плоти и прочей кошмарной дребедени мне начали сниться математические выкладки. Короче, я перестал кричать во сне, и это заставляло меня удваивать и утраивать усилия. Иногда информация сама всплывала в памяти как давно забытая, а иногда я умудрялся задавать вопросы, на которые Энлиль не мог ответить. Например, почему левосторонние пассы сильнее правосторонних или отчего мне проще производить манипуляции с предметами, которые мне были ранее знакомы на ощупь.

— Наверное, это в тебе говорит твоя человеческая половина, — вздохнул он однажды, когда я не смог переместить кусок неизвестной мне породы, хотя перед этим спокойно жонглировал яблоками. — Вернемся на базу, надо будет, чтобы с тобой еще Эстер поработала. Она у нас человеческий альфа и сможет научить тебя ощущать свойства предмета на расстоянии.

Устраивая маленькие практические занятия, мы пользовались моим чудо-лереем, живым существом, волею судьбы изображавшим местный артефакт. Хотя его энергия восстанавливалась медленно, на кое-что ее хватало. Так, по мелочи, ведь в основном я использовал его для фокусировки силы, черпаемой из окружающего пространства. Если объяснить более понятно, то это был как бы прицел на арбалете, показывающий, куда полетит пущенная стрела.

Сожженные силовые линии восстанавливаться не спешили, и вся наша компания начала скучать и устраивать различные безумства: Яков с Ирелией напропалую крутили любовь, и я с завистью глядел на их счастливые физиономии; Нике, питая ко мне искреннюю дружескую привязанность, была женщиной Энлиля, и изменить ситуацию могла только смерть одного из них. А мне бы этого не хотелось. Но, случалось, близнецы, забыв о своих половинах, сутками пропадали в горах в сопровождении бывших контрабандистов, Хруста и Сандра, оказавшихся уроженцами здешних мест. Иногда их сопровождали эльфийские рейнджеры, приходившие в восхищение от твердости руки и острого глаза «огненных духов». И почти постоянно с ними увязывался гоблин со своей лярвой, подружившейся со странным созданием, называемым Эуминдесом.

Из них получилась замечательная охотничья пара, не имевшая соперников ни на земле, ни в воздухе. Командор пристрастился к спорам, посиживая с Левенделом за кружкой вина. Ирелия совершенствовала целительский дар, и только я, бедолажка, пытался объять необъятное. К моему удивлению, полутемный оказался замечательным учителем, и ко времени, когда я это пишу, я уже научился черпать энергию маленькими порциями и стал способен к ювелирной работе, например, смог создать мираж (хоть роза и оказалась в три раза больше оригинала, но и это был уже прогресс).

В тот день мы сидели на веранде и я пытался научиться левитации предметов (Энлиль не давал мне забыть об исчезновении первой акустической гранаты). В качестве подопытного материала мы использовали цветы, растущие здесь в великом множестве. Несчастные растения разлетались со скоростью света, мгновенно исчезая за пределами видимости. Рассердившись на меня, магистр расколотил об стенку фарфоровую вазочку, наверное, представляя себе, что это моя голова, и тут в комнату, тяжело сопя, ворвались близнецы. Выглядели они ужасно: пыльные и грязные, но в зеленых глазах горело предчувствие нового приключения. Выудив из-под куртки тубус, Яков развернул на столе нарисованную вручную карту, на которой без труда различались окружающие долину горы. Рядом пристроилась Нике. Действуя моим карандашом как указкой, она пустилась в объяснения:

— Помнишь, Марк, как Хруст рассказывал, будто в здешних горах живет некий Олвей, про которого очевидцы говорят, что он дракон? Да ты и сам, — она ткнула карандашом в мою сторону, — утверждал, что на этой планете живет один из них.

Я согласно кивнул. Множество информации, прячущейся в глубинах моей памяти, приходилось воспринимать как факт. Информация о драконах была из этой категории.

Яшка, не выдержав, пихнул сестру в бок и зачастил:

— Мы с самого начала решили не упускать такой возможности! Представляете, настоящий дракон, да это же сенсация! Вся МЕССИЯ лопнет от зависти, если мы сумеем вступить с ним в контакт.

Первым понял, чем пахнет новый проект Зенолейнов, Энлиль.

— Вы с ума сошли! — заорал он. — С ним пытался связаться и кое-кто поопытнее вас, и где они сейчас? Про них никто ничего не знает, и не потому, что никто из них не добился успеха, просто они все куда-то исчез" и, не успев рассказать о своей удаче!

При желании наш магистр может быть очень убедительным, но об Нике его слова ударялись как об стенку горох. Посмотрев на Энлиля с недоумением, она прощебетала:

— Лиль, только не говори, что ты откажешься участвовать в экспедиции. Мы вычислили место, подготовили плацдарм, нарисовали карту. Там уже три дня пасется эльфийская разведка, правда, на поверхности… А под землей нас согласился сопровождать сам Дубоцвет, местная гномья знаменитость. У нас все продумано… ну буквально до мелочей. — И в качестве доказательства она потрясла у него перед носом картой.

Сначала я подумал, что Энлиля хватит удар — он сделался бледным, как бумага, и, отвернувшись, спрятал лицо в ладонях, его плечи мелко подрагивали, послышались странные звуки, похожие на плач. И вдруг комнату сотряс взрыв хохота. Нике, покраснев, запустила в него попавшим под руку тубусом и выскочила на улицу. Эльф, вытерев слезящиеся от смеха глаза, бросился за ней. Яша вздохнул и, повернувшись ко мне, предложил:

— Давай пари, кто из них кого прикончит первый. Я ставлю на сестру. У нее шансов больше, ну и опять же сестра, родственные чувства и все такое, — пояснил он.

Вежливо поблагодарив, я отказался и, придвинув к себе карту, стал рассматривать художество близнецов.

Как я уже сказал, долина лесных эльфов была расположена в небольшой впадине и, окруженная со всех сторон горами, представляла собой что-то вроде этакого северного оазиса. Дорога на юг вела через уже знакомый нам по путешествию перевал, такие же перемычки соединяли долину с севером, западом и востоком. Но положение на севере усугублялось необычайно высоким пиком, носившим среди местного населения название «Зуб Великана», и дорога через северный перевал при плохой погоде могла занять больше времени, чем через восточный и западный. Поэтому караваны, двигавшиеся через Эрнейские горы, предпочитали восточный путь, усыпанный множеством шахтерских поселков, или западный — более безопасный.

— Вот смотри, — воодушевившись, водил карандашом по карте Яша. — Сандрово имение на западном склоне. Там тоже, оказывается, есть долина, но поменьше и более открытая, чем наша. «Зуб» примыкает к ней одним боком и защищает от северных ветров. Райское местечко, доложу я тебе. — Яша даже облизнулся, вспомнив, наверное, что-то вкусное. — Так вот, с некоторых пор вот в этом месте, — он ткнул карандашом в нарисованный кружок, — вот здесь, стали происходить странные природные явления: то гейзеры из-под земли, то клубы огня. А однажды там нашли заживо испепеленное стадо антилоп, представляешь? И началось все это совсем недавно, около месяца назад.

Около месяца назад… Я поежился. Заметив это, рыжий еще больше оживился:

— Именно отсутствие магической энергии и заставило его обнаружить свое местонахождение! Это дает нам шанс…

На веранду вразвалочку вышел Мишель и, шлепнувшись в кресло, жалобно под ним заскрипевшее, поинтересовался:

— А чего это Нике с Энлилем опять целуются в кустах, ночи им мало, что ли? Яша хмыкнул:

— Ничего-то ты не понимаешь, голова зеленая! Это тактическая операция по уламыванию господина магистра, чтобы принял участие в операции «Даешь дракона!».

— О! — оживился гоблин. — Вы уже все рассказали? А Командору тоже расскажете?

— Ты что! — оскорбился рыжий. — Да он сразу ремень со штанов начнет стаскивать. Мы его лучше потом… обрадуем.

Я обиделся. Мало того, что сидишь как проклятый над дурацкими формулами и пытаешься подготовить себя для борьбы с вселенским злом, так еще твои друзья, занимаясь в это время всяческими интересными делами, не считают своим долгом даже поставить тебя в известность. И целуются не со мной. Может, все-таки подстроить Энлилю несчастный случай?

На следующий день вся наша небольшая дружная компания отправилась в горы, захватив с собой пару палаток и на два дня провизии. Для всех мы якобы пошли проведать Сандра, давно зовущего нас в гости. Имение его отца находилось как раз на западной стороне, и наше путешествие не вызвало ни у кого сомнений. Ирелия и Командор остались с эльфами: Ричард решил не мешать молодежи веселиться, а прекрасная суккуба чувствовала себя неважно, умудрившись накануне чем-то отравиться.

На довольно приличной высоте нас встретил Сандр в компании с неразлучным Хрустом и с очередным бородатым типом, отдаленно напоминавшим хозяина небезызвестного трактира «Последний приют». Во всяком случае, борода у него была не меньше, а за поясом торчал традиционный топор, любимое оружие гномьей расы.

— Это Дубоцвет, лучший знаток западных пещер, — представил он нам своего спутника. Гном, приветствуя нас, степенно кивнул. Присмотревшись, я понял, что он гораздо старше трактирщика, худее его и меньше ростом. — Он также чемпион нашего округа по топорам, — добавил уже на ходу Сандр. — Пришлось здорово помучиться, уговаривая его присоединиться к вашему безнадежному предприятию.

— Почему это безнадежному? — резко вскинулся Хруст. — Все знают, что дракон обитает именно здесь, в наших горах. Верно, Дубоцвет?

— Так-то оно так, — голос у проводника оказался на удивление звонкий и молодой, — только вот зря вы решили к нему сунуться. Не любит он незваных гостей, так что вряд ли мы до него доберемся. Вокруг него вязко очень…

— Вязко? — переспросил я. — Силовая стенка, что ли?

— Вот именно! — Нике лучилась радостью. — А у нас пятидесятипроцентная вероятность, что сейчас ее нет. Если она, конечно, магического свойства…

Женщины при желании могут убедить в своей правоте любого. Вон Энлиль скрипит зубами, но не говоря ни слова идет вместе со всеми, и никаких критических высказываний с его стороны не слышно. Что не может не радовать. Про меня и говорить нечего: ради смены обстановки и приятной прогулки на свежем воздухе я был готов на что угодно. Даже попытаться взять интервью у огромной плотоядной ящерицы, якобы наделенной разумом. А то всеобщее поклонение и труднопонимаемые формулы из книжек довели меня до раскаленного состояния. Еще немного, и я мог устроить революцию…

Погода стояла замечательная; несмотря на маленький дождик, капавший ночью, было очень тепло и температура повышалась с каждым преодоленным нами километром. Удобная тропинка сменилась хаотичным нагромождением камней, пришлось изрядно попотеть, карабкаясь вверх, но вскоре, взобравшись на один почти отвесный склон (меня втягивали на канате, так как я оказался неспособным к альпинистским штучкам), мы оказались перед круглым полуобрушенным входом в пещеру. Удобная площадка, со всех сторон загороженная от ветра, прекрасно подходила для лагеря, который мы тут же и разбили. Находились мы на приличной высоте, отсюда хорошо просматривались окрестности.

— Как красиво, — выдохнула Нике, разглядывая панораму.

Долина, оставленная нами, простиралась далеко внизу и была подернута серебристой дымкой. Густо заросший невысоким кустарником склон горы при каждом дуновении ветра давал крутую волну, сверкающую всеми оттенками зеленого и серебристого. Время от времени эту спокойную картину нарушали вырывающиеся из расщелин струи пара да странные четвероногие создания с тяжелыми ветвистыми рогами. Ярко-желтое светило торжественно скрылось за горным пиком, и жара, преследовавшая нас всю дорогу, наконец-то начала спадать. Чудесное время — еще не вечер, но уже не день, с длинными, тянущимися за горизонт тенями и томной усталостью в натруженных ногах.

Но любовались красотами мы недолго, надо было работать на пользу общества: кто разворачивал палатки, кто выкладывал костер из захваченного с собой горюн-дерева, способного давать огонь и тепло в течение длительного времени. Я как самый тщедушный в компании был приставлен к котлу с кашей. К тому времени, как мы все управились, совсем стемнело, и спуск в пещеру мы назначили на утро. День сменился ночью с огромными сиявшими на небосклоне звездами и тягучими гномьими песнями. В ту ночь я был счастлив. Вокруг меня сидели друзья, жизнь казалась вечной, и будущее не вызывало ничего, кроме восторга ожидания. Впоследствии у меня было множество удачных и восторженных минут, но такого обволакивающего спокойствия, как тогда, почувствовать больше не довелось…

Рано утром, когда ночные туманы еще не успели рассеяться, Дубоцвет всех растолкал.

— Вставайте, лентяи! Нас ждет отличный день! — И меня со всей силы пнули в бок. Следующему досталось Яше, спавшему рядом. Он вскочил на ноги с диким криком:

— Что! Война?!

— Какой война, дорогой? — Мишель раззявил пасть в богатырском зевке, демонстрируя хорошо отточенные клыки. — Нас ждут великие дела, так что подымайся.

На поверхности остался Хруст со строгим наказом охранять наш лагерь, все же остальные, обвешавшись оружием и взяв в руки по фонарю, перешагнули границу, отделявшую внешний мир от подземного.

Мое первое в жизни путешествие по пещерам вначале меня сильно разочаровало. Сыро, темно, неприятные пищащие существа летают над головой, ориентиров никаких, то и дело натыкаешься на различные препятствия. В общем, все это повергло меня в панику. В отличие от Энлиля, как ни в чем не бывало шагавшего за гномом, я почувствовал, как узкое пространство давит на меня со всех сторон, глаза отказывались видеть в темноте, и вскоре я совсем перестал понимать, в каком направлении мы движемся. Наверное, это включилась человеческая часть моей личности, потому что эльфы не страдают клаустрофобией и видят в темноте не хуже Грыха, увязавшегося с нами. Лярва бойко трусила рядом с гоблином, время от времени вытягивая шею и выхватывая из темноты очередную не успевшую скрыться от нее зверушку. Только через некоторое время я понял, что дело не только в клаустрофобии, и паника моя усилилась.

С каждым шагом воздух становился все горячее, свет фонарей освещал оплавленные стены, а каждое неосторожное движение или вырвавшийся звук разносились по коридорам и сверху начинали сыпаться мелкие камешки. Уже через час я был покрыт пылью с головы до ног, пыль забилась мне в нос и в рот, и я прилагал немалые усилия, чтобы не расчихаться. На груди шевельнулось Око, о чем-то предупреждая. Сегодня утром мне его вернул магистр, решив, что этот артефакт (а он до сих пор считал его обычным магическим аккумулятором) лучше настроен на меня и в случае непредвиденных ситуаций я быстрее смогу использовать остатки имеющейся в нем энергии. Погладив маленький теплый кругляшок, я тяжело вздохнул, путешествие оказалось монотонным и для моего неокрепшего организма довольно тяжелым. Ходы, частично созданные естественным путем, а кое-где выдолбленные сборщиками посвана, переплетались, и без проводника мы бы заблудились после первого же поворота. Ну, я — то точно заблудился бы…

Неприятности всегда начинаются неожиданно. Вот и сейчас все началось с того, что теплый по-прежнему воздух вдруг сгустился, став вязким на ощупь. Впереди послышался резкий стук, и меня как будто подбросило. Не успел я отскочить в сторону, как тропа, на которой я секунду назад находился, треснула и из разверзшегося отверстия вырвалась струя раскаленного пара. Моя легкая куртка моментально раскалилась, и не успел я ее сбросить, как она вспыхнула и тут же сгорела на месте. Дальше прогулка напоминала игру «а ну-ка увернись», очень популярную среди эльфийской молодежи и впервые увиденную мной на их знаменитом празднике солнцеворота. Смысл ее заключается в том, что ты должен уворачиваться от летящих на тебя различных предметов.

Дальше мы двигались почти бегом, стараясь не попасть под очередной оторвавшийся от потолка булыжник.

— Мы уже близко! — закричал, стараясь перекрыть грохот, Дубоцвет. — Его логово должно быть за поворотом! Ну-ка, ребята, поднажмем!

Мы поднажали и, вырвавшись из обволакивающего нас киселя, выскочили в ярко освещенную пещеру. И вот тут меня охватило предчувствие беды. Лихорадочно оглядевшись, я замер, наткнувшись на странно голодный взгляд оранжевых удлиненных глаз с вертикальными зрачками. Мои спутники ошарашенно застыли, подчиняясь воле возникшего перед нами дракона. Огромный, свернувшийся в клубок, он едва помещался в довольно просторной, хорошо освещенной пещере. Свет исходил от ярко-красного раскаленного озерца посередине, над которым возвышалась его узкая голова с массивной челюстью. Невидящее Око затрепыхалось подстреленной птицей, и я согнулся от пронзившей меня сладкой боли — в мир, содрогнувшийся от невидимого удара, вернулась магия. Вопль, извергнутый драконом, разорвал тишину. Рядом в ответ дико и удивительно понятно завыла лярва. Озерцо запузырилось, разбрызгивая лаву по пещере, и камни под ногами начали плавиться. Олвей — так на планете называли это существо — вытянул вперед длинную шею и уставился на оказавшегося ближе всего к нему Якова.

— ТЫ ПОДОЙДЕШЬ! — пророкотало чудовище и выдохнуло струю пламени. Воздух взорвался огненным сгустком, и Яша, оказавшийся в его эпицентре, мгновенно исчез, словно его и не было.

— Нет! — Нике бросилась за братом, но тут раздался взрыв, и сверху упала огромная глыба, перегородившая ей путь. Девушка обмякла, Энлиль едва успел подхватить ее и отскочить назад, как начался новый камнепад, делая спасение Яши невозможным. Кругом пульсировала магия, но она почему-то не давалась в руки, ускользая сквозь пальцы. Новый взрыв все решил. Раскаленная лава хлынула, сметая со своего пути все преграды, и нам ничего не оставалось, как пуститься в бегство.

— Марк! — Мы с Энлилем бежали рядом, он прижимал к себе потерявшую сознание девушку и начинал терять темп. — Забудь все уроки по сдерживанию энергии. Забудь все, чему я тебя учил… Сейчас нужна вся мощь, какую ты сможешь выкачать… И не думай о последствиях. — Лава начинала нас нагонять, взрывы горючих газов, вырывавшихся из потока, следовали один за другим. Я понял, что до поверхности мы добраться не успеем, через минуту или пять огненная река нас поглотит. Я резко остановился и повернулся к ней лицом.

Мне вспомнилось, как я впервые увидел близнецов, мысль о том, что я никогда больше не увижу одного из них, привела меня в бешенство. Вокруг закрутился темный смерч из миллионов мертвых глаз, и жгучая ненависть, захлестнув сознание, расправила черные крылья. Огромная разрушительная сила вырвалась наружу, разрывая в клочья мою душу…

Очнулся я к вечеру следующего дня. Надо мной колыхалась натянутая ткань палатки, мысли, скача перепуганными зайцами, отказывались выстраиваться в стройную картину. Постепенно вернулись воспоминания, наполнив сердце болью, а глаза слезами. Я полюбил рыжих оболтусов, вернувших меня к жизни. Без их несуразных, глупых, но таких искренних проделок мир потерял бы разноцветные краски, став серым и безжизненным. Последним воспоминанием, сохранившимся в памяти, была надвигающаяся на нас лавина раскаленного огня, но сейчас меня трясло от холода. Зверски болела голова и левая ладонь, оказавшаяся перебинтованной. Завернувшись в одеяло, я с трудом, пошатываясь, выбрался из палатки и обнаружил, что на улице стоит ночь, а находимся мы в нашем лагере, прямо напротив проклятой пещеры. Кроме наших палаток, появилось еще несколько, народу вокруг заметно прибавилось. На старом месте горел костер; доковыляв до него, я увидел сидящего там в одиночестве совершенно пьяного Сандра. Парень время от времени прикладывался к фляжке и хмуро смотрел на огонь. Кивнув, он протянул мне булькнувшую посудину, и я, не раздумывая, сделал большой глоток. Огненная жидкость разодрала глотку, наполнив желудок приятным теплом.

— Ты м-м-молодец, — заплетающимся языком проговорил Сандр. — Если бы не ты… был бы трындец… — веско добавил он, махнув рукой.

— Где Нике? — Меня больше волновала судьба девушки, чем его дурацкие разговоры о том, что могло бы произойти.

— Т-т-там. — Он снова махнул рукой, чуть не свалившись в костер. Оттащив его подальше от огня, я поплелся, куда он показал. Перед самой большой палаткой сидел сгорбившись гоблин, в сумерках похожий на большой зеленый валун, поросший мхом. Он поднял налитые кровью глаза и заговорил, страшно коверкая язык:

— Твоя может пройти внутрь. Моя сидеть и не пускать, никого не пускать… Большой количество пройти, моя сторожить…

Подойдя к нему, я без лишних слов залез здоровой рукой в его карман, выудил оттуда пузырек с таблетками и, вытряхнув из него три пилюли, сунул ему в рот. Через минуту он был в состоянии изъясняться членораздельно.

— Вот сижу и никого не пускаю, — вздохнул он. — Нике в коме и не реагирует ни на что. Вчера, выбравшись из этой проклятой горы, мы послали Хруста в долину, а сами остались здесь, попытались еще раз пробиться вниз, за Яковом. — Мишель горестно поморщился. — Не удалось. Хоть ты и заморозил там почти все, все равно остались раскаленные участки… Командор с эльфами приехали вечером и сейчас снова пойдут. Вот. — Гоблин мотнул головой в сторону завешанного входа. — Ты бы зашел, может, поможешь чем…

— А где Ирелия? Она же лучший целитель в округе, а у меня сейчас вряд ли что получится, я и мысли-то собрать не могу…

В голове действительно происходило что-то странное: обрывки мыслей, чьи-то голоса, заунывное пение — все смешивалось в поистине адскую какофонию, не позволяя сосредоточиться на чем-то конкретном. А между тем было чувство, что я что-то забыл сделать или, может быть, не успел…

— Э, друг, — снова заговорил Мишель, — она как узнала о Яшке, так без сознания и свалилась. У них там что-то серьезное вырисовывалось, а суккубы, они ведь один раз на всю жизнь… Вот горе-то какое.

Из палатки выскочил взъерошенный Ричард, сопровождаемый Кроавелем, одним из старейшин рода Лари.

Эльф в недоумении разводил руками:

— Я не понимаю, что с ней происходит. Сканирование не показывает никаких отклонений от нормы, первое впечатление — девочка просто спит…

— Это может быть связано с исчезновением Яши? — Голос Командора звучал глухо, еле слышно. — У людей считается, что между близнецами существует тесная ментальная связь…

— У эльфов не бывает близнецов, — опять развел руками Кроавель.

Не дожидаясь, пока они закончат, я проскользнул в палатку, тускло освещенную одинокой лампой, стоявшей на полу. В углу на сваленных шкурах лежала рыжулька, в полутьме белело ее бледное лицо. Рядом с ней сидел Энлиль, похожий на привидение. Не говоря ни слова, я тихонько опустился рядом и сжал его руку, холодную как лед, в своей здоровой ладони.

ГЛАВА 7

Виктория Мария Зенолейн эн`Вито

Никогда раньше я не теряла сознания, в пещере со мной это случилось впервые и длилось какую-то секунду, после чего тело сыграло со мной отвратительную шутку, вернув полный набор чувств и отобрав элементарную возможность двигаться. Вот так и получилось, что, лежа бесчувственным бревном на руках у Энлиля, я не могла вмешаться в ход событий. А так хотелось! Нужно было им объяснить, что все совсем не так, как кажется, но мои попытки были тщетны. Я не могла пошевелить и мизинцем, оставаясь безучастным свидетелем происходившего. Лерей рассыпался блестящими искрами, отдав последние крохи своей силы, и завершил свое существование (как ни странно, я умудрялась видеть со стороны все, что творилось вокруг меня), а душечка Марк, чудом не уничтоживший экосистему планеты во второй раз, спалил до кости левую руку, в которой держал Око, и, похоже, надорвался. Мишелю пришлось вытаскивать его на своем горбу. Огненный поток, пущенный Олвеем по нашим следам, превратился в огромную каменную реку, все еще горячую, и вид моих друзей, выбравшихся на поверхность, был весьма жалок: у Сандра обгорели брови, у Мишеля от попадания камнем на голове вздулась шишка, а Энлиль, прижимая меня к себе как величайшее сокровище, не замечал многочисленных ожогов. Меньше всех пострадал Дубоцвет — гномы, веками осваивающие подземные царства, с рождения устойчивы к огню и прекрасно переносят взрывы и пожары, так что дядька был свеж как огурчик.

К физическим ранениям присоединялась вселенская скорбь по моему безвременно погибшему братцу, сгинувшему в струе пламени, так ловко выпущенной зеленой бестией, сиречь драконом. Пребывая в параличе, я не могла никого успокоить, и сердце мое обливалось кровью при виде их неподдельного страдания.

С детства у нас с Яшей был один секрет, который мы хранили как золотой запас Альдебарана, и даже наши родители и всезнающая бабуля не догадывались о нем. Многочисленные тесты на выявление магических способностей у нас с братом всегда давали устойчиво отрицательные результаты, но, несмотря на это, мы всегда знали, где кто из нас находится, чем занят, что ест и с кем занимается любовью. Учась в Академии, Яшка смог сдать большинство теоретических предметов только благодаря тому, что я, стоя под дверью аудитории, где проходил экзамен, читала конспект на нужной ему странице. Для любого проходившего мимо мага я занималась повторением пройденного материала, заодно переживая за брата, и никто ни разу ничего не заподозрил. Никто, кроме Корнелиуса… До сих пор не могу понять как, но почему-то у него единственного возникла мысль вызвать нас— отвечать одновременно. Пришлось принимать меры. Совесть меня не мучает, так как он оказался совершенно больным и невменяемым. Жаль, что Энлиль не разрешил мне сжечь его картины.

Так вот, сейчас я совершенно определенно знала, что делает братец, а если точнее, что с ним делают. Пока что особая опасность ему не грозила… так, небольшая трансформация… Кое-что необычное происходило и со мной, но в отличие от Яши, оказавшегося в эпицентре событий, эти изменения были не столь глобальны. Например, я стала остро чувствовать присутствие поблизости биологических форм: размеры, количество, видовую принадлежность. От мелкой букашки до птицы, от эльфа до… Грыха. Ничего себе! От удивления я мысленно, за неимением физической возможности, выпучила глаза. В том месте, где находилась любимая ручная лярва нашего гоблина, висело темное, абсолютно непрозрачное для моих ментальных потуг, облако. Мда… Сюрпризик!

Мой магистр, а с Энлилем я связывала далеко идущие планы, вплоть до замужества, развил бурную деятельность. Снарядив в долину Хруста, он вначале связался с Виланием, благо вернувшаяся энергетика это позволяла. О чем они болтали, не знаю, ибо читать мысли могу только брата и больше ничьи, и меня это вполне устраивает. Копаться в чужой голове — дело малоприятное, все равно что читать чужие письма или нюхать чужое белье. Я так думаю… Зато я знаю, о чем он говорил Мишелю. Новости были малоутешительные: МЕССИЯ не справлялась. Разрывы были мелкие и легко штопались, но их количество росло в геометрической прогрессии. Только чудом под них пока не попала какая-нибудь населенная планета, но это могло произойти в любой момент. Маневр с целью отвлечь внимание и силы от основного вторжения был выполнен с большим мастерством — все это происходило на другом конце Галактики, и «сорок вторая», экономившая каждую каплю энергии, не смогла бы предоставить нам нуль-переход, вздумай мы попросить помощи. Затем Энлиль попытался соорудить портал на базу, но у него ничего не получилось. Нестабильность силовых линий делала вероятность точного закрепления точки выхода менее пяти процентов, и мой любимый решил не рисковать. Ну а потом я заснула и проснулась, лишь когда примчавшийся отец попытался вколоть мне укрепляющее из своей аптечки, а Кроавель занимался сканированием моего состояния. И тут обнаружилась еще одна странность — у них ничего не получилось. Кожа в месте укола мгновенно уплотнялась, становясь непробиваемой, а лесной эльф получил искаженную информацию, из которой следовало, что я нахожусь в глубоком, совершенно естественном сне.

Раз за разом я пыталась выйти из дурацкого состояния, превратившего меня в бесчувственную куклу с обострившимся слухом. Тело отказывалось повиноваться, и меня это уже начинало бесить. Я видела, как посерел отец, выслушивая сбивчивый рассказ Энлиля, я чувствовала нежность его щеки, прижавшейся к моей ладони, и пыталась, раз за разом, пошевелить хотя бы пальцем. Все было безрезультатно, тело лежало на расстеленных шкурах тупым бревном. Тогда, прекратив бесполезные попытки, я сосредоточилась на Яше, заставив себя абстрагироваться от окружающего мира, и пожаловалась ему на свою горькую судьбу.

«Издеваешься? — ехидно поинтересовался братец. — Перестань хныкать, тебе-то хорошо — лежишь себе в безопасности и в ус не дуешь. А побыла бы на моем месте, тогда перестала бы жаловаться. Ты же видишь, что происходит, так что отстань, не до тебя сейчас…»

А происходило следующее. Олвей, находясь на планете довольно давно, занимался весьма трудоемким для драконов делом — выращивал потомство. Сейчас, получив доступ к драконьей памяти, вкачиваемой в Яшу, я удивлялась, почему дракон, одно из самых высокоорганизованных существ Вселенной, обладающее немыслимой мощью, силой и возможностями, с таким трудом поддерживает свою популяцию. Всего их насчитывалось несколько тысяч голов, а если точно, то пять тысяч триста восемьдесят один дракон, и для зарождения новой жизни им было необходимо без малого триста лет, в течение которых драгоценное яйцо, служащее защитой для маленького дракончика, находилось под присмотром одного из родителей. Первые сто лет формировался образ малыша, затем на него накладывался слепок взрослого дракона, передавая таким образом генетическую память существовавших до него тысяч поколений. Процесс занимал долгое время, так как первый дракон был свидетелем Большого Взрыва, а может, даже его причиной. В отличие от нас, людей, эти здоровенные ящеры точно знали всю историю своего рода, все события, произошедшие с их предками, и свои знания о мире полностью передавали потомкам. Неудивительно, что археологи не смогли найти ни одного письменного памятника, принадлежащего драконьей культуре. Сохранение информации им было просто без надобности. Ну а потом следовало формирование самого тела, и в результате новорожденные драконята ничем не отличались от взрослой особи, за исключением размеров.

Все началось с того, что Марк сжег силовые линии, и Олвею, по совместительству изображавшему высшее божественное существо, стало не хватать энергии для завершения процесса. А ведь ему еще приходилось удерживать гору, готовую к извержению, в нужном для малыша температурном режиме. И вот он оказался перед трудным выбором: либо потерять с таким трудом рожденного сына, либо… произвести на свет недоделанного дебила. Мы с Яшей подвернулись весьма вовремя. Решение возникло у него, как только он нас почувствовал, то есть в момент нашего появления в долине рода Лари. Один человек не смог бы вместить тяжесть драконьей личности, но нас было двое, и у папаши Олвея, кажется, все получалось. Восстановление магического баланса завершило картину, и сейчас в глубине горы выплеталось мощное колдовство, вплавляющее недоформированную драконью личность в моего братца. Болезненный, судя по его стонам, процесс, но отнюдь не смертельный. Интересно, что из этого получится?

Наверно, я опять уснула, потому что, очнувшись, внезапно поняла, что Яше нужна моя помощь. Что-то пошло не так, и сейчас он, находясь в замкнутом узком пространстве, начинал задыхаться.

«Вставай! — кричал он внутри моей черепной коробки. — Ты мне нужна! Подымайся, ты сможешь, если постараешься!»

Я постаралась, потом постаралась еще и еще. От напряжения по моему телу пошли судороги, и это была победа. Еще немного, и я, пошатываясь и обливаясь потом, поплелась к выходу из палатки, где споткнулась о сидевших возле него эльфов. Энлиль с Марком подскочили, а я свалилась бы, если бы не Лиль, подхвативший меня на руки.

— Куда это ты собралась, радость моя? — воскликнул он. — Тебе лучше не двигаться, а ну ложись обратно. — В его голосе звенела радость, но мне от этого было не легче. От бессилия из моих глаз хлынули слезы: не сумев выдавить из себя ни звука (язык отказывался повиноваться, а горло пересохло от жажды), я почувствовала смертельный ужас, поняв, что могу навсегда потерять брата. Вряд ли я бы это пережила — наши души, тесно сплетенные в настоящем, дружно совершили бы переход в один и тот же ярус. Так что, судя по всему, жить мне оставалось считанные минуты. Эльфов страшно перепугала беззвучная истерика, но спасение пришло оттуда, откуда я и не ожидала. В палатку на бешеной скорости ворвался Грых.

— Гос-с-спода, — прошипела лярва на вполне понятном всеобщем, — отпус-с-стите девуш-ш-шку, ей надо беш-шать…

В руках Энлиля тут же появился дежурный кинжал, а Марк, не раздумывая, запустил в рептилию огненным шаром. Мягкая прорезиненная ткань вокруг нас тут же вспыхнула, и если бы большая часть выпущенной энергии не всосалась в невозмутимого Грыха, вместе с ней загорелись бы и мы. Выскочив наружу, горячие парни удивленно переглянулись. Палатка с треском догорала, а я, исхитрившись вырваться из сжимавших меня объятий, упала на спину лярвы, удобно перестроившуюся в седло. Более того, у нее из боков выдвинулась пара гибких щупалец, плотно меня к ней примотавших. Лиль дернулся было ко мне, но его остановило успокаивающее хрюканье гоблина. Верный Мишель сторожил сгоревшую палатку и, похоже, совсем не удивился тому, что существо, всеми считавшееся просто его зверушкой, вдруг обрело разум, заговорило, да еще начало менять облик по своему усмотрению.

— Ребята, не волнуйтесь. Малыш не причинит ей вреда. Давайте-ка лучше последуем за ними, может, понадобится помощь.

— Малыш!!! — Их хор прозвучал где-то сзади, так как рептилия помчалась вперед огромными скачками. В моих ушах свистел ветер, единственное, на что я была способна, — рассматривать проносившиеся мимо знакомые каменные пейзажи. Скаковая лошадка, услыхав голоса спасательной экспедиции, возглавляемой лично папенькой, свернула налево и ловко протиснулась в узкую расщелину. Осторожно ступая, перебралась по тоненькому мосту из упавшей с потолка каменной сосульки, проскакала еще несколько километров, прежде чем, повернув на сто восемьдесят градусов, приблизилась к пещере, в которой и состоялась встреча с драконом. С противоположной стороны, в парадный вход, намертво запаянный застывшей лавой, пытались пробиться остальные.

Мы успели. Огромное каменное яйцо возвышалось над остывшим озерцом как монумент нашей с Яшей самонадеянности и глупости. Грых, скинув меня со спины, подскочил и двинул по нему со всей силы. Скорлупа покрылась сначала мелкими трещинками, а затем с грохотом развалилась на части, выпуская на свободу моего ненаглядного братца. Он был голый и весь покрыт слизью, но зато живой. Бросившись к нему, я тесно прижала его к себе и замкнула цепь колдовства, оттянув на себя часть полученной им информации. Позже нам рассказывали, что нашли нас пустившиеся по следам лярвы Энлиль, Марки Мишка. Вломившись в пещеру, они увидели умиротворяющую картину: мы с братцем, свернувшись клубком, мирно спали посередине зеленой вонючей лужи, а наш сон охранял доблестный Грых, напрочь позабывший все свои выкрутасы и с той самой поры усердно изображавший обычную бессловесную зверюгу.

«Ну ты как? Живой еще?»

«Еле-еле… Где была так долго? Еще чуть-чуть, и я бы задохнулся в этом дурацком яйце. Что ни говори, а способ размножения у этих чертовых драконов очень неудобный…»

«Хи-хи-хи… Молчал бы лучше, знаток. Ты в курсе, что Ирка беременна?»

«…????!!! Откуда ты знаешь? Мы с ней только пару раз и успели, причем совсем недавно…»

«Знаю и все… чувствую… Ее образ скрывает еще один, как будто два человека в одном. Так что можешь поздравить меня с племянником».

«Или племянницей… Приглядишь за ней, хорошо? А я быстренько смотаюсь на МЕССИЮ, помогу, а то они совсем на грани, не справляются уже».

«Как интересно, ты видишь, что происходит за тысячи световых лет, и удивился, когда узнал очевидное…»

«Похоже, у нас появились разные способности. Мда… Чем-то еще нас удивят собственные организмы?»

«Надо будет пройти полный генетический анализ у Ейхо. А ты уверен, что ты — это ты?»

«Не понял…»

«Ну, что ты — Яков Амари, а не отпрыск Олвея, или попросту человек-дракон, а не дракон-человек?»

«Вопросик… А какая, в сущности, разница? Или ты думаешь, что у нас может начаться раздвоение личности, как у Марка?»

«Понятия не имею, но надо быть наготове, а то вдруг ты начнешь плеваться огнем направо и налево, попробуй тебя останови… Ну а если серьезно, то человек-дракон — это звучит гордо, так что соответствуй. Жаль, что я к полной трансформации неспособна».

«Ничего, не расстраивайся. Я тебя покатаю… может

быть».

«Твое счастье, что мы сейчас вроде как без сознания, а то треснула бы тебя своими ручками. И не посмотрела бы, что ты у нас теперь ископаемое!»

«Чего это ископаемое?»

«А какое?»

«… Ладно, замнем для ясности. Пора прекращать трепаться, а то наши уже извелись совсем. Твои эльфы вообще неделю почти не спят. А кого ты решила выбрать? Или будешь жить сразу с двумя? Гарем — это модно!»

«Не хочу гарем… Хочу Энлиля, по крайней мере пока. Очень трогательно, когда тебя любят вопреки воспитанию, собственным убеждениям и общественному мнению. Ну а дальше посмотрим… Ведь впереди вечность…»

«Принадлежащая нам…»

«Уррра!!!»