Полина - Голова в кустах

— Так подключайтесь, елки, — не выдержала я.

— Молчи, — велел Вик. — Не пора ли тебе вернуться домой, Поля? Дело принимает опасный оборот. Пока не пойму причины, но запахло жареным.

Я заявила, что купила билет в первый ряд партера и досмотрю спектакль оттуда. Тем более всего один день остался, суббота же. Я заикнулась о продлении своей командировки в логово Варвары, но Измайлов показал мне кукиш. Потом приказал:

— Сергей, вы с Полиной видели Кропотова, вам и компьютер в руки. Нарисуйте влюбленного экспедитора поподробнее. Воробьев покажет вашу картинку всем — свидетелям ДТП с Красновой, почтальону Славы, бабке с семечками.

А ты выясни о мальчике максимум.

— Не понял, — честно признался Балков.

Я не позволила уничижительному взгляду полковника отутюжить Сергея и тоже призналась:

— Не поняла. При чем тут несчастный Виталик Кропотов?

— То, что ты не разбираешься в мужчинах, Поля, меня радует. Но ты и в женщинах слаба. Линева вела себя с Борисом, как изголодавшаяся нимфоманка.

С Кропотовым же — сама скромность.

— Она его в мужья наметила.

— Если бы. Борис нам много рассказал, пока ты отсутствовала.

— Пошляк ваш Борис.

— Э, нет. Повторяю, наш Борис молодец. Варвара принеслась сюда создавать Кропотову алиби. Кто заподозрит едва познакомившихся влюбленных в сговоре? Не знаю постановщика душещипательного спектакля, но не дурак.

— Слишком умен. Зачем при мне было разыгрывать робость?

— При тебе, в этом соль. Вдруг милиционерам припрет тебя порасспросить.

Ты и выдашь трогательную повесть о первом посещении юношей возлюбленной девушки. А с Борисом Линева была собой.

— Какой вы проницательный, Виктор Николаевич.

— Да уж девушку от женщины отличаю, Полина Аркадьевна.

— Кхэ, — напомнил о своем присутствии Борис. — А мне что делать?

Ему, по замыслу полковника, надлежало вызвать Варвару Линеву на откровенность. Заставить ее говорить о себе и своих приятелях. Мне этого не удалось, вся надежда была на Юрьева в постели.

«Господи, какая тоска», — подумала я.

Измайлов смотрел на меня испытующе.

Наконец предупредил:

— Поля, если ты намерена поставить Линеву в известность о ведомственной принадлежности любовника, то лучше тебе собрать вещички и перебраться на собственную территорию.

— Непорядочно ведете себя, господа.

— Непорядочно. А она, продавая наркотики? И потом, пусть не ложится под первого встречного.

Вот тут Сергей Балков и пустил прозрачную слезу. Крепыш плакал, не таясь, и проклинал житуху, заставившую Варюшу так низко пасть.

— И его зацепила, стерва, — констатировал Измайлов. И зарычал:

— Балков, отставить, не стоит она твоих рыданий.

— Слушайте, уникумы! — завопила я. — Втроем втюрились в Линеву, так пусть хоть кто-нибудь из вас вытащит ее из этого дела. Не изображайте воплощенную совесть и ненависть к преступлениям. Вытаскивайте, елки!

— Вон, — негромко сказал Измайлов. — Деморализовать наши ряды я тебе не позволю.

Я выскочила из кабинета, саданув дверью. Казалось, за спиной рушились перегородки. Казалось, за спиной гибли люди.

Варвара собиралась на свидание с Юрьевым, танцуя и напевая. Этакий самодеятельный мюзикл.

— К Виталику намылилась? — мрачно поинтересовалась я.

— К нему, Поля, — легко откликнулась Линева.

Видела ее «Виталика» час назад в ментовке без усов. Оттуда и звонил, условливался о встрече. Варвара хандру расценила по-своему. Одарила таблеткой, пообещав завтра на дорожку еще подкинуть.

Я покорно закивала. Предложила деньги.

— После рассчитаемся, — отмахнулась Варвара.

Я не стала настаивать. Валялась на своем диване и размышляла. В сущности, мое двухнедельное журналистское расследование провалилось. Писать было не о чем. Вроде лезла в центр событий, а оказалась одинокой чаинкой на краю чашки. Как выражается Борис Юрьев, не туда гребла. Чаинка, елки, на веслах. Но мне почему-то упорно чудилось, что туда. Только времени не хватило достичь цели. Пока я формулировала эту цель в соответствии с интересами сыскарей, Варвара упорхнула. И через сорок минут.., вернулась. Грознее тучи. Любая туча пасовала.

— Что случилось? — изумилась я.

— Не пришел дружбан, — сказала Варвара, стягивая сапоги.

Наверное, случившееся после можно объяснить моей несусветной ревностью.

Каюсь, одну преступницу от пребывания на зоне я избавила.

— Говори, Варька. Про таблетки, про себя до них и после. Ты не такая, как остальные. Ты мне дозу даром всучила.

А вдруг я сегодня ночью исчезну, не расплатившись ни за нее, ни за квартиру?

С тебя шкуру спустят.

— Спятила, Поля?

— Нет.

— Я как раз хотела тебе посоветовать завязать. Ты еще толком не втянулась, видно же.

— Советуй.

Она обреченно принялась вязать из слов историю. Ее брата привезли из Чечни без обеих ног запущенным наркоманом. Пока однополчане парня навещали, никто ни о чем не догадывался. Но настал день, когда он признался пятикласснице Варваре, что не может без наркотиков. За четыре года она прошагала рядом с ним весь адский путь: от грамма к грамму, от анаши к героину. Родители до последнего дня думали, что сына изводят фантомные боли. А у брата с сестрой не хватало денег на дозу. Он орал среди ночи благим матом, мама и папа затыкали уши и проклинали себя, белый свет, властителей, бога. Не осталось никого и ничего не проклятого ими в этом мире. Во всех мирах. Он не выдержал отмеренных ему медициной пяти-шести лет.

Выехал однажды на лестничную площадку в инвалидной коляске, подкатил к верхней ступеньке… У него было много мужества в смерти. Поняв, что еще жив, он выбрался из-под груды металлических деталей и бросил свое изуродованное тело в следующий пролет. На кухонном столе лежала записка: «Ужасно не мочь даже прервать существование. Но я постараюсь. Я способен».

— Ненавижу таких, как Трофимов! — кричала Варвара Линева. — Он развлекается, а я в тринадцать лет валилась с каждым, кому приспичит, лишь бы раздобыть копейку. Не для себя! Ты думаешь, почему продавщицы в магазинах презирают пьяниц? Казалось бы, молись на них: обсчитаешь — себе прибыль, план выполнишь — почет. А они не сообразят, как можно трудом заработанные деньги тащить в винный отдел. И я не соображу.

Лишние эти банкноты? Так отдай их сиротам, инвалидам, больным. Отдай, скотина, позже сдохнешь.

— А Зина? — спросила я. — Провинилась перед тобой тем, что связалась с богатым Лешей? И много ли ты сиротам набросала? С каждой таблетки отстегиваешь или с десятка?

Варвара заревела белугой. Дескать, под машину Зинка сама угодила. Но если бы не перестала баловаться, все равно бы кончилось гибелью. Я более не сдерживалась:

— Кто окочурился в вашей квартире?

Зачем ты лжешь о Кропотове?

— Не знаю я дядьку, правда. Виталий поставляет мне наркоту. Мелким оптом.

Но из киношного зала он не вылезал, братишкой клянусь. Нам велели, то есть ему велели, придуриться влюбленными дебилами. Я без понятия, кто именно.

Ты мерзопакостная шпионка, Поля.

— Ты убийца, Варя. Не прикидывайся, будто тобой манипулировали. Садись и пиши на бумаге все от и до.

— Я люблю его, — заплакала Варвара.

— Кого? Кропотова?

— Иди ты. Костю.

Я заколебалась. Но добить ее не осмелилась.

— Твой Костя для меня мистер Икс.

— Здорово. А то бы и его в ментовку поволокли.

— Что ты разумеешь про ментовку?

У всякого из вас есть трогательная история о брате, друге, отце. Всякий из вас жертва обстоятельств. А Зину Краснову переехали. И очень велика вероятность, что не случайно.

— Сволочь.

— От сволочи слышу. Пиши.

Она написала. Я прочитала. Варвара вяло уточнила:

— Сколько ментов за дверью?

— Дура. Собирай манатки и беги отсюда. Еще есть шанс очухаться. Не получится — сядешь.

— Спасибо, Поля. Я впервые за много лет верю человеку на слово. Вот деньги для хозяйки, она будет здесь завтра вечером.

— Зачетку кинь. Я тебе оформлю академку, если все уляжется.

Она кинула. Вместе с адресом, где искать.

Я не дождалась конца совещания.

Возможно, сыщики решили не перекармливать Варвару сладким. Но почему бы не позвонить, не предупредить об отмене свидания? Измайлов Юрьеву запретил? Спал-то с ней, слава богу, не полковник, а Борис. Я бесилась. Уже за Варварой замок защелкнулся, уже я намучилась — имела или не имела право ее отсылать, а в душе все не прекращалась качка, тягомотное выматывание внутренностей и расплющивание наружности до полного отсутствия черт. Спать я завалилась, будто полупустой мешок.

И спала крепко.

Утром я сложила вещи в сумку и собралась везти ее домой, чтобы расплатиться вечером с хозяйкой и убраться налегке. Только взялась за дверную ручку, как раздался звонок. «Варвара вернулась?» — мотнулось от виска к виску недоумение. Но это была соседка, у которой Линева позаимствовала соль перед ужином с Борисом.

— Девчонки, у вас есть совесть? — спросила девица, типичная лахудра. — Сольца продукт недорогой, но я принципиально требую назад свою пачку. Одалживали ведь, не Христа ради просили.

Принципиальных раздражать не стоит, надолго заводятся. Я извинилась и вернула соль.

— С Зинкой кошмарно получилось, — не унялась соседка. — Я в Сочах прохлаждалась, возвращаюсь, а Варька мне ничего толком не сообщила. Соль схватила и айда.

— Зину сбила машина по пути в университет. Тут, на перекрестке.

— Жуть. Получается, она от меня прямо в морг сунулась?

— От тебя? — поразилась я.

— Ага.

И впечатлительная трепушка мне такое выдала… До поезда оставалось чуть больше трех часов, а у нее не получалось ровно подогнуть подол длинного платья.

Она назвала его «вечерним туалетом» и сделала небрежный жест — согнула и разогнула широкое запястье, словно кивнула ладонью. Девица решилась взывать о помощи. Позвонила Красновой. Зине явно хотелось нырнуть в горячую ванну, но отказать пропадающей соседке она не смогла. Минут пятнадцать сборов, и Краснова занялась подолом.

— Быстро справились, — поделилась девица. — Я наряд свой напялила, залезла на табурет, Зинка на мне все выровняла, и мы потрудились в две иголки. Чаю попили, надо же было ее отблагодарить принципиально. И она убежала на занятия.

В моей бедной голове создалась невероятная путаница.

— Она что, домой не заходила?

— Нет, сразу вниз поскакала. Я дверь не закрывала, кричала ей вслед: «Спасибо».

Обычно, когда меня ошарашивают по телефону, я плюхаюсь на пол, где стояла.

И при девице еле удержалась. У нее варился суп, нуждающийся в досаливании, о чем она весьма кстати вспомнила.

Я представила: вот Зина провожает Лешу Трофимова, включает воду, раздумывает, успеет ли убрать в комнате, пока наполняется ванна. Ее беспокоит соседка, призывает побыть портнихой. Зина пытается отбрыкаться. Наконец плюет на свои желания, одевается, причесывается, спешит на выручку к незадачливой отпускнице. И проводит у нее то время, за которое должна была бы послать на тот свет лже-Загорского. Менты в транс впали, когда выяснилось, что ей получаса на убийство не хватало. А ее вообще дома не было. Но мужчину все равно умертвили. Может, она и к соседке отправилась, потому что пришли люди. И Зина поняла — нежиться в кипятке с душистой пеной не придется, она помешает. Кому?

Кто же явился, если Краснова даже не прикрыла постель? Не отнесла посуду из комнаты? Пустить и оставить в неприбранном до такой степени жилище было естественно лишь знакомых, своих. Либо они ввалились уже в ее отсутствие, разминувшись на пять минут. Но тогда не обошлись без ключей. Чьих? Хозяйкиных? Сама она крепила дисциплину лоточниц на рынке. Значит, передала…

Варвариных? Тот же вариант. Кропотов успел бы сбить Краснову, если бы у крыльца библиотеки запрыгнул в машину и погнал к перекрестку. Варваре надлежало инсценировать их пешую прогулку и посещение кинотеатра. Она выбросила в урну салфетку со снотворным, купила билеты. И здесь наваливались несуразности. Виталий показал Сергею Балкову два неразорванных билета. То есть Линева протянула билетерше оба, и та отодрала контроль. Но обычно душевная тетенька предлагает продать лишний, сдать в кассу. И запоминает эпизод. Сергея же уверили, что ничего необычного на дневном сеансе не было, «тянулись парочки».

Итак, Варвара передавала ключи кому-то третьему? Зная, что Зина дома и, возможно, с Лешей? Ведь теперь стало очевидным: Краснову расчетливо подставляли. На нее валили убийство лже-Загорского, на мертвую, разумеется. Полагали, менты покусают локти и отчитаются, дескать, попавшая под колеса студентка перед ДТП закачала человеку в вену воздух.

Я верила Варваре, соседке и бомжу.

«Шестерка» дожидалась именно Краснову. Но сидящему за рулем мерзавцу было невдомек, что Зинаида не стала ни свидетельницей визита лже-Загорского, ни невольной соучастницей, угостившей гостей кофе. Хотя вряд ли это изменило бы" ее участь. Варвара под присмотром Кропотова уже выбросила салфетку и через полчаса должна была зазубрить легенду о яде — противозачаточном. Все учли, даже роль подруге дали, когда Зина была мертва, на случай бурной, непредсказуемой реакции. Убедили, что Краснова передозировала наркотик. Истинную причину гибели Зины Варвара действительно выслушала в милиции. «Вдруг и способ убийства лже-Загорского подбирали под дочку белгородских медиков?» — подумала я. И тут мне сделалось дурно по-настоящему. Лилия Петровна Вешкова!

Ключи не первый год под рукой, врач со стажем, контакты с наркоманами. Слишком активные, не диктуемые специализацией, — это все отмечают. Профилактика СПИДа? Или поиск покупателей наркоты. Леня с Саней высказывались в том духе, что «колеса» рекламируют именно невозможностью заразиться через них вирусом иммунодефицита, Роскошествовать дальше в смысле потери минут, секунд даже, я себе не позволила. Вопя: «Юра! Загорский! Убьют не наркотики, а наркотиками!» — я рванулась к телефону и набрала номер юноши. Трубку снял мужчина и свирепо рявкнул:

— Отменяется вечеринка по поводу его дня рождения, передайте остальным.

— Это одноклассница. У Юрки мой учебник алгебры. Можно зайти забрать?

— Нет, я отправляю Юру на самолете к родне.

Голос доведенного до белого каления приставаниями желающих поздравить Юру ребят человека был мне смутно знаком. «Папаша, — решила я. — Заметил все-таки, что сын снова на игле, и гонит его приятелей взашей. Спрячет мальчика в клинику другого города от тлетворного влияния».

И опять со мной случился припадок сродни вчерашнему, когда я выдворила Варвару Линеву. Прав полковник Измайлов, не возьмут меня в милиционеры — эмоциями существую. Вместо того чтобы поехать к Загорским, поинтересоваться успехами их «Надежды» и разведать обстановку, я испугалась до паралича. «На самолете» — в смысле далеко и надолго? Или, как у наркоманов передозировка называется, — отлет? Не напрасно я провела две недели «в командировке».

Снова схватилась за трубку. Измайлов отсутствовал и дома, и в служебном кабинете. Наудачу я позвонила лейтенантам и нарвалась на Сергея Балкова.

— По воскресеньям тоже пашете?

— Поля, у нас неприятности. Юрьев куда-то запропастился. Вечером должен был встретиться с Линевой. Связь назначили на десять утра, а уже одиннадцать.

— Он не встретился с Варварой, Сережа. Она сорок минут мокла под изморосью и вернулась серая, сникшая, краше в гроб кладут.

— Ох черт!

Но я не в состоянии была сразу оценить — катастрофа. Саня, Борис, ментов убирали по очереди. Я принялась умолять Балкова прокатиться со мной к Загорским. На самый крайний случай, просто в подъезде покурить, пока я что-нибудь вынюхаю. Сергей растерялся. Измайлов ушел к начальнику отдела по борьбе с наркотой, лейтенанту отлучаться не рекомендовалось.

— Ладно, если я тоже вдруг запропащусь, пеняй на полковника.

Бесспорно, грязный метод. Шантаж.

Доложи Сергей Вику, что я помчалась к юному наркоману в растрепанных чувствах и мыслях без сопровождения, полковник его по стенке размазал бы. Я подличала, но остановиться не могла. В итоге Балков черкнул для Измайлова пару предложений о Борисе Юрьеве и сказал мне:

— Чур, не рассусоливать там. Бегом.

Самой не стоялось на месте. Мы с лейтенантом побили все рекорды, оказавшись у двери Загорских через полчаса ноздря в ноздрю. Запыхались. Слегка отдышались. Я принялась мучить звонок и одновременно пинать преграду ногой.

Из квартиры раздалось приглушенное бульканье. Оно было странным и непривычным, однако подняло Балкова в сыскарскую стойку.

— Сережа, в фильмах показывают ваши отмычки. Не стесняйся, отопри.

— У меня ничего подобного нет.

— Ломай!

— Не имею права.

Я начала бросаться на дверь. Психоз заразителен. Сергей крякнул, поднатужился и…

Юра Загорский с пеной на сизых губах пытался шевелиться. Или корчился в судорогах. Как мы с Сергеем не пришибли его дверью? Чудо. Пол вокруг мальчика был мокрым и липким. Он умирал.

Балков ловко повернул Юру на бок, я неверными пальцами запихнула в розетку отключенный телефонный шнур и вызвала «Скорую».

— Предупреди, что менты контролируют срок прибытия…

Я предупредила. Срок выбрали минимальный.

— Не довезем, круто ширнулся, — вздохнул молодой медбрат, возясь с капельницей. — По несколько раз в сутки маемся с наркоманами. Вы еще позвонили, другие уползают от подыхающего.

А минут на двадцать раньше нельзя было?

— Нельзя! — крикнул Балков.

Я впервые слышала его крик. Он забубнил в трубку какие-то объяснения.

Позвал меня:

— Поля, Виктор Николаевич на проводе. Я предупредил, что ты не в себе.

Вик был мягок и нежен. Чаровал нарочито ровным тоном. Я истерически сообщила ему:

— Его убили наркотиками, он предсказывал. Кто?!

— На идиотские вопросы не отвечаю, — вспылил Измайлов.

Я словно очнулась после обморока.

Нервные клетки у ментов были на исходе. Но Вик обуздал страсти и снова заговорил спокойно. Мне надлежало отправляться с Юрой в больницу и дожидаться в его палате дежурного милиционера.

Сергею дозволялось пошарить в ящиках и шкафах Загорских. Потом к телефону позвали доктора. Тот заявил:

— Не сам он себя колол, товарищ полковник. Доза лошадиная, я не видел таких рисковых. Вены у мальчишки сносные, должен был четвертью вколотого обходиться, а то и меньше. Разве что самоубийца. Но счеты с жизнью они чаще сводят, когда наркотика нет. А у этого — Клондайк. Да, главное, следы на запястьях и щиколотках, будто связан был крепко. Когда убедились, что загибается, развязали.

Я представила связывающую Юру… Вешкову… По извилинам не проходили мысли такого сорта. Вспомнились ее выступления о необходимости курсов, где наркоманов научат стерилизовать шприцы, оказывать друг другу первую помощь при передозировке. И организовала ведь она этот ликбез, заставила коллег проводить занятия бесплатно. Есть предел цинизму, даже моему. Я не рассказала Вику о своих утренних подозрениях, отнесла их к помутнению рассудка.

Меня заторопили — Юра уже лежал на носилках — белый, с заострившимся носом и черными веками.

— Жив? — спросила я.

— Пока жив. Поторопимся, у нас реанимационная машина. Скоро прояснится, не в рубашке ли малый родился…

Он не умер и через два часа, когда я выползла на улицу из клиники. Прогноз медики давали наихудший, но обещали «сделать все возможное».

Ветер дул студеный, дождь накрапывал настырный, и дико было смотреть на зеленые листья и клумбы с разноцветными астрами. Только теперь до меня дошло, что я забыла у Загорских куртку.

А в куртке деньги. Никогда доселе так не актерствовала. Меняла автобус на троллейбус, троллейбус на трамвай — больница находилась на краю света, и каждому озверевшему от скуки контролеру жалобно пела про ограбивших девушку хулиганов. Одной бесчеловечной бабе удалось меня высадить. От другой отбили тронутые моей придурью пассажиры.

Но на проезд никто не подал. Дорогой я не думала о преступлениях и преступниках. Дрожала и стремилась в тепло, изредка взбадривая себя словом «автопилот». Прохожие шарахались, автомобили рядом не тормозили. Измайлов не велел мне возвращаться в снятую квартиру, дескать, разберемся с хозяйкиной платой.

Но до сухого белья и плаща было ближе, чем до управления, каких-то полчаса рысцой.

Прозрение меня не посетило. Оно мне словно по физиономии врезало. Я зажмурилась, в потемках оказалось уютнее. «Чудовищно. Брежу от холода и голода, изгойство — я пространству. мой удел», — сказала — Пить надо меньше, — отозвался лощеный тип с кейсом. Поблагодарить его за совет сил не хватило. Пришлось прислониться к витрине дорогого магазина. Некто в черном высунулся из двери и погрозил мне.

— Накинь ливрею, потом играй пальцами, — выстучали мои зубы.

Я даром обеспечиваю прозрачность стекол фигурой, тру их, потому что качает, а он хамит.

Телефон мировых стандартов был рядом, но карточка тоже осталась в куртке.

В кармане джинсов завалялся жетон. Проклиная изыски городских властей старушечьим: «Людям жрать нечего, а они хреноты понавешали», я заметалась по асфальту. Причем краем забрезжившего над равнодушием сознания отметила, что про «жратву и хреноту» в нас с рождения заложено, а вовсе не от жизненных тягот ближе к смерти возникает. Мне необходимо было связаться с Измайловым и внятно сказать: "Сторож не признал Варвару. Откуда ей тогда известно о дыре в заборе дачи Трофимовых? — И успеть крикнуть:

— Позвони Лилии Петровне Вешковой и спроси…"

Я не успела даже сформулировать, что именно. Меня за шкирку вытащили из наконец-то обнаруженного в подворотне автомата обычной конструкции и поволокли к машине. Их было двое. Общий типаж — охранник, которому я порекомендовала облачиться в ливрею. Я во всю ивановскую завопила:

— Спасите, помогите!

Согласно рекомендациям спасителей-теоретиков надо было орать: «Пожар!»

Но уж слишком глупо посреди улицы.

Вопль: «Террористы!» кажется сейчас уместнее, но эффект все равно нулевой.

Некий хорошо разогретый спиртным парень, не замечая, что более трезвые граждане метнулись в подъезды, вступился:

— Мужики, вы че?

— Глянь, обкурилась и ломанулась из дома родного чуть ли не в трусах…

Видно, при желании джинсы и свитер, влажные от осеннего дождя, можно считать одними-единственными трусами.

— Че делают суки, — переметнулся на сторону похитителей мой защитник. — Я свою раньше тоже ловил. Теперь завязал, ша.

Пока он сокрушался, меня погрузили на заднее сиденье «раздолбанной трахомы», как выражался Балков. Где ты, Сергей? Ты бы им задал трепку. Я не успела рассказать тебе, что Виталий Кропотов был с Варварой в кино, где, исполняя чьи-то указания, репетировал показанную ею позже в управлении сцену. Многого не успела. Лишь повыбивавшись, я почувствовала, насколько замерзла и намаялась. Поэтому искренне предалась критике троих пассажиров и водителя:

— Паразиты, не могли раньше схватить? Обязательно надо было вдоволь полюбоваться на мои синеющие руки и губы? У, уроды.

— Не, под кайфом, не выдрючивается, — сказал тот, кто не покидал переднего кресла.

И обернулся. Я его в первый раз видела. Впрочем, остальных тоже. Подумала:

«Еще немного — и поверю, будто наркоманка». На секунду приободрилась: может, эти люди из отдела по борьбе с незаконным оборотом наркотиков? Кого еще может волновать, под кайфом я или нет?

Только почему они направляют стопы — елки, колеса! — за город? Когда-то меня насильно катали — правда, на иномарке — вместе с бессознательным, после удара кастетом в висок, Борисом Юрьевым. Господи, тогда и вялый Борин бок служил опорой.

Я не унижусь пред тобою.

Ни твой привет, ни твой укор

Не властны над моей душою.

Знай, мы чужие с этих пор…

— Сбрендила? Стишки сочиняешь?

Уговариваешь себя гордость выказать?

Я потрясла головой. Она болела. «Выказать» — неплохо звучало. Нет, подонок, мне хотелось заставить вас говорить с шизонутой женщиной без церемоний.

Авось догадаюсь, чьи вы холуи. Как-то я пробовала неделю голодать, от шлаков избавлялась. И сделала открытие: если после продолжительной голодухи поесть, возникает состояние, похожее на приятное легкое опьянение. Оказалось, что с замерзшим и отогревшимся творится то же самое. Меня действительно неостановимо несло на треп и смех. Поэтому я пояснила:

— Не я сочиняю, Лермонтов.

— Тоже рано хлопнули…

Этого «тоже» мне было достаточно.

Я струсила. Но на последний протест четверостишием отважилась:

Получив твою меткую ярость,

Покачнусь и скажу, как актер,

Что я с бабами не стреляюсь,

Из-за бабы — другой разговор…

— Лермонтов? — встрепенулся детина слева от меня. На «баб» он реагировал слишком резво. — С тобой не соскучишься.

— Вознесенский, неуч. Его сейчас в школе проходят. — Я знала, необходимо набраться мужества и замолчать. Но не получалось. Чудилось, что закрыть рот означало умереть. И, злясь на себя, я все же произнесла:

— Кончу, говоришь, подобно Михаилу Юрьевичу Лермонтову?

Водила вдруг заржал во всю глотку.

Луженую, между прочим. Подействовало лучше поэтических цитат. Они недоуменно на него вытаращились и напряглись.

— Подобно мужику Лермонтову кончит.., охо-хо.., баба…

— Скот, — грустно и тихо сказала я. — Самое отвратительное в нашей гребаной жизни то, что я тебя поняла наравне с ними. А бывало, притворялась настоящей леди.

И настал момент жесточайшего испытания надеждой и разочарованием.

— Настоящая леди тоже все понимает, но делает вид, что ей невдомек. Вы нечто среднее между слабо натасканной леди и сильно зацикленной дурой, — подал глухой голос мужчина справа. Ото, он воспринимал человеческую речь.

— А вы — гибрид бесхозного умника и наемного убийцы. Добро бы вам платили, как второму. Наверняка, как первый получаете, — парировала я.

— Заткнись, — устало посоветовал он. — Тебя ждут не дождутся.

Я, конечно, заткнулась. Страшнее всего быть одной против многих. Если кто-то где-то ждет, уже есть смысл «сохранять лицо».

Стемнело. На неведомом повороте мне нацепили на глаза носовой платок и стянули сзади руки. Подумалось о Юре Загорском. Следы от веревок на щиколотках и запястьях, большое количество героина в вену. Славе — нож в сердце.

Лже-Загорскому — воздух в вену и в итоге — в сердце. У убийц был выбор. У меня не было.

* * *

Пахло деревьями и увядающей листвой. Под ногами шуршало, тропинка была ровной и упругой. Скрип двери, аромат тушенки, десять довольно широких ступеней вниз. Затхлость, запах терпкого пота, мочи, вскрик:

— Полина!

С глаз сняли платок и чувствительно пихнули в шею. Освещение было скудным — маломощная лампочка над входом. Мне навстречу, будто стремясь подхватить, дернулся Юрьев. Кивнул Саня.

Оба были связаны и сидели на цементном полу небольшого подвала. Рядом с Борисом лежали огромные валенки, остальное было прикрыто старым пледом.

У другой стены тоже валялось тело. Я с трудом узнала обросшего, бледного Лешу Трофимова. Парня опять ломало. Судя по хрипам вместо вдохов и выдохов, ему было совсем худо.

— Мальчики, вы живы, вот счастье! — обрадовалась я.

— Будем живы, пока Варвару Линеву не притащат, — мрачно сказал Саня. — Такой компанией и покинем мир.

— При чем тут Варвара?

— Нас всех вычислили, Полина. Когда узнали, что ты пишущая о нар коте и СПИДе журналистка, решили, будто Варвара тебя специально в университете подцепила. Она давно порывалась с крючка соскользнуть. Зинаиду жалела, пыталась разборки устраивать.

Я боялась, что нас подслушивают, поэтому об отъезде Линевой не заикнулась. Потерять шанс на лишний час из-за болтливости? Не на ту напали. Долго им придется Варвару искать. Парни же наперебой откровенничали. Саню изловили первым, когда он покупал сигареты.

Впихнули в машину, навалились, скрутили. Держали в другом подвале без пищи, сюда транспортировали лишь несколько часов назад. Здесь уже валялся отделанный до кровоподтеков Борис, доходил Леша и разлагался сторож. Вероятно, мы на даче Трофимовых. Младший хозяин кайфовал себе в какой-то землянке в роще, оттуда его и приволокли. «Надо же, угадала, но не нашла», — подумала я. Юрьева взяли на улице, когда он спешил на свидание к Варваре.

Только тут я вникла в сказанное о стороже и непроизвольно взвизгнула. Они неуверенно переглянулись, потом дошло, утешили, мол, к присутствию трупа быстро привыкаешь.

— Ты сядь к нему затылком, Поля, — посоветовал Борис. — Не на пол, ко мне на ноги. Женщинам на цемент нельзя, мать сестре говорила.

Я была тронута. Чтобы не разнюниться, спросила:

— А если полковник узнает? Я у тебя на коленях!

Он сумел засмеяться. Я храбро села на пол.

Мы договорились рассказать друг другу все. Выживет кто-нибудь, передаст по назначению. Начал Саня. Он предложил Лене потрясти мадам Трофимову.

Рассуждал здраво: не погибни Слава сразу после того, как записывал номер ее «Фольксвагена», можно было насмехаться над его теорией о банде Трофимовых — Красновых сколько влезет. Но после убийства идейного студента обстоятельства менялись. Еще Саня собирался заняться Лешей. Наркоман, за дозу мигом расколется, все семейные тайны выдаст.

— Меня тоже осеняло, что Зина впустила его со лже-Загорским Поэтому и в квартире оставила бардак, который они вместе с Трофимовым устроили, — поддержала я.

— Кто был за рулем «шестерки» мы догадываемся, — вставил Борис.

— Кропотов? — подсказала я.

— Леня, — едва проглотил мат Юрьев. — Меня изолировали, когда я предупредил коллег о контактах с Линевой.

Когда Леня узрел мои перекрашенные дохмы и усы. Саню сразу после того совещания умыкнули.

Обсудили вопрос, который я не смогла задать Измайлову. Откуда Варваре было известно про лаз? Постановили: то ли Леша за наркотики, то ли сторож за деньги позволяли кому-то из преступников тут ночевать. И виной неприветливости дедка была обычная подслеповатость.