Он помахал хлебосольному хозяину рукой и вышел вон из зала. Гром и рев за спиной стихли – как обрезало.

Иван оказался в некоем пространстве, не имеющем границ: ни верха, ни низа, ни каких-либо стен. Все вокруг было залито светом, не слишком ярким и не слишком тусклым. То есть просто свет – и ничего больше. Сердце куда-то ухнуло, Иван на секунду ослеп. Странное ощущение пронизало его с ног до головы. Безмятежность, покой, необъяснимое чувство уверенности в.., чем-то. Сталь и кулак, огонь и ветер.., а потом – тоска и легкое сомнение. Это длилось мгновение, потом снова появилось привычное пространство – со своеобычными чувствами и мироощущением. Иван огляделся.

Зал, если, конечно, это был именно зал, видимых границ не имел. Над головой клубились темные, почти черные облака, под ногами была соответственно совсем черная земля. А может, и не земля, а пепел – поверхность казалась совсем ровной, без холмиков и трещинок. Сочетание чистого света, льющегося ниоткуда, и черноты верха и низа придавало окружающему довольно унылый серый вид, и уже ничего чистого совсем не оставалось.

Иван стоял столбом, несколько растерявшись. Было совершенно неясно – куда, собственно, нужно идти?.. Однако долго он задумываться не стал и уверенно зашагал туда, куда глядели глаза, – то есть вперед, просто вперед. Через час или два пути Иван остановился.

Картина вокруг не менялась: все так же куда-то неслись облака, хотя ветра совсем не было, все так же под ногами поскрипывала серая почва; все так же было тихо, безлюдно, безрадостно и безысходно. Было ни жарко, ни холодно, а вообще как-то невесело. Иван вдруг почувствовал безотчетную тоску по тем, кого не было рядом с ним. Ах как уместны были бы сейчас крик птицы, и даже унылый волчий вой! Но нет – один одинешенек стоял он среди серой пустыни, не у кого спросить совета и не на кого оглянуться в ожидании помощи… даже врагов каких завалящих и то не оказалось поблизости. Мир был сер, почти пуст, и казалось, что никогда не было ни одного рассвета, и ни одного заката, и всегда только это – истолченная в пыль, в порошок размытая серая затвердевшая без его участия мутная пелена…

– Да-да, – сказал кто-то у него под ухом. – А что ты здесь ожидал увидеть?

Иван обернулся. Позади стоял человечек с лицом фон Кугельсдорфа – правда, росточком пониже и с бороденкой пожиже. Одет он был во все серое. Иван слегка удивился.

– А вы что тут делаете? – спросил он без обиняков.

Человечек поднял брови.

– То есть?

– Ну как же, – нетерпеливо сказал Иван. – Профессор, не морочьте мне голову…

Некоторое время человечек молча смотрел на Ивана, потом заулыбался.

– А, – сказал он, – понимаю. Я, наверное, похож на кого-то из твоих знакомых. Однако позволь тебя разочаровать – ранее мы не встречались…

– Да?.. А кто вы такой?

– Лучше давай на "ты", – предложил незнакомец. – Как-то привычнее, знаешь ли. А кто я такой… Ну, скажем так: коллега.

"Собутыльник, значит", – чуть было не ляпнул Иван, но вовремя удержался.

– Чей коллега? – вежливо спросил он.

– А что, ты ни с кем здесь не встречался? – удивился Незнакомец.

– Ну.., был там один. – Иван сделал неопределенный жест.

– Это Нергал, что ли? – догадался человечек. – Все одинаково о нем говорят… Я ему не то чтобы коллега, но служим мы примерно в одном ведомстве.

Иван поморщился.

– Тоже будешь мне идиотские байки рассказывать? – осведомился он.

– Да что ты!.. – От возмущения человечек даже замахал руками. – Этим другие займутся.

– Ого! – не выдержал Иван. – И много будет этих.., других?

– Там посмотрим, – туманно сказал незнакомец.

– Опять, наверное, "от меня все зависит"? – медленно закипая, спросил Иван. – Если ты думаешь, что, к примеру, мне приятно видеть твою рожу, то ты глубоко заблуждаешься. Знаешь, что мне сейчас нужно?..

– Знаю, – кивнул человечек и вытащил из-под полы порядочной длины меч, протягивая его Ивану рукоятью вперед.

Иван с некоторым недоумением принял подарок, взвесил его в руке. Меч оказался хороший, прикладистый.

– А зачем… – начал он и осекся.

Некто в сером исчез. Иван обернулся. Сзади, почти рядом, стояли с десяток людей, тоже одетых в серое, у каждого был в руке меч – такой же, как и у Ивана. Иван хмыкнул.

– Ну что же, посмотрим, – сказал он и шагнул вперед.

Они встретили его дружно. Иван вдруг весь преисполнился гордостью и отвагой, налился силой немереной, но рассудка при этом не потерял. Соперники его оказались не из слабаков, но быстрота их движений не шла ни в какое сравнение со скоростью движений Ивана. Он лихо колол и рубил, рубил и колол и снова рубил; через пару минут перед ним остался только один противник. Этот, правда, оказался поустойчивее других; довольно долго они с Иваном успешно отражали выпады друг друга и один раз Иван лишь каким-то чудом успел уклониться от молниеносного удара противника.

Неожиданно тот споткнулся на ровном месте, и Иван, не теряя ни секунды, вонзил свой меч прямо ему в грудь. Он выпрямился, тяжело дыша. Каждая мышца его пела, он чувствовал невыразимый восторг и пьянящую радость поединка. Соперник Ивана попытался приподняться – и пухнул навзничь, обратив мертвое уже лицо к равнодушным серым облакам. Иван глянул в это лицо – и отшатнулся, как от удара. Он увидел самого себя. Мысли смешались в голове Ивана. Двойник?.. Или… Он услышал ехидный смешок и повернул голову.

– Ну что, повеселился? – спросил его возможный профессор в сером. – Как ты его обработал, однако…

Иван уже справился с собой.

– Пустое, – пренебрежительно сказал он. – Что у нас там дальше? Дракона крошить будем?

Человек в сером изучающе посмотрел на него.

– Нет. Дракона, братец, тебе по чину не полагается, – сказал он. – А вот за эти подвиги заслуживаешь ты награды. Пошли.

– Это куда еще? – спросил Иван, небрежно поигрывая мечом. – Кругом ведь пустыня.

– Да какая пустыня? – с притворным изумлением спросил человек. – Смотри!..

От удивления Иван был вынужден открыть рот. Только что вокруг, куда ни глянь, было серое мертвое безмолвие, а сейчас уже они стояли у ворот шикарного даже по местным восточным меркам дворца. Небо просветлело, под ногами зашелестела изумрудно-зеленая травка. Одним словом, красота.

– Пошли-пошли, – поторопил его человечек и засеменил в сторону дворца.

Иван последовал за ним. Ворота распахнулись перед ними – бесшумно, с вели-вой неспешностью. Они вошли во дворец, миновали один зал великолепий, с мраморным полом и колоннами, прошли другой, с коврами и золотым оружием, по стенам, вступили – третий, еще краше предыдущих, в дальнем конце которого стоял огромный трон из черного мрамора.

На троне восседал здоровенный мужик, облаченный в черную же ниспадающую мантию. По бокам трона стояли двое стражников в черной металлической броне, с черными лицами (негры, смекнул Иван) и огромными кривыми мечами вороненой стали. Стражники были такого вида и такого роста, что Иван даже усомнился – а не работа ли это местного придворного скульптора из тех, что страдают гигантоманией и обожают делать чудовищные подарки.

Вероятный профессор пихнул Ивана в бок. Иван глянул на него – вот те на! – виртуальный фон Кугельсдорф тоже оказался в черном.

– Падай ниц! – прошипел двойник профессора Ивану в ухо. – Перед тобою великий Нингирсу!..

– А кто это? – спросил Иван и падать не стал.

Профессорский двойник выпучил было на него глаза, но тут раздался сильный голос:

– Приветствую тебя, чужеземец…

Это заговорил сидевший на троне. Иван наклонил голову и шаркнул ножкой.

– Ты оказал неоценимую услугу нам, – продолжал этот самый их Нингирсу, – убив незваных гостей, пришедших с Запада. За это тебе полагается награда, и сейчас ты ее получишь…

Последнее прозвучало несколько зловеще, и Иван на всякий случай покрепче сжал меч. Однако ничего страшного не случилось. Более того, произошло как раз обратное. Из боковых проходов в зал впорхнула стайка симпатичных девиц в каких-то немыслимого изящества и прозрачности одеяниях.

Собственно, одежд Иван, можно сказать, не заметил, потому как девицы были до того хороши, что слов не стало, а мысли немного спутались. Призывно улыбаясь, девахи обступили Ивана и куда-то повлекли его с ласковой настойчивостью. Ни намека на враждебность не было в их действиях, а было все наоборот, и Иван с охотою подчинился. Девицы завлекли его в роскошные покои, сплошь устланные коврами невероятной работы, оставили Ивана там, а сами тут же упорхнули.

В будуаре были расставлены низкие столики с драгоценной инкрустацией, на которых было много всяких чаш, кувшинов и ваз, наполненных разными шербетами, винами и фруктами… журчала вода в фонтане, а еще Иван увидел кровать потрясающих размеров, и на этой самой кровати возлежала такая девица, что у Ивана разом вышибло все оставшиеся мысли и прямо-таки сперло дыхание. Она была просто прекрасна. Тонкая, смуглая, с чудесной, но не слишком большой грудью, с длинными, обалденной красоты, ногами.., гибкие руки, гладкие изящные ступни, идеальный овал лица, а еще – совершенно нездешние прекрасные золотые волосы и бездонные глаза такого синего цвета, какого в природе просто не могло бы быть, если бы Иван не видел этого сейчас… В глазах ее он прочел все – восторг и негу, нездешний ум и опыт, желание и такую силу страсти, что просто шагнул к ней и очнулся только через неизвестно какой промежуток времени…

Иван попытался приподнять голову – и решил оставить бесполезное занятие. Сил не было вообще ни на что. Она уловила его движение и нежно коснулась его блестевшей от пота груди. Силы появились.

…Вторично он очнулся от низкого вибрирующего звука, пронесшегося по дворцу и заставившего задрожать стены. Головы Иван решил не поднимать, ограничившись тем, что открыл глаза. Было хорошо. То есть было хорошо так, как никогда не было.

Тело стало вялым и непослушным, но это не мешало, потому что сладкая истома пронизала каждую его клеточку и несла куда-то вдаль, баюкая и давая спокойное наслаждение. Он почувствовал возле себя свою (как он с гордостью подумал) женщину, ощутил теплоту ее нежной груди, маленькую ласковую ладонь у себя на щеке и улыбнулся, как дурак.

Было очень хорошо. Он слегка пошевелился и почувствовал под лопатками некую шершавость. Иван недоуменно нахмурил брови, но потом улыбнулся снова. Ковер!.. Ну конечно же, кровать-то они благополучно поломали.., и продолжали на полу… Захотелось пить и наоборот. Он вспомнил, что где-то должно было оставаться вино, и, осторожно сняв с себя руку женщины, пополз к кувшинам, в беспорядке валявшимся неподалеку.

– Куда же ты, милый?..

Голос у нее был влекущий, глубокий, нежный… Иван посмотрел на нее, такую свежую, безо всех этих припухлостей и заспанностей, которые случаются даже у лучших земных женщин, такую прекрасную и единственную… и снова прошептал ее имя – то, которое уже шептал, говорил, кричал час, день, год тому назад…

– Лилит, – ласково сказал он, задумчиво, словно пробуя на вкус нежность утренней росы, – Лилит…

Она улыбнулась ему так, что он снова забыл обо всем, кроме одного…

– Иди же ко мне… – она вся потянулась к нему, – иди…

– Сейчас-сейчас, – заторопился Иван, – вот только.., гм…

Он вдруг почувствовал себя весьма неуверенно. Черт, да где же здесь у них удобства находятся?..

– А что это нас разбудило? – брякнул он несколько невпопад, озираясь по сторонам. – Гул какой-то…

– Ах, это… – Она сладко потянулась и замерла в такой позе, что Иван сразу перестал озираться. – Это был гонг. Вторая ночь прошла…

– Что? – переспросил Иван. – Вторая…

И тут у него словно пелена с глаз спала. Вторая ночь. Лилит,., то есть та самая. Известная демоница. Здорово. Он вскочил и на подгибающихся ногах побежал одеваться.

Одежды было немного, но она оказалась разбросана повсюду, и Иван потерял несколько драгоценных мгновений, пока натягивал свои сублегалии. За эти секунды его подруга поняла, что что-то идет не так.

– Стой.., подожди. Постой…

Голос ее менялся, сваливаясь в шипение. Иван глянул на нее и с ужасом увидел, как тело Лилит стало стремительно преображаться: кожа, только что бывшая гладкой и смуглой, позеленела и погрубела; череп удлинился, чудные золотые волосы повылезали и осыпались на ковер; глаза полыхнули злобным огнем, оскалились выставленные вперед жуткие клыки; с треском развернулись за спиной перепончатые крылья. В пасти мелькнул раздвоенный алый язык.

Честно говоря, Иван не столько испугался, сколько огорчился. Вот тебе и раз… А какая была женщина! Ах какая женщина…

Но все эти грустные мысли додумывать уже было некогда. Крылатая демоница бросилась на него, пронзительно шипя и плюясь огнем. Иван отскочил в сторону, демоница промахнулась и врезалась в стену. Стена дрогнула, демоница пронзительно завизжала. Совершенно осатанев, она развернулась, высоко подпрыгнула и снова бросилась в атаку.

Но Иван уже успел поднять меч… С грустной улыбкой наблюдал он за тем, как у его ног, мучительно скрежеща акульими зубами, пытаясь даже сейчас добраться до его плоти, умирала та, что лишь недавно дарила ему великое счастье слияния в единое целое двух душ и двух тел… Из огромной раны на ее груди вытекала зеленая зловонная жидкость, которая шипела, дымилась и проедала дорогой ковер. Вот каковы они, эти женщины. Никогда не женюсь, подумал Иван с тоской.

Тут он увидел, что жидкость течь перестала, а рана демоницы начала затягиваться – все быстрее и быстрее. Лилит открыла глаза. Пора, понял Иван, и опрометью бросился вон из будуара.

Привлеченные шумом, который произвели Иван и его темпераментная подруга, со всех сторон сбегались прислужники и прислужницы. Миловидные девицы, те самые, что сопровождали Ивана к ложу любви, подобно своей хозяйке тоже изменяли на глазах свой облик, но все же до привечавшей воина сирены им было далеко.

– Зарублю!.. – заорал Иван страшным голосом и бросился напролом, потому как отступать было некуда.

Нападавших было не очень много, и Иван быстро расчистил себе путь. Но тут он увидел перед собою тех самых стражников, что стояли подле черного трона: гиганты уже занесли свои мечи, готовясь поразить неблагодарного гостя. Иван метнулся вбок, пнул какую-то удачно подвернувшуюся дверь и полетел кубарем. Он тут же вскочил на ноги, выставив меч перед собою, но никого не увидел. Дворец, кстати, тоже пропал напрочь. Иван опустил меч и огляделся. Оказалось, что он стоит посреди чистого поля. Кругом была трава-мурава, холмы, белые облачка в светлом бессолнечном небе. Неподалеку виднелся красивый белокаменный град. Пейзаж был просто до неприличия а-ля рюс. Иван в сомнении посмотрел на далекий град и нерешительно сделал несколько шагов в его сторону.

– Прелестно, прелестно. Как ты их всех… Герой.

Это оказался снова местный вариант профессора. На Ивана он смотрел вполне доброжелательно.

– Ну, чего стал столбом? Давай действуй. Иди дальше.

– Слушай, – не выдержал Иван, – чего тебе от меня надо? Ты мне помогаешь или наоборот?

Профессорский двойник хмыкнул.

– Какая разница? Я просто иногда показываю дорогу…

– Куда?

Двойник пожал плечами.

– В основном – на Запад. Ты ведь туда идешь?

Иван посмотрел на профессора.

– На Запад? Ну хорошо.., пусть будет Запад.

– Тогда иди быстрее…

Иван еще раз глянул на него и выразительно помахал мечом. Двойник профессора усмехнулся. Иван почувствовал, что оружие в его руке слегка дернулось. Он посмотрел на свой меч и увидел, что тот разительно изменился: вместо изогнутого изящного, богато украшенного клинка в его руке находился длинный тяжелый прямой меч безо всяких украшений. Иван посмотрел на свою одежду. Восточный колорит его платья уступил место суровой простоте грубой рубахи, штанов и сапог. Предположительный фон Кугельсдорф хихикнул.

– Что, одежка поменялась?.. Ничего, тут и не такое бывает: привыкай, братец.

Иван посмотрел на него.

– Кстати, – произнес он. – Ты кто, собственно, такой есть? А то я никак не определюсь, как тебя называть в мыслях. Профессор ты или нет?

Человечек задумчиво пожевал губами.

– Ну что ж, – рассудительно сказал он. – Можешь определять меня как профессора. В конце концов, их много бывает, профессоров-то.., со всякими там своими загадками, ошибками, головами… Популярная все-таки это фигура – профессор. Так что я не против, можешь называть.

– Весьма тронут, – промолвил Иван, сунул меч в ножны и зашагал к городу.

Скоро он подошел к воротам. Вопреки ожиданиям тяжелые створки не распахнулись при его приближении. Иван подождал немного, прислушиваясь. За воротами было тихо. Тогда он забарабанил по ним рукоятью меча. Стучал он долго. Наконец приоткрылось небольшое окошко, и в нем показалась заспанная красноглазая бородатая харя.

– Чего надо? – хрипло осведомилась эта самая харя.

Иван даже растерялся.

– Да вот.., я тут… – промямлил он нерешительно и сам на себя разозлился. – Открывай немедля! – гаркнул он и топнул ногой.

– Поединщик, что ль? – прохрипела невнятно харя, и окошечко закрылось.

Послышался скрип, и створки ворот стали с натугой открываться.

– Так бы сразу и сказал, – ворчал харевладелец под пронзительный скрип петель.

Иван посмотрел на него. Это оказался низенький квадратный мужик в помятом островерхом шишаке, грязной рубахе, в чудовищного размера стоптанных сапожищах и с топором за поясом. Мужик посторонился, пропуская Ивана в город. Иван, подбоченясь, вошел в ворота. Сделав пару шагов, он поскользнулся на какой-то дряни и чуть было не рухнул в обширную лужу. Иван чертыхнулся.

– Чего ж ты под ноги не смотришь-то, бестолочь, – невнятно пробурчали за спиной. – И коня, понимаешь, у тебя нету…

Иван оглянулся на мужика. Тот, выставив вперед косматую бородищу, ковырялся в зубах грязным пальцем и дружелюбно разглядывал пришельца.

– Ну, чего смотришь? К князю иди. Во-он его палаты…

Мужик вынул палец из бороды, осмотрел его и ткнул им куда-то в сторону. Иван проследил направление и пошел. Дойдя до княжеских палат, он увидел большое количество разнообразного народу, толпившегося у резного крыльца. Ни на кого не глядя, Иван гордо вскинул голову и поднялся по ступенькам. Тут дорогу ему заступили двое с обнаженными мечами.

– А куда идешь ты?

– А к князю, – свободно ответил Иван.

– А почто беспокоишь его?

– А по великой надобности, – ответил Иван надменно, глядя поверх голов стражников.

– Поединщик, что ль? – с оттенком уважения спросил один из них.

– Поединщик, – согласился Иван.

– Заходи.

Они посторонились. Иван вошел в палаты, гадая, в какие это поединщики он так решительно записался. Он очутился в большом помещении с низким потолком и чистым метеным полом. По стенам были развешены огромные зеркала.

В помещении было довольно много людей, которые сидели за столами, расставленными покоем. Люди эти ели и пили, чавкая и булькая. На главном месте сидел человек с длинной седой бородой и умными черными глазами, одетый чисто и богато. За его спиной висело самое большое – от пола до потолка – зеркало.

Князь, понял Иван, сделал несколько шагов и остановился напротив него. Чавканье и рыгание прекратились. Все посмотрели на Ивана. Он почувствовал себя несколько неловко, потом, спохватившись, отвесил глубокий поклон.

– Чего тебе надобно, отрок? – спросил князь хорошо поставленным баритоном.

– Поединщик я, – скромно сказал Иван, слегка обидевшись на "отрока". – Биться вот хочу.

Грянул дружный хохот. Княжеские гости – все как на подбор здоровенные бородатые дядьки – веселились, как дети.

– Ой, не могу!.. Ты погляди на него!.. Поединщик!.. Букашек давитель!.. От горшка полвершка – а туда же!.. Ай, держите меня!..

Князь слегка улыбнулся, потом нахмурился, повел бровью – хохот стих. Иван дождался, пока станет совсем тихо, потом поклонился еще раз. Князь пристально на него посмотрел и сказал:

– Али ты не знаешь, с кем биться будешь? Аль не ведаешь, скольких богатырей земли нашей погубило чудище Ужасное? Не слыхал, видать, сколько красных девушек сожрал гад огнедышащий, дань какую распрестрашную платим мы ему, зверю жуткому?

Ага, отметил Иван. Гад, значит, огнедышащий… Читывали такое, слыхивали… Он деликатно кашлянул и сказал:

– То не ведомо мне, князь… э-э… прославленный, то не слыхивал я… гм… крестьянский сын. Знаю лишь одно я: землю русскую не топтать гаду вредному, не позволю я!

Князь удивленно поднял брови.

– Русскую?.. – недоверчиво спросил он. – Какую это такую – русскую?..

Иван стушевался. Вот ведь – интернационалисты попались…

– Ну, это.., родную, в смысле.

Странно, подумал он. Почему – не русскую? Чего же они здесь тогда имитаций-стилизаций понастроили? Или это специально для него, персонально, так сказать?.. – Князь пристально посмотрел на него.

– А как звать-величать тебя, отрок смелый наш?

– Иван, – честно сказал Иван. – Иван – крестьянский сын.

Князь удивился.

– Да вроде одного такого Ивана пожрало уже чудище?

Иван пожал плечами.

– Не ведаю я… Однофамилец, наверное, – брякнул он.

Князь удовлетворенно кивнул.

– Что ж, раз решил биться ты – так и в добрый час… Хоть не крепкий ты – да не маленький. Только чудище то поганое извело совсем и Добрынюшку, и Илюшеньку.., вот Усынюшка и остался лишь…

Князь горестно кивнул на сидевшего рядом здоровенного лохматого богатыря в помятой кирасе. Тот печально вздохнул и покивал в ответ чудовищной длины усами. Князь перевел взгляд на Ивана.

– Коли справишься – будет честь тебе. Принесешь языки гада страшного – награжу тебя по заслугам я…

Опять, подумал Иван. Он покосился по сторонам – потенциальных демониц вроде видно не было.

– …обзлащу тебя и обсеребрю…

– Чего-чего?!. – переспросил. Иван.

– Злата-серебра надаю тебе, – пояснил князь. – Понятно?

– Конечно, понятно, – согласился Иван. – Надаешь ты мне, значит, злата-серебра…

Князь кивнул и продолжал:

– А не справишься – так пожрет тебя, сам понимаешь, то ужасное чудо жуткое…

И это понятно, подумал про себя Иван, а вслух сказал:

– Где ж искать его, гада вредного?

Князь печально вздохнул:

– Из ворот иди – все прямешенько. Речку огненную через мост…

– Да нет, – почтительно возразил кто-то. – Речка-то в другой стороне…

– Ах да, – спохватился князь. – Речки там нет. Так вот… Как увидишь камень – от него три пути…

Как направо пойдешь – так обратно придешь. Как налево зайдешь – в никуда попадешь. А как прямо пойдешь – так и чудище там, недалешенько.., найдешь.

Князь замолчал и строго оглядел зал. Все почтительно молчали, внимая княжескому речитативу. Иван нерешительно кашлянул, действительно ощущая себя робким отроком. Все посмотрели на него.

– Так я пойду? – нерешительно спросил Иван.

– Иди, – благосклонно кивнул князь. – Принесешь языки – получишь награду великую…

Иван содрогнулся. Далась им эта награда… Он поклонился в пояс.

– Не поминайте лихом, братцы, – сказал он, повернулся и вышел из палат.

"Интересные дела, – размышлял Иван, направляясь к городским воротам. – Странные… Змей Горыныч там – это понятно… А вот что за земля это… И икон никаких в светлой Горнице, и ни церковки, ни колоколенки… Только ритм-размер разговоров их – все былинный он, все сказательный…"

Он подошел к воротам. Давешний мужик по-прежнему ковырялся в зубах.

– Ну что, биться идешь али раздумал? – невнятно спросил он.

– Биться, биться, – буркнул Иван, занятый своими, мыслями. – Давай открывай скорее, холоп несчастный…

– Во, – удивился мужик. – А говорил – крестьянский сын, крестьянский сын…

Иван остановился.

– А ты откуда знаешь?

– Оттуда, – пробурчал бородач. Видно было, что он обиделся.

Заскрипела отворяемая воротина.

– И что, так без коня и пойдешь? – мрачно спросил бородач.

– Так и пойду.

– И правильно, – решительно сказал мужик, копаясь в бороде, – нечего его, гада трехголового, обедами зря кормить. Ужина с него хватит…

Иван в упор посмотрел на него.

– Это я, что ли, на ужин положен? – угрожающе произнес он.

Обиженный бородач отвел в сторону хитрые глазки.

– Да нет, – сказал он. – Это я так…

Иван сплюнул и решительно зашагал к видневшемуся невдалеке огромному камню. Подойдя к нему, он обнаружил, что поверхность огромного абсолютно гладкого булыжника совершенно чиста – вопреки всяким былинам. Ни тебе надписей, ни тебе указателей. Правда, как и говорил князь, от камня отходили три дорожки. Иван почесал в затылке и уселся на землю, привалившись спиной к камню.

Ладно, подумал он, прикинем что-нибудь к носу. Где я оказался? – неизвестно. То есть, конечно, намеки тут все делают, но не обязательно принимать все на веру. Но, в конце концов, почему путешествие в прошлое – нормальное дело, а хождение по стране мертвых – нонсенс?..

Вдруг он понял, что забыл, зачем тут оказался. Талисман, талисман… что там, с этим талисманом? Наверное, у этих чертовых немцев что-то не сложилось пока с Александром, если пришлось здесь одному бродить. А может, так и нужно, чтобы одному, без них? А! Вспомнил!.. Да, осталась еще одна часть талисмана, у короля Артура, а он как раз на Западных островах и обитается – вроде бы… а как туда добраться? Эх, чует мое сердце, что неспроста все это, неспроста с самого начала, с этой аварии дурацкой.., а что за авария? когда она случилась? не помню.., не знаю.., что там было раньше? Я воевал когда-то? Или нет? Где это было, в какой стране? Чьи приказы выполнял? Кому подчиняюсь сейчас? Эх, знать бы… Иван разозлился. Ладно, подумал, он, избранник я там или нет, но остается одно – идти вперед.., а там разберемся. Он легко поднялся на ноги и решительно зашагал по средней от камня дорожке.

Шел он долго. Травка-муравка из яркой и зеленой постепенно превратилась в блеклую и желто-коричневую и неприятно скрипела под ногами. Стало темнеть. В воздухе отчетливо пахло жареным. Иван остановился. Впереди он увидел лес, деревья в котором были опалены до такой степени, что на них не осталось ни листьев, ни ветвей, ни даже коры: просто стоят страшные обугленные стволы. И там, в этом лесу, что-то было – огромное, могучее, нехорошее. Иван ждал. Он понял, что сейчас ему предстоит встретиться лицом к лицу с воплощением исполинской неведомой мощи, причем мощи злой, откровенно и навсегда злой, и не будет скоро места ни уговорам, ни хитрости.

Ладно, решил Иван, крепче взявшись за рукоять меча. Затрещали, зашатались деревья; над лесом взвилось облако черного пепла, совсем близко полыхнуло жарким огнем, и на поляну вывалилось, взревывая и взрыкивая, огромное нечто. Земля содрогнулась. Иван опустил меч и открыл рот. Перед ним, угрожающе вращая полуметровыми глазищами, мотая тремя здоровенными головами и сильно дыша огнем из трех жуткого вида зубастых пастей, стоял, переливаясь в свете яркого пламени гладкой серо-зеленой блестящей чешуей, огромный, непостижимый, ужасный бегемот.

Иван вытаращил глаза не хуже новоявленного зверя, потом закрыл их и снова открыл: однако трехголовый бегемотище остался на месте, мотая в разные стороны своими головами – каждая с пивную цистерну величиной, – скрежеща зубами – как у акулы, в несколько рядов, – и время от времени облизываясь тремя змеиными раздвоенными языками. Постояли, помолчали. Иван стал потихоньку приходить в себя. Бегемот.., как бегемот. Большой, конечно, спору нет, даже огромный.., и голов у него целых три, и чешуя, и огонь… но в остальном-то – обычный зверь, такие в Африке водятся. Вот только зубы великоваты, пожалуй. Все впечатление зубы портят.

Изучаемый Иваном бегемот тем временем смирно стоял на месте, только переминался с ноги на ногу и пошевеливал головами. Даже огнем пыхать перестал. Потом все его шесть глаз уставились на Ивана, видимо, только сейчас впервые его заметив. Три морды приняли вид разочарованный и даже обиженный. Средняя голова слабо дохнула огнем и заговорила гулким басом:

– Это что же такое я вижу?! Как это, пардон, прикажете понимать?! А где остальные?.. Где люди? Где лошади? Где девицы, наконец?!.

Иван оторопел.

– Какие девицы?.. – ошалело спросил он.

– Ты что, маленький? – укоризненно спросила правая голова приятным баритоном. – Всем известно, что конь – на обед, молодец – на ужин…

– А девицы? – машинально повторил Иван.

Левая голова конфузливо хихикнула. Средняя покосилась на нее строго и сказала, обращаясь к Ивану:

– Девицы – на завтрак, разумеется. Что же я, по-твоему, не завтракаю?

– Да нет, я так… – смешался Иван, потом спохватился: – Эй, да это из байки про Змея Горыныча!.. А ты-то…

Он замялся, пытаясь подыскать нужное определение. Левая голова бегемота хмыкнула, правая сплюнула, средняя укоризненно покачалась.

– Ну вот, – грустно сказала правая, обращаясь к средней. – Опять какой-то мифический Горыныч… Приходят тут всякие невежи, несут разную ерунду… Надоело.

– Надоело, так не ешь! – гаркнула средняя голова. – Пойди грибов погрызи. Понравились небось в прошлый раз грибы-то?..

Левая голова опять хихикнула, а правая отвернулась в сторону и, фигурально выражаясь, повесилась. Наверное, с грибами была связана какая-то неприятная для нее история. Левая голова хихикнула громче.

– А ты чего регочешь? – набросилась на нее средняя. – Кто в прошлый раз на пригорке всю траву сожрал, а? Говорили же – не надо, дурья твоя башка, плохо будет от травы! И что вышло?..

Левая голова сконфуженно хрюкнула. Ивану это надоело.

– А ну кончай трепаться! – гаркнул он.

Все три головы разом посмотрели на Ивана. Ушки, непропорционально маленькие по сравнению с остальными частями тела зверя, встали торчком.