– Вперед!.. – Иван прочно усвоил роль немногословного мудрого командира.

Они понеслись галопом прочь от убежища коварного колдуна. Иногда Иван тревожно оглядывался, но пока никакой погони не замечал, хотя и понимал, что она все равЗ но рано или поздно будет послана. Постепенно кони умерили бег. Иван посмотрел на своих спутников, Ланселот продолжал пребывать в состоянии легкого удивления: он то и дело дергал себя за усы, округлял глаза и тихонько покачивал головой, как бы приговаривая про себя: "Ну и ну!.." Фома был мрачен.

– Любезный сэр Фома, – обратился к нему Иван. – Может статься, ты прольешь свет на произошедшие в обиталище вашего колдуна-перерожденца странные события?

Фома некоторое время продолжал угрюмо молчать, потом посмотрел на Ивана и со вздохом сказал:

– Нехорошо вышло, сэр Иан, оченв нехорошо…

– Куда уж хуже, – согласился Иван. – Тебя же чуть не съели.

– Не в этом дело…

– А в чем? Расскажи поподробнее. Мне кажется, у тебя есть свое особое мнение по этому поводу.

Фома опять помолчал, потом все же заговорил снова.

– Понимаешь ли, сэр Иан, – сказал он с явной неохотой, – Мерлин поступил нехорошо и невежливо, а главное, очень неожиданно. Все здесь привыкли считать его болтливым шарлатаном, несколько нервным, недалеким, но вполне добродушным и безобидным. Он мог надоедать, он мог вызывать раздражение; иногда его хотелось послать подальше, но все-таки Мерлина не только терпели, но даже кое-кто и любил. Он считался милым стариком со своими странностями, у кого их нет, но – не более того. И вдруг – такие чудеса!..

Фома опять вздохнул и сокрушенно покачал головой.

– Дело даже не в том, – продолжал он, – что он всех обманул, устроив подпольный, то есть подземный, притон. Это может вызвать удивление и насмешку, пусть злую, но насмешку – и все; самое неприятное – то, как он это сделал, зачем он это сделал, и то удовольствие от сделанного, которое он испытывает… Мне кажется, что наш старый полудурок Мерлин слишком сильно изменился с не очень давних пор. Манера вести себя, разговоры, содержание его речей – да если бы мне кто-нибудь об этом рассказал, я бы просто не поверил!.. Обычные люди, а тем более обычные колдуны так просто не меняются…

Фома умолк, горестно покачав головой. Иван терпеливо ждал продолжения: Мерлина он раньше не видал и не совсем понимал, что именно в поведении вздорного старика могла так поразить Стихоплета. Ну, пьет человек, ну, бабья понавел – что с того?..

– Все это было бы полбеды, – снова заговорил Фома, – я мог бы посчитать, что просто ошибся, что мне показалось, но его реакция на твое, сэр Иан, появление открыла мне глаза…

Иван насторожился.

– Какая такая реакция?

Фома посмотрел на него и тяжело вздохнул.

– Он был заранее предупрежден о твоем появлении. Понимаешь, он знал о том, что ты объявишься в наших краях, только вот не у него в гостях – иначе он подготовился бы получше. А это означает, во-первых, то, что он не только пьянствует в своем вертепе, но и выходит на поверхность – инкогнито, разумеется, иначе разговоры об этом разнеслись бы повсюду, – с кем-то общается и вообще что-то затевает…

– Ну и что? – пожал плечами Иван. – Подумаешь – вылез пару раз наружу, воздухом подышал…

– Ты не понимаешь, – терпеливо сказал Фома. – Никто не может здесь знать заранее, когда и кто именно тут может появиться – во всяком случае, никто ранга самого Мерлина или тех, с кем он мог бы теоретически общаться. По всему выходит, что задействованы серьезные посторонние силы, которым здесь быть не положено… и которые могут наворотить черт знает что, и от этого королевству никакой пользы явно не будет…

Фома опять умолк. Иван рассердился.

– Что ты все загадками говоришь, сэр Фома? – раздраженно сказал он. – Ты факты давай!

Фома почесал в затылке, покряхтел и, решившись, заговорил.

– Мерлин заключил сделку, – тихо начал он. – Это понятно хотя бы по атрибутике его застолья. В наших краях, конечно, принято, чтобы желания исполнялись, но у Мерлина – все не то… потому что напрягает окружающих. Одного он, дурак, не понимает: своим для тех, с кем он сговорился, он никогда не станет все равно: для той силы "своих" не бывает. В мире нет добра и нет зла, а есть созидание и есть разрушение. Они дополняют друг друга, это безусловно, но победить разрушение не может, потому что оно разрушительно само по себе, иначе в мире давным-давно воцарился бы хаос. Разрушение ведь гораздо активнее, для него нет этических или моральных норм и преград, оно вольно действовать, как ему захочется. Да, можно договориться с тем, кого называют… сам, впрочем, знаешь, как называют… но толку от этого договора не будет никакого, ибо исход для всех, кто ему близок, будет всегда один. Можно какое-то время пользоваться благами – как правило, материальными, – полученными в обмен на верную службу, но ведь по счетам, так или иначе придется платить, и расплата будет поистине страшной… Те, кто служит созиданию, вовсе не обязательно катаются как сыр в масле, они могут даже вовсе ничего не получить за свою paботу. Но что бы там ни говорили, но все-таки… все-таки это – созидание. Хотя, – он печально усмехнулся, – ради разрушения тоже ведь можно созидать – на каком-то этапе, просто ради подготовки.., или еще чего-нибудь…

– Совсем ты запутался, сэр Фома, – сердито сказ Иван, – и меня этой чепухой тоже запутал… И зло тебе нравится, и добро не годится… Загнул ты, любезный сэр.

Фома посмотрел на него искоса и вдруг рассмеялся:

– А ты не так прост, как кажешься, сэр Иан! Тебя нз мякине не проведешь, не зря так тобой заинтересовались. И откуда ты такой взялся?

– Ага, – произнес Иван. – Переходим к главному вопросу, не так ли?

– Почему твое происхождение – главный вопрос? – удивился Фома. – Не хочешь говорить – твое дело. Какая разница? Все равно понятно, что силы, которые поддерживают Мерлина в его дурацком желании оторваться, не есть твои друзья, сэр рыцарь. Хотя они в тебе очень заинтересованы.

– Очень, – буркнул Иван. – На что я им сдался?

– Не знаю, не знаю, – проговорил Фома. – Ты ли им нужен, или то, что у тебя есть, тебе лично не принадлежащее…

– А кому же тогда принадлежащее? – зло сказал Иван.

– Ага, – протянул Фома, пристально посмотрев на него. – Значит, я так понимаю, что-то такое у тебя все же при себе имеется?

Иван не ответил, сердито отвернувшись. Минуту они скакали, не говоря ни слова.

– Послушай, – мягко сказал Фома. – Я не буду спрашивать, что за предметы хотят отобрать у тебя начальники Мерлина… или кто они ему там. Знай только одно: я с тобой.

– Что значит – со мной?

– Я буду помогать тебе до тех пор, пока ты не сделаешь того, зачем попал сюда.

– И с какой же это стати? – несколько насмешливо спросил Иван. – Ты же знаешь – это опасно! Что за доброта?

– А с такой это стати, – в свою очередь начал сердиться Фома, – что я заинтересован в том, чтобы сохранить равновесие в этом мире, не допустить его разрушения, частичного или полного. Мне, с твоего позволения, это очень важно, р рыцарь, или кто ты есть на самом деле, слышишь!?.

– А ты знаешь, – пристально поглядев на него, после паузы сказал Иван, – ты ведь вовсе не тот, за кого себя выдаешь, любезный сэр Фома! Сбрасываешь постепенно личину… Из тебя такой же проводник или поэт, как из Мерлина раввин!

– Мерлин не похож на раввина! – вдруг подал голос Ланселот.

Иван с удивлением посмотрел на рыцаря – за последний час тот не проронил не слова, и о его существовании как-то позабылось.

– Вот я и говорю, – согласился Иван, – что не похож, Прикидываешься ты, дорогой сэр Фома!

– Ну и что? – небрежно сказал тот. – Здесь, видишь, ли, теперь это в моде. И потом, то, что я не тот, за кого себя выдаю, еще не доказано.

– А тогда поздно будет, – равнодушно бросил Ланселот, и Иван опять с удивлением на него посмотрел.

– Ладно, забудем об этом, – предложил он. – Главное я понял: ты, сэр Стихоплет, хочешь ехать со мной ко двору короля Артура, невзирая на слегка изменившиеся обстоятельства.., или же благодаря им. Так?

– Именно так, сэр Иан, – подтвердил тот.

– Ну что же, спасибо… Ладно, сэр Ланселот, – обратился Иван к рыцарю, – похоже, наше совместное путешествие на этом заканчивается. В бою не полагайся только на свою силу и не будь так нахален.., а засим – прощай.

– Как так? – удивленно повернул к нему голову Ланселот. – В чем дело?

– Видишь ли, – объяснил Иван, – дальнейшее наше путешествие в этой прерии действительно становится опасным, и я не хотел, чтобы…

– Ты хочешь меня оскорбить, сэр Иан? – надменно Прервал его Ланселот. Глаза его загорелись, усы встопорщились, но он сдерживал себя. – Понимаю, что я твой пленник, но кто дал тебе право думать, что я, великий Ланселот Озерный, могу чего-либо испугаться? Или, может статься, ты подумал, что случайная победа надо мною дает тебе возможность усомниться в моем умении сражаться, в моей отваге и в моей храбрости? Или…

Усмехнувшись про себя, Иван поднял руку.

– Прости, сэр Ланселот, – серьезно сказал он. – Я никоим образом не хотел тебя обидеть. Ни на минуту я не смею усомниться в твоих поистине выдающихся достижениях в ратоборстве… но какой смысл тебе сражаться непонятно из-за чего?

Ланселот, казалось, был сбит с толку.

– Как это – непонятно из-за чего? – пробормотал он, недоуменно тараща глаза. – Да хотя бы для того, чтобы просто подраться!..

Наступила очередь Ивана удивляться, но потом он вспомнил детскую литературу.

– Понятно, – скачал он. – Значит, ты дерешься потому, что дерешься… А скажи, тебе всегда все равно, на чьей стороне участвовать в битве?

– Да, – гордо ответил Ланселот, – именно так. Для рыцаря честь и отвага – первое дело! Я не привык отступать перед трудностями! Любая опасность – мой враг, а с врагами у меня разговор короткий!

– А что такое для тебя честь? – с любопытством спросил Иван.

Ланселот затруднился.

– Ну… – нерешительно сказал он, – не отступать там… В общем, вести себя отважно!

– Ладно, – сказал Иван и вздохнул. – Не знаю уж, что с тобой и поделать… Но ведь на пути нашем могут повстречаться неведомые чудовища, а еще феи, колдуны и прочие маньяки… Да ты и сам мог слышать, что Мерлин ваш звал на помощь какую-то Моргану…

Ланселот вздрогнул.

– Моргану?! – проговорил, а точнее, проскрежетал он. – Тогда это совершенно мое дело, сэр Иан!..

Иван в недоумении посмотрел на него. Вид Ланселота в Данную минуту мог испугать кого угодно.

– Видишь ли, сэр Иан, – усмехаясь, пояснил Фома, – с Морганой у доблестного рыцаря очень старые счеты. Любовь, понимаешь ли, это такая штука…

– Какая любовь?! – взревел Ланселот. – Отдавай себе отчет в своих словах, сэр Стихоплет!..

Фома засмеялся и комически зажал себе рот руками.

– Молчу, молчу, – сказал он.

– Вот и молчи, – огрызнулся Ланселот. – Знай, сэр Иан, если тут замешана эта старая ведьма, то я поеду с тобой хоть на край света, только чтобы досадить ей!..

– Не такая уж она и старая, – встрял Фома. – Многие даже считают ее молодой и симпатичной…

– Опять?! – заорал Ланселот.

– Все-все-все, – сказал Фома и на всякий случай отъехал от него подальше.

– Больше ни слова о ней… Я в общем-то не удивлен, сэр Иан, что эта кра.., что эта уродина замешана здесь. Хотя надо признаться, что скорее по традиции лезет она во всевозможные аферы. Не удивлюсь, что и за ней стоит кто-то другой: очень уж удобно прикрываться ее именем.

– Ладно, – сказал Иван. – Потом разберемся, кто там за чьей спиной прячется. Как я понял, вы оба едете со мной. Что ж, мне лестно, что такие известные личности, как вы, будут сопровождать меня.., и никто вас за язык не тянул, так ведь?

– Именно так, – в один голос подтвердили Фома и Ланселот.

– Хорошо, втроем как-то веселее. Сэр Фома, правильно ли мы едем? К замку ли Артура?

– Да, – кивнул Стихоплет.

– В таком случае – за мной! – приказал Иван, не всем по-рыцарски гикнул и дал шпоры своему коню.

Долго ли, коротко они ехали так по чистому полю, вот наконец послышался шум долгожданной многочисленной погони. На всем скаку Иван обернулся и увидел темную полос от края до края горизонта. Полоса эта с нарастающим гулом приближалась.

– Что это? – крикнул Иван. – Что это такое, сэр Фома?

Фома тоже обернулся.

– Это за нами! – крикнул он.

– Моргана?!

– Моргана или кто другой – какая разница?! Нас настигают, и их слишком много!..

Они прибавили ходу, насколько это было возможно. Но очень скоро им пришлось остановиться: они оказались перед глубоким каньоном, на дне которого текла быстрая река. Отвесные берега высотой метров двадцать, сама река стометровой ширины с голубой быстрой водой и выпрыгивающими из нее зубастыми зверюгами делали возможность переправы проблематичной. Правда, на самом краю берега стояло очень большое дерево. Иван даже поначалу не подумал, что это что-то растительное, поскольку дерево имело сумасшедшую высоту – метров, наверное, пятьсот – и в обхвате высоте своей соответствовало.

– Вот это да!.. – с невольным восхищением произнес Иван, задирая голову в тщетной попытке рассмотреть теряющуюся где-то в облаках верхушку дерева.

– Что за штука, сэр Фома? Иггдрасиль?

– Не знаю, о чем ты говоришь, сэр Иан, – ответил Фома, – но подумал бы ты лучше о том, как перебраться на Другой берег!

– Да чего тут думать – повалим дерево, и все тут, – небрежно произнес Иван, вполне доверяя своему клинку. Он соскочил с коня и вынул меч из ножен.

– Кстати, – повернулся он к Фоме, – а почему мы не видели это чудо-дерево, когда к нему подъезжали?

– Не знаю, – нетерпеливо сказал Фома, – я же говорил тебе, что все здесь может измениться в один момент… Если ты собрался рубить это дерево, то оставь дурацкие мысли: как бы ни был хорош твой клинок, подумай о том, Только времени ты потратишь!

Иван почесал в затылке. Действительно, рубить даже таким мечом, что был у него, ствол диаметром метров двадцать – дело серьезное. Тем не менее Иван подошел к стволу и поднял клинок. И тут произошла интересная вещь. Как всегда, чудесный меч полыхнул мрачным огнем, но на этот раз его отблеск не заставил задрожать руку: клинок светился словно не изнутри, а снаружи. Иван с удивлением посмотрел на него и невольно отступил назад. Засветился вовсе не клинок, а ствол могучего дерева: искры темного пламени пробежали по нему, потом потерялись в трещинах коры: дерево вздрогнуло.

– Вот это да, – произнес Иван с расстановкой и посмотрел на своих спутников. – Видали?..

Фома кивнул.

– Видали, – сказал он. – Не всегда исход сражения может решить сталь…

– При чем тут сражение? – спросил Иван и посмотрел на темную полосу у горизонта. – Хотя,возможно, я с тобой и соглашусь…

– По-моему, у меня появилась мысль, – заявил Фома.

– Это хорошо, – сказал Иван. – Какая же?

– Это дерево… которое, кстати, вовсе и не дерево.. не перебивай, сэр Иан, прошу тебя… сталью не возьмешь, даже чудесной. Его можно только повалить.

– Ого, – не удержался Иван. – И кто займется этим лесоповалом? Ты, что ли?

– А хотя бы и я, – заявил вдруг Ланселот и грузно спрыгнул с коня на землю. – Как-то раз случалось совершать мне что-то подобное… Он подошел к дереву, посмотрел на него, что-то прикидывая, а потом сказал: – Посторонись-ка, сэр Иан!

– Пожалуйста, – с сомнением сказал Иван и отошел сторону.

Честно говоря, ему показалась дикой сама мысль попытаться повалить это дерево.., кстати, какой породы растительный великан? Дуб? Ясень?.. Он раскрыл было рот, чтобы спросить об этом у Фомы, но услышал громкий скрип и живо обернулся. Ланселот стоял, широко расставив ноги и уперевшись руками в ствол. Лица его видно не было, но и по спине Иван увидел, что рыцарю приходится довольно тяжело. Широко раскрытыми глазами Иван наблюдал, как ноги Ланселота по щиколотку вошли в землю. Еще раз раздался громкий скрип, и дерево едва заметно накренилось. Иван разинул рот. Ланселот снова напрягся, потом как-то странно всхлипнул и отошел, почти отскочил, от дерева. Лицо его было сейчас совершенно помидорного цвета, крупные капли пота выступили на лбу. Руки его слегка тряслись.

– Не идет? – сочувственно спросил Иван.

Ланселот, хрипло дыша, только махнул рукой.

– Но все равно, сэр Ланселот, таких силачей я в жизни Своей не видел! – совершенно искренне сказал Иван.

Ланселот помотал головой, потом хрипло произнес:

– Не спеши.., сэр Иан… Дай мне.., еще раз попробовать…

– Что же, пробуй, – удивленно сказал Иван и с тревогой посмотрел на темную полосу у горизонта.

Ланселот с шумом выдохнул, подошел вразвалку к стволу дерева и уперся в него спиной. Секунду он медлил, а потом зажмурился и напрягся изо всех сил. Жилы на его шее чудовищно вздулись; слезы брызнули из глаз, а лицо стало багрово-фиолетовым. Иван ахнул, увидев, что ноги Ланселота ушли в землю по колено. Раздался скрип пуще прежнего: дерево заметно накренилось, показались огромные корни. Однако, сколько рыцарь ни тужился, ствол больше не хотел наклоняться. Ланселот выдохнул воздух и упал на руки. Потом он с трудом вытащил ноги из подавшейся почвы и попытался выпрямиться. Волосы у него встали дыбом: пот и слезы текли по лицу ручьями: рот искривился, колени явственно дрожали. Ланселоту было нехорошо.

– Хватит, добрый сэр, – крикнул ему Иван – Ты и так сделал больше, чем только мог бы себе представить любой смертный. Погляди, враги приближаются, примем же свой последний бой!..

– Подожди, добрый сэр, – прохрипел, задыхаясь, Ланселот. Глаза у него налились кровью. – Не думай, что я очень боюсь этих врагов.., но подожди: дай мне в третий раз попробовать!

– Ну какой же ты неугомонный, – с досадой сказал Иван. – Ведь пупок уже почти развязался, далеко ли до беды9.. Кто тебе здесь грыжу вправлять будет?

– А вот я его, – захрипел вместо ответа Ланселот и, шатаясь, направился к дереву. – Сейчас я его сделаю!..

Набычившись и сжав кулаки, он подошел к стволу, потоптался подле него, потом уперся плечом. Слышно было хриплое прерывистое дыхание: на этот раз рыцарь медлил дольше, собираясь с силами и мыслями. Шумно подышав, он напрягся и вдруг яростно закричал, что было мочи толкая неподатливый ствол. Кровь вместо пота проступила на его коже: сам он по пояс ушел в землю: раздался совсем уже нестерпимый скрип, потом жуткий визг, и вдруг дерево рухнуло. Каким-то чудом Ланселот успел отскочить, иначе его выбросило бы в реку вырвавшимися из-под земли корнями дерева. Почва под ногами дрогнула, словно земля удивленно вздохнула, не в силах поверить в сотворенное рыцарем. Чудовищный ствол с размаху шмякнулся на другой берег: речные зубастики с перепугу попрятались под воду, а перед рыцарями лежал мост, пусть необычный, но зато вполне удобный для переправы через водную преграду. Ланселот с трудом поднялся на ноги.

Вид он имел гордый, однако очень утомленный: волосы были всклокочены, доспехи изрядно помяты, кровавый пот прямо-таки заливал лицо, которое теперь приобрело черно-синий цвет. Вылезшие из орбит глаза с полопавшимися сосудами дополняли облик уставшего после работы человека.

– Да, – только и смог произнести Иван. – Это было сильно… Однако нам надо спешить, господа, то есть доблестные сэры! На-конь!..

Он вскочил в седло и тут же с раскаянием оглянулся на Ланселота: надо бы помочь рыцарю забраться на лошадь… Однако сэр Озерный противу всяких сомнений в седло влез самостоятельно, и Иван с содроганием подумал о тех чудесах, которые помогли ему в бою с этим силачом одержать победу, и еще о великой своей дурости, благодаря которой он в этот бой вообще ввязался. С трудом, но кони все же вскарабкались на необычный мост. Ширина его оказалась достаточной, чтобы переправляться без особого риска, прочность тоже сомнений не вызывала, ветвей было мало, так что переправу они совершили быстро и без приключений. Один за другим всадники соскочили со ствола уже на другом берегу каньона. Они подъехали к обрыву. Темная масса на противоположной стороне заметно приблизилась, и теперь стали видны отдельные ее фрагменты.

Армия преследователей внушала уважение – по крайней мере постольку, поскольку ее было видно на таком расстоянии. В этом войске Иван различил фигуры человекоподобные, или человековозможные, закованные в металл, фигуры зооморфные, птероморфные, ихтиоморфные, вообще полиморфные и уж совсем ни на что не похожие, но тем не менее внушающие непреодолимый ужас. Детали поганого воинства еще плохо различались, но все равно зрелище было пренеприятным: вдобавок количество преследователей было даже излишне достаточным, чтобы многократно уничтожить маленький отряд беглецов, невзирая на всю их храбрость, силу и качество мечей.

– Ну что, поскакали дальше? – буркнул Фома, поворачивая своего коня.

– Подожди-ка, сэр Фома, – остановил его Иван и спрыгнул на землю.

– Что ты там еще придумал? – удивился Стихоплет.

– Да вот, попробую… – пробормотал Иван и попытался ухватиться за ствол дерева-моста, очевидно, надеясь сбросить его в реку.

– Перестань, добрый сэр Иан, – крикнул Ланселот. – Даже десять таких, как я, и сто таких, как ты, и то не смогли бы скинуть его вниз!

– Действительно, – пробурчал Иван, заливаясь краской. – Он тут слишком глубоко ветвями застрял…

– Ветвями, говоришь? – задумчиво спросил Ланселот. – Может быть, конечно, и ветвями…

Чувствуя себя полным дураком, багровый Иван вскочи в седло.

– Нечего скалить зубы! – накинулся он на ухмыляющегося до ушей Фому. – Не каждый может уродиться таким здоровенные лбом, как этот… Озерный…

– Да-да, конечно, – поспешно сказал Фома, пряча улыбку. – Сила, как говорится, хорошо…

– А ум – лучше, – кивнул Иван.

– Нет, – удивился Фома. – Сила – хорошо, а большая сила – совсем хорошо!

– Гм… – несколько обиженно произнес Иван. – По-моему, ты плохо знаешь фольклор, любезный сэр Фома!

– Безусловно, – покивал Фома. – Это ведь ты у нас, сэр Иан, гигант мысли и неописуемый силач…

Иван не ответил. Еще раз посмотрев на другой берег, он хлестнул коня рукавицей. И снова помчались они вперед.

Странное дело: прошло уже много часов безумной скачки, а кони не выказывали никаких признаков усталости, да и сами всадники, как с удивлением отметил про себя Иван, оставались бодрыми и свежими, как на приятной прогулке. Задумавшись, он с трудом успел остановить своего коня, едва не врезавшись в Ланселота, когда тот внезапно резко осадил своего скакуна.

– В чем дело, любезный сэр Ланселот? – раздражен осведомился Иван. – Суслика увидали?

– Нет, – неуверенно произнес рыцарь. – Кое-что другое.

Иван, прищурившись, посмотрел вперед и тихонько присвистнул. Перед ними чуть ли не до поднебесья возвышалось нечто: лес не лес, изгородь не изгородь… какой-то странный забор из вросших или вкопанных в землю стволов, гладко обструганных и обвитых чем-то, напоминающим колючую проволоку. Забор этот простирался в обе стороны куда только хватал глаз.

– Да что же это такое, – пожаловался Иван. – Вечно здесь у вас так – вроде чистое поле, а кто-то или что-то постоянно норовит из-за угла.., то есть из-под земли выскочить.

Фома посмотрел на него укоризненно.

– Я же тебе говорил, – произнес он, – что здесь всегда так. Привыкай, рыцарь Иан, привыкай…

Иван вздохнул.

– Ладно, – сказал он, – привыкну. А что вот это такое и как мы поедем дальше?

– Правда, – поддержал его Ланселот. – Это что – лес такой странный или забор необычный?

– Ни то, ни другое, – спокойно произнес Фома. – Это просто лабиринт.

Ланселот нахмурился, Иван крякнул.

– Откуда ты знаешь? – спросил он.

– Слышал когда-то.

– А как же мы проберемся через все эти колючки? – грубо сказал Ланселот.

Фома вздохнул.

– Придется пробираться, – сказал он. – Хотя даже эти самые колючки – и те наверняка ядовиты… Когда-то любили устраивать такие штуки, но это колдовство слишком серьезное. Можете гордиться – на любого-всякого такое не устроят, любезные сэры…

– Хорошо, – нетерпеливо сказал Иван, – я буду гордиться. Однако я не вижу здесь хотя бы входа…

– Ага, – сказал Ланселот. – Войдем-то мы как?

– Как войдем?.. – удивился Фома. – Вы что, не видите – во-он тот проем…

Он указал рукой куда-то влево.

– Я не вижу, – озадаченно произнес Иван. – А ты, добрый сэр Ланселот?

– И я тоже ничего не могу рассмотреть, – после паузы признался рыцарь. – Сэр Фома, быть может, тебе просто что-то показалось?..

Не ответив, Фома подъехал прямо к колючим зарослям. Морда его лошади вот-вот готова была ткнуться в зловещие колючки, и Иван хотел было уже предостерегающе крикнуть, недоумевая лишь по поводу такого конского бесстрашия, как вдруг и сама лошадь, и восседавший на ней Фом пропали из глаз.

Иван застыл с раскрытым ртом, не веря собственным глазам. И тут вдруг прямо из забора появилась половина лошади вместе с Фомою. Стихоплет смотрел сердито.

– Ну что же вы? – крикнул он недовольно. – Теперь видите, куда ехать?

– А-ап, – закрыл рот Иван, любуясь представшей перед его очами картиной:

Фома в роли барона Мюнхгаузена, рассевшегося на половине своей кобылы… а вторая половина пошла погулять. Колючий забор – и из него растет пол-лошади со всадником. Чудеса. Ланселот издал булькающий звук, а Иван сказал серьезно:

– Теперь мы видим вход, добрый сэр Фома, спасибо.

– Так давайте скорее за мной, – нетерпеливо сказал Фома и снова скрылся из глаз.

Иван подъехал к тому месту, где только что Стихоплет со своим Росинантом нырнули в никуда. Перед его глазами была только неровная поверхность этого проклятого забора, усыпанная колючками, которые вблизи казались особенно неприятными: Ивану почудилось, что они угрожающе шевелятся, а на их кончиках выступили капельки прозрачного густого яда… Больше он ничего не смог разглядеть – никакого входа, хоть ты тресни. Иван обернулся к Ланселоту. Тот имел вид глуповато-сосредоточенный.

– Сэр Ланселот, – позвал Иван, – ты видишь, куда надобно ехать?

– Вижу, – глухо отозвался рыцарь и тут же поправился: – То есть я думаю, что вижу…

– Вот и отлично, – сказал Иван. – Следуй строго в кильватере.

– Чего-чего? – удивился Ланселот.

– Прямо за мной езжай, говорю, любезный сэр, – сказал Иван, направляя коня на изгородь.

Страшные колючки были все ближе, ближе… и вдруг Иван увидел рядом с собою терпеливо дожидавшегося рыцарей Фому.

– Да что с вами такое? – спросил он недоуменно.

– Почему вы с сэром Ланселотом все морщитесь и хмуритесь?

– Как же тут не поморщиться, – пробормотал Иван. – Вот сейчас сэр Озерный приедет, у него и спроси…

Он посмотрел назад и невольно усмехнулся: с этой стороны забора отчетливо был виден вход в лабиринт. Довольно широкий, надо сказать, проход-то… Забавно было наблюдать, как могучий Ланселот, жмурясь, хмурясь и кусая усы, пытается настроить себя на то, чтобы стукнуться лбом о неприятного вида колючую стену. Но вот он все же решился: хрястнул коня промеж ушей и сиганул в проход, чуть не наскочив на зазевавшегося Ивана.

– Осторожней, сэр Ланселот! – крикнул Иван, удерживая коня. – Не видишь, куда прешь, что ли?..

Ланселот выпучил глаза на Ивана и Фому. Наверное, он ожидал какого-то ужасного подвоха.

– Не вижу, – согласился он, – куда пру…

Фома фыркнул. Ланселот посмотрел на него, на Ивана, том обернулся назад. Вид у него стал озадаченный, как бывало всегда, когда добрый сэр Озерный сталкивался с проблемой, выходящей за рамки его понимания, – а бывало это часто. Он посмотрел снова на Фому.

– А как же…

– Потом, храбрейший сэр, потом, – пресек расспросы Иван. – Потом все разъяснится, умнейший сэр Ланселот, а сейчас поехали лучше побыстрее…

– Подожди, – сказал Ланселот. – Куда ехать-то? Направо или налево?

Иван посмотрел по сторонам. Теперь он понял, что это действительно лабиринт: первую колючую стену от второй, точно такой же, разделял неширокий проход, а свободное пространство уходило, само собой, в разные стороны. Куда можно и нужно было ехать, Иван не знал. Он вообще очен" плохо разбирался в лабиринтах. Он посмотрел требовательно на Фому.

– В какую сторону едем, сэр Фома? Думай только побыстрее…

– Направо, – спокойно произнес Стихоплет. – Я смогу нас вывести. Точнее, думаю, что смогу…

– Будем надеяться, – сказал Иван. – Больше просто ничего не остается.

– За мной, – коротко сказал Фома и развернул своего коня.

Ехать по лабиринту было не очень приятно. Под копытами лошадей хлюпала зловонная мерзкая жижа, от нее вверх поднимались густые испарения. Колючки на стенах изгороди стали зловеще шевелиться, тянуться к всадникам. Между колючками проворно сновали здоровенные слизни, пучили многочисленные глаза и шевелили ложноножками: небо над головой посерело, и Иван с трудом уже различал ехавшего впереди Фому. Однако Стихоплет довольно уверенно и быстро вел вперед маленький отряд, каким-то только ему известным образом ориентируясь среди колючек, стен, болотных вздохов, испускаемых слизнями, и невыносимой вони.

Скоро Иван почти перестал что-либо видеть. Серо-зеленая мгла поглотила все кругом; искажая звуки, заставляла испуганно всхрапывать коней. Поколебавшись, Иван вытащил из ножен свой меч: Позади лязгнуло, и он понял, что Ланселот проделал то же самое. Время от времени Иван окликал Фому, чтобы удостовериться, все ли в порядке: Фома каждый раз немедленно откликался на зов, хоть и несколько раздраженно. Иван никак не мог понять почему. Нервы его были на пределе, и потому он с гигантским облегчением перевел дух, услышав, как Фома сказал:

– Добрые рыцари, внимание! Сейчас мы выезжаем из лабиринта! Будьте наготове: возможна опасность!..