– И я, похоже, видел его раньше, – вглядевшись пристальнее, добавил Иван.

– Ну и что?

– А ты его видел, сэр Фома?

– Видел, – по-прежнему равнодушно ответил Стихоплет и даже зевнул при этом.

– А ты там был? – продолжал приставать с расспросами Иван, поскольку на горизонте маячило то самое строение, что провалилось сквозь землю вместе с оголодавшим сэром Ричардом.

– Ну, был я там, – нетерпеливо сказал Фома. – И что с того?

– И что интересного ты можешь рассказать о нем?

– Да ничего, – пожал плечами Фома. – Здесь и не такое бывает.

Иван перевел взгляд на Ланселота.

– А ты?

– Что – я?

– Ты был в этом замке, любезный сэр?

– Нет, – как-то нехотя ответил Ланселот. – Мимо проезжал, а в гости к ним не набивался.

– А что ж так?

– Да вот.., рассказывают разное. Я решил пока туда не ездить.

– А кстати, сам-то ты, любезный сэр Иан, был там уже, что ли? – вдруг с любопытством спросил Фома.

– Да, – ответил Иван.

– И что же ты там видел?

– Ну, как.., разное видел…

– А тебе там понравилось? – продолжал допытываться Фома.

– Да что ты ко мне пристал? – рассердился Иван. – Сам говоришь, что побывал в этом чертовом замке! Чего тогда у меня спрашиваешь?

– Дело в том, любезный сэр Иан, – пояснил Фома, – что там каждый встречает только то, что ему нужно: в некотором роде то, о чем мечтал…

Иван вспомнил мрачное жралище и ненормальную картинную галерею и содрогнулся.

– Нет уж, дудки, – сказал он решительно. – Ты меня извини, любезный сэр Фома, но, по-моему, здесь ты очень сильно ошибаешься.

– Почему? – удивился Фома. – Ты не нашел там того, к чему стремился всю свою жизнь?

Ивану стало смешно.

– Нет, – сказал он. – Более того, мне там совсем не понравилось.

– Правда? – озадаченно сказал Фома.

Было видно, что он сильно удивлен.

– Правда, – подтвердил Иван. – Зато вот другому парню, как его.., а! да, сэру Ричарду… ему как раз сильно все приглянулось. Он там даже решил остаться.., надолго.

– Что?! – изумился Фома. – Ты там был не один?!

– Ну да, – подтвердил Иван, не понимая, что так могло удивить собеседника.

– Я туда сначала заехал, в этот замок, а потом еще один рыцарь… присоединился. А что тут такого?

– Вот это да… – озадаченно проговорил Фома. – Нет, конечно, всякое бывает.., но чтобы такое…

– Да что стряслось?! – потерял терпение Иван. – Что произошло такого, что могло вызвать твое изумление, любезный сэр Фома?

Но тот уже справился с собой.

– Ничего, – сказал он. – Просто, видишь ли, в замок этот можно входить, так сказать, по одному. А если другому рыцарю там… э-э… понравилось, то получается, сэр Иан, что ты попал не туда, куда тебе можно и нужно было попасть.

– То есть?

– Не в свой замок. Хотя, – покрутил головою Фома, – я и не понимаю, как такое вообще возможно… впрочем, вполне согласуется.

– С чем?

– С твоей, мягко говоря, неуместностью здесь, – пробормотал Фома.

Иван хмыкнул и умолк.

– А скажи-ка, сэр Иан, как, ты говоришь, звали того рыцаря? – спросил Ланселот.

– Какого?

– Того, что с тобою в замке был.

– А.., сэр Ричард.

– Ричард, Ричард… – пробормотал Ланселот. – Развелось тут безродных неизвестных рыцарей баз счету – никого не знаю…

– Этот-то как раз известный, – подал голос Фома.

– Из королей, что ли? – подозрительно спросил Ланселот. – Им-то здесь что еще понадобилось?

– Не из королей… Этот сэр Ричард с сарацинами бился храбро из-за животины какой-то.., не помню точно. Но в историю он вошел.

– Значит, добрый рыцарь был, – кивнул Ланселот. – С сарацинами биться – дело из первейших и благороднейших.

Они помолчали.

– Ну что? – спросил Иван. – В замок-то мы будем заезжать?

– Да ну его, – отмахнулся Фома, – Потом как-нибудь Ланселот буркнул что-то и отвернулся.

– Как хотите, – сказал Иван, и они поехали дальше.

Ехали они так, ехали и вскоре оказались подле высокой скалы, непонятно зачем торчащей посреди поля. Они хотели было уже проехать мимо, как вдруг Иван услыхал заунывное монотонное пение, доносившееся будто бы из самой толщи камня. Пение было довольно неприятным; Иван слегка поморщился и остановился.

– Любезные сэры, – сказал он. – Мне это кажется, или я вправду слышу какой-то вой?

– Не кажется, – отозвался Фома и тоже остановил своего коня. – Это Мерлин воет.

– Какой Мерлин? – удивился Иван.

Фома усмехнулся.

– Один у нас Мерлин, – сказал он. – Один – а больше и не надобно…

– Тот самый? Знаменитый колдун?

Фома снова усмехнулся, Ланселот фыркнул.

– Вот уж колдуна нашел, – проворчал рыцарь. – Да еще знаменитого.

– Да, тот самый, – не обращая на Ланселота внимания, сказал Фома.

– А где же он? – недоуменно спросил Иван, оглядываясь по сторонам.

Ланселот опять презрительно фыркнул. Фома укоризненно на него посмотрел.

– Мерлин в скале, – объяснил он Ивану. – Замуровался.

– А зачем? – озадаченно спросил Иван. Фома пожал плечами.

– Все дело в традиции. Он, понимаешь ли, известен тем, что все предсказывает наперед… Вот и случилась с ним такая вещь: увидал он как-то симпатичную девицу, а известно, что седина в бороду – и так далее… Увидел он, значит, ее, обалдел, возжелал, стал ее преследовать, а по своей многолетней привычке предсказал, что добром все это не кончатся. Девица к нему нежных чувств не испытывала, он ей, натурально, надоел, она его и замуровала. А когда Мерлин попал сюда, то, конечно, мог бы без скалы обойтись, но получилась бы тогда маленькая неувязочка: будучи ослеплен страстью пылкой, он запамятовал заранее всех предупредить, что должен из-под камня этого освободиться. И вот пожалуйста: либо он признается, что стал склеротически забывчив, либо соглашается с тем, что не все может предсказать, либо ждет непонятно чего в тесном помещении Как видишь, сэр Иан, он выбрал последнее и торчит здесь, распевая песни, дурак дураком.

– Ну зачем же так, – укоризненно сказал Иван. – Все-таки верность своему слову.., не слову, так имиджу…

– Чему-чему? – переспросил Фома.

– Образу. И потом, он все же известный колдун…

– Подумаешь! – встрял в разговор Ланселот. – Здесь таких колдунов, сэр Иан, пруд пруди. И они не в почете, кстати говоря.

– Все равно, – сказал Иван и подъехал к скале. – Эй, – крикнул он и постучал по гладкому камню, – есть здесь кто-нибудь?

Заунывное пение оборвалось. Послышались какие-то шорохи и стуки, но ответа не последовало.

– Эй, – повторил Иван и снова деликатно постучался. – Есть кто живой?

– Чего надо? – донесся раздраженный скрипучий голос.

Иван смешался.

– Да так… – сказал он неловко. – Может, помочь чем-нибудь?

– Помочь – это можно, – согласился скрипучий голос. – И даже нужно!

– Да? – немного удивился Иван. – И чем же именно? Говори, дедушка, не стесняйся!

– Очень ты мне поможешь, если немедленно уберешься отсюда, негодный проходимец! – уже не заскрипел, а прямо заскрежетал злобно голос.

Иван растерянно посмотрел на Ланселота с Фомой. Оба ухмылялись. Иван слегка рассердился.

– Послушай-ка, сэр Мерлин, – сказал он, как мог, вежливо. – Ты все-таки не распускай язык. С тобой говорят не оборванцы какие-нибудь, а славные рыцари…

– Да плевал я на вас на всех! – оборвал его голос. – Убирайтесь, пока целы!..

Иван рассердился всерьез. Он взялся за меч и посмотрел на Ланселота. Тот уже не ухмылялся.

– Эй, старый кретин! – сказал рыцарь громко. – Ты там совсем одичал, что ли? Это я, Ланселот Озерный, разговариваю с тобой, так что умерь свою плебейскую натуру и веди речь как подобает!

– Сам ты кретин! Пошел отсюда, да подальше! – ответил ставший донельзя противным голос.

Иван и Ланселот переглянулись.

– Похоже, он издевается, – сказал Иван негромко. Сейчас он чувствовал к колдуну живейшую неприязнь и совсем не прочь был бы его проучить.

– Согласен с тобой, рыцарь, – скрипнул зубами Ланселот и вытащил свой меч.

– Погодите-ка, – вмешался вдруг Фома. – Это не Мерлин.

– Как это – не Мерлин? – удивился Иван. – А кто же это тогда?

– А вот мы сейчас узнаем, – проговорил Ланселот, подъехал к скале, размахнулся в своем стиле и ударил что было мочи мечом по камню.

Клинок отскочил со звоном, выбив гроздь искр. Голос из-за камня издевательски захихикал.

– Ну что, прохвосты, взяли? Проваливайте отсюда, змеиное отродье, а то совсем плохо будет!..

– А подвинься-ка, добрый сэр Ланселот, – проговорил Иван, подъехал к скале, вытащил свой меч – клинок полыхнул мрачным огнем, – примерился и ударил по камню.

Раздался грохот: скала треснула и распалась пополам, засыпав рыцарей осколками и пылью. Послышался испуганный вопль.

– Ай да меч, – задумчиво произнес Фома. – Вот так меч.

Иван закашлялся, отряхнул с себя пыль и посмотрел на дело своих рук.

Скала развалилась, явив взору глубокую вонючую пещеру с наклонным гладким полом. У входа, привалившись к стене, сидел на корточках сморщенный карлик и ошалело таращился на рыцарей. Голова у него была огромная, лысая и зеленая.

– Это что, и есть ваш Мерлин? – спросил Иван, обращаясь к Фоме.

– Нет, – ответил тот, брезгливо разглядывая перепуганного карлика. – Это, пожалуй, будет карлик.

– Ага, – сказал Иван. – Ясно. А где тогда Мерлин?

– Вот это уже совсем неясно, – задумчиво проговорил Фома. – Похоже, зря его тут считают дураком…

Он был очень удивлен.

– Ты кто такой? – прорычал свирепо Ланселот.

Большим осколком скалы ему крепко заехало по лбу, и поэтому он был очень зол.

– Что ты тут делаешь, чародейский выкормыш?!

– Ай, не убивайте, храбрые рыцари! – заверещал карлик – Ай, обознался я…

– Говори, гаденыш! – заорал Ланселот и для пущей важности замахнулся мечом.

– Все, все скажу! Все как есть!.. – выл карлик, катаясь по полу.

– Рассказывай, – спокойно сказал Фома.

– Я тут, это, сторожу, – захлебываясь, заговорил карлик. – Чтобы, значит, никто сюда без спросу не попал… Мы чины маленькие, подневольные, что велели, то и делаем, пожалейте, гордые рыцари, не троньте горемыку, все, что хотите, для вас сделаю, в лепешку разобьюсь, а мной довольны будете…

– Подожди, – перебил его Фома. – Мерлин-то где?

– Там, – всхлипывая, карлик указал рукой в глубь пещеры, – там он, супостат, а меня, значит, здесь поставил, добрых людей отваживать.., голодом морит, есть-пить не дает, пугает да угрожает все…

– А что он там делает, Мерлин-то? – озадаченно спросил Ланселот.

– А я почем знаю? – плаксиво проговорил карлик, размазывая грязнющим узловатым кулаком слезы по замызганной физиономии. – Меня туда вовсе и не пускают…

– Ну что, доблестные сэры? – осведомился Ланселот, слезая с коня. – Пойдем, что ли, посмотрим, чем там наш старый приятель занимается?

– Пойдем, – согласился Фома и тоже спешился. – Честно говоря, мне очень любопытно. Ай да достойный отшельник… И вообще меня начинают терзать смутные подозрения.

Иван молча соскочил с коня и привязал его к очень кстати подвернувшейся здесь смолистой невысокой сосенке. Он даже не стал задумываться о том, откуда здесь появилось дерево, которого буквально только что не было: эка невидаль! Здесь замки вместе с крепостными стенами проваливаются в небытие за полсекунды, а уж дерево – вообще мелочь… Остальные тоже привязали коней к сосенке.

– Смотри у меня, – грозно сказал Ланселот, обращаясь к карлику. – Ежели с лошадьми что случится, то… – Он выразительно помахал здоровенным кулаком.

– Ничего не случится, – заторопился карлик. Он был очень предупредителен и послушен. – Не беспокойтесь ни о чем, добрые рыцари, идите себе спокойно и накостыляйте там ему, душегубцу проклятому…

– Залебезил, – проворчал Ланселот. – Тебе еще за твои разговорчики причитается…

– Да я ж не виноват, – снова заныл карлик. От Ланселота он держался на всякий случай подальше и старался не смотреть на него. – Это все он, Мерлин, меня заставлял…

– Хватит, – оборвал его Ланселот. – Ну что, пошли, Доблестные сэры?

– Подожди, – остановил его Иван. – Там, наверное, темно…

Он подошел к сосенке, срубил верхушку, поискал глазами, увидел какую-то тряпку, тоже очень кстати оказавшуюся здесь, и сделал факел.

– А нет ли у тебя случайно огнива, любезный сэр? – обратился он к Ланселоту.

Тот отрицательно покачал головой. Иван посмотрел на Фому.

– Некурящий, – развел руками Стихоплет.

Иван строго посмотрел на карлика. Тот съежился под его взглядом.

– Ну, чего еще, чего, – забормотал он. – Чего еще надобно от меня?..

– Огоньку.

– А, это можно, – оживился карлик.

Он вытянул руку, зажмурил глаза, что-то громко хрустнуло, взвился дымок, и из его указательного пальца показался язычок пламени.

– Спасибо, – вежливо сказал Иван и подпалил факел.

Когда огонь разгорелся, он сказал:

– Пошли, – и первым зашагал в глубь пещеры.

Ланселот и Фома последовали за ним. Судя по всему, пещера была очень велика. Пол у нее оказался ровный, с заметным уклоном вниз. По стенам метались какие-то мрачные тени; невидимая в сумраке местная живность негромко попискивала, постанывала и похрюкивала. Неяркое колеблющееся пламя факела не позволяло рассмотреть потолок пещеры, однако, похоже, он находился где-то довольно высоко.

– Ай да Мерлин, – бормотал за спиной у Ивана Фома, – вот так устроился. А все-то думают, что привалило беднягу камнем тяжелым, страдает он, сердечный, через верность свою данному слову, жалеют его, бедолагу… а он лягушонка на входе посадил и его стенать заставил – еще небось и за бесплатно, это он любит… Ай да Мерлин…

– Стой, – скомандовал негромко Иван, и они остановились.

Пещера впереди заметно расширялась: забрезжило довольно ярким красновато-серым светом и послышались пока еще неразборчивые голоса и звуки музыкальных инструментов. Иван погасил факел. Крадучись, они приблизились к границе освещенного пространства. Иван присвистнул, Фома охнул, Ланселот удивленно выругался сквозь зубы. Картина, открывшаяся их взору, была удивительной и живописной.

Пещера, по которой они шли, оказалась всего лишь коридором, ведущим в настоящее помещение, которое действительно было огромно. Перед рыцарями предстало обширное пространство, и на пещеру-то совсем не похожее, настолько оно было велико, особенно в высоту: потолок находился в сотне метров над ними, никак не меньше. Вдоль стен возвышались мощные колонны, пол был мраморным, в мраморном же бассейне неподалеку плескалась и журчала искрящаяся прозрачная вода. Рядом с бассейном находились столы и скамьи. Столы были заставлены яствами и винами – как всегда в здешних местах, жратвы имелось вдоволь, – а на скамьях расположились очень разнообразные существа: обросшие болотной тиной кикиморы; сухонькие старикашки, все в каких-то сучках и задоринках; водянистые полупрозрачные тяжело дышащие личности неопределенного пола; довольно симпатичные девицы явно лесного происхождения, о чем свидетельствовали нежные веточки и листочки, росшие у них вместе с пышными волосами; уродливые горбуны и карлики; какие-то вовсе непонятные и неприятные на вид страшилища со множеством щупалец, зубищ и глазищ; анемичные клыкастые кавалеры и их дамы приятного вида, с красными глазами и изысканными манерами… Во главе всего этого пандемониума восседал благообразный старик с длинной белой бородой. Одной рукой он держал большущий бокал с напитком кроваво-красного цвета, а другой обнимал неприлично хихикающую толстокосую девицу, ярко накрашенную и скудно одетую. Еще с пяток таких же девиц, радостно повизгивая, терлись рядышком, а за их спинами терзал различные музыкальные инструменты небольшой, но шумный оркестр, состоящий здоровенных лохматых обезьян. Все одновременно говорили, ели, пили, пели, смеялись и обнимались: очевидно, гулянка была в самом разгаре.

Иван полюбовался на веселье и повернулся к Фоме. Тот стоял, раскрыв рот. Ланселот мрачно усмехался.

– Интересно, что бы все это значило? – задумчиво произнес Иван. – Келья аскета?

– Ничего себе, – только и смог сказать Фома. – Замуровался, значит, Мерлин. Страдает от любви, честности и глупости. Плоть умерщвляет…

Ланселот с чувством сплюнул.

– Ничего другого от нашего предсказателя я и не ожидал, – презрительно сказал он. – Прохвост, тунеядец и алкоголик. Паразит на теле. славного рыцарства. Иногда я готов согласиться с Артуром: неладно в нашем королевстве, ой неладно…

– Я думаю, что дело обстоит еще хуже, чем ты мог бы представить, – мрачно произнес Фома.

Иван посмотрел еще немного на пьянку Мерлина со товарищи, хмыкнул и предложил:

– Пошли, что ли, отсюда? Нагляделись, хватит…

– Пошли, – угрюмо кивнул Фома, но Ланселот неожиданно возразил:

– Нет, подождите: я хочу в глаза его бесстыжие посмотреть!

Прежде чем кто-нибудь успел его остановить, он вышел вперед, оказавшись освещенным светом факелов, развешенных по стенам, и громко сказал:

– Эй, сэр Мерлин! Приятного тебе аппетита!..

За столом изумленно замолчали. Все посмотрели на Мерлина, а он пригляделся повнимательнее, нахмурился, но тут же заулыбался и, ничуть не смутившись, заорал:

– Ба! Кого я вижу!.. Сам сэр Ланселот пожаловал! Позвольте представить, любезные гости, вам доблестного сэра Ланселота собственной персоной!.. Перед вами славнейший и храбрейший рыцарь, могучий воин и куртуазный кавалер!.. Присаживайтесь, добрый сэр, прошу вас к нашему столику!

От такого приема Ланселот даже слегка опешил. Он растерянно оглянулся на Ивана и Фому, потом сделал пару неуверенных шагов в сторону пирующих.

– Опомнись, сэр Ланселот, – негромко произнес Фома, – куда ты идешь?

– Давай, рыцарь, не стесняйся! – орал Мерлин, приветственно размахивая своим кубком, из которого на пол и на трапезничающих щедро проливалась хмельная влага. – Дамы, встречайте Ланселота и учтите: он прославлен как несравненный любовник! Сама королева Джиневера не устояла перед ним!..

Дамы радостно завизжали, повскакав со своих мест. Руки, щупальца, когти сладострастно потянулись к опешившему от такого сердечного приема Ланселоту. Рыцарь отшатнулся.

– Тьфу на вас! – заорал он и замахнулся.

Разнообразные дамы отпрянули в стороны, обиженно шипя и попискивая.

– Ну, зачем же так, – укоризненно произнес Мерлин, отхлебнув из своей чарки. – Не желаешь пока даму – и не надо. Сам понимаю: сначала надо выпить хорошенько, закусить получше, а потом можно и…

Он игриво ущипнул свою подружку. Та подскочила на месте от неожиданности: телеса ее затряслись.

– Я столько не выпью, – заявил Ланселот, брезгливо озираясь.

– В каком смысле? – не понял его Мерлин.

– Да в прямом.

Мерлин пожал плечами.

– Не хочешь пить – твое дело.., хотя зря. Обижаешь ведь.

– А хоть бы и так! – с вызовом произнес Ланселот.

– Не правильно говоришь ты, сэр рыцарь, – с легким осуждением сказал Мерлин. – Не топчись понапрасну у входа, как безродный какой-нибудь, присаживайся к столу, На почетное место… и друзей приглашай. Кто там с тобою?., а, сэр Фома, кажется? Так ведь? Вижу, вижу…

– И я тоже, – громко сказал Фома, выступая вперед. Тоже тебя очень хорошо вижу. А почему это так получается, ты мне не подскажешь?

– Что получается?

– Да вот все это. – Фома широким жестом руки обвел зал. – Элементы красивой жизни, так сказать. Ты вроде как под скалою замурован, а, Мерлин? Поправь меня, пожалуйста, если я ошибаюсь…

Мерлин хихикнул.

– Не ошибаешься, сэр Стихоплет, – сказал он, жмурясь и тиская свою толстомясую пассию. – Все правильно – под скалой мой дом родной. А вот уже обустраивается в своем доме каждый так, как только хочет.., и может. Вот мне, к примеру, захотелось именно так…

– Весело и с музыкой?.. – язвительно спросил Стихоплет.

Мерлин с одобрением оглянулся на музыкантов.

– А что? – сказал он. – Это же все-таки сами Лос Монос!

Фома осуждающе покачал головой.

– Ох, Мерлин, Мерлин, – сказал он. – Какой чудовищный обман… Зачем? И что ты только делаешь здесь, в этой жуткой компании? Неужели это те, с кем ты всегда хотел быть рядом?

– А почему нет? – пожал плечами Мерлин, отхлебывая из кубка. – Что в этом плохого? Да, я пью, развлекаюсь, да, я завел себе разнообразный гарем. Ну и что с того? Я вполне доволен: мне сытно, весело, мне очень хорошо и комфортно, любые мои желания исполняются еще до того, как я их придумаю. Я расслабляюсь и ни о чем не забочусь… По-моему, это просто здорово!

– А тебе не скучно?

– Скучно?.. Не понимаю! Почему мне должно быть скучно среди всего этого великолепия? Ха! Ты просто завидуешь мне, дорогой сэр Стихоплет!.. Ежечасно, ежеминутно удовлетворять любые свои желания, не думая ни о чем, – разве это может быть скучно?.. И что самое главное – так будет продолжаться всегда, слышишь, сэр Фома, всегда! Это ли не самое лучшее, что может случиться?..

– Н-да, – задумчиво произнес Фома. – Изменился ты, сэр Мерлин, сильно изменился…

– Да ничего подобного! – захохотал Мерлин. – Просто раньше не было возможности нормально существовать… Надоел ты мне, сэр Фома! Садись, пей и не задавай дурацких вопросов… А это кто еще там с вами? Не признаю я… Кто ты есть таков, любезный сэр рыцарь?

Иван поколебался, но потом шагнул вперед.

– Меня зовут сэр Иан, – громко сказал он.

Мерлин поперхнулся и уронил чашу на пол.

– Как ты сказал, храбрый рыцарь? – спертым голосом переспросил он.

– Сэр Иан, – удивленно повторил Иван.

Болтовня за столом незаметно стихла. Только оркестр продолжал что-то тихонько наигрывать. Иван ощутил внезапно Смутное беспокойство.

– Из каких же краев ты к нам попал, добрый сэр рыцарь? – спросил Мерлин.

Голос у него теперь стал очень ласковый.

– Издалека, – осторожно сказал Иван.

Происходящее перестало ему нравиться совершенно.

– Ах издалека? – еще ласковее повторил Мерлин.

Он снял руку с плеч толстухи и слегка отпихнул ее. Потом зачем-то оглянулся.

– Издалека, говоришь?.. – повторил он.

– Ну да, – подтвердил Иван, незаметно оглядывая пиршественный зал.

Пока никто не делал ничего угрожающего, но повышенное внимание к своей персоне Иван ощущал явственно.

– А что тебе не нравится в этом обстоятельстве, сэр Мерлин?

– Нет-нет, все в порядке, – лучезарно улыбаясь, сказал Мерлин. – Это даже хорошо, что издалека… Присаживайся к столу, дорогой сэр, отведай нашего угощения!

– Спасибо, – сказал Иван, – но я вынужден отклонить ваше приглашение. Мы тут с сэрами посовещались и решили, что ужасно спешим.

– Да куда же вы спешите, любезные мои сэры? – спросил Мерлин.

Голос у него теперь был вообще уже просто слаще меда.

– Да вот, отозваны мы. На обед. Так сказать, в гости. Извини, сэр Мерлин, у тебя мы попируем как-нибудь в другой раз, – слегка поклонился Иван и показал Фоме глазами – пошли, мол, побыстрее. Фома чуть заметно кивнул в ответ и тронул Ланселота за руку.

– Нет уж, дорогие сэры, – произнес Мерлин, и зловещий огонек блеснул в его глазах. – Вы, конечно, извините, но вынужден настаивать на том, чтобы вы все же остались у меня в гостях. Не знаю, куда вы едете, но путь туда лежит наверняка неблизкий и трудный, преисполненный лишений и опасностей, уж поверьте мне… Так что передохните, откушайте, потом уже отправляйтесь в свою дальнюю дорогу. Впрочем, – добавил он, заметив отрицательный жест Фомы, – если такая спешка, то хотя бы ты, дорогой сэр Иан, оставайся: расскажешь нам про заморское житье-бытье… а остальные, так и быть, могут ехать, куда им заблагорассудится…

– С чего это вдруг? – спросил Фома довольно спокойно. – С каких это пор ты, Мерлин, взял себе за правило право делить гостей по категориям – эти, мол, годны, эти – нет? В чем дело, объясни!

Мерлин отвернулся, сделал кому-то непонятный знак а потом сказал, обращаясь к Фоме:

– Лучше поезжай, дорогой мой сэр Фома.., и ты, доблестный сэр Ланселот. А впрочем, если так уж хотите, то оставайтесь. Места здесь хватит на всех.

– Я думаю, что лучше мы все уйдем отсюда, – громко сказал Ланселот, берясь за рукоять своего меча. – Мне не нравятся твои подмигивания неизвестно кому и хитрые твои речи мне тоже не по вкусу. Пожалуй, прав сэр Фома: здесь слишком дурно пахнет для таких благородных особ, как мы!

– Ну, раз так, – зловеще проговорил Мерлин, – то вы вынуждены будете остаться здесь не по своей воле… Хватайте их! – внезапно завизжал он. – Хватайте этого Иана!

Все столовавшиеся страшилища повскакивали со своих мест с дикими воплями и бросились разом на рыцарей. Они визжали, кричали, хрипели, скалили разнокалиберные клыки, они протягивали свои руки, щупальца и прочие конечности, желая сию секунду ухватить, уязвить, удавить и изорвать в клочья.

– Вот это дело по мне! – захохотал Ланселот, выволок из ножен свой гигантский меч и шагнул вперед. – А ну подходи, гадюки подземельные!..

Иван быстро выхватил свой клинок: безоружный Фома был вынужден стать в сторонке. При виде Ланселотова меча орава страшилищ на секунду замерла, но потом, завывая пуще прежнего, всем скопом навалилась на сэра Озерного. Ланселот захохотал, как сумасшедший, и стал размахивать клинком. Махнул раз – на пол посыпались конечности, махнул другой – попадали головы. Кикиморы с карликами отпрянули.

– Что, взяли?! – издевательски хохотал Ланселот, вращая мечом. – Кому мало – подходи, не задерживайся!..

Иван тревожно огляделся. Что-то в этой атаке ему не понравилось. Без огонька нападали твари, без особого настроя… Он быстро глянул на Мерлина. Тот ничуть не был обескуражен временной неудачей своих приспешников. Казалось, он чего-то ждал. Иван поспешно обернулся, и очень вовремя.

Сзади к Рыцарям приближалась, неслышно перебирая многочисленными мощными лапами, приземистая зверюга, похожая на помесь хамелеона и пираньи размером с легковой автомобиль. Пасть у монстра была разинута: виднелось множество острейших зубов и подрагивающий, свитый, как канатная бухта, пупырчатый багровый язык.

– Берегись!.. – крикнул Иван, занося меч, но опоздал на мгновение: мерзкий язык взвился в воздух и схватил стоящего ближе всего к хамелеону Фому, с хлюпаньем обмотавшись вокруг него.

Зверь потянул Стихоплета к себе в пасть, однако на этот раз Иван успел. Первым ударом меча он перерубил хамелеонов язык – Фома со сдавленным криком упал и покатился по полу, – а когда монстр, пронзительно зашипев, стремительно бросился на него, то Иван успел отскочить и в падении с неудобной руки рассек чудовище наискось пополам. Чудесный клинок, как всегда, сработал выше всяких похвал: голова страшилища, продолжая угрожающе вращать огромными глазами, со стуком упала на пол, а остатки монстра, споро перебирая лапами, пробежали еще несколько шагов, прежде чем наткнулись на обеденный стол, с грохотом повалились сами и заодно повалили все вокруг: полетела в разные стороны посуда, накренился стол, с визгом бросились врассыпную Мерлиновы гости. Вопли безумной ярости сотрясли своды пещеры. Виктория была полной, однако Иван понимал, что задерживаться не стоило. В гостях хорошо, а не в гостях – еще лучше.

– Отступаем!.. – скомандовал он, подхватил под руку все еще валявшегося на полу потерявшего ориентацию в пространстве Фому и стремительно – то есть как мог стремительно – помчался к выходу.

Ему не хотелось ждать еще кого-нибудь из решивших заглянуть к Мерлину на огонек. Ланселот, как и подобает хорошему солдату, дважды команды дожидаться не стал, все прекрасно уяснив с первого раза. Он подхватил Фому под другую руку, и все втроем они стали поспешно уносить ноги.

– Вот тебе и Мерлин, – ворчал на ходу Ланселот, – вот тебе и друг королевского двора и всех рыцарей… Белены гаденыш этот объелся, что ли?..

– За ними, быстро! Схватите этого Иана и отберите У него меч, ублюдки!..

Иван на бегу обернулся. Мерлин вскочил на покосившийся стол и теперь оря и топая ногами, напрягая жилы на шее и сжимая в злобе кулаки. Щеки его покраснели, борода встопорщилась, брызгали слюны летели во все стороны: Мерлин напрочь потерял лицо и оскорблял окружающих своим поведением.

– Хватайте же их! – визжал он, дергая себя за бороду. – Хватайте, бездельники!.. Зовите Моргану, зовите змей!..

Иван прибавил ходу. Змей он не любил.

– Где гномы?! – верещал Мерлин. – Кто охраняет вход?! Всех задушу, утоплю, испепелю, за…

Что-то с большим шумом обрушилось, и Мерлиновы вопли на секунду смолкли. Иван еще раз обернулся и увидел торчащие из-под совсем перевернувшегося обеденного стола чьи-то отчаянно брыкающиеся ноги в синих фильдеперсовых чулках. Недавние бражники наперебой старались вытащить из завала придавленного владельца, который после паузы стал орать как безумный. Наверное, это был Мерлин. Но вот вдали завиднелся выход из пещеры.

Ланселот, Иван и Фома, который теперь бежал самостоятельно, развивая довольно приличную скорость, поспешно выбрались наружу. Карлика нигде не было видно – похоже, Мерлин плохо подбирал кадры привратников, – зато кони, к вящему облегчению рыцарей, оказались на месте. Лошади Ланселота и Фомы бурно волновались, а конь Ивана, как всегда, сохранял полное, слегка презрительное спокойствие.

– По коням! – зычно отдал приказ Иван, быстро отвязал своего жеребца и вскочил в седло. То же самое сделали и остальные.

Иван на мгновение замер, прислушиваясь. Из покинутой ими пещеры доносились нехорошие звуки: там что-то Дышало, тяжело ворочалось, лезло наружу, гоня перед собой волну горячего смрадного воздуха. Земля под ногами стала ритмично подрагивать.