Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Проповеди (№2) - Проповеди 2

ModernLib.Net / Религия / Смирнов Протоиерей Димитрий / Проповеди 2 - Чтение (стр. 7)
Автор: Смирнов Протоиерей Димитрий
Жанр: Религия
Серия: Проповеди

 

 


Был ли Он на земле счастлив? Невозможно вообразить Христа веселым, довольным, улыбающимся, потирающим руки, пребывающим в самодовольстве. Лик Христов предстает перед нами в молчаливой печали и скорби, потому что Он всех любил, всем сострадал, Он всех хотел вывести из мрачного тупика их собственной жизни, но понимание-то находил в единицах. Можно себе представить, как Он проповедовал Евангелие, какие Он находил слова замечательные, так что уже две тысячи лет прошло, а эти слова опять и опять в новых поколениях людей уже другой культуры, другой национальности, другого совершенно духа времени все равно продолжают находить отклик – насколько это было удивительно! И все равно вокруг предатели, иуды, завистники, фарисеи, озлобленные, и желавшие Его убить, и несколько раз пытавшиеся, пока все-таки им это не удалось.

Вот образ жизни христианской и образ отношения христианина к этой жизни. Скорбел ли Он? Да. Тяжело Ему было? Да. Но Он не пытался заставить этих людей что-то совершить, не пытался их силком переделывать. Он им только показывал, к%ак надо, показывал, что такое вера, что такое благородство, что такое молитва. Он просто был и учил, а каждый, если хотел – воспринимал, не хотел – не воспринимал. Поэтому слушали Его сотни, тысячи людей, а стали учениками очень немногие, всего около пятисот человек из тех, которые Его постоянно окружали. И в этом нет ничего удивительного, хотя проповедовал Евангелие Сам Бог, Второе Лицо Пресвятой Троицы.

И мы все являемся Его учениками, продолжателями Его дела – мы, пока такие же немощные, такие же слабые, постоянно уклоняющиеся от истины, никак не возьмущие в толк, что земная жизнь дана нам не для счастья, не для того, чтобы все у нас было хорошо; что мы родились в эту жизнь для скорби. Каждый из нас, когда родился только из утробы материнской, начал уже орать, потому что душа наша сотрясалась и чувствовала, что мы на землю прибыли из небытия. Нас не было – и вот мы возникли из ничего; из двух клеток произошло наше тело, а божественную душу вдохнул в нас Бог в неведомый, совершенно таинственный момент, который никто никак не может ни разгадать, ни понять: когда это вдруг возникает Моцарт, Серафим Саровский? Вот две обыкновенные клетки сливаются – и вдруг получается Суворов, или какой-нибудь очень хороший мастер, или возникает какая-то удивительно любящая мать. Для нас это все привычно, обыденно, мы над этим не задумываемся, но это величайшее чудо.

Для чего же мы родились на свет? Мы родились, чтобы страдать, потому что только так мы можем что-то важное понять. Потому что страдание очищает, оно человека делает мудрее, учит его, возвышает – любое страдание. Поговоришь с человеком тридцати пяти лет – он обычно рассказывает о том, как служил в армии. Ему было тяжело, на него давили, он оторвался от отца и матери – но он об этом вспоминает как об особенно важном периоде своей жизни. Поговоришь с воевавшим стариком – он вспоминает только войну; прошло уже сорок лет, а он говорит все о войне, о войне, о войне. Почему? Да потому, что только в это время он и жил по-настоящему. Поговоришь с матерью – она говорит только о своих детях: как она их рожала, как мучилась с ними. И вот это мучение и было тем временем, когда она, собственно, жила, а вовсе не время, когда она еще была свободна, туда-сюда фланировала и занималась всякими веселыми и легкими делами. Так же и ученый – он не так радуется открытию, а более вспоминает муки, которые испытал, когда еще искал. И художник всегда мучается, создавая картину. В любой картине, даже если кажется, что она написана легко, заключено колоссальное страдание.

Вот у нас недавно художники работали. Не будем говорить о их степени церковности, духовности, но было видно, что работа эта – хотя она и оплачивается, и они сами за это взялись – приносит страдание. Они сделать старались, как могли, а может быть, даже лучше, чем могли; не спали ночи, что-то там у них не получалось. И когда они будут вспоминать, как в Алтуфьево храм расписывали, они не вспомнят день получки и как они выпивали на эти деньги или как принесли деньги женам и купили им по шубе, может быть, а будут вспоминать вот эти страдания, потому что в это время они были людьми, в это время они возносились духом, они приобщались к Божественному.

Или мать, которая вкусила материнства (когда один ребенок родился или два, тут еще весь потенциал не может быть растрачен, а когда женщина родит пятого, шестого, она тогда уже входит во вкус), – с любой женщиной поговори, имеющей семь – девять детей, и она скажет: теперь уже легко. Потому что человек понимает: вот это-то и есть жизнь; в страдании он учится самому главному – состраданию и любви.

Через страдание только человек может познать, что такое любовь. И Крест Господень – это есть символ любви, потому что любовь всегда распинаема. Мать распинаема своими детьми, художник – своей картиною, биолог – лабораторией, своими опытами, математик – алгоритмами; он ими мучается. И каждый человек в жизни своей распинается ради того, что он любит. И если мы хотим достичь духовной жизни, то должны распяться – распяться вместе со Христом, сораспяться Ему. Тогда наша жизнь приобретет смысл, потому что страдание введет нас в вечную жизнь, мы достигнем Царствия Небесного, мы познаем, мы его ощутим, мы войдем в него через распятие. Не нытье и поиски земного счастья нужны, а именно голгофа, скорбь и принятие страдания ради Царствия Божия, ради того, чтобы угодить Богу, потому что любовь всегда жертвенна. Любовь – это когда один человек жертвует собою, именно собою, ради того, что он любит. Поэтому если мы любим Царствие Небесное, любим нашего Бога, мы должны жертвовать собою ради Него, как Он пожертвовал Собою для нас.

Он пришел с небес, из всеблаженного пребывания со Отцом Небесным сошел на землю и страдал и сострадал. Для чего? Чтобы нас спасти. Хотя многие говорят: взял бы стер с лица земли и сделал бы других, хороших. Но говорить так – это такая же глупость, как, когда мама кричит: "Вова, домой, обедать", а он говорит: "Нет, я еще погуляю", – подойти к ней и сказать: "Давай мы сейчас этого Вову убьем, а дадим другого, хорошего, послушного". Какая мать на это пойдет? Каждая скажет: "Зачем мне другой?" Ей нужен ее Вова, вот такой, какой он есть. Хотя она, конечно, и хочет, чтобы он был лучше.

Так же и Бог, Он любит нас таких, какие мы есть. Он же нас создал. Только Он хочет, чтобы мы жили не так, как нам заблагорассудится, а стали бы людьми, человеками, чтобы мы приняли крест свой, который каждому из нас Господь Сам дает. Сколько людей на земле живет – и все страдают, но каждый страдает по-своему, потому что каждому Господь собственный крест дает, чтобы он свой крест нес согласно своему психофизическому составу: своей душе, развитию, образованию, физической силе – согласно всему своему устроению.

Каждому Господь дает его крест, каждому его труд, каждому его обязанности, каждому его жизнь. Поэтому нечего удивляться, что один человек за одно преступление пять лет получил, а другой за такое же преступление – вдруг три года. Мы говорим: вроде, несправедливо. Но так Господь устраивает, потому что кто что может понести, то Господь каждому и дает, и ничего сверх того. Каждому Господь собственную меру страданий отпускает за его собственные грехи для того, чтобы его очистить, чтобы его возвести на духовную высоту. И нам нужно глубоко понять, что все, что в нашей жизни случается скорбного, дано не для того, чтобы мы это отвергли, а для того, чтобы приняли, потому что скорби всегда нам полезны. Только так мы можем стать людьми. И хотя на первый взгляд скорбь нас ужасает, но потом мы поймем (часто многие под старость это понимают, если идут христианским путем), что все, что было в жизни тяжелого, было крайне необходимо.

И Христос прошел тем же путем. Он ни от чего не уклонился, хотя и ужасался. Мы вспоминаем, как в Гефсиманском саду Он молился до кровавого пота и просил: "Отче Мой!.. да минует Меня чаша сия". Но потом сказал: "Не Моя воля, но Твоя да будет". Да, Я, как Человек, всем Своим существом возмущаюсь и не хочу этого страдания, потому что Я его не заслужил, Я на земле не сотворил ни одного греха. Поэтому в антифоне поется: "Людие Мои, что сотворих вам? И что Ми воздасте? За манну желчь, за воду оцет, за еже любити Мя, ко Кресту Мя пригвоздисте". За что? Не за что, а почему. Он для того и пришел, чтобы спасти нас – через Крест. Он первым должен был через Крест взойти на небо. Христос стал новым Адамом, Он первый воскрес из мертвых и дал нам дорогу в Свое Царство. Поэтому каждый, кто последует Его путем, тоже совоскреснет со Христом и будет с Ним вечно пребывать в Царствии Небесном – с Ним, с Этим Человеком, самым лучшим из всех, которые когда-либо ходили по земле. И если мы сердцем примем, познаем, вкусим Его, нам ничего в жизни уже не захочется другого. Мы все принесем в жертву Ему – всю нашу жизнь, "весь живот наш Христу Богу предадим" – так мы молимся. "Тебе, Господи".

Вот это и утверждает сегодняшний день. И этот пост, малый наш подвиг, мы предпринимаем для Него, хотя и трудно поститься, особенно тем, которые только начинают, и вообще воздержание трудно, и часто у нас не получается. Но в этом нет ничего страшного, лишь бы было усердие. У нас еще есть времечко, нас еще ноги носят, у нас еще есть возможность повернуть жизнь ко Христу, исправить ее в том, что мы пока не исправили, подумать над тем, что нам еще нужно докончать, и все время стараться быть в Его глазах угодными. Нам нужно принимать свой крест, принимать ту скорбь, которую Он дает, и не роптать; учиться быть благодарными за все. Нам так много дано! Ведь если бы каждый из нас пошел путем Христовым, мы бы не умерли, а перешли прямо от смерти в жизнь. Никто бы из нас даже никогда не узнал, что такое ад; мы прямо вошли бы в Царствие Небесное. Ведь это удивительное чудо!

Любой человек, родившийся до пришествия Христа, независимо от того, праведник он был или грешник, вступал во ад, в место отторжения от Бога, потому что не знал Христа. Даже людям, которые ожидали Его пришествия, пришлось ждать, пока Он не умер на Кресте для того, чтобы сойти во ад. Его смерть была необходима, чтобы вывести из ада тех, кто ждал Его, кто жил только Им, кто знал, что Искупитель придет. И вот пришел Искупитель. Он нас искупил Кровью Своей. Ведь какое чудо: если любой грешник раскаивается и говорит: "Господи, прими меня, я исправлюсь, я начну другую жизнь", – то Господь забывает его грех; грех перестает быть, если человек от него отвернулся. Куда он девается? Мы ведь его совершили – куда же он исчез? А он взят на Себя Христом.

Если бы Адам не согрешил, он бы жил вечно и никогда не умер. Первый человек и так прожил очень много сотен лет, но он бы не умер и после этих столетий, а дожил до наших дней, если бы не пал. Так и Христос – когда родился, Он был бессмертным. Как же бессмертный и безгрешный смог умереть на Кресте? Он умер потому, что грехи всех людей от Адама и до нас с вами взял на Себя: каждое наше раздражение, каждый ропот, глупость и невосприимчивость – все греховное море всех людей от начала и до конца. Если мы задыхаемся от собственных грехов, мучаемся ими, то каково было Его страдание, когда Он грехи всех людей взял на Себя. Именно поэтому у Него пот падал как капли крови. И конечно, ни один человек на земле не мог бы это вынести – только Бог, только совершенно безгрешный мог все это бремя взвалить Себе на плечи. Как Григорий Богослов сказал: Христос ради нас стал грешником. Поэтому Его и убили на Кресте, что Он наш грех пригвоздил ко Кресту.

И когда мы приходим к Нему, истекающему кровью, и говорим: "Прости нас", – Он прощает. Он имеет эту власть прощать, потому что для этого на землю и пришел. Вот нам дана какая благодать. И если мы этим пренебрегаем, Бог ли виноват в том, что мы не войдем в Царствие Небесное? Нет, не Бог. Это значит, мы сами от Него отвернулись. Значит, нам наша мышиная возня дороже всего на свете. Нам вот это важно: наше собственное "я", наши собственные амбиции, наша собственная личная жизнь, наше мельтешение в течение семидесяти – восьмидесяти лет, пока мы здесь пребываем. Значит, нам совершенно безразлично, что Христос ходил по земле и то, чт%о Он говорил, чт%о Он делал, к%ак Он жил.

А если нет, если для нас это важно, то начнем свою жизнь менять и изменим ее так, как хочет Христос – чтобы Он, глядя на нас, не страдал, а радовался, что мы детки Его послушные, что Он не зря нас создал и не зря каждому из нас обитель уготовал на небесах. Нас хоть и мало, но каждому из нас уготована небесная обитель, и если мы туда не войдем, то будет не Христос виноват, потому что Он все для нас сделал. Вот Он на Кресте перед нами лежит распятый. Что нам еще требуется? Что мы еще хотим? Вот Он, безгрешный, распялся за нас, пролил Свою Кровь для того, чтобы нас этой Кровью напитать, и мы завтра можем этой Крови причаститься для того, чтобы обоготворить свою душу, облагодатить свое тело, соединиться с Богом. Каждый из нас может завтра приступить к Чаше жизни, может смешать свою кровь с Его Кровью, может стать частью Его, может принять в себя часть Его Божественного Тела, соединиться с Ним не только духовно, душевно, но и телесно даже – так, как невозможно вообще никакое другое соединение; принять Его в себя.

Вот Он нам что дает! И если мы остаемся безучастными, то в этом опять совсем не Он виноват, а виноват наш грех, к которому мы пристрастны. Поэтому Крест Господень утверждает победу над грехом. Для этого христианину и заповедано Церковью носить крест на шее – почувствовал его на себе и вспомнил, Чье ты носишь изображение на своей груди. Кто там изображен? Там изображен распятый Христос. И если ты христианин, ты так же должен распинаться этому миру и не искать своего, а искать только исполнения Христовых заповедей. Аминь.

Крестовоздвиженский храм, 12 марта 1988 года, вечер

Всенощное бдение под Благовещение Пресвятой Богородицы

Двунадесятый праздник Благовещения Пресвятой Богородицы совпадает в этом году с Великим Четвертком, когда мы вспоминаем Тайную вечерю, которую совершил Христос со Своими учениками. Благовещение есть "спасения нашего главизна", то, с чего началась новая эра, потому что это день зачатия во чреве Господа Иисуса Христа. Когда архангел Гавриил возвестил Деве Марии о том, что Она станет Матерью и Рожденное Ею будет от Духа Свята, Ее посетил Дух Господень – и произошло это всемирное событие, воссияла заря спасения. А Тайная вечеря – это великое дело, которое стоит в конце земного пути Христа Спасителя, последняя Его встреча с учениками. Таким образом, мы созерцаем альфу и омегу нашего спасения.

Господь пришел в мир для того, чтобы создать Церковь. Он родился от Пресвятой Богородицы, принял человеческую плоть, возрастал, учился ремеслу у Иосифа, молился в храме, посещал Иерусалим на Пасху; когда вошел в полный возраст, около тридцати лет, пришел на берег Иордана, где явил Себя миру, крестился от Иоанна и после сорокадневного поста вышел на Свое служение, которое продолжалось около трех с половиной лет и заключалось в том, что Он ходил по Галилее, Иудее, Самарии и проповедовал Царствие Божие. Из всех окружавших Его людей Он выбрал двенадцать могущих вместить то слово, которое Он преподавал. И еще некоторые из окружавших Его людей стали Его учениками, числом до семидесяти; были и другие последователи – множество благочестивых женщин, которые Его полюбили и Ему помогали чем могли; и сыновья Иосифа, братья Его по семейному положению; и, конечно, Пресвятая Дева Богородица.

И вот заканчивается земной путь Спасителя. Он уже въехал в Иерусалим, Его встретили как царя. И поздно вечером Он удалился со Своими учениками в Сионскую горницу, где ученики приготовили пасхальную трапезу. Эта трапеза состояла из молоденького ягненка; его вкушали в воспоминание избавления из Египта, перехода в вечную обетованную землю, которую дал Бог Израилю ("пасха" в переводе с еврейского значит "переход"). Тогда Господь взял сосуд с водой и начал умывать ноги ученикам. Петр воспротивился: как это Он, Учитель, – и вдруг ученикам ноги умывает, но Господь сказал: нет, так должно сделать, Я даю вам пример, как и вы должны поступать друг с другом. Потому что умыть ноги ученику – это есть знамение, символ смирения. Господь таким образом показал Свое полное обнищание: Он, Царь Небесный, Он, Спаситель мира, Он, Бог Вседержитель, – и вот, говоря человеческим языком, опускается до того, что Своим ученикам, которые часто бывают и неразумны и которые через несколько часов в страхе разбегутся от Него, один Его предаст, другой отречется, – несмотря на это Он им умывает ноги. А потом они сели за стол и Господь совершил нечто удивительное – Он совершил с ними службу: благословил хлеб, разломил его на куски, благословил Чашу с вином и, намочив в вине хлеб, каждому раздал и, показывая на хлеб и на Чашу, сказал: это есть Мое Тело, а это есть Моя Кровь, "сие творите в Мое воспоминание". Когда вы будете пить от этой Чаши и есть от этого хлеба, мы с вами будем соединяться, в этой Чаше Мой Новый Завет ("завет" значит "договор").

Однажды Он уже говорил, и в Евангелии от Иоанна это сказано: "Я есмь хлеб, сшедший с небес… если не будете есть Плоти Сына Человеческого… то не будете иметь в себе жизни. Ядущий Мою Плоть и пиющий Мою Кровь имеет жизнь вечную". Услышав эти слова, многие из учеников ужаснулись и отошли от Него. Петр стоял в недоумении, и Господь сказал ему и всем ученикам: "Не хотите ли и вы отойти?" Тогда Петр от имени всех, как он часто делал, потому что был старший, ответил: "К кому нам идти? Ты имеешь глаголы вечной жизни". Почему они пошли за Ним? Почему они бросили сети? Почему Петр оставил жену, а Иоанн и Иаков отца своего Зеведея оставили одного ловить рыбу? Что их привлекло в Иисусе? То, что Он говорил о вечной жизни. Каждый человек умирает, и каждый не хочет умирать, а Христос обещал вечную жизнь, никогда не кончающуюся. Поэтому они пошли за Ним.

И вот наступил тот момент, самый главный, к которому Он вел их все три с половиной года. Господь сказал: вот она, вечная жизнь. Я умру, потом воскресну, взойду на небеса, но Я буду с вами до скончания века. Всегда, когда вы что-либо попросите у Отца Небесного во имя Мое, Я вам дам – Отец ваш Небесный даст через Меня. Когда вы вдвоем или втроем соберетесь во имя Мое, там Я буду среди вас; когда вы соберетесь на эту Божественную службу в Мое воспоминание и будете молиться над хлебом и вином, Господь Дух Святой придет на них, как некогда сошел на Богородицу. И как в Богородице Он сотворил Мне человеческую плоть, так в этом хлебе и вине сотворит Мое Божество. И как с человеческим естеством соединилось Мое Божество – каким образом? это уму человеческому непостижимо, – точно таким образом соединится с ними Мое Божество. Поэтому когда вы будете вкушать от этого хлеба и пить от этой чаши, вы будете соединяться со Мной, ваше человеческое естество – с Моим Божеством, вы приобщитесь, то есть станете причастниками, Божия естества и в эту минуту сами сделаетесь богами, а то место, где вы будете находиться – сарай, лесная поляна или великолепный храм, пенек или престол, – в этот момент станет небом, и вы окажетесь в Царствии Небесном.

С этого-то момента и началась Церковь Божия, которая есть Царство святых, потому что каждый причащающийся свят. Не потому, что он хороший, умный, красивый и заповеди послушно выполняет, а потому, что Господь в него входит и его обожает, его освящает. Каждый человек, соединяясь в причастии с Иисусом Сыном Божиим, становится по благодати причастником Божия естества. Господь сказал: кто не будет этого делать, тот не имеет части со Мной. Поэтому первые христиане, апостолы и их ученики, причащались каждый день, они не могли без этого жить, им было легче умереть, чем не причаститься. Господь и молитву такую дал: "Хлеб наш насущный даждь нам днесь". Он не сказал: подавай нам хлеб раз в неделю, раз в две недели или четыре раза в году постом, а «днесь» – потому что естественна жажда христианина ежедневно соединяться с возлюбленным Христом. И если человека отлучали за грехи от причастия, это была трагедия.

Отлучить от причастия – значит отлучить от Церкви. Каждый, кто не причащается, отлучен от благодати Божией, источником которой являются только Святые Христовы Тайны. Только так, таинственно, человек, живя на земле, может приобщиться к жизни небесной. Господь вознесся на небо и воссел одесную Бога Отца, и, когда мы причащаемся Пречистого Тела Христова, мы также возносимся одесную Бога Отца, к престолу Божию. Просто мы по нашей немощи, по нашей греховной нечистоте, будучи духовно больны, слепы, глухи, этого часто не чувствуем, не можем воспринять, но это есть, и мы в это веруем. Как апостол Павел говорит: "Если Христос не воскрес, то… тщетна и вера ваша". Какой смысл в заповедях, если Христос не воскрес? Никакого. А если Христос воскрес, то Он и вознесся, а раз Он вознесся и в теле пребывает, значит, мы, причащаясь Тела Его, соединяемся с Ним и, живя на земле, уже начинаем новую жизнь во Христе.

Поэтому в древности купель, в которой крестили, имела восьмиугольную форму – в знак того, что мы после крещения вступаем в новую жизнь, совершаем переход, Пасху, путь в землю обетованную, в Царство Небесное. Эта земля, это Царство есть Божественная литургия, которую мы совершаем в храме ежедневно. Само Царство Небесное приходит в храм, и мы становимся небожителями, мы вкушаем ту трапезу, которую даже ангелы не вкушают – они в ужасе закрывают лица свои, не в силах взирать на блистание Божества. Церковь – Царствие Божие на земле, и каждый причащающийся становится небожителем, Святые Тайны освящают его. В этом цель и смысл нашей жизни, начало и конец, альфа и омега нашего спасения. Мы этим питаемся, это есть наша духовная пища, без нее невозможно никакое духовное существование, невозможно ничего ни достичь, ни понять, ни уразуметь – только в непрестанном общении со Христом Иисусом в Христовых Тайнах. Поэтому, когда мы входим в храм, мы вступаем на небо; когда мы причащаемся Святых Христовых Таин, мы являемся участниками Божественной жизни. Это самое главное, и самое сокровенное, и самое важное, что вообще есть на свете.

Святой Иоанн Кронштадтский так и сказал: Божественная литургия – рычаг всего мира, ось земли. Недаром святые отцы говорили, что, когда литургия перестанет совершаться на земле, тогда этот мир кончится. Весь мир только и нужен для того, чтобы люди причащались. Для этого солнце светит и еще до сих пор земля взращивает хлеб, а виноградники дают вино. Если бы не было Божественной Евхаристии, все это давно бы уже погибло, потому что стало бы ненужно. Весь мир, вся вселенная существует для того, чтобы мы, такие бедные и грешные, почти ничего не понимающие, имели возможность собраться в церкви и причаститься. И выше этого нет ничего ни на земле, ни на небе. Поэтому если человек добровольно отказывается от причастия, или ему мешает какой-то грех, или ему некогда, или у него в голове какие-то предрассудки – этот человек безумец, он не христианин и не может читать "Отче наш", потому что его слова лживы. Как же ты просишь: "Хлеб наш насущный даждь нам днесь" – а когда тебе дается, ты, видите ли, правила не прочитал, ты, видите ли, не попостился или впал в смертный грех и поэтому не можешь прикоснуться к чаше. Когда человек сам себя отлучает от причастия, сам себя отодвигает, то он неправильно устроен как христианин.

Вот то главное, что нам надо понять и усвоить, хотя бы умом. На примере апостолов мы видим, что, когда Господь впервые им об этом говорил, они его слова просто приняли на веру. Они чувствовали, что Он человек выдающийся, что Он их любит; они веровали (правда, сомневались), что Он с небес сошел, но что пророк – это уж точно; видели, какие чудеса Он творит, – и они Ему поверили на слово. А потом уже, причащаясь Святых Христовых Таин, получив полноту благодати Святаго Духа, они просветились окончательно. Так и Серафим Саровский говорил: причащайтесь как можно чаще, тогда душа ваша будет светлеть, раз от раза все больше и больше просвещаться, пока не просветится совсем – потому что только таким образом можно исправить в себе что-то. Недаром Христос Тайную вечерю совершил перед самой Своей смертью. Тайная вечеря, Божественная литургия была Его духовным завещанием. Значит, есть воля Божия к тому, чтобы службу, которую Он заповедал Своим ученикам, мы творили в Его воспоминание. Только таким образом можно жить, это есть источник нашей жизни. Поэтому будем всегда к этому стремиться.

Но Иуда тоже причастился, и в Писании сказано, что после этого вошел в него сатана. Почему? Потому что он приступил к таинству со злобой в сердце, без веры, зная, что идет на предательство; он был в смертном грехе и в этом состоянии причастился. Апостол Павел пишет: кто причащается "недостойно, тот ест и пьет осуждение себе, не рассуждая о Теле Господнем". Старец Таврион говорил: разве я не вижу, какие вы к Чаше подходите? Действительно, Сам Бог здесь, а человек лезет, толкается. Да мы должны от остановки на четвереньках, на животе ползти, сдирая на себе пуговицы! Вот каким образом надо к Чаше приступать, понимая, что мы все, от первого до последнего, не просто недостойны причаститься, а нас на пушечный выстрел не то что к храму, но и к Москве-то, где этот храм Богу возносится, нельзя подпустить. Если Василий Великий молитву такую оставил: "Вем, Господи, яко недостойне причащаюся… и суд себе ям и пию", то что о нас говорить. Неужели же во время Божественной литургии, в присутствии Самого Христа Спасителя, Который здесь находится не только Духом, но и Телом Своим, можно кого-то, избави Бог, толкнуть, или о ком-то злое подумать, или что-то злое совершить, или как-то посуетиться, или хотя бы на волос помыслом отклониться, отвлечься от того, что здесь происходит? От чего отвлечься? От Царствия Небесного.

Какое еще нужно нам Царствие Небесное? Оно здесь. Вот престол Божий, и мы соединяемся со Христом Иисусом, Плоть Его и Кровь входят в нас. Какая нам еще нужна благодать, какие нам нужны еще святые места, чудотворцы, прозорливцы, когда вот у нас Христос живой, Который нас причащает Своим Телом. Он здесь. А мы что? Мы как бараны, а должны быть овцами, послушными, кроткими, смиренными. Господь говорит: "Бог гордым противится, а смиренным дает благодать". Поэтому надо нам искать смирения, надо стараться понять, почувствовать, что же это за одеяние Божества. И все время стремиться к причастию Святых Христовых Таин, чтобы обожиться, освятиться. А когда причастимся, стараться эту благодать хранить, чтобы принимать благодать на благодать.

Препятствием к причастию является только одно – грех смертный. Человек в смертном грехе не может причащаться. Если у тебя в сердце есть к кому-то зависть, ты не можешь причащаться. Если ты в блуде, в злобе или с кем-то в ссоре, если ты держишь на кого-нибудь обиду, ты тоже не можешь причащаться. Это невозможно, потому что иначе войдет в тебя сатана. Подумай, к Кому ты приступаешь! Тропарь Великого Четверга, который Великим постом входит в чинопоследование подготовки к Христовым Тайнам, напоминает о том, что каждый раз, когда мы идем к Чаше, мы должны задавать себе вопрос, кто мы: Петр или Иуда?

Апостол Петр сказал: Господи, куда бы Ты ни пошел, что бы с Тобой ни случилось, я за Тебя жизнь отдам. И он действительно был мужественный человек: когда их окружила толпа воинов, Петр достал меч и готов был жизнь положить за Христа, драться за Него, но потом, уже во дворе архиерея, смалодушничал и трижды отрекся, то есть, несмотря на храбрость, ему были свойственны те же малодушие и трусость, что и нам. А другой апостол, Иуда, предал Христа. Если бы он раскаялся, то Господь, конечно, его бы принял, но он не раскаялся и поэтому удавился. Был однажды такой случай в 30-х годах: читал лекцию священник, отрекшийся от Бога, и один раб Божий у него спросил: а вы как отреклись, как Петр или как Иуда? Тот смутился и не стал дальше выступать. Да, по-разному может быть: и грех бывает разный, и отношение к нему. Одно дело, когда человек слезами обливается и этими слезами ноги Христу умывает и власами главы своей отирает – а другое, когда человек грешен, и упорствует в своем грехе, и раскаиваться не хочет, и считает еще себя правым.

Поэтому, когда мы вступаем в храм, мы должны всегда помнить, что это не просто место молитвы, не просто очень красивое сооружение, оставленное нам нашими предками, а это есть небо, и никакого другого Царствия Небесного не существует. Если мы здесь, в храме, не постигнем, не почувствуем, не познаем это небо, то и после смерти нашей нам его не познать и не видать, потому что жизнь божественная начинается на земле. "Кто Духа Христова не имеет, тот и не Его". И надо стараться постоянно приобщаться этому Духу. Источник всякой благодати, всякой святости есть Святые Тайны Христовы. Поэтому каждый раз, готовясь к причащению, будем не просто правила отбарабанивать, а стараться думать над теми словами, которые составили святые отцы. Ведь только представить на секунду: молитва, которую мы читаем, принадлежит Симеону Новому Богослову. Он был человек удивительнейший, один из самых величайших святых Православной Церкви, и вот он говорит: "От скверных устен… от нечистаго языка". Это не для красного словца – Симеон, постоянно пребывая на небе, видел всю свою нечистоту. А ведь он от юности был монах, и с детства почти жил под руководством великого старца Симеона Благоговейного, от которого научился духовной жизни, и достиг в ней величайших высот богопознания – поэтому его Церковь и называет Богословом. И тем не менее он называет свои уста скверными, потому что видит эту огромную разницу между собой и Богом.

А как мы относимся к Христовым Тайнам?! У нас нет ничего похожего на это благоговение, а надо его в себе воспитывать, растить, только тогда можно приобщиться воистину духовной жизни. А так мы причащаемся, но ничего не чувствуем, потому что не рассуждаем, не размышляем – чисто механически жизнь идет, а самое главное от нас ускользает. Поэтому постараемся, чтобы отныне не было так. У нас ничего почти не осталось: ни храмов, ни мощей, ни чудотворных икон; духовников нет, хороших священников нет – мы оскудели. У нас есть только главное – Святые Христовы Тайны. И вокруг этого мы должны все собраться. Когда Церковь начиналась, у нее тоже ничего не было: не было чудотворных икон – ни Владимирской, ни Казанской, ни Смоленской; не было мощей святых угодников – ни Даниила Московского, ни Александра Невского, ни Алексия, человека Божия. Все святые еще были живы: Матерь Божия, двенадцать и семьдесят апостолов и другие пятьсот учеников.


  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11