- Как кому, ну...
      - Вот тебе и ну. - Дзюба с трудом сел. - У тебя что под шапкой?
      - Голова! - простодушно отрезал Чапля.
      - Если голова, то она должна думать, - сказал Дзюба. - Развязали бы, ноги болят...
      - Давай? А-а-а? - сказал юнец, обращаясь к напарнику.
      - Только ноги, - приказал Чапля.
      Юнец подошел к Дзюбе, разрезал веревки.
      - А ты коммунист? - спросил он.
      - Конечно!
      - Хм! Коммунист, а як настоящий человек...
      - Да, парень, коммунисты - это и есть настоящие люди. Они за народ голову кладут!
      - Все мы за народ, - проворчал Чапля.
      - Какой же у вас туман в голове, хлопцы! - заговорил Дзюба. - Вот что я скажу: вам надо идти к Советской власти. Сдаваться надо. Может, когда-нибудь людьми станете.
      - А може, вин правду кажэ? - Юнец посмотрел на Чаплю. - А-а-а?
      - Можэ, правду, - глухо заворчал Чапля. - Ты что мелешь? Он продал Украину москалям и туда нас тянет.
      - Ай-яй-яй! Полные дураки! Это ваши оуновцы захлебнулась кровью, и им память отшибло. За помощью мы приходили к Москве, а не она к нам.
      - Правду кажэ, - опять заговорил юнец. - Я где-сь читал...
      - А правду Клима Рогозного ты забыл? - зло спросил Чапля.
      - Так вот вы кому служите? - удивился Дзюба. - Это фашистский прихвостень. Вместе с ними народ Украины душил.
      - Ты чуешь, что кажуть тоби люди? - спросил юнец.
      - Чего онемел? - спросил Дэюба Чаплю.
      - Чую! - сказал тот как-то неуверенно.
      - Яго же нэ пытають, чаго ж ему казать, - сказал юнец.
      Где-то далеко застрекотала очередь, одна, другая...
      - А я что говорил? - усмехнулся старшина. - Меня ищут...
      Дубовой и Деркач напоролись на засаду "ястребков". Отстреливаясь, бежит Деркач, затем, прошитый автоматной очередью, падает. Дубовой, путаясь в траве и зарослях, уносит ноги...
      По лесной дороге, чуть-чуть прихрамывая, идет Дзюба. За плечами у него два автомата. За ним, понурившись, идут Чапля и юнец...
      Солнце пробивалось сквозь заросли, не умолкал разноголосый гомон птиц...
      Вечер. На опушке леса Сушенцов пожимает руки чекистам группы Левады, одетой в форму бандитов. На фуражках трезубцы - эмблема ОУН.
      Сушенцов обнял Леваду:
      - Береги себя, Павло, идешь в пекло.
      - Ладно, Илья! Как говорили на фронте, живы будем - не помрем!
      Группа "Мирона" идет по кустарнику. Впереди Тур, за ним по пятам следует Левада.
      Слышна стрельба из карабинов и автоматов. Над лесом вспорхнули осветительные ракеты.
      Группа медленно скрывается в лесу.
      ЧАСТЬ ВТОРАЯ
      На лесной поляне среди нескольких десятков бандитов, в центре, стоял бывший оуновец Высокий, который еще недавно вместе с Дубовым приставал к Галине. Лицо Высокого было в кровавых подтеках, висели лоскутья одежды. Рядом с ним - бывшие его "лесные братья", палачи. Неподалеку - виселица.
      Клим Рогозный, сидя на стуле, вершил суд. Он немного рисовался, чувствуя свое превосходство над остальными.
      - Ну, что, доигрался, предатель? - Рогозный с ненавистью посмотрел на Высокого. - Покайся перед смертью.
      - Не в чем каяться.
      - Объясни хлопцам, иуда, почему предал наше дело? Сладким речам большевиков поверил?
      - Да, поверил! И жалею, что поздно!
      - Отвечай, а не виляй, как собака хвостом. Почему к Советам подался?
      - Я вольный, куда хочу - туда иду!
      - А самостийна Украина?
      - В Мюнхене ваша самостийна Украина!
      - Закрой глотку! - кричал Рогозный. - На станок Смока его!
      - Душегубы-ы-ы!
      Эхом разнеслось последнее слово по лесу.
      Подскочили подручные атамана, связала Высокому руки, заложили туго за колени, между ними протянули палку и в таком виде повесили на колья. Палачи примялись избивать палками по ступням и ягодицам. Высокий испытывал страшную боль, но не проронил ни слова.
      Высокого поставили на табуретку. Он поднял голову и увидел петлю, и за нею на голубом небе медленно плыли легкие облака.
      - Опомнитесь, люди-и-и!
      Рогозный махнул рукой, и палачи вышибли из-под него табуретку.
      Рогоэный подошел к толпе бандитов.
      - Семью - до третьего колена! - Он блеснул недобрыми глазами на Гука. - От хутора оставить пепел!
      - Добре! - Тот вытянулся услужливо. - Будет исполнено.
      Группа "Мирона" пробиралась сквозь редколесье, Далеко за кустами виднелся большой луг, кошара, поодаль паслись овцы. У костра в национальной одежде сгрудились пастухи. Они выглядели издали маленькими, игрушечными.
      - Хм! - Тур остановился. - Встреча с ними ничего хорошего не сулит.
      - Тогда пошли в обход, - сказал Мирон.
      - Придется.
      Они повернули вправо и скрылись в низине.
      Улица города, где расположен штаб пограничного отряда.
      Вместе с Гришуткой, в окружении девчонок и мальчишек, шла Зося по тротуару.
      Многие дети были худые, лохматые, почти все босые, кое-кто в старых башмаках, в самодельных сандалиях.
      - У тебя папа есть? - спрашивала Зося.
      - Нэ мае.
      - А у тебя?
      Девчонка покрутила головой.
      Подъехал "газик", остановился. Из машины вышел Сушенцов. К нему подбежал Гришутка.
      - Откуда явился? - спросил он.
      - С границы! А во-вторых, тебя что, не учили здороваться?
      - Ой, здравствуй! - Гришутка демонстративно подал руку.
      - Вот так и надо, - оказал Сушенцов назидательно. Дети с завистью глядели, как майор поднял на руки малыша, потрепал его за вихор...
      - Ну, беги!..
      - Видали, герой! - сказал кто-то в толпе. - И звезда настоящая?
      Дети загалдели и побежали.
      - Вы что же разгулялись? - сказал Сушенцов, подходя к Зосе. - Приехал домой, а вас и след простыл?
      - А нам что? - Зося подала руку. - Целыми днями бездельничаем.
      - Ладно, на этот раз прощаю, - улыбнулся Сушенцов.
      - Весело с сорванцами, - сказала Зося. - Какие они все забавные... Жаль только до слез: безотцовщина.
      - Да!.. Война... - сказал Сушенцов. - Сколько горя, сколько бед.
      - А вы обедали? - повернула разговор Зося. - Небось некогда, все мотаетесь по своей границе?
      - Спасибо! Только что из столовой.
      - А выходных вам не положено?
      - Разве теперь до отдыха?
      - Я скоро уеду. Как же будет с Гришуткой?
      - Пока вы здесь, хочу все дела уладить, - сказал Сушенцов, улыбаясь. Водитель, ждите у штаба, - приказал он. - Через час едем на заставу.
      Машина тронулась с места.
      Сушенцов и Зося некоторое время шли молча.
      - Зосенька, присядем? - предложил Сушенцов.
      Они уселись в небольшом сквере на скамейку.
      - Вот увидел детей, - мялся Сушенцов. - Простите меня, Зосенька, давно хотел спросить... от чьих рук погибли наши?
      - Тяжело об этом говорить, Илья Петрович!
      - Я понимаю... И мне нелегко слушать.
      - Я уверена, их погубил Деркун. Был тяжело ранен. Все думали, ему конец. Но фашисты выходили. Часто приходил... Вынюхивал. Однажды утром каратели окружили сарай, расстреляли всех и сожгли. Гришутка был маленький такой... Ночи холодные, я его взяла к себе... Спаслись от карателей, помогли люди, - продолжала Зося, вытирая слезы.
      - А вы не знаете, где может быть Деркун?
      - Нет, не знаю! За ним охотились партизаны. Но так и не нашли. Те, кто остался жив, говорят, что Деркун в сорок втором куда-то исчез. И после войны ни слуху ни духу.
      - Извините, Зосенька, - сказал Сушенцов. - Спасибо вам! Спасибо!
      Поблизости от места явки находились Гук, Дубовой и еще два бандита. Они расположились под раскидистой елью.
      - Ну, че, уже четвертые сутки, - сказал Дубовой, уплетая хлеб с салом. - А конца не видно. Может, нас водят за нос. А-а?
      - В том месяце не пришли, - сказал Гук. - В этом обязательно!
      - Сколь километров ходу? - спросил Дубовой.
      - Много! - сказал Гук. - И тут не зевай, опасно.
      - Есть еще сало? - спросил Дубовой.
      - Меру знать надо, - ответил один из бандитов.
      - Ты че? - возмутился Дубовой.
      - Дай, а то ноги таскать не будет, - приказал Гук.
      - На-а! - Бандит отрезал кусок сала.
      - Ну, теперь порядок, - сказал Дубовой, работая челюстями.
      Тур и Мирон подошли к месту явки. Они оставили пакет в дупле дерева и удалились. Таков порядок, установленный оуновцами.
      Тур снял на ходу с плеча автомат, проверил. Видимо, обнаружив неисправность, долгим взглядом посмотрел на Мирона.
      К месту явки подошел связник из группы Гука. Он изъял пакет, положил на его место другой.
      Деревенское кладбище освещено лунным светом. Могильная тишина. Тур и Мирон подходят к кладбищу, на небольшом расстоянии за ними идут Дуда и Брыль.
      Тур и Мирон замерли. Свет луны выхвалил из темноты бродячую собаку.
      Где-то высоко в небе прогудел самолет... Мирон поднял голову. В небе мерцали звезды... По сигналу Тура Бры.ль и Дуда залегли. Тур и Мирон медленно подошли к часовне.
      - Фу-гу-гу! - подал сигнал Тур, спрятавшись за дерево. - Фу-гу-гу! Фу-гу-гу!
      Тишина...
      - Может, не появятся? - тихо спросил Мирон.
      - Появятся, - сказал Тур. - Если с ними ничего не стучилось... Фу-гу-гу! Фу-гу-гу! - повторил он. - Фу-гу-гу! Фу-гу-гу!
      Ответа не последовало. Отошли, уселись на скамейке возле памятника..
      - Фу-гу-гу! - вдруг послышались звуки над кладбищем. - Фу-гу-гу!
      Мирон и Тур встали и пошли осторожно австречу. Из-за деревьев вынырнули две человеческие фигуры.
      - Кто вы? - спросили из темноты.
      - Тур.
      - Кто с вами?
      - Свои!
      - А вы кто?
      - Гук!
      - Пароль? - спросил. Тур.
      - Буря над Бутом!
      - Еще не время, - ответил Тур.
      - Слава героям! - сказал Пук.
      - Героям слава!
      Тур и Гук подошли вплотную, поздоровались.
      - А это кто? - спросил Гук.
      - Мирон!
      - А где Жар? Ворон?
      - Потом доложу!
      Группа Тура и Гука подошла к запасному схрону. Он был расположен в высоких зарослях.
      - Где-то должен быть здесь. - Гук опустился на колени, нащупывая потайной люк. Не без усилия люк открылся.
      - Как добрались? - спросил Гук, зажигая настольную лампу.
      - С приключениями, - ответил Тур. - А ты "дошел" что-то?
      - На наших харчах жиру не накопишь.
      В свете лампы были видны нары в два этажа. В углу стояли две бочки.
      Роились комары, под потолком зашевелились пауки
      - Что скажете? - Гук глянул на Мирона. - Как обиталище?
      - Раз нет другого, холера ясна, - улыбнулся Мирон, - сойдет и это!
      - Вот здесь, - Гук показал на бочки, - сало и капуста, сухари под нарами.
      - Ничего, залезайте сюда, - сказал забравшийся на нары Брылъ. - Устал как черт.
      - Мы пошли, - сказал Гук, вылезая наверх.
      В сопровождении Тура бандиты вышли. В свете луны, жестикулируя, Тур что-то объясняет Гуку. Последний то соглашался, то возражал.
      В бункере Клима Рогозного находилась Гук и Дубовой.
      - Я думаю, со встречей надо повременить, - говорил Гук. - Мало ли что...
      - А что предлагаешь? - задал вопрос Рогозный. - Вот ты на моем месте как бы поступил?
      - Прежде всего - не торопился бы, - ответил Гук. - В нашем деле слову верить нельзя.
      - Да, так, - пробормотал Рогозный.
      - Референтура пропаганды рядом, - оказал Гук. - Это хлопцы Тура. Надо организовать с ними встречу... Если что не так, может проясниться.
      - А ты? - спросил Клим у Дубового. - Что ты скажешь?
      - Че, можно и так, - сказал тот. - Мы не щенята слепые, увидим.
      - Действуйте как энаете, но не затягивайте, - подвел итог Клим Рогозный.
      Тур и Мирон опять пришли к месту явки, изъяли пакет.
      - Встреча в четыре часа дня у Гусиного озера, - сказал Тур, читая записку.
      - С кем?
      - Неизвестно.
      - Кто пойдет?
      - Идем вдвоем.
      Граница. Контрольно-следовая полоса. Пограничный знак № 205. По одну сторону пограничного столба несет службу пограничный наряд поляков, по другую - замаскировались советские пограничники.
      Недалеко от них находились лейтенант Захарин и начальник польской стражницы поручник Гжегож Анджеевский.
      - В случае прорыва нарушителей на вашем участке, - Захарин указал точку на карте. - Вот здесь!
      - Вем! Вем! Ясно, - кивал Анджеевский.
      - Я перекрываю участок, - продолжал Захарин, - от двести пятого до двести десятого пограничного знака. Резерв заставы будет действовать в зависимости от обстоятельств.
      - В выпадку зъявленя пшетивника, - сказал Анджеевский, - тутай. - Он показал карандашом на карте. - Я вам можливость стражницей замыкать тутай.
      - Добже, добже, - согласился Захарин.
      - Пши мэбле, - сказал поручник. - Мувить пшес телефон.
      - То есть при возникновении обстановки, - уточнил Захарин, - связь по телефону? Я правильно понял?
      - Так ест!
      - На эту неделю сигнал "Я свой" - красная ракета, - объявил Захарин.
      - Чэрвона ракэта, - повторил Анджеевский и сделал запись в блокноте. Бардзо добже.
      - Вот и все на сегодня, пан Гжегож.
      - До видзения, пан Владимеж.
      - До свидания! - Офицеры подали друг другу руки.
      У озера Гусиного четыре бандита допивали бутылку самогона, заедали салом. Рядом лежало оружие. К ним подошли Тур и Мирон.
      Бандиты насторожились, но, узнав Тура, пожали ему руку.
      - Знакомьтесь: Мирон, - представил Леваду Данилюк.
      - Мирон, - протянул руку Левада.
      - Тут рискуешь жизнью, - набросился вдруг на бандитов Тур, - а вы сало жрете!
      Бандиты продолжали бражничать, не обращая внимания на гнев бывшего начальника.
      - Ты что, не хочешь меня уважать? - спросил Тур, обращаясь к одному из бандитов. - У тебя спрашивают!
      - Стараемся! - пробасил бандит.
      - Вижу, что стараетесь.
      - Напрасно, мы имеем успехи,
      - Я скорей поверю гулящей бабе, что она невинна, чем в твои успехи.
      Бандиты расхохотались.
      - Не надо, Тур! Не надо! - поднял вверх кулачище бандит.
      Затем Тур подошел к оружию, осмотрел ручной пулемет. Снял снаряженный диск:
      - Сплошная грязь!
      Подошел ко второму бандиту, осмотрел его оружие... Протер свой неисправный автомат, внимательно осмотрел. Затем, поглядывая на Мирона, взял заряженный автомат себе, а бандиту положил свой.
      Мирон замер в недоумении, в тревоге - в случае чего, в кого будет стрелять Тур? Или один против пяти, или двое против четверых?
      Гришутка сидел на ступеньках своего дома. Зося поправляла ему рубаху, вкрадчиво говорила:
      - Слушайся, сынок, папу. Он хороший.
      - Мам, быстрей, - торопился Гришутка. - Некогда.
      - А ты куда?
      - Буду улицу переходить, посмотрю налево, потом - направо, затараторил Гришутка.
      Зося засмеялась.
      - Здравствуйте, - оказал подошедший Сушенцов. - Ну, сын, принимай. Он подал Гришутке игрушечную машину.
      - Что надо сказать? - опросила Зося.
      - Спасибочки, пап... - улыбнулся Гришутка.
      - Пожалуйста, сынок! - Глаза Сушенцова блеснули:
      его впервые назвали папой.
      - Ну, как вы тут поживаете? - спросил он. - Не проголодались?
      - На аппетит не жалуемся, - ответила Зося. - Да, сынок?
      - Наелся конфет от пуза, - заговорил Гришутка и похлопал себя по животу. - Вот... А ты где ходишь?
      - Я на службе...
      - А что, на службе не спят?
      - Я сплю в кабинете, понял?
      - А-а-а, понял, - ответил малыш, хотя по лицу было видно, что понятно ему не все.
      - Иди, сынок, гуляй, - сказал Сушенцов.
      Гришутка чмокнул Зосю и побежал. Зося и Сушенцов поднялись в квартиру.
      - А он башковитый, - сказал Сушенцов.
      - Да, Гришутка неглупый мальчик, - ответила Зося. - Чай будете пить?
      - Спасибо! Не надо... Зосенька, знаешь... Знаете... Я долго думал, засмущался Сушенцов.
      - О чем же?
      - Переводись на заочное отделение пединститута... И живи с нами... Извини, что вдруг на "ты"...
      - А квартиру вы мне нашли?
      - Давай будем на "ты". Да?
      - Хорошо! А ты квартиру мне нашел? - повторила Зося.
      - Ну как ты не поймешь, с нами...
      - На птичьих правах? - спросила Зося, но глаза ее выдавали, она догадывалась, о чем идет речь.
      - На правах мамы... Ну и ж-жены...
      - Это что, предложение?
      - Да...
      - А что скажут люди?.. Приехала... Навязалась...
      - Ну что ты, Зосенька? Ведь я тебя люблю!
      - Ах, Илья, Илья, славный ты человек! Но не спросил: а как я к тебе отношусь?
      - Как? - упавшим голосом оказал Сушенцов. - Я тебе чужд?
      - Нет, близок! Очень близок... У нас много общего. Но многое и разделяет: у тебя была жена, у меня парень... Прошлое может встать меж нами, я боюсь этого...
      - Погоди, Зосенька, - сказал Сушенцов. - Прошлое нас, наоборот, соединяет. Память о том, что было, что пережила, - порука нашего счастья...
      - О счастье, Илюша, рано загадьвать. Но давай попробуем... Я согласна! Ради Гришутки, ради тебя...
      Сушенцов обнял Зосю и неловко поцеловал.
      Бункер Клима Рогозного.
      - Ну, что? - спросил Рогозный. - Хвоста нет?
      - Подтвердить не удалось, - ответил Гук. - Наш осведомитель информирует... Границу прошли с боем. Число и время совпадает.
      - Это важно, милок, - сказал Рогозный. - Очень важно!
      - Если верить Туру, вроде все гладко. Были убитые с обеих сторон. Три человека из группы Мирона, Ворон тоже остался там.
      - Документы у него были? - поинтересовался Рогозный.
      - Тур утверждает, что нет!
      - Это тоже хорошо... - сказал Рогозный. - Ну, а дальше что? У меня лопается терпение: с чем приехал Тур?
      - Не сказал. Выложит все тебе, - ответил Гук. - Но меня насторожил один пустяк.
      - Что за пустяк? - хищно напружинился Рогозный.
      - Тур явился с неисправным автоматом.
      - Выяснил причину?
      - Да, выяснил. Тур говорит: вышел из строя во время стрельбы.
      - Почему, может быть! - успокоился Рогозный. - Ты уже придираешься...
      - Моя служба такая, - сказал Гук. - Сам знаешь.
      - Ну что, с Туром как будто ясно, - сказал Рогозный. - А как группа Мирона?
      - С Туром встретилась случайно.
      - Чего к нам принесло? - опросил Рогозный.
      - Просит помощи. Не хватает сил остановить переселение украинцев из Польши... Кажется, это больше всего волнует Мирона.
      - Какая мне разница, что его волнует, - буркнул Рогозный. - Что он собой представляет?
      - Крутой мужик. Не очень сговорчив, - ответил Гук. - Сцепился с нашей референтурой пропаганды... И... по многим вопросам заткнул ее за пояс.
      - А как ты думал? - рассудил Рогозный. - На эту референтуру поближе посмотришь - одно дубье.
      В кабинет начальника войск округа генерала Свиридова зашел Осадчий.
      - Чем порадуете, Юрий Николаевич? - Он подал руку Свиридову.
      - От Левады донесение, - сказал Свиридов и протянул листок бумаги с текстом записки: "Добрались без приключений. Принимает нас всерьез. Данилюк надежен".
      - Куцая информация, - сказал Осадчий.
      - Но зато, как говорится, обнадеживающая, - усмехнулся Свиридов.
      В сопровождении Гука и Дубового Тур подошел к бункеру Клима Рогозного. Вместе с ними спустился в схрон.
      - Ну, здравствуй, песий сын! - тепло поздоровался Рогозный. - Садись, рассказывай!
      - Вы что, не доверяете? - возмутился Тур, не принявший теплоты Рогозного. - Тогда зачем посылали?
      - Им хорошо сидеть в тепле, - сказал Рогозный. - Осторожность никогда не мешала.
      - Не думал я... - Тур с неприязнью посмотрел на Гука]. - Не знаю даже, как быть?
      - Успокойся, - сказал Клим Рогозный. - Рассказывай, как там в Центре? - спросил он более мягко.
      - Центр доволен вашей работой, но не доволен общими делами.
      - Им хорошо сидеть в тепле, - сказал Рогозный. - Побросали и поскакали, как кролики. А тут каково?.. С чем прибыл?
      - Я обязан доложить вам лично!
      Рогозный посмотрел на Гука и Дубового. Те, поняв взгляд, удалились.
      Мария и Галина в доме одни, занимаются своими делами. Галина листает какую-то книгу, делает в тетради пометки. Мария разливает по бутылкам самогон...
      - Тебе не вредит воздух, которым ты дышишь? - спросила Галя. - А, Мария?
      - Придержи язык!
      - А я в нем задыхаюсь, понимаешь, задыхаюсь.
      - Ты еще жизни не видела, и мала, чтобы учить.
      - Ты очень жестока, сестрица!
      - Поживи с мое, и ты будешь другая.
      - Какой стыд! - вырвалось у Галины.
      - При чем тут стыд? Живу, как умею!
      Низенький "газик" пробирался через промоины по грунтовой дороге. Обочины были залиты водой.
      Рядом с водителем сидел Сушенцов, на заднем сиденьи - старшина Дзюба.
      - Знаете, Илья Патрович, - после длительного молчания оказал Кузьмич. - За всю войну так не ремонтировали.
      - А зачем же из госпиталя убежал?
      - Поверите или нет, не могу переносить запаха лекарств... Потом эти уколы... Сидеть не на чем.
      - Сочувствую, - усмехнулся Сушенцов.
      Машина въехала во двор заставы. По всему было видно, что старшину ждали.
      Солдаты бросились обнимать Кузьмича. Стоя в центре толпы, он расстроганно пожимал руки подчиненным.
      - Потыхесеньку, ребята, - говорил он. - А то помнете.
      Лейтенант Захарин попытался предать встрече более официальный характер, но Сушенцов его остановил.
      В лесу, в лощине, недалеко от ручья, на самодельных, кое-как сбитых скамейках сидели Клим Рогозный, Гук, Мирон и Тур.
      - Курить будете? - Рогозный подал кисет с махоркой.
      - Не откажусь, - ответил Мирон и протянул руку за кисетом.
      - А за помощь, милок, спасибо, если бы не ты... - начал Рогозный и посмотрел на Тура. - Как бы дело обернулось, мы не знаем.
      - Я ему обязан жизнью, - сказал Тур.
      - Помощь за помощь, холера ясна, - улыбнулся Мирон. - Вам говорили, почему я здесь?
      - Да, говорили... Но твою просьбу придется отложить, - ответил Рогозный.
      - Як то, холера ясна, отложить? - удивился Мирон. - Или я не так понял?
      - Все так, Мирон, - пояснил Клим Рогозный. - Есть дела поважнее...
      - Будет поздно, помощь необходима сегодня, сейчас, - кипятился Мирон. - Армии краевой на нас наплювать. А кто поможет нашим братьям?
      - Пока брось об этом и не валяй дурака, - сверкнул глазами Рогозный, а затем более мягко добавил: - Я думаю, Мирон, на. тебя положиться можно.
      - Повторяю еще раз: будет поздно, - не унимался Мирон. - Не сегодня-завтра украинцы покинут Польшу. И все моя офяра коцуру под хвост.
      - Ну-ну, потише! Хочешь, чтобы дело сдвинулось, помоги нам.
      - Можно подумать, что Езус Христус помирает!
      - Скажу тебе прямо: это важнее, - сказал Рогоэный. - Большевиков мы одни не одолеем, как бы мы ни старалась... Это ясно... Наши союзники разбиты... Да, Гитлеру капут... Одна надежда на Запад... Америка, Англия... Соображаешь, милок, в чем дело?
      - Я в большую политику не лезу. И меня ваши дела меньше всего касаются.
      - У нас, Мирон, дела общие. В горах Польши ждут друзья. Ты поможешь переправить их к нам.
      - И хлопцы у него хоть куда, - вмешался Гук. - Побывали во всех передрягах.
      - Я вижу, вы уже за меня разжевали и в рот положили, холера ясна.
      - А глотать ты должен сам, - улыбнулся Рогозный.
      - Добже, ваша взяла, - сказал Мирон. - Но я могу потом рассчитывать на помощь?
      - Обязательно, мы люди слова, - сказал Рогозный. - Начало хорошего дела положено замочить. Пошли! Я уже распорядился.
      - Пошли! - весело согласился Тур. - Отказываться грех.
      - Ты, Гук, займись подготовкой, - бросил Рогоэный на, ходу.
      - Займусь!
      Пограничная застава. На вышке несли службу два часовых. Один вел наблюдение за линией границы, другой - за ее подступами.
      На волейбольной площадке оживленно - мяч упруго перелетает через сетку. Команду польских пограничников возглавлял поручник Анджеевский, команду наших - лейтенант Захарин. Среди болельщиков выделялся Кузьмич. От жестикулировал, кричал:
      - Абдусалом! Ну, врежь! Ах, мазилы!..
      В Ленинской комнате пограничной заставы находились Свиридов, Осадчий, Раевский, Сушенцов.
      - У нас панове, есть новости, - сказал полковник Раевский.
      - Слушаем. - Осадчий взглянул на него.
      - Нам удалось установить.... - продолжал Раевский. - Да жечевисно, на совещании главарей бандытов присутствовал неяки Хельмар..
      - Что его привело к вам? - спросил Осадчий. - Это известно?
      - Да, вядомо, - ответил Раевский. - Он пытается зьвездношчить антинародовэ силы и пшимусить их саботировать все зачинане народовэй власти. Его очень интересует информация о военно-политической ситуации в Польше, а также была агэентура абвера.
      - У вас есть какие-нибудь письменные доказательства, шпионской деятельности Хельмара? - спросил Осадчий.
      - Да, распожондом таким матэриалэм.
      - Его местонахождение? - спросил Свиридов. - Что вы можете сказать?
      - Не знаем. Он находисе в зоне нашей недосягаемости.
      - По крайней мере, Хельмар так думает, - сказал Осадчий. - И с нетерпением ждет Тура.
      - К этой операции у нас все готово, - пояснил Раевский.
      - По-прежнему в случае операции пункт взаимной связи, - сказал Свиридов, - находится на девятой пограничной заставе.
      - Мы знамы, - ответил Раевский. - Офицер связи бэнде с радиотелеграфистом.
      Вечер. К хутору подходят Рогозный, Мирон и Тур.
      Расстевив караулы, заходят в дом.
      Мария, не стесняясь, бросается на шею Рогозному. Тот отстраняет ее.
      - Наши люди, - представляет Рогозный. - Мирон, Тур, недавно из Центра.
      - Прошу к столу, - лепечет Мария и добавляет: - А мы, Климушка, скоро на Запад?
      - Скоро, дорогая, скоро...
      Гости повесили на стену оружие, уселись за стол, накрытый для угощения.
      - А где же Галина?
      - Где-то здесь.
      - Кличь всех! - скомандовал Рогозный. - У меня сегодня хорошее настроение... И друзья что надо!
      - Галю, мама, тату! - крикнула Мария. - Клим зовет!
      Появились старик со старухой, затем Галина.
      - Иди сюда, иди, ластонько! - Рогозный потрепал по щеке Галину. Привыкай.
      Галина узнала Леваду, растерялась, побледнела. Павел не ожидал такого поворота событий. Он как мог дал понять Галине, чтобы она не произнесла его имени и не дала никому повода догадаться, что они знакомы.
      - Что с тобой, ластонько? - насторожился Клим.
      - Ничего, со мной это бывает, - оказала Галина, усаживаясь за стол так, чтобы быть в стороне от Левады. - Пройдет. Все пройдет...
      Она взяла себя в руки.
      Застолье в полном разгаре.
      - Я все думаю: может, все напрасно? - пьяно говорил Клим Рогозный. Но нет... Нет!.. Не напрасно!.. Я буду великим... Вы все узнаете Клима Рогозного!..
      Он глянул на старика, который опустил голову и злобно смотрел в одну точку, и продолжал:
      - Да, тату!.. И ты узнаешь!
      - Я уже узнал, - огрызнулся старик.
      - Нет, ты еще узнаешь... Вот они, - Рогоэный показал рукой на Мирона и Тура. - Но я пока молчу... Узнаете потом, когда Клим Рогозный будет ехать на коне, впереди...
      - А я? - подала голос Мария, любуясь Климом. - А я как?
      - И ты, Мария!.. Со мной... До могилы!.. Я пью за нашу ридну Украину, - продолжал Рогозный, сильно, грубо обнимая Марию.
      - За нашу удачу! - говорит Тур. - За таланты нашего зверхника Клима Рогозного!
      - Как говорят, холера ясна! - с неподдельным восторгом сказал Левада. - Бардзо добже!
      - Я слышал, у тебя ангельский голос? - Рогозный повернулся к Галине. У меня на душе праздник, давай песню, ластонько.
      - А мне не до веселья, - сказала Галина.
      - Не тяни, Галина, - просит Мария. - Давай!
      - Пой! - Клим уставился на Галину. - Кому сказано! Нашу, украинскую.
      - Спой, Галина! - присоединились к просьбе Мирон и Тур.
      Галина запела:
      Он, поiхав з Украiни
      Козак молоденький,
      Оирхове сiделечко,
      Ще й кинь вороненький.
      Ой, поiхав на чужбину
      Та там i загинув,
      Свою рiдну Украiну
      Навiки покинув.
      Звел в собi насипати
      Високу могилу,
      Звел в собi посадити
      Червону калину.
      Будут пташки прилiтати,
      Калиноньку исти,
      Будут менi приносити
      З Украшии вiстi!
      Голос Галины был звучный и душевный, казалось, ему было тесно в душной комнате.
      Песня раздвинула стены и ушла за пределы хутора, разлилась по полям, лесам, полонинам.
      Она тронула души сидящих за столом.
      Старик сидел и угрюмо смотрел на клеенку.
      Было видно, что песня вывернула наизнанку и душу Рогозного. Кто знает, может быть, он вспомнил свои юные годы, а может быть, тяжелым грузом давило на него темное прошлое. Он наливал самогон и жадно выпивал. И вдруг крикнул:
      - Хватит! - и стукнул по столу так, что подпрыгнули стаканы. Заткнись! Хватит!..
      Старики и Галина, чуя недоброе, ушли из комнаты.
      - Эй, вы!.. - Клим выкатил пьяные глаза на Мирона и Тура. - Пора спать!..
      Он взял автомат и, опираясь на Марию, вышел в сени. Они отодвинули сундук, спустилась в схрон.
      Отец Галины принес сено, разложил его в углу комнаты, накрыл одеялом.
      - Можете спать, - буркнул он и вышел.
      Тур спал крепким сном. К Леваде сон не шел...
      - Павло! - Он услышал шепот Галины. Луна высвечивала девушку у окна. Левада потихоньку, чтобы не разбудить Тура, поднялся, подошел к Галине.
      - Как здесь оказалась? - спросил он.
      - И ты с ними? - Галина сделала вид, что не расслышала вопроса. - Боже мои, и ты...
      - Галина, ответь, что ты здесь делаешь? - повторил вопрос Левада.
      - Я у родителей... А ты бандит, да?
      - Нет, я не бандит, Галя... Ты должна меня понять...
      - Что я должна понять? Что? - В глазах Галины появились слезы. Скажи, Павло, что я должна понять?.. Ну... Скажи!