- Понимаете, Юрий Николаевич, это очень личное, - вздохнул Сушенцов.
      - Мы что тебе, чужие?
      - Ну что вы, - замялся Сушенцов. - Хорошо, я скажу... Жену мою Иру... С неродившимся сыном... Ольгу Белову и Вовку расстреляли фашисты... Младший Беловых, Гришутка, уцелел чудом...
      Было видно, что Сушенцову тяжело вести этот разговор, но он продолжал:
      - Внучка Антося утащила его из-под носа карателей. Павло Зосю знает...
      - Как не знать, - согласился Левада.
      - Так вот. Они вместе с дедом оказались в партизанах... В сорок четвертом, во время блокады погиб Антось.. Зосю и Гришутку партизаны спасли. Недавно я их нашел...
      - Дальше что? - спросил Свиридов.
      - Я дал телеграмму Зосе, чтобы она привезла Гришутку. Хочу мальца усыновить. Вот такие мои личные дела...
      - Ты молодец, Илья Петрович, - сказал растроганный Свиридов. Ей-богу, как говорится, голосую за это обеими руками! Кто любит детей, тот верный человек, надежный во всем...
      Мчится по дороге "газик". Мелькают деревья, пыль столбом закрывает машину. Рядом с водителем Сушенцов, на заднем сиденьи - Зося и Гришутка. Притормозил встречный грузовик, в кузове - пограничники.
      - Километрах в десяти отсюда, - доложил лейтенант Захарин, - бандиты напали на обоз крестьян.
      - В отряд! - приказал Сушенцов водителю. - Зосенька, вот ключи от квартиры, располагайся как дома. Я скоро вернусь. Будь, Гришутка! - он помахал рукой и сел в кабину грузовика.
      Машина остановилась возле разбитых повозок. Кругом валялись вспоротые мешки зерна. Трупы крестьян... Возле них записка: "Они перевыполнили план хлебозаготовок". Возле убитых плачущий навзрыд крестьянин.
      - Куда ушли? - спросил Сушенцов.
      - Ось туды, - показал крестьянин.
      На "газике" подъехала "скорая помощь".
      Пограничники возле леса спешились, разбились на группы.
      - Кузьмич, ждите нас здесь, - сказал Сушенцов. - Остальные за мной!
      Пограничники ушли в лес.
      В кузове машины старшина Дзюба и солдат Садыков.
      - Кузьмич, - обращается Садыков, - вот вы прошель война. У нас Таджикистан ее не быль.
      - Хорошо, что не было, Абдусалом... Я отпахал почти четыре года.
      - Вы все с нами... Отбой, подъем, тревога! А где ваш семей, Кузьмич?
      - Была семья... - задумался Дзюба. - Жена, родители, дочка... На Полтавщине... Фашист под корень уничтожил. Вот какие дела, Абдусалом.
      Послышалась ружейно-пулеметная стрельба.
      - Наблюдай в сторону дороги, - мгновенно меняясь, сказал Дзюба. - А я за лесом, все может быть...
      - Слушаюсь! - ответил Садыков.
      К машине подошла группа пограничников.
      - Один убит, остальные ушли, Кузьмич, - сказал подошедший Сушенцов. У них сто дорог, а у нас одна.
      - Доиграются, сволочи, - рассудил Дзюба.
      На лесной поляне расположилась группа оуновцев: около двадцати человек. В стороне ото всех двое:
      Клим Рогозный, руководитель краевого провода, высокий, бородатый, спортивного вида мужчина сорока лет, и Гук, лет тридцати пяти, - глава "службы безпеки" краевого провода.
      Клим Рогозный и Гук нисколько не изменилась с тех пор, как учинили нападение на избирательный участок.
      Они развалились на траве, заслоняя глаза от слепящего солнца. Рогозный выдернул из земли травинку и в раздумье принялся жевать.
      - Где их черти носят? - посмотрел на часы Рогозный. - Давно пора.
      - Может, засада? - высказал предположение Гук.
      - Болтаешь чепуху.
      - Я бы новичка не посылал. В учреждениях большевиков от него больше пользы.
      - Э-э, милок, мозговыми извилинами шевелить надо. - Рогозный закурил, смачно затянулся, пустил дым и почесал свою роскошную бороду; она почти не скрывала красивого, хотя и хищноватого лица. - Все наши люди должны стать убийцами. Тогда они с нами до гробовой доски.
      - А тебе не кажется, Клим, что ты стал слишком доверчив?.. Кое-кто улизнул и воюет против нас.
      - Значит, ты не всех ненадежных ликвидировал.
      - Разве не ты их брал под защиту?
      - Не преувеличивай. Я не люблю, когда рассказывают сказки. Ты знаешь: за незалежну неньку Украину я, милок, отдам жизнь. Но ты должен понять, условия борьбы у нас стали другие... Людей отпугивает наша откровенно фашистская идеология. Надо кое-что выкинуть. Фашизм проиграл войну, он не в моде. Новым хозяевам на Западе мы нужны перекрашенные.
      - Они не брезгуют и такими, какие мы есть!
      - Они - люди респектабельные, - усмехнулся сочно очерченными губами Рогозный. - Ты знаешь, Гук, с чем это едят - респектабельность?
      - Не такой уж я дремучий, - проворчал Гук. - Но я помню завет Степана Бандеры: наша власть должна быть страшной!
      - И Степан Бандера, и Андрей Мельник - это вожди вчерашнего дня. Жизнь выдвигает новых. Не так ли, Гук?
      - Так, - сказал Гук. - Новым хозяевам подавай новых вождей ОУН?
      - Вполне вероятно, - сказал Рогозный и сменил тему разговора. Интересно, с чем явятся наши люди? А вообще, Гук эхо каждой нашей диверсии должно доходить до Запада.
      - Дойдет, - угрюмо отозвался Гук. - Если за нашу работу нам будут платить твердой валютой... Так было, считай, аж с двадцать девятого года, когда в Берлине была создана организация украинских националистов, наша, кровная...
      - То так, - сказал Рогозный, - но по-настоящему мы зажили, когда к власти пришел фашизм и ОУН влилась в гестапо на правах особого отдела. Вот был порядок! И перед войной, и в войну мы знали, что делать. И что получим за это... Эх, жизнь была!
      - Слава героям! - сказал подошедший оуновец Дубовой.
      - Героям слава! - ответил Гук.
      Показалась разношерстная группа оуновцев.
      - Ну что? - спросил Рогозный.
      - Ниче, накормили хлебом коммунистов, - сказал Дубовой.
      - Потери есть?
      - Убит Буйвол.
      - Чекисты?
      - А кто же еще? Прикордонники...
      - Опять, будь они прокляты! - выругался Рогозный. - Одно утешение: убитые - наши знамена!
      - Надо проучить прикордонников, - сурово бросил Гук.
      - Проучим! - злобно сказал Рогозный. - Я так не оставлю!.. Надо жарить их живьем...
      Гук одобрительно кивнул.
      Квартира Сушенцова.
      - Я согласен, дядя Илья, - говорит Гришутка, - буду жить с вами... Но мне мамку жалко,
      - Ты уже большой, - говорит Зося. - Скоро в школу.
      - А ты будешь с нами?. - Гришутка заглядывает в глаза Зоей. - Да, будешь?
      - Ладно, ладно. Она побудет с тобой. - Сушенцов погладил по голове малыша.
      Клим Рогозный со своей группой крадется к хутору. Предусмотрительно расставил караулы. Открыл двери дома,
      - Слава героям! - сказал он, окидывая взглядом растерявшихся родителей и Галину.
      - Героям слава! - сказала высокая, дородная, пышногрудая Мария, сестра Галины.
      - Ждала? - Рогозный подошел к Марии.
      - Ты скажешь... - зарумянилась она.
      Галина не могла взять в толк, что здесь происходит.
      - О-о-о!.. Ничего не скажешь... Красотка! - Тонкие, красивые черты Рогозного словно смягчились. - Наслышан... Наслышан...
      - Ты что, Клим, пришел... чтобы сказать при мне это? - ревниво спросила Мария.
      - Не только, - усмехнулся Рогозный, а затем продолжал, обращаясь к Галине: - Хвалю, недотрога... Хлопцы мои до сих пор раны зализывают. Батько, неси изумрудной - есть повод! Ха-ха-ха...
      Старик со старухой нехотя накрыли стол, поставили бутыль сивухи и как по команде удалились.
      - Давай, Галю! - Рогозный налил в стаканы самогон. - За твой приезд, ластонько!
      - Извините, не пью, - сказала Галя и попыталась уйти из комнаты.
      - А ну, вернись! - приказал Рогозный и взял Галину за руку. - Со мной все пьют... Но я не всех приглашаю!
      - Не нуждаюсь в вашем приглашении.
      - Ага, образованная, значит? - повысил голос Рогозный. - Поработал дядя... Большевик...
      - Почему же, стараюсь жить своим умом.
      - Ишь... Ладно... Давай, Мария!
      Они чокнулись и опрокинули стаканы.
      - Так вот, слушай и запоминай, - обратился захмелевший Клим к Галине. - С сегодняшнего дня ты невеста моего брата. Его учат уму-разуму хорошие люди... Скоро будет здесь. А то, что послушалась родителей и приехала... правильно поступила!.. Да мы бы достали тебя и в Киеве. У нас руки длинные...
      - Напрасно стараетесь, - дерзко ответила Галина.
      - Ты что, ластонько, не слыхала о Климе Рогозном? Скажи ей, Мария, кто я такой.
      - Успокойся, Клим, скажу... Я ей все скажу, и она поймет.
      - Никакой учебы больше... Большевики тебе затуманили голову.
      Галина со скрытой ненавистью смотрела на Рогозного.
      - А если что... - рогозный распахнул дверь и показал на родителей. - Я их отправлю на тот свет... И тебя из-под земли достану!
      - Вы и на это способны? - в упор спросила Галина.
      - Способен, ластонько! - С легкой, почти ласковой улыбкой Рогозный взял автомат, дослал патрон в патронник. - Сейчас покажу!
      Он направил автомат в сторону родителей и дал очередь вверх. Мать прижалась к стенке, отец не шелохнулся.
      - Не надо! - истерически закричала Галина и закрыла собой стариков. Не надо!
      - То-то же! - Рогозный положил автомат рядом с собой.
      - Убийцы! - не унималась Галина.
      - Не глупи! Тебе же будет хуже! Мы не убийцы. Мы служим великим идеям украинского народа... А что убиваем? То это наша форма борьбы.
      Галина молчала.
      - Пошли! - Клим взял Марию за руку. - А меня ты можешь не бояться, Галю... Как-никак родственница... Не буду отрицать, ластонько, я жестокий... Но у меня клокочет любовь к родной земле... К моей земле! Вот здесь! - Рогозный постучал в грудь кулаком.
      К штабу пограничного отряда подъехала легковая машина. Из нее вышли генералы Осадчий и Свиридов, капитан Левада.
      - Товарищ генерал! - доложил Сушенцов. - На участке пограничного отряда...
      - Знаю! - сказал Свиридов. - Поляки прибыли?
      - Так точно, в столовой.
      - Гостю почет - хозяину честь, как говорится, - улыбнулся Свиридов.
      В кабинете находились Осадчий, Свиридов и Левада. На стене висела карта. Жирным контуром обозначена на ней граница. Видны треугольнички советских пограничных застав и стражниц Польши... Стрелы, синие кружки...
      В сопровождении Сушенцова в кабинет вошли гости.
      - Полковник Раевский, корпус охраны границы.
      - Подполковник Юркевич, Войско Польское.
      На груди польских офицеров поблескивали боевые ордена и медали.
      - С кого начнем? - приступил к делу Свиридов. - Нас интересует оперативная обстановка.
      - С кего эачонть? - перевел Левада. - Интэрэсуе нас операцыйна сытуацья.
      - Перевод не нужен, - засмеялся полковник Раевский. - Я начинал в Рязани. Дивизия Тадэуша Костюшко. Вместе с вами дрался под Ленино, в Берлин вместе входили...
      - А я под Ленино был тяжело ранен, - вставил подполковник Юркевич. - И тоже русским владею...
      - Тогда действительно перевод не нужен, - рассмеялся Осадчий.
      - Мы вас информировали об обстановке в нашем прикордонье, - сказал Свиридов. - А сейчас готовы сами выслушать братьев по оружию.
      - Пожалуйста! - Сушенцов подал указку.
      Раевский подошел к карте.
      - Проше, панове, - начал полковник, - обратить внимание на следующие момэнты операцыйной обстановки. Польское правительство народове продолжает принимать меры по укреплению своей пограничной зоны. В первом квартале сорок шестого року была организована охрана границы. Подразделение корпуса охраны вспульне с частями Войска Польского ведут борьбу против банд польских и украинских националистов и армий краевэй...
      - Да, полевым частям приходится вступать в бой, - подтвердил подполковник Юркевич.
      - Значит, армия Крайова не снижает активности? - спросил Осадчий.
      - Нет! Ее главари ничему не научились. На Лондон и Вашингтон надеются... Разрешите продолжать доклад?
      - Будьте добры, - кивнул Осадчий.
      - В Грубошевском, Любочевском уездах, - Раевский показал их на карте, - нами разгромлены банды "Прирва" и "Железняк". Хцем доложить, панове, что референдум в Польше прошел организованно. Ему не помешала подрывная деятельность реакции и ее террор. Большинство населения одобряет политику Польского правительства. Бандытское подполье хочет помешать выборам в сейм. Нам стало известно, что несколько дней назад в одном из районов Польши состоялось совещание главарей оуновского и польского националистического подполья. Есть все основания предполагать, что в совещании принимал участие представитель Запада.
      - Кто, вы не можете сказать? - вставил вопрос Осадчий.
      - Выясняем.
      - Вам ничего не говорит фамилия - Хельмар?
      - Нет, товарищ генерал, ничего.
      - Извините, - сказал Осадчий. - Будьте любезны, продолжайте.
      - В связи с переселением украинцев на территорию Украины, - продолжал Раевский, - подполье ОУН пытается сорвать эту акцию. Иногда террористы уходят от нас на советскую территорию... В селе Варенж появилась новая банда Мирона. Ночью сожгла пять домов, убила шестнасте переселенцев. Мост Соколь - Кристонополь, - Раевский показал на карте, - банда взорвала и ушла к вам.
      - С этой бандой мы встречались. Она разгромлена на заставе офицера Захарина, - сказал Свиридов.
      - Тех, кто остался жив, - добавил Осадчий, - мы вам передадим попозже.
      - Будем пшизнаны, - сказал Раевский. - Я информирую об этом польские власти... С вашего разрешения я хотел бы на этом закончить...
      - Спасибо! - сказал Осадчий и подошел к карте. - Обратим внимание: довольно-таки большое количество мест на нашей и польской территориях, где банды чувствуют себя, прямо скажем, вольготно. Они приносят огромный экономический, моральный и, будем откровенны, политический урон. Не так ли?
      - Да, да, - сказал Раевский. - С этим надо согласиться.
      - А раз так, - продолжал Осадчий, - есть необходимость более тесного сотрудничества с вами, товарищи. Надо объединить наши усилия в борьбе с общим врагом.
      - Мы готовы вместе процовать. - Раевский поднялся с места. - Решение Варшавы на этот рахунэк имеется.
      - Вот и хорошо, - сказал Осадчий. - На территории Польши, где-то в этом районе... - генерал обвел указкой синий кружок на карте, - находится эмиссар американской разведки Хельмар. Я склонен думать, что именно он принимал участие в совещании главарей националистов... И раз есть решение Варшавы, мы приступаем к подготовке операции по выводу Хельмара на советскую территорию. С деталями вас познакомит попозже генерал Свиридов. Нам потребуется ваша активная помощь.
      Городская площадь в Львове. Из репродукторов звучит музыка. На. площади разворачивается легковая машина и подъезжает к зданию обкома партии.
      Генералы Осадчий и Свиридов выходят из машины, направляются в обком.
      - Наше вам почтение, Зиночка, - сказал Свиридов секретарше.
      - Здравию желаю, товарищи генералы! - Она поддержала шутку. - Василий Афанасьевич вас ждет.
      Генералы вошли в кабинет.
      - Присаживайтесь. - Калюжный подал им руку. - Чаю, кофе?
      - Пограничники отдают предпочтение чаю, - улыбнулся Осадчий.
      - Вы изучили вкусы пограничников, - улыбнулся и Свиридов.
      Калюжный поднял трубку.
      - Будьте добры чайку! - Откинувшись в кресле, Калюжный сказал генералам: - Насколько мне известно, население области хорошо восприняло решение обкома партии об активизации борьбы с бандами националистов.
      - Да, Василий Афанасьевич, - поддержал его Осадчий. - Во всех крупных населенных пунктах созданы добровольные вооруженные отряды, зашевелился актив.
      Вошла женщмна, поставила чашки с чаем, печенье.
      - Спасибо, Зиночка! - поблагодарил ее Калюжный.
      - Пожалуйста! - Секретарша удалилась.
      - У нас не хватает рук, - продолжал Осадчий, - добраться до глубинки.
      - Вот оттуда как раз и мешают хлеборобскому делу, - сказал Калюжный. Да... А вас попросил заехать вот зачем. В газете "Вольне життя" опубликовано письмо бывшего националиста Лисовского.
      - Знакомы! - сказал Свиридов.
      - Я не буду пересказывать его содержание, но хочу заметить... Оно производит впечатление. Мы думаем его поместить в нашей областной газете.
      - Это хорошая мысль. - Осадчий отхлебнул чая. - Мы готовы подключиться к работе.
      - Прекрасно! Но нам не хватает нашего, областного материала, озабоченно сказал Калюжный. - И вообще бьем по хвостам! А когда отрубим змее голову? Дайте нам главарей банд, и мы их вывернем наизнанку перед всем честным народом. Вот что надо для политической работы!
      - Подождите немного, - говорит Осадчий.
      - Ждать да догонять - не велика участь! - сказал Калюжный. - А что, если мы используем в этих целях Данилюка?..
      - Право, не знаю, - замялся Осадчи|й. - Мы предполагаем поставить перед ним другую задачу. Вас потом проинформируем.
      - Я понимаю. - Резкие морщины залегли на лбу Калюжного. - В подробности вдаваться не собираюсь. Это ваше профессиональное дело... Но всем надо работать в темпе. В темпе, товарищи!
      В окружении пограничников Ковалев и Садыков находились в Ленинской комнате. Ковалев подбирал мелодию на баяне, Садыков играл с белобрысым, конопатым пограничником в шахматы.
      Вошел страшина Дзюба.
      - Вольно, - Кивнул он солдатам. - Время ваше, личное... Когда я был бойцом, уважал это время...
      Он покосился на шахматную доску, прислушался ч баяну.
      - Давай, Ковалев, спиликай что-нибудь потыхесеньку, для души, попросил Дзюба.
      - Я не умею пиликать, товарищ старшина.
      - Ну так играй! - вежливо потребовал Дзюба. - Что тебе не понятно?
      - Слушаюсь, Кузьмич! - Ковалев щелкнул каблуками.
      - Не прыгай понапрасну. Лучше сыграй! - Старшина уселся возле Ковалева.
      Ковалев, видимо, знал слабинку Дзюбы. Он подмигнул Садыкову и повел мелодию украинской песни "Ревэ тай стогнэ Днипр широкий". Дзюба заслушался...
      Хутор. Галина проснулась. За окном шел дождь. Она поднялась на локте, тревожно огляделась кругом... Оделась и начала собирать вещи в чемодан. Тихо вошла мать, мельком глянула на чемодан.
      - Я смотрела сегодня, как ты спишь, - сказала она ласково.
      - И как же? - Галина подняла глаза.
      - Ты спишь, как маленькая... Я любовалась...
      - Мама, прости, но я хочу уехать.
      - Ты никуда не уедешь.
      - Почему, мама? Ты же все видела!
      - Вот поэтому и говорю. Ты никуда не уедешь... Здесь власть Рогозного!
      В доме сидели отец, мать, Мария и Галина. На столе остатки завтрака.
      - А их на кого оставишь? - спросила Мария.
      - Может, ты позаботишься? У тебя же много заступников.
      - Не мешало бы пошире раскрыть очи, - продолжала Мария. - С дома глаз не спускают!
      - Я все равно уеду!
      - Держите ее, дуру. Убьют, как паршивую собаку! - повысила голос Мария.
      - За что? - растерянно спросила Галя. - Я тихо, мирно...
      - То-то и беда, дочка, что тут ни тихо, ни мирно, - сказал отец. - Не знаю, как тебе из этого омута выбраться.
      - Боже ты мой! - горестно воскликнула Галина. - Где это видано, чтоб силой...
      - Не к добру все это, Мария, - проворчал отец. - С нем связалась? Опомнись!
      - Опять за свое, красный партизан, - оборвала его Мария. - А что они тебе дали, твои партизаны? Укоротили ногу?
      - Дали бы!.. Твои самостийники помешали!
      - Загнали бы в колхоз... как барана. Если бы не я, тебя давно...
      - Договаривай, лахудра, смерти моей ждешь?
      - Господи, остановитесь! - не сдержалась мать. - Опомнитесь!
      - Сами заварили, сами и разбирайтесь. - Отец вышел из дому.
      - Спятить с ним можно, - возмутилась Мария. - Упрям, как бык!
      - Так про отца? - укоризненно сказала Галина.
      - Ладно! Ладно! Я тебе советую: выбрось дурь из головы. Никуда ты не уедешь!
      - Может, ты, как сестра, поможешь?
      - На кой мне это сдалось... Через тебя и мне счастье, если хочешь знать.
      - Вот оно что! - удивилась Галина.
      - Разозлишь Клима - тебе все пути закрыты. Угодишь - счастье само стелется под ноги. Смекаешь, сестра, о чем я толкую?
      - И ты руку приложила?
      - Приложила! Я не враг себе, - бросила Мария и вышла.
      Галина опустила голову, плечи ее задрожали от рыданий.
      - Что ты, доченька! - прошептала мать. - Успокойся. Не серчай. Я во всем виновата. Пугали... Грозили... Спаси тебя бог!
      В кабинете начальника пограничного отряда сидели Осадчий, Свиридов и Сушенцов.
      Здесь же находились капитан Левада, сотрудники УМГБ старший лейтенант Дуглич и лейтенант Заболотный.
      - Я за то, чтобы начать операцию "Сокол", - сказал Осадчий.
      - И я за то, - поддержал его Свиридов. - Но меня волнует слабое звено - Данилюк. Трудно предвидеть, что он может выкинуть.
      - Согласен, риск есть. Но мне кажется, с нами он искренен.
      - Не струсил бы при встрече с Рогозным, - высказал опасение Свиридов.
      - Надеюсь, наша страховка надежная, - сказал Осадчий и поднялся из-за стола. - Итак, группа "Мирон" мало кому известна. Это страхует от некоторых неожиданностей. Старшим группы мы назначили капитана леваду. Почему? Во-первых, он имеет большой опыт... Во-вторых, зная украинский язык, обычаи, хорошо говорит по-польски. Это очень важно. Хотя вы, как поляки украинского происхождения, тоже прилично знаете язык. Это большой плюс! Думаю, конечная цель операции будет зависеть от того, насколько нам удастся заглянуть в карты противника. Сложилась такая ситуация, когда к нашим услугам добрый десяток вариантов. Согласны со мной?
      - Конечно, товарищ генерал, - ответил Левада.
      - Ближайшая ваша задача, - продолжал Осадчий, - войти в доверие к Рогозному и его окружению. Последующая - вывести Хельмара из Польши. По мере поступления от вашей группы сведений будут приниматься решения... О них вы будете информированы подробно... Тоже установленным порядком по каналам связи.
      Осадчий сел за стол.
      - Если понадобятся дополнительные силы, - вмешался в разговор Свиридов, - Сушенцов будет наготове... Напоминаю еще раз: вживайтесь в свои роли. - Свиридов подошел поближе к группе. - Капитан Левада - "Мирон", старшей лейтенант Дуглич - "Брыль", лейтенант Заболотный - "Дуда".
      - Может, есть вопросы? - осведомился Осадчий.
      - Нет вопросов, - ответил за всех Левада.
      - Вот еще что, - сказал Свиридов. - На всякий случай имейте в виду: у Данилюка будет неисправное оружие.
      - Больше мы вас не задерживаем, - заметил Осадчий. - Двое суток вам на личные дела и на доводку деталей операции. Еще раз почитайте показания участников банды Мирона.
      Солнце поднималось над горизонтом, просыпалась природа.
      Вдоль контрольно-следовой полосы шел дозор из четырех пограничников. Среди них - Ковалев с собакой и рядовой Садыков.
      На сопредельной территории где-то далеко слышны выстрелы.
      - Бандиты, сволочи! - раздраженно сказал Садыков, глядя в ту сторону, откуда доносилась стрельба.
      - Ты что стал такой психованный? - спросил Ковалев.
      - Стреляй, стреляй, длинный уш ослиный, - горячился Садыков. - Башка нэту!
      - Не обращайте, ребята, внимания, - сказал Ковалев. - Это жолнежи.
      - Откуда знаешь?
      - Начальник заставы предупредил. У них - учебные стрельбы.
      - А-а-а!
      Пограничный наряд разрядил карабины и в сопровождении дежурного по заставе зашел в канцелярию.
      - Товарищ лейтенант! - доложил Ковалев. - Пограничный наряд "дозор" прибыл с охраны государственной границы Союза Советских Социалистических Республик. Признаков нарушения границы не обнаружено. Старший наряда рядовой Ковалев.
      - Хорошо, - сказал Захарин. - Давайте на чистку оружия.
      - Товарищ лейтенант, - обратился Садыков. - У нас вопрос.
      - Ну-ну, что за вопрос?
      - Почта опять нэту?
      - Будет. Сегодня Кузьмич поедет.
      - Наряд, напра-во! - подал команду Ковалев. - Ша-а-гом марш!
      Пограничники четко повернулись и вышли.
      Пограничный наряд находился в комнате для чистки оружия. Одни разбирали затвор и чистили его до блеска, другие счищали грязь с затыльника карабина.
      Садыков орудовал шомполом в стволе, затем неожиданно рассмеялся.
      - Ты чего? - недоуменно спросил Ковалев.
      - Ничего, так.
      - А все же?
      - Все же? - переспросил Садыков. - Моя Нисо как-то сказаль: "Я буду ждать. Вэрнешься, приду к тебе сама..." Понимаешь, Юра? - он остановил взгляд на Ковалеве. - Придьот сама. А-а?..
      При появлении старшины Дзюбы разговор оборвался.
      - Нагар! - сказал Дзюба, заглянув в ствол карабина. - Кто за тебя будет чистить, дядя?
      - Почему дьядя? - ответил солдат вполне серьезно. - Садыков Абдусалом будет чистить!
      Пограничная застава. В спортивном городке сержанты проводили физическую зарядку.
      - На месте бего-ом марш! - подавал команду сержант. - Раз! Два! Три! Левой! Прямо!
      Солдаты то обозначали бег на месте, то делали круги вокруг спортивной площадки.
      Недалеко, посреди подметенного двора, высилась клумба, на которой битым кирпичом была выложена звезда с серпом и молотом.
      Старшина Дзюба, присев на корточки, поправлял на звезде кирпичики. К нему подошел Ковалев.
      - Товарищ старшина. - Он приложил руку к виску. - Разрешите обратиться?
      - Что у вас? - Дзюба. поднялся.
      - Я слышал, вы едете в районный центр? - Да, еду за почтой. А что?
      - Возьмите меня, - взмолился Ковалев. - Письмо жду, товарищ старшина!
      - Понимаю, понимаю, - улыбнулся Дзюба. - Я поговорю с лейтенантом Захариным.
      По лесной дороге перед заходом солнца рысят два всадника - старшина Дзюба и рядовой Ковалев. К седлам привязана кипа газет и писем.
      - Обрадуются почте, - улыбнулся Юрий. - И моя Надюша прислала весточку. Пока вы, Кузьмич, ходили за газетами, я письмо пробежал... Абдусалом тоже получил. Ему пишет Нисо.
      - Хорошо, Юра, когда есть кому писать, - вздохнул Кузьмич. - Это хорошо.
      - Абдусалома заставлю плясать, - не обращая внимания на настроение старшины, говорил Ковалев.
      Он пытался изобразить что-то наподобие таджикского танца.
      - Абдусалом будет плясать...
      В кустах, у дороги, четыре оуновца. Они шли медленно, прислушивались, впереди - Дубовой.
      Бандиты разделились на группы и залегли по обеим сторонам дороги.
      Всадники продолжали путь...
      - Да, черт возьми, век живи, век учись, - продолжал разговор Дзюба. Но ты не тужи, еще все впереди.
      В это время перед всадниками внезапно появились бандиты.
      Выстрелом в упор наповал убит Ковалев.
      Дзюба не успел дослать патрон в патронник автомата, как его стащили с лошади, оглушили прикладом, схватили за руки и потащили в лес.
      Старшина с трудом разлепил веки, глянул на бандитов.
      - Ты че? Еще зенки таращишь? - гаркнул Дубовой.
      Ночь. Настольная лампа освещала тусклым светом канцелярию пограничной заставы.
      - Как же так? - Сушенцов сурово смотрел на начальника заставы. Нельзя было обойтись без этой поездки?
      - Давно почты не было, товарищ майор, - виновато ответил Захарин.
      - Да-а-а! - сказал начальник отряда. - Надо же, под самым носом... Похоже, бандиты не боятся?
      Захарин смотрел на Сушенцова и не произносил больше ни слова.
      - Ну, что ты как в рот воды набрал?
      - А что тут говорить, товарищ майор? - ответил Захарин.
      - Эх, Кузьмич, Кузьмич! - Сушенцов покачал головой.
      Зазвонил телефон. Сушенцов взял трубку.
      - Здравия желаю, товарищ генерал!.. Да, застава переживает... Ковалева любили... О Дзюбе? Нет, ничего не известно. Как в воду канул.
      На другом конце провода хмурое, волевое лицо Свиридова.
      - Что предпринято?
      - Выслали четыре поисковые группы, - ответил Сушенцов. - Участок леса, блокирован "ястребками" и пограничниками.
      - Хорошо, - сказал Свиридов. - Занимайтесь лично. И докладывайте...
      - Слушаюсь, товарищ генерал!..
      - Операция "Сокол", - начал Сушенцов, - привязана к вашему участку границы.
      - Я в курсе, товарищ майор! - ответил Захарин.
      - Завтра в двадцать один ноль-ноль в течение десяти минут открыть беспорядочный ружейно-автоматный огонь. Так, чтобы чертям тошно стало!
      - На каком фланге?
      - На левом.
      - Как объяснить людям?
      - Из-за границы прорыв банды ожидается. А вы ее отпугиваете.
      - Слушаюсь! Будет все сделано.
      - Польская стражница информирована, - сказал Сушенцов.
      Раннее утро следующего дня. В оцеплении пограничники, "ястребки". Одни лежали в секретах, другие шли дозорами...
      Над лесом пророкотал "кукурузник".
      Заросшая высокой травой лесная колесная дорога. Крестьянская повозка, рядом худая лошадь пощипывает траву. Связанный веревкой, в синяках молчаливо разглядывает вершины деревьев старшина Дзюба.
      Возле повозки четыре бандита. Среди них - Дубовой. Бандиты тревожно вглядываются в небо, где кружит самолет.
      - Ты че, Чапля, клячу подобрал - хуже некуда, - говорит Дубовой. - Вот и застряли!
      - Какую дали...
      - Че, похоже, ищут? - сказал Дубовой, поднимая глаза кверху.
      - А вы думали, меня отдадут без боя? - подал голос с повозки Дзюба.
      - Поговори мне, поганая морда, - сказал Дубовой. - Я с тебя бы давно дух вышиб, да ты нам нужен живой. Пусть все увидят, как дерем кожу с проклятых чекистов.
      - Выслужиться хочешь?
      - Заткни рот, пока не пристукнул. - Дубовой замахнулся прикладом, но не ударил.
      - Что будем делать? - спросил Чапля.
      - Надо выяснить что к чему, - сказал Дубовой. - Пошли, Деркач. Подождите нас здесь.
      - Вам золотом платят за убийства? - спросил Дзюба. - Или как?
      - Ну, ты, потише! - насупился Чапля. - Он считал себя в этой группе старшим. - Мы жизнь кладем за незалежну Украину!
      - Дураки вы, юнцы желторотые, что понимаете в самостийной Украине?
      - Хватит! - начальственно осек его Чапля.
      - Что хватит? - наседал Дзюба, - Вы хуже фашистов!
      - Мы за народ...
      - Почему же убиваете, грабите, кому вы служите?.. За народ...