Не долго думая, археолог кинулся к люку. С разбегу он налетел на титанитовую плиту и ушиб колено. Ч-черт! Люк был заблокирован, путь в коридор перекрыт.

– Экипаж приносит свои извинения за причиненное беспокойство, – зазвучал из динамика ласковый женский голос. – В связи с объявлением боевой тревоги на восьмой палубе перемещение по кораблю временно прервано. Об отмене запрета мы вам немедленно сообщим. – Эту запись крутили сейчас для всех кают палубы.

Платон решил не сдаваться и нажал кнопку, утопленную в косяке. Он еще не знал, что именно скажет, но был готов импровизировать. Над кнопкой зажглась красная лампочка, и в каюте раздался мужской голос:

– Дежурный слушает.

– Меня не пускают в салон, и я не могу увидеться со своей старой знакомой. Она первый раз вышла на люди. Я рискую больше никогда ее не увидеть.

– Это ваши проблемы.

– А скоро станут и вашими! – злобно прошипел Рассольников. – Вы не даете нам дышать, снова и снова нарушая Кодекс звездоплавания. По возвращении на Старую Землю я подам в суд на вашего капитана. – Археолог брал дежурного на понт.

– Как ее имя? – после паузы ворчливо осведомился тот. Дежурному были не нужны лишние неприятности. На восьмой палубе и без того сейчас полетят головы.

– Мы давно не виделись. Она вышла замуж за крупного чиновника и сменила не только фамилию, но и имя. Хорошо хоть, уцелела внешность. – Рассольников сочинял на ходу. – Эти шишки лепят своих жен, как пластилиновых кукол.

У чиновников Старой Земли и Аламагордо действительно вошло в привычку время от времени изменять законных супруг – в соответствии с модой или служебным положением. Каждому посту соответствует свой тип жены – от модели туфелек до имени. Закон неписаный, но нарушая его, карьеру не сделаешь.

– Что хотят, то и творят…– дежурный был вполне солидарен с пассажиром. – И как мне прикажете ее искать?

– Ее только что показывала камера. Шикарная блондинка с белоснежным лицом и изумрудными глазами. Высокая, в строгом сером костюме из настоящей шерсти.

– Еще и запись крутить…– бурчал себе под нос дежурный, но, как видно, крутил. – Других дел у меня нет… Мелисса Фонтейн, – наконец объявил он. – Каюта 815. Теперь вы довольны? Ур-ра!!!

– Огромное вам спасибо, сэр. Заходите ко мне в каюту. Выпьем по рюмочке…

– Не положено, – с явным сожалением вздохнул дежурный. Красная лампочка на косяке погасла.

«815… Совсем близко, – думал Рассольников, в радостном возбуждении кружась вокруг стола, привинченного к полу по старинной морской традиции.-Хотя какая разница? Сейчас я ей позвоню». У него даже в мыслях не было, что леди Фонтейн может лететь вместе с мужем или кем-то вроде.

Платон трижды крутанул тугой диск стилизованного под глубокую старину видеофона. На стенном экране возник черный квадрат с белой надписью на космо-лингве: «ЧТО ВАМ УГОДНО?»

«Ой, . как страшно! – мысленно усмехнулся Платон. – Суровая дамочка, однако».

– Я хочу поговорить с Мелиссой Фонтейн, – деловым тоном произнес археолог.

«КТО ВЫ ТАКОЙ?» – Хозяйка каюты по-прежнему не хотела разговаривать с Рассольниковым лично.

– Граф Платон Рассольников со Старой Земли. – Он слегка поклонился, уверенный, что Мелисса на него смотрит. И пусть смотрит. Платон еще не успел снять выходной костюм и выглядел вполне презентабельно. – Археолог. Направляюсь в экспедицию на Бочасту-Ро-ки-Шиа.

– Я что-то слышала о вас. – Экран мигнул, и вместе с голосом из динамика на нем возникло завораживающе прекрасное лицо гранд-дамы. По старым временам, самое меньшее – герцогини. А по нынешним… Где теперь сыщешь такую? – Вы добыли… – Она собрала трогательные морщинки у переносицы – действительно пыталась вспомнить. – …золотой горшок, кажется.

– Пришлось тогда покувыркаться на Тиугальбе. Было ради чего стараться, – скрыв радость, ровным голосом произнес Рассольников.

Разговор – как утлая лодчонка на бурной реке – проскочил самый опасный порог. Мелисса не стала допытываться, с какой стати он потревожил ее покой. Слава богу, ведь Платон, не придумав ничего оригинального, собирался дурочку валять – дескать, старую знакомую узнал, вот и решил звякнуть. Встречались уже где-то и когда-то… Да не тот это случай. Ох, не .тот.

– Это вы о Старой Земле? – с удивлением уточнила она. – И зачем вам?.. – Она не договорила. Прикусила нижнюю губу, чтобы не сказать лишнего. Эти алые (без капли косметики), чувственные губы могли свести с ума истинного ценителя женской красоты.

– Возвращение на утраченную родину. Спустя много лет. В этом есть некий смысл, – полувопросительно произнес археолог.

Мелисса не стала спорить.

– А дальше?

Он не понял вопроса. Она досадливо взмахнула рукой – на экране промелькнули ее точеные пальчики с Длинными розовыми ногтями.

– Дальше что?

«Как здорово, наверное, когда они в экстазе бороздят твою спину», – у Платона пронеслась мгновенная мысль.

– К чему стремиться теперь? – наконец сообразил Рассольников. – Пока не придумал. Не до того было. На Тибете у меня…– он споткнулся.

– Большие неприятности? – подсказала Мелисса. В ее взгляде проскользнуло сочувствие.

– Очень большие, – с облегчением выдохнул он. – Теперь надо…

– Подзаработать?

– Вы понимаете меня без слов, – заулыбавшись, сказал археолог.

– Так зачем вы мне позвонили? – спохватилась гранд-дама. Выражение лица ее изменилось – в душе Мелиссы опять зародилось подозрение, она снова была готова одним движением оборвать связь.

– Я хотел вам помочь, миледи, – ляпнул Платон. Сам не ожидал, что разговор сделает такой поворот. Но сказав «А», надо было говорить и «Б».

– Я не нуждаюсь ни в чьей помощи! – вспыхнула Мелисса. Но и слепому было видно: дама заинтригована.

– Вы ведь хотели узнать, что произошло в кают-компании.

– Да, – помолчав, неохотно признала Мелисса.

– За чашкой кофе я охотно бы вам рассказал…– протянул Рассольников. Его не смущала роль жалкого интригана и банального соблазнителя: главное – результат.

Чудесные глаза красавицы метали молнии, пламенеющие щеки могли бы спалить Рейхстаг, прелестные губы кривились в презрительной гримаске. Дескать, больно дешево надеешься меня купить, ферт. Археолог стойко выдержал эту атаку. Он ждал и дождался: любопытство пересилило остальные чувства женщины.

– Как только двери откроют, жду вас у себя, – выцедила она, краснея. – Но имейте в виду: я не терплю лжецов и нахалов, и у меня есть телохранитель.

– Надеюсь, мы с ним подружимся, – весело произнес Платон. – Спасибо за приглашение. Непременно буду.

Расследование ЧП, проведенное начальником службы безопасности и охраной трансгала, результатов не дало. Свидетелей погрома не нашлось – равно как и жертв. Просто удивительно, но никто из присутствующих вообще ничего не видел. А в технике заранее умело покопались – то ли «кожистый», то ли Пустельга. Так что концы в воду. Таинственная история – впрочем, в дальнем космосе бывает и не такое.

Учитывая, что системы жизнеобеспечения и двигатели «Лунг-та» не пострадали, а все пассажиры и члены экипажа живы и здоровы, капитан трансгала принял решение: в судовом журнале вымарать запись о чрезвычайном происшествии на восьмой палубе и экипажу о нем поскорее забыть.

В пострадавшем салоне быстро навели порядок, поломанная мебель отправилась в «топку» реактора, а ее точные копии наштамповал матричный синтезатор. И очередной завтрак ничем не отличался от всех предыдущих и последующих.

Когда мелодичный гонг позвал пассажиров к завтраку, археолог оделся в парадный костюм, но вместо салона прямиком отправился в каюту 815.

Видеокамера, установленная над входным люком, тихонько зажужжала и повернулась, позволяя хозяйке рассмотреть гостя. И титанитовый люк, облицованный настоящим дубовым шпоном, беззвучно распахнулся. На пороге стояла горилла.

Это потом Рассольников разглядел, что она одета в красные шорты. А сейчас он видел лишь гору мышц и зловещий оскал разинутой пасти. Двухметровое чудовище сверлило Платона маленькими глазками.

– Рони, иди сюда, – раздался мелодичный голос Мелиссы. – Это свои.

Горилла безропотно подчинилась. У Рассольникова отлегло от сердца. Он шагнул через порог, следуя за могучей обезьянищей. В дальнейшем она вела себя вполне пристойно – правда, регулярно питаясь снотворным. Слишком уж ревновала к хозяйке.

В глубине души Платон был благодарен чичипате: сцепившись друг с другом, ксены невольно спасли его от одиночества.

Вторая половина перелета до Аламагордо прошла без происшествий. Пустельга не мешала роману Платона с Мелиссой. Она не лезла на глаза, но всегда была под рукой. Рассольников не мог не признать: это отличный агент и о таком ангеле-хранителе можно мечтать. И все же при виде «тюленихи» у археолога непременно возникал тревожный холодок в груди.

Платон и Мелисса знали: их связь продлится до первой пересадки. Мелисса летела к своему мужу, крупному администратору Лиги Миров, которого не любила, но весьма ценила его дорогие подарки и безукоризненность манер. А Платон мчался на Бочасту-Роки-Шиа. Там, в космопорте, его ждал растаможенный груз – все, до последнего гвоздика, экспедиционное оборудование и амуниция. Согласно составленному им списку. Вернее, список составлял Колобок – Рассольников в то время прощался с девушкой по имени Соня.

Мелисса была замечательной женщиной – она моментально узнавала, что больше всего хочется Платону, и жизнь его быстро превратилась в рай. Рассольников тоже не жалел сил, чтобы сделать свою подругу счастливой. Может быть, ему недоставало великосветского лоска, зато у него имелось чувство юмора и отточенное любовное мастерство.

Они не боялись экспериментов и были достаточно взрослыми людьми, чтобы ничего не стесняться. Им было так хорошо вдвоем, словно начался их медовый месяц. Платону и Мелиссе не было тесно на перерезанном титанитовыми переборками трансгале – им хватало одной каюты. Это был их мир, даже – лучший из миров.

Они перестали выбираться наружу в «светлое время суток»– завтраки и обеды заказывали в каюту. И только вечером парочка влюбленных выходила на люди, чтобы отметить еще один закончившийся день счастья. К их услугам были самые изысканные напитки и закуски трансгала, для них звучала лучшая в мире музыка – Рассольников не жалел полученного от пузанчиков аванса.

Прощальный вечер они провели в том же самом салоне – по кораблю по-прежнему ходить не разрешалось. Робооркестр играл словно для них одних. Романтический вальс сменялся роковым танго, а потом звучала огненная ламбада… Они танцевали все подряд, не замечая ни других пассажиров, ни команду. Остальные пары сторонились, давая им дорогу. Ведь от Платона и Мелиссы исходило сияние счастья.

Последняя ночь была самой сладостной и мучительной. Хотелось запомнить ее навсегда, и верилось: так оно и будет. Ведь влюбленным казалось, что это прекраснейшая ночь в их жизни. Но память предательски слаба. И спасительно слаба. Рано или поздно острота ощущений пропадет, краски потускнеют, и снова захочется жить. Драгоценные, лелеемые тобой детали забудутся, чтобы освободить место для новых воспоминаний.

Если б все жили только своим прошлым, мир вскоре начал бы загнивать и неизбежно погиб. Но и сейчас есть немало сапиенсов, которые сделали полную запись лучших или – наоборот – худших дней своей жизни и прокручивают их снова и снова. Вставил пленку в ментопроектор, лег в ванну с питательным раствором – и живи тем, чего уж нет…

Космопорт Аламагордо напоминал колоссальный цветок лотоса, излучающий теплый янтарный свет. Рубиновым пламенем окрашенные кургузые силуэты нуль-грузовиков, сияющие, как аметисты и топазы, боевые корабли, изумрудные «божьи коровки» маленьких гиперпрыгунов и словно высеченные из цельного куска халцедона красавцы-трансгалы – все они были здесь: десятки и сотни разнокалиберных кораблей, усеивающих раскрытые лепестки «лотоса» .

Столица Лиги Миров была центром притяжения галактики. «Все дороги ведут в Рим», – говорили предки. Все дороги ведут в Аламагордо? Неправда. Галактика слишком велика. И есть еще Старая Земля, Стра-тор, Осмос, Махан, Свеодруп и Цукахара. Не все дороги ведут сюда, но многие – это уж точно.

Когда «звездные странники» взлетали, бескрайняя чаша космопорта на мгновение вспыхивала как невероятной красоты радуга. И разноцветные блики всевозможных оттенков разлетались по вселенной, будто перья гигантской жар-птицы.

Архитектор Гиви Туташкия в награду за свой непревзойденный проект получил самый большой в галактике брильянт и крупицу цианистого калия в бокал с чудесным «саперави». И еще долго никто не решался воплощать в стеклолит и титанит свои самые заветные архитектурные фантазии.

… «Лунг-та» оторвался от стартовой площадки, медленно поднимаясь в небеса. Мелисса всплакнула, промокнула томные карие глаза кружевным платочком, а затем решительным шагом направилась к кабинам та-хионной связи. Диктуя номер, она окончательно взяла себя в руки и вновь превратилась в умело молодящуюся, великолепно ухоженную светскую львицу.

На объемном экране возникло пергаментное лицо старика с водянистыми глазами. Не здороваясь, Мелисса выцедила презрительно:

– Ты доволен?

Старик скорчил гримасу – в ней была и сладость цукатов, и кислота лимона.

– Я непрерывно доволен с первого мгновения нашей встречи. Ты – прелесть, Мелочка…

– Прекрати кривляться! – в раздражении воскликнула она. – Где мои деньги?

– Ты их получишь, когда клиент «дозреет».

– Мы так не договаривались!

– Я знал, что тебе понравится…– приторно улыбнулся собеседник. Глаза у него стали льдистые.

Экран погас. Женщина в ярости пнула носком туфли стенку кабины, тотчас сорвала туфлю с ноги и, стоя на одной ножке, начала разглядывать повреждения. Носок был безнадежно поцарапан. От этого задания – одни убытки…