ГЛАВА 24

УТРЕННЕЕ ПОХМЕЛЬЕ

Небо было бездонное, деревья и скалы кренились в стороны, стекая к горизонту. Дерибас почему-то лежал на траве. Хотел приподнять голову – застонал от боли. Шею не повернуть – налита свинцом. «Что это со мной?..» Невдалеке лежали тела бойцов Армии Истинного Бога. По большей части это были мертвецы, но кое-кто шевелился.

Голова – гудящий чугунный котел. «Меня ограбили» , – вспомнил Первый Жрец и попытался сесть. Мир почернел. Дерибас ненадолго отключился.

Когда вновь забрезжило в глазах, оказалось, что он сидит на земле – совершенно голый и покрывшийся от холода пупырышками. «Я все еще жив. И это главное…– Первый Жрец тихонько раскачивался из стороны в сторону. – Сейчас придут мои люди, и я отправлю их в погоню». Вдруг он обнаружил, что люди уже здесь. И давно.

– Кто это?! – попытался грозно спросить Дерибас, но из горла вырвался лишь сиплый шепот. – Доложитесь! – потребовал он, потому что никто не ответил.

Вокруг застыли человек десять, ощетинившись бластерами и автоматами. Они целились в своего вождя! Первый Жрец обессиленно уронил голову, его неудержимо потянуло к земле, и вот он уже вновь растянулся на траве. Этот легкий удар виском о рыхлый грунт отдался в мозгу огненным всплеском. Из виска к темени, лбу и затылку полетели осколки немыслимой боли.

Солдаты и офицеры молчали, у некоторых лица нервно подергивались, глаза бегали, а руки, сжимающие оружие, ходили ходуном. Того гляди, откроют стрельбу. «Чувствуют, что смертники, – родилась мысль в голове Дерибаса. Потом еще одна: – Как они посмели?.. Почему больше не верят мне? Больше не боятся?»

– Не стойте как истуканы! – воскликнул Первый Жрец и сморщился от прилива боли. – Помогите мне встать! – Теперь прозвучало громче. Не услышать его было нельзя.

Рядовые охранники двинулись было на помощь, но центурион навел на них огнемет.

– Не подходить! Убью любого!

Солдаты отступили в растерянности. Они одинаково боялись и Дерибаса, и своего командира.

– Этот человек имеет тело Первого Жреца, но мы не знаем, чья у него душа, – пояснил офицер. – Великий Мамбуту все перемешал в мире. Теперь каждого надо проверять. Я вызвал сюда Доверенного Секретаря и маршала Кхибене…

Дерибас осторожно коснулся рукой своего покалеченного черепа и застонал от боли. К затылку было не притронуться. Он вспомнил, что грабители не ударяли его по голове. Тогда кто же?

– Кто это меня ТАК? – спросил он тихим, страшным голосом.

– Я, Ваше Святейшество, – произнес центурион и нервно облизал губы.

– Да-а…

– Это была необходимая оборона, – начал оправдываться тот и сразу почувствовал дыхание смерти на загривке. – Мы не знали, что это вы, Ваше Святейшество. Ведь вы… – он споткнулся. – Вы были котовол-ком и загрызли насмерть начальника внешней охраны и троих бойцов, а пятерых ранили…

– Помогите мне встать! – с яростью прошептал Первый Жрец. Кричать он по-прежнему не мог.

Дерибас не стал давать этим людям никаких объяснений. Он легко мог бы что-нибудь соврать о вражьем колдовстве, но зачем распинаться перед мертвецами? Первый Жрец уже решил, что свидетели не переживут заката.

Охранники, несмотря на запрет, бросились к нему на помощь. Офицер опустил огнемет – теперь это был не человек, а грязь. Солдаты бережно поставили на ноги своего голого вождя и, отступив на шаг, уткнулись глазами в землю. Они чувствовали, что не имеют права смотреть на Первого Жреца в ТАКОМ виде. Они же не знали, что в любом случае приговорены.

Перед глазами Дерибаса все закрутилось. Он покачнулся, его вывернуло на траву. От внезапно обрушившейся слабости он упал на колени – двое охранников не успели его удержать. Потом они подняли, хотя у самих руки тряслись.

Снова оказавшись на ногах, Первый Жрец проплевался, вытер рот, подбородок и грудь услужливо протянутым носовым платком, кинул его на траву. Дерибасу помогли отойти в сторону, кто-то отдал свою, оказавшуюся для Жреца слишком свободной куртку и армейские ботинки, но никто не решился стащить с себя брюки.

Затем из леса появился Яксер в сопровождении целой манипулы. Колонна партизан двигалась по торной тропе и перестроилась на краю поляны в цепь. Увидев Первого Жреца, начальник разведки побежал, опередив замешкавшихся солдат.

– Ваше Святейшество! Слава богу! Вы целы и невредимы! – восклицал он на бегу. Остановившись, обернулся и гаркнул на семенившего следом офицера: – Живей! Арестовать охрану и дежурного жреца! Отвести в казарму! Поставить двойные посты! Первого Жреца отныне охраняет вторая центурия! Вы-ы-полняй!

– Слушаюсь, – ответил командир манипулы и махнул рукой. Его люди разделились. Одна центурия оцепила поляну, а другая отбирала автоматы и бластеры у обреченных охранников.

Дерибас был поражен: Доверенный Секретарь и Хранитель Ключа в который раз попал в точку. Это были именно те действия, которых ждал от него Первый Жрец. Змеиная мудрость Турау Яксера сейчас как никогда испугала Дерибаса.

– Пленник сбежал, украв несколько святынь. Отправь погоню, – опираясь на плечо начальника разведки, распорядился Первый Жрец. – Ему помог какой-то шустряк. Пусть убьют обоих.

Яксер за полминуты снарядил группу преследования. Лучшие охранники получили глайдер и три джипа из стратегического резерва, который не трогали даже в самые тяжелые дни войны. В глубокой пещере были спрятаны несколько машин и даже небольшая космическая шлюпка; они в целости и сохранности пережили все обстрелы и бомбардировки.

– Надо обратиться к солдатам, – шепнул Дерибасу на ухо Секретарь. – Это их успокоит и развеет нездоровые слухи. – И снова Яксер был прав.

Голова по-прежнему раскалывалась. Вернувшись к Святилищу Лысой Горы и входу в катакомбы, Первый Жрец наглотался таблеток и теперь был словно на палубе корабля в сильный туман: его качало, он смутно различал лица и чувствовал в себе пустоту и легкость. Когда Дерибас шел по земле, ему казалось, что он парит в воздухе. Главное: он опять был способен сносно излагать свои мысли. Правда, у него исчезли эмоции – Первый Жрец был холоден и спокоен как труп, но это даже к лучшему. Его задача – не воодушевлять зажигательными речами, а поставить на место усомнившихся, дать людям конкретные указания, дабы занять делом —лучше всего невыполнимым, чтобы чувствовали свою вину и боялись наказания.

У входа в Святилище Турау Яксер собрал послушников и жрецов, свободную от дежурства охрану, а также не занятую срочной работой обслугу и испарил– , ся. Он терпеть не мог «митинги» – так Доверенный Секретарь называл молитвы и проповеди. Солдаты и офицеры, слуги и служанки, послушники и жрецы в молчании стояли перед алтарем Мамбуту и ждали, когда заговорит их духовный лидер. Все было как обычно, но Первый Жрец не мог себя пересилить – снова и снова выискивал в толпе кривые усмешки и бесстыжие глаза. Их не было, но сейчас ему всюду мерещилась измена.

– Возлюбленные дети Великого Духа Мамбуту! – громко произнес Дерибас и с удовлетворением убедился: ничто не мешает ему говорить как обычно. – Я смотрю на вас, и сердце мое разрывается от боли. – Толпа заволновалась, а Первый Жрец продолжал нагнетать напряжение: – Вы не поняли суть нашего святого учения! Бой продолжается и после нашего разгрома, и после победы. Это вечная битва за Бочасту, за галактику, за вселенную! Истинный Бог никогда не даст нам передышки! Он призвал нас для священной войны! И только смерть может освободить от Великого Служения!

Переводя дыхание, Дерибас в который раз оглядел своих слушателей: бочайцы были пристыжены и не знали, куда девать глаза. Благодатный материал…

– Вы размякли и распустились, едва Мамбуту покарал нашего врага, – продолжал Первый Жрец. – Вы прозевали диверсантов Лиги. Тем самым вы предали святую идею. Идею вечной борьбы за торжество Истинной Веры! Ведь Мамбуту не ведает усталости! Того же он ждет и от своих верных слуг!

Нельзя без конца долбить в одно и то же место – дырка будет. Дерибас это понимал, но не сразу смог остановиться. Нужно было внедрить в своих людей чувство вины и он не жалел на это сил. Только вконец устав, Первый Жрец выдал финальный «аккорд».

– Спросите себя, дети Великого Мамбуту! Готовы ли вы отдать свою жизнь за Истинного Бога? – громовым голосом вопрошал он. – Если готовы, давайте скрепим нашу святую клятву кровью! И тогда ничто не сможет нас остановить! Мы вместе дойдем до края галактики! От планеты к планете! От звезды к звезде! – выкрикивал он, и толпа вразнобой вторила ему.

И этот сбивчивый ответный глас был намного дороже хорошо отрепетированного восторга. Даже чертов Яксер понял бы это, останься он здесь.

Машины, что фрахтовал Платон, конфисковала Армия Истинного Бога, а водители были отловлены в степи и мобилизованы. Никто из них не пикнул – знали, с кем имеют дело. Шоферов, как водится, отправили в пехоту, а за руль Первый Жрец посадил своих людей. Дураков нет: водители наверняка станут ждать удобного случая, чтобы рвануть домой.

Серый Лис угнал один из экспедиционных грузовиков. Это для спецагента – раз плюнуть. С помощью археолога он закатил в кузов пару бочек с водой и пакет катализатора – двигателю хватит горючки до столицы и обратно. А еще Кнутсен раздобыл тяжелый контейнер с сухпайками, который раньше принадлежал Карантину – теперь у партизан была масса трофеев. Питьевая вода тоже была трофейная – в двадцатилитровых пластиковых бутылях с надписью «Аква Стар». Газированная, с витаминным комплексом и тонизирующими добавками.

Пыльный «мерседес» катил по раздолбанной дороге. Машина подпрыгивала на колдобинах, в воздухе стоял запах озона и полыни. Платон сидел в кабине рядом с Серым Лисом. Если закрыть глаза и забыть о лежащих в кузове артефактах, может показаться, что и не было никакой экспедиции, схватки с ойроцатами, плена и бегства. Колонна только выехала из Сияюще-го-В-Кущах и движется в неизвестность – к Следу Мор-генахта.

Археолог вспомнил, что не знает, как зовут его спутника.

– Как твое имя? Откуда ты, прелестное дитя? – Рассольников пытался шутить, хоть и не был уверен, что ниндзя понимает юмор.

– Кнутсен, – усмехнувшись, ответил спецагент. – Я работаю на Здравдеп и должен был добыть в Следе «игрушки» Моргенахта.

– Добыл?

– С твоей помощью, – усмехнулся Кнутсен. Несомненно, он умел шутить.

– Ты заберешь мои находки? – напрямую спросил Платон.

Спецагент молчал, на скулах ходили желваки.

– Я думаю, мы договоримся, – наконец произнес он. – До Сияющего путь долгий. Много чего может приключиться в дороге…

Археолог примолк. Пожалуй, ничего хорошего ему ждать не приходится. Кнутсен либо сдаст его каран-тинщикам, либо смилостивится и, отобрав артефакты, отпустит на все четыре стороны. При первой возможности надо хватать артефакты и делать ноги. Вот только захочет ли злобная старуха Фортуна отвернуть от него костлявую задницу?

…Спокойного путешествия в столицу не получилось. Уже через полчаса Серый Лис заметил погоню. Это был трофейный полицейский глайдер с партизанами. Грузовик вдесятеро проигрывал ему в скорости – нечего и думать о бегстве. Глайдер надо сбивать – едва он появится из-за корявого горизонта. Позади остался невысокий, поросший степной колючкой хребет.

– Не убивай их, – неожиданно для себя попросил археолог, хотя никакой жалости к партизанам не испытывал. – Довольно крови. Потом не отмоемся.

Кнутсен со странным выражением посмотрел на него и сказал:

– Предлагаешь пустить в ход Палец Мамбуту?

Слишком опасно.

– Подстрели «птичку» – но без членовредительства.

Спецагент хмыкнул и, едва темная точка возникла над горами, дал урок снайперской стрельбы. Выстрелом из бластера он аккуратно срезал с днища глайдера антигравитационную подвеску. Теряя высоту, машина пролетела по инерции сотню метров, долбанулась о землю, подпрыгнула и ухнула в лощину. Во все стороны полетели комья земли, и глайдер исчез в густом облаке бурой пыли.

«Мерседес» удалялся от места падения, а Платон напряженно вслушивался, ожидая взрыва. Но взрыва не было. Полицейский глайдер – весьма надежная машина. Даст бог, экипаж останется жив.

– Ты доволен? – осведомился Серый Лис.

– Вполне.

Сильно разрушенные горы чередовались жухлыми степями, им на смену приходили облетелые заросли кустарника и высохшие русла рек. В редких поселениях крестьяне уже выбрались из укрытий. Испуганно озираясь, они копошились в руинах и даже пытались восстанавливать разрушенные дома. Услышав звук мотора и увидев пылящий мимо грузовик, некоторые бочайцы замирали, а большинство разбегалось и пряталось.

– Мы третий день едем по равнине и ни разу не встретили ни одного карантинщика или императорского гвардейца, – вслух размышлял Платон. – Только расколотый пополам глайдер и танк без башни… Разгромившие партизан войска как сквозь землю провалились. Тысячи солдат, сотни боевых машин. И в небе ни орбиталок, ни беспилотных разведчиков. Мир перевернулся или я ослеп?

– С тобой все в порядке, – отозвался Кнутсен. – И с миром тоже. Просто изменились методы ведения войны. Партизаны пустили в ход новое оружие, и враг разбит наголову. Я слушал последние переговоры солдат. Шпарили прямым текстом по радио и тахионам. Было много крика, но кое-что удалось понять. На чужаков ополчилось все: звери, деревья, сама земля – и не спасали ни бластеры, ни ракеты. Мамбуту приказал планете пожрать врага, и она выполнила приказ.

– Но тогда почему мы живы и здоровы? Или новое оружие уже выдохлось?

– Вряд ли. Партизаны говорили, что не все еще враги мертвы и Око Мамбуту по-прежнему открыто. Выходит, мы для него не опасны, – раздумчиво произнес Кнутсен.

– С нами мешок артефактов, и поэтому мы – свои, – предположил Рассольников и тут же опроверг сам себя: – Но ведь они у нас совсем недавно. Когда ты орудовал в бункере святилища, а я сидел в камере, ничего у нас не было.

– Значит, дело не в мешке… Я уже имел дело с этими штуковинами. – Кнутсен не стал рассказывать, что заразился изменкой. – А ты часто держал «игрушки» в руках и наверняка пропитался их духом насквозь. В кои-то веки нам крупно подфартило. – Он довольно рассмеялся.

Три джипа с охраной Первого Жреца нагнали грузовик на исходе третьего дня. Благодаря командному блоку Серый Лис заранее обнаружил погоню и получил трехминутную фору. Он спрятал «мерседес» за холмом и, поднявшись на вершину, занял выгодную позицию для стрельбы.

Первым же выстрелом из подствольника Кнутсен испарил две машины со всей начинкой – капсула с вырожденным пространством разорвалась под колесами головного джипа. Третья машина чудом успела затормозить, бочайцы высыпали из кабины и залегли.

Открыв шквальный огонь из бластеров и автоматов, партизаны попытались взять Кнутсена в кольцо. Тремя выстрелами из подствольника спецагент мог бы испарить их всех, но жалко было драгоценных капсул, да и он оказался не прочь поиграть в войну.

Платону надоела роль статиста, и он нарушил строгий запрет спецагента – вылез из кабины и, прихватив трофейный АКМ, перебежками-перекатами двинул по широкой дуге вправо, чтобы зайти к нападающим с фланга. Хотел помочь Серому Лису. У него и в мыслях не было дождаться, когда тот перебьет бочай-цев, и выстрелить ему в спину. Партизаны тем временем слаженно отрабатывали вековой тактический прием: попеременно двигались вперед, прикрывая друг друга плотным огнем.

В снайперский прицел Кнутсен поймал их командира и снял, едва тот поднял голову, чтобы сделать очередной бросок. «Один!» Серый Лис откатился в сторону. Блеснула лазерная вспышка, и тонкий луч пополз, выжигая сухой травянистый склон, – от подножия к вершине холма. Партизан пытался нащупать спецагента.

Та-да-да-да! – заголосил справа «Калашников». И луч оборвался, не дотянувшись до Кнутсена метра полтора.

«Что за черт?!» – опешил Серый Лис, но времени на размышления не было. Рассольников палил в белый свет как в копеечку, но свое дело сделал: нападавшие снова залегли и на несколько секунд отвлеклись от спецагента. Стрелки перенесли огонь влево, отвечая археологу.

Р-раз! Два! – Кнутсен выстрелил по замершим в сухой траве бочайцам в камуфляже. Призовая стрельба: три выстрела – три трупа. Двое уцелевших больше не думали об атаке и священных кусочках Мамбуту. Огрызаясь, они стали отползать к застывшему позади джипу. Это была их ошибка: машина – слишком хорошая мишень.

Голова в шлеме цвета хаки на мгновение поднялась над травой. Бластер выплюнул луч. «Четвертый», – подсчитал спецагент. И тут АКМ Платона смолк. «Патроны извел или попали в дурачка?», – с тревогой подумал Серый Лис и в очередной раз сменил повицию. Теперь он лежал в густых зарослях лопухополыни.

Что-то не видать последнего бочайца. Спецагент глянул на поисковый экранчик командного блока. Тепло-визор показывал одно большое желтое пятно: лазерные лучи подожгли пересохшую траву, и между джипом и Кнутсеном возник пожар. Ветерок погнал облако дыма Серому Лису в лицо – пришлось и вовсе уйти с холма.

Автомат Рассольникова заговорил снова. На сей раз его очередь дырявила пятнистый джип. Одна из пуль попала в бензобак, и тот рванул, на мгновение озарив тусклую степь. Бочаец что-то крикнул и начал подниматься из травы. У него были подняты руки. В одной он держал светлый носовой платок. Археолог прекратил огонь.

– Не стреляй! Я сдаюсь! – разобрал крики партизана Кнутсен.

Серый Лис был уже в другом месте – смотрел на бочайца со спины. Их разделяло метров пятнадцать.

Бочаец не знал, где его враг, и впустую вертел головой. «Бери его хоть голыми руками, но я в такие игры не играю, – решил Кнутсен. – Стоит расслабиться – и нет тебя».

Из дымовой завесы возникла фигура Платона. Вскинув «Калашников» на плечо, он шел в полный рост и явно намеревался подойти к пленному. «Сдохнешь, дурашка!» – пронеслось в голове Кнутсена,

– Стой!!! – закричал он, выдав себя с потрохами.

Партизан моментально развернулся и резко махнул свободной рукой. Спецагент кинулся на землю. В следующий миг брошенный бочайцем серебряный шарик лопнул, и над Кнутсеном пролетела горсть мелких осколков. А затем Рассольников выстрелил.

– Готов, – бодро сообщил он, добравшись до партизана.

Серый Лис вскочил на ноги и тоже подбежал к лежащему на земле бочайцу. Пуля пробила ему голову.

– Ты чудом жив! – закричал Кнутсен, увидев довольное лицо Платона. Даже его терпению есть предел. – Я тебе что приказал?!

А через мгновение спецагент уже вился кольцами на тра»е. Кнутсен превратился в танцующего удава. Слава богу – не пятью минутами раньше.

Платон наверняка был бы сожран, но он не застыл в столбняке, а со всех ног понесся к грузовику. Рассольников успел вскочить в кабину и захлопнуть дверцу, прежде чем удав добрался до «мерседеса». Теперь надо было ждать, когда закончится приступ изменки. «Как же я буду ехать дальше? – думал археолог, глядя, как здоровенная голодная змеюка, разевая пасть, пляшет на хвосте. Удав исходил слюной, но добраться до Рассольникова не мог. – В любую минуту Кнутсен может снова превратиться, и уж тогда сытный обед ему гарантирован. Даже если бог милует, что ждет меня в Сияющем? Карантинный изолятор, в котором сгниешь заживо, либо – в лучшем случае – нищета, потеря дома и земного гражданства.

Надо решаться. Самое время обеспечить себе будущее. Бластер под рукой. Располовинить гадину, избавиться от опасного попутчика – чего проще? Очень легко и вполне логично – да только как потом жить? Надо рвать когти: включить катализ и выжать педаль «газа». Уж кто-кто, а спецагент не пропадет в степи, да еще с оружием».

Однако рука не поднималась нажать кнопку. Археолог трогал кончиком пальца заветный кругляш из черного пластика, поглаживал его, даже царапнул ногтем. Не нажималось… Танцующий удав наконец плюнул на грузовик и пополз охотиться в степь.

«Если трезво рассудить: первое же нападение – и я покойник. В одиночку у меня мало шансов добраться до „яйца“, – думал Рассольников, оставив в покое злосчастную кнопку. Теперь он покусывал костяшки пальцев. – Значит, мне нужен чертов Кнутсен – но только ручной. Отличная идея. Которую засушить – и в рамку, под стекло…»

Но вот в голове археолога родилась дельная мысль. «Была не была!» Он откинулся на спинку сиденья и, чтобы не терять времени зря, стал подкрепляться. И когда Серый Лис вновь принял человеческий облик и вернулся за холм, то с удивлением обнаружил, что грузовик стоит на прежнем месте, а Платон Рассольников с задумчивым видом грызет сушеные курагофиники.

– С голодухи, небось, подыхаешь, – сочувственно произнес тот, оглядев перепачканного пылью голого Кнутсена. Судя по его впалому животу, с добычей спецагенту не повезло.

Серый Лис залез в кабину «мерседеса».

– На, пожуй. – Археолог протянул спецагенту холщовый мешок с сухофруктами. А еще в кабине был завернутый в тряпочку кусок бастурмы.

Серый Лис набросился на еду. Знаменитый метаморфический жор – после каждого превращения организм требует массу энергии. Закончив трапезу, Кнутсен похлопал себя по голым бокам и, по-прежнему не произнеся ни слова, отправился на место боя. Там он подобрал свою форму и вернулся к грузовику одетым.

– Ты почему здесь? – наконец заговорил Кнутсен. – Я был о тебе лучшего мнения.

По загривку Платона пробежал холодок: «Неужто я влип?»

– Отныне мы – напарники, – Рассольников постарался говорить как можно уверенней. – Нам одинаково противопоказана встреча с Карантином, и мы уберемся отсюда на моем корабле.

– Это что-то новенькое, – усмехнулся спецагент.

На самом деле ему было не до веселья. По дороге Серый Лис уже давно размышлял о превратностях судьбы и о том, что ему совсем не хочется убивать непутевого археолога. Но и оставлять в живых опасного свидетеля нельзя. Это ПРОТИВ ПРАВИЛ и против здравого смысла. И вот новый поворот: гробокопатель пытается обработать Кнутсена.

– Ты заболел изменкой, да еще в особо тяжелой форме, и потому стал опасен для общества, – продолжал археолог. – На любой планете тебя немедленно посадят под замок.

Грузовик мчался по степи. Серый Лис машинально крутил баранку. Он слышал и не слышал Платона. Спецагент до сих пор не воспринимал свою болезнь всерьез, и потому все усилия Платона были впустую.

«Как заткнуть рот человеку, у которого отбираешь всю его драгоценную, с риском для жизни завоеванную добычу? – думал спецагент. – Хай ведь поднимет на всю галактику. Дать ему КОМАНДНЫЙ посыл, приказав забыть события последних месяцев? Но появятся заказчики и напомнят про должок. И что он им ответит? Извините, амнезия замучила? А миллионы-то потрачены. Уж лучше самому прикончить беднягу – быстро и безболезненно, чтоб его потом не пытали, стремясь узнать, куда он дел бочайские „игрушки“. Или усыпить и сбросить на какую-нибудь необитаемую планету? Оставлю ему оружие, кой-какой инструмент и паек на первое время. Авось выживет: археолог все-таки– не бухгалтер…»

– Отныне у тебя нет будущего в разведке. В любой момент ты можешь ПРЕВРАТИТЬСЯ и провалить операцию. Напротив, ты становишься опасен для фирмы: все твои знания, умения, пароли, коды, явки остаются при тебе, а уверенности, что они умрут вместе с тобой, больше нет, – продолжал Рассольников. – ТЫ СТАЛ УЯЗВИМ. Вот вернешься на Аламагордо – и что? Сначала тебя примут с распростертыми объятиями, но, как только заберут «игрушки», тебя тотчас отправят «полечиться». Пожизненное заключение во внутренней тюрьме Здравдепа. Уж ты-то знаешь, что это такое…

Внезапно Кнутсена пронзило: «Все так и будет. Точь-в-точь. Глупо прятаться от правды и рассчитывать на авось. Изменку надолго не скроешь. Что же делать, черт дери?!» Спецагент помрачнел и вцепился в руль «мерседеса» как утопающий – в спасательный круг, но спасения не было.

– Чтобы свалить отсюда по-тихому и начать новую жизнь, нужно много денег, – проникновенно сказал археолог. – Если ты станешь моим партнером, я отдам тебе половину гонорара, который мне заплатят пузанчики.

Произнес – и самому стало душно. Так легко Платон еще никогда не расставался с миллионами. Серый Лис повернул голову и внимательно посмотрел на Рассольникова.

– Ну что, по рукам? – археолог протянул спецагенту ладонь.

Тот молча шлепнул по ней в знак согласия и устремил взгляд вперед. Платон помалкивал.

ГЛАВА 25

ЗМЕИНОЕ ГНЕЗДО

Когда до Сияющего-В-Кущах осталось километров сто, Серый Лис затормозил, застопорил движок и вылез из кабины.

– Ты чего? – встревожился Платон.

Спецагент не ответил. Он нервно расхаживал перед пыльным бампером. Археолог тоже выбрался из машины на искрошенный гусеницами асфальт. Это было имперское шоссе, одна из лучших дорог Бочасты.