К тому времени прошло шесть Месяцев, и, хотя Карен, Пэна и Сипака почти всегда разделяли громадные расстояния, их узы переросли в полноценное трехстороннее единение, в котором каждый принимал одинаковое участие, и ни одна из ниточек меж ними не была слабее другой. Тем не менее, Карен и Пэн сумели скрыть от Сипака беременность, а затем рождение мальчика, которого Карен назвала Саулом.
      Сипак и Карен встречались еще два раза (из которых одна встреча длилась всего час) на Звездных базах вдали от Вулкана, где останавливались их корабли, но утешались тем, что могли в любое время и в любом месте поговорить друг с другом мысленно. Все, что для того требовалось настроиться на созерцательный лад, сосредоточиться, и рано или поздно другой отвечал. Приходилось довольствоваться этим, пока Звездный флот не решил соединить их вместе. Впрочем, подобная возможность лучше, чем ничего, и они знали, что вовек не расстанутся Друг с другом.
      3. СМЕРТЬ И ПАМЯТЬ
      Коммандер Сипак, полувулканит, начальник медслужбы КК "Заря Вулкана", только что сменился с вахты. Денек выдался тяжелый: в одном из инженерных отсеков произошел небольшой взрыв, и большую часть смены он латал двоих пострадавших членов экипажа. Через неделю они поправятся и даже смогут вернуться к своим обязанностям, но за руку одного из них пришлось отчаянно сражаться целый час.
      Сипак расслабился на своем камне созерцания и мысленно устремился по дорожке, связывавшей его с Карен Эмерсон, начальником медслужбы КК "Экскалибур", и ее напарником, маленьким перинитским бронзовым драконом по имени Пэн. Полтора года назад он неожиданно ушел в свой первый Пон Фарр, и Карен, поняв, в чем дело, "пришла ему на выручку". Она заставила его признать, в чем суть происходившего, а потом убедила, что "логично" вступить в духовную и телесную связь именно с ней. Не так уж он, впрочем, и сопротивлялся с самого начала. Они знали друг друга со времен медфакультета Академии, и поступить, как советовала Карен, и впрямь было "логично".
      Вместе с их супружескими узами возникли и узы, связывавшие его с Пэном. Когда они с Карен соединили свои души и тела, Сипак не мог сказать, что случится с особого рода связью между Карен и Пэном, как не могли того знать и вулканитские знатоки, обучавшие Карен искусству управлять ее исключительной разновидностью сил ума. Ничего подобного никогда не случалось с такой вот редчайшей компанией - мужчина, женщина и дракон - но все обернулось как нельзя лучше. Сначала Сипак не очень хорошо чувствовал Пэна, и наоборот, но, когда со времени установления уз супружества прошел год, трехсторонняя связь между землянкой, вулканитом и драконом стала более устойчивой. В течение следующих шести месяцев эта связь стала в равной мере объединять всех троих. Каждый одинаково разделял чувства и мысли другого, хотя все могли и скрывать что-то от других.
      Чувствовать отклик человека и дракона было восхитительно. Сипак понял, что Карен и Пэн восполнили недостаток человеческой теплоты и чувства товарищества, окружавших его в юности, но исчезли, когда пришлось покинуть Землю и стать вулканитом. Возможность делиться всем с двумя напарниками помогала ему уравновешивать свои половины - вулканитскую и человеческую. В присутствии адмирала Ставака (в чьих жилах текла вулканитская и ромулианская кровь), склонявшегося к вулканитской вере во всеобъемлющую логику, человеческой части натуры Сипака приходилось чувствовать себя не столь свободно, как хотелось бы начмеду.
      Любовь Сипака к Карен и его беспокойство за нее стали почти невыносимыми. Они подолгу не виделись Из-за службы на разных кораблях. Поскольку их бракосочетание оказалось столь "поспешным", крючкотворам Звездного флота еще предстояло дать им назначение на один корабль или Звездную базу; впрочем, по слухам, это должно произойти в течение года. Сипак и Карен обнаружили, однако, что, при некотором старании, могут мысленно общаться друг с другом вне зависимости от величины разделявшего их расстояния. Специалисты склонялись к мысли, что тут играют роль и участие Пэна в тройственной связи, и собственные редчайшие возможности Карен. Он видел ее лишь дважды за полтора года, прошедшие со времени их соединения, но возможность общаться мысленно делала разлуку, по крайней мере, сносной.
      Стараясь дотянуться до затерянных где-то на дальнем конце протянутой меж ними ниточки дорогих ему существ, Сипак ощутил, что в ответ идет какое-то "послание". Но то было не просто послание: на него хлынула волна боли и чувства потери.
      "Сипак!"
      Натиск дошедших до него чувств оказался велик, как никогда, и ему показалось, будто его мозг "прогибается". Телепат не из последних, Сипак все же не смог противостоять такой перегрузке.
      Боль захлестнула его разум, и, перед тем, как полностью потерять сознание, он ударил по тревожной кнопке вмонтированного в рабочий стол передатчика. А еще не упустил возможности послать в ответ какое-то утешение. И уже на самом краешке тьмы возникло ощущение чего-то ужасного.
      Сипак пришел в себя в лазарете; руки адмирала Ставака касались точек "телепатии прикосновения" на его лице. С почти участливым лицом Ставак сказал:
      - Мы тебя едва не потеряли. Меня вызвали после того, как тебя не привели в чувство стимуляторы, введенные в твоей каюте. Похоже было на какое-то сильнейшее потрясение.
      Сипак неуверенно огляделся, а потом потрогал свою голову, видимо, из-за терзавшей ее боли.
      - Что случилось?
      - Тебе лучше знать. Все, что я смог понять во время экстренного слияния - беда с кем-то из твоих напарников.
      Ставак был прекрасно осведомлен о необычайных взаимоотношениях своего начмеда и той пары, с которой Сипака объединяла телепатическая связь.
      Сипак резко сел, несмотря на головную боль. Комната закружилась. Он сказал:
      - Карен! Что-то случилось с Карен! - И, обернувшись к командиру, попросил: - Пошлите запрос на "Экскалибур". Если Карен ранена, Пэн, должно быть, обезумел от горя. Он может сотворить такое, о чем потом пожалеет.
      - Сипак, лягте сейчас же! Все приборы зашкалило.
      Это заволновалась Фларра, главная сестра. Сипак осознал, что комната по-прежнему вращается вокруг него, а головная боль, пожалуй, даже усилилась по сравнению с той, которую он испытывал лежа. Ставак тоже выглядел неважнецки после слияния. Сипак улегся снова, но умоляюще посмотрел на Ставака.
      - Уже сделано. У нас есть координаты их последнего местоположения, и мы движемся туда. Будем на месте через 12,8 часов. - Ставак сделал шаг назад и строго глянул на своего начмеда. - До тех пор ты останешься а этой постели. Под постоянным наблюдением, если твои напарники решат "послать" что-нибудь еще.
      - Далеко лететь, сэр? - спросил Сипак. Голова, как ему казалось, грозила в любую минуту сорваться с плеч.
      - Не так далеко, чтобы тебе стоило одному возвращаться к себе в каюту.
      Ставак повернулся так, что его глаза мог видеть только Сипак. На миг по лицу адмирала проскользнули боль и сострадание.
      - Думаю, тебе следует приготовиться к худшему, Сипак. По вашей связи до меня дошли неутешительные образы.
      С этими словами Ставак вышел из лазарета, и Сипак позволил Фларре усыпить себя.
      Двенадцатью часами позже КК "Заря Вулкана" вошел в ту область пространства, откуда поступало последнее сообщение "Экскалибура" - район звездной системы Корбин. Вот уже два часа Сипак бодрствовал и знал, что никаких следов "Экскалибура" обнаружить пока не удалось, как не поступало с его борта и новых сообщений. Начался планомерный поиск, и, если повезет, скоро что-нибудь, да обнаружится. Сипак попробовал воспользоваться своей особой связью и обнаружил, что она стала крайне "хрупкой". Несколько осторожных попыток ни к чему не привели: он не смог добиться ответа ни от Карен, ни от Пэна. Он почти боялся звать понастойчивей, но скоро уже больше боялся не звать вообще. Сипака охватила смертельная тревога за своих напарников. Ставак выяснил, чем он занимается, и строжайше запретил дальнейшие попытки. Сипак подчинился прямому приказу, но сидел в лазарете, не находя себе места.
      Вскоре после вхождения в предполагаемый район нахождения "Экскалибура" он получил послание Пэна.
      "Сипак?" - спросил маленький бронзовый.
      "Одну минуту, Пэн. Дай я позову на помощь. Ты меня в прошлый раз хорошенько оглоушил, несладко пришлось".
      "Прости, - донесся сокрушенный ответ. - Я подожду. Но поторопись, пожалуйста".
      Сипак поднял взгляд и увидел, что на него смотрит Т'зит-Ват.
      - Вызови Ставака и попроси его спуститься. Скажи, что со мной связался Пэн и что я не собираюсь сидеть здесь и не говорить с ним. Мне, видимо, понадобится помощь.
      - Будет сделано, Сипак. Нам понадобится что-то, на случай?..
      - Ох... - Сипак подумал обо всем, что могло случиться. - Убедись, что кардиостимулятор - под рукой и настроен на мою физиологию. И приготовь каких-нибудь мощных стимуляторов - могут пригодиться.
      Ставак примчался в лазарет, как только ему сообщили, и увидел, как Сипак поудобней устраивается в постели. Начмед лежал с изможденным лицом, бледно-зеленый от пережитого [кровь у вулканитов зеленого цвета; отсюда различия в эмоциональных и прочих проявлениях: когда земляне краснеют, вулканиты зеленеют, и т.д.].
      - Ты уверен, что хочешь этого?
      - Мне нужно выяснить, что стряслось. Пэн ждет, когда я свяжусь с ним. Он будет волноваться еще больше, если я этого не сделаю.
      - Что тебе требуется? - спросил Ставак.
      - Я вообще не позвал бы вас сюда, если б не ваш приказ. Я сейчас не из самых сильных и первый это признаю, и за мной надо бы последить на случай, если я чересчур углублюсь в сопереживание или что-то пойдет не так. Сипак посмотрел на своего командира. - Подошел бы любой, у кого есть опыт вулканитских слияний, но, поскольку прошлый раз вытащили меня вы, следить за мной вам удастся лучше всех.
      Ставак согласно кивнул.
      Сипак оглядел со всех сторон открытую палату лазарета, и по его лицу пробежала тень отвращения.
      - Мне бы хотелось также какого-то уединения. Я понимаю, что вы и мой персонал не позволят мне уйти к себе в каюту, что было бы лучше всего, но какой-нибудь изолятор вполне подойдет.
      - Я согласен на эти условия, - сказал Ставак. - А еще я настаиваю на мониторинге всех жизненно важных параметров, включая энцефалографию. Тоже своего рода вторжение в частную жизнь, но это может тебя спасти.
      Сипак поколебался немного, затем неохотно кивнул. То действительно было вторжением в частную жизнь - в недоступные другим секреты его трехстороннего партнерства - но он видел, что это необходимо, особенно после вчерашнего. Если одно потрясение, полученное после мысленного контакта, едва не убило его, то же самое могло случиться и после другого. Он сумел самостоятельно перебраться в изолятор и улегся на диагностической кровати. Она работала; внесли и подключили дополнительное оборудование. Затем Сипак расслабился, как мог, и позволил рукам Ставака занять нужное положение на его лице.
      Ставак вошел в неглубокое слияние и перевел его на уровень слежения. Потом, устроившись поудобнее, дал Сипаку знак продолжать.
      Сипак мысленно потянулся по объединявшей их нити и поискал Пэна. Убедившись в надежности связи, он сказал:
      "Пэн, я здесь. Будь осторожен. Ты меня в прошлый раз "пережег" - с трудом вытащили. Что случилось?"
      "Сипак, тот, кто вытащил тебя, удержал и меня в этом мире. - Мысли Пэна доносились откуда-то издалека. - А еще я остался, потому что знал: буду тебе нужен".
      Сипака внезапно охватил страх. Если Пэн так говорит, значит, Карен...
      "Пэн! Что случилось!?! Где Карен? Почему я не могу ее дозваться?"
      "Она ушла в Промежуток, и я не смог спасти ее. Я тоже едва не ушел, но ты вытянул меня обратно. - Он умолк, потом завыл. - Я не смог спасти ее, Сипак! Я пытался снова и снова, но она ушла, прежде чем мы смогли до нее добраться!"
      "Пэн, что случилось?"
      Теперь Сипак испугался - ни на что не обращая внимания. Он знал: сейчас Ставака затаскивало глубже, - но ничего не мог с этим поделать. Для него более не имело значения, сколь много сокровенного подставил он чужому взгляду. Ему необходимо было знать, что случилось с Карен. Не обратив внимания на приказ Ставака разорвать связь с драконом, он услышал, как Ставак распорядился насчет стимуляторов.
      "Она отправилась на поверхность Исландии с исследовательским отрядом. Меня не включили в состав экспедиции в качестве сотрудника службы безопасности, поэтому я остался на борту. Рассчитывали, что это будет рядовая высадка... Произошел взрыв и оползень; она попала в ловушку вместе с одним из охранников. Она сумела спасти его - пользуясь телекинезом, расшвыряла засыпавшие его камни - но сама выбраться не смогла. Сипак, она погибла!"
      "Вы извлекли ее тело?"
      Молчание.
      "Пэн, скажи мне!"
      Дракон сдавленно зарыдал, и в изоляторе, как эхо, зарыдал Сипак. По его лицу, сочась между пальцев Ставака, заструились непрошеные слезы, но Сипак не замечал их.
      "Нет. Ее раздавило слишком сильно. Мы оставили на том месте указатель. Сипак, я кое-что увидел в ее последнем сообщении. На склоне, над ней, Карен видела кинджи. Ее смерть - не случайность".
      "Кинджи..."
      Карен рассказывала ему об их столкновениях с этими существами. Если они вернулись...
      Сипак лежал на диагностическом столе в глубочайшем шоке. Он едва слышал над собой голоса. "Вы должны его вытащить. Он едва дышит! Мы не можем больше вводить ему стимуляторы! Он и так уже в них утонул. Ему немедленно нужно разорвать эту связь!"
      Потом у себя в мозгу он услышал властный голос капитана.
      "Сипак. Немедленно разрывай связь, или мы потеряем вас обоих".
      Временно не обращая внимания на командира, Сипак отчаянно крикнул своему единственному оставшемуся напарнику:
      "Пэн, мне надо отключаться. Если можешь - иди ко мне через Промежуток, сейчас же! Мне не позволят больше с тобой говорить - я слишком слаб. Давай, Пэн, давай!"
      "Сипак, разрывай связь!" - скомандовал Ставак.
      Сипак почувствовал, что Пэн увидел у него в мозгу образ изолятора, мысленно оторвался от него, потом ощутил рывок, когда Ставак выдернул его из связи и слияния. Сипак знал: этому психическому ожогу долгонько заживать. Боль затуманила ему взор, и, соскальзывая в беспамятство в третий раз - меньше, чем за последние двадцать четыре часа - он увидел, как в комнате появился Пэн с - вот те на! - ребенком в лапах.
      Он скорее чувствовал, нежели видел окружавших его подчиненных, потом ощутил разряд кардиостимулятора. Прежде чем он успел спросить о ребенке, медики дали ему наркоз, и он потерял сознание.
      Сипак пришел в себя и увидел над собой то и дело расплывавшееся озабоченное лицо капитана.
      - Это становится привычкой, которая мне не особенно нравится, коммандер Сипак, - заявил Ставак. - И если вы когда-нибудь еще не подчинитесь прямому приказу, коммандер, я буду вынужден принять меры.
      - Есть, сэр. Больше такого не случится.
      Сипак потянулся и осторожно дотронулся до головы, проверяя, на месте ли она. В то же время он заметил, что вновь находится в одном из блоков интенсивной терапии реанимационного отделения лазарета.
      - Слушай, - Ставак привалился к стене. - Я не слишком высокого мнения о той гадости, которой нас с тобой накачали, чтоб мы оба не потеряли сознания во время того слияния. Мне придется еще приглядывать за будущими слияниями в течение примерно месяца. Психические ожоги - не та вещь, на которую можно не обращать внимания; я еще легко отделался. Теперь же, полагаю, тебе следует дать некоторое объяснение.
      - Объяснение, сэр?
      - Да, пустячок. Касательно маленького бронзового дракона и ребенка-вулканита.
      - Я могу сказать о драконе, сэр. Это - Пэн, один из моих напарников. Мой оставшийся напарник, - поправился Сипак с горечью в голосе. Воспоминание заставило его содрогнуться. - А что это за ребенок, я не знаю. Надо спросить Пэна. - Сипак огляделся. - Где он? - спросил полувулканит, вдруг испугавшись. - Что с ним?
      - Немного потрепан, ну и бледен, как все драконы, - ответил Ставак. Его увела коммандер Орел. Сейчас Пэн - в комнате отдыха номер восемь. За ребенком присматривает ваш весьма толковый персонал. По-моему, лейтенант Фларра утверждала, что лично за него отвечает. - Ставак едва не улыбнулся. - Я пытался спросить Пэна о ребенке, но не смог с ним толком поговорить. Мне известно, что этот дракон может телепатически общаться с окружающими; тем не менее, он не смог или не пожелал этого делать.
      В отличие от Ставака Сипак-таки улыбнулся, несмотря на слабость.
      - Ему просто необходимо получше вас узнать. Он должен увидеться с вами более одного раза, чтобы начать "говорить" с кем-то, кого он раньше никогда не встречал. В следующий раз, когда он вас увидит, у него должна получиться беседа с вами. Могу я позвать его сюда?
      - Только без помощи вашей связи. Прежде чем ты вновь ею воспользуешься, я хочу, чтобы тебя осмотрели вулканитские целители. Мы сейчас направляемся туда. - Увидев вопрос в глазах Сипака, Ставак добавил: - Мы засекли "Экскалибур". Они - на орбите вокруг Виннетки. Пэн оказался прав. Кинджи устроили еще один взрыв и повредили средства связи - вот почему мы не могли найти наших. "Экскалибур" будет присматривать за той системой до прибытия особого отряда.
      Ставак вернулся к прежней теме.
      - То, что тебе довелось испытать, требует наблюдения целителей особого рода, которые есть лишь на Вулкане. Их помощь потребуется и для лечения твоего психического ожога. Самый тяжелый из всех, что мне приходилось видеть.
      Сипак открыл было рот, но, не успел он вымолвить и слова, как Ставак вскинул руку и продолжил.
      - Я уже получил срочный ответ от командования Звездного флота на наше уведомление о случившемся. Твой случай - очень необычный. Никогда ранее не бывало тройственной связи, подобной вашей, а значит, никогда раньше такая тройка не теряла одного из членов. Могут быть иные последствия, о которых мы не знаем, да и не в состоянии знать. К тому же, в связи со скованностью действий "Экскалибура" в течение следующего месяца, окажется не так уж много существ, имевших опыт столкновения с кинджи, который есть у Пэна.
      - Да, сэр, - подтвердил Сипак понимание сказанного, затем попросил: - А сейчас мне бы хотелось увидеться с Пэном; пусть его кто-нибудь позовет.
      Через несколько минут Пэн вынырнул из Промежутка в лазарете. Когда дракон появился посреди комнаты, раздался визг, на зверя уставилось несколько пар недоуменных глаз, а Сипак невольно рассмеялся. Ему все это уже довелось испытать во время их с Пэном знакомства. Ставак заметил в пространство:
      - Вижу, что к некоторым вещам нам всем предстоит привыкнуть.
      Пэн подскочил к Сипаку - в его глазах неистово бушевали смерчи - и послал:
      "Я так беспокоился о тебе. Когда я вышел из Промежутка, покинув "Экскалибур", ты был такой бледный. Потом они чего только с тобой не делали, а ты не шевелился! Ставак говорил мне, что ты поправишься, но вид у тебя был такой истощенный!" - Пэн чуть ли не парил над Сипаком.
      "Я в порядке, Пэн. Они только не позволяют мне посылать тебе. А тебе надо быть осторожней, посылая мне. Они хотят, чтобы нас с тобой осмотрели вулканитские целители, прежде чем разрешат мне пользоваться телепатией. Хорошо?" - пытался успокоить Сипак встревоженного дракона.
      "Ну, ладно. А ты правда нормально себя чувствуешь?"
      Пэн так боялся потерять Сипака вслед за Карен, что по их связи доносилась его дрожь.
      - Иди сюда.
      Сипак сел, морщась от головной боли. Несмотря на все анальгетики, которыми его накачали, боль оставалась по-прежнему сильной. Он обнял Пэна так крепко, как только смог.
      - Я не оставлю тебя, как ты не оставил меня. Мои люди позаботятся об этом, и вулканитские целители тоже.
      Они долго не размыкали объятий, находя утешение в Друг в Друге, потом Пэн отпустил Сипака.
      "Тебе надо отдохнуть", - сказал дракон, чувствуя полнейшее истощение за решимостью Сипака не спать.
      - Ох, да ведь ты должен мне кое о чем рассказать. Ты вынырнул из Промежутка по моему зову, неся в руках младенца-вулканита. И Ставаку, и мне хотелось бы получить объяснение. Ты можешь сейчас посылать Ставаку, как мне?
      "Да. Теперь я достаточно хорошо его знаю. Но уверен ли ты, что ему следует знать о ребенке?"
      - Уверен, Пэн. Скажи, а?
      "Ты сам просил, - Пэн чуть замешкался. - Теперь он должен меня слышать".
      Увидев лицо капитана, Сипак издал сдавленный смешок. Ставак действительно принял последнее сообщение.
      - Хорошо. Так расскажи нам о ребенке.
      "Он - твой".
      Взгляд Пэна стал похож на кошачий.
      Сипак задохнулся.
      - Мой!?!? - квакнул он.
      "Твой и Карен. Как ты знаешь, Пон Фарр должен закончиться беременностью, если не случится чего-то из ряда вон. Раз в близких отношениях находятся два взрослых здоровых человека, и у женщины нет причин, чтобы не забеременеть, Пон Фарр не закончится, пока она не произойдет зачатие, - Пэн хихикнул. - А поскольку у Карен не было причин не беременеть..."
      "Но я думал, что она не могла забеременеть! У нее же имелся вживленный контрацептив! К тому же я - наполовину человек! Мне всегда говорили, что я буду бесплодным", - прошипел Сипак по их связи.
      - Сипак! Никакой телепатии с твоей стороны!
      - Сэр! - понизил голос заметно позеленевший Сипак. - Некоторые подробности...
      В глазах капитана появился блеск, но Ставак оставался непреклонен:
      - Больше никакой телепатии.
      - Понял, - с большой неохотой сказал Сипак. Затем обратился к Пэну: Объясни.
      "Срок действия вживленного Карен контрацептива истек, когда она училась со мной на Перне. Мы вернулись на "Экскалибур", и пошло-поехало - за этим не уследили. А поскольку она ни с кем не имела близких отношений ни тогда, ни на Вулкане... - Пэн сел на задние лапы. - Карен рассказала мне остальное. Она говорит... говорила, что ты не бесплоден, как некоторые из полувулканитов, и поэтому способен стать отцом. Если бы ты был бесплодным, или ее циклом управлял контрацептив, то Пон Фарр окончился бы обычным образом, не приведя к зачатию. Или, если бы окружающие условия были таковы, что рождение ребенка в том мире пагубно сказалось бы на его здоровье - например, засуха или голод - либо рождение ребенка повредило бы Карен, беременность не наступила бы. Когда Карен осознала, что случилось, она не хотела говорить тебе, думая, что это тебя сокрушит. А поскольку ты не мог быть вместе с нами на одном корабле, то ни к чему тебе было и тревожиться. Мы с ней хорошо хранили эту тайну до самого несчастья", - Пэн сгорбился, придавленный горем.
      Сипак в изумлении откинулся на постели.
      - Мой, - громко выдохнул он. Послышался чей-то смешок, но, оглядев лазарет, Сипак не смог определить, чей именно. Впрочем, он почти не сомневался, что смеялся Т'зит-Ват. - Можно мне взглянуть на него? спросил Сипак.
      Фларра на несколько мгновений исчезла, вслед за тем появившись с ребенком в руках. На вид младенцу было месяцев восемь, и, немного посчитав, Сипак понял, что примерно столько ему и должно быть. Она вручила его Сипаку и, показав, как правильно держать ребенка, вышла. Это и правда оказался мальчик, с характерной вулканитской внешностью, несмотря на три четверти земной крови. От отца он взял заостренные уши, зеленую кожу и волосы с красноватым отливом. От матери - лицо и голубые глаза.
      Пока Сипак баюкал сына, Ставак движением руки выгнал остальных из комнаты. Сипак заглянул в глаза своему ребенку и увидел в них ответный взгляд жены. По его лицу скользнула слеза; безмерное горе охватило его. Пэн придвинулся ближе и протянул лапу коснуться своего напарника. Ставак тоже встал рядом.
      - Я почувствовал, что тебе необходимо побыть наедине с самим собой. Знаю, ты не возражал бы при случае улыбнуться или рассмеяться в присутствии кого-нибудь из команды, но слезы... - Ставак покачал головой. - Нет. Вулканиты не плачут... На людях, по крайней мере. - Он повернулся к выходу.
      - Сэр? - не понял Сипак.
      - Если понадоблюсь, то я буду в соседней комнате. Далеко не отойду. В случае нужды посылай Пэна. - Ставак задержался в дверях. - Я скажу, чтоб тебя на время оставили одного.
      - Благодарю вас, сэр. Вы сделали больше необходимого.
      - Я сделал то, что надлежало сделать, друг мой. Тебе следует исцелиться умом и сердцем. - Ставак повернулся к ним спиной, но вновь заколебался, когда двери уже начали было закрываться. - Вместе с тобой, Сипак с Вулкана, скорблю я. Ты и дитя твое - в думах моих, и в печали моей.
      Сипак ошеломленно уставился на закрывшуюся дверь. Ему и в голову не приходило, что Ставака так заботили настроения своей команды, тем паче его, Сипака, такого неправедного вулканита. Он закрыл широко разинутый рот и сполз с кровати, не выпуская из рук мальчика. Выбрав место, где мог бы вытянуться Пэн, он соорудил для них троих гнездо из взятых с кроватей одеял. Сипак знал, как вознегодует Фларра, но рассудил, что, будучи начмедом, выкарабкается. Пэн свернулся кольцом, и Сипак привалился к нему, баюкая сына.
      - Слушай, ведь ты не сказал, как его зовут.
      "Карен назвала его Саулом. Разумеется, она хотела потом посоветоваться с тобой".
      - Саул... тот, о котором просили. Сдается мне, тогда мы о нем не просили, но имя звучит великолепно, по-моему.
      Сипак уютно устроился, привалившись к дракону, и начал расслабляться и успокаиваться, согретый теплом напарника. Слезы, которые он так долго сдерживал, теперь заструились по его лицу и, незамеченные, падали на детское одеяльце. Ставак был прав. Сипак, несмотря на то, что вырос на Земле, никоим образом не мог плакать при посторонних.
      Скоро тело вулканита сотрясали рыдания. Застигнутый врасплох собственным плачем, Сипак едва ли не болезненно переживал выход накопившихся чувств. Он выплакивал чувства потери, гнева, крушения надежд, вызванные смертью Карен. Он полностью принял потерю жены, и поместил ее в такое место среди своих воспоминаний, где она никогда не будет забыта. Они провели вместе не много времени, но с пережитым вместе не могло сравниться ничто. Пэн развернул крылья и укутал ими Сипака с младенцем. Дракон тихонько заворковал; в его глазах закружились красноватые вихри.
      "Плачь, Сипак. Карен всегда говорила, что это полезно для души, если больше ничего не остается. Она была землянкой, а ты тоже, по-своему, землянин".
      Сипак отдался очистительным рыданиям. Мальчик забулькал в его руках, сумев высвободить из-под одеялец пухлый кулачок. Разогнулась и дотянулась до отцовского лица ручонка. Сипак улыбнулся сквозь стихавшие слезы.
      - Ох, дитя мое, ты знаешь больше меня. Нескоро перестану я оплакивать твою мать и свыкнусь с этой болью, но у меня есть ее частичка, которую я буду любить и лелеять.
      Сипак нашел более устойчивое положение, вжавшись в тело своего дракона, и накрыл себя и ребенка одеялами. Всех троих сейчас одолевала дремота, а Сипака - особенно. Суровое испытание прошедшего дня и последовавшее за ним высвобождение неизведанных чувств более чем опустошили его. Он использовал все свои силы без остатка, и больше их взять было неоткуда. Уже уплывая в сон, он напоследок сказал Пэну:
      - Когда мы проснемся, напомни мне, что надо установить между нами родительскую связь и признать ребенка моим, пока не прошло много времени. Ставаку придется помочь мне - сам я это сделать не в состоянии.
      "Он знает и поможет. Он понимает всю твою боль. У тебя хороший друг, Сипак, - Пэн слегка подтолкнул напарника. - А теперь спи. Нас оставят одних, если только не случится чего-то непредвиденного".
      - Буду спать.
      Но боль и печаль все так же оставались в глубине, и останутся там еще очень долго. Несколько часов спустя вошел Ставак. Он осторожно взял ребенка из рук Сипака и передал его стоявшей на пороге Фларре. Чуть коснувшись лба начмеда, он удостоверился, что тот и впрямь погружен в исцеляющий сон. Подняв взгляд, Ставак встретился со всматривавшимся в него сонным взглядом дракона.
      - Все хорошо.
      С полуулыбкой на губах он тоже ушел, возвращаясь на корабль, которому предстояло столкнуться со многими переменами. Оставалось лишь надеяться, что перемены эти - к лучшему.
      4. ПЭН ЗАВОДИТ ТРЕХ ДРУЗЕЙ
      В первый раз я увидела Пэна, когда адмирал Ставак вызвал меня в лазарет. Он просил присоединиться к ним и помочь дракону, внезапно появившемуся из ниоткуда. Я спросила, что происходит. Как только он ввел меня в-курс дела, я поспешила в лазарет.
      Появившись там, я увидела маленького бронзового дракона, пытавшегося дотянуться до Сипака, хотя дорогу ему загораживали несколько сестер и другого медперсонала, да еще сам адмирал Ставак. Ставак заметил меня и взмахом руки велел приблизиться к дракону. Я осторожно подошла. Ничего не зная о драконах, опираясь лишь на свойственную мне веру в то, что все животные, птицы и вообще испуганные существа могут улавливать чувства окружающих, я коснулась его плеча над крыльями. Я стала посылать ему все тепло, спокойствие и добро, какое только могла. Он повернул ко мне голову, и цвет его глаз менялся так быстро, что я не успевала уследить за их чередой. Он наклонил голову, будто спрашивая: "Что?"
      Я каким-то образом, с превеликим трудом, сумела оттащить его от медиков и довести до одной из комнат отдыха - уже и сама не помню, как именно. Тогда мной владела только одна мысль: как увести Пэна из лазарета. Хорошо еще там, в комнате отдыха, никого не оказалось - не думаю, что смогла бы в ту минуту отвечать на множество вопросов.
      Не зная, как поступить теперь, когда привела его сюда (Ставак лишь жестом просил увести дракона), я подошла к одному из столов и села. А Пэн тем временем ходил вокруг и с любопытством разглядывал все, что мог. У меня сложилось впечатление, что он чрезвычайно умен. Но, если он разумен, почему же не предпринимает ни малейших попыток заговорить со мной?
      Прошло немного времени, и он подошел к тому месту, где я сидела. Склонив голову набок, он стал разглядывать меня, и мне почудилось, что он раздумывает, можно ли мне доверять. Почти сразу же появилось ощущение, будто он хочет заговорить, но не так, как обычно говорят люди, а телепатически! Думаю, мне понадобился порядочный срок, чтоб понять намеки, которые он мне делал, потому что к тому времени, как я осторожно ослабила свою психозащиту, на его лице появилось выражение, напоминавшее возмущение.