Я поморщилась от боли, пронзившей череп. Я уже успела забыть, как много у людей шальных мыслей, а теперь думы наиболее близких ко мне на корабле людей наводнили мой разум. Потом я скорее почувствовала, нежели увидела лапу, коснувшуюся моей головы. Через весь этот ШУМ я, кажется, расслышала:
      "Тебе плохо?"
      Воздвигая преграды со всех сторон, кроме той, откуда пришел этот вопрос, я вновь услышала, немного яснее и чище:
      "Тебе плохо?"
      Я сумела помотать головой. Боль ослабла, и мне удалось различить его тревогу в том ШУМЕ, который стал теперь невнятным бормотанием.
      Когда Пэн заговорил со мной снова, его мысль дошла до меня громко и ясно.
      "Я сделал тебе больно?"
      "Нет, нет. Я не привыкла ослаблять свою защиту, чтобы общаться с другими телепатически. Как тебя зовут?"
      "Пэн, - быстро ответил он. - А что значит "телепатически"?"
      "Это когда кто-нибудь говорит с другим, не пользуясь голосом, как мы сейчас".
      "Я не знал. Я понимаю человеческую речь, поэтому говори вслух, если хочешь. А вот я не могу общаться никак иначе".
      "Ничего страшного, Пэн. То, как мы разговариваем с тобой сейчас, гораздо легче для нас обоих. Только не жди, что каждый станет говорить с тобой так же! По правде сказать, большинство людей совсем не может так разговаривать".
      "Я знаю. Я только что с другого корабля Звездного флота. Мне требуется какое-то время, чтобы "узнать" человека достаточно хорошо, только тогда я смогу "говорить" с ним. - Он умолк, изучающе разглядывая меня. Потом продолжил: - Ты - человек? Никогда раньше не видел людей с перьями на головах".
      Улыбаясь, я ответила:
      "Я - гуманоид. Мои предки произошли от орлов, летавших в небесах Земли несколько тысячелетий назад".
      "И ты по-прежнему можешь летать?" - спросил он, оценивающе разглядывая мое тело.
      "Мой народ больше не может летать физически, но меня научили летать духовно. Для меня это - одно и то же, хоть я давненько уже не летала. Мои служебные обязанности не оставляют много свободного времени".
      Резко меняя тему разговора, Пэн обеспокоенно спросил:
      "Как ты думаешь, я навредил Сипаку?"
      "Нет, Пэн. Я бы даже сказала, что ты, возможно, спас ему жизнь, как он спас твою. Как только он оправится от разрыва связи, которую вы оба имели с Карен, с ним все будет в порядке".
      "Ты уверена? На него было страшно смотреть, а тут еще столько народу... Я до сих пор не чувствую его мыслей. А те люди вокруг него встревожены. Я это чувствую".
      "Да, Пэн. Я уверена. Но, если тебе станет легче, я вызову лазарет и выясню, как он там".
      "Пожалуйста!"
      Я подошла к переговорному устройству и вызвала лазарет. Ответил мичман Кайлан и через несколько мгновений сообщил, что коммандер Сипак уснул и с ним все будет хорошо. Чувствовалось, сколь огромное облегчение испытал стоявший рядом со мной молодой дракон.
      "Вот видишь, я же говорила", - сказала я с укоризной.
      "Да, я знаю, но хотел убедиться".
      "Понимаю. На твоем месте я чувствовала бы то же самое. Могу я еще чем-нибудь помочь?"
      "Да нет, наверное. А вот не знаешь ли ты, что теперь со мной будет?"
      "Не знаю, Пэн. На этот вопрос может ответить только адмирал Ставак. Но, мне кажется, Сипак захочет, чтобы ты остался вместе с ним на борту".
      "И с ребенком".
      Не успела я осознать последние слова Пэна, как вошел младший лейтенант Дал Тигир. При виде Пэна он встал, как вкопанный, переводя взгляд с меня на дракона. Мы с Пэном молчали, потом он заговорил первым, спросив:
      - Эй, коммандер, не хотите ли вы представить меня своему другу?
      - Лейтенант Тигир, это Пэн. Напарник коммандера Сипака.
      - Значит, это вы - тот дракон, о котором все толкуют. Вы можете говорить?
      Пэн склонил голову набок. Потом спросил меня:
      "Откуда родом лейтенант Тигир? Он явно не человек".
      "Он - гарвианин [гарвиане - раса галактических торговцев; совершению ими сделок помогают Пушистики - биоплазменные симбионты, способные улавливать настроения окружающих партнера существ и благотворно влиять на их отношение к гарвианам]. Сказать ему "привет" от твоего имени?"
      "Да, пожалуйста".
      Поворачиваясь обратно к Тигиру, я сказала:
      - Пэн говорит "привет".
      - Откуда ты знаешь? - спросил он, сбитый с толку. - Я ничего не слышал.
      - А он говорил телепатически. Он только так может общаться. Но ему нужно сначала узнать тебя поближе.
      - Ну что ж. Это понятно. - Он примолк ненадолго, потом сказал: Извините, ребята, я сейчас на службе. Надо проверить вон тот компьютерный терминал. Кто-то, кажется, жаловался, что он барахлит.
      Пэн внимательно следил, как гарвианин вынул свои инструменты и снял декоративную накладку. Только он вытянул шею, стараясь заглянуть Тигиру через плечо, как вдруг отпрыгнул назад, взмахнув крыльями. Я посмотрела на Тигира, недоумевая, чем же он так испугал Пэна. Из-за плеча Тигира выглядывал Пушистик.
      Посмеиваясь, я объяснила Пэну, кого он увидел, и сказала, что Пушистик никому и ничему не навредит, особенно чему-то большому, вроде дракона, который может слопать кроху одним глотком. Пэн, глянув на меня, мысленно произнес "Гм!" и опасливо приблизился к Тигиру с Пушистиком. Пушистик сделал большие глаза, и Пэн его внимательно осмотрел. Тигир не замечал этого противостояния, покуда Пушистик не двинулся по направлению к Пэну.
      Заметив, что Пушистик чем-то заинтересовался, Тигир выпрямился, а вместе с ним сдвинулся с места и Пушистик, оказавшись в конце концов на плече у хозяина. Тигир взял его на руку, чтобы Пушистик смог как следует рассмотреть Пэна, и наоборот. Потом гарвианин сказал:
      - Пэн, это - мой друг с самого рождения.
      Пэн склонил голову набок, а Дал тем временем улыбнулся:
      - Да, знаю, дружочек. Он - БОЛЬШОЙ дракон.
      "Лейтенант Тигир может разговаривать с Пушистиком, как мы с тобой?" спросил меня Пэн.
      "Похоже, так. Хотя я раньше никогда не слышала, чтоб он говорил со своим приятелем".
      Нашу "беседу" прервал Тигир.
      - Пэн, Пушистик хочет, чтобы ты его подержал. Не против?
      Пэн протянул лапу. В глазах дракона закружился стремительный водоворот, когда Пушистик выпустил лапки и пошел к нему. Мы с Тигиром смотрели, как они вдвоем словно бы знакомились. Очевидно, Пушистик решил сделать первый шаг. Мы с Пэном услышали, как он спросил:
      "Ты - настоящий живой дракон?"
      Дал прыснул.
      - А ты что думал, Пушистик? Не поддельный, это уж точно.
      "Кое-кто назвал бы меня драконом-мутантом. Но я действительно маленький представитель своего вида. Мои предки намного больше". - Пэн вроде как даже выпятил грудь, будто хвастаясь.
      "Ой, да я и не сомневался, что ты - тот, кем кажешься. Я просто слышал мно-о-о-о-го историй о драконах".
      Пушистик говорил совсем как маленький ребенок, в его (впрочем, есть ли у Пушистиков пол?) голосе слышалась некоторая робость, словно его занимало все на свете и везде таилась загадка.
      Тигир вернулся к своей работе, предоставив мне наблюдать, как Пушистик и Пэн становятся друзьями. Если они разговаривали, то на каком-то своем языке, поскольку я ничего не слышала. Скоро Дал покончил с ремонтом и стал укладывать инструменты. Когда я опять перевела взгляд на Пэна с Пушистиком, дракон сидел на полу, а Пушистик сидел у него на плече точно так же, как сидел бы у Дала. Вид у обоих был самый довольный.
      - Ну что, Пушистик, идешь со мной? - спросил Дал.
      "Извини, Пэн. Мне пора. Не забывай, что, если тебе понадобится помощь, ты можешь рассчитывать на меня и Дала".
      - Верно, Пэн. Мы, неземляне, должны держаться вместе. На этом корабле нас маловато наберется. Будет нужда - свистни. Пушистик и я с радостью поможем, чем сможем.
      Говоря это, Дал посадил Пушистика обратно на его обычное место - свое плечо. Щурясь на Пэна, Пушистик сполз по плечу Дала и скользнул ему в карман.
      - Уста-ал? Какой денек: новые друзья и все такое...
      "Да, устал я".
      - До встречи, Пэн. Пока, коммандер.
      Тигир выбрался из комнаты и исчез в коридоре.
      Мне удалось занять Пэна компьютерным терминалом, но шли часы, и он становился все более беспокойным. Когда раздался сигнал переговорного устройства, он едва не лез на стену он волнения. Я ответила на вызов, и адмирал Ставак попросил меня опять привести Пэна в лазарет. Не успела я пальцем шевельнуть, как Пэна в комнате не стало.
      - Адмирал, он исчез! - воскликнула я.
      Из переговорного устройства донесся вздох.
      - Я знаю, куда он отправился. Он только что появился здесь, и тут кое-кто лотки с инструментами уронил. Думаю, ему и Сипаку есть о чем нам рассказать.
      - Как себя чувствует коммандер Сипак?
      - С ним все будет в порядке, как только вулканитские целители смогут его осмотреть. Мы сейчас туда и направляемся. Мы пробудем там достаточно долго, чтобы вы успели при желании повидать родителей.
      - Благодарю вас, адмирал. Какие еще будут указания? В таком случае я хотела бы вернуться в лабораторию. Скажите Сипаку, что, если понадобится помочь Пэну, пусть даст мне знать. Можете еще сказать, что Пэн уже начал заводить друзей на нашем корабле, и у него неплохо получается. Он, должно быть, хорошо впишется в команду.
      - Спасибо, коммандер. Скажу ему при первой возможности. - Хоть я и не могла этого видеть, но знала: внутренне Ставак улыбался.
      А перед моим мысленным взором сидели, обнявшись, Сипак и Пэн, держа меж собой ребенка. И пусть сейчас их окутывала печаль, я знала, что скоро все опять будет хорошо.
      5. ИСЦЕЛЕНИЕ
      Прошло всего два дня, но для Сипака они показались месяцем. Боли психического ожога еще предстояло утихнуть - на самом деле она, скорее, усилилась. Теперь и краткое общение с Пэном причиняло страдание, даже если телепатически говорил один дракон. Сипак буквально следовал распоряжениям Ставака, сопротивляясь желанию говорить с напарником без оглядки на чужие уши. Однако у Пэна иного пути не было. Когда Сипак не смог больше сдерживать мысленных криков боли и их стали слышать все телепаты на корабле, Ставак запретил Пэну говорить с напарником. Сипак чувствовал, как сокрушался молодой бронзовый.
      - Не волнуйся, Пэн, - тихонько утешал он сидевшего рядом несчастного дракона. - Вот попадем на Вулкан, и дела пойдут лучше.
      Пэн коснулся клавиатуры переносного речевого процессора, которым его снабдили ребята из научной части.
      - Когда мы стартуем?
      - Как только Ставак даст медикам добро и меня выпустят отсюда.
      - А разве ты не можешь за себя замолвить словечко? - набирал Пэн. - Ты же начмед. Карен всегда уговаривала своих людей отпустить ее к себе в каюту.
      Сипак улыбнулся и тут же скривился. Даже такое движение вызывало боль.
      - Только не сейчас, Пэн. Не мне решать. Карен не была так плоха, как я сейчас, и, возможно, гораздо более устойчива, чем я еще долго буду. - Он помассировал голову, в сотый раз стараясь отогнать боль. - Ставак говорит, что, как только сюда прибудет особая медицинская бригада с Вулкана, он передаст меня им.
      - Особая медицинская бригада? - спросил Пэн, неловко стуча по клавиатуре огромными когтями.
      - Угу. Имея в виду необычность нашего положения, Ставак хочет, чтобы на всякий случай под рукой имелись знатоки своего дела. А на меня он не может положиться настолько, чтобы послать на Вулкан на каком-нибудь транспортном корабле в сопровождении медперсонала, не имеющего достаточного опыта лечения вулканитов. На наше злосчастье, мы оказались за полгалактики от Вулкана, к тому же, от нашего корабля ждут помощи в системе Корбина. И теперь, вместо того, чтобы добираться до Вулкана на своем корабле, нам предстоит воспользоваться каким-нибудь транспортником.
      - Я все слышал, коммандер.
      Сипак дернулся в кровати и тотчас же пожалел об этом, когда его голова попыталась расстаться с плечами, пронзенная острой болью. Он-то считал, что они с Пэном одни.
      - И ты прав. Я не могу положиться на твою смешанную физиологию и твою необычную связь с этим маленьким бронзовым драконом. По всем правилам вам обоим полагается быть мертвыми. Я хочу, чтобы при тебе находились знатоки, пока ты доберешься до вулканитских целителей.
      "Почему бы им не прилететь к нам?" - спросил Пэн.
      - Потому, что нелогично посылать отряд целителей к одному больному, в то время как на Вулкане их внимания требуют очень многие, - ответил Ставак. - Логичнее послать этого больного туда, где находятся целители. К тому же Сипаку будет полезна поездка на планету, где он родился.
      Пэн, припоминая все, чему научился, живя на Вулкане с Карен, кивнул.
      "Понимаю. Как раз этого мне бы..."
      "Я знаю", - отозвался Сипак.
      Несколько минут стояла тишина, потом Сипак осторожно спросил:
      - Можно ли еще раз попытаться установить родительскую связь с Саулом?
      Ставак неохотно покачал головой.
      - Я больше этого делать не стану, Сипак. В первый раз это причинило тебе острую боль, и никоим образом не пошло на пользу твоему психическому ожогу. В самом деле, головные боли у тебя усилились с тех пор, как я попытался тебя легонько прощупать. Не желаю причинить непоправимый вред ни тебе, ни себе.
      Сипак кивнул, соглашаясь. Он и не ожидал, что Ставак скажет "да", но просто не мог не спросить еще раз. Сипак знал: окажись он сейчас на Вулкане, и другие, не зная всех подробностей, осудили бы его за то, что он так долго не признавал сына. Со стороны выглядело бы так, словно он предпочел не признавать ребенка своим, покуда ему не навязали ответственности. Но забыть о боли, которую причинила ему первая попытка, он тоже не мог.
      Сипак помнил, как уснул на полу, держа в руках Саула, а Пэн кольцом обвил их обоих. Еще он смутно помнил, как его по меньшей мере дважды мысленно коснулся Ставак. И больше - ничего.
      Он проснулся от тихого попискивания приборов у себя над головой в палате интенсивной терапии лазарета. В комнате было темно, но чувство времени подсказало, что сейчас - позднее утро, почти полдень, и он проспал четырнадцать с половиной часов. Голова словно собиралась с минуты на минуту расстаться с туловищем, но боль приутихла, по крайней мере, до монотонного рева. В тело вселилось какое-то странное оцепенение, и он не сомневался, что подчиненные постоянно накачивали его наркотиками.
      Пошевелившись, чтобы встать, он заметил какое-то движение в дальнем углу. На него пристально смотрели два медленных водоворота глаз.
      "Тебе лучше?" - спросил Пэн.
      Вопрос эхом прокатился по разуму Сипака.
      - Осторожней, Пэн, осторожней, - сказал он. - Моя голова все еще не в порядке. - Садясь, Сипак легонько застонал. - Теперь я понимаю, что имеют в виду люди, говоря "голова раскалывается". Если они так себя чувствуют после хорошей выпивки, то я и пробовать не желаю.
      Все вокруг отвратительно закружилось, и приборы над ним начали тревожно верещать.
      Вбежала Фларра.
      - Ложитесь немедленно! - скомандовала она, запоздало добавив: - Сэр.
      Сипак открыл было рот, пытаясь возразить, но Фларра подскочила к нему со словами:
      - Приказ капитана.
      Сипак позволил уложить себя. Постарался не обращать внимания на пэново хихиканье, но не слишком преуспел. Сипак сердито глянул на маленького бронзового, и хихиканье превратилось в самый настоящий смех.
      - Ну, погоди, Пэн, - пробормотал он, зная, что дракон расслышит. Доберусь я до тебя в один прекрасный день.
      Фларра устроила его поудобнее, тревожные трели аппаратуры утихли, и сестра вышла в соседнюю комнату. Не прошло и двух минут, однако, как она вернулась с инъектором в руке.
      - Что это? - заподозрил неладное Сипак.
      - Это поможет вам отдохнуть, - уклончиво ответила Фларра.
      - Э, нет, - откликнулся Сипак. - Неважно, что там, я этого не хочу. Вы меня и так уже, сдается мне, по уши накачали всякой отравой без моего ведома. Я только что достаточно выспался. И ИМЕЮ право отказаться.
      Фларра остановилась.
      - Вы так не сделаете.
      - Сделаю. Мое состояние не угрожает ни моей, ни чьей-либо другой жизни. Боль, которую я испытываю, переносима. Я достаточно выспался. Введите мне лекарство, не сообщая, что именно, и я добьюсь, чтобы вас наказали.
      - Вы так не сделаете, - повторила Фларра.
      Сипак поднял бровь.
      - Попробуем?
      Она вздохнула, но отложила инъектор.
      - Похоже, вы это сделаете. Ладно. Ваша взяла. - Она подбоченилась. - На этот раз.
      Сипак знал, когда можно надавить, а когда не стоит. Несколько минут они смотрели друг на друга, потом он спросил:
      - Где Саул?
      - Спит в детской.
      - Можно мне на него взглянуть? - спросил Сипак. И, заметив, сердитый взгляд Фларры, добавил: - Очень вас прошу.
      Фларра сердилась еще ровно одно мгновение, а потом покачала головой и засмеялась.
      - По-моему, вреда не будет. Хорошо.
      Она еще раз повернулась и вышла из комнаты.
      Вскоре Саул оказался в руках у Сипака. Ребенок булькал и ворковал что-то, размахивая пухлыми ручонками. Как зачарованный глядя на сына, Сипак положил его себе на колени и распеленал донага. Пока отец ощупывал маленькое тельце, пересчитывая пальчики на ногах и руках, дитя затихло, и Сипак начал смутно улавливать его неясные мысли.
      Повернувшись к Пэну, он спросил:
      - Ты чувствуешь что-нибудь? Какую-то попытку обратиться ко мне?
      Вращение глаз Пэна на минуту замедлилось, пока дракон сосредоточенно прислушивался. Потом Пэн ответил:
      "Чувствую, что он понимает, кто ты, и не боится тебя. Остальные его мысли слишком... мимолетны".
      Сипак кивнул. Как он уяснил, мысли детей-вулканитов могут сносно понимать только их родители. Пэн не смог бы понять, о чем думает Саул. Сипак положил пальцы на личико ребенка в точки "телепатии прикосновения", не собираясь пытаться выполнить мысленное слияние, а желая лишь посмотреть, не сможет ли он таким образом уловить мысли мальчика. Только он начал было сосредотачиваться, как в комнату вошла надзирательница Фларра и оборвала его.
      - Да как вы смеете, сэр! Адмирал Ставак строго-настрого приказал мне не позволять вам применять никаких вулканитских штучек в его отсутствие.
      Сипак отдернул руку от лица Саула, стараясь при этом не поморщиться.
      - Я и не собирался начинать слияние! - возразил он. - Я чувствовал его мысли и хотел поглядеть, не смогу ли я их получше "расслышать".
      Фларра посмотрела на него с подозрением и нисколько не смягчившись.
      - Хм. Вы это адмиралу Ставаку скажите. Я его немедленно вызываю. Повернувшись к переговорному устройству, он добавила: - И запеленайте ребенка, по крайней мере. Знаете, маленькие мальчики неплохо целятся.
      Сипак не имел ни малейшего представления о том, что имела в виду Фларра. Пэн, поняв, что смущает Сипака, передал ему мысленную картинку. Вулканит потемнел, но поспешно запеленал Саула, пока тот не решил опорожнить мочевой пузырь. Тем не менее, когда Фларра повернулась к ним лицом, он успел овладеть собой.
      - Ставак скоро будет. Он как раз сейчас старается организовать доставку вас с Пэном на Вулкан.
      - Вулкан? - переспросил Сипак.
      - Ну, не думаете же вы, что мы будет лечить ваш психический ожог прямо тут? - Ответила вопросом на вопрос Фларра. - У нас нет ни подходящих лекарств, ни других возможностей, ни соответствующих специалистов. Говорил же Ставак, что ему не приходилось видеть таких тяжелых ожогов, какой перенесли вы, - сказала Фларра, добавив про себя: "И выжили".
      Сипак пожал плечами. Он понимал, что ему здорово досталось - в этом не давала усомниться головная боль - но до сего времени не осознавал, что его ожог настолько, по мнению Фларры, тяжел. Он все еще размышлял над этим, когда вошел адмирал Ставак.
      - Вижу, решили проснуться, - приветствовал его Ставак.
      - Да, сэр.
      - И, если сказанное мне Фларрой - правда, уже ведете себя, как истинный врач, которому случилось стать пациентом, - добавил Ставак, подмигивая Сипаку так, чтобы сестра не видела.
      Сипак свирепо глянул на свою главную сестру.
      - Нет, сэр. Просто спать надоело. Сэр.
      Ставак кивнул. Потом посерьезнел.
      - А еще она говорит, что застала вас, когда вы пытались выполнить, как она полагает, слияние. Она права?
      - Нет, сэр.
      - Что - "Нет, сэр"? - не удовлетворился столь кратким ответом Ставак.
      - Нет, сэр. Я не пытался выполнить слияние. Да, сэр, она застала меня в положении, необходимом для слияния. - Он поднял на своего начальника глаза, полные безмолвной мольбы. - Я, как мне показалось, чувствовал мысли Саула. Только что потеряв мать, он нуждается в поддержке, которую я мог бы ему дать. А я не могу. - Сипак перевел взгляд на лежавшего у него на коленях ребенка и провел пальцем по лицу малыша. - Я использовал то положение, чтобы собрать воедино его мысли и сосредоточиться самому. Глядя на Ставака, он закончил: - Я не собирался выполнять слияние!
      Ставак внял мольбе, жестом отпустив Фларру. Кивнув, Фларра выскользнула за дверь. Впрочем, Сипак знал, что уйдет она не дальше мониторов в соседней комнате.
      Он обмяк.
      - Не знаю, сэр, просто не знаю. Я ощущаю в Сауле нечто, говорящее: он мой сын, но чего-то не хватает. Чего-то, необходимого нам с ним сейчас же.
      - У тебя не было времени горевать об утрате, - высказался Ставак. Недостает твоей связи с погибшей женой.
      Сипак покачал головой.
      - Это я пока чувствую, как открытую рану. Тут что-то другое. Совсем другое. - Теперь он вслух просил Ставака. - Очень хочу попытаться установить родительскую связь.
      - Нет! - вскипел Ставак. - Слишком опасно. Для меня, для ребенка и дважды - для тебя! Ты уже два раза чуть не умер. Третий раз я рисковать не стану. Мы можем не вытащить тебя.
      Лицо Сипака омрачила мука.
      - Но ребенка нужно признать.
      - Не с риском для трех жизней... четырех - если считать и мою. Если ты умрешь, умрет и Пэн. Саул осиротеет, и, скорее всего, получит рубец на всю жизнь. Помоги я тебе - ты и меня с собой утянешь, - Ставак озабоченно примолк. - А я еще помирать не собираюсь.
      Сипак опять склонился над Саулом. Провел пальцем по маленькому остроконечному ушку. Собравшись с духом, спросил:
      - Если не родительская, то, может, обычная связь? Я не прошу много.
      Ставак стоял, глядя поверх головы Сипака. Взволнованный начмед только что побывал у черта на рогах и чудом вернулся. Он потерял жену и почти расстался с собственной жизнью. Ставак чувствовал, сколь глубокое отчаяние охватило Сипака, и знал, что молодой полувулканит старается сделать "как положено", а так уже никогда не будет. Вопреки собственному - наилучшему из возможных, не сомневался капитан - решению, Ставак сказал:
      - Обычная связь. Пока твой мозг не выздоровеет достаточно для родительской связи, годится и обычная.
      Когда Сипак поднял вспыхнувшие надежной глаза, Ставак добавил:
      - Но, если я только почувствую, что может возникнуть какое-то затруднение, мы прервемся.
      Надежда погасла, уступив место решимости пополам с сомнением.
      - Я только прошу, чтобы вы попытались, - сказал Сипак.
      Вместо ответа Ставак исследовал показания приборов над кроватью Сипака. Найдя - или не найдя - то, что искал, он кивнул.
      - Во время установления связи мне нужно будет проникнуть в твой мозг, как и в его. Ты сможешь вынести мое присутствие? Особенно после случившегося?
      Сипак подумал немного и кивнул.
      - Я установлю связь с тобой, а потом с Саулом, - объяснил Ставак. Таким образом, если я, работая с тобой, встречусь с какими-то трудностями, его это не коснется.
      Сипак опять кивнул и лег; Саул по-прежнему лежал у него на коленях.
      Ставак расположил свою правую руку на лице Сипака так, как требовалось для слияния. Установив связь, он выпустил в мозг Сипака "щупы", и стал искать, как легче обойти поврежденные области. Как он ни был, однако, внимателен, осторожности ему не хватило. Или, возможно, думал Ставак впоследствии, когда у него появилось время думать, в том состоянии, в котором тогда находился Сипак, способа наладить даже простую связь, избежав поразившей тогда молодого вдовца боли, просто не существовало. Один из щупов задел какое-то из соединений между разумами Сипака и жены, разорванных смертью Карен. Ставак "отдернулся" достаточно быстро, чтобы предотвратить "рикошет" и новый психический ожог, но недостаточно быстро, чтобы уберечь Сипака от новых страданий.
      Сипак, обычно весьма устойчивый к боли, да к тому же способный, как все вулканиты, ее подавлять, испустил полный муки гортанный крик. Когда его спина выгнулась в похожей на припадок судороге, Пэн подхватил Саула, не дав ребенку упасть. Все тело Сипака сжала еще одна судорога. Потом глаза его закатились, и он потерял сознание.
      И снова его разбудил укол и ощущение вливавшегося в кровь лекарства. Не обращая внимания на озабоченные лица вокруг, он послал Пэну быстрый запрос о Сауле. Когда дракон уверил его, что с ребенком все в порядке, он повернулся набок и свернулся калачиком. Ощутил, как потянулась к нему чья-то рука - чья именно, он не разобрал - и замерла, не дотронувшись до него.
      - Все показатели - нормальные... Я хочу сказать, нормальные для него. Сейчас ему должно быть лучше. Я только дала ему болеутоляющего и успокаивающего, - заговорила Фларра. Потом обратилась к нему: - Как вы себя чувствуете, сэр?
      - Так, что хочу остаться один, - угрюмо отозвался Сипак. - Что именно вы мне ввели?
      Фларра замешкалась, потом ответила:
      - Сто пятьдесят миллиграммов нембутала и пятнадцать - морфина. Ну, и витамины. Требуется что-то еще?
      Он помотал головой. Фларра вкатила ему лошадиную дозу, и скоро он уснет.
      - Только одиночество. Уходите.
      Несколько минут стоявшие вокруг не двигались. Потом шевельнулся Ставак.
      - Приглядывайте за ним, - распорядился он достаточно громко, чтобы исключить сомнения: никуда Сипак не денется, расслышит. - Если станет делать или говорить что-либо необычное, немедленно вызывайте меня.
      - Да, сэр.
      Фларра повернулась и вслед за Ставаком вышла из комнаты, на ходу приглушив свет. Затем позвала:
      - Пэн?
      - Он остается.
      - Как пожелаете. Но Саул возвращается в детскую.
      Она взяла мальчика у Пэна и оставила их. Дверь с тихим шипением закрылась.
      "Сипак? - тревожно спросил дракон. - Как ты там? Я ощутил твою боль. Я испугался".
      Теперь, оставшись в одиночестве, Сипак дал волю едва сдерживаемым чувствам. Он постарался еще теснее сжаться в комок, а его тело между тем сотрясали рыдания. Пэн беспокойно тихонько заворковал и придвинулся как мог ближе к кровати.
      "Сипак?"
      Икая в промежутках между рыданиями, Сипак пытался говорить.
      - Я не могу установить даже простую связь с моим сыном. Я знаю о нем лишь день, а уже стал никудышным отцом.
      Пэн запел успокаивающе.
      "Не твоя в том вина, Сипак. Ты ранен. Ты пытаешься сделать чересчур много и чересчур быстро. Со временем все образуется. Даже Карен не смогла бы просить большего или сделать больше. Даже с ее особой одаренностью".
      - Со временем? - горько спросил Сипак. - Времени нет. Карен погибла, я так повредился умом, что не могу как следует видеть, не то что думать, а теперь даже не могу признать собственного сына. - Из его глаз полились слезы, и он не удерживал их.
      "Но я здесь, Сипак, и разделяю твою боль. Ты теперь мой задушевник, а я - твой. Мы с тобой никогда не расстанемся, - Пэн вытянул переднюю лапу и слегка коснулся лба Сипака когтистым пальцем. - Мы горюем вместе, ты и я, о нашей подруге, раньше нас ушедшей в Промежуток. И мы одолеем эту беду".
      Сипак почувствовал, как успокаивающее помимо воли расслабляет его, и тело, которое он сжал в комок, распрямляется. Неуверенно, через боль, он послал Пэну:
      "Хочу, чтобы мы могли взять Саула и уйти туда, где нет боли".
      "Мы можем, ты же знаешь", - донесся ответ.
      - Нужно остаться, - прошептал Сипак. - Не годится убегать от работы.
      И он соскользнул в наркотический сон.
      Стряхивая дремоту и возвращаясь к яви, Сипак открыл глаза. На него участливо смотрел Ставак.
      - Ты, кажется, в последнее время чаще стал "грезить наяву". Это на тебя не похоже, - сказал адмирал.
      Сипак вздохнул.
      - Больше делать нечего. Я прикован к этой вот больничной койке. Из-за головных болей вы запретили мне работать и даже читать. Чем тут еще заниматься?
      - Грезить, - с улыбкой отозвался Ставак. - Пока не прибыл медицинский транспорт.
      - Долго еще? - спросил Сипак.
      - Два с половиной дня, - ответил Ставак.
      Сипаку пришла в голову одна мысль.
      - А целители на Вулкане знают, что со мной случилось? - спросил он.
      - Их уведомили в тот же день. Тогда это сделали, чтобы спросить совета и убедиться в правильности тактики наших медиков. Они там тоже ждут этого самого транспорта. А что?
      - Простое любопытство, - уклончиво сказал Сипак.
      Когда Сипак умолк, не делая попыток возобновить беседу, Ставак засобирался уходить.
      - Если вам надо поговорить...
      Сипак кивнул. Когда за капитаном закрылась дверь, он жестом подозвал Пэна. Отключив динамик и оставив лишь экран синтезатора речи, Сипак набрал на клавиатуре: "Ты помнишь то место, где мы с Карен заключили брак по вулканитскому обычаю?" Пэн кивнул. "Сможешь переправить нас туда - меня и Саула?" Пэн снова кивнул. "Даже на таком расстоянии?"
      "Вам нужно будет одеться потеплее, - застучал в ответ Пэн. - Мы долго пробудем в Промежутке".
      "Это - не проблема. Вот что я хочу сделать". - Сипак начал увлеченно печатать на пэновом приборчике.
      Скоро Фларра заподозрила неладное. Когда Пэн исчез, а Сипак попросил принести Саула, ее подозрения только усилились. Но она не могла отказать Сипаку в свидании с сыном, не дав тем самым понять, что насторожилась. Поэтому Фларра сделала, как он просил. Потом вызвала Ставака и рассказала об увиденном.
      Когда Ставак сумел добраться до лазарета, было уже поздно. Он вбежал как раз вовремя, чтобы увидеть, как Сипак взобрался в седло на спине у Пэна с Саулом в руках, пристегнулся и исчез в Промежутке. Адмирал заметил, однако, что речевой процессор Пэна они оставили.