- Вы не верите им, эрат?
      Урс Латор ответил не сразу. Глаза в темной щели точно погасли.
      - Отвлечемся немного, - сказал он наконец. - Вы хорошо знаете нашу историю от Ремольта?
      - Да, эрат.
      - И видите те перемены, которые произошли?
      - Н-не знаю...
      - А они огромны, Никор! Если при первых примэратах все владели всем, все были равны, то теперь - ничего похожего. Мы утопаем в роскоши, не созрев для этого ни умом, ни сердцем. Землепашество в деревне и труд в городе, способствовавшие сохранению простоты нравов, теперь являются уделом рабов и небольшой части самих гарманов, таких же обездоленных, как и рабы. Любовь к отечеству, ревность к общественному благу истощились пороками гарманов. Мы ныне заражены ими, они душат нас. Страной управляют неправосудные, мздоимные вельможи, которые, пользуясь властью, нарушают законы и похищают достояние народа...
      О, если бы богатство было человеком, я бы убил его! Разве ложка чувствует вкус каши?.. Мы построили себе сказочное окружение не благодаря своему умственному развитию, а подчиняясь воле Ремольта, и поэтому не сумели как следует наладить свою жизнь, сохранить непритязательность предков и тем упрочить дни радости. Обычные труженики - уже не простые труженики, а хозяева рабов и скоро роскошь также омрачит им голову и оледенит сердце, ибо довольство и богатство, не уравненные с духовной культурой, подавляют добрые чувства, делают человека черствым и недоступным для тех, кто нуждается в помощи.
      Восстание рабов на юге Гарманы - доказательство нашей слабости и обреченности рабовладения. Было время, когда мы с радостью передавали наши достижения заморским друзьям, государства эти потянулись к культуре и знаниям, но ведь все, решительно все гарманское они перенять не могли, иначе лишились бы своей самобытности, как, может быть, ее лишились мы из-за вмешательства Ремольта... По-видимому, существуют такие законы жизни, которые сильнее любого принуждения. Вот почему, наверно, остались у нас от предков мечи, копья, луки со стрелами, кое-что из старой, удобной одежды. Роза не согласится стать дубом, хотя он и ближе к солнцу.
      - Ремольт был создателем, - тихо, как бы самому себе, сказал Никор. Но Урс Латор услышал его.
      - Да, - тут же отозвался он, - однако Ремольт создал из нас верхохватов, которые назавтра позабудут все, что знали сегодня. Не забудем, пожалуй, только богов и злых духов, подкинутых нам для того, чтобы видеть разницу между добром и злом.
      - Вы против богов, эрат?
      - Думаю, человек сначала должен поблуждать в религиозном тумане, перебеситься в войнах, прежде чем дорасти умом до высокой культуры и великих знаний. Конечно, слепая вера притормозит всеобщее движение, но знания все равно будут расти и шириться, ибо никакими цепями не удержать ход времени... Жаль только: время это пробежит мимо, пока мы будем бороться с нашим несчастьем.
      - И что же нас ждет? - осторожно спросил Никор.
      Синий Пустынник склонился над столом, потом, взявшись за голову, отошел к разлому в верхней части стены.
      - Ничего, - сказал он наконец слабым голосом, - если люди стойко перенесут выпавшие на их долю испытания.
      - В последнее время я стал замечать раздражительность, непонимание простых вещей, частую головную боль... Это начало?
      - Да. Но все скоро пройдет, все войдет в норму. Главное - не поддаваться тому, что будет тянуть назад. Хотя наиболее слабые поддадутся, Никор. Среди них будут ученые и гнофоры, будут великолепные мастера, ремесленники, ваятели, землепашцы... Они забудут, что знали благодаря внушению, и мы не сможем восстановить их достижения... Они или другие, не сумевшие противостоять падению, могут уничтожить великие завоевания культуры, и потому необходимо завоевания сберечь для будущих поколений. От нас потребуется много усилий и много терпения... Однако вы, кажется безучастны к моему зову, эрат?
      Никор виновато вскинул глаза и тут же отвел их в сторону.
      - Н-не знаю...
      - Так... А ведь при Арисе Юрконе вы были не только смелым, как говорят, но и преданным делу первых примэратов. Что же с вами случилось, Никор?
      Никор молчал. Не признаваться же этому властному незнакомцу в своем страхе перед гнофорами, в отходе от борьбы дабы выжить. Унизительнее всего сознание правоты Пустынника, хотя говорит тот слишком уж по-ученому и туманно. Вот у гнофоров все ясно: они обещают жизнь и ограждение от всяких бед. Латор же не предлагает ничего, кроме отдаленной надежды на будущее. А какое оно, это будущее?
      - Не понимаю вашего молчания, Никор, - прервал мысли тихий голос. Надеюсь, служители неба не успели заставить вас думать по-своему?.. Уж не собираетесь ли вы стоять в стороне и оберегать свою жизнь ценой совести?
      - Я не предатель! - вырвалось у Никора. Он вскочил с места. - Я никогда не был предателем! На моей совести нет ни одной жертвы, руки мои чисты, эрат!
      - Если бы было иначе, я бы не разговаривал с вами здесь. Я хочу вернуть вас на прежнюю, честную дорогу, Никор. Она трудна и опасна, однако необходима для Страны. Поймите: скоро все гарманы, верные делу первых примэратов, поднимут мечи против наместников богов и Маса Хурта - и победят в этой борьбе!..
      - Боги! Какая еще борьба? - простонал Никор. - Ну, враждовали раньше, дрались за власть, а теперь же власти примэратов нет!
      Урс Латор покачнулся и прислонился к стене.
      - Есть более опасная власть, - тише обычного произнес он, - и ее... надо сбросить с плеч народа...
      Пустынник болен. Болен, пожалуй, серьезно. Никор не раз подмечал, как он держался за голову, голос его понижался чуть ли не до шепота, дыхание становилось учащенным и прерывистым. Никор окончательно убедился в своем подозрении, когда его таинственный собеседник отошел в темноту полуразрушенного помещения, выпил какого-то снадобья, потом снова прислонился к стене и облегченно вздохнул.
      - Мне нужны надежные люди, Никор, но вижу...
      Через разлом посыпались мелкие камни и песок. Чья-то неясная тень метнулась на слабо освещенном полу. Урс Латор на мгновение замер, затем выхватил меч и бросился по груде обвалившихся камней к этому разлому. В комнату вбежали его люди.
      6. В СТАРОМ ГОРОДЕ
      Никор заблудился в запутанных ходах и долго шел наугад, а когда, наконец, выбрался наверх, прежде всего увидел коня, потом Латора. Пустынник сидел на обломке колонны и слушал старика Рама, стоявшего рядом с виноватым видом.
      - Мальчишка, - пояснил Урс Латор, поднимаясь навстречу Никору. - Как он оказался здесь? Мало надежды, что он не выболтает первому встречному о Синем Пустыннике и его столичном госте. Но хуже всего то, что он мог слышать наш разговор с эратом!
      - Сплоховал я, - Рам сокрушенно покачал головой. - Стрела едва задела левое плечо. Не больные б ноги, догнал бы его.
      Поодиночке, по двое возвращались из леса соратники Пустынника. Никто из них не нашел мальчишку.
      - Плохо, - сказал Урс Латор и взглянул на Никора. - Вы должны немедля покинуть храм, вам сейчас незачем делить с нами опасности. Но, думаю, мы еще встретимся и продолжим разговор. Вы не предатель - это главное. А страх пройдет. Прощайте.
      Старый Рам подвел коня и передал поводья Никору. Тот вскочил в седло.
      - Проводите эрата до дороги в старый город, - попросил Рама Латор, и возвращайтесь обратно: у нас много дел.
      - Может, дать сигнал сбора? - спросил Рам. - Вызванные люди могут запоздать, а рисковать мы не имеем права.
      Никор ничего не понял из этого разговора, да, собственно, он не слишком-то и прислушивался. Он думал только о том, чтобы поскорее уехать отсюда, забраться снова в свои четыре стены и не высовывать оттуда носа. Но и другая мысль не давала ему покоя. Он понимал правоту дела Синего Пустынника, и угрызения совести время от времени давали знать о себе. Почему он не с Латором? Почему в стороне? А потом снова боязнь, снова тревога за свою судьбу. Держась за узду, Рам вывел коня к едва приметной тропинке, начинавшейся в полумраке узкого зеленого коридора.
      - Что ж, прощайте, эрат, - сказал он. - Моя Туча дорогу знает и быстренько доставит вас к Старому городу. Опасайтесь в пути обезьян и пантер - их тут много...
      Никор торопил коня. Пригнувшись к шее Тучи, он старательно уклонялся от низких ветвей и все смотрел вперед - скоро ли покажется город. Старые кварталы Квина проглянули неожиданно, когда за одним из изгибов тропы вынырнуло светлое окно неба, а потом полуразвалившаяся стена какого-то дома. Никор спешился, закрепил поводья на седле и, похлопав коня по влажному боку, сказал:
      - Скачи обратно... Скачи же, ну!
      Туча неторопливо развернулась в узком проходе, и ее копыта мягко застучали по траве. Звук их быстро потонул в разноголосье джунглей. Никор наклонился и увидел след другого коня, пробежавшего здесь совсем недавно. След этот вел дальше, к городу... Не тот ли это соглядатай, что стал виновником переполоха в храме?
      Никор приблизился к поляне, заваленной отходами. Здесь незнакомый всадник поехал в обход... Никор двинулся тем же путем. Внезапно из-за полуразвалившейся стены он увидел круп лошади и остановился. Ему показалось странным присутствие живой души в этом заброшенном краю. Он прошел завалы, намереваясь приблизиться к коню со стороны боковой улицы. Возле почерневших стен ближнего строения до него вдруг донеслись голоса. Один из них был знакомым и, несомненно, принадлежал Сурту. Но что здесь делает этот несчастный мальчик, не попал ли он в беду? Никор пролез через широкую трещину. Скользя в сыром полумраке по вздыбленным плитам, приблизился к окну и осторожно выглянул наружу...
      Он чуть не вскрикнул, когда увидел перевязанное плечо Сурта, и вспомнил слова старого Рама. И вот тут Никор едва не совершил ошибку, намереваясь выйти из укрытия. Он обязательно сделал бы эту глупость, не пойми вовремя, что собеседником мальчишки оказался главный гнофор одного из здешних храмов. Страх охватил Никора. Он, казалось, слился с камнем и перестал дышать, не обращая внимания на комаров.
      - Что это был за человек? - послышался строгий голос гнофора.
      - Не знаю, святой отец. Он все время сидел ко мне спиной, и я не видел лица. У него светлые прямые волосы до плеч, сильные жилистые руки... Высокий. Одет довольно бедно, во все синее. Только плащ мне показался из дорогого материала, скорее всего, из ригийского шелка, но я не уверен в этом, святой отец.
      - Уж не Синий ли это пустынник?
      Сурт съежился.
      - О чем говорил высокий? - после короткого молчания спросил гнофор.
      - Я плохо слышал его, святой отец, - сказал Сурт. - Но, кажется, они беседовали о том, что происходит в Стране.
      - А о тайнике с записями не упоминали?
      - Нет, святой отец. По-моему, нет...
      - Ладно! Теперь я убежден, что тайник именно в этом забытом храме! Надо спешить! - Гнофор поднялся. Торопливо, но без суеты и видимой тревоги подошел к лошади и, взобравшись в седло, оглянулся на Сурта: - Ты вот что... Столичный начальник отряда много знает. Обязательно разыщи его и...
      - Я убью его, святой отец!
      - Уедешь отсюда погодя, не сразу. - Плеть громко хлестнула в воздухе, и подковы глухо застучали по каменной мостовой.
      Сурт постоял в задумчивости, опустился на колени и стал молиться маленькой статуэтке какого-то идола, которую всегда носил с собой, а когда поднял голову, увидел стоящего перед ним с обнаженным мечом Никора. В сухих глазах мальчишки на мгновение вспыхнул испуг, перевязанная рука дрогнула и медленно легла на грудь.
      - Ну, гаденыш!... - Меч со свистом рассек воздух.
      Сурт с непостижимой быстротой кинулся в сторону, перевернулся несколько раз и, пока Никор опомнился, был уже далеко.
      С минуту Никор стоял, как заколдованный, потом приблизился к тому месту, где только что скрылся маленький негодяй, и уже сделал шаг, чтобы войти во двор дома, как вдруг услышал за спиной давно забытый голос:
      - Стойте, Гел! Остановитесь!
      Столбы рухнули - сначала один, за ним другой, - и лавина бесформенных камней чуть не раздавила Никора. Сильная рука вовремя схватила его за ворот и отшвырнула на мостовую.
      Человек в белом плаще проскочил мимо, одним махом преодолел возникший завал и исчез за ним. Сидя на неровных булыжниках и машинально массируя ушибленный локоть, Никор бормотал растерянно, сквозь слезы:
      - Может ли быть... может ли быть...
      Потом стремительно поднялся и закричал:
      - Рит! Это же вы, Рит! Или дух ваш? Или добрый спаситель в вашем облике?..
      Лоэр скоро вернулся и улыбался, стоя на вершине завала, глаза его светились нескрываемой радостью. Он сбежал к Никору и так крепко прижал к себе, что кости у того хрустнули и сдавленный крик вырвался из груди:
      - Вы ли это, Рит?
      - Конечно же, друг мой! Однако я упустил мерзавца, который покушался на вас!
      - Злой дух с ним... Злой дух с ним. - Никор все еще не мог поверить, что встретил живого Лоэра. - Постойте... значит, все что болтали о вас... - Лицо его наконец осветилось весенним солнцем. - Боги! Боги! Как это хорошо! - Он слабо, по-женски обнял друга и, чтобы скрыть слезы, уткнулся ему подбородком в плечо.
      - Ну же, ну, Гел, перестаньте... Вы не представляете, как я рад вас видеть!
      - Да, да, Рит. - Никор смущенно утер щеки, чуть отстранился и стал внимательно разглядывать Лоэра. - Вы возмужали. А усы и борода... впрочем, они необходимы - труднее узнать вас.
      Лоэр засмеялся.
      - Что вы, Гел! Меня здесь окликают даже те, кого я совсем не знаю! Но о чем мы болтаем, друг мой? Отложим все разговоры до трактира! А теперь идемте: хочу рассмотреть вас на солнце, хочу слышать ваш голос!
      - Идемте, идемте, любезный Рит... О боги! Как это хорошо! Вы со мной! Вы здесь! - Никор вскинул руку и, вдруг что-то вспомнив, опустил ее на плечо Лоэра. - Я забыл, Рит... Мне надо срочно зайти к одному горожанину.
      - А может, к горожанке? Вы оговорились, Гел! Ой, смотрите, скажу эрине Алии!
      - Нет, нет, любезный Лоэр. Дело весьма важное и еще более неотложное. Зато потом я свободен. Где ваш конь?
      - Здесь, неподалеку.
      - Ну, а мне придется взять лошадь своего противника.
      Лицо Лоэра омрачилось.
      - Что-нибудь серьезное, Гел?
      - Пустяки!
      - Вы уверены? Я же совсем случайно оказался здесь!
      - А, кстати, что вы делали в этом пристанище диких кошек и гиен?
      - О, тут у меня была тайная встреча, которая дала массу полезного!.. Ах, как много мне надо сказать вам, мой славный Гел!
      - А мне еще больше, Рит!
      Они крепко обнялись и зашагали по перекошенной мостовой, глядя друг другу в лицо и спотыкаясь о торчавшие камни.
      7. СТРЕЛА ДЛЯ НИКОРА
      К брату соратника Урса Латора друзья проехали дворами, в дом вошел один Никор, и тут же вернулся в сопровождении седовласого старика и двух юношей, один из которых был рабом. Старик казался взволнованным и все время просил молодых людей поторопиться. Те, на ходу пристегивая мечи и принимая из рук старика арбалеты, подошли к Лоэру, стоявшему возле коней, ни слова не говоря, вскочили в седла и пустились с места в карьер.
      - Что все это значит, друг мой? - спросил Лоэр.
      Никор опустил голову и не сразу ответил:
      - Не знаю - имею ли я право выдавать чужие секреты...
      - Разумеется, нет, Гел, если это не связано с изменой или заговором против народа. Однако, если нужна моя помощь...
      - Благодарю вас, любезный Рит, но там разберутся без нас.
      Все тот же. Все тот же Рит. По-прежнему готов помочь каждому. Отпустил усы. Не усы, а пух - мягкий, как мех соболя... Никора так и подмывало рассказать о встрече с Синим Пустынником, и все же он сдержал себя, помня обет молчания. Успокаивало, то что с посыльными брата старого Рама он передал о готовящемся нападении гнофоров на тайник разрушенного храма.
      Когда друзья вышли на площадь Амазонок, водяные часы на башне храма бога лесов показывали уже шестой час. Быстро надвигались короткие сумерки. Ленивые факельщики неторопливо бродили от дома к дому и будто нехотя требовали от хозяев зажигать большие факелы для освещения улиц. Дневной шум постепенно затихал, было слышно, как скрипели водяные колеса, поднимавшие воду в верхние этажи.
      Торговцы неторопливо закрывали свои лавки. Веселые краснолицые виноделы окликали молоденьких рабынь, грубо шутили с ними, и, крякая от удовольствия, прикладывались к большим глиняным кружкам, не обращая внимания на громкую брань дородных жен.
      В храмовой роще время от времени призывно ударяли в тамбурины священные блудницы, слабо долетал их негромкий журчащий смех, а через растворенные двери храма виднелись сверкающие в свете бесчисленных светильников богато убранные залы и бледные безликие гнофоры в длинных одеяниях.
      Едва друзья успели свернуть с площади на узкую улицу, как вдруг о каменный забор со звоном ударилась стрела. Лоэр огляделся по сторонам, поднял стрелу и осмотрел.
      - Поздравляю, Гел: она предназначалась для вас. И обратите внимание: на ее наконечнике - яд!
      Никор побледнел, на лбу заблестели мелкие капельки пота. Он, как загипнотизированный, не мог оторвать взгляда от наконечника стрелы. Лоэр еще раз внимательно посмотрел в ту сторону, где, как он предполагал, была устроена засада.
      - Ну, так вы мне скажете, кто этот негодяй и почему он пытался убить вас?
      - Потом... потом, Рит. Не сейчас.
      - Воля ваша, друг мой. Но мне это совсем не нравится! Что ж, идемте. Искать его все равно бесполезно - удрал.
      Они миновали квартал торговцев овощами. Улицы постепенно пустели, в аллее кипарисов в полумраке заскользили неясные тени, увеличенные далекими факелами. Начал обход города первый дозор легионеров. Но вот и трактир.
      Висячие закопченные светильники горели посередине общего зала. Красивые рабыни подсыпали в них благовония, пугливо улыбались посетителям и тут же старались укрыться за дверью.
      - Где хозяин? - спросил Лоэр у одной из них.
      - Сейчас будет.
      В ближнем углу расположилась группа посетителей. Кто-то хмыкнул на слова рабыни и пояснил Лоэру:
      - Трактирщик забавляется с ее подружкой. Потерпите до полуночи!
      Друзья переглянулись. Большинство посетителей уже с трудом ворочали языками от обилия выпитого вина и все-таки что-то пытались доказать друг другу.
      Наконец появился трактирщик, тощий, как соломина, с хмурым лицом.
      - А, мой постоялец? - проворчал он и недовольно спросил: - Чего вам надо?
      Лоэр покрутил драгоценную брошь на его грязной рубахе и раздельно сказал:
      - Со мной не годится разговаривать таким тоном, эрат. Плохо будет, если я начну вас воспитывать!
      Слабый румянец разлился по впалым щекам трактирщика. Он зло почесал косматую голову и уже более доброжелательно спросил:
      - Так... вы что-то хотели, эрат?
      - Друг мой, - позвал Лоэр Никора и, когда тот приблизился, спросил: Что мы хотели?
      - Отдельную комнату на ночь.
      - Отдельную комнату на ночь, - повторил Лоэр.
      - Не вашу, эрат, другую? - не сразу сообразил трактирщик.
      - Другую.
      - На одну ночь?
      - На одну ночь.
      - На первом этаже?
      - На первом.
      - Лучше на втором, Рит.
      - Лучше на втором, - поправился Лоэр.
      - Я провожу вас, - сказал трактирщик. - А что бы вы хотели на ужин?
      - Мой славный Гел, что бы мы хотели на ужин?
      - Я полагаюсь на ваш вкус, Рит.
      - Мой друг полагается на мой вкус, эрат, а посему: вина - самого слабого, виноградного. Из закусок... на первый случай что-нибудь мясное, кабана, например. Рыбу в меду. Обязательно яичные желтки, побольше фруктов.
      - Эраты хотят мясо горячее?
      - Только горячее. Дичь и яичные желтки - холодные.
      - Слушаюсь... А как же ночью?
      - Что - ночью?
      - Вдруг эраты захотят что-нибудь горячее?
      - Это уж как угодно, хозяин. Но мы действительно в любую минуту можем попросить горячее.
      Трактирщик повел их через дверь, скрытую лиловой драпировкой. За нею начиналась лестница. На каждой площадке стояло по два светильника на позеленевших бронзовых стойках, горел же только один, видимо, в целях экономии. Перила были основательно изрезаны ножами, стены сплошь изуродованы мечами и кинжалами... Лоэр покачал головой: "Ну и ну". Трактирщик перехватил его взгляд и вздохнул:
      - Дичает люд, эраты. Да неужто прежде такое было?
      Они поднялись на второй этаж.
      - Вот ваша комната, эраты. - Трактирщик толкнул дверь. - По правую руку проживает одинокая эрина, по левую никого нет.
      Он пошумел в углу осколками красного камня, бросил один из них в металлический сосуд и подождал, пока на темной глади жидкости забегает огненный шарик, потом шагнул к канделябру и зажег фитили. Хотел зажечь еще, но Лоэр сказал, что света достаточно.
      Трактирщик удовлетворенно крякнул и пообещал вскоре принести ужин.
      Когда он скрылся за дверью, Лоэр распахнул настежь рамы неширокого окна и выглянул наружу. Там был сад. Густые кроны олив и миртов, осыпанных белыми цветами, шелестели совсем рядом. Стволы их живописно обвивались плющом и дикой виноградной лозой, поднимавшихся из краснеющих олеандров. Сад был слабо освещен в глубине, и лишь возле стен дома, потрескивая и шипя, горели два или три факела.
      - Так! - Лоэр вернулся к столу, за которым уже сидел Никор, обнял его сзади и на мгновение прижался лицом к его щеке. - Здесь хорошо, не правда ли, Гел?
      - Хорошо, - согласился Никор. - Только меня все время что-то тревожит.
      - Э, бросьте! Отличный ужин - лучший лекарь от грустных мыслей! - Он положил на край стола шляпу, отстегнул плащ и кинул его на высокую спинку стула. Меч в простых ножнах прислонил к стене. - Советую сделать то же, друг мой!
      Никор стал нехотя снимать свой шелковый плащ с двойными зашнурованными рукавами, перевязь с богато разукрашенным мечом, сверкавшую драгоценными камнями. Снял даже золотое ожерелье и браслеты. Лоэр удобно развалился на стуле.
      - А теперь, мой славный Гел, я слушаю вас.
      - Знаете, Рит, я думаю, будет лучше, если первым о своих приключениях расскажете вы. - Никор зябко поежился. - Тем более, что мне сообщить почти нечего. Собственно, я уже настроился слушать.
      Лоэр внимательно посмотрел на друга и, помня обычную его неразговорчивость без доброго бокала вина, решил, что, пожалуй, и в самом деле лучше, если первым будет рассказывать сам.
      Злоключения Лоэра начались сразу после того, как новый примэрат Мас Хурт отослал его на эрустском паруснике в Вет-Чес, в распоряжение тамошнего пронома. В пути нападение церотов, плен, потом побег, потом казнь предателя Кло Зура, тяжелая болезнь от зловонной колодезной воды и отплытие с маленьким другом из Мурса на Гарману.
      Квин быстро вылечил его. Хотя лучше бы не торопился с этим: тогда Лоэр не познакомился бы с эриной Чарой. А ведь три дня и три ночи он считал себя счастливым, утром же четвертого неожиданно узнал, что настоящее имя эрины Виния - да, да, та самая Виния, которая так крепко жила в сердце юного Жефарта... Но неприятнее всего было известие о том, что она являлась женой заслуженного сотника Эроба! Лоэр словно выдавил из себя это признание. Ходьба от окна к двери заметно успокоила его и только тогда он смог продолжать:
      - Нас нагнал корабль амазонок - Беф Орант, видно, спохватился и послал за мной в погоню четырех мерзавцев. Им как-то удалось провести храбрых воительниц. Те и не подозревали, что вместо вымышленного церотского должника люди суперата схватят меня. Так я оказался у амазонок. Не знаю, как бы удалось мне избежать новой встречи с суператом, если бы не случайное внимание ко мне командира судна. Ее зовут Аорой... О, Гел, над этим маленьким существом природа потрудилась на славу! В общем, я рассказал ей все. Раскрыв обман, она приказала своим извирам сбросить негодяев за борт. Корабль тут же взял курс на южную оконечность Гарманы... Да, Гел! Мне еще раз довелось повидать Жефарта: к нам подошел корабль правительницы Нераса, и я был удивлен, увидев этого милого юношу рядом с примэроной Нагрис. Поговорить, правда, не удалось: корабли недолго шли рядом - ровно столько, сколько нужно для обмена новостями и выслушивания упреков за оплошность с пленением гармана. Но я рад, что Жефарт оказался у амазонок и даже стал любимцем Нагрис!...
      Путь к Гармане был долгим. Лоэр часами томился на палубе, много размышлял, а когда к нему приближалась Аора, на какое-то время забывал о своих заботах... В Квине они простились. Лоэр с грустью унес на своих щеках ее слезы. Но о ней старался не думать: в нем не пробудилось ответное чувство, а кроме того, он должен был разыскать своего молодого друга, который ни за что не уйдет без него из гавани, выведать пути к Синему Пустыннику и наладить связи с нужными горожанами. Однако проходил день за днем, а ни Квина, ни Синего Пустынника найти не удавалось...
      8. ПРЕДАТЕЛЬСКИЙ УДАР
      - Вот, кажется, и все, - закончил свой рассказ Лоэр. - Но мы забыли про вино и закуску, Гел. А ну-ка, давайте выпьем за ваши успехи!
      Никор придвинул бокал, но не поднял его.
      - Догадываюсь, почему так торопилась примэрона Нагрис со своими извирами в заквинскую бухту, - сказал он. - Чтобы помочь Синему Пустыннику!
      Лоэр перестал жевать.
      - Да, да, - продолжал Никор. - Я видел его. Видел только сегодня.
      - Где он?
      - Вот этого я не знаю. Был под Квином, а теперь где-то в пути.
      - Досадно!.. Впрочем, у меня есть надежда - амазонки... Ну, зачем вы все время смотрите в окно, Гел? Что там интересного?
      - Оно тревожит меня, Рит, я все жду чего-то...
      - Глупости, друг мой. Давайте закроем ставни!
      - Не надо: будет душно.
      - Вы плохо ели, Гел, вот что. Однако мне не терпится перейти к вашим приключениям, я жажду их слышать!
      - Подождите, Рит. Вы говорили о письме прономов. Где оно?
      - Дело в том, друг мой... Его у меня похитили, а кто - не могу представить. Вместо них - шесть чистых листов луба фикуса!
      - Вот неприятность... И когда же вы обнаружили пропажу?
      - На корабле амазонок.
      Некоторое время стояла полная тишина, слышны были даже приглушенные расстоянием звуки ночного города.
      - На гарманском корабле этого не могли сделать, - прервал молчание Никор, - поскольку Квин не покидал вас до самого нападения амазонок... Хотя... Подождите, а эрина Виния?
      - Исключено, друг мой. Виния просто... Нет-нет, такого не могло быть!
      - Допустим. Остается...
      - Остаются мои похитители: ведь мог же суперат догадаться, что донос у меня! А если так, то никто кроме рыб письма не увидит... Да вы не расстраивайтесь, Гел, мне все равно есть с чем придти в Народное Собрание - я помню письмо слово в слово.
      - Слава богам. А о мальчике так ничего и не слышали?
      - Пока ничего. Но, любезный Гел, мне не терпится выслушать вас!
      - Боюсь разочаровать. - Никор налил полный бокал и поднял его. - За эти пять лет, кажется, не случилось ничего такого, что могло бы быть интересным. С Масом Хуртом у нас с первого дня взаимная неприязнь, и до сих пор не понимаю, что спасло меня от печальной участи многих. - Он опять посмотрел на окно. - Последний раз приказал отвезти квинскому регионому Аруту - через всю Страну! - какую-то депешу... на летающей лодке...
      - Содержание вам не известно?
      - Нет, Рит.
      - Послушайте, друг мой, почему мне приходится тянуть из вас каждое слово? Неужели совсем ничего интересного не случилось за пять лет?.. Да перестаньте же смотреть на окно, иначе я закрою его!
      Никор с усилием отвел взгляд от темного проема, еще раз мельком взглянул туда и вдруг еле слышно попросил:
      - Прошу вас, Лоэр, посмотрите... нет ли там кого?
      - Рыба в небе!
      Скрывая за беспечной улыбкой тревогу, Лоэр подошел к окну. Его давно беспокоило поведение друга, и он находил причину только в боязни перед неизвестным противником, который, видимо, уже давно преследует Никора. Но кто он? И почему Гел так упорно не хочет называть его имени? Лоэр заставил себя с наибольшим вниманием оглядеть сад, и, не увидев ничего подозрительного, вернулся обратно.
      - Там... никого нет? - выдавил из себя Никор.
      - Да что вы в самом деле! Кто там может быть, кроме ночных птиц! Перестаньте же, выпейте еще!
      - Не хочу, Рит.
      - Но вы мне так ничего и не рассказали о своем противнике, Гел!
      Никор настороженно посмотрел на Лоэра:
      - Да, да, противник. Да... вот именно... Я вчера встретился с ним у стены акрополя. Понимаете, Рит, у него было лицо... это сама кротость, сама чистота!
      - Не торопитесь, не торопитесь, друг мой. Спокойнее.
      - Могу не успеть, Рит. Он... он оказался негодяем! Нет, не негодяем слова для него люди еще не придумали! Это... это... - Никор усиленно помассировал грудь. - Подождите, о чем я? Забыл... Послушайте, Лоэр! Я вряд ли выберусь из этой западни... - Торопясь, разливая на стол вино, он наполнил бокал и с жадной поспешностью выпил. - Вы видели когда-нибудь наполненные болью глаза, которые вам хотелось бы оживить радостью?..
      Лоэр с тревогой смотрел на Никора. Временами становилось жутко, хотелось чем-то помочь, ободрить друга!
      - Как зовут его? Кто он?
      Никор снова посмотрел в темноту ночи и вздрогнул:
      - Он здесь... Он где-то здесь! Я постоянно чувствую его взгляд, он жжет, испепеляет меня ненавистью! Я слышу зовущий голос - тихий, как движение воздуха, но в нем-то и есть весь ужас! О-о, я готов был сделать его сыном, братом! Нет, что это я... Я сжег бы его на медленном огне! Закройте же, закройте окно, прошу вас!
      Лоэр вскочил с места. В тот момент, когда он протянул руки к темному проему, рядом с его грудью со свистом пролетела стрела и за спиной послышался глухой стук. Лоэр оглянулся. В груди Никора торчала короткая стрела от арбалета.
      9. НАГРИС
      Лоэр обежал весь сад и вернулся ни с чем. Он, будто завороженный, смотрел в бескровное лицо Никора, понимая, что помочь ему не сможет... Но для кого предназначалась эта стрела? Может быть, охотились за ним, а не за Никором?..