- Жена могла бы приехать сюда...
      - В общем, послушайтесь доброго совета, Никор: не оставайтесь здесь.
      - Когда мне возвращаться?
      - Сожалею, но не могу даже доставить вас на летающей лодке до Борона. Та, на которой вы прилетели, требует ремонта, а другой нет. Может быть, удастся договориться со служителями неба? Во всяком случае, я пришлю за вами человека. А теперь...
      Регионом поднялся. Никор тоже. В тот же момент в зал вошел молодой гнофор, мастер по дальновидению и сказал:
      - Высокий эрат, вас приглашает Мас Хурт.
      - Так. - Арут сосредоточенно, мельком взглянул на Никора. - Подождите здесь, может быть, вы еще понадобитесь.
      Он скользнул в потайную дверь вслед за гнофором с такой поспешностью, что не успел как следует прикрыть ее. Никор хотел снова сесть, но внезапная мысль будто подтолкнула его к незакрытой двери: "Бедный Лоэр, конечно, не упустил бы случая подслушать беседу примэрата с региономом!" С замиранием сердца он вплотную приблизился к двери и заглянул в узкую щель. Гнофор был занят возле установки, Арут стоял неподвижно. До Никора донеслись его слова:
      - У нас уже есть план, примэрат. Отрока доставит в Сурт Гел Никор. Пользуясь положением начальника отряда легионеров, он все равно рано или поздно приведет его во дворец...
      - Не рано или поздно, Арут, а как можно скорее! - послышался отрывистый, недовольный голос Маса Хурта. - Посланец богов должен быть в столице не позднее, чем через двенадцать дней!
      - Но у меня нет лодки, примэрат!
      - Знаю. Беф Орант обещал помочь: их обоих доставят в Сурт гнофоры... Теперь слушайте внимательно, Арут: мне стало известно, что Никору поручена тайная встреча с Синим Пустынником.
      - Вы... не ошиблись, примэрат?
      - Соглядатаи суперата никогда не ошибаются, Арут! Следите за ним и немедленно принимайте меры, как условились. А теперь приведите его сюда... и оставьте нас.
      Никора бросило в жар. Не помня себя он бросился к столу и не сразу сообразил сесть в кресло. Когда вошел регионом, он уже успел придти в себя. Арут любезно взял его за локоть и доверительно, подняв указательный палец, прошептал:
      - Вас приглашает сам примэрат!
      Никор с трепетом перешагнул порог небольшой, слабо освещенной комнаты без окон, с белыми стенами, с шершавым черным полом. В центре на подставке стоял большой черный шар, который то мерцал, то светился изнутри неровным зеленоватым светом, потом свет вдруг померк, сгустился в темную бархатистую мглу, и на ее фоне возникло изображение Маса Хурта. Никор увидел знакомую подергивающуюся щеку, бегающие беспокойные глаза, в которых жила постоянная тревога за свою жизнь, и бледные нервные руки с тонкими пальцами. Примэрат подождал, пока молодой гнофор прикрывал непослушную дверь. Глядя на Никора сказал:
      - Мне известно, что где-то под Квином, а может быть и в самом Квине, объявился Синий Пустынник. Слушайте, Никор: если вам удастся увидеть его, немедленно дайте знать тому мастеру дальновидения, который находится сейчас с вами. (Никор взглянул на мастера - тот кивнул). И не бойтесь Синего Пустынника - никакой он не злой дух, - просто человек. Только непримиримый и опасный враг Страны! Вы поняли меня, Никор?
      - Понял, великий примэрат.
      - В вашем распоряжении три дня. Если вам повезет и если вы сообщите мастеру дальновидения о местонахождении Синего Пустынника, я в тот же день назначу вас тысячником моего легиона... Впрочем, при желании можете стать и тысячником светоносцев - суперат Орант тоже хотел бы иметь вас в своем войске.
      - Спасибо, великий примэрат, - стараясь казаться бодрым, - ответил Никор. - Для меня это большая честь... Но если я не найду его?
      - Что же делать? Его могут найти другие - тогда вам просто не повезет, только и всего. Но связь с этим молодым мастером держите - это требование суперата Оранта. И мое.
      Когда шар перестал светиться, молодой гнофор протянул Никору небольшой жетон.
      - По этому знаку, эрат, вас пропустят ко мне в любое время. Живу я здесь - комната рядом, вход с обратной стороны дворца. И помните: в ваших интересах найти Синего Пустынника.
      Никор покинул здание, чувствуя дрожь в ногах и крайнюю усталость. А провожавший его до коридора мастер дальновидения отворил одну из многочисленных дверей и спросил того, кто находился за нею:
      - Хорошо запомнил этого человека?
      - Да, добрый эрат, - отозвался робкий мальчишеский голос.
      - Вот с ним ты и полетишь в Сурт. А встречу с ним я постараюсь подготовить тебе сегодня же.
      2. ЗАГАДОЧНОЕ ПРЕДЛОЖЕНИЕ
      Гел Никор вышел на широкую террасу, обнесенную белой балюстрадой, и остановился возле беседки. Дворец стоял на высоком холме, в хорошую погоду с террасы был виден не только город, но и окрестности. Впрочем, молодого начальника отряда не прельщало любование прямыми улицами и многочисленными садами: ему надо было придти в себя после "высоких" разговоров и хоть немного обдумать свое положение. За ним, наверно, уже приглядывают люди суперата. Может быть, лучше забраться в какой-нибудь сад или трактир?
      Пожалуй...
      Не выходило из головы упоминание о Синем Пустыннике. Неужели Мас Хурт в самом деле уверен в его, Никора, связи с противниками режима? Это несправедливо. Последние пять лет Никор не знал ничего кроме добросовестной службы и любимой жены Алии. И вдруг - Синий Пустынник! Да он его никогда не знал и знать не желает! Больше того: он страшится его, как и все нормальные люди, которые хоть что-то слышали об этом призраке, способном появляться одновременно в разных концах Страны!.. Нет уж, подальше от него, не надо никаких званий тысячника! Жил себе тихо, спокойно, так нет же, надо было такому случиться!.. Неприятности начались, видимо, еще с Сурта: дернула его темная сила уступить товарищу по легиону - передать на словах одному квинскому горожанину странное послание, видно, не совсем безобидное, потому как сообщить его можно было лишь тому, кто покажет чашу с большой, летящей над пальмами лодкой... Да разве раньше он позволил бы согласиться с тем, что ему не ясно или в чем он сомневается?
      Боги! Какие времена!
      Что-то опасное, жуткое с каждым днем все настойчивее входит в жизнь гарманов. И в его жизнь тоже. Наверно, это и есть начало тяжких испытаний, о которых в последнее время болтают на дорогах Страны? Все кругом стало будто в мареве, все словно в напряженном ожидании беды... Никор медленно вышагивал вдоль балюстрады. Сейчас его тревожили совершенно непонятные намерения примэрата. Почему он говорил Аруту одно, а ему, Никору другое? И почему велел держать связь с гнофором, а не с региономом? Неужели Мас Хурт в самом деле ничего теперь не значит как глава государства и выполняет лишь распоряжения суперата? Никор спустился вниз по лестнице и прошел мимо суровых стражников через ворота.
      Пока ясно одно: до тех пор, пока он находится в Квине, за ним будут неустанно следить соглядатаи регионома или суперата. А может быть, и те и другие сразу. Надо быть настороже и - помогут боги! - не впутываться ни в какие сомнительные дела! Да и стоит ли идти к квинскому горожанину, эрату Гуру? Вдруг проследят за ним, а там какой-нибудь недруг примэрата - и прощай тогда все!.. Эх, толкнула же его злая сила уступить просьбе! Как теперь быть? И идти опасно, и не выполнить обещание стыдно...
      Внезапно Никор остановился и обомлел. Он увидел человека, который встретился ему сегодня дважды, пока он добирался до дворца регионома. Это был старик-нищий со шрамами от зажившей проказы на лице и с сонными водянистыми глазами. Чтобы не выдать себя, Никор наклонился и сделал вид, что поправляет на голени серебристые змейки шнурков. Проходя мимо скамьи, на которой сидел старик, он неожиданно услышал негромкий глуховатый голос:
      - Не ходите в дом эрата Гура - за ним следят!
      По спине Никора прокатилась волна озноба, но он, не задерживаясь пошел дальше по аллее - все быстрее и быстрее.
      Наверно старик не шпион. И не нищий - слишком уж чисто говорит. Так кто же он? Во всяком случае недруг не стал бы предостерегать. И все же надо быть подальше от таких встреч: Никор никого не трогает, никому ничего не должен, и пусть оставят его в покое!
      Пройдя сад, он вышел на улицу, потом свернул в другую - узкую и грязную, и зашел в харчевню. Посетителей было немного, в основном эрины и эрсины в ярких платьях и туниках. В углах светлого зала стояли высокие светильники на потускневших бронзовых треногах; хозяин, добродушный, постоянно улыбающийся толстяк в засаленной одежде предлагал начинки из сыра, трюфели, очищенную от костей рыбу, жареную дичь, устриц, тыкву и приготовленные особым способом яйца.
      Еще совсем недавно, когда Никор прилетал в Квин, здесь было чисто, и хозяин являл собой образец опрятности, все у него было начищено до блеска... Так неужели эта вот грязь, эта неряшливость - начало смутного времени? Никор ел без аппетита. Пестрые события последнего дня не выходили из головы. Досаднее всего было то, что не предвиделось никакого выхода. Впрочем, один был: махнуть на все рукой и запереться в своей комнате на постоялом дворе до самого отлета в Сурт. Но сможет ли он так? Нет, надо все как следует обдумать... Как следует обдумать. Не притронувшись ни к дичи, ни к фруктам, Никор вышел на улицу и неторопливо направился на постоялый двор. Там, в четырех стенах, проще решать трудные вопросы. По площади к храму двигалась небольшая группа горожан. Они вели с собой быков и баранов, несли в руках сушеные плоды, цесарок и копченую скумбрию храмы принимали все.
      Никор невольно задержал взгляд на этих людях. Их немного среди гарманов, хотя гнофоры в последние два-три года могли похвастаться постепенным увеличением числа прихожан. Может быть, к ним скоро присоединится и он, Никор?.. Давно ли он был равнодушен к служителям неба, а вот... случилось же так, что пришлось покориться, склонить перед ними голову... Да и ведь кто знает, может быть, именно гнофоры спасут Страну от кошмаров надвинувшегося смутного времени? Не зря же теперь вся сила у них. У них, а не у примэрата и не у его сторонников. И не зря, видно, Мас Хурт сдался, уступил этой силе, добивавшейся главенствующего положения целых сто лет. Уж он-то знает, с какой стороны дует теплый ветер!..
      Вернувшись в свою комнату на постоялом дворе, Никор, не раздеваясь, растянулся на ложе и постарался привести мысли в порядок.
      Конечно, к эрату Гуру он не пойдет - незачем совать шею в петлю. Что ж тогда делать? Ждать, когда горожанин сам придет к нему? А больше тут ничего не придумаешь без риска для себя... Бедный Лоэр постоянно говорил, что безвыходных положений не бывает. Наверно, они все-таки бывают. Вот как бы Лоэр поступил на его месте? Впрочем, стоит ли равняться на него... Друг был отважен и находчив. И удачлив. А он, Никор? И он когда-то был таким, но время, обстоятельства... Ах, что происходит, что происходит!..
      Нужные мысли не шли. Постоянно наплывали посторонние, отвлекающие, и не было им конца, и невозможно было отогнать их.
      Внезапно в коридоре послышался знакомый голос, заставивший Никора вздрогнуть:
      - Ради богов, подайте что-нибудь несчастному калеке!
      Донеслись звуки хлопающих дверей, жалкие слова благодарности. Наконец, растворилась дверь Никора.
      - Ради богов, будьте милосердны, добрый эрат...
      Старик скользнул в комнату и быстро просеменил в дальний угол. Никор встал и растерянно смотрел то на старика, то на дверь.
      - Не бойтесь, - сказал незнакомец, - никто не видел, что я вошел сюда. А я к вам по делу. Мое имя Рам, эрат.
      Никор наконец стряхнул оцепенение:
      - Оставьте меня в покое!
      - Тсс! Не кричите, могут услышать!
      Никор беспомощно опустился на ложе.
      - Что вам от меня надо? - отрешенно спросил он.
      Старый Рам присел на край стула и подался вперед.
      - К эрату Гуру идти опасно, поэтому вам следует явиться туда, куда я скажу.
      - Я никуда не пойду! - отчаянно заявил Никор. - Давайте ваш пароль, и я скажу вам, что просили меня передать!
      Рам укоризненно покачал головой. Его улыбка из-за шрамов была жуткой.
      - Пославший меня человек просил вас придти к нему. Это не опасно.
      - Боги! - Никор сдавил виски ладонями. - Что это за человек? Чего он хочет? Почему прячется? Значит, он против нынешней власти? Зачем новые жертвы, если борьба закончена, если примэрат уступил правление Страной суперату?
      - Э, нет. Борьба продолжается. В Стране много людей, не согласных с нынешними верховодами, и они не отдадут народ суперату, который намеревается уничтожить всех неверующих, чтобы расчистить место и провозгласить себя потомком главного бога! Мас Хурт давно уже не примэрат - одно название - и давно уже не решает государственные вопросы совместно с Народным Собранием, как это было прежде. Да и Народное Собрание нынче попряталось по углам, опасаясь гнева суперата. Некоторые региономы уже перестали подчиняться главе государства и признали власть Бефа Оранта... Видите, что творится в Стране. А порядок могут навести лишь те люди, которые уже начали борьбу и против Маса Хурта и против суперата - за восстановление пути Ремольта!.. Но простите, эрат, у меня мало времени. Так вы согласны идти, куда я скажу?
      - Я прошу, чтобы вы принесли с собой пароль, - повторил Никор.
      - Эх, эрат, эрат. Что с вами произошло? А ведь, говорят, раньше вы были смелее.
      Никор вскочил с места и отошел в другой угол комнаты:
      - Что вам за дело, каким я был раньше?
      Он принялся ходить по скрипучим половицам, обхватив ладонями плечи.
      - Вы можете поручиться, что мне не будет угрожать опасность? спросил он не совсем уверенно.
      - Конечно.
      - Хорошо.
      Трудно далось Никору это слово. Лицо его блестело от пота, щеки побледнели от нервного напряжения. Старый Рам попросил:
      - Поклянитесь, эрат, что никому не скажете о нашей беседе и явитесь в указанное место без провожатого.
      - Клянусь.
      - Не так, эрат. Поклянитесь, как это делают в особо ответственных делах.
      Никор отер со лба пот, неторопливо извлек из ножен меч и упер его острие в пол.
      - Клянусь чистыми светильниками, разрывающими мрак ночи, клянусь звездами и вулканами и всем, что горит! Клянусь жаждой пустыни и влагой великого моря! Клянусь любовью живущих друзей и прахом мертвых!
      - Ладно, эрат. - Рам встал и поклонился мечу Никора. - Завтра, как взойдет солнце, поезжайте не спеша по дороге на Горуэлу. Сразу за третьим мостом свернете влево, - в чащу, там будет ждать наш человек. Вы все поняли? Да сопутствует вам удача, эрат!
      Старик отворил дверь и, пятясь, стал отвешивать мелкие поклоны:
      - Да не оставят боги вас милостью своей за вашу доброту, эрат! Да будет вам легко жить на свете!..
      Оставшись один, Никор постоял у окна и снова бросился в постель... Что теперь будет? Не обманул ли старик, обещавший полную безопасность? А если узнают гнофоры?.. Этого еще не хватало!
      Никор резко поднялся и стал расхаживать по комнате - он не мог найти себе места, не мог успокоиться. Да, теперь он не тот. Давно не тот. А раньше... раньше все было иначе. Тогда, пять лет назад, он был храбр и честен и перед собой и перед людьми. Видимо, эти качества и сблизили его с Лоэром и Гаром Эргантом. Он относился к друзьям с открытой душой, но, как и они, был к ним более требовательным, чем к другим... Да, тогда было все иначе. А после Ариса Юркона дела его пошли как нельзя хуже. Без друзей он почувствовал себя одиноким и беспомощным. Тогда-то все и началось настороженно-враждебное отношение Маса Хурта, новые порядки, исчезновение сторонников первых примэратов... Его, занимавшего видное положение в Сурте и хорошо известного почти каждому горожанину, все больше стали одолевать гнофоры. Ласками и угрозами они дали понять, что если он хочет выжить, должен принять их сторону. Долго боролся с собой Никор. Долго. Но в какой-то момент надломился его уставший дух, и он сдался. В этом он до сих пор боялся признаться даже себе...
      3. НЕСЧАСТНЫЙ СУРТ
      Стены и потолок давили на Никора. Он не мог больше находиться в помещении - хотелось бежать, бежать куда-нибудь, что-то делать!
      Он спустился вниз, долго бродил по двору, потом вышел на улицу и направился куда глаза глядят. Он не заметил, как после длительных блужданий вернулся к постоялому двору и чуть не столкнулся с седобородым гнофором.
      - Я вижу смятение ищущей души, сын мой, - сказал гнофор и осторожно взял его руку. Никор уронил голову на грудь.
      - Да, святой отец, мне плохо!
      - Излей свою боль наместнику богов - и дух твой освободится от тяжкого бремени.
      - Ох, не знаю, святой отец!
      - Я знаю. Участия и отвлечения от тягостных дум требует твоя душа. Вырви волос из головы и закопай его за стеной акрополя, помянешь там славных мужей Страны, а после придешь в храм и изольешь свое горе богам мудрые, они надоумят, снимут тяжесть непомерную. Пойдем же, я провожу тебя.
      Шли медленно. Еле волоча ноги, гнофор все говорил и говорил об излечении души, о спасении души, пока Никор скромно не подсказал ему:
      - Святой отец, этой дорогой мы не скоро придем на место.
      Гнофор остановился на мгновение и загадочно ответил:
      - Не всякая длинная дорога длиннее короткой, сын мой. Запомни это.
      Никор поблагодарил за мудрые слова, но так ничего и не понял.
      К стене акрополя они подошли, когда солнце уже начинало клониться к крышам города.
      - А после придешь в храм, - напомнил гнофор и не спеша двинулся в обратный путь.
      Выйдя за стену акрополя, Никор увидел коленопреклоненного мальчишку. Его поразили глаза мальчика - тоскливые, как у выгнанной собаки. Мальчик смотрел на высеченные на стене имена героев Гарманы, и ничего не замечал вокруг.
      - Твой отец? - шепотом спросил Никор.
      Мальчик вздрогнул, в больших серых глазах на мгновение вспыхнул испуг, но он тут же успокоился, медленно подошел и слабым голосом спросил:
      - Вы что-то сказали, добрый эрат?
      - Да, дружок. Кого ты оплакиваешь здесь?
      - Отца, добрый эрат.
      - Ты разве умеешь читать?
      - Что вы, добрый эрат: надпись мне прочел один гнофор.
      - Кто же твой отец, дружок?
      - Осей Амфри, добрый эрат.
      Никор сдержанно вздохнул.
      - Я не знал его, но слышал много похвального об эрате Амфри. Он был человеком большого сердца и прекрасным мастером своего дела. Таким отцом можно гордиться, дружок!.. Как зовут тебя?
      - Суртом, добрый эрат. Пусть не удивляет вас мое имя: мне его дал отец в честь родного города.
      - Так ты живешь в Сурте?
      - Я даже не помню его. Мы долгое время обитали за морем в Эрусте, а теперь... - Мальчик грустно покачал головой. - Теперь я нигде не живу.
      - Как же так - нигде?
      - Да так. Мама моя тоже умерла.
      - Понимаю. - Никор покашлял от смущения. - И у тебя здесь совсем никого нет?
      - Никого, добрый эрат.
      - Послушай, мой бедный Сурт: пойдем со мной. Пока поживем вдвоем на постоялом дворе, а там что-нибудь придумаем.
      - Зачем я вам нужен? - вяло спросил мальчик, отворачиваясь, и плечи его вздрогнули.
      Никор осторожно обнял его.
      - Ну, зачем же так? Прошу, успокойся... Правда, пойдем со мной - я уверен, что тебе будет хорошо.
      Сурт весь напрягся, как струна, и после непродолжительного молчания прошептал:
      - А вы... не обманете меня?
      - Ну что ты, Сурт!.. Так, значит согласен?
      - Да... - Мальчик ответил не сразу, слезы душили его, но когда последняя фраза слетела с губ, он бросился к ногам Никора и стал целовать его руку. - Я до последнего дыхания буду чтить вас превыше всех людей! Я буду рабом вашим, эрат!
      - Что ты, что ты, дружок, разве так можно? - Никор бережно поднял его с колен и, обняв за плечи, повел к постоялому двору.
      Разве мог он предвидеть, что это, с виду кроткое, несчастное существо, рано утром поскачет за ним следом на молодом скакуне гнофоров?
      4. СИНИЙ ПУСТЫННИК
      Святилище было покинуто давно - не менее полувека назад. Здание сильно осело с одной стороны, зигзагообразные трещины рассекли стены во всех направлениях, создавая зловещее впечатление и вызывая чувство жути и трепета. Лес поглотил это когда-то величественное здание, воздвигнутое из белого и черного мрамора. Могучие деревья раскололи камень, цепкие лианы прочно держали сдвинутые с мест и разломленные колонны портика.
      В помещениях с провалившимися потолками попадались черепки глиняной посуды, украшения. Все это валялось в полном беспорядке, вперемежку с мусором. То здесь, то там, шныряли проворные мартышки, несколько раз с любопытством приближались к человеку, но почему-то быстро теряли к нему интерес и исчезали в многочисленных разломах, чтобы через минуту появиться снова. Отмахиваясь от комаров, Никор прошелся мимо наводившего тоску ряда темных покоев. Все они пребывали в предельной скромности: грубо срубленные столы, тяжелые скамейки, жесткие ложа с камышовыми циновками, глиняные кувшины, кружки, статуэтки богов, и, пожалуй, все. В одну из них, последнюю комнатушку, Никор вошел. Его заинтересовал свиток бумаги, покрытый толстым слоем пыли. Развернув его, Никор замер. Это была подробная карта Страны Вечерней Прохлады. Он даже перестал дышать. Еще бы! Он держал в руках сразу два чуда: настоящую белую бумагу, секрет изготовления которой к этому времени уже был утерян, и великолепной работы карту, которой мог похвастаться не каждый высокий начальник примэрата. Осторожно сдув с нее пыль и прижимая к груди, Никор поднялся по ступеням в освещенный солнцем зал. Там сел на громоздившиеся глыбы камня и стал всматриваться в в четкие контуры островов. Читать он не умел, как и большинство гарманов в последние годы, но расположение островов, как, впрочем, и городов Страны помнил достаточно хорошо, еще с трудных лет обучения военным наукам.
      Островов было семь: на севере от необъятной Гарманы, похожий на голову с одним сломанным усом, высился скалистый Эна-Рату, на западе - Ин, южнее - плодородный Эрна, и еще южнее - Ла-Дит, знаменитый отличными мраморами и мастерами скульптуры. На востоке, вернее, на юго-востоке, один за другим значились еще два - Торву и Нерас. Последний был назван так в честь предводительницы амазонок, вторгшихся когда-то на эту небольшую землю. Называют они друг друга извирами, что означает "подобная мужчине" (в ратном смысле), а свою повелительницу - примэроной. Хоть они и позаимствовали в этом случае два гарманских слова, второе переиначили по-своему и произносят как им удобнее - "эрона".
      Лет шесть-семь назад рядом с ними, на небольшом островке - Малом Нерасе - нашли пристанище люди разных народностей: тут были и неудачники, и калеки, и обиженные судьбой ремесленники и землепашцы, и даже недавние пираты, решившие перейти на покой от кровавых дел. Амазонки терпят их соседство, однако в свои владения не допускают.
      На севере вздымались Дымчатые горы, плавно, полукругом переходившие на востоке в длинную скалистую косу, носившую название Щита Гарманы и образовавшую между собой и островом Большой Тенистый Залив. На западе Дымчатые горы тянулись вдоль побережья и кончались - уже совсем разрушенные, низкие, как холмы, - в песках пустыни Поющего Дракона.
      С Дымчатых гор брала начало самая большая река острова, первоначально нареченная Благодатной, но впоследствии переименованная в реку Благотворного Примирения, или просто Примирения. Никор знал: там, за старыми стенами города Руны, в долине, прямо на берегу перед осевшим от времени валом, поставлена стела, отчетливо видимая издали, надпись на которой гласит, что воздвигнута оная стела в честь провозглашения вечного братства между разрозненными племенами по желанию первого примэрата Ремольта.
      Река Благотворного Примирения несла свои воды почти через весь остров на юго-восток, затем на юго-запад и впадала в море возле города Гизу. Вторая большая река - Ластрия - рождалась на Нокской возвышенности, примыкавшей к Тенистому Заливу и, неподалеку от озера Вода Опавшего Листа, вливалась в залив, деля Сурт на две части.
      Еще одна река - Душистая Прохлада, широкая и полноводная, - имела истоком озеро Грез, а устьем Бухту Жемчужных Струй, вдававшуюся в сушу через узкий пролив Гоя и ограниченную с юга и юго-востока Хвостом Скорпиона, с которого брала начало самая южная река - Лера. Никор помнил, что где-то на северо-востоке от Гарманы лежат Туманные острова, с которых привозилось олово, а к востоку от Хвоста Скорпиона - проход в Междуземное море. В глубине того моря и живут союзники Гарманы: самая дальняя Эруста, на севере до Великой Реки - Варра и Рандон, за ней - Ригия, земли церотов... Хотя цероты обосновались на правобережье Лазурных Вод, они не имеют выхода в Междуземное море. Другие земли там или не заселены вовсе, или заселены малочисленными дикими племенами...
      Размышляя над картой, Гел Никор вдруг почувствовал присутствие постороннего человека. Сначала это тревожило его, он опасался предательского удара в спину, но постепенно успокоился, спрятал на груди карту и спустился вниз. Из-за плотного кустарника выглянуло желтое лицо со шрамами от зажившей проказы, мутно-серые впавшие глаза смотрели все так же безучастно и сонно.
      - Ну что? - спросил Никор. - Долго еще ждать?
      - Теперь скоро. - Крякнув, старый Рам сбросил с плеча мешок и сердито плюнул. - Тяжел, злой дух!.. А вы не удивляйтесь, эрат. У нас все занимаются работой, без этого нельзя: ведь иметь слуг у нас запрещено. Все только сами. Сегодня я, завтра другой... Вы помогли бы, эрат, вдвоем-то полегче.
      Никор отстегнул плащ, скрепленный на левом плече и на правом боку двумя драгоценными аграфами, и, передав его старику, взвалил мешок на спину. Рам повел в развалины. Они спустились в подвал, прошли несколько слабо освещенных помещений и остановились в глухой каморке.
      - Поставьте сюда, в угол, эрат, и да сопутствует вам удача!
      Никор огляделся:
      - Я не могу больше ждать. В час захода солнца я буду в саду, в котором мы встретились вчера.
      Никор шагнул к полуразвалившейся скользкой лестнице и вдруг остановился, как вкопанный: в светлом прямоугольнике прохода стоял тот, чьим именем пугали детей неразумные матери, кто своим появлением внушал суеверное чувство страха и кого считали опасным и неуловимым призраком.
      5. НА РАЗНЫХ ЯЗЫКАХ
      Никор не мог оторваться от узкой щели, из глубины которой, будто черные зарницы, поблескивали цепкие пристальные глаза. Он не видел лица Синего Пустынника. Голова у того была покрыта на манер странников тканью, охваченной обручем, только длинный шлейф не свисал за плечами, как обычно, а надежно закрывал лицо и шею.
      - Прошу извинить за опоздание, эрат, - сказал незнакомец. Говорил он сдавленно, простуженным голосом. - И не бойтесь меня: для вас я не страшнее тени.
      Он дал знак следовать за ним. Никор не сразу сдвинулся с места и потому с трудом нагнал его, широко и уверенно шагавшего по неровному полу. Они прошли в одно из дальних помещений подземелья - оно слабо освещалось через разлом, - незнакомец зажег скромный светильник и пригласил Никора сесть. Сам он тоже сел, медленно прислонившись к высокой спинке стула. Он был весь в синем: длинный широкий плащ, военная рубаха, перевязь и даже сандалии. Иного цвета был лишь панцирь из кожи антилопы. Да открытые руки - сильные и крепкие, как железо.
      - Вы - Гел Никор, - сказал он, - начальник отряда суртского легиона?
      - Да.
      - Вот и отлично. Меня зовут Урс Латор. Я изменил место встречи: здесь безопаснее. А на улицу Красильщиков не ходите: за вами следят. Подозреваю, за домом эрата Гура тоже.
      Появились четверо молчаливых людей, в том числе и старый Рам. Они принесли немного вина, немного холодной дичи с маниоком, фрукты и тут же исчезли за дверью. Рам вскоре вернулся, поставил на край стола что-то покрытое куском голубого шелка, и снова вышел.
      - Прошу, - сказал Пустынник. - Мы живем скромно, но, думаю, вы не будете на нас в обиде.
      Никор, еще не пришедший в себя, настороженно кивнул.
      - Давайте к делу, эрат. - Латор подался вперед и сдернул с невидимого предмета голубой шелк. Под ним оказалась старинная чаша из лазурита, на которой была изображена большая лодка, летящая над верхушками пальм. - Так что просил передать мне воин вашего легиона?
      Пытаясь точнее припомнить, Никор даже закрыл глаза:
      - Он сказал: погода в Сурте становится хорошей, хотя изредка дуют восточные ветры. Медведь боится ночи и в страхе тянется к утренней заре. Бобры построили плотину, соединив два берега, и ждут большой воды.
      - И это все?
      - Все, эрат.
      Урс Латор встал.
      - Ешьте, прошу вас, - сказал он. - Я не принимаю участия только потому, что не могу открыть свое лицо.
      Но Никор ни к чему не притронулся. Подождав немного, он оглянулся и увидел, что Пустынник стоит возле разлома, замерев, как статуя.
      - Не смею отнимать ваше время, эрат, - покашляв, сказал Никор.
      - Постойте. - Латор вернулся к столу. - Времени у меня действительно мало, но... мне бы хотелось поговорить о Сурте. Что там сейчас?
      Никор слабо приподнял плечи:
      - Не знаю, эрат. В этом трудно разобраться. Все живут в ожидании беды, сторонятся друг друга, в чем-то подозревают. Легионеры переходят на сторону суперата, светоносцы - на сторону Маса Хурта. Есть и такие, что совсем исчезают из города - их много: вроде хотят искать вас. Ходят слухи, будто у вас большое войско и будто называется оно Легионом Справедливости... Это правда, эрат?
      - Что еще можно сказать о положении в Сурте? - вместо ответа спросил Пустынник.
      - Больше ничего, эрат.
      - Жаль. Ну, а как себя чувствуют гнофоры?
      - По моему, теперь они сильны, как никогда раньше, эрат.
      - Они могли бы представлять огромную силу, если б не разногласия. Заметив удивление в глазах Никора, Урс Латор пояснил: - Разногласия между теми немногими гнофорами, которые жили в Стране, и, следовательно, также подвергались внушению Ремольта, и теми, которые до недавнего времени находились в изгнании.
      - Что за разногласия, эрат?
      Пустынник уселся на прежнее место.
      - Их много, - сказал он. - Но не будем об этом. Главное сейчас то, что внушение Ремольта закончилось, и теперь от каждого гармана требуется решать все задачи самостоятельно - не так, как это выгодно гнофорам. Ремольт отучил нас думать, гнофоры хотят заставить нас мыслить по-своему.