Его тут же облачили в широкий пурпурный плащ, расшитый золотыми скарабеями, на голову надели малиновый берет Ремольта и попросили дать обет народу. Ввиду того, что восставшие определили постоянным местом будущих примэратов дворец Рута Линара Эрганта и Ариса Юркона, Лоэр в тотчас после торжественных похорон павших товарищей отправился туда в сопровождении десяти телохранителей. Там уже был наведен относительный порядок. Но, перешагнув порог резиденции, Лоэр взялся за голову и долго сидел, пытаясь сообразить, что он должен делать. После получасовых размышлений он имел самое смутное представление о своей новой работе, и был уверен лишь в том, что Народное Собрание должно состоять из верных и принципиальных людей, любящих народ, а значит, члены его сами должны быть из народа.
      Прежде всего он посоветовался с Элисом, вернувшимся из леса вместе с отрядом Берка, но тот хоть и был сметлив, ничего вразумительного предложить не мог. По сути, он сказал то же, о чем думал Лоэр. Тогда новый примэрат перебрал в памяти старых друзей отца и Ариса Юркона - все они или умерли, или стали рептонами, но один... Здесь ли он, в городе ли? Лоэр навел справки и узнал, что интересующий его эрат Цимир Горан, бывший член Народного Собрания при Арисе Юрконе, давно уже проживает в деревне за Суртом и в городе почти не бывает. Лоэр послал за ним. Почтенный эрат Горан явился немедленно. Он выглядел суетливым простачком он, каких немало в деревнях Страны. У него были длинные пепельно-седые волосы, прямые и блестящие, хитрый прищур водянисто-голубых глаз, лицо, иссеченное морщинами, темное, нездоровое, какое бывает у больных чахоткой. Не успел он перешагнуть порога палаты, как тут же, вместо приветствия, обрушил на нового главу государства поток сельского краснословия:
      - Ну, и начудесил ты, Лоэр! Ишь, в примэраты полез! Да хватит ли твоей башки на такое ответственное дело? Разве ж она, бедная, создана для работы государственной? Это тебе не тысячей командовать, друг-приятель!... Эх, нет больше мудрого Линара Эрганта: уж он-то отстегал бы тебя как надо!
      Эрат Цимир Горан обошел палату, на ходу проверяя пальцами пыль, и снова вернулся к улыбавшемуся Лоэру.
      - Чего зубы скалишь? Думал, хвалить буду?... ладно, поругать успею, а теперь давай-ка обниму - уж больно рад, что вернулся к нам живой да здоровый!.. Ишь как возмужал! Ты настоящий солдат, Лоэр! И не лезь туда, куда путь заказан судьбой: жизнь для каждого отводит свое место. А уйдешь с него да прыгнешь на другое - жди кряду двух бед.
      - Так я же...
      - Да знаю, знаю: не сам. Был бы поумнее, так скумекал бы чего. - Эрат Горан резко откинул лиловый плащ и, громыхнув мечом, уселся в кресло. Ну, так зачем кликал, примэрат города Сурта? Растерялся, поди, мешанина в башке-то?
      - Мешанина, почтенный эрат.
      - Так тебе и надо. Не лезь, куда не положено... Но раз уж прыгнул высоко, бери голову в руки и помни: самая легкая дорога та, которую прошел. А в каждом неначатом деле живет змея. Да сядь ты, неуемный, а то можно подумать, что примэрат-то я, а не ты!
      Лоэр послушно сел.
      - Чего молчишь-то? Или я за тебя говорить буду? - сердито буркнул эрат Горан. - Тогда сажай меня на свое место!
      - О том и мечтаю! - обрадовался Лоэр. - Вы, почтенный эрат, много лет работали с Арисом Юрконом и хорошо все знаете. Да вы еще, помнится, три или четыре года служили хранителем казны при отце!
      Эрат Горан глухо хлопнул по столу ладонью.
      - Вот что, друг-приятель, выкинь весь этот мусор из башки и дай мне помереть спокойно.
      - Не для себя прошу, почтенный эрат, - для Гарманы!
      - Ишь ты, для Гарманы! Да народ-то давно уж лелеет в мыслях достойного примэрата, твоего брата то есть. Лучшего по нашим временам и не сыщешь. А он, я слышал, днями будет здесь.
      - Так до его прихода, почтенный эрат, только до его прихода! Ну подумайте сами: от кого будет больше пользы - от вас или от меня? Вы знакомы с тонкостями работы Народного Собрания и примэрата. Кому, как не вам помочь в трудное время? Я же со своими способностями могу натворить такого, что потом не разберутся и десять примэратов! Мне полезнее занять место в войске!
      - Что верно, то верно, друг-приятель. - Эрат Горан задумался. Только уж верховодить-то я не стану, хоть казнить вели: народу мое имя неведомо, ему нынче нужен муж видный, знаменитый - вроде тебя. Но помочь могу... Тебе в самом деле надо воротиться к трудам воинским и стать не просто легионером, а возглавить гарнизон Сурта. Меня можешь оставить вроде советчика, но... о своем согласии или отказе скажу завтра: тут надо крепко подумать!
      - Спасибо вам, почтенный эрат!
      - Погоди, погоди, не благодарствуй - не решил ведь! В мои годы больше в затишье тянет, а тут такие хлопоты! Однако не лишне знать, чего ты тут намудрил?
      Краснея, как юная эрсина, Лоэр начал не совсем уверенно излагать свои соображения. Прежде всего следует вернуться к законам Ремольта, пополнить казну за счет гнофоров, укомплектовать арсенал и подготовиться к осаде города. В ближайшее время создать новое Народное Собрание.
      - Все, что ли? - Горан усмехнулся. - Этого ох как мало, друг-приятель! И потом - не думай, будто все-то у тебя пойдет чисто да гладко: придется драться! Старое Собрание, мыслю, не скоро покорится решению народа да и гнофоры навряд ли успокоятся после поражения суперата.
      - Они все арестованы, почтенный эрат.
      - Эко диво - арестованы! Ну, и выпустишь кое-кого, дабы верующие не шумели. А верующие-то в городе есть - так что уж придется уступить.
      - Ни за что, почтенный эрат: гнофоры будут опасны за нашими спинами.
      - Не мудри, Лоэр и в твоем войске есть благочестивые - гляди, как бы не поссориться с ними! У тебя каждый солдат на учете должен быть да и о горожанах не след забывать.
      - Попробую договориться и с теми и с другими.
      - Вряд ли, друг-приятель, вряд ли. Не упрямься, лучше помысли о выгодах, какие сулит тебе освобождение невинных гнофоров.
      - Подумаю, почтенный эрат. Все эти вопросы мы предложим новому Собранию...
      Собрание состоялось только через три дня. Оно проходило при открытых дверях в самом большом помещении города - на первом этаже дворца, в котором теперь находился Лоэр. Для горожан, видимо, прошло время равнодушия, и они несметными толпами заполнили не только дворец, но и площадь перед ним и даже близлежащие улицы. Лоэр не ожидал такой заинтересованности сограждан и даже немного растерялся.
      - Ступай на свое высокое место, все улажу, - пообещал эрат Горан. Поставим смекалистого паренька на втором ярусе: что услышит, станет передавать четырем глашатаям, те - четырем другим и так до последних рядов.
      Под радостные крики собравшихся Лоэр вошел в Собрание и уселся в кресло. Позади него расположились восемьдесят новых членов, назначенных Лоэром и эратом Гораном. Внизу слева восседали представители старого Собрания. Лица их выражали недовольство и затаенную угрозу. Справа чернели балахоны тридцати возвращенных по совету эрата Горана гнофоров. Они сидели, гордо подняв головы и уже чувствуя свою силу благодаря поддержке некоторых горожан и военных. Посередине, как раз напротив кресла Лоэра, пестрели одежды представителей народа, знатных горожан, легионеров и светоносцев, землепашцев и ремесленников. За ними - Лоэр настоял на этом теснились прорицатели, птицегадатели, просто гадалки - недовольные, хмурые, растерянные.
      Лоэр поднялся. Шум быстро затих.
      - Все, о чем мы с вами будем говорить, все, что будем делать, должно идти на пользу не одному Сурту, но всему отечеству, - сказал он. - При решении любых вопросов вы меньше всего должны помышлять о выгодах примэрата и знатных людей Страны, о своих благах и благах ваших ближних. Если мы этого не сделаем, не будет радости ни вам, ни Гармане, будет лишь помощь нашим врагам.
      Вернулся эрат Горан и, присев рядом с Лоэром, сообщил, что возникшие затруднения с вещанием для горожан улажены как нельзя лучше. Зал неожиданно загудел: люди были возмущены тем, что кто-то осмелился поставить свое кресло рядом с креслом примэрата. Лоэр поспешил пояснить, что почтенный эрат Цимир Горан любезно согласился помогать в ведении государственных дел и, сообщив о всех его заслугах перед отечеством, выразил надежду, что народ утвердит его первым советчиком. Шум возобновился. Люди верили только Лоэру, боясь предательства, и не хотели признавать никого другого, тем более человека, которого они не знали или знали плохо. Настроением горожан немедленно воспользовался один из гнофоров и заявил, что народ вовсе не нуждается в лишних желудках, которые он должен кормить.
      - Мы долго обдумывали наше решение, - сказал он. Голос его был звучным и красивым, говорил он уверенно. - И пришли к заключению, что народу необходима полная свобода, полная независимость от кого бы то ни было, что ему не нужны никакие примэраты, ибо любая, даже самая добрая власть является принуждением для простолюдинов. А зачем им это надо? Дайте им наконец вздохнуть вольно, дайте возможность сделать то, что они хотят сами, дайте возможность думать так, как им больше нравится!
      Часть зала взорвалась от возгласов одобрения. Гнофор был умен, отлично знал наиболее чувствительные места людей и бил наверняка.
      - Насколько я понял, - спросил смущенный Лоэр, - вы против руководства делами государства, то есть против любого главы Страны?
      - Вы меня поняли совершенно правильно, - спокойно отозвался служитель неба. - Мы именно за то, чтобы предоставить народу полную свободу, чтобы он не чувствовал за своей спиной диктата!
      Эрат Горан весело засмеялся:
      - Занятно, святой отец, весьма занятно! Уж не потому ли вы за такую волю, что она дает возможность облапошивать людей? Нет? Так почему? Вы же ведь не дурень, святой отец, и смекаете, по каким кочкам покатит неуправляемая колесница! Это значит, делай, что хочешь: неохота работать не работай, приглянулась чужая супружница - забери ее, молвил кто не то слово - зарежь его!.. Не-ет, святые отцы, друзья-приятели! При такой воле станет не общество, а разношерстное стадо, гораздое грызть друг дружке глотки да прозябать в навозной куче... Поведаю-ка я вам одну басенку, хитро улыбаясь, продолжал он. - В давнее время доли нашей плоти не мыслили жить друг без дружки. Но как-то раз ноги заявили: "Чего это мы таскаем на себе желудок: он ленив, тяжел и ничего не делает!" Дрянные мысли подобны чуме: другие доли тела тоже взбунтовались. "К чему, - сказали они, - мы томимся с утра до вечера, служа ему, подобно рабам, когда он, лежа в спокойствии и безопасности среди нас, жиреет нашими трудами? Не станем питать его!" И вот ноги отказались носить его, руки - подавать, зубы жевать для него пищу. Однако, не печалясь о желудке, они ослабели сами и не могли защитить себя не только от зверей, но и от комаров... Так вразумительно ли поучение моей басенки, почтенные эраты?
      По залу прокатилась волна веселого одобрения. Сказка старого Горана оказала на людей такое действие, какого трудно было ожидать от десятка красноречивых гнофоров. Быстро решился вопрос - жить ли народу без примэрата или лучше иметь руководителя, который бы разумно направлял действия доверившего ему общество. Быстро решился вопрос и с эратом Гораном: Собрание в конце концов постановило оставить его советчиком, но без права утверждения важных государственных дел. Их совместно с Народным Собранием должен утверждать или отклонять только примэрат Лоэр. Начались продолжительные дебаты. Прежде всего обсуждалась работа прежнего Собрания. Новое решило не оставлять без внимания ни единого случая нарушения законов и тут же объявило о расследовании степени виновности перед народом каждого члена старого состава и в случае надобности - о привлечении таких людей к суду.
      Ввиду того, что дебаты затянулись заполночь, Лоэр предложил перенести рассмотрение законов и оставшиеся вопросы на другой день.
      Утром заседание возобновилось. Каждый пункт законов обсуждался отдельно. В результате все они были приняты и, кроме того, внесены дополнительные пункты о запрещении рабства, об уничтожении различий между сословиями за счет равных прав богатых и бедных при избрании, о возобновлении публичных судов, о содержании обществом раненых и инвалидов восстания с доходов общественной земли, о разрешении образования для каждого гармана, о полной или частичной конфискации имущества у противников переворота и некоторые другие.
      Лоэр сообщил о плачевном состоянии государственной казны и призвал народ помочь пополнить ее - кто чем может. В четыре часа он объявил, что все вопросы поставленные пока новой жизнью, решены, и пожелал всем плодотворной и честной работы на благо отечества. Когда он возвращался в свои палаты, эрат Мегул сообщил ему, что с ним хочет говорить по весьма важному делу какой-то отрок.
      - Квин! - невольно произнес Лоэр и, опомнившись, попросил привести его.
      Это был действительно Квин - исхудавший, прозрачный от голода, немного повзрослевший, вытянувшийся почти до плеча Лоэра, с тем же полуоткрытым ртом и теми же тоскливыми глазами выгнанной из дому собаки... Он бросился навстречу Лоэру:
      - Добрый эрат!
      - Примэрат, - поправил Мегул.
      Лоэр взял себя в руки, со смешанным чувством брезгливости и неверия обнял Квина и сказал что-то такое, чего говорить, может быть, и не следовало. Но, кажется, все обошлось, и он повел Квина в палату. Тот уцепился обеими руками за пурпурный плащ примэрата и жадно смотрел снизу вверх, бормоча невнятные глупости, которые проходили мимо ушей Лоэра. Лоэр сейчас думал о своем отношении к маленькому негодяю, о том, что должен предпринять, чтобы обезопасить друзей...
      - Добрый эрат! Мы не пойдем туда, - сказал Квин, останавливаясь и кивая в глубину огромного коридора. - Я просто хотел сообщить вам, что суперат идет к Сурту с большим войском.
      - Далеко он? - спросил Лоэр.
      - Послезавтра должен быть под стенами города.
      8. КРУГОВОРОТ
      Вслед за Квином Лоэр отправил двух молодых легионеров, отличавшихся особой ловкостью, и попросил их о всех действиях мальчишки докладывать ему. Поверил ли он Квину? И да и нет. Но даже без этого сообщения Лоэр понимал необходимость срочной обороны города, поскольку был уверен, что суперат не оставит в покое восставших и сделает все возможное, чтобы вернуться в Сурт с победой...
      Лоэр услышал гул, доносившийся с площади перед дворцом и подошел к окну.
      - Почему не расходятся люди? Что их волнует?
      Эрат Горан встал рядом.
      - Горожане пришли по твоему призыву отдать для пополнения казны все, что могут. Видишь, даже эрины несут свои украшения, обрезают волосы для плетения тетивы. - Эрат Горан улыбнулся. - Не подмечаешь, Рит: вроде и рептонов-то не видать - вот что значит твоя слава! Мой призыв был бы для них пустым звуком.
      - Ценю вашу скромность, почтенный эрат, и все-таки государственными делами прошу заниматься вас, а меня ждет войско.
      Перед тем, как уйти, Лоэр убедительно просил эрата Горана подыскать для Эна Элиса работу посложнее и не под каким видом не выпускать его за пределы дворцового сада... Вскочив в седло, Лоэр почувствовал, будто тяжелая гора свалилась с плеч. Он глубоко вздохнул воздух и с удовольствием подставил лицо свежему ветру.
      - Спасибо вам, друзья! - крикнул он горожанам. - Дети и внуки не забудут вашей щедрости в трудные для Гарманы дни!
      Конь стремительно понес его по улицам. Давно знакомое ощущение воли и своей необходимости захватило Лоэра. Он не гнал коня: тот словно понимал приподнятое состояние седока и не жалел себя, оставив позади скакавшую свиту телохранителей...
      Всю ночь и весь следующий день готовились к защите Сурта. Ряды легионеров беспрерывно пополнялись добровольцами из горожан и жителей близлежащих деревень. Получившие волю вчерашние рабы тоже шли в ополчение. Эрат Горан развернул кипучую деятельность и на пожертвованные украшения горожан и конфискованные сокровища гнофоров закупили по совету Лоэра самое надежное оружие, необходимое для отражения приступа. Лоэр почти не оставлял седла, объезжая по нескольку раз огромное кольцо обороны, разделенное полноводной Ластрией. Хвост телохранителей давно надоел ему, и он отправил их в войско под благовидным предлогом помощи легионерам. Благодаря врожденной хватке и воинскому искусству, отлично разбираясь в современной стратегии, Лоэр без ложной скромности понимал, что кое в каких вопросах он стоит значительно выше многих военачальников Гарманы и поэтому мягко, но настойчиво вносил поправки в те распоряжения подчиненных, которые были заведомо неверными или неточными.
      Помимо подготовки обороны на стенах Лоэр уделял не меньше внимания укреплению обоих берегов Ластрии на всем ее протяжении от защитного моста на юго-западе до места впадения в Тенистый залив, поскольку высадки десанта внутри города можно было ожидать именно этим путем. Поглощенный делами, он с трудом выбрал время на посещение бывших пленниц Бефа Оранта и могилы Ледии.
      От разведчиков Лоэр узнал о подходе войска суперата - как и ожидалось, со стороны Воды Опавшего Листа. Видимо, Бефу Оранту удалось перехватить карателей светоносцев из Туара. Через четыре часа от разведчиков же стало известно о расположении лагеря противника. Он разбил его на юго-западе от Сурта в лесу и начал какие-то работы по расчистке сосновой рощи. Понемногу становились ясными замыслы суперата. Стену города с этой стороны он вряд ли решится брать приступом: здесь открытое место, широкий ров и есть опасность быть контратакованным с фланга. Скорее всего, он сейчас готовит плоты, чтобы проникнуть в город по реке через защитный мост. Сложность такого плана состояла лишь в том, что до защитного моста большое расстояние придется проплывать вдоль стен, расположенных по обоим берегам.
      С какой бы неприязнью не относился Лоэр к Масу Хурту, но сейчас был благодарен ему за нелепую прихоть возвести вокруг столицы стену небывалый случай! Против кого он строил ее, согнав к Сурту бессчетное количество рабов и свободных гарманов? В ком видел врагов?.. Жаль, что стена низковата - на высокую не хватило, видно, ни времени, ни денег.
      На исходе ночи в городе вновь объявился Квин. Лоэр уже знал от посланных за ним легионеров, что мальчишка уходил из Сурта через ход, о котором никто даже не подозревал, и ездил навстречу войску неприятеля. Что происходило там, они не видели. Этой ночью он опять вернулся в город через тот же лаз. Поведение его подозрительно, однако никаких мер по отношению к нему они не принимали.
      Квин рассказал Лоэру о численности войска неприятеля - оно превышало сорок тысяч, - о подробностях устройства лагеря в лесу и о решении суперата с восходом солнца атаковать по реке с тем, чтобы высадить десант внутри города. Доложив эти сведения, Квин снова собрался уходить.
      - Послушай, друг мой, - сказал Лоэр, довольный, что тень падала на его лицо, - тебе не кажется, что-то изменилось в наших добрых отношениях? Ведь раньше мы не расставались.
      - Не надо, добрый эрат. - Квин уставился в землю. - Поверьте, сейчас я должен торопиться. Но я вас очень, очень люблю!
      Лоэр чувствовал мелкую дрожь. Он смотрел в темноту, которая только что поглотила Квина... Но мальчишка так искренен, что не поверить ему нельзя!.. Впрочем, он всегда казался искренним. Какой актер! Какой талант гибнет в этом слепом, жестоком сердце! Неужели он все-таки враг и упорно ищет возможности для нанесения смертельного удара - не ему, Лоэру, - нет, - а большому, общему делу гарманов?.. Что же он задумал? Почему дважды сказал правду?.. Может быть, теперь он стал другим, поняв наконец то зло, которое исходит от служителей неба? Сто вопросов... сто вопросов и ни одного ответа... Но не поверить бедному Мару...
      Размышления прервал Берк, решительно шагнувший к нему, в то время как остальные командиры стояли в ожидании поодаль.
      Лоэр взглянул на скуластое веснушчатое лицо Берка.
      - Поскольку вы отвечаете за защитный мост, сделайте все возможное, чтобы он не загорелся... Достаточно ли вы поливаете его водой?
      - Да, примэрат. Дерево уже набухло.
      - Похвально. С рассветом я буду здесь. - Лоэр обратился к другому командиру: - Свою задачу вы знаете, Лос Карт: обеспечить оборону вашего участка стены от реки до Кузнечных ворот таким образом, чтобы ни один светоносец не прорвался в город. Уверен: часть войска суперат бросит на ваш участок.
      Перед рассветом возвратились из окрестностей Сурта разведчики. В двух направлениях, в том числе и в Тенистом заливе, неприятеля не было. На всякий случай Лоэр отправил в окрестности дозоры, чтобы полностью гарантировать безопасность столицы.
      9. КРУГОВОРОТ (ПРОДОЛЖЕНИЕ)
      По всему было видно, что враг готовится к штурму. В тот момент, когда на восточную сторону стены поднялся часовой легионер и, подняв над головой руку, произнес: "Здравствуй, утро!", из леса донесся шум. С первыми лучами солнца левое крыло войска суперата пошло на приступ. Светоносцы тащили с собой под прикрытием больших щитов мостки, связанные из стволов молодых деревьев и плетеных ветвей, плоты и бревна, длинные лестницы и жерди. Все это, сопровождаемое дикими воплями, посыпалось в ров. Кое-кто кинулся на противоположную сторону рва, чтобы поправить неладно брошенные мостки и бревна, и падали, сраженные стрелами лучников, их места занимали другие и тоже падали на тела товарищей, вперив застывшие глаза в небо и окрашивая воду кровью. Оставшиеся в живых расступились, пропуская ударные отряды, которые, стремительно преодолев ров, пытались на ходу приставить к стене высокие лестницы. Красные плащи мешали им, но они не сбрасывали их, боясь гнева суперата, легкие панцири ненадежно защищали тело, и светоносцы умирали один за другим, сраженные меткими стрелами.
      Почти сразу же за атакой левого крыла на реке показалось более двадцати плотов, на которых еще только разгорались гигантские костры. А за ними - со стены хорошо было видно - выносились из леса новые и новые плоты, на которых должны были плыть люди. Но как только пылающие костры приблизились к защитному мосту, легионеры, проворно соскользнув вниз на заранее приделанные площадки, длинными шестами протолкнули опасные плоты дальше, к ожидающим дружинникам - те перетаскивали бревна и гасили огонь. Когда последний плавучий костер миновал мост, суперат понял, что затея не удалась и приказал дать отбой. Он даже не рискнул попытаться пройти через защитный мост, видя в этом бесполезную потерю солдат.
      Под стеной Сурта неприятель оставил шестьсот убитых - такого не ожидали ни оборонявшиеся, ни тем более суперат. Лоэр приказал трубить победу. То возникающие рядом, то угасающие вдали волны ободряющего "хе-э-эй!" прокатились по вершинам стен и в самом городе.
      - Но это не конец, - сказал Лоэр.
      - Думаете, Беф Орант решится на осаду? - спросил Берк.
      - Не знаю. Я бы на его месте на осаду не пошел. Нет смысла: у нас месячный запас продовольствия, о чем ему отлично известно, оружия пока достаточно да и солдат хватает.
      - Что верно, то верно. А что бы вы предприняли на его месте, примэрат?
      Лоэр глянул на искрящуюся в лучах солнца Ластрию:
      - Самое уязвимое место - река и вход со стороны Тенистого залива...
      Он замолчал. Его удивила нависшая вдруг над стенами тишина.
      - Что-то случилось, - сказал Берк.
      Лоэр вместе с командирами приблизился к парапету стены и посмотрел в поле. Со стороны неприятеля к городу подходила молодая эрсина. Она даже не шла, а будто плыла над землей, едва касаясь ногами сочной травы.
      - Гармана! - прошептал Лоэр.
      - Что вы сказали?
      - Это Гармана, Берк. Ее оставила после себя Вещая Имтра.
      - Не понимаю... А кстати, кто же такая была Имтра? И кто эта... Гармана? Они же не люди. Как это понимать?
      Лоэр пожал плечами:
      - Странно другое, Берк: мы сто лет жили бок о бок с Имтрой и редко кто из нас задавал такой вопрос.
      Берк продолжал смотреть на Лоэра и, видимо, тщетно пытался отыскать ответ.
      - Так было всегда, Берк, - неуверенно сказал Лоэр. - Мы привыкли к Вещей. Теперь будем привыкать к Гармане. Они не рождаются подобно людям, а... появляются постепенно, как из тумана.
      - Не понимаю.
      - Этого, наверно, никто не понимает. Это просто есть.
      Он попросил стражу открыть ворота, но Гармана не свернула со своего пути и на глазах у пораженных людей прошла сквозь толстую стену, как ни в чем не бывало направившись в ту сторону, где стояли военачальники. Она безошибочно нашла самого главного и остановилась перед ним.
      - Неясные видения посещают меня, Друг Правды, - сказала она, глядя безучастно и сонно. - Большая беда придет в вашу страну.
      - Мы знаем эту беду, но не знаем пока, как справиться с нею. Помоги нам!
      - Вы не догадываетесь о ней. Горе явится неожиданно и станет гибельным... Но я скажу потом, не сейчас.
      - Ты еще не совсем проснулась, Гармана...
      - Я проснусь не скоро: я чем-то больна. Часто в себе чувствую горячие вихри, зовут меня далекие голоса, я не понимаю, хоть и силюсь разобрать их. Но чаще меня обволакивает какая-то нежная ласка, она усыпляет и ведет в одиночество, в забытье, я не могу бороться с нею. - Она холодно поиграла глазами, словно прислушиваясь к чему-то, потом сказала: - Твой народ счастлив тем, что не знает, насколько он несчастлив.
      - Ты... это о чем, Гармана?
      Она не ответила, вяло повернулась и стала легко спускаться со стены.
      - Какая странная, - глядя ей вслед, сказал Берк. - И одежда... Между прочим легионеры не однажды видели ее. Говорят, как пройдет мимо, сразу на душе облегчение. Да вот и сейчас я чувствую то же.
      Гармана остановилась. Медленно подняла голову:
      - Я помогу вам. Теперь я озабочена более тяжкой бедой, которая придет на ваш остров.
      Сердце Лоэра дрогнуло. Он исподлобья, стиснув зубы, смотрел на уходившую Гарману... Что если она в самом деле предвидит несчастье - не то, о котором известно, а другое, может быть, более трагическое, чем рептонство? Но думать об этом было некогда, его звали неотложные дела. Возвращаясь с укреплений под вечер, Лоэр хотел навестить эрата Мегула, изнывавшего в резерве, но начальник дворцовой стражи доложил, что примэрата давно ждут. Это был Квин. Он сообщил о намерении суперата начать новый приступ и даже попытаться изложить некоторые подробности, Лоэр в этот раз не справился с собой и был вынужден вызвать мальчишку на откровенность. Тот, кажется, впервые почувствовал себя неуютно под пристальным взглядом, робко оправдывался, просил верить ему по-прежнему и не считать его виновником смерти стражников: их убили гнофоры, чтобы отравить эрину Винию - она много знала, и они боялись ее признания на допросах, - а он, Квин, просто спас ее от смерти и вывел за стены города.
      - Рыба в небе! - Лоэр не узнал своего голоса. - Тебе не известно, что она - наш враг?!
      Квин едва заметно кивнул:
      - Она хорошая, эрат... красивая... Она живет в моем сердце, эрат.
      - Где она сейчас?
      - Там... у суперата.
      Лоэр подошел к низкому фонтану и понуро смотрел на журчавшую струю воды.
      - Я должен арестовать тебя, - наконец сказал он. Квин подавленно молчал. Но стоило Лоэру сделать шаг к двери, как он вскочил с места и умоляюще взглянул на него:
      - Не делайте этого, добрый эрат, прошу вас! Когда кончится осада города, я сам явлюсь к вам и тогда делайте со мной, что хотите! А пока не надо: я могу принести вам много пользы!
      Он бросился к Лоэру и, упав на колени, обхватил его ноги. Тот, неловко освободясь, позвал начальника стражи:
      - Прошу арестовать мальчика!
      - Не надо бы, эрат, - жалобно попросил Квин, пятясь от начальника стражи, запнулся обо что-то, упал, тут же поспешно поднялся и снова подбежал к Лоэру, как бы ища у него защиты.
      - Надо, Квин. - Лоэр легко подтолкнул его к начальнику стражи. Надо. А ты на досуге поразмыслишь кое о чем. Ведь тебе есть о чем подумать, не так ли?
      Мальчишка послушно сделал несколько шагов вперед и остановился.
      - Эрат, но вы верите, что Беф Орант начнет новый приступ?
      - Верю.
      Квин опустил голову и медленно вышел.
      10. СМУТА
      Он сбежал в тот же день. Стражника нашли лежавшим возле двери - Квин его усыпил с помощью снотворного порошка - и перенесли в помещение охраны. Лоэру некогда было заниматься этим случаем: ему стало известно о заговоре, подготовленном гнофорами. Среди заговорщиков оказался сын эрата Мегула, любитель роскоши и увеселений. Сам эрат Мегул, узнав о причастности сына к предательству, ходил сам не свой и сначала старательно избегал общения с товарищами. Наконец разыскал Лоэра. Серые умные глаза смотрели вниз. Он горбился. Темно-рыжие волосы были словно выпачканы на висках мукой.
      - Вижу, вас угнетают противоречивые чувства, - примэрат, - сказал он, покашливая от волнения, - забудьте, что я его отец, и помните ваш долг нам нельзя расслабляться. Я буду согласен с любым решением суда, кроме оправдания.
      - Их будет судить Народное Собрание, почтенный эрат, - ответил Лоэр. - Мы с вами старые, испытанные друзья. Я верил вам всегда и на предстоящем суде поверю искренности каждого вашего слова.
      - Спасибо, примэрат... Но время-то сейчас такое...
      Да, время было особенное, военное, и требовало строгости и быстроты решений. Об этом напомнил Лоэр перед открытием Народного Собрания. Сам он сел в свое кресло и казался безучастным к общему шуму и отдельным выкрикам возмущенных людей.
      Из пояснений заговорщиков стало понятно, что гнофоры убедили их в подходе к городу стотысячного войска суперата, которое с ходу возьмет Сурт и учинит жестокую расправу над теми, кто выступает против воли неба. В задачу заговорщиков входило объединение наибольшего числа горожан в один сплоченный отряд, костяком которого служили бы светоносцы, взятые в плен во время восстания. Этот отряд должен был выступить завтра с началом приступа и прежде всего убить Лоэра и его единомышленников.
      - Неужели вы испугались войска суперата? - спросил у подсудимых один из членов Собрания.
      - Нет, - дерзко ответил главарь заговора. - Просто нам не нужны новые порядки и новые законы. Из-за них мы лишились возможности весело проводить время.
      - А ты, - ты, Бан, стал предателем по той же причине? - тихо спросил эрат Мегул сына.