Глава 18

ОБОРОНА ОЛИМПА

Если верна пословица, что в каждом доме есть свой скелет в шкафу, то олимпийские боги обставили простых смертных и в этом смысле. За спиной греческих небожителей имелась масса некрасивых историй, о которых хотелось бы забыть навсегда. Обходясь самым беспардонным образом с подвластным им миром, олимпийцы за непродолжительный срок нажили себе несметное число врагов. По большому счету ни одно живое существо не было довольно действовавшей в стране исполнительной властью, а некоторые даже предпринимали наиактивнейшие действия к ее свержению.

Поэтому восстания против олимпийцев, не получившие широкого освещения в официальной мифологии, следовали тем не менее одно за другим, как волны на средиземноморском пляже. Мы уже рассказывали о том, как титаны задолго до пролетариата взялись за булыжники из горячего желания вернуть себе былое положение в обществе. Мятеж провалился, но на их место пришли другие, а затем и третьи.

В общем, как правильно заметил Зевс, втаптывая в грязь очередного оппозиционера:

— Всех не перевешаешь, но работать в этом направлении нужно.

Однако, успешно подавляя бунты, политически близорукие олимпийцы никак не могли разглядеть того, что мудрые современные аналитики растолковали бы моментально, только пригласи их в эфир эллинского телевидения в прайм-тайм. Они враз разжевали бы, что все действия по свержению конституционного строя, как и череда цветных революций на постсоветском пространстве, управляются из единого центра и за всем этим кто-то стоит.

И ошиблись бы, потому что этот самый кто-то не стоял, а лежал. А вернее даже — лежала. Ведением подрывной деятельности и подстрекательством к свержению олимпизма занималась лично мать всех живущих старуха Гея.

Хотя изначально Гея и придерживалась принципа «Пусть расцветают все цветы», переживая за всех своих детей. Но такова уж была специфика ее материнского сердца, болевшего больше всего за тех чад, кто оказывался внизу колоды. И после восшествия Зевсовой банды на Олимп, ее симпатии переместились в сторону тех, кто свалился с державной Луны. Именно она способствовала поднятию на бой титанов, и она, горько разочаровавшись в их поражении, затеяла следующий виток борьбы, выпустив на арену гигантов.

Можно предположить, что вечная Гея, скучая в своей вечности, просто развлекалась таким образом, как развлекается современный тинейджер, создавая на мониторе огромные армии и насылая их на соседние города, страны или галактики.

Правда, по показаниям свидетелей, гибель и мучения ее подопечных доставляли Гее неподдельные страдания. Хотя, с другой стороны, и тинейджер, виртуальные армии которого бесполезно гибнут под огнем и мечом не менее виртуального противника, тоже терзается вполне искренне.

Страдая или нет, но в качестве ответной меры на разгром титанов, мать-земля выставила против олимпийцев следующий свой отряд — несокрушимых гигантов. Эти субъекты были одними из самых загадочных в античном мире. Вся их жизнь, за исключением последнего яркого отрезка, прошла вдалеке от публичных мероприятий, светской хроники и внимания общества. И в них Гея вложила все, на что только была способна.

Как и олимпийцы, гиганты были детьми Кроноса и Геи, но по стечению обстоятельств своего папашу они уже не застали. Гиганты появились на свет уже после того драматического момента, как Зевс, используя серп и молот, взял власть в свои руки. Правильнее даже сказать, появились не на свет, а «на тьму», поскольку были рождены в глубинах Тартара, и с полным правом могли называться детьми подземелья.

Зевс, занятый дележом власти и переделом собственности, не обратил на этот факт никакого внимания. Всем прочим тоже было не до затаившихся где-то в грунте незаконнорожденных детей репрессированного тирана. Поэтому про гигантов никто до поры даже и не слыхивал.

Извлекшая правильные выводы из неудачного опыта на титанах, Гея всерьез занялась подготовкой своего второго штурмового отряда. Благо, уж чего-чего, а терпения ей было не занимать. Бессмертные по своей природе, гиганты под влиянием отваров, настоек и притирок из известных одной Гее трав стали неуязвимы для оружия богов. Все нанесенные олимпийцами повреждения моментально восстанавливались, не сказываясь на физической форме этих здоровущих мужиков. Что, впрочем, человек XXI века может легко представить, вспомнив уже упоминавшегося нами пресловутого робота из жидкого металла.

Немаловажно было еще и то, что нападение гигантов на Олимп не имело ни малейших мотивов. Ожидая неприятностей от титанов и подозревая их в контрреволюции, Зевс сам вел против них активную игру и в конце концов как мы видели, ее выиграл. Но гиганты атаковали Олимп так же немотивированно, как железные монстры злодея Тотенкопфа Нью-Йорк в фильме «Небесный капитан». Исключительно волею пославшей их Геи. И этого никто не ожидал.

Как если бы сейчас из шахты в Кузбассе ни с того ни с сего вылезли здоровенные шахтеры и пошли маршем на Москву. Вернее, даже просто доехали бы до Москвы на поезде (ведь от обычного, пусть даже и самого огромадного, шахтера никто ничего чрезмерно дурного не ожидает) и с Казанского вокзала прямиком рванули бы громить Кремль. А охрана ничего поделать не может, поскольку они все заколдованы матерью-шахтой и пули от них отскакивают.

Примерно так все и было три с половиной тысячи лет тому назад, только вместо Казанского вокзала стартовой площадкой для последнего броска на Олимп у гигантов стала огромная куча камней, которую они собрали перед горой, пока загипнотизированный Зевс спал и занимался перетряхиванием своего окружения. Оборудовав беспрепятственно плацдарм вторжения, гиганты вероломно, без всякого объявления войны напали на рассвете на главную резиденция правителя эллинского мира на высоте 2917 метров над уровнем моря.

И если Зевс при этой атаке не выбежал на улицу в одних трусах, как это обычно бывает с подвергнувшимися внезапному нападению персонажами в художественных фильмах, то только потому, что трусов в ту пору еще не носили. Но, возможно, что при поднявшейся тревоге властитель неба и земли выскочил защищать свою власть в чем мать-Гея родила с одним перуном в руках.

И очень быстро обнаружил, что молнии хоть и способны отшвырнуть противника на несколько метров назад, но обычного эффекта не достигают. Пораженный залпом из перуна враг как ни в чем не бывало поднимается и снова идет в бой с еще большим ожесточением. То же самое открытие параллельно сделали и прочие небожители. Аполлон, до этого не произведший впустую ни одного выстрела из своего легендарного лука, был чертовски озадачен тем, что его стрелы не причиняют врагу никакого вреда, а всего лишь вытаскиваются из ран и отшвыриваются в сторону. Ни меч Ареса, ни копье Афины, ни тирс Диониса, ни каменно-тяжелая рука Геры не могли убить никого из гигантов. И это была катастрофа.

Неизвестно, какую цель ставили гиганты, нападая на Олимп. Чего они хотели добиться и какова была их политическая программа? Предполагала ли организовавшая путч Гея физическую ликвидацию богов или ей было бы достаточно простого отстранения их от власти?

Вряд ли Гея стала бы убивать одних своих детей, чтобы поставить на их место других. Скорее всего, побежденные руками политических марионеток небожители очутились бы заточенными в Тартар, как не оправдавшие возлагавшихся на них надежд. А на их место поднялись бы реабилитированные титаны, только уже без кровожадного, утратившего — во всех смыслах — авторитет Крона. Хотя историки все равно назвали бы эту эпоху реставрацией кронизма. Это были бы своего рода «Советы без большевиков», которые вместо Крона, скорее всего, возглавил бы Прометей. Харизматический лидер, немало претерпевший борец с режимом, мудрец и провидец. Какая роль отводилась бы простым смертным под его началом, не возьмется сказать сейчас никто, но, видимо, хуже, чем при Зевсе, им бы не было.

Вопрос о численности нападавших долго дискутировался исторической наукой. Разные источники, как это обычно бывает, называют разные цифры, но большинство сходится во мнении, что в нападении на Олимп участвовало порядка двадцати пяти — тридцати гигантов. Многие из них известны по именам, хотя после боя остались, конечно, и неопознанные трупы нападавших.

Главарем банды был Алкионей, шкаф колоссальных размеров и колоссальнейшей силы. Именно он первым прыгнул с каменной кучи на гору богов и повел за собой гигантов. Нападавшие использовали против врага камни и горящие бревна и много преуспели в ночном бою. Зевс с подручными был вынужден отступить и забаррикадироваться в стоявшем на центральной площади ДК небожителей. Им явно необходимо было осмыслить ситуацию и выработать новую стратегию борьбы, потому что старые методы себя откровенно изжили.

Греческая история вообще богата на парадоксальные условия, слабо поддающиеся логическому объяснению. Так, например, Артемиде ничего не стоило презентовать понравившемуся субъекту копье, которое никогда не летит мимо цели. А как и за счет чего оно будет попадать куда задумано, ее не волновало. Стоит ли удивляться, что, раздавая раз за разом столь легкомысленные обязательства, когда-нибудь олимпийцы просто обязаны были сами стать жертвой подобной несуразицы.

Правда, как правило, такие условия игры были не только очень жесткими («Никто не сможет догнать собаку Лайлапа»), но и очень узкими. Например, одна легкомысленная девица по имени Герофила попросила у Аполлона за свою благосклонность дар прорицания и «столько лет жизни, сколько песчинок в той куче, на которой мы сейчас лежим». На счастье этой блондинки, кучка, на которую ее завалил Аполлон, была не слишком велика: всего на тысячу-полторы песчинок. Потому что небесный подлец, как обычно, даже не пошевелил пальцем, чтобы хоть чуть-чуть пособить девушке.

Получив запрошенное, Герофила поначалу чувствовала себя просто в шоколаде, но длилось это относительно недолго. Наряду с очень длинной жизнью, недальновидная красотка не сообразила попросить еще и вечную молодость. Легко можно высчитать, какую часть жизни эта леди провела не самым комфортным образом. К концу отведенного срока она высохла настолько, что обитала в бутылке, подвешенной к потолку пещеры. И на вопрос прислуги, не хочет ли она чего, отвечала одно и то же: «Смерти».

За долгую жизнь она сильно поумнела, поставила искусство предсказания на коммерческую основу и стала основательницей оригинальнейшего способа вести переговоры. Уже на втором тысячелетии трудового стажа она велела переплести пальмовые листы, на которых записывались ее пророчества, и поехала с целым штатом секретарей, переводчиков и прочего обслуживающего персонала в только начинавший набирать обороты Рим. Где попала на правившего в это время Тарквиния Приска. Все финансы Рима, которому до империи было еще далеко, как до Луны пешком, уходили на градостроительство и военные нужды. Поэтому, когда бабка из бутылки предложила приобрести сомнительный девятитомник за совершенно безумные деньги, Тарквиний только посмеялся. Герофила, не моргнув сушеным глазом, велела тут же сжечь три тома и вновь выкатила ту же цену. Недоумевающий относительно такого методу торговли Тарквиний отказался. Герофила — чисто античный Гоголь — сожгла еще три тома и снова загнула прежние миллионы, демонстрируя твердость палить пророчества до последней страницы.

Тут уже не выдержал верховный жрец-авгур, уловивший реальную мазу облегчить за счет авторитетной специалистки жизнь своему ведомству. Он незаметно сунул Тарквинию кулаком в бок и, прошептав: «Ты в своем уме, старый осел?! Соглашайся, пока не поздно!» — убедил государя совершить сделку.

Жертва узконаправленного действия божьей милости прожила остаток своих лет в роскоши. Ее «мемуары наоборот» благополучно сгорели в одном из римских пожаров. А Тарквиний вошел в историю, как человек, первым узнавший об изобретении велосипеда, открытии Америки и падении Берлинской стены. Но что это все означало, не понял, так как подробности содержались в утраченных гроссбухах, а ему достались в основном примечания и комментарии.

К своей чести, защитники Дома культуры довольно быстро разобрались в природе свалившейся на них напасти, вычислив, где может лежать выход из этой ситуации. То ли под влиянием пройденной недавно процедуры вывешивания, то ли по привычке, но первой единственно верный путь нашла Гера.

— Ну что, доигрались? — заверещала она, когда очередной запущенный с улицы камень бухнул в стену. — Вот пусть теперь ваш Геракл вам поможет!

— Логика в этом имеется, — согласился Зевс, строча из перуна в окно по наседающим гигантам. — Если Гея собиралась воевать с бессмертными, то вряд ли она стала бронировать этих тварей от обычных людей. Но есть и нюанс! Если она узнает, что мы собираемся привлечь человека, она защитит их и от него.

— Значит, нужно не дать ей это сделать, — продолжил мысль начальника Гефест и вылил через подоконник котел расплавленного железа.

Короткий мозговой штурм; с привлечением таких специалистов по чудодейственным травам, как Деметра и Афродита, определил шорт-лист растений, потенциально способных сделать гиганта неуязвимым для человеческой руки. Афину заставили выучить его наизусть и. погасив свет, выслали ее на остров Кос к единственному смертному, способному помочь небожителям в такой неловкой ситуации.

Причем «выключили свет» отнюдь не фигура речи. Зевс, чтобы помешать Гее собрать необходимый гербарий, запретил выходить на небосвод и Гелиосу, и Селене. Поэтому в течение довольно длительного времени грекам пришлось довольствоваться жалким светом звезд, при котором даже близкие родственники могли опознать друг друга лишь на ощупь.

Пожалуй, во всей Греции нельзя было найти человека, менее подходящего для сбора трав, чем Геракл. Но отправленная рекрутировать героя Афина твердо стояла на своем, что только настоящему супермену по силам отыскать в темноте неизвестную традиционной науке травку и спасти стоящий на краю гибели мир. И никакие отговорки, что трава — это не его профиль и что он и в молодые годы ботаником не был, военком не принимал.

Поставленная задача и в самом деле была, мягко говоря, не из легких. Целые научные институты годами бьются, чтобы найти и опознать неизвестного прежде представителя земной флоры, и то вынуждены раз в пять лет довольствоваться каким-нибудь жалким мхом из заполярной тундры или ничтожной ряской из дальнего африканского болота. Если же какому современному ученому поручить за три дня разыскать в кромешной мгле новый вид чертополоха, пусть даже и ради спасения мира, он без колебаний предпочтет уволиться и пойти торговать сигаретами у метро.

Хотя надо признать, когда на карту поставлена их собственная шкура, в такие минуты боги гораздо добрее к смертным, чем в обычные дни. И на этот раз задание для героя было все же не из того разряда «принеси неизвестно что неизвестно откуда», каким любили оделять Геракла Гера с Эврисфеем в былые годы. Афина описала и предполагаемый ареал произрастания травы, и как она примерно должна выглядеть.

Как и положено редкому растению, которое появляется только там, где складываются необходимые ему, уникальные природные условия, искомая трава произрастала в Греции только в одном месте в горах. Проблуждав при свете звезд по горным тропам и чудом не угодив ни в одну из многочисленных пропастей, герой добрался до описанного Афиной района. Судя по полученной от богини карте, нужно было уничтожить растительность в небольшом ущелье.

Прибыв на место, Геракл действовал, как действуют дагестанские милиционеры, получившие разнарядку ликвидировать плантацию конопли. При свете фонаря, делавшего его похожим на колхозника пятидесятых, обкашивающего по ночам в жуткой тайне от председателя опушку леса, Геракл выбрил под ноль заветную лужайку. После чего, напевая: «Косят зайцы траву, трын-траву на поляне», облил сметанный стог горючей жидкостью из выданной ему фляги. И, искренне надеясь, что жжет правильную траву, кинул в стог фонарь.

Следующим пунктом назначения был Олимп, где напуганные небожители с тревогой ожидали результатов полевой экспедиции. И когда Геракл, продолжая концерт без заявок с припевом: «Устоим хоть раз в самый жуткий час, все напасти нам будут трын-трава», с факелом в руке появился у подножия горы, их счастью не было предела. Во всяком случае, можно с уверенностью сказать, что ни до, ни после этого боги никогда больше так не радовались явлению смертного в своих чертогах.

Осажденные, до этого с трудом сдерживавшие атаки гигантов, воспряли духом, и драка, логично получившая впоследствии название «гигантомахия», перешла в новую фазу. Теперь стратегическая инициатива была уже в руках получивших подкрепление защитников горы. Воодушевленные прибытием Геракла, они включили свет и перешли к активным действиям, не намереваясь щадить никого.

— В массовой драке первым делом выруби самого большого шкафа, — вспомнил Геракл давние наставления своего учителя Автолика. И первой жертвой стал Алкионей, сразу получивший стрелу в грудь. Предводитель гигантов рухнул на землю, но тут же встал, повергнув тем самым в ужас всех богов. Налицо были самые неутешительные выводы: либо Геракл ошибся и выкосил не ту лужайку, либо Гея побывала там до него. И теперь гиганты неуязвимы и для человеческой руки. Геракл вогнал в Алкионея вторую стрелу, ситуация повторилась в точности.

Олимпийцы совсем пали духом и готовы были уже перейти к обсуждению условий капитуляции, но Афина с отчаяния предположила, что это не массовое заклятие неуязвимости на всех гигантов, а только частный случай, так сказать синдром Антея. Дело было в том, что каждый из гигантов формально являлся уроженцем одного из районов Греции. И Алкионей, предположила Афина, возможно, просто не способен умереть на своей территории.

— Я заранее прошу прощения у собравшихся за абсурдность моей идеи, — обратилась Афина к отбивающимся от наседающего врага коллегам. — Но других предположений все равно ведь никто больше не выдвигает.

Остальные олимпийцы против экпериментальной проверки этого соображения не возражали. Во-первых, других идей ни у кого не имелось, а во-вторых, воплощать в жизнь фантазии небожителей все равно приходилось Гераклу. Боги, огрызаясь огнем, вернулись в развалины Дома культуры и вновь заняли оборону, а герой, работающий в амплуа «прислуги за все», приступил к проверке Афининой идеи на практике.

Для этого в скворечник Алкионею была засажена третья стрела, а дубина иммобилизовала упавшего захватчика как раз на тот срок, что понадобился герою, чтобы скрутить ему конечности. После чего Геракл взвалил громадину на плечи и, отмахиваясь дубиной от подельников гиганта, потащил парня вниз. Но скоро понял, что далеко он с такой ношей не уйдет. Во всяком случае, на это понадобится гораздо больше времени, чем рассчитывают удерживающие свои непрочные позиции олимпийцы.

То, что сделал в этот момент Геракл, конвенция по правам военнопленных назвала бы, вероятно, преступлением, а производители сосательных конфет, совершенно точно, — свежим решением.

Геракл просто сбросил Алкионея с плеч и с горы одновременно, чем подал последующим поколениям заразительный пример и дал повод своему тоже не обделенному силой последователю в схожей ситуации на вопрос: «Что ты с ним сделал?» — цинично ответить: «Я его отпустил». Хотя древнегреческий коммандо, если вдуматься, ничего ужасного не совершил. В окрестностях Олимпа Алкионея можно было сбрасывать хоть с орбитальной станции, ничего бы ему не сделалось.

Более того, к тому моменту, когда Геракл добрался до него у подножия горы, он был энергичен, полон сил и с жаром принялся убеждать героя не делать того, что ему велели боги.

— Подумай сам, — шептал гигант, вися на плечах героя. — Ну какой резон тебе за них вписываться? Сколько раз они тебя подставляли! Сколько они тебя гнобили! Сумасшествие свое помнишь, детей, убитых из-за него? Кто на тебя его наслал? Они! Подставили ведь, подставили, чтобы в рабство загнать! А двенадцать лет у Эврисфея кто над тобой глумился? Они! А в море тебя кто сейчас чуть не утопил? Тоже они! И ты все это им прощаешь?!

Геракл продолжал неспешно шагать прочь от Олимпа.

— Ну подумай, подумай! В твоих руках сейчас судьба мира. Придем мы, придут титаны, все изменится. Люди больше не будут игрушкой кучки завистливых, злобных, зажравшихся типов, возомнивших о себе невесть что. Они же убивают, насилуют, грабят — делают с людьми что вздумается. И ты, самый сильный и смелый из людей, хочешь их спасти?

Выбор Геракла нельзя назвать бесспорным, но с одной позиции он точно был безупречен. Герой не мог обмануть ожидания тех, кто на него надеялся. Пусть даже это были безжалостные боги. Вынесенный в соседнюю Беотию Алкионей резко сдал в борьбе за живучесть и не смог ничего больше противопоставить ни стреле, ни дубине Геракла. Гея не сумела опередить героя и не успела защитить гигантов от смертных. По большому счету, основная часть работы была уже выполнена: открытие совершено, на практике доказано, оставалось только запустить его в тираж.

Вернувшись на Олимп, Геракл обнаружил там эдакий античный Сталинград, в котором в полном соответствии с земным аналогом шли уличные бои и никто из противников не мог добиться решающего перевеса. В ходе перестрелки (камнями с одной стороны и чем попало — с другой) город был практически стерт с лица горы. И обе стороны ожидали — вернется Геракл или нет — с тревогой не меньшей, чем Малыш Карлсона. И Геракл вернулся.

Повторно ободрившиеся небожители снова пошли вперед, и на этот раз уже началось настоящее кровопролитие. Хотя счет первыми открыли гиганты. Порфирион, числившийся заместителем Алкионея, так врубился в выбирающихся из развалин ДК богов, что те чуть было не полезли обратно. Проскочив с ходу изготовившуюся обороняться Афину, Порфирион очутился один на один с безоружной Герой. Гигант сбил даму с ног и собирался вязать ее по рукам и ногам, как было предписано. На беду, никого из небожителей, кроме Эрота с его игрушечным луком, поблизости не оказалось. Страшное оружие в мирное время, в реальном бою этот шпалер был даже не смешон, как не смешон китайский веер, молотя которым по спине грабителя, негодующая дамочка пытается остановить здоровенного детину.