…Кто-то тряс Дэвида за плечо, настойчиво возвращая к реальности. Он не хотел пробуждаться: знал, что ничего хорошего его не ждет. Завшивленная камера, ноющие почки, ужасающая головная боль… Нет, лучше уж беспамятство, чем все это.
      И тем не менее на каком-то уровне он понимая, что следует проснуться. Словно актер, целиком отдавшийся игре, но все-таки знающий, каким будет следующий поворот сюжета. Должно произойти какое-то чудо. Ну ладно. Дэвид открыл глаза. Никого. Пустая вонючая камера в глубине бездонной утробы Большой городской тюрьмы Лачжер-тауна. Тускло светит ночник над дверью.
      А где же чудо? Должно ведь что-то случиться. Он был в этом уверен, хотя и затруднился бы объяснить, на чем основана его уверенность. Но, может быть, чудо уже произошло, только вот он его не замечает? Что-то странное творилось с его зрением: он видел лишь то, что находилось прямо перед ним. Все остальное расплывалось, пропадало в каких-то дырах. И появлялось вновь, стоило сосредоточить на упущенном взгляд. Вещь как будто быстренько выныривала из небытия, демонстрируя смотрящему свою реальность и абсолютную надежность.
      То же самое происходило с ощущениями. Дэвид вдруг вспомнил, что у него должна болеть голова и ныть почки. Да, и еще пара ребер сломана. Лучше бы он об этом не вспоминал. Сразу все заболело. Он хотел было бессильно опуститься на койку (а что еще прикажете делать человеку, находящемуся в столь плачевном состоянии?), когда опять вспомнил о чуде. Боль исчезла, как только он перестал думать о ней.
      Он не знал или не помнил, что именно представляет собой чудо, но был уверен, что узнает его, как только увидит. Может, стоит поискать под койкой? Не исключено, что она туда спряталась. Она. Значит, чудо женского пола. Кошка? Сказочная фея? Меланта из Зергала? Нет, все не то…
      Под койкой никого не обнаружилось. Только вонь и сырость. Может быть, в дальнем темном углу, выпадающем пока из его восприятия?.. Нет, он понял, что так ничего не выйдет. Сначала он должен вспомнить, что это за чудо, и только потом Дэвид его увидит. Тупо обшаривать камеру можно до бесконечности. Под койкой были земляные ходы, ведущие в подземелья гномов. Может быть, там он встретит своих друзей, Ме-лимона и Фили… но чуда он там не найдет, это точно.
      Воспоминание о чуде казалось таким же близким, как знакомое, но забытое слово, которое вертится на языке — и никак не приходит на ум. Все усилия, все напряженные попытки вспомнить только отдаляют его, делают еще более призрачным и неуловимым. Дэвид испытал настоящее мучение от попыток найти — уже не в окружающем мире, а в своем разуме — образ, который приняло чудо. Оно… она постоянно ускользала. Нежная и хрупкая, «как… бабочка? Как ребенок?..
      Так, уже теплее. «Ребенок» и «она». Выходит, это маленькая девочка? Он уже почти вспомнил… почти нашел ее — синеглазую Алису, явившуюся спасти его…
 
      И тут Дэвид Брендом проснулся во второй раз.
      Он лежал на широкой, мягкой кровати, нежась под теплым одеялом. Накрахмаленная простыня, почти хрустящая наволочка… Запах свежего, чистого белья. В комнате утренний полумрак, окно открыто, и, заставляя трепетать тяжелые шторы, в комнату струится ветерок с запахом росы, трав и облаков…
      Это не его комната. Это спальня его невесты, Идэль-лигейсан-Саутит-Кион. Дэвид повернул голову». Рядом никого нет, на постели — след ее тела. Значит, принцесса уже встала…
      «А вот интересно, — пришла мысль, — я заключенный, которому приснилось, что он стал волшебником, или волшебник, которому приснилось, что он заключенный?..»
      Дэвид выбрал второй вариант — поскольку этот вариант нравился землянину намного больше первого. Посмотрел по сторонам. Окружающая действительность не возражала. Стены не таяли и не торопились исчезать. Мир казался достаточно устойчивым, чтобы ему можно было поверить. И Дэвид поверил.
      Тем не менее у него возникло-чувство, что он пропустил что-то важное. Или забыл. По мере того как сон отступал, чувство становилось слабее. Дэвид все еще был дезориентирован и, чтобы привести мысли в порядок, стал вспоминать, кто он и что здесь делает.
      Он и вправду когда-то сидел в тюрьме. Во сне он вернулся на шесть лет назад, в камеру, куда его посадили за несколько нелестных слов, публично сказанных в адрес Роберта Каннинхейма, Правителя Мира. Дэвида ждал скорый суд и ссылка на Остров Грядущего Мира, когда судьба послала ему Лайлу кен Апрей — одиннадцатилетнюю графиню из замка Тинуэт. Лайла происходила не просто из другого мира — а из мира, расположенном в ином потоке миров. На Земле T-1158A, родной планете Дэвида Брендома, она очутилась потому, что искала своего пропавшего отца, могущественного чародея Ролега кен Апрея, пропавшего без вести несколько лет тому назад. В мире, где родилась Лайла, волшебство было обычным явлением, ему никто не удивлялся. Позже Дэвид узнал, что магия пропитывает все миры, в том числе и его собственный. Искусство волшебства — всего лишь способ управлять энергиями, и в некоторых мирах в силу разных причин и условий она принимает особые, уникальные формы, которые остаются действенны только в границах данного мира Такой аномальной формой волшебства, с точки зрения обитателей родного мира Лайлы, была вся земная наука.
      Однако существовали не только уникальные формы магии, действующие лишь при соблюдении строго определенных условий, но и универсальные, работающие практически во всех мирах Сущего. Именно эти универсальные типы волшебства и изучались в Нимриане и Хеллаэне — двойной метрополии, откуда происходила Лайла кен Апрей.
      Юная колдунья вытащила Дэвида из тюрьмы, а позже он познакомился с ее двоюродным братом, графом Лэйкилом. И даже сумел напроситься к нему в ученики.
      Следующие два года Дэвид провел в Нимриане, в замке Тинуэт. Там его научили не только составлять заклинания, но и худо-бедно управляться с холодным оружием.
      Позже он захотел вернуться на Землю, чтобы свергнуть бесчеловечный политический режим, установленный Правителем. Дэвида беспокоила судьба родной планеты, но именно с его желанием вмешаться в жизнь своего родного мира была связана их первая (и единственная) ссора с Лэйкилом. Граф был против возвращения ученика на родину, однако Дэвид настаивал, и Лэйкил отпустил его. На Земле Дэвид провел всего лишь несколько часов. На него было совершено магическое нападение, столь быстрое и мощное, что он даже не успел разглядеть напавшего. Нападение предпринял его учитель, решительно не желавший, чтобы Дэвид узнал, кто именно помог Роберту Каннинхей-му создать на Земле XXI века мировое тоталитарное государство. Но все это Дэвид узнает позже, а тогда — он просто очнулся в незнакомом месте, толком не понимая, что именно произошло…
      Как оказалось, он попал в мир, равноудаленный и от нимриано-хеллаэнского потока, и от потока миров, образуемого Террой, оригинальной Землей. Дэвид познакомился с компанией наемников — людей и гномов — и даже вступил в их маленький отряд в качестве боевого чародея. Они два раза подряд кардинально изменили политическую ситуацию в тамошнем королевстве: в первый раз — помогли королю захватить взбунтовавшегося герцога, а потом, разобравшись на чьей стороне правда, освободили герцога и сделали его королем.
      Дэвид знал, что те, кто способен создавать волшебные дороги, иногда путешествуют по вселенной в поисках Тальдеаров, Истинных Драгоценностей — камней, имеющих особую ценность для магов. Будучи лицом, весьма приближенным к новому королю, Дэвид установил слежку за всеми ювелирами столицы. Он ждал больше года и мог бы бесплодно прождать еще тысячу лет, но ему повезло; в Лаугатан, столицу Гоим-Гозара, прибыла ледяная колдунья Алиана.
      Алиана была Обладающей Силой — одним из тех непостижимых существ, что перешагнули пределы как человеческой, так и божественной природы. Можно сказать и так, что в каком-то смысле Обладающие являлись новой разновидностью богов, сильно потеснившей богов более древних, бездеятельных и пассивных. В отличие от них, Обладающие могущественны, как боги, и деятельны, как люди. Совершенные маги, способные создавать новое из ничего, в масштабах вселенной являлись творческой силой, вернее, великим множеством Сил, противостоящим энтропии. Они игнорировали все законы» которые на родине Дэвида считались фундаментальными — вроде закона сохранения энергии — поскольку в качестве чистых Сил сами были принципами, формирующими вселенную, а в качестве существ, наделенных личностью и самосознанием, являлись теми, кто способен самостоятельно выбирать образ собственного бытия. Они были законами, которые определяют сами себя.
      По необъяснимому капризу Алиана пошла навстречу обратившемуся к ней человеку и не только вернула его из Хешота на Землю, но и согласилась помочь уничтожить Роберта Каннинхейма. По подозрениям Дэвида, Роберт был могущественным черным магом — однако, Правитель Мира оказался всего лишь марионеткой, которую дергал за ниточки учитель Дэвида, фаф Лэйкил кен Апрей. Когда это обнаружилось, Алиана и Лэйкил вступили в магический поединок — они были знакомы друг с другом и раньше, и отношения у них сложились не самым лучшим образом. Хотя Алиана была еще довольно юной и неопытной Обладающей, ей удалось победить графа… удалось бы, если бы на поле боя не появилась союзница Лэйкила, Леди Марионель, Говорящая-с-Мертвыми — еще одна Обладающая Силой. Марионель пленила Алиану и увлекла ее, а с ней и Дэвида в Долины Теней — те сумрачные пространства Сущего, куда после смерти стекаются души умерших, чтобы, очистившись от воспоминаний, через некоторое время вернуться к жизни посредством нового рождения в каком-либо из миров. Марионель и Лэйкил рассказали пленникам о том, что подлинным тираном, захватившим родину Дэвида, был дядя Лэйкила, граф Ролег. На Остров Грядущего Мира людей отправляли для того, чтобы, выжимая энергию из их душ, наполнить Котел — исполинское хранилище силы. Используя энергию Котла, Ролег вызвал в Сущее Детей Смерти — кошмарных и вечно алчных обитателей Пределов, жаждущих поглотить все живое. Ролег соединил себя с одним из них, перейдя в качественно новое состояние. Он стал Обладающим Силой, но Сила его проистекала из Пределов, Царства вечной смерти за границами обитаемой вселенной. Однако Ролег так и не успел воспользоваться приобретенным могуществом. Обитатели Пределов и прежде неоднократно пытались вторгнуться в Сущее, однако в Сущем имелись силы, готовые и способные дать им отпор. На Остров Грядущего Мира во главе своей свиты прибыл Король Мертвых — один из самых могущественных Лордов, из числа тех, что стремятся поддерживать равновесие в шести Царствах. Несмотря на то, что Сила Короля Мертвых была сродни той, что питала Детей Смерти, он не стремился к тотальному уничтожению всего и вся: ведь если все живое исчезнет, оно перестанет рождаться, а перестав рождаться, оно перестанет и умирать. Последнее означает, что мертвые перестанут приходить в Долины Теней, и Король Мертвых, хозяин Долин, утратит часть своей власти. Король Мертвых не желал этого, он был подобен пастуху, стригущему свое стадо, но и охраняющему его от волков. Он изгнал Детей Смерти и пленил Ролега, заточив его в Долинах. Пожалев кузину, Лэйкил не стал рассказывать Лайле, в кого превратился ее отец, сообщил лишь, что тот пропал без вести. Это и побудило девочку через несколько лет Начать собственные поиски. Вместе с тем Лэйкил и Марионель надеялись еще вернуть Ролега в прежнее состояние, для чего подвергали его невыносимым пыткам, дабы заставить отказаться от приобретем ной Силы. Однако все их попытки оказались тщетны. В конце концов пленник вырвался из заточения. Али-ана, Марионель и Лэйкил — а с ними и Дэвид, не столько участвовавший в событиях, сколько наблюдавший за ними, пытались остановить Ролега, но потерпели поражение и остались в живых лишь благодаря новому вмешательству хозяина Долин. На этот раз Король Мертвых не пощадил Ролега.
      После того как все закончилось, Дэвид мог остаться на Земле и зажить приятной, прямо-таки сказочной жизнью: будучи единственным магом в этом мире, он мог бы делать все, что ему вздумается, достигнуть любого положения, обрести абсолютную власть или просто предаться всем мыслимым и немыслимым наслаждениям. Однако вместо этого он лредпочел вернуться в Нимриан, осознавая, что жизнь, которая ему предстоит, не будет ни приятной, ни легкой, ни безопасной. Хотя фокусы, которым его обучили, и могли поразить воображение обычного человека, сам Дэвид, сравнивая свои способности со способностями настоящих колдунов из нимриано-хеллаэнской метрополии, прекрасно осознавал, что еще почти ничего не умеет. Он хотел большего.
      Чтобы хоть как-то заработать себе на жизнь, он нанялся в охрану караванов, курсирующих между Ним-риаяом и Хеллаэном. По меркам метрополии это был весьма устаревший способ транспортировки товаров, однако мелкие торговцы, желавшие сохранить самостоятельность, предпочитали использовать именно его. Конечно, проще всего телепортировать грузы, но крупные нимриано-хеллаэнские компании стремились удерживать цены на магическую транспортировку товаров не ниже определенного уровня, и для этого использовали все возможности, чтобы выдавливать из этой сферы деятельности отдельных энтузиастов, которые могли бы помешать установленной гармонии. Рынок был давно поделен, и посторонние, не обладавшие достаточной агрессией и силой, чтобы завоевать себе место под солнцем, изгонялись или подминались теми, кто уже успел здесь утвердиться. Крупные компании могли позволить себе содержать специалистов, искажавших магические пути, по которым переправлялся груз мелких предпринимателей — телепортируемые товары последних нередко пропадали «по дороге». Поэтому тем, кто еще только начинал дело, приходилось пользоваться более примитивными способами передвижения: поклажа грузилась на здоровенных ящеров, которые затем пару недель брели по пустыне, связующей между собой Хеллаэн и Нимриан. Охранникам платили мало, да и маги, нанимавшиеся для охраны, как правило, были весьма невысокого уровня.
      Дэвид несколько раз ходил через пустыню и, хотя ему приходилось сталкиваться с различными 'обитателями Диких Пустошей, в целом все проходило довольно мирно. Так было, пока он не начал работать на главу артели мелких торговцев, некоего Джейназа из Шегга. Джейназ занимался транспортировкой уже довольно давно, располагал большим караваном и мог себе позволить содержать не самую плохую (сравнительно с иными караванщиками) команду боевых магов. Несмотря на все это, вызывал некоторое удивление тот факт, что, незадолго до того, как к Джейназу нанялся Дэвид, на него же стал работать один хелла-энский аристократ по имени Мерклон кен Хезг. Ходили* смутные слухи о каких-то неприятностях, подвиг-ших Мерклона к такой жизни, — как выяснилось позже, он сам же эти слухи и распустил. И оказался намного более сильным магом, чем можно было ожидать. Мерклон знал, что в центре пустыни, под землей, живет один из древних демонов — или, точнее, один из мелких божков — которым поклонялись существа, населявшие Пустоши до того, как Хеллаэн поглотил этот мир. Кьютский божок, посаженный на голодный паек, большую часть времени спал, но иногда пробуждался и заманивал к себе в логово какой-нибудь караван. Он выжимал энергию из колдунов, сопровождавших караван, и таким образом восполнял недостаток собственных сил.
      Мерклон сделал все для того, чтобы караван Джей-наза попал в ловушку. В то время пока охрана сдерживала натиск многочисленных существ, внезапно атаковавших их в пещерах, Мерклон напал на кьютского божка и вскоре одержал верх в ожесточенном магическом поединке. Правда, это стоило жизни всем его спутникам, но Мерклона это обстоятельство ничуть не смутило — главное, он получил то, что хотел: магическое сердце хозяина Пустошей. Мерклон уже торжествовал победу, когда Дэвид — последний из оставшихся в живых — сильно испортил ему праздник, воткнув в спину заколдованный меч. Возможно, это был не очень-то благородный поступок, но в честном бою у Дэвида против Мерклона не было абсолютно никаких шансов… а отомстить за друзей хотелось.
      Дэвид забрал сердце демона, имевшее вид драгоценного камня, и даже сумел выбраться из Диких Пустошей. Сначала он хотел использовать сердце сам, но быстро понял, что не способен совладать с его силой. Поэтому Дэвид его просто продал — к своему удивлению, по весьма высокой цене.
      Так у него появились деньги на обучение. Дэвид немедленно отправился в Академию Волшебства — пожалуй, самую престижную и известную школу магии в Нимриане. Поскольку Академия занималась подготовкой высокопрофессиональных «классических магов», многие аристократы, предпочитавшие рассматривать волшебство не как науку, а как искусство, относились к Академии с демонстративным пренебрежением — что, как ни парадоксально, ничуть не мешало им там учиться или отправлять в Академию своих детей. «Классическая магия» предлагала магам не только методики и знания, но и определенную идейную базу, своего рода парадигму, суть которой состояла в том, что все явления и процессы во вселенной (в том числе и относящиеся к внутреннему миру человека) можно описать на языке формул. Старая нимриано-хеллаэн-ская аристократия, для которой волшебство было прежде всего уделом избранных («избранными», конечно же, были сами аристократы), таинством и реализацией личностного творческого потенциала, была ничуть не против воспользоваться достижениями «классиков» — но сам подход, благодаря которому стали возможны все эти достижения, она глубоко презирала.
      В Академии Дэвид познакомился со многими интересными людьми и — в конце первого курса — всерьез влюбился. Тому обстоятельству; что его любовь — принцесса из какого-то сателлитного мира, он не придал особого значения. Впрочем, в Нимриане статус Идэль был ненамного выше его собственного. В Академии обучалось не так уж мало людей, занимавших достаточно высокое положение в своих мирах (только очень богатые семьи в сателлитах могли оплатить обучение в метрополии), но кем все они были у себя на родине, здесь мало кого волновало.
      Еще до того, как сойтись с Дэвидом, Идэль, красивая и независимая, привлекла к себе внимание Кантора кен Рейза, самодовольного сынка одного из хелла-энских аристократов. Отношения у Кантора и Идэль не сложились, она бросила кен Рейза, чем жестоко уязвила его самолюбие. Кантор затаил обиду и позже пытался отыграться на новом любовнике Идэль — Дэвиде Брендоме. Он был уверен, что Дэвид станет легкой жертвой, на недооценил противника. Состоялась дуэль. Пдаимая, что ему нечего терять, Дэвид, в плане магии бывший на порядок слабее Кантора, сделал ставку на скорость и на собственный клинок, которым он однажды уже убил одного аристократа. С помощью волшебного меча ему удалось проломить охранные чары Кантора и жестоко проучить самоуверенного кен Рейза.
      Начался второй курс обучения, но закончить его ни Идэль, ни Дэвид так и не успели. Из Кильбрена, родного мира Идэль, пришло известие о том, что был убит прадедушка Идэль — приор, верховный правитель. Идэль сочла, что обязана вернуться, и Дэвид отправился следом за ней. Четыре основных кильбре-нийских клана высокорожденных вкупе с младшими домами формировали различные партии, готовясь вступить в ожесточенную борьбу за освободившееся места Верховный правитель также являлся высшим посвященным Рунного Круга, иначе называемого Кильбренийским Источником, — магической системы, способной передавать солидный объем энергии своим адептам в любую точку внутри нимриано-хеллаэнско-го потока миров. Идэль прошла инициацию и получила доступ к своей семейной силе; она стала собирать дворян и нанимать чародеев для своей собственной свиты. В преддверии грядущей гражданской войны она полагала крайне необходимым располагать собственной гвардией, составленной из молодых честолюбивых воинов-магов. Вскоре, однако, стало ясно, что иметь дело им предстоит не только с другими высокорожденными, но и с внешней силой, стремившейся захватить Кильбренийский Источник. В тайном убежище Севегала, внучатого дядюшки Идэль, принцесса обнаружила информацию о Причащенных — существах, мысливших себя в качестве частиц единого организма и стремившихся вызвать этот организм в мир в полной мере, возродить его из праха, в который Древний некогда был повержен одним из Обладающих Силой. Позже Идэль имела длинный разговор с Вомфадом, военным министром Кильбрена, в ходе которого узнала, что именно Причащенные стояли за убийством приора и исчезновением Севегала. Еще позже, однако, лидер другой партии, Кетрав, привел не менее убедительные основания в пользу иной версии событий: по его словам, убийство приора организовал сам Вомфад, стремившийся к верховной власти. Идэль не знала, кому верить и на чьей стороне теперь быть, а Дэвид, даже не подозревавший, какие мучительные сомнения переживает его возлюбленная, не нашел лучшего времени для того, чтобы сделать ей предложение руки и сердца. Это привело внутренний мир Идэль в полный хаос. Она хотели чтобы Дэвид уехал из ее мира: любовь делала ее уязвимой, открытой, а сейчас, в преддверии внутренней войны между семьями высокорожденных, Идэль не могла позволить себе быть слабой. Дэвид уезжать отказался, и тогда принцесса, чувствуя себя бессильной прогнать его, решила одним махом разрубить клубок всех своих сомнений и страхов. Она привела Дэвида в Старый дворец, где находился Рунный Круг, и вынудила пройти посвящение так, как проходили его все высокорожденные. Дэвид, который не являлся потомком Гельмора кен 1 Саутита, родоначальника всех кильбренийских семей, должен был погибнуть. Но он не погиб. Предположительно причина заключалась в том, что чувства, движения души, являются частью огромного спектра энергий, которым располагает всякий человек, а энергии Идэль и Дэвида переплелись столь тесно, что Источник принял их как одно существо. Источник не уничтожил Дэвида, но совершенно изменил его, сделав способным пользоваться теми силами, которыми Рунный Круг одарял каждого из своих адептов. Фактически Дэвид был рожден заново, его гэемон полностью переменился. Но главное — с точки зрения самого землянина — состояло в том, что Идэль наконец выбросила из головы глупые мысли избавиться от него, дабы уберечь от неприятностей, и приняла все как есть. Она согласилась выйти за него замуж. Это случилось вчера.
      С тех пор, как пришло письмо, вызвавшее принцессу в Кильбрен, они спали порознь, но вчера Идэль находилась в таком внутреннем смятении, что Дэвид просто не мог оставить ее одну. Да и не хотел этого. Они заснули, тесно прижавшись друг к другу, как засыпали в студенческой гостинице в Нимрнане, в безвременье настоящего, когда не было ни условностей прошлого, ни страха перед будущим… только они двое — и больше никого.
      Дэвид сладко вытянулся на огромной кровати. Теперь все будет хорошо. Он был в этом уверен.
      Раздался осторожный стук в дверь. Двумя секундами позже ручка повернулась и в спальню вошла Лисе, собственная атта принцессы. Дэвиду стало интересно, как она воспримет его присутствие: будет удивлена? смущена?» Но к виду обнаженного мужчины, вольготно развалившегося на кровати принцессы, Лисе осталась совершенно равнодушна.
      — Доброе утро, — произнесла она, слегка наклонив голову. Должно быть, это означало поклон. — Госпожа просила разбудить вас. — Где она? — Ждет вас у себя в кабинете.
      Лисе ушла, а Дэвид быстро оделся, посетил ванную, перекинулся несколькими репликами с гвардейцами, охранявшими особняк Идэль, и прошел в кабинет.
      Там, как обычно, царил деловой беспорядок. Столы завалены книгами, свитками, папками, какими-то листками и кристаллами… Идэль сидела в кресле и внимательно изучала огромную старую книгу.
      — Иди сюда, — сказала она, заметив его появление. Как обычно, забыла поздороваться. — Садись.
      Чтобы освободить место напротив, Дэвиду пришлось переложить кипу книг, которая там лежала, на пол.
      — Вот, — Идэль протянула ему лист бумаги, сложенный несколько раз. — Выбирай.
      Дэвид стал разворачивать бумагу… Ого! Лист оказался довольно большим. Он полностью был исчиркан какими-то квадратиками, цифрами и именами. Все имена связывались между собой прямыми линиями… Нет, не везде прямыми. Были и прерывистые. «И что все это значит?» — подумал Дэвид. — Что выбирать? — спросил он.
      Взгляд у Идэль сделался недовольным. Как будто он ляпнул какую-то глупость.
      — Как это «что*? — раздраженно бросила принцесса. — Своего предка, конечно.
      Дэвид посмотрел в верхнюю часть рисунка. Все линии, в конечном итоге, сводились к одному, особо крупному квадратику, в котором стояло имя «Гельмор кен Саутит». Чуть ниже — даты рождения, коронации и смерти.
      Что-то начало проясняться. Это генеалогическое древо высокорожденных. Опустив взгляд в нижнюю часть листа, Дэвид некоторое время искал там имя Идэль. Нашел не сразу. Он сложил рисунок вдвое и посмотрел на принцессу.
      — Какого еще предка? Мы ведь вчера выяснили, что дело вовсе не в этом. Ты сама мне рассказывала о каком-то философе, который придумал, как обмануть Источник и об этих… — Он на несколько секунд задумался. Имен вспомнить так и не удалось. — Ну, про этих ваших Ромео и Джульетту. Или ты все-таки думаешь, что дело в крови?.. Нет, конечно, можно в принципе допустить, что кто-то из ваших посетил мой мир и является моим отдаленным предком, но… Но по-моему, эта вероятность настолько исчезагоще мала, что даже не стоит принимать ее во внимание. Брось, дело не в этом».
      — Ты что, идиот? — тихо спросила Идэль. — Ты вообще слушал, что я вчера тебе рассказывала или нет? Или ты еще не успел проснуться? Ну так просыпайся и начинай наконец думать головой…
      — А в чем дело? — обиделся Дэвид. С его точки зрения, Идэль совершенно не следовало так с ним разговаривать. Хорошее, просто замечательное настроение было с утра — и вот на тебе, она умудрилась его испортить.
      — Ты совсем не помнишь, что я рассказывала про Октольда и Нимру? — О! Точно. Я никак не мог вспомнить, как их звали».
      — А ты помнишь, что началось после того, как было объявлено, что Нимра — самая обычная девушка, да еще и атта — прошла Круг? Дэвид почесал затылок. Да, что-то такое там было… — Но ведь в конце концов все устаканилось.
      — Только потому, что другие не прошли. И все уверились в том, что в Нимре тоже течет кровь Гельмора. Теоретически она может течь в любом кильбренийце. Но если мы завтра объявим, что ты, пришелец из другого потока миров, прошел Круг, твой хладный труп — и мой, кстати, тоже — образуется тут еще раньше, чем мы определимся с датой свадьбы. Человек, который прошел посвящение, не являясь при этом потомком Гельмора, ставит под удар всю систему. Я не хочу, чтобы Вомфад — или главы кланов на экстренном совещании — решили устранить нас как угрозу потенциальному благополучию всех высокорожденных. Так что перестань молоть чепуху и выбирай себе предка. Дэвид перевел взгляд на генеалогическое древо. В словах Идэль был резон, но…
      — А если кто-нибудь захочет проверить? Отправится в мой мир, изучит информационные поля…
      — Надеюсь, ты никому здесь не говорил, из какого именно ты мира? — спросила Идэль. — Нет? Вот и не говори. А на все вопросы отвечай уклончиво и прозрачно намекай при этом, что не станешь ничего сообщать о родном мире, поскольку тебя беспокоит безопасность друзей и родных. Они это проглотят. Использовать дорогих человеку людей для шантажа — вполне в духе нашей семьи. Так что и необходимая осторожность в связи с этим вполне понятна.
      — Ну хорошо… — Дэвид развернул лист. — А кого выбирать-то? Честно говоря, я теряюсь… Может, назваться внебрачным сыном Джейбрина? Или, если я стану твоим внучатым дядюшкой это осложнит наш брак?..
      — Нет, ты точно кретин. Назваться сыном приора, лигейсаном с преимущественным правом претендовать на приорат? Учитывая, что у нас сейчас творится? Да, так ты легко обеспечишь себе интересную и насыщенную жизнь. Жаль только, что недолгую…
      — Хм. Пожалуй, я погорячился. Тогда кого выбрать в предки?
      — Не знаю, — Идэль опять уткнулась в книгу — Сама над этим уже час думаю…
      Дэвид задумчиво стал разглядывать генеалогическое древо. Какая разница, кого выбрать? Все равно он понятия не имел, чем занимались все эти люди и какую память о себе оставили… Огромное множество имен н дат решительно ничего ему не говорила Теве-ид, Сьётсар. Ессераг, Фольёрк… Затем…
      Что-то изменилось. Имена не были незнакомыми. Ок вдруг понял, что знает про этих людей если не все, то очень многое…
      Фольёркбыл соперником Асгана, сына Кион. После того, как верховная жрица Ёрри ушла из большой политики, претором — то есть предводителем, главой клана — стал ее сын. Фольёрк возглавлял другую партию внутри клана: возвышение жрицы им не слишком-то нравилось и прошло уже достаточно много времени, чтобы все забыли о том, что именно она спасла всех от тирании Меддиля. Позже Асган стал приором, а Фольёрк утверждал, что этот пост несовместим с ролью главы клана. К новой системе управления перешли не так давно, и многие законы еще только обкатывались, поэтому претензии Фольёрка вызвали определенный резонанс. Его поддержали те, кто хотел свалить Асгана: приор, оторванный от собственного клана, утратил бы всякую опору Асган проигнорировал претензии кузена. Во время покушения, жертвой которого должен был стать приор, погиб его старший сын Моллион. И вот здесь богиня продемонстрировала свое могущество: пожалуй, это единственный случай за всю историю, когда удалось вернуть к жизни высокорожденного; Кион, избранница богини, воскресила своего внука. Но это, конечно, уже не могло остановить внутриклановой войны. Раздорами воспользовался секонд Урейнг, дабы…
      Дэвид остановил поток мыслей и попытался вспомнить, откуда ему все это известно. Каждое имя, к которому он приглядывался, в какой-то момент вдруг оживало и начинало рассказывать ему свою историю. Какие-то рассказы были совсем маленькими, другие — большими, в них появлялись новые имена, и они тоже имели свою историю… Откуда он все это знает? Ах, да. Он ведь позаимствовал память у двоих людей из этого мира: один из них был лакеем, а второй — смотрителем архивов. Уж конечно, архивариус должен быть хорошо осведомлен относительно местной истории… Дэвид стал изучать рисунок более внимательно. Самые разнообразные сведения так и посыпались на него. От обилия информации начала пухнуть голова. Но он все равно не мог выбрать.
      Разглядывая генеалогическое древо, он заметил одно имя… Первая часть имени ему ничего не сказала, но вот вторая — удивила, и сильно.