- Стойте, - сказал я. - Откуда он взялся, этот аудитор? Сейчас, - я посмотрел на часы, - только начинается вечер, как он мог что-то проверить?
      - Это не вашего ума дело, - грубо ответил Нагнибеда. - Итак, потрудитесь завтра прибыть...
      - Нет, подождите! - мой голос зазвенел. - Я сильно подозреваю, что вы самозванец. Вы не разбираетесь в элементарных вопросах трудового законодательства. Как это так - уволить? С какой, позвольте спросить, стати?
      Нагнибеда помолчал.
      - Значит, вы не желаете подчиниться? - произнес он угрожающим тоном, какого я никогда раньше у него не слышал. - Что ж - сейчас я передам трубку самому аудитору, и мы посмотрим, сумеет ли он вас урезонить.
      - Передавайте, - согласился я, призвав на помощь все свое бесстрашие.
      На другом конце провода зашуршали и зашептали. Потом из трубки послышался необычайно приветливый, располагающий голос.
      - Дорогой вы мой человек, - сказал аудитор. - Не следует кипятится, не вникнув в суть дела. Я признаю, что уважаемый Дмитрий Никитич взялся решать ваш вопрос излишне круто, прямо-таки по-большевистски. Отнесемся с пониманием: он, как-никак, администратор. Я предлагаю вам вот что: к чему ждать завтрашнего дня? Берите-ка машину, да подъезжайте прямо сейчас! Разумеется, вам возместят дорожные расходы. А чтобы вас хоть сколько-то успокоить, добавлю, что никакого возмущения вашей персональной деятельностью я не выказывал. Направление работ вашего института вообще - это да, тут имеются некоторые нарекания, но лично к вам претензий нет. Сверх того - ваша личность представляет для меня известный интерес. Думайте, что угодно, но я говорю сущую правду. Но не буду вас больше интриговать и объяснюсь подробнее при встрече. Мы вас ждем с нетерпением!
      Аудитор вернул трубку Нагнибеде, и Дмитрий Никитич оказался на сей раз более любезным.
      - Я был чересчур резок с вами, каюсь, - буркнул он с ощутимым усилием. - Что поделаешь - дело вышло за рамки моей компетенции. Останемся друзьями, приезжайте! Вы уж по старой памяти не подведите меня. Он... - На этом слове Дмитрий Никитич словно подавился и умолк.
      Не говоря ни слова, я положил трубку и, опустошенный, начал собираться. Ладно, поглядим, кого там принесла нелегкая. Когти вперед, когти наготове. Хорошо б еще клыки. Безопасность превыше всего, будь она хоть личная, хоть коллективная. Так-то. Самосохранение, инстинкт.
      Я наспех оделся, вышел на улицу, остановил такси. Жотова, накрашенная, сидела за баранкой. Я промямлил адрес, отвернулся и стал смотреть в заляпанное грязью окно. По тротуару спешили прохожие, и я насчитал штук двадцать знакомых лиц.
      7
      В институте, несмотря на позднее время, кипела работа. Как произвести множественное число от фамилии "Нагнибеда"? В общем, они туда-сюда сновали, а взад-вперед носились Жотовы. Других сотрудников я не встретил и мысленно взывал: "Апельцын! Милый, родной Апельцын! Как мне тебя не хватает! Я просто мечтаю встретить тебя, выходящего из сортира. Ты можешь, сколько тебе захочется, брызгать на меня полуржавой водой, ты можешь даже не мыть рук совсем - я все равно их горячо пожму, и даже расцелую. Где ты, любимый Апельцын? На кого ты меня покинул? "
      Поднимаясь по лестнице, я вцепился в перила. Навстречу мне спускался пятнадцатый или семнадцатый Нагнибеда, одетый в щегольский итальянский костюм. Такой еще недавно носил именно Апельцын, и никто другой. На Дмитрии Никитиче костюм сидел, простите за избитое сравнение, подобно седлу на корове. Не помню, как я добрался до кабинета патрона. Я ожидал увидеть за дверью что угодно, но там ничего сверхъестественного не нашлось. При моем появлении Дмитрий Никитич встал из-за стола и подобострастно взглянул на расположившегося рядом аудитора.
      - Да, Дмитрий Никитич, вы нас оставьте ненадолго, - кивнул тот. - Очень нас обяжете.
      Нагнибеда, стараясь не встречаться со мной глазами, протопал мимо и выскользнул в коридор. Я стоял и рассматривал его собеседника. Этого не должно было случиться, но я чувствовал, как улучшается мое настроение, потому что аудитор не был ни Нагнибедой, ни Жотовой. Невысокий дородный мужчина предпенсионного возраста, изрядно лысый, с седыми височками, в роговых очках.
      - Прошу садиться, - пригласил меня он, указывая на стул. Каким-то образом он угадал мое постоянное место, которое я неизменно занимал во время многочисленных летучек и планерок. Правда, благодарности он не дождался, поскольку мои коготочки если уж вылезли, так вылезли.
      Аудитор сцепил на животе пальцы, откинулся.
      - Я сразу расставлю точки над "i", - обрадовал он меня. - Аудитор - это я так, пользуясь случаем, заодно. Раз уж пришел, не грех и нос, куда не нужно, сунуть. Истинная цель моего визита иная, я приехал взглянуть на прототип. Я имею в виду уважаемого Дмитрия Никитича. Моя фамилия Райце-Рох. Я профессор.
      - Очень рад, - ответил я и машинально назвался.
      - Вижу, что она вам ни о чем не говорит, - продолжил аудитор. - Да, жизнь моя сложилась так, что я часто остаюсь за кадром. А руку тем не менее приложил ко многому - с тех пор, как сделался своеобразным вечным скитальцем. Когда-то давным-давно я ставил эксперимент, надеясь докопаться до корней солипсизма - и угодил в ловушку. Превратился в плод больного воображения... С тех пор объявляюсь то тут, то там - ну, вам это вряд ли интересно. Тому, однако, лунатику, оказалось не под силу истребить во мне любовь к науке. И вот, объявившись в ваших краях, я занялся генетикой, результатом чего явилось великое открытие. Ничего удивительного в этом нет, я всегда делаю великие открытия. Мне повезло обнаружить глубоко запрятанный ген, доставшийся человеку, скорее всего, от рептилий. Этот ген программирует линьку.
      Райце-Рох торжествующе замолчал в ожидании похвалы. Я человек понятливый, схватываю на лету. Мне дважды объяснять не нужно.
      - Вы утверждаете, что все эти люди полиняли? - спросил я осторожно.
      - Как один! - радостно воскликнул профессор. - Выделив ген, я, как вы догадываетесь, немедленно приступил к поискам активатора. Мне очень хотелось проверить, что получится, если этот ген активизировать. Естественно, я быстро добился успеха, нанял вертолет и распылил аэрозоль над городом. Теперь мы видим, к чему это привело.
      Я смотрел ему в глаза и прислушивался к быстрым, тяжелым шагам, то и дело звучавшим в коридоре.
      - Вы намекаете, что мне предстоит...- я навалился на стол, - мне предстоит... сбросить шкуру, будто я какая-то змеюжина, и обернуться кем-то из... тех? Тогда я сам, собственноручно...
      Райце-Рох улыбнулся краешком рта:
      - Утешьтесь, всегда бывают исключения из правил. И я - такое же исключение, как и вы. Не сомневаюсь, что будут и другие, помимо нас с вами. Мы, понятно, останемся в меньшинстве, и я пока не знаю, хорошо это или плохо. Со временем я обязательно выясню, почему так получилось и к чему приведет.
      Я задумался. Мне не нравились его слова, хотя я испытывал огромное облегчение при мысли о жуткой участи, которой я чудом избежал.
      - Да, придется выпустить когти вперед, - сказал я больше самому себе, чем этому выскочке.
      - Вы смекалисты, - похвалил меня профессор. - Только что вы кратко обозначили одну из моих гипотез. Общество подошло к опасной черте - опасной настолько, что механизмы саморегуляции были просто обязаны включиться. Вы думаете, что кто-то конкретный, единственный и неповторимый влияет на ход вещей? Я - в той же мере пешка, что и вы с вашим институтом. Вам стали угрожать, вы ответили созданием убийственных систем. Настолько грозных, что другой системе ничего не оставалось, кроме как дать достойный ответ на ваши методы защиты. Тут подворачиваюсь я, с моим открытием... при поверхностном анализе - совершенно случайно. К чему теперь ваши лифты? ваши роботы, замки, "ежи"? Маргиналы и выродки усиленно линяют, преобразуясь в мирных граждан. Природа всегда находит адекватное решение, это известно еще со времен Мальтуса. Народы плодятся, страшась в то же время сцепиться всерьез? Тогда землетрясения, или мор, или что-то еще, способное уничтожить излишки... Это вам в качестве заезженного примера.
      Я покачал головой.
      - Смущает отбор как таковой. Точнее, выбор... Почему - эти двое?
      Райце-Рох недовольно поморщился.
      - Я и сам не вполне понимаю. Вероятно, оптимальный набор качеств, необходимых для успешного выживания. С другой стороны, неизбежные браки, которые будут заключены, наводят на мрачные мысли. Когда появились первые экземпляры, я испросил себе доступ в базу данных, которой располагает одна из секретных служб и очень быстро нашел прототипы. Я навестил поликлинику, затем наведался к вам. Побеседовал... Походя свернул все это безобразие, Райце-Рох описал рукой полукруг, намекая на институт с его грандиозными планами. Внезапно он засмеялся: - Надо же! Вашему боссу очень понравилась идея выступить родоначальником нового человечества. Если не родоначальником, то, во всяком случае, эталоном...
      - В общем, Адам, - подытожил я подавленно.
      - В некотором роде - да, - профессор снова захохотал.
      Я встал из-за стола, подошел к окну, распахнул, выглянул. В коридоре топали и пыхтели, и те же звуки неслись с улицы, частично разбавленные автомобильными гудками, шумом ветра и звоном трамваев.
      - У меня тревожные предчувствия, - молвил я, не оборачиваясь.
      - Гоните их прочь, - откликнулся профессор. - Никто вас не уволит. А если захотите уйти сами, я помогу вам с местом. Вы нестандартно мыслите, у вас большое будущее.
      - Вы так считаете? Между прочим. я имел в виду нечто иное. Правда, это тоже напрямую касается будущего.
      Райце-Рох вздохнул, поднялся, подошел ко мне и остановился рядом. С минуту мы следили за уличным движением, потом он негромко проговорил:
      - Да, вы правы. Существует и вторая гипотеза. Мы ведь не знаем, о какой системе идет речь. Вам не вспоминаются динозавры? Так вот одномоментно, невесть с чего... Они, возможно, начали линять...
      - Верно, об этом я и подумал. Тогда почему бы нам не выждать? Я предлагаю заморозить наши проекты на неопределенный срок. Но - ни в коем случае не уничтожать под корень.
      Райце-Рох долго не отвечал. Загипнотизированный городским пейзажем, он не скоро очнулся. Придя же в чувство, похлопал меня по плечу и вызвал по селектору Нагнибеду.
      - Вашему сотруднику, Дмитрий Никитич, есть смысл задержаться. Да-да, он может принести большую пользу. Весьма перспективен. Отправьте его в продолжительный отпуск. Простите? Ясное дело - оплачиваемый, какие могут быть разночтения! И за такси! Скажите в вашей бухгалтерии, пускай там начислят. Не забудьте, ради Бога! Я обещал, а я не бросаю слов на ветер. Все, что угодно, только не слова.
      октябрь - ноябрь 1999