Вода находилась в поднятых на двухметровую высоту бочках. Эту воду ведрами каждый день таскали свободные женщины из ближайшего ручейка за два километра, чтобы мужчины вечером могли смыть с себя пыль, сажу и копоть. Каждое утро в загоне перед отправкой на работы объявлялось общее построение. Здесь же рабы и отдыхали после изнурительного труда. Наружу из загона вели единственные ворота, которые надежно охранялись. Женщины могли беспрепятственно в них проходить, когда они были открыты, а закрывались они с заходом Абриго и до рассвета. С остальных сторон холма частокол отсутствовал, там находилось открытое пространство. Но сколько рабы ни пытались в прошлом преодолеть его под покровом темноты, непонятным образом все попытки мгновенно пресекались, и следовала очередная казнь. Не-гуманоиды называли это пространство помеченной территорией. Отказавшись от бесплодных попыток, рабы стали рыть туннель, который мог их вывести в небольшой лесок. Массовый побег невозможен – укрыться такому количество беглецов просто негде, и их бы быстро переловили. Рабы это понимали и собирались использовать туннель для других целей. Через него они надеялись в будущем пронести оружие в пещерный город, а также использовать для связи со свободными и укрывшимися в горах. Работа неожиданно застопорилась, когда рабы натолкнулись на скальные породы, и сегодняшнее известие было радостным.

– Инструменты мы раздобудем. Но сейчас меня волнует другое. С какой целью они подослали к нам своего шпиона? Просто хотели узнать настроения масс или что-то заподозрили? И почему их выбор пал на Сенона, члена Комитета?

– В любом случае, надо усилить меры предосторожности. Думаешь, они сделают еще одну попытку?

– Вряд ли. Слишком просто их изобличить. Глаза выдадут их мгновенно. Тана, надо выделить несколько надежных женщин, чтобы они проверяли глаза всех входящих в пещерный город. И не только рабов, но и свободных.

– Сегодня же займусь этим.

Зенон ушел, и Катон с Таной наконец-то остались вдвоем. С каким нетерпением они ждали этого момента! Они не были вместе уже более недели, а теперь все события сегодняшнего дня – убийство не-гуманоида, отвратный запах и вид головастика и тревога за будущее – погасили желание близости. Тана хорошо почувствовала этот настрой и прямо при свете, не дав Катону погасить масляные светильники, скинула с себя одежду. Раньше, стесняясь наготы, она раздевалась только в темноте, не позволяя любоваться своим молодым и притягательным телом. Катон от неожиданности даже растерялся. Тана с улыбкой наблюдала за ним, она ожидала такой реакции. Она направилась к нему, но он жестом остановил ее, пожирая глазами ее маленькие упругие груди, плоский живот и еще ниже черный треугольник волос. Заметив, куда направлен его взгляд, она смутилась и, несмотря на протесты, приблизилась к нему вплотную. Он крепко обнял ее, и они слились в поцелуе. Одновременно Тана стала раздевать Катона, пока не достигла цели, взяв в свои руки его полувозбужденный член, который немедленно вырос, окреп и задышал под ее настойчивыми ласками. Этим она еще раз приятно удивила Катона. Прежде она его так не ласкала. Вспыхнула обоюдная страсть. Они любили друг друга неистово, но как-то второпях, словно боялись не успеть, как-то неумело, хотя были любовниками уже несколько лет. Все произошло сумбурно и скомканно. Катон кончил намного раньше, чем им обоим хотелось. Страсть потихоньку угасала, так и оставшись неудовлетворенной, ко оба понимали, что еще на один раз у них не хватит ни физических, ни моральных сил. Как все пошло сегодня вечером наперекосяк, начиная с заседания Комитета, так и закончилось. С чувством легкой досады и неудовлетворенности лежали, обнявшись, Тана и Катон и, несмотря на усталость, никак не могли уснуть.

Внутри пещерный город представлял собой три больших зала, соединенных между собой узкими переходами. В их сводах были проделаны отверстия, через которые внутрь проникал свет и свежий воздух. В стенах же было выдолблено множество ниш. В одной из них и уединились Тана и Катон.

Янон и Гидон расположились в среднем зале, где им удалось найти свободные койки. У рабов не было постоянных мест. Пещерный город не мог вместить одновременно всех своих обитателей, но благодаря круглосуточной посменной работе у плавильных печей место для ночлега всегда находилось. Свои нехитрые пожитки рабы держали в мешках, которые повсюду таскали с собой. Янон и Гидон были влюблены в одну и ту же девушку, Лану, и оба добивались ее благосклонности. Сейчас они не спали, каждый мечтал о том мгновении, когда они завтра встретятся с ней.

Для всех в пещерном городе Янон и Гидон были символом настоящей дружбы. Даже их имена обычно произносились вместе. Никому в голову не пришло бы спросить, где Гидон? Если и спрашивали, то спрашивали, где Гидон и Янон, настолько они были неразлучны. Светловолосый и голубоглазый Янон и темноволосый, с мрачным взглядом Гидон. Никто не сомневался, что они друзья. Так оно и было, но только для Янона, который искренне считал Гидона своим другом.

Янон и Гидон были погодками и когда-то жили по соседству друг с другом, в небольшом поселении, жители которого занимались скотоводством. Янон рос в большой семье, у него было много сестер и, главное, отец. Гидон жил вдвоем с матерью и своего отца не помнил, его уже давно забрали в рабство. Гидон завидовал Янону, что у того были сестры, а мысль о том, что у Янона был отец, вообще приводила его в бешенство. Однако он хорошо скрывал свои чувства, и в семье Янона его принимали как родного. Самым радостным воспоминанием детства для него остался день, когда после очередного налета не-гуманоиды увели отца Янона. Он просто сиял от счастья, потому что теперь они оказались в равном положении. Но Янону он говорил слова утешения, помогая перенести боль утраты.

Янон и Гидон подросли и стали пасти стадо конов, местных низкорослых животных, дающих мясо, шерсть и молоко. Животные часто отбивались от стада и терялись. Тогда Янон садился на своего любимого пона Чалого (понов на планете использовали для верховой езды) и неизменно находил потерявшихся конов. Это тоже было предметом зависти Гидона, который хотел отличиться, чтобы все сказали, какой он молодец, как он быстро нашел пропавших конов. Однажды Гидон решился испортить подкову на ноге Чалого и, когда очередная партия конов потерялась, сам отправился на их поиски. Янон же~получил хорошую взбучку от родителей за то, что плохо следил за своим поном, и был наказан. Поиски Гидона закончились тем, что он заблудился и никаких конов не нашел. На следующий день Янон починил подкову и, отправившись на поиски пропавших животных, быстро их обнаружил.

За что ни брался Янон, все у него получалось, Гидон же мог только все испортить. Завидуя своему более удачливому другу, он старался во всем ему подражать и ни в чем не отставать, так и росли они вместе неразлучными товарищами. Когда они в очередной раз пасли конов, не-гуманоиды обратили их в рабство, но и здесь, в пещерном городе рабов, друзья были все время вместе, помогая друг другу преодолевать тяготы жизни.

Однажды вечером Янон познакомился с Ланой, работавшей на кухне. Ночью он рассказал другу, что встретил девушку, красивее которой никогда не видал. Гидон следующим же вечером тоже познакомился с Ланой и стал добиваться ее взаимности. Девушка вела себя с обоими одинаково ровно, никому не отдавая видимого предпочтения.

Легкий ветерок поднимал струи песка среди мертвой пустыни. В тени полуразрушенной печи лежал зверек с вытянутой мордочкой. Его небольшое тельце оставалось неподвижно и могло показаться, что он умер. Но если приглядеться повнимательнее, то можно было заметить, что его крохотные усики еле заметно шевелились. Зверек дышал. Картеро, совсем обессилев, так и не найдя ни пищи, ни воды, свалился в спасительной тени. Как ни казалась эта выжженная пустыня безжизненной, в ней все же были другие обитатели, кроме картеро. Маленькая мышка-пустынница, обнюхивая песок, двигалась в его сторону Картеро затаил дыхание, продолжая притворяться мертвым. Пустынница остановилась в десятке сантиметров, не решаясь приблизиться. Жизнь картеро висела на волоске. Если мышка не наберется смелости преодолеть эти последние сантиметры, то ему наверняка уже не выжить, так как сам он был настолько слаб, что это мизерное расстояние ему не осилить. Похоже, страх победил любопытство, и мышка попятилась, но в последнюю секунду передумала и сделала несколько маленьких шажков, которые стали для нее роковыми. Картеро, собрав последние силы, прыгнул и намертво вцепился в пустынницу зубами.

Флаан Тху, наместник на Планете рабов, был недоволен, что его разбудили посреди ночи, – куколки совсем обнаглели.

– Эти вонючие рабы убили Д" ека, – бесцеремонно ввалившись в спальню, злобно бубнили фарфоровые куколки.

– Как это они могли его убить посреди ночи? Ну-ка давайте все начистоту, без ваших дурацких уверток.

– Они убили раба, в которого он вселился…

– И из-за этого надо было меня будить?

– Но потом они убили и самого Д" ека.

– Вот бестолковая мелюзга! – взорвался наместник. – Я же запретил вам вселяться в рабов…

– Мы хотели выведать их планы. Они явно что-то затевают. Непонятно, как они обнаружили подмену.

– Ваша тупость не имеет границ. Глаза. Его выдали глаза.

– Мы об этом не подумали.

– Вы вообще ни о чем не думаете. Чтобы думать, надо иметь то, чем это можно делать. Теперь они знают, кто вы такие на самом деле, они видели головастика.

– Мы не головастики, – зашипели все разом в ответ, – мы…

– Бестолковые головастики, вот вы кто, а то слово, каким вы себя называете, кроме вас, не выговорить никому.

– Мы требуем для рабов жестокого наказания.

– Интересно, за что? За то, что вы посмели меня ослушаться? За вашу бестолковость? – переходя на крик, отчитывал Флаан Тху нерадивых подчиненных.

– Рабы убили не-гуманоида. За это их всех следует жестоко покарать.

– Правильно, давайте убьем их всех.

– Мы и не смели ожидать столь справедливого решения.

– А вы будете работать кайлом, стоять у плавильных печей…

– Мы не можем работать, мы…

– Тогда заткнитесь. Состоится обычная казнь. Казнь за убийство раба. А о том, что они укокошили головастика, не будет сказано ни слова.

– Шшш, шшш, – послышалось в ответ отвратительное шипение.

– Я все сказал. Вон отсюда, и не смейте шипеть в моем присутствии!

Раздался сигнал утренней побудки, и рабы начали готовиться к построению. Через тридцать минут они должны стоять в строю посредине загона. Это была ежедневная процедура. После нее отряды отправлялись на работу. В карьерах и на сборке корпусов работали в одну смену по двенадцать часов. Плавильные печи работали круглосуточно, и рабы обслуживали их в три смены по восемь часов.

Рабы сразу поняли, что сегодня будет необычное построение. Посередине загона лежал большой серый ящик, вокруг которого стояли вооруженные охранники. Это была единственная тяжесть, которую не-гуманоиды таскали сами, не доверяя рабам. В ящике находилось злобное существо, ужасное воздействие которого каждый из рабов хотя бы раз в жизни испытал на себе – невыносимая головная боль настигала, парализовала волю, затем – обморок и пробуждение уже с железным обручем на шее и включенным гравитатором. Так начиналась их жизнь в качестве рабов. Этот ящик появлялся в загоне только в исключительных случаях, когда можно было ожидать волнения рабов и требовалось заранее принять меры к их усмирению.

Детон так и не сомкнул глаз. Все оставшееся до подъема время он молился. Он обращался к Духу Недоступных Предков с мольбой дать ему сил достойно принять лютую смерть. Он не цеплялся за свою никчемную жизнь раба и расставался с ней без сожаления, но ему уже доводилось видеть то, что его ожидало, и это было очень страшно. Он наконец обрел душевное спокойствие и теперь думал только о том, сумеют ли рабы после стольких лет покорности поднять головы и бросить вызов ненавистным не-гуманоидам.

Ровно в назначенное время рабы нестройными шеренгами замерли в загоне. Построение производилось по отрядам. Катон находился в отряде, который работал в карьере, добывая руду. Зенону со своими товарищами предстояло восемь часов провести у плавильных печей, была как раз их смена. Колонна Янона и Гидона отправлялась на сборку корпусов. Тунон работал в отряде, который в тачках доставлял руду с карьеров к печам. Детон был приписан к отряду Тунона – не счесть, сколько тачек с рудой доставил он за свою долгую жизнь с карьеров к плавильным печам, сколько километров прошел, прикованный к тачке, пока не состарился и не заболел. Катон, бросив взгляд на Детона, по его спокойному взгляду понял, что он не подведет. Гарон находился в единственном отряде, которому после казни предстояло остаться в пещерном городе, свои восемь часов они уже отработали. Гарон переминался с ноги на ногу, заметно нервничая. Похоже, он не был готов при случае заменить Детона. Свободные женщины, не занятые на кухне, покинули загон, чтобы не присутствовать на казни. Охранники заканчивали обходить шеренги, включая гравитаторы.

В открытые ворота вошла очередная группа не-гуманоидов, и в их составе два призрака. Взрыв ужаса пронесся по рядам рабов. Последние сомнения отпали – состоится казнь. В центре загона был воздвигнут небольшой помост, на который и поднялись призраки.

– Вчера вечером убили раба, – заговорил один из охранников. – Убийства запрещены. Наказание – смерть. Мы будем казнить одного за другим, пока совершивший этот проступок не сознается.

Катон и Зенон, стоявшие по разные стороны от помоста, переглянулись. Катон оказался прав. Ни слова об убийстве не-гуманоида. Наказание только за гибель Сенона.

Детон в последний раз мысленно вознес молитвы к Утраченной Родине.

– Я признаюсь в убийстве, – услышали все его твердый голос.

Двое охранников немедленно схватили Детона и поволокли к помосту. С него сорвали одежду, и теперь он стоял абсолютно голый, выставив напоказ свое дряблое старческое тело. Он щурился под лучами Абриго, и можно было заметить, что его губы шевелятся, но только первые ряды смогли расслышать, что он шепчет.

– Я заклинаю вас Обретенным Убежищем, – шептал Детон, – очнитесь от сна! Поднимите ваши головы и живите так, чтобы потомки не называли вас презренным поколением рабов. Вспомните, кем вы были! Вспомните, как называется наша планета!

Призраки скинули одежду, и теперь все могли видеть их полупрозрачные тела. С гравитаторами на руках они с двух сторон стали приближаться к стоящему посередине помоста Детону. Его леденящий душу вопль оглушил оцепеневших рабов. Та часть тела Детона, которая уже проникла в прозрачную оболочку призраков – руки и плечи – была мгновенно, как мясорубкой, искромсана в мельчайшие клочья. Внутренности обоих призраков заклокотали, завибрировали, наливаясь кровью. Детон уже не мог кричать, только хрипел. Призраки сделали еще шаг навстречу друг другу и целиком поглотили Детона, но не могли полностью переработать такую массу живой плоти, и сквозь их прозрачные тела можно было видеть шевелящиеся останки казненного. Призраки их обсасывали, снимая кожные покровы, затем жировой слой: пытка достигла кульминации. Насытившись, они отступили друг от друга, и на помост рухнуло тело Детона – окровавленный обрубок, вздрагивающий в предсмертных конвульсиях. Детон был все еще жив, но охранники не снизошли до того, чтобы прекратить его мучения (чувство жалости им не было знакомо), и, когда отряды рабов покидали загон, это окровавленное месиво продолжало шевелиться.

Это ужасное зрелище парализовало рабов, и только окрики охранников заставили их почти бессознательно двинуться к выходу из загона. Те, кто осмелился бросить последний взгляд на помост, заметили, что тела призраков перестали быть прозрачными. Казалось, они обрели плоть.

Большинство рабов видели казнь впервые. Они были настолько потрясены случившимся, что большую часть пути до работы двигались как во сне. Но и те, кто пережил это кровавое зрелище не в первый раз, находились в состоянии шока. К этому нельзя привыкнуть.

Колонны медленно продвигались вперед. Отряд Зенона первым достиг цели. Им предстояло сменить у дышащих огнем печей тех, кто уже почти девять часов, непрерывно орудуя лопатами, поджидал запаздывающую смену. Процесс выплавки металла не прерывался ни на минуту, и, принимая от обессилевших за ночь товарищей эстафету, вновь прибывшие не только рассказали о казни, но и передали предсмертное послание Детона и сообщили почти невозможное – казнили не за убийство Сенона. Был убит не-гуманоид!

Вернувшийся с ночной смены отряд застал на помосте посередине загона останки кровавого пиршества призраков. К этому моменту Детон уже был мертв, и охранники позволили его похоронить.

Зенон, сделав очередную ходку, поставил пустую тачку рядом с Катоном, который, отложив кайло, взялся за лопату и принялся грузить добытую им руду. Зенон знаком показал, что охранники не наблюдают за ними, и кайло мгновенно перекочевало в тачку, где тут же было засыпано слоем руды, а в руках Катона оказалось заранее приготовленное запасное, в которых не было недостатка.

Зенон толкал свою тачку, доверху заполненную рудой, по направлению к плавильным печам. Часть пути совпадала с дорогой в пещерный город. У развилки он остановился, нащупал кайло, спрятанное под рудой, и быстро спрятал его под кустом, в заранее оговоренном месте.

Янон и Гидон даже на работе были неразлучны, оба занимались сборкой корпусов. Это была конечная продукция, и выполнение этой работы требовало не столько физических усилий, сколько хорошей квалификации. Раньше у них даже были перерывы в работе, когда сборка одного корпуса была уже закончена, а для другого еще не все было готово. Тогда охранники позволяли им несколько дней побездельничать, не направляя на другие работы. Но все это осталось в прошлом. Теперь одновременно собирали несколько корпусов, и их перевели на двухсменную работу. Сборка корпусов требовала большой концентрации внимания. Малейшая оплошность наказывалась ударами плетью, а брак должен был быть исправлен.

Раньше на планете выпускалась разнообразная продукция, в основном военного назначения. Теперь все это производство свернули ради одной-единственной цели – одеть корабли в защитные панцири. Это для них собирались корпуса. Группа Янона как раз закончила сборку очередного корпуса, и корабль взмыл в небеса. Новый панцирь блестел под лучами Абриго. На орбите планеты скопилось около десятка кораблей, ожидающих своей очереди. Один из них тут же пошел на посадку, чтобы занять освободившееся место. Получив часовую передышку, рабы обсуждали события сегодняшнего дня и последние слова Детона, которые в их устах уже превратились в завещание.

Насытившись жестким и невкусным мясом пустынницы, картеро позволил себе провести остаток дня в тени полуразрушенной печи и дождаться спасительной прохлады ночи. Инстинкт неумолимо гнал его вперед, к родной норе в недрах пещерного города рабов. Со свежими силами он бежал всю ночь и под утро достиг границы пустыни. Наконец-то стали появляться редкие ростки чахлой травы, и ничто не могло теперь помешать зверьку достичь цели. Еще несколько часов, и он сможет вдоволь напиться из небольшого ручья и поесть сочной травы, растущей по его берегам, а там последний рывок, и он увидит холм, в недрах которого укрыта родная нора.

Возвращаясь с работы, отряд рабов ненадолго остановился у развилки, и Катон подобрал спрятанное в кустах кайло. После двенадцати часов каторжного труда кайло казалось невероятно тяжелым. Его несли по очереди двое рабов, передавая ношу следующим, но через ворота, мимо охраны не-гуманоидов, им с таким грузом было не пройти.

Лана стояла у последнего поворота дороги, ведущей в пещерный город. Она поджидала отряд рабов, который возвращался с карьера. Проходя мимо, двое рабов незаметно уронили кайло в придорожную траву. Дождавшись, пока весь отряд прошел, Лана подобрала драгоценный инструмент и, укрыв его под одеждой, направилась в сторону загона. Не вызвав подозрения у охранников, она свободно вошла внутрь и сдала свою ношу другим женщинам, которые ожидали ее.

Тана с самого утра направилась в поселок свободных женщин, приютившийся поблизости от пещерного города. Она спешила выполнить поручение Катона и подобрать надежных женщин, чтобы те встречали отряды рабов у входа в загон, проверяя их глаза.

Рабы оправились от пережитого утром шока и теперь, когда все отряды облетела весть, что вчера был убит не-гуманоид, возвращались в загон, воспрянув духом. Сразу за воротами их встречали женщины. Все были предупреждены о проверке и сами подставляли им свои глаза.

Во время ужина за столами царило необычайное оживление. Говорят, что уже тогда Детон стал символом борьбы за свободу, а его предсмертные слова рабы повторяли как молитву. У членов Комитета Сопротивления был еще один повод радоваться – картеро принес послание от укрывшихся. Легенда гласит, что именно этим вечером Катон произнес фразу, ставшую крылатой: «Детон – не напрасная жертва».

Несмотря на физическую усталость, рабы, находясь под впечатлением от сегодняшних событий, не спешили отойти ко сну. Гидон, ведя оживленную беседу, вдруг заметил, что Янона нет рядом. Прервав разговор на полуслове, он отправился на его поиски и заметил, как тот мелькнул впереди. Гидон, расталкивая рабов, бросился вдогонку. Ворвавшись в первый зал, он хотел окликнуть Янона, но что-то его удержало, он замедлил шаг и двинулся вслед за другом, уже крадучись, как охотник. Янон прошел в дальний зал и, постучавшись, вошел в одну из ниш, которые были во множестве выдолблены в стенах. Гидон терялся в догадках, куда так спешит его друг. Первое, что пришло ему в голову: наверное, на встречу с кем-то из членов Комитета Сопротивления, на которую его, Гидона, почему-то не пригласили. Он уже было совсем собрался ворваться вслед за Яноном с шутливым криком: «Попались, заговорщики!» – но передумал и решил сперва разведать, кто там внутри. Он ожидал увидеть что угодно, только не это.

Янон почти вбежал в небольшое помещение и, обняв Лану, попытался ее поцеловать.

– Ну ты же обещал, – сказала она, уклоняясь от его объятий.

– Ты знаешь, как я тебя люблю, – неохотно отпуская ее, возразил Янон. – Ты сделала свой выбор?

– Мне не надо делать никакого выбора. Я люблю только тебя. К Гидону у меня нет никаких чувств.

От услышанного Гидон побледнел, кулаки его сжались, в этот момент он был готов задушить их обоих.

– Любимая, ну тогда в чем же дело? – привлекая девушку к себе, спросил Янон.

– Я так не могу. Вы всегда вместе. Я не могу на его глазах встречаться с тобой, – оставаясь в его объятиях, смущенно проговорила Лана. – Разберись со своим другом, объясни ему…

Янон закрыл ей рот жарким поцелуем. Она не сопротивлялась, наоборот, прильнула к возлюбленному всем телом.

Гидон возвращался ничего не видя перед собой, туман застилал глаза. В его воспаленном мозгу рождались коварные замыслы. Он должен избавиться от соперника любой ценой, ни перед чем не останавливаясь, и Лана не посмеет ему отказать, и тогда хоть в чем-то он опередит своего удачливого друга. Нет, уже не друга…

Гидон не удивился, что, как только он вошел в загон, к нему подошел Тунон и попросил, чтобы они с Яноном начали работать в разные смены. Он сразу дал согласие, теперь это входило в его планы. «Хорош друг! Сам не решился со мной поговорить, так подослал другого, в надежде, что ему я не смогу отказать», – с этими мыслями Гидон продолжал обдумывать план своей мести. Ему даже не пришло в голову, что эта просьба могла исходить от Комитета Сопротивления. Им был нужен свой человек в каждой смене.