«Кузнечик» покинул околоземную орбиту и устремился вниз, чтобы приземлиться в Конкордии. Стратег сидел в пассажирском салоне и попивал холодное пиво, которым его заботливо обеспечил академик Феодоровский, директор Бюро стратегических разработок. Стратег не употреблял пиво в столь раннее время, но после вчерашней попытки уничтожить все водочные запасы в окрестностях Новосибирска в голове ощущалась тяжесть, которая, впрочем, с каждым глотком отступала.

Тайга. Небольшое озерцо. Звездное небо. Умный собеседник. Обжигающая уха и холодная водка. Немудрено, что они засиделись до утра. Был провозглашен очередной тост, и Стратег уже поднес стакан ко рту, когда почувствовал характерное покалывание в затылке – мыслеобраз, преодолев огромные расстояния, достиг своего адресата. Стратег все-таки допил содержимое стакана, а потом, подав сигнал компаньонам, закрыл глаза. Он был очень сильным контактером и мог без труда принимать и передавать мыслеобразы в любом состоянии. Большинство контактеров мысленно представляли белый лист бумаги, на котором и возникало передаваемое изображение. Стратег же представил огромную кровать, покрытую белоснежной накрахмаленной простыней. Сообщение, оказывается, было послано экипажем «Малютки-15». Стратег увидел космическую станцию «Пионер-4», получившую не столь уж значительные повреждения, и это его нисколько не удивило. На фоне станции виднелся одинокий и довольно большой корабль противника. Тот самый или того же типа линейный корабль, который участвовал в ее захвате.

С первыми лучами солнца вся теплая компания – Стратег, академик Феодоровский и сержант Петров – искупалась в приятной, прохладной воде тихого озерца. Только после того как они подкинули академика прямо на рабочее место, где он снабдил их лекарством от головной боли, Стратег принял решение лететь в столицу. Он выполнил два самых неотложных пункта своей программы: послал Батю к зеерянам в надежде получить хоть какую-то информацию о противнике и посетил БСР, чтобы скорректировать ход строительства «Супернова» и подготовить Бюро к возможной эвакуации. Стратег еще не решил, что ему делать дальше… Он искал ответ в далеком прошлом, в своем детстве и юности, пытаясь вспомнить что-то важное…

Со своими одногодками ему было неинтересно, так что новых знакомых (друзьями их можно было назвать с натяжкой) он нашел в спортзале. Среди них было много прибалтов. Общение с ними резко изменило его отношение к советской власти в целом и к присутствию русских в Прибалтике в частности.

В очередной раз выслушав плохие слова в адрес русских, Саша спросил:

– Вот вы считаете нас оккупантами. А как же я? Мы вроде бы друзья?

– Да, ты наш друг. Понимаешь, мы не любим русских в целом, как народ, но к каждому отдельно взятому русскому мы относимся вполне нормально.

– Мы хотим дружить с русскими и с Россией, – вступил в разговор старший из присутствующих, – но мы не хотим жить с вами в одной стране, чтобы вы устанавливали тут свои порядки…

В четырнадцать лет уже можно понять, что в мире есть и другие ценности, помимо заветов Ильича.

Как-то раз возле дома его опять встретила компания соседских ребят и принялась дразниться. Самый наглый из них выхватил у него спортивную сумку и вывалял ее в грязи. На этот раз терпение у Саши лопнуло. Он легко догнал обидчика и, схватив его за ноги, просто перевернул головой вниз:

– Будешь так висеть, гаденыш, пока не вычистишь сумку.

– А ну оставь его в покое, – раздался грозный голос того парня, из-за драки с которым в подъезде все и началось три года тому назад.

Бросив шибздика прямо в грязь, Саша нанес главарю короткий удар в солнечное сплетение. Верзила сложился пополам, жадно хватая губами воздух. Саша не стал его добивать, понимая, что сила – не аргумент. С этого дня его уже никто не смел обзывать во дворе. Наиболее трусливые даже стали заискивать перед ним, но для Саши они просто не существовали.

Это случилось летом, когда Саша закончил седьмой класс. После очередной победы на соревнованиях по легкой атлетике к нему подошла девочка из параллельного класса и предложила дружить, сказав, что он ей давно нравится. Теперь по вечерам прямо из спортзала Саша спешил на свидание. Они встречалась и часами бродили, взявшись за руки. Прощаясь у ее дома, она целовала его в щеку. Мир новых ощущений открывался для него. От ее тела исходил такой волнующий запах свежести. Рыжие волосы, если наклониться к ним, дурманили, и начинала кружиться голова. А уж если их тела случайно соприкасались, то волна возбуждения пробегала по всему телу. К спорту и книгам добавилась любовь, наполняя жизнь новым смыслом. Не было дня, чтобы они не виделись. Она присутствовала на всех его соревнованиях и первая поздравляла с победой.

Он никак не решался ее поцеловать. В их маленьком городке в парке была одна достопримечательность – горбатый, совсем крохотный мостик, овеянный легендами древности. Если девушка соглашалась взойти на него с юношей, это означало, что она согласна подарить ему поцелуй. Окольными путями, чтобы она сразу не догадалась, он повел свою избранницу к заветному месту. Тайну мостика знали все, и, оказавшись поблизости, она неожиданно прижалась к нему и сказала:

– Я и так дала бы себя поцеловать. Даже не верится, что ты на это решился!

Ее губы, словно боясь, что юноша передумает, поспешно прикоснулись к его губам. Он еще не умел целоваться. Их губы какое-то время едва касались друг друга, потом она высвободилась из его объятий и убежала…

Оставшуюся до начала занятий неделю они не виделись, а потом произошел тот случай, который положил конец их недолгому роману. Сентябрь выдался теплым, и после школы Саша с приятелем отправился на пляж. Завидев пару симпатичных девчонок, более старший товарищ предложил поболтать с ними. Одной из них была Она, и Саша с радостью согласился. Шутили, возились, и Саша сам не заметил, как в его объятиях оказалась Ее подружка, в то время как Она вынуждена была отбиваться от назойливых рук его приятеля. Еще можно было все исправить. Ведь его приятелю-то было все равно, какую из девчонок лапать. Но на Сашу вдруг словно что-то нашло. Он наблюдал за происходящим словно со стороны. Как завороженный смотрел, как чужие руки обнимают его возлюбленную, и ничего не предпринимал для того, чтобы осадить наглеца. Только ее взгляд он запомнил на всю жизнь «Почему? Зачем ты это делаешь? За что? – кричали, чуть не плача, ее глаза. – Я ведь хочу быть только с тобой. Иди ко мне…»

Как ни искал Саша потом встречи с ней, она избегала его, ни разу с ним не заговорила, не ответила ни на одну из сотни его записок, не приходила на назначенные свидания. А когда он поджидал ее около дома, она выходила только вместе с родителями. Саша понимал, что обидел ее, хотя, в сущности, что такого произошло – они ведь просто обнимались на пляже, даже не целовались… С годами пришел ответ – он вел себя тогда как предатель…

В октябре сестра вышла замуж. Она училась в местном университете. Изучала математику. Он был физик, с соседнего потока. Свадьбу справляли на родине мужа, в крохотном курортном городишке. Там Саша и познакомился с его племянницей. Прогулки в лесу, объятия, и он понял, что может любить сразу двух. Может, это и не любовь, а просто увлечение? Неделя пролетела незаметно, и он вернулся в город, к учебе и занятиям спортом. Между ним и его новой знакомой завязалась переписка.

В квартире временно стало тесно. До окончания университета молодые поселились у них. Вечерами, собираясь на кухне, спорили о политике. Отец отстаивал свои коммунистические идеалы, оправдывал присоединение Прибалтики к Союзу. Теперь ему противостояли уже трое – дочь, ее муж и сын. Когда бесполезные споры приелись – все оставались при своем мнении – деверь стал учить Сашу играть в преферанс. Вдвоем, в гусарика. Через месяц они уже рубились на равных, а вскоре Саша стал выигрывать. Не желая каждый вечер проигрывать, деверь отвел его в университетскую общагу, где игра шла уже всерьез, на деньги. Студенты встретили молодого игрока с известной долей недоверия и даже заставили показать, есть ли у него деньги. Не имея опыта игры вчетвером, первые две недели он неизменно оказывался в проигрыше, правда, небольшом. Самоуверенные студенты предложили повысить ставки как раз тогда, когда он уже освоился в новой компании. Еще через месяц Саша уже регулярно зарабатывал игрой.

К спорту и книгам добавился преферанс. Общежитие представляло собой настоящий бордель. Парочки целовались прямо в коридоре или на лестничных площадках, а бывало, в той же комнате, где шла игра, занимались любовью. Однажды смазливая студентка попросила у него закурить. Извинившись, что не курит, он хотел пройти мимо, но она явно искала не только сигаретку, о чем свидетельствовал ее полурасстегнутый, накинутый на голое тело халатик. Она взяла Сашину руку, приложила к своей обнаженной груди и попыталась поцеловать его, но он увернулся. Другая ее рука уже пыталась расстегнуть ширинку. Ошарашенный юноша пустился наутек.

– Ходят тут сопляки всякие, – услышал он вслед, – даже девушку удовлетворить не могут…

Этот случай еще больше затруднил его взаимоотношения с противоположным полом.

Учебный год близился к концу. Окончание восьмого класса. Все готовились к экзаменам. Сашу эти проблемы не коснулись. Из Министерства образования республики ему как перспективному спортсмену пришло освобождение от экзаменов. Он был занят совсем другим. Отец в звании подполковника вышел в отставку, и семья готовилась к возвращению в родной Ленинград.

Саша решил напоследок принять участие в чемпионате города по многоборью. Хотя не все десять видов спорта давались ему одинаково, он считался бесспорным фаворитом. Четверо его приятелей-соперников подошли к нему в раздевалке:

– Мы тут решили допинг принять. Может, ты тоже хочешь?

– Зачем? У меня и так хорошие шансы на победу.

– Если мы все его примем, твои шансы заметно поубавятся.

– Вот и пользуйтесь своим допингом.

– Ну, мы хотели, чтобы все честно, с равными шансами…

Допинг, конечно, принимать нечестно, но поступок своих соперников он оценил. Они действительно были честны с ним. Из-за проливного дождя начало соревнований перенесли на три часа. Время действия допинга уже заканчивалось, и его соперники ползали на беговой дорожке и в секторах для прыжков и метания как сонные мухи. Этот случай лишний раз утвердил его в мысли, что со спортом пора завязывать. Всегда найдутся такие, кто ради победы не побрезгует ничем…

На выпускном балу он танцевал только с ней, со своей первой любовью. Она сразу приняла его приглашение. Было видно, что она простила его. Казалось, что вернулись те, прежние времена. Они мило болтали и весь вечер не расставались. Потом, как водится, пошли гулять. Она ждала, что эту ночь он проведет с ней. Она недвусмысленно дала понять, что хочет этого, но он предпочел побродить в одиночестве, попрощаться с городом, который скоро должен был покинуть. Ее прощальный недоуменный взгляд всю ночь преследовал его. «Почему ты опять отказался от меня? – шептали ее глаза. – Я бы стала этой ночью твоей, – говорили они ему, – останься со мной», – кричали они вслед…

Он знал, что если пойдет с ней, то она станет его первой женщиной, и не захотел этого, а может, просто испугался…

Красавица Конкордия стремительно приближалась. «Кузнечик» шел на посадку. Стратег не отказал себе в удовольствии полюбоваться видом на столицу, словно зажатую между вершинами Альп и синевой моря. Сержант Петров опять слихачил: посадив «кузнечик» прямо на крыше Дворца Совета Земли и космических Колоний, он притормозил лишь в последний момент, лишив Стратега возможности в полной мере насладиться прекрасным пейзажем.

Кабинет Стратега находился на последнем, сто первом этаже, куда он и попал, спустившись на лифте прямо с крыши. Он редко бывал здесь. Кабинет, слишком большой и неуютный, занимал весь этаж и выглядел излишне помпезным. Наверное, этим архитектор хотел подчеркнуть величие хозяина этого помещения, которое проектировалось во времена очередного триумфа Стратега, сразу после того, как он раскрыл тайну Лабиринта Любви и сумел его пройти, что открыло человечеству дорогу к звездам.

Кабинет был абсолютно не приспособлен для работы и, с точки зрения Стратега, имел лишь одно несомненное достоинство – если полностью раскрыть все шторы, то из сплошных окон по всему периметру открывался величественный вид на столицу Земли и космических Колоний – Конкордию. С одной стороны до самого горизонта простиралось Средиземное море, переливаясь всевозможными оттенками, от лазурного до иссиня-черного, с другой остроконечные вершины Альп блистали своими белоснежными шапками. А внизу лежала многомиллионная столица. Любуясь этими красотами, Стратег невольно задумался…

Исходный, или Обучающий, объект – единственный Артефакт, с которым он столкнулся еще до того, как стал Стратегом. Вернее, не побывав на нем, он никогда и не стал бы им. Он испытал на себе только два его свойства. Попав на этот таинственный объект, он вначале прошел испытание соблазном. Любое его желание, малейшая прихоть исполнялись мгновенно. Жизнь в роскоши, изысканная пища и вина, шикарные женщины. Стоит только подумать – и это все твое. Лишь преодолев в себе тягу к плотским удовольствиям, он смог перейти к стадии обучения. Но исчерпывались ли на этом возможности объекта? Скорее всего, нет.

На объекте красовалось клеймо его создателей, то же, что и на Лабиринте Страха и Лабиринте Любви, – знак Хранителей. Что знали они о Земле? Иногда Стратегу казалось, что все, вплоть до мельчайших подробностей, иногда – они имели о ней лишь самые общие представления. Только в одном он был уверен. Его создатели хорошо разбирались в человеческих (почему именно в человеческих? Возможно, просто в присущих разумным существам) слабостях и пороках, желаниях и устремлениях и умели манипулировать ими. Взаимосвязь с другими Артефактами, скорее всего, отсутствовала. Ведь, когда Стратег прошел Лабиринт Страха, также созданный Хранителями, он не был опознан.

Несмотря на то, что Стратег провел на этом объекте достаточно много времени, его местонахождение осталось неизвестным. Все последующие попытки обнаружить объект или попасть на него оказались тщетными. С большой вероятностью можно предположить, что объект и сейчас находится в рабочем состоянии, но, при всем желании, дальнейшее его использование для Стратега было заказано.

Стратег стряхнул задумчивость и огляделся. Он не любил этот кабинет за огромные размеры и неуютность. Из положения он вышел, организовав себе закуток по своему вкусу, где обычно и работал. Приняв холодный душ и выпив крепкий ароматный кофе, заваренный по собственной технологии, он окончательно избавился от головной боли и приступил к делам. В его мозгу медленно рождался план, как противостоять неожиданной угрозе.

Кто же все-таки напал на космическую станцию, а теперь собирает силы для полномасштабного вторжения? От того, насколько оперативно удастся определить, кто враг, возможно, зависит судьба всего человечества. Итак, что мы имеем? Большое количество кораблей неизвестной конструкции. Теоретически, и зееряне, и не-гуманоиды могли разработать новые звездолеты, но вот наладить их массовое производство, да еще скрытно, – это намного сложнее. У Стратега было два надежных агента, которые работали в Союзе пяти не-гуманоидных цивилизаций, и один в Конфедерации зеерян. От них тревожных сообщений не поступало. Стратега немного волновало, что агент из Конфедерации уже пропустил несколько контрольных сроков и не выходит на связь, но такое вполне возможно, если у него нет доступа к ментальному усилителю. Сегодня очередной контрольный срок. Сделав глоток своего любимого армянского бренди, он пошел готовиться к сеансу связи.

Из сообщений агентов Стратег знал, что через месяц соберется Всеобщий Совет не-гуманоидов. В этом странном и, как ему порой казалось, противоестественном содружестве ведущую роль играли призраки. Если не-гуманоиды и причастны к нападению, то без ведома призраков этого бы не произошло. Именно поэтому Стратег решил в первую очередь связаться со своим агентом на планете Мартир.

Латинская буква «S» в трехмерном изображении, сверкая разноцветными огнями, устремилась навстречу полупрозрачному существу, парящему среди облаков. Стратег вызывал агента «призрак».

Парящее существо ожило. Облака стали меняться местами в определенной последовательности. Стратег установил, что именно его агент вышел на связь.

Голубка мира Пикассо (символ Земли), внезапно сраженная парящим существом. Так Стратег спросил, не причастны ли не-гуманоиды к нападению.

Голубка мира, но парящего существа рядом нет. Агент отрицал причастность не-гуманоидов к нападению.

Голубка летит сквозь дождь, снег, жару и только потом падает, внезапно сраженная парящим существом. Стратег задал вопрос, не планируют ли не-гуманоиды напасть в будущем.

Голубка летит сквозь дождь, снег, жару и только потом падает, внезапно сраженная парящим существом, ко рядом с ним вопросительный знак. Такое нападение возможно.

Голубка падает, внезапно сраженная неизвестно кем. Задание узнать, кто осмелился напасть.

Голубка падает, внезапно сраженная неизвестно кем. В отдалении символ парящего существа. Задание узнать, не замешаны ли не-гуманоиды косвенно в инциденте с космической станцией.

Обмен мыслеобразами продолжался еще некоторое время. Стратег давал своему агенту дальнейшие указания. Но главное, он получил подтверждение, что, хотя не-гуманоиды и планируют войну с человечеством (этим они занимались постоянно), но атака на «Пионер-4» – не их рук дело. Впрочем, иного Стратег и не ожидал.

После сеанса обмена мыслеобразами контактеру всегда необходим отдых. Стратегу хотелось тут же связаться с двумя остальными агентами, но он не стал пренебрегать этим правилом. Потом пришлось бы бороться с головной болью, а именно ясная голова сейчас ему была нужна больше всего. Взяв сигару, он закурил, сидя лицом к морю. Море всегда располагало к размышлениям. Теперь ему не избежать выступления на Совете Земли и космических Колоний.

Совет собирался регулярно раз в месяц, а многочисленные комиссии и подкомиссии заседали беспрерывно. Стратег присутствовал только при рассмотрении вопросов чрезвычайной важности. Последний раз – пять лет тому назад, когда обсуждалась программа строительства военных космических кораблей серии «Супернова». Стратег пытался убедить Совет форсировать строительство нового флота. Он представил генеральный план формирования флота стратегического назначения на основе кораблей «Супернова». Сто новейших кораблей за пять лет. Много лет упорного труда лучших ученых и инженеров Земли. Но Совет решил тогда иначе, направив материальные и людские ресурсы на освоение еще двух планет.

Если бы программу строительства новых космических кораблей серии «Супернова» реализовали в полном объеме, никакой противник был бы сейчас не страшен. Но Стратег не привык, да и не имел права тратить время на бесплодные сожаления. Он обязан найти способ, как защитить Землю. Чем располагает Земля для обороны? Три Звездных Флота. Почти триста боевых кораблей, но, увы, устаревших моделей. Кроме того, Землю защищают четыре Универсальные Системы Отражения Космической Опасности (УСОКО), представляющие собой зарытый глубоко в земле автономный командный пункт, оснащенный инерционной космической пушкой (ИКП). Эта пушка способна сбить любой космический объект, представляющий опасность для Земли, – как метеорит, так и корабль неприятеля. Однако ИКП потребляла много энергии и требовала времени для подзарядки. Чтобы успешно отражать атаки вражеского флота, необходимо иметь как минимум шестнадцать УСОКО, равномерно распределенные по всей Земле. В наличии – только четыре. Ни одна из колоний Земли такими системами не располагает.

УСОКО были полностью автономны и почти неуязвимы для атаки из космоса. За десять лет существования систем только однажды расчет заступил на боевое дежурство, когда метеорит Фортуна опасно сблизился с Землей. Это произошло восемь лет тому назад, когда существовала одна-единственная УСОКО. Все говорило за то, что метеорит пройдет в предельно опасной близости от орбиты Земли, но не столкнется с ней.

В целях безопасности Фортуну решили расстрелять. Не последнюю роль в принятии решения сыграло и желание испытать УСОКО в реальных условиях. Успех был потрясающий. Метеорит уничтожили первым же выстрелом ИКП, и весь боевой расчет в одночасье стал национальными героями. Объявили всеобщий праздник на Земле и ее колониях. Затем – череда народных гуляний, фейерверков, званых обедов, концертов. Сколько хвалебных речей было произнесено, сколько написано стихов и романов! Расчет посетил каждую из планет. Не забыли и ученых, проектировавших УСОКО, и, конечно, Стратега, который в очередной раз стал всеобщим кумиром. Тогда даже те, кто еще сомневался, нужен ли вообще Стратег Земле, начали петь ему дифирамбы.

УСОКО – детище Стратега. Он ее придумал, разработал основные принципы функционирования и добился создания Бюро Стратегических Разработок. Все десять лет, ушедшие на проектирование, Стратег курировал работу БСР. Столько же лет понадобилось на то, чтобы убедить Совет построить первую УСОКО.

Появление метеорита имело, бесспорно, один положительный момент. После его успешного уничтожения наконец-то приняли программу создания УСОКО. Стратег тогда сказал, что сама судьба послала нам эту Фортуну, чтобы образумить Совет и обратить его внимание на проблемы безопасности Земли и ее Колоний. В результате в кратчайшие сроки на Земле создали еще три системы, правда, на этом реализация программы и закончилась. У Совета опять нашлись более важные дела. Во всей этой истории оставалось много неясного. По всем расчетам, Фортуна должна была пролететь на очень значительном расстоянии от Земли, и ученые так и не смогли понять, почему вдруг метеорит резко изменил свою траекторию и вообще откуда он взялся.

Одновременно с УСОКО на защиту Земли должны были встать двадцать «носорогов», взлетев с военной базы «Детинец», расположенной на обратной стороне Луны. Чрезвычайно медлительные и неповоротливые, они обладали огромной огневой мощью и крепкой броней. В крайнем случае они могли пойти на таран и имели при этом шансы уцелеть.

Следующий оборонительный рубеж проходил по границе Солнечной системы. Около ста «пантер», скоростных и маневренных космических истребителей, базировались на Плутоне. Именно они примут на себя удар, если Звездный Флот не сможет остановить врага.

Кроме неизвестных, захвативших космическую станцию «Пионер-4», явных врагов у Земли не было. Но их не было во многом благодаря тому, что она располагала Звездным Флотом. Отношения с не-гуманоидами, хоть они и складывались сложно, можно было охарактеризовать как сдержанно нейтральные. Они очень болезненно относились к экспансии землян, но значительно уступали в военном потенциале. Стратег не сомневался, что они не преминут воспользоваться слабостью Земли, но напасть в одиночку? Нет-нет, на это они вряд ли решатся… Но за ними нужен глаз да глаз.

Если призраки руководили Союзом не-гуманоидов и направляли его, то главную ударную силу составляли воинственные головастики с планеты фарфоровых куколок. Они были очень своенравны и могли ослушаться призраков. Стратег решил проверить и этот вариант.

Латинская буква «S» в трехмерном изображении, сверкая разноцветными огнями, устремилась навстречу детской фарфоровой игрушке в виде необыкновенно красивого юноши. Стратег вызывал агента с планеты фарфоровых куколок.

Фарфоровая игрушка ожила. Ее глаза заискрились. Стратег установил, что именно его агент вышел на связь.

Голубка мира Пикассо, внезапно сраженная детской фарфоровой игрушкой. Вдали силуэт парящего существа. Вопрос – не напали ли фарфоровые куколки без ведома призраков?

Голубка, но ни игрушки, ни парящего существа рядом нет. Агент отрицал причастность фарфоровых куколок к нападению.

Голубка падает, внезапно сраженная неизвестно кем. Задание узнать, кто напал.

Голубка падает, внезапно сраженная неизвестно кем. В отдалении детская фарфоровая игрушка. Задание узнать, не замешаны ли куколки косвенно в этом инциденте.

Вернувшись в свое кресло с видом на море, Стратег продолжил анализировать ситуацию. Итак, не-гуманоиды, по крайней мере напрямую, в этом не замешаны. Зееряне? Скрытность и недоверчивость – вот два их основных качества. «Конфедерация Победившей демократии», так называл их Стратег. Они не способны напасть внезапно. На обсуждение и голосование у них ушли бы годы, и об этом знали бы уже на другом конце Вселенной. Они слишком осторожны, а тот конфликт, когда корабль глубокой разведки из Солнечной системы вторгся на их территорию, давно улажен, хотя и с большим трудом. Было время, когда обе цивилизации находились на грани войны.

Выдержав положенную паузу, Стратег стал искать связи с последним агентом.

Латинская буква «S» в трехмерном изображении, сверкая разноцветными огнями, устремилась навстречу латинской букве «Z». Стратег вызывал агента из Конфедерации зеерян.

Латинская буква «Z» никак не хотела оживать. Агент в очередной раз не ответил на вызов Стратега.

Потягивая кофе с коньяком, Стратег вернулся к своим размышлениям. Стемнело, и огни Конкордии отражались в водах Средиземного моря.

Как же все-таки хорошо, когда все вокруг говорят по-русски! Этого не понять тем, кто никогда не жил вне России. Александр наслаждался любимым городом. Он мог часами бродить по его улицам, набережным и паркам. Он поселился с родителями на Тракторной улице (сестра с мужем осталась жить в Прибалтике). Какое дурацкое название! Говорили, что по ней прошел первый трактор, выпущенный на Кировском заводе. За что так не повезло этой улице?!

Нагулявшись вдоволь по Петроградской стороне, он возвращался домой на метро. На станции «Гостиный двор» в полупустой вагон вошла девушка, которая сразу привлекла его внимание. Хорошо сложенная брюнетка с огромными выразительными глазами и длинными ресницами. Юноша не мог отвести от нее взгляда. Девушка это заметила и в ответ мило улыбнулась, давая понять, что не против знакомства. Александр не ожидал такой реакции и продолжал разглядывать ее. Она явно ждала, что вот сейчас он подойдет к ней и заговорит. Она вышла на нужной ему станции, но он так и остался в вагоне, проехал дальше. Уже с перрона она обернулась, удивившись, что он не идет следом. Перехватив его взгляд из уходящего поезда, удивленно пожала плечиками…

Пора было подводить итоги. Наконец-то он живет в России, в городе своей мечты. Это хорошо. Но в свои неполные шестнадцать лет он не только оставался мальчиком, но даже ни с одной девчонкой не целовался по-настоящему. Сегодняшний случай в метро лишний раз подтвердил, что его застенчивость переходит все границы. Он просто не в состоянии первым заговорить с понравившейся ему девушкой, даже если та дает понять, что ничего не имеет против. Да что там с девчонкой, он даже не решается обратиться к прохожему с банальным вопросом, который час или как пройти куда-нибудь. Позавчера он заблудился и проплутал пару часов, будучи не в силах заговорить с прохожими. Со всем этим надо что-то делать.

Одинокие прогулки по городу прекратились, когда из Прибалтики приехал друг. Тот познакомился по переписке с одной полькой, и теперь она приехала с тургруппой в Ленинград. В первый же день польская девочка предложила познакомить его с любой, на его вкус, девчонкой из группы, уверяя, что ни одна не откажет.

В один из вечеров приятель, которому уже поднадоело обниматься на скамейках и хотелось большего, договорился, что они пролезут к девчонкам в номер через окно. Александр согласился на это приключение. В конце концов, польские девочки были очень симпатичными. Захватив по две бутылки шампанского, парни направились к пожарной лестнице. Они уже добрались до второго этажа, когда какой-то старой карге приспичило выглянуть в окно. Завидев юношей, она вообразила невесть что, завопила и подняла невообразимый шум. Затея с треском провалилась, и им пришлось сматываться, пока не появилась милиция. Шампанское, чтобы не таскаться с ним, решили выпить из горла. Насколько он обожал его до этого вечера, настолько не переваривал последующие два года. Что может быть хуже, чем теплое шампанское прямо из бутылки!

Едва спровадил друга, как к нему в гости приехала та девчонка, с которой он познакомился на свадьбе сестры. Она никогда не была в Ленинграде и решила воспользоваться случаем. Александр с радостью показывал ей город. Они ходили, обнявшись, он целовал ее в щеку, но в губы не решался. К тому же все время мешали родители. Они работали сутки через трое, но смены не совпадали, и один из них всегда был дома. Уже перед самым ее отъездом у матери заболела сменщица, и вот они наконец-то остались наедине.