Радий каждое утро шел на работу через площадь Триумфа Завоевателя, или как ее называли химикус-генетикус, площадь Национального Позора, и всегда встречал восход Гелиоса у подножия двадцатиметровой статуи Великого Воителя. Только сегодня он задался вопросом, почему он это делает. Что изменилось для обывателя с тех пор, как рэмы захватили Кимику и остальные планеты? Если не считать первых месяцев, в течение которых рэмы устанавливали свои порядки, никто не был убит и не голодал, у всех имелось жилье. При желании можно было завести семью, рожать детей. Рэмы заставляли всех работать, но это не был каторжный труд. Если не обременять себя мыслями о том, что на твоей родной планете правят захватчики, то можно вести достаточно комфортный образ жизни. Так возникала опасность привыкания. Именно поэтому каждое утро Радий проходил мимо статуи, водруженной завоевателями в память о своей победе.

«Спасибо рэмам за эту статую, она не дает мне и остальным забыть, что мы не свободны. Она является постоянным напоминанием, наполняя наши сердца яростью. Империя все-таки совершила ошибку, потешив свое самолюбие этим здоровенным истуканом с разноцветными глазами. Но они сделали еще одну ошибку, обманув нас с эликсиром верности, лишив последних иллюзий на свой счет. Все это время мы почти не помышляли о сопротивлении, просто оберегали секреты химического и генетического оружия. Теперь, когда у нас появилось противоядие, пора от мелкого саботажа переходить к борьбе за независимость!»

С этими мыслями он не заметил, как дошел до Центральной лаборатории химических исследований, места своей работы. Машинально предъявив пропуск часовым, огромного роста зеленым рэмам, Радий зашагал по пустым коридорам. Он обычно приходил в секретную лабораторию на один час раньше других и посвящал свободное время изучению и анализу истории химикус-генетикус.

Бесконечная череда междоусобных войн привела к тому, что, достигнув долгожданного мира и согласия, став единым народом, они забыли, что опасность может исходить извне. В обществе выработалась устойчивая ненависть к любому оружию, не только наступательному, но и необходимому для защиты. Их два кольца защиты, Химической и Генетической, были бесполезны против обычного оружия. Удар рэмов оказался неожиданным, коварным и безжалостным.

Первый контакт с Империей рэмов не вызвал у химикус-генетикус никаких подозрений. После вторжения незваных гостей в их космическое пространство они удовлетворились объяснениями рэмов, что те просто заблудились, и не обратили внимания на то, что военные корабли не спешат уходить восвояси. Первая звездная система, населенная химикус-генетикус, пала, не оказав никакого сопротивления. Остальные три сражались отчаянно. Даже рэмы признавали, что седьмое Великое Завоевание далось им с трудом, чаша весов колебалась до последнего момента.

Химические торпеды оказались очень эффективным оружием. Попадая во вражеские звездолеты, они разъедали их корпуса, и те разваливались, как скорлупа прогнивших орехов. Скорость распада зависела от концентрации заряда торпеды. Вся история конфликта химикус-генетикус и Империи рэмов – яркий пример войны цивилизации с высокой устойчивой моралью против цивилизации абсолютно беспринципной, не признающей никаких моральных ценностей. Химикус-генетикус обеспечивали такую концентрацию заряда, что корпуса космических кораблей рэмов разваливались не сразу, а только через десять часов после попадания в них химической торпеды. Это время давалось специально, чтобы экипаж мог спастись. Химикус-генетикус считали аморальным допускать гибель экипажей вражеских звездолетов. Только на первых подбитых кораблях рэмов часть экипажа погибла из-за возникшей паники, когда звездолет начал разваливаться. Усвоив эту тактику, рэмы без зазрения совести пользовались благородством противника. Подбитый корабль сражался до конца, а через девять часов из подпространства в нужной точке выходил новый звездолет с минимальным экипажем, на него перебирались все рэмы с вышедшего из строя, и бой продолжался.

Когда все планеты, кроме Кимики, пали, на ней собрался совместный Совет военного руководства, гражданского правительства и ученых. Всем было ясно, что, если не предпринять экстренных мер, Кимика больше месяца не продержится. На повестке дня стоял только один вопрос: применять ли последнее средство защиты против рэмов – химическое и генетическое оружие. Только оно могло остановить врага. Хотя все запасы такого оружия были уничтожены, можно было еще успеть возродить запрещенные технологии. Но Совет не смог поступиться с таким трудом выработанными принципами морали и принял самоубийственное решение – спасительные технологии остались под запретом.

Небольшая группа военных и ученых не подчинилась решению Совета. Возродить запретные технологии они не могли, да и не собирались. В обстановке абсолютной секретности они наладили выпуск химических торпед с повышенным содержанием быстро коррозирующих элементов и поставили их на вооружение. Корабли рэмов стали разваливаться в течение часа. Привыкшие к десятичасовому циклу экипажи докладывали о попадании химической торпеды и спокойно ожидали подхода резервного корабля. Многие погибали вместе со звездолетами, остальные пытались воспользоваться спасательными шлюпками. Шлюпки не были приспособлены для ведения боевых действий, они могли вместить пятьдесят членов экипажа и обеспечивали их всем необходимым на неделю, в течение которой их можно было подобрать. Группа «Радуга» (такое название получили не подчинившиеся решению Совета военные и ученые) не остановилась и перед тем, чтобы атаковать спасательные шлюпки рэмов и уничтожать их. Впоследствии это особенно ставилось им в вину. Чаша весов вновь заколебалась. Понеся огромные потери, рэмы были вынуждены временно оставить Кимику в покое, ожидая подхода подкрепления. Химикус-генетикус получили столь необходимую им передышку, но воспользоваться ею не смогли. Заговор группы «Радуга» был раскрыт, ее члены арестованы и преданы суду, а остатки химических торпед с повышенной концентрацией сняты с вооружения и уничтожены. Когда через полгода, а именно столько времени группа «Радуга» подарила своей планете, корабли рэмов вновь бросились на штурм последней твердыни, они не встретили серьезного сопротивления, и Кимика пала.

Радий задумался о судьбе группы «Радуга». Могли ли они переломить ход войны? И да, и нет. Как бы они ни соблюдали конспирацию, результаты их деятельности нельзя было не заметить – слишком большие потери несли корабли рэмов и их экипажи. О причинах нетрудно было догадаться, стоило лишь проинспектировать начинку химических торпед, что наверняка и было сделано.

Радий полностью оправдывал деятельность группы «Радуга». Более того, он считал, что им следовало изменить начинку торпед так, чтобы экипажи погибали мгновенно. Никто ведь не собирался посылать начиненные химическим или генетическим оружием ракеты на планеты рэмов для убийства мирного населения. Но почему нельзя применить это оружие против военных, против экипажей космических кораблей? Вряд ли рэмам удалось бы после этого захватить их планеты. Но история распорядилась иначе. Радий не мог осудить решение Совета химикус-генетикус, который до конца стоял за запрет не только химического и генетического оружия, но и химических торпед, если они не оставляли экипажам вражеских кораблей шанса спастись. Совет не смог переступить через моральные ценности, которые доминировали в обществе в то время.

Радий пристально вглядывался в голографическое изображение Изотопуса, лидера группы «Радуга», пытаясь понять его логику, – почему он начал свою борьбу, пойдя против воли Совета, и почему не смог пройти этот путь до конца, не решился кардинально изменить начинку торпед и, наконец, почему в критический момент, когда заговор был раскрыт, безропотно дал себя арестовать? Почему не поднял военных, не сместил Совет и не захватил власть на Кимике, чтобы продолжить борьбу? После долгих раздумий Радию показалось, что он понимает смысл поступков Изотопуса. Он был сыном своего времени и патриотом и, с одной стороны, был готов сделать все для свободы своей Родины, но, с другой, он достиг того морального барьера, преодолеть который так и не сумел.

Теперь уже Радию предстояло решить сложную моральную дилемму. Перед ними сильный, хитрый, коварный противник, который для достижения своей цели не брезгует ничем, не останавливается перед обманом и не имеет никаких моральных устоев. Враг, готовый на все, лишь бы завладеть секретами химикус-генетикус и с их помощью поработить или просто уничтожить другие цивилизации и, как теперь стало понятно, их самих. На другой чаше весов – моральные ценности химикус-генетикус. Даже сейчас, после стольких лет рабства, они способны создать оружие, которое принесет им свободу. Но проблема в том, что его разработка и производство находятся под строжайшим запретом. На химическое и генетическое оружие уже долгое время наложено табу, и поэтому кимики обречены на рабство. Есть ли выход из этого замкнутого круга? Где находится тот предел, который нельзя переступить, даже если речь идет о судьбе целой цивилизации, ее свободе, а может, и о самом существовании? Можно ли в этом случае пойти на крайние меры, отринуть все принципы и позволить все? Открыв один раз ящик Пандоры, хватит ли сил, мужества и разума захлопнуть его и не воспользоваться грозным оружием для мести? Смогут ли они удержаться от того, чтобы в порыве гнева не обрушить его на мирные планеты рэмов? Может быть еще хуже – почувствовав свою мощь, они не устоят перед соблазном завоевать и поработить другие цивилизации или, вспомнив старые обиды, снова начнут междоусобные войны! Раз преступив, можно ли остановиться? Возможна ли свобода любой ценой и будет ли она свободой? Не попадут ли они прямиком из цепей рабства в оковы вседозволенности? Вопросы, нескончаемая череда вопросов…

«И все-таки надо бороться. Нельзя оставаться рабами, ссылаясь на моральные запреты. Пусть химическое и генетическое оружие как таковое остается под запретом. Но твое дело, Изотопус, не пропадет даром. Мы возродим ту надежду, которую нам дала группа „Радуга". Мы создадим „Возрожденную Радугу", и, если нельзя использовать химическое и генетическое оружие, мы изобретем новое – Избирательное оружие. Пора исправить допущенные ранее ошибки и обрести долгожданную свободу!» Приняв наконец решение, Радий как будто сбросил тонны груза со своих плеч, глубоко вздохнул от облегчения и вышел в общий зал, где его уже заждались коллеги по правительству Кимики в подполье.

Довольные члены правительства обсуждали успехи применения вакцины против эликсира верности. После ее введения ведущие ученые продолжали притворяться, что по-прежнему находятся под воздействием эликсира. Благодаря этому им практически удалось убедить рэмов, что старые технологии окончательно утеряны и возродить их, во всяком случае в ближайшее время, вряд ли удастся. Опасность попадания химического и генетического оружия к таким беспринципным тварям, как рэмы, временно миновала. Но успех не радовал Радия. Чего они достигли? Всего лишь с трудом исправили свою же ошибку, которая едва не стала роковой.

– Все это хорошо, – обратился к собравшимся Радий, – и нам действительно есть чем гордиться. – Он так не думал, но решил приободрить остальных. – Но не пора ли приступить к созданию оружия, которое принесет нам свободу?

– Ты призываешь нас нарушить священные запреты? – одновременно раздалось несколько возмущенных голосов.

– Кто-нибудь из вас слышал, чтобы я произнес слова «химическое» или «генетическое оружие»? – спокойно возразил Радий. – Мы создадим новое оружие, на которое не наложен запрет – Избирательное оружие.

Следующие два часа пролетели в жарких дебатах о том, насколько опасным для рэмов должно стать Избирательное оружие. Поняв, что спорить без толку, Радий в итоге поддержал абсолютно бесполезный вариант. Было решено разработать грибок, который будет воздействовать только на рэмов, вызывая сильное недомогание, но не угрожая их здоровью и жизни. Спорами этого грибка планировалось заразить атмосферу Кимики. После эвакуации рэмов с планеты действие грибка должно прекратиться в течение полугода. Это единственное, что удалось выторговать Радию. Другие предлагали месячный срок, а то и вообще несколько часов.

Радий покинул Центральную лабораторию химических исследований вместе с Фосфорусом, единственным, кто поддержал его во время дебатов. Начинало темнеть, и они по опустевшим вокруг лаборатории районам направились к площади Триумфа Завоевателя. Раньше лаборатория и другие исследовательские институты работали в три смены, и прилегающие улицы даже ночью оставались многолюдны. Сейчас же прохожих было мало, да и те не обращали внимания на двух запоздалых путников. Радий специально выбрал этот маршрут, чтобы они прошли мимо двадцатиметровой статуи Великого Воителя. Так и не проронив ни слова, они достигли подножия монумента и остановились.

– Первое, что мы сделаем, – с чувством в голосе произнес Фосфорос, – это снесем этого истукана!

– Не знаю, – задумчиво произнес Радий, – может, следует его оставить как напоминание о совершенных ошибках.

Через двадцать минут они стояли перед входом в квартиру Радия. Он достал ключ и поднес его к анализатору. На мгновение почувствовался резкий, но приятный запах. Анализатор заработал и, проведя молекулярный анализ вещества в ключе, открыл замок. Войдя вслед за хозяином в квартиру, Фосфорус сразу заметил, что помещение нежилое.

– Где ты живешь? Где твоя семья? – удивленно спросил он.

– Я живу в небольшой квартирке по другую сторону от площади Национального Позора (там находились кварталы для небогатых, нищих на Кимике давно не было), семьи у меня нет, мы расстались, и каждое утро, идя на работу, я делаю крюк, чтобы постоять у статуи Великого Воителя.

– Но зачем все это? – эмоционально отреагировал Фосфорус, и тут же на его лице отразилось понимание. – Я бы не смог. Уважаю твою силу воли. Ты отказался от всего, чтобы не привыкнуть к спокойной и сытой жизни, а проходя мимо памятника, каждый раз таким образом напоминаешь себе, что мы не свободны.

– Спасибо за понимание. Труднее всего было расстаться с семьей, но Магнезия поддержала меня. Мы встречаемся несколько раз в месяц. Семью я навещаю каждую неделю – напомнить себе, что все это я мог бы иметь, будь мы свободны. Выпьешь что-нибудь или предпочитаешь понюхать?

– Выпью, и что-нибудь покрепче.

Радий открыл бар, где стояло множество бутылок со спиртным и другими синтетическими напитками, флаконы для нюханья с дурманящим запахом и пакетики с порошками. Ничего запрещенного, только то, что имело официальный сертификат. Радий остановил свой выбор на темной бутылке, обернутой в серебристую фольгу.

– Не против?

– В самый раз, – последовал ответ.

В бутылке находилась «Улыбка Морфия», самое крепкое из официально разрешенных вещество. Напиток представлял собой смесь алкоголя, синтетических добавок и легкого наркотика и обладал приятным дурманящим запахом. Он быстро испарялся на свету, поэтому его наливали в маленькие темные стопки и выпивали залпом, наслаждаясь запахом, который долго не выветривался. Опрокинув по второй, они приступили к беседе.

– Почему ты так быстро согласился на этот вариант? – начал Фосфорус. – Ведь этот путь заведет нас в тупик.

– Я рад, что теперь у меня есть единомышленник, так же хорошо понимающий ситуацию, а спорить с остальными – это только пустая трата времени. Мы попытаемся их переубедить, каждого поодиночке.

Радий рассказал Фосфорусу про химические торпеды, про Изотопуса, группу «Радуга» и, наконец, про «Возрожденную Радугу», в которую и предложил ему вступить.

– Как давно существует «Возрожденная Радуга» и сколько в ней членов? – спросил Фосфорус уже после того, как дал свое согласие.

– Теперь нас уже двое, – ответил Радий, наполняя стопки.

– За свободу!

– За свободу!

– И все же на что ты… вернее, мы, – поправился Фосфорус, – рассчитываем? Это оружие бесполезно, так же как и химические торпеды с десятичасовым циклом разрушения кораблей.

– Ты возглавишь этот проект. Втайне от остальных мы разработаем Избирательное оружие на гибкой основе. Это означает, что, меняя концентрацию и используя различные добавки, мы сможем варьировать его воздействие на рэмов. В открытом для всех членов правительства варианте оно будет вызывать лишь сильное недомогание, не угрожая при этом здоровью и жизни, со сроком выздоровления шесть месяцев. В базовом варианте, известном только членам «Возрожденной Радуги», оно уже станет вызывать болезнь со смертельным исходом на третий день. Вполне достаточный срок, чтобы убраться с нашей планеты. При своевременной эвакуации больной поправится через год без последствий для здоровья. Но если он снова появится на Кимике, его ждет мгновенная смерть от повторного заболевания. Вполне гуманно, и они не смогут повторно принимать участие в боевых действиях.

– А если они догадаются и начнут тотальное уничтожение?

– В этом случае придется запустить секретный вариант. О нем будем знать только мы вдвоем.

– Доведение концентрации до предельной и введение добавок, приводящих к мгновенной смерти любого рэма на Кимике?

– Да, но это не все. Космический флот. Они держат минимальное количество боевых кораблей в нашей звездной системе, не опасаясь восстания. Периодически и те исчезают, и тогда только транспортники дежурят на орбите. Именно такой момент мы и выберем для заражения атмосферы планеты грибком базового варианта. К моменту появления боевого флота рэмов мы успеем оснастить наши торговые корабли достаточным количеством химических торпед с начинкой, мгновенно разрушающей корпуса кораблей и убивающей экипаж. Так мы сможем защитить себя от удара из космоса.

– Надеюсь, нам не придется применять секретный вариант, но в остальном ты прав. Нельзя победить врага оружием, которое его не убивает. Деревянные мечи бессильны в споре со стальными. Нельзя победить оружием, которое убивает, но враг не испытывает перед ним страха, как в истории с химическими торпедами с десятичасовой задержкой. Если враг знает, что можно избежать смерти, смертельное оружие превращается в деревянный меч.

Радий и Фосфорос, первые члены группы «Возрожденная Радуга», приняли решение, они перешли свой Рубикон, или, как бы сказали химикус-генетикус, необратимая цепная реакция началась. Они выбрали путь борьбы.

Седьмой флот развил бурную деятельность на новом месте своего временного базирования. От станции «Пионер-4», переименованной в «Первенца девятого Великого Завоевания», один за другим уходили группы разведчиков. Легкие небольшие корабли типа «Стрела Великого Воителя», разбившись на пары, вводили одинаковые координаты прыжка, исчезали в подпространстве и выныривали в неизвестной точке Вселенной. После определения своего местоположения и проведения необходимых съемок одна из «Стрел» возвращалась к «Первенцу». Там она передавала данные в Центр разработки Навигационных карт, развернутый на полностью восстановленной станции. Поступавшая со всех «Стрел» информация проходила компьютерную обработку, после чего поступала в распоряжение инженеров по прокладке курса, желтых рэмов. Вторая «Стрела» оставалась в исходной точке в качестве космического маяка. Если инженеры признавали эту точку пространства неудачной, то прилетала «Стрела»-напарник, и оба разведчика возвращались к «Первенцу», чтобы совершить новый совместный прыжок. Через неделю кропотливой работы инженеры решили, что подходящая точка пространства, которая приближает их к конечной цели – Солнечной системе, найдена, и она соответствует требованиям безопасности.