Взгляд Джулани сказал Громфу, что он тоже понимает, как мало можно рассчитывать на это «исцеление».
Громф вздохнул. Так мало магов осталось в Доме Бэнр, и лишь один из них — Мастер. Громф запечатал двери запирающим заклинанием, жестом велел Прату тоже сесть, потом уселся сам, в похожее на трон кресло, с которого можно было повелевать хрустальным шаром.
— Я пригласил вас присоединиться ко мне, чтобы отыскать нашего врага, — сообщил он остальным магам. — Смотрите.
Щелкнув пальцами, Архимаг подтолкнул хрустальный шар невидимой рукой, отвернув его глазом к южной стене. Птица в клетке под шаром застыла, нахохлившись и уцепившись когтями за жердочку. Сосредоточившись, Громф всмотрелся через орлиный глаз. Стены Магика словно растаяли, и в следующее мгновение он уже видел Арак-Тинилит. Его ищущий взор проник дальше, за махину здания в виде паука, сквозь стены пещеры, сквозь камень, и туннели, и камень… пока не остановился наконец в пещере, где стояли четверо. Один был мужчина-дроу в безукоризненных серых одеждах. Стоявший рядом с ним тип был воинственный демон, известный — по крайней мере, своей репутацией — им всем. Двое других были дергары, толстые мрачные коротышки, один со шрамом во всю щеку, другой — баюкающий каменный скипетр.
Направив на них взгляд глаза, Громф вернулся сознанием в собственное тело. Фигуры внутри хрустального шара жестикулировали и разговаривали — сердито, судя по тому, что дергар похлопывал скипетром по ладони, а демон нависал над ним, оскалив острые, как у акулы, зубы. Дроу тем временем поворачивался то к воителю, то к дергарам, быстро говоря что-то и умиротворяюще жестикулируя.
Остальные маги с задумчивым видом уставились в магический кристалл.
— Это предводители войска, осаждающего нас? — спросил Джулани.
Он уперся локтями в подлокотники кресла и принялся раздраженно постукивать друг о друга тонкими пальцами.
— Я узнаю кронпринца Хоргара из Граклстаха и его телохранителя, а это Каанир Вок? — встрял Грендан.
— Он самый, — ответила Нури. — Танарукки, наступающие на нас с юга, — это его Карательный Легион.
— Остается еще один, — сказал Громф.
— Тот, что в середине, — дроу, — вступил Прат, сжимая кулаки. — Это Зайемд — ублюдок из Дома Аграч-Дирр, предавший нас у Столпов Скорби.
— Его настоящее имя Нимор, — сказал Громф. — Нимор Имфраэззл.
— Он маг? — спросил Джулани.
— Не думаю, — ответил Громф. — Хотя вокруг него сильная магическая аура; полагаю, он нечто большее, чем кажется. И уж точно у него полно магических предметов. Я чувствую заряды магии на его оружии, некоторых частях одежды, кольцах…
Он помедлил, разглядывая два кольца на пальцах мужчины. Одно из них Громф определил как оберег, но другое — тонкое черное кольцо, кажущееся не более материальным, чем полоска тени, — было совершенно необычным. Громф никогда не видел ничего подобного.
И тут он вдруг понял, чем это должно быть. С того момента, как Триль рассказала ему, что Нимор сумел каким-то образом перенести ассасина во внутренние коридоры огромного замка Дома Бэнр, Громф гадал, как ему это удалось.
Это черное кольцо на пальце Нимора должно быть магическим приспособлением, позволяющим странствовать с тенями. Тогда этого типа действительно непросто загнать в угол. Хорошо, что маги могут нанести удар издалека, невидимо, иначе Нимор снова ускользнул бы в тень.
Покачав головой, Громф продолжил:
— Наша Верховная Мать узнала, что Нимор принадлежит к организации, называемой Жазред Чольссин. К сожалению, не считая названия, мы не знаем об этой группировке ничего.
Зоран лениво поигрывал своим жезлом.
— Итак, мы знаем его имя. Ну и что? — дерзко поинтересовался он.
Громф подавил желание изжарить наглеца на этом самом месте.
— Имя — это власть, — сказал он, обращаясь к остальным. — Оно поможет нам определить нашу цель. Цель, которая, похоже, и есть та нить, что связывает воедино две при иных обстоятельствах абсолютно враждебные друг другу армии. — Он указал на фигуры в хрустальном шаре. Те пока еще не передрались, но продолжали спорить. — Разорвите эту нить — и союз рухнет. Дергары и танарукки накинутся друг на друга, и победа Мензоберранзана будет обеспечена.
Джулани взглянул на Громфа:
— Что ты предлагаешь?
— Совместную атаку, — ответил Архимаг. — Мы все разом сотворим самые смертоносные из наших заклинаний. На Нимора они, несомненно, не подействуют, но на кого-нибудь — наверняка.
Прат поднялся из кресла, отстегивая крышку чехла с жезлом, висящего на поясе.
— Мы телепортируемся в пещеру? — спросил он.
Громф жестом приказал импульсивному юному магу сесть.
— Нам незачем телепортироваться куда бы то ни было, — ответил он. — Мы можем творить заклинания прямо здесь.
— Как? — приподняв красивой формы бровь, полюбопытствовал Грендан.
— С помощью этого. — Громф указал на хрустальный шар. — После его создания я добавил ему несколько… дополнительных возможностей, и вы должны поклясться, что сохраните знание о них в тайне.
— А, — заметил Джулани. — Так вот почему ты призвал только магов Бэнр. — Он приложил кончики сжатых пальцев к груди, против сердца. — Погуби меня отрава Ллос, если я раскрою кому-нибудь то, что услышу сейчас.
Громф оглядел всех магов по очереди, и один за другим они кивали и давали клятву молчания.
— Это не просто приспособление для прорицания, — сказал собравшимся Громф. — Заранее настроив, его можно использовать для заклинаний, направленных против конкретной мишени, в данном случае — против Нимора. Причем оно работает и с заклинаниями, имеющими ограниченный радиус действия. Итак, какие из ваших заклинаний наиболее сильные?
Один за другим маги рассказывали, какие заклинания будут произносить. Громф отвергал одни предложения и одобрял другие. Когда очередь дошла до Нури, она развела руками.
— Не знаю, какой прок может быть от моих заклинаний, — робко сказала она. — Ведь это скорее прорицания.
— Напротив, Нури, — улыбнулся Громф, — твое заклинание будет самым полезным из всех. Чтобы воспользоваться магическим кристаллом, мы должны сначала сотворить заклинание, которое обнаружит точное местонахождение того, кого мы хотим атаковать. Вот это ты и сделаешь. Пожалуйста, произнеси заклинание обнаружения дроу.
Легонько поклонившись, не сумев скрыть улыбку, Нури поднялась. Она достала из кармана кусочек меха и протерла им хрустальный шар. После этого изображение Нимора увеличилось, весь шар заполнили его лицо и грудь.
По кивку Громфа Нури вернулась на свое место. Когда она шла, Громфу показалось, что он видел, как Нимор проводил ее взглядом. Возможно, дроу почувствовал, что кто-то наблюдает за ним, и огляделся, пытаясь обнаружить источник. Какая разница; скоро ему придется уворачиваться от заклинаний.
Громф достал из кармана пивафви щепотку песка и подбросил в воздух перед собой, произнеся малое заклинание. На верхушке клетки с орлом появились крохотные песочные часы, и песок струйкой потек из верхней сферы вниз.
— Активируйте заклинания, когда упадет последняя песчинка, — велел он остальным. — Следите, чтобы все заклинания закончились строго одновременно.
Удостоверившись, что все охранительные предметы при нем, и запихав Киорли для безопасности в рукав, Громф начал творить заклинание.
Он выбрал заклинание некроманта, одно из самых могущественных в его арсенале. Медленно, следя одним глазом за песочными часами, он выталкивал наружу скрежещущие слова, грубая сила которых до крови обдирала ему горло. Он смутно видел, что другие маги делают то же самое.
Джулани держал руки перед собой, соединив первые два пальца в жесте, долженствующем вызвать мощную молнию, а Грендан перебирал пальцами в воздухе, сплетая гипнотический узор, все время меняющий цвета. Прат выбрал заклинание, создающее магические метательные снаряды, — слабое, но, пожалуй, лучшее из того, что под силу студенту-первогодку. Зоран тем временем лениво развалился в кресле, в уголке его губ играла усмешка. Громфу ужасно хотелось задать дерзкому мальчишке хорошую магическую трепку, но он не осмелился прервать свое заклинание. Песочные часы почти опустели.
Едва последняя песчинка полетела вниз, Громф произнес последнее слово заклинания — и услышал, как другие сделали то же самое. Указательный палец Громфа мгновенно превратился в костлявый палец скелета, с кончика его сорвался тонкий луч костяного цвета и вонзился в хрустальный шар, ударив Нимора в грудь. В тот же миг с пальцев Джулани слетела молния, наполняя воздух раскатами грома и запахом озона. Гипнотическая ткань Грендана устремилась к своей цели. Зоран говорил, что собирается произнести заклинание, от которого на Нимора нападет приступ смеха, выведя его из строя, но вместо этого мальчишка выхватил свой жезл и выстрелил. С кончика жезла посыпался град бесполезных самоцветов. Тем временем три магических шара, посланных Пратом, бесполезно скользнули по какой-то магической защитной оболочке, которой, как Громф и ожидал, был окружен Нимор.
Нет, они срикошетили — и полетели прямо в юношу. Чего просто не могло случиться.
Громф попытался крикнуть, предостеречь остальных, но все, что он успел, — это «Берегитесь! Заклинания…»
Потом на него обрушилось собственное смертоносное заклинание. Луч костяного цвета, холодный, как могила, ударил его в грудь, точно в то место, куда он метил Нимору. Заколдованный пивафви поглотил заклинание, его капюшон, обшлага и кайма мгновенно расползлись, словно старое гнилое тряпье. Несмотря на это, луч ударил ему в бок с такой силой, словно его боднул роф. Громф свалился с кресла и самым недостойным образом растянулся на полу.
Падая, он услышал, как вскрикнул Прат, когда три магических снаряда оставили глубокие кровавые раны в его груди. В тот же миг двойная молния ударила в Джулани, в мгновение ока пробежала по его телу и вышла наружу через ладони, ступни и макушку, убив его на месте. Грендан разинул рот, когда наколдованный им гипнотический узор появился из воздуха прямо перед его лицом. Рядом Зоран закрылся руками, поскольку град самоцветов из его жезла вернулся и забарабанил ему в грудь. Один угодил студенту в голову, выбив оттуда последний ум, и он без чувств повалился с кресла.
Подняв голову, Громф успел увидеть, как хрустальный шар вдруг побелел. Он с грохотом упал на пол, опрокинув клетку с орлом, и раскололся надвое. Орел завопил от боли, когда его недостающий глаз — разорванный пополам и сочащийся кровью — вернулся в глазницу.
Громф смотрел на разрушения, причиной которых стал его план, и был в ярости на самого себя. Его эксперимент оказался особенно пагубным для Дома Бэнр. Джулани мертв, и Прат — судя по тяжелому булькающему дыханию — скоро тоже умрет без магического вмешательства. Грендан еще некоторое время будет пускающим слюни идиотом, а Зоран… ну, быть контуженным до потери сознания — именно то, что он заслужил, использовав столь эксцентричное оружие в таких мрачных обстоятельствах. Нури цела, но в ее распоряжении только магия прорицаний. Кроме того, она слишком занята суетой вокруг своего дружка, чтобы от нее была какая-то польза, даже владей она более мощными заклинаниями.
Громф отчасти ожидал, что Нимор владеет магией, способной защитить его от заклинаний, но она вернула бы обратно лишь некоторые из них — никак не все. И уж точно не такие, как гипнотический узор, который должен был затронуть воздух вокруг Нимора, но не самого дроу. Какая бы магическая вещь или заклинание ни защищали Нимора, они должны быть результатом уникальной магии — магии, выходящей за рамки возможностей большинства смертных магов.
Громф знал лишь одного мага, способного на такую могущественную магию, — личдроу Дирра.
Поднявшись с пола, Громф с облегчением увидел, что из его рукава выскочила целая и невредимая Киорли. Когда Архимаг сел, в бок ему воткнулся какой-то предмет. Он решил было, что это один из дурацких самоцветов Зорана, но потом понял, что это что-то в боковом кармане пивафви. Он полез в карман — и, к своему изумлению, обнаружил там кварцевую призму. Внутри нее плясали крохотные желтые искорки, яркие, как миниатюрные солнца, — свидетельство магии света, запертой в ее глубинах.
Как она попала к нему в карман?
Он рассеянно уставился на призму, едва слыша захлебывающееся, булькающее дыхание Прата. В то же время мозг его отчаянно работал. Он должен заняться Нимором сам — но как?… Любое заклинание, нацеленное в странного дроу, лишь поразит своего создателя — даже направленное не на самого Нимора, а на то, что рядом с ним, не подействует на него. И все же у Нимора должно быть слабое место. Такое, что на первый взгляд кажется его самой сильной стороной…
Странствие с тенями.
Глядя на призму, Громф заулыбался. Он осторожно убрал ее обратно в карман. Маленькая магическая безделушка — простенькая вещица из Верхнего Мира, созданная всего лишь для того, чтобы освещать темные коридоры, — избавит их от Нимора Имфраэззла.
Причем безо всяких заклинаний.
ГЛАВА 25
Воздух наполнился пением пятидесятиголосого хора — это жрицы Эйлистри собрались на вечерню и, усевшись вокруг рыжего от ржавчины, доходившего им до пояса валуна, прославляли свою богиню. Халисстра была среди них, она сидела на краю воронки, образовавшейся, когда века назад камень этот упал с небес. Воронка имела форму чаши и множество шагов в диаметре, края ее припорошил снег.
Вечерня была благодарением лесу, приютившему их; солнцу, которое, хоть и скрылось за деревьями, наполняло небо переливами розового цвета; луне, которая осветит мрак, напоминая дроу, что даже в ночи богиня смотрит на своих детей; и земле под ногами, дающей железо, необходимое, чтобы выковать мечи Темных Слуг.
«Все выше от земли, все ближе к пламени, — пела Халисстра вместе с другими жрицами. — Сердце мое да смягчится во имя Эйлистри».
Хотя вечерняя песнь была исполнена радости, в эту ночь в ней слышался скрытый гнев. Узнав о смерти представительницы их веры, убитой йоклол, жрицы со всего леса собрались, чтобы почтить память погибшей. Все новые и новые жрицы появлялись из чащи и присоединялись к кругу. В кольчугах и при щитах, они усаживались рядом с остальными, клали мечи на колени и тоже начинали петь. Когда песнопение окончилось, Улуйара поднялась и подошла к камню. Положив на него левую руку, она вскинула меч, зажатый в правой руке, к небесам, обращаясь к богине.
— Эйлистри, услышь меня! — воскликнула она. — Смерть Брины должна быть отомщена. Мы отыщем слуг Паучьей Королевы и предадим их мечу! Темная Дева, дай нам силы!
Как одна, сидящие жрицы вскинули мечи и выкрикнули:
— Песнью и мечом клянусь!
Халисстра с запозданием присоединилась к ним, тоже подняв меч к небу. Она нервно бросила быстрый взгляд на своих соседок, боясь, как бы они не подумали, что ее заминка говорит о недостатке веры, или что они станут с неодобрением смотреть на обломанный кончик ее меча. Но они были всецело поглощены ритуалом, устремив взгляды в небо, вслед за своими клинками.
— Попытаются ли они показаться на поверхности или укрыться в черных глубинах Ллос, мы найдем их, — продолжала Улуйара, и в ее алых глазах пылал огонь ярче закатного солнца. — Мы свершим свою месть и станцуем танец радости над их трупами. Покровительница Танца, дай нам силы!
Халисстра была готова.
— Песнью и мечом клянусь! — прокричала она, вздымая поющий меч одновременно с остальными.
— Мы прорвемся сквозь паутину лжи и хитрости и сокрушим тех, кто мешает твоим темным детям занять законное место под солнцем, — продолжала Улуйара. — Среброкудрая Госпожа, дай нам силы!
— Песнью и мечом клянусь! — отозвались жрицы. Потом, все разом, они поднялись, и Халисстра поспешила сделать то же самое.
— Ллос будет побеждена! — выкрикнула Улуйара. Клинок ее меча сверкал холодным белым пламенем. — Эйлистри, дай нам силы!
— Песнью и мечом клянусь! — подхватили жрицы, поднимая мечи в четвертый, и последний раз. Потом, повернув оружие, они обратили клинки остриями в землю и прокричали: — Ллос должна умереть!
Халисстра прокричала первую фразу вместе с остальными жрицами, но то, что они направили мечи вниз, а не вверх, застало ее врасплох. На мгновение позже других она перевернула поющий меч Сейилл и вонзила его тупой, обломанный конец в землю.
— Ллос должна умереть! — воскликнула она, вдруг осознав, что ее голос одиноко прозвенел в наступившей тишине.
Она подняла взгляд и увидела, что все смотрят на нее, особенно Улуйара. Верховная жрица вонзила острие своего меча не в землю, но в лежавший рядом с ней огромный камень. На мгновение валун напомнил Халисстре убитого паука, рыжие потеки ржавчины напоминали кровь. Когда Улуйара откинула назад волосы, серебристое сияние, исходящее от ее клинка, перекинулось на них, и они заискрились, точно лунный свет. Жрица сделала Халисстре знак подойти.
Решившись после мгновенного колебания оставить поющий меч там, куда она воткнула его, Халисстра подошла к верховной жрице. Улуйара протянула ей руку, и когда Халисстра подала ей ладонь, жрица опустила ее на рукоять торчавшего из камня меча.
— Ей принадлежит особое место в сердце Эйлистри, хотя она отреклась от Паучьей Королевы совсем недавно, — поведала Улуйара остальным. — Да благословит ее Покровительница Танца и да направит ее меч. Эйлистри, дай ей силы!
— Песнью и мечом клянусь! — повторила ритуальный ответ Халисстра, почувствовав, что ее ладони сделались потными от волнения.
Едва она выговорила это, меч, который она держала в руке, легонько задрожал. Потом, похоже по собственной инициативе, клинок вошел еще глубже в камень. Халисстра, продолжая сжимать рукоять, помогла ему, вгоняя все глубже, пока перекрестье не ударилось с негромким звоном о валун.
— Песнью и мечом клянусь! — вскричали жрицы. Потом они разом запели, размахивая мечами над головой. Мгновением позже они уже танцевали вокруг камня.
Халисстра, все еще крепко сжимающая меч, почувствовала, как Улуйара накрыла ее ладонь своею.
— Ступай, — сказала верховная жрица. — Присоединись к танцу. Когда он завершится, я хотела бы кое-что обсудить с тобой.
Халисстра кивнула и бросилась в водоворот танца. По дороге она выдернула из земли поющий меч и взмахнула им над головой. Грациозно двигаясь среди других жриц, размахивая мечом, она чувствовала, что Эйлистри смотрит с небес. И не на танец, а на нее, именно на нее. Преисполненная изумления, Халисстра поняла, что богиня чего-то ждет от нее, чего-то очень важного. Достойна ли она такой чести? Она, которая, подобно йоклол, так подло обманула и убила одну из жриц Эйлистри?
Танцуя, Халисстра чувствовала, что за нею следит еще пара глаз. Глаза не богини, но смертного. Она вгляделась в деревья, окаймляющие воронку, выискивая знакомое пятнышко слишком густой тени с крошечными белыми отметинами — глазами, наблюдающими за ней. Наконец она нашла его, высоко в ветвях, и поняла, что именно туда левитировал Рилд.
Увидев его — или, точнее, увидев едва уловимые признаки того, что он там, — Халисстра ощутила, как по телу ее пробежал холодок. Мужчинам запрещалось наблюдать обряд вечерней песни. Подглядывать за исполненными эмоций женщинами значило навлечь на себя беду. В любой момент одна из жриц могла заметить Мастера Оружия и покарать его за ослушание, наслав слепоту, глухоту и немоту. Насколько Халисстре было известно, наказать его могла и сама Эйлистри, поразив столбом холодного пламени, убившего фазового паука.
Эти мрачные мысли заполняли голову Халисстры, пока она, двигаясь по кругу вместе с остальными женщинами, на несколько мгновений не упустила Рилда из виду, повернувшись к нему спиной. Вновь оказавшись на другой стороне круга, она бросила взгляд туда, где он был, — украдкой, чтобы не привлекать к нему внимания.
Рилд исчез.
* * *
Подходя к крохотной хижине, в которой они поселились с Халисстрой, Рилд, погруженный в свои мысли, сначала не отреагировал на слабый запах мускуса, коснувшийся его ноздрей с порывом ветра. Он думал о танце, за которым подглядывал, и о Халисстре, душой и сердцем обратившейся к богине, обрекавшей ее на жизнь в Верхнем Мире. Воин отпрянул лишь в последний миг — когда темнота в кустах справа от него вдруг шевельнулась. В миг, когда он выхватил Дровокол из заплечных ножен, на тропу перед ним выскочил черный волк и преградил ему путь. Однако вместо того, чтобы броситься, зверь вскинул голову и озорно улыбнулся Рилду, вывалив язык. По телу волка пробежала дрожь, он пошатнулся, и Рилд услышал хруст хрящей. На месте зверя стоял грязный-прегрязный мальчишка.
— Если бы не ветер, ты бы мне попался, — заявил Ярно.
Рилд согласно усмехнулся и убрал меч. Потом, услышав женские голоса за спиной в лесу, он нахмурился.
— Не надо бы тебе быть здесь… — сказал воин мальчику. — Если жрицы обнаружат тебя в своей священной роще…
Глаза мальчишки сузились.
— Ты много убил? — спросил он.
Рилд не сразу сообразил, о чем спрашивает Ярно. Именно этот вопрос ему часто задавали курсанты Мили-Магтира — и он всегда отказывался на него отвечать. «Хвастливый паук попадает в собственные сети», — цитировал он, напоминая им, что не выставляемая напоказ доблесть — тоже оружие. Но Ярно говорил о жрицах — и Рилд вспомнил о данном мальчику обещании.
— Они не убили Халисстру, — сообщил он Ярно. Мальчишка почесал за ухом.
— Ты спас ее? — спросил он. — Почему тогда ты еще…
Заслышав приближающиеся шаги, Рилд попытался шугануть парня прочь.
— Уходи, — велел Мастер Оружия. — Скорее. Если тебя увидят…
Заметив, что Ярно напрягся, Рилд резко обернулся, выхватывая Дровокол во второй раз. Его захлестнула волна облегчения, поскольку это была всего лишь Халисстра, — жрицы, с которыми она разговаривала, должно быть, свернули на другую тропинку. Она резко остановилась, увидев Ярно, и нахмурилась — и Рилд застонал, поняв, что происходит. Уголком глаза он увидел, что мальчишка снова оборачивается в волка, — худшее, что Ярно мог сделать в такой момент. Останься он в человеческом обличье, Рилд, возможно, сумел бы выдать его за обычного попрошайку, но…
— Монстр! — выдохнула Халисстра.
В то же мгновение Ярно прыгнул на нее. К счастью, Рилд оказался быстрее. Выронив Дровокол, он поймал оборотня за ляжку и бросил наземь.
— Прекрати, — проворчал Рилд сквозь зубы. Ярно извивался у него в руках, скалясь и свирепо рыча, и пытался укусить Халисстру. — Это госпожа Меларн. Та самая, которую я шел спасать.
В это время Халисстра сорвала с пояса охотничий рог и поднесла его к губам. Продолжая удерживать сопротивляющегося Ярно, Рилд изогнулся, как угорь, и, сделав подсечку, подцепил ее ногой.
Халисстра упала, выронив рог. И снова потянулась за ним.
— Не надо! — воскликнул Рилд. Халисстра, сверкая глазами, подобрала рог и отодвинулась, чтобы воин не мог достать ее ногой.
— Ты спятил? — спросила она, поднимаясь. — Это же оборотень!
И снова поднесла рог к губам.
— Он не причинит тебе вреда, — бросил Рилд. Доказывая это, он отпустил Ярно и вскочил. — Уходи! — приказал он. — Беги!
Даже не взглянув, послушался ли Ярно, Мастер Мили-Магтира развернулся к Халисстре и схватил ее за руку, заставляя опустить рог.
Ярно постоял мгновение, тяжело дыша, переводя взгляд с Рилда на Халисстру. Потом — в последний раз рыкнув на жрицу — он прыгнул в кусты.
Халисстра выдернула руку из Рилдовой ладони и гневно уставилась на него. К гневу примешивался оттенок недоверия.
— Ты знал, что этот мальчишка… это существо… зверь?
— Ярно безвреден, — ответил Рилд, возвращая Дровокол в ножны. — Пусть бежит.
— Он монстр. Эйлистри повелела нам очистить лес от этой дряни.
Рилд поморщился.
— Он мальчик, — вздохнул воин. — Всего лишь мальчик.
Халисстра покачала головой, не понимая.
— Тогда какое тебе дело до того, будет он жить или умрет? — спросила она.
Рилд открыл рот, пытаясь подыскать слова.
— Потому что он… — смущенно пробормотал Мастер Оружия, — он напоминает мне меня самого в его возрасте.
— Как это? Ты дроу, а он… — Халисстра запнулась, не зная, как назвать мальчишку.
— А он оборотень, — подсказал ей Рилд. — И затравленный. И перепуганный. Точно как я когда-то.
Пару мгновений Халисстра смотрела ему в глаза, и Рилд подумал, что она поняла. Потом она подняла рог.
— Может, он и выглядит как мальчишка, но это монстр, — заявила она твердо.
— А ты — Первая Дочь, — бросил Рилд, снова хватая ее за руку. — Всегда среди охотников, и никогда — среди тех, на кого охотятся. Тебе-то никогда не приходилось бороться за жизнь в Вонючем квартале.
Халисстра помедлила в нерешительности, и до Рилда дошло, что она может и не знать, что такое этот Вонючий квартал.
— Но ты тоже знатный дроу, — сказала она. — Разве не так?
— У меня нет Дома, — ответил Рилд. — И никогда не было.
Он вздохнул, спрашивая себя, что он наделал. Неужели он действительно готов пойти против Халисстры — женщины, которую любит, — ради едва знакомого ему мальчишки? Ради оборотня? Что же он тогда за дроу?
Он дроу, который не забыл, что значит быть маленьким и напуганным.
Рилд выпустил руку Халисстры.
— Что ж, зови охотниц, если должна, — сказал он ей. — Но знай, если ты это сделаешь, я уйду.
Рот Халисстры открылся от изумления.
— Ты просишь меня выбрать между тобой и моим священным долгом перед богиней, — произнесла она.
— Я прошу тебя выбрать между тем, что правильно, и тем, что неправильно.
— Странные слова для дроу. — Она уставилась на залитый лунным светом лес, приподнимая рог. Потом медленно опустила его.
Рилд с облегчением схватил руку Халисстры и склонился к ней, прижавшись губами к ладони.
— Благодарю тебя, — шепнул он.
Халисстра выдернула руку, и на один ужасный миг Рилду показалось, что его ждет кара, но Халисстра подняла его подбородок и горячо поцеловала. Она обвила Рилда руками, крепко прижимая к себе.
Закрыв глаза, воин почувствовал, как губы ее коснулись его уха, и услышал шепот, столь тихий, что наверняка предназначался не ему.
— Эйлистри, прости меня. Я люблю его.
Потом, взяв Рилда за руку, она увлекла его к древней развалюхе, которую жрицы отвели им под кров.
Когда они оказались внутри, она поцеловала его снова. Она прижималась губами к его губам с несвойственным ей пылом. Они целовались и до этого, это правда, но не так. Все, что она позволяла ему до этой ночи, — быстро, почти целомудренно коснуться ее губ. А он, послушный мужчина, не смел просить о большем. Но этот поцелуй… именно такие рисовало ему воображение. Он горячо ответил на него, едва в силах сдерживать волну яростного, жгучего жара, грозящую захлестнуть его с головой.
— Хочу тебя, — шепнула Халисстра, задыхаясь после долгого поцелуя. — Я хочу тебя. Здесь. Сейчас.
При этих словах Рилд полностью утратил самообладание. Часто дыша — куда подевалась его воинская выучка, — он отстегнул ножны с Дровоколом и отложил меч, потом принялся торопливо снимать доспехи.
Халисстра тоже освобождалась от кольчуги и одежды. Потом она снова целовала его, одну руку положив ему на затылок, а другой крепко обвив его за талию, мешая ему раздеваться. На какой-то жуткий миг Рилд показался себе угодившей в паутину мухой. Руки Халисстры обнимали его все крепче, она все теснее прижималась к нему, жадно впиваясь ртом в его губы. Ее зубы страстно покусывали его шею, потом грудь, потом затвердевшие мышцы живота, все дальше и дальше.
На несколько долгих, головокружительных мгновений Рилд запрокинул голову и незряче смотрел на провисший потолок лачуги. Он смутно ощущал, как полетел ему навстречу неровный пол, как краешек стального нагрудника впился в плечо, причиняя сладостную боль.
Халисстра оказалась наверху. На миг, когда она отбросила волосы за спину, они вспыхнули полосками серебра, и Рилду вспомнилась та женщина, что явилась ему в навеянных белладонной горячечных видениях. Блестки лунного света вспыхнули у него перед глазами, заслоняя все остальное.
Гораздо позже Халисстра коснулась его плеча.
— Рилд? Ты ушел в Дремление? — прошептала она. — Я хотела поговорить с тобой кое о чем.
Рилд открыл глаза. По тону Халисстры он мог с уверенностью сказать, что ему не понравится то, что она собирается сказать. Голос ее звучал строго и твердо, а тон напоминал тот, которым жрице подобает разговаривать с мужчиной. Он напрягся в ожидании неминуемого сурового выговора. Халисстра, наверное, заметила его, когда он подглядывал за священным пением и танцем, и собирается отругать его за это.
— Я возвращаюсь в Подземье, — сказала она ему. — Я намерена найти Квентл Бэнр и остальных и присоединиться к ним.
Пораженный — но не показывая виду, на случай, если это испытание, — он заглянул ей в глаза. Ее лицо, точно как и его собственное, ровным счетом ничего не выражало. Впрочем, не совсем. В глазах ее горел огонек — нечто большее, чем отраженный свет звезд. Отсвет той страсти, что они пережили вместе.
— Почему? — спросил он. Халисстра явно расслабилась:
— Улуйара попросила меня вернуться. Жрицам Эйлистри необходимо знать, действительно ли Ллос мертва. Эта информация жизненно необходима им, и лишь я могу добыть ее.
Рилд кивнул. Его разум воина признавал разумность повеления Улуйары. Из Халисстры получится отличный шпион. Кроме того, среди воинства Эйлистри она лишь рядовой солдат. Если Квентл и убьет ее, потеря будет не столь велика. Война переметнувшихся жриц с Ллос продолжится, скорее всего, никто ничего даже не заметит. Однако в глубине души Рилд кипел от злости, видя, насколько охотно Улуйара готова принести Халисстру в жертву.
— Я не прошу тебя идти со мной, — выговорила Халисстра.
Понимая, что он позволил гневу прорваться наружу — и что Халисстра неверно истолковала его, — Рилд вслух произнес то, о чем думал:
— Малейший промах, и Квентл уничтожит тебя, стремительно, как жалящая змея.
— Я готова рискнуть.
— А я нет, — ответил он. — И именно поэтому намерен пойти с тобой.
Халисстра погладила его по щеке.
