Фарон бесстрастно выслушал рассказ задыхающегося Джеггреда. С дреглота капала вода, и он только что снова начал дышать воздухом. Его жадные булькающие вдохи можно было бы — не издавай их потомок демона — принять за всхлипы.
      — Ее съели, — сказал Джеггред, опустив голову и подавленно свесив все четыре руки по бокам. — Госпожа Квентл мертва.
      Фарон холодно взглянул на Джеггреда.
      — Из-за тебя, — обронил маг.
      В другое время такое замечание заставило бы Джеггреда броситься на него с кровожадным рыком, но на этот раз он остался неподвижен, смирный, будто роф в ожидании забойщика.
      Данифай, стоявшая в туннеле возле реки, взглянула на Фарона.
      — Как это могло случиться? — спросила она. — Даже без заклинаний госпожа Квентл должна была справиться с аболетом. Да одни кольчуга и магия защитили бы ее от…
      — Он говорит, ее проглотили целиком, — заметил Вейлас. — У нее не было никаких шансов.
      При этих резких словах наемника плечи Джеггреда поникли еще больше. Присев на корточки, дреглот обхватил колени меньшими руками и тупо уставился на воду.
      Фарон кивнул своим мыслям. Пока Джеггред докладывал о том, что произошло в городе аболетов, маг все больше убеждался: дреглот действительно уверен в смерти хозяйки.
      — Что нам теперь делать, господин Фарон? — легонько коснувшись руки мага, спросила Данифай. — Вы теперь главный — вам решать.
      Фарон видел, как Данифай, говоря это, глянула на Вейласа, словно проверяя, не попытается ли наемник оспорить лидерство мага.
      Вейлас, тоже заметивший это, хмыкнул и пожал плечами.
      — Да, — поддержал он, встретившись с Фароном взглядом. — Что теперь? Продолжим искать корабль хаоса или отправимся назад в Мензоберранзан?
      Ответ Фарона последовал мгновенно.
      — Мы по-прежнему подчиняемся приказаниям Верховной Матери, — живо заявил он, — а я — еще и приказаниям Архимага Мензоберранзана. И пока мы не услышим другого приказа, мы продолжим попытки узнать, что случилось с Ллос. А это означает, что надо искать корабль.
      Данифай поймала его взгляд.
      — Нам всем? — спросила она.
      Фарон воззрился на нее.
      — Поскольку ты не выполнила свою часть договора, — медленно произнес он, следя за реакцией Данифай, — то почему я должен исполнять мою?
      Данифай сверкнула глазами, теряя обычное самообладание.
      — Но ты обещал! — яростно выпалила она.
      Джеггред, ощутив повисшее вдруг в воздухе напряжение, поднял голову и тихо зарычал. Вейлас переводил взгляд с Фарона на Данифай и обратно.
      — Обещал — что? — спросил наемник.
      Фарон проигнорировал его вопрос.
      — Ты тоже обещала, — вполголоса напомнил Мастер Магика Данифай. Он похлопал по книге заклинаний, которую читал до этого. — Неужели когда ты ускользнула, чтобы потолковать с Квентл, то всерьез думала, что я не подслушаю вас?
      Пальцы Данифай сжались в кулаки. Фарон почти ожидал, что она топнет ножкой и удалится, но мгновение спустя ее пальцы медленно разжались. Она напряженно смотрела на него, будто пытаясь прочесть его мысли, потом тряхнула длинными белыми волосами и состроила недовольную гримасу.
      — Ты все время предполагал, что я выдам тебя, — произнесла она. — Ты знал, что это придаст Квентл самоуверенности. Может, она не стала бы встречаться с Оофоон, если…
      Фарон, закашлявшись, перебил ее. Он склонил голову в сторону Джеггреда, занявшего боевую стойку.
      — Что ты говоришь? — прогромыхал дреглот.
      — Ничего, — вкрадчиво ответила Данифай, награждая Джеггреда очаровательной улыбкой. — Фарон попытался убедить Оофоон сказать ему, где корабль хаоса, но ничего не узнал. Он понимал, что Квентл, возможно, сумеет добиться успеха там, где ему это не удалось, и завидовал ей. Он задумал дискредитировать твою госпожу — при первой же возможности сказать вашей Верховной Матери, что именно он, а не Квентл, узнал, где находится корабль.
      Джеггред немного поразмыслил над этим. Затем губы его раздвинулись в оскале.
      — Он бы солгал, — прорычал он, наконец, понимая. — Из-за Фарона моя госпожа была бы опорочена.
      Фарон отмахнулся, спрятав за взмахом руки жест, запускающий охранительное заклинание, которое прошептал про себя.
      — Нечего сердиться, — сказал он Джеггреду. — Это всего лишь… политика. На моем месте ты сделал бы то же самое. Как и любой дроу.
      Джеггред, не успокоенный этими словами, зарычал на мага и ткнул его боевыми руками в грудь, но не слишком убедительно. Когти дреглот не выпустил. Защитная оболочка, сотворенная Фароном, лишь слабо замерцала, легко гася силу удара. Куда хуже оказалось зловонное дыхание дреглота, который несколько долгих мгновений пыхтел Фарону прямо в лицо, пытаясь переглядеть мага. Потом дреглот снова опустился на корточки и погрузился в мрачную угрюмость.
      Фарон увидел, как Вейлас, беззвучно переместившийся за спину дреглота, убирает крури в ножны. Фарон приподнял бровь, потом кивнул наемнику в знак благодарности. Он не видел и не слышал, как Вейлас выхватил свои метательные ножи, — и был рад, что разведчик Бреган Д'эрт предпочел поддержать его, а не Джеггреда.
      — А что до предложения, которое я тебе сделал, — продолжил Фарон, поворачиваясь к Данифай, — то оно остается в силе. Но только тебе не слишком… выгодно покидать нас в такой момент. Теперь, когда нас стало меньше, ты можешь понадобиться мне.
      Данифай стояла подбоченясь, с видом одновременно манящим и вызывающим.
      «Интересно, как быстро она начнет предлагать мне свои прелести теперь, когда Квентл не стало», — подумал маг.
      — И все же вопрос остается, — произнесла она. — Что мы будем делать?
      — Мы продолжим попытки получить нужную нам информацию от Оофоон, — ответил Фарон, нагнувшись, чтобы убрать книгу заклинаний обратно в мешок. — Точнее, япродолжу. Я возвращаюсь в Занхорилок. На этот раз один.
      — Ты спятил? — поинтересовался Вейлас, качая головой. — Ты угодишь в глотку Оофоон, точно как Квентл. И что нам тогда делать?
      Фарон пожал плечами:
      — Все, что угодно, я полагаю. — Он подмигнул Данифай и добавил: — Это означает, что ты можешь идти… туда, куда пожелаешь. Возможно, твоя настоящая хозяйка вернется, чтобы снова заполучить тебя, а может, тебя проводит наш драгоценный наемник. — Он рассмеялся и похлопал по своему ранцу. — Не волнуйтесь. Я приготовил для аболета маленький магический сюрприз. Мои воспоминания не добавятся к памяти Оофоон.
      — Да уж, пожалуйста, постарайся, — напутствовала Данифай Фарона, скорчив насмешливую гримаску.

* * *

      Фарон, не теряя попусту времени, приступил к сборам. Он натянул на одну руку кожаную перчатку, подготовившись к заклинанию, которое сотворит, когда окажется в Занхорилоке, и удостоверился, что все его жезлы под рукой. Потом он быстро произнес одно за другим два охранительных заклинания. Одно предназначалось для защиты от любых попыток аболета подчинить себе его разум. В результате второго появились восемь иллюзорных подобий Фарона, в точности повторяющих каждое его движение.
      Все девять Фаронов кивнули на прощание и улыбнулись, когда Вейлас помахал в ответ. Тот, что стоял вторым слева, — настоящий Фарон — сотворил заклинание, позволяющее ему дышать водой. Вместе с остальными он вошел в реку и, едва холодная вода сомкнулась у него над головой, повелел телепортировать себя в зал для приемов Оофоон.
      Его появление застало повелительницу аболетов врасплох. Оофоон отдыхала в своей нише, любуясь крупной черной жемчужиной, которую держала кончиком щупальца. Когда Фарон и восемь его иллюзорных двойников внезапно материализовались посреди зала, она вздрогнула и крепко сжала жемчужину, подтаскивая драгоценность поближе к себе.
      Еще один аболет находился снаружи, в закрученном по спирали коридоре, сторожа вход. Он изумленно замигал всеми тремя глазами, увидев вдруг появившихся в зале девятерых дроу, но отреагировал с быстротой хорошо вымуштрованного солдата. Мощно ударив хвостовым плавником, он влетел в зал. Вспышка магической энергии — и один из иллюзорных Фаронов исчез, когда аболет набросился на него с беспощадностью и стремительностью акулы.
      Пока стражник разворачивался для второй атаки, Фарон вскинул руку в перчатке и растопырил пальцы, одновременно пальцы другой его руки замелькали, произнося беззвучные слова. В воде появилась огромная эбеново-черная ладонь. Расставив пальцы, она поймала устремившегося вперед аболета, потом пальцы сжались. Они сдавливали его все сильнее, прижимая щупальца к туловищу. Стражник, почти ничего не видя, поскольку один из пальцев накрыл два его глаза, забулькал от злости и принялся грызть ладонь, зажавшую его расположенную в брюхе пасть. Однако рука была из магической энергии, а не из плоти, и все попытки укусить ее оказались тщетными. Аболет беспомощно дергался, зажатый железной хваткой, вода вокруг помутнела от слизи.
      Фарон отдал короткий мысленный приказ, и рука вынесла стражника из зала в коридор.
      Все это заняло лишь несколько мгновений. Вышвырнув стражника, Фарон мгновенно повернулся — вместе со всеми своими двойниками — и обрушил на Оофоон могущественное заклинание. Вода вокруг повелительницы аболетов взвихрилась от потока магической энергии, и тут же Фарон увидел, что щупальца Оофоон обмякли. Все еще настороженный, он обратился к Оофоон на языке жестов, проверяя, подействовало ли его заклинание. Если да, то она не просто согласится, а счастлива будет поболтать со своим «старым другом» Фароном.
      — Прошу прощения за внезапное вторжение, — показал он, — но я хотел узнать, удался ли наш маленький план. Я слышал, что Квентл пришла к тебе и что ты ее съела. Выполнишь ли ты теперь свою часть уговора и расскажешь мне, где лежит корабль хаоса?
      Оофоон перевела взгляд на коридор, лишившийся своего охранника, потом снова на мага:
      — У твоей жрицы не было магии.
      Фарон ожидал такого ответа.
      — Полагаю, ты узнала из ее памяти, что Ллос… нет, — продолжил он. — Однако со временем богиня пробудится, и ты найдешь достойное применение заклинаниям, которые обрела.
      — Я не стала потреблять Квентл. Она этого не стоила.
      Фарон моргнул:
      — Но тот, кто сопровождал ее, вернулся к нам и рассказал, что ты ее съела. Он видел, как ты проглотила ее целиком.
      — Тот четверорукий видел то, что я захотела, — заявила Оофоон, потряхивая щупальцами и разинув рот, что, на взгляд Фарона, должно было изображать широкую ухмылку.
      Маг задумался. Он слышал, что аболеты владеют ментальной магией, способной создавать иллюзии. Похоже, именно эту способность Оофоон опробовала на Джеггреде. Может, теперь она точно так же обманывает и чувства Фарона? Возможно, зал для приемов и ведущий в него коридор не столь пустынны, как кажутся?
      У Фарона был при себе флакон с мазью, которая, если помазать ею глаза, мигом показала бы правду, едва прозвучали бы слова заклинания, приводящего ее в действие, но воспользоваться ею означало полезть в карман пивафви и ненадолго закрыть глаза. Если рядом находятся укрытые за иллюзией стражники, им предоставится идеальный момент, чтобы справиться с ним.
      Нет, он прибегнет к той магии, которой уже защитил себя. Семь созданных Фароном двойников по-прежнему покачивались в воде рядом с ним. В случае внезапного нападения лишь один шанс из восьми, что именно он станет мишенью.
      Оофоон тем временем, казалось, расслабилась. Повелительница аболетов безмятежно развалилась в своей нише, и единственным признаком беспокойства было то, как она прятала под брюхо свою жемчужину. Оофоон не звала стражу, чтобы заменить выведенного из строя Фароном охранника, и не делала никаких угрожающих движений. Наверное, он волнуется попусту. Его заклинание очарования явно подействовало. Маг решил еще раз убедиться в этом, задав аболету вопрос, на который тот не ответил бы, не будь он зачарован.
      — Где Квентл теперь? — прожестикулировал Фарон.
      — Отправилась искать корабль хаоса.
      — Ты сказала ей, где он?
      Повелительница аболетов молча глазела на него, но молчание само по себе служило достаточным ответом.
      Фарон быстро окинул зал взглядом и заметил, наконец, недостающие части головоломки. К дверному проему прилипло несколько клейких нитей, похожих на остатки порванной паутины. Еще он разглядел горлышко винной бутылки, торчащее из груды водорослей, на которой покоилось брюхо Оофоон. Не все, что видел Джеггред, было иллюзией: Квентл воспользовалась жезлом — намеренно, — чтобы удержать его по другую сторону двери. Потом, получив нужную информацию от Оофоон, она уничтожила барьер при помощи алкоголя.
      Квентл и Оофоон вдвоем разыграли хитрое и подкрепленное иллюзией представление для Джеггреда — и Фарона. Все это время Оофоон ожидала награды. Повелительница аболетов знала, что Фарон, едва услышав о «смерти» Квентл, вернется — и будет съеден.
      Руки Фарона взметнулись, творя заклинание, но прежде, чем он успел завершить его, прямо перед ним — настоящим, не одним из двойников — словно ниоткуда возникла жемчужина, которую держала Оофоон. За миг до того, как она ударила его в грудь, Фарон понял, что, очевидно, произошло. Повелительница аболетов положила жемчужину в пасть и плюнула ею в него, спрятав свои действия за иллюзией.
      Жемчужина ударилась о его грудь и взорвалась с таким грохотом, что из его легких вышибло воду, а в ушах зазвенело. Оглушенный, не способный ни двигаться, ни говорить, он безвольно обмяк в воде — один, всех его двойников рассеяло взрывной волной. Он был слаб, у него кружилась голова, он не мог пошевелиться — и все же каким-то уголком сознания сумел оценить всю иронию происходящего. Он собирался оглушить Оофоон заклинанием, а вместо этого аболет нанес ему поражение при помощи точно такой же магии. То, что он ошибочно принял за жемчужину, было не чем иным, как одной из магических бусин Квентл.
      Кроме того, его чарующее заклинание, похоже, не подействовало на Оофоон вовсе. И его зеркальные подобия тоже не одурачили аболета: Оофоон явно могла видеть сквозь иллюзию, раз сумела выбрать настоящего Фарона и поразить его с помощью магической бусины. Она дразнила его, когда говорила правду, зная, что скоро он будет уязвим, как летучая ящерица в паутине.
      Вылетев из ниши, Оофоон устремилась к беспомощно висящему Фарону. Широко разинув челюсти, она всосала мага в пасть. У Фарона, все еще оглушенного силой взрыва, не было сил даже для того, чтобы вскрикнуть, когда челюсти захлопнулись. Тьма окутала его, и острые как бритва зубы вонзились в его тело.

      Халисстра стояла под трофейным деревом, поднеся к губам рукоять поющего меча. После того как две ночи назад она одолела фазового паука, жрицы позволили ей оставить себе и сломанный меч, и щит, и кольчугу Сейилл. Еще ей вернули знак ее Дома — который Халисстра, вместо того чтобы приколоть к пивафви, засунула в карман — и другие ее магические кольца и вещи. Снова к ней вернулась ее лира, хотя у Халисстры не было никакой охоты пользоваться ею, как и другими предметами из Подземья, которые она отложила прочь. Вместо этого она упражнялась с поющим мечом, и пальцы ее летали над отверстиями, когда она пыталась подобрать мелодию, соответствующую по настроению заснеженному лесу и облакам, лениво плывущим в вышине, белым и легким, будто волосы.
      Рилд сидел неподалеку на бревне и точил свой короткий меч. Хотя он выбрал место в глубокой тени, но все же щурился от утреннего солнца. Он привалился спиной к большому валуну под пологом ветвей, нависающих почти над самой его головой. Он явно все еще опасался открытого пространства, когда над головой не было ничего, кроме неба.
      Мало-помалу неритмичное «вжик… вжик-вжик… вжик…» точильного камня Рилда начало действовать Халисстре на нервы и заставило ее опустить поющий меч.
      — Рилд, — раздраженно бросила она, — если уж тебе надо заниматься этим здесь, то не мог бы ты по крайней мере делать это в такт музыке?
      Удивленный, Рилд оторвался от своего занятия.
      — Ладно, — отозвался он. Выбравшись из-под нависающих ветвей, он вогнал меч обратно в ножны. Хмуро глядя в лес, он спросил: — Как долго ты намерена еще оставаться тут?
      — Десять дней, месяц… год, если понадобится, — ответила Халисстра. — Пока я не узнаю всего, что могу, о служении Эйлистри.
      — Ты имеешь в виду — всю жизнь, — кисло заметил Рилд.
      — Возможно, — пожала плечами Халисстра и добавила: — Ты же знаешь, что тебя никто не заставляет оставаться. Можешь возвращаться в Мензоберранзан, или попробовать найти Квентл и прочих, или отправляться хоть в Абисс, если угодно.
      Рилд упрямо глядел на нее.
      — Я хочу остаться с тобой.
      Видя выражение его лица — люди назвали бы это любовью, — Халисстра остыла.
      — Я рада, — ответила Халисстра. — И не только за себя, но и за тебя тоже. Темная Дева примет тебя, если только ты этого захочешь. Эйлистри сможет открыть тебе радость, которой ты никогда не знал. Мы, дроу, слишком долго сидели взаперти в Подземье, и теперь мы занимаем принадлежащее нам по праву место под солнцем — и удержим его, если понадобится, силой наших мечей.
      Рилд не ответил, лишь взглянул на трофейное дерево. Проследив за ним, Халисстра увидела, что он смотрит на глубокую нишу в стволе, где одна на другой покоились две головы. Это были черепа с несколькими уцелевшими прядями черных волос. У верхнего черепа не хватало нижней челюсти. По виду они были человеческие, но челюсти нижнего черепа слегка выдавались вперед и клыки были великоваты. Вид их, казалось, смущал закаленного воина, что было странно, поскольку Рилд в бытность свою Мастером Оружия в Мили-Магтире, несомненно, видывал куда более ужасные вещи.
      Рилд отвел взгляд.
      — Почему Эйлистри? — спросил он. — Почему не Кайрансали, не Селветарм? Его верность, по крайней мере, достойна уважения. Или ты думаешь, что воитель Ллос разделил участь своей госпожи?
      — Селветарм по-прежнему охраняет Ллос, — ответила Халисстра. — Вараун не сумел победить его.
      Рилд приподнял брови:
      — Откуда ты знаешь?
      — Вчера ночью Улуйара со жрицами пели песнь-заклинание. Они смогли заглянуть в глубины Абисса, и Улуйаре удалось мельком увидеть камень, которым запечатан храм Ллос. Перед ним сидел Селветарм в облике паука, раненый, но по-прежнему при мече и булаве. Возможно, он победил Варауна — или просто заставил второго бога отступить на время. Улуйара едва успела разглядеть все это, прежде чем вода в ее сосуде закипела.
      Рилд тихонько выругался.
      — Прошлой ночью? — переспросил он. — Так вот что это было за пение. Почему ты мне не сказала раньше?
      Халисстра пожала плечами:
      — А что бы это изменило? Ты ведь не собираешься бежать с докладом к Квентл?
      Рилд кисло улыбнулся.
      — Нет — даже если бы захотел, — ответил он. — Она обозвала бы меня дезертиром и натравила бы на меня своих змей. Я был бы мертв прежде, чем успел бы хоть слово сказать в свою защиту. И все же мне хотелось бы, чтобы ты держала меня в курсе. — Он помолчал и нахмурился. — Откуда Улуйара узнала, что храм Ллос запечатан?
      — Я сказала ей, — заявила Халисстра. — Я рассказала ей все. О нашем путешествии в Абисс в астральной форме, о молчании Ллос и о схватке между Варауном и Селветармом, даже о гибели Чед Насада. Все.
      Рилд медленно кивнул:
      — Учитывая твое обращение в иную веру, мне не следовало бы удивляться, и все же я удивлен. Рассказать столь многое жрицам, которых совсем недавно ты считала своими врагами, — это похоже на…
      Вспомнив, видимо, что говорит со жрицей, он потупился. Пока он колебался, не зная, как закончить фразу, а может, не желая договаривать, Халисстра договорила за него.
      — На предательство? — спросила она. — На измену? Пусть так. Ллос мертва — или скоро будет…
      — И ты перешла на сторону того, кого считаешь победителем, — продолжил Рилд. Он кивнул. — Полагаю, это разумно.
      Халисстра вздохнула, удивляясь недогадливости Рилда.
      — Это больше, чем просто тактика, — попыталась объяснить она. — Эйлистри — единственное божество, дающее дроу хоть какую-то надежду. Теперь, когда Ллос нет, а ее жрицы не способны держать оборону, города Подземья начнут гибнуть один за другим. Скоро сотни — если не тысячи, не десятки тысяч — дроу хлынут из Подземья наверх в поисках убежища. Жрицы Эйлистри предложат им его. Они помогут нашему народу подняться к свету. Они научат дроу, как занять подобающее место в этом мире — как не просто выживать,но процветать здесь. Мы сможем вернуть положенное нам по праву рождения. Только посмотри, как много уже сделано Темными Слугами Эйлистри, например, по очистке этого леса от монстров, чтобы он снова стал пригоден для жизни. Мы создаем новый дом в Верхнем Мире, такой, в котором дроу смогут жить в гармонии друг с другом. Дом, который мы будем защищать силой нашей магии — и мечей. Что может быть важнее этого?
      Рилд, вновь уставившийся на трофейное дерево, тихонько пробормотал что-то. Халисстре показалось, что она расслышала слова «точь-в-точь расчистка трущоб», но она решила, что ошиблась, поскольку эта фраза не имела никакого смысла.
      — Рилд, — медленно произнесла она, — ты уверен, что…
      — Тихо! — предостерег он, переходя вдруг на беззвучную речь. — Я слышу в лесу голоса. Человеческие. Они идут сюда.
      Встревоженная, Халисстра потянулась к висящему на поясе рогу. Должна ли она затрубить в него, чтобы предостеречь жриц? В конце концов, именно для этого ее отправили на внешние границы храмовых земель: нести стражу. Улуйара предупредила, что люди — а искатели приключений порой забираются вглубь леса Веларс — это авантюристы, не делающие различий между жрицами Эйлистри и дроу из Подземья. Люди убивают любого чернокожего эльфа, попавшегося им на глаза.
      Но затрубить в рог — значит дать людям знать, что Халисстра здесь, — а они уже близко. Лучше затаиться, оценить ситуацию и, если возможно, самой разобраться с этими людьми. Рилд ей поможет — и внесет дополнительный элемент внезапности.
      — Прячься, — показала она ему. — Я займусь ими. Ты подожди.
      Кивнув, Рилд беззвучно вытащил из ножен длинный меч, одновременно набрасывая на голову капюшон пивафви. Он отступил обратно под свисающие ветки и замер, превратившись в обычную тень. Халисстра тем временем торопливо запела вполголоса, творя заклинание, делавшее ее невидимой. Потом она стала ждать, сжимая в руке поющий меч.
      Эти люди были храбры — или глупы. Они тяжело шагали по лесу, хрустя снегом, даже не думая говорить потише. Голоса их, когда Халисстра смогла, наконец, их расслышать, звучали как-то напряженно. Время от времени они отдувались, словно несли тяжелую поклажу. Когда они приблизились к подножию трофейного дерева и стали видны в просветах между кустами, Халисстра разглядела, что их двое, оба мужчины, с топорами в чехлах за спиной, и что на растянутом плаще они несут тело.
      Тело женщины-дроу.
      И не какой-нибудь, а с эмблемой Эйлистри — луна и меч — на шее и связкой миниатюрных мечей, позванивающих на подвешенном к ее поясу кольце, будто ключи.
      — Кто вы? — окликнула Халисстра, снимая заклинание невидимости. — Что случилось с этой жрицей?
      Она держала поющий меч наготове — не потому, что люди выглядели угрожающе, просто, если жрица еще жива, может потребоваться исцеляющая магия, и быстро. Подойдя, она дотронулась до горла женщины, но поняла, что для любых заклинаний уже слишком поздно. Кожа жрицы была холодной, и биение жизни умолкло. Ее глаза больше никогда не увидят света.
      Оба человека были коренастые и мускулистые, со светло-русыми волосами и кожей темнее, чем у большинства их соплеменников, что заставляло подумать о том, что где-то среди их предков были дроу. Старший из двоих склонил голову перед Халисстрой. Лишь такой поклон он в состоянии был изобразить, продолжая удерживать плащ, провисший под тяжестью жрицы. Когда Халисстра кивнула в ответ, двое мужчин бережно опустили свою ношу на укрытую снегом землю.
      — Мы из Веларсбурга, — начал старший мужчина. — Я дровосек Роллим, а это мой сын Бэфорд. Мы рубили лес возле Стонущих гор, когда услышали, как женщина зовет на помощь. Мы побежали на голос — довольно далеко через лес, почему я решил, что это, наверное, был магический зов, — и нашли эту темную госпожу возле пещеры. Казалось, что она при смерти, — дышала она часто и неглубоко. Говорить она не могла, но еще могла шевелить пальцами. Она показала нам, что на нее напали в Нижних Землях и что ей надо в храм.
      Халисстра пристально вгляделась в мертвую жрицу. Та была незнакома ей, но по связке крохотных мечей на поясе Халисстра могла предположить, чем эта женщина занималась. Это была одна из жриц-миссионерок, странствующих по Подземью и несущих веру Эйлистри дроу, обитающим внизу. Маленькие мечи следовало вручать обращенным в новую веру, это были «ключи», обеспечивающие беспрепятственный доступ в храм.
      — Она сказала вам, что напало на нее? — спросила Халисстра.
      Роллим нахмурился:
      — Не «что», леди, а кто. Когда она рассказывала свою историю, то употребила знак «она». Знак, обозначающий женщину-дроу.
      Халисстра вздрогнула.
      — Видели вы хоть что-нибудь, говорящее о присутствии этой другой дроу? — поинтересовалась она.
      — Ничего, — ответил Роллим. — Там были только следы темной госпожи, а идти в пещеру мы не осмелились. Другая, должно быть, все еще внизу.
      — Заколота в спину, — пробормотала Халисстра, глядя на жрицу. — Как это типично.
      Позади двоих мужчин — стоящих спинами к тому месту, где затаился Рилд, — замелькали черные руки:
      — Или ее бросили сражаться в одиночку.
      Хотя лицо Рилда, скрытое под капюшоном пивафви, было не более чем тенью, Халисстра разглядела, как сердито он хмурит брови.