Леонид Словин
      Ночь, прожитая трижды
      Моим бывшим коллегам
      российским ментам.
      Автор.
      Если мы не за себя, то кто за нас? А, если мы только за себя, кто мы? И, если не сейчас, то когда?
      Гилель, религиозный законоучитель, I в. до нашей эры.
      Звонок о начавшейся у платформы уголовной разборке поступил в домодедовскую дежурку в начале третьего ночи. Звонила торгашка одной из коммеских палаток с привокзальной площади. У них там работали всю ночь.
      - Милиция... - Голос сорвался. - Тут страшно, что творится! Рядом со станцией...
      - Что конкретно?..
      Женщина уже бросила трубку.
      - В машину!..
      Домодедовцы запрягли быстро. И ехали тоже. Но, как водится, пригнали уже к трупу.
      За опорами переходного моста снег оказался полностью вытоптан. Всюду виднелись следы крови. В стороне валялась яркая трехцветная куртка...
      - Вон он!..
      Менты на ходу разделились. Часть тут же оцепила место происшествия и труп, остальные устремились дальше вдоль тротуара.
      Было поночному безлюдно. Глухой милицейский час. Тускло горели огни.
      Далеко бежать не пришлось.
      Метрах в пятидесяти впереди виднелись отпечатки шин.
      Недавно тут стояла машина.
      - Ушли!..
      - Не тебя же дожидаться...
      Небо еще больше потемнело - дело шло к рассвету.
      Все возвратились назад, к переходному мосту через Главные пути. К осмотру не приступали - ждали эксперта со следователем прокуратуры. Руководство. Речь шла все-таки не о краже - об убийстве...
      Убитый - корпусной, полнотелый мужчина - лежал на спине . Без куртки. С короткой сильной шеи свисала золотая цепь. Сорочка на груди была разорвана: рану пытались перевязать.
      Смертельное ранение оказалось огнестрельным. Слева над соском аккуратное пулевой отверстие окружал серый ободок - след пороховых зерен и копоти.
      Стреляли с близкого расстояния...
      1.
      Борька Качан - коренастый, накачанный молодой мент, в кожаной куртке, в очках, похожий на школьного преподавателя физкультуры - открыл глаза, с трудом оторвал голову от промерзшей перронной скамьи.
      Электрички уже не ходили.
      Близко сбоку нависал переходной мост через пути, он был пуст. В дальнем конце платформы негромко постукивал скребком высокий мужикуборщик, очищавший асфальт.
      Стрелки часов под черным трафаретом "Домодедово"показывали конец второго часа. Выходит, он пробыл в отключке не менее сорока минут.
      Неистребимый густой запах креозота, оставшийся от ушедших в небытие деревянных шпал, стоял в воздухе.
      Качан нагнулся, содрал смерзшуюся корку снега, приложил к вискам. Снег таял между пальцами - колкий, в черной ледяной копоти...
      Тошнило. Виски стянула боль.
      Неожиданно он коснулся куртки на груди. "Молния"была расстегнута.
      "Господи! Это еще что?!"
      Полы оказались разъединены. Между тем он хорошо помнил, что ничего не доставал из карманов. Кто-то сделал это за него.
      "Только не это!.."
      Рука с хода скользнула вверх, под мышку.
      Наплечная кобура была пуста.
      Пока он беспомощно лежал на скамье, кто-то расстегнул куртку и вытащил из кобуры его табельный "макаров".
      Милицейское удостоверение в верхнем кармане тоже отсутствовало...
      Качан поднял голову.
      Ночь стояла морозной, бездонноясной.
      Самое страшное, что всегда подстерегало и рано или поздно должно было с ним непременно произойти, от чего Всевышний снисходительно и терпеливо его оберегал, в конце концов, все же случилось.
      Неотвратимость происшедшего предстала перед Качаном со всей очевидностью.
      Конец его недостоверной ментовской жизни, которой он жил все эти годы, которую, бывало, клял на все корки за то, что работает без выходных и проход- ных, за гроши, с утра до ночи, и с которой успел сродниться так, что другой уже не мог себе представить, теперь был предрешен.
      Закрепленный за ним 9миллиметровый "макаров"с двумя полными обоймами находился сейчас в чужих руках, и каким образом, и против кого могли использовать с этой минуты его оружие было невозможно представить.
      Качан жестко со лба вниз провел рукой по лицу, черная вязаная шапка"бандитка"легла на глаза...
      "Все, Борька! Приплыли... Сливай воду!"
      Старт ночной поездке дал начальника розыска, он определил и ее темп. Игумнов позвонил Качану из дежурки:
      - Едешь в Домодедово. Прямо сейчас. Все оставь...
      Игумнов был не только начальник. "Крестный". "Большой брат". "Пахан."На ветер слов не бросал.
      - Готов. Уже еду.
      Задание оказалось несложным: проверить сообщение агента, полученное Игумновым минуту назад:
      - Звонил Никола. Он видел там нескольких наркодельцов. Прошлой ночью. Возможно это была только пристрелка. Никола тоже едет. Встретишься с ним у платформы. Расспросишь, оценишь обстановку...
      - Понял.
      Место начальника отделения по борьбе с незаконным оборотом наркотиков пустовало. Качан считался одним из кандидатов.
      Какоето движение у соседней скамьи привлекло внимание.
      Серая, средней величины крыса подбирала куски чегото съестного, вмерзшего в ледяное покрытие. Вокруг было попрежнему пустынно.
      Высокий мужик уборщик на каширском - конце платформы закончил скалывать лед, взялся за лопату. По ту стороны была темень... С московского торца, напротив,еще сияла привокзальная площадь. Светились огни коммерческих палаток...
      Суетливая ночная жизнь, которую Качан застал по приезду в Домодедово, там еще продолжалась. Еще тусовались заезжие проститутки. То одна, то другая иномарка с крутыми накачанными парнями тормозила у освещенных витрин...
      Качан приехал первым - Николы на платформе еще не было. Пассажиры томились в ожидании электричек, которые приходили все реже.
      Никола обычно добирался последним электропоездом.Потолкавшись у переходного моста , Качан заглянул к знакомым в коммерческую палатку. Называлась она коротко и непонятно:
      "АОЗТ "Азас".
      Палатка торговала всю ночь.
      - Привет! Не спите еще?!
      - Мы?! Ну ты даешь! - Охранник у двери признал Качана, успокоился: Входи, сыщик! - При знакомстве Борька отрекомендовался им частным детективом. - Каким ветром?
      - Служба...
      - Знаем вашу службу. Все берете неверных жен на горяченьком?!
      Кроме охранника в смену заступали еще две "торфушки"- совсем молодые девчонки из торфяной "столицы"- Шатуры, обе миниатюрные , с аккуратными, с челочками на лбу, похожие друг на дружку, как две ухоженные домашние собачонки.
      С обеими у Качана установились необременительные приятельские отношения.
      - А неверных мужей? Их тоже ловите?! - с намеком спросила одна из "торфушек", побойчее.
      . У нее разворачивался бурный роман с охранником, другая была свободной. Качан с начала знакомства сразу же положил на нее глаз светленькую, с крошечной грудью.
      - Тоже ловим. Особенно если обижают маленьких...
      - Маленькие женщины для любви! -находчиво объяснил охранник. Большие -для работы.Садись . Будь проще, братан..
      - "И люди к тебе потянутся..."
      - Именно.
      Недолго поболтали ни о чем.
      - Главное, чтобы все в кайф, братан! - Охранник запер за ним дверь.
      - Тут ты прав, конечно.
      Качан и сам давно уже жил по понятиям.
      Ловить вокзальных и поездных воров и грабителей. Приказывать и подчиняться. Поддавать. Снимать телок...
      Привычный кодекс пристрастий. Всех новых мужиков делать приятелями. Каждую новую девчонку постараться уложить к себе в постель. Потом видно будет, зачем тебе еще один новый приятель, еще одна новая телка...
      Собственная его семейная жизнь давно шла через пень колоду. Дни понимания и общего языка с женой канули в прошлое. Последнее время он практически обитал в милицейском общежитии, переходя с койки одного отпускника на другую.
      Постоянной подруги у него не было. Нынешнее состояние Качана можно было охарактеризовать как перманентное ожидание женщины.
      - Останешься, поужинаем?..
      Он взглянул на часы: время до последнего поезда еще оставалось.
      - Не откажусь.
      - Знаешь че... - Охранник мигнул. - Пока ты тут... Посиди , поохраняй. А мы с Верой ненадолго уединимся. Надо остатки записать в подсобке...
      Качан понял:
      - В чем проблема?!
      Он и вторая торфушка остались одни.
      Оба делали вид, что в палатке ничего не происходит.
      Между тем из подсобки сразу же донеслись безудержные стоны, в происхождении которых было трудно ошибиться
      Покупателей ждали недолго. Сразу же у палатки тормознула "тойота"с кавказцами. К окошку подошли двое - медлительные, пластичные, не смотрящие в глаза. Даже через стекло от них веяло опасностью.
      Один вежливо спросил:
      - У вас не перерыв?
      - Да нет, пожалуйста. Хотели чегонибудь?
      - Вон там...
      Взгляд за стекло, был короткий, стремительный - чтобы сразу все высмотреть.
      Может, проверяли, есть ли охрана. Качан оказался на виду, сунул руку глубже под куртку. К пистолету.
      Кавказцы перекинулись несколькими словами на своем.
      Взяли "абсолют"и бананы. Также медленно вернулись в "тойоту". Быстро укатили.
      После их отъезда заскочили еще два знакомых домодедовских оперативника - уже поддатые, смешливые, в одинаковых джинсовых куртках.
      Милицейский "газик"ждал их у тротуара.
      - Привет. А Вера где?
      - Отдыхает...
      Они понимающе засмеялись:
      "Гжелки"нам... Пару бутылок. Вере, когда отдохнет, скажи: завтра заскочим, рассчитаемся...
      Пока "торфушка"их обслуживала, незаметно мигнули Качану в ее сторону:
      "Давай, Борька. Не теряйся..."
      - Отдадут? - полюбопытствовал Качан, когда "газик"отбыл.
      - За ментами не пропадет. Это как бартер. Хозяин спишет.
      Короткие всхлипы за стенкой постепенно стихли.
      "Торфушка"поднялась к электроплите. Картофель в мундире успел развариться, помещение было небольшое. Прилипчивый дух снеди ударил в ноздри.
      Охранник с подружкой вернулись из подсобки как ни в чем не бывало:
      - Не заскучали? Мойте руки, ребята...
      В палатку вошел строй ясных привычных звуков - вспарывания консервов, откупоривания пробок, заполнения емкостей...
      За ужином поболтали.
      - Да! Слушай, сыщик!.. - Охранник вдруг вспомнил, обернулся к Качану. - Есть дело. Можешь узнать про одного мужика?
      - В смысле?..
      - Ничего особенного. Фамилия, имя, отчество - все есть. Но боюсь, как бы не фраернуться ! Сам знаешь. Сейчас в бизнесе полно гниляка..
      - А кто, чего? Попробую...
      - Я пытался- у меня не получилось... - Охранник достал из под прилавка блестящую, с золотистым теснением карточку. - Вот! Крутой мужик...Вроде серьезный. Из "новых русских"...
      - Где ты с ним общался?
      - Да тут в палатке. Ночью тоже. Странно получилось... Ты слушаешь?
      Ночной гость действительно повел себя необычно. Подошел не к окошку, а сразу к двери - с хода дернул на себя.
      - Вошел и сходу запор за собой на дверь: "Чего же вы так сидите?! Такое стремное время?!"Показалось, он, вроде, как уходил от кого...
      - Да... - Качан слушал невнимательно.
      - Спрашиваю: "Чего вам?"Он вроде замялся. "Хочу, чтобы обслужили по высшему разряду..." Взял две бутылки коньяка "Наполеон". Большую коробку "ассорти". Конфеты сразу девчонкам: "Это дамам..."Вторую бутылку "Наполеона"- мне... "Будет время - как-нибудь посидим..."
      Охранник затянул рассказ. Девчонки шушукались.
      - Разговорились. Узнал про меня, что мастер спорта. "Сколько получаешь? Да разве ж это деньги для бронзового призера России?!"
      - Это уже неделя прошла, - подружка охранника существенно сократила повествование. На верхней губе у нее чернел след прикуса, впрочем, искусно закрашенный. Охранник и сам заметил, что заболтался.
      - Короче, оставил эту визитку. Обещал утром зайти. Но что-то мне подсказывает, что уже не появится.
      - Можно попытаться, - Качан мельком взглянул - "Коржиков"или "Каржинков"- сунул визитку в карман.
      - Взбодрись... - Охранник открыл бутылку. - А, узнаешь, - с меня коньяк. "Наполеон".
      Качан взглянул на часы. Время уже поджимало. Электричек из Москвы не было уже минут двадцать. Никола должен был вотвот подъехать. Надо были идти.
      - Ну, на посошок...- Охранник достал из-за полки стакан.
      - А сам?
      - Нас проверяют... Если перебор хозяин сразу выбросит. Ты че, Вера?!
      Подруга за спиной Качана подавала ему какието знаки.
      - Уж сразу "че!"- Торфушка заулыбалась, показала на его джинсы "молния" на гульфике была расстегнута. - Ничего не потеряешь?
      - А что каждую минуту дергать тудасюда... - Он и его подруга были уже поддаты. - Только "молнию"ломать!
      Парочка засмеялась.
      После ухода Качана у них предполагалось повторение пройденного, но уже по полной программе.
      - За вас...
      Водка была ледяной. Пошла прямо в душу.
      Только потом распробовал:
      - Из "левых" что ли?
      Торгаши засмеялись.
      "По-видимому, "осетинка"... - По ночам, пользуясь бесконтрольностью, в палатках приторговывали фальшивой осетинской водкой.
      - Не забудь про визитку...
      Мутить начало, едва Качан вышел из палатки.
      Фальшивая водка, хронический недосып, "усиленный" вариант несения службы, в котором вся столичная к о н т о р а пребывала беспрестанно. Сначала в связи со взрывами на Каширке, потом всякий раз, когда в Москве гремело и затем снова и снова, когда министру надо было успокоить общественность, Государственную Думу, президента...
      Каждый опер к ночи ходил, как во хмелю...
      На платформе Качан почувствовал себя и вовсе хреново.
      Опустился на скамью. Последнее, что слышал, - свист электропоезда за деревьями впереди. Электричка шла из Москвы. Судя по времени, предпоследняя, отправлявшаяся до ночного технического перерыва. Следую
      щую он уже не слышал...
      Крыса под соседней скамьей юркнула в щель...
      Качан поднялся, сделал несколько шагов. В висках колотило Его снова вырвало. Тут же, у скамьи. Он почувствовал себя легче.
      Вдалеке снова постукивал скребок уборщика...
      Электрички до утра не ходили.
      Все было похоже на тяжкий сон.
      "Вот и кончилось все..."
      Обозримое будущее было легко предсказуемым.
      "Утром - рапорт начальнику Управления, отстранение от должности, объяснение с инспекторами Службы собственной безопасности..."
      В заключении особистов можно было не сомневаться.
      "Связь с сомнительными лицами из коммерческих структур, пьянка, женщины легкого поведения и как результат потеря бдительности и утрата табельного оружия и удостоверения личности... "
      Классическая этиология ментовского преступления!
      Утром на его службе можно поставить крест.
      Впереди предстоял еще суд чести среднего и младшего начальствующего состава. Увольнение с передачей материала в прокуратуру для возбуждения уголовного дела.
      В реакции прокуратуры можно было не сомневаться.
      "Полный облом..."
      Закончивалась жизнь, о которой не расскажешь никому, кто ею не жил...
      Уборщик, скалывавший снег в конце платформы, прошелся еще метлой по кромке, сложил орудия труда. Качан двинулся к нему.
      Еще кружилась голова, но слабость понемногу проходила.
      Уборщик не уходил. Встретил вопросом:
      - Что? Пооблегчили?
      - Есть немного.
      Качан узнал его.
      "Пенсионер-подполковник, бывший начальник патрульнопостовой службы ..."
      Качан еще застал его действующим:
      "Бравый строевик - хохол из правофланговых..."
      Сейчас перед ним был худой высокомерный старик. Он не стал прирабатывать по месту прежней службы. Работал физически по ночам, с коллегами почти не встречался .
      Качана он не помнил. Спросил, как обрадовался:
      - Сняли часы - то?!
      - Ну! - Старший опер не стал разочаровывать:
      Отставник был удовлетворен. Предположил уверенно:
      - Еще и бумажник, наверное... - Его радовала собственная сметливость. - Кошелек - это они берут обязательно! Денег, наверное, много было?! - Он быстро смекнул. - Вчера на ЗИЛе получка ... До рубля взяли или чуть оставили?..
      - На метро осталось... Вы все видели?
      Бывший милиционер осклабился:
      - А как же! - Он плохо слышал, потому почти кричал. Голос разносился далеко по платформе. - Двое. Оба высокие, в коротких куртках. Знаешь, какие сейчас носят. И без головных уборов... Тут как раз электричка отправлялась...
      - Из Москвы?
      - Да.
      - Откуда они подошли? С электрички?
      Этого не скажу... Когда мне смотреть?- Отставник кивнул на расчищенный прямоугольник платформы. - Да и наблюдатьто?! Сам понимаешь... Запросто голову оторвут!
      - Ушли они через мост?
      - Не знаю, куда делись... - Розыскная сторона дела его уже больше не интересовала.- Может на мост ушли или туда, к палаткам, чтобы сразу пропить. Может в электричку сели...
      - Электричка была последней?
      - Последняя, - он снова засобирался уходить.
      Сочувствия в его голосе Качан не почувствовал.
      В глазах отставника он был потерпевшим. Таких - фуцанов, фраеров, лохов , терпил - надо было учить и учить, чтобы знали!..
      - Вы их узнаете?
      Бывший начальник отделения даже возмутился - ему быть свидетелем! Чего я видел? Высокие молодые... Меньше пить надо!
      Он позорно бежал.
      Качан снова на секунду прикрыл "бандиткой"глаза. Но слезы не было.
      Николу - агента Игумнова он не встретил... Дальнейшее пребывание его в Домодедове было бессмысленным и ненужным. О случившемся следовало немедленно поставить в известность руководство. Игумнов как ответственный и майор- дежурный должны были, не откладывая, протрубить общий сбор. ..
      "Японский бог!.."
      Дальнейшее пребывание его в Домодедове было бессмысленным и ненужным. О случившемся следовало немедленно поставить в известность руководство. Игумнов как ответственный и майор- дежурный должны были, не откладывая, протрубить общий сбор. По горячим следам всем составом тут же начать поиск...
      "А как быть с Николой?!"- Игумнов поручил ему встретить своего агента, проверить его сообщение о встречающихся в Домодедове наркодельцах.
      С места, где Качан стоял, был виден телефон- автомат. Старший опер собрался с мыслями. Подошел, набрал номер. Игумнов не отвечал. Качан позвонил в дежурку.
      - Слушаю... - У телефона был помощник.
      - Дай трубку дежурному...
      - Не могу.
      - А Игумнов?
      - Он тоже вышел. Пожар у нас...
      Огонь на перроне вспыхнул сразу после полуночи. Как раз против дежурной части Линейного Управления внутренних дел
      Загоревшийся фирменный магазинчик - чистенький, аккуратный - был сверху донизу набит телефотоаппаратурой, микрокалькуля-торами, фотопленкой. Причиной возгорания мог быть и поджог, и неисправная электропроводка.
      Пожар заметили своевременно, в первые же минуты. Его нельзя было не заметить.
      Горело лихо, в двух шагах от дежурки. Трещала пластмассовая обшивка, искры летели во все стороны.
      Немедленно сообщили по "01".
      Пожарные прибыли почти сразу, но огонь распространялся с пугающей быстротой. Были приняты все меры. Пожарные рукава подсоединили где могли и к гидранту в помещении Управления. Бойцы в робах бесстрашно пробивались внутрь, к очагу возгорания.
      Начальник розыска Игумнов - тяжелый крепко сбитым молодым телом, с искривленным в юности носом и металлическими фиксами в верхней челюсти - к началу действа опоздал - он проверял посты на МосквеТоварной. Пригнал на вокзал, как оказалось, почти что к шапочному разбору.
      Пожар он и водитель увидели еще издалека, раньше чем машина свернула на привокзальную площадь. Огромное красное зарево в ночи...
      Пламя поднялось на полнеба. Искры разносило по перрону. На деревьях в парке по другую сторону ограждения у музея, носившего длинное название "Павильонмузей "Траурный поезд В.И. Ленина", уже вспыхивали ветки.
      Пока подъезжали, и оттуда, от музея, тоже ударили мощные струи. Там тоже появились пожарные.
      Игумнов выскочил еще на ходу, кинулся по пандусу вверх, к платформам. Картина, представшая ему, напоминала военную хронику. То ли Афган, то ли Чечня...
      С открытым огнем, правда, было покончено.
      Пассажиры с вокзала, все, кто не спал, высыпали из залов на перрон. Менты с трудом сдерживали любопытных.
      Платформу перекрыли.
      Огонь начал сдавать позиции.
      Первый, с кем Игумнов столкнулся на перроне, был дежурный - высокий, в майорских погонах шкаф. Он стоял на ступеньках у входа в Линейное Управление с сигаретой в зубах - любовался огнем. Позади хлопал глазами постовой, охранявший вход, - в бронежилете, с автоматом. Напротив в нескольких десятках метров пылал догоравший магазин. Вокруг суетились брандмейстеры.
      Игумнов мгновенно оценил обстановку.
      Мордастый пожарник, выскочивший из горящей палатки, согнул руку колесом - под мокрой робой у него было засунуто что-то громоздкое.
      Игумнова как ветром подхватило. Он догнал брандмейстера, дернул сзади.
      - Ты что делаешь?! Неси сюда!
      Тот обернулся. Увидев гражданского, попер буром:
      - Ты кто такой?!
      - Начальник розыска...
      - Документ покажи!
      - Ах, ты...
      Игумнов схватил его за ворот, потащил в сторону.
      - Что за народ!?
      Пожарные даже в воровстве не хотели себя затруднить: "Взять на хапок и все!"
      Краем глаз заметил: у пробегавшего второго пожарника роба тоже оттопырена...
      - Крысы, мать вашу...
      Не отпуская первого брандмейстера, Игумнов достал пробегавшего ногой.
      - Куда?! Клади!
      - Перебьешься...
      Игумнов взорвался:
      - Дежурный! Давай понятых! Где следователь?!
      Майор- дежурный, наблюдавший до того благодушно, тотчас дал задний ход.
      - Вы че, козлы?! Рехнулись?!
      Грабеж прекратился.До пожарников дошло, наконец: тому, что они делают, есть четкое определение: "подсудное дело"!
      Брандмейстеры пошли на попятный.
      - Капитан! - Пожарники сменил тон. - Извини!
      Молоденький лейтенантпожарник тоже подскочил.
      - Ребята, тут какое-то недоразумение...
      - Какое недоразумение?! Кладите здесь...
      Брандмейстеры не стали скандалить, молча сложили добычу . У обоих под робами оказались японские цветные телевизоры.
      Игумнов обернулся к дежурному:
      - Пошли помощника и пару ребят, пусть осмотрят машину! Кто знает, сколько они успели перетаскать... Прикажи, чтобы все складывали здесь у дежурки. Выставь охрану, пусть все перепишут. Сам проверь...
      Дежурный заметил кротко:
      - Их можно понять, Игумнов, ребята жизнью рискуют. Так хотя бы знать за что! - Майор цыкнул зубом. Пахнуло добрым коньячком. - Опять же зарплату им задержали...
      Игумнов вскинулся:
      - Ты понял меня?!
      - Понял. Сейчас сделаем...
      - Хозяину магазина позвонили?
      - Да - он трубку не берет. У него таких магазинов, как у сучки блох...
      - Ты мне персонально отвечаешь!
      Дежурный зажевал карамельку.
      - Будет порядок, начальник!
      Игумнов отвернулся. Относительно майорадежурного он ни секунды не заблуждался:
      "Ничего делать не станет. Пожарники сунут наряду пару фотоаппаратов, а остальное оставят себе... Спрячут назад в машину..."
      - Можешь быть спокоен, Игумнов!
      - Я дам "можешь быть спокоен!"- Игумнова даже затрясло.- Иди, занимайся! Кого поймаю - жаловаться не пойду... Разберусь сам. Прямо тут в тамбуре... Предупреди своих архаровцев.- Автоматчик в дверях - молоденький милиционер, студентзаочник - услышав разговор на басах, сразу убрался . Дежурный козырнул.
      - Слушаюсь, господин капитан...
      За ерниченьем скрывалась опаска. Игумнов знал многие его грехи.
      После дежурства в портфеле у него всегда лежала бутылка хорошего коньяка. Кто ему покупал? За что? Дежурный наряд? Отпущенные на свободу задержанные?! Мзда могла не ограничиться только спиртным...
      - Начинай!
      - Есть, господин капитан!
      Майор надул щеки, глазкипуговицы его еще больше округлились.
      Он уже не шутил. Громко заорал побоцмански:
      - Мать вашу!.. Кого еще увижу с ящиком, пусть пеняет на себя!.. - Он поднял жирный кулак.
      Приказ подействовал. Пожарники оставили залитую водой электронику, отошли в сторону.
      Игумнов заговорил спокойнее.
      - Качан не звонил еще?
      - Нет пока...
      - Если прорежется, пусть его сразу соединят со мной...
      Игумнов отстранил автоматчика, он уже входил в Управление.
      Громкие крики за окном известили: на пожарище прибыл кто-то из хозяев.
      Игумнов выскочил из кабинета.
      Магазин принадлежал кавказскому бизнесмену. Как потом оказалось, собственника вызвал вокзальный носильщик. Он же сообщил владельцу некоторые особенности национального тушения пожаров.
      Носильщик стоял напротив. Он видел, как один из борцов с огнем сунул под робу несколько коробок с импортными фотоаппаратами "мыльницами". Дальнейшее воровство тоже происходило у него на глазах.
      Пока остальная команда боролась с пламенем, двое или трое бойцов тащили все, что попадало под руку: телевизоры, плейеры, аппараты. Ворованное уносили в машины.
      Носильщик ходил в доверенных лицах бизнесмена, знал его сотовый. Быстро связался. На том конце провода его сразу оценили сообщение:
      - Спасибо, дорогой. Еду!
      - А то остатки растащут. Это уж верняк! Такие дела.
      Владелец магазина - приземистый молодой "новый азербайджанец"- прибыл на вокзал вместе с несколькими приятелями и телохранителями прямо из-за стола.
      Побросав машины на водителей, вся команда вихрем пронеслась
      на перрон. Еще выбегая из цокольного этажа, собственник порази
      лся, увидев морозное звездное небо в верхней части арки, просвет которой вчера еще перекрывал высокий шатер магазина. Вокруг колыхалась толпа.
      - Пропустите...
      - Дай пройти, мужик.
      Экипажи борцов с огнем уже уехали. Пара молоденьких охранников и
      милиционер болтали о своем. Два оставленных лейтенантом пожарника
      ждали посланную за ними машину.
      Зрелище грязного пепелища на месте чистенького, набитого дорогой
      аппаратурой магазина подействовало ошеломляюще. Однако, не меньше, чем по
      жар, хозяина взволновали обстоятельства тушения, услышанные им от носильщика.
      Подступы к пепелищу заливала вода. Снег растаял, вокруг стояли лужи. Черпая ледяную жижу туфлями, владелец уничтоженного имущества растолкал круг любопытных...
      - Вай...
      На дымящихся досках тлели обгоревшие платы, оплавившиеся корпуса радиотоваров. В беспорядке валялись оставшиеся металлические детали, коробки, стекло. Все было черно от пепла и копоти.
      В ярости предприниматель бросился к двум ни о чем не подозревавшим пожарным, но один из телохранителей - рослый кавказец - обогнал его, подскочил первым, рванул за робу того, что шел сзади.
      Спецодежда оказалась расстегнутой. Подскочивший собственник вцепился в оттопыренный карман униформы.
      - Сволочи...
      Из кармана показалась обгоревшая японская "мыльница"- "Аkica"на шнурке...
      Кавказец выхватил фотоаппарат, замахнулся. Брандмейстер едва успел подставить локоть. Азер телохранитель сбил с ног второго пожарника. Прибывшая с хозяином команда бросилась избивать обоих, а заодно всех, кто попадался под руку.
      Народ шарахнулся в сторону. Никто и не подумал оказать сопротивления.
      Кавказцев побаивались.
      Подоспевший Игумнов бросился в самую гущу дерущихся:
      - Прекрати! Милиция! Уголовный розыск!
      Старт оказался неудачным. Игумнов с ходу получил сбоку по почкам. Охнул. Второй удар обрушился на него сверху. Он чудом сохранил равновесие, а через секунду сам уже врезал ногой по подбородку комуто из ч е р н ы х.
      - Назад, милиция!
      Надо было продержаться еще несколько минут.
      Автоматчик у входа в Управление растерялся, закричал. Выскочивший из помещения дежурный, сноровисто вырвал у него автомат:
      - Назад, сволочь! - Он дал очередь поверх голов.
      Десятки ворон, облюбовавших соседний парк, поднялись в воздух.
      Тревога передалась смежникам по "Траурному поездуЛенина". Из караульного помещения, топая сапогами, выскакивали толстомясые сонные ВОХРовки, охранявшие музей.
      Кавказцы уже бежали к машине. Преследовать их не стали.
      Майор вернул автомат.
      - Сходи, почисть...
      Он обернулся к Игумнову:
      - Сейчас звонил т в о й ч е л о в е к. Ну, ты знаешь!
      "Никола!"- Он уже звонил Игумнову. Его сообщение заслуживало интерес.
      - Передал что-нибудь?
      - Сказал, что поехал в Домодедово. Он с тобой еще свяжется...
      Никола - бывший вор в законе, бывший авторитет, бывший сука, а ныне негласный
      помощник начальника розыска первый раз позвонил еще до полуночи.
      Ты где? - только и спросил Игумнов.
      До этого тот не звонил несколько дней.
      - В Домодедово?
      - Пока еще по дороге...
      - Живой?
      - Вроде да...
      Загулы бывали у старого вора и прежде. В такие дни от него можно было ждать всего. Игумнову не раз приходилось вытаскиать своего агента, свитай, с тюремных нар.
      Когда у Николы наступал отходняк, он к ночи любыми путями добирался до Домодедова, где прошло его воровское сиротство - иногда один, иногда вместе со знакомыми старыми ворами, а то и просто с попутными бомжами, накатывавшими сюда с последними электричками.
      Сообщение, которое Никола тут же сделал куму, было столь же непредвиденным, как и его звонок.
      Накануне ночью на платформе он встретил двоих ...
      - Ты ими както интересовался... Помнишь?
      Никола звонил через коммутатор МПС - Министерства путей сообщений - с одного из многочисленных железнодорожных предприятий, разбросанных вдоль линии.
      - Не понял тебя...
      Ну те, которые приезжают...... - Никола продолжал темнить. Говорить приходилось в присутствии посторонних. Он перемежал разговор всякой мутотой, чтобы повесить тем, кто его слушал лапшу на уши. - Как самто ты... Ничего?