- В Москве? - спросил Денисов. - На вокзале?
      - Да, - ей хотелось казаться оживленной. - Лялечка первая увидела.
      Денисов посмотрел на дочь - точный слепок маленькой остроносой матери.
      - ...Дарби был на четвертой платформе. Мы долго следили. Особенно дети.
      Денисов хорошо знал вокзал:
      - Выходит, они садились в поезд с нерабочей стороны?
      - Не знаю. В Москве их было трое, - Прудникова безошибочно определила, чем его можно увлечь. - Еще высокий интересный мужчина. С сумкой.
      Денисов действительно заинтересовался.
      - Как он был одет?
      - В сером.
      - Описать можете?
      - Вьющиеся волосы, очки...
      - Возраст?
      - Лет тридцати семи.
      Денисов подумал.
      - Я не видел его в поезде.
      - Так ведь он остался в Москве! - Прудников, прислушивавшийся к разговору, засмеялся.
      - Остался?!
      Наверное, у Денисова был растерянный вид, Прудникова взяла его за руку.
      - Вы думали...
      Все, что он видел и слышал, примерялось и отрабатывалось им лишь как инструмент для раскрытия убийства.
      Прудникова поняла его огорчение.
      - Когда поезд отправился, он стоял на перроне. Без сумки. Видно, кого-то провожал... Может, хозяина Дарби?
      - Бог с ним, - Денисов взял себя в руки. - Тем более если без сумки.
      Простившись с Прудниковыми, он повернул по платформе назад.
      Сновали носильщики в непривычных глазу мини-фартучках, едва прикрывавших подбрюшье. В павильонах торговали варенцом.
      Против вагона в ожидании посыльных курил Антон.
      - Товарищ капитан, - появившийся одновременно с Денисовым инспектор линотделения был невысок, юрок, с утолщенным по-боксерски переносьем. В руке он держал пакет. Почта следовала во всевозрастающем объеме.
      - Спасибо. А это - от нас, - Антон передал подготовленные Денисовым сообщения и запросы.
      Поезд еще стоял.
      Денисов и Антон вернулись в купе, вскрыли пакет.
      "Заключение судебно-химической экспертизы соскоб обнаруженного
      тамбуре вещества содержит кроме этилового спирта органические
      кислоты дубильные красящие экстрактные минеральные вещества..."
      - Действительно, в тамбуре разлили вино... - Антон не стал дальше читать.
      "Бригадир поезда Шалимов уроженец Хову-Аксы работал течение
      многих лет проводником ревизором саратовского резерва на бригаду
      составлен акт за провоз безбилетных пассажиров в целом
      характеризуется положительно материально обеспечен в Хову-Аксы
      имеет собственный дом в Астрахани квартиру член добровольной
      народной дружины..."
      "...дополнительным осмотром перегона Вельяминово - Привалово
      обнаружен кошелек 38x36 мм без содержимого внутренняя
      поверхность свежими пятнами бурого цвета..."
      Антон полез в карман за "Беломором".
      - Это же кошелек Голея!
      - Здесь еще о потерпевшем, - сказал Денисов.
      "...начиная с 20 августа по день отъезда проживал гостинице
      Южная Ленинский проспект 87 номере 342..."
      - Любопытно, - Антон прикурил. - В "Южной" жила и Марина...
      Денисов кивнул.
      Последняя телеграмма была ответом на его, Денисова, запрос по телефону, она касалась обстоятельств ночной посадки на дополнительный астраханский:
      "...младший инспектор Апай-Саар время посадки дополнительный
      записал пассажира который поставил сумку окно нерабочей стороны
      состава..."
      В скупых строчках было напоминание о душной ночи, мирном войске, двинувшемся с четвертой платформы на пятую; невозмутимый Апай-Саар, "Козленок", читающий мораль нарушителю правил посадки.
      "...приметы пассажира на вид 35 лет сером костюме без головного
      убора по паспорту значится Карунас Петр Игнатович..."
      Фамилию, записанную младшим инспектором, Денисов слышал впервые. Антон проявил интерес.
      - Карунас... Он имеет отношение?
      - Не знаю. На всякий случай следует объявить по поездному радио.
      Перед Аткарском снова осмотрели "кассы" всех проводников.
      Билеты с теми же литерами, что Голей сдал в тринадцатом вагоне, в поезде отсутствовали. Где приобрел их потерпевший - в состоянии ответить была только Пассажирская служба отделения дороги.
      В купе вернулись молча.
      - Пассажир поезда Карунас Петр Игнатович, - дважды объявило радио. Вас просят зайти к бригадиру поезда... Карунас Петр Игнатович...
      Потом радио смолкло.
      Денисов достал записную книжку, Антон еще немного постоял у столика, вышел в коридор.
      Записная книжка Денисова была сводом ориентировок. Кроме того, Денисов вписывал в нее все, что требовалось запомнить или объяснить.
      "Признаки направления выстрела в тонкой преграде..."
      "Виды завязки узлов: "тройной галунный", "рифовый плоский"..."
      "Цифра пробы в золотниковой системе означает, что на 96 единиц веса сплава в нем содержится столько-то таких же единиц драгоценного металла..."
      И рядом:
      "Своя карма, своя роль в мире, порожденная нашей собственной природой. Лучше своя карма, выполненная с недостатком, чем чужая..."
      "Модус условно-категорического силлогизма..."
      Денисов обратился к заметкам, сделанным в поезде:
      "Кровь на руке Шалимова".
      "Винное пятно в тамбуре". Он искал решения, а находил новые вопросы.
      "Шляпа из нутрии".
      Записи были неодинаковой значимости и ориентации.
      "Скандал на багажном дворе: "Собрались бы эти люди, если бы хулиган пнул не собаку, а вас или меня? Или оскорбил бы женщину?"
      "Освобождение себя от труда есть преступление. Д. Писарев". Денисов заимствовал ее из блокнота потерпевшего.
      Он вернулся к первым страницам.
      "Приметы неизвестного, похитившего месячного львенка в Хабаровском аэропорту... Приметы похищенной картины Горюшкина-Сорокина "Зимний пейзаж села Ивановки" 47,5x25,3 см...
      Больные со сдвигом в прошлое адекватно не воспринимают реальной ситуации, а живут в далеком прошлом, действуют, разговаривают в соответствии с этой ложной ситуацией..."
      Денисов захлопнул книжку. Ни одна из заметок ничем пока не могла помочь.
      "Fichet Bayche" - мелькнуло на обложке.
      На Международной выставке криминалистической техники в Москве представитель французской фирмы, выпускающей несгораемые шкафы, презентовал записную книжку любознательному экскурсанту - "инспектёр де инструксьон криминель Денисову". К сувениру прилагался объемистый доклад "Развитие средств взлома сейфов во Франции за последние пятьдесят лет".
      - Аткарск! - Антон выглянул за дверь.
      - Я буду в купе.
      - Давай.
      Денисов взял записную книжку. Она раскрылась на той же странице, на какой Денисов ее захлопнул.
      "Больные... не воспринимают реальной ситуации, а живут в далеком прошлом, действуют... в соответствии с этой ложной ситуацией..."
      "О чем это?!" Он так и не вспомнил.
      Антон вернулся быстро. Поезд уже двигался.
      - Ничего нет. Надежда теперь на Саратов.
      - А что насчет Карунаса?
      - К бригадиру никто не приходил.
      "На вид тридцать пять лет, в сером костюме... - подумал Денисов. - Не его ли видела Прудникова рядом с Судебским и догом?"
      За Аткарском снова тянулись поля, повторялось пройденное. Но дали не были больше высвечены беспощадным солнцем. Краски стали тише. Неожиданно задул ветер.
      Они вышли в коридор.
      Денисов вспомнил:
      "Не видели ли вы собаки в поезде?" - спрашивал Голей у попутчиков. Так морской бродяга из книжки, поселившись на берегу, интересовался, нет ли поблизости моряка на одной ноге.
      Пассажиры набились в коридор. В нескольких шагах от Денисова и Антона стоял Вохмянин, во рту завлабораторией сжимал трубку.
      "Каков Вохмянин в жизни?" Денисов попытался представить завлабораторией коллегой - инспектором вокзального уголовного розыска. Прием был испытанный.
      "В хорошей физической форме. Настроение ровное. Пониженное... больше, пожалуй, он ничего не мог сказать, аттестуя. - Кумир милицейских дам - следователей, участковых инспекторов по делам несовершеннолетних. Находится под их опекой... - Денисов вступил в область чистой фантазии... - Личная жизнь окутана тайной, двое детей, старший неродной..."
      Он заметил, что ушел от чего-то реального, что следовало положить в основу характеристики.
      "Что именно?.."
      Из десятого вагона прошел Ратц, на минуту отвлек Денисова от наблюдений.
      "Незажженная холодная трубка! - Денисов внезапно понял. - Она деталь другого образа. Часть чужой биографии..."
      Мысль заработала в указанном ей направлении: он вспомнил цитату из записной книжки - о карме - роли, порожденной нашей собственной природой.
      "Завлабораторией пытается прожить чужую карму, не задумываясь, подходит ли она для него... Это ведь только кажется легким: примерить, как шляпу, чужую судьбу! - Денисову не раз приходилось думать об этом. Человек, не знающий себя до конца!.. Какое зло может он принести себе и тем, кого он вольно или невольно вводит в заблуждение..."
      Почему Вохмянин скрыл, что провел в Москве лишние сутки? Как странно посмотрел в глаза, когда сказал: "В конце пути инспектор обязан указать убийцу!"
      За окном мелькнуло что-то похожее на маневровый паровозик - не "кукушка", значительно старше - трехосное, с классическим фонарем под керосин, словно снятым с вокзального портала.
      "Танк-паровоз?! - Денисов пожалел, что не мог рассмотреть. - Тендер определенно отсутствовал..."
      Вохмянин ушел в купе.
      Людей в коридоре заметно прибавилось. Где-то на половине пути между Аткарском и Татищевом остывший солнечный диск закатился. Кучевые облака хорошей погоды нарисовали вполнеба картину средневекового замка - с зубцами крепостных стен, косыми линиями подвесных мостов.
      - Потрясающий закат, - сказал кто-то.
      Картина замка просуществовала недолго. Ее смазали другие облака высоко-кучевые, похожие на дымы.
      Кто-то у другого окна тоже успел заметить:
      - Здесь потрясающие закаты!
      В конце коридора было шумно: лейтенанты из десятого вагона увивались вокруг Марины. Теперь они пародировали популярные персонажи эстрады Маврикиевну и Авдотью Никитичну, лепетали дурными голосами, прикрывшись платочками.
      - Потрясающий закат, - услышал Денисов опять.
      "Потрясающие закаты" порхали по коридору.
      - Ты представляешь гостиницу "Южную", Антон? - спросил Денисов.
      - "Турист" хорошо представляю - семь огромных корпусов. "Южную" нет. Может, спросить у Марины?
      Шум в конце коридора тоже вскоре утих: Марина ушла к себе. Денисов вспомнил ее рассказ о Сумах, строчки стиха Вероники Тушновой - какое-то беспокойство жило и в Марине, его нельзя было не заметить.
      Лейтенанты из десятого вагона постояли еще для приличия, тоже ушли.
      Судебский провел на удавке Дарби. Аристократический дог пребывал в состоянии глубокого раздражения - урча, направился в тамбур.
      Неслышно появился Шалимов. Вместо формы на бригадире был мятый, мышиного цвета костюм, очки.
      - Инкогнито? - осведомился Антон.
      - Когда в форме, все издали видят... Так скорее выявишь недостатки, он одернул пиджак.
      Денисов наблюдал за ним. То, что у механика-бригадира, когда он надел очки, оказалось типичное лицо бюрократа, свидетельствовало об универсальности порока, но не могло помочь в раскрытии преступления.
      "Если я хочу больше узнать о ночной посадке на дополнительный, надо обратиться к хозяину Дарби... - подумал Денисов. - Действительно ли именно его провожал Карунас?"
      Вместо того чтобы исследовать обстоятельства появления Дарби в дополнительном, Антон, войдя в купе, пробасил неожиданно:
      - Наверное, дорогая собака...
      - А вы верите в дареных щенков? - прохрипел Судебский. Разговор сразу принял не то направление, которого желал Денисов. - Я считаю: нет денег не бери! Собака не необходимость!
      - В самом деле?
      - Можно прожить без нее... Машина, собака... Это роскошь! И если заплатил сполна, то и относишься к ней иначе, - Судебский поправил на коленях поводок-удавку. - Я не очеловечиваю собаку...
      Шалимов не дал Судебскому продолжить, поправил очки, сказал вдруг отсутствующим голосом:
      - Вот вы сейчас ратуете... - он не договорил. - А вчера на посадке? Не вошли в поезд, как положено, и собаку скрыли!
      - Уметь надо! - засмеялся Судебский.
      - Как это уметь? - подозрительно осведомился бригадир.
      - Разбираться в обстоятельствах, что ли!..
      - Где была собака, когда проводница отбирала проездные документы?
      - В трюме.
      - Над коридором! - ужаснулся Шалимов. - Собаки крупных пород перевозятся в нерабочем тамбуре первого за локомотивом пассажирского вагона под наблюдением владельцев...
      - Вот-вот... В тамбуре! А мы с ним за всю жизнь ни одной ночи не были врозь! - В груди Судебского захрипело.
      Антон спросил:
      - Сердце? Легкие?
      - Разберемся! Место, Дарби! - Дог как-то вяло приподнял морду. - Его только проворонь - сразу бросится...
      - Получается, вы посадку делали с четвертой платформы? - возмущался Шалимов. - А у нас нерабочая сторона была закрыта. Значит, у вас ключ был?
      - Не было!
      - Тогда как же?
      - Может, у провожающего? - заинтересовался Денисов.
      Судебский смутился.
      - У него.
      - "Вездеход"?
      - Я, честно, не рассмотрел. Шоферский набор, показалось.
      - Он шофер?
      Судебский поправил поводок-удавку.
      - Не знаю. Подошел, поинтересовался. Каких родителей дог? Чем кормим? Они думают, если собака большая, ей наварил полведра супу...
      - К вам подходил пострадавший?
      - Никто не подходил, кроме этого мужчины.
      Денисова он интересовал все больше.
      - Он тоже садился с нерабочей стороны?
      - Нет. Я его больше не видел.
      - В сером костюме? Лет тридцати пяти? - спросил Денисов.
      Судебский посмотрел на инспектора.
      - Он самый.
      - У него были вещи?
      - Только сумка...
      - Фамилия Карунас вам о чем-то говорит? Карунас Петр Игнатович...
      - Карунас? Первый раз слышу...
      - Ужинали? - спросил Шалимов, когда они вышли из купе.
      Антон покачал головой:
      - Отложили до Саратова.
      - Саратов в двадцать один восемнадцать. К тому же опаздываем! Сто раз оголодать можно... - Бригадир засмеялся. - Сейчас все ринутся в ресторан, я уж знаю.
      - Почему Суркова ничего не предприняла ночью? - спросил Антон. - Как она вам объяснила?
      - Когда свет погас?
      - Да. В три шестнадцать... У Пятых в тринадцатом вагоне тоже ночью света не было - она почему-то вызвала электромеханика.
      - Вы насчет щита?
      - Да. Мог вызвать пожар!
      - Вот приедем и будем разбираться.
      В тамбуре их встретил директор ресторана.
      - А я вас ищу! - закричал он Денисову в ухо.
      - Что случилось?
      - По поводу вашего поручения! Еще две сторублевки! - Челюсть директора-буфетчика замерла в крайнем заднем положении. - После обеда принес... Но уже другой. С бородой, с морщинами на лице...
      Тамбур был полон грохота.
      - Я послал посудомойку узнать, где он едет. В девятом...
      "Речь, конечно же, идет о Шпаке, - подумал Денисов, - бородатый каганец, едущий в Астрахань..."
      - Купюры пока отложить?
      - Необязательно.
      Шпак знал от него, какими купюрами интересуется милиция. "При этих обстоятельствах, - рассудил Денисов, - на сторублевки Шпака трудно рассчитывать".
      - Можно сдать? - Директор был разочарован.
      - Как ты думаешь, Антон? - спросил Денисов, когда они вернулись в купе. - Зачем выводят из строя щит электропитания?
      - Это элементарно: чтобы было темно.
      - Но во всех купе свет и так был выключен!
      Сабодаш в это время прикурил одну папиросу от другой, он так и остался стоять с двумя зажженными.
      Неожиданно Денисов сформулировал отправную посылку:
      "Если мы поймем, почему выведен из строя распределительный щит, мы найдем убийцу".
      За ужином Антон заказал чаю, подумал, прикупил еще бутылку кефира. Денисов взял рагу, колбасы, два кофе.
      В углу, у входа во второй салон, сидел Ратц, дальше - пассажирка, бравшая в кассе билет позади Голея и Шпака, - с длинным, перехваченным надвое туловищем, с большой головой без шеи. Прудникова привела в ресторан обоих младших и мужа, которого, видимо, нигде теперь не оставляла одного. Шалимов был прав - скоро в салоне не осталось ни одного свободного места.
      Директор ресторана что-то считал за столиком, украшенным рукописным плакатом: "Ничего не стоит нам так дешево и не ценится так дорого, как вежливость!"
      Марина говорила с Антоном о Маврикиевне.
      - ...Оказаться в старости с человеком, который смеется над каждым твоим словом? С бестактной Авдотьей Никитичной. Скольких близких нужно лишиться!..
      Антон возражал:
      - Зачем же так серьезно? Комические маски...
      - Какая безжалостная сатира!
      "По теории Вохмянина, крепкая старуха Авдотья Никитична имела собственную массу, - подумал Денисов, - массой дерганой Маврикиевны была окружавшая ее всю жизнь привычная среда..."
      Он вернулся к задаче в том виде, в каком ее окончательно сформулировал: "Если мы узнаем, почему выведен из строя распределительный щит, мы найдем убийцу".
      Это было похоже на тест.
      Денисов вспомнил другой - его предложили в школе усовершенствования сотрудников уголовного розыска:
      "На двенадцатом этаже живет карлик. Отправляясь на работу, он спускается лифтом на первый этаж. Когда же настает время возвращаться, карлик поднимается в лифте на десятый и дальше до двенадцатого этажа идет пешком. Почему?"
      Тест решали взводом и поодиночке. Отчаявшись, гадали:
      - По рекомендации врача? Режиссера? Ортопеда?..
      - Привычка?
      Решения были неверны, потому что одинаково относились и к карликам, и к гигантам.
      Пожилая посудомойка с сигаретой, вставленной в длинный мундштук, собирала бутылки, относила к ящику с гнездами для посуды. Ящик был полон. Сверху лежала бутылка из-под "Марсалы".
      "Четвертая из-под "Марсалы" за сутки, - заметил Денисов. - Одна в купе Голея, две в тринадцатом вагоне, когда магаданец учил Антона пить из неоткупоренной бутылки. Больше "Марсалы", чем за всю предыдущую жизнь..."
      Но, в общем, ни о чем серьезном Денисов не мог думать, расправляясь с рагу, поэтому снова вспомнил о карлике и лифте.
      "Бедный карлик!.."
      В школе усовершенствования, когда он ломал голову над тестом, ему виделся этот худенький карлик - в носочках, в туфлях двадцать третьего размера, почти новых, поскольку, рассуждал Денисов, карлики не ремонтируют обувь, вследствие ее дешевизны, а сразу выбрасывают, едва сносится. Щиколотки у карлика были тоненькие, и, когда он топал к себе на двенадцатый, их можно было обхватить большим и указательным пальцами просунутых сквозь перила рук.
      Не обошлось без курьезов: технический персонал школы вскоре судачил по поводу преступника, очищавшего квартиры двенадцатых этажей:
      - Маленький - от земли не видать! Едет до десятого в лифте, дальше всегда пешком...
      - Отпетый, видать!
      Денисов не решил тест; в соседнем взводе инспектор объяснил:
      - Кнопки лифта расположены вертикально. Карлик мог дотянуться только до десятой...
      За окном было тускло, несколько раз появлялись дома с рядами гаражей, с зачехленными машинами у подъездов. Снова все вокруг было изрезано оврагами. Полоска голубого неба светилась на горизонте.
      С трагикомических масок разговор Марины и Антона вернулся к старой безобидной теме:
      - ...Ссоры не было, - Марина вздохнула. - В один прекрасный день у всех нашлись дела. Кому-то потребовалось в библиотеку, к другим приехали родственники. Поездки кончились!..
      Антон кивнул.
      - Теперь сидим по углам. Обсуждаем, почему Галке не дали инженера, а только старшего техника. Кого Анатолий включит на премию. А в воскресенье каждый сам во себе... - Она сняла очки, прикрыла пальцами веки.
      - Давно у вас близорукость? - спросил Сабодаш.
      - Испортила глаза, пока диссертацию писала.
      - Защитились?
      - Нет, - она надела очки.
      Денисов спросил:
      - Как вам понравилось в Москве в гостинице?
      - В "Южной"? В холлах чисто. Персонал вежлив.
      - А как в номерах?
      - Телефон, телевизор, - она задумалась.
      - Свободные места были?
      - Как сказать? При мне муж с женой получили двухкомнатный, хотя висела табличка: "Мест нет". - Эту подробность столичной жизни Марина, видимо, приберегла для Сум.
      Антон не почувствовал, к чему клонит Денисов, проскочил наметившийся поворот темы. Денисову пришлось спросить самому:
      - Вы заранее бронировали номер?
      Она уклонилась от ответа, открыла сумочку. На дне мелькнул цыпляче-лимонный пакет с выставки, такой же, как в бауле Голея, - фреза с шестеренкой.
      - Гостиница как гостиница...
      К Саратову подъезжали в кромешной темноте. Без конца тянулись ограды безлюдных скверов, перечеркнутые черными дугами троллейбусов дома.
      Дополнительный наконец потянулся к перрону. Марина ушла. За нею вышел Антон. Вернулся он минут через пять - с телеграммами.
      "Проверяемый Ратц состоит учете результате перенесенного
      реактивного состояния характерны резкие изменения настроения
      импульсивность страха ранее отмечались зрительные слуховые
      галлюцинации..."
      "Заключению экспертизы нож самовыбрасывающимся лезвием
      обнаруженный на полке рядом с трупом Голея следов крови не имеет
      орудием преступления не являлся..."
      "Установите лиц входивших контакт Голеем поезде также вне его
      выявите помощью поездного радио очевидцев происшедшего
      моделируйте поведение пострадавшего момента посадки причины
      неисправности электропитания..."
      Инструкция была подписана начальником линотделения двенадцать часов назад, длину и обстоятельность ее полностью компенсировала краткость четвертой телеграммы:
      "Обеспечьте свидетелей для допроса вылетаю опергруппой
      Астрахань = Газимагомедова"
      - Это хорошо, - обрадовался Антон.
      Денисов ничего не ответил.
      Дополнительный двинулся мимо вокзальных киосков, оставленных кем-то чемоданов. Поплыли приметы ночи - прерывистый свет в автоматах с газированной водой и приметы осени - обилие зелени в витринах.
      Поезд набирал скорость, разбег становился все целеустремленнее.
      Денисов почувствовал невидимую границу взлетной полосы и вслед легкость парения. Дополнительный был на мосту. Под колесами в мелких завитушках, точно в блестках рыбьей чешуи, плескалась река. Саратов отступал сверкающим полукругом, марево огней вдали дрожало и плавилось.
      Ресторан снова наполнили пассажиры - отпускники, туристы. Мальчики с длинными волосами.
      "Гуд бай, май лав, гуд бай!.." - сдавленным голосом запел кто-то из мальчиков, удачно подражая Демису Руссосу.
      Денисов поднялся.
      В коридоре в углу стояла еще пустая бутылка из-под вина, над нею в деревянной рамке висело расписание. Антон тоже подошел.
      - "Безымянная - двадцать два часа сорок минут", - прочитал Сабодаш. "Золотая степь - двадцать три ноль пять, Урбах - двадцать три двадцать семь..." - На любой из станций могли ждать инструкции.
      - Как на бегах, - Денисов поднял бутылку. Жирная печать удостоверяла: вино продано трестом дорожных ресторанов Южного направления с наценкой. Безымянная по первой дорожке. Золотая степь - по второй... Ставлю на Урбах!
      - Золотая степь!
      В соседнем вагоне хлопнула дверь, громким стуком просигналила переходная площадка. Сияющее лицо проводницы тринадцатого Пятых появилось в дверном проеме.
      - А я до вас!
      Галя была не одна, молодая пара виднелась позади в тамбуре.
      - Дело к нам? - удивился Антон.
      - Двое вот эти, - Пятых показала на пассажиров. - Лариса и Костя. Они познакомились с ним на вокзале.
      - С ним?
      - С Голеем. Только он не Голей... Правда, Лариса?
      - Его фамилия Полетика... - Девушка раскрыла записную книжку, положила на стол перед Денисовым. - Полетика Федор Яковлевич, московский телефон 261-00-02. - Строчка была неровной, буквы и цифры прыгали.
      - Это вы писали? - спросил Денисов.
      В глазах девушки было глубоко спрятанное беспокойство:
      - Вчера, на вокзале. Получилось неожиданно. Правда, Костя?
      - Совершенно неожиданно, - ее спутник выглядел невозмутимым. - Было много людей. Он подошел к нам, точнее к Ларисе. Как-то старомодно представился...
      - ...Пожелал долгих дружных лет.
      - Вы не подумайте! Ни малейшего намека на развязность...
      Денисов спросил:
      - Вы уверены, что мы говорим об одном человеке?
      - Безусловно, - Лариса еще раз взглянула на фотографию с профсоюзного билета. - Кроме того, Костя подходил к носилкам.
      - В Ожерелье?
      - Когда труп вынесли из поезда. Только он мне не сказал.
      - Ты спала. И вообще... - Костя поправил металлический браслет часов, незаметно глянул на циферблат.
      Дополнительный шел тряско. Под полом что-то громко стучало, потом послышался скрежет, будто кто-то неловкий принялся пилить раму огромной ручной пилой.
      - Вы едете отдыхать? - спросил Денисов.
      Костя на секунду замялся:
      - Собственно, эта поездка для нас особенная...
      Денисов понял:
      - Свадебное путешествие?
      Молодые смутились. Костя пояснил:
      - Мы приехали на вокзал прямо от стола! Кафе "Алые паруса"... Знаете?
      - На Ленинградском шоссе?
      - Друзья! - Сабодаш встал. - От транспортной милиции, от меня и моего друга...
      Огромная пила под вагоном на время прекратила работу.
      - Вас никто не провожал? - спросил Денисов.
      Костя объяснил:
      - Метро закрывалось, мы просили друзей уехать.
      - Может, родители?
      Костя молча поправил браслет.
      Денисов больше о них не спрашивал.
      - О чем вы говорили с Полетикой?
      - Ни о чем: дорожное знакомство. На всякий случай обменялись координатами. Он директор какой-то фирмы. Или управляющий. Или заместитель управляющего. Не помнишь, Лариса?
      Денисов наблюдал за супругами, как до него перед посадкой на поезд делал Полетика-Голей. В течение разговора Лариса не отпускала руки мужа. Правда, Денисову больше не представилось случая обнаружить ее беспокойство.
      - В фирме "Детский мир"!
      - Я не спросил, кто вы.
      - Почти врачи, - Костя улыбнулся. - Вечерники. Москвичи.
      - Полетика предложил вам свои услуги?
      - Когда появится проблема детских колгот...
      - А пока?
      Лариса посмотрела на мужа:
      - Помочь донести наши вещи.
      - Наивный человек! - подхватил Костя. - Он думал, у студентов горы поклажи!
      Антон заметил:
      - У убитого не было вашего адреса.
      - Тем не менее он записал. Собственно, это адрес брата Ларисы. Желябова, тридцать девять. Астрахань... Плавич.
      Антон от неожиданности крякнул.
      - Полетике негде было остановиться в Астрахани, - вставила Лариса. В гостинице он останавливаться не хотел...
      - "Подселят неизвестно кого - обратно хоть пешком добирайся!" - Костя снова незаметно посмотрел на часы.
      Лариса шепнула:
      - Цветы...
      - Он преподнес цветы, - сказал Костя.
      Денисов удивился:
      - Полетика был с букетом?
      - Их продавали на перроне, - Лариса крепче взяла мужа за руку.
      - Астры? Гладиолусы? - Денисов знал всех вокзальных цветочниц.
      - Гладиолусы, - она назвала цену. - Мне показалось, Полетика нечасто дарил цветы. Будто смутился.
      Денисов задумался.
      "В действиях потерпевшего присутствовал четкий, хотя и непонятный еще смысл. Почему Полетика-Голей заговорил с новобрачными? Зачем преподнес цветы? Из-за адреса Плавича? Он знал, что у Ларисы живет брат в Астрахани?"
      - Какой купюрой Полетика расплатился? - спросил Антон.
      Костя все помнил.
      - Десятирублевкой. Сначала спросил: "Со ста сдача найдется?" Хотел блеснуть. Мы ведь должны были встретиться в Астрахани.
      - По приезде?
      - Да, у выхода из тоннеля.
      - Мы ищем свидетелей, объявляем по радио, - Антон повертел "Беломором", но не закурил. - "Товарищи! Кто хоть что-нибудь знает..." А вы?
      Чета заулыбалась:
      - Проспали!
      - Страшно вспомнить: портниха, кольца... Ты бы согласился, если бы все сначала?
      - Завтракали аж в Аткарске!
      Пила под полом снова стихла, теперь раздавался стук. Словно тяжелой кувалдой ухали по раме.
      - На багажном дворе кто-то ударил собаку... - напомнил Антон. Разговора не было?
      Костя подумал.
      - Разговора не было. Но Полетика действительно наблюдал за собакой. На платформе. Великолепный черный дог...
      "Теперь Дарби-Воланд..." Обстоятельства все больше запутывались, Денисов спросил, хотя ответ был известен наперед:
      - Мужчин с собакой было двое? Один в сером костюме, волосы вьющиеся. Лет тридцати пяти...
      - ...С сумкой. Второй чернявый.
      "Судебский и, по всей вероятности, Карунас, - подумал Денисов. - Все правильно..."
      - Мужчину в сером я видела и без сумки, - сказала Лариса. - Когда поезд отправлялся...
      Денисов спросил:
      - Вы обратили на него внимание?
      - Он ведь тоже вначале стоял около нас, - она смутилась. - К нам многие подходили: свадебное платье, фата...
      Костя засмеялся:
      - "По улицам слона водили..."
      - Полетика и этот человек могли видеть друг друга?
      - Вполне.
      - А потом, при отправлении...
      - Этот мужчина, в сером, показал кому-то... - Лариса вытянула два пальца - указательный и средний. - Я обратила внимание.
      Антон тотчас поднял руку.
      - "V"? Первая буква латинского слова "Виктория". "Победа"!
      Лариса и Костя переглянулись.
      - Полетика интересовался вашей поклажей? - уточнял Денисов. - Ее действительно мало?