Генри Слизар
      День экзамена
      В семье Джорданов никогда не заговаривали об экзамене до того самого дня, когда их сыну Дики исполнилось двенадцать лет. Именно в день его рождения миссис Джордан впервые упомянула об экзамене в присутствии сына, и ее тревожный тон вызвал раздражение отца семейства.
      - Забудь об этом! - резко сказал он жене. - Дики выдержит этот экзамен.
      Они сидели за завтраком, и мальчик с любопытством поднял голову от тарелки. Дики был подростком с настороженным взглядом, прямыми светлыми волосами и быстрыми нервными движениями. Он не разобрался, чем была вызвана неожиданная размолвка, но точно знал, что сегодня день его рождения, и ему прежде всего хотелось согласия в доме. Где-то там, в небольшом чулане, лежали перевязанные лентами пакеты с подарками, которые только того и ждали, чтобы их распаковали, а в крохотной кухне в подвешенной на стене печи с автоматическим управлением в этот момент готовилось что-то сладкое. Ему хотелось, чтобы день рождения был счастливым, а потому влага в глазах матери и хмурый отцовский взгляд не соответствовали настроению трепетного ожидания, с которым он приветствовал утро.
      - О каком экзамене вы говорите? - спросил он.
      Мать опустила глаза.
      - Это просто проверка умственных способностей, которую правительство устраивает детям, достигшим двенадцатилетнего возраста. Тебе такая проверка предстоит на будущей неделе. Но из-за нее не следует беспокоиться.
      - Ты хочешь сказать, что это вроде экзамена в школе?
      - Что-то вроде этого, - подтвердил отец, вставая из-за стола. Отправляйся лучше читать свои комиксы, Дики.
      Мальчик медленно побрел в ту часть гостиной, которая еще с младенчества считалась "его" уголком. Он взял со стеллажа комикс, лежавший сверху, но, видимо, разноцветные залихватские картинки не увлекли его. Тогда он поплелся к окну и принялся уныло вглядываться в непроницаемую завесу тумана.
      - Почему дождь идет именно сегодня? - спросил он. - Разве он не мог бы пойти завтра?
      Отец, развалившийся в кресле, раздраженно зашелестел страницами правительственной газеты.
      - Идет, - значит, нужно, вот и все. После дождя хорошо растет трава.
      - Почему, отец?
      - Потому что растет, вот и все.
      Дики наморщил лоб.
      - Между прочим, отчего она зеленая, трава?
      - Никто не знает, - отрезал отец, но тут же пожалел о своей резкости.
      После полудня они отмечали день рождения Дики. Сияющая мать вручила сыну пестрые свертки, и даже отец изобразил на лице улыбку и потрепал сына по голове. Дики поцеловал мать и с серьезным видом обменялся рукопожатием с отцом.
      Потом был принесен торт с дюжиной свечей, и на этом празднество завершилось.
      Час спустя Деки сидел у окна и наблюдал за тем, как лучи солнца безуспешно пытались пробиться сквозь облака.
      - Отец, - спросил он, - до солнца далеко?
      - Пять тысяч миль, - отвечал отец.
      За завтраком Дики снова заметил влагу в глазах матери. Он не ассоциировал ее слезы с предстоящим ему экзаменом, пока отец вдруг не заговорил на эту тему.
      - Послушай, Дики, - начал он, как-то уже слишком сурово нахмурившись, тебе сегодня предстоит одно дело.
      - Знаю, папа. Надеюсь...
      - В общем-то беспокоиться не о чем. Каждый день ату проверку проходят тысячи детей. Правительство хочет знать, какие у тебя способности, Дики. Только и всего.
      - В школе я получаю хорошие отметки, - как-то неуверенно сказал Дики.
      - Здесь - другое дело. Это особая проверка. Понимаешь, тебе дадут выпить жидкость, а потом ты пойдешь в комнату, где установлена специальная машина...
      - А что это за жидкость? - спросил Дики.
      - Да так, ерунда. На вкус вроде мятной лепешки. Они хотят быть уверенными, что ты говоришь правду. Не то чтобы правительство сомневалось в твоей честности, но прием жидкости гарантирует такую уверенность.
      На лице Дики отразились замешательство и страх. Он взглянул на мать, но та успела изобразить на своем лице нечто отдаленно напоминающее улыбку.
      - Все будет хорошо, - заверила она сына.
      - Конечно! - подхватил отец. - Ты славный мальчик, Дики, проверку ты пройдешь. А потом мы вернемся домой и отпразднуем это событие. Хорошо?
      - Да, - согласился Дики.
      Они вступили в здание Правительственной Службы Просвещения за пятнадцать минут до назначенного часа. Ступая по мраморным плитам, пересекли огромный вестибюль с колоннами, миновали арку и вошли в автоматический лифт, который поднял их на четвертый этаж.
      Там, напротив комнаты номер четыреста четыре, за полированным столом сидел молодой человек в мундире без знаков различия. В руках у него был блокнот со списком назначенных на этот час; молодой человек проверил Джорданов по списку на букву "Д" и после этого позволил им войти.
      Комната номер четыреста четыре напоминала помещение суда: она была унылая, холодная и казенная, ряды металлических столов перемежались в ней рядами длинных скамей. Там уже ждали своей очереди несколько отцов с сыновьями; черноволосая женщина с тонкими губами раздавала анкеты.
      Мистер Джордан заполнил анкету и вернул ее женщине. Потом сказал, обращаясь к Дики:
      - Теперь уже недолго ждать. Когда тебя выкликнут по имени, ступай прямо в ту дверь, что в конце комнаты.
      Он указал пальцем, где именно была та дверь.
      Ожил укрытый где-то громкоговоритель - была названа первая фамилия. Дики видел, как один из мальчиков нехотя отошел от отца и медленно побрел к двери в конце комнаты.
      Без пяти минут одиннадцать выкликнули фамилию Джордан.
      - Удачи тебе, сынок, - молвил отец, не глядя на Дики. - Я зайду за тобой, когда проверка закончится.
      Дики подошел к двери и повернул круглую ручку. В комнате, где он очутился, был полумрак, так что мальчик едва мог различить лицо чиновника в сером мундире, который ответил на его приветствие.
      - Садись, - ласково сказал чиновник. Он указал на высокий стул, находившийся рядом с его столом. - Тебя зовут Ричард Джордан?
      - Да, сэр.
      - Твой классификационной номер 600-115. Выпей вот это, Ричард.
      Он взял со стола пластмассовый стакан и подал его мальчику. Жидкость в стакане была похожа на обезжиренное молоко и по вкусу лишь отдаленно напоминала обещанную мятную лепешку. Дики выпил содержимое до дна и вернул чиновнику пустой стакан.
      Мальчиком овладела неодолимая сонливость; тем временем чиновник сосредоточенно писал что-то на листе бумаги. Затем он взглянул на часы и поднялся; лицо его оказалось на одном уровне с лицом Дики. Чиновник извлек из нагрудного кармана какой-то предмет, походивший на авторучку и посветил в глаза мальчику.
      - Прекрасно, - сказал он. - Идем-ка со мной, Ричард.
      Он отвел Дики в угол комнаты, где напротив вычислительной машины стояло одно-единственное деревянное кресло с подлокотниками. На левом подлокотнике был укреплен микрофон, и, когда мальчик опустился в кресло, микрофон оказался как раз на уровне его рта.
      - Теперь расслабься, Ричард. Тебе будут заданы разные вопросы, и ты хорошенько их обдумай. Потом отвечай в микрофон. Обо всем остальном позаботится машина.
      - Хорошо, сэр.
      - Теперь я оставлю тебя одного. Когда почувствуешь, что можешь начать, скажи в микрофон одно слово - готов.
      - Слушаю, сэр.
      Чиновник сжал его плечо и вышел.
      Дики произнес:
      - Готов.
      В машине загорелся свет, послышалось жужжание механизма. Затем голос произнес:
      - Дополни предлагаемый ряд цифр: один, четыре, семь, десять.
      Супруги Джордан сидели в гостиной, не произнося ни слова: они боялись строить какие-либо предположения.
      Телефон зазвонил около четырех часов пополудни. Женщина потянулась за трубкой, однако муж ее оказался проворнее.
      - Мистер Джордан?
      Трубка искажала голос, тон говорившего был резким, официальным.
      - Да, слушаю.
      - Говорят из Правительственной Службы Просвещения. Ваш сын Ричард М.Джордан, классификационный номер 600-115, завершил прохождение правительственного экзамена. Мы вынуждены с прискорбием известить вас, что его интеллектуальное развитие превзошло установленный правительством уровень, предусмотренный статьей 84, раздел 5 "Нового кодекса"...
      В противоположном углу комнаты послышался сдавленный крик женщины, которая еще ничего те звала, но обо всем догадалась по выражению лица своего мужа.
      - Вы можете сообщить по телефону, - продолжал бубнить голос в трубке, желаете ли вы, чтобы тело его было погребено правительством, или вы предпочитаете захоронить его в отдельной могиле. В случае если похоронами занимается правительство, их стоимость составляет десять долларов.