Здравый смысл и поиск утраченного консенсуса

В очерке «Божественный Юлий» Гай Светоний Транквилл сообщает о нём: «Вина он пил очень мало — этого не отрицают даже его враги. Марку Катону принадлежат слова: „Цезарь один из всех берется за государственный переворот трезвым“.

После очередной Ельцинской рокировочки, которую в народе называли чехардой (высшие чиновники, вплоть до министров, узнавали о своих назначениях и смещениях из средств массовой информации). В газете «Московский комсомолец» (примерно на одну треть первой полосы) был опубликован рисунок: огромная дыра в кремлёвской стене, скачущий всадник в беленьком чепчике с обнажённой шашкой над головой (в больничном полосатом халате, экспрессивный, как бы только что вырвавшийся из смирительной рубашки). Вокруг всадника порубленные тела (может быть, даже кембриджских и гарвардских мальчиков). Один из них на последнем издыхании приподнял голову и в изумлении вопросил — зачем проснулся дедушка?

Я не любитель чёрного юмора, но тут поневоле улыбнёшься — хо-ороший вопрос . Но мальчик никогда не узнает ответа. И вовсе не по той причине, по которой роза никогда не узнает о смерти садовника. Тут всё проще и грубее — понимаешь, взбрело в голову. И даже не надо объяснять, почему и что взбрело. Президент подотчётен только народу, а консенсус между ним и народом не состоялся. В самом деле, какой консенсус — голосуй, а то проиграешь?!

Однако отсутствие консенсуса (как показала жизнь) не столько губительно для народа, сколько для высшей власти. Теряя центр тяготения (народ всегда является таким центром), власть попадает как бы в правовую невесомость, так сказать, вседозволенность — что хочу, то и ворочу ! Происходит почти обвальное разрушение личности. Реальное понимание происходящего утрачивается. Власть, как правило, высшая либо не реагирует на происходящее, либо — неадекватно. Русский народ это выразил в пословице — рыба гниёт с головы. Именно это запечатлел рисунок в «Московском комсомольце». И именно в этот период, период полного обезличивания власти в стране, то есть грубо говоря, «раздрая», Ельцин передаёт президентство в руки Владимира Путина.

В одном из интервью, кажется, на сто дней пребывания Путина в должности Главы Государства, Явлинский с некоторой завистью сказал, что Владимиру Путину везёт. Его становление в качестве президента России совпало с ростом мировых цен на нефть. Везение президенту, это ведь и везение стране. Видит Бог, в череде развалов и мрака так хочется хотя бы немножко везения русскому народу.

Впрочем, выскажу крамольную мысль, в становлении президента Путина цены на нефть вторичны, более всего «помогло» ему бездарное Ельцинское правление. Не имея чёткой программы реформ (во всяком случае, народу она была неведома), Ельцин решал буквально все государственные вопросы кавалерийскими наскоками. «Вы хотите жить, а он заставляет вас умирать двадцать раз на день». Не имея руля и ветрил, с лозунгами, подобными: «пусть каждый откусит столько суверенитета, сколько проглотит», он наплодил на территории России столько президентов-князьков, что его собственная реальная власть уже не простиралась дальше Садового кольца.

Страшное время для любого народа, но какое замечательное для всякого рода коррупционеров, криминала и прочая, прочая проходимцев.

Взяв власть из рук Ельцина, Путин, по сути, спас его от позора. Для того чтобы утвердиться в должности президента России, нужны были не высокие цены на нефть (хотя и это неплохо), а простой здравый смысл. Если бы Путин даже ничего не делал, а просто сидел, скрестив «белы ручки», и то, как президент, он принёс бы больше пользы, чем Ельцин. Кстати, поначалу многим так и казалось — сидит, ничего не делает. С развалом СССР мы утратили чувство здравого смысла. Для многих из нас «ломать» стало синонимом «работать». А Ельцин настолько уверовал в оригинальный стиль труда путём кавалерийских наскоков, что уже даже стал предлагать Путину поруководить вместе. Чтобы почувствовать всю несуразность предложения, достаточно представить хотя бы на миг подобное предложение ему со стороны Горбачёва. Мол, СССР можно было сохранить, но, увы, рухнул в одночасье, давай, Борис Николаевич, теперь вместе поруководим Россией?! (А может, было предложение?!) Представляю, как отвердели желваки, как Борис Николаевич в ответ скрипнул зубами, дескать, отойди, понимаешь, сам справлюсь. Ломать — это тебе не перестраивать, тут уже не щепки — брёвна полетят, понимаешь.

Впрочем, всё это было бы смешно, если бы не было так грустно.

Позволю лирическое отступление. Из-за проклятой бронхиальной астмы мне приходится по полгода, а иногда и больше жить в Крыму, рядом с посёлком Черноморское. Это дачные выселки на каменистом Кипчаке, вблизи Чёрного моря. Места девственные, не обихоженные. Сюда приезжают «дикари» из числа студентов и средний класс (так они сами себя называют) из Белоруссии и России. От полутора до двух месяцев в году здесь длится курортный сезон (в основном июль и часть августа перед началом учебного года), остальное время — мёртвый сезон. Но именно в мёртвый сезон обретаешь возможность выходить на безлюдные скалы, чтобы созерцать морскую даль. В тихую солнечную погоду море — как на ладони, и видны морские течения, которые выделяются цветом воды, как реки без берегов. Если рядом с вами окажется знаток, он непременно подскажет, какое течение тёплое, а какое холодное. Какому отдают предпочтение кефаль и пеленгас, а какому — краб и медуза, и всякая другая живность. Но это в тихую, солнечную погоду, когда море просматривается со скал почти до дна, а вдали, в дымке, сливается с синевой небес.

В шторм вода взбаламучена, море черно, и всюду белые скачущие гривы волн. Они набрасываются на скалы, оставляя на узкой береговой полоске тучи камги (водорослей). Ветер взвывает и, сливаясь с шумом прибоя, как бы усиливается и усиливается.

Так и народ — море. А течения в нём, наверное, партии. А ветер — очевидно, власть. Ветры являются и исчезают, а море остаётся. Тихим или ревущим, но всегда со своей живностью оно никуда не уходит. Всего лучше, для понимания течений, обозревать водную стихию в погожий день, потому что в погожий день видится высоко и глубоко. Именно поэтому не любят погожие дни контрабандисты, браконьеры и всякие тайные организации. И это естественно, в погожий день слишком прозрачна вода, отсюда и выражение, обращённое к всякого рода лжецам — ну, погоди, тебя ещё выведут на чистую воду.

Когда Путин получил верховную власть, в России штормило. Под налётами ветров море до того разгулялось, что не одно судно не могло покинуть порт без риска быть опрокинутым. Толчея волн была такой, что даже лёгкий ветерок грозил кораблекрушением. И именно в такую погоду, Путин создаёт Верхнюю палату нового типа и ставит своих полномочных представителей в регионах. Особенно удивляет и восхищает последнее. И тут вольных и невольных ассоциаций не избежать: царь Борис, то есть драма «Борис Годунов» и радостное восклицание великого поэта — ай да Пушкин, ай да сукин сын! Другой царь Борис, нынешний, то есть вчерашний. И вполне оправданная по восприятию аналогия — ай да Путин, ай да… молодец!

В самом деле, чтобы обозревать Россию, наша верховная власть должна быть и в прямом и переносном смысле высокой (с высоты Садового кольца одну шестую часть суши не обозришь). Надо ездить по стране. И всё же, как это ему удалось, как говорил Высоцкий: раз, два и — в дамках? Впрочем, не будем забывать, что большинство губернаторов сами понимали, что для блага всей страны надо многие местные законы сообразовать с Основным Законом России. Это первое.

И ещё, не менее важным выглядело, что Путин, выходец из КГБ, до премьерства возглавлял ФСБ, очевидно, опёрся на эту службу. (Разумеется, правильно сделал, а для чего же ещё, как не для охраны России существует эта спецслужба.) Следом, конечно, и другие силовые ведомства подтянулись. А главное, взбодрился народ, прежде всего наши отцы, бабушки и деды — хватит разорять Россию, пора наводить порядок. Активное одобрение Путинского взгляда — «пора наводить порядок», властью было воспринято с благодарностью.

Чтобы народ не сомневался, что он услышан, Путин отдал распоряжение повысить пенсию. Но страна была экономически не готова к этому, а секвестрировать бюджет можно было только во времена Ельцинского «раздрая».

Пенсию повысили на шесть рублей, в то время, когда цены на продукты народного потребления повысились почти вдвое. Многие песионеры-москвичи, -петербуржцы прибавку в шесть рублей стали почтовыми переводами отправлять в Кремль на имя президента России. (Любопытно, хотя бы один такой перевод Путин получил, или спецслужбы не пропустили?)

Многие враз заговорили о недальновидности президентской администрации, и никто словом не обмолвился, что в основе поспешности была иная причина. Для того, чтобы приступить к наведению порядка в стране, нужно избрать метод наведения. А чтобы выбрать его, президенту нужен консенсус, негласный договор с народом, который был напрочь утрачен во времена Ельцинского правления.

Кстати, народ чутьём уловил потребность Путина в консенсусе. Никто не делал трагедии из-за шести рублей. Однако и безмолвствование своего народа надо понимать — ты получил верховную власть из рук Ельцина, то есть того, кто отказался от консенсуса с нами, когда мы предлагали его даже не за шесть рублей, а за просто так. Потому что уж такой мы народ, привыкли без ссор вместе с властью решать свои насущные проблемы. Так что знай, Наш Государь , и помни — не в деньгах счастье.

Кто понимает русский народ, кто понимает простого русского человека, тот уже понял, что, несмотря на эти, как бы унижающие народ «шесть рублей», консенсус состоялся, потому что верховная власть сама себя принизила. И вот, уже совсем недавно, президент во всеуслышанье заявил, что главная цель власти улучшить благосостояние народа, и прежде всего пенсионеров. Для некоторых категорий граждан пенсии будут увеличены в двадцать раз.

На величие души народной власть ответила соответствующим величием. Уже стали обсуждать — деньги или льготы? Путин сказал: СССР был великой страной. Сказал, как бы между прочим, как бы проговорился, но всем было понятно, почему проговорился.

В общем, как говорится, консенсус уже стал набирать обороты. И вдруг эти ужасные взрывы: на Рижском вокзале, в самолётах и эта, разрывающая душу, трагедия в Беслане. Время изменилось, начался новый отсчёт.

Чёрная дыра. Фельдъегерь и двуликий Янус. Гражданская палата

До Беслана нам удавалось забывать о Будёновске, Кизляре, о нападении на Дагестан. О взрывах домов в Москве и Волгодонске. О захвате бандитами центра на Дубровке и Назрани. Казалось, что со временем мы благополучно забудем и о невинно убиенных в самолётах и, вообще, обо всех других терактах, совершённых террористами на наших вокзалах, площадях и улицах.

Да, так казалось, потому что мы действительно хотели забыть все эти ужасы гибели наших сограждан Мы устали от крови на экранах телевизоров. (Будем откровенны, телеоператоры иногда просто садистски показывали разорванные и изуродованные взрывами тела наших сограждан.) Нас словно бы нарочно приучали к крови. (А может, так оно и на самом деле — ведь есть же бухгалтеры кровавой коммерции?!)

Словом, мы бы забыли, но случился Беслан. Через чёрную дыру, вне времён и нравственных ценностей, опять заявились ироды.

«Глас в Раме слышен, плач и рыдание, и вопль великий; Рахиль плачет о детях своих и не хочет утешиться, ибо их нет».

Этого человеку уже никогда не забыть, такого человечество не забывает. И какая тут нужна гражданская площадка или гражданская палата?!

Для консенсуса?!

Какой ещё нужен консенсус, если объявлена война?! Пусть президент только кинет клич, встанем, все как один — уничтожим заразу в её собственном логове.

Спрячутся в горах?!

Сметём горы. И дело тут не в шапкозакидательстве, а в гневе, переполняющем сердце. Мы изменились, мы стали другими. Всё, что вчера имело смысл, как процесс демократизации , сегодня не имеет смысла. Мы отстаём от вызовов времени. Террористы покусились не просто на нас, а на наше будущее. Куда смотрит власть и, вообще, есть ли она у нас? А наши силовые службы и правоохранительные?! Они умеют сажать на скамью подсудимых только тех, кто от них никуда не убегает. Они законопослушного обывателя, ненароком попавшего им под руку, сделают злостным преступником и забьют до смерти, чтобы скрыть свою профессиональную непригодность. Триста тридцать один человек убитыми, из них больше половины детей, и это ещё не конечные цифры нашей Бесланской трагедии. Как такое могло произойти, как после всего этого жить?

Наверное, здесь стоит приостановиться. Оглядеться вокруг и присмотреться к себе. Пламенное сердце, но и холодная голова. Если мы изменились, и если мы действительно вправе иметь ту власть, которую заслуживаем, то тогда это, тем более, надо сделать потому, что, присматриваясь к себе, мы можем, как в зеркале, увидеть прообраз подлинно необходимой нам народной власти. И, главное, увидим, кто мы такие, откуда пришли и куда собрались идти? Ведь если наводить порядок в стране, то надо знать хотя бы методы. И в особенности методы тайных служб, скрытность действий которых является не только спасительной, но иногда и губительной, как для народа, так и для власти.

Если бы мне сегодня предложили выбирать между Брежневским застоем и сегодняшним олигархическим капитализмом, каюсь, выбрал бы застой. Да, застой, но без КГБ. Понимаю, что это неприятно для тех, кто на волне восхождения Путина к вершине власти (он выходец из КГБ) взялся обелять эту закрытую службу. Ничего не получится, не выйдет. В развале СССР полностью повинен КГБ. По статусу своего Комитета он обязан был охранять и оберегать государство СССР, увы, не сберёг. Да и не мог сберечь, потому что в основе основ его работы лежала, прежде всего, запретительная мысль.

В армии мне рассказывал сослуживец, что в их деревне, расположенной на границе, были запрещены долбленые корыта для поения скота. А всё потому, что какой-то негодяй, переплыв реку на долбленом корыте, ускользнул от пограничников. (Слава Богу, что ускользнул не в ванне или ведре.) Какие компьютеры, если «отэрить» (отксерокопировать) любой значимости документ можно было только по разрешению спецслужб. Получалось, что КГБ в основном защищало интересы государства от интересов народа, его населяющего. Причём во время этой, так называемой, защиты могло запросто растоптать и покалечить массу людских судеб. Так что уже выходило, что Советское государство более всего защищалось от советского человека.

Сегодня многое изменилось, консенсус есть, но методы?! Есть методы «царской охранки», третьего отделения. Есть ВЧК, НКВД, КГБ, в общем, «лубянки». Своих, именных что ли, методов наше ФСБ ещё не выработало. А ведь методы — это тактика, а тактику учитывает любая стратегия. Так что полагаю, необходимость Гражданской площадки или палаты, о которой говорил президент Путин, заключается как раз в выработке методов, которые, прежде всего, должны устраивать народ. А стало быть, эта палата должна быть при президенте.

Когда страной правит царь-государь , то он всегда чувствует — мой народ. Мой народ бедствует, мой народ страдает, мой народ процветает. Совсем другое, когда правит отец народов . Нет-нет, здесь не ставится вопрос об унитарном государстве. Напротив, если бы нам удалось должным образом реализовать идею «Гражданская палата», искренне заботящуюся о своём народе, то вопрос об унитарном государстве отпал бы сам собою. Ведь он в себе таит много мин. Например, возможную черту оседлости пока для лиц чеченской национальности, а потом кавказской и так далее, и так далее.

Но вернёмся к выработке методов, которые не выработаны, но которые всегда на вооружении правоохранительных, законодательных и всякого рода исполнительных органов.

Главным, краеугольным камнем, камнем преткновения в любой стране являются взаимоотношения государства и простого гражданина. Если это взаимоотношения юридически равных сторон — перед нами правовое государство. Что же у нас?

Увы, почти везде, где интересы государства и простого российского обывателя сталкиваются (олигархи могут купить, или откупиться), в проигрыше обыватель. Причём спецслужбы ( курьеры любой власти ) просто бесчинствуют. И тем яростней, чем беззащитней проштрафившийся. В коридорах власти ощущается тяжёлая атмосфера деградации. Особенно это удручает в силовых ведомствах и спецслужбах, которые и в царской России, и в СССР, и в нынешней России слыли наиболее интеллектуальными.

Приведу пример — запрещение кетамина, используемого для наркоза оперируемых животных. (Привожу этот пример не с целью уязвить ФСБ, а потому что этот пример свежий, всё ещё на слуху.) Впрочем, и для нашего дела выработки невыработанных методов наведения порядка он тоже весьма и весьма поучителен.

Словом, ветеринаров, попытавшихся помочь братьям меньшим, курьеры власти буквально растоптали. (Благо, за ветеринаров вступились защитники животных.)

Конечно, начатки подобных взаимоотношений складывались не сегодня и не вчера. Вот что по этому поводу говорит Ф.М.Достоевский в статье «Российское общество покровительства животным. Фельдъегерь. Зелено-вино. Зуд разврата и воробьёв. С конца или с начала?».

«Ямщик тронул, но не успел он и тронуть, как фельдъегерь приподнялся и молча, безо всяких каких-нибудь слов, поднял свой здоровенный правый кулак и, сверху, больно опустил его в самый затылок ямщика. Тот весь тряхнулся вперёд, поднял кнут и изо всей силы охлестнул коренную. Лошади рванулись, но это вовсе не укротило фельдъегеря. Тут был метод, а не раздражение, нечто предвзятое и испытанное многолетним опытом, и страшный кулак взвился снова.… Разумеется, ямщик, едва державшийся от ударов, беспрерывно и каждую секунду хлестал лошадей, как бы выбитый из ума, и, наконец, нахлестал их до того, что они неслись как угорелые. …Картинка эта являлась, так сказать, как эмблема, как нечто чрезвычайное наглядно выставлявшее связь причины с её последствием. Тут каждый удар по скоту, так сказать, сам собою выскакивал из каждого удара по человеку».

Взаимоотношения фельдъегеря и ямщика настолько полно вписываются в сегодняшние взаимоотношения спецслужб и простого народа, что хочется оставить всё без комментариев . Однако смею заметить, что взаимоотношения, хотя и вписываются — сами фельдъегери (их образ) сильно изменились с тех пор. Судя, по описаниям классиков русской литературы, царские фельдъегери гордились своими тычками в затылок. И зачастую «держали ямщика на кулаках» исключительно от скуки.

Советский фельдъегерь, исповедуя тот же метод, что и царский, избегал огласки. Он был профессионалом, всё делал в тайне, за семью печатями, так что над ним витал ореол высокой таинственности и непогрешимости. Теперь мы, конечно, сознаём, что вся его непогрешимость заключалась лишь в том, что он не оставлял улик. «Нет человека, нет проблем».

Нынешний фельдъегерь — это что-то двойственное. В нём присутствуют качества первого и второго фельдъегерей так, что уже является образ совершенно необычный, наподобие двуликого Януса. Только лики его, как божества, обращены не в прошлое и будущее, а вверх и вниз. Впрочем, это не мешает современному фельдъегерю, в зависимости от сложившейся ситуации, пускать в ход либо здоровенный правый кулак, либо окружать свои действия ореолом секретности, то есть высокой таинственности и непогрешимости.

В первом случае, больно опуская здоровенный кулак точно в затылок, он как бы наглядно демонстрирует прозрачность действий спецслужб и в то же время устрашает.

Вспомните, начало «кетаминового дела». На телевизионных экранах появился фельдъегерь: моложавый, плотно сбитый, с усиками. Он твердил: наркотики, наркотики, они повсюду. Говорил и о ветеринарных врачах, этих оборотнях, наконец-то, пойманных на использовании кетамина. В заключение взвился здоровенный правый кулак — боролись, боремся, изведём негодяев. При этом умолчал (методы спецслужб секретны), каким образом вынудили пойманных ветеринаров пойти на применение кетамина.

Оказывается, ветврачи спасали собачек, братьев меньших, которых «фээсбэшники» предусмотрительно принесли с собой в ветлечебницу. На сострадании к ним были уличены и схвачены ветврачи. Ну, что тут скажешь — круто, очень круто действуют наши «фээсбэшники»!

Естественно, защитники животных возмутились, дело дошло до уличных демонстраций. Что ж, породили проблему, надо её героически преодолеть.

И опять на экране знакомый фельдъегерь, кулаки спрятал, ну прямо отец родной — мы понимаем вас, граждан (защитников животных), но сидят там, наверху, в министерстве сельского хозяйства бессердечные люди, пишут постановления к исполнению, а мы, дескать, здесь не причём. Ну, граждане у нас совсем уже глупенькие люди, не понимают, кто причём, а кто нет, и так сразу поверят, что охраной государства у нас заведует министерство сельского хозяйства. (Впрочем, если сравнить результаты работы ведомств — вполне логично поверить в такой абсурд, он не так уж и абсурден.)

Наши спецслужбы порой, как в комическом спектакле, в ужасе закатывают глаза, трагически заламывают руки — ну, почему нам не верят, почему?! Да потому, что мы не в театре и хотим видеть не фокусников-иллюзионистов, жонглирующих мифическими успехами, а воинов, уничтожающих душегубов, воинов побеждающих. А то ведь до того поднаторели в фокусах, что уже проскальзывает некое опережение и даже изысканность — чего-с изволите?! Порою по сообщениям средств массовой информации у нас складывается одно, провальное, представление об операции, проведённой спецслужбами, а нам, обилием наград для фельдъегерей, внушается обратное. Складывается впечатление, чем больше людей пострадало от террористов, тем на большее количество наград могут рассчитывать силовые структуры, задействованные в антитеррористической операции.

В самом деле, может, Гражданской палате позволят поинтересоваться — за какие такие героические заслуги награждён высшей наградой страны тот или иной высший чиновник? Может, ей доверят заслушивать работу тех или иных структур, по вине которых унижается наш народ, и гибнут ни в чём не повинные люди? Если это так, то это исключительно своевременный и верный шаг в деле становления истинно народной власти. Любая другая в России — обречена.