ГЛАВА 17

Был уже поздний вечер, когда родители Варвары Сыроежкиной вышли из ворот ветеринарной клиники. Если бы не родительский долг, они, наверное, и вовсе ночевали бы на работе. Ранняя компьютерная диагностика профессиональных наклонностей позволяла людям будущего оптимально подбирать место службы и получать настоящее удовольствие от работы, максимально реализуя заложенный природой потенциал. Таким образом, ежедневное «хождение в должность» из тяжкой обузы превратилось в любимое и, зачастую, высокооплачиваемое увлечение.

Ветеринарная клиника, в которой служили родители Вари, входила в состав огромного центра, занимающегося проблемами разумного взаимодействия с братьями нашими меньшими. Одно из подразделений центра принимало к рассмотрению заявления от граждан, желающих обзавестись домашним любимцем. Здесь же можно было прослушать курс лекций на темы вроде: «Как заслужить любовь непарного шелкопряда» или «О необходимости защиты прав тараканов, как исчезающего вида домашних животных».

Был в центре и салон красоты, и свой дом моды. А в глубине разросшегося сада прятался уютный особнячок центра релаксации, в котором домашние любимцы могли отдохнуть от своих хозяев, пообщаться с себе подобными или, наоборот, насладиться одиночеством.

Варины родители развивали абсолютно новое направление в ветеринарии – пластическую хирургию животных. Произведя сложнейшую операцию по изменению формы носа джунгарского хомячка, они возвращались домой с чувством выполненного долга.

Против обыкновения, Варя не вышла в холл встречать родителей, и квартира встретила своих владельцев непривычной тишиной.

– Неужели девочка уже спит? – удивилась мама Сыроежкина, заглядывая в спальню дочери. Постель была аккуратно заправлена, и в комнате никого не было.

– Мне кажется, Вари нет дома, – глубокомысленно изрек папа. – Странно, почему она не предупредила нас, что задержится? Раньше она такого себе не позволяла. Нужно ей позвонить.

Но попытки связаться с Варварой успехом не увенчались – гудки мобильного видеофона грустно растворялись в безответной пустоте. Тьма за окном внезапно приобрела зловещий оттенок. Почувствовав предательскую слабость, мама тихо опустилась на диван.

– Что будем делать? – дрожащим голосом произнесла она.

– Так, без паники, – попытался успокоить ее папа. – Будем рассуждать логически. Если Варин номер не отвечает, это значит… – Он задумался. Умение мыслить логически явно не было сильной стороной ветеринара.

– Ну! – подбодрила его мама.

– Э-э… Я думаю, что… – глубокомысленно изрек папа, а мама с надеждой подалась вперед, – необходимо срочно позвонить куда-нибудь еще.

– Как же я сама не догадалась! – с облегчением воскликнула мама и бросилась набирать номер экстренной помощи в критических ситуациях.

– У нас пропала дочь! – закричала она в трубку через несколько секунд. – Что нам делать?

– Назовите кодовый номер вашей дочери, – металлическим голосом потребовал автомат. Записав информацию, он пообещал: – Через семь минут тридцать восемь секунд вы получите исчерпывающую информацию о местонахождении объекта. Ждите, ждите…

Встревоженные родители замерли у аппарата. Наконец раздался долгожданный звонок. Исчерпывающая информация сводилась к следующему: означенный объект в полицейских сводках не фигурирует, в списках авиапассажиров не значится, в больницах не числится, в моргах не зарегистрирован.

– Обновленная информация поступит через пятнадцать минут, – закончил автомат свой доклад и отключился.

– Я ничего не понимаю, – всхлипнула мама. – Где же наша девочка?

– Очень удачно, что она не зарегистрирована в морге, – произнес папа Сыроежкин, наливая себе и жене успокоительную микстуру. – Надо немного подождать, я уверен, она где-нибудь найдется. А я пока подумаю, что еще мы можем предпринять.

Несчастные родители прослушали еще шесть отчетов, не узнав из них ровным счетом ничего нового. Варина мама была близка к обмороку. Прижав руки к груди, она твердила без остановки:

– Что же нам делать? Ну, что же делать…

– Кажется, я знаю, – неожиданно произнес папа, и мама устремила на него взгляд, полный надежды. – Помнишь, Варенька рассказывала, что в их группе пропал мальчик? Егор Гвидонов, кажется.

– Да, Гвидонов, – эхом отозвалась мама.

– Вот-вот. Нужно связаться с его родителями, узнать, как они действовали в этой ситуации, и еще – подать заявление в полицию.

– В полицию? – ахнула мама.

– Да, ждать дальше не имеет смысла, пора действовать.

Немедленно было составлено и отправлено заявление для полиции. Через несколько секунд на экране компьютера светился ответ: «Благодарим за сообщение. Ваше заявление включено в экстренный список и будет рассмотрено в ближайшее время. Спасибо, что воспользовались услугой „Электронный SOS“.

– В ближайшее время! – возмутился Сыроежкин-папа. – Да они обязаны рассмотреть заявление немедленно! Бюрократы бездушные! Срочно звони Гвидоновым, мы должны объединить усилия по поиску наших детей. Я чувствую, это не простое совпадение, это звенья одной цепи! – бушевал обычно благодушный ветеринар, а деликатная Сыроежкина-мама, несмотря на то что часы показывали 5.48, без колебаний набрала номер родителей Егора.

– Абонент временно отсутствует. В экстренных ситуациях связь по телефону ноль тридцать триста три.

– Нет, я так больше не могу, – застонала мама. – Неужели мне сегодня так и не удастся поговорить с живым человеком, сплошные автоматы! И что это за дурацкий номер?

– Кажется, я знаю, – оживился папа. – За мной. Спустившись в гараж, он усадил жену в аэробот и, передвинув скоростной рычаг на максимум, взял курс к северной окраине города.

Уже начало светать, когда супруги-ветеринары припарковались возле большого стеклянного здания необычной спиралеобразной формы, фасад которого украшала переливающаяся всеми цветами радуги вывеска: «Региональный центр постстрессовой реабилитации».

– Они здесь, – коротко заметил Сыроежкин-папа и двинулся к центральному входу.

Действительно, странный телефонный номер 030303 принадлежал именно этому учреждению, и родители Гвидонова находились сейчас в его стенах.

Нужно сказать, что родители Егора, в отличие от родителей Вари, имели совершенно иные профессиональные наклонности и работали статистиками. Они находили особое очарование в бесконечных вереницах цифр, а статистические отчеты за последние несколько лет знали наизусть. Пропажа сына стала для них страшным ударом, несчастная мать превратилась в бесплотную тень, а отец, замкнувшись в своем горе, стал еще более молчаливым, чем прежде.

Проявляя невероятную твердость характера, Гвидоновы продолжали прилежно ходить на работу. Казалось, даже это ужасное событие не может выбить их из привычной колеи и оторвать от любимых цифр. Окружающие – только дивились железной выдержке этих людей. Однако, когда в статистических отчетах стали проскальзывать досадные ошибки, чего никогда не случалось раньше, родителей Егора отправили на срочное обследование. Тут-то и выяснилось, что стресс-показатель зашкалил за все допустимые пределы. Не умеющая излить свое горе в простых человеческих эмоциях, чета статистиков превратилась в пациентов реабилитационного центра.

– Мы к Гвидоновым, – вежливо обратилась Сыроежкина-мама к выкатившемуся им навстречу роботу-дежурному.

– Извините, но сейчас приема нет, – замигал красными огоньками робот.

– У нас экстренная ситуация, – взревел ветеринар.

– Так бы сразу и сказали. – Робот изменил окрас на зеленый. – Следуйте за мной.

Они вошли в лифт и моментально взмыли на четвертый этаж.

– Следуйте за мной, – снова повторил робот и заскользил по коридору, погруженному в полумрак.

Жертвы стресса приходили в себя в уютных палатах, стены которых состояли из жидкокристаллических панелей, где автоматически отображался видеоряд, наиболее подходящий для каждого отдельного пациента. Через приоткрытую дверь одной из палат струился мягкий зеленоватый свет, приятный мужской голос старательно выводил слова странной песни: «Ох, люли, гусельки…»

Барина мама не смогла устоять перед искушением и заглянула в щель.

Посреди палаты, воздев руки к потолку, стоял симпатичный молодой человек, покачиваясь в такт собственной песне. А на стенах, вокруг него, водили хоровод девицы в старинных одеждах. Они лавировали среди могучих лесных деревьев и нежно улыбались больному. Из палаты сочился тонкий аромат лесной хвои и малинового сока.

– Бедняжка, – посочувствовала Варина мама. – Что же с ним случилось, если он даже ночью приплясывает?.

– Пациент проходит под именем Музон Забойный, – бесстрастно отрапортовал робот. – Диагноз: состояние невменяемости после общения с гением.

Сыроежкины испуганно переглянулись.

Доехав до конца коридора, робот указал на дверь:

– Гвидоновы находятся здесь, – и бодро укатил восвояси.

Сыроежкины деликатно постучали. Ответа не последовало.

– Спят, наверное. Что же делать? – смутилась Сыроежкина-мама.

– Будить, – безапелляционно заявил ветеринар и толкнул дверь.

Из палаты хлынул шум прибоя. Запах соленого морского ветра с легкой примесью валерьянки приятно щекотал ноздри. Родители Егора лежали в гидрокреслах, покачивающихся в такт движению волн, и блаженно улыбались во сне. Расслабляющие пижамы, пропитанные специальными экстрактами, ласково облегали их сонные тела. Заботливые капельницы ни на секунду не оставляли своих пациентов без внимания, усердно подпитывая ослабленные организмы всем необходимым.

Сыроежкин-папа решительно отключил питание гидрокресел и принялся будить Гвидоновых, которые никак не желали возвращаться к действительности, растерянно хлопая сонными глазами.

– Так, не спим! – командовал ветеринар, сдирая с запястий Гвидоновых упирающиеся капельницы и отправляя их в утилизатор. – Хватит расслабляться, пора действовать. Тут наверняка целый заговор, наши дети в опасности, а вы дрыхнете как ни в чем не бывало!

Услышав про детей и опасность, Гвидоновы захлопали глазами несколько интенсивнее.

– Пожалуйста, вставайте, – увещевала их Варина мама. – Нам нужна ваша помощь. Надо пойти на телевидение, организовать акцию протеста, написать письмо министру…

– Простите, какому министру? Вы, собственно говоря, кто такие? – наконец включился в диалог Гвидонов-отец и с опаской уточнил: – Наверное, тоже пациенты клиники?

– Нет, что вы. Извините, совсем забыли о приличиях: мы родители Вари Сыроежкиной, она училась вместе с Егором в колледже и сегодня вечером тоже бесследно пропала.

– Да, это имя мне знакомо. Сочувствую вашему горю, – произнес отец Егора. – Но я не совсем понимаю, чего вы хотите от нас.

– Ну как же, – растерялся ветеринар и бессвязно забормотал: – Ваш сын пропал, а вы тут… Надо что-то делать, нельзя так… сложа руки…

В этот момент поблизости раздался знакомый голос:

– Ох, люли-люшеньки…

Вздрогнув, мама Сыроежкина выглянула в коридор. Пациент со странным именем Музон Забойный приплясывал перед дверью в палату Гвидоновых. Остановившись, он внимательно уставился в ее встревоженное лицо.

– Вы поэзию любите? – строго осведомился Музон. Мама Сыроежкина поспешно кивнула – не хотелось расстраивать больного человека.

– О, тогда мы с вами споемся! – обрадовался тот и ловко скользнул в палату Гвидоновых. Здесь с ним случилось нечто странное: увидев набегающие на мягкий коврик волны, он неожиданно замер, ловя раздувающимися ноздрями легкий бриз, а затем вдохновенно взвыл:

– «Ветер по морю гуляет и кораблик подгоняет! Он бежит себе в волнах…» – Неугомонный Музон попытался содрать с себя успокаивающую рубашку, но это оказалось не так-то просто. Ограничившись тем, что задрал ее до уровня шеи, он принялся раздувать щеки И носиться по палате, шумно выдыхая себе за пазуху:

– Фуу, фуу! – По рубашке побежали красные полосы сигнала экстренного вызова. Через пару секунд дверь палаты бесшумно отъехала в сторону и в помещение вкатились два автосанитара с противоприпадочным одеялом наперевес. Спеленав упирающийся «кораблик», они перевели его в горизонтальное положение и включили одеяло в режиме электровибрации. На лице Музона Забойного появилось выражение полного блаженства.

– Извините за беспокойство, – просигналили автосанитары и отбыли со своим пациентом, не забыв плотно затворить дверь.

Сыроежкины многозначительно переглянулись.

– Неужели вы согласны кутаться в успокаивающие пижамы, вместо того чтобы попытаться спасти своего сына? – начала Сыроежкина-мама.

Гвидоновы дружно втянули головы в плечи.

– Просто страусы какие-то! – укоризненно воскликнул ветеринар.

В папе Гвидонове наконец взыграли остатки прежнего самолюбия:

– Если вы и впрямь знаете, что нужно делать, чтобы отыскать наших детей, – мы постараемся помочь. Но нам не разрешат покинуть центр до окончания антистрессовой программы!

– В конце коридора я видела балкон, – тихим голосом произнесла мать Егора. – Там должна быть пожарная лестница. Можно попробовать выбраться по ней.

Сыроежкины живо спустились в сад и остановились посреди увядшего газона, чтобы дождаться Гвидоновых. Выпавший накануне снег давно растаял, холодная сырость пробирала до костей.

– Скорей бы в аэробот, – поежилась Варина мама. Гвидоновы, однако, не спешили. С размеренной грациозностью они переставляли ноги со ступеньки на ступеньку, каждый раз словно задумываясь, стоит ли это делать.

– Послушайте, – не выдержал ветеринар, – стоило бы поскорее выбраться с территории центра, пока не поднялась тревога.

– Идем! – откликнулся папа Егора, плавно отпуская перила и приземляясь на траву. – Дорогая, поторопись!

– Спешу! – певуче откликнулась Гвидонова-мама, замирая над очередной ступенькой. Наконец спуск был окончен. Пригнувшись к земле, Сыроежкины помчались через сад в сторону забора, отделяющего территорию реабилитационного центра от стоянки аэроботов. Где-то позади, словно в замедленной съемке, изящными прыжками двигались Гвидоновы.

– Они что, издеваются? – прошептала Сыроежкина-мама, с недоумением глядя, как чета статистиков вдумчиво отрывает ноги от земли, чтобы пронести их вперед, оттолкнуться и совершить скользящий прыжок.

– Так ведь на них успокоительные пижамы! – догадался ветеринар. Он рванул обратно, крича на ходу Гвидоновой-маме: – Раздевайтесь, раздевайтесь!

– Но-но! – произнес Гвидонов-отец, степенно высовываясь из-за ее спины. Сыроежкина поспешила на помощь супругу:

– Понимаете, эти пижамы мешают вам действовать адекватно. В таком темпе мы далеко не уйдем, автосанитары вот-вот обнаружат побег и вернут вас в палату!

– А ведь им еще предстоит преодолеть забор, – ужаснулся ветеринар, представив, как Гвидоновы сползают по бетонной стене, не в силах совершить резвый рывок.

– Но если мы снимем пижамы, то окажемся совершенно голыми! – резонно возразил Гвидонов.

– Что же делать? – в отчаянии обернулась к мужу мама Сыроежкина.

– Так, – постарался овладеть ситуацией ветеринар, – ты оставайся с ними, подгоняй по мере возможности, а я добегу до гипермаркета и куплю что-нибудь из одежды.

Сыроежкин решительно метнулся через сад и вскоре исчез за забором.

– Миленькие, ну, еще шажочек, – взялась за выполнение возложенной на нее миссии Сыроежкина-мама.

Когда Гвидоновым удалось достичь забора, сверху уже спрыгивал довольный Сыроежкин.

– Вот, переодевайтесь скорее! – протянул он пакет с покупками.

– Давай-ка лучше им поможем, – предложила Сыроежкина-мама, с сомнением поглядывая на привалившихся в изнеможении к бетонной стеночке статистиков. – Мальчики налево, девочки направо.

Избавившись от смирительных пижам, статистики мигом повеселели.

– Что же мы стоим? – воскликнул папа Гвидонов, первым вскарабкиваясь на забор. – Давай руку, жена, некогда копаться!

Переглянувшись, Сыроежкины ринулись вдогонку.

Оказавшись в аэроботе, компания вздохнула с облегчением. Аккуратно взлетев, Сыроежкин-папа взял курс на телецентр, где работал его давний приятель.

– Добьемся выступления в прямом эфире и расскажем всему миру о том, как безответственно относятся власти к поиску пропавших детей, – делился он своими планами.

– Эти бездушные автоматы, – вторила Сыроежкина-мама.

– Эти бесчеловечные полицейские! – подхватила мама Егора.

– Знаете, у меня впервые за последнее время появилась надежда, что Егор найдется, – ни на кого не глядя, произнес Гвидонов-отец.

Сыроежкин уверенно лавировал между шпилями небоскребов. Внезапно он совершил резкий маневр и, прибавив скорость, вошел в пике. Самодвижущиеся тротуары неслись навстречу аэроботу с угрожающей быстротой.

– Что происходит? – взвизгнула Сыроежкина-мама, вцепившись в поручни.

– За нами погоня, – отрезал ветеринар и, вынырнув из пике, юркнул за угол очередного небоскреба.

– Это всё из-за нас! Я не хочу обратно в клинику, – простонала мама Егора и уткнулась в плечо мужа.

Сыроежкин демонстрировал чудеса экстремального вождения, однако преследователи неумолимо приближались. И тут ветеринар совершил роковую ошибку: выходя из крутого виража, он не смог точно рассчитать траекторию и оказался зажатым между двумя рядами балконов. Аэробот преследователей тут же воспользовался этой оплошностью и перекрыл путь к дальнейшему отступлению.

Опустилось темное стекло, и беглецы услышали:

– Пожалуйста, не убегайте! Я сотрудник ИИИ, Олег Сапожков. У меня есть новости о ваших детях.

ГЛАВА 18

Лунная дорожка романтично серебрила воду, звезды добродушно взирали с небес на Варю с Егором, позабывших обо всём на свете. Впрочем, ничего принципиально нового звезды не увидели – все влюбленные похожи друг на друга: чуточку безумные, чуточку наивные и совершенно счастливые. Лишь когда небо стало сереть, а луна побледнела, предчувствуя скорое исчезновение, беглецы вспомнили о причинах своего пребывания у самого шпиля накренившейся башни.

– Ай-ай-ай, – сказал Егор, – сейчас за нами явятся палачи. До чего некстати!

– Да, – вздохнула Варя, – на их тактичность полагаться не приходится.

Егор нашел в памяти «ручника» нужные схемы, и влюбленные, стряхнув мечтательное оцепенение, приступили к постройке адаптированной модификации экстрим-планера.

– Запутанная конструкция, – проворчала Варя, прилаживая к простыне очередную веревку. – Ты уверен, что на этом ковре-самолете можно будет лететь?

– Абсолютно. Только не «на», а «под», уж извини за неудобства, – откликнулся конструктор.

Полоса горизонта стыдливо зарумянилась, словно смущаясь, что так некстати должна осветиться лучами восходящего солнца. Воцарилась невероятная тишина, природа затаила дыхание, гадая, сумеют ли отважные узники обмануть злую судьбу и вырваться на свободу. Варя осторожно приблизилась к краю крыши и взглянула вниз, на главную площадь, где было запланировано ее торжественное сожжение.

Площадь была пуста. Лишь сонный палач уныло стругал топором крепкую палку.

Варя поспешила вернуться к Егору. Ее лихорадило.

– Скорее! Для меня уже готовят вертел. Если мы опоздаем… Бр-р-р! Чем тебе помочь?

– Натяни тот конец, сейчас проверим, правильно ли закреплены стропы управления. И ничего не бойся, мы будем жить долго и счастливо.

– Если только не умрем в один день, добровольно кинувшись с высокой башни, – пессимистично закончила Варя.

Рассветную тишину внезапно нарушил колокольный звон. «Бом – собирайтесь – бом – поспешите – бом – полюбуйтесь, как будет гореть злая ведьма!» – пели безжалостные колокола, созывая народ на площадь. У сложенных шалашом дровишек палач с удовлетворением оглядывал результат своих плотницких экспериментов. Варя взглянула на небо. Оно уже полыхало ярким пламенем, опережая нерасторопных людишек с их планами устроить грандиозное зрелище.

– Никогда больше не смогу смотреть на зарю, – прошептала Варя, чье прыткое воображение услужливо поместило ее в самый центр разведенного на небе костра.

– В лучах рассветного пожара летит, как гусь, моя Варвара… – пробормотал Егор, не переставая колдовать над хитросплетением веревок.

– Почему это «как гусь»? – возмутилась Варя.

– Потому что «лебедь» в размер не укладывается. Не отвлекай, осталось совсем немного.

Далеко внизу послышалось лязганье металла. Варя мотнулась к краю крыши.

– Богатыри! Они идут за мной…

– Песню запе-вай! – раздался зычный бас Николы.

– Не плачь, девчо-онка! – дружно грянули добры молодцы. Вытянувшись по стойке «смирно», стражники башни отдали им честь.

– Готово! – крикнул Егор. – Иди скорее сюда.

Варю не пришлось уговаривать. Егор закрепил конструкцию на ее талии, сам встал позади, и тут первый солнечный луч с ликованием вырвался из ночного плена.

– Ведьма исчезла!!! – раздался из окна под самой крышей вопль луженых глоток.

– На счет три, – скомандовал Егор, затягивая последнюю веревку. – Раз, два… пошли!

Ребята разбежались и прыгнули навстречу восходящему солнцу.

– А-а-а!!! – заголосили богатыри, высунувшиеся из Вариной камеры с целью обозреть окрестности.

– Будь ты проклято, колдовское отродье! – в бешенстве рявкнул Никола-старшой и схватился за крепкий лук. Мишень была близко. Зазвенела тетива, и острая стрела впилась в плечо Егора Гвидонова.

– Ох! – От боли и неожиданности парень выпустил стропы управления. Планер резко накренился, уйдя в крутой вираж.

– Егор, держись! – Варя попыталась выровнять конструкцию, но дотянуться до строп с отведенного ей «пассажирского» места не смогла. Море стремительно неслось навстречу. – Приготовься к погружению и не вздумай умирать! Ты обещал, что мы будем жить долго и счастливо!

– Обязательно будем, – согласился Егор, и они, прочертив пятками по воде, скрылись в пучине.

Утро не задалось. Злой и невыспавшийся после богатой на события ночи, Салтан поднялся еще до света, с благой целью от души помолиться и настроиться перед сожжением ведьмы на праведный лад. Однако осуществить сей достойный замысел у него не получилось.

Первой настроение испортила теща. Салтан кликнул ее в надежде получить свежие носки. Однако бабка выпучила глаза и бухнулась в ноги, бормоча неизменное «не вели казнить, батюшка». Оказалось, что бывшая «царская носочница» и думать забыла о своих обязанностях, а короб с ее последними изделиями остался в родимом государстве.

– Совсем распоясалась теща! – ворчал царь, разглядывая просвечивающий большой палец. – Может, вовсе носки стянуть? Ну, как Лебедушка узрит эту ветошь?

Тут его настроение еще более ухудшилось. А ведь вчера казалось, что счастье совсем близко! После неожиданной размолвки по поводу способов умерщвления ведьмы и последующего примирения они с царицей стали еще ближе друг другу.