"Заданная" внешность, однако, фабрикуется с легкостью, как и имя. Такого рода трюки варьируются от смены стиля в одежде или сбривания (отращивания) усов и бороды до подложенных "вторых щек", ношения темных очков и косметической хирургии. Внешность меняется с годами. Хотя и можно высмотреть черты ребенка с более или менее точной определенностью во взрослом человеке, возрастные метаморфозы дают много возможностей для перевоплощения такого ребенка в другого человека.
      Опытный контролер не только рассматривает на документе фотографию и сравнивает изображение на ней с тем, кто предъявил документ. Он, прежде всего, рассматривает самого человека. В мире шпионажа то, что можно сделать с человеком для создания фальшивой внешности, отслеживается очень внимательно. Старая немецкая пословица насчет того, что по кожуре ничего ещё нельзя сказать о колбасе, здесь в особенности уместна. Внешность не должна оцениваться "вообще" или, тем более, только по её схожести с фотографией. Внешность рассматривается в контексте идентифицирующих особенностей, и только с ними.
      Раса = этнические особенности - важный фактор идентификации личности. Ясно, что без характерных расовых или этнических черт, тем более в том, что касается лица, особенностей телосложения и выговора, очень трудно, если вообще возможно, превратить себя в представителя другой, отличной от собственной расовой или этнической группы. Такие подделки сразу же разрушаются в местах компактного проживания одной расовой или этнической группы, но проходят незамеченными во многорасовых или этнически пестрых сообществах, таких как Россия, Америка, Канада, Южная Африка и тому подобное. Национальность к тому же часто отличается от расы. Азиат с паспортом России, США или Канады в наши дни обычное дело, точно так же как европеец с паспортом Южной Африки, Таджикистана или Казахстана. Однако, европеец, скажем, с паспортом Северной Кореи вызовет шок.
      Расовая и этническая принадлежность, а также сопутствующие им культурологические приметы, включая речь, произношение и тому подобное, являются важными указателями происхождения. Проницательный и подготовленный на этот счет наблюдатель визуально выявляет на основе многих на первый взгляд неуловимых деталей прошлое человека и затем сравнит свои наблюдения с предъявленной ему письменной или устной легендой. Примечательно в этом отношении наблюдение относительно формирования арабов, сделанное агентом, работавшим в Аравии: "В пустыне нет анонимности. Каждый лично известен всякому и это делает общественный контроль даже в безбрежных песках весьма эффективным".
      Личные приметы и особенности являются главенствующими факторами в опознании человека. Некоторые вообще невозможно симулировать или скрыть. Возраст, прежде всего, является персональной характеристикой, хотя в отдельных случаях его трудно определить с точностью - взаимно ошибаются в этом особенно часто европейцы и азиаты. Физические недостатки (паралич или сухорукость, например) также становятся признаком идентификации. Другие особенности, даже если не столь заметны, также являются "метками". Они придают человеку нечто особенное, отличающее его ото всех остальных. Родимые пятна, шрамы, татуировки, бородавки и прочие несовершенства, например.
      Три вида личных примет и особенностей заслуживают особого упоминания: отпечатки пальцев, дантистская карта и тип крови. Сведения о такого рода вещах немедленно привлекаются контролерами, если обычные идентификаторы вызывают подозрение.
      Биография - только кажущийся неосязаемым компонент идентификации. Каким бы мусором и щебнем не засыпать прошлое, восстановление жизнеописания в деталях позволит докопаться до всего. Биографии, конечно, фабрикуются. Любую можно от начала до конца выдумать или сделать слегка фальшивой, а также позаимствовать у кого-то полностью или с поправками. Последнее предпочтительнее, это придает ей аромат подлинности, поскольку у большинства так называемых рядовых граждан биографии мало отличаются друг от друга. Да и у не рядовых тоже. Достаточно, например, заглянуть в справочники по различным годам типа "Who's who in Washington" или "Кто есть кто в Кремле".
      Для шпионов за шпионами всякая биография представляется либо кроссвордом, либо математической загадкой, либо пылью из пылесоса, подлежащей тщательному просеиванию. Если известно кем вы были, намного легче узнать, кто вы есть. И более того. Как довелось услышать в одной контрразведке, достаточно дать человеку пять минут поговорить о себе, чтобы разобраться кто же он на самом деле.
      Прожитая жизнь оставляет несмываемые отпечатки на всех жизненных историях. Прикрывают или замазывают эти отпечатки с помощью "альтернативного" прошлого, которое, вне сомнения, подвергнется тщательному просеиванию. Первые серьезные пробы идентичности начинаются в большинстве контор, шпионящих за шпионами, именно с этого.
      Прошлый опыт, вне сомнения, составляет особую часть биографии всякого человека. Однако, рассматривается этот опыт отдельно, поскольку он наживается не в одиночку, а во взаимодействиях, совместно с другими людьми, в нем есть периоды, в которые определенная работа осуществлялась в некоем коллективе, попадала под наблюдение, выливалась в партнерство или товарищество, вела к столкновениям и не только мнений, но и силового характера, враждебному противостоянию. Служба в тюремной или иной охране, частном вооруженном формировании или участие в боевых действиях по найму являются частью биографии, которая, вполне понятно, скрывается, но опыт, разделенный с другими, в том числе и теми, кого довелось охранять или калечить, поможет им вспомнить и реконструировать события, касающиеся проверяемой идентификации. Опыт и не обязательно такого рода, вообще всякий опыт "заостряет" идентичность, даже если этот опыт скрывается.
      Сам опыт по сокрытию своего прошлого, кстати говоря, тоже вносит лепту в прошлый опыт. Шпионы за шпионами имеют на это особого рода нюх. Возможно потому, что судят по себе.
      Достижения - от первенства в школьных мотогонках и репутации соблазнителя юных дев до министерского поста и выдающейся женитьбе на эстрадной звезде или дочери миллионера - подобные и прочие свершения в жизни являются значимыми и знаковыми элементами формирования идентификации. Они, каждая по своему, обогащают личность и каждая в свою очередь способствует тому, чего эта личность достигает в дальнейшем. Некоторые достижения могут скрываться или отрицаться под давлением политических обстоятельств, в силу семейных перемен или личной переоценки. Одни из них легко восстанавливаются или выявляются при проверках. Другие тщательно захоронены и попытка раскопать их опаснее приближения к отработкам атомного производства.
      Любой значимый поступок человека оставляет в его облике, повадке, в памяти других людей, в архивах и многом другом подобие, образно говоря, намогильной плиты. Все вырезанные на ней надписи идентифицируют как достижения, так и самого человека, а также их связь в определенное время и в определенном месте.
      Неряшливая, вертлявая и омерзительная личность, допивающая остатки из пивных кружек в забегаловке, была, возможно, как она утверждает, бильярдистом, одним ударом закатившим столько шаров в лузу, что их число удостоилось записи в книге рекордов Гиннеса. Там эту запись и находят. В этом случае остается одна проблема: установить связь личности с записью, то есть с самим свершением. Иногда такое и не требуется. Например, если, инвалид, у которого существует медицинский документ о потере ноги, скажем, в 1980 году, утверждает, что изувечился при штурме Рейхстага, а в день великой победы ему едва исполнилось шесть лет...
      Отношения с другими людьми - это нити, которые связывают всякого человека с окружающим миром ещё за несколько месяцев до появления на свет, после рождения, при жизни и даже долгие годы после кончины. Они напряжены или ослабевают, рвутся или сращиваются, возникают и исчезают по мере передвижения личности во времени и пространстве. Эти связи определяют и ограничивают идентификацию человека, которая в свою очередь определяет и очерчивает другие идентификации.
      Решающую роль в цепи человеческих отношений, подтверждающих идентификацию, играют кровные связи, наличие которых утверждается или отрицается проверяемой личностью. Различные культуры имеют многовариантные системы кровных связей, определяющих степень и значение родства, а также их последствия. Люди становятся известными обычно в силу принадлежности к некоему окружению, в котором они обретались или все ещё обретаются. Когда такие отношения не могут быть выявлены и адекватно проверены, контролеру становится очевидным, что где-то и что-то в цепи сведений, идентифицирующих данную личность, нарушено. Ни один человек не является островком в океане.
      Отношение к вещам также свидетельствует, кто такой данный человек или кем он был, какой образ жизни вел. Приверженность к чему-либо особенному, в том числе и к определенного сорта рассолу по понедельникам - огуречному или капустному - становится частью идентификации, укажет на определенный отрезок жизненного пути человека. Имущество богатых или нищих является аттестатом их положения, кем и чем они были, кем и чем являются, даже если первые разбогатели, а вторые разорились. "Бумажные следы" об имуществе или правах на него тоже своеобразные удостоверения личности. Скажем, специальный пропуск в столовую, продовольственные карточки, техпаспорт либо на "мерс", либо на "запорожец". Собственность и человеческая идентификация настолько тесно связаны, что любая личность выявляется с такой же точностью, как и предметы, по отношению к которым она выступала в известной роли, допустим - жертвы при наезде снегоходом марки "Буран".
      Воспоминания, которые шпион по найму оставляет в памяти свидетелей, вольных или невольных, служат подтверждению его идентификации или ставят её под сомнение. Приходиться учитывать то обстоятельство, что воспоминания, даже случайные, нечто большее, чем простое восстановление в памяти определенной личности. Они дают контролеру ещё и подробности обстоятельств, при которых состоялась встреча свидетеля с этой личностью. Например, считается, что гостиничная прислуга имеет наилучшую память на лица людей и манеру их поведения. Детали, обстоятельства довольно часто становятся решающими для выявления фальшивой идентификации.
      Память свидетеля для шпиона за шпионами часто представляет единственную связь между действиями нелегала и идентификацией, на которой он настаивает или которую отвергает. Свидетель может запомнить нечто необычное, например, то, что личность, интересующая контрразведку, делала и при том не совсем обычным способом. Особо опасны для нелегалов люди, про которых Шатобриан сказал, что их изощренная память на бесконечное множество мелочей и осведомленность "обо всем" - недуг, признак дебильности.
      Изложение самых разнообразных случаев проверок подлинности личности займет, видимо, не один увесистый том. В равной степени и перечисление успешных операций с использованием фальшивой идентификации в области шпионажа. Да и не только. Кому не известны в обыденной жизни покупки авиационных или железнодорожных билетов на подставные имена, резервация гостиницы на другое лицо, использование двух или трех паспортов при переездах в совершенно невинных целях - чтобы, скажем, скрыть себя и свои контакты от липучих журналистов или назойливых друзей, родственников, а также партнеров и конкурентов? Причина мотиваций таких поступков краткосрочных или с расчетом на долгосрочную цель - одна: укрывательство своих связей, дел или намерений под личиной фальшивой идентификации.
      2
      Нелегал по найму занимается тем, что то, чему ещё предстоит случится. Обычно это намерения и действия, которые вынашивают или планируют определенные организации и личности. Заблаговременная осведомленность относительно места и времени, а также участников таких акций, их резервах и последующих планах и есть тот товар, который добывают или покупают и перепродают шпионы. Завтра для них - всегда сегодня.
      Соответственно, нелегал, заполучивший информацию, заботится, чтобы товар сохранил качественность, главный признак которой строгая засекреченность. Об успехе, с которым поделился на ушко с любимым йоркширским котом, непременно проведает противник и либо отменит, либо скорректирует свои действия и планы.
      Тем не менее, перебарщивать с таинственностью нежелательно. Средства и методы, которые использует разведка, в том числе для создания или выявления фальшивой идентификации, стандартны, известны всем профессионалам. Чрезмерное или бессознательное, автоматическое использование неких навыков отдает профессиональным кретинизмом, выдает. Однако где, когда и каким образом нелегал пускает в ход свои методы и средства для достижения намеченной разведывательной цели, включая и саму цель, засекречивается строго.
      Фальшивая идентификация в равной степени применяется исключительно в операционном пространстве и в операционное время. Вне этого она переходит в область шпиономании и шизофрении. Излишняя секретность в отношении собственной личности для шпиона вреднее, чем её недостаток. И в повседневном быту, вне рабочих контактов профи - приветливые, остроумные, интересные и общительные мужчины и женщины, которые не прочь примелькаться в доброй и веселой кампании.
      Трюки с фальшивой идентификацией варьируются применительно к каждой ситуации. Всякий раз самое важное - убедительно сыграть роль личности, за которую шпион себя выдает, а также скрыть это по возможности от посторонних, случайных свидетелей, как вольных, так и невольных. Принимать во внимание следует всех, и беречься с не меньшим тщанием, чем официальных контролеров. Наибольшую опасность при этом представляют знакомые или просто люди, которые знали или видели нелегала в другой роли, в иной ипостаси и могут "удивиться" не в самое нужное время, обнаружив его иную идентификацию.
      Если риск присутствия свидетелей или случайных знакомых ничтожен, и перемещаться приходиться по местам, где вероятность встреча с ними нулевая, смена имени и только небольшая подделка внешности достаточны. Примерка разных оболочек является частью жизни секретного агента, это рутинная работа в его ремесле. С приспособленной к новой внешности документацией обычно не так уж трудно проскакивать проверки в течение короткого операционного срока.
      На долгосрочные миссии требуется много больше приготовлений, помимо изобретения имени, изготовления сопутствующей документация, изменения внешности, а также придания облику и манерам "аромата" подлинности. Чтобы сделаться иной личностью на длительный срок, может быть, и на годы, нужны высокая внутренняя дисциплина, стальные нервы и талант "исторически приспосабливаться". А к таким трансформациям, когда переделываются этнические или даже расовые признаки, то есть очертания лица, тела и тому подобное, вообще прибегают при драматических обстоятельствах. Однако, косметическая хирургия в XXI веке не такая уж экстраординарная вещь, чтобы её не использовать в шпионаже.
      Особняком стоят перевоплощения, когда приходиться подменивать человека, известного нескольким или, по крайней мере, одному или двум другим лицам, близко знающим его. В таких случаях требуется не только высокий уровень лицедейства. Понадобится активное и "чистосердечное" сотрудничество, вынужденное или принудительное - по обстановке, со стороны хотя бы одной ключевой персоны, "близко знавшей" человека, существование которого шпион присвоил.
      Подмена тщательно готовится. Разрабатываются и принимаются меры для того, чтобы личность, которую предстоит подменить, оказалась вырванной из своего окружения по вполне объяснимой причине. Характер и длительность будущего отсутствия подгоняются таким образом, чтобы они оправдывали и объясняли и внешние, и внутренние перемены, происшедшие в исчезнувшем.
      Поддельные идентификации в том или ином виде используются профессиональными шпионами при выполнении большинства подрядов.
      Какие внешние факторы способствуют тому, что личина сходит за подлинник?
      Нелегал внутренним чутьем распознает предрасположенность людей или организаций к тому, чтобы оказаться обманутыми. Эта "необходимость доверять" обычно вызывается острым личным, политическим или экономическим интересом. Именно такого рода интересы или расчеты создают климат, благоприятствующий нелегалу.
      Для примера возьмем область деловых отношений. В финансах и коммерции срочная необходимость в проведении определенной сделки или операции или, скажем, их особенная привлекательность, сулящая прибыль или избавление от потерь и суеты, снижают порог осторожности, проявляемой в спокойном состоянии. Процедура проверки партнера проводится комкано или ускоренно. Чем острее необходимость в сделке, чем больше желание её провернуть, тем ниже обеспокоенность о том, с кем такая сделка готовиться. Внутренний механизм обеспечения безопасности ослабляется ровно на столько времени, сколько необходимо, чтобы убедиться, что сделка оказалась сорванной, не состоявшейся. И надежда умерла действительно последней, поскольку до этого умерла осторожность в отношении личности, с которой готовилось соглашение. А эта личность, выдававшая себя за представителя крупной фирмы или банка, аристократа, продающего в спешке, а потому недорого виллу в Каннах, или выгодного жениха, лишь прикрывалась такой идентификацией, чтобы вершить собственные дела и с иными партнерами.
      Факторы жажды наживы, спешки, необоснованных надежд и лени оказывают намного более глубокое воздействие на решения организаций и людей, чем это обычно признается. Опытная агентура, отвечающая за безопасность своей клиентуры в бизнесе, политике и личной жизни, знает об этом и особенно тщательно "прокачивает" идентификации в экстренных обстоятельствах. Шпион по найму также знает об этом. Но он обычно знает и то, как манипулировать особенностями человеческой натуры для ослабления внимания к своей личине.
      Очень немногие системы безопасности разрабатываются, планируются, выстраиваются и используются тем же самым лицом или руководством организации, интересы которых они оберегают. Обычно это делают особые подразделения. Отсюда - постоянные и значительные расхождения между целями и действиями тех, которым такие системы служат, и операторов этих систем. Первые стремятся ослабить контроль, при этом не всегда только ради интенсификации деловых и общественных контактов, а от лени, усталости, нехватки времени. Вторые - усилить его. Противоречие, естественно, разрешается в пользу заказчика услуги.
      Для иллюстрации приведем проверку подлинности кредитных карточек и их платежеспособного обеспечения.
      Когда каждый предписываемый шаг процедуры оплаты такими карточками выполняется скрупулезно и строго по правилам, шансы использования карточки, скажем, фиктивным лицом ничтожны. Но если служащие плохо оплачиваются, не заинтересованы в сохранении работы или торопятся из-за перегруженности, степень возможности злоупотреблений повышается. Лучшими системами поэтому являются такие, при которых операционные небрежности сведены до минимума, а персонал не просто обязан, а вынужден строго придерживаться проверочной процедуры, отклонение от которой заметят и взыскание, если нужно, последует.
      Шпион рассчитывает, прежде всего, на человеческий фактор, на его слабость, на сбои в настроении, на мораль, на товарищество, коллективизм и фетишизм "работы в команде", другими словами - на перекосы в сторону персонификации системы безопасности в ущерб автоматизму. В таких случаях "работающие в команде" и "свои парни", стопроцентно преданные "комбату-батяне", а не служебному долгу и профессиональному достоинству брешь для проникновения некоего фигуранта под шкурой "своего парня" сквозь линию их обороны.
      Это хорошо видно на том, как проверяются удостоверении личности, имеющиеся в большинстве государственных и частных организаций повсюду в мире. В не обеспеченных электронной проверкой пропусков проходных, через которые снуют сотни или тысячи людей, качественность проверки документов опускается до пустой формальности. Мотиваций для контроля не существует, а кажущееся знакомство с примелькавшимися лицами и намозолившими глаза удостоверениями выкармливает микроб, разъедающий процесс проверки до полной фикции. Контролер "знает" постоянных служащих и подменяет этим "знанием" предписанные правила. При изобилии удостоверений проверка приобретает совсем уж поверхностный характер; если подсунуть нечто самодельное и похожее на удостоверение личности, подмена сходит с рук.
      Варианты - бесконечны. Всякий раз, когда "знание" человека подменяет процесс проверки идентификации, существует вероятность ошибки и использования её для нанесения поражения системе безопасности. Связь между идентификацией и личностью, которая утверждает свое право на нее, в таких системах не гарантирована. Чем интенсивнее используется документация - от "бумажной" до электронной - для проверки подлинности личности и того, на что она уполномочена, тем меньше уязвимость от шпионского проникновения. И - наоборот.
      Операции по выявлению того, что принято называть подноготной всякого человека, будут действительно эффективными, если операционная схема обеспечения безопасности настроена на процесс, а не его операторов. "Прокачка" идентификации вообще не должна окрашиваться "человеческим отношением" к проверяемому.
      В идеале на начальном этапе "просвечивания" личности, скажем, при проверке её примет и особенностей, эта часть идентификации отделяется от остальных её аспектов. Например, сотруднику пограничного пункта, сканирующему отпечатки пальцев, незачем знать чьи именно теперь у него в работе - "челнока" или действительно шпиона века, вживившего в подушечки пальцев лоскутки, срезанные у свежего трупа в морге.
      Шпион по найму прежде, чем запускать под проверку свою фальшивую идентификацию через систему превентивной защиты от несанкционированного проникновения, подробно изучит её под разными углами зрения.
      Нелегал видит обычно три зоны опасностей, которые ждут его.
      Первая - рутинная проверка. В ней ему предлагают заполнить формуляр с вопросами, составленными по трафарету. Если ответы совпадают с вариантами установленных образцов, первая зона преодолена. Статус шпиона меняется. Его идентификация принята. Он становится "своим" или "допущенным". Сумма полученных про него данных может оставаться в компьютерном файле на короткое время, насовсем или вообще никуда не заноситься. Но и оставшись, эти данные редко проверяются или дополняются до тех пор, пока развитие его карьеры (при внедрении в организацию) или перемещения и иные действия (при выдаче въездной визы и т.п.) этого не потребуют.
      Смешно, конечно, ожидать, что личность с фиктивной идентификацией, да и вообще любая другая, корректно ответит на поставленный в формуляре вопрос об участии в подрывных организациях или экстремистских группировках, о судимостях и тому подобном. Шпион, как мы знаем, предвидел параметры и процедуру такой, да и не только такой проверки. Ему не трудно сходу предъявить подходящий из заготовленных вариант "легенды", которая вполне удовлетворит въедливого кадровика или контролера.
      Но сама по себе эта "легенда" становится для нелегала потенциальным источником угрозы его безопасности в перспективе. За формуляром может последовать выборочное расследование по его файлу. Он попадет во вторую зону опасности, где работу ведут специалисты из контрразведки. К прохождению этой зоны нелегала готовят особые консультанты.
      Мир шпионажа веками обслуживается специалистами, которые сутками, месяцами, а то и годами корпят над одной фальшивой идентификацией. Подобно скрипичным мастерам, работающим штучно, они плетут "легенды" и складируют их для будущего оперативного применения. Фантазеры и одновременно реалисты, они поднимаются до высот, которые сравнимы с мастерством Диккенса, Толстого и Достоевского. Авторское право на некоторые из своих "легенд" за их оперативной ненадобностью они, возможно, и уступили Грэму Грину, Джону Ле Карре, Норману Мейлеру, Полу Теру и другим писателям-шпионам. Но даже среди таких мэтров далеко не все работают на уровне "высокой моды", дающей возможность скроить и сходу изготовить как бы "обношенный" во времени персонаж, который сразу же придется шпиону "по фигуре".
      Выстроить в процессе подготовительной проработки новую или приспособить старую фальшивую идентификацию, то есть создать легенду, которая полностью удовлетворит потребности затеваемой операции, крайне сложная задача. Ее решение требует развитого чувства "истории" и "перспективы", а также абсолютного знания сиюминутного состояния реального мира, в котором предстоит разместить своего манекена посреди толпы живых людей. Как и у Набокова, детали решают все. Микронное упущение обвалит все декорации дорогостоящего спектакля.
      Разработчик фальшивой идентификации и её же в более широком понимании, то есть "легенды", исходит из двух предпосылок. Первая предполагает, что нелегалу удастся успешно скрываться, а наблюдение, если он под него попадет, будет краткосрочным и "с дальней дистанции". Вторая допускает реальный риск оказаться выявленным, захваченным, оказаться под допросами и тщательному исследованию подвергнется абсолютно все, что только возможно его действия, контакты и связи на протяжении всей жизни.
      Конечно, разграничение предпосылок - только теоретическая условность. Реальная обстановка может обернуться по всякому. И поэтому и в первом, и втором случае "легенда" предусматривает стратегию поведения на допросах.
      Допросы нелегалов - высокое искусство для обеих участвующих сторон.
      Главный и порою единственный козырь нелегала - время. Чем дольше затягивается взлом фальшивой идентификации, тем больше очков шпион набирает. Известны и такие случаи, когда следствие завершается вербовкой дознавателя.
      Если обстановка заставляет контрразведчика ускорять допросы, он почти во всех случаях мало чего добивается. Подготовленный к допросам нелегал почувствует эту спешку и непременно ею воспользуется. Линия поведения в таких случаях - сочетание бесконечного терпения с безостановочно нарастающим нажимом на дознавателя. Поставленные вопросы опытному нелегалу говорят больше, чем его ответы дознавателю. Вопросы можно провоцировать. Главный интерес: что "им" известно, а что - ещё нет. Пользуясь все той же "необходимостью доверять", на это раз у горящего желанием добиться успеха дознавателя, нелегал завлекает его своими ответами в "темные аллеи", где расставлены ловушки, изобретенные разработчиками его "легенды" на этот случай.
      Шпионы, работающие по найму, иногда переигрывают следствие, даже если проводят за решеткой несколько лет. Дело в том, что они существуют в мире, основу которого составляют факты и ничего, кроме фактов. При этом практически мало кому известных. Нелегалы обретаются и работают в холодном мире секретов, которые им не принадлежат. Контрразведчики же существуют догадками, расчетами, предположениями, которые отделены от фактов густой завесой лжи. Поэтому в их мире всю правду о фактах подменяет вдохновение и фантазии. Лжет в надежде затянуть время и выпутаться нелегал, вдохновляется "необходимостью доверять" дознаватель, лгут вдохновляемые воображением и идеологическими или патриотическими предрассудками свидетели, в особенности из тех, у кого шпион увел информацию...
      3
      Нелегал, приступив однажды к новой работе, обретает новую индивидуальность. После каждого подряда, взявшись за следующий, он как бы рождается в очередной раз. Не удивительно: новая идентификация - это и новое детство, и новое последующее прошлое. Не всякая психика выдерживает кардинальные ломки собственного "я". Общепринято считать, что лучшим средством профилактики или преодоления стрессов является эмоциональная поддержка. Существует, однако, закон: большинство профессионалов по найму в такой поддержке редко нуждаются.
      Агент, если он хорошо подготовлен, ждет не "понимания", "задушевных бесед", "искренней дружбы" и тому подобного, а стоящего совета. Ему нужен не друг, а человек, обладающий в его глазах и авторитетом, и возможностью реально помочь преодолеть встретившиеся препятствия. Подвергаясь опасностям, нелегал хочет, если не верить, то хотя бы надеяться, что его более или менее действительно оберегают и в случае прямой угрозы предупредят, а затем и прикроют. В данном случае это уже для него возникает "необходимость доверять".
      Практика показывает, что шпионаж - это деятельность, которой занимаются в основном люди из среднего сословия. Для этой прослойки характерны вырабатывающиеся из поколения в поколение привычка надеяться только на себя, уравновешенность, острый глаз, способность распознать нарастание тревоги у партнера, умение лицемерить, улаживать обиды, склонность к предательству и постоянная обеспокоенность относительно денежного обеспечения своих действий. Может быть, последнее главнее всего. Агент, который, проснувшись, размышляет как дотянуть до конца месяца, не дотянет до конца операции.
      И, конечно, общение вне оперативных контактов дает нелегалу не только отдохновение. Подобно журналисту или писателю, шпиону предпочтительнее иметь приятелей и знакомых среди всех профессий: коллег, таких же шпионов, которые не догадываются о его принадлежности к цеху, ученых, владельцев баров, общительных женщин, спортсменов и их покровителей, бухгалтеров, фермеров, официантов, врачей, военных и т. д. Значительная часть того, что шпион узнает о не всплывших на поверхность скандалах, настроениях, замалчиваемых провалах или внутренней борьбе за власть в некоей организации или системе, довольно часто складывается из этих источников.
      Судьба шпиона непредсказуема, обычно она - цепь экспромтов и случайностей, порою ничтожных, а по последствиям, что называется, судьбоносным. Да и растворяется нелегал в небытии тоже под случайным именем. Президент США Э. Кеннеди, обращаясь к своим шпионам из ЦРУ, сказал: "О ваших успехах нигде не говорят, а о ваших неудачах трубят повсюду".
      Действительно, известность разведчик обретает в одном случае: если провалился, то есть не состоялся и, значит, и не шпион вовсе.
      На Алексеевских курсах на одном из своих мастер-классов Николас Боткин в качестве подобного примера приводил карьеру некоего Пескова, в прошлом работника НКВД из Челябинской области.