– Прости.

Чем больше я думал, тем сильнее крепло мое убеждение в том, что мы имеем дело не с обычной статуей. Необходимо взглянуть на неё поближе. Однако, сделав это, я снова нарушу закон, потому что любое повреждение изваяния святого Кватиния считается святотатством. Если Истинная Церковь узнает, что святой Кватиний покалечен молотом, я предстану перед специальным Религиозным судом и окажусь на галерах ещё до того, как епископ Гжекий успеет опустошить свой первый вечерний графинчик эльфийского вина.

– Если нас увидят, – сказал я, – серьезных неприятностей нам не избежать. Сделай так, чтобы Сулания, Дандильон и Куэн не путались у нас под ногами, а я пока подыщу какой-нибудь инструмент поувесистее.

Сулания, Куэн и Дандильон. Одно упоминание этих имен выводит меня из себя. Как смог я допустить, что эти три юные дамы оказались моими гостьями? Временами мне кажется, что я вообще перестал понимать, что происходит в городе.

Проворчав что-то о необходимости изолировать тех, кто вплетает себе в волосы цветы, я спустился вниз и отправился на задний двор таверны.

Там находился навес, под которым Палакс и Каби держали своих лошадей. За навесом приютился их фургон. Вид его заставил меня содрогнуться. У нормальных людей простые деревянные фургоны, как правило, окрашены в белый цвет с небольшим изображением святого Кватиния, призванным обеспечить удачу. Однако, та штуковина, на которой ездили Каби и Палакс, была расписана изображением бог весть чего, причем в таких ярких тонах, что глаза вылезали из орбит. Три юные дамы наверху и пара чудаков с цветастой коляской – это слишком много даже для Фракса! Но мне все больше становилось не по себе. Я шагал по пустыне и вступал в сражения ради этих людей. Думаю, что они могли бы относиться ко мне с чуть большим уважением. Нормально одеваться, например. Или иметь приличную работу.

В большом принадлежащем Гурду наборе инструментов я нашел здоровенный молоток и, спрятав его под тунику, снова поднялся наверх. Меня обуревало сильнейшее желание раздолбать хоть что-нибудь. Большая конная статуя святого прекрасно подходила для этой цели.

Вернувшись к себе, я осторожно отвернул края кошеля. Из магического пространства вынырнула голова святого Кватиния. Следовало быть крайне осторожным и не позволить всему Кватинию с конем в придачу вылезти из кошеля. Если статуя окажется на свободе, пол в моей комнате не выдержит, и по меньшей мере половина выпивох внизу погибнет.

Макри по-прежнему сомневалась в целесообразности предстоящей операции.

– Это очень хорошая статуя, – говорила она. – Разве не ты утверждал, что мы имеем дело с подлинным произведением искусства? Дрантаакс был настоящим художником. Мы не можем уничтожить одно из его творений. Особенно последнее – то, которое он завершил перед самой смертью.

Я с негодованием отмел все её возражения. Тоже мне знаток! Проучившись лишь пять месяцев в Колледже Гильдий, эта девица, видимо, стала считать себя законченным искусствоведом!

– Ну-ка отойди немного.

– Ты сломаешь себе руку.

Об этом я не подумал, но отступать было уже поздно. Наметив едва заметное место под нижней челюстью святого, где соединялись две бронзовые пластины, я нанес страшной силы удар, вложив в него всю тяжесть своего тела. А недостатком веса, как вам известно, я не страдаю.

Грохот раздался что надо, а на бронзе появилась крошечная вмятина. Я ударил ещё раз, и вмятина стала чуть глубже. Я нанес третий яростный удар. На этот раз сварной шов не выдержал, бронзовая голова статуи взвилась вверх и со звоном покатилась по полу. Теперь на нас, словно ангел с небес, смотрело прекрасное, отлитое из чистого золота личико.

– Золото! – взревел я радостно. – Внутри статуи – золото! Так вот за чем все охотятся! Это, видимо, то золото, которое похитили месяц назад на пути из рудников в сокровищницу короля. За эту находку я сниму жирный куш! – со счастливой улыбкой пьяного наемника закончил я.

Я не сводил глаз с золотой головы. Там, ниже, где все ещё оставалась бронза, должно было находиться золотое тело. Думаю, что такого количества чистого золота округ Двенадцати морей не видывал за всю свою историю. Оценить его стоимость я не мог. Наверное, и никто другой не смог бы сделать этого.

Мы с Макри продолжали смотреть на статую.

– Столько золота мы с тобой больше никогда не увидим, – задумчиво произнес я.

– Это уж точно.

– У короля и без того много золота.

– И его продолжают непрерывно извлекать из земли.

Я вздохнул и принялся натягивать края кошеля на голову статуи. Идея, бесспорно, соблазнительная, но о нашем обогащении может кто-нибудь узнать, а я уже слишком стар для того, чтобы вести жизнь беглеца.

– Мне вообще-то не хочется бежать из Турая, – сказала Макри, видимо, уловив ход моих мыслей. – Город, конечно, гнусный, но в нем расположен лучший на Западе университет. – Статуя целиком скрылась в магическом пространстве, и я сунул кошель в карман. – А может быть, прежде чем её отдавать, ты все же ампутируешь Кватинию мизинец?

– Ни за что.

Вообще-то идея не так уж и плоха. Посмотрим, как сложится у меня с деньгами. Мне теперь положено большое – очень большое – вознаграждение. Король из-за кражи золота зол, как дракон, и дворец обещает награду в тысячу гуранов за информацию, которая поможет вернуть украденное. Можно было бы сразу передать кошель во дворец и потребовать награду, но, поскольку я вел дело Гросекса и искал убийцу Талия, статуя могла мне ещё понадобиться.

– Значит, ты считаешь, что Звездный храм и Облачный храм знали о существовании золота?

– Да.

– Интересно, кто мог его туда спрятать?

– Пока не знаю. Кто бы это ни был, монахи из кожи вон лезли, чтобы до него добраться. Так же, как и Сарина. Теперь надо ожидать, что на поиски золота бросятся все силы ада.

Макри это страшно понравилось, ибо обещало хорошую драку. Я тоже не особенно протестовал – я был страшно доволен тем, что удалось решить часть загадки. Я взял кинжал, подбросил в воздух, поймал во вращении за рукоятку и одним неуловимым движением сунул в ножны. Затем, обратившись к своей книге, принялся воссоздавать в памяти Снотворное заклинание.

– Если им так нужна статуя, пусть придут и попробуют её у меня отнять. Я им быстро покажу, кто здесь первая спица в колеснице.

Я взял со стола бутылку кли, которая почему-то оказалась пустой. Похоже, я с ней расправился слишком быстро. Нырнув под кушетку, я извлек из тайного хранилища свежую бутылочку и налил пару стаканчиков для себя и Макри.

Проглотив обжигающую жидкость, она содрогнулась всем телом.

– У тебя развиваются дурные привычки, Фракс, – сказала она.

– О каких дурных привычках ты толкуешь? Да, кстати! Чего героического ты находишь в схватке со змеей боканой? Я убил целую прорву бокан, когда мы шли через джунгли. Не такие они страшные.

– В землях орков они вырастают очень большими, и яд их действует сильнее. Укус боканы там, безусловно, смертелен.

– Тогда все понятно.

Солнце пекло немилосердно, и я всей душой жаждал провести остаток дня во сне, но меня, увы, ждали дела. Поэтому я повесил на пояс меч и вышел на улицу, вспоминая свою недавнюю клятву, что ни за какие блага не стану работать этим летом. Вот так иногда случается с самыми искренними клятвами. Что ж, если я получу за возвращение королевского золота обещанную награду, то проведу всю осень и зиму за выпивкой в заведении Гурда, обмениваясь небылицами с теми, кто пожелает составить мне компанию.

Неподалеку от “Секиры мщения” я заметил двух парней из Братства, которые все ещё рыскали по округе в поисках Куэн. Кроме того, я увидел ещё одного человека, который показался мне знакомым. Это был частный детектив из центра города. Его услугами, видимо, решила воспользоваться Гильдия содержателей постоялых дворов и гостиниц. Для полноты картины не хватало только того, чтобы из-за угла выскочила Сарина и начала осыпать меня стрелами из своего арбалета.

Главное здание уголовного суда расположено на улице Золотого полумесяца в деловых кварталах города. Этот округ играет важную роль в жизни Турая, а само здание суда являет собой великолепный образчик архитектуры с тридцатью колоннами по фасаду и портиком из сверкающего белого мрамора. Здание стоит в центре огромного форума, украшенного фонтанами и статуями разнообразных святых и покойных королей. Вся эта красота была сооружена лет двести назад королем Сарий-Аканом для прославления нашего города. Это случилось после того, как славный король разгромил Маттеш и вернулся домой с кучей награбленного добра, которое надо было как-нибудь употребить.

Когда я трудился старшим следователем во дворце, бывать в здании суда мне приходилось довольно часто. Служители вежливо меня приветствовали, а юристы из Обители справедливости спешили навстречу, чтобы поскорее узнать результаты моих расследований. Но те дни уже давно канули в прошлое. Теперь все мои бывшие знакомцы, даже встретив меня, делают вид, будто меня не узнают. И правда, какой смысл быть вежливым с человеком, утратившим социальный статус? Меня вышвырнули из дворца за пьяный дебош, и сильнее утратить социальный статус, чем я, просто невозможно.

Итак, мне наконец удалось повидаться с Гросексом, томящимся в одной из камер подземной темницы. Когда я вошел, он сидел на краю узкой деревянной койки и выглядел так, словно не ел и не спал вот уже несколько дней.

– Как прошел первый день суда?

– Плохо.

– Как выступил твой общественный защитник?

– Он не выступал, так как пока зачитывалось обвинение.

Гросекс утратил здоровый цвет лица и сильно отощал за неделю, прошедшую с момента его ареста. У него был вид человека, утратившего последние надежды, и я попытался утешить парня, заявив, что у меня есть кое-какие перспективные варианты.

– Полагаю, что скоро смогу указать на подлинного убийцу, – сказал я.

– Еще до того, как меня повесят? – вяло поинтересовался он.

– Естественно.

Мои слова граничили с ложью. Суд скорее всего продлится ещё пару дней. Если его признают виновным, то его повесят быстро. Юридическая система Турая не откладывает дел в долгий ящик после того, как вынесен приговор. Являясь полноправным гражданином, Гросекс, если его ждет виселица, имеет право апеллировать к королю, но наш король, как правило, старается не раздражать общественное мнение своим чрезмерным милосердием. Монарх не без основания опасается, что если во время разгула преступности он помилует осужденного, то партия популяров сенатора Лодия получит новую дубину для атаки на традиционалистов.

Я допрашивал Гросекса не меньше часа, но ничего нового так и не узнал. Для него это был вполне рядовой день до того момента, пока он не обнаружил в мастерской учителя с ножом в теле.

– Когда ты в последний раз пользовался ножом?

Гросекс точно не помнил, но пользовался он ножом довольно часто, поэтому на клинке и могла сохраниться его аура.

– Есть множество способов сфальсифицировать ауру, – утешил я его. – Не бойся, я не брошу дела, пока не докопаюсь до дна.

Я поинтересовался, не могла ли Калия прикончить супруга, на что Гросекс ответил, что это маловероятно. Ему было известно, что Калия скучает, но ненависти к мужу она не питала. Совсем напротив, она была благодарна ему за то, что ей больше не нужно жить в округе Двенадцати морей.

– Ты ничего не слышал о незаконно добытом золоте?

Гросекс взглянул на меня с недоумением, явно не понимая, о чем идет речь. О золотом наполнении статуи я говорить ему не стал, но высказал предположение, что Дрантаакс мог быть каким-то образом замешан в краже драгоценного металла.

Гросекс с негодованием отмел всякую мысль о том, что скульптор мог принимать участие в преступлении. Я был убежден, что Дрантаакс не мог бы нашпиговать статую золотом без того, чтобы об этом не знал подмастерье, и посоветовал юноше не отпираться.

– Дрантаакс умер, и у тебя нет необходимости вставать на его защиту. Пойми, у нас осталось очень мало времени. Если мы выясним, где Дрантаакс получил золото, мы сможем найти настоящего убийцу гораздо быстрее. Поэтому выкладывай все, что тебе известно.

Бледный, тощий несчастный Гросекс совсем скис. Его тело вдруг обмякло, он уронил голову на грудь и уставился невидящим взором в пол.

– Я всегда знал, что ему не удастся спрятать концы в воду, – со вздохом прошептал юнец. – И вот он умер. Если вы его разоблачите, от его репутации ничего не останется.

– Неужели ты готов спасать его репутацию ценой собственной жизни?

Гросекс погрузился в раздумья и решил в конце концов, что собственная жизнь ему дороже, но решение это далось ему не просто. Вполне могло быть и по-иному, так как он практически отказался от борьбы. Мне казалось даже, что парень видит в петле избавление от своих мучений. Терпеть не могу, когда клиент начинает вести себя подобным образом.

– Все началось с азартных игр.

– Азартных игр?

– Да. Дрантаакс делал ставки на что угодно и по любому поводу, в сезон бегов практически не вылезал со стадиона Супербия. Когда в городе скачек не было, учитель играл на других ипподромах. В итоге он оказался по уши в долгах. Дело дошло до того, что нам даже перестали поставлять мрамор.

Я начал испытывать к Дрантааксу симпатию. Для великого скульптора он оказался вовсе не плохим парнем.

– Он пил?

– Даже слишком.

Большинство людей считают художников занудами, хотя при ближайшем рассмотрении они оказываются отличными ребятами.

– Он дважды заложил свой дом и вот-вот должен был его потерять. Калия об этом ничего не знала, и Дрантаакс был готов на все, чтобы оставить её в неведении. – Гросекс помолчал немного, а потом продолжил с горьким смехом: – Не думаю, что, даже узнав об этом, она бы сильно обеспокоилась. Бедный Дрантаакс! Он был без ума от жены, а ей на него было плевать. Я догадывался, что она завела роман. Не знаю, правда, с кем. Люди думали, что со мной, но они ошибались.

Итак, Дрантаакс влез в долги, пьянствовал и отчаянно пытался справиться с обрушившимися на него неприятностями. Поэтому он проявил огромный интерес к посетителю, который поинтересовался, не мог бы скульптор спрятать некоторое количество золота в утробе статуи. Новое изваяние святого Кватиния подходило для этой цели как нельзя лучше.

– Но почему именно святой Кватиний? – поинтересовался я, выслушав повествование Гросекса.

– Потому что любое проникновение внутрь статуи этого святого считается святотатством. Даже маги из Обители справедливости, разыскивая золото, не стали бы заглядывать в Кватиния. Если бы они это сделали, их немедленно обвинили бы в богохульстве.

Все верно. Странно, что столь простое объяснение не пришло мне в голову. Даже в лучшие времена отношения между магами Турая и Истинной Церковью оставались весьма натянутыми. Ни один маг не рискнет обратить на себя гнев Церкви вмешательством в потроха столь почитаемого святого.

– Согласно заранее продуманному плану, золото должно было оставаться в статуе до тех пор, пока её не вывезут из города в святилище. Золото предполагалось извлечь лишь после того, как осядет пыль. Дрантаакс получил столько, что смог не только расплатиться с долгами, но и вдохнуть новую жизнь в свое дело.

– Кто за всем этим стоял?

Этого Гросекс не знал. Он не видел человека, с которым договаривался Дрантаакс. Учитель рассказал ему обо всем лишь в общих чертах, да и то лишь потому, что без помощи ученика операцию провести было невозможно. Итак, в детали Гросекса не посвятили. Он не имел ни малейшего представления и о том, кто мог убить Дрантаакса. Создавалось впечатление, что он вообще ничего ни о чем не знает. Имя Сарины ему ничего не говорило, а при упоминании о монахах он сделал большие глаза.

– Кто ещё знал о похищении золота?

– Никто. Дрантаакс взял с меня клятву, что я ничего никому не скажу. Я не проронил ни слова.

– А тебя не тревожило то, что ты оказался замешанным в это дело? Даже, если бы Дрантаакса и не убили, ты вполне мог бы оказаться в тюрьме за соучастие в краже королевского золота.

– А что я мог сделать? Донести властям на своего учителя? После такого поступка ни один скульптор не взял бы меня в ученики. Кроме того, у меня самого начались бы серьезные неприятности. Никто не поверил бы, что я не участвовал в краже. И еще. Нельзя забывать и о том, что Дрантаакс был величайшим скульптором нашего города. Ну, скажем, одним из самых великих. Я не хотел оказаться тем человеком, который отправил великого художника на каторжную галеру.

В камеру вошел охранник и сообщил, что время свидания истекло. Прежде чем удалиться, я исхитрился незаметно сунуть Гросексу пару палочек фазиса. Легкий наркотик, возможно, его немного развеселит. Я всегда проявляю заботу о своих клиентах. Мне, конечно, известно, что курение фазиса в тюрьме незаконно, но что они смогут сделать с парнем, которого все равно собираются повесить?

– Я сделаю так, что тебя мгновенно освободят, – сказал я, выходя из камеры. Сделано это было для того, чтобы произвести впечатление на охранника.

Оказавшись за пределами темницы, я почувствовал себя скверно. У меня началось нечто вроде депрессии. С тех пор как я увидел жалкую комнатушку, в которой ютился Гросекс, и узнал о том, что в городе у него нет ни друзей, ни родственников, я делал все, чтобы не проникнуться к нему жалостью. Однако, увидев, как парень в темнице ожидает неминуемой казни, не пожалеть его было невозможно.

– Эй, Фракс, ты выглядишь несчастным, как ниожская шлюха! – произнес уверенный и мощный голос.

Это был капитан Ралли. Покосившись на него, я сразу перестал выглядеть несчастным. Мне очень не хотелось, чтобы капитан Ралли догадался о том, что я начал испытывать жалость к своим клиентам.

– Все ещё пытаешься найти оправдание для Гросекса? – спросил капитан, предварительно сообщив, что специально меня разыскивал. – Пожалуй, слишком поздно. Согласен?

– Я бы преуспел больше, если бы префект Толий не устроил так, что я не мог встретиться с клиентом.

– Юридические тонкости Толия не волнуют, – пожал плечами Ралли. – Он дурак и туп, как орк. Но для данного дела это не имеет никакого значения, поскольку Гросекс виноват, в чем ты, видимо, уже и сам успел убедиться.

– Нет никаких доказательств того, что это сделал мой клиент.

– Как это нет? Скульптора убили кинжалом Гросекса, и на оружии, от острия до рукоятки, осталась его аура.

– Брось, Ралли. Ты прекрасно знаешь, что есть множество способов создать псевдоауру.

– Врешь. Способов фальсификации очень мало. И это по силам лишь магам высшего класса. Неужели ты хочешь сказать, что могущественный маг отправился в мастерскую Дрантаакса лишь для того, чтобы воткнуть в него нож и обвинить в преступлении ученика? Думаю, что ты и сам в это не веришь. Однако, так или иначе фальсификации не было, поскольку сам Хасий Великолепный заявил, что магические силы в мастерской не применялись, а его мнение для меня значит гораздо больше, чем все твои слова. Для судей, впрочем, тоже.

– Но какой у него мог быть мотив?

– Возможно, Калия. Убить хозяина, чтобы угнездиться с его вдовой. Очень глупо, но случается довольно часто. Помнится, ты сам вел пару подобных дел до того, как тебя вышвырнули из дворца. Учись смотреть правде в глаза, Фракс. На сей раз ты взялся за дохлое дело. Коли дошло до того, что ты пытаешься меня уверить, будто скульптора прикончила пара бродяг, которые по странному совпадению напали и на тебя, тебе пора снимать тогу. Но искал я тебя вовсе не для того, чтобы обсуждать дело Гросекса. Что происходит с монахами, заполонившими весь город?

– Монахи заполонили наш город? Я этого не заметил.

– Кто сомневается? Конечно, ты ничего не заметил. Но зато у тебя имеется один клиент. Зовут его Трезий Преподобный. Кстати, ни в коем случае не обижай его – сорок лет назад Преподобный был чемпионом Северной армии по рукопашному бою. Как я слышал, возраст не помешал сохранить ему спортивную форму. С какой целью он тебя нанял?

Капитану Ралли давно пора бы знать, что я не обсуждаю дела своих клиентов с представителями Службы общественной охраны.

– Он вовсе меня не нанимал. Трезий Преподобный просто забежал ко мне, чтобы обсудить некоторые тонкости проблемы единосущности.

– А это что ещё за дьявольщина?!

– Это вовсе не дьявольщина, капитан Ралли, а сложная теологическая проблема, касающаяся природы Божественного.

– Смешно, Фракс. Очень смешно. Значит, именно эту штуковину ты обсуждал, когда позапрошлой ночью перетаскивал свою толстую задницу через стену одной большой виллы в Тамлине? Не пялься на меня так. Тебя вовсе не трудно идентифицировать. Так же как и твою боевую подружку Макри. Солдаты доложили мне, что ты перелезал через стену, добавив, что, несмотря на брюхо, ухитрился сохранить удивительную подвижность. Итак, из-за чего шла драка?

– Прости, капитан, но я действительно ничего не знаю. Мы с Макри вели частное расследование и оказались там случайно.

– Скверно, Фракс. Чем бы эти монахи ни занимались, ты в это дело замешан. Работы у тебя сейчас по уши, не так ли? Трезий Преподобный, дочурка Талия и… Куэн.

Услыхав слова капитана, я чуть было не подпрыгнул, и лишь ценой неимоверных усилий мне удалось сохранить контроль над собой. Особенно меня потрясло то, что Ралли знает о Куэн. Вообще-то этого следовало ожидать – капитан отличный работник, с хорошими связями, но тем не менее информация о том, что мое имя связывают с именем Куэн, явилась для меня страшным ударом.

– Если ты укрываешь её, Фракс, тебе грозят серьезные неприятности. Она сожгла таверну и убила хозяина. От виселицы её отделяет всего несколько шагов. Но даже и эти несколько шагов она не успеет сделать, если первыми её найдут ребята из Братства. И тебе тоже далеко не убежать. Каким образом тебя угораздило вляпаться в такое дерьмо?

Остроумного ответа на этот вопрос я не нашел и предпочел промолчать.

– Если ты её укрываешь, Фракс, или хотя бы знаешь, где она находится, советую тебе ещё раз хорошенько подумать. Шепни мне, и я заберу её так, что никто не свяжет арест с твоим именем.

Видимо, в душе капитана Ралли на краткий миг возникли воспоминания о том времени, когда мы плечом к плечу сражались против армии Ниожа и полчищ орков. Он пытался оказать мне услугу и спасти от мести бандитов из Братства. Мне жуть как хотелось стряхнуть Куэн со своей шеи, но я не мог выдать подругу Макри властям, для того чтобы её вздернули. Поэтому я промолчал и даже повернулся, чтобы удалиться.

– Думаю, Фракс, что на сей раз ты делаешь по-настоящему большую глупость. Ты перегрузил свою тарелку, и столько тебе не съесть. Монахи рвут друг друга в клочья. Что бы ты для них ни делал, все скорее всего кончится тем, что в клочья разорвут и тебя. Особенно теперь, после того как Иксиал снова встал на ноги. Страшный человек этот Иксиал Ясновидец!

От изумления у меня отвисла челюсть.

– Иксиал Ясновидец? – не веря своим ушам, переспросил я. – Встал на ноги? Всего несколько часов назад он был уже почти труп!

– Возможно. Но сейчас он превосходно расхаживает на своих двоих. Я сам это видел. Нам пришлось его допросить в связи с побоищем в саду. У меня имеется информация, которой я готов поделиться с тобой совершенно бесплатно. Гильдия убийц получила на него заказ.

– Откуда ты это знаешь?

– У нас тоже имеются кое-какие источники.

– Если вы заслали агента в Гильдию убийц, долго он там не продержится. Неужели их наняли для того, чтобы убить Иксиала?

– Именно. И я на твоем месте держался бы от всей этой заварухи подальше. Я искренне желаю тебе найти убийцу Талия Зеленоглазого. Более того, я буду рад за тебя, если тебе настолько повезет, что, несмотря на бесспорную вину Гросекса, ты ухитришься его оправдать. Но от монахов тебе следует держаться подальше. И постарайся сплавить Куэн до того, как Братство рассердится по-настоящему, а Обитель справедливости для охоты на неё задействует хорошего мага.

Когда я выходил из здания суда, мне было о чем подумать. Итак, Иксиал жив. Этого не должно было быть, но тем не менее это так. И теперь на него имеется контракт. Интересно, кто мог его заказать? И почему? Проклятые монахи! Век бы их не встречать. И ещё эта треклятая Куэн! Ну хорошо, если ты сожгла таверну и прикончила её владельца, вскакивай на коня и вали из города. Зачем же появляться в “Секире мщения” и осложнять мне жизнь?

Мне хотелось спросить капитана, насколько преуспела его Служба в поисках украденного золота, но я забыл это сделать, ибо изнемогал от жары. Зайдя в первую попавшуюся таверну, я протолкался через толпу писцов, юристов и просителей к стойке бара. Первую кружку я выпил, для того чтобы утолить жажду, а вторую – чтобы стимулировать мыслительный процесс.