ГЛАВА 21

Находившийся весь последний месяц на грани мятежа город стал постепенно входить в норму. Этому нелегкому процессу способствовали закончившийся Мемориал Тураса, и только что начавшийся праздник Сопряжения Трех Лун. По мере приближения зимы температура воздуха и накал политических страстей стали снижаться.

Результатами соревнований народ был страшно огорчен, но никаких подозрений, как ни странно, ни у кого не возникло. Все продолжали верить Мелии Неподкупной, благословенно имя её. Ассоциация благородных дам, насколько я понял, успела продвинуть дальше по бюрократической лестнице свою заявку на получение статуса Гильдии.

Цицерий был мною страшно доволен. Бега завершились благополучно, эльфы нас по-прежнему обожали, а лорд Резаз обещал протекцию нашим горнорудным территориям. Не исключено, что, если все пойдет так, как сейчас, я смогу вернуться во дворец.

Служба общественной охраны, копнув чуть глубже, смогла найти новые улики против Кемлата и передала дело в суд. Даже капитан Ралли признал, что в этом расследовании Фракс был остер, как ухо эльфа. Но суд над Кемлатом так и не состоялся. Если речь не идет о государственной измене, то обвиняемому, занимающему высокое положение в обществе (а здесь обвиняемым был герой войны), позволяют ещё до начала процесса скрыться из города. Аристократов у нас не отправляют на эшафот и крайне редко приговаривают к длительным срокам на каторжных галерах. Вместо этого им дают возможность отправиться в добровольную ссылку. Кемлат в этом отношении исключением не явился.

Сария осталась в городе, чтобы тратить оставшееся от убиенного супруга наследство на приобретение “дива”. Гликсий Драконоборец направил мне очередное послание, в котором сообщил, что я нравлюсь ему даже меньше, чем раньше, и, что он убьет меня при первой же встрече. Учитывая то, что я обвинил мага в убийстве Марсия, осуждать его за подобное намерение я не имею права.

Мне же пришлось утешиться девятью сотнями гуранов и возможностью предаваться безделью… хотя бы некоторое время. Это было единственным светлым пятном над затянутым тучами горизонтом. Всю зиму я мог сидеть в “Секире мщения” и, закинув ноги на стол, тянуть пиво. Однако, к моему великому сожалению, Макри не позволяла мне расслабиться.

– Никогда не видела её в такой ярости, – сказала как-то Танроз.

Гурд подтвердил слова стряпухи мрачным кивком.

– Вчера она с проклятиями чуть не изрубила боевой секирой стену в своей комнате. Когда я спросила, что она делает, бедная девочка сказала, что упражняется в боевом искусстве. Я заметила, что на стене висело твое изображение. Почему ты назвал её орком, Фракс?

– У нас возникла дискуссия.

Похоже, что в Турае никто не догадался о проделках Ассоциации благородных дам на Мемориале Тураса, а я решил их не разоблачать. Главным образом меня беспокоила безопасность Макри. Но если быть до конца честным, то в моем решении скрыть бабские проделки не последнюю роль сыграло опасение потерять девятьсот гуранов. Кто знает, какое решение могли бы принять власти? Но на Макри я был по-прежнему сердит. Пусть изрубит на куски столько моих портретов, сколько пожелает, но извиняться перед ней я все едино не стану. Обман на Мемориале Тураса я простить ей не мог. Даже Астрат Тройная Луна позволял себе мошенничать лишь на второстепенных состязаниях.

Когда Макри вошла с улицы в таверну, я сидел за столом и потягивал пиво.

– Заступаешь на вечернюю смену? – поинтересовался Гурд.

Макри решительно затрясла головой, что должно было выражать отрицание, и выпалила:

– Нет! Я ухожу, потому что не могу жить под одной крышей с никчемным пьяницей, называющим меня орком!

Моя бывшая подруга вдруг шмыгнула носом и сломя голову помчалась по лестнице на второй этаж.

– Что вы все на меня пялитесь?! – возмутился я. – Похоже, я один должен перед всеми рассыпаться в извинениях. Разве вы не слышали, как она меня оскорбляет?

– Брось, Фракс. Ты должен пойти на мировую. Ведь ты же первый станешь жалеть, если она уедет. И кто станет прикрывать твою задницу, когда ты вляпаешься в очередную историю? А ведь этого ждать недолго.

– До её появления я прекрасно ухитрялся сам защищать свою задницу. Пусть катит на все четыре стороны. От её присутствия меня давно воротит. Она была вполне приличной девицей, пока не набралась всяких глупостей в проклятой бабской команде и у своего профессора Саманатия. Философ вшивый! Да слыханное ли это дело, чтобы варвар вообще учился в Колледже Гильдий?! Ну не нелепость ли это?

Танроз и Гурд продолжали сверлить меня прокурорскими взглядами.

– Ну ладно, – капитулировал я, – если для вас обоих это так важно, я перед ней извинюсь. Но вряд ли это поможет. Даже Макри не такая простушка, чтобы третий раз подряд раскиснуть при виде пучка цветов.

До этого я уже дважды сумел умиротворить смертельно обиженную Макри подношением букета. Делал я это по совету Танроз, хотя, по моему мнению, более дурацкого способа извинения придумать было трудно. Однако на Макри цветы оказывали удивительное воздействие. Она вдруг заливалась слезами и выбегала из комнаты. Два раза кряду. Танроз объясняла это тем, что Макри выросла в лагере гладиаторов и никогда не получала подарков.

Вскоре Макри спустилась вниз с сумкой через плечо.

– Передайте этому брюхатому уроду, что, если он опять вздумает купить мне цветы, я затолкаю веник ему в глотку, – бросила девица и выскочила за дверь.

– Это она просто так, – сказала Танроз. – Не сомневаюсь, что цветы опять помогут.

Я бросил на неё изумленный взгляд. Откуда у этой женщины такая вера в магическую силу жалкого пучка зелени?

– Почему бы тебе не подарить ей новую боевую секиру? – сказал Гурд. – Мне кажется, старую она изрядно повредила, круша стену.

Словом, вскоре я оказался на улице Совершенства, направляясь на рынок, где торговали всем, включая оружие. Погода стояла великолепная, хотя в теплом осеннем воздухе и начинала ощущаться первая предзимняя прохлада. Зима неотвратимо приближалась, а зима в Турае – сущий ад. Будет очень жаль, если я не смогу провести её перед камином в уюте “Секиры мщения”.

На дверях оружейной лавки красовалась надпись: “Закрыто в связи с трауром”. Я совсем забыл, что третий сын оружейника погиб на прошлой неделе от неосторожного обращения его брата с арбалетом. Неловкий братец (четвертый сын оружейника) должен был вот-вот предстать перед судом.

Время было позднее, и до другого оружейника я добраться не успевал. Приобретение подарка пришлось отложить на утро. По пути домой я прикупил у Минарикс кое-какое печево. Достойная дама встретила меня менее дружелюбно, чем обычно. Видимо, Макри распространяла обо мне по городу разные клеветнические слухи.

Я остановился посереди улицы, чтобы перекусить.

– Снова пришел за букетиком? – спросил с ухмылкой торговец цветами Бакс и радостно заорал, обращаясь к торговцу рыбой: – Эй, Рокс! А Фракс опять цветы покупает!

– Наверное, все никак не расплюется со своей подружкой! – прокричал расположившейся на противоположной стороне улицы Рокс.

– Относись к ней хорошо, Фракс! – присоединила к ним свой голос Бирикс, одна из наиболее преуспевающих проституток округа Двенадцати морей.

Я зло посмотрел на Бакса и швырнул ему монету лишь для того, чтобы он от меня отвязался.

В “Секиру мщения” я вернулся со здоровенной охапкой цветов.

– А я-то думал, что ты отправился за секирой.

– Секирная лавка оказалась на замке!

Объяснение было довольно хилым. Я сунул цветы Макри, которая как раз вошла в таверну. Одну руку я держал на рукояти меча – на случай, если бывшая подруга попытается прибегнуть к насилию.

Макри приподняла букет с намерением швырнуть его на пол, но в этот миг её глаза наполнились слезами. Вместо того, чтобы выбросить мой подарок, она обняла меня, а затем, всхлипывая, выбежала из зала. Я тупо смотрел ей вслед, не понимая, что это могло бы значить.

– Неужели зелень снова сработала?

– Конечно, – ответила Танроз.

Я пребывал в полном недоумении. Так же, как, впрочем, и Гурд.

– И это женщина, которая успешно сражалась с драконом! В тринадцать лет она прикончила тролля ростом в девять футов! Непостижимо!

– Думаю, что она росла в очень суровых условиях, – пожимая плечами, сказала Танроз. – Девочка не знала ласки. По-моему, Фракс, у тебя остаются ещё огромные резервы для извинений перед Макри.

– Женщины моей деревни не такие чувствительные, – фыркнул Гурд. – Чтобы произвести на наших баб впечатление, им надо подарить по меньшей мере плуг.

– Именно поэтому ты так и не женился, – заметила Танроз. – Тебе следовало бы плюнуть на плуги и попробовать цветы.

Произнеся эту фразу, стряпуха многозначительно посмотрела на престарелого варвара. Тот смущенно потупился. Все знали, что Гурд много лет неравнодушен к Танроз, но каждый раз, когда на это кто-нибудь намекал, хозяин таверны испытывал неловкость. Какие же варвары эти северные наемники! Ни грамма романтики!

Я вышел из зала, оставив их смущаться наедине.

Поднявшись к себе, я проверил запасы. Чтобы пережить зиму, требовалось прикупить побольше кли и фазиса. И, возможно, несколько новых одеял. У меня было девять сотен гуранов – достаточно, чтобы накупить множество толстых одеял. Не исключено, что я приобрету парочку и для Макри. После того, как моя подруга отдала весь свой выигрыш в бабскую ассоциацию, денег у неё не осталось. Поведения глупее представить невозможно. Но такова, увы, участь всех идеалистов. Наличие высоких идеалов заставляет их творить глупости. Что же касается меня, то я намерен сохранить каждый гуран.