Макри высказала предположение о том, что Элит молчит потому, что не хочет опозорить себя, рассказав о своей связи со жрецом Древа.
      - Подобная связь у эльфов считается каланиф из каланиф, - сказал я.
      - Но неужели внебрачная связь со жрецом более позорна для семьи, чем публичная казнь? - удивилась Макри.
      - Всякое табу кажется весьма странной штукой, если оно тебя не касается. Я, честно говоря, не знаю, что они здесь считают более важным. И никто не хочет со мной сотрудничать.
      И в этот момент на меня накатило озарение.
      - Я знаю эльфа, на которого можно слегка надавить. Это приятель Дру. Насколько помню, его зовут Литий. Юное поэтическое дарование, оказавшееся в тюрьме Древесного дворца. Судя по его поведению, он входит в круг мятежной молодежи, весьма близко знакомой с импортной субстанцией. Возможно, Дру сумеет убедить его рассказать всю правду, что, в свою очередь, даст мне возможность оказать помощь Элит.
      - Согласится ли Дру тебе помочь?
      - Не исключено. Мне кажется, что я ей понравился. Постараюсь внушить ей, что только этим она сможет лучше всего облегчить участь своего дружка. Обычно такой довод помогает, хотя он не всегда соответствует истине.
      Так и получилось, когда мы обнаружили Дру в её доме, неподалеку от жилища Карита. Строго говоря, мы обнаружили Дру не в доме, а на тоненькой ветке. Она сидела высоко над землей, словно курица на насесте. Страдания Лития погрузили её в глубокую печаль, и она не слезала с дерева вот уже целые сутки. Родители юной поэтессы настолько разволновались, что очень обрадовались, увидев Макри и меня карабкающимися к их жилью. И это несмотря на то, что эти достойные эльфы, как и большинство обитателей Авулы, относились к нам не только с недоверчивым интересом, но даже и с некоторым подозрением. Макри пользовалась у них особым вниманием, и многие жители Авулы при виде её продолжали широко открывать рот, хотя и не так широко, как сразу после нашего появления на острове. Мать юной поэтессы пребывала в слезах, а папаша - в ярости. И они оба кляли злую судьбу, заставившую их дочь втюриться в такого отпетого бездельника, как Литий.
      - Ну почему она не могла полюбить воина? - выла мамаша. - Или в крайнем случае сына ювелира?
      - Надеюсь, у тебя нет намерения сигануть вниз? - крикнул я, стоя у дома.
      - Еще не решила, - ответила Дру.
      - Все не так уж и плохо. Литий не совершил серьезного преступления, и лорд Калит его через день-другой отпустит. Мы собираемся навестить его в заключении, чтобы кое-что выяснить. У тебя нет настроения составить нам компанию?
      - Вы действительно хотите его увидеть? - спросила Дру, поднимая на нас глаза.
      - Естественно. Благодаря леди Йестар мы имеем постоянный доступ во дворец.
      Дру поднялась на ноги и легко спрыгнула с ветки. Не выказав никаких намерений слушать нотации отца, она побежала в дом, заявив на бегу, что прежде, чем встретиться с Литием, ей надо причесаться и вообще привести себя в порядок.
      - Литий - дурак, - произнес папаша и, обратившись к Макри, добавил: А ваше кольцо в ноздре - просто отвратительно.
      - Пожалуй, нам пора, - поспешил сказать я.
      - А вы, как я слышал, сыщик? - продолжил папаша, одарив меня суровым взглядом. - Странно... Судя по вашей внешности, вы не способны найти большое дерево посередине маленькой лужайки.
      Еще один грубиян. Я начал понимать, почему юная Дру так скверно себя чувствует в родительском доме.
      - Лучше бы она осталась торчать на ветке, - буркнул он и отбыл в дом.
      В тот же миг в дверях возникла Дру. Ее коротко стриженные желтые волосы торчали во все стороны. Весьма экстравагантная прическа даже для продвинутого молодого эльфа.
      - Вы знаете, за что арестовали Лития? - без задержки начала она. Лишь за то, что он подрался с кузнецом из-за стихов. Нелепость какая-то. Все последнее время он вел себя очень странно. Все время совершал какие-то иррациональные поступки.
      По дороге в Древесный дворец Дру внимательно изучала Макри.
      - А ногти на ногах у вас действительно золотые? - поинтересовалась она, будучи не силах сдержать любопытство.
      - Конечно, нет. Я их просто выкрасила.
      Концепция окрашивания ногтей, видимо, оказалась для Дру чем-то новым, и слова Макри произвели на неё сильное впечатление.
      - Скажите, а это очень больно, когда протыкаешь ноздри?
      - Не очень. Но было больно, когда во время схватки какой-то орк вырвал кольцо из моего носа.
      - Я хотела проткнуть себе уши, но отец не позволил. Сознательное повреждение своего тела считается у эльфов каланиф.
      Я поспешил сменить тему беседы, поскольку у Макри развилась привычка вслух размышлять о том, стоит ли ей протыкать соски, чтобы вставить фенички. Услышать в очередной раз рассуждения на эту тему мне почему-то не хотелось.
      - И когда же Литий начал вести себя странно? - спросил я.
      - Несколько месяцев назад. По правде говоря, совсем нормальным он никогда не был. Этим он мне и понравился. Но в последнее время он вообще потерял контроль над собой.
      - Ты знаешь, что он употреблял "диво"?
      - Я говорила ему, что это глупо, - произнесла Дру упавшим голосом.
      Я поинтересовался у юной поэтессы, не знает ли она случаем, у кого его дружок приобретал наркотик. Поэтесса этого не знала. Так же как и того, кто привозит "диво" на остров.
      - Я старалась держаться от этого подальше, - пояснила она.
      Я не был уверен, что она говорит правду, но развивать тему дальше не стал. По пути во дворец мы наткнулись на ещё одного знакомого мне эльфа. Это была Шутан-ир-Хемаз - знаменитый жонглер. Гордость Авулы дрыхла прямо на тропе, а вокруг неё были разбросаны её жонглерские причиндалы.
      - О боги! - произнесла Дру, сразу распознав симптомы.
      Так же, как и я. В нашем округе Двенадцати морей нельзя пройти, не споткнувшись о валяющегося на каждом углу наркомана. Но я, оказывается, и не представлял, какое распространение получила эта зараза среди юных эльфов.
      Вначале нас не хотели допускать к Литию, но Макри обратилась за помощью к леди Йестар, и нас в конце концов пропустили.
      - Что бы ты делал без меня, Фракс? - сказала она.
      - Не понимаю, как я существовал раньше, - ответил я. - Что ж, пойдем побеседуем с заблудшим поэтом.
      В камере Лития было так же светло и чисто, как и в моей, но не привыкший к тюрьмам юнец пребывал в полной прострации. Он с безнадежным видом сидел на полу, привалившись к стене. Увидев Дру, молодой эльф с радостным воплем вскочил с пола и заключил её в объятия. Позволив им немного постоять в обнимку, я перешел к делу. Во-первых, я попросил Дру оставить меня наедине с Литием. Та неохотно повиновалась, пообещав дружку, что будет вечно ждать его возвращения.
      - Литий, у меня к тебе несколько вопросов. Ответь на них, дай мне возможность все обдумать, и с тобой ничего плохого не случится. Если же ты откажешься отвечать, то лорд Калит обрушится на тебя, словно скверное заклятие. Очень скоро на него найдет просветление, и он поймет, с какой грандиозной проблемой столкнулся. Мне кажется, что он начнет отправлять в ссылку всех, кто хоть раз прикоснулся к "диву".
      - Я ничего не могу вам сказать, - уныло повесив голову, ответил Литий.
      - Ты должен. В противном случае тебя изгонят с Авулы, и мать отдаст Дру замуж за сына ювелира.
      Этим словами я, похоже, его пронял.
      - Сына ювелира? Неужели он опять крутится рядом с Дру?
      - Как пчелка вокруг меда. И если ты вообще хочешь выйти из этих мрачных застенков, то все мне расскажешь. Я хочу знать все о "диве" в священном озере, об Элит, о Гулас-ар-Тетосе и о его брате. Рассказывай с самого начала и не останавливайся, пока я тебе не скажу.
      Литий начал говорить, и сведения, которые он мне сообщил, оказались весьма интересными, хотя и запоздалыми. Оказалось, что юный поэт вот уже три месяца наливается "Жидкостью счастья". Начал он это после того, как его столь же возвышенный духом приятель спросил, не хочет ли он испытать нечто новенькое, позволяющее поднять творческую активность на небывалый уровень.
      Начав принимать "диво", Литий не сочинил ни строчки. От наркотика у него почти совсем съехала крыша.
      - Вначале я чувствовал себя грандиозно, - сказал он. - Потом мне это перестало нравиться, но остановиться я уже не мог.
      Он сказал, что не больше десятка молодых эльфов употребляли "диво" и святую воду Хесуни, но я был удивлен тем, как это могло остаться незамеченным. Литий пояснил, что им не приходилось ходить к Древу Хесуни, так как сбытчик приносил им уже готовый раствор в лес на глухую поляну. Продавал он зелье очень дешево, действуя по классической схеме всех наркоторговцев. Очень скоро цены должны были взлететь до небес.
      - Кто привозил "диво" на остров?
      Литий этого не знал, и по части деталей его рассказ был довольно туманным. Парень заявил, что не знает даже того эльфа, который торговал наркотиком на лесной полянке.
      - Ты смог бы его узнать при встрече? - поинтересовался я.
      - Он носил плащ с глубоким капюшоном и всегда оставался в тени. Я ни разу не видел его лица. Все держалось в большом секрете.
      - Возможно, это начиналось в секрете, - сказал я. - Но все тайное очень скоро становится явным. По пути сюда я споткнулся о девицу - лучшего жонглера Авулы. Она так нахлебалась этой, по твоему выражению, "Жидкостью счастья", что осталась валяться на людной тропе. Каким образом к наркотику пристрастилась Элит? Через Гуласа?
      Литий этого не знал, но при этом высказал предположение, что моя клиентка начала баловаться зельем раньше, чем он сам.
      - Элит постоянно крутилась вокруг Древа Хесуни, так как была без ума от Гуласа. Они стали любовниками ещё до того, как умер его отец и когда он ещё не был Верховным жрецом. Гулас не хотел занимать этот пост, но выбора у него не было. Одним словом, пожениться они теперь не могли, но думаю, что любовная связь продолжалась. До меня доходили слухи об этом. Лазасу это очень не нравилось.
      - Лазасу? Его брату? Но почему?
      - Да потому что он тоже влюблен в Элит. Лазас от ревности сходил с ума. Разве вы этого не знали?
      ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ
      М акри ждала меня у дверей камеры.
      - Узнал что-нибудь? - спросила она.
      - Да. Но ничего такого, что бы мне понравилось.
      Когда мы подходили к задним воротам дворца, появилась леди Йестар. Отпустив свой эскорт, она ласково приветствовала нас в своей обычной манере хорошо воспитанной дамы и спросила, надеюсь ли я на оправдание Элит. Я ответил, что надеюсь.
      - Нет, вы уже на это не надеетесь, - сказала леди Йестар, посмотрев мне в глаза. - А как проходят занятия моей дочери? - поинтересовалась она у Макри.
      - Очень хорошо, - ответила та.
      - Я обратила внимание на то, что Исуас возвращается во дворец очень уставшей и с покрасневшими глазами.
      - Мы трудимся не покладая рук.
      - Кроме того, я заметила, что одежда Исуас бывает порвана, а сама она нуждается в помощи целителя.
      - Мы сражаемся изо всех сил, - ощущая некоторую неловкость, сказала Макри.
      - Прошу вас учитывать, что моя дочь не отличается хорошим здоровьем, и думаю, что ей не удастся выиграть ни одной схватки. Однако я буду вам очень благодарна, если она в результате занятий хотя бы немного окрепнет физически.
      - Именно к этому я и стремлюсь, - бодро ответила моя подруга.
      Из дворца выбежала Исуас. Несмотря на все муки, занятия она не бросила, хотя мне показалось, что дочь лорда не так весела, как несколько дней назад. Исуас поздоровалась с Макри, и они обе удалились.
      - Возможно, вам будет приятно узнать, - сказала леди Йестар, прежде чем я успел уйти, - что заместитель консула Цицерий и принц Диз-Акан весьма довольны тем, что вы и ваша подруга оказываете мне услугу. Само собой разумеется, что о характере услуги я рассказывать им не стала.
      - Я действительно рад это слышать. Возможно, что теперь они слезут с моего горба.
      Когда до неё дошел смысл этой незнакомой ей идиомы, леди Йестар улыбнулась и сказала:
      - В ходе моих предыдущих бесед с ними мне показалось, что они собирались "сесть на ваш горб" весьма... весьма...
      - Крепко, - подсказал я.
      - Да, именно так. Насколько я понимаю, вы в Турае вынуждены поддерживать хорошие отношения со многими людьми. Представляю, насколько осложнилась бы ваша жизнь, если бы Цицерий и принц оказались в числе ваших противников.
      - Моя жизнь, леди Йестар, стала бы очень трудной. Принц обо мне невысокого мнения. Впрочем, как и я о нем. Но мне не хотелось бы восстановить против себя Цицерия. Я не хочу сказать, что он мне очень нравится, но для политика заместитель консула человек порядочный. Я не могу отрицать того, что он умен. Остр как...
      Я замолчал.
      - Вы хотите сказать, остр, как ухо эльфа? - со смехом спросила леди Йестар. - Мне всегда нравилось это ваше выражение, - закончила она.
      Отклонив с большой неохотой предложение поужинать, я откланялся и снова направился в тюрьму, чтобы поговорить с Элит. Существенный недостаток работы детектива состоит в том, что ради дела ему частенько приходится отказываться от приема пищи.
      Беседа с Элит-ир-Мефет оказалась очень короткой и произвела на меня гнетущее впечатление. Моя клиентка, похоже, безропотно согласилась принять уготованную ей судьбу. Я сказал, что подобное настроение не поможет ей выбраться из тюрьмы.
      - Я не хочу, чтобы меня освободили.
      - Этого хочет ваш отец, а я работаю на него. Поэтому перейдем к делу. Мне известно, что здесь происходит. Я беседовал с Литием, с которым вы, бесспорно, знакомы с того момента, когда он приобщился к "диву". Не надо возмущаться, я все знаю. Именно поэтому вы и молчали, не так ли? Вы не хотели, чтобы ваш достойный и гордый отец узнал, что вы стали одной из первых, кто на этом острове стал получать удовольствие от знакомства с "дивом". Поздравляю вас с великим открытием, позволившим сделать так, что наркотик стал действовать на эльфов! Скажите, кто первым догадался растворять "диво" в воде священного озера?
      Элит поднялась со стула и, повернувшись ко мне спиной, уставилась в окно камеры.
      - Я прекрасно понимаю, насколько скверно вы себя сейчас чувствуете. У вас за сравнительно короткое время выработалась сильная тяга к наркотику. Я удивлялся, почему вы вдруг нарушили слово, данное вами лорду Калиту. Теперь мне все понятно. Вам не терпелось хлебнуть волшебного зелья.
      Элит повернулась ко мне. Глаза её гневно сверкали.
      - Это не так, - сказала она. - Мне надо было увидеть Гуласа, чтобы узнать, действительно ли он обвинил меня в нападении на Древо Хесуни.
      - И узнав это, вы его убили. Не так ли?
      - Да.
      - Почему вы мне не рассказали это при нашей первой встрече? Своим молчанием вы не могли предотвратить того позора, который уже пал на вашу семью и на Гуласа.
      - Гулас не имел никакого отношения к этому делу.
      - "Дело" - не совсем точно. Здесь более уместно слово "связь". Почему вы не сказали, что у вас с ним роман?
      - Да потому, что Верховный жрец может сочетаться браком только внутри своего клана. Все остальное - каланиф. На меня и на него пал бы позор.
      - А вы считаете, что уже существующего позора недостаточно?
      - Боюсь, что вы это не способны понять, - устало сказала она.
      - Я не брошу это дело, Элит. Вы видите, как много я успел узнать. И я докопаюсь до самого дна, чтобы открыть всю истину вашему отцу. Я перед ним в долгу.
      Элит едва заметно пожала плечами, и это должно было означать, что ей все безразлично.
      - Я от всего этого страшно устала, детектив, - сказала она. - Вы мне ничем помочь не сможете, и я хочу остаться наедине со своими мыслями. Вы оставите меня в покое, если я расскажу вам все?
      - Обязательно.
      - Ну хорошо. С "дивом" меня познакомил мой кузен Эос. Гулас только что стал Верховным жрецом Древа Хесуни, и я чувствовала себя страшно несчастной. Я понимала, что наши отношения подошли к концу. Гулас ни за что не позволил бы мне употреблять наркотик, если бы узнал об этом. Вначале я стала чувствовать себя лучше, но затем "диво" привело меня на грань безумия. Однажды, отправившись пополнить свои запасы зелья, я упала в обморок вблизи Древа Хесуни, а когда пришла в себя, Древо оказалось поврежденным. Я ничего не помнила, но многие эльфы знали о том, что я в последнее время веду себя странно, и меня на время следствия поместили в тюрьму. Находясь в заключении, я узнала, что главным свидетелем против меня выступает Гулас. Тот самый Гулас, который более года был моим любовником! Я не могла поверить, что он мог так поступить. Я так надеялась, что он выступит в мою поддержку...
      Но он даже не навестил меня в тюрьме. Это сделал его брат, проявив большую доброту. Но мне надо было хотя бы раз встретиться с Гуласом. Кроме того - не стану этого скрывать, - я чувствовала острую необходимость принять дозу "дива". Теперь вы видите, что я не достойна, чтобы меня защищали. Я заслуживаю казни... Одним словом, я нарушила слово и ушла из дворца, чтобы найти своего Гуласа. Но прежде чем пойти на поиски, я приняла "диво". Когда я его нашла, он был страшно недоволен. Верховный жрец называл меня грязными именами и заявил, что мое поведение вредит его высокому положению. Чтобы окончательно добить меня, он добавил, что ни за что не связался бы со мной, если бы знал, что я так кончу. Гулас сказал, что каждый, кто осквернил священную воду озера иностранным ядом, заслуживает смерти. Потом он заявил, что никогда меня не любил и очень рад, что я наконец оказалась за решеткой. Я была не в себе от принятой ранее дозы "дива". Поэтому, подняв валявшийся рядом кинжал, я пронзила им негодяя. И это - конец моего рассказа. Все, в чем меня обвиняют, - правда. И моя смерть явится самым лучшим завершением этого дела. Она удовлетворит всех, включая меня.
      Из её глаз потекли слезы, но она стерла их ладонью, и рыданий я не услышал.
      У меня ещё оставалась масса вопросов, но Элит категорически отказалась на них отвечать.
      - Мне нечего больше сказать. И сколько бы раз вы ко мне сюда ни приходили, я не произнесу ни слова. А теперь прошу вас уйти.
      Я выполнил её просьбу. Спустившись на землю, я услышал, как репетирует хор. Мимо меня, демонстрируя на ходу свое искусство, прошли два жонглера. Где-то над головой весело галдели попугаи. Из-за деревьев вышли два актера в белых балахонах. Актеры что-то энергично декламировали. Какие-то эльфята с веселым визгом носились вокруг меня... Одним словом, все говорило о приближении праздника. До открытия Фестиваля оставалось два дня. Жизнь на Авуле была просто прекрасна.
      Я же пребывал в отвратительном настроении. Так скверно я никогда себя не чувствовал. Я смотрел на Древо Хесуни, испытывая страшное желание броситься на него с топором, так угнетала меня перспектива встречи со своим старым другом Ваз-ар-Мефетом. Я не знал, как стану рассказывать ему о том, что произошло. Но больше всего меня печалило то, что я не смог выручить Элит.
      Я прошел по тропе до загона, в котором оставил свою лошадь. Я протянул груму мелкую монету, но тот с негодованием отверг мою подачку. Лишь после этого я вспомнил, что эльфы считают каланиф любое вознаграждение, связанное с уходом за лошадьми. Это недоразумение ещё больше ухудшило мое настроение.
      Я бездумно доехал до кольцевой тропы и двинулся влево по окружности острова. Проехав ещё совсем немного, я увидел, что навстречу мне движется всадник с мечом в руке. Я тупо смотрел на него в надежде, что он исчезнет, как исчезали прежде зловещие копейщики. Однако всадник исчезать отказывался, расстояние между нами неуклонно сокращалось. Несмотря на то что его лицо скрывал глубокий капюшон, я был почему-то уверен в том, что передо мной не эльф, а человек. Я обнажил меч. Сражение в седле не моя специализация, но свои армейские навыки я утратил не настолько, чтобы совершать очевидные глупости. Его первый, довольно неуклюжий удар я парировал без всякого труда. Противник не смог удержать коня, и в тот момент, когда он промчался мимо меня, я с разворотом нанес ему удар сзади по шее. Враг сполз с седла на землю. Он был явно мертв.
      Схватка продолжалась лишь насколько секунд. Я соскочил с седла и осмотрел труп. Откинув капюшон, я увидел незнакомое загорелое лицо. Я порылся в его карманах, чтобы обнаружить нечто такое, что могло помочь установить личность злодея. В карманах ничего не оказалось. Итак, теперь я встретился с всадником, который вознамерился меня убить. Однако это была попытка с явно негодными средствами. Больше всего неудачливый этот убийца смахивал на заурядного бандита с Запада.
      Я двинулся дальше, оставив труп валяться на тропе и предоставив возможность местным жителям заниматься формальностями. Мой путь пролегал неподалеку от того места, где Макри обучала Исуас, поэтому я спешился и осторожно двинулся к поляне, ориентируясь по звуку. Увидев искаженную яростью физиономию своей подруги, я понял, что она близка к тому, чтобы прикончить дочь лорда.
      - Ты, вонючий эльфенок! Кузикс проклятый! - с издевкой шипела она. Тебе пришел конец! Ты хотела испытать мой оркский клинок? Так получи его... - С этими словами она обнажила свой знаменитый меч и кинула его своей ученице.
      Исуас, поймав оружие за рукоятку, явно не знала, что с ним делать. Зловещего вида клинок смотрел острием в землю, и дочь лорда выглядела весьма нелепо.
      - А теперь я тебя убью! - проревела Макри, обнажая свой второй меч.
      - Что? - едва слышно спросила дрожащая от ужаса Исуас.
      - Ты прекрасно все слышала, гнусное отродье. Я сейчас тебя убью. Неужели ты думаешь, что я оказалась здесь как друг эльфов?
      С этими словами Макри плюнула в лицо Исуас. Исуас отпрянула так, словно к ней прикоснулся разносчик чумы.
      - Раскинь своими жалкими мозгами, кузикс! - с издевкой произнесла Макри. - Неужели до тебя не дошло, что вся моя верность принадлежит оркам? Меня послали для того, чтобы я принесла хаос в земли их врагов, и я здесь для того, чтобы сеять раздоры на Островах эльфов. Ты умрешь первой. После того, как я посажу твою голову на кол, я прикончу твою мамашу, потому что эта эльфийская свинья другой участи не заслуживает. Разделавшись с ней, я сожгу дворец.
      С этими словами Макри нанесла удар. Но Исуас, как это ни странно, успела отпрыгнуть, и смертельное лезвие её не коснулось.
      Я с интересом наблюдал за этой захватывающей сценой. У меня не было сомнения в том, что Макри не убьет свою ученицу. Если бы она хотела это сделать, то прикончила бы её первым ударом. Но моя подруга, оказывается, обладала великолепными актерскими способностями. Юная Исуас, не знакомая с порядками злобного мира за пределами островов, была уверена в том, что её голова вот-вот покатится по траве, и делала все, чтобы отдалить неминуемую гибель. Забыв о своей физической слабости и неуклюжести, она парировала очередной выпад Макри и сама ринулась в атаку.
      Макри начала обмениваться ударами со своей противницей (я видел, что она делает это всерьез), продолжая её грязно оскорблять. Не выдержав льющихся на неё потоков грязи, дитя благородных эльфов издала боевой клич своей семьи и обрушила на Макри град ударов. Возможно, делала она это не слишком искусно, но в силе духа отказать ей было нельзя.
      Макри захватила клинок Исуас эфесом своего меча и легким движением выбила оружие из рук эльфенка. Дочь лорда потеряла равновесие, и бывший гладиатор мощным ударом ноги отправила дитя на траву.
      - Умри, кузикс! - крикнула Макри, занося меч для смертельного удара.
      Однако Исуас, хотя и была потрясена, успела откатиться в сторону. Вскочив на ноги, она схватила валявшийся рядом толстый сук и кинулась на Макри с намерением размозжить той голову. Однако моя боевая подруга хладнокровно перехватила руку Исуас и приставила острие меча к шее ребенка.
      - Кузикс! Оркская свинья! - выкрикнула дочь благородного эльфа и смачно плюнула в лицо Макри.
      Макри задумчиво кивнула и схватила противницу за горло. Проявив в очередной раз незаурядную силу, она подняла её в воздух так, что их носы почти соприкоснулись.
      - Вот так-то гораздо лучше, - совершенно спокойно сказала Макри и, поставив Исуас на землю, повернулась к ней спиной.
      Исуас, так и не поняв толком, что произошло, схватила с земли оркский клинок и бросилась на удаляющуюся Макри.
      Та с изумившей даже меня ловкостью обернулась и отразила наверняка смертельный удар металлическим браслетом, который всегда носила на руке. Выбив вторым ударом меч из рук Исуас, она снова подняла её в воздух и негромко сказала:
      - Отлично. Бей противника в спину без всяких колебаний. Ты делаешь успехи. А теперь можешь пять минут отдыхать.
      Бедная Исуас не знала, что и думать.
      Макри швырнула эльфенка в ближайший куст и подняла с травы оркский меч. И в этот момент я выступил из-за дерева.
      - Отлично сработано, Макри, - сказал я. - Если нам повезет, то к середине будущего года истерика у неё кончится.
      - Все не так уж и плохо, - пожала плечами Макри. - С учетом её возможностей она выглядит вполне пристойно. А ты что здесь делаешь?
      - На меня напал какой-то таинственный всадник. Не эльф, а человек. Мне пришлось его убить. А здесь ничего не происходило?
      - Ничего. А ты, Фракс, похоже, к чему-то подобрался.
      - Похоже на то. Не зря старался.
      Я рассказал Макри о своей встрече с Элит, добавив, что у той практически не осталось никаких шансов на спасение.
      - Она виновна. Точка.
      - Ну и что же теперь?
      - Попробую ещё немного покрутиться. Может быть, мне удастся наткнуться на такие детали дела, которые позволят лорду Калиту проявить снисходительность. Ведь моя клиентка совершала преступления в состоянии сильнейшего стресса и под влиянием наркотика.
      Последние доводы даже для меня звучали не очень убедительно. Для прояснения сознания я срочно нуждался в пиве. Или в крайнем случае в хороших новостях.
      - Ты знаешь, - сказал я, - что мы можем получить пятьдесят к одному, если поставим на то, что она пройдет первый тур соревнований?
      - От кого? Она ведь даже официально не заявлена. Все по-прежнему держится в секрете.
      Я поведал Макри, что провел тайное расследование о братстве игроков на славном острове Авула. Здесь, как и в Турае, тотализатор работал превосходно.
      - Не беспокойся, ты знаешь Фракса. Фракс никогда не проболтается. Итак, стоит ли на неё ставить?
      - Нет. Во всяком случае, пока, - ответила Макри.
      И здесь меня постигло разочарование. Никаких хороших вестей.
      - Неужели ты так и не понял, - продолжала Макри, - что я подхожу к её подготовке вполне серьезно? Во-первых, мне надо заботиться о своей репутации, и, во-вторых, я живу по кодексу чести гладиаторов. А тебя интересуют лишь ставки в тотализаторе.
      - А тебя пятьдесят к одному не интересуют? Что касается меня, то мне необходимо подзаработать. На жонглерах большой куш не сорвешь, там все выступают почти на равных.
      Макри обещала немедленно сообщить мне, если Исуас повысит свое боевое мастерство настолько, что на неё можно будет поставить. А я со своей стороны сообщил ей, что похороны Гуласа состоятся у Древа Хесуни ближе к вечеру, и поинтересовался, почему я никогда от неё ничего не слышал о кодексе чести гладиаторов.
      - Его раньше и не существовало, - ответила Макри. - Я его придумала только что, потому что боевое искусство - нечто большее, чем объект для твоих дурацких ставок.
      - Охотно тебе верю. Ведь ты как-никак изучаешь философию. А если ты её натаскаешь, то сколько будешь готова поставить? - спросил я.
      - Все, что у меня есть. Если я выпущу её на бой, то глупо будет не воспользоваться ставкой пятьдесят к одному. Если она выйдет драться, то первый...
      Со стороны опушки послышался какой-то шум, и мы одновременно повернули головы. Из-за деревьев вышел эльф в зеленой маске и с мечом в руке.
      Я тяжело вздохнул. Все эти глупости начинали мне надоедать.
      - Как ты думаешь, он исчезнет? - поинтересовалась Макри.
      - Кто знает? Если он будет драться с тем же искусством, как и последний, то его полное исчезновение я гарантирую.
      Я атаковал эльфа, не сомневаясь в быстром успехе, но он встретил меня таким умелым контрвыпадом, что я едва успел отскочить в сторону. Эльф продолжил смертельную атаку, и я облегченно вздохнул, когда в дело вступила Макри, атаковав противника с фланга. Эльф парировал её удар, и я тут же вернулся в бой. Несмотря на численное превосходство, мы не могли обнаружить бреши в его защите. Мы обменивались ударами, медленно тесня врага к деревьям. Эльф все время держал нас на почтительном расстоянии, и ни один из нас не имел возможности сделать смертельный выпад. Редко приходилось мне встречать столь умелого воина. Поняв в конце концов, что ему с нами не совладать, эльф резко развернулся и скрылся между деревьями.
      - Кто это мог быть? - глядя в удаляющуюся спину, спросила Макри.
      - Понятия не имею.
      - Дьявольски умелый боец. И это называется райским краем эльфов! Скажи, они так встречают всех своих гостей? - Повернувшись к Исуас, которая все ещё не могла прийти в себя от картины классного боя, Макри произнесла наставительно: - Видишь, что получается, если тебя застают врасплох?
      Боевое искусство эльфа произвело на неё столь сильное впечатление, что она даже забыла выразить недовольство тем, что противнику удалось уйти, и заявить, что ей не терпится встретиться с ним снова. Лично я буду счастлив, если мне с ним встречаться больше не придется.
      Придя в себя, я поспешил домой, чтобы успеть до похорон бывшего Верховного жреца Древа Хесуни перекусить, отдохнуть, серьезно подумать и немного вздремнуть.
      ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ
      В озвращаясь мысленно к разговору с Элит, я вдруг по - думал, с какой это стати кинжал так своевременно оказался у неё под рукой. Почему столь ценный предмет валялся на лужайке? Эльфы отличаются бережливостью и вовсе не склонны разбрасываться своими вещами. Я обдумал эту проблему и, не найдя решения, отложил её на будущее.
      Я ел, но наслаждаться едой мне мешали какие-то посторонние мысли. Я не мог понять, почему вдруг Гулас проявил такое холодное равнодушие по отношению к Элит? Может быть, он действительно был возмущен её поведением? Не исключено, что, став Верховным жрецом Древа, Гулас должен был заботиться о своей репутации. Но, насколько я его знал, подобное поведение было ему не свойственно. В моих глазах он прежде всего оставался страстным любовником, невольно вынужденным принять сан жреца.