ГЛАВА 12

Мы сравнительно спокойно поужинали вместе с Каритом и всем его семейством. Карит обсуждал с супругой предстоящий Фестиваль, Макри молчала, а я был слишком поглощен процессом еды. Продукты были высочайшего качества, и мне явно не хватало слов, чтобы описать вкус оленины или рыбы, утром выловленной кузеном Карита.

Для жителей Турая эльфы предстают лишь в двух ипостасях. Либо как могучие воины, помогающие нам бороться с орками, либо как любители поэзии и песнопений. Мы никогда не представляем их в качестве владельцев рыболовных лодок, каковым был кузен Карита. Впрочем, как и в качестве актеров, яростно спорящих о постановке пьесы.

Макри держалась за столом необычно тихо, а чуть позже, когда ужин окончился, она призналась, что стала чувствовать себя как-то странно после того, как выпила воду из священного озера.

– Сейчас я почти вернулась в норму, – сказала она. – Интересно, почему вода из озера не подействовала на тебя?

– Может быть, она действует только на эльфов, а также и на тех, в чьих жилах течет их кровь, – высказал предположение я.

Какова бы ни была причина, но я был готов держать пари, что с ней связана потеря памяти у Элит. Эти священные лужи надо бы при первой возможности обследовать. Интересно, что имела в виду леди Йестар, когда сказала, что под Древом Хесуни свершилась какая-то торговая сделка?

– А сейчас я иду к трем дубам у ручья, – объявил я Макри.

– А это ещё зачем?

– За пивом. Там на поляне собираются ночные любители этого волшебного напитка.

– И как тебе не лень сотрясать небо, землю и все три луны лишь ради того, чтобы раздобыть себе пивка? – сказала Макри.

– Да ради этого я готов на все! Ты составишь мне компанию?

Макри покачала головой и пробормотала что-то о той несправедливости, которая её постигла. Оказывается, её не только тайно накачали каким-то зельем, но и вынудили обманом согласиться обучать Исуас фехтованию.

Вообще-то эта история с фехтованием меня очень смущала. Я заметил, что моя подруга понравилась леди Йестар, но после того шума, который произвела высадка на Авулу существа с примесью оркской крови, я был вправе ожидать, что достойная дама по меньшей мере хорошенько подумает, прежде чем доверить этому самому существу обучение своей дочери боевому искусству. Как на это отреагирует население острова? Как на столь неординарный поступок посмотрит Совет старейшин? Лорд Калит, вне сомнения, будет в ярости, когда узнает об экстравагантном решении супруги.

– Лорд Калит меня волнует меньше всего, – объявила Макри после того, как я высказал ей свои сомнения. – Меня беспокоит то, что на карту поставлена моя репутация воина. Чему я могу научить это ничтожество? Толку от неё меньше, чем от одноногого гладиатора. Она же не способна защититься даже от разозленной бабочки.

– Самое главное, – предупредил я Макри, – будь с ней подобрее. Леди Йестар не понравится, если её младшенькая вдруг появится дома с фингалом под глазом и вся в кровавых соплях. И помни – никаких ударов между ног, в глаза, горло или по коленям. Все эти столь любимые тобой приемы боя запрещены правилами.

– Никаких ударов в пах, горло, глаза и колени?! – возмутилась Макри. – С каждым днем дело обстоит все хуже и хуже. Какой во всем этом смысл? Это вообще не похоже на бой!

– Я же тебе говорил, что они не хотят калечить своих отпрысков. Если Исуас, выйдя на первый поединок, сразу же ткнет своего противника кинжалом в глаз, её немедленно дисквалифицируют, а публика будет возмущена. И не без основания.

– Но я всегда рассчитывала на удар кинжалом в глаз, – сказала Макри. – Без этого приема у отродья вообще не останется никаких шансов.

– Тебе следует обучить Исуас лишь некоторым приемам фехтования. Тем, которыми обычно пользуются аристократы.

– Но это же нелепо. А турнир – просто глупость.

Я более или менее был с ней согласен.

– Никогда не стану участвовать в турнирах, – объявила Макри. – Если предстоит драка, то я стану сражаться как надо или не буду биться вообще. А как насчет турниров, которые, как я слышала, проводятся на дальнем западе? Они тоже такая же глупость?

– Не все. Некоторые из них довольно кровавы. Там дерутся настоящим оружием и не опасаются нанести противнику увечье. А турниры воинов в Самсарине приобрели печальную известность в связи с большим числом смертных случаев. Так, насколько я знаю, продолжается и до сей поры. В Самсарин стекаются лучшие бойцы со всего мира – их туда привлекают весьма ценные призы.

Когда речь зашла о призах, Макри стала проявлять к моим словам неподдельный интерес.

– Ведь ты же был в Самсарине? А турниры ты видел?

– Не только видел, но и участвовал.

– Ну и как?

– Я победил.

Макри недоверчиво посмотрела на меня и сказала:

– Ты выиграл все схватки против лучших бойцов мира? Ни за что не поверю.

– А мне плевать, веришь ты мне или нет, – пожимая плечами, произнес я.

– В таком случае почему в округе Двенадцати морей никто даже не обмолвился о твоем подвиге? Боюсь, что они о нем просто не слышали.

– Это случилось очень давно. Кроме того, я выступал под чужим именем, так как предоставил сам себе незапланированный отпуск из армии. Почему, собственно, ты в этом сомневаешься?

– Да потому, что ты, как мне казалось, потратил свою молодость на то, чтобы остаться в школе магов. Но эту схватку ты проиграл, и тебя все едино вышибли оттуда.

– Так все и было. Но после этого я в совершенстве овладел боевым искусством. А иначе разве смог бы я так долго проработать детективом в нашем славном Турае?

Накидывая на себя плащ, я вспомнил о клочке бумаги, позаимствованном мною у местного волшебника. Прочитать я его не смог и поэтому передал Макри.

– Королевский эльфийский? – спросил я.

– Да. Где ты это взял?

– Листок выпал из кармана Джир-ар-Эта в тот момент, когда ты уронила его на пол. Ты можешь перевести?

Макри некоторое время изучала листок, а затем объявила, что это список.

– Список чего? Предметов, сданных в прачечную?

– Не совсем. Это список подозреваемых в убийстве Гулас-ар-Тетоса. Джир-ар-Эт при помощи магии обследовал место убийства и определил всех, кто был неподалеку от Древа Хесуни и имел возможность воткнуть кинжал в жреца. Ты, кстати, находишься в списке, так же как и Карит.

– Мы в это время находились на мостках наверху. Кто там еще?

– Элит-ир-Мефет, – прочитала Макри, – Лазас-ар-Тетос – брат Гуласа и Мерит-ар-Тет. Последний назван здесь кузеном Лазаса и Тетоса. Кроме них, в списке числятся Пир-ар-Сент – дворцовый охранник, Карипата-ир-Мин – ткачиха, и Горит-ар-Дел.

Я взял у неё бумагу и сказал:

– Макри, говорил ли я когда-нибудь тебе о том, насколько высоко ценю твой интеллект и особенно твою способность к языкам?

– Нет. Но помню, как ты однажды сказал, что не дело остроухого орка изучать королевский язык эльфов.

– Милая шутка, которую ты, как я припоминаю, поняла правильно, – со снисходительной усмешкой произнес я. – Когда Ассоциация благородных дам снова станет собирать средства на повышение образовательного уровня угнетенных женщин города-государства Турай, можешь смело обращаться ко мне. Я, так и быть, расщедрюсь на несколько гуранов. С этой бумажкой расследование пойдет веселее.

– И как тебе это удается, Фракс? Сумасшедшее везение на пустом месте, – сказала Макри.

– Это вовсе не везение, а большой опыт, – сурово поправил её я.

Оставив Макри, я отправился к Кариту, чтобы узнать дорогу к поляне у трех дубов и ручья.

– Место сборища поэтов и оружейников, – сказал он.

– Я ничего не имею против поэтов и оружейников, особенно если у них имеется пиво.

– Ориентируйся на Хвост Дракона – и не заблудишься, – напутствовал меня Карит.

Хвост Дракона – созвездие из пяти выстроившихся в линию звезд. Его видно и в Турае, но там оно указывает иное направление. Почему так получается, я не знаю.

В дорогу я прихватил волшебный освещальник, но тем не менее шагал по мосткам очень осторожно, чтобы не рухнуть вниз в темноту. Я с облегчением вздохнул, добравшись до заметного дерева, от которого к земле вела лестница. С этого места надо было идти по тропе до развилки. На развилке следовало двинуться по левой тропинке, которая и должна была привести меня к желанной выпивке.

Я шагал по темному лесу с большой опаской, хотя на Островах эльфов не водились хищные звери и там не было – по крайней мере в теории – бандитов. Я никогда в этом не признаюсь, но этот лес нагонял на меня гораздо больше страху, чем наш полный преступников город. Лес казался мне живым существом, которое знало, что мне здесь не место. Я запустил свой волшебный освещальник на полную мощность и перешел на рысь, подбадривая себя мыслью о том, что скоро получу столь желанное пиво.

Я так внимательно следил за тропой под ногами, что едва не подпрыгнул, когда до меня долетел чей-то голос:

– Это какой-то огромный человечище, а в руках у него волшебный освещальник! Как интересно!

Я резко оглянулся, проклиная себя за невнимательность. В кустах стоял и радостно ухмылялся какой-то эльф… женского пола, лет восемнадцати от роду. Капюшон плаща был откинут на спину, и я сразу обратил внимание на её стрижку. Каштановые волосы этой молодой особы были обрезаны гораздо короче, чем принято у эльфов.

– Как вы поживаете, человечище? Алкаете пива?

– Меня зовут Фракс, – пробурчал я, глядя не нее.

– А я знаю, – произнесла она с удивительно приятной улыбкой. – Всем эльфам Авулы известно, что существует детектив по имени Фракс. Этот детектив слоняется по острову и задает вопросы. Неужели вы, огромный человечище, отправляетесь к трем дубам, чтобы донимать всех вопросами?

– Нет. Я отправился к этим самым дубам для того, чтобы хлебнуть пивка. И перестаньте величать меня огромным человечищем. Или у вас так принято обращаться к почетному гостю?

– Прошу прощения. Мне просто казалось, что так будет поэтичнее. Впрочем, эпитет “огромный” не очень сочетается со словом “человечище”. Думаю, что лучше было бы сказать “объемистый”.

– А это уж вообще вшиво.

– А может быть, “королевского сложения”?

– Я бы предпочел, чтобы мой вес вообще не упоминался. А вы здесь почему оказались?

– Да по той же причине, что и вы. Я тоже алкаю пива.

Она подошла ко мне, и мы зашагали рядом.

– Насколько я понимаю, вы – скорее поэт, чем оружейник.

– Такая догадка делает честь вашей наблюдательности, детектив. Меня зовут Сендру-ир-Валлис, но вы можете называть меня просто Дру.

– Счастлив познакомиться с вами, Дру.

Вскоре я обнаружил, что вовсе не возражаю против её общества. Дру, как мне казалось, не принадлежала к числу тех эльфов, которые чураются иностранцев и предпочитают не вступать с ними в беседы. Она охотно поведала мне о том, что приходит к трем дубам каждой ночью, чтобы пообщаться с собратьями по перу.

– И, конечно, выпить пива, – закончила она.

– А я-то считал, что здешние поэты пьют только вино.

– Только те, кто постарше, – сообщила Дру. – Смею предположить, что вино прекрасно сочетается с эпическими поэмами. Но поэзия не стоит на месте, как вам, наверное, известно. А вот и наша поляна. На ней есть холм, с которого можно любоваться звездами сквозь туман, рождаемый водопадом. Поэтам издревле полюбилось это место.

– А где же находят приют оружейники?

– Они сидят у быстротекущего ручья, потому что используют в своих кузницах проточную воду. Мы с ними прекрасно уживаемся. Скажите, а это правда, что вы путешествуете в компании женщины с оркской кровью и тремя кольцами в ноздре?

Слава Макри распространялась по острову, видимо, ничуть не медленнее, чем моя.

– Вообще-то я никуда не хожу без нее. За исключением этой ночи. Она отдыхает дома.

Дру не смогла скрыть своего разочарования, хотя и сказала, что она чрезвычайно рада встрече с детективом.

– Я хотела тоже уплыть в Турай, но отец мне этого не позволил. Так вы намерены задавать вопросы?

– Возможно. Но прежде всего я хочу вдосталь напиться пива.

Мы вышли на поляну. Мне в жизни не доводилось видеть другого столь привлекательного места. Под ветвями могучих дубов стояли скамьи, а почтенного вида эльф, стоя в дупле в огромном старом пне, наполнял кружки. За двумя длинными столами сидели хорошо прокопченные смуглые эльфы в кожаных фартуках. Это, вне сомнения, были оружейники.

Чуть дальше, ближе к ручью, за одним длинным столом сидели более молодые и значительно более стройные эльфы. Я решил, что это поэты. Появление Сендру было встречено радостными воплями, и даже некоторые вполне солидные оружейники её поприветствовали. Атмосфера была настолько дружелюбной, что даже мое появление (хотя оно и вызвало кое-какие замечания) нисколько её не испортило.

Я, не замедляя шага, подошел к стоящему в дупле эльфу, извлек несколько мелких местных монет и потребовал пива. Эльф вручил мне кожаную кружку, я её быстренько опустошил залпом и попросил нацедить ещё одну. Он заполнил её из стоящего за его спиной бочонка и протянул мне. Вторую кружку я тоже выпил чуть ли не одним глотком и, возвращая ему посудину, рявкнул:

– Еще пива!

За третьей кружкой последовала четвертая. Когда я в очередной раз попросил её наполнить, эльф произнес:

– Может быть, вы желаете…

– Пива, – не дал ему закончить я.

После того как я прикончил пятую кружку, за моей спиной раздался добродушный смех оружейников.

– Могучий питух! – восторженно произнес один из них.

Шестую и седьмую кружки я прихватил с собой к столу.

– Принесите сразу ещё парочку, – сказал я эльфу в дупле. – Впрочем, нет. Пусть будет три. Четыре… Одним словом, продолжайте носить мне пива, пока я не попрошу вас остановиться.

– Не сыщется ли у вас местечка для умирающего от жажды человека? – спросил я, подходя к столу.

Поэты, конечно, ребята интересные, подумал я, но достойным обществом для изнуренного жаждой человеческого существа могут быть только оружейники. Похоже, что все они после трудового дня крепко нуждались в выпивке. По меркам эльфов это были весьма объемистые парни. Конечно, не столь представительные, как ваш покорный слуга, но в их компании я не чувствовал себя таким тяжеловесом, как в обществе других эльфов.

Оружейники раздвинулись, освобождая место на скамье. Я выпил одну из принесенных кружек и, приступив к другой, дал сигнал эльфу в дупле тащить подкрепление.

– Трудный день? – участливо спросил сидящий рядом эльф.

– Трудный месяц. Пиво у меня закончилось ещё на корабле лорда Калита, и с тех пор я занят его поисками.

Когда подошел эльф с пивом, я заказал выпивку для всей компании. Это было воспринято весьма благосклонно, а после того, как все выпили, один из эльфов со смехом воскликнул:

– Он хочет подкупить нас кружкой пива! Ну что, теперь ты будешь задавать нам свои вопросы? – спросил он, отсмеявшись.

– Нет, я буду пить пиво. И не настало ли время ещё раз пригласить к нам парня с кружками? А если кто-нибудь из вас, ребята, знает добрую застольную песню, будет совсем хорошо.

Как я и ожидал, мой призыв к оружейникам проорать застольную песню был встречен с воодушевлением. Я помнил этих эльфов или эльфов, очень похожих на этих, ещё со времен войны, и они мне очень нравились. Среди этих закопченных парней я чувствовал себя гораздо лучше, чем в обществе лорда Калита и его приближенных. Прогремела застольная песня, мы выпили ещё по одной, и один из сидевших в дальнем конце стола эльфов заорал, что он меня знает.

– Я был во время войны в Турае! Ты обычно дрался рядом с каким-то здоровенным варваром, только я забыл, как его зовут!

– Гурд! – проорал я в ответ.

– Точно, Гурд! Да благословят небеса этого варвара! – крикнул эльф, ударяя кружкой по столешнице. – Фракс! Когда я услышал, что к нам пожаловал сыщик человеческого рода, мне и в голову не пришло, что это ты. Я знаю этого человека, – продолжил он, обращаясь к своим приятелям. – Он здорово сражался и при этом ни разу не позволил нам остаться без выпивки.

Все верно. Я совершал набеги на винные погреба после того, как оркский боевой дракон спалил все таверны.

– Так это ты, Волут? В то время у тебя не было такой бородищи!

– А у тебя такого брюха, Фракс! – с хохотом гаркнул Волут.

Я хорошо запомнил этого эльфа. Он был не только мастером по изготовлению щитов, но и славным воином. Волут заказал для всех пива и принялся развлекать публику рассказами о наших военных похождениях. Было приятно услышать, что в этих рассказах я выглядел не последним человеком. Я улыбался всем эльфам, то и дело бросавшим на меня дружеские взгляды. Именно на такое времяпрепровождение я рассчитывал, когда выразил согласие принять участие в экспедиции.

Несмотря на все веселье, я держал ухо востро, дабы не прозевать полезной для моего расследования информации. Общий разговор, естественно, вращался вокруг моей клиентки и убийства ею жреца Древа. Если между жрецом и Элит был роман, то разговоры о нем, видимо, ещё не достигли ушей оружейников. Однако некоторые из моих новых друзей утверждали, что Гулас был ещё слишком зелен для того, чтобы стать жрецом Древа Хесуни. Его брат был ещё моложе и, как я понял, народной любовью не пользовался.

Поэты тем временем, разлегшись на траве у подножия невысокого холма, смотрели на луны и читали друг другу свои вирши. Дру вела оживленную беседу с каким-то юным эльфом. Мне даже показалось, что это вовсе не беседа, а горячий спор. Слов я разобрать не мог, но, судя по всему, обстановка там накалялась.

И вдруг я услышал громкое хоровое пение.

– Довольно поздняя спевка, – заметил один из оружейников. И все они прислушались с видом знатоков к звучанию хора. Надо сказать, что эльфы отличаются прекрасным музыкальным слухом.

– Судя по стилю, это хор с Вена, – сказал кто-то. – Очень неплохо, но думаю, что на сей раз верх возьмут певцы с Коринфала.

– Неужели и в хоровом пении во время Фестиваля идет жестокая борьба? – поинтересовался я в надежде изыскать возможность сделать ставку на возможного победителя.

– Исключительно жестокая, – сказал подсевший ко мне Волут. – Фестивали проходят раз в пять лет, хоры несколько лет готовятся к выступлению, и в решающий день никто не хочет стать неудачником. Соревнования в пении проходят даже с большим накалом борьбы, нежели театральные, и первое место считается не только грандиозным успехом хора, но и предметом национальной гордости. Триумф в театральном искусстве, так же как и в пении, приносит труппе огромные почести. Десять лет назад артисты Авулы лучше всех остальных сыграли знаменитый эпизод эпоса, в котором королева Лиувин отправляется воевать против своего сводного брата. Лорд Калит провозгласил режиссера-постановщика заслуженным рыцарем Авулы – честь, которой удостаивались лишь немногие герои войн. До сих пор режиссер ничего не платит за вино, получая его из подвалов лорда, и за оленину, которую ему доставляют придворные егеря.

– Но в последнее время нас преследуют неудачи, – вступил беседу какой-то эльф. – В прошлом году постановка оказалась вялой. Никаких ярких чувств. Весь остров был страшно разочарован.

– И как в этом случае поступили с режиссером-постановщиком? – поинтересовался я.

– Он отплыл с острова в дурном расположении духа, заявив, что жюри состоит из одних олухов. “Эти кретины, – сказал он, – не смогли бы уловить величия постановки даже в том случае, если бы режиссером стала сама королева Лиувин, спустившись к нам с небес”. С той поры мы его не видели.

После этого началась дискуссия о сравнительных достоинствах и недостатках всех трех участников состязаний этого года. Насколько я понял, явного фаворита среди них не было, но общественное мнение все же склонялось в пользу Коринфала.

– Но Вен тоже намерен отлично выступить. Некоторые наши певцы навещали недавно этот остров и видели, как тщательно там готовятся к Фестивалю. Доклад наших разведчиков выглядит весьма впечатляюще.

– А какие в этом году шансы у Авулы? – поинтересовался я.

Все присутствующие дружно зачмокали, выражая тем самым свой глубокий скептицизм.

– Похоже, вы считаете, что шансов на победу мало? – не унимался я.

– Прямо скажем – не много. У нас есть отличные актеры, но где это слыхано, чтобы режиссером был маг? Не знаю, о чем думал лорд Калит, назначая постановщиком Софий-ар-Эта.

По этому вопросу мнение у всех оружейников оказалось единым.

– Он неплохой маг. Но какой из него режиссер? В этом деле Софий не имеет опыта, и у нас нет никаких шансов выиграть состязания. С тех пор, как режиссером стал Софий-ар-Эт, весь остров ропщет. Говорят, что на Совете старейшин по этому вопросу разгорелся яростный спор. Никому не хочется, чтобы наша постановка потерпела полный провал, а если верить тому, что мы слышим, то именно к этому все и идет.

Странно. Тем более, что никто не мог мне толком объяснить, чем руководствовался лорд Калит, делая свой выбор.

– Поговаривают, что леди Йестар была крайне этим недовольна. Но как всем хорошо известно, супруги вечно спорят.

Я направил беседу в другое русло, упомянув о жонглерах. По этому вопросу никакого единства не было. Разгорелся жаркий спор. Достоинства жонглеров Авулы, Ваза и Коринфала обсуждались со смаком и во всех подробностях. Но и в этом случае дискуссия не выявила явного фаворита. Лучшим жонглером Авулы считалась молодая особа по имени Шутан-ир-Хемас. Но по вопросу о том, сможет ли она победить более опытных конкурентов с других островов, голоса разделились. Я понизил голос и, склонившись к Волуту, пробормотал несколько слов ему на ухо.

– Ты можешь найти местечко, где можно сделать ставку, – осклабился он, – но учти, лорд Калит этого не одобряет.

– Неужели и это у вас считается каланиф? – с тревогой спросил я.

– Нет, просто лорду это не нравится. Но это, насколько я знаю, случается. Что касается жонглирования, то я никого не могу тебе рекомендовать. Но на турнире юниоров смело ставь на Фирис-ар-Кея. Это сын Юлис-ар-Кея – лучшего воина Авулы, и при этом – полная копия отца. Фирис в девять лет победил на турнире детишек до двенадцати лет. Сейчас он выглядит совершенно взрослым, хотя ему всего четырнадцать.

Я постарался получше запомнить эту полезную информацию. А затем попытался выудить из него ещё пару подсказок, но мне помешала Дру, втиснувшаяся на скамью между мною и Волутом. Она выглядела несчастной, но тут же повеселела, когда раздались приветственные крики оружейников в её адрес.

– Так это же крошка Дру! Не к добру, видать!

– А папа и мама знают, что их малышка пишет стихи и хлещет пиво?

Дру с искренней радостью отвечала на их приветствия. Я попытался припомнить, где в Турае поэты могли встречаться с оружейниками, но ничего придумать не мог. Возможно, на бегах? Но нашим нищим поэтам всегда не хватало денег, чтобы играть на тотализаторе.

– Ты уже знакома с Фраксом? Не собираешься ли ты посвятить ему поэму?

– Само собой, – улыбнулась Дру.

– Пусть это будет эпическая сага, – предложил Волут. – Его так много, что тебе будет что написать.

Все рассмеялись. Я заказал ещё пива.

– Я пришла, чтобы ты мог задать мне вопросы, – заявила Дру. – Не хочу остаться в стороне.

– А может быть, нам лучше плюнуть на все это дело? – спросил я.

Все взоры обратились на меня. Мне пришлось объяснить, что я впервые за месяц смог расслабиться и заниматься делами охоты у меня нет. Мое заявление их, похоже, страшно разочаровало. Но эль продолжал литься рекой, и вскоре все мои новые друзья принялись наперебой высказывать свои соображения по поводу двойного преступления. Одним словом, я против воли оказался втянутым в расследование.

Какой-то сидящий в конце стола кольчужных дел мастер, как оказалось, хорошо знал Ваз-ар-Мефета и категорически не желал верить в виновность его дочери. Сидящий рядом с ним кузнечный подмастерье заявил, что в последнее время вокруг Древа Хесуни вообще творятся странные вещи, и все знают, что именно поэтому эльфов стали преследовать ночные кошмары. Не исключено, предположил он, что эти кошмары и толкают некоторых эльфов на преступления.

Большинство моих новых друзей симпатизировали Элит, так как очень высоко ценили её отца, но общее мнение все же склонялось к тому, что она виновна в том, в чем её обвиняют. Кузнец – самый здоровенный эльф из всех, которых мне довелось когда-либо видеть, – сказал, что верит в виновность Элит потому, что его сестра во время преступления находилась рядом с Древом и не сомневается в том, кто нанес смертельный удар.

– Тебе надо поговорить с ней, Фракс. Она расскажет обо всем, что видела.

Я узнал кое-что интересное и о Горит-ар-Деле. Поскольку он был лучником, оружейники его хорошо знали. Но в последнее время он бросил это занятие, и никому не было известно, почему он так поступил и что он делает в то время, когда не находится в плавании вместе с лордом Калит-ар-Йилом.

На поляне появилась группа актеров в белых балахонах, их приветствовали добродушным приветственным ревом. Я узнал в них членов труппы, встреченной мною раньше неподалеку от Древа Хесуни. Оказалось, что сейчас они репетировали где-то рядом.

– Как продвигается сага о королеве Лиувин? – поинтересовались оружейники.

– Отвратительно. Без пива мы гибнем, – весело ответил один из них, и вся компания устремилась к дуплу-бару. Затем они смешались с поэтами, и по отрывкам разговоров я понял, что своим режиссером они по-прежнему крайне недовольны.

– Поссорилась с дружком? – спросил я, обращаясь к Дру, сидевшей рядом со мной с кислым видом.

Она удрученно кивнула и сказала:

– Он ушел после того, как мы поспорили.

– И о чем же вы спорили? – спросил я.