ГЛАВА 5

На следующий день состоялись похороны эльфа, сорвавшегося с мачты. Прошло очень много лет с тех пор, как я последний раз присутствовал на похоронах в открытом море.

– Желаю тебе получить удовольствие, – пробормотала Макри со своей койки.

– Ты идешь со мной, – сообщил я ей.

– Я больна.

– Все, кто находится на борту, обязаны присутствовать на похоронах члена экипажа. У эльфов так принято, и никаких исключений не допускается. Поэтому готовься.

Мне, как и Макри, вовсе не хотелось идти на похороны. На торжественной процедуре следовало выглядеть прилично, и я попытался навести блеск на своих пропитанных солью моря сапогах, но из этой затеи ничего не вышло. Занятие оказалось настолько неблагодарным, что я не выдержал и заныл:

– Когда мы отплывали в страну эльфов, я думал, что решить проблему с деревом будет не труднее, чем подкупить сенатора. И что мы имеем в результате? Калит на меня зол, принц спит и видит, чтобы я вернулся в Турай, а эльфы бегут от меня как от чумы. Спрашивается, почему все так быстро пошло вразнос?

– Во всем виноват твой дурацкий характер, – сказала Макри. – Когда ты ведешь расследование, ты ухитряешься оскорбить всех. Иногда, правда, такое случается, когда ты надерешься. Но во всех остальных случаях ты кидаешься на всех, давая волю своему мерзкому и вздорному нраву. Впрочем, ты почему-то всегда ухитряешься успешно завершить расследование.

– Благодарю за комплимент, Макри.

Вся команда и делегация Турая собрались на корме, чтобы проводить в последний путь погибшего матроса. Чтобы лишний раз не мозолить глаза начальству, Макри и я заняли место в последних рядах. Принц Диз-Акан стоял рядом с лордом Калитом, полностью игнорируя наше присутствие.

– Не нравится мне этот принц, – прошептала Макри. – Его сестрица, на мой взгляд, гораздо приятнее.

В прошлом году мы имели честь общаться с принцессой Ду-Акаи. Принцесса под каким-то ложным предлогом обратилась ко мне за помощью, наговорила кучу лжи, и нас из-за неё чуть не убили. Но тем не менее она оказалась довольно приятным существом.

Лорд Калит затянул похоронную литанию. Гундосил он на королевском языке, который я совершенно не понимал, хотя в прошлом посещал немало похорон эльфов. Ритуал последнего прощания у эльфов не очень сильно отличается от наших обычаев. Во всяком случае, он ничуть не веселее, чем у нас. Вначале говорят короткие речи о заслугах покойного, затем немного поют. Вот, собственно, и все. Вообще-то эльфы относятся к жизни и смерти более философски, нежели мы, но умирать все-таки не торопятся.

Корабль мягко покачивался на волнах. Мы уже продвинулись далеко на юг, и погода существенно улучшилась. Дождь прекратился, и воздух прогрелся в лучах солнца. По ночам в чистом звездном небе сияли все три луны.

Мертвого эльфа завернули в саван, на котором были вышиты девять звезд – родовой символ лорда Калита. После того, как закончились речи, вперед выступил певец и затянул траурную песнь. Его голос звучал звонко и чисто, но древние похоронные стенания окончательно вогнали нас в тоску. Когда пение завершилось, эльфы остались стоять на своих местах. Я склонил голову и старался не шевелиться. По прошествии нескольких минут тело поднесли к борту и опустили на воду.

Лорд Калит сразу же вернулся на мостик, а другие эльфы немного задержались – они вели степенную беседу. Я направился к своей каюте и был наготове нырнуть в первый попавшийся люк, дабы избежать очередной лекции Цицерия, выволочки со стороны принца и их совместных угроз лишить меня лицензии.

– Какое несчастливое семейство, – заметила Макри, когда мы входили в каюту.

– Кого ты имеешь в виду?

– Мертвого эльфа. Разве ты не слушал выступления?

– Большая часть их была на королевском языке, а я его не понимаю.

Макри опустилась на койку, вид у неё был хуже некуда. Таких горе-мореходов, как она, я ещё не встречал.

– Я в отличие от тебя поняла почти все, – съехидничала моя подруга. – Лорд Калит великолепный оратор. Когда мы вернемся в Турай, я перескажу его речь своему профессору в Колледже. Она его наверняка восхитит.

Я выпил пива и принялся стягивать сапоги.

– Итак, кого же ты имела в виду, говоря о несчастливом семействе? – вернулся я к главной теме беседы.

– И ты ещё спрашиваешь? Один эльф в тюрьме, а другой помер. Разве это не злой рок? Эльфа, который свалился с реи, звали Эос-ар-Мефет. Он племянник Ваз-ар-Мефета и кузен Элит.

Я прикончил пиво и начал натягивать сапоги, почувствовав, что пора хотя бы слегка заняться расследованием.

– Кузен? Ничего себе! Такие важные сведения, и никто не торопится ими со мной поделиться.

Прежде чем уйти, я попросил Макри не говорить никому, что она поняла то, что было сказано в похоронных спичах.

– Думаю, чем меньше людей и эльфов будут знать о том, что ты владеешь королевским языком, – тем лучше. Ты сможешь услышать ещё кое-что интересное.

Я нашел Ваз-ар-Мефета в его каюте. Это было обширное помещение, часть которого служила жильем, а часть являлась корабельным лазаретом. Когда я подходил к каюте, из неё вышел улыбающийся эльф.

– Парень очень доволен, – сказал я. – Ты его вылечил?

– Да. Он страдал от ночных кошмаров.

– Но как можно исцелить кого-то от дурных снов? Нет, ты расскажешь об этом в другое время. А сейчас мне необходимо получить кое-какую информацию.

Ваз-ар-Мефет вдруг разволновался.

– Фракс, ты знаешь, как я благодарен тебе за готовность помочь, но…

– Но ты слышал от разномастных лордов, магов и важных шишек города-государства Турай, находящихся на борту этой посудины, что относиться ко мне следует не лучше, чем к орку на свадьбе эльфов. Пусть тебя их слова не беспокоят – они это долдонят постоянно. Ты пригласил меня не для того, чтобы я расширял круг своих друзей. Итак, почему же ты мне не сказал, что упавший с реи матрос доводится тебе племянником?

– А какое это имеет значение? – с искренним изумлением спросил Ваз.

– Очень большое. Разве тебя не заинтриговал тот факт, что внезапно и без всякой видимой причины погибший эльф был кузеном Элит?

– Нет, не заинтриговал. Какая здесь может быть связь?

– Пока не знаю. Но интуиция детектива не дает мне покоя. Я нутром чую, что тут что-то кроется. С какой стати вполне здоровый и ловкий эльф вдруг падает с реи и ломает себе шею? Тут нет разумного объяснения. Сколько раз он поднимался на мачту? Сотни раз. Я видел парня всего за несколько секунд до падения, и он совершенно не был похож на эльфа, способного совершить столь элементарную ошибку.

– Что ты хочешь этим сказать? То, что его столкнули? Рядом с ним были другие члены экипажа. Они не смогли бы этого не заметить.

– Могли быть и иные причины. Я пытался осмотреть тело, но это сделать не позволили. Первым делом я предположил, что он пьян, но, насколько я успел заметить, в его фляге была лишь вода. Но и вода могла быть отравленной.

Ваз не скрывал своих сомнений.

– Вряд ли это так, дружище, – сказал он. – Свидетели утверждают, что он потерял равновесие, потянувшись к фляге.

– Скажи, Ваз, неужели это нормально, когда опытный матрос вдруг начинает размахивать руками, работая на реях? Он мог попить воды в другое время. И это напоминает мне о…

Я со значением взглянул на стоящий на столе графин вина, и Ваз наполнил для меня бокал. Вино оказалось вполне приличным, но не более того. Лорду Калиту, на мой взгляд, стоило быть более требовательным к своим поставщикам.

Мы вернулись к беседе, и я признал, что связь между обвинением Элит и гибелью эльфа пока не прослеживается, но исключать её нельзя. Когда я веду расследование, в Турае начинают происходить странные вещи, которые в конечном итоге оказываются связанными друг с другом самым причудливым образом. Думаю, что и здесь должно происходить нечто подобное.

– Имел ли Эос какое-нибудь отношение к Древу Хесуни? Может быть, он распевал псалмы, помогал жрецам или делал что-то иное в этом роде? И насколько дружен он был с твоей дочерью?

– Этого нельзя исключать, – немного подумав, ответил Ваз. – Но до этого ужасного происшествия с дочерью я был довольно далек от жрецов Древа. А с Гулас-ар-Тетосом – Верховным жрецом Древа – я едва знаком. О том, знал ли его Эос, мне ничего не известно. Впрочем, это маловероятно. Молодые моряки, как правило, не тратят время на общение со старцами. Но с моей дочерью он дружил, и его смерть её весьма опечалит.

Ваз обещал познакомить меня с эльфами, которые могут знать что-либо поконкретнее. Но с этим придется подождать до прибытия на Авулу.

– Остается надеяться, что они будут более общительны, чем члены экипажа.

– Можешь не сомневаться. Все они – мои друзья. Возможно, что я единственный эльф на всем острове, который убежден в невиновности моей дочери, но зато очень многие будут счастливы, если её признают преступницей.

В каюту вошел эльф, видимо, нуждающийся в медицинской помощи. У молодого человека был ужасно несчастный вид. Впрочем, справедливости ради следует отметить, что большинство моряков из команды лорда Калита выглядели достаточно несчастными. Возможно, что все они страдали от ночных кошмаров.

На море снова поднялось волнение, но, несмотря на это, мы продвигались довольно быстро. Корабль легко бежал по волнам не только из-за высокого мореходного искусства эльфов. Их кораблестроители, видимо, знали секреты, которые не были известны корабелам Турая. Личный маг лорда Калита Джир-ар-Эт находился на судне и в случае необходимости мог повлиять на погоду. Однако пока необходимости в метеорологической магии не возникало: он торчал в каюте и травил байки с Хормоном Полуэльфом и Ланием Солнцеловом.

После гибели матроса на судне царила печаль, и я не мог дождаться момента, когда мы причалим к Авуле. Плавание стало меня утомлять, и кроме того, у меня иссякали запасы пива. Делать было совершенно нечего. Оставалось лишь с тоской смотреть на серое небо и столь же унылые волны да по мере возможности вести расследование. Эльфы держались крайне сдержанно, и ничего нового мне узнать не удалось.

Даже юная Исуас, невесть почему привязавшаяся к Макри, не сомневалась в виновности дочери Ваза и считала, что та уже давно должна была понести наказание.

– Суд не состоялся только потому, что папа очень высоко ценит Ваз-ар-Мефета, – как-то заявила она.

– Твой отец? Кто он такой, чтобы решать столь важные вопросы?

– Как кто? – несказанно изумилась девчонка. – Лорд Калит, естественно. Неужели вы не знали, что лорд – мой отец?

– Этот эльфенок шпионит за нами! – воскликнул я. – Так вот, значит, почему ты каждый день болтаешься в нашей каюте. Ты за нами шпионишь, а потом бежишь докладывать своему папаше! Макри, немедленно гони её прочь!

– Разве не я говорила тебе, что её не следует сюда пускать? – спросила Макри, которая терпеть не могла девчонку.

– Так, значит, ты дочь лорда Калита?

– Да. Младшая.

– В таком случае с какой стати ты выступаешь в качестве юнги?

Исуас, судя по её виду, не видела в этом ничего необычного или странного. Оказывается, она плавала с отцом уже год.

– Папа хочет закалить мой характер.

– В этом что-то есть, – сказала Макри. – Похоже, что ты действительно дохлячка.

Слова моей подруги страшно огорчили ребенка. Я думаю, она знала, что здоровья и силы ей действительно не хватает. Но её постоянное присутствие в нашей каюте меня здорово нервировало. Как бы то ни было, а в нашем славном городе Турае младшие дочери правителей не плавают юнгами.

– Ты знаешь тех, кто считает Элит невиновной?

– Таких просто нет. Она сама призналась в преступлении.

– Не совсем так. Элит просто не отрицает этого. Разве ты не видишь, в чем разница?

Но Исуас вся эта история, похоже, совсем не интересовала. Все её внимание было обращено на мечи, которые Макри привезла из страны орков.

– Это клинки орков? – спросила Исуас, с восторгом глядя на оружие.

Макри буркнула в ответ нечто утвердительное.

– Таких вещей на нашем корабле никогда не было. Можно мне до них дотронуться?

– Трогай, если хочешь остаться без руки, – прорычала Макри, не терпевшая, чтобы к её оружию кто-то прикасался.

Юная дочь лорда была страшно огорчена отказом.

– А можно посмотреть, как вы будете их чистить? – робко попросила она после продолжительной паузы.

Макри угрожающе зашипела.

– Ну позвольте мне к ним прикоснуться, – заныла девочка. – Пожалуйста…

– Трогай, дьявол тебя побери! Трогай! – прорычала Макри и рухнула на койку. – Делай что угодно, маленькое отродье, только заткнись! – пробормотала она, борясь с очередным приступом морской болезни.

Исуас подняла перед собой меч, придала своей мордашке зверское выражение и спросила с надеждой:

– А вы не могли бы научить меня сражаться?

У Макри не осталось сил терпеть эту назойливость. Она схватила одну из своих сандалий и швырнула в голову девчонке. Исуас слабо пискнула и выскочила из каюты, заливаясь слезами.

– А это не чересчур жестоко? – спросил я.

– Жестоко?! Ей ещё повезло, что я не проткнула её мечом! А теперь помолчи – меня тошнит.

Я вышел из каюты, оставив Макри один на один с её страданиями. На палубе мне повстречался Цицерий. Он знал, что я интересовался обстоятельствами гибели матроса, и это его рассердило. Дождь вынудил его накинуть поверх сенаторской тоги плащ, но Цицерий тем не менее ухитрялся выглядеть так, как положено выглядеть важному чиновнику, дающему урок своему нерадивому подчиненному. Произнеся несколько вводных и, как всегда, занудных фраз, он потребовал, чтобы я немедленно прекратил расследование.

– Эльфы дали понять, что категорически возражают против ваших действий в этом направлении, и… – сказал он.

– Скажите-ка мне лучше, – довольно невежливо прервал я его, – неужели на судне не нашлось ни одного живого существа, кроме меня, естественно, которое считает, что смерть матроса заслуживает внимания? Весьма странно, если это так. Но, насколько я понимаю, мне не запрещено вести расследование, связанное с ложным обвинением, выдвинутым против дочери моего старого боевого друга Ваз-ар-Мефета? – передразнивая стиль речи заместителя консула, поинтересовался я.

– Лорд Калит весьма сожалеет о том, что выразил согласие на дальнейшее проведение следственных действий в указанном вами направлении, – не уловив насмешки, ответил Цицерий.

Заместитель консула Цицерий заслуженно слывет самым неподкупным чиновником в городе-государстве Турай, и, несмотря на некоторую черствость характера, человек он достаточно справедливый. Поэтому Цицерий не мог не сказать, что понимает мое стремление оказать посильную помощь своему боевому другу. Произнеся это, он все же добавил:

– Тем не менее я глубоко сожалею о том, что вы оказались на борту этого судна. Я понимаю, что вам было трудно не откликнуться на просьбу Ваз-ар-Мефета. Узы старой дружбы ко многому обязывают. И все же я продолжаю настаивать на том, чтобы вы, выполняя свои обязательства, не оскорбляли чувств наших друзей-эльфов. И держите женщину по имени Макри подальше от глаз наших добрых хозяев. Не далее как вчера она позволила себе появиться на палубе в совершенно непристойном виде. Ваша спутница была облачена лишь в кольчужное бикини. Вряд ли подобный стиль одежды может понравиться эльфам.

– Подобного они, пожалуй, ещё не видывали. Хотя я думаю, что она не желала оскорбить нравственность наших хозяев. Моя, как вы изволили выразиться, спутница всего-навсего спешила к фальшборту, чтобы выблеваться. Вы обратили внимание на то, что ногти на её ногах выкрашены в золотой цвет? Странно, что она обратилась к подобному оттенку, поскольку, как мне известно, Макри никогда не бывала в Симнии, а в золотой цвет ногти на ногах красят только там, да и то лишь женщины определенного рода деяте…

– Одним словом, держите её в каюте, – кисло произнес Цицерий, не позволив мне изящно завершить тираду.

– Вы же знаете, Цицерий, что представляет собой эта дама. Ее трудно в чем-нибудь убедить.

Цицерий с трудом подавил улыбку. Он не желал открыто признавать достоинств Макри, хотя и понимал, что моя подруга оказалась весьма полезной в то время, когда я последний раз на него работал. Он плотнее завернулся в плащ, укрываясь от дождя и ветра, и прекратил лекцию, повторив лишь общее требование не нагнетать обстановку.

– В некоторых случаях ваша собачья хватка приносит пользу, – сказал он. – Однако, если вы откроете на Авуле какие-то секреты эльфов, держите это открытие при себе. Как полномочный представитель города-государства Турай я категорически запрещаю вам предпринимать любые действия, способные огорчить наших друзей-эльфов. Проводимый раз в пять лет Фестиваль играет исключительно важную роль в жизни обитателей острова Авула, и они будут весьма недовольны, если на острове произойдут неприятные события в то время, когда там будут находиться важные гости из дружественных стран.

Закончив эту длиннейшую тираду, он передохнул немного и спросил:

– Вы сейчас пьете?

Я не стал этого отрицать, сказав, что выпивка помогает мне коротать время.

Цицерий убыл, высоко задрав нос. Я обратил внимание на то, что заместитель консула носил плащ так, что из-под полы была видна золотая кайма тоги. Только представители высших классов носят тоги, я же всегда одет в свою унылую тунику, поверх которой накинут тяжелый плащ, спасающий меня от капризов природы.

Я решил, что надо встретиться с Ланием Солнцеловом и Хормоном Полуэльфом, если я, конечно, смогу их найти. На палубе я их видел крайне редко, и меня весьма интересовало, не располагают ли маги какой-нибудь полезной информацией. Но прежде чем я отправился на поиски волшебников, передо мной возник какой-то незнакомый мне эльф. Он встал на моем пути, широко расставив ноги. Я вежливо его приветствовал, а он ответил мне враждебным взглядом. Большинство эльфов, находясь на борту судна, стягивали волосы пучком на затылке, однако роскошные светлые волосы незнакомца были распущены и свободно развевались на ветру. Глаза этого эльфа были чуть темнее, чем у его собратьев, и кроме того, он выделялся среди них своим могучим телосложением. Некоторое время мы молча смотрели друг на друга.

– Меня зовут Горит-ар-Дел, – первым нарушил молчание он.

– Разве ваше имя для меня что-то должно означать? – недоуменно спросил я.

– Каллис-ар-Дел был моим братом. Он обратился к вам за помощью, и его убили.

Так вот, значит, что. Каллис-ар-Дел… Я помнил этого эльфа. Прошлым летом он и его дружок Джарис-ар-Миат попросили меня найти Пурпурную ткань эльфов – материю весьма редкую и чрезвычайно ценную. Они заявили, что ищут её для своего лорда Калит-ар-Йила – нашего теперешнего капитана. Однако на самом деле они просто хотели Пурпурную ткань украсть. В итоге их обоих прикончила Ханама, которая, как известно, является третьим по значению лицом в Гильдии убийц. Они встали на её пути, что по меньшей мере было глупо.

Судя по тому, как смотрел Горит-ар-Дел, он считал меня виноватым в смерти своего братца. Виноватым я, конечно, не был, но вдаваться в подробности этого дела мне очень не хотелось. Я опасался, что, узнав о криминальных склонностях близкого родственника, Горит-ар-Дел опечалится ещё сильнее.

– Я не верю в то, что мой брат пытался похитить ткань, – не унимался он. – Я считаю, что его сделали козлом отпущения за те неблаговидные события, которые произошли в чужом для него городе. Он нанял вас, чтобы вы помогли ему. Почему вы его не защитили?

Ветер набирал силу, и мои связанные пучком волосы начали раскачиваться наподобие маятника.

– Он пытался покинуть Турай, не известив об этом меня. Я последовал за ним и обнаружил его до того, как корабль отошел от причала. Однако к тому времени он уже был, увы, мертв. Гильдия убийц сделала свое дело. Об этом давно известно всем.

– Но почему в вашем городе не было принято никаких мер, чтобы наказать убийц?

– Ни один из членов Гильдии убийц ещё никогда не представал перед судом.

– Но почему?

– Чтобы объяснить это, потребуется лекция об обычаях и политике Турая. Лекция окажется настолько длинной, что вам вряд ли захочется выслушать её до конца.

Горит наклонился ко мне и произнес с угрозой:

– Сдается мне, что кто-то специально подставил моего брата и Глота, чтобы получить свою долю, после того как их убьют. Я не верю тебе, толстяк, – ледяным тоном закончил эльф и гордо удалился. Я посмотрел ему в спину, пожал плечами и продолжил поиски Лания Солнцелова и Хормона Полуэльфа.

Я нашел их на нижней палубе в каюте Хормона – гораздо более просторной и комфортабельной, чем моя. С ними вместе был и Джир-ар-Эт. Все трое, удобно устроившись, потягивали вино. Я разозлился, что они не пригласили меня. Ведь как-никак я владел зачатками магического искусства и в некотором роде был их коллегой. Впрочем, Хормон Полуэльф приветствовал меня достаточно радушно.

– Входи, входи, Фракс. Как жизнь?

– Получше, чем на каторжной галере, но весьма незначительно. Члены нашей официальной делегации мечтают о том, чтобы меня вообще не было на судне, эльфы меня не хотят замечать, а в моей каюте живет существо, которое не ноет по поводу качки только в те моменты, когда блюет за борт.

Ваз давал Макри какую-то травяную настойку и бальзам, но она оказалась на удивление подверженной морской болезни. Лекарства не помогали, и оставалось лишь ждать, когда все пройдет само собой.

Я действительно явился сюда в надежде обрести поддержку и понимание. Но вид этой компании, веселившейся без меня, почему-то вызывал раздражение. Даже маги старались меня избегать. Как получилось, что на всем судне на мою долю выпали самые большие страдания? Я был зол настолько, что принялся донимать мага эльфов не совсем тактичными вопросами.

– Что с вами, эльфами, происходит? – вопрошал я, сверля Джир-ар-Эта прокурорским взглядом. – У меня складывается впечатление, что все вы что-то скрываете. Почему никто не желает отвечать на мои вопросы? Опасаются, что я откопаю нечто неприятное?

– Вовсе нет, – ответил Джир-ар-Эт. – Боюсь, что у вас нет оснований обвинять нас в том, что мы проявляем некоторую сдержанность в отношении человека, с которым ранее не встречались. Человека, спутницей которого является особа женского пола с примесью оркской крови. Но насколько мне известно, вы смогли познакомиться со всеми фактами, имеющими отношение к нападению на Древо Хесуни.

– Да, конечно, – прорычал я, – но для меня все эти так называемые факты выглядят крайне неубедительно.

Я почувствовал, как во мне пробуждается воинственный дух, и это было отличное чувство. Мне надоело ползать по судну, проявляя вежливость. Я взял без приглашения бокал, наполнил его вином и задал ещё несколько вопросов.

В отличие от многих магов, предпочитающих носить разноцветные мантии как символ принадлежности к Гильдии, Джир-ар-Эт был облачен в обычный зеленый наряд эльфов, и лишь на плече имелась вышивка, изображавшая крошечное желтое дерево – знак его профессии. Для эльфа он выглядел необычно старообразно, светлые волосы уже поседели, но жизненные силы и энергию он сумел сохранить.

– Насколько я знаю, Элит не помнит своего преступления. Очень удобно, не правда ли?

– Вы полагаете, что это деяние совершил некто другой? Какие у вас для этого основания?

– Интуиция детектива, – гордо заявил я. – Я доверяю своей интуиции больше, чем всем вашим утверждениям. Наступит день, когда вы убедитесь в моей правоте. Могу ли я выпить ещё бокал? Благодарю вас. Итак, почему, по вашему мнению, дочь Ваза вдруг решила напасть на Древо?

Магу пришлось признаться, что он не имеет об этом никакого понятия. Элит не снизошла до того, чтобы сообщить мотивы своего якобы преступления.

– Вы не считаете, что это весьма подозрительно? Кто, по вашему мнению, мог её подставить?

– Да перестаньте вы! – возмутился Джир-ар-Эт. – Подобное у нас просто невозможно. Не надо приписывать нам все грехи человеческой расы, а нравы вашего города переносить на почву Авулы.

– Да, конечно, – говорил я, расхаживая по каюте и размахивая руками. – Вы, эльфы, не устаете хвастаться своими высокими моральными устоями. А я вам вот что скажу – мне не раз доводилось вытаскивать высокопоставленных эльфов из самых злачных мест Турая. Обычно это случалось, когда они до умопомрачения надирались в дешевых борделях и не хотели, чтобы слух об их эскападах дошел до ушей лордов.

Джир-ар-Эт взирал на меня с нескрываемым изумлением. Ланий Солнцелов, видимо, опасаясь, что Джир вот-вот обрушит на меня скверное заклинание, попытался снять напряжение.

– Вы должны извинить Фракса, – сказал он шутливо. – Он у нас всегда во всем находит нечто подозрительное. Фракс этим славился ещё в то время, когда служил во дворце.

Лично у меня намерений извиняться не было. Я решил, что настало время устроить в этой затхлой заводи небольшую бурю. Я проторчал на корабле уже добрых две недели, но так ничего и не узнал. Детектив не может просто так бить баклуши. (Во всяком случае, такой детектив, как я. Другие, не столь выдающиеся, возможно, себе это и позволяют.)

– Знаешь что, Фракс, я не вижу для твоих подозрений никаких оснований, – вмешался Хормон Полуэльф. – И кроме того, я советовал бы тебе несколько усмирить свой пыл. Цицерий и принц будут весьма недовольны, если ты оскорбишь наших хозяев.

– Цицерий и принц могут отправляться к дьяволу. Мне надоели их вечные нотации. Кто всего месяц назад во время бегов спас город от безумного оркского колдуна? Я. Не припоминаю, чтобы в то время поступали жалобы на мое скверное поведение.

– Твое скверное поведение возмущало буквально всех, но ты настолько упивался своим успехом, что не видел ничего, что творилось вокруг тебя.

Пока мы так препирались, Джир-ар-Эт слегка успокоился и, успокоившись, категорически отказался отвечать на все мои вопросы. Ланий предложил мне отправиться в каюту и немного отдохнуть.

– Хорошо, – сказал я и сунул бутылку вина в висевшую на боку сумку, – но не пытайтесь болтаться у меня под ногами, когда мы прибудем на Авулу. Если кто-то попытается скрыть от меня важные факты, я обрушусь на этого типа словно скверное заклятие.

Когда я выскочил на палубу, мне в лицо ударили струи дождя. Не обращая внимания на ливень, я отправился к себе. Войдя в каюту, я увидел, что Макри сидит на полу, а вид у неё такой же скверный, как и раньше.

– Проклятые эльфы! – воскликнул я. – Меня от них воротит. Впрочем, чего от них ждать? Торчат все время на своих деревьях и распевают о звездах. А те, кто этим не занимается, начинают угрожать мне.

– Тебе угрожали?

– Да. Какой-то здоровенный эльф по имени Горит считает, что я виноват в смерти его братца. Ты помнишь тех двух эльфов, которых прикончила Ханама в нашем округе Двенадцати морей?

– Ханама… А она мне нравится.

– Да, в компании этой профессиональной убийцы очень приятно проводить время.

Я извлек из сумки бутылку и сделал здоровенный глоток. Прямо из горлышка, естественно.

Корабль в этот момент изрядно качнуло, и у Макри, которая была не в силах видеть, как я поглощаю вино, начался приступ тошноты. До борта корабля она на сей раз добежать не успела. Более того, у неё не хватило времени даже на то, чтобы выскочить из каюты. Одним словом, все содержимое её желудка выплеснулось прямо на пол. Очередная волна резко подбросила корабль, и я от неожиданности выронил бутылку. Бутылка, естественно, разбилась. Я, в свою очередь, поскользнулся и рухнул на пол. И в тот момент, когда я и Макри, пытаясь подняться, возились в скользкой жиже, состоящей из смеси вина, пива и блевотины, в каюту вступил его высочество принц Диз-Акан.

Войдя, он замер и принялся оглядываться по сторонам с таким видом, словно не верил своим глазам. Воспитание принца имело значительные пробелы, и он совсем не был приучен к лицезрению подобного рода картин. Поднявшись на ноги, я увидел, что принц все никак не может найти в привычном для него лексиконе подходящих слов.

– Это правда, что ты оскорбил выдающегося мага эльфов Джир-ар-Эта? – разродился он наконец.

– Конечно, нет, – ответил я. – Но нельзя исключать того, что у него создалось несколько ложное впечатление. Маг не очень привычен к допросам, как я понял.

Макри издала стон и выплеснула очередную порцию рвотной массы прямо на ноги принца.

– Э… прошу прощения… ваше высочество, – давясь от смеха, произнес я. – Дама ещё не набралась навыков морского волка.

– Ты, ничтожная гадина! – завопил принц.

– Не надо беседовать с ней в таком тоне, ваше высочество, – заступился за подругу я. – Девица оказалась на корабле первый раз в жизни.

– Я имел в виду тебя, – пояснил принц.

– Не беспокойтесь, ваше высочество, – сказала Макри и ухватилась за ногу члена королевской семьи, чтобы подняться с пола. – К тому времени, когда мы прибудем на Авулу, я сделаю из него цивилизованного человека.

Когда Макри только прибыла в Турай из своего лагеря гладиаторов, чувство юмора было ей практически чуждо. Однако оно развивалось в ней с ужасающей скоростью, а я, увы, не успел её предупредить, что в тот момент, когда принц с ужасом взирает на погубленные сандалии, шутить не стоит.

– Как смеешь ты, мразь, обращаться ко мне! – взвизгнул принц и в ярости выбежал из каюты. Макри, отказавшись от бесплодных попыток встать на ноги, улеглась на пол в лужу собственной блевотины. Все это выглядело крайне неприятно. Я взял одну из немногих оставшихся у меня бутылок пива, открыл её и принялся лить содержимое прямо в глотку. Некоторое время мы молчали.

– Тебе не показалось, что мы произвели на него хорошее впечатление? – наконец спросила Макри.