ГЛАВА 17

Возвращаясь мысленно к разговору с Элит, я вдруг подумал, с какой это стати кинжал так своевременно оказался у неё под рукой. Почему столь ценный предмет валялся на лужайке? Эльфы отличаются бережливостью и вовсе не склонны разбрасываться своими вещами. Я обдумал эту проблему и, не найдя решения, отложил её на будущее.

Я ел, но наслаждаться едой мне мешали какие-то посторонние мысли. Я не мог понять, почему вдруг Гулас проявил такое холодное равнодушие по отношению к Элит? Может быть, он действительно был возмущен её поведением? Не исключено, что, став Верховным жрецом Древа, Гулас должен был заботиться о своей репутации. Но, насколько я его знал, подобное поведение было ему не свойственно. В моих глазах он прежде всего оставался страстным любовником, невольно вынужденным принять сан жреца.

Кроме того, все лица, тем или иным образом связанные с Древом Хесуни, оказались замешанными в грандиозном наркотическом скандале. Как все это началось? Кто получает от этого скандала выгоду? Достаточно ли это прибыльное дело, чтобы идти на такой риск? Мои мысли обратились к той ветви семейства, которая боролась за пост Верховного жреца Древа. Не могли ли они попытаться дискредитировать Гулас-ар-Тетоса? Репутация Верховного жреца наверняка пострадала бы, если бы население острова Авула вдруг узнало, что добрые эльфы падают без чувств, отпив немного водички, питающей священное дерево.

Все эти рассуждения ничем не могли помочь Элит, но отвлекали меня от ещё более мрачных мыслей. Я нуждался в подобном отвлечении, поскольку после похорон мне предстояло дать отчет Ваз-ар-Мефету. Эта перспектива меня просто пугала.

Я навестил Хормона Полуэльфа и Лания Солнцелова и не без труда убедил их сделать то, что мне требовалось.

– Любые магические действия во время похорон считаются у эльфов каланиф, – важно заявил Хормон.

– На этом проклятом острове куда ни плюнь попадешь в каланиф, – парировал я.

Хормон Полуэльф резонно заметил, что большое количество табу у эльфов компенсирует малое число писаных законов, которые преобладают в Турае, и что их общество в силу этого обстоятельства более терпимо и миролюбиво.

– Каланиф приносит эльфам огромную пользу, – наставительно сказал он. – Колеса административной машины вращаются здесь без принуждения извне.

– Не мог бы ты избавить меня от лекций? – взмолился я. – Мне всего лишь нужно проверить тело Гуласа. А это действо лежит за пределами моих магических возможностей.

Мое заявление привело их в изумление.

– Проверить тело Верховного жреца Древа на наличие в нем “дива”?! – спросил Хормон. – Но насколько нам известно, Гулас слыл образцом благопристойности.

– Так здесь говорят. Я всего лишь хочу проверить справедливость этого утверждения.

– Не сомневаюсь, что маги лорда Калита уже провели подобную процедуру.

– Кто знает? Если магическая экспертиза трупа и была проведена, то её результатами со мной поделиться не удосужились, несмотря на то что я представляю интересы основного подозреваемого.

– Ты, видимо, хотел сказать: “Лица, признавшегося в совершении преступного деяния”? – удивленно вскинув брови, произнес Ланий Солнцелов.

– Да, она в этом действительно призналась, – согласился я, – но имеются смягчающие вину обстоятельства. И я не хочу, чтобы моего клиента казнили.

Чтобы добиться согласия, мне в конце концов пришлось напомнить Хормону, что прошлым летом во время мятежа горожан я спас ему жизнь.

– И не только это, – добавил я. – Я спас шкуру многих магов Турая. Если бы не я, то Астрат Тройная Луна сгнил бы в застенках Обители справедливости. А кто помог Горсию Звездочету, когда тот упился до полусмерти в дешевом борделе округа Кушни? Кто, как не я, восстановил доброе имя Тирини Укротительницы Змей после того, как её обвинили в краже тиары королевы? Гильдия волшебников Турая передо мной в неоплатном долгу. Если бы я вдруг решил сообщить властям о неблаговидных делишках нашего сообщества магов, то половина членов гильдии оказалась бы за решеткой ещё до наступления вечера, а другая половина намыливала бы пятки, чтобы смыться из нашего славного города. И в данный момент я почему-то ощущаю страшную тягу к служению обществу.

Мои доводы оказались достаточно убедительными, что, впрочем, не помешало Ланию посоветовать мне не появляться на улицах Турая без защитного амулета, когда мной вдруг снова овладеет чувство гражданской ответственности.

– Амулет тебе может понадобиться, Фракс. Вспомни, что сенатор Орсий – главный обвинитель Тирини – вскоре после суда где-то подхватил чуму.

Одним словом, оба мага согласились сделать все, что можно, не привлекая при этом внимания эльфов. Я их поблагодарил, задержался немного, чтобы прикончить бутылочку вина, и отправился на похороны.

Я не сомневался, что лорду Калиту очень не хотелось устраивать торжественные похороны жреца в то время, когда на острове было полным-полно чужестранцев. Однако высокое положение убитого требовало государственного внимания, и в ритуале прощания участвовали не только эльфы с соседних островов, но и прибывшие на Фестиваль представители многих других стран. Это было весьма впечатляющее сборище. Людям редко приходилось присутствовать на подобных мероприятиях, поскольку обычаи эльфов требовали похорон не позже чем на пятый день после смерти, и в случае кончины высокопоставленного эльфа официальные делегации с Запада не всегда успевали прибыть вовремя.

Мои приятели-маги встали в первом ряду вместе с официальной делегацией Турая, оставив меня разыскивать Макри где-то на самом краю толпы. Когда я её наконец нашел, она оживленно беседовала с тремя юными эльфами. Она держалась так, как всегда держалась в Турае, встретив на улице особенно привлекательного молодого эльфа. Моя подруга заявляла, что никогда не имела любовника, и частенько спрашивала меня, не пора ли ей наконец восполнить этот пробел в биографии. Макри не без основания считала всех мужчин округа Двенадцати морей мерзавцами и негодяями и предпочла бы, по её словам, иметь дело с эльфом. Я обратил внимание на то, что собеседникам она явно нравится, хотя присутствие оркской крови в её жилах их, бесспорно, смущало.

Макри, возможно, могла столкнуться с этой дилеммой и раньше, не окажись мы с самого начала в немилости у лорда Калифа. Видя подобное отношение властителя, многие эльфы неохотно вступали с нами в контакт. А позднее, когда отношение к нам несколько изменилось, Макри начала заниматься с Исуас, и времени на флирт с красавцами-эльфами у моей подруги просто не оставалось. Теперь же, когда Макри стала пользоваться расположением леди Йестар, у многих эльфов пробудилась отвага, и некоторые из них решили, что им следует уделять больше внимания экзотической личности, обладающей необыкновенным очарованием и демонстрирующей фигуру, которую крайне редко можно было встретить у местных дам.

Три молодых эльфа постарались забыть как каланиф, запрещающий болтать на похоронах, так и слова родителей, требовавших, чтобы их чада держались подальше от Макри. Это необычное полураздетое создание с красноватой кожей и копной черных волос было для молодых шалопаев необыкновенно притягательным.

Я был доволен, что Макри наконец-то смогла немного развлечься. По моему мнению, она губит себя чрезмерным стремлением к знаниям. Увлечение учебой может вредно сказаться на здоровье. Я вознамерился тихо удалиться, но Макри, заметив меня, быстро попрощалась с эльфами и заспешила ко мне.

Я сказал ей, что в этом не было никакой необходимости.

– Оставалась бы ты лучше со своими поклонниками, – закончил я.

– Ты думаешь, что я им понравилась? – с сомнением спросила она.

– Естественно. И это неудивительно, если посмотреть на твою тунику. Неужели ты не знаешь, что на похороны надо одеваться максимально строго?

– Но я же по такому случаю покрасила ногти на ногах в черный цвет. Разве этого не достаточно?

– И кто же из этих молодых повес больше всего привлек твое внимание?

Макри залилась краской. Бедняжка совсем не имела опыта любовных похождений, поскольку большую часть жизни провела, сражаясь на арене. Даже мысль о каких-то романтических отношениях вызывала у неё чувство неловкости. Моя боевая подруга сказала, что все три красавца намекнули, что, если ей захочется познакомиться с самыми красивыми и более уединенными местами Авулы, они были бы счастливы составить ей компанию.

– Как ты полагаешь, Фракс, – спросила она вполне серьезно, – если три эльфа приглашают меня в уединенное местечко, должна ли я выбрать фаворита уже сейчас?

– Полагаю, что этого делать не стоит, – так же серьезно ответил я. – Мы пробудем на Авуле ещё некоторое время, и у тебя останется время для выбора. А пока же играй в поле.

– Ты думаешь, что это хороший совет? – немного поразмыслив, спросила Макри. – Сам-то ты в этих делах разбираешься?

– По правде говоря, не очень, – печально покачав головой, ответил я. – Еще не было случая, когда женщина оставляла меня, не ощущая при этом отвращения. Некоторые из них даже пытались меня убить. Моя супруга клялась, что наняла киллера. По счастью, она несколько преувеличивала, хотя и разбила, перед тем как сбежать, восемнадцать бутылок моего лучшего эля. А это, как полагаю, гораздо хуже рядового убийства.

Макри, поняв, что с меня в этом вопросе взятки гладки, заявила, что посоветуется с леди Йестар. Но тут же добавила:

– Боюсь, правда, что леди Йестар на меня сердита. Я совсем забыла, что Исуас надо присутствовать на похоронах, и в кровь расквасила ей нос. Кроме того, я посадила ей под глазом синяк. Боюсь, что она не успела до конца залечить эти небольшие травмы.

Мы вытянули шеи, чтобы посмотреть на ритуал, но эльфы, как вам известно, отличаются высоким ростом, и мы не увидели ничего, кроме моря зеленых плащей и множества белобрысых голов. Толпа, как того требовали обстоятельства, вела себя пристойно.

– Как ты думаешь, – спросила Макри, – мне светлые волосы пойдут?

– Понятия не имею, – ответил я.

– На эльфах они выглядят отлично.

– Возможно. Но у нас в Турае блондинками бывают лишь шлюхи.

– Вот и неправда! – возмутилась Макри. – У дочери сенатора Лодия прекрасные золотистые волосы. Я видела её на гонках колесниц.

– Верно. Некоторые аристократки иногда тоже имеют светлые волосы. Но тебя с твоей красной шкурой и остроконечными ушами за даму высшего общества, поверь, никто не примет.

– Как ты думаешь, не стоит ли мне, когда мы вернемся домой, обзавестись хотя бы одним платьем?

– Что с тобой, Макри? Я ни дьявола не понимаю ни в прическах, ни в платьях! Утром я лишь с трудом вспомнил, что перед выходом из дома следует застегнуть тунику. И вообще, насколько мне помнится, ты хотела делать записи о похоронном ритуале, чтобы потом сделать доклад в Колледже гильдий. Неужели ты передумала?

– Я все запоминаю. Мне просто показалось, что платье будет мне к лицу. Ты обратил внимание, что леди Йестар слегка подкрашивает глаза и наносит под ними сероватые тени. Интересно, как она это делает?

– Откуда мне знать? Насколько я понимаю, твои фантазии имеют прямое отношение к этим трем эльфам. Не волнуйся. Ты нравишься им такой, какая есть.

– Ты так думаешь? А я опасалась, что они надо мной смеются. Я обратила внимание на то, что, когда я заговорила о риторике, их глаза как-то необычно поблескивали. Мне показалось, что им скучно меня слушать. А когда я заявила, что была чемпионом среди гладиаторов, они могли принять это за обычное хвастовство. Я думала, что всем этим их отпугнула.

– Прости, но мне надо провести кое-какое расследование, – сказал я, не желая и дальше выслушивать все эти глупости.

– Но мне нужен твой совет.

– Выбирай фаворита и бей его дубиной между глаз! – сказал я и поспешно удалился, опасаясь, что Макри попытается реализовать мой совет на мне.

До сей поры я считал, что моя подруга – женщина вполне разумная. Оказалось, что я её совсем не знаю. Оказалось, что пустая болтовня тройки блондинов-шалопаев смогла превратить её в полную идиотку. Понять этого я никак не мог и терпеть дальше все эти глупости был не в силах.

Я двинулся по краю толпы, не вслушиваясь в надгробные выступления и не обращая внимания на хоровое пение эльфов. На глаза мне попался Горит-ар-Дел. Последнее прощание с Верховным жрецом Древа его, похоже, тоже не очень занимало.

Кто-то сзади тронул меня за плечо. Я оглянулся и увидел Хормона Полуэльфа. Маг наклонился ко мне и прошептал:

– Я проверил труп. Это было очень трудно сделать незаметно…

– И?

– Тело Верховного жреца нашпиговано “дивом” по самые уши.

Ланий Солнцелов стоял рядом с Хормоном. Маги, судя по их виду, были страшно собой довольны. Несмотря на все их протесты, они были счастливы провести тайную операцию. Волшебники просто обожают всякого рода интриги.

Я же был страшно доволен тем, что моя догадка полностью оправдалась. Элит жаловалась, что Гулас осуждал её за тягу к наркотику. И в то же время этот лицемер сам злоупотреблял “дивом”.

– И сколько же зелья он принял?

– Трудно сказать. Во всяком случае, достаточно для того, чтобы полностью вырубиться.

Странно. Когда Элит вонзила в него кинжал, Гулас не спал. А в том, что он был способен принять дозу после смертельного удара, я почему-то очень сомневался. Теперь следовало выяснить, имел ли контакт с “дивом” мой главный подозреваемый Горит-ар-Дел. Поскольку Хормон уже использовал заклинание, то я поинтересовался у Лания, не хранит ли тот в памяти нужное заклятие. Получив утвердительный ответ, я незаметно показал на Горита и прошептал:

– Проверь, не имел ли этот эльф дела с “дивом”.

– Мое заклинание настроено на труп, – ответил Линий. – Ты не говорил, что придется иметь дело с живым существом.

– Неужели такой могущественный маг, как ты, не способен на импровизацию? – спросил я.

Поскольку Ланий занимал пост мага-детектива в Обители справедливости, ему частенько приходилось иметь дело с “дивом”, и у него развилось чутье на наркотики. Он согласился попробовать и отошел в сторону. Горит-ар-Дел прошел мимо, не обратив на мага никакого внимания. Во время действия заклинания воздух вокруг него должен был немного охладиться, но в такой прохладный день Горит вряд ли мог это заметить. Ланий сосредоточился на пару секунд, а затем подошел ко мне.

– Контакт с наркотиком этот эльф имел, – сказал он. – Совершенно определенно.

Это была очень серьезная улика против Горита. Я был страшно рад, что наконец получил подтверждение о его участии в наркотическом бизнесе.

После завершения похоронного ритуала я провел некоторое время в размышлениях. Я не знал, как поступить. Передо мной маячила неприятная перспектива встречи с Ваз-ар-Мефетом. Мне страшно не хотелось сообщать другу о том, что его дочь – убийца. Когда появилась Макри, я бесцельно бродил по опустевшей поляне.

– У меня серьезные неприятности, – начала она с ходу. – Лорд Калит рассвирепел, как страдающий зубной болью тролль, увидев, в каком виде его дочь появилась на похоронах. Ей, по счастью, хватило ума сказать, что она свалилась с дерева. Одним словом, мою ученицу заперли в комнате и запретили показываться во дворце.

– По крайней мере тебе не придется учить её драться, – сказал я.

– Нет, девчонка заявила, что ни за что не пропустит занятий. Я получила сообщение, что она будет ждать меня через тридцать минут на нашей лужайке.

– Неужели она собирается вылезти из окна и спуститься по дереву?

– Похоже на то.

Я поздравил Макри с тем, что ей удалось за столь короткий срок закалить боевой дух эльфенка.

– Наверное, впервые в истории дитя эльфов смогло проникнуться духом оркского воина, – заметил я.

– Гаксин. Она усваивает все очень быстро. У неё появился избыточный Гаксин. Теперь мне предстоит обучить её духу Саразу.

– Саразу?

– “Дух размышляющего воина”. Это – своего рода медитация перед боем. В состоянии Саразу воин должен быть в полной гармонии с землей, небом, водой и противником.

– И затем убить его?

– Вроде того, – сказала Макри. – “Дух размышляющего воина” нельзя воспринимать слишком прямолинейно.

Я недоуменно потряс головой. Столь возвышенные материи всегда сбивают меня с толку.

– Гаксин мне нравится гораздо больше. Желаю успехов в обучении.

Однако Макри меня не слушала. Она с отрешенным видом смотрела на Древо Хесуни.

– Ты знаешь, – сказала, она тряхнув головой так, словно отметала какое-то наваждение, – мне кажется, что Древо пытается вступить со мной в контакт.

– Ну и что же любопытного оно тебе сообщило?

– Точно не знаю. Ведь я только на четверть эльф. Но мне показалось, что оно хочет, чтобы ты здесь немного задержался.

– Значит, это было послание для меня?

Честно говоря, я даже не очень удивился. На Островах эльфов рано или поздно может произойти все что угодно. Макри ушла, а я, последовав её совету, остался и скользнул в тень, откуда мог все видеть, оставаясь незамеченным. По крайней мере у меня есть повод отложить свидание с Вазом. Что-то определенно должно было случиться, но что именно, я не знал.

Совсем стемнело. Я прикончил вино, размышляя, какое значение может иметь тот факт, что Гулас оказался любителем зелья. Среди деревьев позади меня я уловил какое-то движение. Вначале я присел, чтобы лучше слышать, а затем, поднявшись на ноги, осторожно двинулся на звук. Пройдя шагов двадцать, я уже мог различить голоса двух человек, но по-прежнему никого не видел.

Я ничего не видел, но чувствовал всем своим существом, что являюсь свидетелем какой-то операции с “дивом”. Силы правопорядка лорда Калита, оказывается, были даже более беспомощны, чем я ожидал. Лорд, судя по всему, ничего не предпринимал, чтобы попытаться положить конец распространению наркотиков на своем острове. Я дал команду своему волшебному освещальнику, который полыхнул огнем. Освещальник обычно делает это весьма эффектно. Два эльфа с опущенными на лица капюшонами и их приятель с обнаженной головой в испуге оглянулись и, увидев меня с мечом в руке, прыснули в чащу. Я хотел было пуститься за ними в погоню, но из-за тени дерева выступил ещё один эльф. Я резко обернулся и приставил острие своего меча к его горлу.

– Так, так, Горит-ар-Дел. Сожалею, что помешал твоим торговым делам. Боюсь, что ты не очень хороший конспиратор. В Турае ты давно оказался бы за решеткой.

От ярости Горит утратил дар речи.

– Полагаю, что лорд Калит будет счастлив узнать о твоих делишках, – закончил я.

И в этот момент, к моему величайшему изумлению, из-за кустов появился сам лорд.

– Лорд Калит был бы счастлив, если бы вы вообще не появлялись на Авуле, – сказал он. – Вы, Фракс, весьма умело спугнули торговцев “дивом”. С чем я вас и поздравляю. Не могли бы вы мне поведать, по какому праву вы постоянно мешаете моему секретному агенту Горит-ар-Делу вести расследование?

ГЛАВА 18

У меня было скверное настроение, и я лениво ковырялся в тарелке. Карит, постоянно восхищавшийся моим незаурядным аппетитом, участливо поинтересовался, в чем дело, выразив опасение, что меня не устраивает качество пищи.

– Еда, как всегда, превосходна, – сказал я. – Но у меня был трудный день. Элит действительно оказалась убийцей, а я вел себя как последний идиот.

Мой главный подозреваемый оказался специальным агентом лорда Калита, занимающимся проблемой “дива” на Авуле.

“Ваше вмешательство существенно затруднило его работу”, – сказал мне лорд и добавил, что вопреки моим предположениям прекрасно осознавал важность проблемы, с которой столкнулся его остров, и пытался её решить, не привлекая общего внимания.

– Горит-ар-Дел несколько раз был готов завершить дело – в этом ему помогал мой замечательный маг Джир-ар-Эт. Но они терпели неудачу, так как вы болтались у них под ногами и вспугивали преступников. Если бы не вы, мы знали бы, кто ввозит “диво” на остров, и преступник уже находился бы за решеткой.

Я, по правде говоря, в этом сильно сомневался, но защищался без особого энтузиазма. Теперь Калит в случае провала мог сделать меня козлом отпущения. Кроме того, будучи человеком честным, я не мог отрицать того, что совершил серьезную ошибку, преследуя Горит-ар-Дела. Лорд был прав и в том, что своей деятельностью я мог спугнуть торговцев наркотиком.

Вернулась Макри и, узнав о моем горе, выразила мне сочувствие.

– Он даже не поверил в то, что мы подверглись нападению, – жаловался я. – Когда я рассказал Калиту об эльфах с копьями, тот предположил, что это была галлюцинация под воздействием фазиса. Одним словом, лорд Калит весьма огорчен, так как не узнал, кто стоит за всем этим делом. Я же, со своей стороны, отказываюсь от дальнейшего расследования и умываю руки.

После унизительной беседы с Калитом я был вынужден сказать Ваз-ар-Мефету, что повредила Древо Хесуни и убила жреца действительно его дочь.

– Поближе к суду я попытаюсь представить Калиту смягчающие вину обстоятельства, – добавил я, чтобы подсластить пилюлю.

Ваз-ар-Мефет поблагодарил меня за усилия, но у него при этом был такой затравленный взгляд, которого мне раньше видеть не доводилось.

– Неужели ты действительно отказываешься от дела? – спросила Макри. – Раньше ты так никогда не поступал. Даже в тех случаях, когда твой клиент был виноват. Кроме того, тебе удалось обнаружить довольно странные факты.

– Что я смог обнаружить? – произнес я, воздев с безнадежным видом руки к небесам. – Лишь то, что жрец Древа перед смертью принял дозу “дива” достаточно большую, чтобы тут же уснуть. Это действительно странно. Но кто знает? Может быть, жрецы способны без вреда для себя принять лошадиную дозу. Элит клялась, что её дружок не употреблял наркотик, но она могла и соврать, чтобы не подорвать его репутацию. Кроме того, Элит нашла кинжал там, где его вовсе не должно было быть. Но что из этого следует? Ничего. Не исключено, что его просто там потеряли. Все остальное (повреждение Древа и странное поведение) можно объяснить чрезмерным употреблением дива и любовной драмой. Никакой пользы из этих сведений я извлечь не могу. Одним словом, я не оправдал доверия Ваза.

Позже вечером я отправился к своим друзьям-оружейникам, чтобы выпить пива. Но на сей раз даже обильное возлияние было не способно улучшить состояние моего духа. Оружейники веселились, предвкушая несколько дней отдыха вдали от своих горнов, и одновременно сокрушались, оценивая шансы Авулы в разного рода соревнованиях и конкурсах.

– Я видел, как наши соперники с Коринфала репетировали сцену, в которой королева Лиувин ведет свои войска на штурм древесной крепости колдуна. Это нечто потрясающее! – говорил мастер по изготовлению щитов. – Там есть все. Музыка. Драматизм. Действие. Великолепные костюмы. А что касается их королевы Лиувин… – Эльф состроил такую похотливую рожу, что все остальные расхохотались. – Одним словом, нашим актеришкам им нечего противопоставить.

Никто из оружейников не видел репетиций актеров Авулы, их подготовка к Фестивалю проходила в строжайшей тайне.

– И все это для того, чтобы скрыть вопиющую беспомощность Софий-ар-Эта, – продолжал специалист по щитам. – Не понимаю, почему лорд Калит назначил главным режиссером этого престарелого мага.

У меня сложилось впечатление, что народная поддержка мага за последние дни совсем сошла на нет.

– Каждый должен заниматься своим делом, – разглагольствовал главный критик. – Шесть лет назад ему удалось защитить нас от цунами. Честь ему за это и хвала! Что касается погоды, то лучше его никого не сыскать. Да, мы знаем, что он создал для лорда Калифа плащи, которые не способен пробить ни один клинок. Никто и не отрицает, что он первоклассный волшебник. Но ставить спектакль? Фи!

Среди жонглеров абсолютный фаворит пока ещё не выявился, хотя некоторое предпочтение все же отдавалось Шутан-ир-Хемас. Зато имя победителя турнира малолеток не вызывало сомнения. Им единогласно объявлялся Фирис-ар-Ки. О том, что Макри готовит к соревнованиям Исуас, никому известно не было, и у меня ещё оставалась надежда на небольшой выигрыш.

Из соображений такта вопрос об Элит-ир-Мефет за столом не поднимался. Ее вина была полностью установлена, но никто не хотел об этом говорить. Во всяком случае, со мной.

Юная поэтесса Дру появилась на лужайке позже всех. Она была гораздо веселее, чем во время нашей последней встречи. Оказалось, что лорд Калит выпустил Лития из тюрьмы, предупредив, что, если тот хотя бы раз прикоснется к “диву”, его немедленно вышлют с острова. Дру была страшно благодарна мне за то, что я устроил ей свидание с Литием в тюрьме.

– Если вы почувствуете, что я могу вам чем-то помочь, дайте мне знать, – сказала она.

– Непременно, – ответил я.

Распрощавшись со мной, Дру отправилась к подножию холма, чтобы подискутировать со своими друзьями-поэтами. Я тоже скоро ушел, прихватив с собой изрядное количество пива. Запасов напитка, как я надеялся, мне должно было хватить до вечера следующего дня. Следствие прекратилось, а участвовать в увеселениях эльфов настроения у меня не было. Мне вдруг страшно захотелось очутиться в Турае, пусть даже и в виде замороженной пикси. Если Элит казнят сразу после Фестиваля, я все ещё буду находиться на Авуле. Несмотря на то что пива у меня было более чем достаточно, перспектива увидеть, как вешают моего клиента, ввергла меня в черную меланхолию.

Весь следующий день я бесцельно бродил по острову, натыкаясь повсюду на толпы веселящихся эльфов. Нехорошие вещи на Авуле по-прежнему происходили, но ночные кошмары у обитателей острова исчезли, и эльфы радовались от души. Они семьями стекались на поляны, чтобы понаблюдать за тренировками жонглеров и послушать последние спевки хоров. Заметно потеплело, и остров купался в лучах солнца.

– Ненавижу это место, – сказал я Цицерию.

– А я, напротив, нахожу его очень милым, – ответил заместитель консула.

Мы с ним стояли в тени Древесного дворца.

– Лишь потому, что вашему клиенту не грозит смертная казнь.

Услыхав эти слова, Цицерий заметно опечалился. До того, как обязанности заместителя консула стали отнимать все его время, он был превосходным юристом и великолепным оратором. Однако в качестве обвинителя он своим красноречием пользовался крайне редко. Являясь бастионом лучших традиций города, он предпочитал выступать в судах в роли защитника. Цицерий, так же как и я, терпеть не мог, когда мужчина, женщина или, если на то пошло, эльф отправлялся на эшафот.

Впервые в жизни я увидел, как Цицерий не может найти нужных слов. Он долго молча взирал на Древо Хесуни, а затем произнес:

– Вы сделали все, что могли.

Открытие Фестиваля намечалось на завтра. Соревнования жонглеров должны были состояться около полудня, а по их завершению начинался турнир молодых эльфов. На второй день празднества наступала очередь хоров, а затем в течение трех дней шли театральные представления. Все это означало, что Исуас тренируется сегодня в последний раз. Поскольку заняться мне было нечем, я отправился на поляну леди Йестар, чтобы посмотреть на занятия. Макри и Исуас сидели на траве друг напротив друга, скрестив ноги и закрыв глаза. На коленях у каждой лежал меч. Так неподвижно они восседали довольно долго. Это, видимо, и есть знаменитое Суразу, подумал я и решил, что Суразу все-таки лучше, чем Гаксин, поскольку в этом случае Исуас не избивают до полусмерти.

Но Исаус вдруг дернулась и потянулась к мечу. Но прежде, чем её пальцы коснулись рукоятки, Макри подняла свое оружие и плашмя ударила мечом по голове ученицы. Из раны на лбу Исуас брызнула кровь, а сама она ничком упала на траву. Макри, продолжая сидеть, скрестив ноги, схватила Исуас за волосы и, рывком подняв с земли, два-три раза шлепнула по щеке.

– Отвратительная техника, – сказала она, как только к Исуас вернулось сознание. – Вернись в позицию.

– У меня течет кровь! – взвыл эльфенок, вытирая ладонью лоб.

– Прекрати болтовню! – оборвала её Макри. – И приступай к медитации.

Исуас, у которой, видимо, все ещё кружилась голова, приняла нужную позу, и они обе смежили веки. Приняв твердое решение никогда не брать у Макри уроков медитации, я тихо удалился.

Я вернулся в тихий дом Карита и провел остаток дня, сидя у окна. Солнце давно скрылось за горизонтом, взошла луна, но мое настроение лучше не стало. Я чувствовал себя несчастным, как ниожская шлюха. А может быть, даже и того несчастнее.