Глава 28

Хардена разбудил жуткий рев скоростных морских катеров. Еще не совсем проснувшись, он с колотящимся сердцем поспешил к люку. Огни на нефтяных полях заслонил темный силуэт, где-то рядом с яхтой журчал оставленный им кильватер. Затем рев превратился в разносящееся над морем тарахтение, и силуэт исчез в красноватой дымке.

Через час после захода солнца небо посветлело. Ночная тьма была красной от близких и далеких огней, мерцавших, как сигнальные костры воинственных гигантов. Вода залива тоже покраснела, словно они отмывали в ней свои мечи.

Ночь была такой же жаркой, как день, и казалось, что горящие факелы греют воздух вместо солнца. Волнение успокоилось. Горячий северный бриз, приносивший с собой запах газа, не поднимал на поверхности воды даже ряби. «Лебедь» по-прежнему находился между нефтяными полями и темным пятном острова, где его удерживали на месте северный бриз и течение с юга. Харден накачал в раковину камбуза немного морской воды и промыл глаза. Вода пахла нефтью. Затем он продолжил читать раздел, озаглавленный «ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ»:

«Кораблям не следует заходить в район, расположенный примерно в 14 1/2 милях от берега и простирающийся с востока от Джазират-Халул к юг-юго-западу, по причине обилия буровых установок, нефтяных вышек, швартовочных буев и многочисленных подводных трубопроводов...»

Харден, покинув Жемчужную банку, вышел на юго-восточную окраину района сплошных буровых установок и нефтяных вышек, который протянулся почти на двадцать пять миль до острова Халул. Нефтяники работают на установках ночью и днем. Он перечитал раздел несколько раз, пытаясь заставить свой изнуренный разум вникнуть в подробности.

"Примерно в 17 милях к югу от Джазират-Халул а лежит банка со средней глубиной 10,4 м (34 фута).

В самой мелководной части банки на картах обозначена 90-футовая заброшенная и неосвещенная буровая установка. Каждая буровая установка ОСВЕЩЕНА и имеет ЗВУКОВОЙ СИГНАЛ на случай тумана...".

Харден поднял малый стаксель, но грот оставил свернутым. Стаксель понесет его достаточно быстро, а большой грот будет только закрывать обзор. На юге в небе кружилось множество вертолетов и самолетов, и по воде скользили отблески их прожекторов.

Белый парус будет чертовски хорошо заметен в свете прожектора. Харден привязал к концу стакселя-фала канат и протянул его в кокпит, где привязал так, чтобы он находился под рукой; затем направил яхту правым галсом к северо-западу.

Впервые за три месяца его не волновала проблема скорости. Он был рядом с судоходными линиями, по которым должен был пройти «Левиафан» — судя по огням на танкерах, — но сначала нужно найти укрытие, чтобы спрятать тридцативосьмифутовую лодку на двенадцать часов. Каким должно быть это укрытие, он не имел понятия. Он даже не был уверен, что такое место существует. Найти его будет проще, если неторопливо двигаться на скорости два или три узла сквозь багровую тьму. Однако время работало против него. На поиски укрытия осталось меньше десяти часов.

Иранский офицер и капитан Огилви были моряками современной выучки, привыкшими к плаванию в открытых морях. Но они совершили одну и ту же ошибку. Водоизмещение «Лебедя» составляло 16120 фунтов — около восьми тонн, — и яхта весила меньше, чем несколько звеньев якорной цепи «Левиафана». Даже с полной нагрузкой ее осадка была меньше семи футов. И все же — это было глубоководное судно, миниатюрный корабль с жестким килем, и Харден боялся сесть на мель не меньше, чем капитан любого танкера.

Столкнувшись с неприятной альтернативой: либо вернуться на Большую Жемчужную банку, либо углубиться в пагубные нефтяные поля, — Харден не видел выбора. Он больше не совершал короткие переходы от берега к берегу. Он оторвался от суши, которую теперь рассматривал скорее как помеху, а не цель плавания. Его стихией стали глубокие воды. Мели, банки и коралловые рифы — последнее место, где он станет искать убежище.

Он скорее поплывет по горящей воде, чем пойдет на риск пропороть дно «Лебедя» на очередном рифе.

Он приблизился к краю нефтяного поля. Казалось, что впереди его ждет горящая вода. Небо окрашивали языки пламени, превращая электрические огни на буровых установках в белые тусклые точки. Воздух так сильно пропитался запахом газа, что Харден боялся отравиться.

На верхушке нефтяной вышки в миле от Хардена пылал гигантский факел, борясь с тьмой и подавляя ее. Он освещал силуэты ближайших вышек и отбрасывал на воду их искаженные тени. Харден направил яхту подальше от огней, опасаясь, что свет выдаст его команде проплывающего рядом буксира.

Буксир тянул за собой длинную трубу на понтонах, которая выглядела как хребет динозавра. Корабль, фигуры матросов с тюрбанами на головах и скелет трубопровода четко выделялись на пылающем фоне, и только когда буксир удалился от яркого факела, стали видны его зеленые и белые навигационные огни.

Харден подождал, когда глухой рев двигателя буксира затихнет в темноте, и быстр пересек освещенную полосу воды, сдерживая дыхание, пока не оказался в следующем темном пятне — районе окружностью в несколько миль, где отсутствовали какие-либо работы. Из темноты он видел, как над горизонтом низко проносятся самолеты.

Он направил яхту к большой платформе, окруженной золотистым ореолом сотен электрических огней, которые поднимались по ее высоким опорам, шли вдоль верхних палуб и светились в окнах. Он приблизился к платформе на расстояние в полмили, убедившись, что силуэт яхты не выделяется на фоне огненного факела, и увидел, как на верхней палубе внезапно вспыхнуло световое пятно и в него опустился двухроторный вертолет.

Харден поплыл дальше, время от времени оглядываясь назад. Рядом с платформой сновало множество катеров. Харден отвязал удлиненный стаксель-фал и опустил парус. Один катер промчался мимо него, не заметив яхту, и растворился в ночи. Вновь подняв стаксель, Харден направился на северо-запад, углубляясь в лес буровых вышек.

Это нефтяное поле стало разрабатываться недавно, судя по большому количеству людей, работающих на скважинах. Некоторые вышки только сооружались. Другие, уже законченные, дрожали от постоянного движения качалок. Вдали на небе выделялся единственный огненный факел. Харден двигался между вышками, обходя огни стороной, укрываясь в тени от людей.

В сотне ярдов от правого борта пыхтел катер. Горячий бриз дул с юга — ветер менял направление каждые несколько минут, — и Харден не услышал шума двигателя, пока катер не оказался рядом. На корме сидели усталые рабочие. На их обнаженных телах блестел пот, отражая красное сияние неба. Харден снова спустил парус, чтобы тот не привлек внимания. Катер проплыл перед носом яхты и вошел в освещенный канал.

Следуя за ним и войдя в канал, Харден увидел цепочку зеленых и красных бакенов, далеко уходящую в темноту. Вероятно, она соединялась с нефтяными полями, расположенными в глубине Жемчужной банки. Он не стал поднимать парус и завел мотор, надеясь, что почти непрерывный рев механизмов заглушит тихий дизель «Лебедя».

Впереди показалась ярко освещенная вышка, у подножия которой рабочие разгружали грузовой катер. Харден направил яхту к северу от нее. Ветер, который снова поменялся и сейчас дул в корму, донес до него глухой рев буксира. Харден оглянулся. Корабль пыхтел прямо позади яхты, таща за собой пустые баржи. За ним следовал второй буксир.

Харден повернул яхту к югу, но, прежде чем он успел совершить поворот и пройти мимо грузового катера у нефтяной вышки, впереди замаячил третий буксир с баржей. Харден повернул на север и выключил двигатель. Он находился в центре полосы шириной двести ярдов между буксиром, надвигающимся спереди, и еще двумя, нагоняющими его сзади. Точно перед носом стоял у вышки грузовой катер.

Оглянувшись, Харден прорычал проклятие. За буксирами плыла большая парусная доу, абсолютно неуместная среди адской панорамы нефтяного поля, гость из другого пространства и времени, и она угрожала врезаться «Лебедю» в корму. Харден отчаянно искал выход.

Он включил мотор на полный газ и направил яхту в промежуток между буксирами и вышкой. Подплыв к ней ближе, он увидел людей, работающих во влажной жаре. Они поднимали ящики и барабаны с кабелем на причал, откуда другие рабочие тащили груз к подъемнику.

Буксир поравнялся с яхтой, проплывая в пятидесяти ярдах от нее. Харден рассчитал время так, чтобы пройти мимо вышки одновременно с лодкой. Он прибавил скорость. Грузчики прекратили работать и, как Харден и надеялся, повернулись в другую сторону, уставившись на редкостное зрелище — деревянное судно.

Харден сбавил обороты двигателя, чтобы производить меньше шума. Оказавшись в пятидесяти ярдах от вышки, он увидел красный отблеск позади грузового причала: рабочий украдкой зажег сигарету. Он лениво повернулся в сторону Хардена, не увидев яхты.

Тем временем лодка оказалась на пути приближающегося буксира. Его рулевой яростно завопил. Ответное ругательство из рубки деревянного судна вызвало взрыв смеха у рабочих на вышке. Грузчик заглянул за угол, откуда раздавался смех.

Затем смех прекратился. Грузчик снова сел, прислонившись спиной к одной из массивных опор причала. Сделав глубокую затяжку, он выпустил табачный дым в воздух и поглядел на воду.

Харден заглушил мотор, и стали слышны далекие звуки. «Лебедь» по инерции скользил вперед, приближаясь к рабочему. Сейчас до него было не больше сотни футов, и Харден разглядел, что это не араб, а европеец со светлыми волосами и мускулистым телом. Голова грузчика опустилась на грудь, как будто он засыпал.

За кормой Харден увидел второй буксир, нагоняющий яхту. Хорошо это или плохо? Может быть, баржи отвлекут на себя внимание рабочего? Или создадут темный фон, на котором белый корпус «Лебедя» станет более заметен?

Буксир, минуя вышку, явно замедлял ход. Рабочий повернул голову, так что Харден снова оказался в поле его зрения. Мимо правого борта яхты тянулся длинный трос между буксиром и баржей.

Харден передвинул рычаг газа назад до упора и нажал на кнопку стартера. Двигатель фыркнул, но не завелся. Харден уменьшил газ и снова попытался завести мотор. Но тот не желал работать.

К яхте приближалась кильватерная волна баржи.

Харден установил рычаг газа на нормальную стартовую позицию и подождал, пока волна не подойдет ближе. В тот момент, когда она захлестнула выхлопное отверстие, он нажал на стартер. Двигатель закашлял, но волна заглушила звук выхлопа.

Харден увеличил газ, включил сцепление вала винта и стал отходить от вышки. Оглянувшись, он увидел, что огонек сигареты вспыхнул и полетел вслед за ним — рабочий швырнул окурок в воду. Затем грузчик встал и потянулся, по-прежнему глядя прямо на яхту. Внезапно он замер, высоко подняв руки.

Он увидел яхту!

Харден нажал на рычаг. «Лебедь» рванулся вперед. Фигура рабочего за кормой быстро уменьшалась. Из-за угла вышки появился второй человек, яростно жестикулируя. Последний раз оглянувшись, Харден увидел, что грузчик вернулся к работе. Через несколько минут вышка исчезла из виду.

Глубоко вздохнув, Харден повел яхту к следующему огненному факелу в четырех или пяти милях от него. На пути то и дело попадались многочисленные буровые установки. Их решетчатые силуэты напоминали Хардену недостроенные небоскребы.

Он поднял стаксель и выключил мотор.

«Лебедь» скользил по воде, на которой переливалась радужными узорами нефтяная пленка. Плавающая нефть сверкала, как жидкое зеркало. Отражения задерживались на пленке, цвета дробились, становились отчетливыми. Красный цвет разделялся на множество оттенков: алый, вишневый, рубиновый, винный, медный, кирпичный...

Разлитая нефть издавала странный запах, резкий, щиплющий ноздри, но не такой ядовитый, как вонь горящего газа. Она оставляла на белом корпусе яхты темную линию. Вдруг о яхту что-то ударилось. Харден подпрыгнул от испуга. Умирающая морская змея ударила по корпусу еще раз, повернулась брюхом вверх и потонула.

Харден прошел в полумиле к югу от языка пламени и нашел для ориентира новый факел. На севере виднелись танкеры. По-прежнему направляясь на северо-запад, он повернул яхту на несколько градусов южнее, чтобы не оказаться на пути у танкеров, и пересек широкое темное пространство, где не было буровых установок.

По левому борту в темноте блестело что-то белое. Харден посмотрел в бинокль и увидел пенные гребни волн, разбивающихся о риф. Он подошел слишком близко к Жемчужной банке. Харден повернул яхту на девяносто градусов и направился на север, со страхом ожидая внезапного удара о коралл.

Он двигался новым курсом, пока не пересек судоходную линию. Поток танкеров будет надежным барьером между ним и рифами. Найдя новый факел, он направился на запад.

Военные базы по обе стороны залива покинули два молодых человека. На вертолете Королевских военно-воздушных сил Саудовской Аравии летел арабский офицер. За штурвалом десантного корабля на воздушной подушке находился иранец.

Сейчас корабль вез не танки, а поисковую команду с биноклями и радарными сканерами, поэтому он то и дело достигал потолка своей крейсерской скорости — шестьдесят пять миль в час. Когда это происходило, возросшее динамическое давление — встречный поток воздуха — угрожало взять верх над давлением воздушной подушки, которая удерживала корабль над водой. Опытный пилот получал удовольствие, ведя аппарат на пределе стабильности, и даже чуть-чуть переступая его.

Встреча произошла к северу от Даса, маленького острова в пятидесяти милях от Халула. Курсы машин пересеклись — аппарат на воздушной подушке несся по воде, оставляя за собой взбитую пену, а вертолет летел на уровне гребней волн, светя прожекторами. Пилоты увидели друг друга одновременно. Ни один из них не собирался уступать дорогу.

Единственным свидетелем огненного взрыва оказался пилот арабского самолета-корректировщика. Голосом, дрожащим от гнева, он сообщил, что иранский аппарат намеренно протаранил арабский вертолет. Эфир наполнился слухами, и, прежде чем успели вмешаться командиры, произошло несколько инцидентов с применением ракет и артиллерийского огня.

Майлс Доннер делал все, что в его силах, чтобы не дать распасться временному союзу. Сейчас он стоял спиной к конференц-залу и глядел в окно, ожидая восхода солнца. Брюс спал на диване. Управляющие «Катар ойл» удалились в отдельные комнаты, и в зале остались только иранский офицер и арабский полковник.

Араб неистовствовал, но иранец с усталыми глазами сидел как каменный. Только один раз он бросил исполненный ненависти взгляд, и араб понял, что еще одно слово может стоить ему жизни.

Полковник устремился к двери, распахнул ее и объявил, что его вооруженные силы обшарят нефтяные поля.

— Харден на Жемчужной банке, — сказал иранец ровным голосом.

— Он не сможет напасть на танкер с Жемчужной банки, — заявил араб. — Мы остановим его.

— Сначала вы должны найти его.

— Найдем.

Доннер повернулся к ним лицом, решив сделать последнюю попытку.

— Мы должны сосредоточить свои силы в одном месте.

— А именно — на нефтяных полях, — сказала араб.

— Его там нет, — твердо возразил иранец. — Он прячется где-нибудь в бухте, в тени утеса, или замаскировался на пляже.

— Мы не хотим проливать на Жемчужной банке новую кровь.

— Прикажите своим пилотам держаться подальше от нефтяных вышек, иначе прольется гораздо больше крови, — холодно посоветовал иранец.

Араб хлопнул дверью. Через несколько минут на крыше взревел его вертолет. Аппарат облетел платформу по кругу, и на какое-то мгновение Доннер испугался, что он расстреляет их.

Наконец в залив пришел рассвет, гася багровое сияние. Красное небо постепенно серело, огни факелов превратились в тлеющие угли, затем в белый пепел. Над водой поднялся густой туман. В небе сияла утренняя звезда, обещая ясный день.

Рассвет застал Хардена к юго-востоку от Халула. Он все еще искал место, чтобы спрятать яхту. Ветер сменился легким бризом. «Лебедь» находился в нескольких милях от очередного скопления буровых установок. Харден поднял парус.

Яхта плыла на северо-запад, покачиваясь на волнах. Харден услышал гудение вертолетов. Оно затихло вдали, но за первой группой машин тут же последовали другие, которые тоже пролетели мимо, невидимые в тумане. Небо начало светлеть на востоке и стало жемчужным, когда из-за горизонта показалось солнце. Еще полчаса — и яхта будет видна, как на ладони.

Впереди над скоплением вышек поднимался газовый факел, но в утреннем свете дым был заметнее, чем пламя. Не успел он пройти мимо, как впереди показалась одинокая вышка. Харден пробормотал проклятие. Нужно спустить парус, чтобы обойти ее.

Он вышел на бак и заметил нечто странное. На буровой установке не было огней. Вокруг нее не крутились катера, не было видно никакого движения. Взяв бинокль, Харден внимательно осмотрел вышку.

В его голове зашевелилось смутное воспоминание. Харден убрал парус и спустился вниз, чтобы заглянуть в «Указания к мореплаванию». Он просмотрел раздел про Халул, еще не зная точно, что ищет, но почувствовал, что вспомнил нечто важное. Его глаза горели от усталости, буквы расплывались и двоились.

«Джазират-Халул... Большая Жемчужная банка... Маяк... риф... приливные течения... проход... Предупреждение... Маяк... Противотуманный сигнал... Препятствия... Якорная стоянка... Морская стоянка».

Он вернулся назад, когда понял, что пропустил то, что искал.

«Предупреждение... нефтяные поля...»

Вот оно!

«Банка со средней глубиной... В САМОЙ МЕЛКОВОДНОЙ ЧАСТИ БАНКИ НА КАРТАХ ОБОЗНАЧЕНА 90-ФУТОВАЯ ПОКИНУТАЯ И НЕОСВЕЩЕННАЯ БУРОВАЯ УСТАНОВКА».

Харден поспешил на палубу, поднял парус и направил яхту к далекой вышке. Затем помчался вниз, забыв об усталости, и принес две бухты каната. Одну из них он бросил на корме, другую — на носу.

Вышка приближалась. Ее вершину озарили первые лучи солнца. Харден поспешно убрал парус и завел мотор. Когда до буровой осталось всего сто ярдов, он осмотрел ее в бинокль.

Вышка была, несомненно, заброшена и выглядела выходцем из другого века, напоминанием о прошедших временах. На самом деле вышке было не больше десяти лет, но при взгляде на нее возникало чувство, что человек больше никогда ничего не построит на этом месте.

Черные балки были изъедены ржавчиной, и, обойдя вышку на надувном ялике, Харден увидел, что с нее снято все ценное. Осталась только сама конструкция — четыре массивные опоры, установленные на дне залива, которые поднимались ажурной пирамидой и казались чем выше, тем изящнее.

Харден подумал, что подводная часть вышки может играть роль рифа, привлекая к себе морскую живность — рыб, ракушки, угрей и змей. Но потом он заметил толстый слой нефти, плавающей между опорами, и понял, что ошибается. Под этой черной пленкой не могло существовать никакой жизни.

Нефтяная пленка не давала рассмотреть, что скрывается под водой в тени опор. Харден осторожно заплыл туда на ялике, нащупывая путь багром. «Лебедь» проскользнул в тень мимо опоры с укрепленными на ней утками и зазубренными металлическими приспособлениями. Привязав корму яхты канатом к опоре, Харден вытравил швартов. По диагонали расстояние от опоры до опоры составляло почти шестьдесят футов — на двадцать футов превосходя длину яхты, — и Харден позволил «Лебедю» плыть дальше, пока нос судна не достиг дальней опоры. Тогда он выбрал кормовой конец и поспешно поплыл на ялике к носу яхты, чтобы привязать его к опоре.

Переводя дыхание, Харден ухватился за планшир «Лебедя» и стал размышлять, как. замаскировать судно. Все паруса были белыми, завесить яхту тканью он не мог, а краски, чтобы выкрасить корпус, у него не было. Он вытащил весла ялика из воды, стараясь, чтобы на рукоятки не попала нефть.

Нефть.

Зачерпнув из воды пригоршню нефти, он обмазал ею борт яхты. Нефть легла грязным слоем с белыми полосками там, где мозоли на его пальцах стерли вязкую жидкость. Харден зачерпнул еще. Скоро на борту от планшира до ватерлинии протянулась полоса длиной в четыре фута, такая же темная, как вода. Харден вытер руку и поднялся на борт «Лебедя» за шваброй.