Как-то в середине ноября прошел слух о том, что немцы прорвали оборону наших войск и движутся к Ростову-на-Дону.
      - Как к Ростову? Почему к Ростову? - Со слезами на глазах они подступали к руководителям работ, требуя срочно отпустить их домой, где остались у кого-то дети, у кого-то старики. Начальство пыталось успокоить их, но все понимали, что уже не было смысла продолжать строительство сооружений.
      В эту ночь почти никто не спал. На рассвете увидели, что с запада по дороге движется колонна людей.
      - Неужели немцы?
      - Они пешком не ходят, это наши, - последовал хмурый ответ.
      Женщины толпой побежали к шедшим по дороге красноармейцам в надежде увидеть кого-то из близких, знакомых, из первых рук узнать, что же происходит вокруг. Впереди колонны шел молодой широкоплечий майор с медалью на груди.
      - Что вы здесь делаете? - спросил он подбежавших женщин.
      - Роем окопы, - робко сказала одна, боясь разгласить тайну.
      - Для кого?
      - Для вас, - ответил майору пробравшийся сквозь толпу женщин капитан.
      - Немец-то под Ростовом, - сказал ему майор.
      - По радио объявили или еще как узнали? - уточнил капитан.
      - Узнали, - ответил майор. И пояснил, горько усмехнувшись: - Иначе мы бы здесь не были. На ваше счастье, немцы вас стороной обошли. Вчера были от Ростова в двадцати километрах, а сегодня, может, уже там.
      - Ясно... - с расстановкой произнес капитан.
      Колонна уже ушла далеко, а капитан все еще стоял, думая над сложившейся ситуацией и свалившейся на его голову ответственностью - и за незаконченное строительство, и за судьбы людей. Наконец решил, что все они остаются на местах до получения команды о прекращении оборонительных работ.
      - Товарищ капитан, а кто вам даст такую команду, если мы уже в тылу у немцев? - спросила его со слезами на глазах невысокая темноволосая женщина.
      Капитан, сам ломавший голову над этим вопросом, пожал плечами.
      - Домой! Пошли домой! - зашумели женщины. - В город надо пробираться!
      - А если в городе уже немцы? - попытался остановить толпу капитан, но его никто не слушал.
      В это время раздался звонкий голос:
      - Машина идет!
      Капитан взглянул на дорогу и увидел легковую автомашину. Вдали за ней виднелось несколько колонн красноармейцев.
      Из машины вышел полковник, подтянутый, опрятный, с усталым лицом.
      - Здравствуйте, что за люди? - спросил он.
      Капитан четко доложил ему.
      - Надобность в ваших сооружениях отпала, - горестно сказал полковник. Отпустите людей. Пусть они решают сами: добираться им домой или разойтись по ближайшим деревням, - ответил полковник, медленно пошел к машине и, ни на кого не глядя, уехал.
      Собрав свои пожитки, группами и в одиночку женщины разошлись в разные стороны.
      - Нина, а что нам делать? - спросила Вика.
      - Пойдем домой.
      - К немцам? - удивилась Вика. Нина задумалась, а потом произнесла нерешительно:
      - Постараемся пройти незаметно...
      - Мы не мышки-норушки, вряд ли проскользнем, - горько усмехнулась Вика. - А если немцы нас схватят, ты представляешь, что может быть?
      К подругам подошла девушка, работавшая с ними рядом, и предложила:
      - Пойдемте к моим родителям, они живут недалеко, километрах в тридцати отсюда, на берегу моря. Там наверняка еще нет немцев.
      Между тем капитан, молча наблюдавший, как быстро таяла его "армия", посмотрел в последний раз на огромное пространство прорезанное черной, с рыжеватым отливом лентой свежевырытой земли, и примкнул к проходящей по дороге очередной роте красноармейцев.
      ...Вика, словно заправский ходок, шла впереди, увлекая за собой остальных. Но от быстрой ходьбы ее спутницы быстро устали, пришлось сделать остановку, а в одной из придорожных деревень они решили заночевать.
      - Где немцы? - первое, о чем они спросили у местных жителей.
      - По слухам, они уже в Таганроге.
      Утром следующего дня, подкрепившись хлебом с молоком, девушки отправились дальше. Через несколько часов перед ними предстала ровная гладь Азовского моря. Дорога привела путешественниц к небольшому поселку. Это и была Приморка, куда пригласила подруг работавшая вместе с ними девушка.
      С помощью ее родителей удалось уговорить одного из рыбаков, и в конце дня под парусом, а временами на веслах, преодолевая встречный ветер, они вышли в залив. Вскоре густая ночная мгла опустилась на воду, и, чтобы не сбиться с курса, лодка легла в дрейф. На рассвете обнаружилось, что они не очень-то далеко отошли от берега.
      Целый день подруги плыли к цели своего путешествия, и вот наконец показался Ейск. Уставшие от затянувшегося плавания девушки с наслаждением ступили на твердую землю и тут же обратились к встретившимся им людям с тревожным вопросом: "Немцы в городе есть?"
      - Нет, этих гадов у нас нет, - ответили им.
      Вика и Нина, распрощавшись с рыбаком, отошли немного от берега и присели на сухое, полуистлевшее дерево.
      - Что делать? - спросила Нина. - В таком виде даже неудобно идти к людям. А денег совсем нет.
      В сумке, которую девушки несли попеременно, у них были некоторые вещи, но подруги решили беречь их на самый крайний случай. Поэтому Вика, махнув рукой, сказала:
      - Ничего, Нина, пойдем как есть. Все понимают - война!
      Вскоре они вышли на широкую дорогу, по которой медленно двигалась большая колонна беженцев. По осунувшимся лицам людей, обтрепанной одежде,, стоптанной обуви видно было, что они прошли уже не один десяток километров.
      Нина и Вика примкнули к группе женщин, которые шли за телегой, нагруженной различным скарбом. Было видно, что идут эти люди давно, что многое обговорили между собой и сейчас легко понимают друг друга, обмениваясь короткими фразами, отрывочными словами и возгласами. Оторванные войной от родного дома, они терпеливо переносили тяготы и лишения вынужденных скитаний и шли к тому месту на востоке, где, они в это твердо верили, их ждут тепло и уют временного пристанища, где они обживутся и будут делать все, чтобы помочь фронту, помочь Красной Армии сокрушить фашистского изверга.
      Большак, неизвестно кем и когда сооруженный, пролегал через колхозные поля, мелко припорошенные ранним снежком. Легкий морозец укрепил черноземный грунт, и это облегчало движение всему живому, тянувшемуся на восток.
      Тяжело было людям, но еще тяжелее скоту. Долгий путь и скудный корм довели его до истощения. Особенно жалко выглядели лошаденки, еще оставшиеся в хозяйствах. Они еле-еле тянули за собой тяжело груженные телеги. Даже маленькие дети шли, держась за руки старших, лишь бы не обременять скотину. По ровной дороге эти лошади еще кое-как тянули груз, но там, где появлялся небольшой подъем, они останавливались и, невзирая на яростные понукания возниц, не могли тронуться с места. И беженцы, облепив со всех сторон телегу, помогали животным. Во время одного из переходов над большаком пролетели немецкие истребители.
      - Воздух! Самолеты! Фашисты!.. - сразу же покатилось по колонне.
      Подруги остановились в нерешительности, не зная, что предпринять. Сверху застрекотали пулеметные очереди. Девушки бросились в сторону. Через считанные секунды на дороге никого не осталось.
      "Мессершмитты" после первой атаки взмыли вверх и не торопясь заходили на повторную. Поиздевавшись 'над беззащитными людьми, фашисты удалились на запад.
      Печальный вид после их налета являла собой эта местность. В предсмертных судорогах бились коровы, телята. Кое-где лежали люди.
      Острое ухо Нины уловило нарастающий плач и причитание женщин. Подруги подошли к группе людей, столпившихся невдалеке. Глазам девушек предстала картина человеческой трагедии - верной спутницы войны.
      На земле лежала молодая женщина, обнявшая цепкими руками уже мертвого ребенка. Из левого виска матери текла кровь, от нее исходил легкий пар. Рядом ползала девочка лет трех, тоненьким голоском повторявшая: мама! Мама!., вставай!
      Она смотрела на толпившихся вокруг людей и в ее детских глазенках был испуг, недоумение и мольба о помощи.
      Беженцы предали земле погибших, подобрали осиротевших детей и снова двинулись в путь.
      - Долго мы будем скитаться по этим дорогам?! - спросила Нина. - У многих идущих есть цель, а у нас что? Может быть, нам вернуться?
      - Согласна, - сказала Вика, - доберемся вон да того села, переночуем и тогда решим.
      Но девушки не успели дойти до первого дома, как услышали над собой гул мотора.
      - Нина! Смотри, это же наш самолет, - закричала Вика, - такой же тупоносый, как у Сережи и Анатолия!
      Самолет с выпущенными колесами шел на посадку.
      - Там аэродром! - уверенно заявила Вика. - Пойдем. А вдруг там наши ребята!
      Окрыленные надеждой, подруги быстро зашагали по тихой тропинке и вскоре добрались до аэродрома - большого ровного поля на краю села.
      Летчики сразу же окружили девушек. Узнав, что они разыскивают сержантов, начали балагурить.
      - Мы таких военачальников не знаем, - сказал белобрысый майор, - у нас в полку летчики в звании не ниже лейтенанта. Сержантов не держим!
      Девушкам стало обидно до слез. Но от всей аэродромной обстановки повеяло на них недавним мирным временем и такими волнующими и дорогими встречами с друзьями-летчиками, что решение пришло почти сразу. Они понимающе переглянулись.
      - Товарищ майор, - бойко заговорила Вика, - Может быть, вы нас в полк возьмете? Будем служить, как настоящие бойцы!
      - Таких красавиц как не взять?! Только куда же вас пристроить? задумался майор.
      Девушки молча ждали решения своей участи.
      Их направили к интенданту. Оглядев девчат, он сказал: идите в столовую, там дел найдется. Заведующий столовой обрадовался появлению новых работниц.
      - Рад пополнению! - улыбнулся он. - Нам как раз очень нужны посудомойки. - И, немного подумав, добавил: - Но прежде чем приступить к работе, вам, пожалуй, надо бы приодеться.
      Вместе с заведующим девушки подошли к сараю, где размещался вещевой склад. Нина и Вика получили красноармейскую форму. Весь вечер девчата подгоняли гимнастерки и брюки под свой рост, прилаживали по фигуре, а когда утром пришли на работу, окружающие восхитились - подруги походили на лихих красавцев парубков.
      У многих авиаторов тут же появились неотложные дела в столовой. Некоторые приходили на кухню даже ночью, предлагая свою помощь в чистке картошки. Нину это возмущало, а Вика довольно спокойно принимала ухаживания и даже как-то взялась журить Нину:
      - Не будь затворницей, чего ты дичишься? Они хорошие, нормальные парни.
      - Вика, ты молодец, - сердито ответила Нина, - быстро акклиматизировалась, даже пополнила свой лексикон словом "нормально"! У летчиков оно заменяет, кажется, десяток других слов.
      - Возможно! - с вызовом посмотрела ей в глаза Вика. А Нина, словно оправдываясь, продолжала:
      - Я никогда не дичусь, ты знаешь, но сейчас не до этого. Идет война...
      - Я знаю, об этом по радио передают, - перебила ее подруга. Нина, не обращая внимания на колкость, спросила:
      - Ты уже и с ним успела познакомиться? - она показала взглядом на уходившего из кухни летчика.
      - Конечно, чего теряться?! - все так же, подзадоривая подругу, ответила Вика.
      - О чем ты с ними разговариваешь? - продолжала сердиться Нина. - Как ни посмотрю, все ты с кем-то шепчешься. Я просто не узнаю тебя! Что с тобой происходит?!
      Она подошла к Вике, обняла ее за плечи, посмотрела в глаза. Вика выдержала взгляд, а потом сказала тихим, жалобным голосом:
      - Нина, душа болит постоянно - как там наши в Ростове? И ребята неизвестно где. Вот я и спрашиваю у каждого, может, кто их и видел...
      9
      Только в середине ноября Фадеев добрался до Горького. В полку ему обрадовались, похвалили, но оказалось, что полк уже укомплектован полностью и... Фадееву в нем нет места.
      Богданов, сообщая об этом Анатолию, чувствовал себя очень скверно. Фадеев стоял, вконец убитый, перед строем своего, а теперь уже - чужого полка, летный состав которого обновился на две трети.
      В это время легкий шумок пронесся по рядам: "Акула идет!"
      Анатолий увидел коренастого, выше среднего роста летчика в куртке и шлемофоне, очевидно, только что вернувшегося из полета.
      Командир полка прошел мимо Анатолия и доложил:
      - Товарищ подполковник, полк построен для выполнения полетного задания.
      Акула, как узнал позже Анатолий, считался отличным летчиком, воевал в Испании. В первый же день Великой Отечественной, войны был ранен. Потом его направили командовать запасным полком и не ошиблись. Он обладал твердым характером, был решительным, резким, но справедливым к людям.
      Анатолий, не отрываясь, смотрел на Акулу, и невольно холод забирался в его душу. Свирепый, недоброжелательный взгляд, твердо сжатые губы не сулили ничего благоприятного.
      - Ну, что вы тут прохлаждаетесь?! Воевать надо! Почему так долго переучиваетесь?! - сразу зашумел Акула. - Получили самолеты, полетали немного, и на фронт! Давыдов, когда полк будет готов к вылету?
      - Дня через три, - ответил командир полка.
      - И ни одного часу больше! - Подполковник энергично повернулся к летчикам и резко бросил младшему лейтенанту, стоявшему в строю первой эскадрильи: - Это ты развернулся вчера на взлете? - Я, - дрожащим голосом ответил младший лейтенант.
      - И ты, Давыдов, хочешь взять его на фронт?
      - Товарищ подполковник, я думаю... - успел сказать Давыдов.
      - Думать надо было раньше, сейчас настало время решать, - перебил подполковник. - Таких салажат нечего брать! Пусть он пока у меня в наряд походит. - Он повернулся спиной к Давыдову и пошел мимо строя в штаб. Анатолий заметил под его расстегнутой курткой два ордена Красного Знамени. Таких наград он прежде ни у кого не видел, разве только на газетных снимках.
      Тем временем капитан Богданов подошел к Давыдову, и они о чем-то заговорили. Командир полка подозвал Фадеева, сказал коротко:
      - Замените младшего лейтенанта. Три дня на переучивание на ЛаГГ-3.
      - Есть, товарищ майор! - обрадовался Фадеев.
      Командир первой эскадрильи капитан Кутейников - высокий, стройный шатен, осмотрел критическим взглядом Анатолия и небрежно произнес:
      - Иди к инженеру, если он допустит тебя к полетам - завтра будешь летать, если нет - поедешь на фронт в обозе.
      Анатолий пошел к инженеру.
      - А, лихой разведчик, пойдем в кабину! - Инженер обстоятельно рассказал о каждом новом приборе, системах самолета, особенностях эксплуатации мотора с водяным охлаждением. Убедившись, что Фадеев усвоил его рекомендации, разрешил запуск. Фадеев четко исполнил все приемы.
      - Теперь рули, только смотри не разломай самолет, иначе Акула меня повесит, - сказал инженер, напутствуя Анатолия.
      Еще полдня Фадеев продолжал изучение ЛаГГ-3. Все летали - он рулил по земле. На последней рулежке Анатолий понял, что этим самолетом он сможет управлять и в воздухе, хотя было еще неясно, как поведет себя в полете винт, сработают ли кнопки уборки и выпуска шасси...
      После обидных слов Кутейникова одна мысль не давала Фадееву покоя: как доказать свое право на полеты? Он посмотрел на бензиномер - горючего более половины заправки. Итак, быть или не быть?! Вырулил на старт и прямо с ходу пошел на взлет. Взлетел хорошо. Убрал шасси, набрал скорость, запросил по радио зону. "Зоны заняты, набирайте высоту и выполняйте пилотаж над аэродромом", - услышал Анатолий знакомый голос, но кому он принадлежит - не смог сразу вспомнить, а догадавшись, струхнул ужасно: Акула!
      - Вас понял, - с дрожью в голосе ответил Фадеев, набрал положенную высоту и строго над аэродромом полностью выполнил пилотаж.
      Когда оставалось около пятидесяти литров горючего, он зашел на посадочный курс, выпустил шасси, щитки, отлично произвел посадку и доложил командиру эскадрильи:
      - Товарищ капитан, сержант Фадеев к полетам готов.
      - Ты мне скажи, почему притворялся, что не летал на ЛаГГ-3? От фронта хотел увильнуть? - набросился на него Кутейников.
      Фадеев ожидал всего, но только не этого. У него чуть слезы из глаз не брызнули.
      - Что ты за гусь, мы еще разберемся! - кипел гневом комэск первой. "Особняки" еще тобой займутся!
      И действительно они занялись. Все летчики летали, а Фадеева допрашивали: где родился, крестился и так далее... Потом вдруг сразу оставили в покое.
      - Скажи спасибо Акуле, - шепнул Анатолию Богданов.
      За два следующих дня Фадеев завершил переучивание и вместе с полком полетел на фронт. Он шел в составе эскадрильи Богданова командиром третьего, сержантского звена. Его предшественник неожиданно заболел, неудачника оставили в запасном полку, и Богданов тут же обратился к Давыдову с просьбой назначить командиром звена Фадеева. Перед самым отлетом на фронт Фадеев успел лишь один раз слетать вместе со своими подчиненными.
      Размышляя о событиях последних дней и людях, встретившихся ему в эти дни, Фадеев не раз вспоминал Акулу. Разные все-таки бывают люди. Одни ласковые слова говорят, но в. трудную минуту спокойно отойдут в сторону, другие же, вроде этого подполковника, не подбирают мягких выражений, управляют жестко, но человека в беде не оставят...
      Глава VI
      1
      К концу 1941 года обстановка на фронтах складывалась тяжелая. Враг блокировал Ленинград, вплотную подошел к Москве, взял Харьков, Ростов-на-Дону. В Крыму с величайшим героизмом моряки удерживали Севастополь, Керчь, Феодосию. Фашисты развивали наступление на юго-востоке и через Северный Кавказ стремились добраться до бакинской нефти.
      Советское Верховное Главнокомандование понимало сложность обстановки. Не располагая необходимыми резервами для нанесения ударов по гитлеровским войскам на широком фронте, оно сосредоточило усилия на тех направлениях, где противник угрожал жизненно важным центрам. После речи Сталина шестого ноября и парада на Красной площади советский народ воспрянул духом. Этот порыв необходимо было поддержать конкретными делами. В направлении наиболее напряженных участков фронта шли эшелоны с войсками и техникой, летели самолеты.
      Полку Давыдова предстояло встать на пути немцев под Ростовом-на-Дону. Маршрут от Горького до линии фронта занял немного времени. Полк произвел посадку на прифронтовом аэродроме. Давыдов, прилетевший туда первым, направлял приземлявшиеся самолеты в нужные секторы, следил, чтобы они не заруливали на стоянку соседнего полка. Технический состав находился еще в пути, и летчики сами готовили самолеты к полетам. Фронтовики, а их было всего треть состава полка, руководили молодыми.
      Анатолий, совершивший уже более полусотни боевых вылетов, считался бывалым летчиком. В его звене было два ведомых, сержанты-одногодки Вася Овечкин и Ваня Гончаров - очень старательные, расторопные и скромные ребята.
      Летчики эскадрильи Богданова - "батайчане", как они себя называли, хотя истинных "шкрабов", уже испытавших на себе удары фашистов, оставалось всего четыре человека, тоже имели немалый опыт и, получив новые боевые машины, готовились к серьезным воздушным боям за Ростов.
      Самолет ЛаГГ-3 - не И-16. Он имел большую скорость, лучшее вооружение, радио, позволявшее поддерживать связь с землей и товарищами, и на нем летчики смелее вступали в бой с "мессерами". Однако, истины ради, надо отметить, что ЛаГГ, особенно его первый вариант, был достаточно тяжелой машиной и уступал немецким истребителям по ряду показателей.
      Над этим Фадеев часто задумывался, искал возможности, которые помогли бы компенсировать недостатки самолета, и приходил к выводу, что все упирается в умение владеть самолетом, видеть врага в небе и вести с ним бой. Этим умением, считал Анатолий, он пока еще не полностью овладел и сам, а ему предстояло учить подчиненных. Звено - это тактическая единица, маленькая боевая семья. Его же семья пока была слабо подготовлена к боям.
      Анатолий хорошо помнил, что даже при его умении пилотировать сколько страху натерпелся он в первых воздушных боях. Признаться, и сейчас еще у него не было полной уверенности во время боя. Подготовка ведомых была значительно слабее, чем его собственная, когда он прилетел на фронт. Между тем командиру звена, помимо летных, необходимо было учитывать и чисто человеческие качества подчиненных, готовить их к боям так, как учил самого Фадеева комэск Богданов в первые дни фронтовой жизни.
      ..."Мессершмитты" появились над аэродромом внезапно. Послышалась команда: "Воздух! Ложись!" Застрекотали пулеметы. Анатолий подбежал к Богданову.
      - Товарищ капитан, разрешите взлететь!
      - Взлетай. Я тоже, - ответил комэск и побежал к своему самолету.
      Легко сказать - "взлетай"...
      "Мессеры" кружили над аэродромом, поджидая жертву. Когда они выпускали огненные трассы, штурмуя стоянки самолетов, Фадеев сжимался в комок, холодок пробегал по спине, временами возникало желание выскочить из кабины и укрыться в щели, но нужно было лететь.
      Первым в воздух поднялся Як из соседнего полка, за ним Фадеев, Богданов, еще один Як. И начался бой. Четверо против шести. Тяжело, но все-таки ЛаГГ-3 - это уже не И-16.
      Бой длился около десяти минут. Четверка советских истребителей, умело маневрируя, меняясь местами, дралась смело и напористо. "Мессерам", очевидно, трудно было определить, кто ведущий, кто ведомый, чтобы внезапно сразить зазевавшегося слабака. Анатолий крутился как черт, но и фашисты все чаще угрожали то одному, то другому из наших летчиков. Того страха, что прежде, Фадеев уже не испытывал. Иной раз, когда совсем близко разрывались снаряды, он инстинктивно жмурил глаза, но тут же выкручивался и атаковал сам. В один из тяжелых моментов, когда две пары "мессеров" один за другим атаковали Анатолия, ведущий пары Яков меткой очередью сбил одного фашиста и взвился вверх. Но откуда-то сверху ему навстречу шла еще одна пара "мессеров". Фадеев кинулся наперерез, дал заградительную очередь, ведущий метнулся в сторону, но ведомый фашист в упор расстрелял Яка, и тот, теряя скорость, завис, потом пошел на хвост, перевалился на нос, и черный шлейф дыма скрыл горящий самолет...
      На мгновение Анатолии оцепенел, но желание отомстить за товарища быстро вывело его из этого состояния. Он устремился за "мессерами". Самолеты были метрах в пятистах, и дистанция все увеличивалась. Огонь с такого расстояния малоэффективен, но ненависть требовала действия. Анатолий, немножко задрав нос самолета, дал длинную очередь. Попав в навесную трассу, "мессер" загорелся. Летчик тут же выбросился с парашютом. Самолет, вращаясь, летел вниз и, не долетев до земли, взорвался. От радости Анатолий на какую-то секунду забыл о бдительности, но этого было достаточно, чтобы пришло возмездие. "Опять прозевал", - подумал он, сделав резкий маневр влево, и увидел, что Богданов гонится за парой, которая перед тем атаковала его, Фадеева. Но за Богдановым неслись два фашистских самолета.
      - Командир, сзади немцы! - крикнул Фадеев.
      Надо было спешить. Анатолий так энергично развернулся, что в глазах его потемнело, дал очередь из всего бортового оружия, и сноп огня обрушился на ведущий самолет противника. Он резко клюнул носом и пошел к земле. "Ага, фашист, и тебе досталось!" - прокричал Анатолии.
      Сделав боевой разворот, Фадеев увидел, что Богданову опасность больше не грозит. Однако теперь сверху на огромной скорости на него самого неслась пара "месершмиттов". Фадеев мгновенно оценил обстановку и резко выскочил из-под атаки, "Мессеры", не ожидая такой прыти от ЛаГГ-3, проскочили. Анатолий быстро зашел им в хвост и навскидку дал длинную очередь. Фашисты шарахнулись в стороны.
      - Пошли на посадку, - сказал комэск.
      На аэродроме их едва ли не на руках вынесли из самолетов. Такого полк еще не видел, чтобы четверка наших в бою с шестью "мессершмиттами" сбила три самолета.
      Когда улеглись страсти, Анатолий, понурив голову, подошел к Богданову. Командир эскадрильи похлопал его по плечу:
      - Ты чего, Фадеев?
      - Летчика того жаль, на Яке...
      - Мне тоже, но не казни себя, война. Что ты сделал не так?
      - Как будто все, что мог.
      - Ты отразил атаку ведущего, а ведомый ударил. Анализ - хорошая штука, но нервы нужно держать в узде.
      Анатолий подошел к своим подчиненным. Те улыбались, еле сдерживая радость.
      - Поздравляем, товарищ командир!
      - Спасибо, ребята.
      - Здорово вы его! Это же надо - с одной очереди!
      - Ладно, потом будем радоваться. Самолеты заправили?
      - Нет, - смущенно ответил Гончаров.
      - Сначала машину готовить надо. Разговорчики - потом, - сурово сказал Фадеев.
      Он тут же упрекнул себя: зачем так разговаривать с ребятами? Они с открытой душой, а ты?
      Подскочил посыльный из штаба полка с распоряжением начальства идти на разбор боевого вылета.
      Командир полка похвалил Анатолия.
      - Видели, какой неожиданностью было для фашистов мастерство наших летчиков? Так должно быть и впредь. Фронтовикам приказываю: делитесь опытом, помогайте необстрелянным...
      2
      Возвращаясь в эскадрилью, Фадеев продолжал размышлять о воздушном бое. Вроде бы все в порядке, бой хорошо провел, два самолета сбил, похвалили. Но гибель товарища не давала ему покоя. Никто его не винит, никто не упрекает, но летчик погиб. Почему? И произошло это после того, как летчик Яка выручил Фадеева, отогнал от его хвоста "мессеров". Значит, сам он где-то неумело вел этот бой. Не поставь Фадеев себя в тяжелое положение, летчик был бы жив, с болью вынужден был признаться себе Фадеев. И почему Богданов не предупредил по радио, что "мессеры" висят у него на хвосте? Может, не заметил? Но командиру замечания не сделаешь, а самому подумать есть над чем.
      В этот момент раздался сигнал на общий взлет. Анатолий крикнул ведомым: "За мной!", быстро забрался в кабину, запустил мотор и стал выруливать. За ним последовал Овечкин. Самолеты взлетели один за другим, но Гончарова среди них не было. Анатолий, набирая высоту, подходил то к одному, то к другому самолету. Не было и Богданова.
      Зная коварную тактику немцев появляться внезапно, Фадеев решил обезопасить себя резким набором высоты. Дал полностью газ и, увеличивая обороты, пошел со своим ведомым на максимальном режиме, обгоняя другие группы самолетов полка. Он продолжал набирать высоту до тех пор, пока не оказался выше всех. Осмотревшись кругом, противника не обнаружил.
      Внизу под ними шел полк - двумя группами, в плотных боевых порядках. "Зачем так близко прижались друг к другу?" - подумал Анатолий. И сам ответил, хорошо понимая обстановку. Ведь большинство - молодые летчики, жмутся к ведущему, как цыплята к наседке, боятся не только врага, но и своего командира.
      Анатолий вспомнил, каким был он сам несколько месяцев назад. Таким же птенцом. Сейчас другое дело, кое-что начинает соображать.
      Находясь выше всех, Фадеев внимательно осматривался, ожидая возможного появления немецких самолетов. Главное - увидеть врага первым и дать возможность командирам групп занять выгодное для боя положение. Если же врагу удастся атаковать полк внезапно, большие потери неизбежны, не говоря уже об упадке морального состояния оставшихся в живых. Это Анатолий хорошо знал по себе и по своим товарищам.
      Почему же Давыдов так спокоен? Почему не рассредоточивает полк по группам? Может быть, боится, что летчики, не зная района, заблудятся в воздухе?
      Внимательно всматриваясь в западный сектор, Анатолий далеко на подходе заметил сначала одну группу немецких бомбардировщиков, затем вторую. Где же "мессеры"? Неужели бомбардировщики идут без прикрытия? На мгновение Фадеев закрыл глаза, дав им отдохнуть, затем снова напряг зрение и увидел мелкие точечки, разбросанные чуть выше горизонта. Так вот где они!
      Дав полный газ, вместе с ведомым он пошел еще выше.
      Внизу от основной группы отделилась тройка ЛаГГ-3 и пошла тоже в набор высоты.
      Фашисты приближались. Уже отчетливо был виден боевой порядок двух девяток Ю-88 и до десятка истребителей. Двадцать восемь против... Фадеев взглянул вниз - против восемнадцати. Кто-то еще не взлетел, кроме Гончарова. Где же Богданов? "Ищешь наседку, цыпленок?" - улыбнулся себе Анатолий.
      Самолеты быстро приближались, напряжение нарастало. Вдруг Фадеев увидел, как основная группа полка стала медленно разворачиваться влево. Что они делают, неужели не видят?! И тогда он закричал во все горло:
      - Командир! Давыдов! Куда отворачиваете? "Бомберы" идут с запада!
      - Где, где? - услышал Анатолий взволнованные голоса Давыдова и Кутейникова.
      - На западе, километрах в десяти, почти на одной высоте с вами!
      Мгновение в эфире было тихо.
      - Вижу! - резко произнес Давыдов и тут же скомандовал: - За мной, в атаку на "бомберов"! Звену прикрытия связать боем истребителей! Где ты, Фадеев?
      - Выше звена прикрытия.
      - Оставайся там, - приказал Давыдов. Анатолий спросил ведомого:
      - Слышишь? - Тот утвердительно кивнул. - Отойди подальше, проверь оружие, сейчас пойдем в атаку.
      Заняв исходное положение, Фадеев резким разворотом сверху обрушился на зазевавшуюся пару "мессеров". Дистанция между ним и "мессерами" сокращалась.
      - Не спеши открывать огонь, - предупредил ведомого Фадеев и подумал, что Овечкин совершает первый боевой вылет. Конечно, многого еще не видит и еще большего не понимает, в подсказке очень нуждается, иначе в азарте боя такой ведомый может испортить атаку. А первая атака - половина успеха. Будет результат - враг дрогнет, промажешь - свои утратят уверенность.
      Фадеев подошел к "мессеру" вплотную, дал длинную очередь, и первый факел загорелся в небе! Немцы не ожидали атаки сверху, да еще с запада. Не разобравшись, сколько советских истребителей их атакует, "мессеры" переворотами спешно бросились вниз. Атака Фадеева была настолько ошеломляющей, что командир звена прикрытия закричал: "Ура!" По голосу Анатолий узнал командира первой эскадрильи Кутейникова.
      Сбив фашистский самолет, Фадеев снова взмыл вверх, стремясь рассмотреть оттуда, где же основная группа полка.