В коридоре на полу обнаружился Димкин рюкзак и его же ботинки с носками внутри. Чуть поодаль валялась вязаная шапочка с кривой эмблемой «Adidas». Больше не было ничего. Все это, однако, только подтверждало мою догадку.

— Так он чего, выходит… оборотень, что ли? — Кабанчик ошеломленно оглядывал нас по очереди.

— Выходит, что так…

— Дикость какая… — Он передернулся. — Я, кажется, сейчас с ума сойду. Что вообще происходит? Во что вы меня впутали?

— По-моему, это ты нас впутал. И не ори, возьми себя в руки: перед Ленкой неудобно. На вот лучше выпей. — Я протянул ему початую бутылку. Лена к этому времени уже вполне пришла в себя и теперь испуганно оглядывалась, вцепившись в мою руку, как в спасательный круг. Объяснять я ей ничего не решился. И без того было ясно, что мы крепко вляпались, а остальное было за гранью моего уразумения.

Мы сели в круг, уже не обращая внимания на саркофаги с доисторическими тварями, и принялись решать, что делать. Фил высыпал себе на колени весь запас наличных спичек и теперь затачивал их и обматывал у основания лейкопластырем, подгоняя под ружейный ствол.

— Мыслю так, — сказал он, закуривая сигарету. Посмотрел на обгоревшую спичку в руке и добавил ее к остальным. — Димка, даже если он и монстр, на нашей стороне. А эти скоро не вернутся или вернутся, но с подкреплением. Надо уходить, пока не поздно.

— Еще чего! А Димку — что, бросать?

— Да не бросать! — поморщился тот. — Если он жив, он сам о себе позаботится. А если нет, то…

Все замерли. Из глубины коридора послышались шаги и легкий цокот когтей. В темноте обрисовался приземистый силуэт, синевато блеснули очки. Пока мы соображали, что делать, оборотень вышел на свет целиком и уселся в коридоре, виновато глядя в нашу сторону: не догнал. Выглядел он странновато. Во всяком случае, классифицировать его вот так с налету я бы не решился. Был он мордатый, словно волк, с широкой мохнатой спиной, с большущими лапами, и ходил по-медвежьи вразвалку. И на нем действительно были Димкина куртка и очки (штаны, как видно, где-то потерялись).

По массе он тоже вполне соответствовал нашему пропавшему другу, да и в морде прослеживалось некоторое сходство с Димкиным лицом. Последние сомнения рассеялись, но вот что теперь делать, как с ним быть, было совершенно непонятно. Фил прочистил горло.

— Димыч, это ты? — неуверенно позвал он и поманил рукой. — Иди к нам. Иди, иди, не обидим.

В звериных глазах за бифокальными стеклами перекосившихся очков как будто заблестело понимание. Наверное, речь человеческую наш друг теперь распознавать не мог, но где-то в его памяти осталось осознание того, что мы не враги, да и тон у Денисыча был вполне дружелюбный. Так или иначе, а только зверь помедлил и двинулся к нам. Все остались сидеть, как сидели. Была в этой сцене какая-то загадочная торжественность, непонятная благость, какой-то дух того момента, когда в доисторические времена первый волк сделал шаг навстречу пещерному человеку, становясь первой собакой.

«Волкомедведь» приблизился, потянул носом воздух и зарычал на пистолет. Фил сунул оружие за пояс, протянул руку и почесал Димке за ушами:

— Хороший… хороший… Не догнал, да? Не догна-ал… Ну, ничего. — Он поправил на псине очки. — Мы им еще покажем.

Все это очень походило на известную картину «Мы с Мухтаром на границе». Впечатление бредовости происходящего усиливалось на глазах.

— Наверное, его как раз пришельцы и боялись, — глубокомысленно сказал Кабан. — Выходит, это не враки, все эти истории про вурдалаков и оборотней?

— В здешнем районе, — счел нужным вмешаться я, — в деревнях бытуют рассказы про оборотней. Мне приятели рассказывали, филологи-фольклористы. В Суксуне, в Кукуштане, в кое-каких других коми-пермяцких селах, особенно в староверских. Еще с дореволюционных времен. Якобы тут этих оборотней даже несколько семей вполне легально жили. Их, кстати, даже не столько боялись, сколько уважали. Если встречали в лесу в диком облике, то кланялись, прощения просили. Вогулы называли их «этэнгу». Считалось, что они защищают людей от злых духов ночи. Иногда им даже молились, как родовому тотему. Лен! Ты видела, как он переменился?

— Нет, он сзади шел… — Она вдруг посерьезнела. — Постой. Как, ты говоришь, его фамилия?

— Чья? Димкина? Наумкин. А что?

Оборотень при звуке своего имени встрепенулся и повел ушами, словно узнавая, но больше никак не отреагировал.

— Если это читать на чукотский манер, — задумчиво проговорила Ленка, — это будет звучать, скорее, как «На-умкын». Допустим, если «умка» по-чукотски — «взрослый белый медведь», а суффикс «ын» в чукотском языке означает несовершенную форму настоящего времени, то получается… получится… гм…

— Получается что-то вроде: «медведеющий», — закончил я за нее.

— Точно! — закричал Кабан. — Все сходится. Это Димка. Напился до звериного облика!

— Все это, конечно, хорошо, — прервал наш научный диспут практичный Фил, — но что мы будем делать теперь здесь, с таким счастьем? Кто нас наружу выведет? Вот он, что ли? — указал он на нашего четвероногого спутника.

Все замолчали.

— А что, если у него чутье хорошее, почему бы и нет? — резонно сказал я, — Эй! Димка! Выведешь нас наружу?

Зверь непонимающе уставился на меня.

— Не выведет, — вздохнула Ленка. — Видишь: он тебя не понимает.

— Как-то он диковато выглядит, — задумчиво царапая подбородок, сказал Кабанчик. — Эти очки… Может, хоть куртку с него снимем?

— Куртку не надо, а вот очки и впрямь, пожалуй, лишние, с его-то чутьем. Фил, сними их, у тебя получится. А то еще раскокает, объясняй ему потом, когда обратно превратится.

— А он может? В смысле — обратно.

— Может, наверное… Блин, хоть бы предупредил, что ли, а то здрасьте-пожалуйста: бах, и на тебе — волчара. Ленку вон напугал… А кстати, хорошая мысль! — Денисыч встрепенулся. — Если он за нас, это такой козырь! Серега, дай фломастер.

— А зачем тебе?

— Давай, давай. Увидишь.

Фил, явно нашедший с Димкиной душой какие-то загадочные точки соприкосновения, снял с фломастера колпачок и принялся разрисовывать собачью морду флуоресцентной краской. Через несколько минут и без того неласковый облик зверя скрылся под зловещей зеленовато светящейся маской.

Фил отступил на шаг и критически осмотрел свое творение.

— Ну-ка, пройдись, — скомандовал он.

Наумыч прошелся. Зрелище было не для слабонервных.

— Мара-азм… — Серега обхватил голову руками. — Собака Баскервилей-2!

— Теперь его кто хочешь испугается.

— А что он ест?

— Кто? Оборотень? Да уж, наверное, не цветочки с ягодками…

— Но он же, наверное, голодный! — бурно зажестикулировал Серега. — У нас всего одна банка тушенки осталась да водки бутылка! А он столько энергии… Да он же всех нас покусает! Не-ет, надо срочно выбираться отсюда!

Кабанчик был в двух шагах от паники и теперь готовился утянуть в раскрывшуюся пропасть остальных. Все кричали, оборотень бегал вокруг, светил размалеванной мордой и гавкал. Надо было срочно что-то делать. Мы с Филом кое-как успокоили обоих и, посовещавшись, решили вернуться к Двери. Впереди пустили Димку — в его теперешнем обличье это показалось нам самым разумным. Замыкал шествие Фил. Вновь справа и слева потянулись ряды гигантских танков с живыми «консервами», я шел, и в голове у меня потихоньку начали роиться мысли.

Зачем кому-то понадобился здесь этот гигантский скотомогильник? Во всем должен быть какой-то логический смысл. Так не бывает, чтобы его не было. Без логики на свете только женщины жить могут, ага, — закатят истерику, хлопнутся в обморок, а потом смотришь, а они уже все приняли как должное и преспокойно живут себе дальше. Истерики я никому не обещаю, но вот принять как должное… Ну уж нет, дудки! Если кто-то изучает нашу планету, нашу флору/фауну и нашу, так сказать, цивилизацию, я хочу знать, зачем он это делает и как.

Особенно — как.

Итак, начнем сначала. Изучают нас не одну тысячу лет, это факт: вон их сколько тут скопилось. Допустим, кто-то собирает образцы и консервирует их здесь… А что потом? Судя по всему, все эти туши и тела вряд ли отсюда вывозят. Что же они, изучают их на месте, что ли? Так это ж какой штат ученых нужен! Целого университета будет мало. Или они просто берут генный материал, а остальное бросают? Тогда зачем хранить все это, ради чего, как говорят в Одессе, тратиться на деньги?

И вообще, они живут здесь постоянно или прилетают время от времени?

Чем мы ухитрились им насолить? Непонятно. Возле Двери нас поджидал сюрприз. Точней, не возле Двери, поскольку Двери больше не было. В общем, само ее отсутствие и оказалось для нас сюрпризом. Мы озадаченно уставились на стену. Появляющиеся и исчезающие как по мановению волшебной палочки проходы и туннели начали нас раздражать.

— Черт, да сколько же можно! — вслух возмутился Денисыч.

Остальные ждали, сгрудившись за его спиной.

— Дальше пойдем или как? — спросил Серега.

И в этот момент где-то под потолком ожил невидимый динамик. Все вздрогнули.

— Граждане-земляне, — с легким акцентом произнес приятный женский голос. — Вы окружены. Сопротивление бесполезно и принесет вам только ненужный вред. Мы не желаем вам зла. Предлагаю вступить в переговоры.

— Вступают в партию, а переговоры ведутся, — хмуро оборвал ее Денисыч. — Ты сперва скажи, что вы задумали? Что вообще здесь творится? Кто ты такая, чтобы мы с тобой разговаривали?

— Ихана Ки Сайя, — так, или похоже прозвучало из-под потолка. Звук «х» в первом имени прозвучал мягко, с горловым придыханием; чужой язык походил на финский. — Старший… старший… Как это по-русски?.. — говорившая замешкалась, потом нашлась: — Старший модульный офицер-ксенолог.

— Че? — растерянно переспросил Кабан. — А это еще че такое?

— Бить будут, — мрачно сказал я и популярно разъяснил: — Специалист по чужакам.

— А мы разве чужаки?

Я застонал. Кабанчик сегодня явно перебрал…

— Для нее — чужаки, — терпеливо разъяснил я. — А теперь молчи и не мешай.

Фил сдвинул шляпу на затылок и достал пистолет.

— А какой нам резон с тобой говорить?

Наумыч разразился хриплым лаем и суматошно забегал от стены к стене. В тесном коридоре заметалось эхо. Голос озадаченно умолк.

— Это кто там гавкает? — несколько неуверенно спросил он после паузы.

— С тобой, свинья, — задравши голову, крикнул Фил в потолок, — не гавкает, а разговаривает капитан Федеральной службы безопасности Денисов! Ты выйдешь или нет? Иначе мы сейчас… споим Сереге поллитру и все тут на хрен оторвем!

Голос молчал.

— Ну?

— Хорошо, — сказал голос. — Хорошо, я выйду. Придержите зверя, иначе нам придется его ликвидировать. Я сейчас к вам поднимусь.

Некоторое время мы, пыхтя и сталкиваясь, ловили и успокаивали Димку-оборотня, потом пытались повязать его собственной курткой, из чего не получилось ничего.

— А я и не знал, что ты капитан, — невпопад сказал я Филу, придерживая бьющие задние ноги волка.

— И не должен был знать, — пробурчал Фил в ответ. — Какой я, к лешему, капитан? Это я так, для солидности… Черт, из чего бы ошейник сделать?

Придавленный к полу Димка предостерегающе зарычал. Ленка испуганно пискнула и проворно спряталась у меня за спиной.

— Леша, миленький, — выглянула она оттуда, — ты только держи его, я его боюсь!

— Я сам боюсь, но надо ж что-то делать… Кабан! Ну-ка, снимай штаны.

— Еще чего! — возмутился тот. — Сам снимай!

— Снимай, кому говорю! У меня руки заняты. Намордник делать будем.

Серега нехотя расстегнул ремень и потянул с себя джинсы.

— Отвернитесь;

— Нашел время стесняться. Давай сюда. Протестующему оборотню кое-как обмотали морду и голову и затянули ремень. Ума не приложу, как он позволил над собой такое проделать. То ли Фил обладал каким-то особенным природным магнетизмом, то ли они просто друг другу доверяли.

Шаги послышались минут через пятнадцать; в коридоре показался тонкий черный силуэт и двинулся навстречу.

— Стоять, — скомандовал Денисыч.

Фигура неуверенно замедлила шаг, потом замерла.

— Я парламентер, не надо в меня стрелять, — сказала она и медленно раздвинула в стороны руки, демонстрируя отсутствие оружия. — Я уполномочена экипажем вести переговоры. Среди вас есть девушка по имени Елена?

— Есть. — Ленка высунула мордочку из-за моего плеча. — Это я. Что вам нужно?

— Вы должны меня помнить. Мы встречались с вами на раскопках. Я могу к вам подойти?

— Только не делайте резких движений, — предупредил ее Фил. — У меня в пистолете осина, и я не промахнусь.

Еще неизвестно было, причинит ли инопланетянке вред осина, Фил блефовал, но это подействовало.

— Я не буду, — пообещала та. — Держите зверя, он очень не любит нашего запаха.

При ближайшем рассмотрении фигура действительно оказалась девушкой, на вид лет семнадцати, похожая на девочку-подростка. Худая, очень стройная, почти без бедер, с сероватой кожей, волосами цвета воронова крыла, острыми ушками и огромными, совершенно анимэшными глазами, ну просто готовый персонаж для японского комикса.

— Здравствуйте.

— Здрасьсе… — неуверенно сказал за всех Кабанчик и попытался сделать реверанс. Без штанов, в трусах в цветочек, он смотрелся несколько карикатурно. Оборотень зарычал.

— Вы — вампиры? — взял я быка за рога. Ихана повернула голову ко мне,

— Нас иногда называют так в вашей мифологии, — с оттенком грусти сказала она. — Увы, необоснованно. Хотя наш способ питания соответствует описанному, на человека мы обычно не нападаем. Обо всех имевших место прецедентах было доложено вверх по инстанции. — Она вздохнула. — К сожалению, мне всего тридцать ваших лет, и в прошлых экспедициях я не участвовала.

Повисла пауза.

— Вы хорошо говорите по-русски, — сказал я, чтоб хоть что-нибудь сказать.

— Спасибо. Я специалист по контактам с людьми, знать ваш язык — моя специальность. Мы с вами даже знакомы. С вами и вашим другом. Собственно, у меня именно об этом к вам и будет разговор.

— Я чего не понимаю, — пробормотал Серега, — так это то, что я ничего не понимаю. Вы что, к нам домой прийти не могли? Хотя бы позвонили, что ли. У меня телефон есть.

— Увы, — грустно сказала инопланетянка, — мы не могли. Время не терпит, а переговоры могли зайти в тупик. Вы были нужны нам во что бы то ни стало в самые ближайшие дни. Я попросила вашу подругу, — я надеюсь, она меня извинит…

Лена зарделась, смущенно сняла и протерла свои очки.

— Да ладно… А в чем дело?

Честно говоря, мне было не по себе. Когда тобой интересуются инопланетяне, это уже как-то неприятно. Но когда — вампиры, это, знаете ли, совсем труба. Фил держал ее на мушке, Димка рвался с поводка и показывал зубы, но все равно я похолодел.

— В нашей программе исследований произошли непредвиденные сбои. Проще говоря, она срывается, и срывается из-за вас.

— Не понимаю…

Ихана вздохнула. Шевельнула руками, сказала: «Пройдемте», развернулась и пошла вниз по коридору, откуда мы только что пришли. Мы двинулись следом. Димка с Филом снова замыкали шествие.

— Ты ей веришь? — спросил меня Фил, уже, по-видимому, безоговорочно признавая за мной инициативу.

— У нас нет другого выхода, — ответил я. — Если уж даже ОНИ засуетились, значит, в самом деле происходит что-то из ряда вон выходящее. Давайте поспешим.

— А это правда, что вампиры носят черные плащи? — спросил Серега. Он шел за инопланетянкой след в след, шатался и время от времени шумно чесал свои голые, пупырчатые от холода ноги.

— Что вы имеете в виду? — наморщив лоб, спросила та, потом посветлела. — А! Поняла. Это стандартный защитный комплект. От солнечных лучей. Мы находимся в зоне эвакуации, и в любую минуту может возникнуть необходимость выхода на поверхность. Мои люди нервничают.

— Так, значит, это правда, что вы не можете появляться днем? — вмешался я.

— Совершенно так. Не можем. Если нас по какой-то причине застает рассвет, ожоги могут быть достаточно тяжелыми. Даже ночью бывает опасно. Был случай, когда один молодой член экипажа перегулял и схватил лунный удар. Если поблизости нет катера или убежища, надежда только на плащ. Кстати, мы поэтому и применяем роботов для сбора информации.

— Мы вам, наверное, очень досадили… Ихана повернула голову. Блеснули глаза.

— Да. Мы не смогли предвидеть возможность спонтанной пеленгации. Обычно люди не обращают внимания на такие мелочи. Вы либо исключительно внимательны, либо вам просто повезло.

Я не нашелся, что ответить, и только сухо поклонился.

Мы снова вышли в зал с криотанками. Мне показалось, там стало теплее; я так и не понял, было это следствием того, что мы разогрелись от быстрой ходьбы, или что-то стряслось с машинерией. Гул вентиляторов тяжелым эхом отдавался под сводчатыми потолками, пол под ногами ощутимо вибрировал. Синее свечение делало темноту вокруг холодной и зловещей. Я сглотнул и услышал, как Фил сзади нервно шуршит полой плаща, нашаривая то ли нож, то ли сигареты. Ихана оглянулась, и я вздрогнул: гибкая шея свободно позволяла девушке поворачивать голову на 180 градусов. Зрелище было ничего себе.

— Я попрошу вас обращаться поосторожнее с оружием, — сказала она. — Убить вы меня не убьете, но неприятностей причините достаточно. У Халалиса — раненого вами члена экипажа, общая интоксикация, он по меньшей мере на неделю выбыл из строя, а он второй навигатор.

— Экие вы хрупкие, однако, — хмыкнул Фил. — Ничего, поправится. На вас так плохо действует осина?

— И осина, и все тополевые вообще, — сухо сказала девушка. — Летом в ваших городах пребывание становится совершенно невыносимо, особенно когда летит пух. Вам очень повезло, что вы оказались ТАК вооружены. Халалис — чемпион корабля по яупалу, в честной рукопашной у вас не было бы ни единого шанса.

Денисыч фыркнул:

— Это еще надо посмотреть, что стоит этот ваш «яупал» против карате!

— А вы что, через неделю уже улетаете? — спросила Лена.

— Нет, не через неделю, — покачала головой та и следующей фразой убила нас всех наповал: — Отлет назначен на сегодня.

Она остановилась. Замерли и мы.

— Мне нужно многое вам объяснить, но у меня нет времени, — начала Ихана. — Вы знакомы с теорией нестабильности пространства?

— В общих чертах, — уклончиво сказал я. Не хотелось признаваться в собственном невежестве.

— Странно. Должны бы знать, это довольно просто. Ваш земной ученый Эйнштейн уже открыл ее основные постулаты… Или он открыл теорию относительности? Ну ладно, не важно, не будем об этом. Видите эти емкости? — Она повела рукой. — Как вы уже могли догадаться, мы исследуем вашу планету несколько миллионов лет, если смотреть с вашей стороны.

— Вы такая древняя раса?

— Нет, дело тут в другом. Если исследовать отдельно каждую звездную систему, никакой жизни не хватит. Мы изучаем сразу целый сектор галактики. Наша экспедиция создана недавно, примерно тридцать лет тому назад по вашему летосчислению.

— Вы прокалываете пространство! — осенило меня. — Здорово! Значит, это все-таки возможно?

— Не спешите с выводами, все не так просто, — жестом остановила меня наш новый гид. — «Прокол пространства», как вы выразились, слишком дорог, расход энергии возрастает прямо пропорционально массе. Базовый корабль совершает Большой Прыжок раз в несколько лет, а в остальное время идет в космосе на релятивистских скоростях. Время в статичных мирах течет быстрее, чем на борту корабля. На планетах работают только автоматические сверхсветовые зонды-сборщики, проводят отлов образцов флоры и фауны, монтируют криогенные установки…

— А вы что тогда здесь делаете?

— Последнее время, с появлением и становлением Homo как вида, примерно раз в триста лет на Землю регулярно отправляется этнографическая партия для сбора информации. Видите ли, человеческая цивилизация представляет весьма… ну, скажем так, своеобразный путь развития; мы никогда с таким не сталкивались. Вы очень… — Она посмотрела на Денисыча и прищелкнула пальцами. — Очень… Как это по-русски?.. Очень милитаризованы для вегетарианцев.

Фил покраснел (вернее — потемнел в синем свете ламп), но пистолета своего не убрал.

— Могли бы и объявить о себе, — сказал он. — С вашей техникой вам нечего бояться.

— Мы подумываем об этом, — серьезно сказала Ихана. — Лет через триста, в следующее посещение мы, возможно, так и сделаем, а пока прогнозисты не рекомендуют. Но давайте ближе к делу. Через несколько часов прибудет транспортный корабль. Уже запущена программа малой расконсервации — видите ли, в переохлажденном состоянии биологические существа на углеродной основе становятся нетранспортабельны. Но мы не сможем обеспечить общий контакт кораблей и настройку связи.

— Почему? — Я поднял бровь. Ихана сердито покосилась на Серегу; тот сразу как-то сжался в своей куртке и трусах и постарался сделаться понезаметнее. Про таких говорят, мол, чует кошка, чье мясо съела…

— Транспортный модуль не приспособлен для вхождения в атмосферу обитаемых планет. Он просто разрушит озоновый слой, вызовет бури и глобальные цунами и окончательно демаскирует наше присутствие. Мы и так наделали много ошибок, боюсь, меня после этого понизят в должности.

— К черту должность! — рявкнул я. — У вас должен быть собственный корабль, челнок, на котором вы сюда прибыли, и даже не один. Что вы ходите вокруг да около? Что у вас стряслось?

Денисыч одобрительно показал мне большой палец: так держать! Ихана растерянно заморгала своими огромными глазами. Внутри у меня что-то ухнуло. Все-таки было в ней что-то завораживающее. На миг перед нами предстала не наделенный властью офицер-ксенолог, а просто уставшая девушка, причем весьма очаровательная. Если все вампиры такие, то становится понятно, отчего про них ходят такие противоречивые легенды, в которых они предстают то ужасными, то безумно прекрасными.

— У нас есть корабль, — тихо сказала она. — Вернее, у нас был корабль. Сейчас он недееспособен. Вы и ваш друг случайно обнаружили его и каким-то образом демонтировали основную навигационную систему. Но это еще не все. Разрушены стабилизаторы потока планетарных двигателей, выведена из строя система радарной маскировки, оружейные модули и еще многое другое. Бортовые системы пошли вразнос. Мы… Мы не можем улететь.

— Чушь какая… — Я нахмурил лоб. — Как такое могло произойти? Или те «бабушки»…

Ихана покачала головой.

— Разведмодули тут ни при чем, — сказала она. — У вашего друга редкая способность управлять молекулярными структурами напрямую, без конвертерных систем. Иначе говоря, он без приборов взламывает старую программу и составляет новую. Мы так и не смогли понять, как это происходит. Нужна совершенно невероятная концентрация сознания, чтобы заставить человеческий мозг работать в таком режиме. Существует один шанс против четырех миллиардов, что подобные свойства спонтанно присущи живому организму. В общем, вы преобразовали наномодули систем корабля в наземные транспортные средства на жидком топливе. Мы теперь не можем их найти.

— Что? — поперхнулся я. — Вы хотите сказать, что наш «харлей»… Ихана кивнула:

— Мы очень просим вас вернуть их нам. Иначе могут быть большие неприятности.

— А вы не очень-то нас пугайте, — осклабился Фил. — Мы тоже не вчера с печки слезли. Если вы нас тут прибьете, то ничего потом не узнаете. Не лучше ли будет обратиться за помощью нормально, без угроз?

— Вы меня не поняли, — мягко отстранилась та. — Неприятности будут у нас. Скорее всего нам придется остаться здесь навсегда. Мы можем впасть в гибернацию — для нас это не составит труда, но тогда мы… — она грустно усмехнулась, — я уж, во всяком случае, точно тогда не увижу больше ни родных, ни друзей.

Все обернулись к Кабану, даже оборотень.

— А чего я-то? — отступая в темноту, вскричал Серега. — Я знал? Я знал, да? Разбросали технику, где попало! Буржуи! Колхозники! Уж и взять нельзя!

Я закряхтел. Ну, Серега… «Невероятная концентрация! Невероятная концентрация!» Пить надо меньше! Концентрация… Впрочем, я тоже хорош. Ясно же было, что подобные вещи обычно на дороге не валяются. Дело явно пахло большим скандалом. Карманной моделью мотоцикла тут ничего не объяснишь.

— Ну, вот что, пролетарий, — решительно шагнул я к другу. — Отвечай как на духу: сколько ты себе наляпал мотоциклов?

— Во… во… — Кабанчик поперхнулся и закашлялся.

— Скока-скока? — не расслышал я. — Восемь?

Не переставая кашлять, тот замотал головой. Я похолодел.

— Восемьдесят, что ли?! Серега опять помотал головой.

— Восемнадцать, — наконец сказал он.

— И где они сейчас?

Серега отступал все дальше, пока наконец не оказался прижатым спиной к стенке саркофага. В глазах его клубилась пьяная муть.

— Нет! Нет! — Он закрылся руками. — Не дам! Не подходи! Последнее отнять хотите? Где я потом?.. У меня и так ничего не осталось, так еще и это!

Серега напрягся, закрыл глаза, замер и сжал кулаки.

Послышался неясный гул. Прозрачная стена за его спиной зашевелилась, потекла неровными складками и вдруг стала стремительно менять структуру и цвет. Я поспешно отскочил назад. Зазвенели тревожные звонки, над головами у нас что-то лопнуло и в потолок сразу в нескольких местах со свистом ударили зеленоватые струи фреона. В воздухе закружились мелкие колючие снежинки, потекла вода. Саркофаг с какими-то лепидодендронами постепенно сжимался, оседал, как будто из него выпускали воздух; боковая стенка рухнула, и на бетонный пол с грохотом посыпались чешуйчатые древесные стволы. Я поднял взгляд и наконец понял, что задумал каш друг.

Полупрозрачный, с ртутным блеском материал постепенно обтекал Кабанчика со всех сторон, формируя не то артиллерийское гнездо, не то броневую коробку тяжелого танка Т-80. Пушка, во всяком случае, там была, торчала словно нос у Буратино. На большее у Сереги, как видно, фантазии не хватило, хотя в замкнутом пространстве пещеры даже это было чересчур.

— Кабан, не дури! — закричал Денисыч. — У тебя совсем кофейник съехал? Брось пушку!

— Не подходите! — угрожающе набычился Серега. — Я выстрелю!

Он стоял там, чуть согнув в коленях голые волосатые ноги, мокрый и взъерошенный, как выдра, с синяком под глазом, весь в клубах фреонового дыма, словно рок-звезда на сцене. Зрелище было — куда там Майклу Джексону. Башня танка над его головой неприятно шевелила пушкой. Все прянули назад. Оборотень дико заскулил, поджал хвост и полез прятаться под ноги Филу. Я замер: если у Сереги хватит дурости выстрелить, всем придут кранты, включая самого Кабанчика. И дело даже не в снарядах: в замкнутом пространстве грохот просто порвет нам перепонки.

— Что происходит? — перекрикивая рев, вытекающего газа обернулся я к нашей провожатой.

— Наномодули! — испуганно крикнула Ихана. — Он перестраивает структуру саркофага!

— Так заблокируйте ее, эту структуру!

— Я не могу! — Ихана затрясла головой. — Я не могу: там старая программа… Конфликт версий… Белое Пламя, образцы… Что творится, что творится!

Она сбилась и залопотала что-то на своем языке. Едва соображая, что делаю, я схватил девушку за плечи, развернул лицом к себе и стал трясти.

— Сделайте что-нибудь, вы же офицер! — крикнул я ей в лицо. — У вас есть оружие?

— Нет… Вы же сами просили, чтобы я вышла без оружия…

— Идиотка! Кто же в такой момент слушает неприятеля? Блин! — Я топнул ногой. — Блин, блин!!! Пока он пьян, мы с ним ничего не сможем сделать! Надо бежать!

Корабельный офицер-ксенолог Ихана Ки Сайя непонимающе захлопала глазами:

— Пьян? Вы хотите сказать, что его способности…

— Да! Да! Он может все это творить, только если напьется как следует! Блин, что же делать? Что делать?! Фил! Дай пистолет!

— Погодите. — Ихана жестом остановила и его, и меня. — Погодите. Дайте мне подумать…

Мгновение инопланетянка медлила, собираясь с силами, потом мягко, но решительно высвободилась из моей хватки и легким шагом направилась к распоясавшемуся Сереге. Тот замер, не мигая следя за ее приближением. Танк еще не успел как следует оформиться, выглядел оплывшим, как декоративная свеча, лобовая броня козырьком нависала над Кабанчиком, но спереди еще все было открыто. Ихана, гипнотически покачивая бедрами, приблизилась к нашему другу вплотную, положила руки Сережке на шею, наклонила голову и… приникла к его губам в затяжном поцелуе. Все замерли. Было видно, как Серега сначала выпучил глаза, потом въехал в ситуацию и суетливо зашарил руками. Ствол у танка беспомощно обвис. Оборотень залаял, Фил восхищенно присвистнул, Ленка за моей спиной начала смущенно откашливаться. Я стоял ступой и уже совсем ничего не понимал. Конечно, на какое-то время Кабанчика можно отвлечь таким маневром, но дальше-то что? Она что, надеялась, что после этого он настолько проникнется ею, что сдастся без боя?

Свист и шипение вытекающего газа помаленьку стихали, тревожные гудки тоже смолкли, дурацкие бревна перестали падать. Некоторое время странная парочка стояла так, потом Ихана отлепилась от Кабанчика и отошла. Серега остался стоять возле недостроенного танка, ошеломленно хлопая глазами. Изо рта его стекала тоненькая струйка крови, но, похоже, наш друг ее не замечал и только машинально облизывался. А девушка уже шла к нам. Признаться, теперь я с некоторым страхом наблюдал за ее приближением.

— Что ты… Что вы с ним сделали?

— Ничего особенного, просто укусила, — ответила та и провела по губам острым язычком. — Извините, но у меня не было другого выхода. Ваш друг теперь избавлен от привязанности к питью этилового спирта. Если он примет его внутрь, у него сразу наступит аллергическая реакция.

— Что?! В смысле… Вы хотите сказать, что…

— Понимаете, — терпеливо пояснила Ихана, — мы же все-таки вампиры. В нашей слюне содержится вещество, которое действует на людей как антиалкогольный гипотоксин. — Она посмотрела на меня и смущенно опустила взгляд.

Кабан уже сгибался пополам, а через мгновение вообще упал на четвереньки. Его начало тошнить.

Фил смотрел на Ихану едва не с суеверным ужасом.

— Теперь я понимаю, почему люди во все века вас так ненавидели! — потрясенно сказал он.

Я ошарашенно таращился на инопланетянку.